Русская православная церковь в годы вов. Русская Православная Церковь во время Великой Отечественной войны

У нас очень любят в качестве подтверждения обвинений Русской Православной Церкви в сотрудничестве с нацистами приводить вот эту фотографию:

Кто изображён на ней?

Псковская православная миссия. Митрополит Сергий (Вознесенский) и монахи Псково-Печерского монастыря. Информация к размышлению: во время репрессий 30-х годов духовенство Псковской области было практически уничтожено, часть в буквальном смысле, часть - отправлена в лагеря. Поэтому в область были направлены миссионеры.
Митрополит Сергий сохранял номинальное каноническое подчинение Московскому патриархату (во главе с Патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским), с сентября 1943 года Патриархом), несмотря на неудовольствие немецких властей.
Такое его поведение весьма не нравилось немцам и несмотря на то, что он в 1942 году направил приветственную телеграмму Гитлеру, отмежевался от позиций, занятых Московской Патриархией, а та в свою очередь "потребовала от него объяснений" - доверие у немцев он потерял.
Уже в наше время стало известно, что митрополит Сергий стоял на связи с Москвой и конкретно - П.А. Судоплатовым. В 1944 году митрополит Сергий был убит людьми в немецкой форме.

«Уместно отметить и роль разведки НКВД в противодействии сотрудничеству немецких властей с частью деятелей православной церкви на Псковщине и Украине. При содействии одного из лидеров в 30-х годах «обновленческой» церкви житомирского епископа Ратмирова и блюстителя патриаршего престола митрополита Сергия нам удалось внедрить наших оперативных работников В.М. Иванова и И.И. Михеева в круги церковников, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории. При этом Михеев успешно освоился в профессии священнослужителя». От него поступала информация в основном о «патриотическом настрое церковных кругов»

Судоплатов П.А. «Остаюсь единственным живым свидетелем…» // Молодая гвардия. 1995., № 5. С. 40.

Сценарий программы «Тайная война». Дата эфира на канале «Столица» 29.03.09
Над программой работали: С. Униговская, С. Постриганев. Участники программы: Протоиерей Стефан Пристай, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыкове; Дмитрий Николаевич Филипповых, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии ракетных и артиллерийских наук, действительный член Академии военных наук, член президиума Академии военных наук; Юрий Викторович Рубцов, доктор исторических наук, профессор, академик Академии военных наук.

События, о которых пойдет речь, на протяжении многих лет были предметом государственной тайны, а документы о них хранились в архивах советской разведки. Первым о спецоперации под кодовым названием «Послушники» рассказал в 1990-х годах ветеран советской разведки генерал-лейтенант в отставке Павел Судоплатов. Операция была разработана в годы Великой Отечественной войны спецслужбами СССР. Ее цель - противостояние деятельности немецких спецслужб по использованию Православной Церкви в пропагандистских акциях и выявление агентов СД и Абвера среди священнослужителей… Иными словами, это была попытка руками церковных деятелей блокировать те усилия, которые предпринимала германская разведка по вовлечению Русской Православной Церкви в антисоветскую деятельность в годы войны.

…Но прежде зададимся вопросом: что могло быть общего между церковниками и представителями органов НКВД? Ведь ни для кого не секрет, что репрессии этих самых органов против Русской Православной Церкви - едва ли не самая кровавая страница в истории христианства. По жестокости, тотальному преследованию и массовому уничтожению духовенства и верующих они превзошли эпоху гонений первых веков утверждения веры Христовой, давшую целый сонм мучеников!..

Тенденции к изменению политики по отношению к Русской Православной Церкви наметились примерно в 1939 году. Это подтверждает недавно опубликованный документ из бывшего архива Сталина о пересмотре дел священнослужителей и о возможном освобождении лиц духовного звания, которые, как там сказано, не являются социально опасными. Но насколько это было доведено до реальных шагов? Освобождалось ли духовенство из ГУЛАГа? Массового характера это не приобрело, хотя прецеденты, конечно, были… В 1941 году был закрыт журнал «Безбожник», свернута антирелигиозная пропаганда…

…И грянула Великая Отечественная война… «Братья и сестры!» - так обратился к советским людям Сталин после того, как фашисты вторглись в страну. Интонация была выбрана безошибочно, и слова вождя услышаны…

Протоиерей СТЕФАН: В свое время он тоже заканчивал семинарию, так что тот призыв, который он сделал для нашего народа, - «братья и сестры», они ему, слова эти, были близки, поэтому он знал, за что брать русского человека, за самое живое, потому что брат и сестра – это единство, это любовь, это мир, это народ. А наш русский народ к этому привык издревле, поэтому, когда он сказал «братья и сестры», это было для каждого понятным, приятным. И, естественно, для верующего человека радостным.

Еще перед вторжением в СССР руководство нацистской Германии пыталось заранее определить потенциальных союзников, которые могли бы стать их опорой в предстоящей войне. Таким союзником им виделась Русская Православная Церковь. В первую очередь - зарубежная. И это понятно: прихожане этой церкви, русские эмигранты, мягко говоря, не были сторонниками советской власти. И спецслужбы III Рейха не могли не использовать в своих интересах такой мощный идеологический и профессиональный (с точки зрения военных навыков и политической борьбы против Советского Союза) потенциал.

Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Зарубежная церковь приветствовала начало Великой Отечественной войны, да, и в принципе всей Второй мировой войны в целом. Не секрет, что в зарубежной православной церкви высшие должности иерархов являлись предметом торга между спецслужбами III Рейха и, скажем, православными иерархами. Допустим, того же архиепископа Берлинского и Германского. Национал-социалисты потребовали от зарубежной православной церкви, чтобы он обязательно был этническим немцем. В противном случае… В противном случае ни о каком дальнейшем сотрудничестве зарубежной православной церкви с Германией практически, или с руководством государственно-политическим III Рейха речи не шло. Поэтому архиепископом Берлинским и Германским стал этнический немец Ладе.

Нацистские спецслужбы планировали активно привлекать зарубежную православную церковь для работы в русской эмигрантской среде. Цель этой работы: подыскать людей для переброски на оккупированные территории СССР, где они должны были проводить политику национал-социализма среди местного населения.

Расчет был верным: функционерами, фактическими представителями гражданской администрации на оккупированных территориях должны были выступать преданные национал-социализму лица русской национальности. И, что особенно важно - это были люди одной веры с теми, кто находится под оккупацией немецких войск. Апеллируя к православной вере, завербованные русские священники должны были пропагандировать новый режим.
Однако, несмотря на все преимущества и выгоды этого плана, между спецслужбами и партийным руководством III Рейха не было выработано единого мнения по отношению к зарубежной православной церкви.

Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Гитлер считал, что вообще о православии, как таковом, речи идти не может и рассматривать славян в целом и православных следует, как папуасов, и хорошо, если они вообще отойдут от православия и в конечном итоге их верования переродятся в какие-то сектантские направления, и в результате они окажутся на уровне, ну, скажем так, какого-то первобытного состояния в отношении религии. Несколько иная позиция была у главного идеолога национал-социализма Альфреда Розенберга.

Альфред Розенберг не понаслышке знал, что такое православие… Сын башмачника и матери-эстонки, он родился в Российской империи, городе Ревеле. Изучал архитектуру в Московской высшей технической школе. В октябре 1917 Розенберг жил в Москве и, представьте, симпатизировал большевикам! Правда, это быстро прошло… Важно одно - будущий главный идеолог нацизма неплохо знал русскую культуру и понимал, какое важное место занимает в ней православие. Он осознавал также, какую опасность для национал-социализма могло представлять православие, особенно его консолидирующее начало… И надо признать - в этом вопросе автор «расовой теории» несомненно был прав…

Протоиерей СТЕФАН: Что касается церкви, церковных людей, верующих, то, естественно, никто в стороне не стоял. Уже в первые дни был призыв и церкви, и правительства отдать все самое дорогое на защиту Родины. Тот подвиг, который сотворил народ, он святой. Многие принимали участие в военных действиях - священнослужители, верующие. Много было и командиров партизанских отрядов священнослужителей. Но в то время не принято было говорить об этом. Сама церковь построила эскадрилью самолетов, колонну танков, которые помогали нашим воинам.

Опасаясь консолидирующей роли РПЦ, Розенберг предполагал совместную работу с ее иерархами только на начальном этапе войны с СССР.

Особая позиция по отношению к Русской Православной Церкви была у наместников на оккупированных территориях гауляйтеров Эриха Коха, Генриха Лозе, Вильгельма Кубе, которые, будучи первыми лицами на Украине, в Прибалтике и Белоруссии, видели в православной церкви некоторую поддержку, некий идеологический механизм, умиротворяющий местное население.

Гауляйтеры напрямую не подчинялись Розенбергу, хотя он и был министром оккупированных территорий. Как партийные функционеры, они подчинялись Борману… А у партайгеноссе тоже было свое отношение к этой проблеме…

Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Вот эта интрига между функционерами партийными, которые, с одной стороны, подчинялись как бы в административном порядке Розенбергу, в партийном порядке подчинялись Борману, а у Бормана и Розенберга по отношению к православной церкви не было одного взгляда и видения проблемы единого, они постоянно вступали в жесткую полемику, доходящую до третейского судьи в лице Гитлера. Достаточно сказать, что Розенберг 16 раз представлял свои соображения по поводу отношения к православной церкви, и в конечном итоге не одно из этих 16-и предложений так и не было принято Гитлером.

Зарубежная православная церковь возлагала большие надежды на то, что она будет окормлять приходы на оккупированных территориях. Но уже в начальный период вторжения в СССР ей было в этом отказано - священников зарубежной РПЦ даже не допустили на оккупированные территории! Причина оказалась очень простой: по докладам нацистских спецслужб, в СССР среди православного духовенства накопился огромный потенциал противостояния советской власти за годы гонений, более мощный, чем у зарубежной православной церкви, оторванной от реалий советской жизни более чем 20 годами эмиграции.

Высшее политическое и военное руководство СССР и лично Сталин внимательно следили за настроением населения на оккупированных территориях. По линии военной разведки и НКВД, а также от руководителей партизанского движения они постоянно получали сообщения о том, что германская военная и гражданская администрации всемерно способствуют открытию православных храмов и деятельности духовенства среди населения.

