Реалии современного мира и право международной безопасности. Международные реалии современного мира

Когда в середине мая сопредседатели Минской группы ОБСЕ не застали в Баку президента и главу МИД Азербайджана, отбывших в Шанхай на саммит по мерам безопасности в Азии, то некоторые обозреватели интерпретировали это как пренебрежение к миссии посредников и даже как выражение недовольства Баку непродуктивностью их деятельности. Тогда в своих комментариях по этому поводу я посоветовал не торопиться с выводами и предположил, что если сопредседателям Минской группы действительно есть что сказать азербайджанскому руководству, то они дождутся возвращения президента или же приедут снова. Ведь это, в конце концов, их работа.

Так и случилось. 31 мая президент Ильхам Алиев принял специально приехавших для встречи с ним сопредседателей Минской группы ОБСЕ Игоря Попова (Россия), Джеймса Уорлика (США), Жака Фора (Франция), а также вновь назначенного представителя этой страны Пьера Андре, который в ближайшее время приступит к работе. Во встрече участвовал и личный представитель действующего председателя ОБСЕ Анджей Каспршик. Сопредседатели МГ проинформировали президента Азербайджана о результатах своего недавнего посещения региона и поделились новыми идеями и предложениями, которые, по их мнению, могут быть обсуждены сторонами конфликта.

Почти сразу после визита сопредседателей Минской группы 2 июня в Баку прибыл президент Швейцарской Конфедерации Дидье Буркхалтер. Отношения с этой небольшой, но очень авторитетной европейской страной у Азербайджана весьма тесные. Достаточно отметить, что это был уже третий визит президента Швейцарии в Азербайджан за последние шесть лет. Президент Ильхам Алиев также совершал официальный визит в Швейцарию и ежегодно посещает ее во время проведения Всемирного экономического форума в Давосе. Однако данный визит Дидье Буркхалтер совершил в качестве президента страны, являющейся действующим председателем ОБСЕ, чьей структурой является Минская группа, посредничающая в мирном урегулировании армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта.

После встречи и обсуждения с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым ситуации, сложившейся в урегулировании конфликта, Дидье Буркхалтер заявил: "Мой подход, как действующего председателя ОБСЕ, очень ясен. Мы уверены, что должны шаг за шагом продвигаться к миру. А это означает, что мы пропагандируем два основных вопроса. Первый - это интенсификация диалога, диалог уже состоялся. Однако возникла необходимость в проведении новой встречи между президентами Азербайджана и Армении. Было предложено провести эту встречу в Париже, мы тоже поддержали эту мысль. Мы выступаем за проведение этой встречи в ближайшем будущем. Эта встреча должна стать точкой отсчета новой фазы переговоров. С другой стороны, это может стать процессом структурированных переговоров, которые приведут к мирному соглашению. А этот переговорный процесс должен идти на основе Мадридских принципов".

Как видно из этого заявления, ОБСЕ, в лице его действующего председателя, настаивает на продолжении диалога на уровне президентов конфликтующих сторон, а в качестве базы урегулирования подтверждает известные, и всячески избегаемые армянами, Мадридские принципы. Второй по важности вопрос, на который обратил внимание президент Дидье Буркхалтер, - это усиление режима прекращения огня.

Уже будучи в Ереване, Дидье Буркхалтер встретился с президентом Сержем Саргсяном и отметил важность формата Минской группы. Он подчеркнул, что статус-кво не сулит перспектив, и необходимо пытаться шаг за шагом идти к миру. Говоря о возможном вкладе Швейцарии в дело урегулирования, Дидье Буркхалтер сказал: "Мы можем предоставить посредническое содействие, экспертное участие, политическое и финансовое содействие. Мы можем это сделать в период председательства Швейцарии, а также и после, если понадобится", добавив, что, возможно, также содействие в виде мер, направленных на улучшение атмосферы доверия, - прямые контакты людей, решение экологических вопросов. О нацеленности действующего председателя ОБСЕ на активизацию застопорившихся переговоров по мирному урегулированию конфликта косвенно свидетельствовало и то, что для встречи с ним в Ереван был вызван "президент" так называемой "НКР" Бако Саакян, так как Ереван часто прикрывает свое нежелание освобождать оккупированные азербайджанские территории неуступчивостью карабахских армян.

Помимо действующего председателя ОБСЕ наблюдается активизация и стран-посредников: Франции, США и России. 31 мая посол Франции в Азербайджане Паскаль Монье заявил журналистам, что президент Франции Франсуа Олланд в ходе своего недавнего визита на Южный Кавказ выдвинул конкретные предложения по урегулированию нагорно-карабахского конфликта. По словам дипломата, Франция готова принять для переговоров президентов Азербайджана и Армении совместно с сопредседателями Минской группы ОБСЕ. "Мы верны цели достижения мира между Арменией и Азербайджаном и хотим создать такие условия, чтобы две страны в будущем жили в условиях не войны, а мира", - отметил Монье.

В Ереване по этой же теме выступил посол США в Армении Джон Хефферн, который в интервью радио "Голос Америки" сказал, что "…действительно процесс урегулирования проблемы оказался в патовой ситуации". Сопредседатель МГ от США Джеймс Уорлик получил от Госдепартамента задание не жалеть усилий для сближения сторон конфликта, сказал американский посол, добавив: "В переговорном процессе имеется очень маленький прогресс, но у Уорлика есть четкое обязательство создать условия для углубления переговоров между сторонами".

Россия вразумляет армян несколько по-иному. Чтобы Ереван поумерил свои территориальные амбиции, Москва осуществила широкомасштабные поставки Азербайджану новейших вооружений, среди которых несколько десятков военных вертолетов, 100 современных танков Т-90С. Дополнительно на 100 танков имеется опцион, то есть согласие российского изготовителя поставить их по оговоренной цене в случае соответствующего заказа со стороны Баку. Ожидается поступление партии российских огнеметных ракетных комплексов TOS-1A "Солнцепек" в количестве 18 штук. Армяне обращают внимание, что все это наступательные системы вооружений, но из-за своего зависимого положения они не в состоянии даже публично возмутиться. Так, министр обороны Сейран Оганян заявил: "Как руководитель военного ведомства, конечно, я не могу смотреть на это добрыми глазами. Но у меня нет права это обсуждать". От армянских журналистов, атаковавших российского посла Ивана Волынкина своими вопросами по этому поводу, последний небрежно отмахнулся, сказав, что "…это вопрос не политики, а коммерции, и не надо на нем концентрироваться".

