17 ноября 2014

Журнал «Вода Живая»: № 11 (ноябрь) 2014Страницы: 24-26 Опубликовано:17 ноября 2014

Почему композитору не так просто написать церковные песнопения? Сегодня в храмах мы слышим всё те же мелодии, что и во времена Архангельского: пишется ли что-то новое? Каким образом могут появиться новые распевы в современном церковном обиходе? О сочинении духовной музыки, о том, какая музыка нужна в храме мы беседуем с председателем Издательского совета Санкт-Петербургской епархии, настоятелем храма святых апостолов Петра и Павла в Парголово, композитором игуменом Силуаном (Тумановым)

Не переживание, а смысл

Отец Силуан, в чем смысл церковного композиторства? Если самое главное в богослужении - слово, зачем перегружать его сложными мелодиями?

Да, самое главное в песнопении - передать святоотеческий текст. Но важно понимать, кому предлагается слушать эти песнопения. Помните, Петр Ильич Чайковский в горьком письме к Киевскому викарию, епископу Арсению (Стадницкому) жалуется, что богослужение в Киево-Печерской лавре вместе с ним покидала «целая толпа людей, судя по внешности, образованных, принадлежащих к высшим сословиям… это были господа, пришедшие в церковь не для молитвы, а для потехи. Они были довольны концертом и очень хвалили певчих и регента. Видно было, что только ради концерта они и пришли, и как только кончился он, - их потянуло из церкви». Конечно, для такой искушенной публики композиторы составляли разные гармонизации одного и того же текста: чтобы не было скучно.

- Но ведь это не единственная цель?

Конечно, нет. Куда более важно то, что многие композиторы были верующими людьми и по-своему переживали молитвенный текст. Но чем дальше от церковной жизни композитор, тем размытее у него представление о том, как должно звучать песнопение. Например, когда Рахманинов писал свою Литургию, он обратился не в духовную академию и не к знакомому священнику, а к известному композитору Александру Кастальскому, чтобы тот просто прислал ему тексты, которые поются за богослужением. И в текст кондака Успению Богородицы «В молитвах неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование» он вставил слово «миру» после «предстательствах». Лишнее слово, совершенно бессмысленное, ломающее всю грамматическую конструкцию текста. Гениальная музыка - и такая нелепость!

- Получается, даже шедевр может быть непригоден в богослужении. Каков же критерий отбора?

Композитор должен не описывать свое переживание, а стремиться подчеркнуть священный текст.

- Есть ли сейчас такие композиторы?

Конечно, и немало. Например, митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев), написавший ряд произведений камерного и ораториального жанра; митрополит Тульчинский и Брацлавский Ионафан (Елецких), который долгое время был руководителем семинарского хора в Санкт-Петербурге, талантливый и плодовитый композитор, теоретик богослужения. Еще - недавно скончавшийся архимандрит Матфей (Мормыль), эпохальная фигура: хотя некоторые профессиональные композиторы и хормейстеры относятся к его деятельности сдержанно, нельзя не признать, что он «воцерковил» партитуры, которые всегда считались легкомысленными и не особо молитвенными. Он так их исполнял, что они органично входили в полотно монастырского богослужения.

- Какой практический смысл дополнять уже сложившийся обиход новосочиненными песнопениями?

Возможно, смысл - в попытке избежать монотонности в богослужении. Часто разные песнопения - мажорные, минорные, разной степени сложности, - подбираются с учетом праздничного дня или состава и возможностей хора. Тут и пригодятся сочинения разных композиторов - и новых в том числе.

Чем вы как композитор руководствуетесь, сочиняя духовные произведения? Есть ли смысл сочинять новые мелодии для давно написанных тропарей и «канонична» ли это?

Руководствуюсь, в первую очередь, необходимостью. Допустим, не хватает песнопений для определенного состава хора в определенном, редком музыкальном стиле - к примеру, исконном византийском. Меня просят написать эти песнопения. Если получается - предлагаю их певцам. Много музыки написал именно по заказам регентов, певцов, настоятелей храмов. Иногда бывает, что какая-нибудь мелодия не дает покоя. Тогда записываешь её на будущее - вдруг кому потом пригодится. Так как канонов, регламентирующих употребление композиторской музыки за богослужением, не существует, то и о каноничности говорить не приходится.

Повторение - мать учения

Блаженный Августин в «Исповеди» рассуждает о пользе пения в храме: с одной стороны, оно отвлекает ум, с другой - помогает простолюдину воспринимать священный текст. Можно ли сказать, что музыка в Церкви - это то, что необходимо только новичку?

В этом вопросе я с блаженным Августином не вполне согласен. Пение было неотъемлемой частью богослужения со времен Христа. Помните в Евангелии: «И, воспев, пошли на гору Елеонскую» (Мф. 26, 30)? И теперь в Церкви ничего не читается. Даже возгласы, даже «чтение» чтеца - это пение, напевание текста. Церковное пение, вообще, - это обращение к Богу, непосредственная связь с Ним. Но пение исполняется несовершенным человеком, страстным, поэтому всегда несет в себе и эмоциональную составляющую. Именно поэтому святые отцы, говоря о важности и нужности пения, всегда ограничивали его форму, определяли, что такие-то созвучия, такие-то мелодии являются чересчур страстными, чересчур отвлекающими от текста.

Почему в Православной Церкви не используются музыкальные инструменты в богослужении?

— Церковь на Востоке на самом раннем этапе вполне сознательно отказалась от употребления музыкальных инструментов. Во-первых, по словам Григория Нисского, «тот, кто обучен музыке, но по телесному недостатку не имеет собственного голоса, желая показать свое мастерство, прибегает для напева к искусственным голосам - флейтам или лире… В звучании же человеческого голоса „как бы смешана музыка флейты и лиры, одновременно издающих согласованный звук”». То есть человеческий голос лучше, совершеннее любого инструмента. Во-вторых, музыка в церкви всегда воспринималась как нечто вспомогательное и вторичное по отношению к произносимым словам. Григорий Нисский говорил: «От музыкальных инструментов до слуха доходит лишь звучание, а в пении одновременно слышатся и мелодия напева, и членораздельные слова». В-третьих, наконец, в представлении христиан, обратившихся из язычества, музыкальные инструменты были прочно связаны с языческим культом и с той культурной традицией, которую они отвергли, став христианами. Митрополит Иларион (Алфеев). Энциклопедия «Православие»

- Как исторически сложилось, что в храмах стали петь?

В чтении некоторых текстов, например стихир, есть дидактический, воспитательный момент: нужно донести до молящегося смысл. И хоровое пение утвердилось в Церкви потому, что имело назидательный, практический смысл. После Миланского эдикта (письмо императоров Константина и Лициния, провозглашавшее религиозную терпимость на территории Римской империи - Прим. ред.) тысячи людей внезапно стали христианами, которые физически не могли пройти даже элементарную катехизацию. Для них единственным инструментом научения оставалось богослужение. Но как в огромных, вместительных базиликах, при отсутствии микрофонов, донести до всех богословский смысл песнопений? Ведь и слова чтеца, и те красивейшие молитвы, что читает предстоятель, могли слышать лишь стоявшие рядом. Вот для того, чтобы, по крайней мере, часть молитв услышали все присутствующие, и понадобился хор.

- Это как-то подтверждается современным уставом?

