1.Кротость (Гал. 5:23; Мф. 11:29)

Все знают и понимают, что кротость, это нечто хорошее, благородное: но, что это в действительности? Кротость — это черта, одно из качеств или сторон настоящего христианского характера; это форма поведения христианина, достойно носящего это высокое звание, одно из совершенств, степень духовного положения и вообще, неотъемлемое свойство возрожденного человека. Христианин без кротости, по сути, не христианин, потому что Христос Сам сказал: "Приидите ко Мне… и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем" (Мф. 11:28-29). И тот, кто ко Христу пришел, а кротости от Него не научился, тому необходимо вернуться назад и начать именно с этого. Только тогда он получит законное право называться христианином. Само слово "кротость" в словарях толкуется так: кроткий — незлобивый, покорный, смирный, тихий, снисходительный, любящий, многотерпеливый, не вспыльчивый, доброжелательный, скромный (В. Даль).

"Кротость — тихая натура, противоположная гневу, ярости и раздражительности" (Биб. богослов. словарь). Кротость бывает у людей и от природы, но настоящая кротость лишь у возрожденных и является плодом духа человека, проникнутого Духом Святым (Гал. 5:23).
"Кротость ваша да будет известна всем человекам" (Фил. 4:5). Нам нужно облечься (одеться) в кротость (Кол. 3). Самый лучший образец кротости мы видим во Христе, в Его поведении и отношении к людям, которые Его не любили и ненавидели, глумились и распинали Его. "Прости им, Отче!" — это было проявлением истинной кротости.

2. Смирение (Мф. 11:29)

Хотя смирение похоже на кротость, но это не одно и тоже. Смирный и смиренный, это не одно. Смирение противоположно гордости. Господь, призывая научиться смирению, указывал не на других, а на Себя — только на Себя, и говорил, что Он кроток и смирен сердцем. Смирение — это одно из качеств характера человека и настоящее смирение встречается лишь у людей возрожденных, возросших в благодати. Однако, это не значит, что у других людей смирения вообще не бывает. В известной степени оно бывает и у других. Но нужно подчеркнуть, что истинному смирению научиться Христос призвал не только тех, у кого от природы смирения не было, а исключительно всех. "Приидите ко Мне все… и научитесь от Меня" (Мф. 11:28-29).

Смирение, как и другие благородные качества характера человека, приобретается, как правило, путем настойчивой работы над собой: пользуясь перерождающим действием Духа Святого, человек и сам должен прилагать к этому все свои силы. Это означает, что если человек хочет иметь кротость и смирение, то работу эту он не должен возлагать на Бога и ожидать, пока Бог это сделает, а с помощью Божией, прилагая и все свои силы, должен достигать этого. От того многие и бедны этими основными качествами, определяющими христианина, что пришедши ко Христу, они ограничились этим, а приобретение кротости и смирения возложили на Господа.

Что такое смирение вообще? Смирение — это качество характера человека, совершенно противоположное гордости. Если гордый превозносит себя, считая себя выше других, то смиренный — наоборот, себя ставит ниже других, как написано в Фил. 2:3 "…почитайте один другого высшим себя". В "Толковых словарях" слово "смирение" толкуется как состояние, когда человек проникнут сознанием своих слабостей, своих недостатков, о чем гордый никогда не думает и даже не способен признать, что это у него есть. Смирение — это чувство самоунижения, сокрушение, раскаяние, скромность. Соединение указанных качеств и есть смирение. В словаре Ожегова слово "смирение" толкуется: "отсутствие гордости, готовность подчиниться чужой воле".

Все вышеприведенное дает нам всестороннее очертание того, что соединяется под общим словом "смирение". Высокое достоинство смирения в том, что "Бог гордым противится, а смиренным дает благодать"(1 Петр. 5:5). Гордый, раздувая представление о своих достоинствах, так с ними и остается, а смиренному по благодати Божией истинных достоинств дастся и приумножится. Вот, в чем секрет того, почему те, кто много мнит о себе, по сути, бедны духовно, а смиренные, сознающие свои недостатки — слабость и бедность — обогащаются и бывают благословением в церкви.

В народе сложилось понятие: "смирение — Богу угождение, уму просвещение, душе спасение, дому благословение и людям утешение (Сл. В. Даля, том 4, стр. 235) и там же: "Смирение — девичье (или молодцу) ожерелье (украшение)". Дева Мария, отличавшаяся смирением (Лк. 1:48), удостоилась стать таким сосудом, что через нее посредством Духа Святого воплотился Иисус Христос — истинный Бог, Спаситель мира.

Наглядным примером смирения может послужить Аполлос. Хотя он был и красноречив и сведущ в Писании, но когда простые рядовые члены церкви Акила и Прискила пригласили его к себе и стали точнее объяснять путь Господень, то он в простоте, без всякой гордости и кичливости, воспринял их объяснения и потом много содействовал уверовавшим благодатию" (Деян. 18:24-27). Так Бог смиренным дает благодать, а они потом и другим содействуют этою благодатию.

Во Христе смирение особенно выразилось в том, что несмотря на то, что Он был вечный Бог, однако если нужно было совершить наше спасение, Он "уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам… смирил Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестной…" (Фил. 2:6-7).

И нас Слово Божие призывает к смирению: "Не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным, не мечтайте о себе" (Римл. 12:16). "Смиритесь перед Господом!" (Иак. 4:10). "Смиритесь под крепкую руку Божию!" (Петр. 5:6). Пророк Иеремия, призывая от Бога, призывал: "смиритесь, сядьте пониже…" (Иер. 13:18). "…Спаситель Царь смиренный, пример мой вечный Ты!".

3. Смиренномудрие (мудрость)

Слово "смиренномудрие" и в Слове Божьем, и в быту верующих встречается часто. Часто его можно слышать в проповедях, молитвах и даже в разговорах. Большинство верующих думают, что это что-то высокое, святое, благородное; но настоящий смысл слова понимают очень немногие; и потому, всех, стремящихся к познанию, приглашаю поразмыслить над этим.

К сожалению, в "Толковых словарях" этого слова нет, и нам придется позаимствовать из словарей объяснение двух слов: смирение и мудрость, потому что само слово это составное, состоящее из этих двух слов. И как мы разобрали, что смирение — это одно из основных качеств характера человека, его морального облика, выражающегося в самоунижении и не превозношении себя в сравнении с другими, то остановимся вкратце, что такое мудрость? У Ожегова толкуется: "мудрость, есть глубокий ум, опирающийся на жизненный опыт". У В. Даля — мудрый — в высшей степени разумный и благонамеренный (имеющий добрые намерения). В. Даль приводит народную пословицу: До шестидесяти лет мудрым не бывать". "Всякая мудрость от Бога" (Том II, стр. 357).

Приведенные толкования и объяснения говорят за то, что мудрость — это глубокий ум и мудрым считается тот, кто в высшей степени разумен и эту разумность применяет в полезном, на пользу и себе, и людям. В народе сложилось понятие, что мудростью обладать могут лишь прошедшие длительный жизненный путь, дожившие до 60 лет. И этого отрицать, конечно, нельзя.