Юрий РУБЦОВ: Немцы попытались расширить сеть РПЦ, в частности, при помощи оккупационных властей на оккупированных территориях было открыто до 10000 церквей и храмов. Конечно, это была огромная прибавка по сравнению с довоенным временем. И сама военная обстановка безусловно способствовала распространению религиозных верований. Другое дело, что люди шли к Богу со своими чистыми намерениями, а оккупанты, естественно, пытались эту веру людей поставить себе на службу. И пытались - и в ряде случаев небезуспешно - найти агентуру, свою агентуру среди священников Русской Православной Церкви, в частности на северо-западе страны.

И Берлин, и Москва в равной степени стремились использовать Русскую Православную Церковь в своих политических целях. Эта ситуация не могла не повлиять на перемены в политике как СССР, так и Германии, которые вынуждены были в той или иной форме разрешить деятельность Русской Православной Церкви и даже поддерживать ее.

Сталин, партийное руководство и НКВД приняли решение о восстановлении церковной жизни в стране. 4 сентябре 1943 года НКВД была организована встреча в Кремле Сталина, Молотова и Берии с тремя иерархами Русской Церкви: митрополитом Московским Сергием (Страгородским), митрополитом Ленинградским Алексием (Симанским) и митрополитом Киевским Николаем (Ярушевичем). 8 сентября в Москве впервые за несколько десятилетий собрался Собор епископов, который выбрал нового Патриарха Московского и всея Руси. Им стал Сергий (Страгородский).

…В июле 1941 года в кабинет Калининского горвоенкома вошел священник. «Епископ Василий Михайлович Ратмиров», – представился он военкому. Затем владыка Василий изложил свою просьбу – направить его на фронт…

Василий Ратмиров когда-то принадлежал к так называемой «обновленческой церкви», но разочаровался в ней и в 1939 году ушел на пенсию. В 41-м ему исполнилось 54 года. В связи с тяжелым положением в стране он обратился к Патриаршему местоблюстителю митрополиту Сергию принять его обратно в лоно Церкви… Митрополит назначил его Житомирским епископом. Но Житомир вскоре был занят немецкими оккупантами, и тогда его назначили епископом в Калинин. Он рвался на фронт и потому обратился в горвоенкомат.

Юрий РУБЦОВ: Но тут, видимо, личностью такой неординарного человека – не так часто епископы приходят к горвоенкому и просят направить на фронт – заинтересовались. Вероятно, здесь на него обратила внимание наша разведка, ведомство Судоплатова, и предложила ему, имеется в виду - Ратмирову, послужить Отечеству не на фронте, точнее - не на фронте открытой борьбы, а вот на этом, невидимом фронте борьбы с немцами для предотвращения попыток германской разведки поставить церковников РПЦ на свою службу.

Епископ Ратмиров принял предложение нашей разведки. Чуть раньше описываемых событий начальник управления НКВД по работе в тылу врага Павел Судоплатов и разведчица Зоя Рыбкина приступили к разработке операции под кодовым названием «Послушники». Впоследствии Зоя Рыбкина, известная многим советским читателям как детская писательница Зоя Воскресенская, посвятила этим событиям главу своей книги «Под псевдонимом «Ирина». Глава называлась «В храме Божьем»…

Для проведения операции было придумано прикрытие: некое антисоветское религиозное подполье, будто бы существовавшее в Куйбышеве. Эту мифическую организацию якобы поддерживала Русская Православная Церковь в Москве. Епископ Ратмиров был самой подходящей кандидатурой для церковного лидера, который по легенде должен был возглавлять это подполье. Операция была разработана до оккупации Калинина войсками вермахта. В круг церковников удалось внедрить двух молодых офицеров НКВД…

Василий Михайлович не сразу согласился взять под свою опеку этих двух разведчиков, он подробно расспрашивал, чем они будут заниматься и не осквернят ли храм кровопролитием. Зоя Рыбкина заверила его, что эти люди будут вести тайное наблюдение за врагом, военными объектами, передвижением войсковых частей, выявлять сотрудничающих с гитлеровцами деятелей РПЦ, резидентов, которых нацистские власти будут готовить для заброски в советский тыл… И епископ согласился…

…Руководителем группы назначили подполковника НКВД Василия Михайловича Иванова. Подполковник пришелся епископу по душе. А вот кандидатуру радиста, отобранного в ЦК ВЛКСМ, епископ отклонил. Участникам операции было необходимо хорошо освоить церковно-славянский язык и Устав богослужения. Ведь им предстояло под видом священнослужителей вместе с епископом Василием совершать всевозможные богослужения и требы. При этом никому и в голову не должно был прийти, что под видом православного духовенства скрываются разведчики. Специальной подготовкой руководил сам владыка Василий. Для начала он поручил радисту выучить молитву «Отче наш». Как потом вспоминала Зоя Рыбкина, «комсомолец» повел себя довольно развязно, но она знала, что тот - первоклассный радист, и надеялась на его благоразумие. К сожалению, парень оказался легкомысленным и на вопрос владыки, выучил ли он молитву, бойко ответил: «Отче наш, блины мажь. Иже еси - блины на стол неси…». «Хватит, - остановил его епископ. - Считайте себя свободным».

Юрий РУБЦОВ: И остановились, в конце концов, на кандидатурах полного тезки Ратмирова Василия Михайловича Михеева и Николая Ивановича Иванова. Вот эти два молодых человека как раз реально были подготовлены и реально вместе с Василием Михайловичем Ратмировым несли службу в соборе в оккупированном Калинине.

Разведчики получили псевдонимы: Иванов - Васько, Михеев - Михась. 18 августа 1941 года группу направили в прифронтовой Калинин. Службу они начали в Покровской церкви, но 14 октября вражеская авиация ее разбомбила, и епископ со своими помощниками перешли в городской собор.

Вскоре немцы заняли Калинин. Владыка послал Михася к бургомистру, попросил взять его и помощников на довольствие, магазины в городе опустели. Бургомистр обещал, но тут же епископа вызывали к начальнику гестапо. Владыка объяснил местному фюреру, что он епископ, при советской власти был посажен в тюрьму и отбывал наказание на Севере, в Коми. Начальник гестапо выразил надежду, что русский священник, обиженный комиссарами, окажет содействие немецкому командованию, в частности поможет выявить укрытые продовольственные склады.

Юрий РУБЦОВ: Немцы пытались его завербовать для исполнения непосредственно разведывательных функций. Но Ратмиров, поднаторевший в свое время в дискуссиях на церковную тему, сумел найти необходимую аргументацию, сумел уйти от прямого ответа, сказав, что видит свой долг в том, чтобы нести слово Божье.

Молва о владыке Василии, столь ревностно пекущемся о своих прихожанах, быстро распространилась по всему городу. Жители потянулись к собору. Это полностью соответствовало той задаче, которую возложил на себя епископ Василий. И этой богослужебной деятельности нисколько не мешали, а даже способствовали переодетые в церковные ризы офицеры НКВД… Помимо несения службы в соборе, разведгруппа успешно выполняла свое оперативное задание. Васько и Михась налаживали связи с населением, выявляли пособников оккупантов, собирали материалы о численности и расположении немецких штабов и баз, вели учет прибывающих пополнений. Собранные сведения немедленно передавались в Центр через радистку-шифровальщицу Аню Баженову (псевдоним «Марта»).

Однако то обстоятельство, что Иванов и Михеев были молодыми людьми призывного возраста, всякому стороннему наблюдателю могло показаться странным и подозрительным. По какой причине они избежали призыва? Чтобы не вызвать различных кривотолков, а главное не насторожить гестапо, Михееву пришлось во время богослужения инсценировать эпилептический припадок. Сделал он это настолько натурально, что поверила даже присутствовавшая на службе женщина-врач, служившая секретарем у бургомистра. Она бросилась к бьющемуся в припадке Михееву, прощупала пульс. Он оказался очень учащенным! С тех пор все прихожане знали, что Михеев больной и в свое время был освобожден от армии. Но больше всего группа боялась за радистку Марту, так как она жила далеко, а немцы гонялись за молодыми девушками: одних использовали в публичных домах, других угоняли на работы в Германию. Ей при помощи грима приходилось маскироваться под старуху. В таком облике молодая девушка регулярно появлялась в храме во время богослужений…

Город был в руках немцев два месяца, а когда фронт стал стремительно приближаться, разведгруппа получила указание Центра уходить с немецкой армией. О спецзадании группы никто не знал, поэтому после освобождения Калинина к нашему командованию поступило множество заявлений о «подозрительном» поведении епископа… «Смерш» чуть было не арестовал группу. Однако ведомство Судоплатова вовремя взяло ее под охрану.

Юрий РУБЦОВ: Операция продолжалась непосредственно около двух месяцев, потому что довольно быстро Калинин был возвращен. Немцев оттуда изгнали. Но, тем не менее, до определенного времени радиоигра с немцами еще продолжалась, потому что и после освобождения Калинина имитировали детальность церковного антисоветского подполья, в существование которого так искренне верили немецкие власти.

Позднее Судоплатов вспоминал: «Немцы были уверены, что имеют в Куйбышеве сильную шпионскую базу. Регулярно поддерживая радиосвязь со своим разведбюро под Псковом, они постоянно получали от нас ложные сведения о переброске сырья и боеприпасов из Сибири на фронт. Располагая достоверной информацией от своих агентов, мы в то же время успешно противостояли попыткам псковских церковников, сотрудничавших с немцами, присвоить себе полномочия по руководству приходами православной церкви на оккупированной территории».

Результаты работы разведгруппы были убедительны. Разведчики сообщили о выявленных ими более 30 агентов гестапо, поименно и с адресами, а также места тайных складов оружия…

Патриотический подвиг епископа Василия Ратмирова был высоко оценен. Решением Синода ему был присвоен сан архиепископа. По приказу Сталина епископ Ратмиров после войны был награжден золотыми часами и медалью. Другие члены группы были награждены орденом "Знак Почета". По указанию Патриарха Алексия I владыка Василий был назначен архиепископом Минским.

Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Оставаясь на территории, оккупированной противником, священнослужители по мере своих сил и возможностей выполняли свой патриотический долг. Они являлись духовными защитниками Отечества – Руси, России, Советского Союза, хотели или не хотели бы оккупанты говорить об этом.

