Когда мы слышим слово «ересь», то невольно представляем себе навеянную светским кинематографом картину: злой и кровожадный инквизитор мучает вольнодумца, романтика и пассионария «еретика». Насколько уместно такое «распределение ролей»? Что такое ересь и чем она вредна - мы спросили у богослова, ректора Киевской духовной академии и семинарии, архиепископа Бориспольского АНТОНИЯ (Паканича), председателя Богословско-канонической комиссии при Священном синоде Украинской Православной Церкви.

Архиепископ Бориспольский АНТОНИЙ (Паканич) – богослов, ректор Киевской духовной академии и семинарии,председатель Богословско-канонической комиссии при Священном синоде Украинской Православной Церкви

Зачем нужна догматика?

- Что такое ересь - «свобода» богословского, философского творчества или просто ошибка?

Подлинная свобода - это свобода от греха и пребывание в Святом Духе, Духе Истины, Который сохраняет человека от заблуждений. Если ересь - проявление свободы творчества, то тогда богословие отцов Церкви проявление чего? Впрочем, свобода может стать основанием самых разных поступков, как добрых, так и злых.

Ересь - это не просто ошибка или заблуждение, в которое впадает человек из-за незнания или неверного вывода. Ересь - это сознательное и упрямое искажение Священного Предания, подрыв фундаментальных истин православной веры, такое пагубное их искажение, которое препятствует спасению.

Как могут быть связаны догматические формулировки со спасением, ведь по сути это всего лишь формы мысли? Как и почему форма мысли влияет на спасение?

Не надо забывать, что речь идет о Боге. Догматические формулировки - это не просто формы мысли, а некий словесный образ, направляющий нас к Первообразу и предостерегающий от искажения истины. Вспоминается евангельское выражение «ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12: 37), которое часто понимается как предостережение от суесловия, от невоздержанности языка. Но если вспомнить контекст этих слов Спасителя, то увидим, что сказаны они как продолжение предостережения от «хулы на Духа Святого» и, таким образом, относятся не к простым бытовым ситуациям, когда действительно можно наговорить лишнего, а именно к богословию! Догматические формулировки предостерегают и направляют нас - наш ум, нашу волю, наши чувства - к Богу, служат нам ориентиром на этом пути. Так получается, что - да, от слов о Боге, с которыми согласно и сердце, зависит наше осуждение или спасение.

Конечно, догматическое богословие - это в том числе и форма мысли, то, что принадлежит к интеллектуальной культуре, но главная его цель - вести человека к спасению. Неправильная вера ведет к неправильному духовному опыту и, как следствие, заблуждению и прелести. Догматика - это не отвлеченное мудрствование, не теоретические абстракции, это путь к спасению. Умственное богословское заблуждение всегда отражается на практике, именно поэтому ересь опасна! Бывали случаи в истории Церкви, когда богословские споры разгорались прямо вокруг какого-то практического вопроса: так, если мы вспомним историю византийских Паламистских споров XIV века, то эти вроде бы исключительно теоретические дискуссии вокруг природы «божественного света» разгорелись в первую очередь вокруг афонской практики «умной молитвы» и в итоге позволили богословам обосновать и защитить афонскую монашескую традицию исихазма и созерцания нетварного божественного света.

Если человек идет в неверном направлении, через некоторое время он неминуемо окажется в тупике. Это объективная реальность, человек в принципе может и не пропагандировать какую-то ересь, но быть еретиком, его заблуждения все равно рано или поздно дадут свой плод, обнаружат себя печальными последствиями.

Ересь - это в первую очередь «умственное» заблуждение? Семинарист с двойкой по догматическому богословию - еретик?

Ну, такой человек уже, как правило, не семинарист… (Смеется.) Здесь вопрос не в том, может ли человек выразить свою веру, а в том, осознанно ли он отвергает церковное учение, противопоставляет ли он свое понимание церковному? Большинство еретиков были очень умными людьми и строгими аскетами, но отрицали церковное учение. Причем отрицали на очень высоком интеллектуальном уровне: Аполинарий, Несторий… Именно поэтому мы объясняем своим студентам, что не столько теоретические познания в области богословия, сколько опыт церковной жизни, опыт жизни в Духе Святом предохраняет от ошибок.