Но Слово Божие нам открывает и другой путь, когда мудростью можно обогатиться и до 60 лет, и вообще независимо от возраста (Иак. 1:5-8). Так, в свое время Соломон получил от Бога такую мудрость, какой не имел никто (3 Цар. 4:29-31), будучи еще молодым.
Получать мудрость от Бога не только доступно каждому верующему, но даже само Слово Божие побуждает нас к этому (Иак. 1:5). Что этому мешает — в основном то, что просящие у Бога мудрости, не имеют смирения. Потому-то слово "смиренномудрие" и составлено из двух слов: смирение и мудрость, и смирение стоит первым, с чего и нужно начинать тому, кто хотел бы выпросить у Бога мудрости.

Слово Божие учит, что мудрость человеческая бывает даже несоответствующая тому, что следует называть мудростью (1 Кор. 3:19). "Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна…" (Иак. 3:17).

Итак, остановившись обстоятельно на том, что есть мудрость (а смирение мы разбирали в пункте 2), нам становится вполне ясно, что смиренномудрие — это соединение двух качеств: смирения и мудрости. Но зачем нужно эти два качества иметь соединенными? Это нужно потому, что человек по своей природе если заме чает, что он умнее других, то естественно и начинает себя ставить выше других, или, как говорят обычно: "задирать нос", что есть самое нетерпимое в очах Божиих. А обладающий смиренномудрием будет и мудрее других и не будет превозноситься перед ними, а наоборот: "по смиренномудрию почитать один другого высшим себя" (Фил. 2:3). Вот почему Слово Божие требует, чтобы верующие, если они воскресли со Христом (Кол. 3:1), то облеклись в смиренномудрие (Кол. 3:12).

Хорошим примером в этом может послужить ап. Павел. Будучи разумным человеком от природы, высокообразованным, одаренным от Бога мудростью (1 Кор. 2:6-8), дарами Святого Духа и большими откровениями Божиими (2 Кор. 12:7), он ни перед кем не превозносился, и среди ефесских верующих "работал Господу со всяким смиренномудрием" (Деян. 20:18-19). Подобное читаем об Иосифе, Данииле и др. Ап. Иаков, будучи пресвитером большой Иерусалимской церкви, увещевал верующих так: "Мудр ли и разумен, кто из Вас? Докажи это на самом деле добрым поведением и мудрою кротостью" (Иак. 3:13). Это означает: если ты мудр, то употреби это на пользу людям, церкви и никого не пренебрегай, не унижай. Соедини свою мудрость с кротостью и смирением, и это будет называться смиренномудрием, чего требовал от человека Бог даже в ветхозаветный период (Мих. 6:8).

4. Благоговение

Бог от людей требует благоговения и бывает очень огорчен, когда люди, народ Божий, его не проявляют (Мал. 11:6; Евр. 12:28). Но чтобы служить Богу с благоговением, нужно ясно понимать, что такое благоговение? Не понимая этого, как же можно проявлять его?

В словаре Ожегова благоговение толкуется "глубочайшее почтение". У В. Даля — "сочетание страха и уважения, смирения и покорности; высшая степень почтительности!". Эти толкования не противоречат, а наоборот, всесторонне объясняют смысл слова. Благоговеть можно и не перед Богом, а перед чем-то другим, к чему люди относятся с особенной почтительностью, но мы здесь рассмотрим лишь благоговение перед Богом в служении Ему. К благоговению В. Даль относит и такое: смиряться в ничтожестве своем перед высшим, оказывать безусловное уважение и повиновение пред кем это проявляется.
Итак, благоговение перед Богом — это форма наших отношений к Богу, которые должны быть такими, как гласит сам смысл этого слова, как мы уже рассмотрели выше. И если даже Иисус Христос благоговел перед Отцем (Евр. 5:7), то как же мы можем поступать иначе?

Неблагоговение перед Богом в высшей степени огорчает Бога (Мал. 1:6) и очень опасно тем, что "…подобно тени недолго продержится тот, кто не благоговеет перед Богом" (Еккл. 8:13). Только благоговение перед Богом помогло Иосифу устоять в искушении (Быт. 39:9). А Каин, будучи неблагоговейным перед Богом (Быт. 4:9), действительно со всем недолго продержался и преступление свое совершил даже тогда, когда на это его никто не наталкивал.

Ковчег Ной строил, благоговея (Евр. 11:7). Будем служить Богу благоугодно, с благоговением (Евр. 12:28).

Из книги епископа Илариона (Алфеева) "Духовный мир преподобного Исаака Сирина"

Смирение как уподобление Богу
Для Исаака Сирина говорить о смирении - это говорить о Боге, потому что Бог в его восприятии есть Тот, Кто в наивысшей степени «кроток и смирен сердцем». Смирение Бога, согласно Исааку, было явлено миру в воплощении Слова. В Ветхом Завете Бог оставался невидимым и неприступным для всякого приближающегося к Нему, когда же Бог облекся в смирение и скрыл Свое величие под человеческой плотью, Он стал видимым и доступным:

Смирение есть риза Божества. В него облеклось вочеловечившееся Слово и через него приобщилось нам в теле нашем. И всякий облеченный в него истинно уподобился Нисшедшему с высоты Своей, скрывшему добродетель величия Своего и славу Свою прикрывшему смирением, чтобы тварь не была попалена видением Его…

Каждый христианин призван подражать Христу в смирении. Приобретая смирение, человек уподобляется Господу и облекается в Него:

Всякий, кто облекся в то одеяние, в котором был видим сам Творец, облекшись в тело наше, тот облекся в самого Христа, потому что пожелал облечься, по внутреннему своему человеку, в то подобие, в котором Христос видим был твари Своей…

Смирение в сочетании с христианским трудничеством делает человека «богом на земле». Усыновление Богу и уподобление Ему происходят, согласно Исааку, не столько через различные аскетические делания, сколько через приобретение смирения. Делания без смирения не приносят никакой пользы, а смирения и без дел достаточно для усыновления Богу:

Смирение и без дел многие прегрешения делает простительными. Напротив, без смирения и дела бесполезны. Смирением, как сказал я, сделай беззакония твои простительными. Что соль для всякой пищи, то смирение для всякой добродетели; оно может сокрушить крепость многих грехов… И если приобретем его, оно сделает нас сынами Божиими и без добрых дел представит Богу, потому что без смирения напрасны все дела наши, всякие добродетели и всякое делание.

Человек не вправе ожидать плодов духовного делания до тех пор, пока не приобретет смирения, даже если он прилагает большие аскетические усилия для достижения своей цели:

Если будешь трудиться в прекрасной добродетели и не почувствуешь, что вкушаешь от нее помощи, то не дивись. Ибо, пока не смирится человек, не получает награды за свое делание. Награда дается не за делание, но за смирение. Кто оскорбляет последнее, тот потеряет и первое.

Облекаясь в смирение, человек становится настолько богоподобным, что вызывает всеобщую любовь окружающих, которые относятся к нему, как к Богу. Смирение помогает восстановить такие отношения между людьми, при которых любовь царствует между ними:

Смиренного никогда человек не преследует ненавистью, не уязвляет словом и не презирает. Поскольку Бог любит его, он бывает всеми любим. И он всех любит, и все его любят. Все желают его, и на всяком месте, куда ни приближается, взирают на него, как на ангела света, и воздают ему честь. Если и начнут речь мудрый или наставник, то они умолкнут, потому что слово уступают смиренному. Очи всех устремлены на его уста в ожидании, какое слово выйдет из них. И всякий человек ожидает слов его, как слов Божиих… Все принимают его, как Бога, хотя он и неучен в слове своем, уничижен и невзрачен по виду своему.

