Режим чан кайши в китае. Кайши Чан — биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация

1887–1975) Глава гоминьдановской администрации в Китае (с 1927 года); на острове Тайвань (с 1949 года). Генералиссимус. Чан Кайши родился 31 октября 1887 года в Цикоу. Провинция Чжэцзян принадлежала к наиболее богатым в Китае, где население занималось земледелием, культивировало зерновые, чай, хлопок. Дед первым из рода занялся торговлей. Чан Кайши женился в возрасте 14 лет, по настоянию матери, которая считала, что жизнь сына будет озарена священным светом Будды. В 1903 году Чан Кайши покинул родительский дом. Он учился в школах уезда Фынхуа и Восточного Чжэцзяна, где познакомился с основами традиционной китайской философии, призванной служить интересам цинской династии. С мечтой о военной карьере Чан Кайши выехал в Японию. Но там его ждало разочарование: в военную академию принимали только по рекомендации ведомства китайского правительства. На родину он возвращаться не спешил, познакомился с известным среди финансовых воротил подпольного мира Шанхая Чэнь Цзимэем. Это знакомство сыграло в его судьбе не последнюю роль. В 1906 году военное ведомство объявило набор кандидатов на краткосрочные курсы при Баотянской военной академии. Чан Кайши, выдержав большой конкурс (на одно место претендовали 1000 кандидатов) стал одним из 60 принятых в это учебное заведение. Он показал себя с хорошей стороны и зимой 1907 года продолжил учебу в Японии. В декабре 1910 года выпускники получили направление на Север, в Такада, для прохождения службы в японской армии в качестве кандидатов в военную академию. Чан Кайши был зачислен в 19-й полк 13-й дивизии полевой артиллерии. Его восхитила фанатичная преданность японских солдат, которые в любую минуту были готовы пожертвовать жизнью во имя императора. В Японии уже тогда активно действовала созданная Сунь Ятсеном Китайская революционная лига. Чан Кайши, дав клятву верности, стал членом этой организации благодаря содействию Чэня Цзимэя. Весной 1911 года Чан Кайши прибыл на каникулы в Шанхай, где Чэнь Цзимэй учредил тайное общество содействия революции в Цзянсу и Чжэцзяне. В этот момент по всей стране происходят революционные волнения. Целью повстанцев было свержение цинского правительства. Чан Кайши с новыми рекрутами отправляется в Ханчжоу. Сотня готовых пожертвовать жизнью храбрецов были вооружены в основном традиционным оружием, в том числе бамбуковыми палками. Но уже тогда Чан Кайши проявил свои полководческие способности. В плен к повстанцам попал маньчжурский губернатор провинции Чжэцзян. В Шанхае революция развивалась почти бескровно. Чэнь Цзимэй был назначен губернатором города, а Чан Кайши стал командиром полка. 29 декабря 1911 года конференция восставших провинций назвала Сунь Ятсена временным президентом Китайской республики. В августе 1912 года Чан Кайши отложил поездку в Германию, где собирался продолжить обучение военному искусству, и устремился в Шанхай. Здесь создавалась Национальная партия - Гоминьдан. Чэнь Цзимэй был ближайшим соратником Сунь Ятсена. Он занял пост главы управления делами новой партии. Лидер Гоминьдана призвал к вооруженной борьбе с диктатором Юань Шикаем, который стремился к возвращению монархии в стране. Чан Кайши поддержал это воззвание и стал активным участником антипрезидентского движения. С 1921 года Чан Кайши проводил большую часть времени в Шанхае. Здесь он сблизился с крупным финансистом Чжан Цзинцзяном, который заинтересовался молодым офицером, получившим военное образование в Японии. Чжан Цзинцзян, связи которого простирались до Парижа, привлек его к работешанхайской биржи. В мае 1921 года Сунь Ятсен принял на себя обязанности президента Кантонской республики (республика оппозиционного Юга). Пост министра внутренних дел занял Чэнь Цзюнмин, в недалеком прошлом командовавший Кантонской армией. Чан Кайши также было послано приглашение занять пост при правительстве. Однако он не согласился, так как был в весьма натянутых отношениях с Чэнем Цзюнмином. Министр внутренних дел вел открытую борьбу с президентом Кантонской республики. Придерживаясь федералистских взглядов, он добивался смещения Сунь Ятсена и метил сам на место президента. 16 июля 1922 года Чэнь Цзюнмин отдал приказ 2-й дивизии атаковать резиденцию президента в Кантоне. Он обещал своим головорезам за голову Сунь Ятсена 200 000 долларов и три дня свободных грабежей. Президент, поставленный в известность о путче, бежал. Борьба с мятежниками длилась 50 дней. Чан Кайши был вынужден присоединиться к Сунь Ятсену, так как опасался за свое положение: у него не было армии, а Чэнь Цзюнмин его недолюбливал. Беглецы укрылись на территории французской концессии. По поручению Сунь Ятсена Чан Кайши отправился в Фуцзянь для установления контакта с аньфуистскими генералами. Переезжая с одного места на другое, он умело спекулировал именем президента, ставшим магическим для многих китайцев. После захвата Фунчжоу Сунь Ятсен назначил главнокомандующим одного из левых лидеров Гоминьдана Сюй Чунчжи, а начальником штаба - Чан Кайши. В январе 1923 года генерал Чэнь Цзюнмин, не устояв перед единым фронтом армии президента, гуалсийских и юньнаньс-ких войск, был вынужден покинуть Кантон. 21 февраля туда вернулся Сунь Ятсен. 16 августа молодой генерал Чан Кайши по поручению президента отправился в Советский Союз. Ему предстояло обсудить военно-политические вопросы и достичь прямой договоренности о содействии советского правительства в строительстве вооруженных сил Китая. Посланник Гоминьдана прожил в Москве около трех месяцев. Результатом посещения СССР стала договоренность о содействии советского правительства в создании в Китае военной школы. Учебное заведение разместилось на острове одного из главных рукавов Янцзы - реке Вампу. Блюхер представил проект по организации Специальной военной школы, а в июне она открылась. Начальником ее был назначен Чан Кайши. В начале июня 1924 года в Кантоне вспыхнул контрреволюционный мятеж. Военные действия против мятежников возглавил сам Сунь Ятсен. Победа над «бумажными тиграми» (отряды, созданные после революции 1911–1913 годов) упрочила положение кантонского правительства. 1 июля 1925 года было провозглашено Национальное правительство Китайской республики. Незадолго до этого, 12 марта 1925 года, умер лидер Гоминьдана Сунь Ятсен. Возник вопрос о преемнике. Чан Кайши в то время еще не пользовался популярностью среди соратников по партии и к тому же проявлял относительное безразличие к политическим делам. 20 августа 1925 года был убит министр финансов национального правительства Ляо Чжункай, который по представлениям соратников по партии должен был стать лидером китайской революции. Еще не успели отдать последние почести Ляо Чжункаю, как на заседании ЦИК Гоминьдана был поставлен вопрос о руководителе партии. Среди претендентов назывался Ван Цзинвей (известный публицист партии), Ху Хуньминь (последователь Сунь Ятсена в области теории и революционной деятельности) и главком кантонской армии Сюй Чунчжи. Расследование заговора против Ляо Чжункая показало, что среди его участников был брат Ху Хуньминя. Под арест попали 17 военачальников, а сам претендент на лидерство в Гоминьдане был отправлен в «почетную ссылку». Чан Кайши заклеймил окружение Ху Хуньминя как врагов народного благоденствия и предателей партии. События, связанные с убийством Ляо Чжункая, позволили ему использовать идею «контрреволюционного заговора» для устранения конкурентов и для упрочения позиций в Гоминьдане. На пути его оказался Сюй Чунчжи - военный министр Национального правительства и главком кантонской армии, который открыто его ненавидел. 20 сентября верные Чан Кайши курсанты из Вампу окружили и разоружили преданные Сюй Чунчжи силы. Последнего сняли со всех постов, выдворили из провинции и направили в Шанхай. Таким образом, Ван Цзинвею достались все политические посты в парии, а Чан Кайши - военные. Последний не разделял взглядов коммунистов, больше тяготел к великодержавной идее исключительности китайской нации. Чан Кайши готовился к заговору, опасаясь усиления коммунистических идей в Китае. Настал день, когда войска мятежников, руководимые Чан Кайши, окружили плотным кольцом место пребывания советников из СССР, охрана была обезоружена. Среди арестованных оказались 25 человек из кадрового состава военной школы в Вампу. Затем подвергся нападению штаб профсоюзов, лидеры которого были арестованы, а стачечный городской комитет - разоружен. С целью поддержания напряженности Чан Кайши ввел в городе комендантский час. Вооруженные отряды, подразделения полиции, уличные патрули прочесывали город, то тут, то там происходили внезапные обыски. В сельских районах полиция расправлялась с вожаками. Вскоре был устранен с поста главы Кантонского правительства Ван Цзинвэй. Несмотря на то что его пост временно занял Тань Янькай, вся полнота власти фактически перешла к Чан Кайши. Чан Кайши оказался перед трудноразрешимой дилеммой как использовать сотрудничество с СССР и КПК для создания современной армии и в то же время ограничить влияние коммунистов в Гоминьдане. Выход виделся ему в балансировании между различными группировками. 15 мая 1926 года Чан Кайши осудил попытки коммунистов разжечь гражданскую войну в стране и предложил специальную резолюцию «О приведении в порядок партийных дел». Пленум ЦИК Гоминьдана запретил КПК выдвигать своих членов на какие-либо руководящие посты в центральном аппарате Гоминьдана, им предоставлялось право занять не более 1/3 должностных мест Но Чан Кайши не мог пока порвать с единым фронтом, с КПК, с СССР. Он не только полностью отстранил левых, но и ради Северного похода пожертвовал некоторыми своими соратниками справа. 1 июля 1926 года Кантонское правительство опубликовало манифест о Северном походе. Чан Кайши был назначен главнокомандующим всеми выступившими в поход войсками, и 9 июля 1926 года 100 000 человек, объединенных под знаменами НРА, двинулись на Север. Им противостояли силы противника численностью до семисот тысяч человек. Победы достигались лишь благодаря невиданному подъему освободительных настроений в народе. После победы в Хунани и захвата Ханша Чан Кайши возглавил восточную колонну НРА, которая после освобождения Наньчана должна была двинуться к Шанхаю и Нанкину. Эти силы продвигались в Центральный Китай к уханьскому трехградью - Учану, Ханькоу и Ханьяну. Но попытки войти в Учан оказались безрезультатными. Осада велась больше месяца, штурм следовал за штурмом. Добровольцы, словно пантеры, бросались на высокую толстую стену, карабкались по бамбуковым лестницам, в то время как их товарищи заполняли крепостные рвы своими телами. Со стен сыпались камни, лилась горячая смола, и когда осаждавшие отступили, их провожали пулеметные очереди. Только первый штурм стоил НРА 500 жизней и столько же попали в плен. Решающий штурм начался 10 октября 1926 года. Первым ворвался в город полк под командованием Е Тина, а бомбовый удар летчика из СССР А. М. Кравцова вынудил армию У Пэйфу к бегству. К концу 1926 года северная колонна овладела провинцией Хунань и южной частью провинции Хубэй. Между тем в Кантон вернулся Ван Цзинвэй, которому снова было предложено возглавить Национальное правительство. Главнокомандующий Чан Кайши отправил телеграмму, в которой сообщил, что не собирается уходить с поста председателя. Прибыв в Шанхай, он решил без промедления вступить в контакт с англичанами. Чан Кайши обещал принять необходимые меры по охране иностранной собственности, реорганизации военных отрядов, руководимых коммунистами. 1 апреля 1927 года Уханьское правительство (после падения Учана в конце октября 1926 года было принято решение перебраться в Ханькоу, один их городов уханьского трехградья) сместило Чан Кайши с поста главнокомандующего НРА. Он не обратил на это никакого внимания. «Я взял обязательство довести Северный поход до успешного конца. Это обязательство я выполню». Началась внутриполитическая борьба, в ходе которой боевой генерал получил приверженцев, вставших под гоминьдановскими знаменами. 