Георгий Михайлович ГРЕЧКО родился 25 мая 1931 года в городе Ленинграде в семье служащего. Русский. Мать родом из города Чашники, Белоруссия. В 1955 году окончил с отличием Ленинградский механический институт, работал в конструкторском бюро.

В 1968-1969 годах Гречко входил в группу советских космонавтов, готовившихся по советским программам облёта Луны Л1/«Зонд» и посадке на неё Л3. Полёты пилотируемых кораблей «Зонд» по лунно-облётной программе были отменены после того, как США совершили первый полёт вокруг Луны на «Аполлоне-8» в декабре 1968 г., а параллельная лунно-посадочная программа (в полёте по которой Гречко должен был оставаться на окололунной орбите, когда командир экипажа высаживался на Луну) также не была реализована ввиду значительного отставания от США с полным проигрышем СССР в «лунной гонке» после успешной высадки американцев на Луну в июле 1969 года (программа «Аполлон-11»).

С 11 января по 9 февраля 1975 года совместно с А. А. Губаревым совершил полёт на космическом корабле «Союз-17» в качестве бортинженера. 12 января 1975 года «Союз-17» произвёл стыковку с находившейся на орбите с 26 декабря 1974 года орбитальной станцией «Салют-4». Полёт продолжался 29 суток 13 часов 20 минут.

С 10 декабря 1977 года по 16 марта 1978 года совместно с Ю. В. Романенко совершил полёт на космическом корабле «Союз-26» в качестве бортинженера и орбитальной станции «Салют-6». В полёте, длившемся 96 суток 10 часов, к орбитальной станции пристыковывались космический корабль «Союз-27» (экипаж: В. А. Джанибеков, О. Г. Макаров), грузовой транспортный корабль «Прогресс-1» и космический корабль «Союз-28» (экипаж: А. А. Губарев, В. Ремек). Возвратился на корабле «Союз-27». Георгию Михайловичу присвоено звание Героя ЧССР.

17 сентября - 26 сентября 1985 года Г. М. Гречко в качестве бортинженера совместно с командиром Владимиром Владимировичем Васютиным и космонавтом-исследователем Александром Александровичем Волковым совершил третий космический полёт на космическом корабле «Союз Т-14» и орбитальной станции «Салют-7». После работы на борту орбитального комплекса «Салют-7» - «Союз Т-13» - «Союз Т-14», возвратился на Землю вместе с В. А. Джанибековым на космическом корабле «Союз Т-13». Выполнив этот полёт в возрасте 54 лет, он в течение 13 лет оставался самым пожилым в СССР/России человеком, побывавшим на орбите (в 1995 году это достижение повторил Геннадий Стрекалов, а в 1998 году превзошёл Валерий Рюмин).

Источник: ВИКИПЕДИЯ Свободная энциклопедия

Георгий Михайлович ГРЕЧКО: интервью

Космонавт, дважды Герой Советского Союза, доктор физико-математических наук, профессор, путешественник, исследователь: | | .

Космонавт Георгий Гречко о Боге, человеке и летающих тарелках

Корреспондент "Новостей Петербурга" Павел Яблонский побеседовал с прославленным космонавтом Георгием Михайловичем Гречко, когда тот посещал… Коневский Рождество‑Богородичный мужской монастырь.

- Георгий Михайлович, как и почему вы оказались гостем Коневского монастыря?
- Во‑первых, мы с женой - верующие люди, во‑вторых, мы вообще любим посещать старинные, древние храмы, монастыри. И где бы ни бывали —-хоть в Сибирских краях, хоть в Самарканде, Бухаре - всегда посещали и православные соборы, и мечети, прежде всего те, которым много веков. Ведь они особенные, намоленные.

Мы вообще-то побывали во многих самых больших и значительных храмах мира, но вот когда недавно были в знаменитом Сантьяго-де-Компостело в Испании, я поймал себя на мысли, что своих-то духовно значимых мест, что порой под боком, мы ведь не посещаем. И вот на днях мы побывали в Белоруссии, где посетили старинные церкви. А там ведь такая удивительная история - то здесь Польша была, то Литва, то Россия, то теперь Белоруссия. Нам показали иконы, среди которых есть и чудотворные. Мы любим такие путешествия, и вот теперь приехали на Коневец.

- Как вы стали верующим человеком, что побудило к вере?
- Я находил веру дважды. В первый раз во время войны. Папа был на фронте, а мама находилась в блокадном Ленинграде, пребывая на казарменном положении. А я жил в деревне, когда вдруг туда пришли немцы. Они стреляли в кур, в корову, чуть не застрелили меня. Тогда, как и вообще во время войны, никого невозможно было попросить о помощи, кроме Бога. Потом, правда, я меньше обращал внимания на религию. Но по прошествии половины жизни стал задумываться. Я понял, во-первых, что у человека есть судьба. Во-вторых, скажу вот что…

Я много гонял на мотоцикле, прыгал с парашютом, плавал под водой, летал на планере, на самолете, рисковал, не говоря уж про военное время, когда не раз оказывался под обстрелом или бомбежкой. Однако всегда выходил невредимым, тогда как всех других, что оказывались даже дальше меня от места падения бомбы, ранило. Я понял, что коль уж давно мог бы быть калекой или мертвецом, но этого всякий раз не случалось, значит, есть судьба и ангел-хранитель, который помогает мне на этой линии судьбы оставаться.

И, знаете, этот ангел со мной порой весьма жёстко обращался. Если я отступал от некоей свыше предначертанной жизненной линии, он меня очень сильно наказывал, порой даже доводя до отчаяния. И всякий раз возвращал на неё.

Тогда я понял, немножко исходя из теории вероятности, что без ангела-хранителя я в половине случаев оставался бы невредимым, а в половине - вредимым. А коль все время, при всех случаях невредим, значит…

- А из ваших коллег-космонавтов много верующих?
- Американцы - верующие. Хотя, думаю, не все. Один даже был проповедником в храме и до полета, и после. А про наших сказать затрудняюсь. Есть вещи, куда нельзя залезать. Например, в душу человека. Если человек придет к батюшке и раскроет свою душу - это одно, а если я приду к своему даже другу и начну в душу лезть… Есть запретная тема, например, не узнавать о здоровье. Да и мама меня так воспитала, что ничего лишнего спрашивать не надо, когда человек захочет - сам скажет.

- Сейчас много говорят об инопланетных присутствиях на Земле и о том, что это могут скрывать…
- Я считаю, знаете ли, что пока представителей инопланетных цивилизаций на Земле нет. Может быть, они и есть, но пока ни одного такого контакта с ними, о котором можно было бы с достоверностью утверждать, не было. Я ученый, доктор физико-математических наук, поэтому верить всяким слухам или бредням, например, какой-то женщины, будто она забеременела от какого-то иноземного существа, я не могу. А каких-то прямых стопроцентных доказательств, что они есть или были, пусть тысячи лет назад, или существуют где-то в параллельном пространстве, пока не знаю. Я их ищу, пока не нашел.

Понимаете, я ученый. В течение шестидесяти лет на моей памяти какие-то огоньки всё где-то летают и летают, но мы ничего о них не узнали. Пилотируемые ли это объекты, или не пилотируемые, из Вселенной ли они, из-под земли ли, или из-под воды? А о составе чего-то найденного на земле, возможно прилетевшего из космоса, лишь слышим: ртуть… сталь… неизвестный металл… Что же дальше? Мы ведь ничего о них того, что бы нас в чем-либо убеждало, не узнали! Это ведь не наука, когда, занимаясь чем-то десятки лет, ничего не узнают.

Американские астронавты ведь не раз рассказывали о встречах на Луне с чем-то, что можно отнести к признакам инопланетной цивилизации.
- Я с Эдвином Олдрином, что побывал на Луне, разговаривал несколько раз. Он утверждает, что все эти разговоры, слухи - полный бред. И я ему верю больше. Потому что, например, когда услышал по ТВ о нашей экспедиции к Тунгусскому метеориту, то там сказали: мол, они туда приехали, нашли летающую тарелку, затем привезли ее в Капустин Яр, на свой первый ракетный полигон, и там спрятали на глубине в четыре этажа. И теперь, дескать, нам в России ничего думать, изобретать не надо, мы теперь всё «сдираем» с этой тарелки и делаем. Вот такая потрясающая «достоверная» история на ТВ.

