Темная сторона демократии манн купить. Майкл Манн «Темная сторона демократии

Являются ли продвижение демократии, развитие гражданского общества панацеей от этнических чисток? Известный историк Александр Дюков, организовавший перевод и выпуск в России книги "Темная сторона демократии", убежден, что ее автор Майкл Манн еще шесть лет назад "расписал" сценарий того, что сейчас происходит на Украине. Об этом он рассказал в беседе с обозревателем сайт.

О т этнических чисток Украину спасла Россия

- Что нового сообщает книга Манна, учитывая, что с "темной стороной демократии" мы и так ?

Профессор Майкл Манн - признанный классик современный исторической социологии, книга уже переведена на многие иностранные языки. Автор представляет новый взгляд на феномен чисток, в том числе связанных не с убийствами, а с подавлением этноса, когда он растворяется, находясь под постоянным давлением. Это мы собственными глазами можем наблюдать, например, в прибалтийских странах, где идет давление на русскоязычную группу с целью ассимиляции, подавления языка и культуры.

Когда демократия рассматривается как власть людей, принадлежащих к одному этносу, сразу возникает вопрос: могут ли меньшинства обладать теми же правами и участвовать в процессе построения государства, что и представители титульного этноса? Когда меньшинство подчиняется, ассимиляция происходит без кровавых убийств. Но когда в государстве существуют две этнические группы, которые претендуют на политическую власть, и когда одна из этих сторон может надеяться на помощь извне, конфликт, как правило, переходит на стадию прямого соперничества. Что и произошло на Украине, изначально расколотой по политико-этническому принципу на Западную и Восточную. Любые выборы в ней носили закрытый характер, население голосовало "за своих". В результате одна из сил, ассоциировавшая себя с Майданом, решила радикально изменить ситуацию путем подавления своих противников. Другая сторона не покорились этому давлению, и конфронтация переросла в настоящую гражданскую войну.

В 2014 году все на Украине разворачивалась по сценарию, прописанному Манном еще за девять лет до этого. Почему дело не дошло дело до реальных этнических чисток, хотя дело двигалось в этом направлении? Только благодаря тому, что за одну из сторон конфликта вступилась Россия, и процесс оказался застопорен. Хотя в аналогичных конфликтах на Балканах и Руанде в 1990-х годах он перерос в массовые убийства.

Демократизация убивает

- Какие инструменты сопротивления предлагает Манн?

Обычно на Западе говорят, что в этнических чистках виноваты: нация, элиты, активисты, и единственный способ преодоления конфликта - развитие гражданского общества. Но дело в том, что гражданское общество, структуры гражданского общества могут нести в себе посыл, направленный на чистки, на эскалацию конфликта.

Европейские страны и США поддерживали на той же Украине различные, как оказалось, полуфашистские организации, рассматривая их, как структуры гражданского общества. Они на самом деле были созданы без вмешательства государства, но в итоге привели не к демократии и миру, а к войне и нагнетанию ненависти.

Манн "картографирует" опасности, связанные с превращением современного общества в общество демократическое. Он не пишет, что демократия вообще приводит к этническим чисткам. Стабильная демократия как раз препятствует этническим чисткам, она существует в странах, которые прошли долгий исторический путь. Попытки же создания демократии в странах с иным историческим бэкграундом чреваты срывом в чистки.

Именно под демократическими лозунгами этнические чистки начинались и на Кавказе, и в Приднестровье, и на других окраинах Советского Союза. Под демократическими лозунгами продолжаются "некровавые" чистки . Это говорит о том, что процесс демократизации -вовлечения больших масс людей в политику - как таковой чреват негативными моментами, опасностью срыва. И Манн показывает опасные зоны, которые современная европейская политическая и научная мысль обычно игнорирует.

Этнические чистки не являются чем-то случайным. Есть определенный путь, который проходит демократическое государство, и на нем есть ямы-ловушки.

Манн не говорит ни о том, как противодействовать чисткам, ни о том, как обходить яму под названием "чистка". Он только помогает определить, что опасность близко.

Как определить процесс эскалации насилия - знаки, которые свидетельствуют о том, что все движется в неправильном направлении? Я впервые прочитал книгу Манна в 2013 году, и вскоре после этого мы увидели в реальном времени, как описанные Манном вещи воплощались в жизнь на Майдане. Если бы книга была переведена на русский язык пораньше и введена в интеллектуальный оборот у нас в стране, то некоторые наши политики и политологи вряд ли бы стали указывать на "демократический характер" Майдана.

