Начало июльского кризиса первая мировая. Июльский кризис (1917) – последствия

Лит.: 3-го - 5-го июля 1917 г. По неизданным материалам судебного следствия и архива Петроградского комитета РКП. Пг., 1922; Июльские дни в Петрограде // Красный архив. 1927. № 4; Калягин А. В. Росия: год 1917-й [Электронный ресурс] : (Лекции и материалы к теме). 2006. Тема: Июльский кризис 1917 года: причины, характер, последствия. URL : http:// media. samsu. ru/ editions/ history/ uchebnie/ russia_1917/ RUS_1917. html ; Революционное движение в России в июле 1917 г. М., 1959; Рабинович А. Кровавые дни: Июльское восстание 1917 г. в Петрограде. М., 1992; Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М., 1959; Токарев Ю. С. Июльские дни 1917 // Большая советская энциклопедия. Т. 11. М., 1973.

28 июня 1914 года в боснийском городе Сараево сербским националистом Г. Принципом были убиты наследник австро-венгерского престола Франц-Фердинанд и его жена. Само же сербское правительство, хотя и догадывалось о заговоре, не одобряло его, ибо страна была истощена двумя Балканскими войнами. В исторической науке одно время шли многословные дискуссии о том, какая страна несет основную ответственность за развязывание невиданной доселе кровавой мировой бойни. Между тем достаточное количество документов на эту тему было опубликовано еще в 20-х годах, в том числе письмо министра иностранных дел Германии Г. фон Ягова немецкому послу в Лондоне князю К.М. Лихновскому. Подобно тому, как рассуждал этот видный кайзеровский дипломат в июле 1914 года, сразу же после убийства Франца-Фердинанда, в Берлине думали многие, если не все: "В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия тоже не хотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас своим количеством солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа между тем все более слабеет. В России это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еще на несколько лет покоя " .

Арест Гаврилы Принципа

В неменьшей степени, чем в Берлине, в развязывании мировой войны были заинтересованы в Вене. Вот что писал, например, начальник генерального штаба австро-венгерской армии и один из самых ярых приверженцев войны К. фон Гетцендорф: "Два принципа были в резком конфликте друг с другом: либо сохранение Австро-Венгрии как конгломерата национальностей, который должен выступать в виде единого целого перед внешним миром и видеть свое общее благо под властью одного государя, или же рост отдельных независимых национальных государств, притязающих на свои этнические территории Австро-Венгрии и таким путем вызывающих разрушение монархии.

Конфликт между двумя этими принципами, нараставший давно, достиг высшей стадии вследствие поведения Сербии. Его разрешения нельзя было откладывать " .

Однако после убийства в Сараеве в Вене все же колебались по поводу мер, которые следует предпринять в дальнейшем. Так, против решительных действий выступал австрийский премьер-министр И. Тисса, а престарелый монарх Франц-Иосиф, как всегда, сомневался. В царившей в Вене обстановке сомнений и нерешительности было решено запросить мнение главного союзника. 5 июля Вильгельм в своем дворце в Потсдаме принял австрийского посла Л. Сегени и на встрече с ним без обиняков заявил: "С выступлением против Сербии не мешкать! " Тут же был одобрен конкретный план расправы с Белградом. Расчет немцев был все тот же: если Россия не вступится за сербов, то в войне один на один Австро-Венгрия их разгромит, что пойдет на пользу центральным державам, а если же Россия заступится за своего исторического союзника, то разразится большая война в крайне выгодных для Берлина условиях. Так было решено выставить сербской стороне заведомо неприемлемый для нее ультиматум, отказ от выполнения которого послужил бы причиной вторжения австрийских войск в Сербию. Не подлежит сомнению, что именно немцы сделали первый и решающий шаг к мировой войне, бесцеремонно подталкивая своих "младших" партнеров по коалиции к крайним мерам.