Поэтому пока я не увижу эту тарелку, не прикоснусь, не постучусь, и пока мне не откроют дверь и я не поздороваюсь с теми, кто там, я в них не поверю.

- Что вы можете сказать как ученый о человеке, о человечестве?
- Я открыл для себя, что наука, техника, технологии всё более прогрессируют, развиваются, а человек всё более деградирует. И как ни стремится наука человека сохранить, оснастить, приподнять, воодушевить, всё стремится, по-моему, к обратному. Если по Дарвину - то не от обезьяны идет человек, а, наоборот, к обезьяне.

- Что же толкает человека к обезьяне?
- Как ни пытаются религиозные деятели спасти человеческую душу, но те грехи, за которые выгнали Адама из рая - высокомерие, стремление нарушать все законы и нормы, пользоваться тем, что запрещено, вседозволенность, - всё более привлекательны для людей. То есть, получается, едва только Бог отвернется от нас, дьявол тут же возобладает над нами. Клевать на всякие сладкие дьявольские штучки, на соблазны и искушения, как Адам, людям становится всё легче. И сегодня соблазнов предлагается во много-много раз больше, чем еще совсем недавно. Это - и более сладко, и более просто, чем вести себя порядочно, нравственно, соответствовать десяти заповедям, что позволяют человеку быть человеком и личностно, духовно совершенствоваться.

«Я ПРИШЕЛ К ВЕРЕ БЛАГОДАРЯ ТЕОРИИ ВЕРОЯТНОСТИ»

Как я тушил пожар в космосе

- Георгий Михайлович, вы были верующим человеком, когда начинали летать в космос, или вера пришла к вам позже?
- Я стал верующим во время войны. В доме было много религиозных книг. Да и жить хотелось. Папа был на фронте, мама - в блокадном Ленинграде, а я - в оккупации. Жизнь зависела от прихоти немца… Тогда, во время войны, все верили в Бога, потому что понимали, что больше никто тебя не защитит от смерти. Позже, повзрослев, я немного поостыл. А потом пришёл к вере через теорию вероятности.

- Это как?
- Очень просто. В теории вероятности есть такое понятие - кривая распределения. Она рисует вероятность разных событий. Человек я довольно горячий, не трусливый, рисковый и не очень осмотрительный. За свою жизнь я, по-моему, шесть раз тонул, висел на скале, падал в самолёте, был под ружейным обстрелом, под бомбёжкой. Однажды, к примеру, недалеко от меня взорвался снаряд, и меня ни один осколок не тронул, а ребят, которые стояли дальше меня, ранило. Ещё такая ситуация: я на мотоцикле перелетел через руль и так ударился о грузовик, что, если бы этот грузовик проехал ещё один сантиметр, мне оторвало бы ногу. Был у меня страшный случай и на космической станции: там загорелся прибор. Страшен был даже не огонь: когда горит пластмасса, провода и изоляция, воздух становится как грязная вода и можно задохнуться. Тогда мне пригодились навыки в подводном плавании. Я перестал дышать, нырнул в дым, нашёл горящий прибор… Рассказывать об этом, сидя за столом на Земле, это одно. А наверху, когда до Земли 350 километров, деваться некуда. Но пожар я тогда потушил.
Каждый раз я оставался невредимым: не инвалид и не мертвец.

Вот я и задумался: как же так? Стал размышлять о теории вероятности и кривой распределения и думать о том, что по всем правилам половина событий должна быть счастливая, а половина - несчастливая. А у меня все события получились счастливыми, словно эту кривую вероятности кто-то сдвинул. «Но ведь никто, кроме Бога, сдвинуть эту кривую не мог!» - подумал я. Так я опять вернулся к Богу. И настолько вернулся, что у меня теперь даже есть два религиозных ордена и две медали.

- В последние годы вы постоянно бывали в экспедициях. А сейчас чем занимаетесь? Продолжаете путешествовать?
- Я уже давно никуда не выезжал: в последнее время занимаюсь написанием книги воспоминаний. Жизнь у меня была не «выпил водки — и на диван», и мне есть что вспомнить: и как жил до войны, и оккупацию, и приход в ракетостроение… К тому же я встречался с интереснейшими людьми. О них тоже хочу рассказать. Для меня эта книга очень важна. Мне уже 80 лет, жизнь, проведённая отнюдь не на курортах, подорвала здоровье, и мне хочется этой книгой подвести некоторый итог.

«Скажи атеистам, что Меня нет»

Вы говорите, что будете много писать о других людях, с которыми встречались. О ком, например?
- Например, о Королёве. Он один из самых выдающихся людей эпохи, и я бесконечно его уважаю. Помню, как с ним познакомился. Я был простым инженером, и Королёв вызвал меня для разговора. Меня поразило, что он вышел из-за стола и сел напротив меня, за маленьким столиком, лицом к лицу. По нашему статусу - его высокому, моему низкому - он не должен был так поступать. И вот он стал меня расспрашивать, какой я институт заканчивал, какие лекции слышал. Потом перешёл на личное: какие книги читал, какие пьесы смотрел, какую музыку люблю. Не спеша, не меньше получаса со мной разговаривал. Потом я ушёл. Позже я узнал, что он вот так принимает всех инженеров. А у него, наверное, их к тому моменту было около тысячи! И только потом я понял, что это просто Королёв. Такой человек. Потому что, когда меня принимали в космонавты, никто меня не спрашивал, в какие театры я хожу и какую музыку слушаю. Все больше интересовались здоровьем и непосредственными знаниями, связанными с работой.

- Часто вспоминаете космос?
- Конечно. Телевизионщики приезжают иногда поговорить об этом. Люблю отвести их в новый Музей космонавтики, что открыли в нашем районе. Там неподалеку от входа сейчас стоят этакие пеньки со звёздами. Один пенёк - это какое-то наше достижение в космосе, другой пенёк - другое. И я веду телевизионщиков от пенька к пеньку, читаю и с удовольствием отмечаю, что в половине этих достижений я участвовал. А вообще, в последнее время интервью даю не часто. В прошлом году мне сделали две операции на сердце, так что здоровье не очень позволяет. Правда, с этим борюсь: на тренажёре занимаюсь потихоньку, сердце и ноги укрепляю.

Во времена СССР, когда вы полетели в космос, говорить о Боге было не принято. Не задавали вам вопрос в шутку, не встретили ли вы Бога, когда летали над Землёй?
- Тогда вере и правда уделялось совсем иное внимание. Давайте я лучше анекдот в тему расскажу? Бог спит, среди ночи его будит ангел и говорит: «Там пришла группа атеистов и требует немедленно с ними поговорить!» А Бог устал, спать хочет… Подумал Он и говорит: «А ты им скажи, что Меня нет!»

О Человеке: Арсений Замостьянов о Георгии Гречко

Георгий Михайлович ГРЕЧКО (род. 1931) - космонавт, дважды Герой Советского Союза, доктор физико-математических наук, профессор, путешественник, исследователь: | | | .

КОСМОНАВТ НА АФОНЕ

Георгий Михайлович Гречко - кто он? Учёный, космонавт, паломник, балагур, персонаж из телевизора?.. Конечно, всё вместе. Многие ахнули от удивления, увидев его на телеэкране в Ватопедском монастыре, среди паломников…

Эта экспедиция замышлялась давно. Сначала по эскизам диакона Феодора Конюхова создали новую икону нашего святого адмирала. Потом отец Феодор попросил Георгия Михайловича Гречко доставить икону на Афон. И вот космонавт направился к берегам греческим - на паруснике «Бегущая по волнам», в сопровождении паломников, среди которых - священники и коллеги Гречко… В трёхдневном плавании икона хранилась в каюте Георгия Михайловича.

«Я счастлив, что отец Феодор, которого уважаю ещё и как мужественного человека, выдающегося путешественника, благословил меня на эту поездку. Наш святой адмирал Феодор Ушаков не знал поражений. Он был глубоко верующим человеком, не знал, что такое трусость и малодушие. И Господь даровал ему силы творить чудеса.

