Не предпринимая никаких резких действий в управлении государством, следуя собственной правительственной теории, он, тем не менее, не смог остановить тяжелейшую экономическую депрессию. Он – это Герберт Кларк Гувер, тридцать первый президент Соединённых Штатов Америки (1874-1964 гг.). Родился он в семье квакеров 10 августа 1974 года, в штате Айова, городе Вест-Бренч. Когда, мальчику было шесть лет, у него умер отец, ещё спустя три года умерла и мать. Ещё, совсем ребёнком, он вместе со своим дядей переезжает жить в Орегон. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, в 1891 году, Герберт поступает в Стэнфордский университет, где специализируется на геологии.

После окончания университета будущий президент работает в западных штатах Австралии, а также в Китае. Через несколько лет, в 1901 году, он становится одним из партнёров лондонской горнодобывающей фирмы. Спустя ещё семь лет, он открывает свою собственную фирму этого же профиля. В это время он зарабатывает большую сумму денег, около 4 миллионов долларов. Ещё в 1899 году он женился, и от этого брака у него было двое сыновей: Герберт и Алан.

Во время начала первой мировой войны, будущий президент находился в Лондоне и именно его попросили встать во главе бельгийской освободительной программы. Так как он достиг на этом поприще больших успехов, в 1917 году президент США Вудро Нильсон приглашает его обратно в Америку возглавить администрацию по продовольствию. После наступившего перемирия, он занялся в администрации правительства помощью изнурённой войной Европе. Но, резервы конгресса иссякли, и он попросил помощи у соотечественников, чтобы те поделились частными накоплениями. И, соответственно, работа в этом случае, остановлена не будет.

Перед предстоящими выборами 1920 года обе партии говорили о Гувере, как о будущем президенте Соединённых Штатов. Газеты и журналы на своих страницах с полной уверенностью называли его сторонником республиканцем. Старая же гвардия партии не признавала его, упирая на то, что он примкнул к ним слишком поздно. Правда, республиканский президент Уоррен Хардинг назначил его секретарём по вопросам связанным с коммерцией. Гувер занимает эту должность и при Кельвине Кулидже.
Мнение о Гувере, как об участнике крупных международных отношений явно неоднозначно. Мало того, что он старался сохранять неплохие отношения с югом, так он ещё в самом начале своего правления совершил успешную поездку в Латинскую Америку, укрепив тем самым, добрососедские отношения. Он был за полное мировое разоружение и даже, достиг кое-каких успехов. Но, Лондонская морская конференция 1930 года удалась частично, а Женевская конференция 1932 года по разоружению, мягко говоря, провалилась. Самая большая ошибка правительства при его управлении, стала оккупация Маньчжурии, произошедшая в 1931 году. Госсекретарь США (Генри Стимсон) хотел представить экономические санкции Японии, но Гуверу пришла в голову мысль ограничить американский ответ на малоэффективный доклад Стимсона.
В целом для страны и его жителей Гувер принёс немало положительных моментов: заложил основу для более поздних достижений в водоснабжении, увеличил количество национальных парков, с должным вниманием относился к развитию федеральных дорог, провёл реорганизацию системы тюрем и конечно же стоит упомянуть ограничение судебных запретов в основных рабочих спорах.

С другой стороны, его явное нежелание сотрудничать с бизнесом, поставило вето на операцию государственного масштаба по выдаче денежных средств на электростанцию в штате Алабама. Не прислушиваясь к мнению экономистов, предупреждавших его о последствиях поднятия таможенной пошлины, он всё-таки подписал подобный закон о её поднятии с 30 до 59 процентов. Больше же всего подпортило его репутацию неадекватная реакция на депрессию, сразу после обвала основных бирж в октябре-ноябре 1929 года.

В жизни он был гениальным и чувствительным человеком, но эти качества мало оказали влияние на публику. Отношения с прессой были несколько шаткими из-за резкой критики, отказ от направления в правильное русло программы федерального подъёма сделали его отвергнутым теми, кто рядом с ним сносил лишения и страдания.
Считается, что самым большим просчётом Гувера, стало содержание «дополнительной армии». По скромным подсчётам около 17 тысяч бывших военнослужащих съехались в столицу в 1932 году для того, чтобы потребовать выплату всех дополнительных сертификатов. Гувер надавил на сенат, который разрушил планы военных и они разъехались по домам. Полицейские в этой ситуации попытались усмирить выступавших военных. В результате всё закончилось 2 смертями со стороны военнослужащих и 2 смертями со стороны полиции. Тогда же 28 июля 1931 года Гувер вызвал регулярные войска, что сделало его ещё более непопулярным в глазах населения.

План.

1. Введение

2. БиографияГербертаГувера

а) родители

б) карьера

в) инженерская деятельность

3. Укрепление позиций США после Первой мировой войны

4. Послевоенная карьера Гувера

5. Гуверовский индивидуализм и эпоха “просперити”.
Фактор экономического процветания 20-х годов

6. Эпоха просперити

7. Великая депрессия

а) общая обстановка в стране

б) действия Гувера как президента

8. Внешняя политика

9. Упадок сил

10. Гувер как политик

11. Заключение

Введение

Герберт Кларк Гувер (10.28.1874 - 20.10.1964)

Тридцать первый президент США (1929-1933)

Герберт Кларк Гувер был первым президентом, чья родина лежала западнее Миссисипи. Для будущего президента у него было необычное и интересное профессиональное развитие, и перед въездом в Белый дом, что было редкостью, он не занимал выборной должности.

Я выбрал эту тему потому, что Герберт Гувер находился на посту президента Соединённых Штатов Америки в период между Первой Мировой и Второй Мировой войнами. В Этот период страна переживала возрождение - просперити - и страшный кризис – Великая Депрессия, всегда находя выход из чрезвычайных положений.

Биография

Гувер родился 10 августа 1874 года в Вэст Бранче, Айова. Его отец был кузнецом и торговал землеобрабатывающими орудиями. Два обстоятельства отложились в памяти молодого Гувера: религиозное воспитание как квакера, которому он был позднее обязан своими гуманными и пацифистскими взглядами, и ранняя смерть родителей, которая смолоду заставила его заботиться о себе. С 1891 по 1895 годы Гувер изучал геологию в только что открывшемся университете в Стэнфорде. Там он познакомился со своей будущей женой Лу Генри, в то время первой студенткой женского пола этого университета, изучавшей геологию. Они поженились в 1899 году. Миссис Гувер была умеренной защитницей прав женщин, которая как первая леди особенно выступала за женский спорт и поддерживала организацию девочек-скаутов.