Что же касается союзников по Антанте, то у них поначалу убийство наследника австрийского престола особой тревоги не вызвало. В Россию 20 июля приехали с государственным визитом президент Франции Р. Пуанкаре и председатель совета министров Р. Вивиани, которые подтвердили свои союзнические обязательства в случае войны России с Германией. Именно поэтому уже готовый австрийский ультиматум Сербии решено было не вручать правительству Н. Пашича до тех пор, пока французская делегация не отбудет на родину, — таким образом, союзники лишались возможности проконсультироваться по этому вопросу.

Австрийский ультиматум был вручен сербскому правительству только после того, как Россию покинул французский президент, — 23 июля. Для ответа Белграду был дан срок в 48 часов. Ультиматум начинался со слов о попустительстве сербского правительства антиавстрийскому движению в Боснии и Герцеговине и обвинений официального Белграда в организации террористических актов, а далее следовали 10 конкретных требований. Документ этот фактически являлся провокацией, особенно в той его части, в которой требопалось предоставить австрийским властям право провести следствие по делу об убийстве наследника австрийского престола на территории Сербии, и был составлен таким образом, чтобы ни одно уважающее себя независимое государство не могло его принять. Сербское правительство тотчас же обратилось за помощью к России.

Когда 24 июля телеграмма о событиях на Балканах легла на стол российского министра иностранных дел С.Д. Сазонова, тот воскликнул в сердцах: "Это европейская война! " В тот же день состоялось заседание Совета министров, на котором сербам предлагалось в ответе на австрийскую ноту проявить умеренность. Одновременно министр встретился с германским послом Ф. Пурталесом в надежде побудить Берлин миротворчески воздействовать на австрийцев.

Характерна при этом политика, какую вел официальный Лондон. Сразу же после убийства наследника австрийского престола глава британской дипломатии сэр Грей выразил Вене глубокие сожаления, а затем на долгое время замолчал. Лишь 6 июля на встрече с германским послом в Лондоне Грей намекнул, что Англия не допустит уничтожения Франции. О России не было сказано ни слова. Еще через три дня Грей заявил все тому же князю Лихновскому, что Англия не связана какими-либо союзными обязательствами ни с Россией, ни с Францией и сохраняет свободу рук. При этом он излучал оптимизм. Интересно, что и австрийскому послу в Лондоне Грей говорил об ущербе мировой торговли, который может нанести война между четырьмя великими европейскими державами — Австро-Венгрией, Германией, Россией и Францией. О вероятном участии пятой великой державы — Англии — ни слова. Таким образом, у Берлина сложилось стойкое убеждение, что Лондон не будет вмешиваться в балканский конфликт, и это только придавало агрессивности немцам. Этому способствовала и непростая внутриполитическая обстановка в самой Великобритании, где все еще сильно было влияние пацифистов.

В назначенный срок сербы подготовили ответ на австрийский ультиматум. Ответная нота была составлена в крайне примирительных и дипломатичных тонах. Из 10 пунктов требований Вены было принято 9, сербы отказались только допустить, чтобы следствие по убийству Франца-Фердинанда вели австрийские чиновники — это было бы расценено всем миром как отказ Сербии от собственного суверенитета. Тем не менее австрийский посланник в Белграде барон В. Гизль, убедившись, что сербы не принимают один пункт ультиматума, затребовал свои паспорта и покинул Белград. Далее события развивались по нарастающей.

Сербские войска 1914 г.

В ответ на объявление Австро-Венгрией войны Сербии 28 июля и обстрела Белграда Россия объявила мобилизацию в приграничных с Австро-Венгрией районах.