Еще одним публичным унижением Армении стала учредительная встреча в Астане, на которой президенты Казахстана, Беларуси и России скрепили подписями документ о создании Евразийского экономического союза (ЕЭС). Сержа Саргсяна не только не допустили в число учредителей, но вдобавок президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, сославшись на письмо от президента Азербайджана Ильхама Алиева, предупредил, что Армения может присоединиться к ЕЭС лишь на тех же основаниях, как и при вступлении в ВТО, то есть в международно признанных границах. Это перечеркнуло планы Сержа Саргсяна и его команды "по умолчанию" втащить Нагорный Карабах вместе с Арменией в ЕЭС.

Столкнувшись по возвращении в Ереван с резкой критикой со стороны оппонентов и СМИ, Серж Саргсян не нашел ничего лучше, чем сделать хорошую мину при плохой игре. Он заявил, что "сказанное Назарбаевым в Астане было неприятно, но это не может причинить нам никакого вреда". Более того, по словам армянского президента, у Еревана и в планах не было добиваться присоединения к ЕЭС вместе с Арменией и Нагорного Карабаха, так как это якобы "независимое государство" с подобной заявкой не обращалось. Данные им объяснения мало кого убедили. Зарубежные и местные аналитики с тревогой обращают внимание на продолжающееся опасное ослабление международных позиций Армении на фоне усиливающегося Азербайджана.

О дипломатической активизации Москвы в регионе свидетельствует объявленный на июнь визит в Баку главы МИД РФ Сергея Лаврова, а следом за ним и вице-премьера Дмитрия Рагозина, отвечающего в правительстве РФ за военно-промышленный комплекс. Им предшествовал визит министра экономики РФ Алексей Улюкаева, констатировавшего поступательное развитие российско-азербайджанских экономических связей. Нельзя не отметить подписание в ходе Экономического форума в Санкт-Петербурге соглашения о партнерстве между государственными нефтяными компаниями "Роснефть" и SOCAR при осуществлении проектов на территории России, Азербайджана и третьих стран. Очевидно, что материальные интересы в отношениях Москвы и Баку несопоставимы по своим масштабам с армяно-российскими.

1 июня, в выходной день, глава МИД Армении Эдвард Налбандян вместе с большой группой послов и работников аппарата отправился в Нагорный Карабах. Официально это мероприятие преподносилось как средство приобщения армянских дипломатов через непосредственное наблюдение и общение к карабахской проблематике. Однако не исключено, что одновременно преследовалась цель разъяснить известным своим упрямством карабахским армянам некоторые реалии современного мира. Ведь пропагандистскую армянскую версию сложившейся ситуации и ее правовых параметров никто не разделяет. Столкнувшись с решительным отказом Азербайджана согласиться на сецессию Нагорного Карабаха, армяне для улучшения переговорной позиции удумали поднять планку собственных территориальных претензий, включающую теперь чуть ли не все оккупированные азербайджанские районы, которые ранее трактовались как "буферная зона безопасности". Убедить с пониманием отнестись к подобным, противоречащим международному праву (достаточно обратиться к известным резолюциям Совбеза ООН) притязаниям, армяне никого не смогли, став пленниками собственной пропаганды. Чем быстрее они освободятся от иллюзий "победителей" в войне с Азербайджаном и осознают меняющиеся далеко не в их пользу экономические, демографические, внешнеполитические и военные реалии, тем больше будет шансов на прогресс в возобновляющихся переговорах.

Как-то по-будничному, незаметно, вступил в свои права 2017 год. Канул в Лету его високосный предшественник, с которым связывались определенные надежды на положительные перемены в мире.

Перемены состоялись, как положительные, так и не очень.

Итоги-2016
Прежде всего, необходимо отметить, что закончившийся год придал некоторым мировым процессам импульс, достаточный, чтобы их влияние ощущалось на глобальном уровне в течение всего нынешнего года.

По нашему мнению, к таковым процессам можно отнести:
- центробежные движения в Европе;
- результаты президентских выборов в Соединенных Штатах Америки;
- внешняя политика России и отношение к ней международного сообщества.

Это именно те факторы, которые, по нашему мнению, и самостоятельно, и во взаимодействии друг с другом будут оказывать наиболее ощутимое влияние на развитие международной обстановки, и вокруг которых из глобализационного хаоса будут постепенно формироваться устойчивые островки новой системы международных отношений и международной безопасности. Итак, как мы отмечали ранее, евроскептицизм (в том числе Brexit, как его наиболее яркое практическое проявление) – это, в первую очередь, результат тех просчетов, которые были допущены в ходе становления Европейского Союза, особенно в постбиполярный период. После двух с половиной десятилетий экстенсивного роста ЕС впервые всерьез столкнулся с проблемами самоидентификации, коллективного управления и обеспечения безопасности на освоенном им политическом пространстве. И если до июня 2016 года в европейском строительстве интеграционные процессы считались безальтернативными, то после британского голосования стало ясно, что ситуация не так однозначна. И что постепенно негативные факторы, вызванные объединительными движениями, начали превалировать над положительными моментами, особенно на национальном уровне. По нашим оценкам, центробежные процессы и евроскептицизм в Европейском Союзе будут продолжаться. И союзному руководству придется приложить немало усилий для того, чтобы удержать ситуацию в руках, переломить негативную тенденцию и найти оптимальный выход из создавшегося положения.

Для большинства мировых политиков, в том числе высшего ранга, политических экспертов и аналитиков победа Дональда Трампа на президентских выборах в Соединенных Штатах Америки стала полной неожиданностью. Хотя мы и не исключали такого поворота событий. Эта победа, в силу ряда объективных и субъективных причин, фактически, стала своеобразной визуализацией наличия в политической системе США ряда новых факторов, способных оказывать определяющее влияние на ситуацию внутри страны в обозримом будущем. И главным из них, по нашему мнению, является коллективный поиск новой национальной идентичности, постепенно утраченной американцами после исчезновения двухполюсного мира. Этот фактор в сочетании с субъективными характеристиками нового американского президента, а также с некоторыми внешними факторами (о которых речь пойдет ниже) сулит немало нового и неожиданного в сфере международной политики США в наступившем году.