31 июля и 1 августа 1926 года полки 11-го и 20-го корпусов НРА, выполняя инструкции КПК, разоружили гоминьдановские части в Наньчане, и 1 августа 1926 года стал днем рождения китайской Красной Армии. Пять дней восставшие контролировали город, но под натиском противника были вынуждены отступить. Однако Чан Кайши, лидер Нанкинского правительства, в августе объявил об отставке. Он понимал, что для решительной схватки нужны силы и средства и что должно пройти некоторое время, чтобы не только приверженцы его идей, но и его политические оппоненты увидели в нем лидера революционных преобразований в стране. Уйдя в отставку, Чан Кайши последовал в сопровождении 200 охранников в гористый район провинции Чжэцзян. Здесь он познакомился когда-то со свояченицей Сунь Ятсена, сестрой его жены, Мэйлин. Жениться на ней давно входило в его планы. Таким образом он напомнил бы о том, что с начала революции являлся соратником и незаменимым помощником Сунь Ятсена. Однако желание жениться на Мэйлин встретило преграду со стороны вдовы лидера и основателя Гоминьдана - Сун Цинмен. Она, по ее собственному утверждению, предпочла бы видеть свою сестру мертвой, нежели женой Чан Кайши. Несмотря на это, 1 декабря 1926 года был совершен обряд бракосочетания между Чан Кайши и Мэйлин, сначала по христианскому обычаю (невеста была христианкой), а затем другой - в ортодоксальном китайском стиле. В Китае мало кто знал о решении Чан Кайши перейти в христианскую веру. После женитьбы на Сун Мэйлин он 4 года изучал Библию, прежде чем стать христианином. Это произошло только в 1931 году. В январе 1927 года Чан Кайши вернулся к власти. Резиденцией нового правительства стал Нанкин. Он вновь принял на себя обязанности главнокомандующего НРА. Сун Цинмен тоже решила заняться политикой и стала членом президиума Антиимпериалистической лиги. Чтобы напомнить соратникам по партии о своих тесных связях с покойным лидером Гоминьдана, Чан Кайши начал глобальное строительство мавзолея недалеко от нанкинских стен, куда должны были перевезти тело Сунь Ятсена, захороненного недалеко от Пекина. Возвратившись на пост главнокомандующего, Чан Кайши заявил о решимости завершить Северный поход. Утром 1 мая 1927 года первые отряды его армии вступили в Цзинань. В городе повсюду были развешаны гоминьдановские флаги, символизировавшие торжество политики Чан Кайши по объединению страны. Однако настораживало другие: по мере приближения войск НРА к Пекину правительство Танака все больше опасалось за интересы Японии в Маньчжурии, которая была готова к прямому вмешательству в гражданскую войну в Китае, если она распространится на Маньчжурию. В июне 1928 года войска Янь Сишаня овладели Пекином. Чан Кайши получил пост председателя Государственного совета в Нанкинском правительстве. ЦИК Гоминьдана одобрил его предложение об учреждении законодательного, исполнительного и контрольного органов власти. Наконец-то Чан Кайши упрочил свое положение. Повсюду распространились слухи о силе его армии, которая была самой многочисленной в мире (к концу 1928 года она выросла до двух миллионов человек). Главнокомандующего, которому шел 41-й год, теперь стали называть генералиссимусом. Осенью 1930 года его лидерство на Севере Китая вряд ли кто мог оспаривать. 10 октября 1930 года Чан Кайши заявил о первоначальных задачах Гоминьдана: подавление коммунизма, бандитизма, восстановление финансов, организация неподкупной и эффективной администрации, экономическое развитие, обеспечение автономии для районов. Первым делом он предпринял ряд карательных операций в советский район Цзянси (высшими органами власти там являлись советы): 100-тысячная армия двинулась против 46 000 человек, оборонявших провинцию. В ожесточенном споре с цзян-синскими коммунистами Чан Кайши не заметил военной внешней угрозы со стороны Японии. 19 сентября 1931 года две роты японских солдат появились в районе Шэньяна (Мукдена). Китайские полицейские открыли огонь, но были тут же сметены наступавшими. После того как неприятельская батарея тяжелых орудий открыла сокрушительный огонь по казармам полиции, по аэродрому, китайцы вынуждены были отступить. 21 сентября Чан Кайши созвал совет политических и военных лидеров и выразил сомнение в возможностях Китая вступить в войну с таким сильным противником, как Япония. Тем временем в Шанхае произошло кровопролитие: 26 января 1932 года в 23 00 японский адмирал Седзава направил ультиматум Шанхайским властям, требуя прекратить антияпонские выступления. Ответ еще не был получен, а хорошо обученная морская пехота уже направилась в рабочий район Шанхая Чапэй, где проживала значительная часть японских граждан. Там ее встретили прицельным огнем солдаты 19-й армии Адмирал Седзава приказал бомбить жилые кварталы города. Вторжение японцев в Маньчжурию получило широкий резонанс в обществе. Двадцать тысяч студентов из различных районов страны начали марш в Нанкин с лозунгами: «Объявить войну Японии!», «Объединить Нанкинское и Кантонское правительства!». 5 декабря 1932 года, опасаясь реакции со стороны Японии, Чан Кайши запретил студенческие демонстрации, но это оказалось уже не в его силах, и 5 апреля 1933 года руководство советских районов объявило войну Японии. В ответ на это гоминьдановский лидер, генералиссимус Чан Кайши объявил войну Красной Армии Китая. Чтобы удержать свои позиции и противостоять росту коммунистических настроений, особенно среди молодежи, он создал организацию «синерубашечников», которые по всей стране поддерживали культ личности Чан Кайши. На собраниях «синерубашечников» при упоминании имени вождя все вскакивали с мест и вытягивались в струнку. В кинотеатрах перед началом демонстрации фильмов на экране появлялся портрет генералиссимуса на фоне гоминьдановского знамени. «Синерубашечники» также проводили «чистки» в армиях, в которых возрастал авторитет КПК. У Чан Кайши складывалась своя собственная система управления партией и государством. Он пользовался неограниченным правом диктовать свою волю исполнительному и законодательному юаню. В стране начались повальные аресты инакомыслящих; они проводились по малейшему подозрению в симпатиях к КПК. 19 февраля на массовом митинге в Наньчане Чан Кайши призвал соотечественников начать «движение за новую жизнь», опираясь на опыт германской нации - Фридриха II, Бисмарка, Вильгельма II и др. Официальным лозунгом «движение за новую жизнь» стал лозунг: «Пристойность, справедливость, честность, чувство собственного достоинства». Руководитель страны сформулировал принципы управления народом: - рассматривать вчерашний день как время смерти, а сегодняшний - как время жизни. Освободить себя он прошлых злоупотреблений и создать новуюнацию; - взять на себя ответственность за возрождение нации; - следовать установленным правилам, быть добросовестными, честнымии скромными; - наша одежда, еда, образ жизни должны быть простыми, обычными, ясными и чистыми; - быть готовыми к лишениям, быть бережливыми, - обладать, как граждане, в равной мере знаниями и моральной чистотой, - действовать соответственно с нашими обещаниями. В первый год «движения за новую жизнь» были проведены 2 кампании: за порядок и за чистоту. Энтузиасты отрабатывали специальные правила (их было сформулировано до 96) относительно одежды, еды, жилища и деятельности. Осенью 1934 года Чан Кайши уже был готов торжественно отметить победу над КПК. 16 октября главные силы 1-го фронта Красной Армии Китая бросились на прорыв блокады. Но отборные части гоминьдановской армии оттеснили ее до Запада, в результате чего КПК потеряла территории советских районов в Центральном Китае. Благодаря этому генералиссимус сумел укрепить свое влияние в провинциях, которые ранее находились вне пределов его досягаемости. 50-летие лидера Гоминьдана отмечалось по всей стране. Для проведения торжеств он выбрал древнюю столицу Лоян, решено было отметить это событие посланием к нации, которое заключалось в следующем: путь к возрождению мучителен и долог. Однако в стране было также много тех, кто оставался недоволен режимом Чан Кайши. В первую очередь, недовольства проявлялись из-за нежелания генералиссимуса обратить внимание на проблему с Японией. 14 декабря 1937 года в Сиани был создан Чрезвычайный комитет объединенной антияпонской армии, который возглавил генерал Чжан Сюэлян. За два дня до этого Чжан Сюэлян вместе с другим генералом, Янь Хучэном, явились в резиденцию генералиссимуса, чтобы убедить его начать реагировать на действия Японии. Чан Кайши бежал. Генералы нашли его и привезли в штаб. На обращение «генералиссимус» пленник сразу же отреагировал: «Если вы так обращаетесь ко мне, то признаете во мне вышестоящего офицера. Если это так, то вы немедленно доставите меня в Лоян. В ином случае вы - заговорщики и можете меня убить». Сианьские генералы попытались объяснить Чан Кайши опасность сложившейся ситуации. Но когда и это не привело к желаемому результату, Чжан Сюэлян ознакомил генералиссимуса с документом, который, как предполагалось, должен был открыть путь к единому фронту. Документ содержал 8 пунктов: реорганизация Нанкинского правительства и принятие всех партий и клик с целью разделить ответственность по спасению нации; прекращение гражданской войны; немедленное освобождение лидеров партийного движения в Шанхае; освобождение всех политических лидеров; предоставление гарантий свободы для народных собраний; обеспечение гарантий прав народа на организацию партийного движения, искреннее осуществление воли доктора Сунь Ятсена; немедленный созыв Конференции национального спасения. Чан Кайши было достаточно прочитать первые требования, чтобы назвать генералов изменниками. Самому же ему пришлось остаться в положении пленника. В Нанкине было введено чрезвычайное положение, начались кровавые стычки между сторонниками и противниками Чан Кайши. Назначенный временно председателем нанкинского военного совета генерал Фэн Юйсян послал телеграмму Чжан Сюэляну, в которой предложил себя на роль пленника вместо генералиссимуса. Но Чжан Сюэлян взял на себя полную ответственность за безопасность Чан Кайши. Сун Мэйлин попросила американского советника Дональда, находившегося в Сиани, привезти от мужа письменный приказ, предотвращающий любое нападение на Сиань гоминьдановских войск с целью обеспечить безопасность генералиссимуса. Приказ был издан, в нем говорилось о трехдневном перемирии. Длительные переговоры закончились согласием Чан Кайши написать письмо в Нанкин. В нем содержалось предложение Чжан Сюэляна направить в Сиань представителей для переговоров по освобождению генералиссимуса. Однако никто не взял на себя такую роль, поскольку все знали, что повлиять на решение Чан Кайши невозможно. 22 декабря жена Чан Кайши вместе с Дональдом прилетели в Сиань. В самолете, перед самой посадкой, она вытащила из сумочки револьвер и передала его американскому советнику, попросив застрелить ее, если мятежники попытаются схватить посланцев Нанкина. Участники сианьского заговора решили завершить операцию с честью: 25 декабря Чан Кайши был освобожден, но от него так и не добились согласия ни по одному из восьми предложенных пунктов. Чжан Сюэлян вызвался сопроводить чету Чан Кайши в Нанкин, полагая, что этим докажет генералиссимусу свою преданность. Но когда на следующий день самолет приземлился на нанкинском аэродроме, он понял, что ошибся. Его ждала изоляция, и он был лишен всех постов. Прежде всего, Чан Кайши посадил Чжана Сюэляна под домашний арест и заставил его сделать письменное заявление «с признанием вины, с просьбой о наказании». Высший военный трибунал Гоминьдана осудил его на 10 лет тюремного заключения. Однако в самый последний момент генералиссимус обратился к правительству с просьбой о специальной амнистии для Чжана Сюэляна. В результате тот был взят под контроль Военным советом Гоминьдана и на многие годы остался под домашним арестом. Итогом сианьских событий стало устное обещание Чан Кайши провести в правительстве решение о принятии предложенных ему условий создания единого фронта. Однако война с Японией по-прежнему не представлялась ему общественно-государственной задачей. 