Жизнь Николая Александровича Морозова была полна ярких, противоречивых, судьбоносных и невероятных событий. По своим энциклопедическим знаниям, творческому потенциалу и огромной работоспособности Н.А. Морозов – явление исключительное. Кем он только ни был: террористом, масоном, изобретателем, летчиком, ученым-энциклопедистом, писателем и поэтом, снайпером... Он и в Двинске времени не терял: находясь в заключении в крепости, Н.А. Морозов писал мемуары и выучил иврит.

Мечтал стать ученым, а стал террористом

По одной версии, 15-летний Николай Морозов в 1869 году был отчислен из 2-й московской гимназии из-за плохой учебы, а чуть позже - в 1971 и 1872 годах - являлся вольнослушателем медицинского факультета Московского университета. По другой, он был исключен из гимназии без права поступать в высшие учебные заведения России за демократические воззрения - сказалось домашнее воспитание. Так, отказав в праве на образование, царская власть сама толкнула его на революционный путь.

Последующее десятиление его жизни было бурным: в 1874 году он стал «народником» и участвовал в «хождении в народ», вел пропаганду среди крестьян. Стал одним из руководителей организации «Земля и воля», а в 1879 году вошел в исполнительный комитет «Народной воли», где главными средствами политической борьбы считались револьвер, кинжал и динамит. Морозов был ярым радикалом и предлагал постоянно использовать террор в качестве регулятора политической жизни. В 1880 году в Лондоне встречался с Карлом Марксом, был близко знаком с казненными за убийство императора Александра П Николаем Кибальчичем, Софьей Перовской, Андреем Желябовым.

Арестовали его в 1881 году (еще до убийства императора) и в 1882-м осудили на пожизненное заключение - было доказано его участие в одном из семи покушений на Александра П, когда народовольцы сделали подкоп под железной дорогой. Три года он провел в одиночке Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Лишь в 1887 году ему впервые дали бумагу, а на следующий год - чернила. В 1984-м он был переведен в Шлиссельбургскую крепость, где находился 21 год.

«Я не сидел в крепости, я сидел во Вселенной»

В холодной одиночной камере Шлиссельбургской каторожной тюрьмы Морозов не просто отбывал наказание. Он ежедневно изучал науки и сделал несколько открытий мирового значения. Вспоминал: «Некоторые вычисления приходилось делать подряд несколько дней и писать цифрами и преобразованиями страниц по двадцать бумаги, а потом сводить все на одну страницу. И голова у меня под конец подобных утомительных операций готова была лопнуть, а бросить посредине и отдохнуть было нельзя, чтобы не потерять связи начала вычислений с их концом».

Во время заточения он по самоучителю выучил одиннадцать иностранных ясыков и после освобождения по амнистии 1905 года сумел вывезти из тюрьмы 26 томов рукописей по различным наукам - химии, физике, математике, астрономии, авиации, политэкономии, истории, математике, биологии и др. На свободе он активно включился в научно-педагогическую деятельность. По представлению Д.И.Менделеева в 1906 году за работу «Периодические системы строения вещества» Морозову без защиты диссертации была присуждена степень доктора химии. Позднее академик Игорь Курчатов отметит: «Современная физика полностью подтвердила утверждение о сложном строении атомов, разработанное в свое время Н.А.Морозовым».

Он преподает в Петербургской высшей вольной школе П.Ф.Лесгафта - педагога, анатома и врача, создателя научной системы физического воспитания. Его избирают членом Русского, Французсского и Британского астрономических обществ и Русского физико-химического общества, он избирается председателем Русского общества любителей мироведения. Академик Сергей Иванович Вавилов так отзывался о Морозове: «Этот научный энтузиазм, совершенно бескорыстная, страстная любовь к научному исследованию должны остаться примером и образцом для каждого ученого, молодого или старого».

Последний арест

В последний раз Николай Александрович Морозов был арестован в Крыму в 1912 году (ему было 58 лет) и по решению Московской судебной палаты заключен в Двинскую крепость. Поводом ареста послужила публикация сборника стихов «Звездные песни», где превалировали революционные настроения и антирелигиозные взгляды. Позднее Николай Александрович вспоминал: «Воспользовался этим случаем, чтобы подучиться древнееврейскому языку для целесообразной разработки старозаветной Библии, и написал там четыре тома «Повестей моей жизни», которые я довел до основания «Народной воли», так как на этом месте окончился срок моего заточения».

Освобождение последовало в 1913 году по амнистии в честь 300-летия дома Романовых. Льва Николаевича Толстого очень заинтересовали мемуары, написанные Морозовым в Двинске: «…прочел с величайшим интересом и удовольствием. Очень сожалею, что нет продолжения…Талантливо написано. Интересно было взглянуть в душу революционеров. Очень поучителен для меня этот Морозов».

«Стремленью духа нет границы,

Широк безбрешный небосклон.

На мощных крыльях белой птицы

Осуществим наш детский сон!»

Николай Александрович Морозов стоял у истоков воздухоплавания и космонавтики. Получив звание пилота, он был председателем комиссии научных полетов, читал лекции в авиационной школе. Более сотни раз сам поднимался в воздух на первых аэростатах, и каждый полет был связан с риском. Не раз терпел аварии, чудом оставаясь живым, и был свидетелем гибели многих русских авиаторов. Он многое сделал для безопасности полетов. Например, создал первый в мире высотный герметический авиационный костюм - прообраз современного космического скафандра, а также изобрел спасительный экваториальный пояс, позволяющий автоматически превратить верхнюю часть воздушного шара в парашют, обеспечив тем самым плавный спуск гондолы на землю.