Стремление России любой ценой превратиться во влиятельного международного актера в течение 2016 года обрело новые формы и получило более адекватные оценки со стороны мирового сообщества. Сразу несколько влиятельных международных организаций обвинили официальную Москву в агрессивном поведении, в том числе и в отношении Украины. В частности, Парламентская ассамблея Совета Европы приняла две резолюции №14130 от 12.10.2016 года «Политические последствия российской агрессии в Украине» и №14139 от того же числа под названием «О нарушениях прав человека на территориях, неподконтрольных правительству Украины». После этого Генеральная ассамблея ООН приняла свою резолюцию «О ситуации с правами человека в Автономной республике Крым и в городе Севастополе (Украина)». В этих документах впервые без излишних политических эвфемизмов охарактеризовано состояние украинско-российских отношений и даны непредвзятые оценки действий России в отношении Украины. Таким образом, можно констатировать, что эти события в сочетании с ранее обнародованными предварительными результатами расследования причин катастрофы малазийского «Боинга» (рейс МН-17) и действиями России в Сирии стали своеобразной предварительной визуализацией отношения мирового сообщества к агрессивной политике, проводимой Кремлем в последние годы.

Перспективы-2017
Итак, даже беглый анализ итогов прошедшего года по выделенным нами процессам свидетельствует о том, что год наступивший будет богат на событийный ряд. А еще он будет насыщен лихо закрученными внешнеполитическими сюжетами и интригами. Особенно в свете намеченных на текущий год парламентских выборов в ФРГ и президентских во Франции, а также грядущих в 2018 году выборов президента в России.

И как представляется, главные события в начале года (точнее, после 20 января т.г.) будут разворачиваться на российско-американском театре внешнеполитических действий. Уж слишком много нерешенных (а, порой, и неразрешимых) проблем накопилось в двусторонних отношениях между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки за годы правления демократической администрации Б.Обамы и российского дуэта Путин-Медведев. И можно с уверенностью утверждать, что начало своеобразному «межгосударственному диалогу» уже положено. А тональность в нем была задана уходящими из Белого дома демократами в виде обвинений России в электронном вмешательстве в избирательную кампанию 2016 года. В настоящее время уже нет особой нужды выяснять все обстоятельства вмешательства. Событие начало жить своей собственной жизнью. А после «интригующего» доклада американской разведки, состоящего из открытой и закрытой для общественности частей, оно и вовсе перешло в разряд конспирологических со всеми вытекающими последствиями.

Стартовую позицию для нового американского президента никак нельзя назвать благоприятной. Трамп и его команда поставлена перед непростым выбором: или признать факт вмешательства, о котором их официально уже успела предупредить разведка, и посеять сомнения в его легитимности, как президента. Или отрицать данный факт и прослыть первым в истории американским президентом, отвергнувшим выводы национальной разведывательной службы и, фактически, обвинившим собственных разведчиков, по крайней мере, в непрофессионализме, а в худшем – в диффамации и дезинформировании высшего должностного лица государства. Надо прямо сказать, что выбор для неофита в политике Трампа не слишком велик. И если в случае признания факта вмешательства ситуация будет развиваться в рамках парадигмы «легитимен-нелегитимен», то во втором случае дело грозит перерасти в импичмент за государственную измену. Перспектива не слишком радужная, особенно, принимая во внимание тот факт, что Трамп не пользуется особым расположением не только у демократов, но и у довольно внушительной части республиканцев.

Это первая часть интриги. И надо признать, что счет пока – в пользу Москвы. Посеянные ею зерна недоверия упали на благоприятную внутриполитическую почву и дали свои отравленные плоды. Означает ли это хоть сколь-нибудь долговременную победу? Вряд ли. Просто, своими действиями Кремль открыл своеобразный «ящик Пандоры» и симметричный, а может быть и не совсем, ответ не заставит себя долго ждать. Надеждам на то, что новый американский президент станет более лояльным к Москве вряд ли суждено сбыться. Прагматичным, отстаивающим интересы США, да. Но лояльным, нет. Даже в силу изложенных выше причин.

Застигнутый врасплох американский политический истеблишмент постепенно придет в себя. И начнет наводить свои порядки во внешней политике, в том числе и в американо-российских двусторонних отношениях. Как это было после Перл-Харбора, 7 декабря 1941 года, и после 11 сентября 2001 года. А более масштабный ответ уже начал формироваться после июльского саммита НАТО в Варшаве. В виде переброски в Европу американских вооруженных сил и вооружений (в т.ч. и тяжелых). При этом сами же европейцы стали инициаторами этих мероприятий и взяли обязательства по компенсации связанных с ними расходов. Это помимо увеличения расходов на собственные военные нужды со стороны европейских стран.

Исходя из этого, как представляется, России в ближайшее время предстоит столкнуться с новыми реалиями в международных отношениях. Что, казалось бы, должно вынудить ее к соответствующему реагированию. Однако, исповедуемый Кремлем жесткий внешнеполитический и военный курс вряд ли позволит внести сколь-нибудь радикальные изменения в российскую внешнюю политику. Рассчитанный на внутреннее потребление этот курс не предполагает даже временных остановок, а тем более отступлений. Он «заточен» на эскалацию глобальной напряженности или, по крайней мере, на поддержание на соответствующем уровне уже существующих конфликтов. А поэтому именно так официальная Москва и будет действовать. И очередными «жертвами» российского вмешательства, по логике, должны стать Франция и Германия в связи с выборами (апрель-май и август-сентябрь, соответственно). В этих странах Кремлем уже созданы необходимые позиции для осуществления действий, аналогичных тем, что проводились в ходе избирательной кампании в США. А учитывая, что арсенал сил и средств «влияния» в Европе у России намного более разнообразный, то считается, что и эффективность воздействия на германское и французское политические пространства будет выше, чем на американское. Снова же, со всеми вытекающими последствиями.

А возникшие в результате внешнего вмешательства разногласия внутри национальных политических элит этих стран, без всякого сомнения, скажутся на настроениях внутри Европейского Союза. Не только потому, что ФРГ и Франция – главные локомотивы (в том числе и экономические) евроинтеграционных процессов, но еще и по причине того, что как уже было подчеркнуто выше, внутри самого ЕС, если и не доминируют, то играют существенную роль евроскептические настроения. Тем более, Brexit требует формализации и конкретизации процедур «развода», что еще сильнее усугубляет и без того удручающую евроинтеграционную картину. Приблизительно так, в нашем понимании, будут развиваться главные процессы в мире в текущем году.

