Пятс президент эстонии. Отношение в эстонском обществе

Образование

Верховный суд не является апелляционной инстанцией по отношению к религиозным судам и БАГАЦ вмешивается в решения шариатского суда лишь в немногих случаях . В начале 90-х годов прошлого века шариатский суд Израиля в значительной мере расширил права мусульманских женщин на получение развода . Это было достигнуто путём назначения представителей семей супругов в качестве арбитров в соответствии со статьёй 130 Оттоманского закона о семье от 1917 года, который применяется в Израиле по отношению к мусульманским семьям . Сложнее обстоит дело с вопросом о месте жительства детей после развода родителей. Шариатский суд отдаёт предпочтение исламским , отличающимся от действующего в государстве Закона о дееспособности и опекунстве. Согласно положениям ханафитского мазхаба , принятого в Израиле метода шариатского права, мальчик до 7 лет и девочка до 9 лет должны находиться у матери (или у другой женщины, например, бабушки), а затем они переходят к отцу. С другой стороны, решения БАГАЦа обязывают религиозные суды выполнять Закон о дееспособности и опекунстве (и его принцип «благо ребёнка»). В последнее время шариатский суд постановил, что принцип «благо ребёнка» признаётся шариатом .

Пакистан

Федеральный шариатский суд Пакистана был учреждён в 1980 году указом № 1 президента Мухаммеда Зия-уль-Хака. Указ был включён в конституцию Пакистана 1973 года в соответствии с главой 3-А. Суд является уникальным учреждением, не имеющим аналогов во всем мусульманском мире . В преамбуле конституции Пакистана утверждается, что суверенитет над всей вселенной принадлежит всемогущему Аллаху. В статье 227 сказано, что все существующие законы должны быть приведены в соответствие с канонами исламского права, изложенными в Коране и Сунне Пророка . В главе 3-А сказано какие функции у Федерального шариатского суда, какие дела он правомочен рассматривать по подсудности. Федеральный шариатский суд решает - соответствуют законы страны или нет предписаниям ислама.

Россия

Одним из главных лозунгов революции 1917 года на Северном Кавказе было восстановление в полном объёме исламской правовой системы. В мае 1917 года на I Съезде горских народов Кавказа во Владикавказе было принято решение о создании первых шариатских судов (сокр. «шарсуд»). Городские шариатские суды открылись во Владикавказе, Нальчике, Грозном, Темир-Хан-Шуре (ныне Буйнакск) и других крупных городах, сельские суды - в отдельных селениях. К шариатским судам перешли функции так называемых словесных и народных судов. На западе Северного Кавказа суды следовали ханафитскому мазххабу, на востоке - шафиитскому (среди суннитов) и джафаритскому (среди шиитов) .

После окончания гражданской войны в Адыгейской, Кабардино-Балкарской, Карачаево-Черкесской, Северо-Осетинской, Чеченской и Ингушской автономных областях были разработаны законы о шариатских судах. Ежегодно шариатскими судами разбиралось от 30-50 (на Северо-Западном Кавказе) до 70-80 % (a Дагестане и Чечне) всех судебных дел .

Накануне коллективизации окрепшее Советское государство решило уничтожить шариатское судопроизводство. В августе-декабре 1922 года были ликвидированы шариатские суды Горской АССР. В январе 1925 года были отменены суды в Кабардино-Балкарии и Адыгее, в январе 1926 года - в Чечне и Ингушетии, а в апреле-октябре 1927 года - в Дагестане. Согласно введённой в 1928 году в УК РСФСР Х главы «О преступлениях, составляющих пережитки родового быта» уличенные в участии в шариатских судах на год ссылались в концентрационный лагерь. Насильственное объединение крестьян-мусульман в колхозы и гонения на шариатские суды вызвали волну долго не прекращавшихся крестьянских волнений, одним из главных целей которых было восстановление шариатских судов. Восстания были жестоко подавлены советскими властями. В 1944 году чеченцы, ингуши, карачаевцы и балкарцы были депортированы в Казахстан и Среднюю Азию. Однако, несмотря на репрессии в 1930-50-х годах, во многих сельских районах Северного Кавказа и даже в среднеазиатской ссылке продолжали тайно действовать шариатские суды .