На следующий день англичане открыли карты, заявив Лихновскому, что Англия будет оставаться безучастной только до тех пор, пока конфликт будет ограничен Австро-Венгрией и Россией, если же в него окажется втянута и Франция, Лондон долго оставаться в стороне не намерен. Это заявление произвело в Берлине шок, а кайзер был просто взбешен. Вместо войны только против России и Франции немцам теперь предстояло воевать и против Англии, полностью господствовавшей на море и имевшей за счет обширных колоний практически неограниченные людские и сырьевые ресурсы. Вдобавок к этому воевать на стороне центральных держав отказалась и участница Тройственного союза Италия. В Берлине уже начали поговаривать о том, что Англия могла бы, чисто гипотетически, выступить посредницей в балканском конфликте, и призвали Вену ограничиться лишь занятием Белграда в качестве залога на будущих переговорах.

Ход событий, однако, остановить уже было невозможно. 30 июля был подписан указ царя о всеобщей мобилизации в России. Германия потребовала от России прекратить мобилизацию, но, получив отказ, 1 августа объявила войну Российской империи. Вызывает удивление то, с какой поспешностью это было сделано — вопреки планам военных, которые в качестве первоочередной задачи предусматривали разгром Франции, и отсрочка от вступления в войну России таким образом им была только на руку. Этот ход, думается, диктовался особенностью внутриполитической ситуации в Германии: немецким политикам было куда выгодней заявить своим согражданам, что в Европе началась война против отсталого царского самодержавия за торжество демократии, а не затеян новый передел мира в интересах второго рейха.

1 августа 1914 года, используя совершенно надуманный предлог о провокациях со стороны французских пограничников и мнимых налетах французской авиации на спящих бюргеров, немецкий канцлер составил текст объявления войны Франции. Нота была вручена французской стороне под вечер 3 августа.

Теперь немцам необходимо было объяснить миру, почему они вероломно напали на Бельгию, чей нейтралитет давно был признан всеми ведущими европейскими державами, в том числе и самой Германией. Для начала канцлер Т. Бетман-Гольвег публично назвал международный договор о нейтралитете Бельгии "клочком бумаги", а затем официальные лица Германии заявили о якобы готовящемся в эту страну вторжении французской армии и 2 августа ультимативно потребовали пропустить в Бельгию для отражения "агрессии" немецкие войска. На размышление бельгийцам давались сутки. Руководство Бельгии не подчинилось диктату вероломного соседа и обратилось за помощью к главам Антанты.

4 августа под благородным предлогом защиты нейтралитета Бельгии на стороне своих союзников по Антанте выступил Лондон вместе со всеми своими доминионами. Так война приняла подлинно мировой характер.

История дипломатии. Т.2. С.776-777.

Цит. по: Полетика Н.Н. Возникновение мировой войны. М., 1935. С.313.

Материал страницы: В.К. Шацилло "Первая мировая война 1914-1918. Факты. Документы"

Казалось, для правительства и его местных органов логичнее было бы на деле заняться выполнением программы, выдвинутой в ходе свержения самодержавия. Только так оно могло спасти свободу и демократию. Однако власти все больше скатывались на путь насильственного подавления народа. В стране быстро назревал новый политический кризис, невиданный за всю историю революции.

События развивались стремительно. 3 июля из правительства вышла группа министров - А.А.Мануйлов, Д.И.Шаховской, Н.В.Некрасов, А.И. Шингарев, П.Н.Переверзев, В.А. Степанов - все члены партии «Народной свободы». Согласно официальному заявлению, они делали это в знак протеста против уступок правительства Украинской Раде. В действительности, утверждал И.Г.Церетели, кадетская партия лишь использовала украинский вопрос в качестве предлога для политического демарша. На самом деле их поведение объяснялось другими причинами, главной из которых стала взрывоопасная обстановка в стране, ответственность за которую они пытались переложить на представителей социалистических партий.

К тому времени Петроград оказался на грани вооруженного восстания. К 3 часам дня к зданию Петербургского комитета РСДРП(б) явились солдаты пулеметного полка и поставили вопрос об отстранении Временного правительства и передаче государственной власти Советам. Тут же было созвано совместное заседание ЦК, ПК РСДРП(б) и военной организации этой партии, которое пришло к единому мнению: в сложившейся обстановке требовать смены власти преждевременно. Однако огромные массы рабочих и солдат уже вышли на улицы. К 10 часам вечера Петербургский комитет РСДРП(б) изменил свое прежнее решение и постановил возглавить движение. 4 июля события достигли кульминации. Развернулось полустихийное восстание в леворадикальном стане, не очень охотно поддержанное его лидерами. Страна оказалась перед угрозой установления диктатуры пролетариата.