Уподобление Творцу через смирение возвращает человеку его первоначальное безгрешное состояние, а также ту гармонию между ним и вселенной, которая была утрачена в результате грехопадения. Не только люди, но и животные и стихии повинуются смиренному, как они повиновались Адаму в раю; даже демоны становятся слугами его:

Приближается ли смиренномудрый к хищным зверям - и едва только обратят взор свой на него, укрощается свирепость их; они подходят к нему, как к своему владыке, поникают головами, лижут руки и ноги его, потому что ощутили от него то благоухание, которое исходило от Адама до его преступления, когда звери собраны были к Адаму, и он нарекал им имена в раю… Даже демоны, при всей наглости и злобе своей, при всем высокомерии гордыни своей, приближаясь к нему, делаются, как прах, вся злоба их теряет силу, разрушаются козни их, безрезультатными остаются ухищрения их.

Исаак усматривает прямую связь между смирением и безмолвием: «Без безмолвия сердце не смирится, а без смирения сердце не воспламенится различными движениями. А без этого все служение отшельника - лишь прах и пепел». Под «различными движениями» в данном случае понимаются божественные импульсы, возникающие в душе человека под действием благодати. Смирение, согласно Исааку, есть некая таинственная сила, которую приобретают святые, когда достигают совершенства в добродетелях. Эту силу получили апостолы в день Пятидесятницы, когда им было заповедано не отлучаться от Иерусалима, пока не примут силы свыше.

Это и означает сказанное о Нем в божественном Писании, что тайны открываются смиренномудрым. Этого–то Духа откровений, показывающего тайны, сподобляются принимать в себя смиренные… Сие есть совершенство смиренномудрия. Блажен, кто приобрел его, потому что ежечасно целует и обнимает он недро Иисусово.

Если смирение есть сверхъестественный дар от Бога, то далеко не всякий, кто по природе скромен и тих, может считаться смиренным. Различию между естественным и сверхъестественным смирением посвящена часть Беседы 18 из 2–го тома. Здесь Исаак говорит о том, что природное смирение не может заменить того смирения, которое рождается в христианине в результате глубокого покаяния и воспоминания о величии Божием и о смирении Христа:

Смирение сердца бывает у человека по двум причинам: или от острого сознания грехов своих, или от воспоминания о смирении Господа нашего, скорее же, от воспоминания о величии Божием - до какой степени унизило себя это величие Господа всех, так что различными способами говорил Он с людьми и увещевал их; унизило себя до того, что Он даже воспринял от них тело - и о том, сколько перенес Господь наш, и через что прошло тело Его, и каким презренным явился Он миру, тогда как Он всегда обладал неизреченной славой с Богом Отцом. Ангелы трепещут от видения Его и от славы лица Его, сияющей среди их чинов! Но нам был Он видим в таком образе смирения, что из–за обычности вида Его схватили Его, когда говорил Он с ними, и повесили Его на древе.

Что же касается естественного смирения , то оно имеет мало общего с вышеописанным :

Не приводи мне в пример тех, что смиренны по естеству… Не говори о естестве, ибо у них угасшие и немощные чувства, в которых умерли жар и горение. Не обладают они этим проницательным смирением того, у кого смиренные помыслы, внимательная и проницательная мысль, сознание собственного ничтожества, сокрушенное сердце и поток слез, происходящий от страдания совести и проницательности воли. Если хочешь, спроси их самих. Ибо нет у них ничего из этого: разве имеют они сокрушенное размышление, разве внимают голосу совести? Нет у них размышления и памятования о смирении Спасителя нашего, нет острой боли, пронзающей их от сознания собственных грехов; нет в них горения и жара, воспламеняющего сердце их к памятованию о грядущих благах; не имеют они и прочих полезных помыслов, которые благодаря трезвению разума обычно возбуждаются в сердце.

Если смиренными считать всех спокойных и кротких по природе, тогда нужно и евнухов включать в число девственников, хотя только природа воспрепятствовала им вступить в брак, а не их собственная воля к воздержанию. «Точно так же обстоит дело с теми, кто по естеству мягок и смиренен: естество умерило их побуждения, а не сила воли. Эти люди никоим образом не вкусили и не ощутили сладость даров и утешений, которые вкушают те, что смиренны ради Господа нашего»

Внутренние признаки смирения

Смирение есть прежде всего внутреннее качество, заключающееся в отсутствии надежды на самого себя, уповании на Бога, чувстве своего недостоинства и своей беззащитности, присутствии Святого Духа в сокровенной глубине сердца. Вместе с тем смирение проявляется вовне, выражаясь в скромном обличье и бедной одежде человека, в немногословии, ненавязчивости, оказании чести другим, стремлении избежать почестей, терпении обид и оскорблений. Внешний и внутренний аспекты смирения неразрывно связаны: внешнее смирение оказывается ложным, если человек не смирится перед Богом в сердце; но и внутреннее смирение не может быть истинным, если оно никак не выражается вовне.

В соответствии с этим, признаки смирения бывают как внутренние, так и внешние. Разграничить их нелегко, что видно из следующего текста:

За смиренномудрием следует кротость и собранность в себя, то есть целомудрие чувств, соразмерность голоса, немногословие, небрежение о себе, бедная одежда, ненадменная походка, склонение очей вниз, превосходство в милосердии, скорое излияние слез, уединенная душа, сердце сокрушенное, неподвижность к раздражению, нерасточенные чувства, скудость имущества, умаление во всякой потребности, перенесение всего, терпение, бесстрашие, твердость сердца, происходящая от ненависти к временной жизни, терпение в искушениях, веские, а не легкие мысли, угашение помыслов, хранение тайн целомудрия, стыдливость, благоговение, а сверх всего этого непрестанное безмолвствование и всегдашнее обвинение самого себя в невежестве.

Если говорить о внутренних признаках смирения, то нужно указать прежде всего на глубокое чувство божественного присутствия, из которого рождается смирение. Человек не может смириться сам по себе, благодаря собственным усилиям или внешним действиям: он смиряется тогда, когда, встретившись с Богом, познает на опыте величие Божие и собственное ничтожество. После такой встречи человек приступает к Богу в глубоком молчании сердца, не считая себя достойным даже произносить слова молитв в присутствии Того, Кто выше всех слов. Такая молчаливая и смиренная молитва ведет человека в таинственные глубины божественного созерцания:

…Истинно смиренный не посмеет и помолиться Богу, когда приступает к молитве, или счесть себя достойным молитвы, или просить чего–либо иного, и не знает, о чем молиться; но только молчит всеми своими помышлениями, ожидая одной милости и того изволения, которое изойдет о нем от лица достопоклоняемого Величия, когда преклоняет он лицо свое на землю, и внутреннее зрение сердца его вознесено к превознесенным вратам во Святое Святых, где Тот, Которого место - мрак, Кто ослепляет очи серафимов, чья добродетель побуждает легионы к ликостоянию их, Кто на все чины их изливает молчание, когда они ожидают, что таинства изольются из Невидимого в этом безвоздушном царстве, через безгласные движения, через бестелесные чувства, через вне–образное восприятие этой без–форменной Сущности и превосходящих их откровений - сила помыслов их слишком слаба, чтобы вынести волны таинств Его. Тогда он осмеливается только так говорить и молиться: «По воле Твоей, Господи, да будет со мною».