После распада Советского Союза в 1991 году на волне движения за мусульманское возрождение началось восстановление шариатских судов. В сельских и городских мусульманских общинах Северного Кавказа было учреждено несколько десятков судов. В 1996 году из Уголовного Кодекса РФ были изъяты статьи 212 и 235, которые приравнивали применение шариатского права к тяжкому преступлению, но шариатские суды так и не были признаны в РФ. В 1996 году шариатские суды стали действовать в Чеченской Республике Ичкерия, и в Ингушетии, где в декабре 1997 года принят закон, который обязывал мировых судей «руководствоваться нормами адата и шариатa». В XXI веке шариатский суд чаще всего представляет имам (дибир/эфенди) соборной мечети, который по пятницам выполняет обязанности местного кади и председательствует на заседаниях совета старейшин общины .

См. также

Примечания

Указы короля в Совете относительно Эрец-Исраэль 1922-1947 годы (ивр.) . Проверено 26 февраля 2011. Архивировано 22 июля 2012 года.
Отчёт министерства юстиции за 2008 года в соответствии с Законом о свободе информации (иврит) . . сайт Министерства юстиции Израиля (2009). Проверено 30 июня 2011.

Если судить только по дискуссии, развернувшейся в российских средствах массовой информации вокруг вопроса о введении шариатского правосудия, можно подумать, что подавляющее большинство коренного населения Северного Кавказа вернулось к строгому соблюдению норм ислама и уже строит свою жизнь по законам шариата. Такую ошибку совершают даже видные российские политологи и этнологи, правда не занимающиеся специально Северным Кавказом (см., например: Мадашенко: 1998, 74; Арутюнов: 1999, 16). Представление это глубоко ложное. В повседневной жизни постсоветского Кавказа, как и в целом в Российской Федерации, шариатский суд занимает пока весьма скромную нишу.

Шариат так и не получил государственного признания de jure. В 1996 г. по новой редакции Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) были декриминализированы некоторые нормы шариата (в частности, многоженство), прежде приравнивавшиеся к тяжкому уголовному правонарушению по ст. 212 и 235. В последней редакции федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях», принятого в 1997 г., ислам был назван среди религий, «составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России» (Собрание законодательства Российской Федерации. 1997, № 39, ст. 4465, с. 7666), однако шариатские суды так и не были признаны федеральными и республиканскими властями.

В пику новой российской Конституции шариат был признан одним из основных источников права в Чечне и Ингушетии. В декабре 1997 г. в Ингушетии согласно указу президента Р.Аушева принят закон о мировых судьях, обязывающий их «руководствоваться нормами адата и шариата» (ст. 3) (подробнее см.: Бобровников: 1999в, 63). Однако этот закон так и не был осуществлен на практике. Вскоре после его принятия появился федеральный закон о мировых судьях, автоматически упразднивший ингушский законопроект.

Еще раньше, в 1996 г., Чечня была объявлена исламской республикой. Преамбула конституции ЧРИ провозгласила «Коран и шариат основными источниками законодательства». И.о. президента ЧРИ З.Яндарбиев отменил на территории республики действие советских и российских законов. Народные суды были упразднены. Вместо них вводилась новая шариатская иерархия правосудия, включая сельские, городские и районные шариатские суды, подчинявшиеся Верховному шариатскому суду в Грозном, облеченному правом пересмотра их решений. Был срочно переведен с арабского на русский и введен в действие Уголовный кодекс Судана, в целом придерживающийся норм шариата (Акаев: 1999, 102)30.