Конечно. Возьмем службу Пасхи, пасхальный канон: первый лик поет «Воскресения день…», затем второй лик - и опять первый повторяет это песнопение. Чтобы до всех дошло! Может быть, это покажется унизительным по отношению к древнему человеку. Но, будем честны, и нашим современникам подчас требуется по несколько раз повторять одно и то же. Да и вся наша жизнь состоит из бесконечного повторения самому себе прописных истин.

Хор и все остальные

- Кто должен петь в храме - профессионалы или любители?

Теоретически, все. Практически у нас есть разделение на хор и на «всех», зафиксированное в служебнике. Семнадцать лет назад я приехал в Мордовию и услышал, как местные бабушки поют «Верую» и «Отче наш». Это был почти оперный хор: бабушки своими сильными, рабочими голосами пели церковные тексты задорно и уверенно. Но уже через несколько лет эта традиция полностью пропала. В Мордовии, впрочем, также как и в Петербурге, народ поет очень вяло. И я не хочу, чтобы так вяло проходила вся Литургия.

- А в чем причина этой вялости?

Люди просто разучились петь хором, ушла такая традиция. Кроме того, мало кто твердо знает слова церковных песнопений.

- Как организовать общенародное пение?

А кто этим должен заниматься? Батюшкам некогда, да и не у каждого из них есть музыкальное образование и навыки хорового дирижера. На это способны единицы, и требовать, чтобы на всех приходах было общенародное пение, неправильно. Есть - хорошо, нет - устраивается хор из профессиональных певцов, которые аккуратно и красиво исполняют всё, что необходимо для богослужения. Хотя… я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что от имени верующих людей выступают на клиросе неверующие певцы, что мои искренние чувства передают люди, которым эти чувства совершенно безразличны.

- И что делать?

Может быть, стоит сократить репертуар, упростить песнопения, но организовать хор из людей верующих, которые не будут скучать, зажевывать текст или петь что-то маловразумительное вместо стихир. Святой Григорий Нисский призывает читателя к тому, чтобы вся жизнь его была псалмом, «который не земными звуками… изглашается, но из горнего и небесного производит чистый и внятный звук». С древности к певчим предъявлялись очень серьезные канонические требования как к церковнослужителям. Певец, а тем более композитор, не должны жить, демонстративно нарушая заповеди Божии и нормы общечеловеческой морали.

- Есть ли у певчих профессиональные духовные болезни?

Во-первых, привыкание к тексту, который изо дня в день многажды повторяется, «забалтывается», так что певчий забывает, о чем поет. Во-вторых, разговоры на клиросе во время богослужения. Только хор берет паузу - будь то проповедь или чтение Евангелия, - певцы садятся на лавочки и начинают разговаривать. Тут дело даже не в болтовне, а в том, что хористы воспринимают всё остальное богослужение как нечто менее важное, второстепенное. Они часто искренне недоумевают: «Почему батюшка затягивает службу? Что так долго? Кому всё это нужно?» И не понимают, что как раз именно их дело малозначимо в сравнении с тем, что совершается в алтаре.

К рок-литургии не готовы

- Возможны ли сегодня в духовном композиторстве какие-то новые жанры?

Сложный вопрос. Православное богослужение в рок-стиле, например, пока немыслимо. Я не исключаю, что нечто подобное может появиться, если соберется община, состоящая преимущественно из рокеров, которые однажды поймут: «мы готовы». Церковь - не музей, и в ее истории различные музыкальные стили сменяли друг друга, - всё может измениться в будущем. Но сейчас я предпосылок к этому не вижу: нет композиторов, нет исполнителей и нет готовности священников и паствы к рок-литургии. Есть, например, отец Олег Скобля, поющий замечательные духовные песнопения в стиле «мягкого» рока, которые имеют назидательное значение, многим помогли найти путь ко Христу и укрепить свою веру. Но это не богослужебная музыка.

- Можно ли сказать, что один стиль церковной музыки чем-то лучше другого?

Мы всегда должны помнить, ради чего совершается богослужение. Его центр - Литургия, Причастие. В той мере, в какой песнопения позволяют выстраиваться евхаристической общине на том или ином приходе, в той мере эти песнопения уместны и допустимы. Если люди, стоящие в храме, понимают, что они делают и в чем принимают участие, значит, звучащая в храме музыка для этого прихода подходит. Нравится барокко? Пожалуйста. «Московская» или «парижская школа»? Тоже неплохо! Если не устраивают «позолоченные финтифлюшки», и хочется чего-то строгого, напоминающего об эпохе святых отцов, можно выбрать древние, знаменные или византийские песнопения. Важно понять, какая задача приходом ставится. Если просто «сделать красиво», - тогда какая разница, что за музыка поется? Если цели более осмысленные - уже можно выбирать что-то соответствующее духу прихода. В целом важно, чтобы вся наша жизнь была благодарением, чтобы мы другими глазами смотрели на окружающий мир. А какая музыка нам в этом помогает - дело второстепенное.

Беседовал Тимур Щукин

Игумен Силуан (Туманов Александр Александрович) родился в 1971 году, в 1997 году пострижен в мантию и рукоположен в иеромонахи. Окончил Московскую духовную семинарию, Нижегородский государственный педагогический университет по специальности «теология», Московскую духовную академию. Аспирант Общецерковной аспирантуры имени святых Кирилла и Мефодия (Москва). Композитор, автор-составитель учебников по катехизису, литургике и эортологии, многочисленных статей и публикаций, автор нотного сборника «Сочинения и переложения для однородного хора» в 11-ти частях, содержащих, среди прочего, впервые положенные на музыку тексты богослужения на мордовском языке.

Всю музыку, которая звучит в наших храмах можно разделить на три вида. 1. Древняя музыка - византийские напевы, древнерусский знаменный распев разных видов (большой, малый, демественный), возникшие до XVII века. 2. Музыка эпохи барокко, классицизма, романтизма, родившаяся в России под влиянием западноевропейского искусства в XVII–XIX веках. Самые выдающиеся имена этой эпохи - М. Березовский, Д. Бортнянский, А. Ведель, С. Дегтярев, С. Давыдов. 3. «Новое направление» (конец XIX–XX век) - музыка, стремящаяся возродить звучание старинных мелодий в обработке, приближенной к звучанию русских народных песен. К композиторам этого направления относятся С. Смоленский, А. Кастальский, П. Чесноков, А. Гречанинов, А. Никольский, Вик. Калинников, Н. Данилин, Н. Голованов, К. Шведов, С. Рахманинов.

Пост – это время обретения смыслов. Поэтому одна из задач диавола в пост, как мы видим из истории человечества, – […]

Пост – это время обретения смыслов. Поэтому одна из задач диавола в пост, как мы видим из истории человечества, – ввергнуть христиан в бессмысленные споры и вражду. И чем святее, чем чище повод, тем лучше.

Лишь бы добиться результата: заморочить православному голову, наполнить её ядом ненависти, не дать даже заподозрить, что по самым благочестивым поводам можно стать игрушкой сатаны.

А какой повод чище, чем защита Бога и чистоты нашей веры? Ведь от неё зависит наше спасение!

Вера наша – это не выдумки людей, а Откровение Бога через Священное Писание и Предание Церкви.

Поэтому то, что Бог открыл нам о Себе и нашем спасении, мы с любовью и молитвой систематизируем и изучаем, называя богословием.

Богословие – это наука, и наука довольно точная. Но богословы – люди, а люди иногда ошибаются. И самая главная ошибка – отобрать из всего бескрайнего многообразия смыслов и свидетельств о Боге только то, что придаст вес уже заранее сложившейся в голове парадигме. То есть, по сути, подменить учение Церкви своими симпатиями и антипатиями, прикрыв их соответствующими цитатами.