Юрий РУБЦОВ: И сама церковь, и многомиллионные массы верующих пошли на союз, прочный союз с государством во имя спасения Родины. Этот союз невозможен был до войны…

Рассчитывая на покорность и сотрудничество иерархов Православной Церкви с оккупационными властями, нацисты не учли одно очень важное обстоятельство: несмотря на долгие годы гонений, эти люди не переставали быть русскими и любить свою Родину, несмотря на то, что она называлась Советским Союзом…

Как считаете, есть в чём покопаться?

Воскресный день 22 июня 1941 г., день нападения фашистской Германии на Советский Союз, совпал с празднованием памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между и государством, уже более двадцати лет гнавшим ее. Однако этого не произошло. Дух любви, присущий Церкви, оказался сильнее обид и предубеждений. В лице Патриаршего Местоблюстителя митрополита дала точную, взвешенную оценку разворачивавшихся событий, определила свое отношение к ним. В момент всеобщей растерянности, смуты и отчаяния голос Церкви прозвучал особенно отчетливо. Узнав о нападении на СССР, митрополит Сергий вернулся в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил Литургию, сразу же ушел к себе в кабинет, написал и собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». «Невзирая на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность, – вспоминал позднее архиепископ Ярославский Димитрий (Градусов), – митрополит Сергий оказался на редкость чутким и энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам необъятной Родины». Послание гласило: «Православная наша всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...». В грозный час вражеского нашествия мудрый первоиерарх увидел за расстановкой политических сил на международной арене, за столкновением держав, интересов и идеологий главную опасность, грозившую уничтожением тысячелетней России. Выбор митрополита Сергия, как и каждого верующего в те дни, не был простым и однозначным. В годы гонений он вместе со всей пил из одной чаши страданий и мученичества. И теперь всем своим архипастырским и исповедническим авторитетом убеждал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться размышлениям о возможных выгодах по другую сторону фронта. В послании четко отражена позиция Русской Православной Церкви, основанная на глубоком понимании патриотизма, чувстве ответственности перед Богом за судьбу земного Отечества. Впоследствии на Соборе епископов Православной Церкви 8 сентября 1943 г. сам митрополит, вспоминая о первых месяцах войны, говорил: «Какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить, как-нибудь свое положение, оно уже определилось, – фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили... Так что уже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т. е. безусловно отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать, враждебную к нашей стране». Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель выпустил до 23-х патриотических посланий.

Митрополит Сергий не был одинок в своем призыве к православному народу. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) призывал верующих «жизнь свою положить за целость, за честь, за счастье любимой Родины». В своих посланиях он прежде всего писал о патриотизме и религиозности русского народа: «Как во времена Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа Русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу… Мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом».

С патриотическими посланиями к пастве обращался и другой ближайший сподвижник Местоблюстителя митрополит Николай (Ярушевич), который часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди , которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: «Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее».

В далекой Америке бывший глава военного духовенства белой армии митрополит Вениамин (Федченков) призывал Божие благословение на воинов советской армии, на весь народ, любовь к которому не прошла и не уменьшилась в годы вынужденной разлуки. 2 июля 1941 г. он выступил на многотысячном митинге в Медисон-Сквер-Гарден с обращением к соотечественникам, союзникам, ко всем людям, сочувствовавшим борьбе с фашизмом, и подчеркнул особый, промыслительный для всего человечества характер совершавшихся на Востоке Европы событий, сказав, что от судьбы России зависят судьбы всего мира. Особое внимание Владыка Вениамин обратил на день начала войны – день Всех святых, в земле Российской просиявших, считая, что это есть «знак милости русских святых к общей нашей Родине и дает нам великую надежду, что начатая борьба кончится благим для нас концом».

С первого дня войны иерархи в своих посланиях выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников.

Характеристика действий Церкви в годы войны будет не полной, если не сказать, что действия иерархов, распространявших свои послания, были противозаконны, так как после постановления ВЦИК и СНК о религиозных объединениях 1929 г. район деятельности служителей культа, религиозных проповедников был ограничен местонахождением членов обслуживаемого ими религиозного объединения и местонахождением соответствующего молитвенного помещения.

Не только на словах, но и на деле не оставила народа своего, разделила с ним все тяготы войны. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень разнообразны. Епископы, священники, миряне, верные чада Церкви, совершали свой подвиг независимо от линии фронта: глубоко в тылу, на передовой, на оккупированных территориях.

1941 г. застал епископа Луку (Войно-Ясенецкого) в уже третьей по счету ссылке, в Красноярском крае. Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. В октябре 1941 г. епископ Лука был назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погрузился в многотрудную и напряженную хирургическую работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходилось делать прославленному хирургу. В середине 1942 г. срок ссылки закончился. Епископ Лука был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя кафедру, он, как и раньше, продолжал хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества. Напряженная работа архиепископа в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 г. было опубликовано 2-е издание «Очерков гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944-м г. вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За эти два труда святителю Луке была присуждена Сталинская премия I степени. Часть этой премии Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.

Столь же самоотверженно в осажденном Ленинграде свои архипастырские труды нес митрополит Ленинградский Алексий, большую часть блокады проведший со своей многострадальной паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он наполнял души исстрадавшихся ленинградцев мужеством и надеждой. В Вербное воскресенье в храмах было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призывал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу. Он писал: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружия правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (). И само воинство наше сильно не одной численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет весь русский народ».

Имевшую глубокое духовно-нравственное значение деятельность духовенства в дни блокады вынуждено было признать и советское правительство. Многие священнослужители во главе с митрополитом Алексием были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

Аналогичной наградой, но уже за оборону Москвы был награжден митрополит Крутицкий Николай и многие представители московского духовенства. В «Журнале Московской Патриархии» читаем, что настоятель московской церкви во имя Святого Духа на Даниловском кладбище, протоиерей Павел Успенский, в тревожные дни не покидал Москву, хотя обычно он жил за городом. В храме было организовано круглосуточное дежурство, очень тщательно следили за тем, чтобы на кладбище по ночам не задерживались случайные посетители. В нижней части храма было организовано бомбоубежище. Для оказания первой помощи при несчастных случаях при храме был создан санитарный пункт, где имелись носилки, перевязочный материал и необходимые лекарства. Супруга священника и две его дочери принимали участие в сооружении противотанковых рвов. Энергичная патриотическая деятельность священника станет еще более показательной, если упомянуть, что ему было 60 лет. У протоиерея Петра Филонова, настоятеля московской церкви в честь иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще, три сына служили в армии. Он также организовал в храме убежище, так же, как и все граждане столицы, в свою очередь стоял на постах охраны. И наряду с этим он вел большую разъяснительную работу среди верующих, указывая на вредное влияние вражеской пропаганды, проникавшей в столицу в разбрасываемых немцами листовках. Слово духовного пастыря было весьма плодотворным в те тяжелые и тревожные дни.

Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950–1960 гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком. Когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки. В докладе председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской Церкви от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства награждены орденами и медалями Великой Отечественной войны.

На оккупированной территории священнослужители являлись подчас единственным связующим звеном между местным населением и партизанами. Они укрывали красноармейцев, сами вступали в партизанские ряды. Священник Василий Копычко, настоятель Одрижинской Успенской церкви Ивановского района на Пинщине, в первый же месяц войны через подпольную группу партизанского отряда получил из Москвы послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, прочитал его своим прихожанам, несмотря на то, что фашисты расстреливали тех, у кого находили текст воззвания. С начала войны и до ее победного завершения отец Василий духовно укреплял своих прихожан, совершая богослужения ночью без освещения, чтобы не быть замеченным. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, рассказывал о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, читал послания Церкви к тем, кто оказался в оккупации. Однажды в сопровождении партизан он приехал к ним в лагерь, обстоятельно ознакомился с жизнью народных мстителей и с того момента стал партизанским связным. Дом священника стал партизанской явкой. Отец Василий собирал продукты для раненых партизан, присылал и оружие. В начале 1943 г. фашистам удалось раскрыть его связь с партизанами. и дом настоятеля немцы сожгли. Чудом удалось спасти семью пастыря и переправить самого отца Василия в партизанский отряд, который впоследствии соединился с действующей армией и участвовал в освобождении Белоруссии и Западной Украины. За свою патриотическую деятельность священнослужитель был награжден медалями «Партизану Великой Отечественной войны», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Личный подвиг сочетался со сбором средств по приходам на нужды фронта. Первоначально верующие переводили деньги на счет Комитета Государственной обороны, Красного Креста и других фондов. Но 5 января 1943 г. митрополит Сергий послал Сталину телеграмму с просьбой разрешить открытие банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 г. в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты страны 3182143 рубля.

Создание на церковные средства танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский» составляет особую страницу истории. Не существовало почти ни одного даже сельского прихода на свободной от фашистов земле, не внесшего свой вклад в общенародное дело. В воспоминаниях о тех днях протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области И.В. Ивлева говорится: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть их имена будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход – деревни, хутора и поселки, отстоявшие в 5–20 километрах от села, и в результате – 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная».

Собирались средства на танковую колонну и на оккупированной территории. Примером тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье. На оккупированной Псковщине для строительства колонны он сумел собрать среди верующих целую котомку золотых монет, серебра, церковной утвари и денег. Эти пожертвования на общую сумму около 500000 рублей были переданы партизанами на большую землю. С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. Но особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии. 10 октября в своем письме к И. Сталину возглавлявший Русскую после смерти Патриарха Сергия митрополит Ленинградский Алексий писал: «Эта забота со стороны всех верующих нашего Союза о детях и семьях наших родных воинов и защитников да облегчит великий их подвиг, а нас да соединит еще более тесными духовными узами с теми, кто не щадит и крови своей ради свободы и благоденствия нашей Родины». Духовенство и миряне оккупированных территорий после освобождения также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано 2 млн рублей.

Историки и мемуаристы описали все битвы на полях сражений Второй мировой войны, но никто не в силах описать битвы духовные, совершавшиеся великими и безымянными молитвенниками в эти годы.