Однако осуществить широкую программу исламизации уголовного законодательства и судопроизводства в Чечне пока не удалось. Разработка там шариатского законодательства и его согласование с иными системами права, действующими на ее территории, рискуют затянуться на долгие годы, если не полностью провалиться. После более чем 50-летних антимусульманских гонений в республике не осталось разбирающихся в мусульманском праве юристов и грамотных шариатских судей. В 1996-1997 гг. в Чечне были спешно созданы «ликбезовские» курсы для подготовки кадров шариатских судов, но их выпускники продемонстрировали крайне низкий уровень не только шариатской, но и в целом юридической грамотности. В наспех сделанный перевод УК ЧРИ вкрались досадные ошибки. Не были полностью переведены в понятную местным мусульманам систему штрафы, порой исчисляющиеся в суданских фунтах и верблюдах (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1998-2000 гт. на Северном Кавказе).

Нормальной работе созданных в 1996 г. шариатских судов в Чеченской Республике мешали также слабость властных структур и сложившаяся в последние годы опасная криминогенная обстановка. Полевые командиры, сосредоточив в своих руках всю полноту власти на местах, не подчинялись обвинительным приговорам шариатских судов, вынесенным им самим или бойцам из их отрядов. Они превратили районные шариатские суды в средство сведения счетов с политическими противниками, подобное военно-шариатским судам времен Гражданской войны. Часть шариатских судов в Чечне возглавили Хаттаб, А.Бараев, А.Межидов и другие полевые командиры из числа «ваххабитов». Другие суды перешли в руки резко враждебных по отношению к «ваххабитам» сторонников суфийских братств (тарикатов) накшбандия и кадирия, включая бывшего муфтия ЧРИ А.Кадырова.

Обе стороны не раз обвиняли друг друга в нарушении шариата. Между отрядами шариатской гвардии, созданными при «ваххабитских» и «тарикатистских» шариатских судах, время от времени происходили вооруженные столкновения (см., например: Мир за неделю. № 7, 09-16.10.1999; Версты. №71, 20.06.2000; Время МН. 26.07.2000). Самой кровопролитной была стычка между «ваххабитами» и гвардейцами полевого командира С.Ямадаева, держащего сторону «тарика- тистов», 14 июля 1998 г. в Гудермесе. По официальным, несколько заниженным данным, в ней погибло более 30 «ваххабитов», несколько гвардейцев и 10 мирных жителей (Акаев: 1999, 103). Правительство А.Масхадова оказалось бессильным остановить дальнейшее углубление конфликта. Накануне второй чеченской войны работа шариатских судов была парализована двоевластием в Чечне.

Верховный шариатский суд ЧРИ со времени своего создания враждовал с парламентом, оспаривая у последнего полномочия высшей законодательной власти в Чечне. Отношения между двумя ветвями высшей законодательной власти в республике окончательно зашли в тупик в январе 1999 г., когда парламент объявил Верховный шариатский суд неконституционным органом, а последний, в свою очередь, приостановил деятельность парламента. Чтобы разрешить конфликт, по предложению главы оппозиции Ш.Басаева 3 февраля 1999 г. президент Масхадов распустил парламент, объявив о введении в республике «полного шариатского правления» и создании Государственного совета (Шура) из авторитетных мусульманских алимов и полевых командиров. Однако оппозиция не признала власть президентской Шуры. В Чечне возникло две Шуры - масхадовская и басаевская - и соответственно два Высших шариатских суда (Акаев: 1999, 106-107). Начало в сентябре 1999 г. второй чеченской войны отодвинуло возможность создания жизнеспособных шариатских институтов на неопределенное время.

В Чечне введение шариата оказалось политическим блефом, козырной картой в противоборстве военно-политических группировок. Чеченские шариатские суды имеют небольшое отношение к реальной шариатской практике. В своей деятельности они не раз грубо нарушали основные нормы мусульманского права. Руководившие ими полевые командиры участвовали в похищениях людей, торговле оружием и наркотиками (Совершенно секретно. № 6, 2000, 8-9). По непроверенным сведениям, после переселения в г. Урус-Мартан Багаутдин Кебедов или один из его соратников издал фетву, позволяющую шариатским гвардейцам совершать похищения российских милиционеров с целью обмена их на содержащихся в плену «ваххабитов». Текст фетвы был опубликован в 1998 г. в грозненской газете «Аль-Каф». О ее существовании мне не раз сообщали мои респонденты, но обнаружить номера газеты с ее текстом так и не удалось.