Поэтому кто-то из всего многообразия опыта Церкви выбирает одни цитаты, а кто-то другие. И остановиться бы на этом. Сказать: ну, верь, как можешь, но оставайся в пределах учения отцов и вселенских соборов (убедившись, что и их ты понял как положено). Но не заставляй остальных тебе следовать, не проклинай их, не обзывай страшным, тяжелым словом «еретик». Старайся все недоразумения решать любовью. Не бойся очищающих слов «прости меня».

Но увы, человеку так поступать трудно.

Недавно сети Интернета содрогнулись от неслыханного «улова»: 48 мирян обвинили старого и уважаемого профессора МДА А.И. Осипова, бывшего педагогом сотен священнослужителей всех рангов, в… ереси.

На основании чего? А на основании высказываемых им мнений по некоторым спорным моментам православной догматики.

Мнения, надо прямо сказать, действительно спорные. Особенно в том виде, в каком они сформулированы обвинителями. Там и рассуждения о вечных муках, которые не вечны, и о правильных словах, описывающих суть Евхаристии, и о крещении младенцев, которых профессор предлагает крестить после их взросления, но не настаивает на этом. И ещё пара вопросов.

«Как же верить правильно? Какие слова можно произносить, а какие нет?» – обеспокоено интересуются благочестивые прихожанки? «Я попоститься хотел, а теперь надо сжигать книги и крушить диски? Нельзя быть равнодушным в таких вопросах!» – вторят им солидные бородатые миряне. «Вера порушена! Ересь осуждена!» – без всякого страха, с каким-то поразительным ликованием пишут в сети.

«У нас есть общецерковный признак единства веры, который мы произносим каждый день. А остальное оставьте богословам»

Рано волнуетесь, братья и сестры. У нас есть общецерковный признак единства веры, который мы произносим каждый день, дома или в храме – это Символ веры.

А мнения помимо Символа оставьте богословам. Если миряне произнесут не те слова или о чем-то не так будут думать (что и происходит веками в Церкви), небеса не разверзнутся. Но споры из-за слов легко «украшаются» словами, которые уже требуют покаяния на исповеди.

Экспертное мнение

Войны богословов – печальное для верующего зрелище, радующее диавола.

Надо сказать, что в православии не существует «папизма»: никто из богословов не обладает лицензией на истину в последней инстанции.

Но уважаемые обвинители почтенного профессора об этом позабыли, считая только себя выразителями истинного учения.

Обвинители послали письмо в Синодальную богословскую комиссию и получили ответ: да, вот в таких-то пунктах мнение профессора Осипова так, как оно изложено в обвинении, действительно спорно. И об этом надо уважаемому профессору в лекциях указывать. Но высказывания Осипова не ересь, и сам он не еретик, как бы кому этого не хотелось. А так – признаем многолетние заслуги и труды Алексея Ильича.

То есть сдержанная христианская позиция, называющая вещи своими именами.

«Как обстоит дело с моим спасением?»

Что полезного тут можно для себя вынести? Простым мирянам не стоит искушаться и ввязываться в богословские споры, не стоит становиться заложниками чьих-то мнений. Наша убежденность в чем-то совсем не означает, что любовь и уважение к ближним, тем более старшим, надо вешать на полку.

«Мы читали, мы знаем», – возражают прочитавшие три книги ревнители. А я вот знаю, что Христос говорил, что не всякий, зовущий «Господи, Господи…», войдёт в Царство Небесное.

Прав или не прав тот или иной богослов – решит Церковь. Она, слава Богу, жива и реагирует на опасности. А меня лично реально может волновать только один вопрос: как обстоит дело именно с моим спасением.

Вообще, надо вспомнить, что есть две традиции толкования канонов и отношения к религиозной жизни вообще: акривия – строгость в толковании церковных законов и постановлений, и икономия – стремление из человеколюбия максимально смягчить строгость законов.

Что-то подобное есть и в мире богословия: одни изучают цитаты, чтобы как оружием поражать ими несогласных, другие вчитываются в священные строки, пытаясь понять промысл Божий о себе и своей жизни.

Плохо не то, что человек строго чего-то придерживается или предпочитает «пограничные», частные мнения отцов церкви. Плохо, когда это приводит к ненависти и ригоризму: моё и только моё мнение правильное, а остальные еретики и точно пойдут в ад!

Плохо, когда Евангелие сужается до цитаты «обличи ближнего перед всеми в Церкви и да будет тебе как язычник и мытарь», но совсем не вспоминается и про «пусть первый бросит в неё камень», и про «надлежит быть в вас разномыслию».

Нет. «Я вчера прочитал десять цитат, я изучал богословие, поэтому прости, милый, но тебе в ад!»

Мы вообще любим всех вокруг посылать в ад и с улыбкой сообщать им, что они не спасутся. Содрогается ли наше сердце от ужаса такой участи наших единоверцев? Если да, то почему мы так беспечны?

«Ад и рай начинаются на земле»

Есть такая притча про ад и рай.

Однажды один праведник попросил Бога показать ему рай и ад.

Господь взял человека за руку и подвел к двум дверям. Открыв одну, они увидели большой круглый стол с огромной чашей в центре. Чаша была наполнена пищей, которая пахла настолько аппетитно, что заставляла рот наполняться слюной.

Вокруг стола сидели люди – казалось, что они были обессилены, больны или умирали от голода. У каждого к руке была прикреплена ложка с длинной-предлинной ручкой. Они легко могли достать еду, но не могли поднести ложку ко рту. Вид их несчастья просто поражал.

– Только что ты видел Ад, – сказал Господь.

Они подошли ко второй двери. Открыв её, они увидели такой же круглый огромный стол, такую же большую чашу, наполненную вкусной едой. И даже у людей вокруг стола были точно такие же ложки. Но все выглядели довольными, сытыми и счастливыми.

– Я не понимаю, – сказал человек.

– Это просто, – ответил Господь. – Эти научились кормить друг друга. Те же думают только о себе.

Ад и рай начинаются здесь, на земле. И разница между ними пока ещё внутри нас.

ОБ АВТОРЕ:

Игумен Силуан (Туманов) — священник Русской Православной Церкви, председатель издательского совета Санкт-Петербургской епархии, настоятель Петропавловского храма в Шуваловском парке.

Публицист, композитор, автор-составитель учебников по катихизису, литургике и эортологии, многочисленных статей и публикаций, автор нотного сборника «Сочинения и переложения для однородного хора» в 11-ти частях, содержащих, среди прочего, впервые положенные на музыку тексты богослужения на эрзянском и мокшанском мордовских языках.

С августа 2012 года член союза журналистов России.

ОПРОС:

Вконтакте

игумен Силуан (Туманов)

- «Ой, знаете, а я совсем не могу в храм ходить!» - взволнованно жалуется женщина лет 30-ти, - «Я от запаха ладана сразу в обморок падаю. Как до меня кадильный дым доходит - сразу плохо становится!»

Присутствующие при разговоре женщины разного возраста сочувственно кивают, и лишь одна, прихожанка известного в городе монастырского подворья, торжественно произносит, глядя куда-то в сторону с явным чувством превосходства: «Ей на отчитку надо! Известно ведь, кто ладану боится!»

Но во всех ли ситуациях подобного рода требуется отчитка (лат. экзорцизм), т.е. сложная (и далеко не всегда одобряемая священноначалием Русской Православной Церкви ввиду появления самозваных экзорцистов и целителей) процедура изгнания из одержимого диаволом человека мучащего его злого духа?

