Маслин, михаил александрович. Маслин михаил александрович
Маслин М. А.
Разноликость и единство русской философии
. - СПб.: Издательство РХГА, 2017. - 526 с.
ISBN 978-5-88812-838-1
Монография посвящена рассмотрению русской философской мысли с позиций концепции «Разноликости и единства». Это означает, что автор учитывает все интегральные формы русской мысли, как рациональные, так и иррациональные. Они анализируются в книге как связанные единой цивилизационной общностью и исторической судьбой. Книга содержит также историографические очерки различных зарубежных концепций русской философии.
УДК 1(091)
ББК 87.3(2)
М31
Московский государственный университет
имени М.В. Ломоносова
Философский факультет
Кафедра истории русской философии
Рецензенты:
доктор философских наук, профессор М. Н. Громов;
доктор философских наук, профессор В. В. Сербиненко
Maslin М. А.
Diversity and Unity of Russian Philosophy
The Monograph is Devoted to Russian Philosophical Thought Examined Through the Conception of «Diversity in Unity». It Means that the Author is Taking in Account All Integral Varieties of Russian Thought both Rational and Irrational. The Book is seeing them as Connected with Common Historical Destiny and Civilizational Integrity. Besides the Book includes Historiograhyic Essays on Various Foreign Conceptions of Russian Philosophy.
© Маслин М. А., 2017
© Издательство РХГА, 2017
Посвящается моим
сербским друзьям
От автора….9
РАЗДЕЛ I. Русская философия: разноликость и единство
История русской философии
как университетская дисциплина. Очерк развития….15
Интервью с заведующим кафедрой истории
русской философии М. А. Маслиным
в связи с 70-летием кафедры….31
Велико незнанье России… ….47
Концепция проекта энциклопедии «Русская философия»….73
Русский Путь. Диалог традиций и мировоззрений
в истории русской культуры….121
РАЗДЕЛ II. Русские мыслители XVIII–XIX веков
Правда и вера в наследии М. В. Ломоносова….129
Иван Киреевский и русская философия….141
Философия А. И. Герцена сегодня….151
Н. П. Огарев: от поклонения к забвению….169
«Мыслящий реализм» Д. И. Писарева….181
Миросозерцание Ф. М. Достоевского….195
Константин Леонтьев - дипломат и философ….215
РАЗДЕЛ III. «Русская философия XX–XXI веков»
Классики русской идеи:
Владимир Соловьев и Николай Бердяев….229
«Вехи» против «нищеты Духа»….243
Культура как «постановка и решение
вопросов духа и жизни»….259
Актуальность политической философии И. А. Ильина….267
Московское Психологическое Общество.
Очерк истории….279
Г. П. Федотов о трагедии интеллигенции….303
В. В. Розанов о России и русских….311
«Эпистолярность» русской философии
и творчество В. В. Розанова….329
Г. В. Флоровский и философское россиеведение….343
Евразийство как пореволюционное идейное течение….371
М. М. Бахтин о серьезности….393
Классическое евразийство
и его современные трансформации….401
Слово Святейшего Патриарха Кирилла:
философские аспекты….415
РАЗДЕЛ IV. Русская философия за рубежом
Философское россиеведение за рубежом….427
Анджей Валицкий как историк русской философии….441
Русская философия в католической
философско-богословской мысли ХХ века….469
Философы и фрейдисты….489
Размышления о судьбе русской философии на Западе….499
Китайская мечта: метафизический взгляд из России….511
Об авторе….525
Contents
Autors Note….9
Chapter I. Russian Philosophy: Diversity and Unity
History of Russian Philosophy as University Discipline….15
An Interview with Professor М. А. Maslin….31
Great Ignorance about Russia….47
General Conception of the Book
«Russian Philosophy. Encyclopedia»….73
Russian Road. Dialogue of Traditions and World Views
in the History of Russian Culture….121
Chapter II. Russian Thinkers of XVIII–XIX Centuries
Truth and Faith in the Heritage of M. V. Lomonosov….129
Ivan Kireevsky and Russian Philosophy….141
Philosophy of A. I. Herzen Nowadays….151
N. P. Ogarev: From Admiration to Neglection….169
«Thinking Realism» of D. I. Pisarev….181
World View of F. M. Dostoevsky….195
Konstantin Leontiev: Diplomat and Philosopher….215
Chapter III. Russian Philosophy of XX–XXI Centuries
Classics of Russian Idea:
Vladimir Soloviev and Nicholas Berdyaev….229