Двенадцатый иностранный

В Двинской крепости Николай Морозов овладел двенадцатым иностранным языком - ивритом. Благодаря знанию языков, в том числе древних, он в оригинале знакомился с источниками по истории человечества (Библией, например) и по-своему осмысливал заложенную в них информацию. Систематизировав древние тексты, описывающие, вероятно, одни и те же события, обратил внимание, что они датированы разными эпохами. Это позволило Морозову по-новому взглянуть на исторический процесс и создать свою концепцию развития человечества. Таким образом, им были заложены основы пересмотра традиционной истории.

Эта идея не всем пришлась по душе, и в крупных научных центрах (МГУ, в частности) до сих пор происходят схватки «исправителей» хронологии и ученых, придерживающихся традиционных взглядов. Они Николая Александровича не очень жалуют, уличая в фальсификации, отсутствии доказательств, вольной интерпретации и вымысле: «В сфере «гуманитаристики» его можно назвать… «выдающимся лжеученым»».

Факты биографии

Находясь в заключении, Н.А.Морозов сам вылечил себя от туберкулеза (методика включала и физические упражнения) - через полгода врачи, к своему изумлению, обнаружили, что заключенный не только жив, но и полностью здоров.

Н.А.Морозов - чуть ли не единственный, кого не затронули сталинские репрессии. В 1945 году почетных академиков АН СССР было трое - микробиолог Н.Ф. Гамалей, Н.А. Морозов и И.В. Сталин. Награжден орденом Трудового Красного Знамени (1939 г.) и двумя орденами Ленина (1944, 1945 г.г.). До конца своих дней он оставался убежденным революционером и во всех анкетах писал: член партии «Народная воля».

В 1939 году в возрасте 85 лет окончил снайперские курсы ОСОАВИАХИМа и через три годы выезжал на Волховский фронт, где участвовал в военных действиях.

Из письма из Шлиссельбургской крепости от 8 августа 1899 года: «Иногда буря срывает гнезда ласточек, и тогда их птенчики поступают к нам на воспитание, откармливаются мухами и пауками и помещаются в маленьких суконных гнездышках, пока у них не вырастут крылья. Вот и теперь воспитывается маленькая ласточка-сиротка по имени Чика…Она очень любит спать на груди за пазухой, в рукаве, а то и просто в кулаке. Любит, чтобы ее гладили и говорили с ней, и знает свое имя. Еще никогда не было такой милой и ласковой птички…»

«Не умер тот, чей отзвук есть в других»

До сих пор нет единого мнения, почему Н.А.Морозова не затронули сталинские репрессии. Причуда вождя? Каприз диктатора? А может, генералиссимусу были близки некоторые порывы души убежденного революционера, ведь во всех анкетах Морозов писал: Член партии «Народная воля»?

Н.А. Морозов был дружен с поэтом В.Я.Брюсовым, состоял в переписке с В.И.Лениным, Ф.Э.Дзержинским, А.В.Луначарским, В.Д.Бонч-Бруевичем, Я.Э.Рудзутаком, А.И.Рыковым, Н.И.Ежовым, Л.П.Берией, И.В.Сталиным. В 1945 году почетных академиков АН СССР было трое - микробиолог Н.Ф.Гамалей, Н.А.Морозов и И.В.Сталин. В конце жизни пришли награды: орден Трудового Красного Знамени (1939 г.) и два ордена Ленина (1944, 1945 г.г.). Умер в 1946 году.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://allbest.ru

Жизненный путь Н.П. Карабчевского

В блистательном ряду таких адвокатов, как В.Д. Спасович и Д.В. Стасов, Ф.Н. Плевако и А.И. Урусов, СА Андреевский и П.А. Александров, В.Н. Герард и В.И. Танеев, Л.А. Куперник и АЯ. Пассовер, Н.К. Муравьев и А.С. Зарудный, П.Н. Малянтович и О.О. Грузенберг, опыт которых мог бы служить образцом для нашей современной адвокатуры, одно из первых мест принадлежит Николаю Платоновичу Карабчевскому.

Николай Платонович Карабчевский родился 30 ноября 1851 г. в Николаеве, на Украине. Мать его -- Любовь Петровна Богданович -- была потомственной украинской помещицей, а вот отец -- Платон Михайлович, дворянин, полковник, командир уланского полка («образования домашнего», «арифметику знает», как засвидетельствовано в его формулярном списке), -- имел экзотическое происхождение. «Во время завоевания Новороссийского края, -- читаем в рукописной биографии Карабчевского, -- каким-то русским полком был подобран турецкий мальчик, определенный затем в кадетский корпус и дослужившийся в военных чинах до полковника. Фамилия ему была дана от слова «Кара» -- «Черный». Этот турчонок, Михаил Карапчи, который принял с крещением фамилию Карабчевский и стал, в чине полковника, крымским полицмейстером, -- дед Н.П. Карабчевского.