Конечно, в Церкви хорошо известны случаи одержимости человека бесами, ставящие в недоумение секулярную психиатрию, но может быть, иногда причина плохого самочувствия человека в храме кроется в чем-то другом? Например, это может быть простая реакция непривыкшего организма на духоту и тяжелый запах в храме…

Воскурение ладана, фимиама - это древнейшая форма жертвы Богу. Еще задолго до формирования ветхозаветной обрядности практически все развитые культуры древнего мира использовали каждение благовонными смолами и смесями этих смол с благоуханными травами и ветвями особых деревьев как мирную жертву Богу, попытки снискать Его милосердие.

Благовония помещались на раскаленных углях, и дым их уходил под купол храма или в небо, унося с ароматом каждения и все просьбы человека, слезы, мольбы и благодарность Богу.

Как наиболее простая и естественная форма жертвы, каждение органично вошло и в новозаветное богослужение. Помимо известных целебных свойств ладана, а также использования его на Востоке для приветствия гостей, воскурение ладана имеет и глубокое символическое значение. Причем это не только символ сладости Рая и символ ответа Бога на наши немощные молитвы.

«Дым каждения Тебе приносим, Христе Боже наш, как аромат благоухания духовного, приняв которое в Свой Жертвенник, находящийся выше всех небес, ниспошли нам благодать Пресвятого Твоего Духа» - так, в переводе на русский язык, звучит молитва, которую любой священник обязательно читает перед каждым каждением в храме.

По древней русской традиции священник, совершая каждение народа с помощью специальной металлической кадильницы на цепочках, тихо произносит: «Дух Святый найдет на вас и сила Вышняго осенит вас», а миряне мысленно отвечают: «Той же Дух содействует нам вся дни живота нашего (т.е. нашей жизни)».

Здесь мы видим, сколь важное значение придает Христова каждению, как символу оживотворяющей нас и непрестанно помогающей нам силы Святого Духа, Одной из Ипостасей Святой Троицы.

Известный священник, ученый и искусствовед , называл богослужение «синтезом искусств». Этим подчеркивается важного храмового богослужения для православного христианина. Подчеркивается стремление человека, движимого божественной любовью, принести в дар Богу всё самое лучшее, что окружает человека в жизни.

Чтобы понять это, можно привести такое сравнение.

В храме христианин чувствует себя послом Царства Небесного, пришедшим в свое посольство. Да, храм - это часть окружающего мира, поэтому в церковной жизни многое несовершенно, много символов, знаков и напоминаний. Но несовершенство относится не к Царству Небесному, а к пресловутому «человеческому фактору». Множество же непонятных на первый взгляд символических действий и знаков напоминает нам о реальности нашей Небесной Родины, недоступной нашим органам восприятия так же, как Россия недоступна для непосредственного восприятия сотрудников российского посольства где-нибудь в африканских странах.

И для человека родившегося, например, вне России и никогда не видевшего её, будет дорого всё, что напоминает ему о своей далекой Родине. У него есть только фотографии, только видео и аудиозаписи, сувениры и государственная символика.

Похожим образом обстоит дело и в храме. Для постороннего смешно и странно. Для нас важно.

Для нас дороги те символы и действия, которые напоминают нам о постоянном и незримом присутствии Бога в нашей жизни. Для нас дороги аллюзии на Священную историю спасения человечества от рабства своим ошибкам и порокам, от рабства диаволу. Для нас нет в храме ничего несущественного. Только самое важное и необходимое для преображения души вносится в православный храм, совершается и произносится в нём.
Поэтому для христианина естественно для богослужения использовать самое лучшее из того, что выработало человечество. В том числе лучшие виды архитектуры, музыки, тканей, металлов, благовоний.

Здесь, кстати, ответ на вечный вопрос желающих оправдать своё нежелание жить церковной жизнью людей. «Почему в храмах христиан, проповедующих о нестяжании, простоте и смирении так много золота?»
Если бы среди наших прихожан были только совершенно неимущие люди, бедность убранства храмов еще можно было бы понять. Но если наши священнослужители и прихожане позволяют себе в обиходе дорогостоящую одежду, автомобили, предметы быта (что само по себе еще ни хорошо, ни плохо), то нищета храма свидетельствовала бы только о готовности этих людей тратиться только на суету, обличало лицемерие. Если лучшее только в наших домах, а не в наших храмах, то это свидетельство слабости нашей веры.

Естественно, что и для древнего обряда каждения, то есть возжжения благовонной смолы в знак жертвы и поклонения Богу, используются по возможности лучшие материалы.

Но что значит «по возможности» и как определить, какие сорта ладана «лучшие»?

Конечно, во многом «худшее - лучшее» - это дело вкуса человека. Кому-то нравится цветочный запах, кому-то тягучий, суровый, бальзамный, кто-то предпочитает естественный аромат благовонных смол.

Главное здесь в другом. Действительно ли мы готовы найти самое лучшее (и, как правило, довольно дорогое) вещество для каждения, или просто довольствуется дешевым и доступным?

Ведь подобно тому, как бывают подделки в живописи и музыке, так бывает и недобросовестно сделанные сорта ладана.

Например, во многие церковные анекдоты вошло низкое качество современного обиходного ладана, приготовленного из канифоли с добавлением неестественно резко пахнущих ароматов, как раньше говорили, «отходов парфюмерной промышленности» и прозванного неизвестными церковными остряками «смерть мухам и всем старухам».

Действительно, при использовании этого ладана недолгое первоначальное благоухание сменяется едким и раздражающим слизистую оболочку носа и гортани зловонием, гарью, сопровождающейся сильным дымовыделением. У певцов «перехватывает горло», люди мучаются, вынужденно вдыхая сомнительное «благоухание».

Хотя и это еще не самое страшное. Один мой знакомый архимандрит рассказывал о первых годах своего священнослужения, и среди прочего поведал о том, как на первом его приходе, в начале девяностых годов, предшествующий ему священник, экономя на ладане церковные деньги, «кадил»… мелко нарезанными огарками парафиновых софринских свечек!!! Надо ли говорить, что от такого зловония даже в том большом сельском храме люди задыхались, а молодежь в даже и заглянуть боялась?!! Впрочем, такой вопиющий случай пренебрежения жадного священника своими пастырскими обязанностями не остался без явного наказания Божия - спустя несколько лет этот недобросовестный настоятель, довольно еще молодой человек, скончался от сложной формы рака и так и не смог «насладиться» «сэкономленными» деньгами…

Может, подобные сорта ладана и «каждение» тем, что не должно идти в жертву Богу, и препятствует людям спокойно молиться, вызывают у них головокружение и тошноту, вместе с гарью от дешевых свечек и плохого лампадного масла «выгоняет» их из храма?

Конечно, слава Богу, что у прихода сейчас есть возможность получить хотя бы такой ладан. Ведь каждение в православном храме совершается постоянно, несколько раз за богослужением, особенно в пасхальные дни, и очень трудно обеспечить все многочисленные приходы Русской Православной Церкви достаточным количеством ладана.

Но в наши дни есть выбор, и священник, а то и благочестивый прихожанин, желающий сделать пожертвование для своего монастыря или приходского храма, вполне может позволить себе поискать что-нибудь получше.