8 июля 1937 года Чан Кайши получил доклад о событиях у моста Лугоу-цяо (другое название Марко Поло), старинного мраморного сооружения через Юндинхэ, построенного в 1190 году и расположенного в пятнадцати километрах к юго-западу от Пекина. В ночь на 8 июля японские солдаты приступили к учениям восточнее моста Лугоуцяо. Вскоре они попали под обстрел китайского подразделения. Японский кабинет, негодуя по этому поводу, решил, что в Китай будут направлены дополнительные силы для пополнения японского контингента. Чан Кайши предъявил Токио свои требования: признать ответственность за происшествие у Лугоуцяо, принести извинения, компенсировать потери и обещать, что подобного никогда не повторится. Он отдал приказ командованию 29-й армии не отступать и не принимать требований японцев. Подразделения этой армии, перейдя в контрнаступление, отбили мост. Генерал Такэо Имаи поставил ультиматум: наказать виновных, вывести все китайские войска из зоны железной дороги Пекин-Тяньцзинь Но, не дождавшись ответа на этот ультиматум, японское командование начало наступление на Пекин и Тяньцзинь. В конце июля пал Тяньцзинь. Основные силы японцев были брошены на Шанхай и подвергнули его жесточайшим бомбардировкам. Чан Кайши сосредоточил здесь достаточно крупную армейскую группировку, но отдал приказ не ввязыватьсяв военные действия. Более трех месяцев китайские войска вопреки приказу вели ожесточенные бои за Шанхай. Но противник имел военное преимущество. Сломив сопротивление китайской армии, японцы двинулись к древней столице. 7 августа японское командование официально объявило о вступлении императорской армии в Пекин. В таких условиях Чан Кайши был вынужден пойти на уступки КПК. 20 августа из основных сил Красной Армии была сформирована 8-я Национальная армия под командованием Чжу Дэ. Но японцы продолжали наступательные действия, и 13 декабря они овладели Нанкином. Правительство вынуждено было заблаговременно покинуть город. Коммунисты предложили генералиссимусу обратиться за поддержкой к СССР. Однако Чан Кайши не собирался следовать подобному совету. Вместо этого он нацелил свои взгляды на США и Англию. Англия, озабоченная собственными интересами в Китае, стремилась избежать столкновения с Японией. США, также заинтересованные в Китае, придерживались подобной точки зрения. Чан Кайши вел долгие бесполезные переговоры, стараясь переубедить Англию и США. 14 сентября 1937 года Рузвельт объявил о нейтралитете США, распространяющемся на Дальний Восток. Торговым судам, принадлежащим США либо находящимся под американским флагом, отныне запрещалось транспортировать и в Китай, и в Японию «оружие или любое иное снаряжение, предназначенное для ведения военных действий». Подобный акт не делал никакой погоды в Японии, но поставил в безысходное положение Китай, лишив его последней возможности получать помощь из США. Чан Кайши поспешил указать на ответственность США за события, происходящие в Китае. Наступление нового, 1938 года он отметил посланием к народу: «ради выживания мы должны полагаться только на себя». В этом же году он дал согласие на создание Новой 4-й армии. Чан Кайши искал новых союзников, и 2 января он решил обратиться через немецкого посла Траумана к Гитлеру с просьбой «повлиять на японцев». Германское посредничество было крайне невыгодным для США и Англии, которые боялись потерять инициативу в дальневосточном вопросе. Кроме того, к маю 1938 года в Китай поступили советские танки, большое количество артиллерии и стрелкового вооружения. Экспортно-импортный банк США предоставил Китаю кредит в сумме 25 миллионов долларов для закупки продукции и сельскохозяйственных товаров. Рост политических настроений в стране в пользу единого фронта способствовал усилению авторитета КПК. Чан Кайши сделал ответный ход и усилил давление на противников, призвав к уничтожению «баз коммунистической деятельности». Вместе с тем он не терял надежды на сотрудничество с США. В конце 1940 года в Вашингтоне стали смотреть на японскую экспансию в Китай совсем иначе, чем это было в начале японо-китайской войны. Между гоминьдановским правительством и США стало налаживаться сотрудничество по организации добровольческого американского авиационного подразделения для операций в Китае. В апреле 1941 года Рузвельт издал декрет, разрешающий военнослужащим увольняться из армии с целью поступления в добровольческий корпус в Китае. В августе Чан Кайши отдал приказ об учреждении «добровольческого отряда» («летающие тигры»). Стремление Японии в юго-западную часть Тихого океана, нападение Германии на Советский Союз заставили Америку пойти на решительные действия. В Лондоне тоже беспокоились о судьбе китайского фронта. Если бы Японии удалось покончить с Китаем, то 15, а то и 20 японских дивизий освободились бы, чтобы вторгнуться в Индию. 27 октября Чан Кайши получил приглашение на Каирскую конференцию, которая открылась 22 ноября. А с 1 по 5 декабря (сразу же после Тегеранской конференции 28 ноября - 1 декабря) проходил второй этап встречи. Китайский генералиссимус имел на руках достаточно веский козырь: «Китай не сможет продержаться в войне, и поэтому не исключена его капитуляция». Он настаивал уделить больше внимания бирманскому театру действий: после того как противник будет изгнан из Бирмы, его следующим рубежом будет Северный Китай, а затем - Маньчжурия. Отдавая дань победам СССР в войне с Гитлером, американцы настаивали на поддержании Китаем связи с северным соседом. США надеялись, что Советский Союз вступит в войну на Тихом океане. 8 августа 1945 года гоминьдановский лидер узнал о том, что СССР вступит в войну. В связи с этим он потребовал от своей армии подчиняться беспрекословно только ему, сохранять порядок и не переходить в другие армейские подразделения. Затем он отдал приказ Красной Армии Китая «оставаться на своих местах и ждать дальнейших указаний», «не предпринимать никаких самостоятельных шагов». 14 августа в Москве был подписан договор между СССР и Китаем о дружбе и сотрудничестве, а 15 августа пришло сообщение о капитуляции Японии. Чан Кайши опасался, что СССР будет оказывать поддержку КПК, что и случилось: Советский Союз упрочил положение коммунистов в Китае, и для Гоминьдана назревал кризис. В августе 1945 года Чан Кайши направил председателю ЦК КПК Мао Цзэдуну телеграмму с приглашением прибыть в Чунцин для переговоров. 28 октября туда прибыла делегация коммунистов. Было подписано соглашение между двумя партиями и принято обязательство обеих сторон добиваться решения проблем демократическим путем, избегая гражданской войны. На втором этапе встречи (21 октября 1946 года) было принято решение о созыве Политической консультативной конференции с привлечением к ее участию Демократической лиги (в состав которой входила жена покойного Сунь Ятсена). 10 января того же года в Чунцине открылась конференция с участием гоминьдановцев, коммунистов, других политических партий, а также беспартийных политических деятелей. Конференция приняла решение о введении конституционного режима, о созыве Национального собрания, об образовании коалиционных органов власти и о создании единых вооруженных сил. Пока проходили совещания, Чан Кайши выезжал в Мукден, чтобы лично руководить операциями против вооруженных сил КПК. Состоявшийся в начале марта пленум ЦИК Гоминьдана принял курс на форсированную подготовку к гражданской войне; 1 апреля Чан Кайши разорвал соглашение с компартией, а в конце июня его армия начала общее наступление против освобожденных районов. Началась гражданская война. Предоставив возможность Чан Кайши уничтожить КПК, государственный департамент США объявил о прекращении посредничества США в Китае. Представительства компартии в Нанкине, Чунцине и Шанхае прекратили свою деятельность. В начале 1947 года гоминьдановцам удалось успешно завершить военные операции в Восточном Китае, в марте они овладели Юньанем - оплотом коммунизма на протяжении десяти лет, а затем развернули наступление на Шаньдуне. Эти события сопровождались необычайным голодом в стране. Чан Кайши видел свою первейшую задачу в исправлении экономического кризиса в скорейшей борьбе с коммунистами. В 1947 году усилился террор против инакомыслящих. Была поставлена вне закона Демократическая лига - единственная легальная организация, находившаяся в оппозиции Гоминьдану. Подавление оппозиции сопровождалось усилиями по «демократизации» режима. В декабре 1947 года была инсценирована 1-я предвыборная кампания в Китае. В списке кандидатов в президенты значились вдова Сунь Ятсена Сун Цинмен и Чан Кайши. В апреле 1948 года президентом Китая был избран Чан Кайши. После завершения реорганизации НОАК (Национально-освободительная армия Китая) получила задачу окружить и уничтожить главные силы гоминьдановской армии в Северо-Восточном, Восточном и Северном Китае и не допустить их отхода в Центральный и Южный Китай. С осени 1948 по осень 1949 года НОАК осуществила ряд крупных наступательных операций Ляоси-Шэньянская, Хуанхайская, Пекин-Тянцзинь-Чжанцзякоуская и самая сложная, завершившаяся форсированием реки Янцзы. Осенью 1948 года Чан Кайши был вынужден заговорить об отставке (с сохранением за собой контроля в партии). Его обращения к великим державам с просьбой повлиять на развитие событий в стране не принесли успеха. В январе 1949 года подразделение НОАК, разгромив сюйчжоускую группировку Гоминьдана, вышли к северному берегу Янцзы. Путь на Нанкин был открыт. Тянцзинь пал 14 января 1949 года, лишив Пекин всякого щита. 2 марта крейсер «Чунцин» - гордость гоминьдановского флота - перешел на сторону компартии. Официально Чан Кайши ушел с поста президента 21 января 1949 года. Его заменил Ли Цзунжэнь, который, когда НОАК входила в Пекин (23 января), начал склоняться к сотрудничеству с КПК. Генералиссимус сохранил за собой влияние в партии, командование армией и распоряжение финансами. 22 января был назначен отъезд Чан Кайши и его сына Цзян Цзинго на родину. В марте 1949 года в освобожденной от чанкайшистов деревне Сибайко состоялся II пленум ЦК ПКП, где была поставлена задача превращения Китая в социалистическую республику. Гоминьдановцы тут же активизировались. Они видели единственное спасение для себя - вернуть генералиссимуса. Только его высокий дух мог спасти положение. Чан Кайши поступил предусмотрительно: подготовил стартовую площадку для бегства на Тайвань. 17 апреля Нанкинское правительство попросило его взять на себя обязанности президента. «Никаких переговоров с КПК!» - приказал Чан Кайши. Сам же не разрешил Ли Цзунжэню использовать оставшиеся ресурсы для обороны Янцзы и возвратился в Цикоу. Тем временем на Тайвань перебрасывались авиация, соединения ВМС, часть дивизий, возглавляемых верными диктатору генералами. В последнем указе Чан Кайши приказывал управляющему Центральным китайским банком: «Перебазировать оставшийся золотой фонд в Тайбэй». 23 апреля того же года началась перестрелка на улицах Нанкина, и гоминьдановский гарнизон сложил оружие Еще через два дня Чан Кайши перебрался из Цикоу в Шанхай. Он отдал приказ своим войскам удержать Шанхай во что бы то ни стало, веря, что трех лет будет достаточно для «тотальной победы». Но через 11 дней он получил послание: передать всю власть президенту и правительству и возвратить переправленные на Тайвань ценности. Генералиссимусу предлагалось выехать в Европу или Америку, но он отказался. 12 мая начался штурм Шанхайского укрепленного района, а 27-го над городом было водружено знамя НОАК. Чан Кайши вместе с сыном бежал на Тайвань. Цзян Цзинго оставался с отцом до конца его дней. Еще при жизни отца он начал прибирать к рукам основные рычаги власти на острове. В 1966–1969 годах он являлся министром обороны Тайваньского правительства, в 1969–1972 годах - заместителем премьера, а с 1972 года - премьер-министром. 5 апреля 1975 года на 82-м году жизни глава Гоминьда