Как студент проявил выдающиеся способности в математике, геологии, горной промышленности.

По окончании учебы Гувер почти двадцать лет был преуспевающим инженером горного дела и коммерсантом за границей, имея главное бюро в Лондоне, и скоро стал интернационально известным экспертом горнорудного дела. Мировая война 1914 года застала его в Лондоне. С этого времени он посвятил себя гуманным задачам, сначала организации помощи Бельгии, после войны - продовольственной помощи для разрушенной войной Европы, включая и помощь Советской России, пострадавшей от голода. Президент Вильсон после вступления Америки в войну передал Гуверу в 1917 году управление продовольствием, которым он эффективно руководил в интересах обеспечения страны и союзников.

Укрепление позиций США после Первой Мировой войны

В американской истории сложилось чередование консервативных и либеральных политических циклов; консервативный цикл, стимулирующий экономический рост ценой углубления социального неравенства, уступал место либеральному циклу, в течение которого развивались принципы социальной справедливости, но когда перераспределительный механизм угрожал экономическому росту, либералы уступали место консерваторам. Таким образом, конкуренция между консерваторами и либералами способ­ствовала поддержанию своеобразного баланса между экономической сво­бодой и социальной демократией.

Первая мировая война привела к кардинальным изменениям на по­литической и экономической арене мира. Мировая война предъявила не­бывалые требования к экономике. Она поглотила ⅓ материальных цен­ностей человечества. Военные расходы воюющих государств увеличились более чем в 20 раз, превысив в 12 раз наличные запасы золота. Фронт поглотил свыше 59% промышленной продукции.

США как заокеанский член Антанты не вела войну на своей терри­тории, ее экономический потенциал за годы войны только вырос, а уро­вень жизни населения поднялся. Америка из должника превратилась в кредитора. Ее экономическая мощь в годы войны возросла, страна стала обладать крупной армией и флотом. Так впервые Великобритания фор­мально признала установление равенства своего военно-морского флота с флотом США, подписав в 1921 г. “договор пяти” держав об ограниче­ние морских вооружений.

Кроме того, это было время противостояния капиталистической и социалистической систем. Противостояние систем породило в экономиче­ской политике капиталистических стран две главные тенденции: демо­кратическую, построенную на сдерживание социализма, поисках компро­мисса, и в то же время повышении реальной заработной платы и соци­альной защищенности, и тоталитарную (очень близкую к социализму), направленную на военное сокрушение социализма. Первая тенденция была характерна для США, Англии, Франции и других буржуазно-демократиче­ских стран Запада, вторая - для Италии, Японии и Германии.

Послевоенная карьера Гувера

После войны Гувер поддерживал Вильсона в его желании вступить в Лигу Наций. В 1920 году, когда окончательно вернулся из-за границы, он стал возможным республиканским кандидатом на пост президента, и реформистские силы обеих партий боролись за него.

В 1921 году Гардинг назначил его министром торговли. На этом посту он беспримерно трудился в духе одобряемой им неформальной, добровольной кооперации правительства и делового мира. Теперь Гувер был современным консерватором, политиком центра, который выступал за "американский индивидуализм", за сохранение либеральной демократии и капиталистических институтов в своей стране. Как министр торговли он развивал статистику и хозяйственный анализ, исследование рынка и промышленности, а также обмен информации внутри делового мира. Он выступал за кооперацию между предпринимателями и профсоюзами, за активную политику против безработицы и за развитие жилищного строительства, строительства дорог и воздушного сообщения. Все это должно было достигаться не столько государственным принуждением, сколько добровольным совместным трудом частных предпринимателей.

В самом начале своей администрации он добился от Конгресса создания Федерального фермерского управления и намеревался провести реформы в антитрестовском законодательстве, в распределении электроэнергии, на железнодорожном транспорте, на фондовой бирже и в банковской сфере. Однако октябрьский биржевой кризис 1929 создал ситуацию, радикально отличавшуюся от той, в которой действовали его непосредственные предшественники. Гувер не согласился со своим министром финансов Э.Меллоном, утверждавшим, что экономике следует предоставить возможность саморегулирования; он решил смягчить удары кризиса с помощью стимулирования частнособственнической инициативы, поощрения гуманитарных мер, принимаемых управленческими структурами на местах, и частной благотворительной деятельности.

После отказа Кулиджа от участия в выборах Гувер смог выставить себя в качестве кандидата. Предвыборной борьбе между ним и демократом Альфредом Е. Смитом, губернатором Нью-Йорка и католиком, не хватало больших вопросов. Гувер сделал своей предвыборной темой процветание и возвестил для страны скорый конец бедности: "курица в каждой кастрюле и автомобиль в каждом гараже". В результате Гувер победил 6 ноября 1928 года с преимуществом в 6 миллионов голосов и еще более убедительным преимуществом в выборной коллегии. В Конгрессе снова усилилось республиканское большинство.

Кандидатура Гувера была утверждена в первом же туре голосования при выдвижении на пост президента на конвенте Республиканской партии в 1928. Хотя он не пользовался популярностью у фермеров Среднего Запада из-за своего противодействия практике государственных закупок излишков фермерской продукции, его соперником оказался А.Смит, имя которого сельский избиратель-протестант ассоциировал с коррумпированной городской политической машиной и католицизмом. К тому же Смит открыто выступал за отмену 18-й поправки к Конституции, в то время как его соперник высоко отзывался о сухом законе, называя его «благородным экспериментом». Гувер заявил о своей приверженности традиционным ценностям, принципам равных возможностей и частного предпринимательства без государственного вмешательства и о своей вере в американскую экономическую систему. Получив республиканскую номинацию, Гувер одержал убедительную победу в пяти южных штатах, а также в штате Нью-Йорк и во всех западных и пограничных штатах страны. Гувер, присягнувший 4 марта 1929 года, был первым президентом из элиты менеджеров своей страны, одаренный организатор, администратор и технократ. До осени 1929 года у него были хорошие отношения с общественностью. Его политическая концепция прежде всего предусматривала административное обновление, попытку управлять экономикой посредством неофициального взаимодействия правительства и руководителей экономики. В его кабинет и в правительственные органы, как это было принято в "республиканскую эру", входили многие важные промышленники и банкиры. Министром иностранных дел стал опытный республиканский политик и дипломат Генри Л. Стимсон.