Свобода богословских мнений

Если мы будем изучать историю церковной письменности, то быстро заметим, что святые отцы и сами далеко не всегда единогласны, более ранние иногда противоречат поздним…

Поздние догматические формулировки выражают не какие-то «новые» учения, а то же самое церковное учение, которое изначально было в Церкви. В православном понимании содержание церковного учения неизменно, и со временем может меняться только его словесная форма. Мы убеждены, что святые отцы, жившие до появления более поздних догматических формулировок, веровали так же, как и мы. Не смотря на то, что многие доникейские Отцы в изъяснении учения о Святой Троице использовали терминологию не Символа веры (принятого в 325 году), мы уверены, что понимали они свои формулировки в рамках Предания Церкви.

Интересно, что Церковь только те вероучительные истинны определяет как догмат, которые непосредственно важны для спасения человека. Православные догматы - это всегда некий коридор, где богослов может думать так или по-другому, главное - не выходить за обозначенные рамки. Самым ярким примером чего является орос Халкидонсокго Собора с его определением о соединении естеств во Христе: неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно.

Более того, есть значительное количество очень по сути значимых для нас вероучительных истин, которые вообще не имеют строгих догматических формулировок. Например, о телесности или бестелесности ангелов. И это нормально. Поэтому мы различаем в Церкви догматы и богословские мнения.

А чем отличается частное «богословское мнение» от ереси? Где грань допустимого разномыслия? Какие критерии?

Частные богословские мнения могут быть несогласны друг с другом, но при этом они не должны ни прямо, ни косвенно идти в противоречие догмату. Если это происходит, тогда «частное богословское мнение» становится ересью. Кроме того, как уже говорилось, ересь подрывает фундаментальные истины, а теологумены и частные богословские мнения касаются вероучительных вопросов частного характера, не имеющих столь важного значения для спасения, как те истины, что мы исповедуем в Символе веры. (Например, вопрос от трехчастности (дух-душа-тело) и двухчастности (тело-душа) человеческой природы. - Прим. ред.) И конечно, следует четко понимать, что в ереси есть два важных аспекта: собственно ошибочный взгляд по какому-то вероучительному вопросу и отношение еретика к собственному лжеучению. Принявший ересь за истину - не просто с кем-то в чем-то не согласен, он противопоставляет себя и свою веру вере Церкви. Отсюда известная закономерность: ересь - это всегда нарушение единства. Еретик - это человек не просто заблуждающийся, но и тот, кто ради собственного заблуждения отпадает от церковного единства, выходит из единства веры, любви и, в конце концов, единства евхаристического общения.

По каким-то вопросам разномыслие, безусловно, возможно; и в связи с этим вспоминается известное выражение Блаженного Августина, который заповедовал сохранять «в главном единомыслие, во второстепенном разнообразие, во всем любовь». Тот критерий, который определяет, где заканчивается разномыслие, а где начинается ересь, четко виден из этих слов святого отца: разномыслие не должно служить раздору и нарушению любви.

Кто помнит слова святого апостола Павла «Имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию» (Фил. 2: 3), тот имеет четкий критерий для различения допустимого в Церкви разномыслия от собственно ереси.

- Откуда тогда происходит сам факт разномыслия святых отцов, если Бог один?

Давайте спросим: что первичнее, опыт или его последующее выражение? Очевидно, опыт. И только потом его выражение. При этом не следует забывать, что даже вполне простой опыт иногда сложно облечь в словесную форму. Приходится искать слова, понятия, корректировать и уточнять их. Одно и то же можно выражать разными словами: более или менее удачными, содержательными, красивыми, в конце концов. Чтобы выразить свой опыт, иногда должно пройти время. Думаю, каждый испытывал подобное. Так и в случае с Церковью: она имела опыт Богообщения - Господь открылся ей. И никто не сомневался, что этот опыт есть, а вот на его выражение, поиск словесных формулировок уходило время. Да, термины «Троица», «Богочеловек», «Богородица» появились не сразу, но это не значит, что у Церкви не было веры в это, что был какой-то другой опыт.