ЧАН КАЙШИ

(род. в 1887 г. – ум. в 1975 г.)

Организатор военного переворота в Нанкине, глава диктаторского гоминьдановского режима в Китае, генералиссимус, главнокомандующий.

«Отец и Учитель» – такими словами начиналось письмо диктатора Чана грозному соседу и властелину 1/6 части суши И. Сталину, написанное в августе 1945 г. У него были все основания так писать. Он долго пользовался поддержкой Сталина, изначально делавшего на него ставку и ставившего его выше коммуниста Мао. Кремлевскому диктатору импонировали методы правления Чана: подкуп и спаивание, обещания и демагогия, устранение неугодных политических противников. Чтобы удержаться у власти, Чан Кайши не брезговал ничем – от лавирования между сильными мира сего до связей с представителями преступного мира.

Родился Чан Кайши (Цзян Цзеши) в селении Цикоу провинции Чжэцзян 31 октября 1887 г. Его дед, выходец из крестьян, занимался торговлей, но разорился, и родителям Чана уже приходилось искать средства к существованию. Когда мальчику исполнилось 9 лет, отец умер, оставив все заботы о сыне его матери, своей третьей жене. Будучи женщиной глубоко религиозной, она привила Чану уважение к традиционным китайским ценностям. В 14-летнем возрасте мать женила сына. Его первенцу, родившемуся через 8 лет, суждено будет стать политическим наследником отца.