Николаю Платоновичу было всего полтора года, когда умер его отец. До 12-летнего возраста будущий адвокат воспитывался дома гувернанткой-француженкой и бонной-англичанкой, что помогло ему уже в детстве овладеть французским и, несколько хуже, английским языками. В 1863 г. он был принят в Николаевскую гимназию особого типа, «реальную, но с латинским языком», окончил ее с серебряной медалью и в 1869 г. стал студентом Петербургского университета. Насколько далек был тогда юный Карабчевский от адвокатских и вообще юридических грез, видно из того, что он поступил не на юридический, а на естественный факультет. Будучи по характеру любознательным и активным, он ходил на лекции к профессорам разных факультетов, причем наибольшее впечатление произвели на него именно юристы -- П.Г. Редкин, Н.С. Таганцев, А.Д Градовский, И.Е. Андреевский. В результате Карабчевский еще на первом курсе задумал было перейти в Медико-хирургическую академию, но передумал, едва заглянув в анатомический театр, а со второго курса все-таки перешел на юридический факультет университета.

Впрочем, сделал он это уже после того, как на первом курсе принял участие в студенческих «беспорядках», отбыл трехнедельный арест и тем самым резко осложнил и ограничил себе выбор профессии. Дело в том, что, блестяще окончив (весной 1874 г.) юридический факультет столичною университета, Карабчевский узнал: государственная, чиновничья карьера юриста перед ним закрыта. «Незадолго перед тем, -- вспоминал он, -- в университете было вывешено объявление, что лица, желающие поступить на службу по Министерству юстиции, должны иметь от университета особое удостоверение о своей благонадежности». Карабчевский как участник студенческих «беспорядков» такого удостоверения получить не мог. Правда, его неблагонадежность не мешала ему вступить в адвокатуру как в учреждение самоуправляющееся, но к ней он все время студенчества и даже по окончании университета относился недоверчиво из-за ее «суетного сутяжничества» и считал ее «малоподходящей» для себя.

Обдумав возможные варианты своей судьбы, Карабчевский решил стать... писателем. Он сочинил и отправил не далее чем в «Отечественные записки» (журнал Н.А. Некрасова и М.Е. Салтыкова-Щедрина) пятиактную «весьма жестокую» драму «Жертва брака». «Больше месяца, стыдясь и волнуясь, -- с юмором вспоминал Николай Платонович много лет спустя, -- я каждый понедельник вползал как-то боком, словно крадучись, в редакцию «высокоуважаемого» журнала за ответом. Иногда -- о, счастье! -- от «самого» Некрасова или же от «самого» Салтыкова я выслушивал отрывистые и даже как бы несколько грубоватые, похожие на окрики, ответы (наполнявшие, однако, мое сердце лучезарной надеждой), что, мол, рукопись еще не прочитана и надо прийти еще через две недели». Кончилось тем, что рукопись вернули автору за ненадобностью, и такой конец при стольких надеждах так отрезвляюще подействовал на Карабчевского, что он «тут же порешил» раз навсегда отказаться от карьеры писателя. Только теперь он пришел к выводу: «Не остается ничего, кроме адвокатуры».

В декабре 1874 г. Карабчевский записался помощником присяжного поверенного к А. А. Ольхину, от него перешел к А. Л. Боровиковскому и затем к Е. И. Утину. Под патронатом этих трех популярных адвокатов он быстро показал себя их достойным партнером. На процессе "193-х". где был представлен цвет российской адвокатуры, 26-летний Карабчевский, пока еще помощник присяжного поверенного, выступал уже рука об руку с такими классиками судебного красноречия и политическои защиты, как Спасович, Александров, Стасов, Герард, Потехин, Утин, Пассовер и др. К тому времени Карабчевскии вполне освоился в адвокатуре, нашел в ней свое призвании и отныне превыше всего ставил долг и честь присяжного поверенного [Звание присяжного поверенного Карабчевский получил 13 декабря 1879 года]. Через много лет он отказался даже от кресла сенатора, которое в марте 1917 г. ему предложил А. Ф. Керенский: "Нет, Александр Федорович, разрешите мне остаться тем, кто я есть, -- адвокатом".

Хорошо зарекомендовал себя, выступая в большом процессе «Об интендантских злоупотреблениях во время русско-турецкой войны», рассматриваемом военным окружным судом. В этом большом, трудоемком деле Карабчевский проявил себя серьезным адвокатом, умеющим дать полный, обстоятельный разбор многочисленных доказательств. Позднее Н. П. Карабчевский выступал в защиту поручика Имшенецкого, Мироновича по делу об убийстве Сарры Беккер. И в этих процессах он проявил себя как настойчивый адвокат, умеющий дать обстоятельный анализ доказательств в сложных и запутанных делах. Участие в этих процессах принесло ему известность.

Личность Н.П. Карабчевского импонирует прежде всею разносторонностью интересов и дарований. Даже современным ценителям он «кажется почти невероятно многогранным». В этом преувеличении есть большая доля правды: творческое наследие Карабчевского включает в себя стихи, художественную прозу и критику, переводы, судебные очерки и речи, публицистику, мемуары. Николай Платонович не стал профессиональным литератором, но присущая ему с юных лет тяга к художественному творчеству находила выход в разных жанрах, которыми он занимался между дел, на досуге, причем искусно.

Карабчевскии твердо знал, что нельзя полагаться только на эффект защитительной речи, ибо мнение суда, в особенности присяжных заседателей, слагается еще до начала прений сторон, а поэтому "выявлял свой взгляд на спорные пункты дела еще при допросе свидетелей". Допрашивать свидетелей он умел, как никто.