Быть внимательным

Часто говорят, что ересь - это только то, что осуждено вселенским собором. Но если ересь вредна сама по себе, а собора не было (уже более 1000 лет) - лжеучение нельзя назвать ересью?

Дело не только в том, что не было уже более 1000 лет вселенского собора. Разве не было тех, кто исповедовал какую-нибудь ересь, но умер до осуждения этой ереси вселенским собором? Конечно были. Не значит же это, что они не еретики или их нельзя называть еретиками?

И после эпохи вселенских соборов появлялись новые лжеучения, ереси. Очевидно, они были не менее вредоносными или губительными. Некоторые из них оказались осуждены на поместных церковных соборах. Но сколько будет существовать мир, Церковь, столько враг рода человеческого и будет строить козни, в том числе в виде ересей. Так что мы всегда должны быть внимательны к тому, что говорят, что проповедуют и к чему призывают. Не зря же святой апостол предостерегает нас, чтобы «кто-нибудь не прельстил вкрадчивыми словами» (Кол. 2: 4).

- А где грань «непонимания», «глупости», с одной стороны, и «ереси»- с другой? Бабушки в храмах часто имеют очень экзотические представления о Православии, о природе Христа и т. п. Все эти бабушки - еретики?

Многие из них родились и выросли в Православии, и принадлежность к Церкви по умолчанию воспринимается ими как нечто само собой разумеющееся. При таком отношении в «тонкости» не вникают. Все эти «экзотические» представления скорее есть следствие незнания подлинной традиции, а не сознательного противления учению Церкви. Таких людей Церковь прежде всего должна наставлять, просвещать. Часто бывает, что простые прихожане имеют неправильное представление, но после объяснения спокойно осознают неправоту и принимают церковное учение. Мы хорошо понимаем, что не все наши прихожане владеют догматической терминологией, но я думаю, что в принципе можно пусть и не уметь объяснить суть собственной веры, но веровать при этом православно. Переживать правильный духовный опыт. Человек может иметь правильную духовную жизнь, но не владеть какими-то богословскими, философскими терминами, и наши прихожане - большинство в принципе верят так, как верит Церковь, все они знают наизусть Никео-Цареградский Символ веры, который поется за каждой литургией, и для них этого достаточно. Да, кто-то приходит в храм и не понимает, но со временем растет и степень осознания богословских определений своей веры.

Есть такое выражение, как «простецкое богословие», зачем церковному учению вообще необходимо «теоретическое», богословское измерение? Может, чтобы не впадать в ереси, «от греха подальше» лучше вообще не вникать в эти тонкости?

Это ложный путь, Апостол Павел говорит, что служение Богу должно быть разумным (Рим.12:1), хотя все и не сводится только к разуму.

- Нарушение традиций, например богослужебных: языка или способа чтения тех или иных текстов - это ересь?

Нарушение богослужебных традиций может происходить по разным причинам: от тривиального нерадения до обновленческого пафоса.

В особых случаях такое нарушение может быть литургическим следствием ереси, как это и происходит, например, в протестантских деноминациях.

Есть мнение, что существует потребность в переводе православной догматики на более современный философский язык. Святые отцы говорили на языке античной философии, современном для того времени, а сегодня этот язык сильно изменился. Или язык догматики неизменен?

Язык богословия - это язык человеческий, и он имеет свои ограничения, но я все-таки не сторонник такого перевода. Ведь в богословии мы всегда говорим о тайне, имеем предметом своего обсуждения вещи таинственные, и я не думаю, что у нас есть сейчас такие духовные силы, чтобы подвергнуть этот язык ревизии. Это принесет не ясность, а только новые разделения.