Выводы
Несмотря на то, что прогнозы получаются довольно-таки мрачными, мы считаем, что все описанные нами процессы, при определенных условиях, могут сыграть и положительною роль, в частности, запустить процесс формирования новой системы международных отношений и международной безопасности. Т.е., сделать то, о чем мы говорим уже довольно продолжительное время. Тем более, что мир объективно поставлен перед выбором: или усиление рисков возникновения различных конфликтов, как это следует из доклада разведки США, обнародованного в понедельник, 9 января с.г. Или попытка мирового сообщества обуздать ситуацию и направить ее в конструктивное русло. Хотя во второй вариант верится с трудом, все же он, по нашему мнению, возможен. Мы считаем, что дальнейшее развитие ситуации будет, во многом, зависеть от того, осознает ли новая американская администрация тот факт, что нынешнее тяжелое положение дел в сфере международных отношений и международной безопасности сложилось, во многом, как результат неопределенной внешней политики, проводившейся администрацией Б.Обамы, на протяжении двух сроков ее правления.

И чем быстрее новый американский президент и его команда придадут расплывчатым контурам американской политики времен Обамы более четкое и понятные для других глобальных игроков очертания, тем быстрее мир из фазы конфронтации перейдет сначала к состоянию успокоенности, а затем приступит к формированию новой системы международных отношений, основанной, исключительно, на международном праве, а не на экономической и финансовой выгоде. И в основание этой политики в обязательном порядке должен быть положен принцип отказа от новых глобальных разделительных линий и зон ответственности.

Петр Копка , руководитель исследовательских программ

Введение

Допустим, что право вообще и международное право в частности – социально детерминированное явление. Известно, что современная система международного права основывается на Уставе ООН, поэтому для нас важно определить, какие общественные условия сопутствовали принятию этого документа.

Устав ООН был подписан в июне 1945 г.: Вторая мировая ещё не закончилась, но её итоги уже были налицо, и они, вероятно, должны были отразиться на содержании документа. Обратимся к тексту, уже первые слова преамбулы подтверждают нашу мысль: «Мы, народы объединённых наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе…». Иначе говоря, человечество устами учредителей ООН заявляет, что усвоило урок двух мировых войн и не допустит подобного в будущем. Для этого создана ООН, для этого написан Устав и это является основным назначением международного права.

Поскольку международное право в своей сущности является «правом мира» (по выражению Г.И. Тункина), следовательно, проблема обеспечения мира и безопасности одна из наиболее актуальных.

Положение преамбулы развито в п. 1 ст. 1 Устава ООН, где в качестве одной из целей организации названо поддержание международного мира и безопасности. Отметим, что «международный мир» следует понимать как состояние «без войны» (об этом говорится в процитированном выше фрагменте преамбулы), также в п. 1 ст. 1 используется термин «международная безопасность». Безопасность – состояние защищённости от потенциально и реально существующих угроз, или отсутствие таких угроз. Дабы ограничить понятие, оговоримся, что упомянутые «угрозы» действуют в отношении субъектов международного права, получаем: международная безопасность – состояние защищённости субъектов международного права от потенциально и реально существующих угроз, или отсутствие таких угроз.

С конца XIX до 1991 г. главной угрозой была возможность вооружённого столкновения противостоящих друг-другу военно-политических блоков, в конце 40-х гг. частью этой угрозы стала ядерная война и сопутствующая гибель цивилизации. Назови мы эту угрозу не «главной», а «единственной», картина не изменилась бы, т. к. все прочие на её фоне не были заметны. Поэтому возникает подозрение, что в те времена международное право было ориентировано на противодействие именно такой угрозе, и в таком виде оно формализовано в Уставе ООН и других нормативных актах. Итак, удалось ли избежать большой войны? – да, удалось. Велика ли в этом роль права? – мы считаем, что да, и сомневаемся, что доказать обратное возможно.

С ликвидацией мировой системы социализма опасность глобальной войны исчезла, но человечество столкнулось с новыми угрозами. Об этом много говорят и пишут, постараемся привести возможно более подробный перечень: региональные конфликты, международный терроризм, организованная преступность, распространение оружия массового поражения, глобальные финансово-экономические кризисы, экологические угрозы, наркоторговля, эпидемии , торговля людьми , неконтролируемое международным сообществом применение силы . Мы не берёмся оценивать реальность или значимость каждой из этих угроз и в дальнейшем постараемся приводить в качестве примеров наиболее очевидные случаи, например, вооружённые конфликты.

Итак, мы предположили зависимость формализованного права от социально-политических, исторических условий, сопутствующих принятию конкретного документа, указали на сущность современного международного права, оценили его эффективность в деле противодействия угрозам миру и безопасности в прошлом и перечислили наиболее заметные современные угрозы.

Наконец, возможно сформулировать цель и задачи нашего исследования. Основной вопрос, который мы ставим перед собой: сколь эффективно международное право, основанное на Уставе ООН, в деле поддержания международного мира и безопасности на современном этапе развития человечества? Чтобы ответить на него, во-первых, рассмотрим международную безопасность с точки зрения теории международного права, во-вторых, охарактеризуем важнейшие в контексте нашей темы нормативные акты, в-третьих, с точки зрения права постараемся взглянуть на некоторые вооружённые конфликты последнего десятилетия.

Наша тема ввиду её актуальности весьма популярна, подробно исследована и продолжает разрабатываться, причём не только и не столько юристами. В нашей работе мы использовали работы следующих учёных: Батршин Р.Р., Бирюков П.Н., Боуринг Б., Гайстлингер М., Глебов И.Н., Д’Алемберт Т., Иваненко В.С., Каламкарян Р.А., Калинин А.В., Капустин А.Я., Колодкин А.Л., Колосов Ю.М., Кропачев Н.М., Кузнецов В.И., Лазутин Л.А., Лухтерхандт О., Малинин С.А., Мутон Ж-Д., Решетов Ю.А., Тункин Г.И., Ушаков Н.А., Швайсфурт Т.

Нормативную базу исследования составили некоторые международные договоры, в т.ч. Устав ООН и акты Организации Объединённых наций. Подробнее нормативный аспект рассматривается в гл. 2.

1. Право международной безопасности: теоретический аспект

1.1 Понятие права международной безопасности

В науке международного права существует концепция права международной безопасности. Ниже мы исследуем позиции различных авторов и проанализируем ключевые определения.

Л.А. Лазутин определяет право международной безопасности как систему принципов и норм, регулирующих военно-политические отношения государств и других субъектов международного права в целях предотвращения применения силы в международных отношениях, ограничения и сокращения вооружений. Автор отмечает особенность отрасли, которая заключается в том, что её принципы и нормы тесно переплетены с принципами и нормами остальных отраслей международного права, образуя некую вторичную правовую структуру, обслуживающую всю современную систему международного права. Отсюда Л.А. Лазутин делает вывод о комплексном характере права международной безопасности.