Вот характерный фрагмент из судебного отчета по делу Саввы Мамонтова. Идет допрос свидетелей. Только что задали свои вопросы Ф. Н. Плевако и В. А. Маклаков. "К свидетелю обращается Карабчевский. В зале водворяется тишина. Этот защитник, как видно из ряда громких процессов, где он участвовал, необыкновенно умело ставит вопросы свидетелям, причем ответ на них сам по себе уже не важен. Самый вопрос своей формой, постановкой оказывается всегда, как справедливо заметил один из корреспондентов, чем-то "вроде ярлыка, точно и ясно определяющего факт", которым заинтересована защита". Судьи и прокуроры, зная об этом умении Карабчевского. пытались заранее отвести или, по крайней меру, нейтрализовать его вопросы, но он отражал такие попытки. Один из клиентов Плевако рассказывал: "Карабчевскому один председатель сказал: "Господин защитник, потрудитесь не задавать таких вопросов!" А он встал и ответил: "Я. господин председатель, буду задавать всякие вопросы, которые, по моей совести и убеждению, служат к выяснению истины. Затем я и здесь, на суде". А то прокурор -- они это любят, "чтобы произвести впечатление", -- говорит присяжным: "Прошу вас, господа присяжные заседатели, обратить внимание на это обстоятельство!" А Карабчевский и встань: "А я, господа присяжные заседатели, прошу вас обращать внимание на все обстоятельства дела!".

В дореволюционной России Карабчевский пользовался большой популярностью. В своих речах он умел дать обстоятельный анализ улик, тщательно разобраться и дать правильную оценку свидетельским показаниям.

В ряде своих выступлений он вскрывает социально-политическую подоплеку того или иного дела. Судебные выступления Карабчевского убедительные, уверенные и горячие. Карабчевский всегда детально изучал материалы предварительного следствия, был активен на судебном следствии, хорошо использовал в целях защиты добытые доказательства. Умел показать суду ошибки и промахи противника. В процессе всегда был находчив. Его речи легко воспринимаются, доходчивы, отличаются большой убедительностью.

Карабчевский никогда не принадлежал к "пишущим" ораторам, каковыми были, например, Спасович или Андреевский. Подобно Плевако, Александрову, Кони. Он не писал заранее тексты своих речей - "Судебное следствие иногда переворачивает все вверх дном, -- объяснял он это Льву Толстому. -- Да и противно повторять заученное. По крайней мере, мне это не дается". В статье об одном из лучших судебных ораторов России Пассовере, который тоже не был "пишущим", Карабчевский так обрисовал его подготовку к защитительной речи, имея, очевидно, при этом в виду и себя "Задолго до произнесения речи он всю ее подробно, до мельчайших деталей, не только обдумал, но и просмаковал в голове. Она не написана, т. е. ничто не записано на бумаге, однако ноты, партитура не только готовы, но и разыграны. Это гораздо лучший прием для упражнения ораторской памяти, нежели простое записывание речи и затем механическое воспроизведение ее наизусть. При таком способе помнишь не слова, которые могут только стеснять настроение и оказаться даже балластом, а путь своей мысли, помнить этапы и трудности пути, инстинктивно нащупываешь привычной рукой заранее приготовленное оружие, которое должно послужить. При этом остается еще полная свобода, полная возможность отдаться минуте возбуждения, находчивости и вдохновения".

Именно принципиальность -- юридическая и нравственная -- определяла позицию Карабчевского. По свидетельству его помощника, позднее видного юриста Б. С. Утевского, он был "крайне осторожен в выборе клиентов" и отказывался от участия в делах, юридически или нравственно несостоятельных, даже если ему сулили при этом большие гонорары. Впрочем, была в его защитительном искусстве и сугубо личная, совершенно уникальная особенность.

Уже стареющий Карабчевский как-то, отвечая на вопрос Утевского, почему столь многоопытному адвокату "особенно удаются речи по делам об убийствах", рассказал то, о чем знали только его друзья (в частности. Андреевский).

Оказывается, будучи студентом, Николай Платонович "в состоянии невменяемости" (как это признала экспертиза) убил любимую женщину, и потрясшие его тогда переживания так или иначе учитывал потом в защитительных речах. "Сколько я в своей душе покопался и до, и после убийства! -- восклицал он, -- Этот на сто защитительных речей хватит..."

Зато политических указателей Карабчевский, как юрист, не признавал. Он сторонился "политики" и даже бравировал своим аполитизмом. "Я, господа, -- заявил он на процессе по делу Бейлиса, -- не политик и сознаюсь, что ни в каких политических организациях и партиях вполне сознательно не принимаю участия, Я есть, был и умру судебным деятелем".

В последующие годы в активе Карабчевского были не менее сенсационные процессы. Популярность его была так велика, что одно только участие в процессе делало сам процесс громким. «Ни один русский адвокат не завоевал такой славы, -- отмечал С. В. Карачевцев, -- не превратил так своего имени в нарицательное, не поднял на такую высоту блеска и славы звания защитника».