Другим внутренним признаком смирения является смерть человека для мира: «Кто в сердце своем стяжал смирение, тот стал мертв для мира, а умерший для мира, стал мертв для страстей». Полное презрение к славе мира сего является признаком смирения, происходящего от духовной мудрости:

Откуда человек узнает, что он принял мудрость от Духа? - От самой мудрости, которая в сокровенности его и в чувствах учит его смиренным нравам… - Из чего узнает человек, что достиг смирения? - Из того, что находит для себя гнусным угождать миру своим общением с ним или словом; и в глазах его ненавистна слава мира сего.

Еще один внутренний признак смирения - пробуждение в человеке голоса совести, который учит его ни в чем не обвинять Бога и ближних, не возлагать вину на жизненные обстоятельства и не оправдывать самого себя. Человек, который прислушивается к голосу своей совести, достигнет духовного покоя и примирения с Богом:

Постоянные обличения совести есть признак смирения. Отсутствие их в каком бы то ни было действии есть признак ожесточения сердца: это указание на то, что человек привык оправдывать себя, обвиняя вместо себя своего ближнего, или - хуже того - сам премудрый Промысл Божий. Человек не может выйти из границ смирения, если он сначала не увидит себя невиновным, обвинив вместо себя события и случаи, которые были промыслительно уготованы для него Богом. Ибо когда, строго следуя совести, увидит он себя виновным в происшедшем, тогда узнает он, что состояние его есть глубокая степень смирения. Это явно из того, что он мирен и спокоен в неожиданностях, ибо остается он невозмутимым. Вот тот покой смирения, который есть плод зрелости. Кто вошел в это состояние, у того во всяком искушении покой будет больше, чем смущение.

Внутренний покой является характерным признаком смирения. Он выражается в отсутствии у человека страха перед жизненными обстоятельствами, в уверенности в Промысле Божием, защищающем его от всякого зла:
В смиренномудром никогда не бывает суетливости, торопливости, смущения, горячих и легких мыслей, но во всякое время пребывает он в покое. Если бы небо упало на землю, смиренномудрый не ужаснется. Не всякий безмолвник смиренномудр, но всякий смиренномудрый - безмолвник… Смиренномудрый на всякое время пребывает в покое, потому что нечему привести ум его в движение или в ужас. Как никто не может устрашить гору, так небоязнен и ум его.
Смиренный не боится несчастных случаев потому, что боится Бога: страх Божий вытесняет из его сердца всякий другой страх. Что такое страх Божий в понимании Исаака? Это благоговейный трепет перед Богом, боязнь оскорбить Его каким–либо греховным помыслом или действием. Смирение, согласно Исааку, может рождаться из страха Божия. Однако есть и другое смирение - то, что рождается из любви к Богу. Первое характеризуется сокрушением сердца, второе же - духовной радостью:

Бывает смирение от страха Божия, а бывает смирение из любви к Богу: иной смиряется из страха Божия, а другой - от радости. И смиренного из страха Божия сопровождают во всякое время скромность во всех членах, благочиние чувств и сокрушенное сердце, а смиренного от радости сопровождают великая простота и сердце бьющееся неудержимо.

Исаак сравнивает смирение с состоянием младенчества: смиренные ради Бога должны уподобляться младенцам в своей простоте и незлобии. Тема уподобления детям присутствует уже в проповеди Христа: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Толкователи антиохийской школы воспринимали эти слова как указание на необходимость для христианина быть смиренным и простосердечным. Продолжая ту же тему, Исаак указывает на беззащитность детей, которая заставляет Бога проявлять особую заботу о них; таким же беззащитным должен быть смиренный:

Сказано: Господь хранит младенцев. Младенец подходит к змее, берет ее за шею, и она не делает ему вреда. Нагим ходит младенец целую зиму, когда другие одеты и укрыты, и холод входит во все члены его, а он голый сидит в день холода, зимней стужи и мороза - и не заболевает. Ибо тело простоты его иным невидимым одеянием покрывает тот сокровенный Промысл, соблюдающий нежные члены его, чтобы не приблизился к ним от чего–либо вред… Сказано: Господь хранит младенцев, и не только этих малых телом, но и тех мудрых в мире, которые оставляют свое знание, опираются на ту вседовлеющую Премудрость, волей своей уподобляются младенцам…

Таким образом, на смиренного простирается особый Промысл Божий, который окутывает человека, подобно одежде, укрывая его и защищая от всякой внешней опасности. Иначе говоря, смиренный вступает в особые отношения с Богом: отказываясь от естественных средств самозащиты, он возлагает всю свою надежду на Бога, «хранящего младенцев».

В немощи человеческой совершается сила Божия. Когда человек сознает собственное бессилие и призывает на помощь Бога, он непременно получает эту помощь. Отсюда неразрывная связь между смирением и молитвой:

Блажен человек, который познает немощь свою, потому что знание это делается для него основанием, корнем и началом всякого доброго усовершенствования… Кто познает, что имеет нужду в Божией помощи, тот совершает много молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце его. Ибо всякий молящийся и просящий не может не смириться. Сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.

Молиться нужно прежде всего о приобретении смирения, так как приобрести его человеческими усилиями невозможно.

…Что невозможно для людей, вполне может случиться у Бога, - говорит Исаак. - Вместо того, чтобы молиться о тех или иных предметах и делах, оставь все это и уповай на одно: «Боже, даруй мне смирение, чтобы мне освободиться от бича и чтобы благодаря смирению приблизился я даже к тем наслаждениям разума, о которых, пока нет у меня смирения, я не знаю, как ни хотелось бы мне узнать о них!» И даст Он тебе дар Духа Своего - дар, о котором не можешь ты ни сказать, ни помыслить, насколько он велик. Благодаря ему сокровенным образом сделаешься ты смиренным, если только Он видит, что не хочешь ты отойти в сторону или вообще прекратить неустанно просить об этом, и если не утомляешься ты неизменно приносить эту молитву свою. Поверь, брат мой, что смирение есть некая сила, которую невозможно описать языком и приобрести человеческим усилием. Но по молитве дается оно тому, кому дается, и среди бдений с молениями и горячими прошениями приобретают его.