Мне уже давно исполнилось восемьдесят. Я признаюсь честно, не ожидал, что доживу до столь преклонных лет, пройдя оккупацию, а потом - сверхнагрузки, которые выпадают на долю космонавтов. И мне хотелось бы поблагодарить Господа за такую долгую жизнь. Поблагодарить в этом святом месте, в Ватопедском монастыре, на Афоне».

Это слова героя, прошедшего самыми опасными тропами, доступными человеку. С благословения и молитвы он начал дорогу в Ватопед.

А мы припомним некоторые свершения одного из старейших космонавтов России.

На «фирму Королёва» он пришёл в 1954-м году - писать диплом. Вдумаемся - 54-й год, о пилотируемой космонавтике тогда говорили только писатели-фантасты, которых Георгий Гречко читал усердно.

«Это был проект старта ракеты с подводной лодки с помощью своего же двигателя, без вспомогательных средств. Уже с 54-го года я работал в КБ, получал полставки», - вспоминает Георгий Михайлович. Отец видел его преподавателем в Военмехе. Там - привычный ленинградский комфорт, приличная зарплата, перспективная кандидатская.

Репутация в институте у него была блестящая: за все годы учёбы - ни одной «четвёрки», только «отлично». И всё-таки он ринулся в Подлипки, где приходилось снимать угол в спартанском стиле. Поманили ракеты, поманил космос. Королёв нашёл время для затяжного разговора с новым сотрудником. Он прощупывал, изучал человека - спрашивал об учёбе в Военмехе, о любимых книгах и спектаклях, о музыке… Мелочей для него не существовало.

Космонавт вспоминает: «Для меня космонавтика начиналась на полигоне. Тогда космодромов еще не было. Мы использовали „семёрку“ как боевую ракету и стреляли по Камчатке, как говорили, „целились в кол там“. Когда начали использовать „семерку“ для космоса, то многое пришлось пересмотреть.

К примеру, я выбирал траекторию для спутника. Определял заправку, рассчитывал параметры орбиты. И знал, что теперь ракета пойдет со старта под другим углом, не так, как раньше. Все привыкли к боевым ракетам, к стелющейся траектории. А здесь ракета пошла вверх, а потом за горизонт. Создавалось впечатление, что она падает. И все закричали: „Падает! Падает!“ Но затем пришел сигнал из космоса.

Я с гордостью считаю себя „королевцем“. Он делал ставку на людей и потому побеждал. „Кадры решают все“ − это он усвоил очень хорошо. Он сотрудничал с „неудобными“ людьми, то есть такими, которые всегда имели свое мнение, свою точку зрения, были не очень дисциплинированны, обсуждали приказы, но зато были талантливы. Их мнения сталкивались с другими, в том числе и с мнением Королева, и тогда рождалась искра.

Я присутствовал на многих заседаниях, которые проводил Королев. Он приглашал главных специалистов, которых хорошо знал, потому что каждого принимал на работу и тщательно изучал, и молодых, вроде меня. Ставился, к примеру, вопрос о топливе для ракет будущего: керосин или водород? Он опрашивал всех, в том числе и меня. Я ничего умного, отличного от того, что уже было сказано, предложить не мог. Но вставал и высказывал свое мнение.

Лишь много позже я понял, что Королев приучал каждого говорить то, что думает. Ведь потом, рано или поздно, человек обязательно выскажет нечто такое, что будет отличаться от мнения других. И вот такой случай выпал. На одном из обсуждений я заявил, что третий спутник не взлетит. Дело было в заправке ракеты. По моим расчетам получалось, что сделана она неверно.

Королев выслушал меня, а затем позвонил моим начальникам и сказал, что их сотрудник на космодроме высказывает такое мнение. Ему ответили, мол, не соображает или „выпендривается“. Потом оказалось, что я прав, и Королев прислал моего начальника на космодром мне в подчинение…».

Королёвскую школу Георгий Михайлович готов вспоминать в мелочах. Работа с главным конструктором не забывается.

После первого спутника и гагаринского полёта работа под руководством Королёва воспринималась как главное дело века уже не только в коллективе всё понимающих энтузиастов. Наступили звёздные часы космонавтики. Наконец, учёных, инженеров стали принимать в отряд космонавтов. Георгий Гречко, к собственному удивлению, прошёл медицинскую комиссию и жёсткие испытания.

Из трёхсот кандидатов в заветный отряд попали только тринадцать. Но до первого полёта было далеко. Мотоцикл, авария, сломанная нога — и на много лет Гречко оказался в космическом резерве. От несбывшихся надежд можно было прийти в отчаяние. Но сегодня он благодарит судьбу за эту отсрочку. Пребывая в резерве, Гречко каждый день совершенствовался и как учёный? и как космонавт, работал на полную катушку. И впервые отправился в космическое путешествие, будучи не вполне юным, но уникально подготовленным!

Первый полёт сорокачетырёхлетнего Георгия Гречко проходил с 11 января по 9 февраля 1975 года. Рядом с ним на корабле «Союз-17» был лётчик-космонавт А. А. Губарев. Корабль состыковался с орбитальной станцией «Салют-4». Не прошло и трёх лет - а страна уже провожала Гречко в новый полёт, который должен был стать рекордным по продолжительности уже не только для СССР, но и, что называется, в мировом масштабе.

Вместе с Ю. В. Романенко Георгий Гречко пребывал в космосе 96 суток и 10 часов - с 10 декабря 1977 года по 16 марта 1978 года. Мировой рекорд, фантастический по тем временам! Они работали на станции «Салют-6», утверждая советское присутствие в космосе.

Прошло семь с половиной лет - и снова Георгий Гречко отправился в космическую экспедицию. С 17 по 26 сентября 1985 года он работал на борту орбитального комплекса «Салют-7» − «Союз Т-13» — «Союз Т-14».

Каждое космическое путешествие Георгия Гречко было открытием, научной победой. Дважды он становился первопроходцем новейших, «необъезженных» орбитальных станций! А в третьей экспедиции он был разработчиком научной программы, которую сам же и реализовал вместе с коллегами.

Многое скрывается за формулировками из энциклопедий: дважды Герой Советского Союза, трижды побывал в космосе… И пожар на орбите, и починка уникального телескопа, и аварийное приземление, и горох, выращенный в космической оранжерее, и научные данные, которые, благодаря Гречко, наша страна получила на десятилетие раньше других…

История пилотируемой космонавтики не исчерпывается праздниками и триумфами. Далеко не все миссии были стопроцентно успешными. И в СССР, и в США, и в современной России не было ни одного полёта без серьёзных трудностей, в которых проявляется профессионализм космонавта.

Георгий Михайлович Гречко относится к числу наиболее профессиональных космонавтов. По признанию коллег, он - один из лучших космических бортинженеров в истории, трижды работавший на орбите безупречно, удивительно продуктивно. Самые известные космонавты младших поколений учились у него, старались перенять хватку исследователя.

Георгий Михайлович признался, что был когда-то убеждённым атеистом, но пришёл к Богу - одним из первых среди космонавтов. А непобедимый адмирал Ушаков был его героем ещё в детские годы, когда ленинградский мальчишка мечтал стать моряком. И вот икона доставлена в Ватопед, а глаза космонавта искрятся от счастья - как у мальчишки.

Адмирал Ушаков! Святой русский моряк и герой Греции, освободитель… А ведь и Георгий Михайлович к Элладе имеет непосредственное отношение: фамилия-то у него, согласно ономастическим исследованиям, указывает на греческое происхождение далёкого предка…

Пожалуй, главный урок Георгия Михайловича Гречко - целеустремлённость учёного, который сказку делает былью, который умеет мечтать, увлекаться и работать на результат. Он рядом с нами. Живёт в Москве, трудится, иногда выступает по телевидению, иногда с кем-то спорит или попросту шутит по радио.

Ему исполнилось 82, он - доктор физико-математических наук, профессор, путешественник, исследователь… И ничего удивительного в том, что именно он на паруснике привёз икону на Афон. За мечтой, за надеждой он всегда готов лететь на всех парусах.

В храме Живоначальной Троицы в Останкине космонавт Георгий Гречко частый гость. Уже много лет он живет неподалёку, на Хованской улице, в Городке космонавтов.

Как я тушил пожар в космосе

- Георгий Михайлович, вы были верующим человеком, когда начинали летать в космос, или вера пришла к вам позже?