Внутренняя политика Гувера была посвящена сначала расширению национальных парков и уходу за лесами, улучшению условий жизни индейцев, проведению "сухого закона", реорганизации тюрем и координации действий национальных благотворительных и социальных служб. Изменения в этих областях были, однако, скромными.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

В.В. Мотылев

ПРОГРАММЫ ПРЕЗИДЕНТОВ США.

ГЕРБЕРТ К. ГУВЕР

Герберт К. Гувер был 31-м президентом США, с 1929 по 1933 г., во время самого глубокого экономического кризиса ХХ в.

Герберт Гувер родился в 1874 г. в деревенской общине квакеров в штате Айова в семье кузнеца, который имел небольшой бизнес по снабжению фермеров сельскохозяйственным инвентарем. Отец умер, когда Герберту было 6 лет. Через три года умерла и мать. Его воспитывал дядя. С 14 лет Герберт начал работать, чтобы продолжать учебу (печатал на машинке, помогал в бухгалтерии и т.д.). В 1891 г. он поступил в Стенфордский университет, который окончил в 1895 г. по специальности «геология», став горным инженером. С 1897 по 1899 г. он работал на золотых приисках и шахтах в Австралии как представитель английской компании «Бевик, Мореинг», а в 1901 г. стал их партнером. С 1908 г. Гувер основал собственную консультационную фирму, которая имела большой успех во многих странах и стала компанией того типа, которые в конце ХХ в. стали называться мультинациональными, с отделениями в городах США, Европы, Азии, Австралии и т.д. В этот период Г. Гувер стал богатым человеком.

Во время Первой мировой войны Герберт Гувер занялся снабжением продовольствием голодающих людей в Бельгии, Франции и в других странах Европы. Президент В. Вильсон назначил Гувера главой Администрации продовольствия с правами члена кабинета министров, которого стали называть продовольственным царем. Герберт Гувер считал, что во время войны перестает работать свободный рынок, так как закон спроса и предложения, по его мнению, «временно отменяется и вводится государственный контроль над ценами на продовольствие». По словам историка Джорджа Нэша, в октябре 1917 г. в США был введен наиболее экстраординарный государственный акт по регулированию цен на продовольствие, когда-либо принятый правительством США1. С помощью аппарата Администрации и многих тысяч волонтеров в США были мобилизованы ресурсы продовольствия, которые направлялись в голодающую Европу - от Англии, Бельгии, Франции до Финляндии и России, в связи с чем после окончания Первой мировой войны Герберт Гувер был удостоен многих наград и титулов в Англии, Бельгии, Франции и в других странах.

Министр торговли

В ноябре 1920 г. президентом США был избран У Гардинг, который пригласил Г. Гувера в правительство на пост министра торговли. В 1923 г. Гардинг умер и президентом стал К. Кулидж, который сохранил Гувера на посту министра торговли.

Гувер реорганизовал Министерство торговли, создав Бюро внешней и внутренней торговли, во главе которого он поставил проф. Дж. Клейна, специалиста по Латинской Америке. Бюро проводило перепись рыночной экономики в разных регионах США. Гувер придавал большое значение развитию и совершенствованию американской системы стандартов в условиях массового поточного производства товаров. Много внимания он уделял новым типам товаров (новым конструкциям автомобилей, радиотехнике, бытовой электротехнике и т.д.).

После окончания войны Гувер был против сохранения государственного контроля над ценами, хотя высказывался за продолжение государственного регулирования экономики. «Государственное регулирование, которое началось 4 десятилетия назад, - писал тогда Г. Гувер, - доказывает, что мы далеко ушли от капитализма свободной конкуренции эпохи Адама Смита»2.

Программой экспортной экспансии Министерства торговли предусматривался значительный рост экспорта американских товаров. Эта программа была успешно реализована к 1928 г., когда экспорт был увеличен, по сравнению с 1921 г., на $1 млрд и был достигнут активный торговый баланс (экспорт США составлял $4,8 млрд, а импорт - $3,8 млрд)3.

Роль Г. Гувера в правительстве была больше, чем министра торговли. Он заложил основы выдающихся инженерных проектов и сооружений, которые были завершены в 30-х гг. Блестящим примером таких сооружений был мост Бэй Бридж в Сан-Франциско, проект которого был разработан под контролем Г. Гувера «как конструктивное лекарство против безработицы». Тогда было выделено на строительство $75 млн федеральных инвестиций4. Объекты строительства инфраструктуры (дороги, порты, воздушные перевозки) были также под контролем Г. Гувера.

Журналисты писали в конце пятилетнего периода (1923-1928 гг.) процветания страны, что потребительский рынок в США был насыщен новыми товарами - автомобилями Форда, Студебекера, рефрижераторами, радиоприемниками, электротестерами и другой бытовой техникой. Между тем экономисты предвидели, что период процветания заканчивается.

Важно рассмотреть взгляды Г. Гувера на циклические кризисы. Во время послевоенного спада в 1921 г. он много сделал для облегчения участи 4 млн безработных, для которых добился выделения многомиллионных пособий и организации общественных работ. Идеи антикризисного

регулирования тогда витали в воздухе. В 1923 г. Гувер писал, что некоторые экономисты постоянно напоминают, что колебания в деловых циклах неизбежны. Но Гувер заявлял, что у него есть большие сомнения в том, что «есть реальные основания для таких взглядов». Он верил в то, что правительство может предотвратить спады, когда рынок показывает тенденции к упадку. Тогда он заявлял о необходимости антикризисного планирования5. В 1928 г. он призывал губернаторов штатов создать трехмиллирдный фонд для организации общественных работ, которые помогут уменьшить безработицу в случае спада производства. В конце 1920-х гг. в США, как и в Западной Европе, развивались теории экономических циклов, которые не только признавали неизбежность коротких (десятилетних) циклов, но и длинных (пятидесятилетних), автором которых был русский экономист Н. Кондратьев, имевший в США сторонников (Э. Хансен и другие). Можно считать, что Г. Гуверу исторически не повезло, так как он стал президентом за полгода до наступления самого глубокого циклического кризиса ХХ в.

