Где находится крест евфросинии полоцкой. Крест преподобной евфросинии полоцкой

Про судьбу национальной реликвии и предсказание Ванги о том, когда святыня вернется в Беларусь

5 июня верующие отмечают День памяти Евфросинии Полоцкой . Евфросиния (до пострига – Предслава) стала первой женщиной на территории Беларуси, причисленной к лику святых. Ее церковное почитание началось практически сразу после смерти, и сегодня огромное количество верующих ежедневно посещают в Полоцке, чтобы попросить у святой покровительства во всех делах, мира на земле и здоровья себе и близким.

С именем Евфросинии связано и появление важной христианской святыни – золотого Креста, который бесследно исчез 75 лет назад и о возвращении которого на родную полоцкую землю молятся верующие по всей Беларуси.

Какие же интересные факты о Кресте Евфросинии Полоцкой мы знаем?

1. Изготовил его по просьбе преподобной 855 лет назад местный полоцкий мастер Лазарь Богша.

Известно, что у Креста было кипарисовое основание, в которое были заложены частицы святых для каждого христианина мощей: кровь Христова, часть гроба господня и гроба Богородицы, частицы мощей святых Пантелеимона и Стефана, кровь святого Дмитрия.

Украшали Крест лики святых из Нового Завета, для создания которых мастер использовал золото (21 пластина), серебро (20 пластин) и драгоценные камни. Также на Кресте, высота которого составляла почти 52 сантиметра, были сделаны надписи.

2. Один из текстов, помещенных на Крест, содержал слова проклятия в адрес тех, кто посмеет вывезти реликвию за пределы Полоцка.

«… кто изнесет из монастыря да будет проклят святою животворящей троицею и святыми отцами», – говорилось на нем. В то время это было самое страшное проклятие.

3. Хранить Крест Евфросиньи Полоцкой у себя поостерегся даже сам Иван Грозный . Когда в ХІІІ веке смоленские князья захватили Полоцк, они перевезли Крест к себе. Согласно летописям, святыня на русской земле пользовался популярностью – ему поклонялись многие прихожане и верили в его чудотворную силу. В Смоленске же была изготовлена и копия Креста, вероятно, для того, чтобы пользоваться ее при водосвятии.

В XVI веке, после того, как Смоленск был захвачен войсками Василия III , Крест был перевезен в Москву, где хранился в царской казне и при богослужениях использовался редко. Отправляясь в поход на Полоцк в 1563 году, глубоко верующий взял Крест с собой и пообещал, что если он поможет ему вернуть город, то он вернет реликвию на место. Так Крест вновь оказался в Полоцке, сначала в келье преподобной Евфросиньи, затем – в

Памятник святой в Полоцке. Фото Евгении Москвиной

4. Полоцкие монахи как могли берегли святыню. Заказывали копии реликвии, замуровывали его в тайнике во время войны с французами 1812 года…

В середине ХІХ века епископ повез Крест в Москву и Санкт-Петербург, где ему поклонялись верующие с пяти часов утра до десяти часов вечера. А ночью Крест возили по домам местных богачей, где производили обряды водосвятия. Таким способом епископ пытался заработать средства на восстановлении Полоцкой епархии.

5. В 1920 году Крест Евфросинии Полоцкой вместе с другими святынями был конфискован в пользу государства. За ним в Полоцк приезжал известный писатель и историк

Ластовский сделал описание Креста, которое и сегодня вызывает много вопросов.

Так он указал, что Крест был изрядно испорчен. На нем не хватало двух кусков золота, трех эмалей, а вместо драгоценного камня голубого цвета было вставлено стекло. Но самое интересное: историк писал, что основание Креста – дубовое, между тем как доподлинно известно, что оно было сделано из кипариса.

Почему в описание закралась ошибка, и было ли это ошибкой – неизвестно. Однако, основываясь на этом факте, некоторые историки стали выдвигать версии, что Ластовский привез в Минск не настоящий Крест, а одну из его подделок. А оригинал, мол, был где-то надежно спрятан верующими. Но никаких доказательств этой версии нет.

6. Известно что в в 1928 году Крест был передан на хранение в Белорусский государственный музей в Минске, затем перевезен в Могилев, где был спрятан в специльной комнате-сейфе Могилевского обкома партии. В национальном архиве сохранился документ от 21 ноября 1929 года – акт передачи реликвии из Минска в Могилев.

В Могилеве Крест хранился в комнате-сейфе за двумя стальными дверями – бронированной и решетчатой. Его никому не показывали, но в июле 1941 году, после того, как город захватили Крест таинственным образом исчез.

7. Сегодня в Спасо-Преображенской церкви Полоцкого Спасо-Евфросиньевского монастыря хранится копия Креста, выполненная брестским мастером Николаем Кузьмичем и освященная митрополитом Филаретом.

Спасо-Евфросиниевский монастырь в Полоцке. Фото Евгении Москвиной

8. Существует порядка десятка версий того, куда мог исчезнуть Крест Евфросинии Полоцкой. Его и сегодня ищут по всему миру, а в 1991 году к поискам подключился Интерпол. Искали Крест в Германии, полагая, что он был вывезен немцами из захваченного Могилева, в Америке, в фондах Морганов и Рокселлеровском центре, куда он мог попасть после продажи реликвии на аукционе. Но все тщетно.

Есть и версия, что нашу святыню вывезли в Россию вместе с другими ценностями из Могилева, который вот-вот должен был быть захвачен войсками Гитлера. Причем, до конечного пункта его могли не довезти – так как дороги .

Если же он все-таки попал в Россию, почему не значится в фондах ни одного из музеев? А может он хранится, скажем, в Троицко-Сергиевой лавре, как думают некоторые историки?

Хочется верить, что рано или поздно мы получим ответы на все эти вопросы, и наша национальная святыня вернется на родную землю.