Власти с согласия ЦИК Советов вызвали в столицу надежные части и вооруженным путем подавили рабочих и солдат. Тем самым была преодолена та грань, которая отделяла демократию от диктатуры. И этот переход сознавали те, которые делали такой ответственный шаг. «Я переживал глубокое душевное волнение, - писал впоследствии И.Г.Церетели, - когда мне пришлось в качестве министра внутренних дел перейти от слов к делу и применить репрессивные меры к тем, кто в прошлом были нашими товарищами в борьбе за свободу».

В тот же день, 4 июля, Керенский, находившийся в действующей армии, направил главе правительства Львову крайне резкую телеграмму: «Петроградские беспорядки произвели на фронте губительное, разлагающее действие. При таких условиях подготовлять наступление и нести за него ответственность невозможно. Категорически настаиваю на решительном прекращении предательских выступлений, разоружении бунтующих частей и предании суду всех зачинщиков и мятежников. Требую прекращения всяких дальнейших выступлений и военных мятежей вооруженной силой... Правительство должно немедленно опубликовать... сообщение о полном прекращении мятежей и о том, что все виновные понесут суровое возмездие».

Однако немедленного опубликования такого документа не получилось. Телеграмма потрясла Львова и своей ультимативностью, и резкостью, и бесцеремонностью. Какое-то время он находился в состоянии прострации. Лишь 6 июля министр-председатель подписал грозное и вместе с тем плохо продуманное постановление, согласно которому лица, уличенные в призывах к убийствам, разбою, грабежам и погромам, наказывались тюремным заключением на три года; в неисполнении распоряжений власти - заключением в крепости или тюрьме также на три года, а призывы к офицерам, солдатам и другим воинским чинам не исполнять приказы приравнивались к государственной измене. Подписав требуемый Керенским приказ, Львов подал в отставку.

На следующий день, 7 июля, А.Ф.Керенский возглавил правительство, которое действовало преимущественно насильственными методами. В стране установился диктаторский режим. Лидеры леворадикального лагеря считали его военной диктатурой, а деятели центристского лагеря - «революционной диктатурой». По нашему мнению, сущность режима, установившегося в ходе июльского кризиса, следует квалифицировать как правоцентристскую «демократическую диктатуру». Она возникла в центристском лагере на его правом фланге и включала в свой состав демократов типа Керенского, Церетели, Скобелева, Пешехонова и им подобных политиков. В момент его организационного оформления в правительстве не было даже кадетов.

Период демократии в России закончился. Временное правительство пренебрегло интересами большинства людей и пустило по ветру весь тот демократический потенциал, который нарабатывался в течение всего предшествующего периода. Именно в эти дни народовластие трансформировалось в диктатуру Временного правительства. Тем самым была исчерпана еще одна альтернатива, обозначенная в началеXX в., а именно существование России в форме демократической республики.

3. Перерастание диктатуры Временного правительства в режим единоличной власти Керенского

Новое правительство начало свою деятельность с обнародования программы, но в отличие от декларации коалиционного правительства здесь речь шла о том, что оно будет действовать с той «энергией и решительностью, какие требуют чрезвычайные обстоятельства времени». Своей первой и главной задачей правительство считало «охрану нового государственного порядка от всяких анархических и контрреволюционных покушений и при этом давало понять, что не остановится перед использованием самых крайних мер.

