Из всех афинян, обращенных святым Павлом ко Христу, лишь Дионисий Ареопагит и Дамарь названы по именам. О Дамари почти ничего не известно, хотя ее имя есть в святцах (день ее памяти приходится на 2 октября, то есть накануне дня святого Дионисия). Святой Дионисий же является одной из самых противоречивых фигур в истории ранней Церкви. На протяжении веков верили, что известное духовное сочинение под названием "Мистическое богословие" написано именно священномучеником Дионисием Ареопагитом, другом апостола Павла. Однако большинство исследователей полагают, что автор этих сочинений жил в более позднее время, поскольку о них, по всей видимости, ничего не было известно в первые века Христианства, и у Отцов Церкви раннего периода нет о них ни единого упоминания. Стиль, содержание и богословский язык этих произведений говорят о том, что они были написаны в V веке по Рождестве Христовом автором сирийского происхождения. Ссылки на развитую структуру монашеской жизни и более поздние элементы церемониальной и пенитенциарной системы также не позволяют отнести их непосредственно к апостольским временам. Об их происхождении веками спорили исследователи Востока и Запада.

Некоторые сторонники православного традиционализма до сих пор утверждают, что эти работы действительно принадлежат перу святого Дионисия Ареопагита, а более поздний тон и стиль возник в результате перевода и переноса в сирийский текст.

Епископ Каллистос Вэр, сторонник общепринятого мнения о более позднем авторстве этих текстов, пишет: "Эти книги столетиями считались произведениями святого Дионисия Ареопагита, обращенного апостолом Павлом в Афинах; фактически же они принадлежат перу неизвестного автора, жившего, по всей вероятности, во второй половине V века в Сирии... Преподобный Максим Исповедник (почил в 662 году) составил комментарии на работы святого Дионисия, после чего за ними закрепилось постоянное место в православном богословии. Дионисий оказал огромное влияние и на духовную жизнь Запада: например, подсчитано, что в Сумме Фомы Аквинского приводится 1760 цитат из работ Дионисия, а один из английских летописцев XIV века свидетельствует, что "Мистическое Богословие "Дионисия пронеслось по Англии как дикий олень..."

Независимо от того, кто является подлинным автором этих работ, стоит вкратце рассказать о том, что известно о святом Дионисии. Это поможет православному паломнику понять, каким был этот любимый многими и издревле почитаемый святой.

Во времена проповеди апостола Павла в Афинах Дионисий являлся одним из девяти членов престижного Совета Ареопага, который на протяжении веков создавал для Афин законы. Согласно греческой мифологии, этот Совет основала сама Афина для суда над Орестом, убившим свою мать. Исторически же его создание относят к гомеровским временам: тогда он уже осуществлял административные, судебные и религиозные функции. С течением времени его полномочия значительно сократились, и к V веку до Рождества Христова, то есть к моменту правления Перикла, в его обязанности входило рассмотрение дел о преднамеренных убийствах, отравлениях, поджогах и решение некоторых религиозных вопросов, а также забота о священных оливковых деревьях. Без сомнения, при римлянах полномочия Совета были еще больше урезаны. Этим объясняется и тот факт, что апостол Павел был призван на заседание Совета, напоминавшее скорее обсуждение, чем официальное разбирательство. Тем не менее, положение судьи было более чем почетным.
Дионисий оказался среди тех, кто слушал апостола Павла, прибывшего в Афины около 50 года нашей эры, и хотя озадаченная толпа отнеслась к словам апостола с издевкой, Ареопагит задумался над ними, уверовал и принял крещение.

Со временем святой Павел рукоположил Иерофея и поставил его первым епископом Афин. Возможно, это тот человек, о котором повествует книга Деяний Апостолов: человек, обратившийся ко Христу вместе с Дионисием и Дамарью. По преданию, он также являлся членом Совета Ареопага, в дальнейшем став мудрым и добродетельным епископом. Он принял мученическую кончину в I веке от Рождества Христова, и сам Дионисий сменил его на посту иерарха. И Павел, и Иерофей были духовными наставниками Дионисия.

Много лет Дионисий управлял своей афинской епархией и, согласно принятому в Греции варианту его жития, мог быть в Риме во время последнего заточения святого апостола Павла; мог успеть попрощаться с Апостолом и стать свидетелем его мученической кончины. Тем не менее, святой Дионисий Ареопагит также погиб как мученик.

В одном из апокрифов, касающихся жития святого Дионисия, есть рассказ о том, как в Страстную Пятницу, в день распятия Спасителя в 33 году нашей эры, святой Дионисий, находясь в египетском городе Гелиополисе, вместе со всеми наблюдал, как потемнело небо и солнце спрятало свои лучи. Говорят, что он в этот момент произнес: "Либо страждет Бог, либо близок конец всему!" Рассказывали еще, что он ходил в Иерусалим для встречи с Божией Матерью, и что святой Дионисий, святой Тимофей и святой Иерофей были перенесены на облаках к месту Ее успения, как и апостолы, и присутствовали на Ее погребении. Первый рассказ об этих событиях содержится в тех же сирийских текстах V века; и хотя эти эпизоды были впоследствии включены в православные варианты жития святого Дионисия, в более ранних из дошедших до нас источниках Отцы Церкви ни словом о них не упоминают.

Глава священномученика Дионисия была передана Императором Алексием I Комнином (1081-1118) Дохиарскому монастырю на Горе Афон, где она находится и по сей день.

Холм Ликабетос - часовня святого Георгия

Вершина холма Ликабетос с часовенкой святого Георгия видна с площади Синтагма и во многих других местах в Афинах. В прошлом склоны этого холма были почти отвесными. В XVII веке на его вершине построили часовню святого Илии, но подниматься по почти вертикальному склону было трудно, и часовня оказалась заброшенной сразу после завершения строительства. Однако в 1834 году монах по имени Эммануил Лулудакис поднялся на Ликабетос, расчистил развалины и восстановил часовню, посвятив ее свяотму Георгию. Поскольку отец Эммануил не вернулся, знавшие его решили, что он погиб при восхождении на гору. Через три года некоторые из жителей Афин заметили на вершине холма огни, и, забравшись туда, чтобы выяснить их происхождение, обнаружили, что монах создал там райский уголок с садами и двориком. На пожертвования местных жителей была построена дорога, и часовенку стали посещать молящиеся, особенно в дни Пасхи. Отец Эммануил отошел ко Господу в 1885 году, его могилка находится здесь же, на холме Ликабетос. В часовенке иногда происходили чудеса. С вершины этого холма открывается прекрасный вид на Афины.

Храм святого Евстафия

(Свят. Григорий Нисский, вмуч. Феодор Тирон и вмуч. Феодор Стратилат, св. Георгий Новый Мученик Неаполисский)

В небольшой церковке св. Евстафия в районе Периссос в Неа Ионии хранятся мощи одного из великих отцов-каппадокийцев - святителя Григория Нисского, сына св. Эмилии и брата святителя Василия Великого и преп. Макрины. При обмене населением после Малоазийской Катастрофы мощи были перевезены в Афины из турецкого города Неаполис, расположенного чуть к югу от Ниссы, где они покоились столетиями.

В этом же храме пребывают мощи двоих самых прославленных христианских воинов времен ранней Церкви - великомучеников Феодора Тирона и Феодора Стратилата, а также новомученика Георгия Неаполисского, священника, принявшего смерть за Христа в Турции в XVIII веке.

Иконостас храма св. Евстафия написан известным иконо-писцем двадцатого века Фотисом Контоглу.

Святитель Григорий Нисский

Чтение жития святителя Григория утешительно для христиан начала XXI века. Подобно многим из нас, он в молодые годы имел прохладное отношение к вере, и лишь спустя годы стал благочестивым христианином и богословом. В его краткой, легкодоступной для чтения биографии обычно не упоминается тот факт, что благочестивая жизнь его матери Эмилии не казалась юноше особенно привлекательной. Теплые источники веры, обильно питавшие его сестру Макрину и брата Василия, оставляли его равнодушным. В детстве он обладал слабым здоровьем и потому получил хорошее, но несколько бессистемное образование. Похоже, он не посещал Афинскую Академию. Погрузившись в изучение греческого и римского классического наследия, после смерти отца он поселился на причитавшейся ему части отцовских имений и не пожелал постоянно заниматься каким-либо делом.

Когда Григорию было около двадцати лет, в монастырь, где служила настоятельницей его мать, были привезены мощи сорока мучеников севастийских, и сестры готовились к торжественной службе в честь перенесения мощей в этот монастырь, расположенный в местечке Анесси в Понте (на территории современной Турции). Мать попросила Григория присутствовать на службе. Он пошел туда, скрепя сердце, но, как только она отвернулась, выскользнул из храма в сад, где рассчитывал переждать, пока окончится служба. Раздраженный, он уснул, и ему приснилось, что хочет вернуться в храм, но сорок вооруженных воинов-мучеников преграждают ему путь при попытке пройти в ворота. Они угрожали ему копьями, и если бы один из их числа не оказал ему милостивого заступления, воины применили бы к нему силу. Григорий проснулся в слезах - настолько ярким было сновидение - и в раскаянии вернулся в храм на службу.