В 1903 г. Чан впервые покинул родительский дом – настало время учебы. Обучаясь в школе в уезде Фынхуа, а затем в школе Восточного Чжэцзяна, он познакомился с основополагающими догмами традиционной китайской философии, призванными служить интересам циньской (маньчжурской) династии. Тогда же, в школе Восточного Чжэцзяна, юноша заинтересовался военным искусством. Именно в это время Россия проиграла войну Японии, влияние которой в Китае, особенно в военных кругах, резко возросло. Многие китайские юноши, включая и Чана, мечтали о военной карьере, и учиться военному делу они хотели в Японии. В 1905 г. мать, собрав деньги, благословила сына на поездку. Но в Японии Чана ждало разочарование: для поступления в военную академию у него не оказалось рекомендаций китайского правительства. Однако кое-что полезное все же произошло. Чан Кайши познакомился с Чэнь Цзимэем – политическим дельцом, имевшим большие связи и в бизнесе, и в подпольном мире Шанхая, и в тайных обществах. Это знакомство оказало на него большое влияние. Тем не менее в следующем году юноше пришлось возвратиться домой, но именно с этого времени ему начинает везти. Военное ведомство объявило набор кадетов на краткосрочные курсы при Баотянской военной академии. Несмотря на то что Чан Кайши не был маньчжуром, он успешно сдал экзамены и был зачислен на учебу. Когда же стали отбирать кандидатов для обучения в Японии, то в числе 40 счастливчиков оказался и Чан. Через 3 года, уже после выпуска, он начал службу в японской армии. Его восторгала эта армия, солдаты которой безропотно выполняли любые приказы, а офицеры пользовались в стране почетом и уважением.

В это время в Японии активно действовала созданная Сунь Ятсеном Китайская революционная лига. Чан, несмотря на запрет для китайских военнослужащих в Японии заниматься политической деятельностью, с помощью Чэнь Цзимэя вступил в эту организацию и дал клятву верности революционному долгу. В 1911 г. в Китае вспыхнула революция. Циньская династия пала. Чан Кайши тут же вернулся на родину. «Я чувствовал, что пришло время для нас, военных людей, послужить на благо отечества… Это было действительно начало моей революционной карьеры», – так вспоминал он впоследствии. Его покровитель Чэнь Цзимэй стал губернатором Шанхая, а Чан был назначен командиром полка. Однако через несколько месяцев он вновь уехал в Японию, где стал готовиться к военной учебе в Германии.

А в Китае в 1912 г. Сунь Ятсен создал Национальную партию – Гоминьдан. Чэнь Цзимэй занял в партии пост главы управления делами, Чан Кайши, отложив поездку в Германию, вернулся в Шанхай. В Китае в это время развернулась борьба между сторонниками Сунь Ятсена и президентом, а фактически диктатором, Юань Шикаем. Чэнь Цзимэй и Чан Кайши участвовали в разработке нескольких восстаний в Шанхае, но все они закончились неудачно. Чэню и Чану удалось скрыться. Их спрятали гангстеры из общества «Зеленых», где у Чэнь Цзимэя имелось много друзей. К этому времени Чан Кайши уже не раз участвовал в террористической деятельности, в частности в разработке плана убийства в 1915 г. наместника Юань Шикая в Шанхае. Тогда же произошло его знакомство с богатейшим дельцом Чжан Цзинцзяном, финансировавшим Сунь Ятсена. Молодой офицер заинтересовал Чжана, и тот привлек его к работе шанхайской биржи, что еще больше сблизило Чан Кайши с воротилами нелегального бизнеса. Новые друзья не отличались разборчивостью в выборе средств для достижения своих целей. В ход шли и похищения людей, и убийства нежелательных политиков и журналистов.

В 1916 г. от рук наемного убийцы, агента Юань Шикая, погиб Чэнь Цзимэй. Гибель друга и покровителя потрясла Чан Кайши. На прощальной церемонии он сказал: «Где я могу отныне найти человека, который знал бы меня так же хорошо и безгранично любил, как ты?!» Не прошло и месяца, как умер и Юань Шикай. Смерть диктатора положила начало новому этапу борьбы за власть, в которой приняла участие и группировка Сунь Ятсена.

До 1923 г. Чан Кайши особой политической активности не проявлял, хотя событий было множество. Произошло сближение Гоминьдана и КПК, Сунь Ятсен стал президентом. Затем был путч и бегство президента в Гонконг. Вместе с ним бежал и Чан Кайши. Это способствовало их сближению. После подавления путча Сунь Ятсен обратился за помощью к СССР, и в 1923 г. молодой генерал Чан Кайши во главе делегации отправился в Москву, где его принимали на самом высоком уровне. Через несколько месяцев в Китае оформился единый фронт Гоминьдана и КПК. Тогда в состав ЦИК Гоминьдана избрали Мао Цзедуна. Хотя Чан Кайши и не воспринимал программу этого фронта, но он вынужден был смириться, считаясь с революционным духом того времени. Генерал тогда руководил офицерской школой Вампу, а политическим комиссаром при нем был представитель КПК Чжоу Эньлай. Однако сам Чан Кайши и его шанхайские друзья рассматривали эту школу как кузницу преданных им кадров.

После смерти Сунь Ятсена в 1925 г. в Гоминьдане развернулась борьба за лидерство. Вот тогда Чан Кайши начал расчищать себе дорогу к власти. Были арестованы 17 военачальников, в которых он видел соперников. Затем с помощью верных курсантов Чан Кайши сместил военного министра и главкома Сюй Чунчжи, а вскоре наступил черед и Ван Цзивэя – реального претендента на высший пост в партии. С этого момента Чан Кайши стал фактически полноправным главой Гоминьдана, главнокомандующим, под его контролем находилась полиция и финансы, и он уже не стеснялся присваивать крупные денежные суммы. Так поступали и его приближенные. Это обстоятельство очень беспокоило советских военных советников и часть Гоминьдана. Чан Кайши очень опасался «полевения» партии и тяготился союзом с КПК. Среди его близкого окружения уже открыто звучали требования разрыва союза с КПК и СССР. Тогда же была создана тайная служба, внедрявшая свою агентуру в учебные и культурные учреждения, СМИ. Претензии Чана на роль вождя усилились.

Дорогу к вершине власти Чан Кайши открыли революционные события 1925–1927 гг. Части народно-революционной армии подошли к Шанхаю. Заняв город, где сильны были позиции коммунистов, Чан Кайши стал готовиться к перевороту. Его опорой являлись старые друзья – главари тайных обществ. Создавались специальные отряды для выявления и ликвидации вожаков левых движений, коммунистов. В течение трех недель апреля 1927 г. шла настоящая охота на людей, ежедневно происходили многочисленные публичные расстрелы. Многие рабочие погибли в застенках. Их не просто убивали, а обливали керосином и сжигали, закапывали живыми в землю. Подобное происходило во многих городах. 18 апреля в Нанкине было создано правительство во главе с Чан Кайши. Летом в китайские дела вмешался Сталин, предложив советским советникам и КПК поднять народ на восстание и захватить руководство в Гоминьдане. В ответ на эти действия преследования и террор против коммунистов усилились, что привело к еще большему размежеванию сил и созданию в августе коммунистической Красной Армии Китая. Тогда же, опасаясь давления генералов и якобы заботясь о единстве Гоминьдана, Чан Кайши объявил о своей отставке.

Теперь у него появилось время для улаживания личных дел. Он был влюблен в свояченицу Сунь Ятсена Мэйлин, одну из дочерей богатого капиталиста Сун Ложу, христианина, давшего детям хорошее образование в США и имевшего там обширные связи в мире бизнеса, на что очень рассчитывал Чан. Но он не был христианином, вел довольно беспутную жизнь, имел сомнительные знакомства и был второй раз женат. Первый брак распался быстро. Вторая жена оказалась женщиной легкого поведения, и избавиться от нее помогли друзья-гангстеры, отправившие ее в США (где она впоследствии получила степень доктора при Колумбийском университете). Представив документы, что он разведен, и согласившись принять христианство, Чан преодолел сопротивление семьи, и 1 декабря 1927 г. состоялось его бракосочетание с Мэйлин.

В январе 1928 г. Чан Кайши вернулся к власти. Летом его войска заняли Пекин. Теперь он не только глава правительства и главнокомандующий, но и председатель Госсовета. В прессе его величают президентом Китайской республики. Положение изменилось в 1931 г. 19 сентября началось вторжение японцев в Маньчжурию. Они создали марионеточное государство Маньчжоу-Го во главе с бывшим императором Пу И. Это вызвало широкое антияпонское движение в Китае. Однако Чан Кайши по-прежнему главную опасность видел во «внутренних врагах» – коммунистах. Против Красной армии он бросил 90 дивизий. Англия, США, Германия оказывают ему помощь: предоставляют кредиты, оружие, посылают советников. В его армии служили 150 американских летчиков, генеральный штаб возглавлял направленный Гитлером генерал фон Сект, затем фон Фалькенхаузен. Все важные посты в государстве заняли родственники и друзья Чана. Процветало казнокрадство, взяточничество. Он стал на путь милитаризации страны, создав «движение за новую жизнь», опорой которого были «синерубашечники», напоминавшие одновременно и японских самураев, и немецких нацистов. Горели книги, исчезали люди, в тюрьмах применялись средневековые пытки; продолжались публичные казни. Но в самом Гоминьдане усиливалась оппозиция Чану, среди генералов зрела идея о создании единого с КПК антияпонского фронта. Под угрозой применения силы они заставили Чан Кайши пойти на этот шаг: в феврале 1937 г. единый фронт был создан. Это обстоятельство, а также отказ США от поставки оружия привели к усилению связей с СССР, откуда начали прибывать вооружение и советники.