Однако прежде чем развернуть такую работу, новый кабинет пережил частичную реконструкцию. Случилось так, что в кабинете Керенского перевес в один голос получили советские представители. В буржуазной прессе развернулась острая критика сложившейся ситуации. Кадеты со злорадством доказывали, что в стране произошел государственный переворот. Лидеры советов лихорадочно искали выход из создавшегося положения и пригласили на пост министра юстиции бывшего председателя Государственной думы, ставшего лидером новорожденной радикально-демократической партии И.Н.Ефремова. Предложение было принято, и, по словам Церетели, в правительстве установился «принцип паритета советских представителей с представителями несоциалистической демократии». К тому же с уходом Львова освободилось две должности - главы правительства и министра внутренних дел. Первую занял А.Ф.Керенский, который сохранил также портфель военного и морского министра, а вторую на правах управляющего министерства - И.Г.Церетели.

9 июля Церетели выступил на совместном заседании ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и исполкома Советов крестьянских депутатов с предложением наделить новое правительство неограниченными полномочиями. Церетели прямо заявил, что народ пока ничего от революции не получил и потому легко может попасть в руки тех, кто пообещает реально улучшить его жизнь, а это неизбежно приведет к экстремальной ситуации, выйти из которой можно будет только с помощью чрезвычайных мер. Более того, он просил признать новый кабинет «правительством спасения революции».

Собрание поддержало эти предложения и приняло резолюцию, согласно которой правительство Керенского объявлялось правительством спасения революции и за ним признавались «неограниченные полномочия». Между тем депутаты Советов делали это не безоглядно. Они чувствовали, что под предлогом борьбы против контрреволюции и анархии идет концентрация государственной власти в руках бесконтрольной группы политиков и пытались удержать страну от сползания к авторитаризму. Они включили в резолюцию специальный пункт, согласно которому министры-социалисты обязаны были отчитываться о своей деятельности перед объединенным собранием исполнительных комитетов Советов не менее двух раз в неделю. Однако это требование для Керенского и его временных попутчиков было неприятным, но, как показала практика, оно не отразилось на ходе событий. На деле правительство действовало бесконтрольно и все больше проявляло себя как обычная диктатура: большинство его мер было направлено на насильственное подавление политических противников и носило авторитарный характер.

В начале июля были изданы суровые приказы, направленные на подавление какого бы то ни было сопротивления власти. Приказы требовали от каждого гражданина беспрекословного повиновения властям; за малейшее противодействие полагался арест. Наиболее жестко и категорично были сформулированы положения, касавшиеся руководства леворадикального лагеря. Прежде всего правительство приступило к ликвидации его штаба, расположенного во дворце Кшесинской. Туда направили крупные вооруженные силы, которые, по словам Церетели, сделали бы невозможной всякую попытку сопротивления со стороны большевиков. Затем последовал приказ об аресте В.И. Ленина и некоторых других лидеров РСДРП(б).

Одновременно правительство Керенского развернуло кампанию по умиротворению армии. Как раз на период подавления июльского восстания пришлось контрнаступление германских войск, увенчавшееся так называемым тарнопольским прорывом. Первой масштабной акцией правительства в этом направлении явилось назначение командира 8-й армии Л.Г.Корнилова главнокомандующим Юго-Западным фронтом, а затем и Верховным главнокомандующим. Именно в нем, стороннике железной дисциплины, Керенский увидел человека, способного вытравить дух «вольности» из армии.

Взрывоопасная ситуация на Балканах требовала лишь малейшей искры. Поводом к войне стало убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в боснийском городе Сараево 28 июня 1914 г. Он прибыл в город для инспекции маневров. Организаторами покушения стали члены подпольной сербской патриотической группы «Млада босна», давно запланировавшие расправу с «главным врагом славянства и сербов». Оружие для покушения подготовила другая тайная организация сербских офицеров?? «Черная рука».