Ведь известно, что даже , когда ее спросили про судьбу белорусского Креста Евфросинии Полоцкой, ответила:

«А чего белорусы волнуются? Крест скоро найдется»…

создан в 1161 г. как ковчег для христ. святынь по благословению прп. Евфросинии Полоцкой золотых дел мастером Лазарем Богшей ; вложен в Спасо-Преображенский собор полоцкого Евфросиниева монастыря . Создание креста связано с такими деяниями прп. Евфросинии, как сооружение 2 каменных храмов: во имя Спасителя и Богородицы. Для 1-го предназначался воздвизальный, напрестольный крест-реликварий. Для 2-го, как следует из Жития святой, она пожелала получить из Византии чудотворный образ Богородицы из Эфеса (см. ст. Эфесская икона Божией Матери). В XII в. связи полоцких князей и дома Комнинов носили родственный характер, что, вероятно, обусловило возможность прямой просьбы к имп. Мануилу I (1143-1180) и патриарху Луке Хрисовергу (1157-1170) «отпустить» Эфесскую икону. Очевидно, именно при передаче Эфесской иконы в К-поле полоцким послам и были получены святыни для Е. к. В крест были вложены: с лицевой стороны, в верхнем перекрестье,- капля Крови Спасителя, в нижнем перекрестье - частица Древа Креста Господня, с оборотной стороны, в верхнем перекрестье, - частицы камней от Гроба Пресв. Богородицы, в нижнем перекрестье,- частицы камней от Гроба Господня, в стволе креста (сверху вниз) - капля крови вмч. Димитрия Солунского, мощи архидиак. первомч. Стефана и вмч. Пантелеимона.

Упоминание и краткое описание Е. к. впервые встречаются в Никоновской, или Патриаршей, летописи (XVI в.) под 7071 (1563) г. в связи с походом царя Иоанна IV Грозного на Литву. Летописец упоминает, что на то время «крест Полотцкий» находился в «царской казне» и был взят в поход вместе с такими общерус. святынями, как Донская и Колочская иконы Божией Матери «и иные многие чюдотворные образы и кресты». Далее он с формулой «нецыи же поведают» сообщает историю привезения креста в Москву: «...в прежние некогда… меж себя Смолняне и Полочане воевахуся, и тот крест честный Смолняне в Полотцку взяша в войне и привезоша в Смоленск; егда же… благочестивый государь князь великий Василий Иванович всеа Руси вотчину свою Смоленск взял, тогда же и тот крест обновити велели украсити, и… взя с собою» (ПСРЛ. 19653. Т. 13. С. 347). Упомянутое в летописи перемещение креста из Полоцка в Смоленск, очевидно, произошло в период военных действий между этими княжествами в нач. XII - сер. XIII в. В Смоленске крест мог находиться в Успенском соборе или в одном из мон-рей (Алексеев, Макарова, Кузьмич. 1996. С. 33). Там в 1495 г. была сделана копия Е. к., для того, чтобы не опускать крест со святынями в воду при водосвятии, в надписи на копии креста упомянуто имя окольничего смоленского Александра Васильевича. В 1514 г. вел. кн. Василий Иоаннович захватил Смоленск и крест был вывезен в Москву в царскую казну. Поход Иоанна Грозного в 1563 г. вернул Полоцку его святыню: 15 февр. город был отбит у поляков, и 18 февр. царь «повеле… итти во град Полотеск с пречюдным образом пречистые Богородицы Донским и с ыными образы чюдотворными и с честными кресты. Сам же царь… идяше за чюдотворными образы и с честными кресты» (ПСРЛ. 19653. Т. 13. С. 359). Но уже в 1579 г. Полоцк был захвачен войском кор. Стефана Батория, а в 1582 г. Спасский мон-рь был передан в руки католич. ордена иезуитов. Е. к. был заблаговременно перенесен верующими в Софийский собор, который в кон. XVI в. (после Брестской унии 1596) уже принадлежал униатам (базилианам) и оставался в их ведении до 1841 г. В период войны с Наполеоном крест сохранялся в стене Софийского собора - в нише, наглухо замурованной кирпичом. В 1833 г. генерал-губернатор Смоленский, Витебский и Могилёвский кн. Н. Н. Хованский ходатайствовал перед имп. Николаем I о перенесении Е. к. из униатского в правосл. храм, однако получил отказ. В 1839 г. в Полоцке был подписан акт о воссоединении западнорус. униатов с правосл. Церковью. В 1841 г. архиеп. Полоцкий и Витебский Василий (Лужинский) повез святыню на поклонение в Москву и С.-Петербург (владыка также рассчитывал собрать пожертвования для восстановления храмов епархии). В Москве Е. к. пребывал в Успенском соборе Московского Кремля, где для него соорудили специальный аналой. По пути следования из Москвы в С.-Петербург молебны совершались в губернских городах. В С.-Петербурге по благословению св. Филарета (Дроздова), митр. Московского, Е. к. поместили в Синодальную церковь, но имп. Николай I распорядился перенести его для поклонения в Казанский собор. По возвращении креста в Полоцк 26 окт. 1841 г. он торжественным крестным ходом из Софийского собора в Спасо-Евфросиниев монастырь был определен на свое историческое место.

В 1921 г., в период кампании по изъятию церковных ценностей, Е. к. был реквизирован из Спасо-Евфросиниева мон-ря и в том же году передан в Полоцкий финотдел. Озабоченность о судьбе Е. к. как выдающегося памятника древнерус. культуры в период гонения на Церковь проявляли сотрудники Оружейной палаты (ОП) Московского Кремля. Дважды, в 1924 и в 1925 гг., ученым советом ОП направлялись запросы в отдел музеев Главнауки Наркомпроса с просьбой «снестись с местным Полоцким губисполкомом и выяснить местонахождение этого Креста и степень обеспеченности его целости» (1925). Ко 2-му запросу была приложена записка с художественным анализом Е. к., сделанным Н. Н. Померанцевым . В 1927 г. в Полоцк для переговоров с властями приезжал сотрудник ОП В. К. Клейн. В 1928 г. стала возможна специальная экспедиция Минского гос. музея во главе с директором В. У. Ластовским, которая и доставила Е. к. в Минск, где он нек-рое время находился в музее. Оттуда в 1929 г. в связи с намерением перенести столицу Белоруссии из Минска в Могилёв (не осуществлено) Е. к. был передан в Могилёвский краеведческий музей. В 1933 г. в здание музея въехали Могилёвский обком и горком партии. По словам директора музея И. С. Мигулина, в старом помещении музея до начала войны оставался сейф с экспонатами, среди к-рых находился Е. к. Могилёв был занят нем. войсками 26 июля 1941 г. (оккупация продолжалась до 28 июня 1944), и сейф с ценностями эвакуировать не успели. Согласно этой версии, сейф был вскрыт и опустошен немцами, местонахождение его содержимого в наст. время неизвестно (Мигулин. Правда о кресте). Однако могилёвские старожилы сообщают о том, что в июле 1941 г. в здание вошла группа людей в форме НКВД, к-рые открыли сейф ключом, сложили ценности в подготовленные заранее мешки и отбыли в неизвестном направлении (Животворный символ Отчизны. 1998. С. 195). Согласно версии, предложенной Н. В. Петровским на основании части сохранившихся архивных документов, сейф был эвакуирован в Смоленск, который также вскоре был занят фашистами. В 1943 г. Е. к. вместе с др. ценностями был вывезен в Германию, дальнейшая его судьба неизвестна (Петровский Н. В. Кто же похитил Крест Евфросинии? // Он же. По следам утраченных шедевров. М., 2007. С. 68-76).