С окончанием Второй мировой войны и капитуляцией Японии Чан Кайши, опасаясь усиления КПК, опиравшейся на поддержку Сталина, вновь развязал гражданскую войну. Это было политическое самоубийство: он проиграл, от него отвернулись и сподвижники внутри страны, и сторонники за рубежом. 21 января 1949 г. Чан Кайши оставил свой пост и вместе с семьей и частью войск (до 300 тыс. чел.) перебазировался на остров Тайвань, прихватив золотой запас. Там он сформировал правительство в изгнании. При помощи США остров был превращен в крепость. После смерти Чан Кайши, последовавшей 5 апреля 1975 г., власть перешла к его сыну Цзян Цзинго, долгие годы жившему в СССР, но в конечном счете полностью порвавшему с идеями коммунизма.

автора Шишов Алексей Васильевич

ЧАН КАЙШИ (ЦЗЯН ЦЗЕШИ) 1887-1975 Президент гоминьдановской республики Китай и главнокомандующий её вооружёнными силами. Генералиссимус.Чан Кайши родился в семье богатого торговца в провинции Чжэцзян. В возрасте 14 лет он женился по желанию матери. В 1903 году 16-летний Чан Кайши

Из книги Мао Цзэдун автора Панцов Александр Вадимович

ИГРЫ С ЧАН КАЙШИ Пока Мао, Кайхуэй и Шулань вели пропаганду среди шаошаньских крестьян, в «большом мире» происходили крупные перемены. 12 марта 1925 года скончался Сунь Ятсен. Он умер от рака печени. Болезнь резко обострилась в декабре, и в течение двух с половиной месяцев он

Из книги Китайский Бонапарт, или жизненные вехи Чан Кайши автора

Владилен ВОРОНЦОВ Китайский Бонапарт, или жизненные вехи Чан Кайши В октябре Китайская Народная Республика отметит свое 40-летие. Этот период истории страны относительно хорошо известен советским людям. Меньше знаем мы о предшествовавшем периоде и особенно о человеке,

Из книги Миссия в Китае автора Чуйков Василий Иванович

Чан Кайши выжидает С конца 1938 г., после захвата Уханя и Гуанчжоу, японцы фактически прекратили широкие наступательные операции, за исключением мелких действий и отражения контратак китайцев. Некоторые наши советники уверяли, что в конце 1938 г. японцы выдохлись и у них нет

Из книги Великий Мао. «Гений и злодейство» автора Галенович Юрий Михайлович

В роли главного военного советника Чан Кайши Выполняя задачу, поставленную передо мной в Москве, - подготовиться к выполнению обязанностей главного военного советника Чан Кайши, я постепенно изучал стиль и методы работы наших военных советников как в центре, в Чунцине,

Из книги Судьба китайского Бонапарта автора Воронцов Владилен Борисович

Чан Кайши по-прежнему выжидает Весной 1941 г. мало кто сомневался, что Советский Союз будет вынужден сражаться на два фронта: на западе - против фашистской Германии и ее сателлитов и на востоке - против Японии. Однако 13 апреля 1941 г. Япония неожиданно подписала с Советским

Из книги Бойцы тихого фронта автора Винаров Иван

Сталин, Мао Цзэдун и Чан Кайши В момент окончания Второй мировой войны Сталин связывал будущее Китая с Чан Кайши. При этом он полагал, что все жизненные артерии Китая как в области политики и экономики, так и в военной сфере находятся в руках Чан Кайши, который пользовался

Из книги автора

Спасение нации, или Выживание Чан Кайши Вскоре после начала японской агрессии в Маньчжурии обучавшиеся в Японии китайские студенты, взволнованные тревожными вестями с родины, стали активно обсуждать возможные пути противодействия захватчикам. В октябре 1931 г.

Из книги автора

Чан Кайши и Стилуэлл Чан Кайши просил Вашингтон назначить в свой штаб опытного американского генерала. Им и стал Дж. Стилуэлл. Генерал Стилуэлл начинал свою карьеру с чина младшего офицера. В 1926–1929 гг. - во время захвата власти Чан Кайши - служил в Тяньцзине; в 1935–1939 гг.

Из книги автора

Чета Чан Кайши: в объятиях славы, но перед лицом заговора 18 ноября 1942 г. Сун Мэйлин по приглашению Рузвельта тайно выехала в США. 27 ноября, прибыв в Нью-Йорк, она немедленно направилась в медицинский центр - для лечения кожного заболевания.Американцы нашли Сун Мэйлин

Из книги автора

5. СЕВЕРНЫЙ ПОХОД. ИЗМЕНА ЧАН КАЙШИ Самая значительная военная операция и самая крупная военная победа гоминьдана - Северный поход - по злой иронии судьбы превратился в его «лебединую песню». Как известно, главнокомандующий войсками национального революционного

Чан Кайши родился в местечке Сикоу уезда Фэнхуа провинции Чжэцзян, примерно в 40 километрах от портового города Нинбо, расположенного южнее Шанхая. Согласно записям в книге семейной летописи он принадлежал к 28-му поколению рода Цзян, берущему начало от потомков Чжоу-гуна (мудрого правителя, которым восхищался сам Конфуций). Семья Чан Кайши жила в доме, который одновременно являлся и магазином: его отец - типичный сельский грамотей из старого китайского общества - был хозяином соляной лавки, бережливым, строгим и степенным. В возрасте 6 лет родители отдали его в частную школу, где он начал своё регулярное образование под руководством учителя Жэнь Цземая.

В 1895 году у мальчика умер отец, и семья стала испытывать серьёзные финансовые трудности. В 1899 году мать была вынуждена отправить сына в дом деда по материнской линии. В 15-летнем возрасте по настоянию матери он женился, его невесту звали Мао Фумэй, она была на 5 лет старше жениха.

В 1903 году, в возрасте 17 лет Цзян Чжунчжэн поступил в школу в уездном городе Фэнхуа, где давали образование по европейскому образцу. Там он начал интересоваться политическими событиями, и выбрал свой жизненный путь, решив стать военным. В 1906 году он впервые приехал в Японию, где познакомился с революционерами, группировавшимися вокруг Сунь Ятсена. В знак своей решимости участвовать в антимонархической антиманьчжурской революции Цзян Чжунчжэн в апреле 1906 года, находясь в Токио, срезал свою косу и отослал её домой. Он хотел поступить в Японии в военное училище, однако его планы сорвались, и зимой он был вынужден вернуться на родину.

Летом 1907 Цзян Чжунчжэн прибыл в Баодин, где, выдержав огромный конкурс, поступил в военное училище на краткосрочные курсы подготовки офицеров Национальной армии Министерства обороны. В конце года он успешно сдал экзамены по японскому языку для желающих продолжить военное обучение в Японии. В 1908-1909 годах Цзян обучался в японском пехотном училище Синбу, в это же время он по рекомендации Чэнь Цимэя (один из соратников Сунь Ятсена) вступил в Тунмэнхой. По окончании училища Цзян Чжунчжэн был принят на военную службу в качестве кадета 19-го артиллерийского полка 13-й дивизии японской армии.

18 марта 1910 года у Цзян Чжунчжэна появился первый и единственный, официально считающийся родным сын, которому он дал имя Цзинго.

На пути к власти

В 1911 году, после начала Синьхайской революции в Китае, Чан Кайши вернулся в Китай, где стал помогать Чэнь Цимэю разворачивать вооружённые действия в Шанхае и в Ханчжоу против цинских властей. Командуя авангардом, он проложил путь к столице своей родной провинции Чжэцзян - городу Ханчжоу. В награду за успехи в этой операции он был назначен командиром полка. Затем он помог Чэнь Цимэю поставить под контроль восставших провинцию Цзянси.

В 1912 году в ходе борьбы за власть Чэнь Цимэй приказал Чан Кайши организовать тайное убийство Тао Чэнчжана - руководителя активной в то время в Шанхае и прилегающей к нему части Китая революционной организации. В связи с разразившимся скандалом Чан Кайши был вынужден бежать в Японию. Там он стал издавать журнал «Цзюнь шэн» («Голос армии») и занялся изучением немецкого языка, подумывая о поездке в Германию. Однако зимой он снова вернулся в Шанхай, помогал Чэнь Цимэю в борьбе против Юань Шикая, а потом вновь уехал в Японию. В 1914 году он по приказу Сунь Ятсена попытался организовать выступления против Юань Шикая в районе Шанхая и Нанкина, однако они оказались неудачными. После этого Сунь Ятсен направил Цзян Чжунчжэня в Маньчжурию. В Харбине Чан Кайши направил Сунь Ятсену памятную записку о неминуемости войны в Европе, а также предложил план свержения власти Юань Шикая. После начала Первой мировой войны он вернулся в Японию.

В 1915-1916 году Чан Кайши принимал участие в вооружённых выступлениях против власти Юань Шикая в Шанхае. В ходе их он проявил большое личное мужество, и его имя приобрело известность среди сторонников Сунь Ятсена. Когда в 1916 году Чэнь Цимэй погиб от руки наёмного убийцы, подосланного Юань Шикаем, Чан Кайши фактически заменил его в роли ведущего военного деятеля из числа приверженцев Сунь Ятсена в Шанхае.

10 сентября 1916 года на свет появился мальчик, которого Чан Кайши впоследствии официально усыновил и назвал Вэйго. Есть версия, что Цзян Вэйго - внебрачный сын Чан Кайши и его японской подруги.

В 1918 году Сунь Ятсен вызвал Чан Кайши в Гуанчжоу, где тогда находился центр революционных сил, и назначил его начальником оперативного управления. В октябре 1918 года он стал командующим второй колонной гуандунской армией и принял участие в боях гуандунской армии против фуцзяньских войск. В 1919 году ему пришлось уйти с командных постов. Он некоторое время ездил между Японией и Шанхаем, а затем уехал в родные края, чтобы ухаживать за матерью. Его мать умерла в 1921 году в возрасте 58 лет. Вскоре после этого он был вызван Сунь Ятсеном и начал разработку планов Северного похода, то есть наступления армии из провинции Гуандун на север страны с целью покончить с её раздробленностью, объединить страну и создать центральное правительство Китайской республики.