26 июня 1941 г. в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия по специально составленным текстам «Молебен в нашествие супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Великой Отечественной войны». Во всех храмах звучала молитва, составленная архиепископом Августином (Виноградским) в год наполеоновского нашествия, молитва о даровании побед русскому воинству, вставшему на пути цивилизованных варваров. Церковь наша с первого дня войны, не прерывая молитвы своей ни на один день, за всеми службами церковными усердно молилась Господу о даровании успеха и победы нашему воинству: «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…».

Митрополит Сергий не просто призывал, но и сам был живым примером молитвенного служения. Вот что писали о нем современники: «Проездом из северных лагерей во Владимирскую ссылку в Москве находился архиепископ Филипп (Гумилевский); он зашел в канцелярию Митрополита Сергия в Бауманском переулке, надеясь увидеть Владыку, но тот был в отъезде. Тогда архиепископ Филипп оставил Митрополиту Сергию письмо, в котором были такие строки: «Дорогой Владыка, когда я думаю о Вас, стоящем на ночных молитвах, – я думаю о Вас, как о святом праведнике; когда же я размышляю о Вашей повседневной деятельности, то я думаю о Вас, как о святом мученике…».

Во время войны, когда решающая Сталинградская битва близилась к концу, 19 января Патриарший Местоблюститель в Ульяновске возглавил крестный ход на Иордань. Он горячо молился о победе русского воинства, но неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 г. митрополит, как рассказывал его келейник, архимандрит Иоанн (Разумов), пересилив недуг, попросил помочь подняться с постели. Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом.

Дивный духовный подвиг совершил во время Великой Отечественной войны преподобный Серафим Вырицкий. Подражая преподобному Серафиму Саровскому , молился он в саду на камне перед его иконой о прощении грехов людских и об избавлении России от нашествия супостатов. С горячими слезами умолял Господа великий старец о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Этот подвиг требовал от святого неизреченного мужества и терпения, это было воистину мученичество ради любви к ближним. Из рассказов родных подвижника: «…В 1941 г. дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним: дедушка говорил нам, что один молитвенник за страну может спасти все города и веси… Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…».

Обратилось тогда к Богу и множество простых людей, военнослужащих, тех, кто в годы гонений отошел от Бога. Их была искренна и носила зачастую покаянный характер «благоразумного разбойника». Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения русских военных летчиков, говорил: «Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: «Господи, прими мою душу"". Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А. Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с наполеоновской армией. Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал, что почти во всех церквах, в том или ином количестве были военные офицерского и рядового состава.

Война подвергла переоценке все стороны жизни советского государства, вернула людей к реальностям жизни и смерти. Переоценка происходила не только на уровне рядовых граждан, но и на уровне правительства. Анализ международного положения и религиозной ситуации на оккупированной территории убедили Сталина, что необходимо поддержать возглавлявшуюся Митрополитом Сергием Русскую Православную . 4 сентября 1943 г. митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с И.В. Сталиным. В результате этой встречи было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, избрание на нем Патриарха и решение некоторых других церковных проблем. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 г. Святейшим Патриархом был избран Митрополит Сергий. 7 октября 1943 г. был образован Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, что косвенным образом свидетельствовало о признании правительством факта существования Русской Православной Церкви и желании урегулировать с ней отношения.

В начале войны Митрополит Сергий писал: «Пусть гроза надвигается, Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы». Миллионы людей смогли снова присоединиться к Церкви Христовой. Несмотря на почти 25-летнее господство атеизма, Россия преобразилась. Духовный характер войны заключался в том, что путем страданий, лишений, скорбей в конечном итоге люди вернулись к вере.

В своих действиях Церковь руководствовалась причастностью к полноте нравственного совершенства и любви, присущих Богу, апостольским преданием: «Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем» (). Сохранить этот дух значило и значит остаться Единой, Святой, Соборной и Апостольской .

Источники и литература:

1 . Дамаскин И.А., Кошель П.А. Энциклопедия Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Красный пролетарий, 2001.

2 . Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994.

3 . Ивлев И.В., прот. О патриотизме и о патриотах с большими и малыми делами//Журнал Московской Патриархии. 1944. №5. С.24–26.

4 . История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т.1. 1917–1970. СПб: Воскресение, 1997.

5 . Марущак Василий, протод. Святитель-хирург: Житие архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). М.: Даниловский благовестник, 2003.

6 . Новопрославленные святые. Житие священномученика Сергия (Лебедева)//Московские Епархиальные Ведомости. 2001. №11–12. С.53–61.

7 . Наиболее почитаемые Петербургские святые. М.: «Фавор-XXI», 2003.

8 . Поспеловский Д.В. Русская Православная в XX веке. М.: Республика, 1995.

9 . Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и /Сост. Г.Штриккер. М.: Пропилеи, 1995.

10 . Серафимово благословение/Сост. и общ. ред. епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова). 2-е изд. М.: Про-Пресс, 2002.

11 . Цыпин В., прот. История Русской Церкви. Кн. 9. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1997.

12 . Шаповалова А. Родина оценила их заслуги//Журнал Московской Патриархии. 1944. №10.С. 18–19.

13 . Шкаровский М.В. Русская Православная при Сталине и Хрущеве. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999.

Русская православная церковь накануне Великой Отечественной войны

Действия Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны – это продолжение и развитие многовековой патриотической традиции нашего народа.

В годы гражданской войны, а затем в период «наступления социализма по всему фронту» политика советской власти по отношению к Церкви и верующим становилась все более репрессивной. Десятки тысяч священнослужителей и мирян, не пожелавших отречься от своей веры, были расстреляны, растерзаны, погибли в застенках и лагерях. Тысячи храмов были разрушены, ограблены, закрыты, превращены в народные дома, склады, мастерские, просто брошены на произвол судьбы. Согласно некоторым западным источникам, между 1918 г. и концом 30-х годов погибло до 42 тысяч православных священников.

К началу 40-х годов десятки и сотни деревень, поселков, городов и даже целые области были бесцерковными и потому числились безбожными. В 25 областях Российской Федерации не было ни одного православного храма, в 20 функционировало не более чем по 5 церквей.

В конце тридцатых были закрыты все церкви на территории области (более 170), кроме единственной – Успенской кладбищенской церкви в Новосибирске. Церковные здания, например, в селах Нижняя Каменка, Барышево, Верх-Алеус были заняты под клубы, в с. Баклуши – под школу, в с. Каргат – под промышленные мастерские, в г. Куйбышеве – под склад воинской части, в г. Новосибирске – под кинотеатр, мастерские Гидрометуправления штаба СибВО и т.д. Церкви были порушены, но вера жила!

К чести Русской Православной Церкви, она, несмотря на крутые исторические повороты в государстве, сталинские репрессии, всегда оставалась верной патриотическому служению своему народу. «Нам не приходилось даже задумываться о том, какую позицию должна занять наша Церковь во время войны», - вспоминал впоследствии митрополит Сергий.

Церковь в первые дни войны

В первый же день войны глава православной церкви митрополит Сергий обратился с посланием к верующим, в котором говорилось о вероломстве фашизма, звучали призыв к борьбе с ним и глубокая вера в то, что мы, жители России, победим, что русский народ «развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном долге перед Родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти, и по вере». Всего же митрополит Сергий в годы войны обращался к русской церкви с 23 посланиями, и во всех них выражалась надежда на конечную победу народа. Сталин же нашел в себе силы обратиться с воззванием к народу лишь спустя полмесяца после начала войны.

1943 год можно считать годом официального «потепления» отношений Сталина с православием. В один из июльских дней 1943 года митрополиту Сергию и его ближайшим сотрудникам пришло сообщение о том, что им разрешено возвратиться в Москву (из Оренбурга). «Компетентные органы» предложили Сергию, митрополиту Ленинградскому Алексию и Киевскому Николаю провести встречу со Сталиным. Сталин принял трёх митрополитов в Кремле. Он говорил о том, что правительство высоко ценит патриотическую деятельность Церкви. «Что теперь мы можем сделать для вас? Просите, предлагайте», - сказал он. В ходе той встречи Сергий был избран патриархом. Его кандидатура оказалась единственной, митрополит глубоко занимался делами Церкви. Было принято также решение о создании духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде. Сталин согласился с церковнослужителями по вопросу о необходимости выпуска церковных книг. При патриархе решено было образовать Священный Синод из трёх постоянных и трёх временных членов. Было принято решение об образовании Совета по делам Русской Православной Церкви. Деятельность нового совета курировал Молотов, а «особо важные вопросы» решал Сталин.

Сталин понял, что коммунистическая идеология вдохновляет лишь часть (меньшую часть населения). Необходимо обращение к идеологии патриотизма, историческим, духовным корням народа. Отсюда учреждаются ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского. «Возрождаются» погоны. Возрождается официально и роль Церкви.

В годы войны, в народе ходило предание, что во время обороны Москвы в самолёт поместили икону Тихвинской Божией Матери, самолёт летал вокруг Москвы и освящал границы, как в Древней Руси, когда на поле боя часто выносили икону, чтобы Господь защитил страну. Даже если это была недостоверная информация, люди верили ей, а значит, ждали чего-то подобного от власти. На фронте нередко перед боем солдаты осеняли себя крёстным знамением - просили Всевышнего защитить их. Большинство воспринимали православие как национальную религию. Прославленный маршал Жуков перед боем вместе с солдатами говорил: «Ну, с Богом!». В народе сохраняется предание о том, что Г. К. Жуков возил по фронтам Казанскую икону Божией Матери.

Видимо, есть особая высшая логика истории в том, что Сталин, ни на день не прекращавший репрессии, в дни войны заговорил языком им же гонимой церкви: «Братья и сестры! К вам обращаюсь я…» Такими же словами каждый день обращается духовенство к церковной пастве. Дальнейший ход событий явно показал, что он вынужден был хотя бы на время изменить свою политику по отношению к церкви.

С патриотическими призывами выступило духовенство и других религий – руководители старообрядчества, Армяно-григорианской церкви, баптистских и других организаций. Так, в обращении Центрального мусульманского духовного управления СССР звучал призыв «встать на защиту родной земли… и благословить своих сыновей, сражающихся за правое дело.… Люби страну свою, потому что таков долг праведного».

Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны проводилась по многим направления: патриотические послания к духовенству и пастве, в том числе и на территории, оккупированной противником; ободряющие проповеди пастырей; идейная критика фашизма как антигуманной, античеловеческой идеологии; организация сбора пожертвований на оружие и боевую технику, в пользу детей и семей воинов Красной Армии, а также шефство над госпиталями, детдомами и др.