В откидной верх автомобиля эрцгерцога террористы бросили бомбу, но он не пострадал. Эрцгерцог прибыл в Ратушу, где выступил с приветственной речью. Первая попытка убийства провалилась. На обратном пути к автомобилю подошел 19-летний террорист, серб Гаврило Принцип , который почти в упор расстрелял Франца Фердинанда и его супругу, герцогиню С. Гогенберг. Убийство наследника Австро-Венгерской империи привело Европу в состояние шока. Австро-венгерские власти обвинили Сербию в террористическом акте и предъявили «Июльский ультиматум », требования которого включали 10 пунктов. Наиболее жесткие из них предусматривали проведение расследования убийства Франца Фердинанда на территории суверенного государства с участием австро-венгерских властей, запрещение деятельности всех антиавстрийских организаций и отстранение чиновников, позиция которых не устраивала австрийское правительство. Германский император Вильгельм II подталкивал австрийцев «покончить с сербами».

Из документа (Из доклада венгерского министра-президента графа Тиссы императору Австро-Венгрии Францу-Иосифу от I июля 1914 г.):

«Всемилостивейший государь!

Только после аудиенции я имел возможность говорить с графом Берхтольдом и узнал о его намерении использовать сараевское преступление как предлог для того, чтобы рассчитаться с Сербией. Я не скрыл от графа Берхтольда, что это, по моему мнению, было бы роковой ошибкой. Во-первых, мы до сих пор не имеем никаких оснований, по которым мы могли бы считать Сербию ответственной и вызвать войну с государством, несмотря на удовлетворительные заявления его правительства. Мы оказались бы в самом невыгодном положении, предстали бы перед всем миром в роли нарушителей мира и начали бы большую войну в самых невыгодных условиях»

Россия, Франция и Великобритания считали нужным дать отпор этим притязаниям. По совету России сербы согласились почти со всеми требованиями, кроме пункта № 6 («о проведении расследования при участии австрийского правительства против каждого из участников сараевского убийства»), затрагивающего суверенитет страны. Они пытались разрешить конфликт мирными способами в Гаагском суде. Но Австро-Венгрию не устроил такой ответ, и 28 июля она объявила войну Сербии, подвергнув ее столицу артиллерийскому обстрелу. 29 июля Россия объявила мобилизацию, тогда Германия 1 августа 1914 г. объявила войну России, а 3 августа?? Франции и Бельгии. После вторжения германских войск в Бельгию, 4 августа в войну вступила Великобритания. Италия и США объявили о нейтралитете. Япония воспользовалась ситуацией для захвата германских владений в Китае и тихоокеанских островов. 23 августа под влиянием Англии она объявила войну Германии. На стороне Германии выступили Турция и Болгария. Так началась Первая мировая война.

В Петрограде в апреле 1917 года, вопрос о захвате власти партией большевиков все время стоял на очереди. До октября большевиками было сделано по крайней мере две попытки захватить власть путем вооруженного путча «в самой демократической стране», как называл Россию того времени… сам Ленин.

Одной из таких попыток был июльский путч в Петрограде, подготовленный и проведенный Военной организацией большевиков. Вокруг этого путча коммунистические историки до сих пор творят легенду, называя его «мирной вооруженной демонстрацией» только потому, что попытка захватить власть силой тогда не удалась. Легенда о «вооруженной мирной демонстрации», за которой скрывается факт, что это был вооруженный путч, – стала уже классической формой камуфляжа всей последующей коммунистической тактики. Она обычно обставлялась «оборонительными» лозунгами о необходимости охраны «мирной демонстрации» или иного открытого выступления от «нападения» различных (почти всегда мнимых) противников – «контрреволюционеров», «империалистической агентуры», «фашистов» и т. п. Механика же перерастания «мирной демонстрации» в узурпацию власти обычно оставалась секретом специальных «оперативных» центров коммунистического руководства, использовавших свои ударные группы в решающем месте. Июльский путч большевиков 1917 года чрезвычайно поучителен как один из первых опытов этой тактики.