Е. к. являлся не только шедевром искусства Др. Руси, но и памятником письменности. Надпись, выгравированная на боковых пластинах, сообщает время создания, имя вкладчика и место вложения креста ( 6669 (1161.- Авт. ) ); в свидетельство высокой ценности названа главная святыня Е. к.- частица Древа Креста Господня, далее приведены цена работ и материалы; затем следует запрет завещательницы выносить крест из мон-ря; завершает надпись похвальное слово его заказчице. На оборотной стороне Е. к. внизу помещалась молитвенная надпись с указанием имени мастера:

Облик утраченного креста зафиксирован на рисунке худож. Н. М. Менцова, сделанном в сент. 1841 г., в период пребывания Е. к. в Казанском соборе С.-Петербурга, судить о его цвете можно по хромолитографии с акварели М. Брукса (опубл. в кн.: Петров, Городецкий. 1890. С. 24. Вклейка). Известно, что в кон. XIX в. членом Совета Полоцкого церковного братства свящ. Михаилом Дубровским была сделана опись Е. к. Согласно описи, из 20 эмалевых иконок, находившихся в кресте, отсутствовала тогда одна, 5 других были повреждены. Как свидетельствует акт передачи Е. к. от 21 нояб. 1929 г., составленный Ластовским, изображения 3 святых были выломаны, а 13 был нанесен значительный ущерб. Из драгоценных камней уцелели 2 - аметист и гранат, на месте других остались пустые гнезда, в нек-рых находились кусочки разноцветного стекла. На верхней поперечине не хватало 2 пластин золота и дерева. Главным источником для изучения и последующего восстановления Е. к. стали негативы 1896 г., обнаруженные Л. В. Алексеевым в архиве историка лит-ры и палеографа И. А. Шляпкина (ныне архив Ин-та истории материальной культуры РАН). Е. к. представлял собой напрестольный 6-конечный крест длиной 113/6 вершка (51 см), верхнее перекрестье - 3 вершка (13,3 см), нижнее - 45/8 вершка (20,6 см). На кипарисовую основу были набиты пластины: золотые - на лицевую и оборотную стороны (по 11 на каждую), серебряные позолоченные - на боковые. Каждую из пластин (кроме боковых) украшали изображения святых и пальметты, выполненные в технике перегородчатой эмали, в той же технике были сделаны надписи на верхнем средокрестье. В средокрестьях помещалось 2 небольших креста (4-конечный вверху и 6-конечный в центре), декорированные треугольными и ромбовидными отверстиями. В лицевую сторону были вмонтированы драгоценные камни (для 8 больших сделаны сквозные отверстия в пластинах), по контуру крест оправлен жемчугом. На оборотной стороне - 4 прямоугольные выемки для мощей.

Е. к. украшали следующие эмали (по состоянию на 1841): на лицевой стороне на верхней оконечности креста и поперечинах представлен 5-фигурный Деисус, в нижней части ствола помещены образы небесных покровителей семьи прп. Евфросинии, что говорит о поминальном характере вклада,- самой заказчицы (прп. Евфросиния Александрийская), ее отца (вмч. Георгий Победоносец) и матери (мц. София); на оборотной стороне, вверху, изображены свт. Иоанн Златоуст, на верхней поперечине - святители Василий Великий и Григорий Богослов (пластина утрачена, заменена другой с чеканными изображениями), на нижней поперечине - апостолы Петр и Павел (сохр. фрагменты), в нижней части ствола - вмч. Димитрий, архидиак. первомч. Стефан и вмч. Пантелеимон. Поздние чеканные вставки с оборотной стороны, в т. ч. в средокрестьях (верхняя с образом Богоматери, нижняя с орнаментом в виде равноконечных крестов), возможно, были выполнены в период реставрации Е. к. в XVI в.

Лазарь Богша, в совершенстве владевший приемами визант. техники перегородчатой эмали, «нарисовал» тончайшими перегородками образы святых и орнаментальные композиции и создал один из наиболее выразительных в христ. искусстве образов Иисуса Христа. Тонко очерченный строгий лик Спасителя визант. типа отличается подробной, точной разработкой, мастерски исполнена даже раздваивающаяся прядь волос на лбу.

Практическая работа по воссозданию креста попечением Белорусской Православной Церкви МП, Правительства Республики Беларусь, при содействии частных лиц началась в янв. 1996 г. Ей предшествовал 3-летний подготовительный период, в течение к-рого брестскому художнику-ювелиру Н. П. Кузьмичу удалось приблизиться к технологии времен Лазаря Богши и раскрыть тайну создания визант. перегородчатой эмали. 24 авг. 1997 г. в кафедральном соборе во имя прп. Симеона Столпника в Бресте митр. Минским и Слуцким, Патриаршим экзархом всея Белоруссии Филаретом (Вахромеевым) было совершено освящение креста. В 1997 г., в канун праздника Воздвижения Креста Господня, воссозданный крест был торжественно привезен в Спасскую обитель, где хранится в наст. время. 23 июня 2001 г. крест, доставленный на несколько дней из Полоцка в Брест, в присутствии Патриарха Московского и всея Руси Алексия II был вложен в ставротеку, созданную Кузьмичом по его авторской разработке. Крест выносится для поклонения по воскресным дням во время совершения Божественной литургии, а также в отдельные дни по просьбе многочисленных почитателей. Ежегодно в праздник Воздвижения Креста Господня за всенощным бдением совершается чин Воздвижения Е. к.

Ист.: Архив ОП. Ф. 20. 1925. № 6. Л. 8.