Республиканская партия выдвинула Герберта Гувера кандидатом в президенты в июне 1928 г. В ноябре 1928 г. он победил на выборах кандидата от Демократической партии губернатора Эл. Смита; Гувер получил 21,4 млн голосов избирателей, а Эл. Смит - 15 млн (соотношение выборщиков было 444 против 87). Гувер принял присягу президента США 4 марта 1929 г. Во время инаугурации он заявил: «У меня нет опасений за будущее нашей страны. Оно светится надеждой». Газета «Нью Йорк таймс» писала, что в Белый дом пришел талантливый инженер, который разрешит все проблемы

Начало президентства

Г. Гувер привлек в состав Кабинета министров опытных специалистов и администраторов: бывший губернатор Филиппин Генри Стимсон был назначен Государственным секретарем, банкир Эндрю Меллон - министром финансов, Д. Льюис - министром труда, Р. Вилбэр - министром внутренних дел. Одним из первых законов, подготовленных и принятых конгрессом в июне 1929 г., был Сельскохозяйственный маркетинговый акт, который создал фонд $500 млн для кредитования фермерских кооперативов.

Президент принял меры для укрепления пенсионной системы, для значительной помощи ветеранам войны и улучшения положения безработных. К лету 1929 г. Гувер провел решение конгресса о строительстве крупнейших плотин и электростанций. Среди них была плотина Болдер-дэм, по проекту имевшая свыше 3 млн кВт-ч электроэнергии (она была названа в его честь «Гувер-дэм»). Еще одна - огромная плотина Грэнд Кули и электростанция на р. Колумбии, которая уступала только Гувер-дэм. В центральной Калифорнии были заложены основы решения проблем водоснабжения и т.д.

Кроме того, президент Гувер в короткий срок рассмотрел неотложные проблемы консервации и сбережения сырьевых ресурсов нефти и газа, согласовал со штатами правила эксплуатации энергетических ресурсов.

Но президента Гувера подстерегали большие неприятности, беды и неудачи. Если бы он пришел в Белый дом в условиях продолжающегося подъема и процветания, он был бы вполне успешным президентом. В 1929 г. Гувер заявлял, что «США близки к триумфу над бедностью и нищетой» и создают новую невиданную цивилизацию. Позднее в 3-м томе своих мемуаров Г. Гувер объяснял, что он разделял в конце полосы процветания иллюзию, что насупила «новая экономическая эра, когда старые законы экономики не действуют» 6 и рецессии прекращаются. Судя по его словам и высказываниям, он не был готов противостоять кризису, который внезапно разразился в США в октябре 1929 г. Президент был плохо знаком с теориями циклов и антикризисными теориями, которые разрабатывались экономистами в США, хотя и упоминает их в мемуарах, У. Митчелла, Г. Хаберлера, Дж. Шумпетера и других.

Крах экономики

24 октября 1929 г. на фондовой бирже произошел крах. За один день курс акций упал на 40%. В США начался экономический кризис невиданной глубины и силы. Президент Г. Гувер в 3-м томе своих мемуаров анализирует пять фаз развития мирового кризиса. Первая фаза кризиса продолжалась полтора года - с октября 1929 г. и до апреля 1931 г. Затем в США пришел финансовый ураган из Западной Европы и последовало еще две фазы кризиса7. Гувер считал самой слабой частью экономики США финансовую систему. Он называл причинами биржевого краха оргии спекуляций, спекулятивные пузыри и финансовые пирамиды конца 1920-х гг. Например, курс акций «Дженерал электрик» был завышен в 4 раза, а потом он упал в 10 раз. Подобное происходило и с акциями других корпораций - «Дженерал моторс», «Юнайтед стейтс стил» и т.д. Весь 1932 г. продолжалось падение производства и разорение банков. Это Гувер считал 4-й фазой кризиса.

Администрация президента Г. Гувера успела много сделать полезного еще до наступления кризиса. Энергично действовал Гувер и после того, как начался кризис. Он настаивал на кооперации между правительством и деловым миром. Он встречался с Г. Фордом, Дж.П. Морганом и с другими крупными финансистами по поводу антикризисных мер. И принятые решения срочно проводились в жизнь.

Президент убедил конгресс выделить $150 млн на общественные работы и снизить налоги. В середине ноября 1929 г. президент собрал в Белом доме лидеров промышленных корпораций, банков, Федеральной

резервной системы, профсоюзов. Гувер назвал митинг Конференцией по продолжению индустриального прогресса. Чтобы противостоять панике на бирже, Гувер критиковал спекулянтов и алчных капиталистов, которые забывали о нуждах простых американцев. Гувер пытался внушить уверенность в экономическом будущем США. Но конференция не приняла важных решений.

Ситуация же продолжала ухудшаться. В марте-апреле 1930 г. было уже 4 млн безработных. Гувер, надеясь на лучшее, в мае 1930 г. заявил, что «депрессия заканчивается»8. Весной 1931 г., казалось бы, наступило некоторое ослабление урагана, но в мае 1931 г. последовал новый финансовый шторм в Германии и Австрии, где банки объявили дефолт. В сентябре дефолт был объявлен Банком Англии. Гувер считал, что европейский кризис потащил экономику США в новую фазу - пропасть кризиса. В США губернаторы штатов докладывали президенту, как люди бедствуют; появились толпы голодных, которые потеряли надежду на помощь властей. Гувер этому не верил.

Министерство сельского хозяйства также не принимало необходимых мер для спасения фермерских хозяйств. Хотя положение фермеров было критическим, финансовая помощь им была совершенно недостаточна, происходило массовое разорение фермерских хозяйств. Опаздывал с финансовыми решениями и секретарь казначейства Меллон. Он считал, что кризис пройдет сам по себе, без федерального вмешательства. Между тем Федеральная резервная система теряла контроль над банками. Председатель фондовой биржи в Нью-Йорке Р. Уитни за мошенничество был привлечен к суду и вскоре отправлен в тюрьму9. А президент Гувер критиковал «экономических фаталистов» в Американской банковской ассоциации в октябре 1930 г. и настаивал на том, что экономическая депрессия не является неизбежной10.