«Vekhi» against «Poverty of Spirit»….243
Culture as a «Putting and Solving the Questions
of Spirit and Life»….259
Actuality of I. A. Ilin’s Political Philosophy….267
Moscow Phychological Society. An Essay of it’s History….279
G. P. Fedotov on the Tragedy of Russian Intelligentsia….303
V. V. Rosanov on Russia and Russian People….311
Epistolary Style of Russian Philosophy
and the Writings of V. V. Rosanov….329
G. V. Florovsky and Russian Studies in Philosophy….343
Eurasianism as Postrevolutionary Intellectual Trend….371
M. M. Bakhtin on Seriousity….393
Classical Eurasianism Through Modern Transformations….401
The Word of Holy Patriarch Cyrill: Philosophical Aspects….415
Chapter IV. Russian Philosophy in Abroad
Russian Studies in Philosophy in Abroad….427
Andrzey Walicki as Historian of Russian Philosophy….441
Russian Philosophy in Catholic
Philosophical-Theological Thought of XX Century….469
Philosophers and Freudists….489
Thoughts on Destiny of Russian Philosophy in the West….499
Chinese Dream: Metaphysical View from Russia….511
About the Author….525
Разноликость и единство - ключевые слова, вынесенные в заглавие настоящей книги в качестве предельно общих определений своеобразия предметной области русской философии. Они отражают сложившуюся в течение многих лет научную концепцию, которая выразилась в прочитанных автором курсах лекций в Московском университете, Российском университете дружбы народов, МФТИ, МАИ, а также за рубежом - в США, ФРГ, КНР, в выступлениях в научной печати и на различных теоретических конференциях в России и за рубежом.
Порядок расположения этих слов не случаен. На первое место поставлено славянское (сербское) слово «разноликость», которое является эквивалентом распространенного русского слова «многообразие», особенно часто используемого в бинарных связках «единство в многообразии», или «многообразие в единстве». Однако, сербское слово «разноликость», употребляемое по-русски реже, представляется более образным и содержательным по отношению к той культурно-исторической духовной реальности, которую олицетворяет и «озвучивает» русская философия. Своеобразным и, возможно, неповторимым качеством русской философской мысли является именно ее разноликость
, то есть чрезвычайное разнообразие смысловых преломлений при сохранении общего лика, в его целостности и единстве. Понятие единства
здесь стоит на втором плане, ибо разные лики единого целого русской философской мысли являлись продуктами разных исторических и философских эпох. Отсюда понятно, что не существует равной самой себе русской философской мысли, основные теоретические качества которой сводились бы к неизменному воспроизведению, например, антропоцентризма, историософичности, социальной приверженности или иных штучных особенностей, которые часто фигурируют в научной литературе в качестве штампов, усредняющих и нивелирующих разноликость русской философии. Предмет, жанровые особенности и проблемы русской философии претерпевали изменения в разные эпохи ее существования, и разноликость является ее фундаментальной характеристикой, подтверждаемой источниками.
Специальный анализ центральной для данной монографии концепции соотношения разноликости и единства русской философии представлен в первом методологическом разделе монографии, название которого совпадает с ее общим названием. Данная концепция конкретным образом раскрывается в книге в качестве очерка истории русской философии как научной дисциплины и как презентация большого научного проекта энциклопедии «Русская философия», коллектив которого насчитывает несколько десятков отечественных и зарубежных исполнителей и которым руководит автор книги, начиная с 90‑х годов прошлого столетия вплоть до настоящего времени. Назову имена лишь основных исполнителей проекта, которым я особенно благодарен: А. И. Абрамов, В. Ф. Пустарнаков, П. П. Гайденко, А. А. Ермичев, М. Н. Громов, В. В. Мильков, А. А. Ермичев, Л. Е. Шапошников, Б. В. Емельянов, С. М. Половинкин, В. П. Кошарный, В. В. Сербиненко, О. В. Марченко, В. А. Бажанов, П. В. Калитин, А. Н. Ерыгин, А. С. Мигунов, А. П. Козырев, В. В. Ванчугов, Б. В. Межуев, А. А. Попов, А. П. Поляков, П. П. Апрышко.