Лит.: Сербинович К. С. Ист. сведения о жизни прп. Евфроcинии, кн. Полоцкой, с описанием изображ. креста, принесенного ею в дар Полоцкой Спасской обители. СПб., 1841; Говорский К. А. Жизнь прп. Евфросинии, кн. Полоцкой, с ист. описанием основанного ею девичьего Спасо-Преображенского мон-ря и с прил. изображ. Св. Креста, устроенного ею для монашеской церкви // Вестн. юго-зап. и Зап. России. К., 1863. Т. 4. Май. Отд. 2. С. 24-42; Июнь. С. 88-100; Сапунов А. П. Древности Спасо-Евфросиниевского девичьего мон-ря в Полоцке // Полоцкие ЕВ. 1885. № 8-10; Петров Н. И., Городецкий М. И. Белоруссия и Литва / Изд.: П. Н. Батюшков. Спб., 1890. С. 24, 26, 28-30, 39-40; Дубровский М., свящ. Житие прп. Евфросинии, княжны Полоцкой, с кр. описанием основанного ею в Полоцке жен. мон-ря. Витебск, 18943; Довгялло Д. И. Крест прп. Евфросинии, кн. Полоцкой // Полоцкие ЕВ. 1895. № 11-12; Алексеев Л. В. Лазарь Богша - мастер-ювелир XII в. // Сов. Арх. 1957. № 3. С. 224-244; Макарова Т. И. Перегородчатые эмали Др. Руси. М., 1975. С. 68-73, 95, 99; Мигулин И. С. Правда о кресте // Вестн. Могилёва: Газ. 1991. № 38; Багадзяж М. Лазар Богша: Праз смугу стагоддзяў: Сб. Минск, 1993; Алексеев Л. В., Макарова Т. И., Кузьмич Н. П. Крест - Хранитель всея Вселенныя // Вестн. Белорус. Экзархата. Минск, 1996. № 15; Шалина И. А. Богоматерь Эфесская-Полоцкая-Корсунская-Торопецкая: Ист. имена и архетип чудотв. иконы // Чудотворная икона в Византии и Др. Руси. М., 1996. С. 201-205; Алексеев Л. В., Макарова Т. И., Кузьмич Н. П., Дышиневич В. Н. Крест - Красота Церкви: История создания и воссоздания Креста прп. Евфросинии Полоцкой. Минск, 1998; Животворный символ Отчизны: история Креста св. Евфросинии Полоцкой. Минск, 1998; Мон-рь у церкви Спаса: Полоцкий Спасо-Евфросиниевский мон-рь от древности до наших дней. Минск, 2007; Сарабьянов В. Д. Спасо-Преображенская церковь Евфросиниева мон-ря и ее фрески. М., 2007.

Всемирная реликвия и белорусский талисман

Светлана КИРПА

Следующий символ, о котором мы погово-рим, появился тогда, когда на карте восточной Европы еще не существо-вало Великого княжества Литовского. Речь идет о знаменитом кресте препо-добной Евфросинии По-лоцкой, который считается величайшей христианской реликвией. По преданию, внутри креста хранится кровь Иисуса Христа и ча-стица креста, на котором он был распят. Искусствоведы называют его непревзой-денным ювелирным шедев-ром Древней Руси. Судьба креста достойна пера рома-ниста. И, что самое главное, точка в этой истории, судя по всему, будет поставлена еще нескоро.

Крест Евфросинии Полоцкой - это напрестольное распятие, ко-торое, согласно православным канонам, должно храниться на престоле в алтаре храма и является обязательной его частью. Релик-вия была изготовлена для церкви Святого Спаса по заказу преподоб-ной Евфросиньи Полоцкой масте-ром Лазарем Богшей в 1161 году.

Основа шестиконечного креста была выполнена из кипарисово-го дерева, а сверху и снизу покры-та 21 золотой пластиной. Крест был украшен драгоценными камнями, орнаментом и 20 серебряными по-золоченными пластинками, а край передней стороны креста обрам-ляла нитка жемчуга. На верхних концах креста, высота которого со-ставляла 51,8 см, были изображе-ны до пояса Иисус Христос, Ма-терь Божия, Иоанн Предтеча. В центре нижнего перекрестия на-ходились лики четырех еванге-листов, а на концах - архангелов Михаила и Гавриила. Ниже пе-рекрестия были нарисованы свя-тые покровители заказчицы и ее родителей: Евфросиния Алексан-дрийская, великомученик Георгий и София. К верхнему перекрестию был прикреплен небольшой 4-конечный, а к нижнему - 6-конечный крестик. На обороте креста нахо-дились изображения отцов церкви - святого Иоанна Златоуста, свято-го Василия Великого, святого Гри-гория Назианзина (Богослова), апостолов Петра и Павла, святого Стефана, святого Димитрия, свя-того Пантелеймона. Над каждым ликом частично греческими, ча-стично славянскими буквами шли надписи.

В середине креста было пять специальных квадратных выемок, куда поместили священные релик-вии: кусочки креста Господня с ка-плями его крови, кусочек камня от гроба Божией Матери, частицы мощей святого Стефана и целителя Пантелеймона, кровь святого Ди-митрия Солунского. Часть святынь прибыла в Полоцк из Византии благодаря обращению Евфроси-нии к императору Мануилу Ком- нину и патриарху Луке Хризовер- ху. Надо заметить, что Евфросиния была не просто настоятельницей монастыря. Даже будучи постри-женной в монахини, она остава-лась дочерью княжеской четы, по-этому высокопоставленные особы к ее просьбам прислушивались. Но за самыми главными реликви-ями для креста Евфросинии при-шлось отправиться в Иерусалим.

Внизу креста была сделана над-пись мелким шрифтом, в которой указывалось имя автора, что было нехарактерно для того времени: «Господи помози рабоу своемоу Лазарю, нареченномоу Богъши, съделавъшему крьстъ сии церкви святого Спаса и Офросиньи». Была на кресте еще одна надпись, кото-рая размещалась на боковых тор-цах креста, по спирали в два ряда (приводится в переводе на совре-менный язык): «В год 6669 кладет Ефросинья святой крест в своем монастыре, у церкви святого Спа-са. Дерево святое бесценное, об-рамление его из золота и серебра, и камни и жемчуг на 100 гривен, а до. 40 гривен, пусть не выно-сят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не по-слушается кто и вынесет из мона-стыря, пусть не поможет ему свя-той крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он Святой Животворящей Троицей и святыми отцами. и пусть постиг-нет его доля Иуды, который про-дал Христа. Кто осмелится учинить такое. властитель или князь или епископ или игуменья, или дру-гой какой человек, да будет на нем это проклятие. Ефросинья же, раба Христова, которая справила этот крест, обретет вечную жизнь со всеми святыми...»