В период выборов в конгресс в декабре 1931 г. Республиканская партия потеряла большинство в нижней и в верхней палатах. Демократическая партия вернула себе контроль в конгрессе, впервые после 1919 г. Но единства действий между партиями в конгрессе не получалось. Демократы блокировали принятие нужных законов для борьбы с кризисом.

В 1932 г. кризис продолжал углубляться. С 1929 по 1932 г. валовой национальный продукт в США упал в 2 раза, а в некоторых отраслях еще больше. Так, в автомобильной промышленности в 4 раза, а в сталелитейной - больше чем в 10 раз11. Безработица увеличилась с 4 млн человек в 1930 г. до 8 млн чел. в 1931 г., до 13 млн человек в 1933 г. Стояли гигантские очереди голодных людей за похлебкой, появились миллионы бездомных людей. Безработные часто ютились в шалашах и хибарах, сколоченных из ящиков. Эти поселения назывались «гувервиллы». «Голодные марши» без-

работных в Вашингтоне и в других городах пугали федеральные власти, которые использовали войска для разгона демонстраций.

Правительство Гувера настояло в конгрессе на создании государственных организаций, необходимых для противодействия углублению кризиса, прежде всего Национальную кредитную финансовую корпорацию, реорганизованную в Реконструктивную финансовую корпорацию, которая располагала $2 млрд для помощи домовладельцам и выделения пособий нуждающимся12. Конгресс подготовил в 1932 г. «Гласс-Стигалл экт» - закон об отделении коммерческих банков от инвестиционных, что имело позитивное влияние на кредитную систему.

В целом президента Г. Гувера нельзя обвинять в непонимании активной роли государства в экономике. Как и Ф. Рузвельт, Гувер стремился к вмешательству («интервенции») правительства, и особенно финансовых органов, в экономическую жизнь. Создатели «нового курса» Рузвельта («мозговой трест») заявляли, что Национальная администрация реконструкции была продолжением идей Г. Гувера о регулировании экономики. Это отмечал и сам Гувер в своих мемуарах, но подчеркивал большие различия между ними13. Он считал, что идеи национального планирования пропагандируются не только демократами-сторонниками Рузвельта, но и социалистами, коммунистами и даже... фашистами.

И все же у Гувера не было столь широкой программы как «новый курс» Рузвельта, хотя биограф президента Ю. Лайонс утверждает обратное. Политические противники Г. Гувера замалчивали его активную деятельность и превратили его в козла отпущения, сваливая на него все беды Великой депрессии.

Однако президенты Г. Трумен и Д. Эйзенхауэр пользовались услугами опытного организатора Г. Гувера и дважды создавали Комиссию Гувера для реорганизации правительственных учреждений.

Внешняя политика

Президент Г. Гувер пришел в Белый дом как государственный деятель с международным престижем и признанием. Он еще со времени Первой мировой войны был лично знаком со всеми руководителями ведущих держав мира. Эти связи сохранились и возобновились, когда он стал президентом.

В сфере внешнеторговой политики и дипломатии ситуация во время кризиса была крайне сложная. Назревали международные конфликты, которые привели ко Второй мировой войне. Правительство Гувера допустило серьезные ошибки во внешнеэкономических отношениях. В 1929-1930 гг. был подготовлен и проведен через конгресс закон Хоули-Смута о повышении внешнеторговых тарифов. Сотни экономистов США обратились к пре-

зиденту с просьбой не подписывать этот закон. Госсекретарь Г. Стимсон предупреждал, что повышение тарифов повредит международным связям. Т. Ламонт (Банк Морганов) уговаривал президента наложить вето на закон Хоули-Смута. Но под давлением конгресса президент его подписал. В свое оправдание Гувер писал, что 62% импорта не облагалось тарифами, а сами тарифы были повышены с 14 до 16%14. Это было воспринято в штыки в Европе, например во Франции15. Ошибкой Гувера было и то, что он после отмены золотого стандарта в Англии в 1931 г. продолжал защищать золотой стандарт до конца своего президентства.

Мир, заключенный в Версале после окончания Первой мировой войны, был хрупким. Лига Наций проявила бессилие, не имея сил сдерживать агрессию. Пакт Келлога-Бриана, заключенный в 1928 г., не имел механизмов сохранения мира. Проведенная в Женеве в 1932 г. конференция по разоружению приняла весьма скромные меры по сокращению масштабов оснащения армий новыми типами оружия (спорили о том, какие большие военные корабли снять с вооружений, какие танки можно строить, какие пушки надо запретить и т.д.).

В Латинской Америке президент Г. Гувер стремился вывести американские войска из Никарагуа, Гаити, но процесс затянулся. Г. Стимсон поддерживал в Никарагуа диктатора Сомосу, который правил там еще много лет. В целом политика «хороших соседей» в Латинской Америке не имела успеха из-за протекционизма и высоких барьеров во внешней торговле.

Серьезные просчеты были допущены дипломатией США в Азии. В сентябре 1931 г. в районе Мукдена начался японо-китайский конфликт, который привел к захвату Японией Манчжурии в 1932 г., положив начало Второй мировой войне. Государственный секретарь США Г. Стимсон стоял за введение экономических санкций против Японии, а президент Г. Гувер был против таких санкций. Правительства Англии и Франции поддерживали Гувера, выступавшего за непризнание аннексированных Японией территорий. Лига Наций в 1932 г. одобрила доктрину непризнания японских захватов в Китае. В феврале 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций16. При дальнейшем развитии событий, которые вели к продолжению агрессии Японии, противники Гувера в конечном счете возложили всю вину на президента.