На некоторое время он стал прилежным прихожанином и даже служил чтецом, ежедневно читая в храме положенные отрывки из Библии. Но вскоре оставил это занятие, чтобы попробовать свои силы в риторике, подобно своему отцу, который был преуспевающим юристом. Друг будущего святого, Григорий Назианзин, который вместе с Василием уже успел связать себя обетами целомудрия и служения Церкви, писал ему: "Итак, ты решил называться ритором, а не христианином... Знаешь, друг мой, не нужно долго на этом задерживаться. Лучше протрезвей, пока не поздно, снова стань самим собой и проси прощения у Бога и братьев-христиан". Риторика, по словам Григория Назианзина, ведет к "неблагородной славе". Кажется, это письмо не произвело на Григория большого впечатления. Несколько лет он старался сделать карьеру ритора, после чего женился на красавице по имени Геособия. О ней мало что известно. Похоже, они с Григорием прожили вместе как муж с женой весьма недолгое время, хотя она, возможно, и оставалась в его доме до конца своих дней. Двадцать лет спустя она умерла, оплакиваемая всеми, и святитель Григорий Назианзин воспел ее, назвав "славой Церкви, украшением Христа, помощницей нашего поколения, надеждой жен, прекраснейшей и славнейшей из всех верных".

Долгие годы после этого брака Григорий оставался в Кесарии, проживая наследство, занимаясь чтением и написанием сочинений, но чувствовал себя "щепкой, плывущей по течению", как он сам признавался Григорию Назианзину. Он все еще испытывал неуверенность, сомневался в своей вере, в своем будущем и в себе самом. В это время Василий пригласил его в Ибору пожить в лесу в основанной им общине. Именно здесь, как утверждает церковный историк Роберт Пэйн, "его религиозность усилилась, и к нему стало приходить ощущение вечной благости Божией и тленности всего сущего". Здесь он написал свою первую книгу "О Девстве", в которой говорится о скоротечности земного брака, родовых муках, о горечи потери ребенка и отчаянии при потере супруги (читатель задается вопросом, приходилось ли автору в браке самому терять любимое дитя, настолько правдоподобно он описывает боль матери.) Он противопоставляет всему этому безбрачную жизнь, чистоту целомудренной души и ее способность достичь Неба.

Священство он принял, вероятнее всего, около 362 года, в возрасте приблизительно двадцати семи лет и, возможно, в Иборе. Годы священства он провел тихо, живя в Понте, и лишь в 371 или 372 году помимо своей воли оказался на виду всей Церкви: его брат, Василий (теперь уже епископ Каппадокии), вынудил его стать иерархом Ниссы, малоизвестного небольшого селения в десяти милях от Каппадокии. Каппадокийская епархия, в свое время огромная и влиятельная, была намеренно поделена на части императором-арианином Валенсом с целью ослабить власть и авторитет святителя Василия. Василий отчаянно старался укрепить свою урезанную епархию в борьбе с соседом - еретиком Анфимом, епископом Тианы, и другими ставленниками ариан. Для этого он спешил устраивать новые епископские кафедры, открывая их, как только находились люди, способные их занять. И его друг Григорий Назианзин, и брат Григорий Нисский вынуждены были уступить его настойчивости и начать епископское служение, и оба были в связи с этим откровенно несчастны. Григорий Нисский потом говорил, что день посвящения в сан епископа был самым ужасным днем его жизни.

Святитель Василий часто жаловался на "полную простоту ума" Григория. Один из дошедших до нас эпизодов из их жизни обезоруживает своей слишком явной человеческой слабостью: Григорий как-то обнаружил, что Василий ожесточенно ссорится с их дядей, епископом Понта, по вопросам церковной политики. Зная силу характеров обоих, Григорий понял, что просто так помирить их не удастся. Тем не менее, он очень хотел положить конец этой борьбе. Он, ничтоже сумняшеся, написал святителю Василию три письма от имени дяди - его оппонента, в которых тот якобы просил о прощении и примирении. Святитель Василий поверил в их подлинность, но когда дядя горячо опроверг факт написания им этих писем, Василий с гневом укорил Григория:

«Невозможно спорить с тобой в письме. Как мне наказать тебя, как ты того заслуживаешь, за крайнюю простоту твоего ума? Ты трижды попал в ловушку. Три раза ты позволил себе оказаться в западне. Фактически, ты подделал это письмо и принес его мне как бы от достойнейшего из епископов - нашего с тобой дяди, - и ты пытался обмануть меня! Не понимаю, зачем ты все это делаешь! Я получил это письмо как бы от самого епископа, считая, что ты лишь доставил его мне, да и как я мог думать иначе? Я был в восторге, показывал письмо друзьям, благодарил Бога за такую милость. А теперь обман раскрыт, епископ сам подтвердил, что не является его автором... И вот я пишу тебе, чтобы отругать тебя за необыкновенную простоту, каковая, по моему мнению, не подобает христианину, тем более в данном случае. Умоляю тебя в будущем думать, что делаешь, и не заставлять меня расхлебывать последствия твоих действий - я говорю сейчас предельно откровенно, поскольку ты не достоин решать великие дела».

Тот факт, что Василий вообще поставил его епископом, показывает, как отчаянно он нуждался в православных иерархах. Уж он-то знал, насколько его брат не пригоден к исполнению обязанностей епископа. Григорий, не способный управлять и привести в порядок свою осажденную арианами епархию, вскоре запутался окончательно. Он призвал местный синод, состоявший из епископов окрестных провинций, оказать поддержку брату в его борьбе за Православие, но не смог действовать, как того требовала ситуация, и синод начал наносить по нему удары. Через три года после принятия им сана епископа человек по имени Филокарес, при поддержке правителя Понта, обвинил его в растрате епархиальных фондов. И хотя ложность этого обвинения была потом доказана, ариане уже были настроены против него и стремились завладеть его епархией. Григорий, болевший в то время плевритом, был взят под стражу и закован в цепи. Он должен был предстать перед церковным судом, но, как пишет Пэйн, "сбежал, что характерно". Просто ушел от стражников в леса, потом годами скрывался в отдаленных имениях своих друзей. Синод епископов поспешил сместить его с кафедры. Епископский сан был возвращен ему лишь после смерти императора Валенса в 378 году. На следующий год умер его брат Василий, и Григорий остро чувствовал боль потери. Но, с другой стороны, теперь он, кажется, был свободен от прозябания в тени одного из поистине величайших иерархов в истории Церкви. Перед ним открывалась перспектива плодотворной деятельности.

На протяжении многих лет Григорий писал, и его слово имело отклик в сердцах людей. Одно из самых прекрасных его произведений - это житие его сестры, преподобной Макрины, скончавшейся через несколько месяцев после смерти святителя Василия. Это одно из самых волнующих произведений житийного жанра. Автор рассказывает о последних днях жизни святой Макрины, своих долгих разговорах с ней о жизни, смерти и грядущем воскресении. Еще одна из его известных работ называется теперь "Великий Катехизис или Разговор о Религиозном Воспитании" - запись его неформальной беседы с катехизаторами в Ниссе. Его перу также принадлежат два пространных опровержения ересей Евномия и Апполинария, произведение под названием "Жизнь пророка Моисея", проповеди, очерки в похвалу различных святых и множество писем - около двадцати из них дошли до нас. Несмотря на то, что жизнь его была исполнена печали и сомнений, в глубине его души всегда цвела надежда, и сам он был мистиком. В его произведениях неизменно возникают и повторяются мотивы общего для них со святителем Василием восхищения природой, любви к истинному, богоподобному образу человека до грехопадения и после всеобщего Воскресения, надежды на спасение любовью Божией и Его милосердием. Не имея, в отличие от Василия, систематического, строго классического образования, он черпал из более скромного источника самообразования, и нашел свой драгоценный родник. Его обвиняли в склонности к универсализму, вере в восстановление всего и вся во Христе в последний день. Однако его работы Церковь никогда не предавала анафеме, как в случае с Оригеном. Вероятно, причина в том, что уже после первого прочтения становится ясно: эта склонность проистекает не из рациональной философии, более всего озабоченной оправданием самой себя, а из сердца, преисполненного любовью к творению. Он не читает лекций, а уносит зачарованного собеседника на крыльях своего вдохновения. Чистота, вера, любовь к молитве, любовь к Богу - все его работы пронизаны жаждой Божественного Присутствия; пусть он и не стоял на земле так же твердо, как святитель Василий, он восполнил этот недостаток ощущением Неба, наполняющего каждое мгновение повседневной жизни.