И правительство сразу же сделало шаги навстречу религиозным организациям. Разрешается более широкая издательская деятельность (книги, листовки), снимаются ограничения на внекультовую деятельность религиозных объединений. Не чинятся препятствия массовым богослужениям и церемониям. Открываются – пока еще без юридического оформления, явочным порядком – молитвенные здания. Признаны – так же пока что де-факто – религиозные центры, устанавливающие связь с зарубежными церковными организациями. Эти действия определялись как внутренними, так и внешними причинами – необходимостью сплочения всех антифашистских сил. православная церковь отечественная война

Советское государство, по сути, заключило союз с Церковью и другими конфессиями. Да и могло ли быть иначе, если перед тем, как встать во весь рост и броситься в атаку навстречу смерти, многие солдаты торопливо осеняли себя крестным знамением, другие шептали молитву, поминая Иисуса, Аллаха или Будду. А у скольких воинов возле самого сердца хранились заветные материнские ладанки, или иконки, или «святые», от смерти оберегающие письма, а то и просто мешочки с родной землицей. Церкви были порушены, но вера жила!

В храмах начинают возноситься молитвы о даровании победы над фашистами. Эти молитвы сопровождаются патриотическими проповедями, в которых верующие призываются не только молиться о победе, но и сражаться и трудиться для нее. В молитве, читаемой во всех храмах Русской Православной Церкви за литургией в годы Великой Отечественной, говорилось:

«Господи Боже…, восстани в помощь нашу и подаждь воинству нашему о имени Твоему победити: а им же судил еси положити на брани души своя, тем прости согрешения их, и в день праведного воздаяния Твоего воздай венцы нетления…»

Зазвучали молебны в память великих предков: Александра Невского, Дмитрия Донского, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова.

5 апреля 1942 г. было объявлено в приказе военного коменданта Москвы о разрешении беспрепятственного движения по городу всю пасхальную ночь «согласно традиции», а 9 апреля в Москве впервые за многие годы состоялся Крестный ход со свечами. На это время пришлось даже приостановить действие закона о чрезвычайном положении. Сталин вынужден был вынужден считаться с Церковью.

В блокадном Ленинграде митрополит Алексий в этот же день провел службу и особо отметил, что дата Пасхи совпадает с датой Ледового побоища и ровно 700 лет отделяют эту битву под предводительством Александра Невского от сражения с фашистскими полчищами. После благословения митрополита Алексия воинские части Ленинградского фронта под развернутыми знаменами двинулись от Александро-Невской Лавры на свои боевые позиции.

Сбор пожертвований для нужд фронта

Включившись во всенародное патриотическое движение, Церковь развернула деятельность по сбору средств на нужды Великой Отечественной войны. 14 октября 1941 г. патриарший местоблюститель Сергий призвал «пожертвованиями содействовать нашим доблестным защитникам». Приходские общины стали вносить в Фонд обороны крупные денежные суммы. Только московские церкви за год войны передали Красной Армии более 3 млн. руб. Церковная община из города Горького (Нижнего Новгорода) за этот период передала государству около 1,5 млн. рублей. В осажденном Ленинграде (Санкт-Петербурге) церковные сборы в Фонд обороны к 22 июня 1943 года составили 5,5 млн. рублей, в Куйбышеве (Самаре) – 2 млн. рублей и т.д. 5 июня 1943 г. церковный совет Успенской церкви (г. Новосибирск) подписался на заем на суму 50 тыс. рублей, из которых 20 тысяч внес наличными. Весной 1944 г. верующие Сибири собрали пожертвование – более двух миллионов рублей. В 4-м квартале 1944 г. приходами обеих Новосибирских церквей внесено 226500 рублей, а всего в течение 1944 г. приходскими советами из церковных сумм и духовенством собрано и внесено 826500 рублей, в т.ч.: на подарки бойцам Красной Армии – 120 тыс., на танковую колонну им. Дмитрия Донского – 50 тыс., в фонд помощи инвалидам и раненым – 230 тыс., в фонд помощи детям и семьям фронтовиков – 146500 руб., для детей фронтовиков Когановичского района – 50000 рублей.

По поводу указанных взносов архиепископ Варфоломей и благочинный Новосибирских церквей посылали дважды телеграммы т. Сталину в мае и декабре 1944 г. От т. Сталина получены ответные телеграммы, содержание которых было сообщено верующим обеих церквей после богослужений, с соответствующим призывом усилить помощь фронту, семьям и детям фронтовиков.

Кроме того, в мае месяце приходскими советами и духовенством приобретено за наличный расчет облигаций 3-го государственного военного займа на сумму 200 тыс. руб. (в т. ч. духовенством на 95 тыс. руб.).

Всего за годы войны взносы Церкви и верующих в Фонд обороны превысили 150 млн. рублей.

Движимые желанием помочь Родине в трудную минуту, многие верующие несли свои скромные пожертвования на нужды обороны прямо в храм. В осажденном голодном, холодном Ленинграде, например, неведомые богомольцы принесли и сложили у иконы пакеты с надписями «В помощь фронту». В пакетах оказались золотые монеты. Жертвовали не только золото и серебро, но и деньги, продукты, теплые вещи. Священнослужители передавали деньги в банк, а продукты и вещи – в другие соответствующие государственные организации.

На собранные Русской Православной Церковью деньги были построены колонна танков «Дмитрий Донской» для полка, дошедшего до Праги, самолеты для авиаэскадрилий «За Родину» и «Александр Невский».

Боевую технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. И как несколько столетий назад преподобный Сергий Радонежский послал в ряды русских войск двоих иноков из числа братии Троицкого монастыря на правую брань с мамаевыми полчищами, так и во время Великой Отечественной войны Русская Православная Церковь направила два танковых полка на борьбу с фашизмом. Два полка, равно как и два воина, немного могли прибавить силы русскому оружию, но они были посланы от Церкви. Видя их в своей среде, российское воинство воочию убеждалось, что на святое дело спасения Родины оно благословляется Православной Церковью.

Личный состав танковых полков показал в сражениях чудеса героизма и доблести, нанося сокрушительные удары врагу.

Был открыт специальный церковный сбор в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной Армии. Собранные Церковью средства шли на содержание раненых, в помощь детям-сиротам, потерявшим на войне родителей и т.п.

Изменение отношений государства к Церкви

Несмотря на общее потепление в отношениях советского правительства и церкви, первое, тем не менее, существенно ограничивало возможности последней. Так, епископ Питирим (г. Калуга) обратился к командованию госпиталя с предложением принять шефство над госпиталем, и командование его приняло предложение епископа.

Церковный совет, осуществляя шефство, собрал 50 тыс. руб., приобрел на них 500 подарков для раненых. На эти деньги были приобретены и переданы госпиталю плакаты, лозунги и портреты руководителей партии и правительства, нанимали баянистов и парикмахеров. Силами церковного хора в госпитале устраивались концерты с программами русских народных песен и песен советских композиторов.

Получив эти сведения, НКГБ СССР принял меры к недопущению впредь попыток церковников входить в непосредственные сношения с командованием госпиталей и ранеными под видом шефства.

Церковь не оставляла без всесторонней поддержки и внимания инвалидов Великой Отечественной, детей военнослужащих и погибших на фронте и поле окончания войны. Примером может послужить деятельность приходской общины Вознесенской церкви г. Новосибирска, в I квартале 1946 г. перечислившей для их нужд 100 тыс. рублей в ознаменование выборов в Верховный Совет СССР.

О существовании религиозных традиций в народной среде свидетельствует тот факт, что в самые тяжелые дни Сталинградской битвы в осажденном городе богослужения все же проходили. В отсутствие священников бойцы и командиры ставили к иконам лампадки, сделанные из снарядных гильз, в том числе у иконы Богородицы поставил свою лампадку и командующий 62-й армией В. И. Чуйков. На одной из встреч писатель М. Ф. Антонов рассказывал, что в период подготовки немцев к штурму Москвы русские священники обнесли наш рубеж обороны святыми иконами. Дальше этой линии фашисты не продвинулись. Не довелось встречать документальных подтверждений указанных событий, равно как и опровержений устных рассказов о том, что маршал Г. К. Жуков всю войну возил с собой икону Казанской Божьей Матери, а маршал Советского Союза Б. М. Шапошников носил финифтевый образок Святителя Чудотворца Николая. Зато вполне достоверным является факт, свидетельствующий о том, что контрнаступление под Москвой началось как раз в день Памяти Александра Невского.

Освобождена Белоруссия. Не осушены горькие слезы матерей, жен и детей. И в эту трудную для страны годину со своей бедой обратились к маршалу Жукову прихожане церкви села Омеленец Брестской области: разыскать снятые и вывезенные оккупантами колокола местного храма. И какова была радость, когда вскоре на их имя пришел багаж весом в тонну – три колокола. Их помогли водрузить воины местного гарнизона. Такого благовеста никогда не слышала скромная округа. В победном 1945-м прославленный маршал зажег лампаду в православной церкви Лейпцига.

Из истории Отечества в годы войны

Тысячи верующих и священнослужителей различных вероисповеданий самоотверженно сражались с врагом в рядах действующей армии, партизанских отрядах и подполье, являя собой пример служения Богу, Отчизне и своему народу. Многие из них пали на полях сражений, были казнены фашистами. Группенфюрер СС Гейдрих уже 16 августа 1941 года приказал с захватом Москвы арестовать митрополита Сергия.

Английский журналист А. Верт, посетивший в 1943 году освобожденный советскими войсками город Орел, отмечал патриотическую деятельность православных церковных общин во время немецко-фашистской оккупации. Эти общины, писал он, «неофициально создавали кружки взаимной помощи, чтобы помогать самым бедным и оказывать посильную помощь и поддержку военнопленным…. Они (православные храмы) превратились, чего немцы не ожидали, в активные центры русского национального самосознания».

В Орле, например, за это гитлеровцами были расстреляны священники отец Николай Оболенский и отец Тихон Орлов.

Священник Иоанн Лойко был заживо сожжен вместе с жителями деревни Хворостово (Белоруссия). Он был отцом четырех сыновей-партизан, и в тяжкий час смерти не оставил Богом данных ему людей и вместе с ними принял мученический венец.