Я стал верующим во время войны. В доме было много религиозных книг. Да и жить хотелось. Папа был на фронте, мама - в блокадном Ленинграде, а я - в оккупации. Жизнь зависела от прихоти немца… Тогда, во время войны, все верили в Бога, потому что понимали, что больше никто тебя не защитит от смерти. Позже, повзрослев, я немного поостыл. А потом пришёл к вере через теорию вероятности.

- Это как?

Очень просто. В теории вероятности есть такое понятие - кривая распределения. Она рисует вероятность разных событий. Человек я довольно горячий, не трусливый, рисковый и не очень осмотрительный. За свою жизнь я, по-моему, шесть раз тонул, висел на скале, падал в самолёте, был под ружейным обстрелом, под бомбёжкой. Однажды, к примеру, недалеко от меня взорвался снаряд, и меня ни один осколок не тронул, а ребят, которые стояли дальше меня, ранило. Ещё такая ситуация: я на мотоцикле перелетел через руль и так ударился о грузовик, что, если бы этот грузовик проехал ещё один сантиметр, мне оторвало бы ногу. Был у меня страшный случай и на космической станции: там загорелся прибор. Страшен был даже не огонь: когда горит пластмасса, провода и изоляция, воздух становится как грязная вода и можно задохнуться. Тогда мне пригодились навыки в подводном плавании. Я перестал дышать, нырнул в дым, нашёл горящий прибор… Рассказывать об этом, сидя за столом на Земле, это одно. А наверху, когда до Земли 350 километров, деваться некуда. Но пожар я тогда потушил.
Каждый раз я оставался невредимым: не инвалид и не мертвец.

Вот я и задумался: как же так? Стал размышлять о теории вероятности и кривой распределения и думать о том, что по всем правилам половина событий должна быть счастливая, а половина - несчастливая. А у меня все события получились счастливыми, словно эту кривую вероятности кто-то сдвинул. «Но ведь никто, кроме Бога, сдвинуть эту кривую не мог!» - подумал я. Так я опять вернулся к Богу. И настолько вернулся, что у меня теперь даже есть два религиозных ордена и две медали.

- В последние годы вы постоянно бывали в экспедициях. А сейчас чем занимаетесь? Продолжаете путешествовать?

Я уже давно никуда не выезжал: в последнее время занимаюсь написанием книги воспоминаний. Жизнь у меня была не «выпил водки - и на диван», и мне есть что вспомнить: и как жил до войны, и оккупацию, и приход в ракетостроение… К тому же я встречался с интереснейшими людьми. О них тоже хочу рассказать. Для меня эта книга очень важна. Мне уже 80 лет, жизнь, проведённая отнюдь не на курортах, подорвала здоровье, и мне хочется этой книгой подвести некоторый итог.

«Скажи атеистам, что Меня нет»

- Вы говорите, что будете много писать о других людях, с которыми встречались. О ком, например?

Например, о Королёве. Он один из самых выдающихся людей эпохи, и я бесконечно его уважаю. Помню, как с ним познакомился. Я был простым инженером, и Королёв вызвал меня для разговора. Меня поразило, что он вышел из-за стола и сел напротив меня, за маленьким столиком, лицом к лицу. По нашему статусу - его высокому, моему низкому - он не должен был так поступать. И вот он стал меня расспрашивать, какой я институт заканчивал, какие лекции слышал. Потом перешёл на личное: какие книги читал, какие пьесы смотрел, какую музыку люблю. Не спеша, не меньше получаса со мной разговаривал. Потом я ушёл. Позже я узнал, что он вот так принимает всех инженеров. А у него, наверное, их к тому моменту было около тысячи! И только потом я понял, что это просто Королёв. Такой человек. Потому что, когда меня принимали в космонавты, никто меня не спрашивал, в какие театры я хожу и какую музыку слушаю. Все больше интересовались здоровьем и непосредственными знаниями, связанными с работой.

- Часто вспоминаете космос?

Конечно. Телевизионщики приезжают иногда поговорить об этом. Люблю отвести их в новый Музей космонавтики, что открыли в нашем районе. Там неподалеку от входа сейчас стоят этакие пеньки со звёздами. Один пенёк - это какое-то наше достижение в космосе, другой пенёк - другое. И я веду телевизионщиков от пенька к пеньку, читаю и с удовольствием отмечаю, что в половине этих достижений я участвовал. А вообще, в последнее время интервью даю не часто. В прошлом году мне сделали две операции на сердце, так что здоровье не очень позволяет. Правда, с этим борюсь: на тренажёре занимаюсь потихоньку, сердце и ноги укрепляю.

Во времена СССР, когда вы полетели в космос, говорить о Боге было не принято. Не задавали вам вопрос в шутку, не встретили ли вы Бога, когда летали над Землёй?

Тогда вере и правда уделялось совсем иное внимание. Давайте я лучше анекдот в тему расскажу? Бог спит, среди ночи его будит ангел и говорит: «Там пришла группа атеистов и требует немедленно с ними поговорить!» А Бог устал, спать хочет… Подумал Он и говорит: «А ты им скажи, что Меня нет!»

Космонавт не исключает возможность встречи с братьями по разуму

Космонавт Георгий Гречко на борту
космического комплекса «Союз-26» – «Салют» – «Союз-27».
1978 г. (Фотохроника ТАСС)

Георгий Михайлович Гречко работал с Королёвым, тренировался с Гагариным, в своё время побил рекорды длительности полёта и стал самым старшим космонавтом, побывавшим на орбите. Своим друзьям и коллегам он известен ещё и как великий шутник и балагур. Но не многие знают, что он один из самых романтичных космонавтов: всегда стремится узнать что-то необычное.

– Георгий Михайлович, вы верите в судьбу?

– Я верю, что существует некий баланс случайностей, благодаря которому они однажды складываются в закономерности. Вот, скажем, когда я только появился на свет, родителям дали огромную по тем временам комнату в коммуналке – целых 50 метров! Они пришли, ахнули и от такой роскоши отказались. Разгородили комнату за свой счёт. Получилось две: в соседнюю въехала ещё одна семья. Казалось бы, безумие. Но тогда, видимо, были другие времена. Так вот, спустя семь лет я тяжело заболел малярией, мне становилось всё хуже, я уже умирал. И вдруг выясняется, что сосед за стеной – моряк дальнего плавания. Из очередного рейса он привёз мне хинин – лекарство, которого в нашей стране вообще не было. И я выздоровел. А что, если бы родители тогда не стали отказываться от лишних метров? Что, если бы не этот моряк?

– Правда ли, что Королёв командировал вас на Подкаменную Тунгуску искать обломки инопланетного корабля?

– Ещё в юности, в 1946 году, я прочитал рассказ Александра Казанцева «Взрыв» о том, что тунгусским телом на самом деле был межпланетный марсианский космолёт, потерпевший катастрофу. Ария Штернфельд, известный исследователь межпланетных полётов, рассчитал, что на Землю он летел не с Марса, а прежде посетил Венеру. Оптимальная дата такого прилёта совпадает с крушением так называемого Тунгусского метеорита. Интересно, что мы таким же образом летели к комете Галлея: сначала к Венере, воспользовались её гравитационным полем, а потом с его помощью добрались до кометы. Это называется пертурбационный манёвр. Сейчас гипотез, пытающихся пролить свет на тунгусскую тайну, существует множество. А тогда, прочитав Казанцева, я решил побывать на месте аварии инопланетного корабля, найти его обломки. И вот, уже работая у Королёва, я заразил этим товарищей. Оставалось заинтересовать Королёва. Для этого мы использовали военную хитрость: отчёт геофизика А.В. Золотова, участника экспедиции 1959 года, из которого следовало, что это был мощный, порядка пяти мегатонн, взрыв марсианского космического корабля, произошедший на пятикилометровой высоте. Мы понимали несостоятельность отчёта: Золотов прибыл туда на пару дней и накатал его на пятьсот страниц. Однако в главном мы были правы: загадка существует, и это загадка мирового значения. Конечно, весь отчёт Королёв читать не стал, но проявил интерес к остаткам космического корабля, которые можно найти. Дал нам денег из своего фонда материальной помощи (пятьсот рублей) на авиабилеты, вертолёт, двух солдат с рацией и сухой паёк. Мы вложили в экспедицию свои деньги и за несколько месяцев провели очень серьёзную работу. Например, определили точку, над которой произошёл взрыв. Затем присоединились к научной экспедиции Г.Ф. Плеханова, состоявшей из сибирских учёных и студентов. Нашу «королёвскую» группу возглавил В.А. Кошелев. Ничего найти не удалось, в том числе на дне озера Чеко. Тем не менее я уверен: над Тунгуской взорвалось нечто необычайное. Мне нравится такая версия: братья по разуму, зная, что мы не можем защитить себя от крупных метеоритов, установили в окрестностях нашей планеты «антиракеты». Тунгусский метеорит летел прямо на Петербург, но они его траекторию сбили, перенаправив в безлюдную тайгу. С тех далёких пор во мне живёт мечта вернуться и продолжить поиски.