Внешние признаки смирения

К числу внешних признаков смирения относится, в частности, отсутствие интереса к земным развлечениям и увеселениям, стремление избежать суеты мира, многозаботливости, роскоши. Человек, обладающий большим капиталом, занимающийся различными делами, участвующий в общественной жизни, оказывается связан по рукам и ногам путами мира сего. Напротив, тот, кто избегает всего этого, сохраняет богоподобную свободу:
Смиренномудрый никогда не останавливается посмотреть на собрания, народное стечение, волнение, шум, разгул, хлопоты и наслаждение, следствием которого бывает невоздержность; не вовлекается в речи, беседы, клики и рассеяние чувств, но всему предпочитает разобщаться со всеми в безмолвии, уединившись и отлучившись от всей твари, заботясь о себе самом в стране безмолвной, вдали от всех живых существ и отделенный от всей твари. Во всем умаление, нестяжательность, нужда, нищета - для него вожделенны. Ему желательно не то, чтобы иметь у себя многое и быть в непрерывных делах, но чтобы во всякое время оставаться на свободе, не иметь забот, не возмущаться здешним, так, чтобы помыслы его не выходили вне его… Поэтому смиренномудрый непрестанно охраняет себя от многого и тогда находит себя во всякое время в тишине, в покое, в мире, в кротости, в благоговении.
Такое отношение к жизни, при котором человек не хочет быть вовлеченным в мирскую активность и чувствует себя как бы гостем в человеческом обществе, у монашеских писателей Востока называется «странничеством». Это отношение к жизни должно сохраняться в аскете на всяком месте и во всякое время: «Во все дни жизни своей, куда бы ты ни пришел, признавай себя странником… » - пишет Исаак. В одной из «Глав о знании» Исаак говорит:

Человек должен быть чужд всем своим знакомым, своей семье, своим родственникам, уйти в чужую страну и избрать для себя спокойное место, которое спокойно от всякой суеты. И он будет жить там в телесной нужде, в одиночестве, в бедности, лишенный общения с людьми, видимого собеседования и утешения.
В сирийской традиции монаха–отшельника вообще часто называли «странником» (aksenaya). На языке восточной аскетики странничество (греч. jeniteiba, сир. aksenayuta) не означает кочевого образа жизни или перехода с места на место. Странничество - это прежде всего удаление от мира и мирских развлечений, сознание кратковременности и непрочности настоящей жизни, отказ от земного ради достижения небесного. Такое странничество ведет к смирению:

Как может человек приобрести смирение?.. Непрестанным памятованием согрешений, ожиданием близкой смерти, бедным одеянием, тем, чтобы во всякое время предпочитать последнее место и во всяком случае принимать охотно на себя дела самые последние и унизительные, не быть непослушным, сохранять непрестанное молчание, не любить ходить в собрания, желать оставаться неизвестным и не идущим в счет, не иметь никакого дела в полном своем распоряжении, ненавидеть беседы со многими лицами, не любить прибыли, и сверх того, возвышать свою мысль от всякого порицания и обвинения какого–либо человека и от соперничества… в одиночестве заниматься своим делом и не брать на себя заботы о чем–либо в мире, кроме себя самого. Короче сказать, странническая жизнь, нищета и пребывание в уединении - вот от чего рождается смирение и очищается сердце.

Другим внешним проявлением смирения является безропотное перенесение унижений и обид:

С доброй волей претерпи уничижение и смирение, чтобы принять тебе дерзновение перед Богом, - пишет Исаак. - Человек, сознательно терпящий всякое жестокое слово, если сам не поступил раньше несправедливо с говорящим ему, возлагает этим на голову свою терновый венец, но блажен, потому что нетленно увенчается во время, которого не знает.

Исаак считает безропотное перенесение обид самой высшей и трудной добродетелью:

Кто может с радостью перенести обиду, даже имея в руках средство отразить ее, тот принял утешение от Бога по вере в Него. И кто со смиренномудрием терпит возводимые на него обвинения, тот достиг совершенства, и ему удивляются святые ангелы. Ибо нет никакой иной добродетели столь высокой и трудной.
Смирение проявляется также в том, что человек стремится быть в пренебрежении у других людей:

Как благодать близка к смиренномудрию, так болезненные приключения к гордыне. Сердце Господне на смиренномудрых, чтобы возвеселить их; лицо же Господне обращено против гордых, чтобы смирить их. Смирение всегда приемлет от Бога милость, а жестокосердию и маловерию встречаются страшные случаи. Умаляй себя во всем перед всеми людьми, и будешь возвышен перед князьями века сего. Предваряй всякого своим приветствием и поклоном, и будешь почтен больше приносящих в дар суфирское золото. Унижай себя, и увидишь в себе славу Божию. Ибо где произрастает смирение, там источается Божия слава. Если будешь стараться пребывать в явном уничижении, то Бог сделает так, что тебя будут прославлять все люди; если же в сердце своем будешь иметь смирение, то в сердце твоем покажет тебе Бог славу Свою… Старайся быть в пренебрежении, и наполнишься Божией честью. Не домогайся быть почитаемым, будучи внутренне исполненным язв. Презирай честь, чтобы стать почтенным…

Истинное смирение, согласно Исааку, выражается в оказании подчеркнутого уважения ближним. Ко всякому, кто ни встретится на пути смиренного, он отнесется с благоговейным почтением и любовью:

Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Лобызай руки и ноги его, обнимай их часто с великой честью, возлагай руки его на глаза себе, и хвали его даже за то, чего он не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем только хорошее и что–нибудь досточестное. Ибо этим и подобным этому привлечешь его к добру… и посеешь в нем семена добродетели.

Хотя Исаак и говорит здесь о «принуждении себя» к тому, чтобы оказывать честь ближнему, речь не идет об искусственно и преднамеренно аффектированном отношении: скорее, такое отношение должно быть естественным следствием искренней любви к ближнему, глубочайшего почтения к нему и сознания собственного недостоинства перед ним.
Крайней степенью смирения в его внешнем выражении является юродство - явление, широко распространенное на всем Православном Востоке во времена Исаака Сирина. Юродство заключается в намеренном принятии на себя облика глупца или в совершении вызывающих и предосудительных действий с целью быть осужденным другими людьми. Подвиг юродства принимали на себя те аскеты, которые становились известны своей святой жизнью: лишенные возможности претерпевать поношения и поругания, они надевали на себя маску безумия с целью получить такую возможность.

Ибо если человек не будет пренебрегать и почестями и бесчестиями, - пишет Исаак, - и ради безмолвия терпеть поношение, поругание, вред, даже побои, не сделается посмешищем, и видящие его не станут почитать его юродивым и глупцом, то не сможет он пребыть в благом намерении безмолвия…

Исаак приводит в пример древних святых, взявших на себя подвиг юродства ради того, чтобы избежать человеческой славы:

Кто истинно смиренномудр, тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клевету, как истину, и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо некоторые добровольно навлекали на себя название блудников, не будучи таковыми; другие же терпели наименование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния… и с плачем просили у обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали… Иные же, чтобы не прославляли их люди за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими втайне, представлялись в образе юродивых, будучи растворены божественной солью и непоколебимы в тишине своей, так что на высоте совершенства своего имели провозвестниками своих добродетелей святых ангелов.