Самый простой и естественный выход из положения - пойти в хвойный лес и набрать смолы. Еловой, сосновой, кедровой. Но тут есть загвоздка. Необходимо убрать из неё скипидар, придающий неприятный призвук в запахе при каждении. Поэтому приходится смолу либо несколько лет выдерживать, ожидая пока выветрится скипидар, либо варить, очищать от примесей. Но это надо уметь делать. Если смолу переварить, то она при этом теряет значительную часть своего первоначального приятного запаха, и становится близкой по аромату к канифоли. Кто занимался паянием, тот представляет, как пахнет горящая канифоль. Вряд ли можно назвать этот аромат лучшим из запахов, предлагаемых в жертву Богу.

Желая улучшить аромат смолы, русские люди с древности стали примешивать к ней благовонные травы и другие ароматы, например анис (ладан с анисовым ароматом нашли при раскопках Десятинной церкви в Киеве). А это уже требует сложного технологического процесса и известного искусства - если просто накидать лепестки розы в сосновую смолу, благоухания при каждении не получишь.

До революции в России ладан варить умели, сказывался многовековой опыт. На некоторых приходах сохранились еще в коллекциях священников эти удивительные образцы дореволюционного искусства ладановарения. Красивые, крупные слитки от темно-коричневого и охристого до зеленоватого и сиреневого, они удивляют своим благоуханием, передающим свежую сладость русского леса, сада, мёда, разнотравья. При этом они совсем не похожи ни на духи, ни на иную светскую парфюмерию, а лишь напоминают о неземной сладости Рая…

К сожалению, Русская Церковь, пройдя через лихолетье революционных потрясений и годы безбожной власти, утеряла многие уникальные технологии, и рецепты изготовления качественного ладана из натуральных русских компонентов также ушли в небытие. И даже если и сохранились где-то на Руси умельцы-ладановары, то о них почти ничего неизвестно и достать их ладан практически невозможно.

До 70-х годов в патриарших мастерских еще изготовляли вполне приличный русский ладан, но впоследствии и он сильно изменился в худшую сторону. Рецептура софринскими мастерами часто меняется, даже стали делать довольно неплохое подобие греческого ладана из малазийских благовоний и смол (сорта «Патриарший», «Архиерейский»), но ни старинного, ни афонского (см. ниже) качества пока им достигнуть не удается.

Попытки сварить хороший ладан, однако, предпринимаются и по сей день умельцами в монастырях на Урале и в некоторых других местах.
Неплохой ладан разных сортов (особенно можно отметить «Дубовый мох», «Восточный», «Золотой», «Никольский», «Розу») делается настоятелем московского храма св. вмч. Ирины. Но все компоненты, входящие в его продукцию, импортные, да и гарь ладана, его «послевкусие», довольно неприятна.

Неизвестный изготовитель предлагает в церковном магазине на Пятницкой в Москве аккуратные кусочки ладана сортов «Хиландар», «Лесной», «Горный» с приятным, слегка кондитерским запахом и длительной гарью, впрочем, не зловонной.

Очень хороший ладан афонского типа делает в мордовском Санаксарском монастыре келейник известного почившего старца схиигумена Иеронима иеродиакон Амвросий, и братия Рязанского скита Данилова монастыря г. Москвы.

Один знакомый иеродиакон рассказывал мне об удивительно красивом на вид и благоуханном сиреневом ладане, который варят до сего времени рижские старообрядцы из хвойной смолы и трав. Но в продаже он не появляется - староверы ведут довольно замкнутый образ жизни.
Мне самому доводилось в середине 80-х годов приобрести замечательный ярко-желтый ладан с приятным травянисто-розовым ароматом в киевском Покровском женском монастыре, но неизвестно, готовится ли он там до сих пор.

Прекрасный ладан, темно-коричневый с нежным благоуханием и легким, шелковистым дымом, варила тайная монахиня, алтарница одного из подмосковных храмов. Но уже много лет назад она почила в Бозе, и рецепт был безвозвратно утерян.

Теперь, думаю, понятно, что самому священнику заниматься этим процессом на обычном русском приходе, где батюшка еле успевает справляться с прямыми своими обязанностями, не говоря уже о семейных, крайне затруднительно. Да и не каждый священник обладает для этого достаточным умением.

Вот и получается, что желание найти хороший ладан для своего храма «гонит» нас из леса и сада в церковный магазин.

Церковные магазины - явление довольно позднее.

В православном средиземноморье необходимости в церковных лавках и магазинах практически не было. Издревле сами прихожане доставляли в храм всё необходимое для ежедневного совершения богослужений кроме книг, церковной утвари и облачений, за которыми и приходилось ехать в областные центры, в столицы.

Миряне сами приносили в жертву в храм собственные просфоры, вино, свечи, елей и ладан, а священнослужители отбирали для богослужения самое лучшее из принесенного. Просфоры люди пекли сами или приобретали их в булочных, как и сейчас еще делается в некоторых областях Греции и Балкан. Вино давили на собственных виноградниках, масло добывали из плодов оливкового дерева. Свечи катали из собственного воска. Ладан - смолу специальных деревьев - собирали тоже сами.

Но в России не рос виноград и оливки, просфоры пеклись уже специальными «просвирнями» при храмах, а ладан по причине сложности использования смолы в чистом виде, варили из хвойной смолы и особых благовонных трав.

Поэтому о существовании особых церковных лавок на Руси мы узнаем довольно рано. Специальные торговцы занимались производством и продажей не только церковной утвари, но и всего необходимого для богослужения. Но купцы торговали не только русским ладаном, но и привозили «заморский».

Особой редкостью был так называемый «росный ладан», «ливан», привозимый купцами из южных стран и дорого ценившийся.
Это затвердевшая смола особого дерева босвелии (лат. boswellia), которое у нас часто называют ливанским кедром.

С древности эта смола используется не только для каждения, но и добавляется в мази, бальзамы и другие медицинские препараты. Египтяне часто смешивали ладан с маслом коричника и втирали эту смесь, чтобы облегчить боли в конечностях, а также включали ладан в состав омолаживающих масок, а китайцы считали его эффективным средством от золотухи и лепры. Сейчас ладан также используется при производстве духов как фиксирующее вещество.

Впрочем, и сам аромат воскуряющегося «ливана» имеет сильное лечебное действие в ароматерапии.

Эта смола - «ливан» (олибанум) до сих пор в больших количествах ввозится в Россию и, пожалуй, является лучшим натуральным ладаном на Земле. Разного размера желтые полупрозрачные капли при сгорании дают приятный естественный сладкий аромат с четким лимонным призвуком.

Кстати сказать, то, что тогда называлось «росным ладаном» представляет собой твёрдые непрозрачные желто-бурые куски редкой бензойной смолы, с приятным ванильным ароматом, при каждении очень быстро сгорающие и моментально вызывающие… лёгкий спазм дыхательных путей. Поэтому в чистом виде росный ладан не используется, а добавляется для улучшения сложносоставных ароматов.

Олибанум, растет в основном на аравийском полуострове и северо-восточной Африке и имеет много разновидностей. Есть смолы разных цветов и оттенков запаха, незначительно отличающихся друг от друга с ботанической точки зрения, но значительно отличающихся по производимому ими продукту, а именно тому, что называется ладаном. Дерево Boswellia carteri производит «настоящий», «чистый» или «аравийский ладан». К остальным же видам и сортам ладана принято добавлять определение: «индийский», «иерусалимский», «африканский» и т.д. Следующее и самое близкое по запаху к нему дерево Boswellia pupurifera, растущая в Сомали и Эфиопии, дает «Сомалийский» или «Африканский ладан» иногда его еще называют «Абиссинский ладан». И, наконец, дерево, растущее в Индии и Персии Boswellia Serrata - источник «Индийского ладана».