Дмитрий РЕБРОВ

Ересь – намеренное искажение православной догматики.
В древнегреческом языке слово ересь (др.-греч. ???????) означало «выбор», «течение» или «направление». Понятием «ересь» в иудео-эллинистической культуре обозначались религиозные или философские направления, течения и школы. Так, например, религиозно-политические партии фарисеев и саддукеев названы в Деяниях ересями (Деян.5:17, 15:5, 26:5).

В Новозаветных апостольских посланиях понятие «ересь» приобретает иной смысловой оттенок. Оно начинает противопоставляться правильному вероучению, превращается в отрицание истины Божественного Откровения. Это уже не просто направление или течение мысли, но осознанное стремление исказить основы христианского вероучения, а, значит, и лишить человека возможности спасения в вечности.

Как справедливо отмечает сектовед А. Л. Дворкин, «слово еретик… означает человека, делающего произвольный выбор под руководством собственных идей и желаний. Термин этот по происхождению христианский, и, следовательно, для того чтобы стать еретиком в святоотеческом смысле этого слова, человек изначально должен был пребывать в истине».

В аскетическом плане ересь является крайней степенью прелестного мнения, которая может периодически возобновляться как типологически устойчивое пленение ума. В ереси соединяются воедино многие страстные состояния: мнение, самообольщение, гордыня, своеволие и т. д.

Возникновение ересей предсказывал апостол Петр: «Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель» (2 Пет.2:1). Апостол Павел помещает ересь в один разряд с грехом волшебства и идолослужения (Гал.5:20).

Раннехристианская Церковь строго следила за чистотой своего вероучения, решительно противопоставляя себя всем искажениям христианства. Именно поэтому за ней закрепился термин Православие (греч. ????????? – православие, правоверие, правильное знание, суждение).

Распространяющийся со II века термин Православие означает веру всей Церкви в отличие от разных учений еретических сообществ, для обозначения которых использовалось слово гетеродоксия (?????????? – другое, отличное от правильного учение, знание).

Суть еретических учений прекрасно выразил св. Василий Великий. Вслед за всеми святыми отцами, он полагал, что к еретикам должны быть отнесены отчужденные от Православия в самой вере, искажающие один или несколько догматов, изложенных в Символе Веры или любое освященное изначальным и долговременным употреблением в Церкви священное предание и установление. «Еретиками назвали они совершенно отторгшихся, и в самой вере отчуждившихся, – говорит св. Василий о мнении свв. Отцов. – Ибо здесь есть явная разность в самой вере в Бога».

Следуя толкованию позиции св. Василия Великого, данному выдающимся православным комментатором канонического права Иоанном Зонара, «еретики суть все, мыслящие несогласно с православною верою, хотя бы давно, хотя бы недавно они были отлучены от Церкви, хотя бы древних, хотя бы новых ересей они держались».

Следуя знатоку церковного права епископу Далматинско-Истринскому Никодиму (Милашу), ересь как «учение, противное православной вере, не должно, впрочем, касаться непременно оснований православного вероучения, чтобы данное лице считать еретиком, – достаточно, чтобы оно погрешало хотя бы и в одном догмате, и в силу этого оно уже еретик».

Сущность ереси глубоко раскрыта св. Игнатием Брянчаниновым: «Ересь есть прикровенное отвержение христианства. Когда люди начали оставлять идолопоклонство, по его очевидной нелепости, и приходить к познанию и исповеданию Искупителя; когда все усилия диавола поддержать между человеками идолопоклонство остались тщетными; тогда он изобрел ереси, и посредством ереси, сохраняя для держащихся ее человеков имя и некоторую наружность христиан, не только отнял у них христианство, но и заменил его богохульством».

Первоначально еретиками называли гностиков, хотя считать гностицизм христианским учением вряд ли правомерно. Родоначальником ересей считается Симон Волхв (Деян.8:9). К первому периоду относятся такие ереси, как евионитство, керинфианство, елкезаитство, докетизм, манихейство, монтанизм, хилиазм.

Триадологические: монархианство и арианство, осужденные на I и II Вселенском соборах. В списке ересей, осужденных на II Вселенском Соборе, значатся также: евномиане, аномеи, евдоксиане, полуариане, или духоборцы (македониане), савеллиане, фотиниане, аполинариане.