На востоке Северного Кавказа шариату de facto удалось занять небольшую нишу в жизни сельских и городских мечетных общин. Согласно моим полевым материалам и по сообщениям дагестанской прессы (см., например: Голос правды. Махачкала, 1992, № 10; Дагестанская правда. 03.03.1994; Новое дело. 01.04.1994), в десятках горных и предгорных колхозов сельские администрации (не всегда гласно) вернули мечетям большую часть приписанных к ним до коллективизации частных пашен и садов (вакфов), управляющихся по нормам мусульманского права (Бобровников: 1997в, 137-138). Вопреки российским и республиканским законам дореволюционные списки вакфов, сохранившиеся в частных библиотеках, получили юридическую силу. Общественное мнение селения следит за тем, чтобы новые владельцы мечетных земель вносили в мечетную кассу положенную часть урожая. В Цумадинском районе мне случилось бьггь свидетелем троекратного перераспределения сельских вакфов - в 1993, 1996 и 1999 гг. (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1992- 2001 гг. в разных сельских районах РД).

На Северо-Западном Кавказе реституции вакфов пока не произошло. Нет достоверных сведений и о появлении шариатских (или исламских) судов. Собранные И.Л.Бабич и некоторыми другими исследователями материалы говорят о функционировании здесь лишь российских народных и местных медиаторских судов (Бабич: 1999, 191-194, 205- 209, 218; Трофимова: 2001, 206-209). Подавляющее большинство их находится в джамаатах Северного Дагестана, единичные шариатские суды появились в общинах северокавказских мигрантов в Ставропольском крае и Астраханской области. Работа шариатских судов на постсоветском Северном Кавказе еще плохо изучена. В литературе практически нет описаний их работы, сделанных очевидцами.

Олно из редких исключений - характеристика деятельности шариатского суда в переселенческом дагестанском селении Кироваул в 50 км к западу от Махачкалы, принадлежащая перу Л.В.Макарова, научного сотрудника московского Института востоковедения.

Автор проводил полевое обследование в Кировауле вскоре после образования там шариатского суда и шариатской гвардии. Интересно отметить, что оба этих института были созданы совместно общинами «ваххабитов» и «традиционалистов», на которые в начале 90-х годов раскололось селение. Ввиду чрезвычайной важности этого источника, опубликованного по-английски в Бюллетене лейденского Института по изучению ислама в современном мире (ISIM Newsletter), я решил привести его текст почти полностью:

«...сход жителей Кироваула постановил в мае 1998 г. создать шариатский суд и шариатскую гвардию для борьбы с употреблением алкоголя и наркотиков, воровством и моральной распущенностью. Тарикатисты и ваххабиты имеют равное представительство среди шести судей (по три наиболее компетентных алима с обеих сторон) и в гвардии, насчитывающей около 40-50 человек. На стенах мечети стали регулярно вывешивать бюллетени, уведомляющие население о принципах деятельности шариатских структур. Затем шариатская гвардия начала патрулировать улицы селения, главным образом ночью.

Все задержанные на улицах в состоянии опьянения или уличенные в воровстве предстают перед судом, который определяет заслуженное ими наказание в соответствии с шариатом. Конечно, такие меры наказания, как отрубание руки и побивание камнями, никогда не применяются, и единственным видом наказания остаются палочные удары. Их количество зависит от вида преступления. В Кировауле не проводится публичных порок. Все наказания приводятся в исполнение в здании медресе. При них присутствуют только члены суда и гвардии.

Однако имена наказанных тотчас становятся известны в селении.

По крайней мере в первый месяц своего существования шариатская гвардия не встречала серьезного противодействия со стороны правонарушителей или их семей. Наоборот, некоторые женщины, страдавшие от пьянства своих мужей, начали просить шариатскую гвардию вмешаться и приструнить их. Большинство моих респондентов из Кироваула согласны, что с введением шариата ситуация в селении стала более спокойной и менее напряженной; количество краж и других преступлений снизилось...