Произведения Григория исполнены подлинной духовности, и его современники это понимали. Григорий присутствовал на Антиохийском Соборе, рассматривавшем ереси Мелетия, и по просьбе участников Собора ездил в Палестину и Аравию для умирения нестроений, возникших в связи с этой ересью. Участвовал он и в работе Второго Вселенского Собора, созванного в 381 году в Константинополе. Собравшиеся говорили о нем как о "великом столпе Церкви". В те времена быть на стороне Григория считалось достаточным для доказательства того, что ты являешься истинно православным, и именно на этом Соборе было окончательно ниспровергнуто арианство. Помимо этого, многие считают, что Григорий мог быть автором той части Символа Веры, в которой говорится о Святом Духе: эта часть была добавлена к основному тексту Символа Веры на Втором Вселенском Соборе. Он был близким другом многих великих мужей и жен того времени: свят. Мелетия Антиохийского, св. Иеронима и св. Олимпиады, дружившей со свят. Иоанном Златоустом. Он заслужил уважение к себе точными, прекрасно выраженными формулировками и объяснением Православной веры. Уважение это было так велико, что в 787 году участники Седьмого Вселенского Собора, оглядываясь на прошедшие с тех времен пять столетий жизни Церкви, восславили его и назвали "отцом Отцов". В каком-то смысле он оказался на месте Василия, а в чем-то и пошел дальше него.
Умер святитель Григорий примерно в 395 году.

Священномученики Дионисий Ареопагит, епископ Афинский, пресвитер Рустик и диакон Елевферий убиты в Галлийской Лютеции (древнее название Парижа) в 96 году (по другим данным - в 110 году), во время гонения при императоре Домициане (81-96). Святой Дионисий жил в городе Афины. Там же воспитывался и получил классическое эллинское образование. Затем отправился в Египет, где в городе Илиополе изучал астрономию.

Вместе с другом Аполлофоном он был свидетелем солнечного затмения в момент распятия на Кресте Господа Иисуса Христа. "Это или Бог, Создатель всего мира, страждет, или этот мир видимый кончается",- сказал тогда Дионисий. В Афинах, куда он возвратился из Египта, его избрали членом ареопага (верховного афинского суда).

Цель Богоучрежденной ангельской иерархии - восхождение к Богоподобию чрез очищение, просвещение и совершенствование. Высшие лики становятся носителями и источниками Божественного Света и Божественной жизни для ликов подчиненных. Не только умные, бесплотные силы включены в светоносные духовные иерархии, но и род человеческий, воссоздаваемый и освящаемый в Церкви Христовой.

Книга "О церковной иерархии" является продолжением книги "О небесной иерархии". Церковь Христова в ее всемирном служении зиждется, как и ангельские лики, на Богоучрежденном священноначалии.

В мир земной, к чадам церковным, Божественная благодать нисходит прикровенно - в святых церковных таинствах, духовных по существу, но чувственных по образу. Лишь немногие святые подвижники прозревали земными очами огнеобразную природу Святых Таин Божиих. Но вне церковных таинств, вне Крещения и Евхаристии, нет для человека светоносной спасающей благодати Божией, нет Богопознания, нет обожения.

Книга "О именах Божиих" излагает пути Богопознания чрез Лествицу Божественных имен.

Книга "О мистическом Богословии" также излагает учение о Богопознании. Богословие Православной Церкви все основано на опытном Богопознании. Чтобы познать Бога нужно к Нему приблизиться, достичь состояния Богообщения и обожения. Это более всего достигается молитвой. Не потому, что молитвой мы приближаем к себе Непостижимого Бога, но потому, что чистая сердечная молитва нас приближает к Богу.

Приписывавшиеся святому Дионисию Ареопагиту творения (их называют Ареопагитики) имеют исключительное значение в богословии Православной Церкви. На протяжении почти четырех веков, до начала VI столетия, они сохранялись лишь в тайном предании, преимущественно богословами Александрийской Церкви. Они были известны Клименту Александрийскому, Оригену, Дионисию Великому, преемственно возглавлявшим огласительное училище в Александрии, и . Святой Дионисий Александрийский писал святителю Григорию Богослову толкования на "Ареопагитики". Общецерковное признание Ареопагитики получили в VI-VII вв. Особую известность имеют комментарии к ним, написанные († 662; сведения о нем помещены 21 января).

В Русской Православной Церкви учение о духовных священноначалиях и обожении человеческой природы было известно сначала по "Богословию" . Первый славянский перевод самих Ареопагитик был сделан на Афоне ок. 1371 года монахом Исаией. Списки его были широко распространены в России. Многие из них доныне сберегаются в отечественных книгохранилищах - в том числе пергаментная рукопись "Творения святого Дионисия Ареопагита", принадлежавшая , митрополиту Киевскому и всея Руси († 1406) и писанная его рукой.

*На русском языке издано:

1. О Небесной иерархии / Пер. свящ. Моисея Гумилевского. М., 1786. Изд. 2-е М., 1898.

2. О церковной иерархии / Пер. свящ. Моисея Гумилевского. М., 1784. То же. С примечаниями Максима Исповедника и толкованием Георгия Пахимера // Христианское чтение. 1855. 1 (в прилож.). То же. // Писания святых отцов, относящиеся к истолкованию православного богослужения. Т. 1. СПб., 1855. С. 1-260.

3. К Тимофею о таинственном Богословии / Пер. архимандрита Гавриила Воскресенского // Христианское чтение. 1825. ХХ. С. 3 слл.

4. (Письма): Гаю Ферапевту. Дорофею диакону. Сопатру священнику. Демофилу монаху / Пер. архимандрита Гавриила Воскресенского // Христианское чтение. 1825. ХIХ. С. 239-247.

5. (Письмо): Иоанну Богослову, Апостолу и Евангелисту, во время заточения его на острове Патмосе // Христианское чтение. 1838. IV. С. 281 слл.

6. (Письмо): Священноначальнику Поликарпу. - Там же. С. 283-285.

7. (Письмо): Священноначальнику Титу, который вопрошал святого Дионисия чрез письмо, что такое дом Премудрости, что ея чаша, ея пища и питие // Христианское чтение. 1839. 1. С. 3 слл.*

Иконописный подлинник
	Афон. 1546. Сщмч. Дионисий. Феофан Критский и Симеон. Фреска церкви свт. Николая. Монастырь Ставроникита. Афон. 1546 год.
	Константинополь. 985. Сщмч. Дионисий. Миниатюра Минология Василия II. Константинополь. 985 г. Ватиканская библиотека. Рим.
	Афон. Ок. 1290. Сщмч. Дионисий. Мануил Панселин. Фреска. Афон (Протат). Около 1290 г.

В XVI веке эти сочинения подверглись наибольшей критике, после чего начало утверждаться мнение, что они, возможно, испытали сильное влияние неоплатонизма и имеют псевдоэпиграфи́ческое происхождение. Сочинения оказали огромное влияние на дальнейшую христианскую философию. Единого мнения об авторстве этих сочинений и точной дате их создания нет. В науке эти тексты известны как Ареопагитики .

Вопрос об отождествлении двух Дионисиев - Парижского , жившего в III веке , и Афинского, фигурирующего в книге Деяний апостолов , был предметом дискуссии церквей об апостольском происхождении.

На Дионисия Ареопагита в качестве непререкаемого авторитета ссылается протопоп Аввакум в своём автобиографичном «Житии »: «Сей Диони́сий науче́н ве́ре Христо́ве от Па́вла апо́стола, живы́й во Афи́нех, пре́жде, да́же не прийти́ в ве́ру Христо́ву, хи́трость имы́й исчита́ти бе́ги небе́сныя; егда́ ж ве́рова Христо́ви, вся сия́ вмени́х бы́ти я́ко уме́ты. »

Житие

В конце 60-х годов I века Ареопагит посещает Рим для свидания с апостолами Петром и Павлом , схваченными императором Нероном . После казни Апостолов Дионисий, вместе с пресвитером Ру́стиком и диаконом Елевфе́рием отправляются с проповедями в Рим , Германию , Испанию и Францию , продолжать дело Апостола Павла. В Лютеции Галлийской , во времена преследования христиан, проповедники были схвачены и брошены в темницу. Правитель Сисиний всех троих осудил за веру, убеждал и мучил, чтобы отреклись они от Христа. Правитель приказал наказать Святых мечом. Обезглавленное тело Священномученика Дионисия встало, взяло в руки свою голову и пошло к тому месту, где была христианская церковь (около шести километров до поселения, которое впоследствии стало носить имя Сен-Дени).

«Там, отдав главу одной благочестивой женщине по имени Катулла, из римской знати, оно пало на землю, указывая тем самым место, где должны быть погребены святые останки»

Деяния Святых

Празднование памяти

• Православная Церковь дважды в год почитает память священномученика в день Собора апостолов от семидесяти 4 (17) января и 3 (16) октября.
• Католическая Церковь празднует день памяти Святого Дионисия 9 октября . Католическая базилика Сен-Дени , расположенная в 4х километрах от Монмартра , что означает «Mont des Martyrs», («гора мучеников»), хранит мощи Священномученика Дионисия и его спутников - Святых мучеников Рустика и Елевферия . Согласно преданию, вдоль нынешней улицы Жирардон с холма Монмартр стекал ручей, в водах которого святой омыл свою отрубленную голову, прежде чем понести её к месту своего упокоения.