Совершенно очевидно, что в основе всех действий США и ЕС по отношению к Украине лежал вполне понятный политический, . И за насильственной сменой власти стояли вполне рациональные соображения.

Другое дело, что за реализацией этого проекта необходимо было создать определенный информационный флер: мы способствуем превращению Украины в более справедливое, демократическое государство. И задача по созданию "обертки" была успешно решена, причем как на Западе, так и на самой Украине. Но уже тогда можно было спрогнозировать, что произойдет в дальнейшем, если бы в обществе было понимание того, что демократизация несет в себе опасность.

Утверждение о том, что какое-то движение является демократическим, еще не индульгенция, не гарантия, что это движение не приведет к чему-то страшному. Думаю, что если бы такое понимание было, то манипулировать СМИ было бы сложнее.

Переобувание в прыжке

- Допустим, Манн своей книгой сорвал с этнических чисток демократическую "обертку". Но не появится ли какая-нибудь новая обертка?

Она всегда может появиться. После того, как стало ясно, что с демократией на Украине есть проблемы, когда начались нападения на представителей оппозиции, убийства, когда в стране фактически началась гражданская война, потребовалась новая "обертка". Ей стала "война с агрессором" - Россией.

И если в январе 2014-го года западные интеллектуалы призывали не обращать внимания на украинских фашистов, потому что движение Майдана как таковое - это движение демократическое, то через полгода те же самые интеллектуалы начали призывать не обращать внимание на фашистов, к тому времени уже получивших оружие и организованных в батальоны, потому что они защищают Украину от внешней агрессии.

Ситуация только ухудшилась, зато появилась новая "обертка". И ее всеми силами сегодня пытаются сохранить в целости и сохранности. Ради этого ведутся постоянные разговоры о "страшной российской пропаганде", гибридной войне. Хотя то, о чем начинала говорить российская сторона, впоследствии постоянно подтверждалось. Именно российские правозащитники и СМИ начали говорить о похищениях и тайных тюрьмах СБУ, а через год об этом заговорил Запад.

- Вы как историк можете привести хотя бы один пример, когда этническая чистка дала "чистильщикам" какие-то преференции в развитии их страны?

Этнические чистки проводят не для развития и процветания, их проводят из чувства тревожности. Люди, которые осуществляют чистки, как правило, рассматривают себя как нацию, группу, которая находится под угрозой. "Если мы не начнем чистки сейчас, нас самих вычистят другие", - считают они. Это относилось к конфликту между хуту и тутси в Руанде; немцы полагали, что их угнетает еврейский капитал. В украинском случае западные украинцы считали себя угнетаемыми страшными "донецкими". Поэтому субъективно действия инициаторов этнических чисток направлены на то, что они снимут с себя экономическое угнетение, которое якобы существует.

На самом деле, как мы видим на том же украинском сюжете, Донбасс создавал значительную часть экономической мощи страны, за счет него формировался ее бюджет и все прочее. Но у людей в голове была совсем другая картинка.

Экономические факторы могут не восприниматься людьми, которые осуществляют этнические чистки. Субъективная картина приходит в соответствие с объективной, но происходит это уже после того, как люди оказываются в глубокой яме, которую сами вырыли в процессе борьбы с "чужими". Так уж устроен наш мир: субъективное представление оказывается для больших масс людей гораздо более существенным, чем объективная картина.

- Развитые страны, пользуясь демократической риторикой, так или иначе оказываются стоящими за чистками: сами они ими не занимаются, но вдохновляют их?

Как правило, в истории этих стран были свои неприглядные страницы, связанные с этническими чистками. Мы знаем, какая судьба постигла индейцев в США. А что делали в колониях европейцы? Но тем не менее, сейчас в самих этих обществах этнических чисток нет, они были вынесены на периферию.

Эти общества и политики, представляющие эти общества, склонны смотреть на то, что происходит на демократизирующейся периферии, закрывая глаза на негатив, связанный с чистками.

Например, чистки - правда, не против этнических, а против политических противников - проводились в Латинской Америке еще каких-то сорок лет назад: "эскадроны смерти", похищения, убийства, десятки тысяч пропавших без вести. И никто это особо не осуждал.