Христологические ереси: несторианство (евтихианство), монофизитство, монофелитство, осужденные на последующих соборах, а также иконоборчество, осужденное на VII Вс. Соборе, практически были повторением и развитием древних. В период Реформации возрождается рационализм антитринитариев (Сервет, социниане и др., в России – Феодосий Косой). Адопциане были модификацией несториан, а павликиане и богомилы – вариацией манихейства. В средние века на Западе как отголоски манихейства появились альбигойцы, катары, патарены. В XII в. возникли вальденсы – смесь пиетизма и рационализма.

«В появлении еретиков, искажавших божественное неизменяемое учение Христианской Церкви», – пишет Е. Смирнов, – «есть некоторая последовательность и система, именно – переход от общего к частному. Следовало ожидать, что на первых порах, вследствие вступления в Церковь иудеев и язычников, не хотевших вполне отказаться от иудейства и язычества и потому смешивавших христианское учение с воззрениями иудейскими, появятся еретические заблуждения относительно всей системы христианского вероучения, а не отдельного какого-либо пункта.
Так действительно и было: с одной стороны явились еретики иудействующие, называемые также евионитами, которые стремились слить христианство с иудейством, даже с подчинением первого последнему, а с другой – язычествующие, или, как они назывались во 2 веке, гностики, а потом манихеи, стремившиеся из христианского вероучения в соединении его с восточным религиозным миросозерцанием или греческой философией образовать смешанную религиозную систему.
Когда лжеучения этих еретиков были отвергнуты Церковью и уже стали отживать, на смену им появились другого рода ереси, возросшие уже на христианской почве. Предметом их служит главный догмат христианства о троичности Лиц в Божестве. Это – ереси антитринитариев.
В последующее за тем время развивается ересь по вопросу еще более частному: о Божественности Второго Лица Святой Троицы. Эта ересь, известная под именем арианства, открыто появилась уже в начале 4 века.
В век апостольский мы видим еретиков иудействующих и язычествующих. Последние положили начало тому гностицизму, который развился особенно сильно во 2 в. после времен апостольских».

Древние еретические тексты, как правило, уничтожались, поэтому сведения о ересях можно почерпнуть у их обличителей: св. Иринея Лионского, св. Ипполита Римского, Тертуллиана, Оригена, св. Киприана Карфагенского, св. Епифания Кипрского (его вместе с Иринеем и Ипполитом называют ересеологами), Климента Александрийского, Евсевия Памфила, бл.Феодорита, бл.Августина, Евфимия Зигабена.

Помимо ереси, Церковью выделены и иные категории отступничества: раскол и самочинное сборище (парасинагога).

Источник Азбука Веры

Негативный смысл слово «ересь» впервые приобретает в новозаветных посланиях. Логика этого превращения такова, что, поскольку истину и жизнь человек может обрести только во Христе (Ин. ), любая альтернатива автоматически обрекает человека на погибель. Соответственно, апостол Пётр говорит о «пагубных ересях» (2Пет. ), а апостол Павел помещает «ереси» в один ряд с грехами волшебства и идолослужения (Гал. ). Следуя примеру апостолов, ранняя христианская церковь использовала термин «ересь» для обозначения учения, расходящегося с христианской ортодоксией, или группы людей, отколовшихся от Церкви вследствие приверженности такому учению.

Бытовое понятие термина

В разговорной речи «ересью» иногда называется любое сознательное отрицание или искажение того учения, которое говорящий считает истинным.

Богословское определение

Производные понятия

• Ересиа́рх (греч. αἱρεσιάρχης ) - глава еретической религиозной общины, движения.
• Ерети́к (греч. αἱρετικός ) - приверженец еретической идеологии, член еретической общины.

В христианстве

Ереси в исламе

В исламе любая религиозная ересь («бида ») строго осуждается. При этом ересью считается любое нововведение в религии. К сторонникам ереси применяются термины «мубтади» (еретик), «зиндик» (еретик), а также нередко «кафир» (неверный) или «мунафик» (тайный неверный).