Карабчевский защищал братьев Скитских, обвинявшихся в убийстве, -- после нескольких процессов они были оправданы, и мултанских вотяков -- этих крестьян из села Старый Мултан дважды приговаривали к каторге по обвинению в ритуальном убийстве, но после вступления в дело Карабчевского оправдали. В известном процессе Бейлиса, прогремевшем на всю Россию, Карабчевский тоже во многом способствовал оправданию обвиняемого. Участвовал он в делах революционеров-террористов Г. А. Гершуни и Е. С. Сазонова, а также многих других.

Хорошо знавший Карабчевского С. В. Карачевцев писал: «Природа даровала Николаю Платоновичу особую способность строить речь красиво и сильно, всей душой отдаваться интересам своего подзащитного, а глубокая эрудиция обогатила эту Речь образами поэзии и искрами философской мысли». адвокат карабчевский судебный

Успех в самых трудных процессах сопутствовал Карабчевскому еще и потому, что он блестяще вел судебное следствие. Здесь он был и юристом, и психологом, и художником, и аналитиком. Помогал ему и «несравненный темперамент». Современники отмечали, что его реплики и замечания во время следствия -- «настоящий ураганный огонь, перед которым не мог устоять ни свидетель, ни прокурор, ни даже председатель». «Карабчевский брал не красотой, а страшной неслыханной силой, -- заметил как-то С. В. Карачевцев. -- Он загорался от прикосновения к делу, как к живому существу».

В 1895 году Карабчевского избрали в состав Совета присяжных поверенных Санкт-Петербургской судебной палаты.

В 1913 году он стал его председателем и оставался на этом посту до Октябрьской революции. «Трезвый проницательный ум, беспощадная логика мысли, громадная эрудиция и блестящее красноречие, -- вот что отличало Карабчевского всю жизнь и выдвинуло его в ряды наших лучших общественных деятелей, которыми вправе гордиться Россия. Его громадное общественное влияние сказалось и на всем сословии адвокатуры в долголетнюю бытность его председателем Совета петербургских присяжных поверенных», -- писал С. В. Караченцев.

Николай Платонович не оставлял и увлечения своей юности -- литературного творчества. Сотрудничал в газете «Неделя» и других, писал публицистические и юридические заметки.

С середины 1880-х годов публиковал юридические статьи и очерки в журналах «Вестник Европы», «Русская мысль», «Русское богатство» и прочих. В 1901 году Карабчевский выпустил сборник своих речей. В предисловии он писал: «Вся деятельность судебного оратора -- деятельность боевая. Это -- вечный турнир перед возвышенной и недосягаемой „дамой с повязкой на глазах“. Она слышит и считает удары, которые наносят друг другу противники, угадывает и каким орудием они наносятся…Разве не естественно желать сохранить хоть „на память“ случайно уцелевшие образцы того оружия, которым приходилось сражаться всю жизнь».

В 1902 году вышла книга Карабчевского «Около правосудия», переизданная в 1908 году. Он редактировал также журнал «Юрист», посвященный суду и адвокатам. Написал ряд прозаических и поэтических произведений: роман «Господин Арсков», «Стихотворения в прозе», рассказы, очерки, эссе, а также мемуары, вышедшие в 1921 году.

Карабчевский не принял Октябрьской революции, эмигрировал и остаток своих лет провел не у дел на чужбине. Умер он 6 декабря 1925 г. в Риме и похоронен там, как свидетельствовал очевидец три года спустя, "на полузаброшенном кладбище".

Карабчевский принадлежал к старой русской присяжной адвокатуре. Ее конец стал, в сущности, и его концом. Верно сказал о нем его современник: "Есть что-то величественное и жуткое в том, что этот Самсон русской адвокатуры погиб вместе с адвокатурой и что даже само здание петербургского суда сгорело, после того как Карабчевский оставил его навсегда: нет жреца -- нет больше храма!"

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Кодекс современной профессиональной этики адвоката. Ответственность адвоката за несоблюдение профессиональной этики. Этика поведения адвоката с коллегами и клиентами. Нравственные особенности поведения адвоката в ходе участия в судебном процессе.

курсовая работа , добавлен 27.09.2016


Понятие адвокатуры, ее значение. История русской дореволюционной адвокатуры. Русская адвокатура советского периода. Адвокатура России периода судебно-правовой реформы 70-80 годов ХХ столетия. Структура адвокатуры РФ, современные проблемы деятельности.

курсовая работа , добавлен 16.08.2004


Ретроспективный анализ дореволюционной и постреволюционный период российской адвокатуры. Судебная реформа 1864 года как начало формирования присяжной адвокатуры. Характеристика основных принципов адвокатской деятельности. Права и обязанности адвоката.

дипломная работа , добавлен 16.12.2012


Правовые основы статуса адвоката-представителя в гражданском процессе. Адвокаты-представители, назначаемые судом. Выработка позиции по делу. Проблема доказывания в гражданском процессе. Выступление адвоката в судебном заседании. Объяснения сторон.

дипломная работа , добавлен 06.10.2008


Наступление биологической смерти. Юридическая оценка смерти. Личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежавшие умершему. Смерть как правообразующий юридический факт. Смерть стороны в ходе осуществления гражданского судопроизводства.

реферат , добавлен 03.03.2009


Специфика адвокатской деятельности. Психологические особенности взаимодействия адвоката с прокурором и судом. Нормы профессиональной этики. Защита подозреваемого, обвиняемого. Профессионализм и личностные характеристики адвоката. Судебные прения сторон.