– В 1962 году вы написали заявление, что хотели бы стать космонавтом. Реальность оказалась труднее романтических грёз о космосе?

– Одни вестибулярные испытания чего стоили! Но самым тяжёлым стал момент, когда в 1966 году, будучи уже «одной ногой в космосе», я, совершая очередной прыжок с парашютом, сломал ногу. Гипс наложили от паха до кончиков пальцев. Помогли только моё упрямство и горячее желание побывать в космосе. Хотя ждать пришлось почти 10 лет. И в 1975-м, в первом же полёте, мало не показалось. Один пожар на станции чего стоил! А мои бесплодные попытки наладить работу телескопа, с помощью которого можно было бы провести уникальные наблюдения за Солнцем! Меня не хотели поддерживать ни ЦУП, ни даже командир корабля Владимир Губарев. Но я добился своего, и телескоп всё-таки заработал. Результаты наблюдения за солнечной активностью стали прорывными. Хотя от земного начальства мне влетело за нарушение режима труда и отдыха. Я ведь не спал и не ел, пока его чинил. Награда пришла много лет спустя, когда астроном Л.И. Черных назвал моим именем новый астероид – за то, что тогда спас телескоп.

– Правда ли, что вы в космосе видели НЛО?

– Однажды я взглянул в иллюминатор и обомлел: нас преследовала целая эскадрилья НЛО! Причём идут чётким, зловещим строем! Я испугался не на шутку, позвал Романенко, но он меня успокоил: это просто пылинки, отделившиеся от обшивки станции во время коррекции орбиты.

В космосе невозможно определить расстояние, и нам кажется, что объекты далеко, хотя на самом деле они у самого иллюминатора

Потом я разыграл прибывших на станцию Макарова и Джанибекова. Сам выбивал крупные пылинки, а им говорил, что нас преследуют «тарелки». Ребята поверили! Но настоящих НЛО я не видел. Хотя встретиться с иными цивилизациями – моя большая мечта. Если бы вместо кусочков экранно-вакуумной изоляции к нам приблизились настоящие инопланетные корабли и оттуда вышли бы разумные существа, я как человек и космонавт был бы счастлив.

Существуют ли инопланетяне? Действительно ли они бывали на Земле? Георгий Гречко в иные цивилизации верит

– Как вы думаете, нашу планету посещали инопланетяне?

– Раньше я не верил в НЛО. Видел исключительно земные причины их существования: запуск ракет, самолёты, кусок ракетоносителя… Но однажды в Лондонской национальной галерее увидел картину: ярко-жёлтая «тарелка» в небе, и от неё исходит луч к Деве Марии. Что за ерунда? Смотрю, а там подпись: Карло Кривелли, 1484 г. Ничего себе! Такого «Благовещения» я не видел ещё никогда. Здесь весть о том, что Мария станет матерью Христа, приходит не просто с неба – из «летающей тарелки» с помощью луча, похожего на лазерный! Причём «тарелка» не просто круглая, а с окошками, с несколькими уровнями… Почему автор изобразил всё так, а не иначе? Ответ кажется однозначным: он сам видел нечто подобное или ему рассказали. Карло Кривели вообще отличается внимательностью к деталям, и одна из них – «летающая тарелка». С годами я пришёл к выводу: инопланетяне бывали на Земле, но очень давно. Надеюсь, они ещё вернутся.

– А египетские пирамиды, другие мегалиты – не дело ли рук инопланетян?

– Я давно и безнадёжно увлекаюсь историей древних цивилизаций. Меня в своё время поразило, почему вентиляционные каналы пирамид устроены так, что они всегда смотрят на звёзды? У нас в полётах всегда были опорные звёзды. Но зачем они древним? И я заинтересовался сначала пирамидами, потом Стоунхенджем, Аркаимом, другими загадочными сооружениями. Кто и зачем всё это строил? Сделано ли всё это под руководством инопланетян и с какой целью?

Этого я не знаю, но верю, что существует какая-то таинственная, глубокая связь между событиями далёкого прошлого и ещё неизвестного нам будущего

– Время от времени нас пугают очередным концом света…

– Я верю: человек справится со всеми настигающими его проблемами. Однажды мы вышли из пещеры, хотя она оберегала от саблезубого тигра. Но мы вышли! Так и сейчас – рано или поздно мы покинем колыбель человечества и покорим и ближний, и дальний космос, сделаем его местом работы – и мастерской, и местом жительства, и всё-таки немножко храмом, потому что тайна будет оставаться всегда. Жизнь на Земле когда-нибудь закончится, и, хотя она лучшая из планет, нам уже сегодня надо думать о «запасном аэродроме» для человечества.

– Значит, в инопланетян вы верите. А в Бога?

– Бога в космосе видели только в анекдотах. Вот, скажем, такой. Хрущёв в Кремле отозвал Гагарина в сторонку: «Юра, ты бога видел?» – «Да, видел. Есть бог». – «Так я и знал. Только никому больше не говори». Потом Гагарин оказался на приёме у Папы Римского, и тот тоже спрашивает: «Юрий Алексеевич, вы видели бога?» – «Нет, не видел. Нет никакого бога». – «Так я и знал. Но только никому об этом не рассказывайте!»

Но я в Бога верю. В своей жизни я не раз бывал в смертельно опасных ситуациях. Я пять раз тонул, у меня в руке взрывался охотничий патрон, а в нескольких сантиметрах от меня – боевой снаряд, я терял след в глухой тайге, на меня бросались с топором, не говоря уж об аварийных ситуациях в космосе. И всякий раз я оставался жив и невредим. Не могу сказать, что спасала только смекалка. Иногда это было то, что принято называть чудом. Хотя должна была сработать теория вероятности, и в половине этих несчастных случаев я должен был погибнуть или остаться калекой. Почему этого не произошло? Ответ у меня такой: если этот закон не соблюдается, значит, ось, делящая судьбу пополам, кем-то сдвинута. Поскольку, кроме Бога, сдвинуть её некому, я верю, что был рождён стать космонавтом. Я учёный, доктор наук, но это нисколько не противоречит моей вере, как и тому, что мои родители были убеждёнными атеистами. Наука должна познавать мир, а религия – воспитывать душу человека так, чтобы он не делал никаких гнусностей. Я считаю, что любая традиционная религия лучше, чем безверие, которое опустошает сердце человека. Бездушный, неверующий учёный может изобрести не только средство для повышения урожайности, но и химическое оружие, способное отравить всё живое. А мораль, которую несёт религия, призвана это предотвратить. И неважно, что никто из нас в космосе не видел Бога. Бог не в космосе, а в каждом из нас, где бы мы ни были. Вот в это в свои 80 с лишним лет я верю.

Беседовала Наталия Лескова

Космонавт Гречко считает, что Бог неоднократно спасал его от смерти

Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт Георгий Гречко признался, что пришел к вере в Бога после того, как начал анализировать свою жизнь.

"Почему я верю? Потому что во время войны, даже не на фронте, а в тылу или в оккупации как случилось со мной, другой надежды у человека нет, кроме как на Бога. И я могу Вам сказать, что тогда практически все были верующими. Потому что жить хочется. И я, мальчик, верил", - цитирует ИНТЕРФАКС интервью космонавта "Новым известиям".

Г.Гречко рассказал, что в детстве постился перед Пасхой и на Рождество ходил по дворам славить Христа, но позже прочитал книгу "Библия для верующих и неверующих" Емельяна Ярославцева, "главного советского атеиста".