Каких же огромных затрат, уси-лий мастера, дипломатических та-лантов самой Евфросинии стоило создание этого креста! Он стал ве-личайшей святыней своего време-ни, хранителем народа Полоцкого княжества в те беспокойные вре-мена. Равных ему не было!

Во время своего паломниче-ства в Иерусалим преподобная Евфросиния умерла. Крест, в ко-торый на тот момент уже были инкрустированы величай-шие реликвии христианского мира, согласно завещанию привезла назад в Полоцк двоюрод-ная сестра Евфросинии Полоц-кой Евпраксия. Святыня была помещена в Спасо-Преображенский храм и оставалась там до 17 января 1222 года, когда По-лоцк захватили войска смолен-ского князя Мстислава Давыдовича. Крест был вывезен в Смоленск, где хранился вплоть до XVI века. Как свидетельствуют хроники, в 1495 году в Смоленске была изго-товлена его копия, чтобы во вре-мя обряда водосвятия не опускать бесценный крест в воду - ведь его основа была изготовлена из де-рева. После захвата Смоленска в 1514 году московским князем Василием III реликвия была доставлена в Москву. По при-казу Ивана Грозно-го крест был рестав-рирован. Следы этой реставрации очень хорошо видны на фо-тографиях, сделанных до исчезновения реликвии В 1563 году крест вернул-ся в Полоцк, но его возвраще-ние было свя-зано с весьма драматическим моментом нашей истории. Московский царь Иван Гроз-ный, поклявшись, что вернет крест на его законное место в случае победы, взял его с со-бой в поход на Полоцк. После осады, длившейся пятнад-цать дней, Полоцк пал. И, не-смотря на огром-ную ценность реликвии, Иван Гроз-ный выпол-нил свое обещание, отдав крест в храм, который Евфросиния назначила местом его хранения. Позже крест был пе-ренесен в Софийский собор, кото-рый после заключения Брестской церковной унии в 1596 году был отдан униатам. Почти два века он хранился в Полоцке. Во время вой-ны 1812 года священную реликвию вмуровали в стену Софийского собора, отстроенного после взры-ва 1710 года. Французские вой-ска использовали храм в каче-стве конюшни, не подозревая, какие ценности хранят его сте-ны. С окончанием вой-ны собор был вновь освящен, а крест вер-нулся на свое закон-ное место. После лик-видации унии в 1839 году крест Евфросинии Полоц-кой снова перешел в ведом-ство православ-ной церкви. В 1841 году святыню для поклонения ве-рующих возили в Москву и Петербург. По воз-вращении в Полоцк крест по-местили на его законное ме-сто в Спасо-Преображенский храм Спасо-Евфросиниевско- го монастыря, где он и пробыл почти 90 лет. В 1921 году крест был реквизирован и находился в местном финотделе. Семь лет спустя директор Белорусского государственного музея Вацлав Ластовский отправился с экспе-дицией в Полоцк, чтобы оты-скать реликвию. Найденный крест отправили в Минск, а за-тем в Могилев, где он хранился в комнате-сейфе Могилевско- го обкома и горкома партии. В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, крест бес-следно исчез. Что произошло в те дни в Могилеве - вероятно, из-вестно лишь очень узкому кругу людей.

Доктор филологических наук, профессор Адам Мальдис пред-принимал неоднократные попытки найти крест, много раз поднимал этот вопрос в прессе. К сожалению, существенных результатов это не дало. Согласно его расследовани-ям, крест не был похищен немец-кими войсками, как заявляли со-ветские партийные деятели. Уже в наши дни исследователь Сергей Крапивин нашел в архивах стено-граммы высказываний предсе-дателя Совета Министров БССР П.К. Пономаренко, которые косвенно указывают на то, что советское руководство знало, где находится крест. Вероят-нее всего, крест был вывезен во время эвакуа-ции в Москву.

Возможно, был продан в США в качестве расче-тов по ленд-лизу, возможно, так и остался в столице России. Интерес-но, что в те памятные дни 1941 года из Могилева вместе с крестом ис-чезли и другие ценности. В дека-бре 1944 года был составлен спи-сок предметов, исчезнувших из Могилева в первые дни войны. В нем крест Евфросинии Полоцкой был записан под №3, а под №21 находилась не менее ценная ре-ликвия - Слуцкое Евангелие 1581 года.

Невероятно, но в 2003 году на Епархиальных чтениях, посвящен-ных 210-летию Минской епархии, Митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белару-си Филарет представил Слуцкое Евангелие на суд общественности. По его словам, реликвию передал ему один из священников, которо-му Евангелие отдал прихожанин. В связи с этим возникает множество вопросов: кто же этот прихожанин, каким образом такая ценность по-пала к нему и где Евангелие нахо-дилось более 60 лет? Возможно, найдя ответы на эти вопросы, уда-лось бы обнаружить и следы кре-ста Евфросинии Полоцкой. Есть еще один момент в этой истории, который кажется любопытным. Ка-кова судьба копии креста, изготов-ленной в 1495 году в Смоленске? Была ли уничтожена или с тех пор на исторической сцене фигуриро-вали два креста? Вопросов возни-кает множество, а вот ответов пока ни на один нет.

А пока следы настоящего креста прячутся во мраке истории, было принято решение восстановить его. Трудность заключалась в том, что техника перегородчатой эмали, в которой был создан крест, утрачена. Но совместными усили-ями историков и брестского юве-лира-эмалировщика, члена Союза художников Республики Беларусь Николая Петровича Кузьмина крест был восстановлен. Сегодня он хранится в Спасо-Преображен- ском храме Спасо-Евфросиниев- ского монастыря рядом с мощами преподобной Евфросинии Полоц-кой.

Что же значит для нас этот крест? Самое главное - что он был изго-товлен белорусской святой для белорусов. Он задумывался пре-подобной Евфросинией Полоц-кой как защитник и хранитель на-рода Полоцкого княжества. Он содержал в себе реликвии миро-вого значения, вписывая тем са-мым Беларусь и белорусов в ев-ропейскую историю. Крест был уникален. Полоцкий ювелир Ла-зарь Богша не только сделал его по канонам средневекового евро-пейского искусства. Он привнес в крест национальный колорит, вы-делявший его среди подобных ре-ликвий. Факт восстановления кре-ста свидетельствует о важности его для православных верующих Беларуси. Утрачен ли для белору-сов настоящий крест Евфросинии Полоцкой навсегда? Полагаю, что нет. Как показывает история, рано или поздно все возвращается на круги своя. Придет время, ког-да крест Евфросинии Полоцкой - бесценная реликвия белорусско-го народа - вновь будет положен в храм.