Ниже автор перечисляет средства обеспечения международной безопасности, под которыми понимает совокупность правовых и иных методов, направленных на предотвращение вооружённых конфликтов, к ним относятся: мирные средства разрешения международных споров, разоружение, меры по предотвращению ядерной войны и внезапного нападения, коллективная безопасность, неприсоединение и нейтралитет, меры по пресечению актов агрессии, самооборона, демилитаризация и нейтрализация отдельных территорий, ликвидация иностранных военных баз, меры по укреплению доверия. В числе перечисленных средств Л.А. Лазутин важнейшим признаёт создание системы коллективной безопасности – совместных действий государств в целях поддержания международного мира и безопасности, пресечения или подавления актов агрессии.

Элементы коллективной безопасности: общепризнанные принципы международного права, меры по сокращению и ограничению вооружений, коллективные меры для предотвращения угрозы миру и актов агрессии. Под последними понимаются действия невооружённого или вооружённого характера, совершаемые группой государств или региональными и универсальными организациями, уполномоченными на поддержание и восстановление международного мира и безопасности. Принято говорить о двух видах систем коллективной безопасности: универсальной (основанной на уставе ООН и предусматривающей действия государств на основе решений этой организации) и региональной (формируемой соглашениями и организациями, действующими в отдельных регионах). Ниже автор продолжает рассматривать средства обеспечения международной безопасности, а именно разоружение и ограничение вооружений и меры доверия.

В учебнике П.Н Бирюкова также освещается наша тема, § 1 гл. 15 озаглавлен: «Понятие и источники права международной безопасности». В нём говорится о невозможности обеспечения безопасности государства военно-техническими средствами ввиду разрушительного характера таких средств, о необходимости мирного разрешения международных споров и превентивного воздействия на «очаги напряжённости», о принципах и источниках права международной безопасности, но ни слова о его понятии, хотя название параграфа позволяет надеяться на большее.

Далее П.Н. Бирюков перечисляет средства обеспечения международной безопасности – те же что и у Л.А. Лазутина. Совпадают взгляды авторов и на значение и роль коллективной безопасности, ниже П.Н. Бирюков в качестве элемента системы универсальной коллективной безопасности называет меры по сохранению международного мира и пресечению актов агрессии, упомянутые также предыдущим автором (определение нами приводилось). К таким мерам автор относит: средства мирного разрешения международных споров, меры по обеспечению мира с использованием региональных организаций безопасности, временные меры по пресечению нарушений международного мира и безопасности, принудительные меры в отношении государств-нарушителей без использования вооруженных сил, принудительные меры в отношении государств-агрессоров с использованием вооруженных сил. К средствам обеспечения международной безопасности, перечисленным П.Н. Бирюков в частности относит «мирные средства разрешения международных споров» и «систему коллективной безопасности (универсальную и региональную)», а в систему коллективной безопасности он включает «средства мирного разрешения международных споров». Вероятно, автор как-то различает «средства мирного разрешения споров» и «мирные средства разрешения международных споров» – в противном случае налицо была бы логическая ошибка в соотнесении понятий. Прежде чем высказывать свою точку зрения на этот счёт, рассмотрим до конца имеющуюся литературу.

С.А. Малинин выдвигает концепцию всеобъемлющего подхода к международной безопасности, она направлена на обеспечение такой организации международных отношений, которая исключала бы возникновение войн. Особенностью концепции является всеобъемлющий характер мер, касающихся самых разных областей: военной, политической, экономической, гуманитарной, экологической и др. Далее автор даёт общую характеристику международно-правовых средств обеспечения безопасности и перечисляет эти, уже известные нам средства, классифицирует их на мирные и связанные с возможным применением силы.

Поэзия – дама неординарная, капризная, с характером, непредсказуемая и изменчивая. И любимая всеми, хотя каждым понимаемая и оцениваемая по-разному. Несомненной остается поэтическая суть: этот вид искусства при помощи определенного способа речевой организации передает мысли и чувства, событийную важность и философскую значимость. А стихотворная строка, метр, рифма усиливают поэтическое воздействие на творческую личность. В метафорическом значении поэзия – это изображение красоты и изящества при помощи поэтического языка, так как и прозаический текст, также может содержать элементы поэтики.
Нередко тематическая направленность стихотворений отображает суть реальной прозаической жизни человека, передает его настроение и мировосприятие. Оказывая брокерские услуги , находясь на рабочем месте в офисе, оформляя юридические документы, можно пытаться отразить суть и восприятие своей работы в стихах, которые, конечно, будут не лирического, а, скорее, философского звучания.

Доля

Работа – и дом. Снова дом – и работа...
И так уже сколько годков
В исканьях, в печалях, в трудах и в заботах,
Без нежных и ласковых слов.

Лишь изредка запахом терпким повеет,
Почудится лучший финал.
Но, только воскреснув, надежда истлеет.
И снова – привычный аврал.

Работа – и дом. Снова дом – и работа...
Не так, чтоб совсем не везло...
Но что-то ушло. Не исполнилось что-то.
Добро не осилило зло.

Реалии повседневной жизни таковы, что часто для поэтических тем выбираются далеко не поэтизированные образы, а то и вовсе стихи пишутся на темы профессиональной направленности. Век компьютеризации и нанотехнологий врывается все активнее в поэтический мир, диктует свои образы и символы. Мировой кризис, катастрофы и катаклизмы заставляют человека больше думать о материальных благах, о своей работе: о деятельности франчайзи , о службе в нотариальной компании или успешном ведении собственного бизнеса. Но поэтическая струнка, если она есть, так или иначе проснется в душе поэта и выплеснется на бумагу.

Профессий много в жизни нашей,
Не обозначен им предел.
А мне всего милей и краше
Библиотечный мой удел.

Такой вот, значит, выпал козырь.
Бог милость мне свою явил.
«Аптеку для души» он создал
И книги людям подарил.

В культуре современного времени поэзия уже не имеет того значения (лирики, пластики), какое у неё было в веке восемнадцатом или девятнадцатом. Сегодняшние авторы пишут другим языком, мыслят другими образами, по-иному воспринимают действительность. Стихотворными могут быть любые тексты и на медицинские, и на научные темы. И все-же это – не обыденная речь, а поэтическое творение, отражающее современные взгляды и современные события.

Просто?