"Поскольку у меня аналитический ум, тогда мне, мальчишке, показалось, что вроде там логично доказывалось, что Бога нет. И я об этом долго не задумывался, пока на седьмом десятке не стал анализировать свою жизнь", - отметил он.

По словам космонавта, у него "столько было возможностей потерять жизнь или ее смысл, но всякий раз что-то помогало... остаться на вот этой самой "линии жизни".

Так, при своей любви к скорости Г.Гречко три раза падал, катаясь на мотоцикле, при своей любви к плаванию пять раз тонул. Во время войны приятеля Г.Гречко разорвало снарядом. Все ребята, стоявшие в отдалении, были ранены, а он стоял ближе всех, но остался невредим; был под обстрелом на открытом пространстве, "попадал и в более тяжелые передряги".

"Почему я остался жив? Почему не сработала теория вероятности, по которой в половине случаев я должен остаться жив, но в тех же пятидесяти процентах случаев должен изувечиться или исчезнуть? Да потому что, по той же теории вероятности, если этот закон не соблюдается, значит, ось, делящая судьбу ровно посередине, кем-то сдвинута. Поскольку, кроме Бога, никто не мог ее сдвинуть, я верю, что был рожден, чтобы стать космонавтом", - сказал он.

Космонавт Георгий Гречко: «Бога надо искать не в космосе, а в душе»

Георгий Михайлович Гречко - знаковая фигура в отечественной космонавтике. Он трижды летал в космос и каждый раз добивался уникальных научных результатов. Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, доктор физико-математических наук, он работал с Королевым, тренировался с Гагариным, в свое время побил рекорды длительности полета. Свой третий, последний орбитальный полет он совершил в 1985-м. Тогда ему было 54 года, и потом в течение тринадцати лет Георгий Гречко оставался самым старшим побывавшим на орбите космонавтом. Одним из первых среди космонавтов он поставил свою подпись на знаменитом рериховском Знамени Мира, а под петицией в защиту МЦР расписался, не задавая никаких вопросов. Немногие знают, что этот веселый, неунывающий человек, известный друзьям и коллегам как шутник и балагур, один из самых романтичных космонавтов: в звездных далях он ищет возможность не только осуществить очередной научный эксперимент, но и узнать что-то новое, необычное, а возможно, даже встретиться с братьями по разуму. Это его главная сегодняшняя мечта.

-Георгий Михайлович, вы упорно называете себя ленинградцем, хотя города такого уже давно нет. Почему?

Да, я из Ленинграда. Просто была такая интеллектуальная столица, и называлась она Ленинград. Потом уже появился «бандитский Петербург». Поэтому уж лучше я останусь ленинградцем, каким и родился. В 1978 году мне понадобилась выписка из ЗАГСа о моем рождении, и мне довольно быстро нашли запись, согласно которой я появился на свет 25 мая 1931 года. Родители - студенты, а поэтому за регистрацию младенца с них денег не взяли. В Ленинграде мы жили в огромной коммунальной квартире. Родителям дали очень просторную комнату - аж пятьдесят метров! И высоченные потолки - метра три с половиной, лепнина. Они пришли со мной на руках, увидели эту роскошь и сказали: «Дайте нам меньше!» Им искренне казалось, что нельзя жить в такой большой комнате. Им ответили, что меньше нет. Тогда они потребовали разгородить комнату. Им отказали. Пришлось разгораживать за свой счет. Для современного человека это кажется безумием. Кто сейчас будет просить, чтобы ему дали жилье поменьше? Дерутся за каждый метр. А тогда квартирный вопрос, видимо, не испортил еще ленинградцев.

Получилось две комнаты - одна 28, другая 22 метра. В первой поселились мы, а во вторую вселили другую семью. Прошло семь лет, и я заболел малярией. Лечили меня лекарством, которое называлось акрихин. Завод, который его выпускал, до сих пор существует под Москвой, он так и называется - «Акрихин». Это были мерзкие, безумно горькие таблетки. Достаточно лизнуть - и тебя уже рвало. Родители заворачивали таблетку в размоченный хлеб, сверху мазали маслом, чтобы эта конструкция скорее проскочила. Лучшего средства от малярии в нашей стране не было, однако оно мне не помогало. В некоторые дни я чувствовал себя практически здоровым, а потом вдруг - бац! - температура сорок, тяжелейшее, опасное для жизни состояние. И так месяцами. И вдруг выясняется, что наш сосед, который получил выгороженную нами вторую комнату, - моряк дальнего плавания. Из плавания он привез нам самое лучшее в мире средство от малярии, которого у нас в стране тогда не было, - хинин. Это капсула, которая растворялась в желудке. Всего два-три раза я принял хинин, и страшной болезни как не бывало. А что, если бы мы тогда не разгородили комнату и в ней не поселился бы моряк? Иногда твоя жизнь зависит от того, кто твой сосед. Но почему именно он оказался нашим соседом?

- Вы ведь не из семьи ученых или ракетчиков. Как вышло, что попали в ракетно-космическую отрасль?

Я обожал книги. Собирал сначала фантастику и приключения, потом научно-популярные книги - Циолковского, Перельмана, академика Крылова... Однажды отец нашел у меня на столе книгу «Луна», и на первой странице там стояла надпись: «НИИМС». Он удивился: «Как тебе удалось взять книгу в нашей библиотеке?» Он работал в НИИ метрологии и стандартизации. «Папа, - воскликнул я, - да это же НИИ межпланетных сообщений!» Эту аббревиатуру я придумал сам. Особенно меня интересовали книги по астрофизике, про планеты и полеты. Мне даже удалось раздобыть два тома из знаменитой энциклопедии «Межпланетные сообщения» под редакцией профессора Николая Рынина. Эти тома выходили мизерным тиражом и были библиографической редкостью. Я знал, что Рынин жил в Ленинграде. На последней странице книги было написано: «Отзывы направлять по адресу: Ленинград, улица Жуковского, дом... квартира...» Я пошел.

Георгий Гречко в молодости

Мне очень нужно было спросить его, в какой институт надо поступать, чтобы выучиться на ракетостроителя. Это было в 1947 году. Дошел до дома, поднялся, у двери стушевался, спустился вниз, снова поднялся. Наконец позвонил в дверь. Тихий женский голос ответил, что Николай Алексеевич умер в блокаду. Я ушел растерянным и потрясенным. Сам я выжил благодаря эвакуации в Чернигов, хотя и попал там в оккупацию. Очень увлекался фантастикой, она и позвала меня в космос.

- Довелось ли вам общаться с «живыми» фантастами?

Да, мне посчастливилось общаться с братьями Стругацкими и Станиславом Лемом. С ним мы встретились на конференции в Варшаве. Я считаю его одним из лучших фантастов мира. Мы говорили о «Солярисе» - фильме, который снял Тарковский. Лему фильм категорически не нравился. Я возразил: «Если снять роман с буквальной точностью, получится подстрочник. А зачем он нужен, если можно прочесть вашу замечательную книжку?» Я признался Лему, что очень люблю его рассказ «Нашествие с Альдебарана» - о том, как польские крестьяне победили представителей высшей агрессивной цивилизации. А пилот Пиркс вообще мой любимый персонаж... Вопросы, кто мы и откуда, меня волнуют не меньше, чем полеты в космос. Хочется понять логику нашего существования. Действительно ли мы произошли от обезьян, эволюция которых заняла миллионы лет? Вмешался ли кто-то в этот процесс и его ускорил? Или обезьяны - это предыдущая цивилизация и раньше они тоже были людьми, но деградировали оттого, что стали потребителями?

- А что обсуждали со Стругацкими?

Мы много говорили о системе образования. Стругацкие пишут, что в будущем самой престижной будет профессия воспитателя. Вот бы эта мечта осуществилась! Когда мы обогнали в космической гонке американцев, всегда считавших себя лидерами, когда мы запустили первый спутник и первого космонавта, американцы изменили свою систему образования под нашу. Они поняли, что все их богатства не дали им технического превосходства. Наша система образования была очень правильной. Сейчас множество лучших специалистов во всех отраслях за рубежом, особенно в математике, кибернетике, информационных технологиях, - русские. И наши хакеры, что уж скрывать, самые лучшие. Советские мозги, получившие советское образование, всюду ценятся не зря. Нынешнее изменение нашей системы под американскую - это не шаг в российское будущее, а возврат в американское прошлое.