Западные политики прикладывают к странам на периферии совсем другую мерку. Конечно, любой из них скажет, что этнические чистки - это плохо, но на происходящее на Украине или в других периферийных местах они готовы закрывать глаза.

- Они не просто закрывают глаза. Т о, что сейчас творится на Украине, не могло произойти без четкой, недвусмысленно поддержки Запада.

На Украине западные страны совершенно четко заняли позицию одной из сторон конфликта. Они закрывают глаза на ее преступления, несмотря на критику, которая порой раздается со стороны ООН и международных правозащитных организаций. Не думаю, что они изначально планировали, что эти преступления непременно будут совершаться, - но они изначально были готовы пренебречь "побочным ущербом". И это привело к тому, что события пошли по нарастающей, когда оказалось, что можно безнаказанно убивать людей. А их всегда будут убивать, если за это ничего не будет.

Американские операторы киевского режима предпринимали некоторые меры, но, главным образом, для того, чтобы существующие кланы, в том числе, вооруженные группировки, не вцепились друг в другу в глотку: мы знаем, как был решен вопрос с обезвреживанием клана того же Коломойского.

Настоящие доски Маннергейма

- Вопрос о том, что важнее: политическая целесообразность или цена, уплачиваемая за достижение демократического "рая". В этой связи последний вопрос, связанный уже с Россией, а не с Украиной: как вы оцениваете "пляски" вокруг мемориальной доски отцу-основателю демократической Финляндии в Санкт-Петербурге?

Открытие мемориальной доски Карлу Маннергейму, на мой взгляд, было большой ошибкой. Ошибкой прежде всего политической, допущенной из-за того, что у определенной группы людей представление о Маннергейме сильно расходится с представлениями нашего общества. И, как это ни печально, именно эта группа людей, связанная прежде всего с Российским историческим обществом, принимала решение об установке этой доски.

Невозможно устанавливать в Санкт-Петербурге доску человеку, который был одним из соорганизаторов блокады Ленинграда, чья фамилия стоит под приказом о создании концлагерей для русского населения Карелии.

Я понимаю, что люди, которые ставили эту доску, рассуждали следующим образом: Маннергейм - замечательный человек, маршал, не изменил присяге царю, боролся с большевиками и все прочее. Белогвардейская мифология, связанная с Маннергеймом, напрочь игнорирует факты, которые известны любому человеку, который хотя бы немного изучал историю. Блокада, концлагеря, массовые убийства - это то, что делал Маннергейм.

Даже в самой Финляндии Маннергейм не воспринимается как однозначно героическая фигура, хотя для своей страны он объективно сделал многое. У нас же воспринимать его как положительную фигуру могут только люди, которые в своей "белогвардейщине" оторвались от общественных представлений о том, что хорошо, а что плохо, которые не знают или не хотят знать о преступлениях, совершавшихся Маннергеймом.

Я уверен, что эту мемориальную доску рано или поздно снимут. Ее появление - ошибка, причем ошибка, которая раскалывает общественный консенсус, сформировавшийся в последние годы по отношению к Второй мировой войне. Потому что если можно говорить о том, что Маннергейм достоин мемориальной доски за то, что верой и правдой служил царю, - в таком случае мы можем вешать памятные доски и Власову, ведь он в свое время хорошо служил в Красной армии.

В любом историческом персонаже можно при желании отыскать положительные стороны. Но из этого не следует, что эти положительные стороны должны быть удостоены памятных досок. Нужно судить об этом персонаже в целом. Сколько бы Маннергейм верой и правдой ни служил царю, это не отменяет того, что он был врагом России, осуществлял репрессии по этническому принципу - проводил фактически этнические чистки в Карелии.

В Карелии, в Петрозаводске установлено много памятных досок на местах концлагерей, которые создавались в соответствии с приказом Маннергейма. На мой взгляд, именно они являются настоящими "памятными досками" Карлу Маннергейму.

Беседовала Ольга Таболина

Подготовил к публикации Сергей Валентинов

В этом году мы отмечаем сразу два юбилея. Исполняется сто лет русской революции, которая открыла собой «короткий ХХ век» (по выражению Эрика Хоббсбаума). С другой стороны, 80 лет назад начались печально знаменитые «Московские процессы», ознаменовавшие наибольший накал сталинских репрессий, и стоившие жизни многим героям революции.