Сочинения Дионисия Ареопагита в древнерусской книжности

Сочинения Дионисия Ареопагита проникли на Русь через южнославянские переводы. Среди них был экземпляр, принадлежавший митрополиту Киприану. Какой-то список творений Дионисия вероятнее всего бытовал в Новгороде. Сохранившиеся списки датируются концом XV или рубежом XV–XVI вв. Позднее наблюдался рост популярности произведений Дионисия Ареопагита .

Современные русскоязычные переводы

1. О божественных именах. О мистическом богословии / Подготовка Г. М. Прохорова , ред. перевода: А. И. Зайцев . - СПб. : Глаголъ, 1994. - 378 с. - (Основания христианской культуры). - 5000 экз. - ISBN 5-85381-023-5 .
2. О небесной иерархии / Перевод с древнегреческого М. Г. Ермаковой под редакцией А. И. Зайцева. - СПб. : Глагол - Изд-во РХГИ - Университетская книга , 1997. - 179 с.

См. также

Напишите отзыв о статье "Дионисий Ареопагит"

Примечания

Литература

	в Викитеке

• Васильев П. П. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• // Православная энциклопедия . Том XV. - М .: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» , 2007. - С. 309-324. - 752 с. - 39 000 экз. - ISBN 978-5-89572-026-4

Отрывок, характеризующий Дионисий Ареопагит

– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.

В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.

Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.

Представляем Вашему вниманию "Corpus Areopagiticum "

(навести курсор, нажать правую клавишу мыши ,"сохранить объект как... ")

Содержание архива:

1."Мистическое богословие"

2."О божественных именах"

3."О небесной иерархии"

4."О таинственном Богословии" (с комментариями прп. Максима Исповедника)

5."О церковной иерархии"

6."Письма к разным лицам"

«КОРПУС АРЕОПАГИТИКУМ»

ИСТОРИЯ ПАМЯТНИКА

Многовековая история святоотеческой письменности не знает явления более загадочного, чем корпус сочинений, надписанных именем Дионисия Ареопагита. Влияние «Ареопагитик» на христианскую пись менность и культуру начиная с VI века вплоть до настоящего време ни было настолько беспримерным и широким, что трудно назвать какой-либо другой литературный памятник, сопоставимый с ними по масштабам духовного воздействия. Ни одно произведение христиан ской письменности патристического периода не породило столь об ширной научной литературы, столь разнообразных гипотез о своем происхождении и авторстве, чем «Корпус Ареопагитикум».

Дионисий Ареопагит жил в I веке. Он был обращен в христиан ство святым апостолом Павлом (см. Деян. 17, 34); по преданию, Дионисий стал первым епископом Афинским. Однако ни один из христианских богословов и историков древности нигде не говорит о том, что этот апостольский муж оставил какие-то литературные про изведения. О сочинениях Дионисия впервые было упомянуто на встрече православных с монофизитами в 533 г. в Константинополе. На этой встрече монофизиты-севириане, противники Халкидонекого Собора, в доказательство правоты своего учения сослались на выра жение «одна богомужная энергия», употребленное Дионисием Ареопагитом. В ответ представитель православной партии Ипатий Ефес ский выразил недоумение, сказав, что ни один из древнехристианских писателей не упоминал сочинений с этим именем - следовательно, их нельзя считать подлинными.

Если в 533 г. православный епископ мог не знать сочинений Дионисия Ареопагита, тогда как они уже пользовались авторитетом в монофизитской среде, то очень скоро, к середине VI в. , эти сочинения стали широко известны и среди православных. В 530-540 гг. схолии на сочинения Дионисия Ареопагита пишет Иоанн Скифопольский. Всем восточнохристианским писателям после VI в. «Корпус» известен: на него ссылаются Леонтий Византийский, Анастасий Синаит, Софроний Иерусалимский, Феодор Студит. В VII веке сочи нения Дионисия толковал св. Максим Исповедник; позднейшими переписчиками его схолии были соединены со схолиями Иоанна Ски фопольского. Преп. Иоанн Дамаскин (VIII в.) ссылается на Диони сия как на общепризнанный авторитет. Впоследствии комментарии к «Корпусу» писали Михаил Пселл (XI в.) и Георгий Пахимер (XIII в.). В VIII в. схолии к «ареопагитикам» были переведены на сирийский язык; сами трактаты без комментариев были переведены Сергием Ришайнским значительно раньше - не позднее 536 г. Не позднее

VIII в. появляются арабский и армянский переводы «Корпуса», к

IX в. - коптский, к XI - грузинский. В 1371 г. сербский инок Исаия заканчивает полный перевод «Корпуса Ареопагитикум» вместе со схолиями Иоанна-Максима на славянский язык; с этого времени сочинения Дионисия Ареопагита становятся неотъемлемой частью славяноязычной, в первую очередь русской, духовной культуры.

На Западе «ареопагитики» известны с VI века. На них ссылают ся папы Григорий Великий, Мартин (на Латеранском Соборе 649 г.), Агафон (в письме VI Вселенскому Собору). К 835 г. появляется первый латинский перевод «Корпуса». Вскоре Иоанн Скотт Эриуге на вторично переводит «Корпус» на латынь - с этого времени сочи нения Дионисия получают такую же известность на Западе, какой они пользовались на Востоке. Автор ареопагитских творений был отождествлен со св. Дионисием Парижским, просветителем Галлии, вследствие чего к его сочинениям относились с особым вниманием в Парижском университете. На Западе «Корпус» многократно ком ментировали. Гуго де Сен-Виктор писал схолии к «Небесной иерар хии», Альберт Великий истолковал весь «Корпус». В «Сумме теоло гии» Фомы Аквинского насчитывают около 1700 цитат из трактатов Ареопагита; Фома также составил отдельный комментарий к «Боже ственным именам». Далее Бонавентура, Мейстер Экхарт, Николай Кузанский, Хуан де ла Крус и многие другие выдающиеся духовные писатели Западной Церкви испытали на себе сильнейшее влияние ареопагитских сочинений.

В течение всего Средневековья трактаты Дионисия Ареопагита признавались подлинными и пользовались непререкаемым авторите том. Однако начиная с эпохи Возрождения сомнения в подлинности «ареопагитик» высказываются все чаще: на Востоке Георгий Трапе зундский (XIV в.) и Феодор Газский (XV в.), а на Западе Лоренцо Балла (XV в.) и Эразм Роттердамский (XVI в.) были первыми, кто усомнился в автентичности «Корпуса». К концу XIX в. мнение о псевдоэпиграфическом характере сочинений Дионисия Ареопагита почти полностью восторжествовало в научной критике.

Сомнения в подлинности «Корпуса Ареопагитикум» строятся на следующих основаниях. Во-первых, сочинения Дионисия не были известны ни одному христианскому писателю ранее VI в. : даже Евсевий Кесарийский, рассказавший в своей «Церковной истории» обо всех крупных богословах, и бл. Иероним, перечисливший в «Жизни знаменитых мужей» всех известных ему церковных писа телей, ни словом не упоминают об ареопагитских творениях. Во-вторых, в самом тексте «Корпуса» налицо хронологические неувязки: автор называет апостола Тимофея «чадом», тогда как реальный Дионисий Ареопагит был намного моложе Тимофея; автору извес тны Евангелие и Апокалипсис Иоанна, написанные, когда Диони сий должен был находиться в глубокой старости; автор цитиру ет Послание Игнатия Богоносца, написанное не ранее 107 - 115 гг. В-третьих, автор ссылается на некоего Иерофея - ниоткуда боль ше эта личность неизвестна. В-четвертых, автор, будучи якобы со временником апостолов, говорит в трактате «О церковной иерар хии» о древних учителях и древних преданиях. В-пятых, описания богослужебных обрядов у Ареопагита не соответствуют аналогич ным описаниям раннехристианских авторов («Дидахи», св. Иппо лит Римский) - такого чина пострижения в монашество, о кото ром говорит Ареопагит, не было не только в I в. , но, по-видимому, даже в IV, а сложился он позднее; также и описанный Ареопаги том чин Литургии с чтением Символа веры весьма далек от евха ристических собраний апостольских времен (Символ веры введен в Литургию в 476 г.). В-шестых, богословская терминология «Кор пуса» соответствует периоду христологических споров (V -VI вв.), а не раннехристианской эпохе. В-седьмых, наконец, философская терминология памятника находится в прямой зависимости от нео платонизма: автору «ареопагитик» известны сочинения Плотина (III в.) и Прокла (Vb.), имеются даже текстуальные совпадения между трактатами Ареопагита и книгами Прокла «Первоосновы теологии» и «О сущности зла».