Время против

В 1932 г. началась предвыборная президентская кампания. Республиканцы поддержали кандидатуру Г. Гувера на пост президента на второй срок. Демократическая партия выдвинула кандидатуру губернатора штата Нью-Йорк Франклина Делано Рузвельта. Сначала Гувер не принимал Рузвельта в расчет как серьезного политического противника и не представлял

его как искусного государственного деятеля. Сам Гувер допускал большие ошибки в экономической политике17. По собственным словам Гувера, он «был инженер по образованию и не понимал всех нюансов экономики»18. Ошибкой Гувера было утверждение, что Великая депрессия продолжалась до 1941 г. По данным официальной статистики, в 1938 г. уровень производства в США превысил предкризисный максимум 1928 г.

Соперник Гувера губернатор Ф. Рузвельт имел хорошо продуманную программу антикризисного регулирования. Советники Рузвельта («мозговой трест») детально разработали программу «нового курса». Его спичрайтеры готовили тексты с критикой Гувера (правда, не всегда правильной, поскольку они объявляли Гувера виновником циклического кризиса). Гувер обстоятельно отвечал на критику, доказывая, что этот кризис не был сделан человеком. Но время было против Г. Гувера: кризис дошел до низшей точки. В 1932 г. американские избиратели в большинстве своем отвернулись от президента Гувера. Разгон «голодных маршей» в Вашингтоне и демонстраций ветеранов войны, которые просили о помощи, подорвали доверие большинства к президенту Гуверу. Если в 1928 г. за него голосовали в 40 штатах, то в ноябре 1932 г. он получил поддержку только в 6 штатах. Даже в его родном штате Калифорния, где он учился в Стенфорде, его освистали в Пало Альто и в Сан-Франциско. В ноябре 1932 г. за Рузвельта было подано 57% голосов избирателей, а за Гувера - 40% голосов.

За первые 100 дней Администрация Ф.Д. Рузвельта заложила основы радикальных антикризисных реформ. Но Г. Гувер не принял реформ Рузвельта, критикуя его за узурпацию власти, за федеральное планирование, за недооценку конгресса и за частое принятие решений без участия министров.

Гувер еще долго оставался в числе лидеров Республиканской партии США - «старой гвардии республиканцев». Он написал три тома мемуаров в 1950-х гг. и еще несколько работ, в которых объяснял успехи и трудности на его жизненном пути. Г. Гувер скончался в 1964 г. в возрасте 90 лет.

Примечания

1 Leuchtenburg W. Herbert Hoover. N.Y., 2009. Pp. 35-38.

2 The Memoirs of Herbert Hoover. 1920-1933. Vol. 2. The Cabinet and the Presidency. N.Y., 1952. Pp. 300, 301.

4 Ibid., p. 252.

5 Leuchtenburg W. Op. cit. Pp. 64-65.

6 The Memoirs of Herbert Hoover. The Great Depression, 1929-1941. Vol. 3. N.Y., 1952. Pp. 4-5.

7 Ibid., рp. 4, 39.

8 Leuchtenburg W. Op. cit. P. 107.

9 Burner D. Herbert Hoover. The Public Life. N.Y., 1979. P. 247.

10 Smith R.N. An Uncommon Man. The Triumph of Herbert Hoover. N.Y., 1974. P. 119.

11 Leuchtenburg W. Op. cit. P. 133.

12 Smith R. Op. cit. Pp. 128-133.

13 The Memoirs. Vol. 2. Pp.173, 167.

14 Ibid., pp. 291, 299.

15 Leuchtenburg W. Op. cit. P. 92.

16 Memoirs. Vol. 2. Pp. 366, 377.

17 LyonsE. Herbert Hoover. The Biography. N.Y., 1964. Pp. 184-185.

Герберт Кларк Гувер был первым президентом, чья родина лежала западнее Миссисипи. Для будущего президента у него было необычное и интересное профессиональное развитие, и перед въездом в Белый дом, что было редкостью, он не занимал выборной должности.

Гувер родился 10 августа 1874 года в Вест Бранче, Айова. Его отец был кузнецом и торговал землеобрабатывающими орудиями. Два обстоятельства отложились в памяти молодого Гувера: религиозное воспитание как квакера, которому он был позднее обязан своими гуманными и пацифистскими взглядами, и ранняя смерть родителей, которая смолоду заставила его заботиться о себе. С 1891 по 1895 годы Гувер изучал геологию в только что открывшемся университете в Стэнфорде. Там он познакомился со своей будущей женой Лу Генри, в то время первой студенткой женского пола этого университета, изучавшей геологию. Они поженились в 1899 году. Миссис Гувер была умеренной защитницей прав женщин, которая как первая леди особенно выступала за женский спорт и поддерживала организацию девочек-скаутов.

По окончании учебы Гувер почти двадцать лет был преуспевающим инженером горного дела и коммерсантом за границей, имея главное бюро в Лондоне, и скоро стал интернационально известным экспертом горнорудного дела. Мировая война 1914 года застала его в Лондоне. С этого времени он посвятил себя гуманным задачам, сначала организации помощи Бельгии, после войны - продовольственной помощи для разрушенной войной Европы, включая и помощь Советской России, пострадавшей от голода.

Президент Вильсон после вступления Америки в войну передал Гуверу в 1917 году управление продовольствием, которым он эффективно руководил в интересах обеспечения страны и союзников. После войны Гувер поддерживал Вильсона в его желании вступить в Лигу Наций. В 1920 году, когда окончательно вернулся из-за границы, он стал возможным республиканским кандидатом на пост президента, и реформистские силы обеих партий боролись за него. В 1921 году Гардинг назначил его министром торговли. На этом посту он беспримерно трудился в духе одобряемой им неформальной, добровольной кооперации правительства и делового мира. Теперь Гувер был современным консерватором, политиком центра, который выступал за "американский индивидуализм", за сохранение либеральной демократии и капиталистических институтов в своей стране. Как министр торговли он развивал статистику и хозяйственный анализ, исследование рынка и промышленности, а также обмен информации внутри делового мира. Он выступал за кооперацию между предпринимателями и профсоюзами, за активную политику против безработицы и за развитие жилищного строительства, строительства дорог и воздушного сообщения. Все это должно было достигаться не столько государственным принуждением, сколько добровольным совместным трудом частных предпринимателей.