Две эти исторические драмы не только стали важнейшими точками российской, да и мировой истории, но и задали ось одной из важнейших дискуссий современности. Как соотносятся между собой революция 1917 г. и сталинский Большой террор 1937? Были ли репрессии, сверхцентрализация, государственный контроль над обществом и личностью, политическая диктатура неизбежным результатом социалистического эксперимента?

Октябрьская революция 1917 г. передала всю власть в России в руки Советов – демократических органов, созданных снизу миллионами рабочих и крестьян по всей стране. Вопреки сложившемуся стереотипу о том, что русская революция породила тоталитаризм со всеми его будущими преступлениями, в действительности она началась как самая глубокая демократизация в истории. Фактически, Советы представляли собой массовые низовые организации большинства народа, и претендовали на то, чтобы преодолеть бюрократическую государственность, как таковую, со всеми ее пороками: иерархией, неравенством, недемократизмом, коррупцией и неэффективностью.

Но очень скоро Советы столкнулись с реальностью, которая изменила направление их освободительного порыва.

Весной 1918 г. в небольшом селе Ризодеево, затерянном в лесах Нижегородской губернии в центральной России, крестьяне избрали Совет, который должен был в числе прочего реформировать местную налоговую систему (в отличие от авторитарных западных демократий, в советской системе такие вопросы должны были решаться снизу). Поскольку большинство населения были бедняками, то Совет избрал такую систему которая перекладывала основную тяжесть налогообложения на плечи богатой верхушки. Но богатство дает власть более сильную, чем демократическая процедура. Кулаки – так называли богатых крестьян – создали вооруженный отряд, который силой разогнал демократически избранный Совет и на его месте создал новый, лояльный сельской элите. Выжившие при перевороте бедняцкие депутаты бежали в город, где получили поддержку от большевистских властей и городского Совета. В родное село они возвратились вместе с отрядом красноармейцев. Теперь настал уже их черед устанавливать свои правила. Но на этот раз с помощью винтовки, а не чернил и подсчета голосов.

Таких или похожих эпизодов в революционной России были тысячи. Они помогают понять, как демократическая революция привела в итоге к созданию централизованной и репрессивной политической системы.

Современные историки, такие как Шейла Фицпатрик, Стивен Коен и Александр Рабинович показали, как ужасающие условия экономической разрухи, интервенции и гражданской войны стали «форматирующим опытом», который нормализовал насилие и авторитарные методы руководства.

Но почти всегда они сосредотачивались на большевистской партии, которая переживая этот форматирующий опыт становилась той железной машиной, которая в конце концов превратила советскую Россию в диктатуру. Гораздо меньше внимания уделялось тому, как этот опыт сказывался на социальной психологии и политическом поведении самих народных масс.

Между тем русская революция была процессом в котором главную роль сыграли не большевики, а миллионы простых людей. Невероятный успех большевизма стал возможен лишь постольку, поскольку эта партия уловила демократический пульс низов и сумела играть с ним в такт. И здесь кроется важная тайна: у демократии тоже есть своя темная сторона. Демократия, как власть народа, его организованная суверенная воля, не является идиллической картинкой всеобщей терпимости. Она может быть репрессивна, жестока, может организовывать себя весьма и весьма авторитарно.

Современная господствующая идеология рассматривает новейшую историю как борьбу двух начал, универсальных принципов, занявших место добра и зла – демократии и диктатуры. Словно в эпоху религиозных войн, все политические силы, партии, политики, даже целые страны заранее приписаны к одному из этих полюсов и получают соответствующую оценку. Любые преступления совершенные во имя «демократии», будь это бомбежки Мосула или Ракки, репрессии против журналистов на Украине или тотальная слежка за миллионами граждан в США, получают в этом свете индульгенцию. Зато любые формы протеста и сопротивления третируются как результат действия сил зла – «фейковые новости», «путинская пропаганда», «популизм».

Важнейшей причиной краха советской демократии в эпоху русской революции стала крайняя поляризация общества. Бедные и богатые крестьяне не могли решать накопившиеся у них противоречия в соответствии с демократической процедурой – и они обращались к винтовке, как самому сильному аргументу. Политические партии не могли договариваться на демократических форумах и поэтому разошлись по разные стороны фронтов гражданской войны. И винить в этом одних большевиков нелепо. Их умеренные оппоненты уходили со съезда Советов в то время, когда Ленин писал им открытое обращение «О компромиссах», предлагая принять правила игры, которые бы позволили избежать гражданской войны.