Получается, мы выполняем задачу, поставленную бывшим премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер, видевшей Россию поставщиком нефти и газа. Ныне внедряемая система образования хороша лишь для того, чтобы обслуживать трубы. Я считаю, что образование и наука не должны зависеть от коммерции. В конечном счете это коммерчески невыгодно. Стругацкие, Лем всегда воспитывали своим творчеством. А мой первый воспитатель в литературе - блестящий фантаст Казанцев. Мне очень нравится его идея о летающих тарелках и снежном человеке. Он предлагает гипотезу, что есть настоящее, будущее и прошлое и что все это существует параллельно. И тогда случайно на параллельных курсах из будущего вываливаются тарелки, а из прошлого снежный человек, возможно родственник неандертальца. Парадоксальная идея! В ней острота ума, неординарность мышления. Эти качества всегда восхищали меня в людях. Они присущи и Святославу Рериху...

- Как вы с ним познакомились?

К моменту нашего знакомства я уже неплохо знал его художественное творчество и восхищался им. Мне импонировали многие идеи Рерихов, и когда возникла мысль отправить на орбиту Знамя Мира, я был двумя руками за. На Знамени Мира среди подписей шестнадцати космонавтов стоит и моя. Примерно в это же время, в конце восьмидесятых, я познакомился с Джангаром Пюрвеевым, человеком необыкновенно разносторонним - специалистом по проектированию и строительству в экстремальных природно-климатических условиях, художником, поэтом, философом... Он задумал по примеру Рериха собрать подписи известных людей на символическом знамени и с ним объехать всю планету. Замысел состоял в том, чтобы, проходя по различным странам Евразийского и Американского континентов, знамя оказывалось у руководителей государств, глав конфессий, выдающихся деятелей планеты и каждый из них ставил бы свою подпись.

Тем самым они соглашались с этой акцией, несущей в том числе и космические идеи. Побывали мы, конечно, и в Индии, где на знамени расписался индийский космонавт, а потом направились в имение Святослава Рериха. Было это незадолго до его смерти. Святослав Николаевич уже неважно себя чувствовал, говорил очень тихо. При нем все время находилась девушка, которая держалась весьма уверенно, раскованно, - это была секретарь Мэри Пунача, которая, как сама утверждала, хорошо его слышала, понимала и транслировала все, что он говорит, окружающим. У меня осталось тягостное впечатление, что многое из того, что она выдавала за слова мыслителя, было просто-напросто ее выдумкой. Я знаю, она сыграла в судьбе Святослава Николаевича нехорошую роль. Как он, насквозь видевший людей, мог так ошибиться? Вероятно, сказались возраст и плохое самочувствие...

С. Рерих (слева), В. Казначеев, Г. Гречко, Д. Пюрвеев (справа) после подписания «Благопожелания людям Земли»

Святослав Николаевич расписался на нашем знамени, сказал добрые слова, и мы распрощались. Уезжали из Бангалора с грустью. Для меня его образ остался живым и светлым. Многие космонавты, знакомые с творчеством Николая Рериха, не раз отмечали, что его картины напоминают вид Земли из космоса. Это чистая правда. Как это объяснить, я не знаю. То ли он был, как говорят, видящий, то ли, находясь высоко в горах, поневоле оказываешься ближе к космосу и получаешь иное зрение... Так или иначе, его художественное творчество для меня не просто полно своеобразия - оно удивительно, загадочно, необъяснимо. Кроме того, Рерих был великим путешественником, он побывал во многих малодоступных районах Земли и, как мне кажется, познал тайны бытия, неведомые простым смертным.

Он невероятно интересен для меня и как художник, и как мыслитель, и вообще как личность совершенно уникальная. Мы его любим именно за его творчество и, конечно, за идеи мира, которые сейчас необычайно актуальны. Всем разумным людям ясно, что война не решает никаких серьезных вопросов, тем не менее войны продолжаются. Рерих учил, что все проблемы надо решать лишь путем мирных переговоров. Так, может быть, надо, наконец, послушать Рериха и начинать мирные переговоры, минуя этап войны?

Правда ли, что Сергей Павлович Королев направлял вас на Подкаменную Тунгуску искать обломки инопланетного корабля?

Тунгусская тайна манит меня много лет. Еще в юности, в 1946 году, я прочитал рассказ Александра Казанцева «Взрыв» - о том, что Тунгусским телом на самом деле был межпланетный марсианский космолет, потерпевший катастрофу. Эта увлекательная историческая загадка засела во мне на долгие годы. Ария Штернфельд, известный исследователь межпланетных полетов, рассчитал, что на Землю космолет летел не прямо с Марса, а сначала посетил Венеру. Оптимальная дата такого прилета совпадает с падением так называемого Тунгусского метеорита. Интересно, что мы тоже так летели к комете Галлея: сначала к Венере, воспользовались ее гравитационным полем, а потом с его помощью добрались до кометы. Это называется пертурбационный маневр. Сейчас гипотез, пытающихся пролить свет на Тунгусскую тайну, существует множество. А тогда, прочитав Казанцева, я решил во что бы то ни стало побывать на месте аварии инопланетного корабля, найти его обломки, а возможно, и другие вещественные доказательства существования братьев по разуму.

Тогда у меня не было денег, но я твердо решил, что буду там обязательно. Дал себе слово. И его сдержал. Уже работая у Королева, я заразил товарищей своим интересом к Тунгусской тайне. Оставалось заинтересовать Королева. Для этого мы использовали военную хитрость: привлекли отчет Золотова, из которого следовало, что это был мощный, порядка пяти мегатонн, взрыв марсианского космического корабля, который произошел на высоте пять километров. Хитрость состояла в том, что мы понимали несостоятельность этого отчета. Золотов прибыл туда на пару дней - и накатал отчет на пятьсот страниц. Однако в главном мы были честны: загадка существует и это загадка мирового значения. В этом я и сегодня не сомневаюсь.

Конечно, весь отчет Королев читать не стал. Но в предисловии и заключении говорилось о том, что это космический корабль, и он проявил интерес к остаткам, которые можно найти. Дал нам денег из своего фонда материальной помощи - пятьсот рублей на авиабилеты, вертолет, двух солдат с рацией и сухой паек. Сказал: «Поезжайте и разберитесь на месте!» Мы вложили в экспедицию свои деньги и за несколько месяцев провели очень серьезную работу. Например, определили точку, над которой произошел взрыв. Мы присоединились к научной экспедиции Г.Ф. Плеханова, состоявшей из сибирских ученых и студентов. Нашу «королёвскую» группу возглавил В.А. Кошелев. Нас встретили с восторгом. Особенно всех впечатлил вертолет, который кружил над сопками в поисках источников радиации. В бассейне Подкаменной Тунгуски мы искали все, что напоминало части звездолета. Ничего не нашли.

Отдельная история - мой звонок Королеву из Красноярска. Звонить решил из местного КГБ. Толстенные двери, за которыми находится пункт правительственной связи. Начальник спросил, кому я собираюсь звонить. Я назвал фамилию. Он сверился с какой-то книжечкой, посмотрел на
меня, набрал номер и молча вышел. Я стал рассказывать СП, что мы взяли несколько тысяч проб, нашли радиоактивную зону, изучили падение деревьев... Он слушал, потом спрашивает: «А обломок корабля нашли?» Говорю, что нет. «Продолжайте искать, я вам продлеваю отпуск». Но я должен был возвращаться в КБ: дал честное слово своему начальнику, что вернусь в срок. А Кошелев остался еще на месяц, погружался на дно озера Чеко, искал останки корабля там. И хотя мы так ничего и не нашли, я уверен: над Тунгуской взорвалось нечто необычайное. Мне нравится такая версия: братья по разуму, зная, что мы не можем защитить себя от крупных метеоритов, установили в окрестностях нашей планеты «антиракеты». Тунгусский метеорит летел прямо на Петербург, но они его сбили и перенаправили в безлюдную тайгу. С тех далеких пор во мне живет мечта вернуться и продолжить поиски. Ведь тайна Тунгусского метеорита не разгадана.

Юрий Романенко и Георгий Гречко

- Вы трижды летали в космос. Удалось ли увидеть что-то необычное?