контрольная работа , добавлен 23.09.2016


Деятельность адвоката-защитника по допросу свидетеля, по исследованию и представлению доказательств. Участие адвоката-защитника в судебно-следственных действиях и судебных прениях. Подготовка и произнесение адвокатом-защитником защитительной речи.

дипломная работа , добавлен 25.04.2011


Понятие и виды смерти, ее главные причины и факторы, внешние и внутренние. Признаки насильственной смерти, медицинское освидетельствование, типы. Закономерности появления и развития посмертных изменений, особенности их использования в судебной медицине.

презентация , добавлен 27.11.2014


Стороны договора об оказании юридической помощи согласно законодательству. Правила обращения в квалификационную комиссию адвокатской палаты РФ с заявлением о присвоении статуса адвоката. Полномочия адвоката в собирании доказательств по гражданскому делу.

контрольная работа , добавлен 22.09.2015


История российской адвокатуры. Понятие и значение юридической помощи. Особенности правовой позиции адвоката - представителя по гражданскому делу или в уголовном процессе. Основные права и обязанности защитника, порядок оформления его полномочий.

Карабчевский Николай Платонович (1851 - 1925 гг.) - один из видных дореволюционных защитников по общеуголовным делам. Родился в Херсонской губернии, окончил в 1869 г. с серебряной медалью Николаевскую реальную гимназию, в 1874 г. - юридический факультет Петербургского университета со степенью кандидата права Как участник студенческих волнений, Карабчевский не мог рассчитывать на получение удостоверения о благонадежности, необходимое для службы в Министерстве юстиции Поэтому он становится адвокатом. Известность к нему приходит во время процесса об интендантский злоупотреблениях в период русско - турецкой войны 1877 - 78 гг. Карабчевский выступал адвокатом И. И. Мироновича на процессе по обвинению последнего в убийстве Сары Беккер (1884 г) , был защитником поручика Имщенецкого, убившего свою жену (1884 г). Общероссийскую известность адвокат получил в начале 1895 г., когда ему довелось сначала выступить на процессе, связанном с трагедией парохода “Владимир” (во время которой погибло 76 человек), а потом - защищать Ольгу Палем, застрелившую своего любовника. Оба процесса, прошедшие с интервалом в 3 месяца, оказались в числе крупнейших российских сенсаций того времени. В 1913 г. Карабчевский был одним из адвокатов М. Бейлиса, обвиненного в убийстве мальчика А. Ющинского. Являясь признанным мэтром отечественной адвокатуры, Н. П. Карабчевкий редактировал журнал “Юрист”; кроме того, он известен как автор ряда художественных произведений. После октябрьского 1917 г. переворота эмигрировал, на Родину не вернулся.

Имя Н. П. Карабчевского, которое когда-то почти 40 лет кряду гремело по всей России, сегодня знакомо только специалистам - больше юристам, чем историкам. Монографий о нем (как, впрочем, и о других знаменитых адвокатах, кроме Плевако, даже о «короле адвокатуры» Спасовиче) до сих пор нет, хотя он впечатляюще представлен во всех очерках по истории русского судебного красноречия Ляховецкий Л. Д. Характеристика известных русских судебных ораторов. СПб., 1897; Глинский Б. Б. Русское судебное красноречие. СПб., 1897; Тимофеев А. Г. Судебное красноречие в России. Критические очерки. СПб., 1900; Руадзе В. А. Два судебных оратора. СПб., 1912; Карачевцев С. В. Жизнь и суд. Рига, 1929; Михайловская Н. Г., Одинцов В. В. Искусство судебного оратора. М., 1981; Смолярчук В. И. Гиганты и чародеи слова. М., 1984. , в словаре-альбоме П. К. Мартьянова «Цвет нашей интеллигенции» (3-е изд.: СПб., 1890, 1891, 1893) и даже в учебном пособии академика-лингвиста В. В. Виноградова Виноградов В. В. О теории художественной речи. М., 1971. С. 144-147., а в 1983 г. появился и первый специальный очерк о нем - квалифицированный, но очень краткий, основанный на узком круге только печатных материалов Смолярчук В. И. Н. П. Карабчевский - русский судебный оратор и писатель // Советское гос-во и право. 1983. № 8. С. 115-121.. Между тем, жизнь и судьба Карабчевского отражены в разнообразных источниках. Это, в первую очередь, - опубликованные речи, статьи, очерки, воспоминания самого Николая Платоновича Карабчевский Н. П. Около правосудия. 2-е изд. СПб., 1908; Он же. Мирные пленники. Пг., 1915; Он же. Речи (1882-1914). 3-е изд. Пг.;М., 1916; Он же. Что глаза мои видели. Ч. 1-2 (Революция и Россия). Берлин, 1921; Он же. Около правосудия. Статьи, речи, очерки. Тула, 2001., его друзей, коллег, современников Слиозберг Г. Б. Дела минувших дней. Т. 1-3. Париж, 1933; Грузенберг О. О. Вчера. Воспоминания. Париж, 1938; Мандельштам М. Л. 1905 год в политических процессах. Записки защитника. М., 1931; Утевский Б. С. Воспоминания юриста. М., 1989., а также его обширный (1329 ед. хр.) архивный фонд ГАРФ. Ф. 827 (Н. П. Карабчевский)., который содержит ценнейшие материалы, включая написанную неизвестным автором и правленую самим Н. П. рукопись его биографии до 1890-х годов, правда с большим (л. 15-52) пропуском.