Все в этой жизни как будто бы просто:
Просто ответы – и просто вопросы.
Что непонятно – спроси у людей.
Ночь – просто ночь. И день – просто день.

Просто – весна на дворе. Очень просто.
Просто комфортно, нисколько не жестко.
Планы, надежды и встреч ожидания...
Просто разлуки и просто свидания.

Очень удобно и очень приятно
Выглядеть добрым, красивым, опрятным...
Все слишком мило. Но тот прав, кто знает:
Полосы белой и черной бывают.

Просто все было – и просто ушло.
Солнце светило, но вскоре зашло.
Днем все казалось простым и понятным.
К ночи удача пошла на попятный.

Вовсе непросто, мучительно долго
Нужно искать в стоге сена иголку.
Вывод простой: не спеши обольщаться.
Все не так просто, как может казаться...

Несмотря на то, что к изучению международных отношений люди обращались еще во времена Античности, понятие международных отношений сложилось относительно недавно – на рубеже XVIII–XIX вв. Его автором стал английский философ Дж. Бентам. Задержка понятийного оформления международных отношений была вызвана, вероятно, как неразвитостью гуманитарных наук, формирование которых завершилось в Европе лишь в середине позапрошлого века, так и относительной слабостью национальных государств – с начала XIX в. главных действующих лиц (акторов) международных отношений.

По определению Бентама, международные отношения – это прежде всего стихийно организованные отношения крупных национальных государств. Их сердцевиной выступали международные политические отношения (т. е. отношения, затрагивающие самый высокий уровень государственной власти), которые в этом качестве в истории международных отношений просуществовали примерно до начала 70-х гг. ХХ в. С этого времени на ведущие позиции начинает выходить та модель международных отношений, в которой государства оставались ведущими, но не господствующими субъектами международной жизни, а мировое пространство предстало не разорванным на многочисленные фрагменты, а тесно связанным.

Наиболее адекватно содержание современных международных отношений раскрывает термин «мировая политика», который отражает глобальный размах, сложность, многовекторность и многосубъектность обозначаемого предмета. «Мировая политика, – отмечал С.А. Ланцов, – включает и международную политику, но не сводится к ней, она шире по своей проблематике и по числу задействованных в ней субъектов» 1 . По мнению М.М. Лебедевой, «мировая политика… в качестве участников международного взаимодействия рассматривает не только государства (которые признает в качестве главных акторов) и межправительственные организации, но и негосударственных акторов (неправительственные организации, ТНК, внутригосударственные регионы и т. п.), …не делает резкого противопоставления между внутренней и внешней политикой» 2 . Как видно, понятие мировой политики является весьма обширным, что способствует более тесному контакту теории международных отношений с комплексом социальных дисциплин.

Чтобы лучше представить содержание современных международных отношений, рассмотрим основные подходы к их определению. Но сначала немного истории.

Постоянное изучение международных отношений началось в 20-х гг. прошлого века с образованием в 1918 г. в Уэлльсском университете в г. Эйберсвит (Великобритания) кафедры истории и теории международных отношений. В дальнейшем подобные кафедры открылись и в других университетах Европы и США. Мощным стимулом к началу систематического изучения международных отношений стала Первая мировая война.

Развитие европейской науки о международных отношениях поначалу шло вполне успешно, но пришедшие к власти в 20–30-е гг. ХХ в. в Италии, Германии и других странах фашистские или профашистские режимы затормозили этот процесс; исследования становятся политически ангажированными, сближаются с пропагандой. По мере усиления межгосударственных противоречий в Европе в 30-е гг. ХХ в. и, особенно, в период Второй мировой войны, эта тенденция задела и демократические страны Старого и Нового Света. Испытав на себе губительное влияние тоталитаризма, многие европейские ученые-международники уехали в США, где существовали наилучшие условия для работы. Эта «утечка умов» из Европы позволила американским школам уже в 40-е гг. ХХ в. выйти на лидирующие позиции в мире, которые они сохранили за собой и по сей день. Отметим, что успеху американской науки способствовала и ведущая роль США в мировых делах на протяжении почти всего новейшего времени.

Представления о природе, движущих силах и характере международных отношений в наиболее общем плане распадаются на четыре направления – классический реализм/неореализм, либерализм/неолиберализм, марксизм/неомарксизм и постструктурализм (постмодернизм).

Несмотря на различные, порой противоположные подходы к изучению своего предмета, данные направления в конечном итоге решают общую задачу, которая связана с поиском путей выживания или укрепления позиций национального государства в условиях быстроменяющейся международной обстановки. Специалисты пытаются выявить те процессы и явления, которые могут нанести наибольший вред государству, одновременно решая вопрос о том, какой тип ресурсов на данный момент является определяющим для укрепления его позиций, на чем политическим лидерам нужно сосредоточиться в своей внутренней и внешней политике, а чем можно пренебречь.

Понятно, что правильное решение этой проблемы является сложным и ответственным делом. Ведь история знает немало примеров того, как политические ошибки в определении характера и источников угроз приводили к необратимым, порой фатальным для судеб государств последствиям. Одним из них является трагическая участь советского государства, распавшегося на исходе ХХ в. из-за внутренней неспособности адаптироваться к требованиям времени.

Как правило, разработка правящим классом конкретных внешнеполитических решений не обходится без методологического участия одного из первых трех направлений. Но есть и другие факторы (уровень общетеоретической подготовки правящего класса; особенности международной ситуации; степень компетентности общественного мнения в своей стране и др.), которые принимают участие в поиске решений внешнеполитических проблем.

Большое значение общетеоретической подготовки правящего класса обусловлено тем, что планируемый внешнеполитический шаг до его реализации на практике невозможно воспроизвести экспериментально. Уровень же этой подготовки тесно связан с признанием принципа единства законов бытия; когда законы естествознания, общества и международных отношений образуют в сознании лидеров единую картину мира, внешнеполитическое мышление становится дальновидным и последовательным, а проводимый внешняя политика своевременно находит эффективный курс и удерживает его, невзирая на тактические трудности.

Вероятно, главным признаком эффективности внешней политики государства является эквивалентный и справедливый характер его ресурсного обмена с внешним миром; отметим, при этом, что оценка этой эквивалентности всегда очень субъективна, поскольку зависит от интеллектуальных характеристик субъектов международных отношений.