Известна и смола более низкого качества - индонезийская «даммара» (agathis dammara), индийская «сандарака». Они очень легкие по структуре, напоминают прозрачные осколки стекла. Но при сгорании в кадиле приятный, кисловато-ванильный запах этой смолы быстро сменяется запахом гари, поэтому она не пользуется большим спросом, и тоже часто используется в ладанных смесях.

Сейчас в Москве можно приобрести оманский, сомалийский, эфиопский ладаны с ясным хвойным ароматом, ввозимый московским храмом св. мученицы Ирины по заказу Троице-Сергиевой Лавры.

Практически неизвестны в России тёмные смолы южноамериканских деревьев, не застывающие до конца, с пряным коричным ароматом. Только некоторые виды их смесей - темно-коричневый толуанский или перуанский бальзам - можно найти в Москве. Однако в чистом виде кадить им, как и росным ладаном, трудно - он не терпит сильного жара кадильных углей, быстро сгорает, выделяя сильно концентрированный, почти удушающий ванильно-коричный аромат, который доставляет приятные ощущения, лишь достаточно распространившись по храму.

Из натуральных смол необходимо также упомянуть мирру - смолу темно-коричневого цвета, которая редко используется в чистом виде (при сгорании она напоминает сливовую камедь), а добавляется в сложносоставные сорта ладана для улучшения общего запаха.

Кто хоть раз посетил Грецию или другие страны Средиземноморья, тот не сможет забыть благоуханной природы тех мест и удивительного разнообразия благовонных растений.

Ароматы средиземноморских, аравийских и египетских цветов, специй и трав, их изысканный, естественный и сильный аромат с древности наводил людей на мысль принести Богу в дар и благоухание этих растений, добавляя его к смоле.

Как мы уже говорили, это требует известного мастерства, в котором по общему признанию, больше всех преуспели монахи-отшельники труднодоступных скитов и келий Святой Горы Афон, на протяжении столетий отточившие искусство изготовления ароматных, пахнущих лесом и садами, сортов ладана, совмещая ручной труд с молитвой.

Ароматизированный греческий ладан на основе ливанской смолы называется по-гречески «мосхофимиам», от слов «мосхос» - луг, и «фимиам» - ладан.

Опыт старцев оказался настолько удачным, что в подавляющем большинстве случаев изготовители ладана идут по афонскому пути и таким образом готовят ладан не только во многих монастырях Греции, но и по всему миру.

К сожалению, сегодня и в Греции и в России часто встречаются подделки под афонский ладан, чьи разноцветные комочки в ярких упаковках, изготовлением которого заняты заводики с курящими отнюдь не ладан, сквернословящими и неверующими сотрудниками, имеют довольно мало общего с подлинником.

***
Итак, как же готовят ладан?

Процесс изготовления мосхофимиама довольно прост технически. Олибанум измельчается в мелкий порошок, в него добавляется немного воды и благовонного масла. Полученное «тесто» тщательно перемешивается, раскатывается на «колбаски», которые потом нарезаются на одинаковые кусочки. Эти кусочки обсыпаются белым порошком магнезии, чтобы они не прилипали друг к другу, и сушатся. Всё, ладан можно использовать.

Но у этого вида ладана при очевидных преимуществах есть два недостатка. Первый - для изготовления надо использовать только высококачественное масло, а не парфюмерную «химическую» композицию, которая при сгорании может выделять опасные для человека соединения.

Однако такое масло стоит очень дорого, а ладана надо много. И если раньше афониты делали сложные, держащиеся в строгом секрете, смеси из дорогих ароматических натуральных масел и специй, куда входило до 50-ти компонентов (!), то сегодня недобросовестные изготовители используют за редчайшими исключениями более дешевые парфюмерные заменители естественных ароматов из Франции и Швейцарии. Чем чревато для здоровья человека вдыхание дыма этих химических соединений - Одному Богу известно! Поэтому опыт в этом вопросе достигается путем многих проб и ошибок.

К тому же ароматизированный химическими маслами ладан быстрее теряет свой запах, выдыхается. Коробки с ним надо заворачивать в полиэтилен.

Вторая проблема - по мере того, как благовония при сгорании испаряются, остается зловонная гарь, которая тем хуже, чем хуже смолы и масла используются при изготовлении мосхофимиама.

Как разобраться в России в огромном выборе афонского ладана, если на самой Святой Горе не так легко найти достойные его виды? И от имени монастырей, и от отдельных отшельников предлагается широчайший выбор благовоний. Все утверждают высокое качество и натуральность своей продукции. Но на практике всё гораздо сложнее.

Уходят в прошлое сказания об удивительных сортах мосхофимиама, сделанного по старинным рецептам, приятный запах которых держался несколько дней в храме и келье после каждения.

Практически случайно в 1997 году мне удалось приобрести в Карьес, столице Афона, в одной старинной лавке у старого греческого ворчливого монаха удивительный аккуратно сделанный вручную розоватый ладан с богатым запахом, где чувствовалась и сирень, и роза и ваниль одновременно. Мне потом говорили, что такой сорт делается специально для Константинопольского Патриарха. Прогорая, этот мосхофимиам давал вполне благовонную (!) гарь. Но сейчас на этом месте ни той лавки, ни того фимиама, ни того старца уже нет.

Очень хороший ладан делает братия бывшего русского, а ныне греческого скита Буезера (русские ласково зовут его Белозерка), который находится неподалеку от Карьес. Этот небольшой, но очень красивый скит славится своим гостеприимством, иконописцами и фантастической чистотой и благоустройством территории. Но, судя по всему, за пределами скита местный ладан не продается.

Выбивающийся из традиций мосхофимиам, очень яркий, с четким призвуком кокосового масла во всех многочисленных сортах, изготавливается и продается в греческом монастыре Ватопед. Наиболее удачные сорта, на мой вкус, «Ночной цветок», «Фиалка», «Цветок пустыни». Меньше всего мне понравилась «Византия» и «Роза», в аромате которой чувствуется запах каких-то других растений.

В последнее время ватопедский мосхофимиам втридорога можно приобрести и в Москве. Изящные коробки с ним, красно-кирпичного цвета с изображением серебряной и золотой кадильницы, заметны на витрине издалека.

Традиционный афонский ладан хорошего качества с использованием Швейцарских благовоний делается также в скитах «Святая Анна» и «Неа скити». Но на продажу (как в магазинах на Афоне, так и в Салониках, и в Москве), идут уже довольно выдохшиеся сорта.

Приходилось по случаю приобретать анонимные коробки с прекрасным ладаном, сделанным неизвестными отшельниками, в Карее, монастырях Дохиар, Хиландар, Зограф и др. Но год на год не приходится, и попытки приобрести его снова в том же месте, как правило, не удаются.

К сожалению, в русском Пантелеимоновом монастыре хороший ладан не продается. Там торгуют ладаном, напоминающим традиционный афонский, сделанным на заводиках в Салониках или… привезенным из России, позолоченным или покрашенным в разные яркие цвета, что с точки зрения греков - дикость и безвкусица.

Если повезет - можно приобрести вполне приличные сорта у самостоятельно торгующих русских монахов-отшельников, но опять же это будет ладан с использованием французских и швейцарских парфюмерных композиций, добавляемых обычно в мыло, духи и стиральный порошок…

Попытки создать при недорогих компонентах хороший ладан приводят к тому, что и в Западной Европе, и в Америке многие монастыри и храмы изготавливают свой вид ладана, имеющий те или иные недостатки и преимущества.