Успехи по введению шариата объясняются некоторыми особенностями небольшой общины Кироваула, в частности весьма высокой религиозностью населения; довольно сильными традициями самоуправления у горцев и недавних переселенцев, привыкших решать свои внутренние проблемы самим, без обращения к властям... Кроме того, практически все жители Кироваула связаны узами близкого или далекого кровного родства; таким образом, выступление против шариатской гвардии здесь равносильно выступлению против своих собственных родственников, что считается у горцев крайне предосудительным» (Makarov: 1998, 19).

Описание шариатского суда, сделанное в обшине, около трети населения которой принадлежит к «ваххабитам», в целом подтверждает мои наблюдения над их деятельностью как в чисто «традиционалистских» джамаатах, вроде Агвали и Хуштада, так и в таких «ваххабитских» селениях, как Кванада и Саситли, откуда происходят лидеры дагестанских «ваххабитов» Б.М.Кебедов и А.А.Омаров. Таким образом, несмотря на вражду, разделяющую джамааты «ваххабитов» и их противников, шариатские суды, созданные обеими сторонами, имеют немало сходства.

Этот институт возглавляет, как правило, имам соборной мечети (дибир/эфенди/кади). По пятницам он председательствует на заседаниях совета старейшин джамаата. Шариатские суды разбирают мелкие уголовные и брачно-семейные дела, оформляют завещания (подробнее см.: Бобровников: 1999в, 63). Мой опьгг полевой работы в Северном Дагестане показывает, что в основном их деятельность сводится к нотариальным функциям. Наряду с нормами фикха сельские кади вынуждены применять положения российского законодательства, например при оформлении разводов, а также некоторые принципы местного адата. К последнему обращаются, разбирая поземельные тяжбы между колхозниками, ссоры, возникающие из-за пользования оросительными каналами (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1992-1997 гт. в Хасавюртовском, Хунзахском, Цумадинском районах РД).

В некоторых крупных горных селениях Дагестана при мечетях из молодежи 20-30-летнего возраста созданы отряды шариатской гвардии, заменившей собой дружинников позднего советского времени. В их функции входит поддержание общественного порядка на улицах, приведение в исполнение приговоров председателя шариатского суда.

Председатели возрожденных шариатских судов нередко входят в состав сельских и районных администраций. Наиболее авторитетные из них участвуют в разборе по адату или шариату участившихся в последнее время поземельных тяжб между селениями. Например, в 1991 г. в Цумадинском районе Дагестана спор за пастбищную гору между селениями Саситли, Кеди и Сильди разбирался с участием М.-С.Абакарова, возглавляющего шариатский суд при соборной мечети г. Хасавюрта, и его коллег С.-Г.Пирмагомедова из с. Агвали и М.-С.Газиева из с. Хуштада. С.-Г.Пирмагомедов представлял Цума- динский район на Съезде народов Дагестана, проходившем в 1992 г.

в Махачкале (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1995- 1997 гг. в Цумадинском районе РД).

Но все же основными органами правосудия у мусульман Северного Кавказа являются российские народные суды. После советской эпохи российское право, с одной стороны, адат и шариат - с другой, существуют как бы в разных плоскостях. Например, шариатский брак (пиках) сейчас российским законом игнорируется. В случаях многоженства никах просто регистрируется местным муллой. Только в некоторых дагестанских общинах, контролировавшихся «ваххабитами», при введении шариатских судов все государственные органы судебной власти были распущены. Последовательно этот принцип был проведен в жизнь лишь в четырех даргинских селениях Буйнакского района Дагестана - Карамахи, Чабанмахи, Дуранги и Кадар. В августе 1998 г. они объявили себя «самостоятельной исламской территорией, управляемой по законам шариата». Об этом уведомляли надписи, поставленные при въезде в селения. Представители милиции и сторонники враждебного «ваххабитам» ДУМД вынуждены были покинуть селения (НГ-Религии. 24.11.1999; Roshchin: 2000). Однако опыт «шариатского правления» карамахинцев оказался недолог. Летом 1999 г., воспользовавшись вторжением в Северный Дагестан отрядов «ваххабитов» из Чечни, ДУМД сумело склонить на свою сторону руководство федеральных сил и подавить карамахинских «ваххабитов» (Roshchin: 2000; Moscow Times. 01.09.1999).