Точно также сегодня поляризация политических процессов ведет к тому, что демократические движения будут выливаться в свои «темные» формы. В разрушенных военными интервенциями и экономической эксплуатацией странах третьего мира, и в эмигрантских гетто западных стран это уже вылилось в религиозный экстремизм, который подпитывается социальной несправедливостью и чувством обездоленности. В более благополучной социальной среде мы видим бурный рост популярности радикальных правых популистов. И их демократические успехи – это ответ на последовательный отказ элиты разрешать существующие противоречия, прислушиваясь к низам и признавая их право участвовать в судьбе общества.

Большевиков часто вполне справедливо упрекают в догматизме. Действительно, социальные задачи революции казались им важнее чем формы и средства с помощью которых они могут быть достигнуты. Они легко пренебрегали демократическими формальностями во имя своих целей. Но и их противники тоже зачастую ставили свои теории выше требований жизни.

Умеренные социалисты считали, что социалистическая революция в отсталой России невозможна до того, как она произойдет на Западе. Эта абстрактная модель подталкивала их к тому чтобы всеми силами возобновлять союз с либеральной буржуазией. Ценой этого союза был отказ от так необходимых реформ: заключения мира, введения 8-часового рабочего дня, национализации помещичьих земель, введения всеобщего избирательного права и проведения выборов. Демократическая риторика прикрывала антидемократическую политику. В итоге массы разочаровались в умеренных и поддержали крайних, а реформы стали проводиться в самых брутальных формах.

Сегодняшние левые часто повторяют эту логику. Они с презрением отталкивают от себя миллионы разочаровавшихся в неолиберальной системе людей за их «неправильные» взгляды и предрассудки, зато демонстрируют лояльность политической и социальной системе, которая вызывает гнев низов. В результате на критике неолиберального ЕС и его недемократического истеблишмента спекулируют ультраправые и получают голоса недовольных.

Новый канцлер Австрии - националист Себастьян Куртц

В 1917 г. большевики смогли переступить через свои идеологические схемы и провести аграрную реформу в тех формах, в которых ее требовало крестьянское большинство страны, а не так, как этого требовала их партийная программа. А умеренные социалисты отказывались прислушаться к требованию миллионов немедленно прекратить войну. Мир с буржуазией был для них важнее мира между народами. Сегодняшние левые также зачастую не готовы отказаться от своих догм о миграции или международной политике, вне зависимости от того, что об этом думают миллионы людей на рабочих окраинах.

Также, как и сто лет назад, Европу раздирают глубокие противоречия. Общественное богатство вновь, как и накануне русской революции, оказалось сконцентрировано в руках ничтожного меньшинства. Как и во время первой мировой войны мы вновь видим поднимающийся национализм. Глобальная экономика уже почти десятилетие пребывает в кризисе, подстегивая нарастание международной напряженности. Вокруг вспыхивает все больше локальных, но очень кровавых войн и конфликтов. Риторика политиков и военных достигла такой остроты, что даже большая война между великими державами вновь стала казаться возможной.

Вновь, как и сто лет назад сопротивление этим процессам снизу часто принимает «темные» формы. Демократия может преподнести нам всем массу неприятных сюрпризов. Но, как и сто лет назад, ответственность за эти эксцессы будет лежать в первую очередь на тех, кто сегодня делает все, чтобы ничего не менять.

Майкл Манн - заслуженный профессор социологии в Университете Калифорнии, почетный профессор Кембриджского университета, автор целого ряда монографий, уже приобретших статус классических. Британский социолог Джон А. Холл, сравнивая его по талантам и влиянию на современную социологию с Максом Вебером, писал о «фантастическом историческом диапазоне обоих мыслителей, соединенном с поразительной способностью воспринимать и сплавлять воедино огромное количество эмпирических свидетельств». Сам Майкл Манн, оценивая свое творчество, сказал, что считает себя «последователем классической традиции Маркса, Вебера и других». Но при этом сделал оговорку, что, хотя он действительно веберианец, укорененный в традиции, созданной Максом Вебером, но развивает эту традицию по-своему.