После отказа Кулиджа от участия в выборах Гувер смог выставить себя в качестве кандидата. Предвыборной борьбе между ним и демократом Альфредом Е. Смитом, губернатором Нью-Йорка и католиком, не хватало больших вопросов. Гувер сделал своей предвыборной темой процветание и возвестил для страны скорый конец бедности: "курица в каждой кастрюле и автомобиль в каждом гараже". В результате Гувер победил 6 ноября 1928 года с преимуществом в 6 миллионов голосов и еще более убедительным преимуществом в выборной коллегии. В Конгрессе снова усилилось республиканское большинство.

Гувер, присягнувший 4 марта 1929 года, был первым президентом из элиты менеджеров своей страны, одаренный организатор, администратор и технократ. До осени 1929 года у него были хорошие отношения с общественностью. Его политическая концепция прежде всего предусматривала административное обновление, попытку управлять экономикой посредством неофициального взаимодействия правительства и руководителей экономики. В его кабинет и в правительственные органы, как это было принято в "республиканскую эру", входили многие важные промышленники и банкиры. Министром иностранных дел стал опытный республиканский политик и дипломат Генри Л. Стимсон.

Внутренняя политика Гувера была посвящена сначала расширению национальных парков и уходу за лесами, улучшению условий жизни индейцев, проведению "сухого закона", реорганизации тюрем и координации действий национальных благотворительных и социальных служб. Изменения в этих областях были, однако, скромными.

Позже подчинившим себе все событием администрации Гувера стала начавшаяся в октябре 1929 года в Америке "Великая депрессия". Американское промышленное производство к 1932 году упало до уровня 1913, а внешняя торговля даже до уровня 1905 года. В зените кризиса зимой 1932-33 годов почти каждый четвертый рабочий был без работы. Драматически обострился кризис у фермеров. Гувер стал пленником событий, он долго не понимал масштабов экономической разрухи и социальной нужды. Его политика по преодолению кризиса полагалась, в основном, на самоисцеляющие силы капиталистической экономики. Он отклонял правительственный контроль экономики и политику расходов для финансирования федеральных социальных программ. Тяжелейшей ошибкой было одобрение Гувером таможенного закона от июля 1930 года, который рекордными ставками таможенной пошлины оказал катастрофическое воздействие на мировую торговлю. Только в конце 1930 года администрация Гувера начала переходить к антикризисным мероприятиям и лишь в январе 1932 года после создания финансовой корпорации по восстановлению действия стали более активными и широкомасштабными.

До 2 миллиардов долларов было предоставлено для государственных субсидий в экономику. В июле 1932 года правительство выделило отдельным штатам 300 миллионов долларов для оказания помощи и пособий. На предложенные Конгрессом широкие реформы, как, например, введение национальных пособий по безработице, Гувер в 1932 году наложил свое вето. Однако он подтвердил своей подписью закон Норриса-Ла Гуардиа в пользу профсоюзов. Как оказалось, жесткая позиция президента перед лицом всеобщей нужды быстро способствовала потере авторитета Гувера у общественности. Чрезвычайно непопулярным было его решение в июле 1932 года прогнать с помощью военной силы несколько тысяч ветеранов войны из Вашингтона, где они устроили демонстрацию за предварительную выплату возмещения ущерба и расположились лагерем недалеко от Капитолия.

Внешняя политика Гувера также в значительной степени была отмечена воздействиями кризиса мировой экономики и ухудшившейся международной позицией США. Еще до начала кризиса в июне 1929 года план Янга при активном участии США предпринял пересмотр немецких репарационных выплат. Выплаты репараций и военных долгов сорвались в результате кризиса. Мораторием, названным его именем, Гувер в июне 1931 года пытался сдержать коллапс отсрочкой всех международных правительственных долгов на один год. На деле с тех пор были надолго приостановлены выплаты репараций и военных долгов.

Гувер принципиально продолжал внешнеполитический курс своих обоих предшественников. Он также твердо придерживался неучастия в Лиге Наций и непризнания СССР. В его миропонимании в странное соединение вступили националистическое самосознание, чувство международной ответственности, вера в превосходство "белых народов" и желание уберечь страну от новой войны. Гувер верил в международную кооперацию без принуждения, в мирную международную систему, основанную на власти общественного мнения. У него была глубокая неприязнь к войне и разорительной гонке вооружений.

Гувер старался улучшить отношения с Латинской Америкой, разрушить недоверие к "колоссу на севере", отбросить интервенционные притязания и империалистические жесты запугивания и развивать экономическое и культурное сотрудничество. Кризис перечеркнул, правда, эти намерения, однако к концу его президентства был осуществлен вывод американских войск из Никарагуа и подготовлен вывод с Гаити. В вопросе разоружения Гувер достиг на Лондонской конференции 1930 года вместе с Англией и Францией компромисса, который Предусматривал верхний предел тоннажа для крейсеров, эсминцев и подводных лодок, но существовал недолго. Широкомасштабное предложение Гувера по разоружению на Женевской конференции 1932 года, которое бы полностью запретило оружие нападения и на треть сократило бы национальные вооруженные силы, осталось в области благих намерений. На нарушение договора японцами во время "Маньчжурского кризиса" 1931- 32 годов Гувер и Стимсон отреагировали 7 января 1932 года названной их именами доктриной, которая подтверждала непризнание Соединенными Штатами японских завоеваний или сделок в Китае, достигнутых насилием. Экономическими акциями против Японии, на которых настаивал Стимсон, Гувер ничего не приобрел. В сравнении с поставленными Гувером задачами его внешняя политика в кризисные годы несмотря на все усилия осталась нерезультативной. Так же мало она могла помешать дальнейшему ухудшению международной позиции страны.

Осенью 1932 года перед предстоящими выборами президента авторитет Гувера достиг низшей точки. Однако республиканцы выдвинули его, так как у них не было альтернативы для Гувера. Демократы выставили кандидатом губернатора-реформатора Нью-Йорка Франклина Д. Рузвельта. Ввиду изменившейся вследствие кризиса расстановки политических сил и неэффективности его антикризисных мероприятий Гувер потерпел на выборах тяжелое личное поражение. Конгресс теперь опять был в руках демократов. Разочарованный и одинокий Гувер покинул пост президента 4 марта 1933 года.