В. И. Ленин

«Июльские дни» являются одной из «темных страниц» истории КПСС еще и потому, что точные архивные данные, в частности протоколы ЦК, до сих пор не опубликованы, а коммунистические историки, фальсифицируя материалы, всячески пытаются доказать, что большевики тогда никакого восстания не готовили, а просто были вынуждены пойти «вслед» за восставшими массами.

Попытаемся кратко выяснить ряд предварительных вопросов.

Какова была, прежде всего, реакция большевиков на запрещение июньской вооруженной демонстрации Петроградским советом?

«Рабочие, – заявил Ленин 11 июня 1917 года на заседании Петроградского комитета, – должны трезво учесть, что о мирной демонстрации теперь речи быть не может…» «…мирные манифестации это – дело прошлого» .

Вопрос нового вооруженного выступления был, таким образом, по Ленину, решенным вопросом, для проведения которого надо было лишь выбрать наиболее подходящий момент. Ленин и большевики не были против очередного восстания, они всячески готовили солдат избранных полков к нему, но в то же время – по понятным причинам – желая держать в своих руках руководство, они действительно предупреждали «против нелепых надежд на разрозненные, дезорганизованные выступления» . Впоследствии, после провала июльского выступления, эти предупреждения выдавались за доказательство того, что большевики были якобы против восстания в июле, они пошли будто бы на него через силу, лишь вслед за солдатскими массами. В действительности эти «массы» были представлены лишь 2-3 запасными полками во главе все с тем же 1-м пулеметным полком и приехавшими моряками.

Военная организация опасалась преждевременных выступлений. Опасения эти были вполне обоснованы, т. к. в низах значительную роль в Петрограде и, особенно, в Кронштадте и Гельсингфорсе, играли анархисты и, как они сами себя называли, анархисты-коммунисты. Достаточно вспомнить роль отряда матроса-анархиста Железнякова в октябре 1917 и в январе 1918 г.

Анархисты, особенно сильные в Кронштадте, Гельсингфорсе и на Выборгской стороне, широко участвовали во всех вооруженных выступлениях большевиков .

В качестве примера, а также для передачи той атмосферы, в какой происходило первое большевицкое восстание, напомним обстоятельства «инцидента» на даче Дурново . Этот большой дом с садом, расположенный на Выборгской стороне, захватили анархисты, не имея на то никакого права, так же как большевики захватили дворец Кшесинской. (Слабое Временное правительство вообще уклонялось вмешиваться в распределение конфискованного имущества, а в то же время это имущество, находясь во временном государственном пользовании, должно было как минимум контролироваться государственной властью). Создав на даче свой штаб и вооруженный центр, анархисты производили из него налеты, главным образом, с целями «конфискации». 5 июня они захватили типографию газеты «Русская воля», послав туда хорошо вооруженный отряд около 100 человек, и объявили рабочим и служащим этой типографии, что они передают ее в их собственность. Рабочие отказались от такого «подарка» и дело перешло на рассмотрение Всероссийского съезда советов, пославшего на переговоры к анархистам эсера А. Гоца . Правительство, правда, послало роту солдат, чтобы очистить здание типографии, но что делать с арестованными анархистами никто не знал и представители I Всероссийского съезда советов распорядились отвести их в помещение съезда, откуда их вскоре, как тоже обладавших «благодатью революции», отпустили с миром...

На следующий день (7 июня) министр юстиции Временного правительства Переверзев приказал очистить дачу Дурново, но оказалось, что анархисты отдали часть обширного дома по соглашению с большевицким комитетом Выборгской стороны в распоряжение местного профессионального союза. Несмотря на категорическое заявление министра, что его распоряжение касается не профессиональных, а лишь анархических организаций, большевики поторопились придти на помощь – подвели к даче отряд Красной гвардии и призвали к забастовке заводы Выборгской стороны, некоторая часть которых и последовала этому призыву, не разобрав в чем сущность дела. По предложению Луначарского вопрос об анархистах на даче Дурново был передан на разбор комиссии Всероссийского съезда советов, чем была скована попытка правительства навести порядок.