Крест, изготовленный полоцким мастером Лазарем Богшей по заказу преподобной Евфросинии Полоцкой, - ценность как духовная, так и материальная. В его деревянное (кипарисовое) основание были заложены мощи, полученные преподобной во время пилигримки в Иерусалим. Для украшения Креста, при создании миниатюрных ликов святых использованы золото и серебро, драгоценные камни. Для историков белорусской письменности очень важны надписи на обратной стороне и по бокам реликвии (напомню, что один из текстов угрожает проклятием, страшной небесной карой тому, кто осмелится вывезти Крест из Полоцка). И наконец, тонкая ювелирная работа, использование филигранной техники нанесения эмали. В итоге получилось чудо, уникальный памятник искусства, чтимый не только православными, но и всеми христианами.

Отбросим мифы

Подробно останавливаться на описании Креста, его драматической истории на протяжении столетий не буду, ибо они изложены в десятках книг и сотнях статей. Подчеркну лишь, что до Первой мировой войны почти все время он хранился в Полоцке, в Спасо–Евфросиньевском храме, построенном в XII веке. В 1920–е годы церковные ценности конфисковало государство. Через специально приезжавшего в Полоцк белорусского историка и писателя Вацлава Ластовского в 1928 году Крест передали в Белорусский государственный музей в Минске. Затем по решению сверху его отправили в Могилев - предполагаемую столицу республики, где поместили сначала в музейную экспозицию, а потом вместе с другими ценностями упрятали (поскольку набожные посетительницы поклонялись Кресту) в комнате–сейфе, о которой шла речь в предыдущей статье под рубрикой «Сокровища» («СБ», 28 марта).

По свидетельствам очевидцев, последний день нахождения реликвии в Могилеве - 13 июля 1941 года. 15 - 16 июля фашистские войска уже сомкнули кольцо вокруг города.

А дальше? Пошли в ход косвенные доказательства исчезновения и местонахождения - мифические и реальные. Рассмотрим самые главные, опираясь на материалы, собранные комиссией «Вяртанне» при Белорусском фонде культуры за последние 20 лет. И оставим в стороне все менее реальные и нереальные версии, фигурировавшие в различных источниках.

Западный след

Долгое время я слепо верил, что Крест Евфросинии Полоцкой при посредничестве таинственного немецкого офицера действительно попал в США, в руки Моргана (некоторыми авторами назывался еще Рокфеллер). Более того, эта вера передалась и части элиты заокеанской белорусской диаспоры. В 1990 году в Нью–Йорке в ежегоднике «Запiсы» Белорусского института науки и искусства в США я нашел материалы о том же Кресте со ссылкой на уже мою статью в газете «Лiтаратура i мастацтва». Там же публиковали весьма любопытные акты приемки–передачи Креста, составленные и подписанные Вацлавом Ластовским. А дальше рассказывалось о том, что два белорусских эмигранта посетили фонд, библиотеку и музей Пирпонта Моргана и попросили показать им национальную реликвию, но получили от ворот поворот. «Значит - там!» - твердо решил я.

Мою убежденность еще укрепило и такое совпадение. Перед самой поездкой в США в Минске и Полоцке состоялись торжества, посвященные 500–летию со дня рождения Франциска Скорины. После посещения Спасо–Евфросиньевского храма я оказался в автобусе рядом с сотрудником Эрмитажа доктором исторических наук Борисом Сапуновым. Грех было не использовать такой случай, который был как знамение свыше, и я задал нашему гостю вопрос: «Из чего, собственно, исходили сотрудники Эрмитажа, когда в ответе могилевскому музею утверждали, что Крест осел в коллекции Моргана?» Помедлив, Борис Викторович неохотно признался: это он готовил письмо могилевчанам. Основывался же на статье другого сотрудника Эрмитажа, Бебута Александровича Шелковникова, который, находясь в Нью–Йорке, настойчиво пытался прорваться в запасники моргановского музея, и какие–то молодые люди его предупредили, мол, не вертись тут, а то можешь не вернуться домой... Мол, в статье Шелковникова о древних эмалях, опубликованной в одном специальном американском журнале в 1970–х годах, кое–что об этом говорилось... Но возвратить святыню, сказал ленинградский гость, явно стараясь погасить мою заинтересованность, белорусам вряд ли удастся: ведь Крест был куплен на аукционе в Западной Европе (каком? когда?) более 25 лет назад, поэтому все права утеряны.

В Моргановском фонде

Печальный опыт Бебута Шелковникова заставил меня в том памятном 1990 году действовать несколько иначе. Узнав, что в Моргановском фонде в отделе славянских рукописей и редких книг работает ученица моего польского друга профессора Здислава Недели Евгения Зазовская, отыскал ее и попросил стать моим экскурсоводом. Среди показанных ею рукописей и книг оказались букварь ученика Симеона Полоцкого Кариона Истомина, роскошный альбом «Беловежская пуща», другие раритеты. Но меня тянуло в музей. Там оказались Библия Гуттенберга, немало крестов и реликвий (чешских, немецких) времен Евфросинии Полоцкой, приобретенных Пирпонтом Морганом (1837 - 1913) во время учебы в Европе. Значит, в принципе, наша реликвия могла заинтересовать наследников американского миллионера, особенно увлекавшегося стеклянными изделиями эпохи Средневековья. Но поиски ее в экспозиции оказались тщетными. А может, в запасниках? Не теряя надежды, спросил об этом у доктора Зазовской.

Под полом здания имеются огромные хранилища. Они поделены на 12 отсеков. У каждого - свой отдельный хранитель. Он знает только то, что находится в его отсеке. А общей картиной не владеет никто. Может, только председатель совета директоров или директор библиотеки... Должна обратить ваше внимание на то, что теперь все эти собрания принадлежат не Морганам: еще в 1924 году они приобрели статус общественного фонда. Совет директоров продолжает покупать экспонаты на аукционах, приобретает целые коллекции. Но все - гласно.