В июне 1922 года гуандунский милитарист генерал Чэнь Цзюнмин поднял мятеж против Сунь Ятсена в Гуанчжоу. Чан Кайши вместе с Сунь Ятсеном укрылся на канонерской лодке «Юнфэн». Факт, что в трудную для Сунь Ятсена минуту Чан Кайши очутился вместе с ним, послужил причиной их сближения.

В феврале 1923 года Сунь Ятсен вернулся в Гуанчжоу и назначил Чан Кайши начальником своего генерального штаба, а также сделал его членом военного комитета партии Гоминьдан. Встала задача создания собственных вооружённых сил партии Гоминьдан. В связи с этим, Сунь Ятсен направил Чан Кайши в Москву. В Москве Чан Кайши предложил план военных действий в Китае, составленный Сунь Ятсеном, который предполагал значительную помощь со стороны СССР. Вместо этого Москва предложила помощь в создании вооружённых сил партии Гоминьдан на её собственной базе в Гуанчжоу.

В 1924 году Сунь Ятсен принял решение об организации в Гуанчжоу на острове Хуанпу (на кантонском диалекте его название произносится как «Вампу») академии Вампу - будущей кузницы кадров для национальной революционной армии, подчиняющейся руководству партии Гоминьдан. Председателем комитета по подготовке к созданию этой школы был назначен Чан Кайши; в апреле он был назначен начальником военной школы Вампу и одновременно начальником генерального штаба. 16 июня состоялась торжественная церемония открытия. В июле Чан Кайши стал по совместительству начальником крепости Чанчжоу.

12 марта 1925 года в Пекине в возрасте 59 лет скончался Сунь Ятсен. В августе Чан Кайши получил пост командующего 1-й национальной революционной армией. В сентябре он был назначен командующим войсками Восточного похода, осуществлявшегося с целью объединения провинций Гуандун и Гуанси. Таким образом Чан Кайши стал самой сильной военной фигурой в партии Гоминьдан. В ноябре в результате ряда успешных военных операций вся провинция Гуандун оказалась под властью Национального правительства.

Северный поход

В 1926 году, на 2-м съезде партии Гоминьдан Китая Чан Кайши был избран членом Центрального исполнительного комитета (ЦИК), а на пленуме ЦИК - членом Постоянного комитета. На съезде Чан Кайши выступил с докладом о военном положении. Он отстаивал предложение о том, чтобы правительство предприняло Северный поход с целью объединения страны.

В начале 1926 года у Гоминьдана оказалось два лидера: военный - Чан Кайши, и гражданский - Ван Цзинвэй. Однако в мае Ван Цзинвэй неожиданно, сославшись на недомогание, уехал во Францию. В июне в руках Чан Кайши формально сосредоточилась партийная, государственная, военная и финансовая власть. В июле по болезни с поста председателя Постоянного комитета ЦИК ушёл Чжан Цзинцзян, и его место также занял Чан Кайши.

9 июля Чан Кайши вступил в должность главнокомандующего Национальной революционной армией, и немедленно начал Северный поход. Всего за полгода ему удалось добиться стабилизации обстановки в Юго-Восточном Китае. К ноябрю 1926 года армия под командованием Чан Кайши одержала верх над двумя из трёх основных противников. По воспоминаниям С. А. Далина, во время похода Чан Кайши не проявлял особой храбрости:

В декабре ЦИК партии Гоминьдан переехал из Гуанчжоу в Ухань, где образовался центр власти. Чан Кайши в противовес Ухани создал свой центр власти в Наньчане, где вместе с ним оказались вернувшийся к своим обязанностям председатель ЦИК Чжан Цзинцзян и исполняющий обязанности председателя Национального правительства Тань Янькай. Так возник раскол партии Гоминьдан.

В 1927 году войска Чан Кайши взяли Нанкин, где было создано новое Национальное правительство. Тогда же Чан Кайши начал открытую вооружённую борьбу против коммунистов под названием «кампании за наведение порядка и чистоты в собственном доме». В апреле 1927 года в результате сговора между Чан Кайши, руководством иностранных концессий Шанхая и главой Зеленой банды Ду Юэшэнем в Шанхае была учинена резня, в результате которой погибло около 4 тысяч коммунистов и им сочувствующих. В августе, в результате политических интриг, Чан Кайши объявил о своей отставке и об отходе от политической деятельностью, после чего уехал сначала на родину, в провинцию Чжэцзян, а затем в Японию. Однако при этом он продолжал активную работу по развалу лагеря своих политических противников.

1 декабря 1927 года состоялось бракосочетание Чан Кайши и Сун Мэйлин (младшая сестра жены Сунь Ятсена). Первая супруга Чан Кай-ши - Мао Фумэй - добровольно выступила инициатором развода, на который Чан Кай-ши согласился.

4 января 1928 года Чан Кайши вернулся на пост главнокомандующего Национальной революционной армией и был назначен командующим силами Северного похода, который успешно завершил в июле того же года. 10 октября 1928 года Чан Кай-ши стал председателем Национального правительства Китайской республики.

В борьбе с Японией

В 1931 году Япония начала открытую интервенцию с целью захвата Маньчжурии. Цзян Чжунчжэн оказался одновременно перед тремя противниками: внешней японской агрессией, выступлениями спорадического характера со стороны местных центров власти внутри самого Китая, и активной вооружённой борьбой Коммунистической партии Китая за власть в стране. Несколько лет ему удавалось лавировать между этими тремя напастями, однако в конце 1936 года, в результате «Сианьского инцидента», он был вынужден пойти на создание с КПК единого фронта борьбы против японских захватчиков.

Стремясь наладить сотрудничество с ведущими державами того времени в борьбе против Японии, Чан Кайши развивает сотрудничество одновременно с СССР и с Германией. Цзян Цзинго отправляется на учёбу в Москву, а Цзян Вэйго - в Мюнхен, впоследствии служит в танковых войсках вермахта.

7 июля 1937 года японские войска обстреляли мост Лугоуцяо (Мост Марко Поло) в окрестностях Пекина; так началась Японо-Китайская война 1937-45. Решением национального правительства Цзян Чжунчжэн был назначен генералиссимусом Китайской республики. В конце 1938 года Ван Цзинвэй бежал к японцам и стал главой марионеточного китайского правительства; Цзян Чжунчжэну пришлось воевать не только против японской армии, но и против армий, составленных из китайцев и подчиняющихся прояпонским правительствам.

После капитуляции Японии 2 сентября 1945 г. и неудачных переговоров с КПК о создании коалиционного правительства с июля 1946 г. Цзян Чжунчжэн руководил борьбой Гоминьдана с КПК в гражданской войне.

Религиозные взгляды

Вопреки антихристианским настроениям в Гоминьдане, желая жениться на Сун Мэйлин, генерал Чан Кайши согласился с условием, поставленным её матерью - принять христианство. Свадьба состоялась 1 декабря 1927, однако крещение в методистской церкви Чан Кайши принял лишь по прошествии почти трех лет - 23 октября 1930, перед этим тщательно исследовав христианское вероучение.. Впоследствии он регулярно выступал с проповедями и радиообращениями на христианские темы.

В 1951 Чан Кайши и его супруга Сун Мэйлин приняли участников миссионерской конференции, которая после этого стала регулярной. Правительство Гоминьдана тесно сотрудничало с христианскими миссионерами, используя их печать, радиостанции и школы для антикоммунистической пропаганды.

До сих пор на Тайване пользуется популярностью книга «Сладкий источник в пустыне» (Хуанмо ганьцюань), представляющая собой перевод книги Летти Кауман «Streams in the Desert» с комментариями «анонимного китайского христианина», автором которых является Чан Кайши, читавший её с июля 1944 .

Тайваньский период

После поражения Гоминьдана в 1949 Чан Кайши возглавил правительство и Гоминьдан на Тайване. Президент (1950) и Верховный главнокомандующий вооружённых сил Китайской Республики (как официально называется государство на Тайване). До начала 1970-х годов пользовался поддержкой США и многих (но далеко не всех) их союзников как единственный законный правитель всего Китая. Долгое время представители режима Чан Кайши занимали в Совете Безопасности ООН китайское место, однако 25 октября 1971 в Совет Безопасности был введён представитель КНР.

Скончался 5 апреля 1975 г. на Тайване, где провёл последние 26 лет своей жизни. В своем политическом завещании Чан Кайши призывал своих соотечественников продолжать осуществлять три народных принципа Сунь Ятсена: добиваться оздоровления и возвращения к жизни континентальной части Китая, возрождать национальную культуру и решительно защищать демократию. Перед своей кончиной он просил, чтобы его останки были перевезены на материк в Нанкин для постоянного захоронения на горе Цзыцзиньшань, где покоится гроб с телом Сунь Ятсена. Сын Чан Кайши - Цзян Цзинго - стал новым главой тайваньской администрации.

Чан Кайши родился 31 октября 1887 года в китайской глубинке, недалеко от портового города Нинбо. Рано потерял отца, мать была религиозна, но далее чану хорошее образование. В 1905 г. уехал в Японию чтоб стать военным, вернувшись в Китай, поступил на военные курсы в Баотянскую военную академию.