Награды за отвагу и мужество служителям церкви

Многие представители православного духовенства принимали участие в боевых действиях и были награждены орденами и медалями. Среди них – орденами Славы трех степеней диакон Б. Краморенко, орденом Славы третьей степени – клирик С. Козлов, медалью «За отвагу» – священник Г. Степанов, медалью «За боевые заслуги» – митрополит Калининский, монахиня Антония (Жертовская). Отец Василий Копычко, в годы войны партизанский связной, был удостоен медалей «Партизану Великой Отечественной войны», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне»; священник Н. И. Куницын с 1941 г. воевал, гвардеец, дошел до Берлина, имел пять боевых медалей, двадцать благодарностей от командования.

Постановлением Моссовета от 19 сентября 1944 года и от 19 сентября 1945 года около двадцати священников московских и тульских церквей были награждены медалями «За оборону Москвы». Среди них – настоятель церкви Нечаянной Радости протоиерей Петр Филатов, настоятель Николо-Хамовнической церкви протоиерей Павел Лепехин, настоятель Ильинской церкви протоиерей Павел Цветков, настоятель Воскресенской церкви протоиерей Николай Бажанов…. За что же удостоены священнослужители воинских наград? В октябре 1941 года, когда враг подошел к стенам столицы, эти пастыри руководили постами противовоздушной обороны, принимали личное участие в тушении пожаров от зажигательных бомб, вместе с прихожанами осуществляли ночные дежурства…. Десятки столичных священников отправлялись на строительство оборонительных рубежей в Подмосковье: рыли окопы, строили баррикады, устанавливали надолбы, ухаживали за ранеными.

В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для престарелых и детей, а также перевязочные пункты, особенно в период отступления в 1941-1942 гг., когда многие приходы взяли на себя попечение о раненых, оставленных на произвол судьбы. Участвовало духовенство и в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, мобилизуя людей, утешая потерявших родных и кров.

Особенно много священнослужителей трудилось в военных госпиталях. Многие из них были устроены в монастырях и находились на полном содержании монашествующих. Так, например, сразу же после освобождения Киева в ноябре 1943 г. Покровский женский монастырь исключительно своими силами организовал госпиталь, который обслуживали в качестве медсестер и санитарок насельницы обители, а затем в нем разместился эвакогоспиталь, в котором сестры продолжали работать до 1946 г. Монастырь получил несколько письменных благодарностей от военной администрации за отличное обслуживание раненых, а настоятельница игуменья Архелая была представлена к награждению орденом за патриотическую деятельность.

Судьбы сотен приходских священников были отмечены высокими наградами. Сразу после Победы Советского Союза над фашистской Германией более 50 из них удостоились медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

О жизни архиепископа Луки в годы войны

Примером верного служения Отечеству является вся жизнь епископа Ташкентского Луки, к началу войны отбывавшего ссылку в отдаленном поселке Красноярского края. Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов Советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. В сентябре 1941 г. епископу разрешили переехать в Красноярск и назначили «консультантом всех госпиталей края». Уже на следующий день после приезда профессор приступил к работе, проводя в операционной по 9-10 часов, делая до пяти сложнейших операций. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходится делать прославленному хирургу. Раненые офицеры и солдаты очень любили своего доктора. Когда профессор делал утренний обход, они радостно приветствовали его. Некоторые из них, безуспешно прооперированные в других госпиталях по поводу ранений больших суставов, неизменно салютовали ему высоко поднятыми уцелевшими ногами. Одновременно с этим архиерей консультировал военных хирургов, читал лекции, писал трактаты по медицине. За научную и практическую разработку новых хирургических методов лечения гнойных ранений епископу Луке Войно-Ясенецкому была присуждено Сталинская премия I степени, из 200 тысяч рублей которой 130 тысяч владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим на войне.

Благородная деятельность Преосвященнейшего Луки была высоко оценена – грамотой и благодарностью Военного Совета Сибирского военного округа.

В 1945 г. епископ ташкентский был удостоен медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Определением Святейшего Синода от 22 ноября 1995 г. архиепископ Крымский Лука причислен к лику святых.

Встреча в Кремле и возрождение церкви

Свидетельством сближения Церкви и государства в борьбе против фашизма, высокой оценки патриотической деятельности Церкви является состоявшаяся в сентябре 1943 г. в Кремле встреча Сталина и руководства Русской Православной Церкви. На ней были достигнуты договоренности о «возрождении» церковной структуры Русской Православной Церкви – восстановлении патриаршества (престол Церкви пустовал 18 лет) и Синода, об открытии храмов, монастырей, духовных учебных заведений, свечных заводов и иных производств.

К сентябрю 1943 г. насчитывалось 9829 православных церквей, в 1944 г. открыто еще 208, а в 1945 – 510.

Русская Православная Церковь занимает твердую бескомпромиссную позицию по отношению к тем, кто под лозунгом борьбы с коммунизмом переметнулся к фашистам. Митрополит Сергий в четырех личных посланиях пастырям и пастве заклеймил позором измену архиереев: Поликарпа Сикорского (Западня Украина), Сергия Воскресенского (Прибалтика), Николая Амасийского (Ростов-на-Дону). Постановление Собора Преосвященных Архиереев Русской Православной Церкви об осуждении изменников веры и Отечества от 8 сентября 1943 года гласит: «Всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана».

Решающим фактором войны является не количество и качество оружия (хотя это тоже очень важно), а прежде всего человек, его дух, его способность быть носителем лучших военных традиций своего отечества.

В годы войны российское непобедимое воинство не делило себя на белорусов, русских, армян, украинцев, грузин, верующих, неверующих. Воины были детьми одной матери – Родины, которым предстояло защитить ее, и они защитили ее.

В Послании к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий отметил, что победа нашего народа в годы войны стала возможной потому, что воины и труженики тыла были объединены высокой целью: они защищали весь мир от смертельной угрозы, от антихристианской идеологии нацизма. Отечественная война стала для каждого священной. "Русская Православная Церковь, - говорится в Послании, - неколебимо верила в грядущую Победу и с первого дня войны благословила армию и весь народ на защиту Родины. Наших воинов хранили не только молитвы жен и матерей, но и ежедневная церковная молитва о даровании Победы".

Оставаясь на территории, оккупированной противником, священнослужители по мере своих сил и возможностей выполняли свой патриотический долг. Они являлись духовными защитниками Отечества – Руси, России, Советского Союза, хотели или не хотели бы оккупанты говорить об этом.

И сама церковь, и многомиллионные массы верующих пошли на союз, прочный союз с государством во имя спасения Родины. Этот союз невозможен был до войны. Рассчитывая на покорность и сотрудничество иерархов Православной Церкви с оккупационными властями, нацисты не учли одно очень важное обстоятельство: несмотря на долгие годы гонений, эти люди не переставали быть русскими и любить свою Родину, несмотря на то, что она называлась Советским Союзом.

В воскресенье 22 июня 1941 года, в день всех святых, в земле Российской просиявших, фашистская Германия вступила в войну с русским народом. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий в первый же день войны написал и собственноручно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал русский народ на защиту Отечества. В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриаршего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. В речи на архиерейском Соборе 1943 года митрополит Сергий, вспоминая начало войны, сказал, что тогда не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что «прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось, - фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников». 26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства.

Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взят был Киев, блокирован Ленинград. Осенью 1941 года линия фронта приближалась к Москве. В этой обстановке митрополит Сергий составил 12 октября завещание, в котором на случай своей смерти передавал свои полномочия Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому).

7 октября Московский горсовет распорядился об эвакуации Патриархии на Урал, в Чкалов (Оренбург), само советское правительство переехало в Самару (Куйбышев). Видимо, государственная власть не вполне доверяла митрополиту Сергию, опасаясь повторения того, что сделал его близкий помощник в 30-х годах митрополит Сергий (Воскресенский), экзарх Прибалтики. При эвакуации из Риги перед приходом немцев он спрятался в крипте храма и остался на оккупированной территории вместе со своей паствой, заняв лояльную позицию к оккупационным властям. При этом митрополит Сергий (Воскресенский) остался в каноническом послушании Патриархии и насколько мог отстаивал перед немецкой администрацией интересы православия и русских общин Прибалтики. Патриархии удалось добиться разрешения на выезд не в далекий Оренбург, а Ульяновск, бывший Симбирск. В тот же город эвакуировали и администрацию обновленческой группировки. К тому времени Александр Введенский усвоил себе титул «святейшего и блаженнейшего Первоиерарха», оттеснил престарелого «митрополита» Виталия на вторые роли в обновленческом синоде. Ехали они в одном поезде с Местоблюстителем патриаршего престола. Патриархия разместилась в маленьком доме на окраине города. Рядом с Главой Русской Православной Церкви находились Управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий и келейник Местоблюстителя иеродиакон Иоанн (Разумов). Окраины тихого провинциального города стали в годы войны духовным центром России. Сюда, в Ульяновск, к Предстоятелю Русской Церкви приезжали оставшийся в Москве экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Можайский Сергий (Гришин), Куйбышевский Андрей (Комаров) и другие архиереи.

30 ноября митрополитом Сергием освящена была церковь на улице Водников, в здании, которое ранее использовалось как общежитие. Главный престол храма был посвящен Казанской иконе Божией Матери. Первую литургию служили без профессионального хора, при пении народа, собравшегося с великой радостью в храм, ставший, по существу, патриаршим собором. А на окраине Симбирска, в Куликовке, в здании, которое некогда было храмом, а потом изуродованное, со святыми куполами, использовалось как склад, устроена была обновленческая церковь. Там служили Александр Введенский, самочинный первоиерарх, «митрополит» Виталий Введенский, обновленческий лжеархиепископ Ульяновский Андрей Расторгуев. На богослужение к ним приходило примерно человек по 10, и некоторые только из любопытства, а храм на улице Водников всегда был переполнен молящимся народом. Этот крохотный храм на некоторое время стал духовным центром православной России.

В Первосвятительских посланиях к пастве, которые митрополит Сергий рассылал из Ульяновска по церквям России, он обличал оккупантов за их злодеяния, за пролитие невинной крови, за осквернение религиозных и национальных святынь. Предстоятель Русской Православной Церкви призывал жителей областей, захваченных врагом, к мужеству и терпению.