Первые работы Манна были посвящены современной политической культуре и общественным классам. В дальнейшем он обратился к историческому анализу существа власти и социальных изменений. Этому был посвящен его четырехтомник «Источники социальной власти» (The Sources of Social Power). В отличие от других теоретиков, усматривавших какой-то один источник власти в обществе (как, например, марксизм - в капитале), Манн считал, что власть имеет четыре главных источника: экономический, идеологический, военный и политический, при этом ни один из них не является решающим и нет простой эволюционной или связанной с развитием модели социальных изменений.

Еще одна тема постоянного интереса Майкла Манна - состояние современного капитализма. Его анализу в частности, был посвящен сборник статей «Есть ли будущее у капитализма?», в котором Манн принял участие вместе с четырьмя другими классиками современной социологии Иммануилом Валлерстайном, Рэндаллом Коллинзом, Георгием Дерлугьяном и Крэгом Калхуном*.

В последней его монографии с провокационным название «Темная сторона демократии»** изучаются проблемы генезиса таких ужасных явлений современности, как геноцид и этнические чистки. Основная идея книги состоит в том, что такие демократические институты, как выборы и многопартийность, в условиях мультиэтнических обществ могут усугублять языковое и региональное противостояние и в самом худшем случае привести к вооруженному противостоянию, большому числу жертв и даже геноциду.

В 2016 году перевод этой книги на русский язык издан фондом «Историческая память» в издательстве «Пятый Рим». Майкл Манн приехал на ее презентацию в Россию и выступил с лекцией в Российском государственном гуманитарном университете, где мы с ним и встретились.

- В своей книге вы приводите в качестве примера «темных сторон демократии» события, случившиеся в нацистской Германии, Советском Союзе сталинского времени, Югославии Тито, Руанде. Но я думаю, что у большинства ваших читателей эти примеры ассоциируются не с демократией, а с тоталитарными режимами. И тогда возникает вопрос: почему то, о чем вы пишете, называется «темная сторона демократии»?

Было выпущено немало обзоров моей книги. И в некоторых из них утверждалось, что я как будто бы г

*См. «Где глаз людей обрывается куцый…», «Эксперт» № 20 за 2015 год.

** см. «В мире нет совершенных обществ»

Избранные публикации Майкла Манна

Consciousness and Action Among the Western Working Class. 1981.

The Autonomous Power of the State. European Sociology Archives, 1984.

The Sources of Social Power. Vol. 1: A History of Power from the Beginning to AD 1760. Cambridge University Press, 1986.

The Sources of Social Power. Vol. 2: The Rise of Classes and Nation States 1760-1914. Cambridge University Press, 1993.

Incoherent Empire. Verso, 2003.

Fascists. Cambridge University Press, 2004.

The Dark Side of Democracy: Explaining Ethnic Cleansing. Cambridge University Press, 2005.

The Sources of Social Power. Vol. 3: Global Empires and Revolution, 1890-1945. Cambridge University Press, 2012.

The Sources of Social Power. Vol. 4: Globalizations, 1945-2011, Cambridge University Press, 2012

Есть ли будущее у капитализма? // И. Валлерстайн, Р. Коллинз, М. Манн, Г. Дерлугьян, К. Калхун. / Сб. статей. М.: Изд-во Института Гайдара, 2015.

Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток. М.: Изд-во «Пятый Рим»; Фонд «Историческая память», 2016.

Полная версия материала доступна только подписчикам

Издательство Эксмо Год издания 2019

Бестселлер Нью-Йорк Таймс на русском языке! .Очень личное и красноречивое эссе, в котором вы найдете инклюзивное определение феминизма, которое пытается разрушить все стереотипы, связанные с этим понятием. С помощью анекдотов и историй из жизни Адичи пытается... Бестселлер Нью-Йорк Таймс на русском языке! .Очень личное и красноречивое эссе, в котором вы найдете инклюзивное определение феминизма, которое пытается разрушить все стереотипы, связанные с этим понятием. С помощью анекдотов и историй из жизни Адичи пытается донести, что просто сосредоточиться на общих правах человека недостаточно, важно акцентировать внимание на феминизме и доносить его принципы до каждого человека в этом мире. Приводя примеры из разных культур, автор откровенно заявляет, что положение женщин в истории всегда было неустойчивым и что отголоски этих стереотипов до сих пор портят жизнь многим молодым девушкам, поэтому нужно перестать отрицать проблему и начать действовать - всем вместе! Легкий юмористический тон повествования поможет вам без труда вникнуть в исследование и сделать свои выводы. Скрыть Показать весь текст