Традиционно еретиками называли друг друга сунниты , ибадиты , шииты , а также шииты разных направлений. Но в настоящее время в связи с членством в Организации исламского сотрудничества , где представлены государства с доминированием каждого из всех трёх течений правительства мусульманских государств обычно признают все три течения мусульманскими, хотя часто и не одинаково истинными. В то же время вслед за салафитами экстремистские суннитские организации считают шиитов и суфистов как минимум еретиками; аналогичные организации есть и у шиитов. Ахмадия считается еретическим учением в Пакистане, но допустимым мусульманским (наряду с суннизмом и рядом направлений шиизма) в Иране, где официальная конфессия ислама - шииты-двунадесятники . Некоторые новые религии, выросшие из ислама (например, салафиты , сикхи , бахаи и Нация ислама), первоначально считались еретическими. В настоящее время чаще всего еретическими называют следующие исламские течения:

См. также

• Кафир (= Гяур)

Напишите отзыв о статье "Ересь"

Примечания

Литература

• Булгаков С. В. // Москва: Современник, 1994.
• о религиях и конфессиях, вошедших в энциклопедию «Народы и религии мира »
• прот. Иванцов-Платонов . «Ереси и расколы первых веков христианства» (Москва, 1878)
• Генри Чарльз Ли, Николай Осокин, Лев Карсавин и др. История ересей. - М.: АСТ, 2007. - 576 с. - ISBN 978-5-17-023677-0
• Барсов Н. И. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Ересь

В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.

Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.

В христианстве, еретиками называют людей, чьи взгляды, мнения или высказывания как-либо отличаются от общепринятой позиции, в данном контексте церкви. Каждый, кто был хоть в чем то, не согласен с мнением священнослужителей средневековья, имея свои взгляды на мир и происходящее, получал «клеймо» еретика. И не важно, обычными они были людьми, вельможами, учеными, гениями, ясновидцами или целителями.

Церковники под прикрытием своей богоизбранности и слепой веры прихожан в то, что только их мнение и трактовка святого письма абсолютно правильны и верны, уничтожали неимоверное количество людей. Получить ярлык еретика в средневековые времена, чаще всего означало верную смерть, на кострах или виселицах инквизиции. Стоит лишь вспомнить, сколько гениальных ученных и изобретателей погибло в те жуткие времена охоты на ведьм и инакомыслящих.

Многие из верующих до сих пор, утверждают, что все описанное в Библии есть истина в последней инстанции, и ее писал сам бог. Не замечая при этом, огромное количество нестыковок в этом самом святом письме. Или просто не хотят замечать?

Вера им заменяет здравый смысл и способность трезво оценивать события, действуя соответственно им.

Церковь на протяжении всей истории своего существования, пыталась превратить целые поколения, в (как они сами говорят) овец господних. А сами становились их пастухами, ведущими к богу, взамен получая богатые урожаи в виде пожертвований. Из этих прихожан создавались армии, безжалостных воинов, убивающие за свою веру. Все кто имел другую веру и не принимал «истинную» христианскую - враги, нелюди, а также еретики заслуживающие смерти.

Но, не смотря на все это, именно еретики, во все времена были теми, кто нес знания, и двигал прогресс человечества. Каким бы мир был сейчас, без еретиков? Мы бы ездили на деревянных повозках запряженных лошадьми, читали бы при свечах. Продолжались бы убийства, ни в чем не повинных женщин и мужчин, обвиненных недоброжелателями в колдовстве. Продолжали бы думать, что земля плоская и можно упасть за ее край. Не имели бы интернета и не сидели бы сейчас за компьютерами, читая строки этой статьи. Именно еретикам мы обязаны всем благам цивилизации, которые имеем и которыми можем пользоваться сейчас в своей жизни.

Церковь называет их иноверцами, заслуживающими смерти и обреченными на вечные муки в аду. А если выйти за рамки религиозного понимания этого термина, то это люди, которые ставят под сомнение устоявшиеся догмы и могут идти против системы и иметь свои взгляды на происходящее.