В тот день, 3 октября, и родилась идея: нашим дипломатам открыто пойти с письмом–обращением в Моргановский фонд (копию отправили по почте). 11 октября нас любезно принял директор библиотеки, который сам давал пояснения во время интереснейшей экскурсии. Потом состоялось неожиданное для него вручение послания. Оно сопровождалось такими вот пафосными словами:

Вы не представляете, как у нас почитают преподобную Евфросинию Полоцкую! В случае возвращения ее реликвии, пусть за выкуп, представителя фонда в аэропорту будут встречать на коленях тысячи верующих...

Сидя несколько в стороне, я имел возможность наблюдать за человеком, в чьих руках концентрировались огромные богатства. И заметил, что вдруг эти руки задрожали. Но директор тут же овладел собой и сухо обещал, что ответ мы получим через две–три недели.

Примерно через два месяца (и это показалось подозрительным), когда меня уже не было в Нью–Йорке, представительство Беларуси при ООН получило письмо из Фонда Пирпонта Моргана, где сообщалось, что в собраниях этого магната и мецената Креста нет, а за коллекции других Морганов совет директоров не ручается.

Однако окончательно в мифичности «западного» следа меня убедило не это реагирование, а статья Б.Шелковникова, послужившая главным аргументом в ответах Эрмитажа могилевчанам. Долго искал я ее в нью–йоркской Публичной библиотеке. Наконец с трудом нашел, ибо была она напечатана в журнале The Journal of Glass Studies не в 1970–е годы, как меня настойчиво убеждали, а в 1966–м. Никаких доказательств того, что Крест достался фашистским оккупантам, а через них американцам, там не оказалось.

И все же, насколько мне известно, на всякий случай белорусы сделали соответствующую заявку в Интерпол. Но в ней не хватало главного - аргументированных доказательств.

Постепенно «западный» след в общественном мнении стал уступать место более реальному и зримому «восточному». Появился он благодаря публикациям в «Веснiку Магiлёва» и «Советской Белоруссии» двоих могилевчан: председателя областного отделения Белорусского фонда культуры Виктора Юшкевича и сотрудника пресс–группы управления КГБ Республики Беларусь по Могилевской области Сергея Богдановича.

Опустим в названных статьях то, что уже говорилось на страницах «Советской Белоруссии» и других изданий, и акцентируем внимание на, казалось бы, второстепенных местах и положениях, которые, однако, могут способствовать успешному завершению поисков.

Восточный след

Оказывается, после статьи в «СБ» от 28 сентября 1990 года, прочитанной нами в Нью–Йорке как раз в день визита в Моргановский фонд, В.Юшкевич получил несколько откликов. Среди них и письмо жителя Могилева Ковалева, сообщившего, что он знал человека, который в 1941 году эвакуировал имущество из комнаты–сейфа обкома партии. «Картины, иконы, золото, серебро отвезли в Москву и сдали в банк. Когда их там принимали по описи (!), неожиданно появился Берия. Он внимательно рассматривал предметы и восхищенно цокал языком. Более двух тысяч предметов привезли».

Один из шоферов, вывозивших ценности в Москву, откликнулся на статью в «Веснiку Магiлёва» Сергея Богдановича. Это был Петр Харитонович Поддубский, к сожалению, недавно умерший. С.Богданович участвовал в Международной научной конференции под эгидой ЮНЕСКО «Реституция культурных ценностей. Проблемы возвращения и совместного использования: Юридические, научные и моральные аспекты» (Минск, июнь 1997 г.). Текст его обширного доклада «Предварительные итоги поиска Креста Евфросинии Полоцкой» публиковался в сборнике «Вяртанне-4» (1997), куда отсылаю читателей. Здесь же позволю себе ради убедительности привести только две цитаты из текста: «Война застала красноармейца Поддубского в Могилеве, где он служил шофером. В самый горячий момент боев за город его вызвал комендант Воеводин и приказал вывезти некий ценный груз. Какой - не сказал. 13 июля он подогнал к зданию обкома машину. Люди в гражданском начали загружать в кузов упаковки и мешки. Петру Харитоновичу, стоявшему невдалеке от машины, хорошо запомнилась фраза одного из них: «Какой крест красивый!»

И далее: «К машине Поддубского присоединились две полуторки с банковскими ценностями. А в кабину к нему сел Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, первый секретарь ЦК КП(б)Б, после чего колонна двинулась в путь. Маршрут до Москвы был очень сложным: часто бомбили вражеские самолеты. Но груз через два дня доставили в российскую столицу в управление Красной Армии, здание которого размещалось на Ленинских горах. То, что именно в это время они выезжали из города, подтвердили потом в своих воспоминаниях Пономаренко и Воеводин».

Вот почему, как это установил историк–архивист Виталий Скалабан, Пантелеймон Пономаренко и в 1943, и в 1944 году (но не позже!) говорил о Кресте как о чем–то реально существующем, находящемся, так сказать, в обозримом пространстве - в Москве.

Что еще вывезли?

В статьях В.Юшкевича в газете «Веснiк Магiлёва» пристального внимания заслуживают еще некоторые моменты. Оказывается, автор несколько раз встречался с довоенным и послевоенным директором могилевского музея Иваном Мигулиным и выяснил: тот хорошо знал (имел довоенные описания?!), что конкретно находилось в комнате–сейфе, расположенной в здании обкома партии (а до этого - банка, областного музея). В противном случае Мигулин не смог бы 22 декабря 1944 года по памяти (?!) составить «Список разграбленных немецкими оккупантами культурно–исторических ценностей, хранившихся в Могилевском государственном историческом музее до Великой Отечественной войны 1941 - 1944 гг.» и «Акт о стоимости потерь».

Поскольку раньше внимание исследователей и журналистов преимущественно сосредоточивалось на списке тех же ценностей, составленном И.Мигулиным для минских властей гораздо позже, 17 сентября 1947 года, предлагаю впредь ориентироваться прежде всего на документ 1944 года как куда более полный (он включает 89 позиций вместо 24). Копия этого документа имеется в комиссии «Вяртанне» Белорусского фонда культуры.

В обоих списках «крест Евфросинии Полоцкой, деревянный, обложенный золотыми и серебряными пластинами, украшенный драгоценными камнями и перегородчатой эмалью», фигурирует под номером 3, а в оценочном акте - уже под номером 10 (названа цена 6 миллионов рублей. Для сравнения: столько же стоит согласно акту «Екатерина святая» Боровиковского). Под номерами 1 и 2 указаны соответственно «золотой и серебряный ключи города Могилева» и «серебряные печати города Могилева, данные ему с Магдебургским правом».