Попытки угадать настоящего автора «ареопагитик» предприни мались неоднократно - назывались, в частности, имена Севира Ан тиохийского, Петра Монга, Петра Ивера и других монофизитских деятелей послехалкидонской эпохи, но ни одна из этих гипотез не нашла подтверждения. По-видимому, имя человека, написавшего «ареопагитские» сочинения на рубеже V и VI в. и пожелавшего остаться неизвестным, так никогда и не будет открыто. Намерен но псевдоэпиграфический характер памятника, однако, нисколько не умаляет его значения в качестве важного источника христиан ского вероучения и одного из самых ярких, глубоких и значитель ных в богословском и философском отношении произведений свя тоотеческой литературы.

СОСТАВ ПАМЯТНИКА

Трактаты

Все сохранившиеся трактаты Дионисия Ареопагита адресованы «со пресвитеру Тимофею». Трактат О Божественных именах состоит из 13 глав и посвящен рассмотрению наименований Бога, встречающихся в Ветхом и Новом Заветах, а также в античной философской традиции. В гл. 1 Ареопагит говорит о необходимости основываться на Священном Писании при исследовании того, что относится к «сверхсущностному и потаенному Божеству»; имена Божий, встречающиеся в Писании, соот ветствуют божественным «выступлениям» (πρόοδοι - исхождениям), т. е. тому, как Бог проявлял Себя вне Своей сущности, ad extra. Бог является безымянным как превосходящий любое слово, и вместе с тем Ему подобает всякое имя, поскольку Он везде присутствует и все на полняет Собою. Во 2-й главе речь идет о «соединяющем и различаю щем богословии» - это попытка философского осмысления тайны Святой Троицы. В 3-й главе говорится о молитве как условии богопоз нания; автор ссылается на своего наставника - блаженного Иерофея и обещает следовать ему в своих богословских изысканиях. В гл. 4 говорится о Благе, Свете, Красоте, Любви (Эросе) как именах Бога, об экстатичности Божественного эроса; приводятся пространные цитаты из «Гимнов любви» Иерофея; значительную часть главы составляет экскурс о природе зла: Ареопагит вслед за неоплатониками, а также христианскими богословами (в особенности Великими каппадокийца ми) утверждает, что зло не является самостоятельной сущностью, а лишь отсутствием блага. В гл. 5 рассматривается ветхозаветное имя Божие Сущий, в гл. 6 речь идет о Жизни, в 7-й - о Мудрости, Разуме, Смысле, Истине и Вере, в 8-й - о Силе, Праведности (справедливости), Спасении, Искуплении и о Неравенстве, в 9-й - о Великом и Малом, Тождественном и Ином, Подобном и Неподобном, Покое и Движении, а также о Равенстве, в 10-й - о Вседержителе и Ветхом Днями, в 11-й - о Мире, Бытии-в-Себе (самобытии), Жизни-в-Себе (саможизни), Силе-в-Себе (самосиле), в 12-й - о Святом святых, Царе царей, Господе гос подствующих, Боге богов. Наконец, в 13-й главе рассматриваются име на Совершенное и Единое. Все перечисленные Ареопагитом наименова ния Бога в той или иной форме встречаются в Священном Писании. Однако если некоторые имена заимствованы непосредственно из Биб лии (Ветхий Днями, Царь царей), то в других прослеживается неоплато ническое влияние: триада имен Благо - Жизнь - Премудрость соответ ствует прокловской триаде Благо -Жизнь -Разум. Некоторые наиме нования характерны для обеих - библейской и античной - традиций (Сила, Мир). Понятие Единого, которое Ареопагит считает наиболее важным из имен Бога, восходит к философии Платона («Парменид») и мистике Плотина, а рассуждения о Вечном и Временном напоминают подобные рассуждения в «Первоосновах теологии» Прокла. Восприни мая и синтезируя наследие неоплатоников, Ареопагит, однако, придает ему христианизированное звучание: те наименования, которые в антич ной традиции принадлежали «богам», он относит к единому Богу.

Трактат О небесной иерархии состоит из 15 глав и является систе матическим изложением христианской ангелологии. По Дионисию, ан гельские чины составляют иерархию, цель которой - уподобление Богу: «Иерархия, по моему мнению, есть священный чин, знание и деятель ность, по возможности уподобляющаяся божественной красоте, и при озарении, сообщаемом ей свыше, направляющаяся к возможному бого подражанию.. . Имея Бога Наставником во всяком священном ведении и деятельности и постоянно взирая на божественную Его красоту, она по возможности отпечатлевает в себе образ Его и своих причастников делает божественными подобиями, яснейшими и чистейшими зерцалами, приемлющими в себя лучи светоначального и богоначального света так, что, исполняясь священным сиянием, им сообщаемым, они сами нако нец.. . обильно сообщают его низшим себя» (гл. 3, 1-2). Дионисий пользуется названиями ангельских чинов, встречающимися в Библии, - серафимы, херувимы, архангелы и ангелы (в Ветхом Завете), престолы, господства, начала, власти и силы (Кол. 1, 16 и Еф. 1, 21) - и распола гает их в трехступенном иерархическом порядке: высшую иерархию составляют престолы, серафимы и херувимы (гл. 7), среднюю - начала, власти и силы (гл. 8), низшую - начала, архангелы и ангелы (гл. 9). Хотя нам открыты имена девяти ангельских чинов, их настоящее коли чество известно только Богу и им самим (гл. 6). Божественное «свето литие» (излияние света) передается от высших ангельских чинов к низшим, а от них -людям. Этот порядок, по Дионисию, не должен нару шаться - так, чтобы светолитие передавалось от высших чинов к лю дям, минуя посредствующие звенья иерархии. В гл. 13 Ареопагит дока зывает, что пророку Исаии являлся не серафим, а один из низших анге лов под видом серафима. Тем более невозможно непосредственное от кровение сущности Божией человеку: «Бог являлся святым в извест ных видениях», однако «эти Божественные видения славным отцам на шим были открываемы посредством небесных сил» (гл. 14). Исчислить ангелов невозможно - их «тысячи тысяч» (гл. 14). В заключительной главе Дионисий говорит об антропоморфических изображениях ангелов в Священном Писании (гл. 15).

В трактате О церковной иерархии Дионисий говорит об иерархичес кой структуре христианской Церкви: во главе всех чинов - и небес ных, и земных - стоит Иисус, затем следуют ангельские чины, передающие божественное светолитие «нашей иерархии». Церковная иерархия, будучи продолжением небесной, состоит из девяти чинов: высшую иерар хию составляют три таинства - Просвещение (Крещение), Собрание (Евхаристия) и Миропомазание: среднюю -иерархи (епископы), пре свитеры и диаконы: низшую - «чины совершаемых», т. е. ферапевты (монахи), «священный народ» и оглашенные. Трактат состоит из семи глав: в 1-й говорится о смысле существования церковной иерархии, во 2-й - о таинстве Просвещения, в 3-й - о таинстве Собрания, в 4-й - о Миропомазании, в 5-й -о рукоположении в священный сан, в 6-й опи сывается чинопоследование монашеского пострижения, в 7-й говорит ся о погребении усопших. Каждая глава (за исключением 1-й, вступи тельной) делится на три части: в первой излагается смысл таинства, во второй - его чинопоследование, в третьей автор предлагает «фео рию» - аллегорическое и символическое толкование каждого священ нодействия. Таинство Крещения, по Дионисию, является «богорождени ем», т. е. началом новой жизни в Боге. Таинство Собрания (Евхарис тия) - это средоточие христианской жизни, «завершение единения с Богом». Благоухание мира в Миропомазании символически означает божественную красоту, к которой приобщается принимающий таин ство. Говоря о посвящении в иерархические степени, Дионисий под черкивает близость священнослужителей к Богу: «Если кто произно сит слово "иерарх", он говорит об обоженном и божественном чело веке, овладевшие всем священным знанием» (гл. 1,3). Пострижение в монашество в соответствии с древней традицией тоже названо таин ством; монахи-ферапевты - высший чин в иерархии «совершаемых»: они должны устремляться умом к Божественной Единице, преодоле вать рассеянность, объединять свой ум, чтобы в нем отображался еди ный Бог. Последование погребения усопших, по Дионисию, это торже ственная и радостная молитва иерарха вместе с народом о переходе скончавшегося христианина из земной жизни в «пакибытие» - «жизнь невечернюю», наполненную светом и блаженством.