В Западной Европе, помимо греческих монастырей, делается хороший ладан в православных монастырях Македонии (Острог) и Франции (Леснинский).

Очень интересный ладан афонского типа со свежим запахом фруктов и цветов изготавливают в католическом монастыре восточного обряда Шеветонь, который находится в Бельгии. Из девяти предлагаемых монастырем сортов наиболее интересны «Семь тронов», со сложным, мистическим букетом, в котором заметна роза, «Святой Андрей» с грушевым призвуком, «Соловки» с ароматом полыни.

Много ладана высокого качества производится в Соединенных Штатах Америки.

В православном англо-греческом монастыре Преображения Господня (Бруклин, Массачусетс), например, изготавливают более 30-ти уникальных сортов ладана. Братия утверждает, что при этом используются только натуральные компоненты.

Практически не застывающие до конца, небольшие прозрачные квадратные кусочки, присыпанные большим количеством ароматного порошка кремового цвета, благоухают как цветочными ароматами (особенно интересны «Гардения», «Царская фиалка», «Дамасская роза», «Нежный базилик», «Гвоздика» и «Акация»), так и сложными, не-цветочными композициями, с трудом поддающимися описанию.
Особенно стоит отметить пряные, праздничные запахи «Гефсимании», «Вифлеема», «Фавора», более сладкий «Назарет», «Иерусалим», «Миро», маслянисто-архаичный «Нард», «Гора Хорив» и, конечно, «Царица», сделанная по образцу старинного французского аромата XV века, бывшего любимыми духами последней русской императрицы, страстотерпицы Александры Феодоровны.

Самый дорогой и интересный аромат Преображенского монастыря - «Синай», изготовленный, как указано на интернет-сайте монастыря, из натуральных масел и специй Северной Африки. При каждении сладкий бальзамный аромат «Синая» с четкими нотами смирны равномерно наполняет храм, создавая праздничное, возвышенное настроение.

Единственный недостаток ладана этого монастыря помимо цены - кисловато-горький запах гари, появляющийся в конце горения на раскаленном угле. Правда, его можно избежать, кладя ладан не на уголь, а рядом с ним, как и рекомендуют на сайте монастыря. В таком случае значительно снижается и количество дыма, что немаловажно для небольших храмов или церквей с дорогими фресками.

Хороший ладан делают и в джорданвилльском ските Креста Господня Русской Зарубежной Церкви («Холи Кросс Эрмитэдж»).

Более 30-ти сортов, изготавливаемых братией, также делятся на цветочные ароматы (из которых, вне всякого сомнения, лучшие «Дамасская роза» и «Белая сирень») и не-цветочные (лучшие - «Янтарь», «Иверон», «Кассия» (напоминает смесь яблока и корицы), «Назарет», «Поле пастуха» и «Свир» в честь прп. ). Круглые непрозрачные сероватые кусочки ладана этого скита теперь можно приобрести и в Москве. Этот ладан не боится жара угля и прогорает до конца без особого зловония.

Отличительная особенность ладана этих двух монастырей - их сугубая церковность, потому что наиболее эффектно их аромат проявляется в помещении храма, равномерно распространяясь в воздухе, а не в келье, при возжжении на лампадном «паучке». Также привлекает и целомудренная осторожность изготовителей при подборе ароматов. Они достаточно сильные, но не назойливые. Их приятный аромат не вызывает светских ассоциаций и не мешает церковной молитве.

Неплохой ладан приблизительно десяти сортов изготавливают и в американском подворье горы Синай. Там же можно приобрести уникальный черный ладан, который не стоит путать с афонским «мавроливаном», т. е. обычным ладаном, присыпанным не белой магнезией, а чёрным угольным порошком.

Совершенно уникальный ладан, с ярким цветом, напоминающим бронзовую краску, и слегка назойливым, долго не выветривающимся ароматом 13 сортов, делают в одном униатском монастыре Америки под маркой «Монастэри инсэнс» (т.е. Монастырский ладан). Аккуратно упакованный, сугубого качества, наполняющий храм сладковатым и сильным ароматом, не имеющий зловония от прогорания, он в России пока недоступен. Его привозят из Америки с оказией, либо заказывают по интернету в магазинах. Это впрочем, можно сделать и на сайтах других американских монастырей.

В Америке и Западной Европе более распространен другой тип ладана, который представляет собой смесь разных сортов благовонных смол, специй и сушеных трав и цветов.

Как наиболее удачный ладан этого типа можно назвать смесь «F8» фирмы «Глория инсэнс» карпато-росской православной епархии Константинопольского Патриархата в Америке, куда входят восемь редких благовонных ингредиентов. Красивый по внешнему виду (прозрачные и разноцветные кусочки смолы, даммары и мирры отдаленно напоминают драгоценные камни), этот ладан при каждении наполняет храм большим количеством дыма и сильным сладковатым ванильно-хвойным ароматом с явным оттенком смирны.

Есть и экзотические смеси американских и западноевропейских монастырей, в основу которых входят не смолы, а опилки сандалового и других ароматных деревьев, слегка смоченные благовонными маслами, например розовым, и специи, наподобие корицы и пр. При сгорании на угле они дают приятный аромат благовоний с лёгким оттенком дыма костра.

Но обычный для католических храмов ладан - это смеси смол и ароматов, названные именами святых и апостолов, представляющие собой мелкие разноцветные гранулы с неярким запахом. Однако при каждении доминирует запах основы - ливанской смолы.

Есть у католиков и ароматизированный цветочными эссенциями ладан. Мелкие кусочки олибанума в таком случае покрываются слоем ароматного масла. Однако по своим ароматическим качествам этот ладан настолько уступает православным образцам, что в крупных католических магазинах наравне с западными часто предлагается широкий выбор восточного, православного ладана.

Исключение составляет, пожалуй, так называемый «архиерейский» ладан (иначе называется «понтификальный», «оро нэро», т.е. в переводе с итальянского «золотой и черный», «дары волхвов»). В этом случае к позолоченным гранулам ливанской смолы добавляется черная смирна и мелкие кусочки пропитанного ароматом смирны дерева. При каждении храм наполняется древним и суровым, пряным ароматом…

Дорогой и не очень, пахнущий цветами и древними библейскими специями, разноцветный, сделанный из разных ингредиентов и собранный с дерева ладан бывает самым разным.

Даже простое перечисление всех известных разновидностей и сортов займёт довольно много места. Нелегко описать запах, достоинства и недостатки такого количества благовоний.

Но очевидно, что в наше время желающий вполне может найти себе в этом разнообразии что-то по душе и принести этот аромат в жертву Богу, украсив богослужение и сохранив здоровье прихожан.

Но будем помнить, что ладан - это символ духовных реальностей, который не может их заменить.

Вкладывая благовонные кусочки в горящее кадило, будем помнить, что главная задача в жизни христианина - принести в жертву Богу благоухание нашей жизни и жар нашей молитвы и любви.

Именно это и будет лучшим ароматом, веселящим и Бога, и наших ближних.

В Церкви всё время так - трудно говорить о чем-то одном, не принимая во внимание другое.

Нельзя понять, почему второе воскресенье Великого поста посвящено не прославлению св. Марии Египетской (это произойдет позже), или другому уместному в дни поста празднованию, а святому Григорию Паламе, проповеднику вполне отвлеченных на первый взгляд вещей, если не исследовать смысл богослужения всех воскресений (по-славянски "недель") Великого Поста, всех тех ступеней, по которым Церковь в этот период ведет нас к Богу.