Исаак делится своими личными воспоминаниями о собеседованиях на тему юродства со знаменитыми старцами в пору своей монашеской юности. Он рассказывает о том, как однажды он пришел к некоему «ветхому, прекрасному и добродетельному старцу» и сказал ему: «Приходит мне, отец, помысел пойти в воскресный день на церковную паперть, сесть там и рано утром есть, чтобы всякий входящий и выходящий, увидев меня, уничижил». На это старец ответил Исааку:

«Написано, что всякий делающий соблазн мирянам не узрит света. А ты никому не известен в этой стране, жизни твоей не знают, будут же говорить, что монахи с утра едят… Древние отцы делали так по причине многих совершенных ими чудотворений и по причине оказываемой им чести и прославления их имени, и делали это, чтобы подвергнуть себя бесчестию, скрыть славу жизни своей и удалить от себя причины к гордыне. А тебя что заставляет поступать подобным образом?.. Ты не имеешь такого отличного жития и такого имени, а живешь, как и прочие братья. Ты себе не принесешь пользы, а другому повредишь. Притом, такой образ действий приличен не всем, но одним совершенным и великим…»

Так старец пытался умерить пыл юного подвижника и предохранить его от совершения предосудительных с точки зрения монашеской этики поступков ради достижения смирения.

Ученик . Что есть смирение?

Старец. Есть евангельская добродетель, совокупляющая силы человека воедино миром Христовым, превысшая человеческого постижения.

Ученик . Когда она превыше постижения: то как же мы знаем о ее существовании? тем более как можем приобрести такую добродетель, которой и постигнуть не можем?

Старец. О существовании ее узнаем, при посредстве веры, из Евангелия, а самую добродетель узнаем опытно по мере приобретения ее. Но и по приобретении, она пребывает непостижимою.

Ученик . Отчего ж это?

Старец. От того, что она Божественна. Смирение есть учение Христово, есть свойство Христово, есть действие Христово. Слова Спасителя: «Научитеся от Мене , яко кроток есмь и смирен сердцем» (), святой Иоанн Лествичник объясняет так: “Научитеся не от Ангела, не от человека, не из книги, но от "Меня" , то есть, от Моего вам усвоения, в вас осияния и действия, «яко кроток есмь и смирен сердцем» , и помыслом и образом мыслей” . Как же постичь свойство и действия Христовы? они, и по ощущении их, непостижимы, как и Апостол сказал: «Мир Божий, превосходяй всяк ум, да соблюдет сердца ваша и разумения ваша о Христе Иисусе» (). Мир Божий есть и начало, и непосредственное следствие смирения; он – действие смирения и причина этого действия. Он действует на ум и сердце всемогущею Божественною силою. И сила, и действие ее естественно непостижимы.

Ученик . Каким способом можно достичь смирения?

Старец. Исполнением евангельских заповедей, преимущественно же молитвою. Благодатное действие смирения весьма сходствует с благодатным действием молитвы; правильнее: это – одно и то же действие.

Ученик . Не откажись изложить подробно оба способа к приобретению смирения.

Старец. Они оба изложены в учении святых Отцов. Святой Иоанн Лествичник говорит, что одни, водимые Божиим Духом, могут удовлетворительно рассуждать о смирении , а святой Исаак Сирский, что Святой Дух таинственно обучает смирению человека, приуготовившегося к такому обучению . Мы, собирая крохи, падающие с духовной трапезы господ наших – святых Отцов , получили о смирении скуднейшее понятие; его и сами стараемся держаться, и передавать вопрошающим, как драгоценное предание Отцов. Со всею справедливостью можно назвать полученные нами понятия о смирении крохами: самое сокровище, в неисполнимой полноте его, имеет тот, кто стяжал в себе Христа.

Ученик . Такое воззрение на себя не приведет ли к унынию или отчаянию?

Старец. Оно приведет к христианству. Для таких-то грешников и снизошел Господь на землю, как Он Сам объявил: «Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние» (). Такие-то грешники могут от всей души принять и исповедать Искупителя.

Ученик . Положим, что деятельность по евангельским заповедям приводит к познанию и сознанию своей греховности; но как же достичь того, чтоб признать себя более грешным, нежели все человеки, между которыми имеются ужасные преступники, злодеи?

Старец. Это – опять естественное последствие подвига. Если пред взорами нашими находятся два предмета, и один из них мы рассматриваем со всевозможным вниманием и непрестанно, а на другой не обращаем никакого внимания, то о первом получаем ясное, подробное, определенное понятие, а по отношению ко второму остаемся при понятии самом поверхностном. У делателя евангельских заповедей взоры ума постоянно устремлены на свою греховность; с исповеданием ее Богу и плачем, он заботится об открытии в себе новых язв и пятен. Открывая их при помощи Божией, он стремится еще к новым открытиям, влекомый желанием Богоприятной чистоты. На согрешения ближних он не смотрит. Если по какому-либо случаю, придется ему взглянуть на согрешение ближнего, то взгляд его бывает самым поверхностным и мимоходным, как обыкновенно у людей, занятых чем-либо особенным. Из самого жительства его вытекает естественно и логически признание себя грешником из грешников. Этого устроения требуют от нас святые Отцы . Без такого самовоззрения, святые Отцы признают самый молитвенный подвиг неправильным. Брат сказал преподобному Сисою Великому: “Вижу, что во мне пребывает непрестанная память Божия”. Преподобный отвечал: “Это не велико, что мысль твоя при Боге: велико увидеть себя ниже всей твари” . Основание молитвы – глубочайшее смирение. есть вопль и плач смирения. При недостатке смирения молитвенный подвиг делается удобопреклонным к самообольщению и к бесовской прелести.

Ученик . Вопросом о том, каким образом при преуспеянии в добродетелях можно преуспевать в смирении, я отклонил тебя от порядка в поведании.

Старец. Возвращаюсь к нему. В упомянутом поучении преподобного аввы Дорофея приведено изречение некоторого святого старца, что “путь смирения – телесные труды в разуме”. Это наставление очень важно для братий, занимающихся различными послушаниями монастырскими, из которых одни бывают тяжелы для тела, а другие сопряжены с подвигом душевным. Что значить «трудиться в разуме»? Значит – нести труд монастырский, как наказание за свою греховность, в надежде получения прощения от Бога. Что значит “трудиться безрассудно”? – Трудиться с плотским разгорячением, с тщеславием, с хвастовством, с уничижением других братий, не могущих нести такого труда по немощи или неспособности, даже по лености. В последнем случае труд, как бы он ни был усилен, долговремен, полезен для обители в вещественном отношении, не только бесполезен для души, но и вреден, как наполняющий ее самомнением, при котором нет места в душе ни для какой добродетели. Пример «труда в разуме», возведшего делателя на высоту христианского совершенства низведением в глубину смирения, видим в подвиге блаженного Исидора Александрийского. Он был одним из сановников Александрии. Призванный милосердием Божиим к монашеской жизни, Исидор вступил в иноческое общежитие, бывшее невдалеке от Александрии, и предал себя в безусловное повиновение игумену обители, мужу, исполненному Святого Духа. Игумен, усмотрев, что от высоты сана образовался в Исидоре нрав надменный и жесткий, вознамерился подействовать против душевного недуга возложением послушания трудного не столько для тела, сколько для больного сердца. Исидор, вступая в общежитие, объявил игумену, что он предает себя ему, как отдается железо в руки ковача. Игумен велел ему встать и постоянно стоять при вратах обители с тем, чтоб он каждому входящему и исходящему поклонялся в ноги, и говорил: “Помолись о мне: я одержим бесом”. Исидор оказал повиновение игумену как бы Ангел Богу. Пробыв семь лет в этом послушании и предузнав свою кончину из Божественного откровения, Исидор скончался радостно. О состоянии души своей во время подвига он исповедал святому Иоанну Лествичнику так: “Вначале я помышлял, что продал себя для искупления грехов моих, и потому с величайшею горестью, принуждением себя, как бы с пролитием крови, я полагал поклоны. По прошествии года, сердце мое престало уже чувствовать печаль, ожидая награды за терпение от Самого Бога. По прошествии еще одного года, я, от сознания сердца, вменил себя недостойным и пребывания в обители, и лицезрения Отцов, и беседы с ними, и встречи с ними, и причащения Святых Тайн, но опустив глаза вниз, а образ мыслей еще ниже, уже искренно умолял о молитве входящих и исходящих” . Вот телесный труд и послушание, проходимые в разуме! Вот плод их! Одна смиренная мысль передавала блаженного делателя другой, более глубокой, как бы воспитывая его, доколе он не вступил в обильнейшее, таинственное ощущение смирения. Этим святым ощущением отворено святому Исидору небо, как одушевленному храму Божию. “Смирение делает человека селением Божиим”, – сказал Великий Варсонофий .