Завершая описание шариатского суда, Д.Макаров делает вывод о «весьма ограниченном размере исламизации в Кировауле». По его мнению, воссоздание шариатских судов в регионе имеет только местное значение и пока не способно помочь решению серьезных проблем постсоветского Северного Кавказа, таких, как торговля наркотиками, похищение людей, урегулирование поземельных споров. Поэтому дагестанские мусульмане по-прежнему чаше обращаются к государственному законодательству (Makarov: 1998, 19). С этим выводом нельзя не согласиться. Успех введения шариатских судов в мелких горных селениях Северо-Восточного Кавказа объясняется относительно стабильной обстановкой в них. Тяжелые уголовные правонарушения встречаются тут крайне редко, порой раз в десятилетие. А в больших городах и даже в сельских райцентрах на равнине шариатские суды, лишенные эффективных средств принуждения, не имели успеха.

Почему же шариатское правосудие малоэффективно даже в современном Дагестане? На мой взгляд, причину этого нужно искать в изменении обстановки в регионе под влиянием советских преобразований. Как ни относиться к советскому наследию в истории Северного Кавказа, нельзя не отметить происшедшую здесь при Советской власти секуляризацию общественной организации и правовой культуры. Культурная революция 20-60-х годов дала горцам всеобщую

грамотность и массовую светскую культуру. В то же время основы высокой исламской культуры в горах и на равнине были подорваны. Только в отдельных труднодоступных селениях в Северном и Центральном Дагестане до конца 80-х годов удалось сохранить нелегальные кружки по изучению арабского языка, Корана и основ шариата (Shikhsaidov: 1999, 60). С другой стороны, наследием советских преобразований стала до поры до времени скрытая конфликтность межэтнических, социальных и поземельных отношений в регионе, выступившая наружу в постсоветское время.

Что же касается так называемого исламского возрождения на постсоветском Северном Кавказе, то результаты его весьма скромны даже в таких быстро реисламизируюшихся республиках, как Дагестан. Лучший специалист по мусульманской школе в Дагестане А.Р.Шихсаидов справедливо называет современные исламские вузы Дагестана «лишь тенью того, чем были медресе Дагестана XVIII-XCK вв. Имеющаяся (у них. -В.Б.) литература по исламу также не отличается высоким качеством. Здесь изучают в основном Коран и сунну, правила чтения Корана, арабский язык» (Shikhsaidov: 1999, 61).

Столь же критически о современной мусульманской школе отзываются правительственные чиновники Дагестана, курирующие ее деятельность. «К сожалению, сегодня приходится признать, - говорил М.М.Гусаев, министр по делам национальной политики, информации и внешним связям РЛ, - что возрожденческие процессы в исламе не дают заметного прогресса в нравственной, духовной жизни мусульман, в силу чего ислам до сих пор не стал... стабилизирующим фактором в республике» (цит. по: Шихсаилов: 1999в, 110). Те же мысли М.М.Гусаев выразил при встрече с А.Р.Шихсаидовым, немецким ученым М.Кемпером и автором этих строк, произошедшей в сентябре 2001 г. в Махачкале. По словам Ильяс-хаджи Ильясова, советника председателя Правительства РЛ по вопросам религий, «ни один из наших бесчисленных исламских институтов и университетов не аттестован и не аккредитован, и они имеют (в лучшем случае) только лицензию на право ведения образовательной деятельности... Среди ректоров исламских институтов и университетов нет ни одного имеющего высшее (или хотя бы среднее) профессиональное образование; более того, нет среди них также лиц, получивших высшее или среднее светское профессиональное образование» (цит. по: Шихсаилов: 1999в, 110; ср. интервью с М.Курбановым, заместителем министра по делам национальностей и внешним связям РЛ: Маслиат. Махачкала, № 3, апрель 1995 г., 3). Силами дагестанских и прочих северокавказских медресе сегодня совершенно невозможно обеспечить кадрами шариатские суды республики.