Герберт Гувер, несмотря на преимущественно негативный итог деятельности его администрации, принадлежит к ярким личностям в политической жизни страны того времени. Новые исследования более справедливо оценивают общие достижения Гувера, чем старые клише, которые клеймили его как доктринера, консервативного идеолога и старомодного политика и взваливали на него ответственность за катастрофический масштаб большого кризиса. Если измерять политику Гувера как президента только по его провалу в экономическом кризисе, то упускается из виду, что и любой другой президент в "Великой депрессии" натолкнулся бы на границы своей власти. Не только будучи министром торговли в годы своей самой плодотворной политической деятельности, но и на посту президента Гувер проявил новаторские стороны и реформистские начала в своем политико-экономическом мышлении. Сегодня исследования не так строго, как раньше, проводят границы между скорее неформальным экономическим регулированием Гувера и обязательным экономическим регулированием согласно "новому курсу". При всех существующих разногласиях по поводу отдельных сторон его политики сегодня в Гувере видят выдающегося, способного, часто дальновидного политика своего времени.

После ухода из Белого дома Гувер прожил еще 31 год, дольше, чем любой другой экс-президент. Сначала он жил в Нью-Йорке в гостинице "Уолдорф-Астория" и резко критиковал политику "нового курса" (Речи об американском пути), который, по его мнению, приведет или к фашизму, или к социализму. Так же непоколебимо он отвергал в период между началом мировой войны и Перл-Харбором вступление в войну на стороне Великобритании, а с июня 1941 года в качестве союзника СССР. Сброс атомных бомб на японские крупные города в конце войны возмутил его "из-за убийства без разбора женщин и детей". При президенте Трумэне и Эйзенхауэре в период с 1946 по 1955 год Гувер еще раз исполнял правительственные поручения в качестве координатора американской организации продовольственной помощи для Европы и в качестве руководителя комиссии по реорганизации правительственного аппарата в Вашингтоне. Он не одобрил военное вмешательство его страны в Корее и Вьетнаме. Гувер умер 20 октября 1964 года в возрасте 90 лет в Нью-Йорке. Он был похоронен на своей родине в Вест Бранче, Айова, где с 1962 года находится библиотека имени президента Герберта Гувера.

(с 1899)

Дети: сыновья: Герберт Гувер Мл. и Аллан Гувер Партия: Республиканская партия Образование: Стэнфордский университет Профессия: Горный инженер Автограф:

Биография

В 1891 году Гувер поступил в только что основанный Стэнфордский университет , где изучал геологию . Окончил университет в 1895 году.

Горный инженер

После окончания университета Гувер работал в Геологической службе США (USGS). С 1897 года Гувер работал на золотых шахтах в Австралии . В 1899 году женился на Лу Генри, с которой познакомился во время учёбы в университете. В начале 1900-х работал в Китае . В 1901 году Гувер стал одним из совладельцев горнопромышленной компании Bewick, Moreing & Co и руководил её операциями в Австралии.

Вместе с несколькими партнёрами Гувер основал компанию Zinc Corporation (после нескольких слияний вошла в состав Rio Tinto). С 1908 года работал на Кыштымском медеплавильном заводе горным инженером. Создал акционерное общество Кыштымских горных заводов, скупив предприятия у наследников местного южноуральского купца-олигарха Расторгуева . В кыштымском музее до сих пор хранится книга «отчетов», где существует запись о том, что Гуверу принадлежала часть акций предприятия. После Октябрьской революции вся российская промышленность была национализирована, и Гуверу пришлось расстаться с любимыми кыштымскими заводами.

Первая мировая война

В 1919 году Гувер пожертвовал крупную сумму Стэнфордскому университету, на создание библиотеки и архива материалов, посвящённых первой мировой войне, которые стали основой учреждённого впоследствии . Архив стал одним из крупнейших хранилищ исторических материалов по революции 1917 года и русской эмиграции .

В 1918-1923 годах Гувер возглавлял Американскую администрацию помощи (ARA), оказывавшую продовольственную помощь европейским странам, в том числе Белой и Советской России.

В 1919 году АРА поставляла продовольствие антибольшевистской Северо-Западной армии . 16 июля 1919 г. Гувер подписал с представителем СЗА генералом Э. Гермониусом договор о снабжении Северо-Западной армии, по которому американская сторона обязалась поставить 18147 тонн пшеничной муки, 58 тонн зерновой муки, 985 тонн бобов и гороха, 1548 тонн сгущеного и стерилизованного молока, 1501 тонну свиного сала, 834 тонн суррогата свиного сала. В оплату этих поставок представители Русского политического совещания подписали обязательства на сумму 8,75 млн долларов, ещё 5 млн финских марок (308 242 долл.) заплатил Юденич .

Министр торговли

В 1921 году Гувер был назначен министром торговли США президентом Гардингом . На этом посту Гувер многое сделал для развития сотрудничества между правительством США и компаниями, увеличения международной торговли, развития новых технологий. В 1927 году отвечал за ликвидацию последствий катастрофического наводнения на Миссисипи .

В честь Герберта Гувера назван астероид (932) Гуверия , открытый в 1920 году австрийским астрономом Иоганном Пализой . Название было предложено учёным советом Венского университета в связи с помощью и поддержкой, которую оказал Гувер Австрии после Первой мировой войны.

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Гувер, Герберт"

Примечания

Ссылки

1-10 (1789-1841) 11-20 (1841-1881) 21-30 (1881-1929) 31-40 (1929-1989) 41-44 (1989 - н. в.)

Вице-президент Государственный секретарь Министр финансов Военный министр Генеральный прокурор Генеральный почтмейстер Министр военно-морских сил Министр внутренних дел Министр сельского хозяйства Министр торговли Министр труда

Вице-президент Государственный секретарь Министр финансов Военный министр Генеральный прокурор Генеральный почтмейстер Министр военно-морских сил Министр внутренних дел Министр сельского хозяйства Министр торговли Министр труда

Вице-президент Государственный секретарь Министр финансов Военный министр Генеральный прокурор Генеральный почтмейстер Министр военно-морских сил Министр внутренних дел Министр сельского хозяйства Министр торговли Министр труда

Отрывок, характеризующий Гувер, Герберт

– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.

Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.

Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.

Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!