Заключу мое убогое учение о смирении прекрасным учением преподобного Иоанна Пророка об этой добродетели. “Смирение состоит в том, чтоб ни в каком случае не почитать себя за нечто, во всем отсекать свою волю, повиноваться всем, без смущения переносить то, что постигнет нас отвне. Таково истинное смирение, в котором не находит места тщеславие. Смиренномудрый не должен выказывать свое смирение «смиреннословием», но довольно для него говорить «прости меня», или «помолись о мне». Не должно также самому вызываться на исполнение низких дел: это, как и первое (то есть смиреннословие), ведет к тщеславию, препятствует преуспеянию, и более делает вреда, нежели пользы; но когда повелят что, не противоречить, а исполнить с послушанием, – это приводит в преуспеяние” .

Ученик . Неужели употребление смиренных слов, называемое смиреннословием, душевредно? Кажется оно очень приличествует монаху, и очень назидает мирских людей, которые приходят в умиление, слыша смиреннословие монаха.

Ученик . Какое различие между смиренномудрием и смирением?

Старец. «Смиренномудрие» есть образ мыслей, заимствованный всецело из Евангелия, от Христа. «Смирение» есть сердечное чувство, есть залог сердечный, соответствующий смиренномудрию. Сначала должно приобучаться к смиренномудрию; по мере упражнения в смиренномудрии, душа приобретает смирение, потому что состояние сердца всегда зависит от мыслей, усвоившихся уму. Когда же делание человека осенится Божественною благодатию, тогда смиренномудрие и смирение в изобилии начнут рождать и усугублять друг друга, при споспешестве споспешника молитвы – плача.

Ученик . Объясни опытами, каким образом от смиренномудрия рождается смирение, и обратно?

Старец. У меня был коротко знакомый инок, подвергавшийся непрестанно различным скорбям, которыми, как он говорил, Богу благоугодно было для него заменить духовного старца. Несмотря на постоянные скорби, я видел инока почти всегда спокойным, часто радостным. Он занимался Словом Божиим и умною молитвою. Я просил его открыть мне для пользы души моей, в чем он почерпал для себя утешение? Он отвечал: утешением моим я обязан милости Божией и писаниям святых Отцов, к которым дана мне любовь с детства моего. При нашествии скорбей иногда я повторяю слова разбойника, исповедовавшего с креста своего праведность суда Божия в суде человеческом, и этим исповеданием вошедшего в познание Спасителя. Говорю: «Достойная по делом моим приемлю:... помяни мя, Господи во царствии Твоем» (). С этими словами изливаются мир и спокойствие в сердце. В другое время противопоставлял я помыслам печали и смущения слова Спасителя: «Иже не приимет креста своего, и в след Мене грядет, несть Мене достоин» (); тогда смущение и печаль заменялись миром и радостью. Прочие подобные изречения Священного Писания и святых Отцов производят такое же действие. Повторяемые слова «Слава Богу за все» или «да будет воля Божия» со всею удовлетворительностью действует против очень сложной скорби. Странное дело! иногда от сильного действия скорби потеряется вся сила души; душа как бы оглохнет, утратит способность чувствовать что-либо: в это время начну вслух, насильно и машинально, одним языком, произносить «Слава Богу», и душа, услышав славословие Бога, на это славословие как бы начинает мало-помалу оживать, потом ободрится, успокоится и утешится. Тем, которым попускаются скорби, невозможно бы было устоять в них, если бы не поддерживала их тайно помощь и благодать Божия. Опять: без скорби человек не способен к тому таинственному, вместе существенному утешению, которое дается ему соразмерно его скорби, как и Псалмопевец сказал: «По множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою» (). Однажды устроен был против меня опасный ков. Узнав о нем, и не имея никаких средств к отвращению его, я ощутил печаль до изнеможения. Прихожу в свою келлию, и, едва произнес вспомнившиеся мне слова Спасителя: «Да не смущается сердце ваше: веруйте в Бога, и в Мя веруйте» (), как печаль исчезла; вместо нее объяла меня неизъяснимая радость, я должен был лечь на постель, и весь день был как упоенный, а в уме повторялись слова, изливая утешение в душу: «в Бога веруйте и в Мя веруйте» . Причина сердечного смущения – неверие; причина сердечного спокойствия, сердечного благодатного мира – вера. При обильном действии веры, все существо человека погружается в духовное утешительнейшее наслаждение священным миром Христовым, как бы пропитывается и переполняется этим ощущением. Упоенное им, оно делается нечувствительным к стрелам смущения. Справедливо сказали Отцы, что “вера есть смирение” , что “веровать – значит пребывать в смирении и благости” . Такое понятие о вере и смирении доставляется святыми опытами правильной монашеской жизни.

В иное время попускается скорби томить душу в течение продолжительного времени. Однажды от внезапной скорби я почувствовал как бы нервный удар в сердце, и три месяца пробыл безвыходно в келлии, потрясаемый нервною лихорадкою. “Бог творит присно с нами великая же и неисследованная, славная же и ужасная” . Нам надо понять, что мы – создания Его, находящиеся в полной Его власти, а потому в совершенной покорности, “сами себе, друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим” . Не остановлюсь поведать тебе и следующий замечательный случай, несколько объясняющий действие смирения прямо из сердца, без предварительной мысли смиренномудрия. Однажды я был подвергнут наказанию и бесчестию. Когда меня подвергли ему, внезапно ощутил я жар во всем теле моем и при нем какую-то необъяснимую словами мертвость, после чего вдруг запылало из сердца желание получить всенародное посрамление и заушение от палача на площади за грехи мои. При этом выступил румянец на лице; несказанная радость и сладость объяли всего; от них я пребывал в течение двух недель в восторге, как бы вне себя. Тогда я понял с ясностью и точностью, что святое смирение в мучениках, в соединении с Божественною любовью, не могло насытиться никакими казнями. Мученики принимали лютые казни, как дары, как прохладное питие, утолявшее возгоравшуюся в них жажду смирения . Смирение есть неизъяснимая благодать Божия, непостижимо постигаемая одним духовным ощущением души.

Ученик . Ты обещал мне объяснить, каким образом израбатывается смирение молитвою?