В первую годовщину Великой Отечественной войны митрополит Сергий издал два послания - одно для москвичей, а другое для всероссийской паствы. В московском послании местоблюститель выразил радость в связи с поражением немцев под Москвой. В послании всей Церкви глава ее обличал нацистов, которые в пропагандистских целях присваивали себе миссию защитников христианской Европы от нашествия коммунистов, а так же утешал паству надеждой на победу над врагом.

С патриотическими посланиями к пастве обращались и ближайшие сподвижники Местоблюстителя патриаршего престола митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). Митрополит Николай за две недели до фашистского нашествия выехал из Киева в Москву. Вскоре после этого, 15 июля 1941года, он, сохранив звание экзарха Украины, стал митрополитом Киевским и Галицким. Но в продолжении всей войны он оставался в Москве, исполняя обязанности управляющего Московской епархией. Он часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди, которыми утешал настрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству.

Митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) все страшные дни блокады не разлучался со своей паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих православных храмов. Даже в будние дни подавались горы записок о здравии и об упокоении. Из-за частых обстрелов, от взрывов бомб окна в храмах были выбиты взрывной волной, и по храмам гулял морозный ветер. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля, певчие от голода едва держались на ногах. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он поддерживал мужество и надежду в людях, оставшихся в нечеловеческих условиях в блокадном кольце. В ленинградских храмах прочитывали его послания с призывом к верующим самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу.

По всей стране в православных храмах служили молебны о даровании победы. Ежедневно за богослужением возносилась молитва: «О еже подати силу неослабну, непреоборимую и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…»

Поражение гитлеровских войск под Сталинградом положило начало коренному перелому хода войны. Однако, враг обладал в то время еще мощным военным потенциалом. Его разгром требовал огромного напряжения сил. Для решительных боевых действий Красной Армии необходима была мощная бронетанковая техника. Без устали трудились рабочие танковых заводов. По всей стране шли сборы средств на постройку новых боевых машин. Только к декабрю 1942 года на эти средства было построено около 150 танковых колонн.

Всенародная забота о нуждах Красной Армии не обошла стороной и Церковь, которая стремилась внести свой посильный вклад в победу над гитлеровскими захватчиками. 30 декабря 1942 года Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий призвал всех верующих страны послать «нашей армии на предстоящий решающий бой, вместе с нашими молитвами и благословением, вещественного показания нашего участия в общем подвиге в виде сооружения колонны танков имени Дмитрия Донского». Вся Церковь откликнулась на призыв. В Московском Богоявленском соборе духовенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей. Вся церковная Москва собрала свыше 2 миллионов рублей, в блокадном Ленинграде православные собрали один миллион рублей на нужды армии. В Куйбышеве стариками и женщинами было пожертвовано 650 тысяч рублей. В Тобольске один из жертвователей принес 12 тысяч рублей и пожелал остаться неизвестным. Житель села Чеборкуль Челябинской области Михаил Александрович Водолаев написал в Патриархию: «Я престарелый, бездетный, всей душой присоединяюсь к призыву митрополита Сергия и вношу 1000 рублей из своих трудовых сбережений, с молитвой о скорейшем изгнании врага из священных пределов нашей земли». Заштатный священник Калининской епархии Михаил Михайлович Колоколов пожертвовал на танковую колонну священнический крест, 4 серебряные ризы с икон, серебряную ложку и все свои облигации. В один ленинградский храм неизвестные богомольцы принесли пакет и положили его у иконы святителя Николая. В пакете оказалось 150 золотых десятирублевых монет царской чеканки. Крупные сборы прошли в Вологде, Казани, Саратове, Перми, Уфе, Калуге и в других городах. Не было ни одного, даже сельского прихода, на свободной от фашистских захватчиков земли, не внесшегося своего вклада в общенародное дело. Всего на танковую колонну было собрано более 8 миллионов рублей, большое количество золотых и серебряных предметов.

Эстафету от верующих приняли рабочие от танкового завода Челябинска. День и ночь трудились рабочие на своих местах. В короткий срок было построено 40 танков Т-34. Они и составили общецерковную танковую колонну. Её передача частям Красной Армии состоялась у деревни Горелки, что в пяти километрах северо-западнее Тулы. Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К тому времени оба уже прошли нелегкий боевой путь.

Учитывая высокую значимость патриотического вклада духовенства и простых верующих, в день передачи колонны, 7 марта 1944 года состоялся торжественный митинг. Главный организатор и вдохновитель создания танковой колонны Патриарх Сергий по причине тяжелой болезни не смог лично присутствовать при передаче танков частям Красной Армии. По его благословению перед личным составом полков выступил митрополит Николай (Ярушевич). Сообщив о патриотической деятельности Церкви, её нерушимом единстве с народом, митрополит Николай дал защитникам Родины напутственный наказ.

По окончании митинга митрополит Николай в память о знаменательном событии вручил танкистам подарки от Русской Православной Церкви: офицерам - часы с гравировкой, а остальным членам экипажей - складные ножи с множеством приспособлений.

Отмечалось это событие в Москве. Председатель Совета по делам

Русской Православной Церкви при СНК СССР Г. Г. Карпов 30 марта 1944 года устроил специальный прием. На нем присутствовали: от Военного совета бронетанковых и механизированных войск Красной Армии - генерал-лейтенант Н. И. Бирюков и полковник Н. А. Колосов, от Русской Православной Церкви Патриарх Московский и всея Руси Сергий и митрополиты Алексий и Николай. Генерал - лейтенант Н. И. Бирюков передал Патриарху Сергию благодарность Советского командования и альбом фотоснимков, запечатлевших торжественный момент передачи танковой колонны войнам Красной Армии.

За проявленные мужество и героизм 49 танкистов колонны «Димитрий Донской» из 38-го полка были награждены орденами и медалями СССР. Другой, 516-й Лодзинский отдельный огнеметный танковый полк Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1945 года был награжден орденом Красного Знамени.

Итоги боевого пути танкисты подводили в Берлине. К 9 мая 1945 года на их счету значились уничтоженными: свыше 3820 солдат и офицеров противника, 48 танков и САУ, 130 различных орудий, 400 пулемётных точек, 47 дзотов, 37 миномётов; взятыми в плен около 2526 солдат и офицеров; захваченными 32 военных склада и многое другое.

Ещё большим было морально-нравственное воздействие на нашу армию танковой колонны. Ведь она несла на себе благословение Православной Церкви и её неумолкаемую молитву об успехе русского оружия. Верующим же церковная колонна дала утешительное сознание, что православные христиане не остались стоять в стороне и что по своим силам и возможностям каждый из них участвовал в разгроме фашистской Германии.

Всего же за войну по приходам было собрано более 200 миллионов рублей на нужды фронта. Кроме денег верующие собирали также теплые вещи для солдат: валенки, рукавицы, телогрейки.

За годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны. Патриотическая позиция Церкви имела особое значение для православных христиан СССР, миллионы которых участвовали в боевых операциях на фронте и в партизанских отрядах, трудились в тылу. Тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного роста религиозных чувств людей. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви опору и утешение. В своих посланиях и проповедях митрополит Сергий не только утешал верующих в скорби, но и поощрял их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях. Подвергал осуждению дезертирство, сдачу в плен, сотрудничество с оккупантами. Поддерживал веру в окончательную победу над врагом.

Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви, проявившаяся с первого дня войны в моральной и материальной помощи фронту, завоевала в кратчайшее время признание и уважение и среди верующих и у атеистов. Об этом писали в адрес Правительства СССР бойцы и командиры действующей армии, работники тыла, общественные, религиозные деятели и граждане союзных и дружественных государств. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны появляются на страницах центральных газет «Правды» и «Известия». В периодической печати полностью прекращаются антирелигиозные нападки. Прекращает

свое существование «Союз воинствующих безбожников» без официального роспуска. Закрываются некоторые антирелигиозные музеи. Начинают открываться пока ещё без юридического оформления храмы. На Пасху 1942 года распоряжением коменданта Москвы разрешается беспрепятственное движение по городу на всю пасхальную ночь. Весной 1943 года Правительство открывает доступ к иконе Иверской Божией Матери, которую перевезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенский храм в Сокольниках. В марте 1942 года в Ульяновске собирается первый за годы войны Собор епископов, рассмотревший ситуацию в Русской Православной Церкви и осудивший профашистские действия епископа Поликарпа (Сикорского). Все чаще в выступлениях Сталина слышится призыв следовать заветам великих предков. По его указаниям один из самых чтимых русских святых - Александр Невский, вместе с другими полководцами прошлого, объявляется вновь национальным героем. 29 июля 1942 года в СССР учреждается боевой орден Александра Невского - непосредственный наследник ордена этого же святого, созданного Петром Первым. Впервые за всю историю существования Советского государства иерарх Русской Православной Церкви принимает участие в работе одной из государственных комиссий - 2 ноября 1942 года митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), управляющий Московской епархией, становится, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР, одним из десяти членов Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

В первые годы войны по разрешению властей было замещено несколько архиерейских кафедр. В эти годы совершались и архиерейские хиротонии, главным образом вдовых протоиереев уже преклонных лет, успевших получить духовное образование в дореволюционную эпоху.

Но 1943 год готовил для Русской Православной Церкви ещё большие перемены.

Подробности, о которых молчали - профессор Киевской духовной академии Виктор Чернышев.

Каждая эпоха по-своему испытывала патриотизм верующих, постоянно воспитываемых Русской Православной Церковью, их готовность и способность служить примирению и правде. И каждая эпоха сохранила в церковной истории, наряду с высокими образами святых и подвижников, примеры патриотического и миротворческого служения Родине и народу лучших представителей Церкви.

Русская история драматична. Ни один век не обошелся без войн, больших или малых, терзавших наш народ и нашу землю. Русская Церковь, осуждая захватническую войну, во все времена благословляла подвиг обороны и защиты родного народа и Отечества. История Древней Руси позволяет проследить постоянное влияние Русской Церкви и великих церковно-исторических деятелей на общественные события и судьбы людей.

Начало ХХ века в нашей истории было отмечено двумя кровопролитными войнами: Русско-японской (1904-1905 гг.) и Первой мировой войнами (1914-1918 гг.), в ходе которых Русская Православная Церковь оказывала действенное милосердие, помогая обездоленным войной беженцам и эвакуированным, голодным и раненым воинам, создавала в монастырях лазареты и госпитали.