Чему бы мы посвятили главные дни Великого Поста, если бы это зависело от нас, сегодняшних рядовых прихожан? Дерзну предположить, что в первую очередь мы осудили тех, кто не хочет с нами поститься, прославили бы постную пищу, осудили скоромную. Описали допустимый и недопустимый для христианина стиль одежды, объяснили бы как надо себя вести в дни поста, подробно рассказали бы, чего нельзя делать. Потом, в последнюю очередь, вкратце рассказали бы интеллектуалам о духовном смысле поста. Но в Церкви не так.

Берем Постную Триодь (богослужебную книгу, по которой особенно молятся в дни Великого Поста) и видим: первые три недели Великого поста посвящены преимущественно догматике, богословию, назиданию в правильном понимании веры и спасения, и только две последние - практической стороне покаяния, причем на примерах почти недостижимых для современного человека.

"Водоразделом" этих недель станет воспоминание Креста Господня, уравновешивающего теорию и практику Церкви, утверждающего их неразделимость.

Этим Церковь показывает нам важность осмысленного отношения к своему подвигу, напоминает о том, что пост это не только внешнее изменение жизни, но и внутреннее её преображение .

Но в какую сторону надо преображаться? Что именно надо менять в себе в дни поста?

В первую неделю мы вспоминаем, что же такое Православие, прославляем усопших праведников и живых христиан, и анафематствуем (т. е. со скорбью указываем на отпадение от Христовой Церкви) еретиков. В эту неделю мы понимаем, почему Христос называл себя Учителем, а своих апостолов учениками. Понимаем, что простота действительно бывает хуже воровства, а невежество в Церкви недопустимо, ибо приводит к отпадению от Христа и Его Церкви. Понимаем, что борьба с ересями перешла на фронт души каждого из нас, и вера Христова постоянно нуждается в защите. И не только от атеистов и еретиков, но и от нас самих, от нашего невежества и крайностей.

С прискорбием приходится наблюдать, что в последние годы Православие пытаются подменить агрессивными измышлениями и тенденциозно понятыми канонами. И долг каждого христианина защитить в своей душе веру Отцов. Отголоски древних ересей незаметно приходят в нашу жизнь, маскируясь под Православие.

Ересь монофизитства, например (учение V века о том, что все человеческое было поглощено во Христе Божественным), проявляется сегодня в излишнем, нарочитом пренебрежении плотью, вопреки прямым словам апостола Павла "никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь" (Еф 5, 29). И бессмысленно кивать на патерики - образ жизни монахов, отрекшихся от мира из любви ко Христу так отличается от нашего, пронизанного равнодушием.

Подчинить желания плоти духовным стремлениям необходимо, но презирать плоть нельзя. Даже слова "ангельский образ" применительно к монахам на самом деле напоминают нам, что человек, как соединяющий в себе мир физический и духовный, призван быть выше ангелов, (что и проявилось особо в Пресвятой Богородице, Честнейшей Херувимов и Славнейшей Серафимов), и лишь грехопадение исказило этот порядок.

Можно также назвать отголоском ереси иконоборчества неумеренное почитание Креста и икон как амулетов, без любви к Тому, Кто на них изображен. Или чрезмерное почитание святых в ущерб молитве к Богу, когда годы жизни проходят в поисках "той" молитвы или "той" иконы в "том" монастыре, а не молитве из обычного молитвослова перед простой иконой в собственном храме.

Иными словами, первая неделя помогает нам отделить главное от второстепенного, не запутаться в средствах, ведущих к определенной цели - встрече с Богом.

Об этой встрече и говорится особо во второе воскресенье поста. Нам напоминают, что наши подвиги и труды несутся не ради выгод или будущих благ, не ради улучшения душевного и телесного здоровья, а ради полноценного общения человека и Бога, которому не должны мешать посторонние страсти и привязанности.

Не рабски влачить своё существование, из страха наказания соблюдая заповеди и боясь взглянуть на небо, призывает нас Церковь. Не творить абстрактные добрые дела, а, по слову апостола Павла "восклониться", то есть дерзновенно (но не дерзко) поднять свои очи к Богу, возжаждав спасения. Об этом и говорил прославляемый Святой Церковью во вторую неделю Поста святитель Григорий Палама (XIV в.).

Он утверждал реальную возможность и даже необходимость встречи человека и Бога здесь и сейчас, а не в посмертном будущем.

Он утверждал, что божественная благодать, щедро подаваемая христианам в Таинствах, это способ реального общения с Богом.

Бог не там, далеко, ждёт нашей праведности и готов наградить нас или наказать, а здесь, близко помогает нам нести наши немощи, просвещая мир нашей души.

Не столько грозный Судия, сколько любящий Отец - таков Бог византийского богословия. И человек с точки зрения богословия не автономен, не "секулярен", а христианский гуманизм Богоцентричен. "Человек призван к соучастию в божественной жизни,.. и может стать вполне "человечным", лишь восстановив утраченную причастность к Богу".

В том же русле мыслят и святые отцы. Преподобный Симеон Новый Богослов, например, предвосхищая мысли святителя Григория за три столетия до его рождения, также говорит о близком к нам Боге. Даже само покаяние он ставит на второе место перед богословием, понимая последнее, конечно, не как получение диплома в семинарии, а как богопознание - образ жизни и молитвы.

"Ни богословствующему не соответствует покаяние, ни кающемуся богословие, ибо насколько отстоит восток от запада, настолько богословие выше покаяния. Ибо тот, кто в покаянии и кто поистине творит дела покаяния, подобен человеку, прозябающему в болезнях и немощах, или бедняку, одетому в лохмотья и просящему милостыню.

Богословствующий же подобен тому, кто вращается в царских чертогах, в блеске самой царственной одежды, кто, будучи близок к царю, всегда говорит с ним и ежечасно непосредственно от него ясно слышит его приказания и желания.

Конечно, преподобный не хочет поставить под сомнение необходимость покаяния. Он лишь напоминает нас, отчаянным и осуетившимся, что Бог рядом. Что Он не скрупулёзно подсчитывает наши ошибки и грехи, а больше нас скорбит о нашем падении и желает помочь нам. Что самый Крест и страшная смерть - необходимый путь нашего исцеления и спасения. "С нами Бог!" - вот суть мысли преподобного Симеона, и мы спасаемся не "как-нибудь так", личными заслугами, а силой приобщения к Вечному Богу, Духом Святым.

Вот почему не только один день, а весь великий Пост, а в идеале и вся жизнь христианина - это Торжество Православия . Торжество утраченного и вновь обретенного общения с Богом.

Это радость избавления от одиночества, радость того, что всё в жизни наконец-то пришло в порядок, что в храме нашей души постоянно присутствует Тот, ради которого и имеет смысл жить и делать всё то, что мы делаем. Тот, Который в Причащении не гнушается войти в нашу душу, дух и тело и постоянно зовёт нас, абсолютно недостойных богообщения, к Себе.

"Не говорите, что невозможно принять Божественный Дух! Не говорите, что без Него возможно спастись! Не говорите, что кто-нибудь причастен Ему, сам того не зная! Не говорите, что Бог невидим людям! Не говорите, что люди не видят Божественного Света или что это невозможно в настоящее время! Это никогда не бывает невозможным, друзья, но очень даже возможно желающим!"

Игумен Силуан Туманов
Великий Пост как Торжество Богообщения.
Источник www.osiluan.ru