18 июня, во время «общесоветской демонстрации », большая, хорошо вооруженная банда анархистов совершила с дачи Дурново налет на тюрьму «Кресты», уведя оттуда в свой центр не только всех анархистов и уголовников, но и некоторых большевиков-солдат, сидевших за дезертирство. Только тогда правительство решилось на применение силы. Отрядом войск Петроградского гарнизона, после перестрелки с анархистами, была занята (19 июня) дача Дурново и все находившиеся в ней арестованы. Следствие показало, как вспоминает Церетели , что освобожденные во время налета на «Кресты» анархисты «были уголовными преступниками худшего типа. Один из них, Жук, подписавший протокол осмотра дачи, был приговорен к каторжным работам за убийство отца и матери». На теле убитого при перестрелке с войсками вождя анархистов Асина была обнаружена типичная для уголовников порнографическая татуировка; на самой даче было найдено большое количество награбленных ценностей.

Выборгская организация большевиков хотела устроить вооруженную демонстрацию во время торжественных похорон Асина, но ЦК поняло, что открыто идти и дальше с анархистами опасно и может повредить партии в глазах солдат и рабочих. «Правда» опубликовала 24 июня сообщение, где рекомендовала членам партии «воздержаться от какого-либо участия в этих похоронах».

Мы привели этот характерный для 1917 года эпизод, чтобы передать царившую тогда в Петрограде атмосферу и показать, как легко могли использовать большевики (что они широко и делали) различные темные, уголовные и авантюристические элементы, которые частично за деньги, а частично в силу осознания опасности для них установления твердой, правовой власти, охотно шли на всякий призыв к «вооруженному восстанию», тем более, если он прикрывался лозунгами «классовой борьбы».

Элементы, называвшие себя анархистами, всегда готовые к налетам и выступлениям, были важной составной частью в расчетах Военной организации, но в то же время доставляли ей немало хлопот, ибо не обнаруживали никакого стремления считаться с тактикой ленинского ЦК. Стремлению ввести эти силы в свою орбиту, подчинить их единому плану и были посвящены все заявления большевиков между 9 июня и 3 июля, что вовсе не означало отказа от вооруженного выступления. Подготовка его усиленно продолжалась. 22 июня происходило совместное совещание большевицкого ЦК, Петроградского комитета и Военной организации в особняке Кшесинской. Представители Военной организации, как видно из публикации «Первый легальный ПК большевиков в 1917 году», изд. 1927 г., склонялись к немедленному выступлению, ссылаясь на нетерпение «готовых», воинских частей.

Каменев возглавил более осторожное течение, считавшее, что как минимум необходимо выждать результатов шедшего тогда наступления на фронте . Каменев ссылался также на оборонческое настроение большинства съезда фронтовых организаций, проходившего тогда в Петрограде.

Совещание выпустило противоречивое воззвание, где говорится, что, не призывая в настоящий момент к вооруженной демонстрации, Военная организация в случае необходимости «призовет к выступлению». В то же время воззвание предлагает проверять удостоверения лиц, выступающих от имени Военной организации, иначе говоря, стремиться закрепить за ней руководство подготовкой восстания.

Председатель «Военной организации» В. И. Невский, писал в своих воспоминаниях 1919 года, еще не успевших подвергнуться лакировке, что после июня, когда В. О. временно находилась без средств в полуподполье в Нарвском районе, ее новое положение «только очистило «Военку» от анархических и мелкобуржуазных элементов...» Впрочем, с восстановлением «Военки», она и ее преемник – Военно-революционный комитет снова обрастают анархистами и всякими авантюристическими элементами. Б. Горев в БСЭ (том II, изд. 1926 г., стр. 644-645) признает, что среди анархистов было много уголовных преступников, выпущенных по амнистии Временного правительства в марте 1917 года. После Октября, подтверждает он, «значительная часть анархистов встала в советские ряды».