Файл в формате pdf взят на сайте http://www.btrudy.ru/archive/archive.html

Правообладателем разрешена публикация только на нашем сайте.

Разбивка страниц статьи соответствует оригиналу.

Архимандрит МАТФЕЙ (Мормыль),

старший регент Троице-Сергиевой Лавры

ЛИТУРГИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВОЙ ЛАВРЫ

Шесть с половиной столетий отделяют нас от того времени, когда Преподобный Сергий в дремучем лесу на горе «Маковце» построил деревянный храм во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы.

1337 год стал годом основания будущей великой Лавры, ставшей тем духовным центром, с которым неразрывно связана вся дальнейшая судьба России, история ее Церкви, ее народа, ее культуры.

Значение Преподобного Сергия и его обители огромно. Это — целая эпоха в истории Руси, эпоха духовного возрождения русского народа, его пробуждения и осознания себя как народа исторического. Благодатное влияние великого тайнозрителя и служителя Пресвятой Троицы сказалось на всех сторонах русской жизни. Возрождение созерцательного монашества, основание новых монастырей и расцвет церковной культуры, сплочение Великой Руси вокруг Москвы, начало и утверждение русской государственности — всё это связано с Преподобным Сергием, основателем «Дома Живоначальной Троицы». Особое и даже исключительное значение Троице-Сергиева Лавра имеет и для литургической жизни Русской Церкви. И не столько потому, что здесь сложились определенные своеобразные традиции, но потому, что в Преподобном Сергии и его Лавре Русская Церковь всегда имела прекрасный образец и своего рода «эталон» того, κέκ надо совершать богослужение и что оно дает религиозному чувству верующего человека. Поэтому следует в данном случае говорить больше не о внешней стороне лаврских литургических традиций, а об их значении для того, что мы называем русским благочестием.

Преподобный Сергий свое" духовное служение миру начал с прославления Имени Святой Троицы. От него особое почитание Пресвятой и Живоначальной Троицы навсегда входит в литургическую традицию всей Русской Церкви как одно из самых характерных и глубинных проявлений ее религиозного духа.

XIV столетие для Византии и всего православного Востока — это век нового духовного подъема и обновления, время возрождения монашества и созерцательной жизни, связанного с движением исихазма.

С начала XIV в. главным духовным центром византийско-славянского мира становится Афон. Распространяясь со Святой Горы, исихастское движение охватывает весь греческий и юго-славянский мир, вызывая мощную волну нового творческого подъема в богословии и во всех сферах церковной культуры православных стран. В аспекте догматическом XIV век — это эпоха пневматологических споров, споров о благодати, о природе Фаворского света и реальности «видения» Бога человеком. В лице св. Григория Паламы, вождя исихастов. Православие одерживает новую победу.

Учением святителя Григория о «неизреченном различении» в Боге двух модусов бытия — сущности и нетварной энергии как «общей благодати Пресвятой Троицы» — исихазм вместе с тем утверждал возможность живого, реального Богообщения и обожения человеческой природы. Исихастское учение явилось идейной основой расцвета культуры и искусства в странах греко-славянского мира. Период духовного подъема, начавшись со второй половины XIV в., продолжался до конца 15-го ст., оставив неизгладимый след в культуре Византии и славянских народов. Это явление по своему значению по праву может быть названо «Православным Возрождением». И здесь Руси через Преподобного Сергия дано было сказать свое, особое творческое слово.

Как известно, татарское нашествие было для Руси величайшей катастрофой, народным бедствием. Его последствием было не только разрушение общественной и культурной жизни нашей страны. Оно почти на столетие заглушило и его духовную жизнь. XIV же век для Руси, как и для всего православного мира, стал временем подъема и возрождения духовной жизни. Преподобный Сергий явился одним из первых, кто возглавил духовное движение. Хотя подвижничество этого периода носило в себе те черты, которые не имелись в монашестве Киевской, домонгольской Руси: подвиг отшельничества и путь созерцательной жизни, связанной с подвигом непрестанной умной молитвы и безмолвием, но то, что мы находим в Преподобном Сергии, не мо-

жет быть объяснено ни заимствованием, ни прямым учительством, ни подражанием. Оно вполне самобытно. Если говорить о непосредственном влиянии византийского и афонского исихазма, то оно возможно только начиная с середины XIV в., т. е. когда Троицкая обитель уже существовала десятилетие. Значит, здесь другая связь — внутренняя. Афонский исихазм и подвижничество Преподобного Сергия — это одно глубинное движение во вселенском таинственном теле Церкви Христовой, вдохновляемое Единым Духом.

Преподобный Сергий начинает свой путь отшельничеством. По свидетельству Жития, он видел «сладость безмолвия». У него наблюдается тот же опыт созерцания Божественного света и огня, о котором еще раньше писал преподобный Симеон Новый Богослов и о чем говорили афонские исихасты. Ему первому из русских святых в «неизреченном свете» явилась Сама Богоматерь, обещая Свое покровительство над обителью. Но самое существенное и неповторимое, что определяет самую суть духовности Преподобного, — это откровение ему Троической тайны и «Троического поклонения».

Пресвятая «Троица до Преподобного Сергия» не была предметом умозрения; в его же лице мы имеем носителя «особой, таинственной духовной жизни, не исчерпываемой подвигом любви, аскезой и неотступностью молитвы». Он был не только святым, который достиг созерцания Троичного света, но особым помазанником Пресвятой Троицы, избранным и освященным Ею еще до своего рождения. Его троекратное возглашение в утробе матери во время литургии было пророческим знамением о явлении в мир великого служителя Всесвятой Живоначальной Троицы.

Построением храма во Имя Пресвятой Троицы было положено начало Ее особого литургического почитания. Это было новым явлением. По существу, все храмы, кому бы они ни были посвящены, как и всё богослужение. Церковь установила во славу Пресвятой Троицы. В седмичном и годовом круге православных праздников нет ни одного дня, как и в суточном нет ни одного часа, в котором бы не было особого чествования Триипостасного Божества. Но древние церковные уставы Востока не упоминают храмов, посвященных имени Триединого Бога. Кроме того, в Византии и на православном Востоке, по существу, не было и литургически почитаемого образа — иконы Пресвятой Троицы. С создания Троицкого храма Преподобным Сергием начинается особый период в области литургической жизни и богословия Русской Церкви.

В плане историческом Троицкий храм на Маковце не был первым и единственным Троичным храмом. Исторические письменные памятники упоминают о существовании нескольких храмов на Востоке и на Западе в период с IV по IX в. А Иоанн Евхаитский (XI в.) сообщает даже о монастыре во имя Святой Троицы. Русские летописи также говорят о Троицких храмах, построенных за первые четыре века после Крещения Руси (до XIV в). Есть сведения о двух храмах в Пскове (причем первый, по преданию, был построен еще княгиней Ольгой) и двух храмах XII в. в Новгороде. К этому же времени относится и основание Троицкого монастыря около Великого Устюга. Но даже возведение первых Троичных храмов на Руси можно считать явлением самобытным и далеко не случайным. Конечно, до храма Преподобного Сергия они, по словам священника Павла Флоренского, «не могли быть сознательно воздвигнутыми символами идеи, еще не оформившейся», в них можно видеть лишь «смутные предчувствия того целостного явления, которое раскрывается лишь с XIV века». «Великое, — по словам того же отца Павла, — не возникает случайно, — ...оно есть слово, к которому сходятся бесчисленные нити, давно наметившиеся в истории, ...оно не было бы великим, если бы не разрешало собою творческое томление всего народа». Оно «...творчески синтезирует смутные волнения, изливая их в одно слово. Таковым было слово Преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа (хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им). В этом смысле неоспоримо мировое первенство лаврского собора Пресвятой Троицы».

Храм во Имя Святой Троицы, икона Живоначальной Троицы, весь троический культ — это новое явление, новое творческое слово Русской Церкви. Вслед за первым храмом, построенным руками самого Преподобного Сергия, в течение одного столетия Троичные храмы и иконы во множестве появляются на всем пространстве России. И как свидетельство о том, кому Русь обязана почитанием Пресвяюй Троицы, при храмах очень часто освящались приделы в честь Преподобного Сергия. С именем Преподобного, по мысли отца Павла Флоренского, связан тот «величайший литургический сдвиг, в котором...выразилась русская идея и своеобразные черты русского духа». Праздник Пятидесятницы стал в Русской Церкви днем особого литургического почитания Пресвятой Троицы. Это не было субъективным переосмыслением Пятидесятницы, но глубочайшим богословским прозрением Преподобного Сергия. Пятидесятница, день Сошествия Святого Духа — это исполнение и завершение домостроительства Христа. Когда, по словам св. Григория Паламы, «пришли к концу чудесные деяния Единородного Сына Божия, от Пятидесятницы начинают совершаться... явления Духа Святого, Его ипостаси свойственные, дабы мы познали и уразумели великую и поклоняемую тайну Святой Троицы». В день Сошествия Святого Духа в огне благодати рождается Церковь, которой Бог-Троица уже в полноте открывает Себя. Преподобный Сергий был носителем того Божественного благодатного огня, о котором свидетельствовали преподобный Симеон Новый Богослов, св. Григорий Палама и другие исихасты XIV в. По свидетельству Жития, Преподобного Сергия видели как бы всего объятого огнем;

19 5

Огонь благодати осенял алтарь и опускался в евхаристическую чашу, из которой причащался святой Игумен. Эта «огнедохновенная благодать Духа», о которой говорит служба Пятидесятницы, освятила Преподобного Сергия, возведя его на высоту созерцания Троической тайны.

С XIV в., т. е. от самого Преподобного, в Русской Церкви праздник Пятидесятницы «выявляет свою онтологическую суть». Впервые появившись как местный праздник Троицкого храма и чествование иконы «Троицы» преподобного Андрея Рублева, он входит в общерусскую литургическую традицию как «Троицын день», а глубокое осмысление и восприятие дня Пятидесятницы выражается в создании на Руси Троицких обителей, храмов и икон. До наших дней в одной из рукописей XVII в. сохранилась даже молитва Пресвятой Троице, которая, по преданию, принадлежит самому Преподобному Сергию.

Первый акафист Святой Троице был написан, вероятно, не раньше XVII в. Он составлен на основе стихир Пятидесятницы и известен лишь по поздней рукописи XVIII в., а в 19-м ст. совершенно самостоятельно архиепископом Херсонским Иннокентием (Борисовым) был написан новый акафист Живоначальной Троице, напечатанный в Петербурге в 1849 г. В настоящее время в Лавре он совершается на малой вечерне в праздник Святой Троицы.

В XIV в. для Русской Церкви литургическим вопросом первостепенной важности была проблема единого богослужебного Устава. В домонгольский период в русской церковной практике преобладающим был Студийский Устав. Он был принят преподобным Феодосием Печерским в связи с введением общежития в Киево-Печерском монастыре и, распространившись, стал на Руси господствующим.

В XIV в. в литургической жизни Русской Церкви происходил постепенный переход от Студийского Устава к Иерусалимскому. Влияние устава обителей преподобных Саввы Освященного и Евфимия Великого начало ясно обнаруживаться на Руси еще в XIII в. В 14-м ст., благодаря деятельности митрополита Киприана, иерусалимская традиция стала полнее входить в русскую практику и сделалась преобладающей. Сам Преподобный Сергий со своими учениками и Троицкая обитель не остались в стороне от этого литургического движения. В этот период духовные связи и общение Руси с православным Востоком и Византией были самыми тесными и непосредственными. В 1354 г. Преподобный Сергий получает грамоту от Патриарха Константинопольского Филофея, известного исихаста-паламита, с предложением устроить в обители общежительный устав. По благословению митрополита Московского Алексия в Троицком монастыре вводится «общее житие». Троицкая обитель становится киновией. С этого момента общежитие, как совместное житие в полной любви и единомыслии, еще полнее стало выражать основную идею Преподобного Сергия — единение в любви по образу Троического единства. Но в связи с упорядочением дисциплинарного устава возникает необходимость в богослужебном уставе. Претворение этой насущной потребности больше связано с жизнью и совместной деятельностью ближайших учеников Преподобного Сергия — преподобных Афанасия Высоцкого и Никона Радонежского — и литургической реформой митрополита Киприана. В 1382 г. на поездку в Константинополь вместе с митрополитом Киприаном Преподобный Сергий благословил одного из самых любимых и одаренных своих учеников — преподобного Афанасия, игумена Высоцкого монастыря, основанного им около Серпухова в 1374 г. В Константинополе преподобный Афанасий поселился в монастыре святого Иоанна Предтечи, где занимался изучением и переводом святоотеческих творений. Живя в центре византийской церковной образованности и культуры, преподобный Афанасий около 20 лет провел в трудах по переводу церковных книг с греческого на славянский. Переводы, книги, византийские иконы он отправлял на Русь, приобщая Русскую Церковь к живым источникам святоотеческого богословия и лучшим церковным византийским традициям. Им были переведены и присланы на Русь «Четыре сотицы» преподобного Максима Исповедника, Слова преподобного Симеона Нового Богослова и Марковы главы о церковных службах. Плодом многолетних литургических трудов преподобного Афанасия стал Церковный Устав, известный в истории под названием «Око церковное». Окончательную работу над ним преподобный Афанасий завершил уже в конце своей жизни, около 1401 г. в монастыре Перивлепто. Этот Устав, присланный на Русь, имел исключительно важное значение. Войдя в практику и сделавшись регулятором богослужения, он вместе с тем положил начало новому этапу в литургической жизни Русской Церкви. Преподобный Афанасий, работая над уставом, не был просто переводчиком. Употребляя византийское книжное выражение, он явился излагателем или «списателем» его. Это был вполне самостоятельный труд.

Подлинник рукописного Устава не сохранился, о нем можно судить только по его позднейшим спискам, свидетельствующим о его широкой известности и вхождении в литургическую жизнь. При составлении Устава преподобный Афанасий пользовался несколькими различными источниками, внеся в свой труд последние литургические нововведения, только утвердившиеся в греческих Уставах. Труд преподобного Афанасия имел на русской почве особенно важное значение как первый крупный шаг на пути самостоятельной переработки греческого Устава. «Око церковное» содержит в себе новые литургические элементы, которые затем закрепились в русских редакциях Устава. Труд преподобного Афанасия дал сильный импульс к большей самостоятельности, к обособлению русского Церковного Устава от греческого. Начавшийся во второй полови-

19 6

не XIV в. рост национального самосознания находит свое отражение в «Оке церковном». В месяцеслове Устава преподобного Афанасия появляется значительное число памятей славяно-русских святых. «Раз начавшееся движение, — пишет об этом известный литургист прошлого века профессор Московской Духовной Академии И. Мансветов, — продолжается затем с новой силой и в XIV—XVII веках» и достигает таких размеров, что придает Уставам этого времени ярко выраженное «национальное направление» и «местно-русскую окраску». В течение менее чем половины столетия Устав преподобного Афанасия Высоцкого распространяется, кроме Троице-Сергиевой обители, в Москве, Новгороде, Саввино-Сторожевском монастыре, активно входя в практику и сделавшись в XV в. регулятором русского богослужения. Таким образом, по благословению великого Троицкого Игумена одним из его учеников был сделан труд, имевший большое значение для всей Русской Церкви, ознаменовавший новый этап и новое направление в ее литургической жизни.

XV век был эпохой необычайного творческого подъема во всех областях церковной культуры Руси. Русское литургичесое творчество, почти не проявлявшееся в течение трех веков, расцветает именно с XV в. Одним из первых его плодов явилась служба Преподобному Сергию. И Лавра, и вся Русская Церковь особо чтят память основателя Дома Живоначальной Троицы. Великий «Печальник Русской земли», ее наставник, молитвенник и хранитель, он стал в сознании народа живым воплощением русского идеала святости. Через 30 лет после кончины Преподобного праздником обретения его честных мощей было положено начало общерусскому литургическому прославлению Радонежского Чудотворца. Мощи его были обретены 5 июля 1422 г. при игуменстве преподобного Никона.

Памятником великому «Игумену Русской земли» стал белокаменный Троицкий собор, где и были помещены его нетленные мощи, и икона Пресвятой Троицы, написанная в похвалу Ее особому помазаннику и служителю. Преподобным Епифанием Премудрым (в 1418 г. им же было написано Житие Преподобного Сергия) была составлена служба на обретение мощей. До 1422 г. полной службы еще не было, но ее зачатки уже могли существовать. В древних списках находится особый тропарь, отличный от тех, которые закрепились в традиции. Служба 5 июля — наиболее ранняя по времени. Написанная преподобным Епифанием, она в 40-х гг. XV в. была дополнена и переработана Пахомием Логофетом (Сербом), самым плодовитым писателем века, творчество которого имело очень сильное влияние на развитие русской гим-нографии. Служба 25 сентября, в память преставления Преподобного Сергия, была почти полностью составлена тем же Пахомием Сербом в 1440 — 1443 гг. Но в ней сохранились 3 стихиры (это «ины» стихиры на «Господи, воззвах»), которые в форме характерного монолога представляют собой наставления Преподобного Сергия братии. Они, несомненно, написаны учеником Преподобного, слышавшим его подлинные слова. Вероятнее всего, их автором был сам преподобный Епифаний Премудрый.

Почитание святой памяти Преподобного Сергия приобрело еще большую популярность после отражения Русью польско-литовского нашествия.

Молитвенное предстательство Преподобного Сергия во время 16-месячной осады Троицкого монастыря засвидетельствовано было множеством явлений Святого, в которых он ободрял защитников, открывал замыслы врага. После долгих безуспешных попыток взять обитель поляки «со многим стыдом» бежали от стен Троице-Сергиевой обители. Одним из ярких свидетельств покровительства и заступления Преподобного Сергия был факт внезапной гибели предводителя поляков Лисовского в сентябре 1617 г., в самый день памяти Радонежского Чудотворца. Освобождение Троицкой обители праздновала вся Россия. В 1616 г. церковное священноначалие предписало обители совершать «великому чудотворцу Сергию празднество нарочно полное со всем торжеством». Праздник в Лавре до революции совершался 12 января, в день снятия осады. Совершался особый молебен, стены монастыря торжественно обходились с крестным ходом и окроплялись святой водой.

В возрожденной Лавре при наместнике архимандрите Пимене (Хмелевском, ныне архиепископ Саратовский и Волгоградский) этот день был отмечен специальным юбилейным торжеством в январе 1960 г., когда исполнилось 350 лет с момента снятия осады. В настоящее время о данном событии напоминает всенощное бдение, совершаемое в этот день, связанный с памятью св. мученицы Татианы. Указанное празднество и теперь живой свидетель общественного служения обители Пресвятой Троицы своему Отечеству.

Преподобный Сергий, избранный Пресвятой Троицей к Ее прославлению еще до своего рождения, был и великим чтителем Матери Божией — Пречистой Девы Марии. Она распростерла Свой благодатный покров над Троицкой обителью, и это нашло свое отражение в лаврской литургической традиции. Особое почитание Матери Божией, его особая теплота и благоговение перед Всемилостивой Заступницей — одна из самых характерных и вместе с тем глубоко сокровенных черт русского православного благочестия. Непосредственная близость Пречистой Девы, Ее участие в судьбе Русской Церкви открылись очень рано. Это с необычайной силой проявилось во время создания Киево-Печерской Лавры. Но в жизни Троицкой обители Матерь Божия приняла особое участие. Она Сама Своими пречистыми стопами освятила оби-

тель Преподобного Сергия — первого русского святого, который удостоился посещения Богоматери. Житие повествует, что Рождественским постом, глубокой ночью с пятницы на субботу, после пения акафиста Божией Матери Преподобный Сергий услышал: «Се, Пречистая грядет!», и в сиянии необыкновенного света в келлию вошла Матерь Божия с апостолами Петром и Иоанном. Она обратилась к Преподобному, назвав его Своим «избранником», и сказала, что услышана его молитва об учениках, обещая обители Свой неотступный покров и заступление. Житие не указывает точного года явления Богоматери Преподобному. Предполагают, что это было в 1379 г., менее чем за год до Куликовской битвы. Это чудесное событие навсегда запечатлелось в литургической традиции Сергиевой Лавры. В память посещения Божией Матери в пятницу вечером еженедельно в Троицком соборе поется акафист Пресвятой Богородице, а с Фоминой недели до отдания Пасхи за акафистом поется особый канон Божией Матери, составленный по подобию пасхального канона преподобного Иоанна Дамаскина одним из иноков Лавры.

В 70-х годах нашего столетия иноками Лавры была написана служба в честь явления Пречистой Девы Преподобному Сергию. Она совершается 24 августа, на второй день после отдания Успения — престольного праздника обители. 10 декабря 1734 г. была освящена церковь в память Явления Божией Матери. Храм был построен над гробом преподобного Михея Радонежского, бывшего свидетелем посещения Богоматерью Преподобного Сергия.

Свидетельством особого литургического иочитания Матери Божией в Русской Церкви является то, что ни одна другая Православная Церковь не имеет такого числа служб, совершаемых в честь Приснодевы. В этой области русское литургическое творчество наиболее самостоятельно по форме и богато по содержанию.

Успение — престольный праздник Троицкой обители. Успенский собор, заложенный в 1559 г., был освящен 14 августа 1585 года. (Знаменательно, что накануне дня освящения было совершено переложение мощей Преподобного Сергия. В память об этом установлено литургическое празднование.) Лаврская служба Успению отмечается особым последованием, которое теперь называется «погребение Божией Матери». Ее история такова.

Первоначально служба Успению с чином литании — перенесения, святой плащаницы Матери Божией — совершалась только в самой Гефсимании, во Святой Земле. В первой половине прошлого века по благословению митрополита Филарета (Дроздова) греческая служба с чтением 17-й кафизмы и припевами, составленными проф. Холмогоровым, была переведена на славянский язык, и чин погребения Божией Матери (с 1844 г.) стал совершаться в Гефси-манском скиту и в самой Лавре. (В Иерусалиме чин погребения совершается накануне праздника, у нас, в России, — вечером в самый день Успения.)

В годы второй мировой войны русский верующий народ с особой силой ощущал благодатный покров Матери Божией, распростертый Ею над Россией. В первые послевоенные годы Русская Церковь переживала период особого внутреннего подъема. После открытия Лавры в 1946 г. чин погребения Божией Матери возродился. В 1950 г., по благословению Святейшего Патриарха Алексия, была издана служба Успению Пресвятой Богородицы с чином погребения, и этим было положено начало ее повсеместному отправлению. Так литургическая традиция, возникшая и затем вновь возродившаяся в Троице-Сергиевой Лавре, стала общерусской церковной традицией...

Велением Промысла Божия Троицкий монастырь стал духовным центром России; ее исторические судьбы неразрывно связаны с обителью Преподобного Сергия, великого «Печальника Русской земли» и дерзновенного о ней молитвенника. У «Троицы» всегда с особой остротой чувствуется пульс русской истории. «Здесь, в Лавре, — пишет отец Павел Флоренский, — слагается то, что в высшем смысле должно назвать общественным мнением...» Из Дома Живоначальной Троицы, как из сердца, исходят благодатные жизненные токи, духовно питающие и освящающие жизнь России. Не раз именно Лавра становилась тем местом, где решались судьбы Русской Церкви, ее народа. Это с особой силой проявлялось в самые решающие моменты русской истории. Обитель Преподобного Сергия становилась оплотом России, центром национального самосознания, символом высоты и непоколебимости русского духа.

Так, в сентябре 1380 г. Преподобный Сергий из Дома Живоначальной Троицы благословил князя Димитрия с дружиной на битву с татарами. Вдохновленная и подготовленная у «Троицы», Куликовская победа явилась для России гранью новой эпохи, началом пробуждения Руси. В октябре 1380 г. после победы на Куликовом поле благоверный князь Димитрий отправился в Троицкую обитель. Благодаря Преподобного Сергия за молитвенное предстательство, князь Димитрий просил его отслужить соборно панихиду о воинах, павших на поле брани. Так была учреждена Димитриевская родительская суббота — день поминовения воинов перед памятью св. великомученика Димитрия Солунского, небесного покровителя князя Димитрия Донского. С 14-го ст. Димитриевская родительская суббота как день особого соборного поминовения воинов и всех усопших становится общерусской традицией.

XVII век для России — одно из самых бурных и напряженных столетий в ее истории. В годину «Смутного времени» и «лихолетия», когда, по словам современника, «люди и не чаяли

19 8

себе впереди опасения», Троицкая обитель стала крепостью и оплотом национально-освободительного движения, великой твердыней, символом стойкости русского народа. В период польско-литовской интервенции Троицкий монастырь при игумене — преподобном Дионисии (Зобниковском) с 23 сентября 1608 г. по 12 января 1610 г. выдержал 16-месячную осаду. И в это тяжелое время также возникло несколько традиций, запечатленных в литургической жизни Лавры.

Одна из них связана с покровительством Святителя Николая Чудотворца. Русский народ не случайно считает его своим покровителем. Едва ли есть святой, который был бы так непосредственно близок и так любим на Руси, как Святитель Николай. Его живое участие в жизни нашей Церкви засвидетельствовано бесчисленным множеством его явлений, множеством чудотворных икон. Пожалуй, ни одна Церковь не имеет столько Никольских храмов, сколько их есть в России. О близости Святителя Николая Преподобному Сергию свидетельствует одна из двух его келейных икон.

Накануне Куликовской битвы князю Димитрию Иоанновичу было явление чудотворной иконы Святителя Николая (так называемый «Никола Угрешский»), предвозвещавшее грядущую победу и освобождение Руси.

Во время польско-литовской осады 8 ноября 1608 г. одно из ядер пробило южные железные двери Троицкого собора и попало в местный образ Святителя Николая, находившийся на северной стене собора у иконостаса. Святитель сохранил собор и людей от гибели, причем ядра даже не обнаружили за иконой. Сейчас эта икона находится на столпе напротив раки Преподобного, безмолвно свидетельствуя о близости двух святых.

В ноябре 1608 г. в осажденной обители начала свирепствовать страшная цинга. Люди молитвенно обратились к Святителю Николаю о помощи и заступлении. 9 мая 1609 г. во имя Святителя Николая, как обетная церковь, был освяшен северный придел Успенского собора. После освящения престола цинга в монастыре прекратилась.

Особое литургическое почитание Святителя Николая в Лавре в настоящее время выражается в том, что в дни его памяти (6/19 декабря и 9/22 мая) соборно отправляется акафист.

Церковь именует Преподобного Сергия «Игуменом Русской земли», «начальником и учителем всем монастырем, иже в Руси». Он вошел в историю окруженный целым сонмом святых учеников. Одни из них стали местночтимыми святыми Троицкой обители, другие удостоены общерусского почитания. Некоторые из учеников Преподобного Сергия всю жизнь провели в монастыре, другие, по его благословению, вышли из него и стали основателями новых обителей. Четвертая часть всех русских монастырей основана Преподобным Сергием и его учениками, которые несли его заветы в разные концы Русской земли. Духовное влияние Преподобного через обители, основанные его учениками, учениками его учеников, распространяется по всей России. Первым Радонежским святым, прославленным Русской Церковью после Преподобного Сергия, стал его любимый ученик и преемник — преподобный Никон (t 1427). Его канонизация состоялась на Соборе 1547 г. В 1548 г. над мощами преподобного Никона была построена белокаменная церковь, но служба ему уже существовала. Она была составлена Пахомием Сербом между 1440 и 1450 гг. по благословению св. митрополита Ионы. В XVIII в. канон из службы преподобному Никону был переработан. В 1779 г. была сооружена рака преподобного Никона. В середине прошлого столетия в Лаврском Гефсиманском скиту был построен храм Преподобным Сергию и Никону Радонежским. С 1853 г. 5 июля, в день обретения мощей Преподобного Сергия, там совершалась особая совместная служба Преподобным.

Большим событием в литургической жизни Троице-Сергиевой Лавры было установление празднования Собора всех Радонежских святых. Его начало идет от древней литургической традиции Русской Церкви соборного чествования местночтимых святых. В XVI в. (суздальским иноком Григорием) была написана служба Всем русским святым (она совершалась 17 июля). В XVII—XVIII вв. были созданы соборные службы Ростовским, Соловецким, Киево-Печерским и другим святым. В прошлом столетии были закреплены памяти Киево-Печерским преподобным, подвизавшимся в Ближних и Дальних пещерах, празднования Вологодским и Новгородским святым. После восстановления Патриаршества в Русской Церкви было установлено празднование Всем святым, в земле Российской просиявшим.

Генеалогическое древо Радонежских святых необычайно велико и имеет много ветвей. Это, прежде всего, непосредственные ученики Преподобного Сергия, проведшие свою жизнь в монастыре; затем ученики, ушедшие по благословению Преподобного из обители и ставшие основателями новых монастырей; собеседники Преподобного Сергия и его духовные дети и, наконец, святые, бывшие иноками Троицкой обители в XV—XVI вв.

II июня 1981 г. по благословению Святейшего Патриарха Пимена в крипте под Успенским собором Лавры был освящен придел в честь Собора Радонежских святых. Празднику была составлена особая служба (канон, тропарь и кондак). В лике Радонежских святых было прославлено 42 имени. День памяти Радонежских святых — особый Лаврский праздник. Он совершается 6 июля, на второй день чествования памяти Преподобного Сергия.

Непосредственно с Троице-Сергиевой Лаврой связано почитание родителей Преподобного Сергия — преподобных схимонаха Кирилла и схимонахини Марии. Свидетельства церковного предания об их святости многочисленны; они восходят еще к XVI в. Уже в лицевом Житии Преподобного Сергия родители его изображены с нимбами. Во время моровой язвы 1771 г. была составлена особая молитва преподобным схимонахам Кириллу и Марии, ограждавшая от смертоносной опасности. По благословению Святейшего Синода она неоднократно издавалась (последнее издание — в «Собрании молитв» 1915 г.). Память родителей Радонежского Игумена отмечалась 28 сентября, на третий день после празднования преставления Преподобного Сергия. (На гробницах преподобных Кирилла и Марии, находящихся в Хотьковском Покровском монастыре, засвидетельствованы многие исцеления младенцев, родители которых обращались к святым с молитвой.)

В собор Радонежских святых, как один из священноархимандритов Лавры, вошел святитель Иннокентий (Вениаминов) (1797 — 1879), митрополит Московский и Коломенский. Один из величайших русских миссионеров прошлого века, он б сентября 1977 г. был причислен к лику святых Русской и Американской Православными Церквами, как святитель Московский, как апостол Америки и Сибири. Святые его мощи находятся в Духовском храме Лавры. 11 апреля 1981 г. трудами наместника Лавры архимандрита Иеронима († 1982) в крипте Успенского собора в честь святителя Иннокентия был устроен южный придел храма Всех святых, в земле Российской просиявших.

Таким образом, Троице-Сергиева Лавра через века пронесла литургические традиции, сохраняя в чистоте и неприкосновенности внутренний дух и полноту содержания всех богослужений, и ту основу, которая здесь была положена самим Преподобным Сергием.

В. О. Ключевский говорил: «Преподобный Сергий давно ушел, исчезла и обстановка его деятельности, оставив скудные остатки в монастырской ризнице да источник, изведенный его молитвою, а впечатление все живет, переливаясь свежей струей из поколения в поколение, и ни народные бедствия, ни нравственные переломы в обществе доселе не могли сгладить его.

Примером своей жизни, высотой своего духа Преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее. Он дал почувствовать заскорбевшему народу, что в нем еще не все доброе погасло и замерло; своим появлением среди соотечественников, сидевших «во тьме и сени смертной», он открыл им глаза на самих себя, помог им заглянуть в свой собственный внутренний мрак и разглядеть там еще тлевшие искры того огня, которым горел озарявший их светоч».

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Житие Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия Радонежского и всея России Чудотворца. Сергиев Посад, 1853.

2. Георгиевский Г . Заветы Преподобного Сергия. Чтения в обществе любителей духовного просвещения, 1892, ноябрь, книга IX.

3. Голубинский Е . Преподобный Сергий и созданная им Троицкая Лавра. Жизнеописание Преподобного Сергия и путеводитель по Лавре. Сергиев Посад, 1892.

4. Мансветов И . Церковный Устав (Типик). Его образование и судьба в Греческой и Русской Церкви. М., 1885.

5. Спасский Ф . Русское литургическое творчество. Париж, 1951.

6. Федотов Г . Святые Древней Руси. Нью-Йорк, 1960.

7. Флоренский П. , священник. Из богословского наследия. — Богословские труды, сб. 17. М., 1977.

8. Флоренский П. , священник. У водоразделов мысли. 1. Статьи по искусству. Париж, 1985.

Страница сгенерирована за 0.17 секунд!

Сегодня в Лавре вспоминается день кончины архимандрита Матфея (Мормыля, † 2009). Совершается панихида у надгробия.

Архимандрит Матфей (Мормыль) на протяжении почти 50 лет являлся регентом хора Свято- Троице-Сергиевой Лавры и МДА и С. Собиратель и автор многих церковных песнопений, среди которых особое место занимает служба Всем Русским Святым, своим творчеством явил всему миру торжество Русской Православной Церкви в 20-м веке. В течение всей жизни он развивал и преумножал свои, и вверенные ему от Господа таланты певчих. Им создана особая певческая школа, неповторимый регентский стиль о. Матфея. Одновременно он преподавал Литургику и Церковный устав в Московских Духовных школах, возглавлял регентский класс. Заслуженный профессор МДА. Сотни его учеников по всему миру несут в своих сердцах благодарную память и развивают певческую культуру церковного пения, заложенную в них о. Матфеем. Архимандрит Матфей отошел ко Господу 15 сентября 2009г. и похоронен в Свято-Троице-Сергиевой Лавре у храма Сошествия Святого Духа.

Имя о. Матфея известно во всем мире. Для многих людей русское церковное пение ассоциируется именно со звучанием хора Троице-Сергиевой Лавры, которым на протяжении почти 50 лет руководил о. Матфей. За это время им была создана своя школа церковного пения, переложены многие песнопения и создано большое количество новых, которые принято называть Лаврскими. Сотни учеников Московской семинарии и духовной академии пели под его началом. Многие из них, являясь в настоящее время священниками и архиереями, в разных уголках нашей страны и всего мира продолжают дело своего учителя - несут людям и Богу православное пение.

О. Матфей (в миру - Лев Васильевич Мормыль) родился 5 марта 1938 г. на Северном Кавказе, в бывшей Терской области, в казачьей станице Архонская под Владикавказом, в благочестивой семье потомственных певчих. По воспоминаниям о. Матфея, он представлял уже четвертое поколение певчих в своем роду.

Его дедушка по матери, Троценко Лев Григорьевич, начал петь в местном станичном церковном хоре, затем попал в хор наместника Кавказа генерал-губернатора Воронцова-Дашкова, прошел школу Шаляпина по постановке голоса, закончил Тифлисскую консерваторию и стал оперным певцом. В 1913 г. он пел Ивана Сусанина в опере «Жизнь за царя» Глинки на сцене тифлиссой оперы. За это исполнение ему был подарен от Государя хрустальный бокал, который хранится в семье сестры о. Матфея. После революции был в ссылке, вернулся и остался церковным регентом. В 1937 г. в возрасте 49 лет его расстреляли. Через полгода после его кончины родился будущий о. Матфей.

Дедушка по отцу был взят на Беломоро-Балтийский канал и не вернулся. И по отцовской линии в роду также были монашествующие. Отец о. Матфея вместе с тремя своими братьями погибли в Великую Отечественную войну.

Бабушки о. Матфея были глубоко религиозными. Очень огорчались, что были неграмотными но, обладая феноменальной памятью, приходя из храма, дома пересказывали Евангелие и проповедь священника дословно.

Мама о. Матфея – Анна Леонтьевна, до последних дней своей жизни, умерла она в 2000г. в возрасте 93 лет, пела на клиросе в своем приходском храме.

Религиозное, церковное воспитание о. Матфей получил в семье. В возрасте семи лет он уже прислуживал в алтаре и начал петь на клиросе. В то время в церкви был еще дореволюционный хор. Сильное впечатление произвело на него пение слепых певчих из хора станичной церкви. Настоятелем храма был иеромонах Иоасаф (Бунделев), который хотел, чтобы Лев поступил в Московскую семинарию. Еще до поступления в семинарию Лев был назначен псаломщиком, и этот год при храме дал ему теоретическую богослужебную основу, очень пригодившуюся затем во время учебы.

В 1956 г. Лев поступает в Ставропольскую духовную семинарию, где в классе церковного пения В.П. Первицкого - регента, знатока и любителя обиходных мелодий, получает специальные музыкальные знания, осваивает клиросный репертуар, приобретает профессиональные навыки и первый опыт управления хором. Здесь формируется и названный им впоследствии очень важным навык «работать, готовить стихиры, расписывать, пропевать». Во время обучения в семинарии Лев Мормыль несет послушания псаломщика и регента левого клироса в Никольском храме г. Ессентуки и там встречается с известным на Северном Кавказе регентом дьяконом Павлом Звоником. По воспоминаниям о. Матфея, его привлекала «не система дирижирования, не техника, а необыкновенная церковная распевность», что, несомненно, повлияло на формирование его собственного регентского стиля.

В 1959 г. Лев Мормыль поступает в Московскую духовную академию, рано избирает для себя монашеский путь. В 1961 г. был принят в число послушников и 1 августа получил послушание «петь с народом». С этого времени и началась регентская жизнь о. Матфея в Лавре. В декабре 1962 г. послушник Лев принял постриг с именем Матфея (в честь апостола евангелиста Матфея). Монашеская жизнь о. Матфея проходила под руководством опытных духовных наставников – о. Феодорита, о. Кирилла (Павлова), о. Тихона (Агрикова) и других старцев той поры. В те годы развернулась жестокая антирелигиозная кампания - хрущевские гонения на церковь, из Лавры выгоняли молодежь. А в стенах Лавры, по молитвам старцев, благодаря их стойкости и бодрости, создавалась особая теплота и уют.

9 марта 1964 г. о. Матфей рукоположен в иеромонаха. К этому времени он уже старший регент лаврского хора и преподает литургику и церковный устав в Московской духовной академии, которую успешно окончил в 1963 г. В 1968 г. иеромонах Матфей возводится в сан игумена, а в 1971 г.- архимандрита. В 1988 г. о. Матфей утвержден в звании профессора МДА. В 2004 г. ему было присвоено редкое звание заслуженного профессора МДА.

Назначенному управлять смешанным, а затем и мужским хором, о. Матфею пришлось заново создавать хор. Поэтому он мог твердо сказать, что на чужом основании он никогда ничего не строил. Особенностью объединенного хора МДАиС был постоянно меняющийся состав хора, состоявшего из братии монастыря и студентов. У братии пение - это послушание, а послушания меняются. Из семинаристов поют первый и второй, от силы третий класс, из академии единицы, им не до того. Каждые два года менялся почти весь состав хора. Со смешанным хором о. Матфей пел раннюю литургию (потом отпускал певчих на работу), а позднюю - с мужским.

О. Матфею буквально по крупицам пришлось собирать нотную библиотеку лаврского хора. Он сам находил старые распевы Лавры, переписывал, расписывал партии. В конце 50-х и в 60-е годы он собирал и записывал элементы почти разгромленного в предыдущие десятилетия традиции церковного и особенно монашеского пения. В тот период для мужского хора почти не было репертуара. Большое впечатление оказали на о. Матфея предпринятые им в те годы поездки в Почаев и Киево-Печерскую Лавру перед ее закрытием. Он назвал их экспедициями - по полученному им там певческому материалу. Мозоли на пальцах от постоянного переписывания нот остались у него до конца жизни. Когда в 90-е годы по всей стране стали открываться храмы и монастыри, ксерокопии его аранжировок стали основой репертуара практически для всех мужских хоров на всем пространстве Русской Православной Церкви.

В работе с хором о. Матфей применял систему Станиславского - «Читать ушами, а петь глазами». На репетициях в работе над произведением о. Матфей начинал с самого интересного, или красивого, или трудного места. Особое внимание уделялось культуре пения, распевности. Даже в чтении присутствуют элементы пения. «Звук должен быть слугой слова», - говорил о. Матфей. Он любил церковное пение, не отделяя его от богослужения. «Каждый должен петь, будто он поет последний раз в жизни. Тогда это будет последняя «жертва вечерняя». Во главу угла он ставил любовь и понимание службы. Он как будто дышал вместе с ритмом богослужения, а пение его хора доносило это дыхание до всех молящихся. «Его творчество было священнодействием, - говорил регент Алексей Пузаков, - он был очень индивидуален и очень убедителен. Он создал свой стиль - высокий, музыкальный, духовный и одновременно очень лирический, тонкий. Это был музыкант и личность огромного масштаба, равного которому трудно найти». Невероятная работоспособность, постоянное творческое искание, самоконтроль и самопроверка: «Господи! Угодно ли Тебе то, что я делаю?» - благодаря этому и было создано то, что сейчас называют «регентским стилем о. Матфея» и «певческой школой о. Матфея».

Помимо участия в богослужениях хору приходилось петь на разного рода торжествах, праздниках, юбилеях, концертах. Тогда нужно было выбрать песнопения, которые лучше звучат в концертном исполнении и при этом несут назидательное значение, смогут оцерковить слух и сердце слушающего, чтобы лицо Церкви показать в тех условиях, когда нет икон.

Отец Матфей - автор многих церковных песнопений. Уже в 1961 г. к празднику преп. Сергия ему было поручено подготовить стихиры преподобному. Владыка Сергий (Голубцов) не давал ему прохода: «Отец Матфей! Когда ты начнешь писать? Тебя надо обязать!». По словам о. Матфея, пробным камнем для него были стихиры из службы русским святым на Великой вечерне - там, где поются «Земле русская», «Русь святая» на подобен «Доме Евфрафов…». Напевы этого подобна были у него разные, но пришлось взять Киево-Печерский, который попался ему однажды на листочке. Первый раз «Русь святую о. Матфей пел со смешанным хором в 1963 г. на престольный праздник Русским святым, под Успенским собором. Хор сделал то, что хотел о. Матфей, и все от умиления плакали. Потом, когда в 1988 г. готовился праздничный концерт по случаю 1000-летия Крещения Руси, о. Матфей решил включить эту стихиру в репертуар, но его нужно было утверждать у уполномоченного по делам религии. Тогда о. Матфей проявил находчивость и включил ее под названием «Подобен «Доме Евфрафов». Значительным вкладом о. Матфея явился новый репертуар обихода Постной триоди. За основу были взяты строгие монастырские распевы: знаменный, Валаамский, Соловецкий, Зосимовой пустыни, С особым почтением о. Матфей относился к службе Великого Пятка. В этой службе осмогласие представлено во всей красоте. Это все то, что можно вынести из мелодий и принести к Голгофе. В Лавре, на 12 Евангелиях читается только само Евангелие и тропари трипеснца, а все антифоны, седальны пропеваются. О. Матфей записал все эти песнопения на ноты, и они были изданы. Он по праву считал это своим приношением к 2000-летию христианства. Отец Матфей с любовью и признательностью вспоминал патриаршии службы. Ему довелось руководить хором при четырех патриархах (Алексии I, Пимене, Алексии II и Кирилле). О. Матфей возобновил в Лавре уставное пение одним певцом на Литургии преждеосвященных даров песнопения «Да исправится молитва моя…». Особой заслугой о. Матфея является создание им новых литургических песнопений, в том числе приуроченных к знаменательным датам церковной истории.

За заслуги перед Русской Православной Церковью о. Матфей был награжден многими церковными наградами.

По словам высокопреосвященнейшего владыки Евгения, ректора МДАиС, о. Матфей как профессор был интеллектуальнейшая личность, а как регент он трудился, не покладая рук. Преданный до бесконечности возложенному на него послушанию до последних дней своей жизни, превозмогая боль и немощь от тяжелой болезни, он участвовал в богослужениях, проводил занятия со студентами. Буквально через несколько дней после труднейшей операции, в тяжелом физическом состоянии он был в храме на празднике преп. Сергия. Не мог он себе позволить не быть не в храме в этот день. У него были особые отношения с преподобным Сергием.

По воспоминаниям его ученика, ректора Санкт-Петербургской Духовной академии епископа Гатчинского Амвросия, архимандрит Матфей был настоящий монах. Несмотря на свою мировую известность, жил в скромной келье, где всегда привечал студентов, раздавал им гостинцы, помогал деньгами. Тяжело болея, он не раз отказывался от элитных больниц, говоря, что келья - его любимое место после клироса. Насколько он был пламенный и требовательный в пении, настолько добрый и гостеприимный в жизни. Он любил людей больше себя. Заботился, чтобы певчие могли заработать. Когда выезжали с выступлениями, непременно оговаривал условия пребывания, питания хористов. Зарабатываемые при этом деньги часто отправлял на восстановление монастырей, а сам все ходил в старых ботинках.

Отец Матфей обладал феноменальной памятью и без труда цитировал целые стихиры из последований больших церковных праздников. Ему достаточно было один раз спросить имя человека, чтобы запомнить его на всю жизнь. Существуют легенды о «воспитательных методах» о. Матфея. Многие вспоминают его чувство умора. Он был яркой, живой личностью. А самой главной чертой его характера, как отметил в надгробном слове Наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры владыка Феогност, была честность во всех делах и словах.

Он был и останется для нас примером и камертоном нашего отношения к Церкви, послушанию, к окружающим людям.

Владыка Евгений отметил, что «он может уверенно сказать: «Вот те таланты Господи, которые Ты мне дал, и вот те, еще приумноженные, которые я принес Тебе»».

Вечная память и вечный покой архимандриту Матфею!

15 сентября исполнилось 9 лет со дня смерти самого известного регента церковных хоров современности - архимандрита Матфея (Мормыля). Публикуем статью, в которой рассмотрен ряд приемов работы архимандрита Матфея с хором Троице-Сергиевой Лавры, состоявшим из певчих, большей частью без профессионального музыкального образования. Большинство высказываний регента лаврского хора о принципах интонирования, подачи звука, певческом дыхании, достижении художественной выразительности публикуются впервые.

Не подлежит сомнению, что самым значительным явлением в певческо-литургической жизни Русской Православной Церкви последних десятилетий ушедшего века был хор Троице-Сергиевой Лавры под руководством архимандрита Матфея (Мормыля). Он был своего рода эталоном в области церковного пения. Речь идет не только о сугубо музыкальной составляющей хорового звучания, но и том, что принято называть «церковностью» звука, при всей шаткости этого понятия с формальных позиций. Но это было признано как неоспоримый факт сердцами десятков, сотен тысяч верующих, среди которых были как «простолюдины», так и профессиональные музыканты. И если мы признаем, что молитва есть средоточие жизни христианина, а храмовая молитва, в свою очередь, - ее высшее проявление, то столь же очевидно было для прихожан и паломников, что лаврский хор - лучший «организатор» этой молитвы.Столь же очевидна и необходимость изучения и «удержания в руках» музыкально-певческого наследия хора Сергиевой Лавры, изучение творческого пути и наследия его руководителя. Ведь храмовое пение есть также облечение в звуки, в конкретную форму церковных текстов, церковной поэзии, которая сама по себе - едва ли не высший вид богословия.

Архимандрит Матфей, почти полвека являвшийся регентом объединенного хора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и Московских духовных школ, к сожалению, не оставил после себя никакого теоретического труда по методике работы с хором. Он практически не комментировал свои действия, свои творческие замыслы. Когда кто-либо из желающих просил благословения отца Матфея «поприсутствовать на спевках», так сказать «поучиться», он всегда отказывал 1 , мотивируя отказ тем, что хор у него непрофессиональный, студенческий, и поэтому учиться у него нечему. Нежелание впустить кого-либо во внутреннюю жизнь хора можно объяснить скромностью отца Матфея, а также тем, что методы, которые он использовал в своей деятельности, подходили исключительно для данного хорового коллектива и были, может быть, иногда в чем-то парадоксальными, если смотреть на них с позиции традиционной «хоровой науки».

Практически единственными источниками для реконструкции работы архимандрита Матфея со своим хоровым коллективом, возможностью изучения его творческого пути и наследия, зачастую остаются личные воспоминания участников хора 2 . Данная статья представляет собой ряд небольших зарисовок, ни в коей мере не претендует на всестороннее освещение заявленной темы. Описание организации репетиций, характера их проведения отцом Матфеем, использование тех или иных приемов, способов, методов относятся преимущественно к последним пятнадцати годам его жизни и имеет неизбежный при этом, в чем-то субъективный характер.

Репетиции с хором архимандрит Матфей проводил в нижнем ярусе колокольни Троице-Сергиевой Лавры. В середине красивого зала, с паркетным полом и высоким сводчатым потолком, освещаемом хрустальными люстрами, на невысокой кафедре стояла фисгармония, за которую на время спевок садился отец Матфей. Иногда он вставал и ходил по залу, видимо, с целью послушать пение хора со стороны и без дирижера. За его спиной, закрывая входную дверь в помещение, располагалась доска с нотным станом, которая нужна была для графической иллюстрации объяснений основ хоровой науки. Перед фисгармонией находился стол, покрытый зеленым сукном, на котором уставщик заранее раскладывал ноты 3 . До начала спевки напротив дирижерского места учиненные студенты расставляли полукругом удобные, с высокой спинкой, стулья для хора. Эти стулья некоторых хористов нередко располагали к отдыху после тяжелого трудового дня, поэтому отцу Матфею иногда приходилось напоминать своим певчим:

При пении нужно сидеть так, как-будто вы хотите встать. Пианисты как сидят? Не развалившись, а на краю стульчика. Так и певчий должен сидеть, спинку ровно держать 4 .

Те, кто из Ставрополья… не сидите Горбачевыми 5 !

Иногда же по ходу спевки можно было услышать мягкое замечание в шутливой форме какому-нибудь слишком «освоившемуся»:

Что-то ты рано ноги протянул…

или хористу, разомлевшему от недостатка кислорода:

Вижу, зеваешь: высокая позиция, правильное ощущение «зевка».

Количество спевок в неделю в разные годы существования хора менялось например, одна для смешанного хора и одна для мужского или одна для смешанного хора и две для мужского 6 . В период подготовки к поездкам за рубеж и по России с концертными выступлениями или же к записи дисков количество спевок мужского хора в неделю увеличивалось вплоть до ежедневных. В 1980-е годы отец Матфей работал еженедельно с женской группой хора. В 1995 году в хор была приглашена группа новичков, состоявшая главным образом из I курса Регентской школы (около 40 человек). С этой группой девушек отец Матфей работал два раза в неделю на протяжении полугода, затем постепенно подключал их к основному смешанному составу хора, так что начиная со служб Великого поста они принимали участие в богослужении в качестве певчих. В следующем году состоялся удивительный и необычайно оригинальный набор еще одной группы девушек - студенток Иконописной школы, количеством около 30 человек 7 . Отец Матфей первые репетиции проводил с ними сам, затем работу продолжила его помощница - хормейстер Е.Н. Садикова. В последующие годы, к большому сожалению учащихся женского пола названных школ, таких наборов в хор не производилось. Обычная продолжительность всех репетиций была около трех часов, с 15–20-минутным перерывом.

Начиналась и заканчивалась спевка общей молитвой, задавание тона на которую не производилось: отец Матфей запевал начальное слово (например, «Царю…»), и хор подхватывал далее. По тому, как певчие исполняли молитву перед началом репетиции, им определялся общий настрой хора на работу.

Сохранились воспоминания мужского состава хора о том, как однажды певчие спели начальное «Царю Небесный», отец Матфей нашел пение неудовлетворительным, и вся спевка была посвящена только этому песнопению. Бывало и так, что в середине спевки, в процессе работы над каким-нибудь песнопением он «вспоминал» хору о пении начальной молитвы для иллюстрации поставленной в данный момент задачи:

Я внимательно слушал ваше «Царю Небесный», на сей раз вы выталкивали: «и прииди, и вселися»; и в этом песнопении та же проблема. Просьба к вам: не выталкивайте 8 !

После молитвы отец Матфей садился за фисгармонию и называл произведение, с которого должна была начаться репетиция. Уставщик брал папку с песнопением, давал в
первую очередь регенту партитуру, затем каждой хоровой партии, а уже внутри партии певчие самостоятельно распределяли ноты.

Ноты были рукописными и чаще всего расписанными по партиям. Множество нот переписано самими певчими хора. Когда появилась возможность машинного копирования нот (на «ксероксе»), отец Матфей, конечно, с радостью воспользовался новым «чудом техники», но всегда подчеркивал преимущество рукописных нот, так как за каждым переписанным от руки листочком стояла история конкретного человека, в него вложена была «душа». Отец Матфей, пока раздавались ноты, мог поведать хору: кто писал и когда, дать яркую характеристику человеку, всегда очень по-доброму, с большой теплотой обрисовывая в кратких чертах личность переписчика, или же вспомнить какую-нибудь историю, связанную с этим певчим. Часто переписчиками ставилась дата создания «рукописи», а на некоторых нотах стоят также подписи переписчиков, среди которых можно увидеть фамилии ныне известных священников, монахов, игумений и игуменов монастырей, епископов. Большая же часть нот была переписана рукой самого архимандрита Матфея. Среди них в первую очередь следует отметить гармонизации распевов, его собственные переложения или сочинения для мужского хора 9 . Среди репертуара хора особое место занимают сочинения диакона Сергия Трубачева. Произведения, написанные специально для хора архимандрита Матфея, автор сам тиражировал до нужного количества экземпляров, так что иногда «часами… просиживал за столом, расписывая то или иное песнопение на партии…» 10 . В колокольне и сейчас еще можно увидеть фотопортрет диакона Сергия, который отец Матфей распорядился поместить над местом, где обычно сидел во время репетиций композитор.

Вся организация спевочного пространства свидетельствует о строгой дисциплине и традициях, заложенных в хоре, о воспитании архимандритом Матфеем особой культуры певчих и их отношении к общему делу, о поддержании связи поколений певцов, о памяти истории хора и его певчих.

Фисгармония использовалась отцом Матфеем на спевках для задавания тона на песнопение и для показа отдельных фрагментов партитуры. Настроена она на полтона выше общепринятого эталонного звучания камертона «ля» первой октавы (440 Гц) 11 . Архимандрит Матфей, как и знаменитый дирижер Александр Васильевич Свешников, очень любил работать с этим инструментом, близким, как он считал, по тембру к человеческому голосу, считая его наиболее совершенным для показа песнопений хору 12 . В зале стояли еще два рояля, которыми отец Матфей на спевках в последнее время не пользовался. По воспоминанию хористок, в 1980-е годы на репетициях женской группы хора отец Матфей рассаживал певиц полукругом около рояля, по правую и левую от себя сторону, согласно хоровым партиям, и, по мере необходимости, проводил работу с использованием инструмента.

Общую схему работы архимандрита Матфея на спевках с хором выделить практически невозможно, так как ее ход мог зависеть от многих причин. Количество исполняемых песнопений на одной спевке, темп и особенности работы над каждым произведением и многое другое варьировалось в зависимости от того, чему была посвящена репетиция: разучивались ли новые произведения или повторялись уже разученные (например, при подготовке к наступающему празднику). Таким образом, могла идти долгая кропотливая работа над одним песнопением (и даже одной фразой), или происходил так называемый «прогон» нескольких песнопений. Отец Матфей мог начать работу не с начала произведения, а с наиболее значимого, по его мнению, интересного фрагмента песнопения или его части 13 .

Характер работы с хором у архимандрита Матфея менялся еще и от общего психофизического состояния поющих. Как уже было сказано, репетиции проходили в вечернее время после рабочего и учебного дня. На неделе, в зависимости от количества праздников, могло быть несколько всенощных бдений и, соответственно, ранних литургий. Все певчие были включены в единый ритм жизни, проживаемый любым православным человеком в лоне Церкви, включающий в себя и посты, и праздники, что создавало для поющих дополнительную нагрузку. Чувствуя общую усталость хора на спевках, отец Матфей начинал больше шутить, рассказывать интересные истории, мудро сочетая работу и отдых. Будучи проницательным человеком, чутким и внимательным к настроению всего хора, а также отдельно к каждому певцу, он умел в нескольких словах настроить всех и каждого на работу, увлечь самим процессом спевочной работы. Интересен факт, что семинаристы с радостью приходили на спевки и уходили с них вдохновленными, заражая духом творчества всю академию. На «всех этажах», в аудиториях и курсах обсуждались «события» репетиции, и студенты уже после спевок пели и пели. Спевки отца Матфея, как и вообще деятельность его хора, действительно были событием в жизни духовных школ.

В начале репетиций архимандрит Матфей никогда не распевал хор какими-либо специальными вокальными или хоровыми упражнениями 14 . Процесс настройки голосового аппарата каждого певца проходил естественным образом, благодаря правильно подобранному репертуару и умелой работой над ним.

В хоре не было специалиста по постановке голоса, отец Матфей сам многое объяснял хору о строении и работе голосового аппарата, о положении корпуса во время пения, о дыхании, звукообразовании, при этом часто используя яркие и всем понятные образы, ассоциации, примеры из повседневной жизни 15:

Потолок у нас не прямой. Ротовую полость как Господь устроил? Зубы - это апсида алтарная, прямо над альвеолами, там у нас местечко 16 .

Зубы и губы должны работать синхронно 17 .

Отец Матфей часто приводил аналогию состояния корпуса певца с резонирующей декой музыкального инструмента.

С корпусом что нужно делать? Во-первых, лопатки надо убрать. Теперь… высоко у вас пошла грудиночка. Плечи сюда…Образцовую фигуру и это высокое положение грудной клетки нужно поддерживать 18 .

Лопатки вбери. Грудиночка должна быть в высоком положении. Не трогай плечи, плечи не поднимай 19 .

Мы с вами в прошлый раз говорили, как нужно пройти между стулом и стеною, чтобы не зацепить ни стул и не стену. И тут себя подобрать и там. Так пройти, чтобы не коснуться ни стула, ни стены. Двухстороннее «сужение» должно быть своего корпуса 20 .

Звуковой столб держать. (Поет.) Столб я держу, как ребеночка или куклу. И держать навесу. Вот это будет заслуга певчего 21 .

Дыхание должно быть очень гармоничным 22 .

Немножко выше дышать корней зубов. К примеру, держишься на воде, берешь воздух и дышишь над поверхностью воды, как поплавочек 23 .

Тот будет правильно петь, кто будет ощущать холодок выше корней зубов 24 .

Все вы любите арбузы и все умеете их есть, никто вас не учил. Скибочку берете, тянете на себя сок. Так и звук, на себя. Дальше, верхние зубы… у вас получается небольшая щель. Когда вы дышите, арбузный сок на себя тянете, вот через эту щелочку и должен поступать воздух 25 .

Дыхание… я чувствую, что дальше пойдет плоский звук. Лучше вдыхай чаще 26 , но не нарушай звонкость и не нарушай плотность звука. Пусть он будет ровным. Находу подзаправься… Таня (Р.), когда ты одна - это одно, когда ты в хоре - это другое дело. У тебя будет и уже струя, когда ты будешь петь со всеми. Не бойся, мне нужен пока принцип. После твоего вдоха звук получается немножко чахоточным. А ты постарайся уже сделать расстояние между нотами. Ты начинаешь раскачивать, а мне надо, чтобы было поступательное движение. Уже вдохнула и уже начни. Это касается всех 27 .

Однажды, в 1980-х годах, архимандрит Матфей всетаки пригласил постановщика голоса, который занимался с каждым певцом отдельно, иногда в присутствии регента. Старейшие певцы неоднозначно отзываются об этом событии… За время существования хора большинство певчих пришли к выводу, что постановщик голоса был не нужен их коллективу, так как на спевках отец Матфей, как уже было сказано, сам проводил огромную вокальную работу с каждым из своих подопечных 28 , постоянно работал над звучанием хора, которое удовлетворяло всем требованиям его взыскательного вкуса. Таким образом, архимандрит Матфей как бы сам «лепил» звук своего коллектива, уподобляясь в этой тонкой кропотливой работе талантливому скульптору:

Когда вы поете, лицо ваше должно быть добрым 29 .

Ты вытолкнула просто, а если бы на себя взяла звучек? Поешь очень громко, а сделай так, как будто ты поешь для себя… Дави себе на грудинку, с болью… грудь разрывается от переживаний 30 .

У вас просачивается воздух, как у старых магнитофонов, когда плохо касается пленочка головки и свистит. На себя надо петь, к себе. «Х-га» - это явный признак, что вы царапаете слизистую оболочку 31 .

Аннушка (К.), когда берешь воздух, обязательно ухватись. Как в метро или трамвае стоишь, держись за поручни, чтобы тебя не выбросило из вагона (поет). Опять ухватись. Пусть это будет немножко утрированно, но первую долю именно в таком плане подавай 32 .

Кристина (Р.), как у тебя? Подача - один звук из другого. Ты умеешь наматывать клубочек? Как ты ниточку тянешь? Заранее, и накручивай. Попробуй эту длинную мелодию ткать. Возьми руку, изобрази, как ты кушаешь, от тарелки ко рту несешь ложку. Даже у тарелки есть «ауф». Особенно, если любимое мороженное лежит, поглубже… По чесноковской манере углубить мне хочется, чтобы в каждой нотке ты эту процедуру проделывала. Вот ты ложку съела, а рука у тебя опять пошла в тарелку. В руках должно быть движение 33 .

Интересен тот факт, что часто семинарист с весьма скромными голосовыми и музыкальными данными, оказавшись по распределению в братском хоре, так распевался у отца Матфея, что мог не уступать в дальнейшем какому-нибудь выпускнику вокального или дирижерского отделения консерватории. Одна певчая хора поведала о себе историю, как однажды во время отпуска ей пришлось петь в архиерейском хоре. После службы к ней подошли хористы и спросили: «Вы в какой консерватории учились?» На что она ответила: «В консерватории архимандрита Матфея». Надо отметить, что эта выпускница «лаврской консерватории» не имела никакого специального музыкального образования.

Хористы архимандрита Матфея очень долго могли сохранять свою певческую форму. Об этом говорит и тот факт, что певцов в солидном возрасте в хоре было всегда значительное количество. Иногда отец Матфей на репетициях обращался к ним за помощью, чтобы они показали, в какой манере, каким характером звука нужно спеть то или иное место песнопения 34 . Бывало также, он советовался с ними, спрашивал их мнение о том, как звучит разучиваемое песнопение.

Однако следует сказать, что очень многое архимандрит Матфей показывал хору без объяснения: дирижерским жестом, корпусом, очень выразительной мимикой и, конечно, своим голосом. Он добивался от хора нужного ему звучания и просто своей личностью, своим присутствием. Даже пятиминутное отсутствие отца Матфея на дирижерском месте вносило изменение в характер звучания хора, что всегда чутко ощущали молящиеся в храме, не видевшие его при этом.

Архимандрит Матфей, кроме прочего, относился очень внимательно и требовательно к задаванию тона на произведение, так как задавание тона - это не просто настройка хора на определенную высоту, но и сообщение характера песнопению. На богослужениях же звучание тона производилось им часто в полной тишине всего храма, и для хора это было еще и призывом к максимальной собранности каждого певчего 35 . Отец Матфей не боялся пауз между песнопениями, так как молящиеся тоже в это время определенным образом настраивались на характер начинающегося молитвословия.

Все, что делал архимандрит Матфей на репетициях, никогда не было его сугубо личным делом, а хор не был просто послушным «воплотителем идей Мастера». Кроме того, если задача была поставлена небольшой группе певчих или только одному певцу, это не было частным делом людей, с которыми в данный момент велась работа. Отец Матфей прежде всего был педагогом и умел сделать любой момент спевки интереснейшим уроком для всех присутствующих. Вспоминается случай на репетиции, когда отец Матфей около получаса объяснял и показывал регенту левого клироса, имеющего хорошее музыкальное образование, как задать один единственный тон на одно только песнопение (на литургии хор с середины 1990-х годов стал делиться на два клироса: на правом - смешанный состав, на левом - мужская группа хора, во главе со студентом-регентом, которого определял для этого сам отец Матфей). Из «урока задавания тона» извлекли огромную пользу для себя и все сидящие на спевке, будучи невольно вовлеченными в увлекательную работу.

Среди личных вещей архимандрита Матфея, переданных недавно в Церковно-археологический кабинет МДА, находится классический камертон, которым он пользовался на богослужениях и репетициях, а так же брал с собой во время гастрольных поездок. Сохранился фрагмент записи спевки, где отец Матфей использует в работе и гармонический камертон. Этот фрагмент показан в фильме, снятом в Германии, во время поездки хора с концертами по нескольким немецким городам. Архимандрит Матфей со временем совсем отказался от использования камертона на спевках и за богослужениями и не прибегал к его помощи по крайней мере на протяжении последних пятнадцати лет. Тем не менее, не используя камертон в своей дальнейшей работе, он мог точно сказать, в какой тональности звучит песнопение, а если его хоровой коллектив к концу исполнения понижал, определял насколько и с огорчением сообщал об этом певчим.

При настройке хора архимандрит Матфей никогда не спешил, задавая тон на произведение аккордом сверху вниз в натуральном (нетемперированном) строе, что способствовало настраиванию певцов на высокую позицию и характер звука, нужный для данного песнопения. Можно привести некоторые примеры именно такого настраивания хора 36 . Так, Н.М. Данилин (выпускник Синодального училища) «…задавал тон пением арпеджио сверху вниз» 37 , А.В. Свешников «признавал только показ голосом трезвучия сверху вниз в тесситуре голосов» 38 , Н.С. Голованов (также выпускник Синодального училища) всегда задавал тон хору голосом аккордом сверху вниз 39 .

Архимандрит Матфей на репетициях и богослужениях часто использовал прием транспонирования. В церковной музыке а-капелла в первую очередь имеет значение не тональность, выбранная композитором для конкретного произведения как средство художественной выразительности, а лад, который является главным в передаче особых живых интонаций, возможных только в нетемперированном строе. Н.А. Виташевский в своем сочинении «Школьное преподавание хорового пения» говорит, что выбор тональностей в обиходных церковных песнопениях произвольный, поскольку дело касается соотношения тонов 40 , а тональность не имеет принципиального значения. Уместно также вспомнить слова Н.М. Данилина, который «указывал певцам, что нет в ней (песни без сопровождения) тональности, а есть лад, подчеркивая тем самым своеобразие интонирования» 41 . Архимандрит Матфей часто задавал тон хору выше тональности, в которой было написано песнопение. Возможно, он делал это по примеру М.Г. Климова, который «„освежал“ произведение переменой тональности… создавая как бы новое вокальное ощущение, что придавало ему более яркую выразительность»42. Конечно, иное высотное звучание сообщало песнопению новую определенную краску, выполняло конкретную художественную задачу. Использование приема транспонирования давало еще возможность хору удержать тональность произведения и чистоту строя 43 . Если фрагмент песнопения, над которым шла работа, был тесситурно неудобен для какой-нибудь хоровой партии, например, высокий регистр, то отец Матфей просил исполнить его на октаву ниже, но с сохранением ощущения той же высокой позиции.

Хор под управлением архимандрита Матфея всегда отличался высокой позицией звучания. Хоровой строй являлся для регента краеугольным камнем, основой его работы 44 . Он был очень требователен к своим певцам (не только в отношении интонирования). Все хористы отмечали, что отец Матфей непременно обращал внимание, если хотя бы две, рядом стоящие ноты были спеты «просто так», не были прочувствованы, проинтонированы, пережиты:

К каждой нотке нужен подход, каждой нотке нужно поклониться. Каждая нотка должна дышать. Дайте каждой нотке пропеть 45 !

При работе с новичками архимандрит Матфей, пользуясь доской с нотным станом, дотошно объяснял систему высоких и низких ступеней по П.Г. Чеснокову, тем самым вводя их в понятие натурального строя. Он, как и регенты Н.М. Данилин, К.К. Пигров (впоследствии профессор Одесской консерватории), также опирался в своей работе на ладовую основу звукоряда, его вводнотоновость:

Пение - это движение, это направление движения. Интонирование должно создавать свежесть, о которой я вам говорил. У Чеснокова, Пигрова в «Хор и управление им» есть глава «Интонирование». Интонирование тона-полутона - это отдельная тема, пока не будем касаться этого. Но движение по восходящей и по нисходящей… Мне хочется, чтобы вы физически ощутили необходимость интонирования 46 .

Следите, чтобы тоника у вас была в сознании.

Говоря о тонике, отец Матфей нередко приводил пример с веревкой, которую натягивает хозяйка во дворе для сушки белья:

Когда идете, тоника - это первый гвоздь. Это своего рода тон отправной. Когда хотите себя проверить, пусть в вашем сознании будет всегда тоника 47 .

Для большей наглядности «движения по восходящей и по нисходящей» приглашает одну из новеньких к фисгармонии, находящейся на дирижерской кафедре:

Оля (З.), закрой глаза, обопрись о фисгармонь. Понаблюдаем за ней, как она поднимается, опускается. Когда мы просто ходим, мы не замечаем, [как ставим ступню]. А с закрытыми глазами, видите, насколько она страхует себя, чтобы не споткнуться? Оля с запасом посылает ногу над ступенькой, чтобы не споткнуться. А чтобы спуститься, она пятку подает вперед. Зачем это делается? Одинаковые ступеньки, но тут Оля ногу задирает, а тут она как бы ногу удлиняет, чтобы сразу на пятку наступить 48 .

После иллюстрации «хождения по лестнице» певчая занимает свое положение в хоре. Начинается работа над песнопением:

Вот мы идем по восходящей от ноты «до». «Доре-ми-фа», те же ноты и в конце: «фа-ми-ре-до». Вы поднимаетесь по ступенькам. Тоника должна быть не то что плоская, но устойчивая. Поэтому у Чеснокова всегда идет стрелка горизонтально. Дальше, ступени вторая и третья. Их надо повыше интонировать, «поднять ногу». Четвертая ступень, кварта сама по себе - ее надо, как аналогично тонике, не завышать, но сделать более-менее устойчиво. Теперь смотрите, с нотки «фа» мы спускаемся вниз. Вниз - «фа-ми» - полутон надо немножко подтянуть. Но зато «ми-ре, ре-до», вторая ступень - пятку посылаем вниз. Мы «ре-до» как бы втискиваем, вдавливаем эту секунду большую вниз, а когда мы снизу вверх шли, мы эту вторую ступень как-бы немножко-немножко раздвигали. Это не потому что мы интервал увеличили, а просто характер подачи выявили, то есть «высокий стиль». Казалось бы, одна нота «ре», но она высоко подана и кажется очень высокой, очень живой. Ее немножко притупили, углубили ноту «ре» пониже, и она звучит иначе. Вот мне бы хотелось по этому принципу: по восходящей и по нисходящей 49 .

Когда мы хотим подняться, смотрите, я на себя тащу крышку (инструмента). Что получается? Я «тащу» на себя фисгармонь, работает спина. Или мне нужно наоборот, чтобы лбом не ткнуться, я должен себя предохранить. Вот этот момент - по восходящей и по нисходящей. - Сейчас попробуем… Вторая и третья ступень, Вика, должны быть выше, не ниже, чем на фисгармонии 50 !

Если в песнопениях встречались гаммообразные ходы, то отец Матфей нередко начинал работу со своим хором именно с них. Например, в «Милость мира» С.Д. Орфеева они расположены в партии сопрано, а в «Милость мира» Никольского - в басовой:

Специально начинаю с басов, чтобы почувствовать звукоряд 51 .

Архимандрит Матфей большое значение придавал интонированию больших и малых секунд и постоянно обращал внимание на них хорового коллектива:

Если все упростить, трудно может быть вам следить, где какая ступень, то можно руководствоваться таким принципом: большая секунда вверх требует немножко искусственного заострения. Большая секунда вниз - искусственного притупления, ее надо «смирить», каблуком притоптать, как хотите, но чтобы были четкие красивые отпечатки 52 .

Можно было часто услышать от отца Матфея высказывание о «малом полутоне». Это не просто образное выражение, с помощью которого хор должен был предельно узко исполнить интервал малой секунды. Этот музыкальный термин, который наряду с «большим полутоном» встречался в старинных пособиях по теории музыки, предполагал различие между хроматическим и диатоническим полутонами 53 . Архимандрит Матфей был чрезвычайно требователен к исполнению этих полутонов. Возможности интонирования полутонов были безграничны и также использовались в работе как специфическое средство музыкальной выразительности:

Сейчас можно на примере сделать, также рядышком слоги. Этот принцип делают всю жизнь скрипачи. Когда укладывает пальцы скрипач, у него нет просвета между пальцами. У них разница большая - «ре-бемоль» и «до-диез». «Ре-бемоль» ниже чем «до-диез». Подать интервал надо красиво, по-настоящему 54 .

Для отца Матфея натуральный строй был одним из самых ярких средств музыкальной выразительности. Он мог не говорить хору, как интонировать ту или иную ступень звукоряда или аккорд в песнопении, а обратившись к конкретной партии, от которой зависела нужная краска, прибегал к какому-то образу или аппелировал к знаниям, известным и понятным каждому певцу:

Сопрано, сделайте мажор! - В случае разрешения каданса в шестую ступень в минорном песнопении, когда от конкретной партии зависела выразительность аккорда. Или, когда в партитуре встречались задержания, просил: - Та нота, которая идет дальше в качестве задержания, вы ее поднимите. У вас получается в пении так, что нет четкой грани, нет ступени… Трап сделайте, направление. Вы когда подходите к нотке, где задержание, поднимите и потом воспроизведите следующую. Это будет красиво 55 .

При этом, после продолжительной работы над интонированием как средством художественной выразительности, он предупреждал «перестаравшихся»:

Это дело вкуса, дегустаторы! 56

После детальной работы на этапе выявления тех или иных особенностей песнопения архимандрит Матфей спрашивал хор:

Как вы считаете, какая краска выразительнее? Это исполнение или первое? 57

Архимандрит Матфей зачастую спрашивал не всю хоровую партию, а в отдельности каждого певчего, и не отступал, пока не добивался выполнения поставленной задачи. Последняя черта очень характерна для отца Матфея. Можно сказать, она одна из важных составляющих его успеха. Даже если отец Матфей был доволен пением, можно было услышать: «Это, наверное, у тебя случайно получилось, а ну-ка спой еще раз». Тем самым он закреплял результат, давал певчему еще раз осознанно воспроизвести долго искомый характер исполнения данного фрагмента.

После индивидуального опроса, отец Матфей присоединял по одному хористу к тому певцу, результат которого был, по его мнению, удовлетворительным, добиваясь при этом единой манеры звучания в партии, а далее подключал уже весь хор. Это всегда оказывалось очень эффективным методом, так как весь хор затаив дыхание наблюдал за такой увлекательной работой, осмысливал поставленную задачу, внутренне настраивался, одновременно с солистом отрабатывая данный фрагмент песнопения. Архимандрит Матфей использовал также работу с различными ансамблями, квартетами, трио, дуэтами, что, естественно, повышало ответственность поющих.

Очень часто архимандрит Матфей в своей репетиционной работе использовал пение с закрытым ртом 58 , которое также способствовало чистоте интонирования, достижению единой манеры звукообразования, пониманию характера песнопения, чувству фразировки:

А ну, про себя поем, только чтобы глядя на ваш артикуляционный аппарат, я смог ощутить слова. Пожалуйста, бесшумно, беззвучно 59 .

Сольфеджирование песнопений производилось крайне редко, обычно хористы пели сразу со словами или на определенный слог. Например, в заключительной части песнопения Б.М. Ледковского «Плотию уснув» со слова «Пасха» вместо текста песнопения пели «дзинь», чтобы легче почувствовать и воспроизвести передаваемую композитором аллюзию звона малых и больших колоколов. Как кажется, редкое прибегание архимандритом Матфеем к методу сольфеджирования, а в последствии, вовсе его не использование в работе, есть особенность данного хорового коллектива - студенческого непрофессионального хора, певчие которого в большинстве случаев были без музыкального образования, и продолжительность нахождения их в хоре была недолгой, что всегда подчеркивалось с сожалением отцом Матфеем. В женскую группу хора входили певицы, имеющие еще другую работу, часто не имеющую никакой связи с музыкой. В хоре находилось несколько студенток из Регентской школы (когда смешанный хор пел ранние литургии, это было возможным, и девушки могли петь в лаврском хоре до службы в семинарском храме во имя преподобного Иоанна Лествичника, где они пели и регентовали). Как правило, при разучивании новых песнопений в каждой партии были ведущие певцы, которые владели нотной грамотой, они и помогали на спевках справиться с техническими сложностями произведений.

Чистота хорового строя зависела еще и от артикуляции различных гласных и согласных звуков, вокальному формированию которых в сочетании с хорошей опорой на певческое дыхание архимандрит Матфей в своей деятельности отводил довольно много времени. Эта всегда была многоплановая и оригинальная работа:

Звук держите, он образуется у вас внутри в полости рта. А эта «во» (слово «воздадите»): когда нужно верхними зубами прикусить нижнюю губу, вы делаете плевок, меняется позиция и очень неинтересно. Так бывает, когда в бумажный пакет щелкают семечки 60 .

Кроме стремления к интонационной выразительности песнопения архимандрит Матфей всегда выявлял и использовал индивидуальный тембровый колорит каждой хоровой партии, которым была присуща своя яркая краска, но обязательно добиваясь гармонии звучания всего хора. Как уже отмечалось, образный язык для достижения конкретного характера песнопения, желаемой краски от какой-либо партии хора и, соответственно, конкретной для этого вокальной основы, архимандрит Матфей использовал очень часто, фактически постоянно. В нескольких выражениях отец Матфей настраивал поющих на определенный лад:

Как-будто просто, но величаво и парадно 61 (начало «Милости мира»№ 2 А.В. Никольского).

Делал указания отдельной партии:

Сопрано - величественно, без сентиментальности, не пересаливайте (о пении «Свят, свят, свят») 62 .

На спевках после исполнения песнопения архимандрит Матфей проверял по фисгармонии, не понизил ли хор, и если этого не случалось, говорил удовлетворенно: «Матушка-фисгармония согласна».

Над любым песнопением архимандрит Матфей работал как над полифоническим (где каждый голос представляет из себя относительно самостоятельную мелодическую линию), детально прорабатывая фразировку каждой хоровой партии. Эта работа преследовала исключительно одну цель - выявление смысла богослужебного текста. Такая работа производилась и в песнопениях гомофонного склада письма, где мелодия занимает ведущую роль, а остальные голоса являются ее гармонизацией. Поэтому линии партий голосов, сопровождающих мелодию, в таких произведениях могли не всегда следовать за фразировкой слов в богослужебном тексте, ибо следовали законам гармонической вертикали. На спевках можно было наблюдать, например, как в партии басов, как правило, представляющей собой сплошные интервальные ходы в результате гармонизации мелодии, отцом Матфеем вылеплялась как бы новая мелодия, превращаясь в изумительную по красоте контрапунктирующую мелодическую линию, не уступающую основной мелодии песнопения.

Архимандрит Матфей, как никто другой, придавал известному произведению иное звучание, сообщал новую жизнь. К слову сказать, на службах или концертах отец Матфей никогда не исполнял одно и тоже песнопение одинаково. В качестве примера можно указать на видеозапись концерта в зале Большого театра по случаю празднования Тысячелетия Крещения Руси: песнопение в честь Божией Матери «О преславного чудесе» архимандрит Матфей исполняет дважды, но по-разному. Можно услышать во втором исполнении, как при различном использовании средств музыкальной выразительности, переставляя смысловой акцент на другое слово и по иному подготавливая кульминацию, отец Матфей раскрывает еще один смысл молитвы.

Все песнопения, которые входили в репертуар хора, исполнялись архимандритом Матфеем всегда на высоком профессиональном уровне. В этом смысле у него не было различий между обиходом или запричастным «концертом», между будничным или праздничным богослужением 63 .

На протяжении всей своей полувековой деятельности архимандрит Матфей (Мормыль) постоянно учился у великих хоровых мастеров прошлых столетий и современников, вбирая и творчески перерабатывая их опыт. Тем не менее, индивидуальный почерк отца Матфея заметен уже с самого начала его руководства коллективом, что хорошо слышно на первой известной записи хора, вышедшей в конце 1960-х годов в США. Сейчас с уверенностью можно констатировать, что архимандритом Матфеем за время его управления был создан свой стиль, своя церковнопевческая школа.

Часто спрашивают, оставил ли архимандрит Матфей после себя учеников. Да, отец Матфей оставил после себя бесчисленное количество учеников, специально никого ничему не уча. Всех, с кем ему доводилось общаться, он заражал своим примером жизни глубоко православного христианина, любовью к Богу и людям, отношением к делу, которое он выполнял по послушанию Церкви. Кому же посчастливилось петь в хоре архимандрита Матфея (Мормыля), тот прошел подлинную школу пения, жизни, молитвы.

Татьяна Владимировна Пантелеева

Журнал "Церковь и время", январь-март 2017, с. 249-270

Примечания

1 Единственным исключением стали выпускники Регентской школы 2004 г., которым почти в полном составе посчастливилось присутствовать и участвовать в нескольких спевках.

2 Должный анализ творчества архимандрита Матфея - дело будущего, пока же мы имеем только предваряющие попытки подобного рода работы. Наиболее масштабный опыт всестороннего изучения творчества о. Матфея можно увидеть в только что вышедшей в свет книге «Рыцарь регентского служения отец Матфей (Мормыль)» (см.: Рыцарь регентского служения отец Матфей (Мормыль): Материалы. Воспоминания. Исследования/ Сост. Н.Г. Денисов, Н.А. Филатов. СПб., 2017)

3 В настоящее время в спевочном зале колокольни продолжают проходить репетиции хора и его обстановка практически не изменилась.

4 Матфей (Мормыль), архим. Спевка хора 1995 года. Архив автора.

5 Матфей (Мормыль), архим. Спевка хора 2004 года. Архив автора.

6 В интервью Н.Г. Денисову отец Матфей говорит о проведении двух спевок в неделю для мужского и смешанного составов хора - чтобы певчих «постоянно держать в рабочей форме» (Матфей (Мормыль) , архим. На чужом основании никогда ничего не строил // Московская регентско-певческая семинария: Сборник материалов: 1998–1999. С. 80).

7 Узлова Л. Архимандрит Матфей // Сайт Свято-Тихвинского

Богородицкого женского монастыря. URL: http://www .

buzulukjenmonastyr.prihod.ru/(дата обращения 12.05.2016).

8 Матфей (Мормыль), архим. Спевка хора 2004 года. Архив

9 Ср.: «Ведь я и сейчас каждый день должен что-нибудь пописать. Без этого же нельзя!.. Видите, у меня мозоли на руках. Это след от перьевой ручки, которой я пишу». Матфей (Мормыль),архим. На чужом основании никогда ничего не строил… С. 74.

10 Трубачева М.С. Диакон Сергий Трубачев: Краткий биографический очерк // Трубачев С., диак. Полное собрание богослужебных песнопений: В 2 т. Т. 1. М., 2007. С. 8.

11 Для сравнения - фисгармония А.В. Свешникова была «настроена ниже обычного» (Памяти Александра Васильевича Свешникова. Статьи. Воспоминания / Сост. С.С. Калинин. М.,1998. С. 151).

12 Многочисленные свидетельства об использовании фисгармонии А.В. Свешниковым см.: Там же. С. 103, 187 Свешников даже советовал ввести маленькую фисгармонию (флютгармонию) в употребление на уроках музыки во всех общеобразовательных школах (там же. С. 48).

13 Ср. его собственное свидетельство: Матфей (Мормыль),архим. На чужом основании никогда ничего не строил… С. 77.

14 М.Г. Климов, являясь директором и художественным руководителем Ленинградской академической капеллы им. М.И.Глинки, также не распевал свой хор на репетициях (НикольскаяБереговская К.Ф. Русская вокально-хоровая школа IX–XX веков: Методическое пособие. М., 1998. С. 123).

15 Речь отца Матфея была чаще всего отрывочной, что несколько затрудняет ее восприятие при цитировании. Но сказанная ad hoc она всегда была понятна певчим, студентам и всем, с кем он общался.

16 Матфей (Мормыль), архим. Спевка хора 1995 года…

17 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 2004 года…

19 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года…

21 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 2004 года…

22 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года…

24 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 2004 года…

26 Ср.: А.В. Свешников: «Вдохи должны быть частыми» (Памяти Александра Васильевича Свешникова… С. 186–187.)

27 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года...

28 Не следует упускать из вида и общее положение Церкви в годы основной деятельности отца Матфея, сохранявшееся и в 1990-е: если хорошего постановщика голоса с трудом могли отыскать и музыкальные вузы, то надеяться на приход профессионала для работы в Церкви, в Лавре, было практически невозможно.

29 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 2004 года...

30 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года…

34 Примеры «завидного творческого долголетия» певцов и обращение к старейшим из них («покажи, как надо петь») можно увидеть и в практике А.В. Свешникова (Памяти Александра

Васильевича Свешникова… С. 152).

35 Н.М. Данилин «наивысшей точкой напряжения и внимания певцов… считал момент задавания тона…» (Никольская-Береговская К.Ф. Русская вокально-хоровая школа IX–XX веков... С. 94).

36 Далеко не все современные дирижеры придерживаются именно такой практики.

37 Никольская-БереговскаяК.Ф.

38 Памяти Александра Васильевича Свешникова… С. 187.

39 Устное сообщение Н.Н. Садикова, в настоящее время являющегося преподавателем дирижирования в ПСТГУ, в прошлом - хормейстера Большого театра, работавшего некоторое время с Н.С. Головановым. Николай Николаевич сам в своей работе использует такой вид настройки для более легкого ощущения хоровыми певцами высокой позиции звука.

40 Виташевский Н.А. Школьное преподавание хорового пения: Пособие для нар. учителей и преп. низш. курса в сред. учеб. заведениях. Москва - Лейпциг, . С. 57.

41 Никольская-Береговская К.Ф. Русская вокально-хоровая школа IX–XX веков… С. 94.

42 Там же. С. 123.

43 Там же. С. 98.

44 Ср.: Н.М. Данилин: «Прежде всего высотность звука, его интонирование, она на первом месте. Не может быть никакой выразительности без правильной высотности - это первое условие: потом ритм, потом текст» (Никольская-Береговская К.Ф. Русская вокально-хоровая школа IX–XX веков… С. 97).

45 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года...

51 Матфей (Мормыль), архим . Спевка 11.11.2003. Архив автора.

52 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года...

53 См., напр.: Маркс А.Б. Всеобщий учебник музыки. Берлин,

54 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года...

55 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 2004 года...

57 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 1995 года...

58 Ср.: «Этим упражнением педагог достигал цели только при условии, если оно пропевалось на приподнятом мягком нёбе,то есть на «зевке», чуть раздвинутых зубах и неполно сжатых, слегка вытянутых губах. В противном случае прием не давал желаемого результата» (Памяти Александра Васильевича Свешникова…С. 176).

59 Матфей (Мормыль), архим . Спевка хора 2004 года...

61 Матфей (Мормыль), архим . Спевка 11.11.2003...

63 «Отец Матфей никогда не позволял даже на самых «будничных» службах петь хору не с полной самоотдачей. Он сам постоянно трудился в полную силу и требовал этого от хора. Расслабиться на его службах нельзя было никогда. В этом смысле у отца Матфея не было «праздничных» или «непраздничных» служб. У него каждая служба была своего рода неким праздником и самоотдача была полная» (Пантелеев С.А. Архимандрит Матфей: воспоминания молящегося // Сайт Санкт-Петербургской духовной академии. URL: http://www.spbdais.ru/news/a-516.html . Дата обращения 15.06.2016).

Архимандрит Матфей (Мормыль) на протяжении почти 50 лет являлся регентом хора Свято- Троице-Сергиевой Лавры и МДА и С. Собиратель и автор многих церковных песнопений, среди которых особое место занимает служба Всем Русским Святым, своим творчеством явил всему миру торжество Русской Православной Церкви в 20-м веке. В течение всей жизни он развивал и преумножал свои, и вверенные ему от Господа таланты певчих. Им создана особая певческая школа, неповторимый регентский стиль о. Матфея. Одновременно он преподавал Литургику и Церковный устав в Московских Духовных школах, возглавлял регентский класс. Заслуженный профессор МДА. Сотни его учеников по всему миру несут в своих сердцах благодарную память и развивают певческую культуру церковного пения, заложенную в них о. Матфеем. Архимандрит Матфей отошел ко Господу 15 сентября 2009г. и похоронен в Свято-Троице-Сергиевой Лавре у храма Сошествия Святого Духа.

Имя о. Матфея известно во всем мире. Для многих людей русское церковное пение ассоциируется именно со звучанием хора Троице-Сергиевой Лавры, которым на протяжении почти 50 лет руководил о. Матфей. За это время им была создана своя школа церковного пения, переложены многие песнопения и создано большое количество новых, которые принято называть Лаврскими. Сотни учеников Московской семинарии и духовной академии пели под его началом. Многие из них, являясь в настоящее время священниками и архиереями, в разных уголках нашей страны и всего мира продолжают дело своего учителя - несут людям и Богу православное пение.

О. Матфей (в миру - Лев Васильевич Мормыль) родился 5 марта 1938 г. на Северном Кавказе, в бывшей Терской области, в казачьей станице Архонская под Владикавказом, в благочестивой семье потомственных певчих. По воспоминаниям о. Матфея, он представлял уже четвертое поколение певчих в своем роду.

Его дедушка по матери, Троценко Лев Григорьевич, начал петь в местном станичном церковном хоре, затем попал в хор наместника Кавказа генерал-губернатора Воронцова-Дашкова, прошел школу Шаляпина по постановке голоса, закончил Тифлисскую консерваторию и стал оперным певцом. В 1913 г. он пел Ивана Сусанина в опере «Жизнь за царя» Глинки на сцене тифлиссой оперы. За это исполнение ему был подарен от Государя хрустальный бокал, который хранится в семье сестры о. Матфея. После революции был в ссылке, вернулся и остался церковным регентом. В 1937 г. в возрасте 49 лет его расстреляли. Через полгода после его кончины родился будущий о. Матфей.

Дедушка по отцу был взят на Беломоро-Балтийский канал и не вернулся. И по отцовской линии в роду также были монашествующие. Отец о. Матфея вместе с тремя своими братьями погибли в Великую Отечественную войну.

Бабушки о. Матфея были глубоко религиозными. Очень огорчались, что были неграмотными но, обладая феноменальной памятью, приходя из храма, дома пересказывали Евангелие и проповедь священника дословно.

Мама о. Матфея – Анна Леонтьевна, до последних дней своей жизни, умерла она в 2000г. в возрасте 93 лет, пела на клиросе в своем приходском храме.

Религиозное, церковное воспитание о. Матфей получил в семье. В возрасте семи лет он уже прислуживал в алтаре и начал петь на клиросе. В то время в церкви был еще дореволюционный хор. Сильное впечатление произвело на него пение слепых певчих из хора станичной церкви. Настоятелем храма был иеромонах Иоасаф (Бунделев), который хотел, чтобы Лев поступил в Московскую семинарию. Еще до поступления в семинарию Лев был назначен псаломщиком, и этот год при храме дал ему теоретическую богослужебную основу, очень пригодившуюся затем во время учебы.

В 1956 г. Лев поступает в Ставропольскую духовную семинарию, где в классе церковного пения В.П. Первицкого - регента, знатока и любителя обиходных мелодий, получает специальные музыкальные знания, осваивает клиросный репертуар, приобретает профессиональные навыки и первый опыт управления хором. Здесь формируется и названный им впоследствии очень важным навык «работать, готовить стихиры, расписывать, пропевать». Во время обучения в семинарии Лев Мормыль несет послушания псаломщика и регента левого клироса в Никольском храме г. Ессентуки и там встречается с известным на Северном Кавказе регентом дьяконом Павлом Звоником. По воспоминаниям о. Матфея, его привлекала «не система дирижирования, не техника, а необыкновенная церковная распевность», что, несомненно, повлияло на формирование его собственного регентского стиля.

В 1959 г. Лев Мормыль поступает в Московскую духовную академию, рано избирает для себя монашеский путь. В 1961 г. был принят в число послушников и 1 августа получил послушание «петь с народом». С этого времени и началась регентская жизнь о. Матфея в Лавре. В декабре 1962 г. послушник Лев принял постриг с именем Матфея (в честь апостола евангелиста Матфея). Монашеская жизнь о. Матфея проходила под руководством опытных духовных наставников – о. Феодорита, о. Кирилла (Павлова), о. Тихона (Агрикова) и других старцев той поры. В те годы развернулась жестокая антирелигиозная кампания - хрущевские гонения на церковь, из Лавры выгоняли молодежь. А в стенах Лавры, по молитвам старцев, благодаря их стойкости и бодрости, создавалась особая теплота и уют.

29 марта 1964 г. о. Матфей рукоположен в иеромонаха. К этому времени он уже старший регент лаврского хора и преподает литургику и церковный устав в Московской духовной академии, которую успешно окончил в 1963 г. В 1968 г. иеромонах Матфей возводится в сан игумена, а в 1971 г.- архимандрита. В 1988 г. о. Матфей утвержден в звании профессора МДА. В 2004 г. ему было присвоено редкое звание заслуженного профессора МДА.

Назначенному управлять смешанным, а затем и мужским хором, о. Матфею пришлось заново создавать хор. Поэтому он мог твердо сказать, что на чужом основании он никогда ничего не строил. Особенностью объединенного хора МДАиС был постоянно меняющийся состав хора, состоявшего из братии монастыря и студентов. У братии пение - это послушание, а послушания меняются. Из семинаристов поют первый и второй, от силы третий класс, из академии единицы, им не до того. Каждые два года менялся почти весь состав хора. Со смешанным хором о. Матфей пел раннюю литургию (потом отпускал певчих на работу), а позднюю - с мужским.

О. Матфею буквально по крупицам пришлось собирать нотную библиотеку лаврского хора. Он сам находил старые распевы Лавры, переписывал, расписывал партии. В конце 50-х и в 60-е годы он собирал и записывал элементы почти разгромленного в предыдущие десятилетия традиции церковного и особенно монашеского пения. В тот период для мужского хора почти не было репертуара. Большое впечатление оказали на о. Матфея предпринятые им в те годы поездки в Почаев и Киево-Печерскую Лавру перед ее закрытием. Он назвал их экспедициями - по полученному им там певческому материалу. Мозоли на пальцах от постоянного переписывания нот остались у него до конца жизни. Когда в 90-е годы по всей стране стали открываться храмы и монастыри, ксерокопии его аранжировок стали основой репертуара практически для всех мужских хоров на всем пространстве Русской Православной Церкви.

В работе с хором о. Матфей применял систему Станиславского - «Читать ушами, а петь глазами». На репетициях в работе над произведением о. Матфей начинал с самого интересного, или красивого, или трудного места. Особое внимание уделялось культуре пения, распевности. Даже в чтении присутствуют элементы пения. «Звук должен быть слугой слова», - говорил о. Матфей. Он любил церковное пение, не отделяя его от богослужения. «Каждый должен петь, будто он поет последний раз в жизни. Тогда это будет последняя «жертва вечерняя». Во главу угла он ставил любовь и понимание службы. Он как будто дышал вместе с ритмом богослужения, а пение его хора доносило это дыхание до всех молящихся. «Его творчество было священнодействием, - говорил регент Алексей Пузаков, - он был очень индивидуален и очень убедителен. Он создал свой стиль - высокий, музыкальный, духовный и одновременно очень лирический, тонкий. Это был музыкант и личность огромного масштаба, равного которому трудно найти». Невероятная работоспособность, постоянное творческое искание, самоконтроль и самопроверка: «Господи! Угодно ли Тебе то, что я делаю?» - благодаря этому и было создано то, что сейчас называют «регентским стилем о. Матфея» и «певческой школой о. Матфея».

Помимо участия в богослужениях хору приходилось петь на разного рода торжествах, праздниках, юбилеях, концертах. Тогда нужно было выбрать песнопения, которые лучше звучат в концертном исполнении и при этом несут назидательное значение, смогут оцерковить слух и сердце слушающего, чтобы лицо Церкви показать в тех условиях, когда нет икон.

Отец Матфей - автор многих церковных песнопений. Уже в 1961 г. к празднику преп. Сергия ему было поручено подготовить стихиры преподобному. Владыка Сергий (Голубцов) не давал ему прохода: «Отец Матфей! Когда ты начнешь писать? Тебя надо обязать!». По словам о. Матфея, пробным камнем для него были стихиры из службы русским святым на Великой вечерне - там, где поются «Земле русская», «Русь святая» на подобен «Доме Евфрафов…». Напевы этого подобна были у него разные, но пришлось взять Киево-Печерский, который попался ему однажды на листочке. Первый раз «Русь святую о. Матфей пел со смешанным хором в 1963 г. на престольный праздник Русским святым, под Успенским собором. Хор сделал то, что хотел о. Матфей, и все от умиления плакали. Потом, когда в 1988 г. готовился праздничный концерт по случаю 1000-летия Крещения Руси, о. Матфей решил включить эту стихиру в репертуар, но его нужно было утверждать у уполномоченного по делам религии. Тогда о. Матфей проявил находчивость и включил ее под названием «Подобен «Доме Евфрафов». Значительным вкладом о. Матфея явился новый репертуар обихода Постной триоди. За основу были взяты строгие монастырские распевы: знаменный, Валаамский, Соловецкий, Зосимовой пустыни, С особым почтением о. Матфей относился к службе Великого Пятка. В этой службе осмогласие представлено во всей красоте. Это все то, что можно вынести из мелодий и принести к Голгофе. В Лавре, на 12 Евангелиях читается только само Евангелие и тропари трипеснца, а все антифоны, седальны пропеваются. О. Матфей записал все эти песнопения на ноты, и они были изданы. Он по праву считал это своим приношением к 2000-летию христианства. Отец Матфей с любовью и признательностью вспоминал патриаршии службы. Ему довелось руководить хором при четырех патриархах (Алексии I, Пимене, Алексии II и Кирилле). О. Матфей возобновил в Лавре уставное пение одним певцом на Литургии преждеосвященных даров песнопения «Да исправится молитва моя…». Особой заслугой о. Матфея является создание им новых литургических песнопений, в том числе приуроченных к знаменательным датам церковной истории.

По словам высокопреосвященнейшего владыки Евгения, ректора МДАиС, о. Матфей как профессор был интеллектуальнейшая личность, а как регент он трудился, не покладая рук. Преданный до бесконечности возложенному на него послушанию до последних дней своей жизни, превозмогая боль и немощь от тяжелой болезни, он участвовал в богослужениях, проводил занятия со студентами. Буквально через несколько дней после труднейшей операции, в тяжелом физическом состоянии он был в храме на празднике преп. Сергия. Не мог он себе позволить не быть не в храме в этот день. У него были особые отношения с преподобным Сергием.

По воспоминаниям его ученика, ректора Санкт-Петербургской Духовной академии епископа Гатчинского Амвросия, архимандрит Матфей был настоящий монах. Несмотря на свою мировую известность, жил в скромной келье, где всегда привечал студентов, раздавал им гостинцы, помогал деньгами. Тяжело болея, он не раз отказывался от элитных больниц, говоря, что келья - его любимое место после клироса. Насколько он был пламенный и требовательный в пении, настолько добрый и гостеприимный в жизни. Он любил людей больше себя. Заботился, чтобы певчие могли заработать. Когда выезжали с выступлениями, непременно оговаривал условия пребывания, питания хористов. Зарабатываемые при этом деньги часто отправлял на восстановление монастырей, а сам все ходил в старых ботинках.

Отец Матфей обладал феноменальной памятью и без труда цитировал целые стихиры из последований больших церковных праздников. Ему достаточно было один раз спросить имя человека, чтобы запомнить его на всю жизнь. Существуют легенды о «воспитательных методах» о. Матфея. Многие вспоминают его чувство умора. Он был яркой, живой личностью. А самой главной чертой его характера, как отметил в надгробном слове Наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры владыка Феогност, была честность во всех делах и словах.

Он был и останется для нас примером и камертоном нашего отношения к Церкви, послушанию, к окружающим людям.

Владыка Евгений отметил, что «он может уверенно сказать: «Вот те таланты Господи, которые Ты мне дал, и вот те, еще приумноженные, которые я принес Тебе»».

Архимандрит Матфей скончался 15 сентября 2009 г. Погребение состоялось 18 сентября, в день престольного праздника нашего храма (святых и праведных Захарии и Елисаветы). В течение девяти лет в день кончины о. Тихона (Агрикова), 15 ноября, о. Матфей со своим хором приезжал к нам в храм. И в нашем сельском храме звучали дивные песнопения. Поэтому личность о. Матфея и его творчество оказались так близки прихожанам храма Благовещения. На небесах теперь славит Господа наш о. Матфей.

Вечная память и вечный покой архимандриту Матфею!

15 сентября 2009 года на 72-м году жизни после продолжительной болезни скончался заслуженный профессор Московской Духовной академии архимандрит Матфей (Мормыль), музыкальная душа Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, ее бессменный регент на протяжении 30 лет. Вечная память дорогому отцу Матфею!

Имя о. Матфея (Мормыля) - архимандрита, регента хора Троице-Сергиевой Лавры - хорошо известно не только специалистам по церковной музыке, священникам, светским музыкантам. Для многих людей, как в нашей стране, так и во всем мире, русское церковное пение ассоциируется именно со звучанием хора Троице-Сергиевой Лавры. Более 30 лет о. Матфей руководит пением в обители Святого преподобного Сергия, игумена Земли русской. За это время им была создана своя школа церковного пения, переложено большое число песнопений на распевы, которые принято считать Лаврскими. Сотни учеников Московской Семинарии и Академии пели под его началом. Многие из них, являясь в настоящее время священниками и архиереями, в разных местах страны и мира, продолжают дело своего учителя - несут людям и Богу православное пение.

Богатейший опыт регента Троице-Сергиевой Лавры, принципы и методика его многолетней работы с хором, к сожалению, еще не стали объектом серьезного, глубокого изучения и обобщения. Нет и опубликованных свидетельств, из которых мы смогли бы узнать о том, как начинал свою деятельность о. Матфей, кто были его учителя и наставники, как складывалась его судьба регента?

Хочется надеяться, что предлагаемая читателю беседа послужит тому началом и подвигнет на сей благой и нужный многим труд исследователей русского церковного пения.

К сожалению, в письменном виде речь о. Матфея все же утратила во многом неповторимую - особенную, только ему присущую интонацию и манеру говорить, рассказывать, назидать, как мы ни старались сохранить устный оригинал. Но остались зато высказанные мысли, размышления - думается, важные и многополезные.
* * *

- Отец Матфей! Начнем с традиционного вопроса: откуда Вы родом, из какой семьи?

Родиной моей является Северный Кавказ, пригород Владикавказа, станица Архонская бывшей Терской области. Родился я в семье благочестивой, православной и певческой. Среди моих предков есть монашествующие. В частности, дедушкина сестра (по линии матери) - матушка София - была монахиней в монастыре св. великомученика Георгия на Куре, около города Георгиевска (может быть, Вы слышали такие наименования станиц и городов, как Моздок, Курская, Георгиевск). До революции монастырь был в ведении Владикавказской и Моздокской епархий.

В моем роду я представляю уже четвертое поколение певчих. Мамочка моя до сих пор поет на клиросе (у нее контральто), хотя ей уже 91 год. Дедушка начинал в местном станичном церковном хоре, затем оказался в конвое наместника Кавказа генерала-губернатора графа Воронцова-Дашкова 1 . При нем был конвой, почетный видимо, и хор (собственно хор и составлял этот конвой). Это был знаменитый мужской хор, которым руководил Михаил Калатилин. Дедушка был его помощником. Потом он окончил Тифлисскую консерваторию и стал оперным певцом. В 1913 году, как раз в год 300-летия дома Романовых, он пел Ивана Сусанина в “Жизни за царя” Глинки на сцене тифлисской оперы. Сохранились даже фотографии, где он снят в костюме Ивана Сусанина.

После революционных событий дедушка оказался в Белой Армии Деникина и управлял хором в Пятигорске (этот коллектив состоял из 120 человек). С разгромом добровольческой армии многие уехали, а дедушка попал в ссылку, в Сибирь, еще при Ленине. Вернулся… и остался церковным регентом. А в 1937 году в возрасте 49 лет дедушку расстреляли, на второй день праздника Рождества Богородицы. По описаниям бабушки и мамы, я знал о том, как это происходило. Лишь после перестройки появилась возможность навести справки. Действительно, был расстрелян 22 сентября 1937 года. Но как мама рассказывала, со слов кладбищенского сторожа, его закопали живым. Выстрелили в него, он упал, но еще был жив… Так-то вот… Я родился через полгода после его кончины.

По отцовской линии в нашем роду тоже были монашествующие. Сегодня 22 июня - день, когда началась война. Со слов родственников (я ведь мальчишкой был, никого же не помню) знаю, что из нашего квартала, из нашей “клетки” в войне погибло 11 человек (а “клеточка” была 200 на 200 метров). Вот и выходит, что дедушку “съел” Сталин, а дядю с папой - Гитлер. Из мужского поколения только я с братом и остались. Тяжело пришлось. Слава Богу! Выжили.

В 1945 году семи лет я пошел в храм, в Алтарь и на клирос. Стал приобщаться к пению, подсказывал и помогал слепым певцам. У нас в станице и сейчас еще живы две слепые певчие: Анна Михайловна Калашникова и Елена Сергеевна Касьянова - уже совсем старенькие, обеим за 80. Как прекрасно вели они клирос! Слепые певчие составляли как бы костяк ежедневной службы. Был в церкви и праздничный хор. В нем участвовали моя мама и те, которых учил дедушка. Настоятелем храма служил иеромонах Иоасаф Бунделев 2 . В молодости он был монахом обители Святой Троицы во Владикавказе (там, где начинается Военно-Грузинская дорога, и находился Троицкий монастырь). О. Иоасаф мечтал о моей учебе в Московской семинарии. Однако, поначалу я оказался в семинарии Ставропольской, а потом уже поступил в Московскую духовную академию Непросто было совмещать прислуживание в Алтаре с занятиями в общеобразовательной школе. О.Иоасаф, любя, называл меня попиком, а в школе обзывали попом. Я не переставал удивляться: казалось бы, комсорги, комсомольцы, должны были служить примером воспитания, поведения. Среди них были и очень хорошие ребята, но некоторые… Как-то после одной из антирелигиозных лекций я пришел домой с шишкой (один из активистов в фуражку вложил камень и ударил меня по голове из-за полисадника).

Я хотел стать священником. Но, конечно, очень полюбил клирос. Быть на службе - это же, как говорится, вариться в общем котле: не пребывать в созерцании, а участвовать в действии. Это так захватывает! Ведь судя по второй главе Типикона 3 , даже служащий священник должен стоять на правом клиросе и участвовать со всей массой, со всем собором молящихся в службе. Сказал Ектению на солее 4 и вернись на клирос, не прячься в Алтарь, нечего стасидии 5 устраивать за иконостасной перегородкой! Не случайно преподобный Сергий похоронен у нас в Троицком соборе с правой стороны, на солее, там, где была его игуменская стасидия. Я считаю: для того, чтобы человек по-настоящему участвовал в службе, ему надо помолиться, напеться, выговориться, а потом идти в Алтарь читать тайные молитвы.

- Вы с детства хотели быть регентом или так сложилась жизнь - что им стали?

Регентом я не собирался быть. Все получилось как бы само собой. Через год после окончания школы я поступил в Ставропольскую духовную семинарию. Владыка архиеп. Антоний (Романовский) 6 на каникулы послал меня в Ессентуки - курортный городок и культурный центр. Там я был псаломщиком и регентом на левом клиросе. На правом клиросе хором управлял диакон Павел Звоник - известный на Северном Кавказе регент (ум. 1964 г.). Некоторые его песнопения мы до сих пор поем в Лавре. И что удивительно. Он как диакон не обладал большими вокальными способностями. Но какое имел чутье музыкальное, интонацию, а его произношение - даже как диаконское - насколько проникало в душу и умиляло всех! Так что на моем пути все было как бы предопределено - начиная от слепых певчих, включая регентование в Ессентуках…

Когда я поступил в духовную Академию, первые два года пел в хоре. Но намерение было уйти в монастырь. Это произошло 21 июня 1961 года. Был на всех послушаниях. Ведь какая разруха была! А потом, 1 августа сказали мне: “Петь с народом”. Отсюда и началась моя регентская жизнь в Лавре.

- Кто Вас учил регентству? Или Вы учились сами?

Вопрос этот, может быть, слишком прямой. Чтобы около меня кто-то стоял, учил - такого не было. Знаете, когда попадешь в воду - поневоле научишься плавать. Жизненная необходимость заставила. Это еще дома было, в станице…

Знаете, меня больше привлекала не сама система дирижирования, не техника и прочее, а необыкновенная церковная распевность. Более всего меня захватывал стиль монастырского пения - пение слепых певчих, в 20-е годы певших с монахинями бывшего Владикавказского монастыря, и отца Иоасафа (он был монахом). Много дала мне двоюродная сестра моего дедушки Максима Васильевича матушка Ирина Руденко (она умерла 14 сентября 1972 года схимонахиней Иерофией), одна из главных певчих Покровского монастыря во Владикавказе. На все праздники она приезжала к нам в церковь, при о. Иоасафе немного даже псаломществовала (в 1949 году ее арестовали и сослали в Сибирь, а в 1955-м она вернулась во Владикавказ).

Молитвенное пение, распевность - какой это необыкновенный мир, запечатлевшийся в моей памяти с самого детства.

- Вас кто-то учил начальным музыкальным навыкам, нотной азбуке?

Ноты были дома. Выучить их не составляло труда, да и в Ставропольской духовной семинарии пение было специальным предметом.

- Как оно было поставлено?

Как и во всех семинариях. Преподавал у нас пение Пестрицкий Вячеслав Павлович. До Ставрополя он был в Ташкенте, потом в Саратове, словом там, где был владыка Гурий 7 . Это он открывал Лавру после войны. Как о нем отзывался владыка Афанасий (Сахаров) 8 , - один из лучших знатоков Обихода 9 . Как знаток и любитель обиходных мелодий владыка Гурий воспитал чутье музыкальное и привил эту любовь Вячеславу Павловичу и, видимо, следил за Вячеславом Павловичем, за его репертуаром. Поэтому Вячеслав Павлович приехал к нам в Ставрополь как бы сложившимся регентом. До Вячеслава Павловича в семинарии регентом был ученик Константина Константиновича Пигрова 10 Белоусов, так как сам Пигров сначала уехал в Ростов, потом в Одессу. Пигров, Беневский - уроженцы Ставрополя. Все знают “Плещут холодные волны” Беневского. У него есть гармонизация и Обиходных распевов для женского монастыря св. Марии Магдалины и Иоанна Предтечи в Ставрополе. Так что, видите, в какую стихию я попал.

И еще. Вячеслава Павловича Пестрицкого опекал и поддерживал владыка Антоний (Романовский). Ведь он сам был в свое время участником идеальных всенощных 11 . Видите, какое стечение обстоятельств. Ставрополь действительно был очень интересным городом в то время. Было на что посмотреть, что выбрать, чему поучиться, к чему привиться и что полюбить. Практически я учился во время службы. На правом клиросе кафедрального храма располагался смешанный хор, руководимый Пестрицким. На левом - наш семинарский, мужской. Архиерейский хор имел свои привилегии. Взять хотя бы Пассии 12 . “Тебе одеющегося”, например, пропоет Вячеслав Павлович во время каждения, а все остальное: стихиры Триоди 13 и прочее - мы. Каждое воскресенье от ранней литургии до Пассии мне приходилось переписывать тексты стихир для моего хора. И тут же, переписывая, ставишь цезуры, распеваешь тексты стихир.

- Что, не хватало книг?

Минутку. Это сейчас благодать - ксерокс и прочее. А тогда у нас была в семинарской канцелярии Степанида Лаврентьевна - одна (!) машинистка на всю семинарию. К тому же ей не разрешали печатать наши богослужебные тексты, потому что у нее и без нас было достаточно нагрузки по бумагам семинарии и проч. Благодаря регулярному переписыванию текстов стихир многие из них я помню до сих пор наизусть.

Имея такой багаж и придя в Лавру, где началась Ваша регентская деятельность, - на что Вы опирались: на опыт, приобретенный в Ставрополе, или стали создавать свое? Сейчас говорят: “школа о. Матфея”, “стиль пения о. Матфея”.

Два года, проведенные в Академии, не прошли даром. Когда приехал сюда, в Лавру, то прежде всего ознакомился с местным Обиходом. Ведь в каждом храме существуют свои варианты одних и тех же песнопений. В Ставрополе правый хор у нас пел Бахметьева 14 , а в будние дни - пели все распевы наши - киевские, обычные. В Ставрополе до Вячеслава Павловича в Андреевском соборе пели только Бахметьева, а в архиерейской церкви - все распевы, которые предписывал исполнять Патриарх Алексий I. Такая была установка. Инициатива исходила от владыки Антония. Это в первый год. На втором году я больше занимался чтением аскетической литературы. Помимо этого управлял группой в хоре - десяткой. Сразу же после первого курса меня определили вести практику с 1-м классом семинарии. Теперь ее ведут преподаватели. Ректор Академии о. Константин (Ружицкий) сказал тогда: “Пожалуйста, месяц поработайте, от Радоницы до окончания экзаменов, и мы Вас отпустим. Все каникулы будете отдыхать”. После семинарского хора вести практику с 1-м классом не составляло труда. Многие из воспитанников стали именитыми преподавателями, ректорами, профессорами, святителями высокими. Владыка Вениамин (Пушкарь) из Владивостока, владыка Саратовский Александр (Тимофеев)… Когда-то я с ними работал в 1-м классе.

Кроме того, в первый год мне удалось побывать в Почаеве, слушать монастырское пение, когда там было более 200 монахов, - перед самым гонением; в Киево-Печерской Лавре - перед самым ее закрытием. Я был как раз на празднике князя св. Владимира, 28 июля. Лавру закрыли после Крещения в 1961 году. Последний раз перед закрытием был в Киевской семинарии на Акафисте св. великомученицы Варвары в Андреевском соборе, когда семинарию перевозили в Одессу. Видите, как важно хоть раз в жизни посмотреть и послушать.

Во Владимирском соборе в Киеве я слушал хор Гайдая 15 . Был такой старец при митрополите Иоанне. Я помню этот великолепный хор, хотя обидно было, что он пел исключительно партес. Киевские же монахи пели по монастырской традиции, руководимые владыкой Нестором 16 . Вспоминаю, как почаевские монахи пели тропарь “Пред святою Твоею иконою Владычице”! Неподражаемо! Для меня это было большим счастьем. Так что паломничества и в Почаев, и в Киево-Печерскую Лавру явились для меня своего рода экспедициями.

Теперь я живу в Лавре, по молитвам о. Иоасафа. Вчера (21 июня 1998 года) исполнилось 37 лет, как я здесь обосновался. А пришел сюда как раз в день кончины о. Иоасафа, после второго курса Академии. Тяжелое было время, при Хрущеве, когда всю молодежь Лавры выгнали. А мне с покойным о. Марком (Лозинским) просто посчастливилось. Меня Львом звали, а его - Сережей. И вот мы пришли к владыке Пимену (Хмелевскому) 17 . Он тогда был наместником Троице-Сергиевой Лавры и преподавал в Академии. Между прочим, редчайший случай, когда он, будучи архиереем, всю жизнь пробыл на одной кафедре. Интересная личность. Необыкновенно энергичный, деятельный, смелый, неустрашимый - и очень музыкальный. Он даже в своей речи при наречии во епископы сказал так: “Было время, когда в мою грудь уже наставляли пистолет, но Господь меня миловал. И теперь, когда я буду на кафедре архиерейской, Бог меня избавит от всех козней”. Владыка Пимен принял нас необычайно тепло. Мы изложили свою просьбу. Старцы есть старцы. Хотят все-таки знать, как человек настроен, по каким причинам просится в монастырь. Он: “Юноши! У нас никаких постригов. Мы никого не принимаем. А если постригать, то только после 30 лет”. Мы: “О. наместник, примите нас. Как бы то ни было, кем бы ни быть, лишь бы в монастырь. Монахом ли, послушником ли. В братстве ведь, молиться же можно, спасаться можно”. Он: “Ладно, посмотрим”. Дали нам срок летом, на каникулы. Как раз на св. Феодора Стратилата, вчерашний день, в 1961 году мы с о. Марком, после месячного отдыха (на св. Иоанна Богослова мы закончили 2-й курс, месяц нам дал о. Пимен отдохнуть) поступили в монастырь. Все тяготы, которые тогда обрушились на верующих, ощущались и в монастыре. Чувствовалось притеснение. Музей - неуправляемый - тоже на Лавру давил. Но, слава Богу! Господь помогал! Приходится только удивляться стойкости, бодрости о. благочинного - о. Феодорита, нашего о. Кирилла, о. Тихона, других наших старцев… По их молитвам создавались и особая теплота, и уют. За стеной Лавры бушевал мир. В печати развернулась жестокая антирелигиозная пропаганда, озлобленность со всех сторон. Но изнутри, сам народ, даже в городе… Что Лавра - сердце России, чувствовали даже безбожники. Они побаивались Лавры. А если сюда и приходили, то никогда не вели себя как хозяева, всегда - с опаской какой-то, будто что-то украли. Слава Богу, все прошло, все позади. Не могу тут не вспомнить, как в 1961 году, на праздник св. преп. Серафима Саровского, в Троицком соборе, представьте, подходит ко мне о. благочинный Феодорит и говорит: “Брат Лев! Пожалуйста! Сегодня престольный праздник преп. Серафима Саровского. Идите петь с народом”.

Однако хора-то не было, совершенно никакого. Был хор смешанный под управлением Сергея Михайловича Боскина 18 . Они начинали в 1946 году, когда Лавру открывали, при о. Гурии. А тут в 1961 году появилась 19 статья из советского законодательства о налогообожениях 19 . И началось. Так их бедняг-певцов, с кем я потом начал работать, без конца вызывали в финотдел, который располагался как раз напротив Лавры. Старостой хора у нас была Вера Васильевна Матвеева, родная сестра Николая Васильевича Матвеева, известного московского регента 20 . Потом она приняла монашество и умерла в 1969 году. В Лавре ее постригли, здесь же и отпевали. Знаете, по тем временам, казалось невероятным, чтобы в мужском монастыре монахиню отпеть. Наместник о. Платон распорядился: “В Лавре, только в Лавре отпевать”. Он-то знал, сколько приняла на себя Вера Васильевна, чтобы отстоять хор. Для меня было ценно, что такой костяк был в хоре - преданный церкви. Сам регент ушел, а костяк остался. 1 августа я начал петь с народом. А на Покров - со смешанным хором. Так что у меня сразу два послушания стало - и ежедневное, и по праздникам. Потом к этим послушаниям прибавился мужской хор. Со всеми и по сей день приходится работать.

Отвечая на Ваш вопрос, могу сказать так: на чужом основании я никогда ничего не строил.

Ваша регентская деятельность. Как формировалось мастерство в искусстве управления хором, в отборе распевов, создания своих распевов, в постановке голосов хористов? Вы сами ко всему приходили?

Когда учишь, тогда и научишься. Так ведь? Бывает, достаточно посмотреть на то, как поет человек, взглянуть на человека и увидеть, что у него есть, а что ему недостает. Или кто кому подражает - сразу видно. Система. Школа. Будучи в Киеве, сразу определяешь - вот петербургская школа, вот - московская. В Ставрополе, например, в кафедральной церкви ощущалось влияние московской школы, а в Андреевском соборе - петербургской. Монастырский стиль ближе московской традиции. Все это знать необходимо. Я же должен готовиться к службе: петь, служить. Очень важно, что в Ставропольской духовной семинарии я приобрел навык работать, готовить стихиры, расписывать, пропевать. А если на клиросе по каким-то причинам нет постоянных певцов, то я должен быть готовым к тому, чтобы какой-то распев приготовить с прихожанами. Начинаются спевки. Я им показываю, рассказываю…

- И сколько лет Вам понадобилось, о. Матфей, чтобы у Вас уже сложилось все?

Сложилось все? Нет. Ведь я и сейчас каждый день обязательно должен что-нибудь пописать. Без этого же нельзя!..

- Что Вы стали отбирать для своего репертуара? Что Вам стало ближе?

То, что Вы видите перед собой (о. Матфей показывает нотную библиотеку лаврского хора - Н.Д.). Поначалу ведь ничего же не было. Я по такой системе работаю: каждое определенное песнопение я переписываю, расписываю партии, а потом уже кладу отдельно. Взял, пропел и опять поставил на то же место. Составлять отдельные песнопения в сборники - сложно, объемно, громоздко. И для работы неудобно. Видите, у меня мазоли на руках. Это след от перьевой ручки, которой я пишу. Царство небесное Александру Ефимовичу Мирошниченко, моему школьному учителю, который вел у нас уроки чистописания. Если я, бывало, не так ручку держал, то мне линейкой по руке попадало. Зато - урок на всю жизнь.

Библиотеку для хора, которую Вы видите, пришлось собирать буквально по крупицам. Многое мне удалось уже собрать к 1962 году. Мне нужно было хотя бы отчасти восстановить то, что имела Лавра. Многие распевы я отыскивал на чердаках, расспрашивал у людей. Удалось! У меня есть даже некоторые номера с автографами о. Нафанаила (Бочкало) 21 . Он после закрытия Лавры, здесь в Петропавловской церкви управлял. Многие певчие его помнили, кое-что приносили. Многие распевы отдала Вера Васильевна Матвеева. У Николая Васильевича Матвеева немного взял. Он же ведь здесь и вырос, в Посаде, потом перешел в Тарасовку в 1948 году, а затем ушел в Москву. Сергей Иванович Зубачевский - из местных, интересная личность. Сергей Зосимович Трубачев 22 . Очень ценны были встречи с Николаем Дмитриевичем Успенским 23 . Целые ночи проходили у нас за беседами, когда он сюда приезжал. Общался я и с Виктором Степановичем Комаровым 24 , регентом патриаршего хора. Общение с ними давало мне возможность проверять себя, на верном ли я пути или нет. Ухожу после каждой службы с молитвенным обращением: “Господи! Угодно ли тебе то, что я делаю?” Сказать: “Ох, удалось!” - редчайший случай. Поэтому всегда должен быть самоконтроль, самопроверка. Идешь - как по лезвию бритвы.

- Готовится праздничная служба. Вы заранее выбираете, какие песнопения будете разучивать?

Зная Устав (тем более, после Академии я ведь стал преподавать Литургику. Это - своя стихия), конечно, все обдумываю заранее.

К примеру в 1968 году мы отмечали 50 лет восстановления Патриаршества. С Николаем Васильевичем Матвеевым мы записали первую пластинку. Одна шестая часть ее - монастырские распевы. Или концерт нашего хора в 1968 году в Трапезном храме. Сколько уже прошло? - 30 лет.

Зная хорошо Устав, готовясь к службе, на основе чего Вы определяете, какое именно песнопение исполнять, каким распевом?

Я всегда стремился и стремлюсь, елико возможно, любому песнопению давать апробацию по принципу: насколько оно ближе всего к распеву.

Пласты наследия богаты, разнообразны: от одноголосных мелодий, больших партитур до произведений, близких фольклору, которые тоже иногда пленяют наши клиросы. Так что, даже обычное “Господи помилуй” взвешиваешь - насколько оно соответствует церковности.

- Вы стараетесь, чтобы служба одного праздника каждый год была одинаковой?

Нет. Служба обязательно чем-то пополняется. И даже теперь, в праздник, обязательно вводится что-нибудь новое и свежее.

- Что касается самой работы с хором, с голосовым аппаратом, этому Вы у Матвеева учились?

О, нет. У Матвеева я только на репетициях бывал, когда мы готовили совместные выступления. Скорее всего сам пришел.

- Иными словами, у Вас сформировалась своя методика работы с хором, подготовки службы.

- Каковы Ваши главные принципы?

Провести службу так, чтобы несовестно было ни перед Богом и перед Святыми, ни перед нашими распевщиками и музыкантами. Приблизить все, насколько можно, к идеалу. Ведь есть указания по поводу уставности самой службы. К примеру, прежде всего должен быть выдержан принцип организации осмогласия. Негласовые же песнопения: Херувимские, “Милость мира” необходимо приблизить к этому принципу, в соответствии, конечно, с русской традицией. Дальше. Поскольку для мужского хора почти не было репертуара (кроме Литургии, сборник Е.С.Азеева на 4 голоса), мне пришлось, простите за выражение, перелопатить всех наших корифеев: А.Д.Кастальского, П.Г.Чеснокова, А.В.Никольского и прочих. Необходимость заставила. Помимо постоянного участия в богослужении хору поручается петь на разного рода торжествах, праздниках, юбилеях, в концертах. С чем ты придешь? Значит, при подготовке к торжеству надо выбрать то, что лучше звучит в концертном исполнении. Например, “Свете тихий”. Какое выбрать? В тексте этого песнопения есть назидательная тематика о Христе - “Свете тихий - Христос”; или о Троице - “Отца и Сына и Святаго Духа пет быти гласы преподобными” и т.д. Я начинаю искать. Одно песнопение - не понравилось. Посмотрел первый номер киевского распева А.Кастальского (в подстрочнике есть советы самого композитора), как его можно приспособить для мужского хора. Далее - “Свете тихий” А.Никольского, или Н.Иванова-Радкевича 25 , “Воскресение Христово” П.Чеснокова (из Всенощной, киевского распева). Смотришь, избранные песнопения, с одной стороны, отвечают потребности службы, а, с другой, - их можно включить в концерт. Я имею в виду не собственно концертный стиль. Здесь очень важно, как преподнести материал, чтобы оцерковить слух и сердце слушающего, чтобы лицо церкви показать в тех условиях, когда нет икон, когда интерьер совершенно другой. Я это на собственном опыте особенно остро почувствовал 12 февраля 1988 года во время нашего участия в торжествах, проходивших в Париже в здании ЮНЕСКО, в ознаменование 1000-летия Крещения Руси. Предстоял концерт. Мы начали репетировать в пустом зале. Я не мог просто найти звучание хора, как будто его подменили. Здание ЮНЕСКО это же не храм. К концу нашей репетиции староста Елоховского собора Николай Семенович Капчук принес эмблему 1000-летия - хоругвь с изображением св. князя Владимира. Как только он поставил на сцену хоругвь и вокруг нее расположился хор, он сразу преобразился. Все пошло! Песнопения зазвучали! Принимали нас тепло, с пониманием. Есть еще одна сложность при подборе репертуара для мужского хора. В отличие от смешанного, в мужском хоре не все может так красиво звучать, как того хотелось бы. К примеру, “Свете тихий” А.Кастальского. То есть, возможности однородного мужского состава ограничены.

В работе как с мужским, так и со смешанным хорами - раннюю Литургию в Лавре я и сейчас пою со смешанным хором, а позднюю - с мужским - я всегда стремлюсь приблизиться к звучанию детских голосов.

Это установки больше уставные и духовные. Но ведь у Вас в хоре сырой материал - семинаристы. Как Вы добиваетесь от них того, что задумали?

Времени, конечно, маловато: каждые два года у меня меняется почти весь состав. Я всю жизнь работаю над натуральным строем, и благодаря этому мне удается добиться результатов. Когда несколько голосов сводишь воедино, может быть, один из них поет препротивно, но вот какой-то маленький голосок зазвучал, к нему подстроились другие, глядишь - уже совсем другая картина.

- Все-таки, в чем секрет? Почему Вы так быстро достигаете результата? Что за система?

Тут никакого секрета нет. Система проста: на каждой репетиции один поет, остальные слушают. Затем начинаем все вместе, всем хором анализировать, что получилось удачно, а что нет, и почему. Так от репетиции к репетиции, сравнивая, сопоставляя результаты, учась на ошибках своих и других, ступенька за ступенькой мы продвигаемся вперед. Знаете, как говорят, и мытьем, и катаньем.

Теперь о работе над самим произведением. Я всегда начинаю с самого интересного момента: или с самого красивого, или, может быть, самого трудного места произведения; или нахожу такой блок, который является развязочкой всего. Возьмем Херувимские. Что там сложнее: “Яко да царя” или “и животворящей”? А может так быть, что все заложено в одном периоде или в одном проведении. Вот и все. Как бывает у П.Чеснокова часто: фрагменты “и животворящей” и “Яко да царя” почти всегда аналогичны. Если фрагмент “Яко да царя” получился, то и другой на тексте “и животворящей” (в другом темпе, с другим подходом) - тоже будет спет хористами без особого напряжения.

- На репетициях они у Вас партиями поют или по одному?

И так, и так…

Если ко мне приходят новенькие (а, как правило, приходит не один, а несколько человек), я их сразу подключаю к работе хора. Но при этом говорю:

“Молчи, сиди, слушай”. Вообще-то если новенький несет у меня клиросное послушание, я жду от него результата не раньше, чем через полгода. Он, конечно, может вначале петь что-то легкое. Тем более, в семинарии они проходят Обиход. Через полгода я уже на него больше нажимаю, предъявляю больше требований. Это касается тех, которые начинают с нуля. Труднее всего приходится работать с теми, кто уже пел или овладел так называемым bel сапtо. Это, знаете, белая ворона. Вот тут я, грешник, просто бьюсь в рукопашную… Здесь я жестко работаю с дыхательным аппаратом, и чтобы другие видели…

Хористам я советую работать, как выражаются, по принципу Станиславского: чтобы они ушами смотрели, а пели глазами. Что я имею в виду? Когда появилась стереоаппаратура, появилась возможность выравнивать звучание, переставляя колонки, работая со шкалой тембра, громкости и т.д. Вот и мне по этой траектории надо вывести новичка. Звук должен идти через нёбо и резонировать. А что служит резонатором? Есть понятие маски, для меня оно существенно. То есть звук должен быть на “уровне апостольника” (атрибут женской монашеской одежды). Если бы не было этих резонаторов, была бы, простите за выражение, - “морда”. Лицом человек должен петь: надбровники, носовой резонатор и тут же корни верхних зубов (верхняя же челюсть пористая, а нижняя сплошная).

Теперь, о характере дыхания. Я новичку говорю, что если поставить палец между верхними зубами и нижними - получается щель, через которую он и дышит. Именно сюда, выше этой цели должен подаваться звук.

Не знаю, моя эта система или нет. Но благодаря ей мне удается хор удержать в тональности, не дать ему потерять мобильность. Когда певец почувствует, будто он играет на готовом настроенном инструменте, пальцы его идут по клавишам, или по струнам, само собой все и выходит.

Далее по поводу интонации. Я работаю по принципу К.Пигрова и П.Чеснокова, основываясь, как уже говорил выше, на интонациях натурального строя. По восходящей и нисходящей - одни и те же ноты. Это своего рода Горовосходный 26 холм. И там, как в древнерусском церковном звукоряде, где идет сцепление согласий - трихордов. Это очень выручает на полутонах.

Когда мы поем знаменный распев, то эти полутоны мне и нужны. Мы ходим, как по лезвию.

Один музыкант рассказывал мне о том, как можно расщеплять звук на обертоны, как из октавы можно сделать 2000 оттенков. Он мне засвидетельствовал, что совершеннее инструмента, чем человеческий голос, - пока нет. На втором месте стоит колокол… А я ведь строю интонацию в пении на том, чтобы у меня за счет верхней челюсти, выше корней верхних зубов, благодаря нёбу - собирался звук. И чтобы он не уходил ниже верхних зубов, чтобы был - как под колоколом. Тогда можно добиться именно церковной интонации. И действительно, тогда выходит - как киригма - благовестие, возглашение. Только за счет этой части резонаторов можно чего-то достигнуть.

Все-таки, проба любого хора - Обиход. Если у регента есть любовь к Обиходу, то это сразу выявится в хоре, насколько он церковен. Все, что необиходное, требует большой фильтрации, пересмотра. Иными словами, все должно “подгоняться” к манере Обихода.

- То, что у Вас меняется состав хора, - это хорошо или плохо?

Как Вам сказать? У меня состав меняется из-за моего положения. Хор состоит из братии монастыря и студентов. А братия что? Пение - тоже послушание для вновь прибывшего в монастырь. Но послушаний ведь много. Вот он попоет, попоет, а его на другое послушание назначают. И я не могу уже пригласить его на спевку. А если он не на спевке, какой же из него певчий. Иногда с ним приходится отдельно работать. И это пока он не принял пострига. А постригли, да рукоположили… Он на исповеди, на службе. Значит уже не может петь. На большое мероприятие его еще можно привлечь, но как на рабочую пчелку надеяться нельзя.

А студенты, сами знаете, - поучатся и уходят. Когда же студента рукоположили в диаконы, он уже служит, и в хор его не возьмешь. Поэтому из семинаристов, в основном, поют первый и второй, от силы, третий классы. Четвертого - почти нет уже в хоре. Из академистов - единицы, потому что им не до пения.

- По сколько часов в день Вы работаете с новичками?

Для меня горько, и я большой грешник, наверное, потому, что службу на клиросе я “превращаю” в спевку. Точнее - веду себя как на спевке. Постоянно держу их - как на мушке. Сколько мелодий меняется на службе, подобны 27 и другое… попробуй удержать их всех на внимании и на уровне. Пока левый клирос поет, я уже должен настроить теноров на мелодию, пропеть им. Или, бывает, тенор запел и вдруг начал понижать. Отчего? Пресс не срабатывает, или раскис, или “перегрелся” на солнце? Поэтому я за правило беру, чтобы не меньше двух раз в неделю хор встречался: и мужской, и смешанный. Их необходимо постоянно держать в рабочей форме.

Со смешанным хором мы поем раннюю литургию в течение всего года и по праздникам и по воскресным дням. Большинство хористок - из местных: с большим интересом, любовью, добросовестностью относятся они к пению в хоре. С 6 до 7.30 минут пропоют до запричастного стиха (включительно), и я отпускаю их на работу (если это рабочий день).

- Помимо того, что Вы регент, Вы являетесь еще и автором сочинений. Когда они стали появляться?

В 1961 году, к празднику преп. Сергия мне поручили подготовить стихиры преподобному. У нас, как Вы знаете, служат по-монастырски, то есть ближе к предписаниям монастырских традиций. Значит, надо было пропеть стихиры на подобен “Свыше званный” - именно на подобен, а не просто на напев четвертого гласа. Надо было искать материал, чтобы перекладывать тексты стихир. Я сделал все, что полагалось. Да и мало ли расписано мною стихир, положено на ноты. Хотя я к этому не стремился. Но владыка архиепископ Сергий (Голубцов) 28 , он у нас жил в Лавре на покое и похоронен здесь) не давал мне проходу: “о. Матфей! Когда ты начнешь писать? Тебя надо обязать!” Будучи сам иконописцем, он пел в хоре - любил петь. Я ему: “Владыко, может Вы вторым тенором будете петь?” Все-таки старец он уже был, трудно. Он: “Нет, я только буду первым”. Бывало, принесу ноты на спевку. Он вначале внимательно их рассмотрит. Никогда не пел с листа, если что-то новое. Когда все пропоют, тогда уже и он что-то скажет. Для меня, конечно, пробным, что ли, камнем были стихиры из служб русским святым на Великой вечерни, там, где поются “Земле русская”, “Русь святая” на подобен “Доме Евфрафов”. Напевы этого подобна у меня были разные. Наш местный напев, из Гефсиманского скита, который мы поем, я записал от схиархимандрита Иосии - старца, он был в скиту при последнем скитоначальнике о. Израиле (о. Иосия умер 17 мая 1970 года, через месяц после кончины Патриарха Алексия 1. Был на встрече тела, изрядное время постоял в воротах на сквозняке и получил воспаление легких). Потом мне пришлось взять напев Киево-Печерский, но не в Оптинской редакции, а тот, что попался мне однажды на листочке. Когда я его положил на тексты, это меня заставило на все по-другому смотреть. Так возникла “Русь святая” на новый напев “Доме Евфрафов”.

- Это поет теперь вся церковь, и люди не вспоминают, что Вы автор?

Да. Первый раз мы пели “Русь святую” со смешанным хором в 1963 году на престольном празднике Русским святым, под Успенским собором, там, где находится храм в честь русских святых. Знаете, Николай Григорьевич, для меня это был один из самых счастливых моментов в жизни. Хор сделал то, что мне хотелось. И весь хор от умиления плакал.

- Часто бывали случаи, что Вы оставались довольны хором?

Я говорю именно о данном моменте. Ведь кто был на службе? Старшее поколение, которое выстрадало “о земном отечестве”, вынесло все на своих плечах. Поэтому так близко все и было принято. Продолжая отвечать на предыдущий Ваш вопрос, могу назвать еще мои переложения со смешанного хора на мужской (я и не считаю их). Недавно мы напечатали сборник Великого поста (это единственное издание). Дело в том, что с 1979 года мы перешли на новый репертуар Обихода Постной Триоди. Хотелось, чтобы Постная Триодь, со своей аскезой, выглядела более монолитно и цельно. Хотелось взять распевы построже, начиная со знаменного, а также валаамский, соловецкий и… вообще, монастырские распевы. Я делал наметки. Стали петь стихиры. Что-то удавалось. Но люди у меня постоянно меняются. Поэтому возникла необходимость зафиксировать набор неизменяемых песнопений. Здесь пришлось использовать образцы монастырских распевов даже для тропарей на часах: из Зосимовой пустыни 29 , “Во царствии” Соловецкого распева… в общем был взят весь круг суточного великопостного богослужения. Я своей рукой все переписывал, за исключением Аллилуария Киево-Печерского распева, который удалось ксерокопировать (таким же образом издана служба Великого Пятка храмом Живоносный источник в Москве). Знаете, я вообще с особым почтением отношусь к службе Великого Пятка 30 . Это как раз, можно сказать, все то, что можно вынести из мелодий и принести к Голгофе. Это я считаю святой обязанностью каждого регента. Тем более, в этой службе осмогласие представлено во всей своей красоте. Согласно нашему Уставу, у нас в Лавре на 12 Евангелиях читается только само Евангелие и тропари трипеснца 31 . А все антифоны, седальны и все остальное - пропевается. Поэтому я записал все седальны, антифоны на ноты. Теперь это издано. Это мое приношение к 2000-летию Христианства. Прошел год, как я заново отредактировал свой рукописный экземпляр и отправил его в Гефсиманский сад 32 в Иерусалим настоятельнице русского монастыря - матушке Анне. Ведь все страсти Господа начинаются из Гефсиманского сада.

- Существует распев Троице-Сергиевой Лавры. Это тоже Ваше переложение?

Есть распевы, которые зафиксированы о. Нафанаилом. Мне удалось тоже достать некоторые материалы. Иногда приходилось что-то предложить на базе старых распевов. Но это все еще не издано.

О. Матфей, меня, да и не только меня одного, волнует такой вопрос: всегда ли в настоящее время пение отвечает церковности?

Кому Вы этот вопрос направляете? Я бы подходил к нему, не критикуя. У каждого хора, регента много недостатков. Я в свое время познакомился с отцом протодиаконом Федором (Юдиным). Он скончался 28 февраля 1974 года. 33″>Он один из питерских диаконов той, старой синодальной школы. Окончил школу при Придворно-певческой капелле. Из певческой семьи. Мне нравилось его отношение к службе. Он всегда приходил на службу заранее, особенно ко всенощной (к нам его прислал Патриарх Алексий I)… Казалось бы, старший чин - протодиакон, ведущий, а в половине шестого - он был уже на месте. Если есть какой-то батюшка, благословится, оденет стихарь, орарь 33 . Первым долгом приготовит Евангельское чтение - заложит утреннее воскресное Евангелие, какое надо читать за службой, посмотрит прокимен, снимет с престола покрывало, пообщается с пономарем, чтобы кадило было готово, посмотрит - свеча большая на месте ли и… сидит в Алтаре на стульчике. Потом уже постепенно собираются служащие священники. Когда он служил, помню его слова: “Отец Матфей! Для меня не существует ни иеромонахов, ни патриархов, ни наместника, никого. Когда я служу, то никого не различаю, начиная от патриарха до последнего иеромонаха, поставленного в Лавре. Для меня служба “всегда одинакова”. Я стараюсь относиться к службе и к патриаршей, и к иеромонашеской - как к патриаршей”. Как видите, - задача “не делать различия”. У Бога все дни одинаковы. И как говорит св. Игнатий: “У христианина всегда должен быть праздник. Но он никогда не должен быть праздным”. И одному оптинскому старцу как-то заметили: “А что Вы все работаете, работаете, Вы же старый?” А тот в ответ: “Если я постарел, значит должен больше работать. Когда я был молоденький, у меня многое не получалось. А теперь получается. Меньше двигаюсь, но стараюсь хоть что-то сделать”.

- Откуда у Вас такие знания о церковном пении? Из книг или из опыта общения?

Допустим, с о. Федором было живое общение. Те же владикавказские и ставропольские монахини, о которых я говорил, и о. Иоасаф - в детстве - это же печатлеется и откладывается в памяти.

В 1994 году на первом семинаре преподавателей регентских отделений духовных училищ и семинарий в Троице-Сергиевой Лавре Вы поднимали вопрос о том, что у священников должна быть культура возгласа.

Да. Обязательно. Священник за службой должен быть Архистратигом, а все - Ангелами. Вот и все. И по интеллекту, и по степени ответственности, и по возможности - он же ведущий и главный. Вот я как раз и бьюсь, и пекусь постоянно об этом.

А вообще, как обстояло дело с церковным пением в России в XX веке? Что было до революции и после нее? Все ли было плохо в послереволюционное время или делалось что-то хорошее? Какова была позиция Патриарха?

Если говорить об участии Святейшего Патриарха Алексия I в решении этого вопроса, мне кажется, что здесь, скорее всего, шло по линии авторитета свыше, без каких-либо силовых, допустим, средств (имеется в виду ряд выступлений Патриарха Алексия I о церковном пении). В журнале написано, в календаре написано - надо выполнять. Многие так и понимали это.

Вспоминаю 1957 год. Я был послан первый раз в Ессентуки 30 мая в праздник Вознесения на службу в Никольскую церковь. Потом и в будние дни, как псаломщик, должен был быть там. Был в Никольской церкви некто Яков Демидович, слепой псаломщик. Он читал Апостол наизусть и даже управлял в Георгиевске хором второго храма (это был молитвенный дом в честь Великомученика Пантелиимона). Помню, как сейчас, я в Алтаре должен был помочь батюшке, а Яков Демидович один стоит на клиросе. Настоятель, прот. о. Петр (Сергиев) говорит мне: “Лева, иди сюда. Помоги мне записки почитать, пусть он сам пропоет”. Великая Ектения закончилась, а о. Петр служит (даже диакона не было в тот день) и произносит “Яко подобает тебе” - возглас и псаломщик произносит Аминь, один стих 102 псалма “На всяком месте владычества Твоего благослови, душе моя, Господа”. И сразу - малая Ектения, Слава и ныне, “Единородный Сыне”. Для меня такое было впервые. Не успел я опомниться, как уже все антифоны прошли… Понимаете, что произошло? Сокращение первой части Литургии. Когда я учился в семинарии, такого не было, ничего не сокращалось. Я спрашиваю: “Яков Демидович, а почему Вы поете только один стишок из псалмов?” “А это, - отвечает, - Устав церкви Государя. Я когда учился грамоте в Питере в школе слепых, так у нас всегда было”. Значит, в придворной церкви так и пели. Вот тебе и первая часть Литургии по Уставу Питерской школы. Это было для меня ново, необычно.

Учась в семинарии, мы задавали вопросы профессору Дмитрию Петровичу Огицкому 34 о допустимости сокращений при богослужении. Огицкий, будучи инспектором семинарии, слыл знатоком литургики, являлся членом Синодальной богослужебной комиссии, которую возглавлял владыка Афанасий (Сахаров). Они и внедряли определенные установки: полностью петь “Хвали, душе моя”, “Во царствии Твоем”, “Величит душе моя” и т.д. За истекшие сорок лет, с 1957-го по 1998-й, я больше нигде не встречал, чтобы на приходах названные песнопения Литургии сокращали. Так что, думать и говорить, что до революции все было благополучно, - не следует.

Еще пример. Как-то с одним из моих знакомых, живущих во Франции, мы заговорили об Евгении Ивановиче Евице, теперь уже покойном 35 . В частности о том, что он, дескать, новую струю принес в храм св. Александра Невского, когда приехал из Туниса, из Алжира. Собеседник: “Был замечательный человек, регент. Но когда просишь его пропеть песнопение, побольше стишков, в ответ он: “Ничего не знаю. Как при Царе-батюшке пели и всё”.

Вообще, если вспомнить, на каких истоках, на каких основаниях мы воспитывались, кто нас окормлял! Святейший Патриарх Алексий I обладал отменным вкусом и музыкальностью. Об этом можно судить и по тому, что он воспитывался у митрополита Арсения (Стадницкого), который составлял “Спутник псаломщика” 36 в стенах нашей Академии, когда Святейший Алексий уже учился здесь. Я застал литургии Святейшего, его чтение Покаянного канона Андрея Критского и службы св. Патриарха Пимена. Мы же пели. Святейший Патриарх Пимен, ему было 78 лет, читал этот канон с одними данными - профессионально, лирико-драматическим баритоном. Алексий I был старец, ему тогда было под 90 лет, с другими - мягким, небольшим баритончиком (нота соль была его рабочей нотой).

Святейшего Патриарха Алексия I я впервые увидел в 1959 году, на Сергиев день. Ему было под 80. Много работал я с хором при Патриархе Пимене - непревзойденном службисте. С ним было петь очень легко. Знаете, какое его достоинство? Он имел прямое отношение к Лавре как ее настоятель и священно-архимандрит и очень интересовался жизнью хора. Никогда от него я не слышал указания: “Вот спойте мне эту вещь”. Никогда! “Что споете, - Аминь”. Вся его жизнь с юных лет была связана с Лаврой. Он же в Параклите 37 постригался в монахи, в скиту, где была уставность, монастырские требования (скит был наш, Лаврский; там же после закрытия Лавры жил последний дореволюционный наместник о. Кронид. Молодой Пимен с ним общался. Можно сказать, что он, как ученик, даже был немного похож на него внешне). Единственные претензии у него были к нам за то, что мы не вовремя кланяемся, когда идет каждение (то есть когда предстоятель кадит клирошан, они все обязаны кланяться). Вот тут мне попадало. Святейший вызовет в Алтарь и прочесон дает: “Почему, когда священник и предстоятель кадят, хор не кланяется, не отвечает поклоном. Кадим иконам, образу Божию, а что же вы стоите?” Я уже потом ответ давал: “Ваше Святейшество, мы кланяемся, но кто-то неуклюже повернется”…

Был такой случай при настоятеле о. Иерониме в воскресный день, под . Певчий, о. Георгий (Боглюков) - в басах. Святейший кадит. Поют непорочны, тропари, поют “Поклонимся Отцу”, и Святейший кадит в этот момент в сторону правого клироса. Все ему кланяются и даже улыбнулись, так как момент поклона совпал со словами “Поклонимся Отцу”. Утром, перед поздней Литургией собирается хор. Подходит ко мне о. наместник Иероним и говорит:

“О.Матфей. Вчера Святейший очень обиделся на Вас”. Я: “В чем дело?” О. Иероним: “Сколько он требует, чтобы вы кланялись, а вы не кланяетесь!”… Патриарх Пимен даже так говорил: “Регент Нестеров в Дорогомиловском соборе, известнейший, всегда жестом показывал, чтобы хор кланялся при каждении” . Я и сам теперь всегда кланяюсь и всему хору делаю жест. Это - штрих, но свидетельствует о дисциплине. Святейший Пимен, бывало, стоит на кафедре, а сам зорко смотрит на хор. Следит, как кто ведет себя и потом делает внушение: “Так нельзя себя вести”.

О технике пения со Святейшим Патриархом Пименом я не беседовал. Но бывало, что я как член Духовного Собора или на приемах с ним встречался, и он делился со мной воспоминаниями. По поводу пения хора - всегда благодарил, а если что-то ему не нравилось, говорил за трапезой.

Я хочу еще добавить о чтении Великого канона 38 Святейшим в Елоховском соборе. Патриарх Пимен читал, примерно, на ноте ре, а ведь это же настройка для смешанного хора к ирмосам “Помощник и покровитель”. В Лавре мы поем это песнопение на музыку Бортнянского в ля миноре. Тесситура другая. И с нами Патриарху Пимену читать было сложнее. Получался разрыв на квинту. Помню, как мы перешли на другой распев, по “Спутнику Псаломщика” (я гармонизовал ирмос “Помощник и покровитель”). Мы на правом клиросе с этого времени начали петь ирмосы на 6-й глас. Святейший ни слова мне не сказал. Но челядь его восстала. “Почему Вы Бортнянского не поете?”, - спросил меня о. Трифон. Я в ответ: “О.Трифон, мы Бортнянским не пренебрегаем. Достоинство церковности этого распева мы понимаем и ценим, и левый же клирос поет его. А в конце 9-й песни мы - оба клироса - вместе исполняем Бортнянского. Однако в “Спутнике псаломщика” изложен московский распев. Причем, он строже - и под голос Патриарха Пимена, с его красивым тембром, густым, бархатным”.

Надо сказать, что Святейший воспринял благосклонно песнопение Постной Триоди с использованием соловецкого и валаамского распевов. А по окончании литургии Преждеосвященных даров сказал: “Ну, отец Матфей, спаси Господи. Вы нас утешаете новыми распевами”. Имелось в виду, что это раньше не пелось, а теперь зазвучало.

- То есть, Святейший своим одобрением утвердил Ваши нововведения.

Хочу рассказать еще о том, что было по поводу песнопения “Да исправится молитва моя”. Когда Патриарх Пимен приехал в Лавру, я подошел к нему, попросил благословения: “Ваше Святейшество! Позвольте пропеть “Да исправится” одному певцу, как в Уставе сказано”. Он: “Хорошо. В скиту так пели”. Вышло удачно. Однако реакция была самой различной, многие меня осуждали. Обычно ведь в храмах это песнопение исполняет трио.

На следующий год Святейший служил литургию Преждеосвященных даров в Елоховском соборе. Трио певцов почему-то не оказалось. И пришлось ему самому пропеть “Да исправится молитва моя”, а иподиаконы пели вместо клиросов. Вот Вам и решение вопроса. Уже после этого никто не стал возникать. Авторитет Святейшего! И сейчас у нас, при наместнике о. Феогносте это песнопение поется только одним певцом.

И вот когда уже нынешний Патриарх Алексий II приехал Великим постом, я обратился к архидиакону: “О. Архидиакон, о. Андрей. У нас соло поет запев в данном песнопении”. Он: “Ну ладно”. Я к Святейшему: “Ваше Святейшество. У нас такая традиция сложилась - один поет, не трио. Только на паузах хотелось, чтобы получше слышно было кадило” (ведь в этом песнопении между соло и допеванием хора есть паузы). По лицу Святейшего было видно, что он согласился. И он это сделал. Потом Святейший назвал это “соло кадило”. При этом, во время объяснения, спросил меня, перед службой, немного улыбнувшись: “А спевку не надо проводить?”

Видите, каким образом утвердилось Уставное определение в отношении песнопения “Да исправится молитва моя” - утвердилось, закрепилось. Так же на протяжении XX века многие другие Уставные вещи возвращаются. “Соло кадило” в песнопении “Да исправится молитва моя” это ведь еще и эстетический штрих. Хочешь, чтобы ради славы Божией служба прошла - проси Господа перенести все искушения. Регент должен быть Архистратигом над этими Ангелами.

- В храме вообще очень важны чтение и дикция?

Все идет от культуры пения. В чтении всегда присутствуют элементы пения. Естественно, когда ты поешь, учти, что ты должен и читать, все-таки звук должен быть слугой слова.

- А кто должен всему этому учить, за всем следить?

Кто стоит во главе, тот и должен учить. На приходе - батюшка. С него берут пример. Много дает школа. Бывает, человек и в хоре поет, и хорошо читает, но без всякой претензии, не ставя себя декламатором. Страшно не люблю художественного чтения за службой.

Так что такое, по Вашему, церковный хор и церковное пение? И еще. Как относиться к тем спорам, которые возникают в отношении к возврату традиции знаменного пения?

Недавно мне пришлось рецензировать работу одного нашего выпускника. У меня был к нему вопрос - почему знаменный распев сошел с пьедестала? Он мне так и не ответил.

Как относиться к знаменному распеву, если от него появляются другие распевы? - Значит он уже не единственный; и отсюда открывается возможность другому распеву выйти на поверхность. Видимо, знаменный распев занимает свое подобающее место, по принципу соборности - первый среди равных. Вместе с тем правомерно ставить также и другие распевы - поскольку те обслуживают осмогласие и строятся на попевочной основе. Почему мы должны умалять достоинство других распевов?

Лидерство знаменного распева упущено. Еще в XVII столетии все силы были направлены на его защиту. Государь Алексей Михайлович, оба Патриарха - Иоасаф и Иосиф, 14 дидаскалов во главе с Александром Мезенцем! И все остановилось. Так что же выходит? От кого это идет? Также, между прочим, спрашивали владыку митрополита Антония (Храповицкого) 39 по поводу революции: отчего она произошла. Он ответил так: “Мы все делали для того, чтобы ее остановить, но все проходило сквозь руки - как воздух или вода”. Подобная же история случилась и со знаменным распевом. Знаменный распев - это действительно драгоценное сокровище нашей церкви; он - патриарх церковных распевов. Но абсолютизировать его мы не имеем права. В нем есть нечто земное, отчего он и сошел с пьедестала.

Если говорить о церковном пении… Все-таки, в каждой церкви - свое пение. Вместе с тем, то, что сделал св. Иоанн Дамаскин, какие канонические нормы поставил, - все мы и должны отвечать этим нормам настолько, насколько можем. Я считаю, что церковное пение - это богослужение. Если распев принадлежит Церкви (не о. Матфею), икона принадлежит Церкви, композиция иконы принадлежит Церкви - если все это соответствует каноническим нормам. Поэтому и пение должно быть богослужением.

- Что для этого нужно?

Поя - служи! Служа - пой!

Выражая искреннюю благодарность Вам, дорогой о. Матфей, за очень интересную беседу, хотелось бы закончить ее пожеланием, чтобы встреча эта, ставшая первой, не была бы последней. Каждое Ваше слово о церковном пении, о работе хора очень нужны нам, музыкантам, дирижерам, всем интересующимся духовной отечественной культурой. Все-таки, несмотря на появившиеся многие ценные исследования по разным проблемам, изучение многих других проблем продолжает находиться пока еще в начальной стадии. Многое утеряно, забыто, где-то прервалась естественная смена поколений. Поэтому Ваш замечательный опыт должен возможно быстрее и шире становиться достоянием всех.