Автор стремился открыть разные лики философского «лица России» на примерах интеллектуальных портретов русских мыслителей разных эпох и направлений, с XVIII века до наших дней: от М. В. Ломоносова до И. В. Киреевского, А. И. Герцена, К. Н. Леонтьева, Н. П. Огарева, Д. И. Писарева, В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, Г. П. Федотова, И. А. Ильина, Г. В. Флоровского, М. М. Бахтина, А. С. Панарина. Следующие разделы - второй «Русские мыслители XVIII–XIX веков» и третий - «Русская философия XX века» выстроены по хронологическому принципу. Это предполагает рассмотрение идей русских философов различных направлений, религиозных и нерелигиозных, не как разнородной совокупности идей, но как преемственного процесса полифонического диалога идей внутри целого отечественной философской мысли. Такой подход несовместим с господствовавшим в советское время монологическим «классовым подходом» и принципом партийности, который навязывал рассмотрение историко-философского процесса сквозь призму борьбы «всех против всех»: консерваторы, революционеры, либералы рассматривались как враждующие и непримиримые идеологические группировки, не связанные никакой идейной общностью.
Заключительный четвертый раздел книги имеет название «Русская философия за рубежом». Это раздел преимущественно историографический, его целью является ознакомление читателя с зарубежной литературой о русской философии, сведения о которой до сих пор распространяются в России отрывочно и несистематично. Между тем знание этой литературы обязательно для научной истории русской философии. Труды Анджея Валицкого, Вильгельма Гёрдта, Фредерика Коплстона, Людольфа Мюллера, Томаша Шпидлика, Джорджа Клайна, Джеймса Скэнлана, Мариз Денн и других зарубежных знатоков России так же важны для изучения, как и работы русских классиков - Герцена, Бердяева, Булгакова, Зеньковского, Лосского, Флоровского, Франка, Вышеславцева. Однако до сих пор, в том числе среди профессиональных философов, особенно узкозападного кругозора, существует предвзятое и неквалифицированное мнение о том, что русская философия мало кому интересна за рубежом и что она существует главным образом лишь для «внутреннего употребления». Между тем зарубежная историография русской философии имеет уже более чем столетнюю историю: первое исследование на эту тему было опубликовано на немецком языке еще в 1913 году, оно принадлежало перу австрийского философа и общественного деятеля Томаша Масарика, чеха по этническому происхождению, впоследствии первого президента Чехословакии.
Этот интерес впоследствии распространился по всей Европе, после Второй мировой войны и в США, чему способствовала патриотическая деятельность мыслителей русского послеоктябрьского зарубежья по сохранению и преумножению традиций русского философствования. История изучения русской мысли за рубежом несводима только к историографии. Это проблемная область историко-философского знания, в которой в концентрированном виде отразилась рефлексия над трагической и величественной историей России последних двух столетий. Сегодня интерес к русской философии за рубежом сохраняется и расширяется, захватывая не только Запад, но и Восток, в том числе Китай. Сохранению этого интереса не смогло помешать даже разнуздание самой оголтелой русофобии и тоталитарного духовного подавления всего русского на Украине. На Украине изучение русской философии продолжается вопреки политике русофобского режима.
Автор книги глубоко убежден в том, что тяга к духовной культуре России, в том числе к философии, будет развиваться и далее, выполняя роль мягкой силы против внешней и внутренней русофобии. Наглядное подтверждение этой тяги автор многократно видел за рубежом. Вот почему на историков русской мысли внутри самой России лежит особая ответственность за правдивое и непредвзятое освещение отечественной интеллектуальной истории. Особенно глубокое понимание русской философии, проникнутое любовью и сердечным восприятием России, автор нашел в Сербии, где осуществлены переводы на сербский язык практически всех классических произведений русской философской мысли.
Сербским единомышленникам и друзьям я посвящаю эту книгу.
Михаи́л Алекса́ндрович Ма́слин (род. 16 июля 1947 года , Москва , СССР) - русский философ , специалист по истории русской философии . . Доктор философских наук, профессор. Заслуженный профессор МГУ.
Биография
Член редакционных коллегий журналов «Философия и общество », «Философское образование », «Философия хозяйства ».
Научная деятельность
Область научных интересов: история русской философии, история русской духовной культуры, теоретическое россиеведение.
В работах М. А. Маслина обосновано новое направление в историко-философской науке - анализ современных западных концепций истории русской философии. Им проведено обобщающее исследование современной западной концепций истории русской философии (англоязычных - США, Канада, Великобритания; отчасти немецкоязычных и франкоязычных).