Технология эффективной внешней политики предусматривает следование принципу эквивалентности, или, по крайней мере, создание такой видимости; первый случай обычно характеризует отношения одноуровневых партнеров, второй – разноуровневых. Во внешних связях, поэтому, весьма важную роль играют внутренние стандарты, которые определяют меру доминирования \ подчиненности государства в мировых делах. Умение правдоподобно имитировать справедливый характер отношений, как правило, основывается на высоких внутренних стандартах и эффективно проявляет себя лишь в условиях явного интеллектуального неравенства субъектов международных отношений.

Международная ситуация представляет собой определенную совокупность действующих лиц, которые связаны между собой отношениями соперничества или партнерства. Эти отношения могут различаться по целям, которые ставят перед собой акторы, остроте противоречий, соотношению элементов известного и неизвестного, объему вовлекаемых ресурсов и пр. Данные характеристики определяют не только значимость международной ситуации, но и влияют на очередность использования тех или иных способов ее разрешения.

Анализ международной ситуации должен выявить объективную картину протекающих процессов в условиях лимита достоверной информации и времени; эта задача поглощает огромные интеллектуальные и материальные ресурсы. Программа исследования обычно включает в себя сбор точных сведений об акторах (их возможностях, стиля внешнеполитического поведения и пр.), конкретизацию национальных интересов, выяснение текущих позиций союзников, оппонентов и нейтральных государств, поиск путей минимизации собственных рисков, усиления политического влияния / экономических дивидендов. Глава государства (правительства) из нескольких вариантов решения проблемы выделяет тот единственный, который реализуется на практике.

При всей тщательности работы вероятность ошибки достаточно велика. Каковы причины ошибок? Понятно, что большая сложность этого вопроса не позволяет ответить на него исчерпывающим образом; отметим лишь некоторые моменты. Предварительно следует отметить, что виновниками ошибок часто становятся не столько субъективные, сколько объективные причины, благодаря чему ошибки приобретают систематический, трудноустранимый характер.

К числу факторов возникновения ошибок можно отнести механизм рационализации, уровень компетентности общественного мнения, явление избыточной эффективности и иерархическую природу информации.

Механизм рационализации действует как в живой природе, так и в человеческом обществе. Суть его состоит в том, что всякая функционирующая система стремится решить серийную задачу наименее затратным способом. В сфере политики этот механизм меняет уровень интеллекта правящего класса в сторону его понижения или повышения, при этом изменяя и другие его характеристики. Люди – политические деятели – становятся здесь настоящими «инструментами», каждый из которых приспособлен для решения только своей задачи.

Складывается следующая закономерность: если цель внешней политики может быть достигнута преимущественно «данными» ресурсами (высокий уровень лояльности населения и его многочисленность, выгодные характеристики территории и пр.), то уровень интеллекта политической элиты снижается; «система» как бы «экономит» интеллектуальные ресурсы, что проявляется как на политическом, так и на государственном уровне. Снижение уровня интеллекта власти часто компенсируется повышением ее внешних волевых признаков – деловой стиль становится нарочито серьезным и основательным, беднеют эмоциональные реакции, с возрастом лидеры приобретают некую «окаменелость», которая легко выдает их профессиональную принадлежность. Присущее им внешнеполитическое мышление часто видит источник угрозы несвоевременно, ошибается в выборе способов его нейтрализации; принципиальной характеристикой внешней политики становится краткосрочность, которая нередко становится системной характеристикой всего общества в целом.

При сокращении «данных» ресурсов повышается значение «создаваемых», что способствует повышению уровня интеллекта власти; лидерский стиль становится живее и проще, власть приобретает способность к долговременному планированию, ее решения сохраняют функциональность на протяжении многих десятилетий. Примечательно, что длительный жизненный цикл производимых идей, услуг и товаров становится характеристикой и всего общества.

Весьма активную роль в определении уровня внешнеполитической эффективности власти играют компетентностные характеристики общественного мнения. Зависят они в свою очередь от целого ряда условий, главные из которых – преобладающая в обществе логика целедостижения – автономная или синкретичная, а также существующие нормы насилия.

Автономная и синкретичная логики целедостижения были присущи всем общественным типам, но в разных пропорциях, которые в ходе истории постоянно менялись. Под их влиянием менялись критерии выбора лучших способов решения проблем – автономная логика способствовала укреплению, а затем и внедрению в жизнь одних, а синкретичная – совершенно других способов решения схожих задач. Долевое соотношение этих логик во многом формировало тип всего общества в целом.

Автономная логика целедостижения находится в прямой связи с такими инструментальными технологиями, которые позволяют человеку идти к практической цели по индивидуальной траектории (в одиночку или в составе небольших групп). Синкретичная же логика, напротив, связана с такими «инструментами», которые вынуждают человека действовать только в составе крупных, сплоченных коллективов. Обе логики очень специфичны, но при этом как та, так и другая по-своему рациональны, правильны, а потому устойчивы. Известная мысль Карла Маркса о том, что «человечество, смеясь, расстается со своим прошлым» по существу отражает факт точного соответствие логики именно «своей» ситуации, историческая смена которой делает эту самую логику неправильной, неэффективной, а значит, глупой и «смешной».

Наиболее заметным отличием данных логик является «противофазный» тип отношений между людьми, который присутствует в автономной и отсутствует в синкретичной логике, использующей только «прямой» тип отношений. Заметим, немного забегая вперед, что слово «присутствие» означает существование на уровне самой реальности; «отсутствие» же означает наличие этого типа только на уровне языкового текста.

Данный тип отношений реализуется тогда, когда одно и то же явление на одного человека оказывает положительное влияние, на другого – отрицательное, а на третьего не действует никак. Результаты: во-первых, происходит «локализация» истины (правильная мысль часто становится таковой только для кого-то одного, а для другого она является заблуждением); снижается роль «чужого» знания и возрастает значение «своего» (человек должен самостоятельно найти правильное решение именно для самого себя); во-вторых, происходит «массовизация» асоциальных поступков (человеку ведь необязательно соотносить свои деяния с благополучия других людей) и, одновременно, развитие социальных механизмов защиты от них.

Автономная, часто «агрессивная» среда повышает уровень компетентности общественного мнения. Общественность начинает проверять на достоверность всю «входящую» информацию, смотрит на несколько шагов вперед, способна четко отличать границы «своего» и «чужого» пространств и, что самое главное, эффективно ограничивать произвол частного эгоизма, в том числе и такого, который существует в форме государственного эгоизма. Играя на противоречиях внутри правящего класса, автономное общественное мнение добивается такого положения вещей, при котором возможности государства начинают использоваться в интересах народа, а не бюрократии; так складываются предпосылки для повышения эффективности как внутренней, так внешней политики.