Митрополит Сергий (Страгородский)

“22 июня ровно в 4 часа Киев бомбили…” Как отреагировала Церковь?

Страшным бедствием обрушилась на нашу землю война 1941 года. Митрополит Сергий (Страгородский), возглавлявший Русскую Православную Церковь после Патриарха Тихона (Беллавин), писал в своем Воззвании к пастырям и верующим в первый же день войны: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа… Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий народный подвиг… благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины…»

Обращаясь к советским солдатам и офицерам, воспитанным в духе преданности другому – социалистическому Отечеству, другим его символам – партии, комсомолу, идеалам коммунизма, архипастырь призывает их брать пример с православных прадедов, доблестно отражавших вражеское нашествие на Русь, равняться на тех, кто ратными подвигами и геройской смелостью доказал к ней святую, жертвенную любовь. Характерно, что воинство он называет православным, жертвовать собой в бою призывает за Родину и веру.

Передача танковой колонны «Димитрий Донской» частям Красной Армии

Зачем православные собирали пожертвования в войну?

По призыву митрополита Сергия с самого начала войны православные верующие собирали пожертвования на нужды обороны. Только в одной Москве в первый год войны в приходах собрали в помощь фронту более 3 млн. рублей. В храмах осажденного измотанного Ленинграда было собрано 5,5 млн. рублей. Горьковская церковная община передала в фонд обороны более 4-х млн. рублей. И таких примеров множество.
Эти денежные средства, собранные Русской Православной Церковью, были вложены в создание летной эскадрильи им. Александра Невского и танковой колонны им. Дмитрия Донского. Помимо этого сборы шли на содержание госпиталей, помощь инвалидам войны и детским домам. Повсеместно возносили в храмах горячие молитвы за победу над фашизмом, за своих детей и отцов на фронтах, сражающихся за Отечество. Потери, понесенные населением страны в Отечественной войне 1941-1945 годов, колоссальны.

обращение митрополита Сергия

На чьей стороне быть: сложный выбор, или компромисс?

Надо сказать, что после нападения Германии на СССР положение Церкви резко изменилось: с одной стороны, местоблюститель-митрополит Сергий (Страгородский) сразу же занял патриотическую позицию; но, с другой стороны, оккупанты шли с фальшивым по существу, но с внешне эффектным лозунгом - освобождения христианской цивилизации от большевистского варварства. Известно, что Сталин был в панике, и только на десятый день нацистского нашествия обратился прерывающимся голосом к народам через репродуктор: «Дорогие соотечественники! Братья и сестры!..». Пришлось вспомнить и ему христианское обращение верующих друг ко другу.

День гитлеровского нападения пришелся на 22 июня, это день православного праздника Всех святых в земле Российской просиявших. И это – не случайно. Это день новомучеников – многомиллионных жертв ленинско-сталинского террора. Любой верующий человек мог толковать это нападение как возмездие за избиение и муки праведников, за богоборчество, за последнюю «безбожную пятилетку», объявленную коммунистами.
По всей стране горели костры из икон, религиозных книг и нот многих великих русских композиторов (Д.Бортнянского, М.Глинки, П.Чайковского), Библии и Евангелия. Союз воинствующих безбожников (СВБ) устраивал вакханалии и свистопляски антирелигиозного содержания. Это были настоящие антихристианские шабаши, непревзойденные по своему невежеству, кощунству, надругательству над святыми чувствами и традициями предков. Повсеместно закрывались храмы, ссылались в ГУЛАГ духовенство и православные исповедники; шло тотальное уничтожение духовных основ в стране. Все это продолжалось с маниакальной отчаянностью под руководством сначала «вождя мировой революции», а потом и его преемника – И.Сталина.

Поэтому для верующих людей это был известный компромисс. Или сплотиться для отпора нашествию в надежде, что после войны все изменится, что это будет суровым уроком мучителям, что, возможно, война отрезвит власти и заставит их отказаться от богоборческой идеологии и политики в отношении Церкви. Или же признать войну как возможность свергнуть коммунистов, вступив в союз с противником. Это был выбор между двух зол – либо союз с врагом внутренним против врага внешнего, либо наоборот. И надо сказать, что это часто было неразрешимой трагедией русского народа по обе стороны фронта во время войны.

Что об Отечественной войне говорит Писание?

Но само Священное Писание говорило о том, что «Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить…» (Ин. 10:10). А вероломный и жестокий враг не знал ни жалости, ни пощады – более 20 миллионов павших на поле брани, замученных в фашистских концлагерях, руины и пожарища на месте цветущих городов и сел. Были варварски разрушены древние псковские, новгородские, киевские, харьковские, гродненские, минские храмы; до основания разбомблены древние наши города и уникальные памятники русской церковной и гражданской истории.
«Война есть страшное и гибельное дело для того, кто предпринимает ее без нужды, без правды, с жадностью грабительства и порабощения, на нем лежит весь позор и проклятие неба за кровь и за бедствия своих и чужих», - так писал в своем обращении к верующим 26 июня 1941 г. Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, разделивший со своей паствой все невзгоды и лишения двухлетней блокады Ленинграда.

Митрополит Сергий (Страгородский) в Великую Отечественную - о войне, о долге и Родине

22 июня 1941 г. митрополит Сергий (Страгородский) только отслужил праздничную Литургию, как ему сообщили о начале войны. Он тут же произнес патриотическую речь-проповедь о том, что в эту годину всеобщей беды Церковь «не оставит своего народа и теперь. Благословляет она… и предстоящий всенародный подвиг». Предвидя возможность альтернативного решения верующими, владыка призвал священство не предаваться размышлениям «о возможных выгодах по другую сторону фронта».

В октябре, когда немцы уже стояли под Москвой, митрополит Сергий выступил с осуждением тех священников и епископов, которые, оказавшись в оккупации, начали сотрудничать с немцами. Это, в частности, касалось другого митрополита, Сергия (Воскресенского) - экзарха прибалтийских республик, оставшегося на оккупированной территории, в Риге, и сделавшего свой выбор в пользу оккупантов. Ситуация была непростая. А недоверчивый Сталин отправляет, несмотря на воззвание, владыку Сергия (Страгородского) в Ульяновск, позволив ему вернуться в Москву только в 1943 году.
Политика немцев на оккупированных территориях была достаточно гибкой, нередко ими открывались поруганные коммунистами храмы, и это было серьезным противовесом навязанному атеистическому мировоззрению. Понимал это и Сталин.

Чтобы утвердить Сталина в возможности изменения церковной политики, митрополит Сергий (Страгородский) 11 ноября 1941 г. пишет послание, в котором, в частности, стремится лишить Гитлера претензий на роль защитника христианской цивилизации: «Прогрессивное человечество объявило Гитлеру священную войну за христианскую цивилизацию, за свободу совести и религии». Однако непосредственно тема защиты христианской цивилизации так никогда сталинской пропагандой принята не была. В большей или меньшей степени все уступки Церкви носили до 1943 г. «косметический» характер.

"черное солнце", оккультный символ, использовавшийся нацистами. Изображение на полу в т.н. зале обергруппенфюреров в замке Вевельсбург, Германия.

Альфред Розенберг и истинное отношение нацистов к христианам

В нацистском лагере за церковную политику на оккупированных территориях отвечал Альфред Розенберг, возглавлявший Восточное министерство, являясь генерал-губернатором «Восточной Земли», как официально называлась территория СССР под немцами. Он был против создания общетерриториальных единых национальных церковных структур и вообще убежденным врагом христианства. Как известно, нацисты использовали различные оккультные практики для достижения могущества над другими народами. Даже была создана таинственная структура СС «Ананербе», совершавшая вояжи в Гималаи, Шамбалу и другие «места силы», а сама организация СС была построена по принципу рыцарского ордена с соответствующими «посвящениями», иерархией и представляла собой гитлеровскую опричнину. Его атрибутами стали рунические знаки: сдвоенные молнии, свастика, череп с костями. Тот, кто вступал в этот орден, облекал себя в черное облачение «гвардии фюрера», становился соучастником зловещей кармы этой сатанинской полусекты и продавал душу дьяволу.
Розенберг особенно ненавидел католичество, считая, что оно представляет силу, способную противостоять политическому тоталитаризму. Православие же виделось ему как некий красочный этнографический ритуал, проповедующий кротость и смирение, что лишь на руку нацистам. Главное – это не допускать его централизации и превращения в единую национальную церковь.

Однако у Розенберга с Гитлером были серьезные разногласия, поскольку у первого в программе значилось превращение всех национальностей СССР в формально независимые государства под контролем Германии, а второй был принципиально против создания каких бы то ни было государств на востоке, считая, что все славяне должны стать рабами немцев. Других же надо просто уничтожить. Поэтому в Киеве в Бабьем Яру сутками не стихали автоматные очереди. Конвейер смерти здесь работал бесперебойно. Более 100 тысяч убиенных – такова кровавая жатва Бабьего Яра, ставшего символом Холокоста ХХ века.

Гестаповцы совместно с приспешниками-полицаями уничтожали целые населенные пункты, сжигая их жителей дотла. В Украине были не один Орадур, и не одно Лидице, уничтоженные гитлеровцами в Восточной Европе, а - сотни. Если, например, в Хатыни погибло 149 человек, в том числе 75 детей, то в селе Крюковка на Черниговщине было сожжено 1290 дворов, уничтожено более 7 тысяч жителей, из них – сотни детей.

В 1944 году, когда советские войска с боями освобождали Украину, они повсеместно обнаруживали следы страшных репрессий оккупантов. Фашисты расстреляли, удушили в газовых камерах, повесили и сожгли: в Киеве – более 195 тысяч человек, на Львовщине – более полумиллиона, в Житомирской области – свыше 248 тысяч, а всего в Украине – свыше 4 миллионов людей. Особую роль в системе гитлеровской индустрии геноцида выполняли концентрационные лагеря: Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Флоссенбург, Маутхаузен, Равенсбрюк, Саласпилс и другие лагеря смерти. Всего через систему таких лагерей (помимо лагерей для военнопленных непосредственно в боевой зоне) прошло 18 миллионов человек, погибло 12 миллионов заключенных: мужчин, женщин, детей.