Хорошо учился, потом служил в Яп армии. В 1908 г вступил в революционную организацию, созданную Сунь Ятсеном. Активно участвовал в событиях Синхайской революции (1911 г.). после рев. Чан сатл полковником, руководящий снабжением всех войск, расположенных в Шанхае, так же вступил в партию Гоминьдан. В 1921 году Сунь Ятсен был избран президентом Китайской Республики. В следующем году Чан Кайши помог Сунь Ятсену подавить военный мятеж, после чего президент начал видеть в нем преемника, называя своим младшим братом. В 1923 году Сунь Ятсен пришел к выводу о необходимости создания своих вооруженных сил и отправил Чан Кайши в Москву с целью наладить взаимодействие, в том числе и военное сотрудничество с Россией. Он непринял советской идеологии и стал антикоммунистом. В 1924 году Сунь Ятсен решил создать школу для подготовки армейских кадров близ Гуанчжоу. При этом, оценивая Чан Кайши как военного специалиста, знакомого с армиями Японии и России, он назначил его начальником военной школы Вампу и одновременно начальником генерального штаба. В этой школе Чан Кайши работал в тесном взаимодействии с советскими военными и политическими советниками, в числе которых был Блюхер. После смерти Сунь Ятсена (1925 г) Чан Кайши вскоре вошел в состав ЦИКа Гоминьдана и в состав Правительства, а затем получил назначение на пост главнокомандующего. Чан решил реализовать план Северного похода. Чан Кайши решил объединить весь Китай под властью Гоминьдана. Во время Северного похода КПК была союзником Гоминьдана, которая присоединилась к Чан Кайши под давлением Коминтерна. Помогали гоминьдановцам и советские специалисты. 100-тысячной армии Чан Кайши противостояло до 800 тысяч. Успех был на стороне армии Гоминьдана. 12 апреля 1927 г. Гоминьдан, во главе с Чан Кайши, начал военные действия против КПК в Шанхае и нескольких других городах. Более чем 5000-6000 членов КПК были захвачены, и многие из них были убиты в Шанхае в конце 1927 г. Вв этом же году, были разорваны дип. отн с СССР. В 1936 г. был похищен коммунистами, но Сталин запретил убивать, Чан был Кайши был освобожден и возвратился в столицу страны Нанкин, после чего согласился создать вместе с КПК единый фронт борьбы против японских захватчиков. Во время 2МВ Чан командовал войсками, одержал ряд побед, Китай был признан великой державой, но СССР поддерживал КПК и после гражданской воны эвакуиров в Тайвань. Там он провел реформы на подобие нанкинского десятилетия добился экон роста. Президент (1950) и Верховный главнокомандующий вооружённых сил Китайской Республики (как официально называется государство на Тайване). До начала 1970-х годов пользовался поддержкой США и многих (но далеко не всех) их союзников как единственный законный правитель всего Китая. Долгое время правительство Чан Кайши занимало в Совете Безопасности ООН место, отведённое Китаю, однако 25 октября 1971 в Совет Безопасности был введён представитель КНР. Сам Чан Кайши ушел из жизни 5 апреля 1975 года по причине сердечной недостаточности.

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 14. Чан Кайши: политический портрет.:

1. 14. Объединение Китая под властью партии Гоминьдан. Социально-экономическая политика Чан Кайши в 20-30 гг.
2. В 6. Внутренняя политика правительства Чан Кайши. Роль государства в экономике страны. Рабочая и аграрная политика

Предшественник: Сун Цзывэнь Преемник: Чжан Цунь 20 ноября 1939 года - 31 мая 1945 года Предшественник: Кун Сянси Преемник: Сун Цзывэнь 7 декабря 1935 года - 1 января 1938 года Предшественник: Ван Цзинвэй Преемник: Кун Сянси 4 декабря 1930 года - 15 декабря 1931 года Предшественник: Сун Цзывэнь Преемник: Чэнь Миншу 10 октября 1928 года - 15 декабря 1931 года Предшественник: Тань Янькай Преемник: Линь Сэнь Вероисповедание: методизм Рождение: Сикоу, уезд Фэнхуа, Чжэцзян , близ Нинбо Смерть: Тайбэй , Тайвань Место погребения: Мавзолей Чан Кайши, Цыху Супруга: 1) Мао Фумэй
2) Яо Ечэн
3) Чэнь Цзежу
4) Сун Мэйлин Дети: сыновья: Цзян Цзинго и Цзян Вэйго (приёмный) Партия: Гоминьдан Военная служба Принадлежность: Китайская Республика Китайская Республика Звание:
Генерал особого класса Автограф: Награды:

Фамилия и имя

Ранние годы

Чан Кайши родился в местечке Сикоу уезда Фэнхуа провинции Чжэцзян , примерно в 40 километрах от портового города Нинбо , расположенного южнее Шанхая . Согласно записям в книге семейной летописи он принадлежал к 28-му поколению рода Цзян, берущему начало от потомков Чжоу-гуна (мудрого правителя, которым восхищался сам Конфуций). Семья Чан Кайши жила в доме, который одновременно являлся и магазином: его отец - типичный сельский грамотей из старого китайского общества - был хозяином соляной лавки, бережливым, строгим и степенным. В возрасте 6 лет родители отдали его в частную школу, где он начал своё регулярное образование под руководством учителя Жэнь Цземая.

На пути к власти

В.К. Блюхер , главный военный советник Чан Кайши во время Северного похода, рассказывал мне, что неустойчивость верховного главнокомандующего проявлялась при первой же военной неудаче. Несколько раз, когда противнику удавалось нанести удар Национально-революционной армии и перейти в наступление, Чан Кайши пытался бежать с фронта. Не один раз его чуть ли не за руки держали, не допуская бегства, которое внесло бы моральное разложение в командный состав революционной армии.

В декабре ЦИК партии Гоминьдан переехал из Гуанчжоу в Ухань , где образовался центр власти. Чан Кайши в противовес Ухани создал свой центр власти в Наньчане , где вместе с ним оказались вернувшийся к своим обязанностям председатель ЦИК Чжан Цзинцзян и исполняющий обязанности председателя Национального правительства Тань Янькай . Так возник раскол партии Гоминьдан.

В борьбе с Японией

До сих пор на Тайване пользуется популярностью книга «Сладкий источник в пустыне» (Хуанмо ганьцюань ), представляющая собой перевод книги американской писательницы Летти Кауман «Streams in the Desert» с комментариями «анонимного китайского христианина», автором которых является Чан Кайши, читавший её с июля .

Тайваньский период

После поражения Гоминьдана в Чан Кайши возглавил правительство и Гоминьдан на Тайване . Президент () и Верховный главнокомандующий вооружённых сил Китайской Республики (как официально называется государство на Тайване). До начала 1970-х годов пользовался поддержкой США и многих (но далеко не всех) их союзников как единственный законный правитель всего Китая. Долгое время представители режима Чан Кайши занимали в Совете Безопасности ООН китайское место, однако 25 октября в Совет Безопасности был введён представитель КНР .

Скончался от почечной недостаточности 5 апреля г. на Тайване, где провёл последние 26 лет своей жизни. В своем политическом завещании Чан Кайши призывал своих соотечественников продолжать осуществлять три народных принципа Сунь Ятсена: добиваться оздоровления и возвращения к жизни континентальной части Китая, возрождать национальную культуру и решительно защищать демократию. Был похоронен в мавзолее (англ.) русск. . Перед своей кончиной он просил, чтобы его останки были перевезены на материк в Нанкин для постоянного захоронения на горе Цзыцзиньшань, где покоится гроб с телом Сунь Ятсена . Сын Чана Кайши - Цзян Цзинго - стал новым главой тайваньской администрации.

Напишите отзыв о статье "Чан Кайши"

Примечания

Литература

• Воронцов В. Б. Судьба китайского Бонапарта. М.: Политиздат, 1989. - 336 с.: ил. (ISBN 5-250-00446-6)
• Ю. М. Галенович «Цзян Чжунчжэн, или Неизвестный Чан Кайши» - Издательский дом «Муравей»: Москва, 2000 (ISBN 5-89737-082-6)
• Цзян Чжунчжэн (Чан Кайши). Советская Россия в Китае. Воспоминания и размышления в 70 лет. 2-е изд., испр. и доп. М.: Посев, 2009. - 440 с.: ил.
• Ларин М.Ю., Хватов А.В. Неизвестные войны России. - М .: ООО «Дом Славянской книги», 2012. - 480 с.

См. также

Чарльз Линдберг (1927) Уолтер Крайслер (1928) Оуэн Юнг (1929) Махатма Ганди (1930) Пьер Лаваль (1931) Франклин Рузвельт (1932) Хью Джонсон (1933) Франклин Рузвельт (1934) Хайле Селассие I (1935) Уоллис Симпсон (1936) Чан Кайши + Сун Мэйлин (1937) Адольф Гитлер (1938) Иосиф Сталин (1939) Уинстон Черчилль (1940) Франклин Рузвельт (1941) Иосиф Сталин (1942) Джордж Маршалл (1943) Дуайт Эйзенхауэр (1944) Гарри Трумэн (1945) Джеймс Бирнс (1946) Джордж Маршалл (1947) Гарри Трумэн (1948) Уинстон Черчилль (1949) Американский солдат (1950)

Отрывок, характеризующий Чан Кайши

– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n"est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.

– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m"avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C"est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C"est bien, c"est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n"ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s"est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu"on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C"est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c"est terrible, les devoirs d"un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d"arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.

Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c"est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L"Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.