Когда отправляешься в космос, всегда надеешься на встречу с неведомым. И это ощущение усиливается, когда с Земли тебе говорят: «Этого не может быть!» Такое у нас было, когда удалось увидеть второй эмиссионный слой в ночной атмосфере. О его существовании на высоте около 350 километров ученые догадывались, но не предполагали, что его можно наблюдать невооруженным глазом. А мы увидели! Романенко запросил особо чувствительную пленку, и Джанибеков с Макаровым нам ее доставили. Мы отсняли этот слой и доставили на Землю с новой оказией - Губаревым и Ремеком. Наше открытие помогло разработать другие методы изучения верхнего эмиссионного слоя.

Вообще у нас было много экспериментов, и биологических, и технических, и в открытом космосе довелось поработать. Интересный научный результат мы получили, занимаясь фотографией. Мы разработали систему гравитационной стабилизации станции без расхода топлива - заставили станцию стоять вертикально и не кувыркаться в гравитационном поле Земли. Сначала в КБ нашим экспериментом не заинтересовались, а потом он нашел свое теоретическое обоснование, мы подготовили на эту тему доклад. Правда, на научной конференции в Лондоне его сделал человек, который поначалу идею категорически не принял.

А однажды я взглянул в иллюминатор и обомлел: нас преследовала целая эскадрилья НЛО! Причем идут четким зловещим строем, как будто собираются атаковать! Я испугался не на шутку, позвал Романенко, но он меня успокоил: это просто пылинки, которые отделились от обшивки станции во время коррекции орбиты. В космосе невозможно определить расстояние, и нам кажется, что объекты находятся далеко, хотя на самом деле они у самого иллюминатора. Когда к нам прилетели Макаров и Джанибеков, я сразу начал их готовить: «Ребята, если увидите, что за нами летят НЛО, не пугайтесь: они просто летят, не атакуют».

Конечно, они мне не поверили: мол, знаем, что ты известный любитель розыгрышей! Но я не унимался, каждый день их предупреждал. И однажды зову: «Вот, смотрите!» Они припали к иллюминатору - и сразу смеяться перестали. Восемь тарелок летят, сверкая огнями! Джанибеков говорит: «Пойду возьму бинокль, рассмотрю хотя бы одну из них!» Я отвечаю: «Иди, иди, только они улетают со сверхсветовой скоростью!» И точно: он возвращается, а тарелок уже и след простыл! На самом деле перед выходом станции на солнечный свет я стучал по корпусу так, чтобы от него отделились пылинки. Фокус состоял в том, чтобы они были достаточно крупными. Севастьянов рассказывал, что видел семь НЛО, и мне надо было побить его рекорд.

Обычно я раскрываю тайну своих розыгрышей быстро - через час, ну два. А тут молчал до самого расставания с ребятами. Сказал: «Севастьянов вам все объяснит!» Но, когда они вернулись на Землю, Севастьянов был в какой-то дальней поездке, и они не выдержали, начали по большому секрету рассказывать друзьям о тарелках в космосе. Дело дошло до генерального конструктора Глушко, потом пошло еще выше - в КГБ и ЦК, следом все газеты начали писать об этой якобы сенсации... Когда я вернулся на Землю и рассказал, как все было на самом деле, никто мне не поверил. Оказывается, летающие тарелки всем интереснее, чем мои пылинки. Тем не менее в существование братьев по разуму я верю и думаю, наступит день, когда мы встретимся!

А что касается необычного в космосе, то его очень много. Например, когда я увидел Камчатку в иллюминатор, мир в моей голове просто перевернулся. Нет ничего более фантастического, чем это зрелище. Оно у меня в глазах до сих пор. Горы, покрытые снегом, море создают ощущение, будто на бескрайнем синем бархате блистают бриллианты. Вообще в космосе все воспринимаешь по-другому. Скажем, был у нас эксперимент по выращиванию гороха. Никогда на Земле я не чувствовал трепета перед миром растений. Когда отец звал на дачу, всегда старался найти повод не ехать. Скукота, заняться нечем. Меня привлекала техника, а не тычинки и пестики. Но в космосе к нашей крошечной оранжерее меня тянуло как магнитом, я мог часами чинить систему подачи воды, чтобы крошечные хилые стебелечки не загнулись от переизбытка или недостатка влаги. И когда ростки выжили, ощутил небывалый восторг. Такого вос- торга перед самим фактом жизни я не испытывал больше нигде и никогда.

- Как вы думаете, представители иных цивилизаций бывали на Земле?

Раньше я не верил в НЛО, полностью отвергал их существование. Объяснял все исключительно земными причинами: запуск ракет, самолеты, кусок ракетоносителя... Но однажды в Лондонской национальной галерее увидел картину: ярко-желтая тарелка в небе и от нее исходит луч к Деве Марии. Что за ерунда? Смотрю - а там подпись: Карло Кривелли, 1484 год. Ничего себе! Такого «Благовещенья» я не видел еще никогда. Здесь весть о том, что Мария станет матерью Христа, приходит не просто с неба - из летающей тарелки с помощью луча, похожего на лазерный! Причем тарелка не просто круглая - с окошками, с несколькими уровнями... Почему автор изобразил все так, а не иначе? Ответ кажется однозначным: он сам видел нечто подобное или ему рассказали. Карло Кривелли вообще отличается внимательностью к деталям, тщательностью в их написании. И одна из таких деталей - летающая тарелка. С годами я пришел к выводу: инопланетяне бывали на Земле, но очень давно. Надеюсь, они еще вернутся.

Карло Кривелли. Благовещение со Святым Эмидием. Лондон, Национальная галерея. 1486

- Отсюда и ваше увлечение историей древних цивилизаций?

Меня в свое время поразило, почему «вентиляционные каналы» пирамид устроены таким образом, что они всегда смотрят на звезды. У нас в полетах были свои опорные звезды. Но зачем они древним? И я заинтересовался сначала пирамидами, потом Стоунхенджем, Аркаимом, другими загадочными сооружениями. Кто и зачем все это строил? Сделано ли все это под руководством инопланетян и с какой целью, этого я не знаю, но верю, что существует какая-то таинственная, глубокая связь между событиями далекого прошлого и еще неизвестного нам будущего...

- Значит, в инопланетян вы верите. А в Бога?

Бога в космосе видели только в анекдотах. Скажем, такой. Хрущев в Кремле отозвал Гагарина в сторонку: «Юра, ты Бога видел?» - «Да, видел. Есть Бог». - «Так я и знал. Только никому больше не говори». Потом Гагарин оказался на приеме у Папы Римского, и тот тоже спрашивает: «Юрий Алексеевич, вы видели Бога?» - «Нет, не видел. Нет никакого Бога». - «Так я и знал. Но только никому об этом не рассказывайте!» Но в Бога я верю. В своей жизни я не раз бывал не просто в опасных - в смертельно опасных ситуациях. Пять раз тонул, у меня в руке взрывался охотничий патрон, а в нескольких сантиметрах от меня - боевой снаряд, терял след в глухой тайге, попадал в аварийные ситуации в космосе, даже пожар на станции был... И всякий раз оставался жив и невредим. Не могу сказать, что спасала только смекалка. Иногда это было то, что принято называть чудом. Хотя должна была сработать теория вероятности, и в половине этих несчастных случаев я должен был погибнуть или остаться калекой.

Почему этого не произошло? Ответ у меня такой: если этот закон не соблюдается, значит, ось, делящая судьбу ровно посередине, кем-то сдвинута. Поскольку, кроме Бога, сдвинуть ее некому, я верю, что был рожден, чтобы стать космонавтом. Я космонавт, ученый, доктор наук. Но это нисколько не противоречит моей вере в Бога, как и то, что мои любимые родители были убежденными атеистами. Наука должна познавать мир, а религия - воспитывать сердце человека так, чтобы он не делал никаких гнусностей. Я считаю, что любая традиционная религия лучше, чем безверие, которое опустошает сердце человека. Бездушный, неверующий ученый может изобрести не только средство для повышения урожайности, но и химическое оружие, способное отравить все живое. А мораль, которую несет религия, призвана это предотвратить. Не важно, что никто из нас в космосе не видел Бога. Бог не в космосе, а в каждом из нас, где бы мы ни были. Вот в это в свои восемьдесят с лишним я верю...

Беседу вела Наталия Лескова