Серьезной проблемой постсоветского Дагестана, как и в Чечне и Ингушетии, остается острая нехватка грамотных кади и разбирающихся в мусульманском праве светских юристов. Суля по моим полевым материалам, эта проблема довольно остро стоит как среди «традиционалистов», так и у «ваххабитов». Среди тех и других изредка встречаются действительно прекрасно образованные в вопросах шариата лица, вроде Б.Кебедова и покойного А.Ахтаева у «ваххабитов» или М.-С.Абакарова, имама соборной мечети Хасавюрта, из числа их идейных противников. Но в подавляющем большинстве амиры, возглавляющие джамааты «ваххабитов», и либиры «традиционалистов» довольно невежественны в вопросах мусульманского права и даже арабского языка. Недаром в «ваххабитском» центре Карамахи арабская надпись на здании шариатского суда была сделана с грубыми орфографическими ошибками (см. фото: НГ-Религии. 24.11.1999, 4).

Следует отметить, что в последние годы чувствуется некоторое охлаждение жителей республики к исламу. Исламский бум пошел на убыль и в северных и центральных районах Дагестана, где влияние ислама всегда ощущалось сильнее. Сократилось число зарегистрированных в республике мечетей и мектебов. С 1996 по 2000 г. оно упало соответственно с 1670 до 1585 и с 670 до 203. За последние год-два более чем в два раза уменьшилось количество дагестанцев, совершающих хаджж. В 2000 г. их было всего 5449 по сравнению с 12-14 тыс. человек в 1996-1997 гг. (Макаров: 2000, 71, примеч. 5;

см. также материалы выборочных социологических опросов, проводившихся в 1997-2000 гт. в Махачкале Э.Кисриевым и обнаруживших падение числа лиц, относящих себя к мусульманам, с 95 до 82% опрошенных. - Kisriev: 2000, 65).

Шариа́тский суд (араб. махкама шария , реже - диван шарий ) - суд, выносящий решения в соответствии с законами шариата. Действуют во многих мусульманских странах. Шариатские суды действовали в послереволюционной России для мусульман Северного Кавказа.

Суды по странам [ | ]

Израиль [ | ]

Шариатский суд является религиозным судом, рассматривающим вопросы личного статуса мусульман в Израиле. Согласно 52 статье Указа короля в Совете относительно Эрец-Исраэль , в исключительную юрисдикцию шариатского суда входят вопросы брака и развода, а также некоторые другие вопросы . По другим вопросам личного статуса шариатский суд имеет параллельную юрисдикцию с судом по семейным делам. Шариатский суд состоит из двух инстанций: к первой относится окружной шариатский суд, ко второй - Шариатский апелляционный суд. В компетенцию Шариатского апелляционного суда входит рассмотрение апелляций на решения окружного шариатского суда. Шариатский апелляционный суд находится в Иерусалиме, он также может проводить заседания в Бака эль-Гарбия. В Израиле действуют 8 окружных шариатских судов, которые расположены в следующих городах: Акко , Бака эль-Гарбия , Беэр-Шева , Иерусалим , Назарет , Тайбе , Хайфа , Яффо . Порядок назначения судей (кади ) и окончания срока их полномочий устанавливается Законом о кадиях . Руководство шариатскими судами осуществляется Управлением шариатских судов, которое до 2001 года действовало в рамках министерства по делам религий , затем оно было переведено в ведомство министерства юстиции .

Пакистан [ | ]

Россия [ | ]

См. также [ | ]

Примечания [ | ]

Указы короля в Совете относительно Эрец-Исраэль 1922-1947 годы (ивр.) (неопр.) . Проверено 26 февраля 2011. Архивировано 22 июля 2012 года.
Отчёт министерства юстиции за 2008 года в соответствии с Законом о свободе информации (иврит) . (неопр.) . сайт Министерства юстиции Израиля (2009). Проверено 30 июня 2011. Архивировано 22 июля 2012 года.
(неопр.) . сайт Министерства юстиции Израиля. Проверено 30 июня 2011.