Путь Карабчевского в адвокатуре от новичка до ярчайшей знаменитости был крут и прям, хотя он и стал адвокатом чуть ли не через силу, по стечению неблагоприятных для него обстоятельств.

Родился он 30 ноября 1851 г. в Николаеве. Мать его - Любовь Петровна Богданович - была потомственной украинской помещицей, а вот отец - Платон Михайлович, дворянин, полковник, командир уланского полка («образования домашнего», «арифметику знает», как засвидетельствовано в его формулярном списке) - имел экзотическое происхождение. «Во время завоевания Новороссийского края, - читаем в рукописной биографии Карабчевского, - каким-то русским полком был забран турецкий мальчик, определенный затем в корпус и дослужившийся в военных чинах до полковника. Фамилия ему была дана от слова «Кара» - «Черный» Там же. Д. 3. Л. 1.. Этот турчонок, Михаил Карапчи, который принял с крещением фамилию «Карабчевский» и стал, в чине полковника, крымским полицмейстером Грузенберг О. О. Указ. соч. С. 47., - дед Н. П. Карабчевского.

Николаю Платоновичу было всего полтора года, когда умер его отец. До 12-летнего возраста будущий адвокат воспитывался дома гувернанткой-француженкой и бонной-англичанкой, что помогло ему уже в детстве овладеть французским и, несколько хуже, английским языками. В 1863 г. он был принят в Николаевскую гимназию особого типа, «реальную, но с латинским языком», окончил ее с серебряной медалью и в 1869 г. стал студентом Петербургского университета. Насколько далек был тогда юный Карабчевский от адвокатских и вообще юридических грез, видно из того, что он поступил не на юридический, а на естественный факультет. Будучи по характеру любознательным и активным, он ходил на лекции к профессорам разных факультетов, причем наибольшее впечатление произвели на него юристы - П. Г. Редкин, Н. С. Таганцев, А. Д. Градовский, И. Е. Андреевский. В результате, Карабчевский еще на первом курсе задумал перейти в Медико-хирургическую академию, но передумал, едва заглянув в анатомический театр, а со второго курса все-таки перешел на юридический факультет университета.

Впрочем, сделал он это уже после того, как на первом курсе принял участие в студенческих «беспорядках», отбыл трехнедельный арест и тем самым резко осложнил и ограничил себе выбор профессии. Дело в том, что, блестяще окончив (весной 1874 г.) юридический факультет столичного университета, Карабчевский узнал: государственная, чиновничья карьера юриста перед ним закрыта. «Незадолго перед тем, - вспоминал он, - в университете было вывешено объявление, что лица, желающие поступить на службу по министерству юстиции, должны иметь от университета особое удостоверение о своей благонадежности» Карабчевский Н. П. Около правосудия. С. 1.. Карабчевский как участник студенческих «беспорядков» такого удостоверения получить не мог. Правда, его неблагонадежность не мешала ему вступить в адвокатуру как в учреждение самоуправляющееся, но к ней он все время студенчества и даже по окончании университета относился недоверчиво из-за ее «суетного сутяжничества» и считал ее «малоподходящей» для себя Там же. С. 3..

Обдумав возможные варианты своей судьбы, Карабчевский решил стать... писателем. Он сочинил и отправил не далее чем в «Отечественные записки» пятиактную «весьма жестокую» драму «Жертва брака». «Больше месяца, стыдясь и волнуясь, - с юмором вспоминал он об этом много лет спустя, - я каждый понедельник вползал как-то боком, словно крадучись, в редакцию «высокоуважаемого» журнала за ответом. Иногда - о, счастье! - от «самого» Некрасова или же от «самого» Салтыкова я выслушивал отрывистые и даже как бы несколько грубоватые, похожие на окрики, ответы (наполнявшие, однако, мое сердце лучезарной надеждой), что, мол, рукопись еще не прочитана, и надо придти еще через две недели» Карабчевский Н. П. Около правосудия. С. 3.. Кончилось тем, что рукопись вернули автору за ненадобностью, и такой конец при стольких надеждах так отрезвляюще подействовал на Карабчевского, что он «тут же порешил» раз навсегда отказаться от карьеры писателя. Только теперь он пришел к выводу: «не остается ничего, кроме адвокатуры» Там же. С. 8..

В декабре 1874 г. Карабчевский записался помощником присяжного поверенного к А. А. Ольхину, от него перешел в качестве помощника к А. Л. Боровиковскому и затем к Е. И. Утину. Под патронатом этих трех популярных адвокатов он быстро показал себя их достойным партнером. Кстати, именно Евгений Утин - первоклассный юрист с демократическими убеждениями (родной брат основателя и руководителя Русской секции I Интернационала Н. И. Утина), первым оценил Карабчевского «как выдающегося из молодежи уголовного защитника и стал поручать ему некоторые дела» Ляховецкий Л. Д. Указ. соч. С.129.. На процессе «193-х», где был представлен почти весь цвет российской адвокатуры, 26-летний Карабчевский, пока еще помощник присяжного поверенного, выступал уже рука об руку с такими классиками судебного красноречия и политической защиты, как В. Д. Спасович, П. А. Александров, Д. В. Стасов, В. Н. Герард, П. А. Потехин, Е. И. Утин, А. Я. Пассовер и др. К тому времени Карабчевский вполне освоился в адвокатуре, нашел в ней свое призвание и отныне превыше всего ставил долг и честь присяжного поверенного Звание присяжного поверенного Н. П. Карабчевский получил 13 декабря 1879 г.. Он отказался даже от кресла сенатора, которое в марте 1917 г. ему предложил А. Ф. Керенский: «Нет, Александр Федорович, разрешите мне остаться тем, кто я есть, - адвокатом» Карачевцев С. В. Указ. соч. С. 9 .