Трактат О мистическом богословии состоит из пяти глав: в 1-й Дионисий говорит о Божественном мраке, окружающем Троицу; во 2-й и 3-й - об отрицательном (апофатическом) и положительном (катафа тическом) методах богословия; в 4-й и 5-й - о том, что Причина всего чувственного и умственного трансцендентна всему чувственному и ум ственному и не является ничем из этого. Бог положил тьму Своим покровом (2 Цар. 22, 12; Пс. 17, 12), Он живет в сокровенном и таин ственном мраке молчания: к этому мраку можно взойти через освобож дение от словесных и умственных образов, очищение ума и отрешение от всего чувственного. Символом такого мистического восхождения к Богу является Моисей: он должен сначала очиститься и отделиться от неочищенных и лишь потом «отрывается от всего видимого и видяще го и проникает в поистине таинственный мрак незнания, после чего оказывается в совершенной темноте и безвидности, весь будучи вне всего, не принадлежа ни себе, ни чему-либо другому». Это единение с Богом во мраке молчания есть экстаз - познание сверхразумного че рез абсолютное незнание (гл. 1). В богословии апофатизм следует пред почитать катафатизму (гл. 2). Апофатизм заключается в последова тельном отказе от всех положительных характеристик и имен Бога, начиная от наименее соответствующих Ему («воздух», «камень»), вплоть до наиболее полно отражающих Его свойства («жизнь», «благость») (гл. 3). В конечном счете Причина всего (т. е. Бог) не есть ни жизнь, ни сущность; Она не лишена слова и ума, но не есть тело; Она не имеет ни образа, ни вида, ни качества, ни количества, ни величины; Она не ограничена местом, не воспринимается чувствами, не имеет недо статков, не подвержена изменению, тлению, разделению и чему-либо другому из чувственного (гл. 4). Она не есть ни душа, ни ум, ни слово, ни мысль, ни вечность, ни время, ни знание, ни истина, ни царство, ни мудрость, ни единое, ни единство, ни божественность, ни благость, ни дух, потому что Она выше всякого утверждения и отрицания, превос ходит все Свои имена и свойства, «от всего отрешена и для всего запредельна» (гл. 5). Таким образом, трактат «О мистическом бого словии» является как бы апофатическим коррективом к катафатичес кому трактату «О Божественных именах».

Письма

«Корпус Ареопагитикум» включает 10 писем, адресованных разным лицам. Письма 1-4 обращены к Гаию ферапевту (монаху): в 1-м Дионисий говорит о богопознании; во 2-м подчеркивает, что Бог пре вышает всякое небесное богоначалие; в 3-м - что Бог живет в сокро венной тайне; в 4-м рассуждает о воплощении Господа, ставшего истин ным человеком.

Темой письма 5, к священнейшему Дорофею, является, так же как и в 1-й главе «Таинственного богословия», Божественный мрак, в котором живет Бог.

В письме б Дионисий советует Сосипатру иерею удаляться споров на почве богословия.

7-е письмо адресовано священноначальнику Поликарпу. В нем ав тор просит Поликарпа обличить язычника Аполлофана, обвинявшего Дионисия в том, что он «пользуется греческим образованием против греков», т. е. употребляет свое знание античной философии на пользу религии, отрицающей язычество; Дионисий, напротив, утверждает, что «греки неблагодарно пользуются Божественным против Божественно го, когда Божией мудростью стараются разрушить Божию же рели гию». Тематика данного письма близка произведениям апологетов II в. , выступавших с обличениями против язычников за то, что последние неправильно пользуются своим собственным богатым философским наследием. В конце письма Дионисий повествует о солнечном затме нии, которое произошло в момент распятия Спасителя и которое он вместе с Аполлофаном наблюдал в Илиополисе (Египет). Этот рас сказ из 7-го письма противниками отрицательной критики приводится в пример подлинности «ареопагитик». Однако, как отмечал В. В. Боло тов, евангельское выражение «солнце померкло» (Лк. 23, 45) не следу ет понимать в астрономическом смысле: полное затмение, как оно опи сано у Ареопагита, могло иметь место только в новолуние, а не в полно луние (14-го Нисана), когда был распят Спаситель.

Письмо 8 адресовано Демофилу ферапевту. Дионисий советует мо наху подчиняться своему местному священнику и не осуждать его, так как суд принадлежит только Богу. Доказывая свои мнения, автор ссы лается на истории ветхозаветных праведников - Моисея, Аарона, Да вида, Иова, Иосифа и др. , а также своего современника Карпа - воз можно, того самого, о котором упоминает апостол Павел (1 Тим. 4, 13).

В письме 9 Дионисий обращается к Титу иерарху и объясняет ветхо заветные символы - дома, чаши, пищу и пития Премудрости. Посколь ку в Священном Писании речь идет о вещах таинственных и невырази мых, для более ясного понимания их он переводит духовную реаль ность на язык символов. Все антропоморфизмы Библии, в том числе «чувственную и плотскую страсть», описанную в Песни Песней, следует, по Дионисию, толковать аллегорически.

10-е письмо адресовано Иоанну Богослову, апостолу и евангелис ту, во время заточения его на острове Патмос. Автор приветствует Иоанна, говорит об «ангелоподобной» жизни некоторых христиан, которые «еще в настоящей жизни являют святость жизни будущей», и предсказывает Иоанну освобождение от уз и возвращение в Азию.

Утраченные трактаты

Автор ареопагитских трактатов часто ссылается на свои сочинения, которые до нас не дошли. Дважды (О Божеств, именах, 11, 5; О мис тич. богословии, 3) он упоминает трактат Богословские очерки, в ко тором с многочисленными ссылками на Писание говорилось о Троице и о воплощении Христа. О Символическом богословии Дионисий упоминает четыре раза (О Божеств, именах, 1, 8; 9, 5; О церк. иер. , 15, 6: О мистич. богословии, 3): в этом большом трактате речь шла о символических изображениях Божества, встречающихся в Библии. В сочинении О Божественных гимнах говорилось об ангельском пении и были изъяснены «высочайшие славословия пренебесных умов» (О неб. иер. , 7,4). Трактат О свойствах и чинах ангельских (см. : О Божеств, именах, 4, 2) представлял собой, по-видимому, не что иное, как О небесной иерархии. В трактате Об умопостигаемом и чувственном (см. : О церк. иер. , 1, 2; 2, 3 - 2) говорилось о том, что чувственные вещи являются образами умопостигаемых. В сочинении О душе (см. : О Божеств, именах, 4, 2) говорилось об уподоблении души ангельской жизни и приобщении к божественным дарам. Сочинение О праведном и Божием Суде (см. : О Божеств, именах, 4, 35) было посвящено нрав ственной тематике и опровержению ложных представлений о Боге. Ввиду общего псевдоэпиграфического характера «Корпуса Ареопаги тикум» в науке неоднократно высказывались сомнения относительно существования упоминаемых автором, но не дошедших до нас произве дений: прот. Г. Флоровский считает их «литературной фикцией» (Виз. Отцы V -VII вв. , с. 100). Такой же фикцией могут быть сочинения Иерофея и сам Иерофей, на которого часто ссылается Ареопагит.

БИБЛИОГРАФИЯ

Оригинальный текст

Corpus Dionysiacum I: Pseudo-Dionysius Areopagita. De divinis nominibus. (Ed.

B. R. Suchla). // Patristische Texte und Studien, 33. - Berlin - New-York,

1990. Corpus Dionysiacum II: Pseudo-Dionysius Areopagita. De coelesti hierarchia. De

ecclesiastica hierarchia. De mystica theologia. Epistulae. (Ed. G. Heil,

A. M. Ritter). //Patristische Texte und Studien, 36. - Berlin-NY, 1991. Migne,PG. - T. 3-4. SChr. : Denys 1"Areopagite. La hierarchie celeste. - T. 58 (bis). - Paris, 1987.

Русские переводы

Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. О мистическом богословии. Изд. подгот. Г. М. Прохоровым. - СПб. , 1995.

Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. / Пер. Н. Г. Ермаковой под ред. Г. М Прохорова. - СПб. , 1996.

О небесной иерархии. - М. , 1839. - Тоже. - 2-е изд. - М. , 1843. - Тоже. - 3-е изд. - М. , 1848. - Тоже. - 4-е изд. - М. , 1881. -То же. - 5-е изд. - М. , 1893. - То же. - 6-е изд. - М. , 1898.

О церковной иерархии (с комментариями). // Писания святых отцев, относящиеся к истолкованию православного богослужения. - СПб

1855. - Е. 1. - С. 1-260. Псевдо-Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. / Пер. игумена

Геннадия Эйкаловича. - Буэнос-Айрес, 1957. Об именах Божиих. // Крючков В. Богословие «Корпуса

Ареопагитикум». - Загорск, 1984. Св. Дионисий Арепагит. К Тимофею о таинственном богословии. //

Христианское чтение. - СПб. ,1825. - Ч. 20. - С. 3-14. Дионисий Ареопагит. О таинственном богословии и Послание к Титу иерарху, (славян, текст и рус. перевод). // Прохоров Г. М. Памятники

переводной и русской литературы XIV -XV веков. - Л. , 1987. -

С. 158-299. О мистическом богословии и Послание к Титу (пер. священника

Л. Лутковского). // Мистическое богословие. -Киев, 1991. Св. Дионисий Арепагит. Письма 1-6, 8. //Христианское чтение. -

СПб. , 1825. - Ч, 19. - С. 239-266. Св. Дионисий Арепагит. Письма 10 и 7. //Христианское чтение. -

СПб. , 1838. -Ч. 4. - С. 281 -290. Св. Дионисий Арепагит. Письмо 9. // Христианское чтение. -

СПб. ,1839. - Ч. 1. - С. 3-18.