Норма насилия – это тот порог физических страданий, который конкретное общество признает естественным и нормальным; этот порог не вызывает у людей негативной реакции, привычен для них. Зависит он прежде всего от того, насколько необходимым для выживания людей является умерщвление ими других живых существ. Высокие нормы насилия обычно характерны для аграрных обществ, в которых люди публично и в явном виде забивают сельскохозяйственных животных. Вид крови живых существ сопровождает жителя аграрного общества с раннего детства, что способствует выработке у него относительно терпимого отношения к насилию.

В городских обществах явления забоя животных публично не происходят, хотя имеется телевизионное и компьютерное насилие, которое, впрочем, не оказывает такого же мощного воздействия на сознание, как «натуральное». Соответственно, в регионах, где аграрный тип хозяйства преобладает над городским, можно отметить более высокие нормы насилия. Процесс урбанизации снижает этот уровень.

Нормы насилия определяют предпочтения способов решения как внутренних, так и международных проблем. Страны с низким уровнем насилия обычно сначала полностью исчерпывают возможности экономики, дипломатии, правовых механизмов, а уже затем используют силу, которой они уделяют весьма большое внимание, но используют ее как последний аргумент. Страны с высоким уровнем насилия либо быстрее проходят дипломатическую и правовую фазу, либо вовсе исключают ее, сразу переходя к силовому сценарию; противоречия здесь приобретают более разрушительные формы, чаще перерастая в открытый конфликт. Отметим, что нормы насилия определяют не только более или менее разрушительный тип внешней политики, но и влияют на развитие общества в целом.

Фактор «избыточной эффективности» можно показать на простом примере популярных сегодня компьютерных игр. Геймер пытается выиграть у компьютера, непрерывно совершенствует свое игровое мастерство. Но начав однажды выигрывать постоянно, он обнаруживает утрату интереса к игре; игра, порой, становится невыносимой. На самом деле, игра приносит удовольствие лишь тогда, когда выигрыш дается с достаточным усилием, а его вероятность примерно равна вероятности проигрыша. Для восстановления интереса к игре геймер переходит на более высокий ее уровень, то есть добровольно и сознательно создает себе трудность, которую затем преодолевает. Такая ситуация часто встречается и в жизни, и в политике.

Например, слишком успешная внешнеполитическая программа может ввергнуть ее авторов в состояние уныния, подтолкнув их к созданию трудностей и их преодолению. Внешнеполитическая ошибка становится в этой связи сознательным иррациональным поступком, который восстанавливает интерес лидеров к своему делу, как таковому; но она часто бывает фатальной. История показывает, что наиболее крупные внешнеполитические ошибки государства совершали как раз на пике своего могущества, в условиях, когда международная среда не создавала для них необходимого напряжения.

Еще одним фактором ошибки является иерархическая природа информации о реальности, которая мешает правильному пониманию таковой; в сознании людей формируется искаженная картина, в которой одни фрагменты реальности кажутся более, а другие менее значимыми, чем они есть на самом деле.

Как известно, представление об окружающем мире человек получает из шести информационных каналов. Это – зрение, слух, обоняние, ощущение, вкус и, шестой канал, – язык, который в текстовом виде через какой-то один канал информации может передать содержание всех остальных. Поэтому возникают два информационных уровня – физиологический, образуемый прямым восприятием реальности, и текстовый, существующий в виде языковых символов, которые поддерживают контакт сознания с реальностью опосредованным образом.

Принципиальное их различие заключается в том, что физиологический уровень дает хотя и локальную, но очень четкую, чистую «картинку», а текстовый, при более широком охвате, формирует менее четкое изображение. Отсюда – разная сила воздействия уровней на сознание: «физиологическая» информация оказывается более действенной, чем текстовая, даже в том случае, если последняя достоверна, а первая – нет.

Это явление является одной из важнейших причин не только ошибочных выводов, но и трудностей их устранения, так как изменение физиологического уровня практически всегда синхронизируется с процессами в том фрагменте реальности, который касается человека напрямую. Иными словами, локальный контекст как бы «запирает» сознание в границах наработанных стереотипов, способствуя необоснованному применению практического опыта в тех ситуациях, которым он не соответствует.

Известно, например, как легко человек из благополучной среды становится жертвой преступника – физиологический уровень дает ему идиллическую картину мира, а предостережения, представленные в форме языкового текста (например, в форме телевизионных передач о преступности и пр.), на него не действуют. Отметим, что механический перенос практического опыта из одной области в другую в первую очередь особенно часто происходит внутри «синкретичного» общественного мнения.

Специалисты знакомы с данным типом ошибки и, как правило, избегают ее, но полностью исключить негативное влияние иерархии знаков им не удается. В этой связи, весьма серьезной помехой экспертных оценок становится иерархия языка, которая в свою очередь обусловлена наличием точных и вероятностных методов исследования (точно представить или рассчитать можно лишь некоторую часть реальности; значительная ее часть не поддается точному описанию из-за бесчисленного количества переменных и отсутствия необходимой полноты информации об объекте исследования).

Наиболее точным является язык математики (цифра), относительно точным – язык грамматики (слово). По силе воздействия на сознание цифра преобладает над словом, которое люди нередко воспринимают как расплывчатое, «не доказанное», а потому не заслуживающее большого доверия. Используя точный язык, оказывается, проще не только обосновывать определенную точку зрения, но и при необходимости оправдывать ее ошибочность. Поэтому в экспертных обсуждениях, обычно протекающих в форме эмоциональной полемики, чаще доминирует та сторона, которая оперирует точным языком.

Соответственно, обсчитываемую часть, например военного потенциала (количество населения, объем производства продовольствия, стали, танков, самолетов и пр.), аудитория начинает воспринимать преувеличенно, в то время как необсчитываемую – боевой дух войск, готовность мирного населения терпеть страдания военного времени, самопожертвование, природно-климатические условия и др. – недооценивает. Эффективность экспертного обсуждения зависит, следовательно, от умения его участников грамотно взвешивать точную и вероятностную информацию.

Отметим, что в ХХ в. иерархия языка завела в тупик некоторые крупные внешнеполитические программы. Например, такие региональные конфликты периода «холодной войны», как вьетнамская война США или война СССР в Афганистане, закончились вопреки первоначальным прогнозам потому, что необсчитываемые слагаемые военного потенциала противоположной стороны не получили у лидеров тогдашних сверхдержав адекватной оценки.