Никола́й Плато́нович Карабче́вский (29 ноября (11 декабря) , военное поселение под Николаевом Херсонской губернии - 22 ноября , Рим) - один из выдающихся адвокатов и судебных ораторов дореволюционной России.

Биография

Из дворян, православный, родился в семье полкового командира. В окончил Николаевскую реальную гимназию с серебряной медалью. С 1869 по 1905 гг. состоял под негласным надзором полиции.

Адвокатская деятельность

В 1921 году в Берлине Карабчевский издает мемуарную книгу «Что глаза мои видели». Первая часть книги - воспоминания детства (1850-е годы), прошедшего в Николаеве , живое описание жизни провинциальной дворянской среды глазами ребенка. Вторая часть посвящена преимущественно периоду 1905-1918 годов; хорошее личное знакомство Карабчевского с юридическими и думскими деятелями, с деятелями Временного правительства придает воспоминаниям интересность. Карабчевский, до революции имевший репутацию «левого» деятеля, в послереволюционный период жестко осудил думскую оппозицию и Временное правительство, считая их главными виновниками развала России.

Библиография

• Карабчевский Н. П. . - СПб. : «Труд», 1902. - 458 с.

Напишите отзыв о статье "Карабчевский, Николай Платонович"

Примечания

Ссылки

Ключевые лица Обвинение Защита Эксперты Исследователи Прочие связанные персоны

Отрывок, характеризующий Карабчевский, Николай Платонович

– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c"est un moment que je n"oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d"esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L"avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…

И судебных ораторов дореволюционной России. С 1913 г. председатель Петербургского совета присяжных поверенных.

Николай Платонович Карабчевский
Дата рождения	29 ноября (1851-11-29 )
Место рождения	военное поселение под Николаевом Херсонской губернии
Дата смерти	22 ноября (1925-11-22 ) (73 года)
Место смерти	Рим
Род деятельности	адвокат

Биография

Родился в дворянской семье Платона Михайловича Карабчевского (1811-1854), командовавшего в то время уланским его высочества герцога Нассауского полком ; дедом отца был пленный турок Карапчи. Мать Любовь Петровна была дочерью Петра Григорьевича Богдановича (1763-1834), который служил обер-штер-кригс-комиссаром Черноморского флота и владел богатым селом Старая Богдановка . Двоюродный брат - композитор Николай Аркас .

В 1868 окончил Николаевскую реальную гимназию с серебряной медалью. В 1869 г. поступил на естественный факультет Санкт-Петербургского университета и в том же году провёл три недели под арестом за участие в студенческих волнениях; с той поры до 1905 г. состоял под негласным надзором полиции . В студенческом театре не раз исполнял главные роли и впоследствии появлялся на сцене в бенефисах известных актёров.

С 1877 - помощник присяжного поверенного в политическом деле, известном как «процесс 193-х », на котором защищал будущую видную революционерку Е. К. Брешко-Брешковскую . С 13 декабря 1879 г. состоял присяжным поверенным округа Петербургской судебной палаты . Несколько лет был членом совета присяжных поверенных.

В 1898 г. участвовал в создании газеты «Право», которая издавалась до октябрьской революции; также редактировал журнал «Юрист». Учредитель благотворительного фонда для молодых адвокатов (1904). Один из создателей Всероссийского союза адвокатов (1905). Во время Первой мировой войны руководил комиссией по расследованию германских зверств.

Адвокатская деятельность

В 1921 году в Берлине Карабчевский издал мемуарную книгу «Что глаза мои видели». Первая часть книги - воспоминания детства (1850-е годы), прошедшего в Николаеве , живое описание жизни провинциальной дворянской среды глазами ребенка. Вторая часть посвящена преимущественно периоду 1905-1918 годов; хорошее личное знакомство Карабчевского с юридическими и думскими деятелями, с деятелями Временного правительства придает воспоминаниям историческую ценность.

Примечания

1. , с. 43.
2. , с. 150.
3. «Однажды Карабчевский в дружеской беседе со мною сказал: - Вот вы спрашиваете, почему мне особенно удаются „речи“ в делах об убийствах? Что же, я этого не скрываю. Но этим не бравирую и неохотно об этом говорю… Когда я был студентом, я безумно полюбил одну женщину… Любовь была тяжелая, надрывная. Вспоминать о ней до сих пор мучительно. Измучила она меня… Кончилось тем, что я убил ее, убил, безумно любя… Меня не судили… Была экспертиза. Признали, что я действовал в состоянии невменяемости. Я этого не добивался, и не я поставил вопрос об этом. Мне было тогда все равно…» .
4. А. В. Кузнецов. Суд над Ольгой Палем, обвиняемой в убийстве любовника, 1895 (обер-прокурор Сената) (неопр.) . Не так . Эхо Москвы (2 октября 2019).