242 ₽

421 ₽

757 ₽

343 ₽

392 ₽ 352 ₽

625 ₽

768 ₽

По совету ув. Александра Дюкова взялся читать книгу Майкла Манна "Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток". Книга без сомнения интересная, но как водится не бесспорная. Практически в самом начале, где автор рассуждает о различных видах этнических чисток, вычитал следущее:

"Большинство масштабных ошибок граничат со следующей категорией, которую мы назовем безжалостной политикой. Речь здесь прямо не идет об уничтожении чужих, но доминирующая группа относится к ним так плохо, что не особенно беспокоится, если это происходит. Крайний случай представляет собой изначальная колонизация Карибских островов испанцами. Когда колонизаторы поняли, как их действия отражаются на туземцах, практически все туземцы к этому моменту уже погибли. В данном случае, строго говоря, речь идет об этноциде. Этноцидом мы называем ненамеренное уничтожение целой группы и ее культуры. "

Вот что меня скажем так "удивило" в приведенном выше тексте.
1). "Большинство масштабных ошибок ". Ошибки... Ошибка это случайность, в крайнем случае недомыслие. Представить себе настолько крайнюю тупость, что убивавшие индейцев испанцы не понимали к чему это приведет, крайне сложно.
2). "Речь здесь прямо не идет об уничтожении чужих ". Как еще можно понять прямое уничтожение части людей? При этом всех остальных за считанные десятилетия испанцы уморили на подневольных работах.
3). " Когда колонизаторы поняли, как их действия отражаются на туземцах ". Вот опять - испанцы в изложении автора книги предельно тупые. И это, по всей видимости, их как-то оправдывает.
4). " Этноцидом мы называем ненамеренное уничтожение целой группы и ее культуры ". Интересно, как можно ненамеренно убить массу людей? Не взрывом на заводе, не случайным подрывом атомной бомбы или АЭС, а брутально, мечами, копьями, стрелами и страшными пытками.

Вот что пишет по поводу "этноцида" современник тех событий Бартоломео де Лас Касас:

"Испанцы стремились совершить как можно больше зверств и жестокостей, дабы нагнать смертельный страх на всю ту землю, и это им вполне удавалось. Захваченным живыми молодым людям они обрубали обе руки и отправляли их в качестве "писем" остальным; и людей, которым так обрубали руки, было бесчисленное множество, а убитых еще больше. И еще у испанцев была странная черта - они получали удовольсвтие от совершаемых злодеяний, и каждый стремился проявить себя более жестоким, чем другие, и изобрести новые способы проливать человеческую кровь. Так, например, они сооружали большую, но невысокую виселицу, так чтобы пальцы жертв касались пола и петля не затягивалась до конца, и вешали сразу 13 человек в честь и в память Христа, нашего спасителя, и его двенадцати апостолов; и на них, повешенных, но еще живых, испанцы затем испытывали силу своих ударов и умение владеть мечом. Они разрубали им грудную клетку, так что внутренности вываливались наружу; другие совершали подобные же подвиги иными способами. Потом к жертвам, растерзанным, но еще живым, подносили огонь и сжигали их; обкладывали индейца сухой соломой, поджигали ее и заживо сжигали человека..."
(заглавная картинка )

"За это время испанцы захватили несколько индейских правителей, и командующий приказал сжечь их живьем; по-моему их было четверо, но точно я знаю о троих. Чтобы их сжечь, в землю врыли четыре или шесть подпорок, укрепили между ними прутья наподобие решетки для жарения, сверху настелили ветки и уложили на них связанных по руками ногам касиков, а под ними разожгли большой костер и стали их поджаривать, а те издавали такие страшные вопли, что если бы их услышали дикие звери, то и они, мне кажется, не смогли бы этого вынести."

По свидетельству испанцев, участников и свидетелей "освоения" Карибских островов испанцами Бартоломео де Лас Касаса и Берналя Диаса дель Кастильо (участника походов Фернана Кортеса) только на Кубе испанцы уничтожили около миллиона индейцев, сведя местное население к нулю. И вынуждены были завозить негров для работы в рудниках и на плантациях. Всего же по оценкам ряда ученых на Карибских островах, в Мезоамерике и в Южной Америке к моменту прихода испанцев жило от 80 до 120 миллионов человек. Спустя 300 лет местное население (не смотря на постоянный завоз негров!) составляло порядка 30 миллионов человек.