Подготовил 23 кандидата наук, научный консультант 4 докторских диссертаций. Опубликовал более 80 научных работ. Автор-составитель книг «О России и русской философской культуре. Философия русского после-октябрьского зарубежья» (1990), антологии отечественной мысли «Русская идея» (1992), словаря «Русская философия» (1995).
Читает основной курс лекций «История русской философии» на философском и психологическом факультетах, спецкурсы «Русская идея», «Современные западные концепции истории русской философии», «Введение в историко-философское россиеведение». Читал курс лекций «Русская философия» для студентов Университета штата Огайо (США, 1981) и Вюрцбургского университета (Германия, 1996).
В монографии "Русская социальная философия конца XIX - начала XX века: психологическая школа" раскрывается понятие психологизма в социальных науках, теоретические и социальные предпосылки поворота русской социальной философии рубежа XX в. к обоснованию концепции психологического типа (Н. И. Кареев , Л. И. Петражицкий , П. А. Сорокин и др.). Работа включает разделы, посвящённые проблемам этнопсихологии и психологии толпы .
Опубликован ряд статей, посвященных русским мыслителям в "Философском словаре ", "Эстетическом словаре ", "Социологическом словаре ".
Под общей редакцией М. А. Маслина вышел "Курс истории древней философии" С. Н. Трубецкого (1997).
Философии русского послеоктябрьского Зарубежья посвящены публикации о Н. А. Бердяеве , В. В. Зеньковском , Г. П. Федотове .
Награды
Научные труды
Диссертации
- Маслин, М. А. Современные буржуазные концепции истории русской философии (от Радищева до революционных народников) автореферат дис. ... доктора филос. наук. / специальность: 09.00.03. Москва, 1988. - 47 с.
Монографии
- Маслин М. А. «Критика буржуазных интерпретаций идеологии русского революционного народничества». - М., 1977.
- Маслин М. А. Современные буржуазные концепции истории русской философии. Критический анализ. - М.: Изд-во МГУ , 1988. - 207 с. - (Серия: Критика современных буржуазных теорий) - ISBN 5-221-00005-6
- Маслин М. А., Бочкарёв Н. И. , Федоркин Н. С. «Революционная демократия и марксизм». - М., 1990.
- Маслин М. А. «О России и русской философской культуре. Философия русского после-октябрьского зарубежья». - М., 1990.
- Маслин М. А., Алексеев В. А. «Русская социальная философия конца XIX - начала ХХ века: психологическая школа». - М., 1992.
- Маслин М. А. «Русская идея». - М., 1992.
- "A history of Russian philosophy. From the tenth through the twentieth centuries" (2 vols. Buffalo, 1994)
- Николай Чернышевский
- Русская философия за рубежом: западные интерпретации
- Библиография
- Маслин М. А. Русская философия. Словарь. - М., 1995.
- «История русской философии». Руководитель авт. коллектива. - М., 2001.
- Ф.М.Достоевский
- П.Я.Чаадаев
- Славянофилы
Статьи
- Ширинянц А. А. , Милохина М. М., Маслин М. А. // Философские науки . - № 3. - 1989.
- Маслин М. А. В. В. Зеньковский о России, русской философии и культуре" // "Русские мыслители и Европа" - М., 1997.
- Маслин М. А. История русской философии как научная дисциплина во второй половине XX – XXI вв. // «Вестник Русской христианской гуманитарной академии». Выпуск № 2, том 14, 2013. С. 104-112.
- Маслин М. А . Интеллектуальные портреты зарубежных историков русской философии: Анджей Валицкий и Фредерик Коплстон. //Русская философская мысль: на Руси, в России и за рубежом. М.: Издательство Московского университета.2013. - С.657-667. ISBN 978-5-19-010807-1 .
Напишите отзыв о статье "Маслин, Михаил Александрович"
Примечания
- // Алексеев П. В. Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Академический проект , 2002. - 1152 с. ISBN-5-8291-0148-3
- // Платонов О.А. Святая Русь. Большая энциклопедия Русского народа. Русское мировоззрение. - М.: , 2003. - 1008 с. ISBN 5-901364-11-2
- // Официальный сайт Философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова
- Маслин, Михаил Александрович Современные буржуазные концепции истории русской философии (от Радищева до революционных народников) автореферат дис. ... доктора филос. наук Специальность: 09.00.03. Москва, 1988. - 47 с.
Отрывок, характеризующий Маслин, Михаил Александрович
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