Литература

Безобразов М. В. Творения св. Дионисия Ареопагита. // Богословский вестник. - Сергиев Посад, 1898. - № 2. - С. 195 - 205.

Болотов В. В. К вопросу об ареопагитских творениях. (Оттиск из журнала «Христианское чтение»). - СПб. , 1914. - С. 556 - 580.

Бычков В. В. Corpus Areopagiticum как один из философско-эстетичес ких источников восточнохристианского искусства. - Тбилиси, 1977.

Геннадий (Эйкалович), иеромонах. Положительное и отрицательное богословие в «Именах Божиих» Дионисия Ареопагита. //Богословский сборник. - Саут Канаан, 1954. -Вып. 1. -С. 27 - 56.

Данелия С. К вопросу о личности псевдо-Дионисия Ареопагита. // Византийский временник. - М. , 1956. - № 8. - С. 377 - 384.

Иванов В. Христианская символика в богословии «Корпуса Арео пагитикум». - Загорск, 1975.

Иванов С. Мистика Ареопагитик. //Вера и разум. - Харьков, 1914. - № 6. - С. 695-795; - № 7. - С. 19-27.

Киприан (Керн), архимандрит. Вопрос об авторе и происхождении памятника. // Псевдо-Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. - Буэнос-Айрес, 1957.

Крючков В. Богословие «Корпуса Ареопагитикум». - Загорск, 1984.

Лосский В. Апофатическое богословие в учении св. Дионисия

Ареопагита. // Богословские труды. - М. , 1985. - № 26. -

С. 163-172. Малышев Н. Догматическое учение Ареопагитик. //ГБЛ. Музейное

собрание. - Ф. 172. (Рукопись).

Махарадзе М. Философские источники ареопагитик. - Тбилиси, 1983. Нуцубидзе Ш. Тайна псевдо-Дионисия Ареопагита. // Известия Инсти тута языка, истории и материальной культуры имени академика Н.

Марра. - № 14. - Тбилиси, 1944. О святом Дионисии Ареопагите и его творениях. // Христианское чтение.

- Ч. 2. - СПб. , 1848.

Прохоров Г. Корпус сочинений с именем Дионисия Ареопагита в древне русской литературе. // Труды Отдела древнерусской литературы. -

Л. , 1976. - № 31. - С. 351-361. Прохоров Г. М. Памятники переводной и русской литературы XIV -

XV веков. - Л. , 1987. Прохоров Г. Послание Титу иерарху Дионисия Ареопагита в славянском

переводе и иконография «Премудрость созда себе дом». //Труды

Отдела древнерусской литературы и искусства. - Т. 38. - С. 7 - 41. Розанов В. О сочинениях, известных с именем святого Дионисия

Ареопагита. //ГБЛ. Музейное собрание. - Ф. 172 (рукопись). Салтыков А. О значении ареопагитик в древнерусском искусстве

(к изучению «Троицы» Андрея Рублева). // Древнерусское искусство

XV-XVII веков: Сб. статей. - М. , 1981. - С. 5-24. Скворцов К. Исследование вопроса об авторе сочинений, известных с

именем св. Дионисия Ареопагита. - Киев, 1871. Скворцов К. О творениях, приписываемых св. Дионисию Ареопагиту.

//Труды Киевской духовной академии. - Киев, 1863. - № 8. М

С. 385-425. - № 12. - С. 401-439. Таврадзе Р. К вопросу об отношении Давида Анахта к псевдо-Дионисию

Ареопагиту. - Ереван, 1980. Хонигман 3. Петр Ивер и сочинения псевдо-Дионисия Ареопагита. -

Тбилиси, 1955.

BallH. Byzantinische Christentum. Drei Heiligenleben. - Munchen - Leipzig, 1923. BallH. The Mystical Theology of Dionysius the Areopagite. - London, 1923. Ball H. , Tritsch W. Dionysius Areopagita: Die Hierarchien der Engel und der

Kirche. - Munchen, 1955. Balthasar H. U. von. Kosmische Liturgie, Maximus der Bekenner und Krise des

griechischen Weltbildes. - Freiburg im В. , 1941. Brons B. Gott und die Seienden. Untersuchungen zum Verhaltnis von

neuplatonischer Metaphysik und christlicher Tradition bei Dionysius

Areopagita. - Gottingen, 1976.

Chevallier Ph. Dionysiaca. V. 1-2. - Paris, 1937 - 1950.

Chevallier Ph. Jesus-Christ dans les oeuvres du Pseudo-Areopagite. - Paris,

1951.

DaeleA. van den. Indices Pseudo-Dionysiani. - Louvain, 1941. Darboy M. (Euvres de saintDenys l"Areopagite. - Paris, 1887. Denysl"Areopagite(Lepseudo). //Dictionnaire de spiritualite. - Paris, 1957. --

T. 3. -P. 244-318. Every G. Dionysius the Areopagite. One yet Two, Monastic Tradition in East and

West. - Michigan, 1976. Fowler J. The Works of Dionysius, Especially in Reference to Christian Art. -

London, 1872. Gersch St. From Iamblichus to Eriugena: An Investigation of the Prehistory and

Evolution of the Pseudo-Dionysian Tradition. - Leiden, 1978. Godet P. Denys l"Areopagite. //Dictionnaire de theologie catholique. - Paris,

1911. -T. 4. -P. 429-436. Golitzin А. С Mystagogy. Dionysius Areopagita and His Christian Predecessors.

- Oxford, 1980.

Goltz H. Hiera Mesiteia: Zur Theorie der hierarchischen Sozietät im Corpus

Areopagiticum. - Erlangen, 1974. Hausherr I. Dogme et spiritualite Orientale. // Revue d"ascetique et de mystique.

- Paris, 1947. - T. 23. - P. 3-37.

Hausherr/. Doutes au sujet du divin Denys. // Orientalia Christiana Periodica. -

Paris, 1936. - T. 2. - P. 484-490. Hausherr I. Le pseudo-Denys est-il Pierre l"Iberien? // Orientalia Christiana

Periodica. - Roma, 1953. - T. 19. - P. 247-260. Hausherr I. L"influence de Denys Г Areopagite surla mystique byzantine. // Sixieme

Congres internationale d"etudes byzantines. - Alger, 1939. Hipler Fr. Dionysius der Areopagite: Untersuchungen über Aechtheit und

Glaubwürgkeit der unter diesem Namen vorhandenen Schriften. -

Regensburg, 1861.

Hipler Fr. Dionysius der Areopagita. - Ratisbon, 1865. Honigman E. Pierre l"Iberien et les ecrits du Pseudo-Denys l"Areopagite. //

Memoires de l"Academie Royale de Belgique. - Vol. XLVIII. - Fase. 3. -

Bruxelles, 1952. Ivanka E. von. But et date de la composition du Corpus Areopagiticum // Actes

du 6e Congres internationale des etudes byzantines. - Paris, 1950. - P. 239

-240. Ivanka E. von. Dionysius Areopagita: Von den Namen zum Unnennbaren. -

Einsiedeln, 1959.

JahnA. Dionysiaca. - Altona - Leipzig, 1889. Kanakis I. Dionysius der Areopagite nach seinem Charakter als Philosoph

СВЯТОГО ДИОНИСИЯ

АРЕОПАГИТА

О НЕБЕСНОЙ ИЕРАРХИИ

Перевод с греческого

По благословению Епископа Пермского и Соликамского АФАНАСИЯ

Да будет руководителем в слове Христос, и если могу сказать, мой Христос, Наставник в изъяснении всякой Иерархии. Ты же, сын мой, сообразно с святым установлением, преданным нам от наших Иерархов, благоговейно внимай священным словам, осеняемый вдохновением от вдохновенного учения

(Неб. Иерар. гл. 2, § 5)

Пресвитер Дионисий сопресвитеру Тимофею

О том, что всякое Божественное просвещение, по благости Божией различно сообщаемое тем, кои управляются Промыслом, само в себе просто, и не только просто, но и единотворит с собою просвещаемых.
§ 1

Всякое даяние благо и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов (Иак. I, 17): также и всякое излияние просвещения, благодатно одождяемое на нас от виновника своего - Бога Отца, как единотворная сила, паки возвышая и делая нас простыми, возводит нас к соединению с привлекающим всех Отцем, и к Божественной простоте. Ибо все из Него и к Нему, по священному слову (Рим. XI, 36).