До номера 16 все в обоих списках более или менее совпадает (ох, и лукавил же товарищ Мигулин, когда в 1947 году утверждал, что опять пишет все по памяти). Но дальше идет весьма существенный разнобой. Это еще ничего, что в списке 1944 года Слуцкое Евангелие фигурирует отдельно под номером 21, а в списке 1947 года оно объединено с двадцатью другими Евангелиями в окладах «работы белорусских мастеров XVII - XVIII веков». Куда более важно, что в списке 1947 года почему–то уже нет икон Белыничской Богоматери XV века, украшенной драгоценными камнями, Спасской Богоматери в окладе 1670 года, множества других икон «в золотых и серебряных с позолотой окладах, украшенных брильянтами». Золотых и серебряных дарохранительниц, дискосов, потиров, кадильниц, «крестов золотых, украшенных брильянтами», «колец с драгоценными камнями», «оружия, отделанного серебром и позолотой, работы русских и зарубежных мастеров XVII - XVIII столетий», кольчуги из Аналинского кургана Быховского уезда, тронного кресла Екатерины II и саней Наполеона, четырех картин Ватто и пяти Боровиковского. Под номерами 76 - 89 идут большие коллекции «белорусской одежды», работ по дереву, фарфоровых изделий, минералов, «рукописных и старопечатных книг и грамот», палеонтологическое, минералогическое, энтомологическое и орнитологическое собрания, наконец, «коллекция икон письма ХIII - XVIII вв. работы белорусских мастеров», состоящая из 150 (!) единиц хранения. Одним словом, богатства несметные.

И ничто из этого, за исключением Слуцкого Евангелия, как говорится, не «засветилось» за все послевоенное время. Значит, находится, потаенно хранится в одном и том же месте! Где? Особенно меня тревожит это «восхищенное цоканье языком» Берии (такое вряд ли придумаешь).

После Москвы на втором месте - Эрмитаж. У меня создалось впечатление, что ссылки на умершего профессора Шелковникова делались, скорее всего, для того, чтобы отвести подозрения. Характерно, что как только белорусы активизируют поиски Креста (а надо бы одновременно всего могилевского собрания), опять всплывает «западный» след. То утверждается, что ценности могли уплыть за океан как плата за поставки по ленд–лизу. Но С.Богданович убедительно доказал, что как таковой оплаты не было. То в российской печати распространяется версия, будто бы Крест и все прочее попало в руки фашистов, команды Розенберга в Смоленске (мол, не довезли ценности до Москвы, спрятали по дороге). Но ведь со слов Поддубского известно, что колонна объехала Смоленск с правой стороны, в Москву прибыла, в противном случае П.Пономаренко не говорил бы о Кресте как о реально существующем предмете. Да и среди бумаг Розенберга (а немцы отличаются педантизмом) никаких следов нет. Книги (300 ящиков!), вывезенные в 1943 году из Могилевской библиотеки в Белосток, зафиксированы (это, очевидно, и породило слухи о немецком «следе»), а ценности из комнаты–сейфа - нет.

Различия между списками 1944 и 1947 годов наводят на мысль: хозяин вывезенных могилевских ценностей поменялся как раз между этими датами, о чем мог знать и Пономаренко, и те, кто допрашивал Мигулина и вынес ему весьма мягкий, неадекватный вердикт. Виталий Скалабан, позвонивший мне после публикации первой статьи под рубрикой «Сокровища», считает, что теми же обстоятельствами объясняется и странная задержка с открытием после войны могилевского и минского исторических музеев. Кто–то боялся разоблачений по свежим следам?

Таким образом, и сегодня остаются актуальными слова Сергея Богдановича, сказанные им на конференции 1997 года: «Необходимость поиска ценностей из могилевского собрания на территории России очевидна».

Полоцкий след

Что же касается отдельно взятого Креста Евфросинии Полоцкой, то в Могилеве вполне мог находиться не оригинал, а... копия. На эту мысль наводит описание реликвии, сделанное Вацлавом Ластовским и опубликованное в «Запiсах». Как опытный историк, собиратель музейных экспонатов он должен был знать, что Крест, его основа сделана из кипариса. В акте же приемки–передачи фигурирует дубовое дерево. Кроме того, ученый фиксирует факт замены некоторых драгоценных камней стекляшками. Не сигнализировал ли Ластовский тем самым сведущим потомкам, что в его руках оказался не оригинал, а подделка, что реликвия (с его молчаливого одобрения) осталась там, где ее изготовили? Ведь полоцкое духовенство, монахи ощущали угрозу экспроприации и могли изготовить копию, благо, как видно из эмигрантской печати, одна уже имелась в храме на территории Латвии... Конечно, не исключена замена драгоценных камней стекляшками и тогдашними полоцкими стражами порядка, но вся подделка была по силам только мастеру. Имелся ли таковой в первые годы советской власти в Полоцке? Ответить на этот вопрос способны только архивисты. Как и выяснить, кто, когда и кому отдавал Крест из храма.

Кстати, скептики утверждают: и теперь в Полоцке, в Спасо–Евфросиньевском храме хранится лишь копия Креста, а значит, «подделка»... Здесь я должен решительно возразить: не копия, а «крест, созданный наподобие» Креста Евфросинии Полоцкой. Помнится, к этой формулировке в свое время пришли мы после долгих споров на общественной комиссии и предложил такое определение Владыка Филарет. Ведь то, что создано в Бресте в результате многолетних трудов и поисков мастером с Божьей милости Николаем Кузьмичом, восстановившим древнюю технику нанесения эмалей, имеет самостоятельную художественную ценность. Духовную же, чудодейственную силу новой реликвии придают мощи, привезенные Владыкой из Иерусалима.

Сказанное отнюдь не означает, что мы имеем моральное право прекратить поиски оригинала национальной реликвии номер 1. Остается надежда на случай, как это, очевидно, произошло со Слуцким Евангелием, а также на добрую волю власть имущих лиц в сопредельной стране.

Хочется закончить оптимистически. В свое время болгарская белорусистка Венета Георгиева–Козарова спросила знаменитую пророчицу Вангу, где находится Крест Евфросинии Полоцкой. «А чего белорусы волнуются? - ответила та. - Крест скоро найдется».

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter