Генри киссинджер мировой порядок статьи. Мировой порядок киссинджера

Тренинги

Мы привыкли к тому, что металлические деньги должны быть круглыми. Однако было время, когда в России чеканились необычные монеты — квадратные.

Выход из кризиса

Екатерине I, взошедшей на престол после смерти Петра Великого, досталось тяжелое наследство. Северная война, длившаяся двадцать один год, привела финансы в полное расстройство. Чтобы покрыть огромный платежный дефицит, пришлось выпустить легковесные и низкопробные серебряные деньги, которые назывались «меншиковскими» — в честь всесильного фаворита императрицы и фактического правителя государства Александра Меншикова. Но народ этим деньгам не доверял.

Для изготовления нужного количества полновесной монеты катастрофически не хватало серебра и золота. И тут кто-то из окружения императрицы вспомнил о том, что на Урале увеличивается добыча меди. И предложил заменить серебряные монеты медными. Примером послужила Швеция, где медные деньги были в ходу с середины XVII века.

По мнению советников Екатерины I, выпуск медной монеты позволял снизить расходы государства на покупку дорогого серебра. К тому же уральская медь была гораздо дешевле покупаемой за рубежом венгерской и шведской.

4 февраля 1726 года императрица специальным указом повелела начать чеканку медной монеты. Эти монеты были необычной формы — не круглые, а квадратные. Они получили название «платы». Деньги такой формы чеканили в той же Швеции. Так что эксперимент опирался на заграничный опыт.

В то время по России ходило громадное количество медных денег, но почти половина из них — фальшивые. Новые же монеты изготовляли из чистой красной меди. Этим занимался монетный двор Екатеринбурга.

Эксперимент не удался

Удивительным был вес новых денег. Один квадратный медный рубль весил 1,6 кг. Полтина — 800 г, полуполтина — 400 г, гривна (10 копеек) — 160 г, 5 копеек -80 г, 1 копейка -16 г. Основной тираж медных монет-плат отчеканили в 1726 году, на общую сумму 38730 рублей.

Квадратные платы не прижились. Прежде всего — из-за их веса. Новые деньги получились просто-напросто нетранспортабельными. Представьте себе: носить с собой несколько рублей, каждый из которых весит полтора килограмма. Для таких денег нужен не кошелек, а мешок.

Правда, в указе о чеканке плат говорилось, что их можно менять на векселя. Но векселя не вызывали в народе ни малейшего доверия.

В общем, квадратные тяжеловесные монеты оказались не нужны ни купцам, ни крестьянам, ни служилым людям. Правительство попыталось применить меры принуждения. И даже выпустило специальный указ о наказании тех, кто не захочет принимать к оплате квадратные деньги. Но через несколько месяцев стало очевидно, что казна от выпуска денег-плат получала намного меньший доход, чем от выпускаемой в то же время мелкой круглой монеты.

С экспериментом решили покончить. 30 декабря 1726 года монетному двору в Екатеринбурге приказали прекратить изготовление квадратных денег. Платы, оставшиеся на руках у населения, выменивали и перечеканивали в мелкие круглые деньги.

Сейчас квадратные монеты Екатерины I представляют собой нумизматическую редкость и входят в десятку самых дорогих российских монет.

Эта монета большая по величине, и по весу. Появилась она в царствование Екатерины I. Правда, ее учреждение не было оригинальным. В первой половине XVII века в Швеции было введено новое средство платежа: квадратные плиты . Один даллер, сделанный из шведской меди, весил 1 кг 350 г. Как не понять добропорядочных шведских бюргеров, чьи сердца и карманы подрывали тяжеловесные плиты! Но ведь величие Швеции требовало много серебра, уплывавшего на бесконечные войны...

Россия тоже испытывала большие потребности в серебре. Преобразования Петра, создание новой армии и флота, строительство Петербурга требовали огромного количества денег, которые не так просто было вытряхнуть из разоренных и нищих мужиков, а тем более из «верноподданных» бояр, с тоской глядевших на новые перемены. Монастырские ценности были каплей в море военных и административных расходов.

Кстати, то, как духовенство «способствовало» преобразованиям Петра I, можно видеть из следующего эпизода. Чтобы укрыть от царя церковные богатства, монахи Киево-Печерской лавры замуровали около 27 кг золота и 272 кг серебра в монастырской стене. Этот клад бесполезно пролежал около 200 лет.

Со смертью Петра I в финансах Российской империи остались нерешенными многие вопросы. Чтобы в какой-то степени покрыть платежный дефицит, выпускались неполноценные, так называемые «меныпиковские» деньги.

В это время на Урале из года в год увеличивалась добыча красной меди, и финансовые советники Екатерины I обратили ее внимание на возможность замены серебряной монеты медной по шведскому образцу. Это в значительной степени снизило бы расходы казны на приобретение вечно недостающего и дорогого серебра. Что же касается самой меди, то на Урале она была намного дешевле покупаемой за границей, и шведской, и венгерской.

4 февраля 1726 года Екатериной I был издан Указ о чеканке на Сибирских государственных заводах: «...из готовой, и которая впредь плавлена будет медь, делать из красной чистой меди платы и клеймить в середине цену и на каждом углу герб». С этой целью на Урал был послан шведский мастер Дейхман для организации монетного передела. Так появились на свет монеты-платы, иметь которые в коллекции - мечта каждого нумизмата, собирающего русские монеты .

В этом же указе говорилось, что чеканка плат должна происходить из расчета 10 руб. на пуд меди, то есть без зачета в цену монеты передельных расходов. Это была существовавшая в то время цена на медь. По сравнению с остальной медной монетой, которая чеканилась из расчета 40 руб. на пуд, чеканка плит из расчета 10 руб. на пуд меди - значительный шаг вперед к упорядочению денежного обращения.

Медных монет в народе ходило колоссальное количество, причем добрая половина их являлась фальшивой из-за того, что стоимость кусочка меди, идущего на изготовление монеты, была значительно дешевле обозначенной на нем цены. Разительное несоответствие между практической стоимостью медных монет и стоимостью серебра усугублялось еще тем, что проба чистого серебра в крупных русских серебряных монетах являлась самой высокой в Европе. Это приводило к тому, что, несмотря на строжайшие запреты, крупное серебро систематически уходило за границу, а более состоятельные слои населения припрятывали серебряные монеты.

Чеканка медных плит состоялась на Екатеринин-бургском монетном дворе. Монеты были выпущены в виде медных плит, на углах которых были выбиты государственные гербы, а посредине в круге - цена монеты, год выпуска и место чеканки.

Рублевая монета была выпущена весом в 1,6 кг. Чеканилась она дважды - в 1725 и 1726 годах. Полтина весом в 800 г выпускалась только в 1726 году. Зато полуполтина чеканилась и в 1725, и в 1726, причем в этом году их было выпущено 4 разновидности. Весила она 400 г. В течение трех лет (1725-1727) весом в 160 г выпускались гривны. В 1726 году их было выпущено 6 разновидностей. 5 копеек и 1 копейка чеканились в 1726 году, причем пятикопеечники имели 3 разновидности, а копейка была в 2 видах.

Останавливаться на разновидностях этих квадратных монет вряд ли имеет смысл. Например, гривны 1726 года отличались друг от друга или количеством перьев в хвосте орла (3 и 5), или размером изображения святого Георгия, или вместо святого Георгия на груди орла был вензель. Высмеивая одно из изданий русского общества нумизматов, известный русский нумизмат Орешников весьма резко отозвался о принятом среди некоторых коллекционеров «направлении», которые собирали монеты по «особому типу орла», «больших корон», «особом хвосте орла с загнутыми кверху перьями».

Конечно, некоторое различие чеканов имеет отношение к истории монетного дела, изучению техники выпуска монет, но, с точки зрения коллекционера, разница в перьях хвоста орла вряд ли имеет какой-либо впечатляющий интерес.

Другое дело появление разных букв на монетах одного и того же достоинства или изменение герба по различным историческим причинам. В этих новшествах кроются или сведения о выпускающихся на разных монетных дворах монетах одного и того же номинала, или они знаменуют смену начальника монетного передела, или перемену в государственной политике, повлекшую за собой и изменение рисунка герба. Разница в монетах в виде точек или типа хвоста и т. д. представляет в большинстве случаев узкий интерес для специалистов, изучающих историю техники выпуска монет.

Уважаемые сенаторы из окружения Екатерины I довольно ясно себе представляли, что полновесность медной монеты крупного достоинства - это палка о двух концах. Прежде всего монета должна быть мобильной, транспортабельной. Особенно это имело значение для неименитого сословия, которое при купле-продаже производило платежи на месте сделки. Легко ли было перетаскивать людям в кармане или поясном мешке килограммовые плиты? Что же касается низших слоев населения, то в условиях принудительно изымаемого оброка, грабежах на больших дорогах, все увеличивающихся пошлинах желательно было бы, чтобы монета имела как можно меньшие размеры. Характерно, что мелкие серебряные монеты XVIII века, чеканившиеся даже в царствование Петра I, назывались у населения «плевками», потому что их носили для лучшей сохранности за щекой.

И вдруг вместо «плевков» плиты! В Указе было предусмотрено, что «дабы в тех платах не было народного убытку..., а для тяжести их, дабы в провозе убытку не имели, кто похочет, тем переводить через вексель». Этот указ, конечно, имел отношение к тем, кто перевозил плиты в обозах на большую сумму и огромной тяжести, а не к тому, кто шел к цареву кабаку, зажав для большей сохранности гривну двумя руками. Но зачем и купцу царев вексель, если в кубышке он ценности не представлял?

Так, плиты не прижились ни у крестьянства, ни у служилых людей, ни у купечества, несмотря на издание специального Указа «О приеме торговым людям в Казани за товары и припасы медных денег без оговорок и о наказании ослушников сего предписания».

Прошло несколько месяцев, и стало ясно, что казна от введения в денежный обиход крупной тяжеловесной медной монеты имеет доходов значительно меньше, чем от параллельно выпускаемой медной круглой монеты. Кроме того, существование двух принципиально разных оценок медной монеты подрывало доверие к государевой монете. 30 декабря 1726 года администрация Екатеринбургского завода получила указание закрыть монетный двор, а из изготовленных плат наделать как можно больше кружочков для медной монеты .

Впоследствии платы выменивались у населения и перечеканивались в круглую монету. Лишь несколько пробных гривен перешагнули рубеж нового, 1727 года, чтобы стать последними экземплярами квадратной монеты .

Почти забытое у нас имя 91-летнего дипломата широко прозвучало несколько лет назад: он готовил документ о стратегическом сотрудничестве США и России. А в этом году выступил в The Washington Post, предостерегая США от непродуманных действий на Украине.

Киссинджерская оттепель

В российской литературе она более известна как Брежневская, а в политической науке как Разрядка международной напряженности. Будучи советником по национальной безопасности при президенте Никсоне, Генри Киссинджер разработал стратегию переговоров об ограничении стратегических вооружений, которые завершились подписанием договора об ОСВ-1 и договором об ограничении систем противоракетной обороны – ПРО. Эти переговоры готовились еще при Джонсоне – помешал ввод Советских войск в Прагу. После этого все обсуждения шли через «конфиденциальный канал» с советским послом в США Анатолием Добрыниным. На весну 1972 года был назначен саммит Никсон-Брежнев, который закончился подписанием договора ОСВ-1. В следующем году уже в Вашингтоне был подписан «Договор о предотвращении ядерной войны», а еще годом позже – «Предварительный договор о запрещении испытаний ядерного оружия». Еще один важнейший документ эпохи Киссинджера – «Хельсинские соглашения» о сотрудничестве двух лагерей в Европе. Политика разрядки сошла на нет в 1980 году после ввода войск СССР в Афганистан.

Отношения с Китаем

Нынешняя колоссальная по объему американо-китайская торговля во многом является заслугой Генри Киссинджера. Он сделал на тот момент маловероятное: провел переговоры с премьер-министром КНР Чжоу Эньлаем и подготовил саммит Никсон – Мао Цзэдун. Первый визит Киссинджера в Китай был и вовсе секретным, - организованным через дипломатов и Президента Пакистана. В 1972 году на саммите было положено начало сотрудничеству США и Китая, которое де факто составляло и молчаливый союз против СССР. Из-за Уотергейта в полной мере он заработал только в 1979 году, когда США признали права Китая на Тайвань и отказались от его поддержки – это было главное условие восстановления дипотношений с китайской стороны. «Правительство Китайской Народной Республики является единственным законным правительством Китая. В этом контексте американский народ будет поддерживать с тайваньским народом культурные, торговые и другие неофициальные связи».

Нобелевская премия мира

Ее Киссинджер получил за урегулирование во Вьетнаме. Вспомним, каким было это урегулирование. После того, как президент США Никсон пообещал вывести войска из Вьетнама, началась политика вьетнамизации – укрепления и расширения Армии Южного Вьетнама с тем, чтобы она могла сама подавить прокоммунистический Национальный фронд освобождения Южного Вьетнама и Народную армию Вьетнама. Но обеспечить военное преимущество южан было не так просто, поэтому Киссинджер принял участие в разработке операции «Меню». Это были секретные массированные бомбардировки Камбоджи, откуда Народная армия проводила рейды против Южной армии, пополняла запасы. В результате погибли 40 000 человек, почти 30 000 – мирные жители. Затем последовали ковровые бомбардировки Северного Вьетнама – Freedom Rain, Linebacker I и Linebacker II - еще несколько десятков тысяч погибших. В этот момент случился Уотергейт, который ускорил вывод войск из Северного Вьетнама. Так вот за эту историю Киссинджеру на пару с членом политбюро Вьетнама Ле Дук Тхо была присуждена премия мира. Вьетнамец от нее отказался, а Киссинджер взял, но на вручение не поехал.

Советское еврейство

Киссинджер, несмотря на противодействие президента Никсона, вел собственную линию в отношении государства Израиль, в частности, касательно советских евреев. Не так давно были опубликованы диалоги, касающиеся этого предмета.
«Киссинджер: Госдепартамент подготовил резкое заявление по поводу того, как относятся к евреям в Советском Союзе.
Никсон: О, нет. Какого черта!.. Я думал, мы уже с этим закончили...
Киссинджер: Да, но я подтвердил уже... Я прошу вас подписать этот документ.
Никсон: Хорошо, я подпишу… Но прошу вас, Генри, все публичные заявления, касающиеся Советского Союза, предварительно согласовывать со мной. В том разговоре еврей Киссинджер произнес фразу, которую ему припоминают периодически до сих пор: «Эмиграция советских евреев не входит в список приоритетов американской внешней политики. И даже если их пошлют в газовые камеры, это не станет проблемой американцев, разве что гуманитарной».
Тем не менее, благодаря политике Киссинджера из СССР в Израиль при Никсоне эмигрировали 100 000 евреев.

Киссинджер против Бжезинского

Киссинджер и Бжезинский всегда враждовали доктринами. Збиг против Кисса. The Washington Post не так давно опубликовала слова Киссинджера о Бжезинском: «Он настоящая политическая проститутка. Готов поддержать любой аргумент с любой стороны. Например, в 1965 он написал книгу «Мирное столкновение», а теперь, когда мы делаем как раз то, о чем он написал, он обвиняет нас в слабости». Газетчики позвонили Бжезинскому, и получили такой комментарий: «Генри – мой друг, он наверняка имел ввиду «скучный» (слова «whore» и «bore» в английском языке созвучны).
И еще один пример «дружбы» двух патриархов. На 80-летии Бжезинского был своего рода политический коллоквиум, на котором политики поспорили об американо-российских отношениях. Бжезинский сказал: «Если Украина будет частью Запада, частью ЕС, вероятность того, что Россия ускорит свое сближение с Западом, возрастет. Если же Украину исключат из процесса европейской интеграции, в России усилятся имперские настроения. Снова возобладает идея, что Украина, Грузия, Центральная Азия должны быть российской зоной влияния».
Тогда Генри Киссинджер встал и демонстративно направился к выходу.
«Постой, Генри, ты же уходишь не из-за того, что я говорю?» - «Я ждал такого момента 30 лет».

В 1970 году в Чили избрали социалиста Сальвадора Альенде, который поддерживал Кубу и был, конечно, против США. Киссинджер запланировал операцию: через ЦРУ обеспечить государственный переворот и не дать провести инаугурацию нового президента. План провалился. Альенде национализировал принадлежавшие американцам медные рудники и другой бизнес. Американцы ввели санкции. ЦРУ провело два массовых антиправительственных выступления, а 11 сентября 1973 года Альенде был убит в результате военного переворота, который возглавил Аугусто Пиночет. В 1976 году лидер чилийской оппозиции Орландо Летельер, которому Киссинджер помог выйти из тюрьмы, был убит в Вашингтоне автомобильной бомбой. Есть сведения о том, что Киссинджер намеревался написать Пиночету письмо с призывом отказаться от политических убийств, но его отговорили, чтобы не портить отношения с диктатором, который, конечно же, не признал бы этих обвинений.

Генри – поцелуй

Генри Киссинджер был в полной мере публичным политиком. Он любил покрасоваться перед камерами с актрисами и моделями так, что даже Мао Цзэдун в переговорах о торговле намекнул на это. «У нас не так много богатств. Чего у нас много, так это женщин, если хотите, мы можем подарить вам тысяч десять». В 1972 году «кролики» журнала Playboy выбрали Киссинджера мужчиной, с которым они охотнее всего бы пошли на свидание. Среди подруг Киссинджера были блестящие красавицы Дайан Сойер, Кэндис Берген, Джил Сент Джон, Ширли Маклейн и Лив Ульман, которая назвала его самым интересным мужчиной в ее жизни. Но в 1974 году он к удивлению многих женился на Нэнси Маггинс (это второй брак, первый распался в 1964 году, подарив Киссинджеру двух детей).

Генри Киссинджер

Мировой порядок

Посвящается Нэнси

Введение

Что такое «мировой порядок»?

В 1961 году, будучи молодым ученым, я во время выступления на конференции в Канзас-Сити вспомнил президента Гарри С. Трумэна. На вопрос о том, какими достижениями своего президентства он более всего гордится, Трумэн ответил: «Тем, что мы целиком и полностью разгромили наших врагов, а затем вернули их обратно в сообщество наций. Мне приятно думать, что только Америке удалось нечто подобное». Сознавая огромное могущество Америки, Трумэн гордился в первую очередь американским гуманизмом и приверженностью демократическим ценностям. Он хотел, чтобы его запомнили не столько как президента победоносной страны, сколько как главу государства, примирившего врагов.

Все преемники Трумэна в той или иной степени следовали его убеждениям, отраженным в этой истории, и аналогичным образом гордились вышеназванными составляющими американской идеи. Отмечу, что на протяжении многих лет сообщество наций, которое они всемерно поддерживали, существовало в рамках «американского консенсуса» – государства сотрудничали, неуклонно расширяя ряды данного мирового порядка, соблюдая общие правила и нормы, развивая либеральную экономику, отказываясь от территориальных завоеваний в пользу уважения национальных суверенитетов и принимая представительную демократическую систему управления. Американские президенты, причем их партийная принадлежность не имела значения, решительно призывали правительства других стран, нередко – весьма пылко и красноречиво – обеспечить соблюдение прав человека и поступательное развитие гражданского общества. Во многих случаях поддержка этих ценностей со стороны Соединенных Штатов и их союзников приводила к значительным преобразованиям в статусе населения конкретного государства.

Тем не менее сегодня у указанной системы, «основанной на правилах», возникли проблемы. Частые увещевания, обращенные к прочим странам, призывы «внести посильный вклад», играть «по правилам двадцать первого столетия» и быть «ответственными участниками процесса» в рамках общей системы координат отчетливо показывают, что не существует общего для всех представления об этой системе, общего для всех понимания «посильного вклада» или «справедливости». За пределами западного мира те регионы, которые принимали минимальное участие в выработке нынешних правил, ставят под сомнение эффективность данных правил в их текущих формулировках и ясно демонстрируют готовность приложить все усилия, чтобы изменить упомянутые правила. Таким образом, «международное сообщество», к которому сегодня взывают, возможно, более настойчиво, чем в любую другую эпоху, не в состоянии согласовать – или хотя бы договориться – об однозначном и непротиворечивом комплексе целей, методов и ограничений.

Мы живем в исторический период, когда налицо упорная, временами почти отчаянная погоня за ускользающей от общего понимания концепцией мирового порядка. Хаос угрожает нам, а вместе с тем формируется беспрецедентная взаимозависимость: распространение оружия массового уничтожения, дезинтеграция былых государств, последствия хищнического отношения к окружающей среде, сохранение, к великому сожалению, практики геноцида и стремительное внедрение новых технологий угрожают усугубить привычные конфликты, обострить их до степени, превосходящей человеческие возможности и границы разума. Новые способы обработки и передачи информации объединяют регионы как никогда прежде, проецируют местные события на глобальный уровень – но так, что препятствуют их полноценному осмыслению, в то же время требуя от государственных лидеров моментальной реакции, хотя бы в форме лозунгов. Неужели мы вступаем в новый период, когда будущее станут определять силы, не признающие ни ограничений, ни какого-либо порядка вообще?

Разновидности мирового порядка

Не будем лукавить: по-настоящему глобального «мирового порядка» никогда не существовало. То, что признается ныне за таковой, сложилось в Западной Европе почти четыре столетия назад, его основы были сформулированы на мирных переговорах в немецкой области Вестфалия, причем без участия – или даже внимания – большинства стран на других континентах и большинства иных цивилизаций. Столетие религиозных распрей и политических потрясений в Центральной Европе достигло кульминации в Тридцатилетнюю войну 1618–1648 годов; это был «мировой» пожар, в котором смешались политические и религиозные противоречия; в ходе войны сражающиеся прибегали к «тотальной войне» против ключевых населенных пунктов, и в результате Центральная Европа лишилась почти четверти населения – из-за боевых действий, болезней и голода. Истощенные противники встретились в Вестфалии, чтобы договориться о совокупности мер, призванных остановить кровопролитие. Религиозное единство дало трещину благодаря утверждению и распространению протестантства; политическое многообразие явилось логичным следствием многочисленности независимых политических единиц, которые участвовали в войне. В итоге получилось так, что Европа первой восприняла привычные условия современного мира: разнообразие политических единиц, ни одна из которых не обладает мощью, достаточной для того, чтобы победить всех остальных; приверженность противоречивым принципам, идеологическим воззрениям и внутренним практикам, и все стремятся обрести некие «нейтральные» правила, регулирующие поведение и смягчающие конфликты.

Вестфальский мир следует трактовать как практическое приближение к реальности, он вовсе не демонстрирует какого бы то ни было уникального нравственного осознания. Этот мир опирается на сосуществование независимых государств, которые воздерживаются от вмешательства во внутренние дела друг друга и сопоставляют собственные амбиции и амбиции прочих с принципом общего равновесия власти. Никакое единоличное притязание на обладание истиной, никакое универсальное правило не сумели воцариться в Европе. Вместо этого каждое государство обзавелось суверенной властью над своей территорией. Каждое соглашалось признавать внутренние структуры и религиозные убеждения соседей как жизненные реалии и воздерживалось от оспаривания их статуса. Подобный баланс сил отныне рассматривался как естественный и желательный, а потому амбиции правителей выступали противовесом друг другу, по крайней мере, в теории ограничивая масштабы конфликтов. Разделенность и многообразие (во многом случайно сложившиеся в развитии европейской истории) стали отличительными признаками новой системы международного порядка – с собственным мировоззрением, собственной философией. В этом смысле усилия европейцев по тушению их «мирового» пожара способствовали формированию и послужили прототипом современного подхода, когда от вынесения абсолютных суждений отрекаются в пользу практичности и экуменизма; это попытка выстроить порядок на разнообразии и сдерживании.

Переговорщики семнадцатого века, составлявшие условия Вестфальского мира, не предполагали, разумеется, что закладывают основы глобальной системы, которая раскинется далеко за пределы Европы. Они даже не попытались привлечь к этому процессу соседнюю Россию, которая в ту пору устанавливала собственный новый порядок после невзгод Смутного времени, причем возводила в закон принципы, кардинально различавшиеся с вестфальским балансом сил: абсолютная монархия, единая государственная религия – православие и территориальная экспансия во всех направлениях. Впрочем, и другие крупные центры силы не воспринимали Вестфальские соглашения (насколько они были вообще осведомлены об этих соглашениях) как имеющие отношение к их территориям и владениям.

Идея мирового порядка была реализована на географическом пространстве, известном государственным деятелям того времени; подобный подход регулярно реализуется во многих регионах. Это в значительной мере объясняется тем, что тогдашние доминирующие технологии нисколько не способствовали созданию единой глобальной системы – сама мысль о последней представлялась непозволительной. Не имея средств взаимодействовать друг с другом на постоянной основе, не располагая возможностями адекватно оценивать «температуру могущества» европейских регионов, каждая суверенная единица трактовала собственный порядок как уникальный, а всех прочих расценивала как «варваров» – которыми управляют в манере, неприемлемой для существующего строя и потому рассматриваемой в качестве потенциальной угрозы. Каждая суверенная единица считала свой порядок идеальным лекалом для общественной организации человечества в целом, воображая, что своим способом управления упорядочивает мир.

На противоположном конце евразийского материка Китай сотворил собственную, иерархическую и теоретически универсальную, концепцию порядка – с собой в ее центре. Китайская система развивалась на протяжении тысячелетий, существовала уже тогда, когда Римская империя правила Европой как единым целым, опираясь не на равенство суверенных государств, а на предполагавшуюся беспредельность притязаний императора. В китайской концепции понятие суверенитета в европейском понимании отсутствовало, поскольку император властвовал над «всей Поднебесной». Он являлся вершиной политической и культурной иерархии, отлаженной и универсальной, которая распространялась от центра мира, каковым являлась китайская столица, вовне, на остальное человечество. Окружающие Китай народы классифицировались по степени варварства, в том числе на основании их зависимости от китайской письменности и культурных достижений (эта космография благополучно дожила до современной эпохи). Китай, с китайской точки зрения, должен повелевать миром, прежде всего вызывая благоговение других обществ своим культурным великолепием и экономическим изобилием, вовлекать эти другие общества в отношения, которые, при надлежащем управлении, способны привести к цели – достижению «поднебесной гармонии».

Если рассматривать пространство между Европой и Китаем, необходимо отметить главенство на этой территории универсальной концепции мирового порядка, которую предложил ислам – с мечтой о единоличном, санкционированном Богом правлении, объединяющем и примиряющем мир. В седьмом веке ислам утвердился на трех континентах благодаря беспрецедентной «волне» религиозной экзальтации и имперской экспансии. После объединения арабского мира, захвата остатков Римской империи и подчинения Персидской империи ислам стал главенствующей религией на Ближнем Востоке, в Северной Африке, во многих областях Азии и части Европы. Исламская версия универсального порядка предусматривала распространение истинной веры на всю «территорию войны», как мусульмане именовали земли, населенные неверными; миру суждено стать единым и обрести гармонию, внемля слову пророка Мухаммада. Пока Европа выстраивала свой мультигосударственный порядок, Османская империя, с метрополией в Турции, возродила эту претензию на единоличное «боговдохновленное» правление и распространила свою власть на арабские земли, бассейн Средиземного моря, Балканы и Восточную Европу. Она, конечно, уделяла внимание зарождающейся межгосударственной Европе, но вовсе не считала, что наблюдает модель для подражания: в европейских договоренностях османам виделся стимул для дальнейшей османской экспансии на запад. Как выразился султан Мехмед II Завоеватель, увещевая итальянские города-государства, этот ранний образчик многополярности в пятнадцатом веке: «Вас двадцать городов… Вы вечно препираетесь между собою… Должна быть одна империя, одна вера, одна власть во всем мире».

Между тем на противоположном от Европы побережье Атлантического океана, в Новом Свете, закладывались основы иного представления о мироустройстве. Европу семнадцатого столетия охватили политические и религиозные конфликты, и пуритане-переселенцы изъявили решительное намерение «исполнить Божий план» и реализовать его в «отдаленной глуши», дабы освободиться от соблюдения установлений существующей (и, по их мнению, «негодной») структуры власти. Там они собирались строить, если цитировать губернатора Джона Уинтропа, который проповедовал в 1630 году на борту корабля, направляющегося в поселение Массачусетс, «град на холме», вдохновляя мир справедливостью своих принципов и силой своего примера. В американском видении мирового порядка мир и баланс сил достигаются естественным путем, древние распри и вражду надлежит оставить в прошлом – едва другие народы усвоят те же самые принципы правления, что и американцы. Задача внешней политики, таким образом, состоит не столько в отстаивании сугубо американских интересов, сколько в распространении общих принципов. Со временем Соединенные Штаты превратились в главного защитника того порядка, который сформулировала Европа. Тем не менее, пусть США подкрепляют своим авторитетом европейские усилия, налицо некая двойственность восприятия – ведь американское видение опирается не на принятие европейской системы сбалансированной власти, а на достижение мира посредством распространения демократических принципов.

Среди всех вышеупомянутых концепций принципы Вестфальского мира рассматриваются – в рамках этой книги – в качестве единственной общепризнанной основы того, что можно определить как существующий мировой порядок. Вестфальская система распространилась по всему миру в качестве «каркаса» межгосударственного и международного порядка, охватывающего различные цивилизации и регионы, поскольку европейцы, расширяя границы своих владений, всюду навязывали собственные представления о международных отношениях. Они частенько «забывали» о понятии суверенитета по отношению к колониям и колонизируемым народам, но когда эти народы начали требовать независимости, их требования основывались именно на вестфальской концепции. Национальная независимость, суверенная государственность, национальные интересы и невмешательство в дела других – все эти принципы оказались эффективными доводами в спорах с колонизаторами, причем как в ходе борьбы за освобождение, так и при защите новообразованных государств.

Современная, ныне глобальная Вестфальская система – которую сегодня принято именовать мировым сообществом, – стремится «облагородить» анархическую сущность мира с помощью обширной сети международных правовых и организационных структур, призванных содействовать открытой торговле и функционированию стабильной международной финансовой системы, установить общие для всех принципы урегулирования международных споров и ограничить масштабы войн, когда те все-таки случаются. Эта межгосударственная система в настоящее время охватывает все культуры и регионы. Ее институты предоставляют нейтральные рамки взаимодействия различных обществ – в значительной степени независимо от исповедуемых в конкретных обществах ценностей.