§ 2

Итак, обратившись с молитвою к Иисусу, истинному свету Отца, просвещающему всякого человека, грядущего в мир (Иоан. 1, 9), чрез которого мы получили доступ к Отцу, источнику света, приникнем, сколько возможно, к свету священнейшего слова Божия, преданного нам Отцами, и, по мере сил наших, посмотрим на представленные в оном под символами и прообразованиями чины небесных Умов. Приняв невещественными и безбоязненными очами ума высший и первоначальный свет Богоначального Отца, свет, который в прообразовательных символах представляет нам блаженнейшие чины Ангелов, паки от сего света будем устремляться к простому его лучу. Ибо свет сей никогда не теряет внутреннего своего единства, хотя по своему благодетельному свойству и раздробляется для того, чтоб сраствориться с смертными срастворением, возвышающим их горе , и соединяющим их с Богом. Он и сам в себе остается и постоянно пребывает в неподвижном и одинаковом тождестве, и тех, которые надлежащим образом устремляют на него свой взор, по мере их сил, возводит горе, и единотворит их по примеру того, как он сам в себе прост и един. Ибо сей Божественный луч не иначе может нам возсиять, как под многоразличными, священными и таинственными покровами, и притом, по Отеческому промыслу, приспособительно к собственному нашему естеству.

§ 3

Потому-то в первоначальном установлении обрядов светейшая наша Иерархия образована по подобию премирных небесных Чинов, и невещественные Чины представлены в различных вещественных образах и уподобительных изображениях, с тою целию, чтобы мы, по мере сил наших, от священнейших изображений восходили к тому, что ими означается, - к простому и не имеющему никакого чувственного образа. Ибо ум наш не иначе может восходить к близости и созерцанию небесных Чинов, как при посредстве свойственного ему вещественного руководства: т. е. признавая видимые украшения отпечатками невидимого благолепия, чувственные благоухания - знамениями духовного раздаяния даров, вещественные светильники - образом невещественного озарения, пространные в храмах предлагаемые наставления - изображением умственного насыщения духа, порядок видимых украшений - указанием на стройный и постоянный порядок на небесах, принятие Божественной Евхаристии - общением с Иисусом; кратко, все действия, принадлежащие небесным существам, по самой их природе, нам преданы в символах. Итак, для сего-то возможного для нас Богоуподобления, при благодетельном для нас установлении тайноначалия, которое и открывает взору нашему небесные Чины, и нашу Иерархию возможным уподоблением Божественному их Священнослужению представляет сослужащею чинам небесным, под чувственными образами предначертаны нам пренебесные умы в священных писменах, дабы мы чрез чувственное восходили к духовному, и чрез символические священные изображения - к простой, горней небесной Иерархии.

О том, что Божественные и небесные предметы прилично изображаются под символами, даже с ними и несходными.
§ 1

Итак, мне кажется, должно сперва изложить, какую мы назначаем цель всякой Иерархии, и показать ту пользу, какую каждая доставляет созерцателям ея; потом - изобразить небесные Чины, соответственно таинственному учению о них Писания; наконец сказать, под какими священными изображениями Св. Писание представляет стройный порядок небесных чинов, и указать ту степень простоты, которой надобно достигать посредством сих изображений. Последнее нужно для того, чтобы мы не представляли грубо, подобно невеждам, небесных и Богоподобных умных сил, имеющими много ног и лиц, носящими скотский образ волов или звериный вид львов, с изогнутым клювом орлов, или с птичьими перьями; равно не воображали бы и того, будто на небе находятся огневидные колесницы, вещественные троны, нужные для возседания на них Божества, многоцветные кони, военачальники, вооруженные копьями, и многое тому подобное, показанное нам Св. Писанием под многоразличными таинственными символами (Иез. I, 7. Дан. VII, 9. Захар. I, 8. 2 Макк. III, 25. Иис. Нав. V, 13). Ибо явно, что Богословие (Под Богословием Дионисий Ареоп. разумеет Св. Писание.) Пахимер употребило священные пиитические изображения для описания умных Сил, не имеющих образа, имея в виду, как выше сказано, наш разум, заботясь о свойственной и ему сродной способности возвышаться от дольнего к горнему, и приспособляя к его понятиям свои таинственные священные изображения.

§ 2

Если же кто соглашается, что сии священные описания следует принимать, так как существа простые сами в себе недоведомы для нас и невидимы, тот пусть знает еще, что чувственные изображения святых Умов, встречающиеся в Св. Писании, несходны с ними, и что все сии оттенки Ангельских имен суть, так сказать, грубы. Но говорят: Богословы т. е. Боговдохновенные писатели, приступая к изображению в чувственном виде существ совершенно бестелесных, должны были отпечатлеть и представить их в образах, им свойственных и, сколько возможно, с ними сродных, заимствуя таковые образы от существ благороднейших - как бы невещественных и высших; а не представлять небесных, Богоподобных и простых существ в земных и низких многоразличных изображениях. Ибо в первом случае и мы удобнее могли бы возноситься к горнему, и изображения премирных существ не имели бы совершенного несходства с изображаемым; тогда как в последнем случае и Божественные умные силы унижаются, и наш разум заблуждает, прилепляясь к грубым изображениям. Быть может, иной в самом деле подумает, что небо наполнено множеством львов и коней, что там славословия состоят в мычании, что там стада птиц и других животных, что там находятся низкие вещи - и вообще все, что Св. Писание для объяснения Чинов Ангельских представляет в своих подобиях, которые совершенно несходны, и ведут к неверному, неприличному и страстному. А по моему мнению, исследование истины показывает, что святейшая Премудрость, источник Писания, представляя небесные умные Силы в чувственных образах, и то и другое так устроила, что сим и Божественные силы не унижаются, и мы не имеем крайней необходимости привязываться к земным и низким изображениям. Не без основания существа, не имеющие образа и вида, представляются в образах и очертаниях. Причиною сему, с одной стороны, то свойство нашей природы, что мы не можем непосредственно возноситься к созерцанию духовных предметов, и имеем нужду в свойственных нам и приличных нашему естеству пособиях, которые бы в понятных для нас изображениях представляли неизобразимое и сверхчувственное; с другой стороны, то, что Св. Писанию, исполненному таинств, весьма прилично скрывать священную и таинственную истину премирных Умов под непроницаемыми священными завесами, и чрез то соделывать ее недоступною людям плотским. Ибо не все посвящены в таинства, и не во всех, как говорит Писание, есть разум (1 Кор. VIII, 7). А тем, которые стали бы порицать несходственные образы, и говорить, что они не приличны и обезображивают красоту Богоподобных и святых существ, довольно отвечать, что Св. Писание двояким образом выражает нам свои мысли.

§ 3

Один - состоит в изображениях по возможности сходных с священными предметами; другой же - в образах несходных, совершенно отличных, далеких от священных предметов. Так таинственное учение, преданное нам в Св. Писании, различным образом описывает досточтимое высочайшее Божество. Иногда оно именует Бога словом, умом и существом (Иоан. I, 1. Псал. CXXXV), показывая тем разумение и премудрость, свойственную одному Богу; и выражая то, что Он-то истинно и существует, и есть истинная причина всякого бытия, уподобляет Его свету, и называет жизнию. Конечно, сии священные изображения представляются некоторым образом приличнее и возвышеннее чувственных образов, но и они далеки от того, чтобы быть точным отражением высочайшего Божества. Ибо Божество превыше всякого существа и жизни; никакой свет не может быть выражением Его; всякий ум и слово бесконечно далеки от того, чтобы быть Ему подобными. Иногда тоже Св. Писание величественно изображает Бога чертами, несходными с Ним. Так оно именует Его невидимым, беспредельным и непостижимым (1 Тим. VI, 16. Псал. CXLIV, 13. Рим. XI, 33), и этим означает не то, что Он есть, но что Он не есть. Последнее, по моему мнению, даже еще свойственнее Богу. Потому что, хотя мы и не знаем невместимого, непостижимого и неизреченного беспредельного бытия Божия, однако ж на основании таинственного Священного предания истинно утверждаем, что Бог ни с чем из существующего не имеет сходства. Итак, если по отношению к Божественным предметам отрицательный образ выражения ближе подходит к истине, чем утвердительный, то при описании невидимых и непостижимых существ несравненно приличнее употреблять изображения, несходные с ними. Потому что священные описания, изображая небесные чины в несходных с ними чертах, тем самым придают им более чести, нежели бесславия, и показывают, что они превыше всякой вещественности. А что сии несходные подобия более возвышают наш ум, и в этом, как я думаю, никто из благоразумных не будет спорить. Ибо благороднейшими изображениями скорее бы некоторые обманулись, представив себе небесные существа златовидными, какими-то мужами световидными, молниеносными, красивыми по виду, одетыми в светлые ризы, испускающими безвредный огнь, или под какими-либо другими подобными видами, в которых Богословие изображает небесные умы. Потому, чтобы предостеречь тех, которые в понятиях своих не восходят далее видимых красот, святые Богословы по своей мудрости, возвышающей наш ум, прибегли к таковым очевидно несходным подобиям с тою святою целию, чтобы не допустить чувственную нашу природу навсегда остановиться на низких изображениях; но чтобы самым несходством изображений возбудить и возвысить ум наш, так чтобы и при всей привязанности некоторых к вещественному, показалось им неприличным и несообразным с истиною, что существа высшие и Божественные в самом деле подобны таким низким изображениям. Впрочем, не должно забывать и того, что нет ничего в мире, что бы не было совершенно в своем роде; ибо вся добра зело, говорит небесная истина (Быт. I, 31).