Старец. Союз смирения с молитвою очень ясно изложен преподобным аввою Дорофеем. “Непрестанное упражнение в молитве, – говорит Святой, – противодействует гордыне. Очевидно: смиренный и благоговейный, зная, что невозможно совершить никакой добродетели без помощи и покрова Божиих, не престает неотступно молиться Богу, чтоб сотворил с ним милость. Постоянно молящийся Богу, если сподобится сделать что-либо должное, знает при посредстве Кого это сделано им, и не может превознестись или приписать своей силе, но приписывает Богу все свои исправления, Его благодарит непрестанно, и Ему молится непрестанно, трепеща, чтоб не лишиться помощи Свыше, чтоб не обнаружилась таким образом его собственная немощь. Он молится от смирения” . Если кто, при молитве своей, сподобляется умиления, которое рождается от внимательной молитвы, тот опытно знает, что именно в драгоценные минуты умиления являются в нем помыслы смиренномудрия, преподающие ощущение смирения. Особливо совершается это тогда, когда умиление сопровождается слезами. Чем чаще приходят времена умиления, тем чаще делатель молитвы бывает слышателем таинственного учения о смирении, тем глубже это учение проникает в его сердце. Постоянное умиление содержит душу в постоянном смирении, в настроении непрестанных молитвы и богомыслия. Святые Отцы замечают, что в противоположность тщеславию, которое разносит помыслы человека по вселенной, смирение сосредотачивает их в душе; от бесплодного и легкомысленного созерцания всего мира переводит к многоплодному и глубокому самовоззрению, к мысленному безмолвию, к такому состоянию, какое требуется для истинной молитвы, и которое производится внимательною молитвою . Наконец, благодатное действие смирения и благодатное действие молитвы есть одно и то же действие, как уже сказано в начале беседы нашей. Это действие является в двух лицах: в Христоподражательном смирении и в Божественной любви, которая есть высшее действие молитвы. Действие это принадлежит Господу нашему Иисусу Христу, жительствующему и действующему при посредстве Святаго Духа, несказанно и непостижимо, в избранных Своих сосудах. Аминь.

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в пятницу, в день памяти Сергия Радонежского, призвал людей быть кроткими и смиренными сердцем, сообщает Интерфакс-Религия .

"Как этот христианский идеал далек от того, к чему призывает современный мир! Для многих современных людей кротость и смирение сердцем - это не добродетель, это проявление слабости", - сказал патриарх после Божественной литургии в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры.

Однако, как подчеркнул предстоятель, кротость и смирение сердца - это не слабость, а "великая сила, это осознание человеком того, что над ним - Бог, Который Сам кроток и смирен сердцем".
Кроме того, продолжил патриарх Кирилл, кротость есть осознание ценности других людей.

"Человек, поставляющий себя в центр бытия, не может быть кротким, а значит, он не принимает других людей, он считает их ниже себя, слабее себя. А ведь на этом мироощущении основываются все беды, которые сотрясают человеческое общество. Кротость есть признание того, что все люди - дети Божии, что у каждого свой талант, своя красота, свой духовный мир", - отметил он.

По словам патриарха, кроткий человек "не топчет мир своего ближнего ногами, но бережно относится к нему, а значит, вокруг кроткого всегда собираются люди".

"Когда кроткий человек созидает семью, он наполняет ее духовной силой, любовью, взаимным уважением. Кроткий, смиренный сердцем человек видит ценность других людей, и, даже находясь во власти, он помогает другим проявлять свои таланты - не боясь конкуренции, а предавая себя в руки Божии и уважая силу другого человека", - подчеркнул он.
Так и преподобный Сергий собрал вокруг себя всю Русь потому, что люди собираются вокруг кротких и смиренных сердцем, "рядом с ними они чувствуют себя спокойно и уверенно, у них возникают совсем иные чувства друг к другу и прорастает великая добродетель любви к ближнему".

"Как бы ни учили нас иному, каким бы притягательным ни делали образ язычника - гордого, надменного, самолюбивого, властного, богатого, способного любыми средствами прокладывать себе дорогу - устоим от соблазнов, сохраним в сердце своем Божественный идеал, памятуя о жизни и личности святого преподобного и богоносного отца нашего Сергия", - призвал патриарх Кирилл.

Он также освятил знамя первого в России православного военно-патриотического клуба - учебного центра "Пересвет" при лавре, который был образован 15 лет назад и имеет статус негосударственного образовательного учреждения. Ежегодно здесь занимается около 100 подростков в возрасте от 6 до 18 лет. Инструкторами и преподавателями центра являются священники, монахи, кадровые офицеры.
Здесь изучают основы православия, историю, общевоинские уставы, строевую, огневую, топографическую, горную, медицинскую, инженерную, физическую подготовку, жизнеобеспечение в экстремальных ситуациях. Воспитанники посещают спортивные секции и различные кружки.

В святоотеческой литературе много говорится о смирении и кротости. Но, к сожалению, мало кто из мирян понимает, что это такое. И одна из причин данного непонимания состоит в том, что смирение (как и кротость) есть опытное (а не теоретическое) сверхъестественное внутреннее устроение человека, которое, в принципе, невозможно передать словами. К примеру, в Евангелии Христос учит как власть имеющий и, вместе с тем, Он обладает наивысшим смирением… В общем, такое ангельское свойство души нужно вымаливать.

Посему проще и правильнее сказать: смирение – дар Божий, стяжаемый через великие труды подвижничества. А значит, вряд ли его можно достичь только своими собственными усилиями. Смирение – это полная отдача себя в руки Божии, т.е. внутренняя нищета духа, согласно первой из заповедей блаженства. Каковы же основные признаки сей добродетели? Во-первых, смирение – это усмирение себя в своем сердце, а не игра в самоуничижение. «Истинное смирение рождается от видения Божией святости, мы же часто пытаемся заставить себя почувствовать смирение, искусственно умаляя себя… Таким образом, смирение вовсе не заключается в постоянном усилии принизить себя и отвергнуть человеческое достоинство, которым Бог наделил нас, которого он требует от нас, потому что мы Ему дети, а не рабы» (Митр. Антоний Сурожский). Во-вторых, смирение – венец мужества. Нельзя свою трусость оправдывать смирением. Как говорил митрополит Антоний Сурожский: «Смирение – одна из самых мужественных евангельских добродетелей, мы же умудрились превратить его в жалкое свойство раба».

Перейдем теперь к рассмотрению кротости. Это, по сути, божественное, качество заключается в том, чтобы никого не раздражать и самому не раздражаться. (Или, как писал свт. Николай Сербский: «…никого не обижать и терпеливо сносить обиды»). Иначе говоря, если у человека нет кротости, то в душе у него всегда присутствуют беспокойство, раздражительность и недовольство, то есть на личность воздвигается бесовская брань через помыслы. Ведь без смирения и кротости к верующему не может приблизиться благодать, потому что Бог – Кроткий и Смиренный!

Как прекрасно сказал преп. Иоанн Лествичник: «Кротость есть неизменное устроение ума, который и в чести и в бесчестии пребывает одинаковым… Кротость есть скала, возвышающаяся над морем раздражительности, о которую разбиваются все волны, к ней приражающиеся. А сама она не колеблется». В этом смысле понятие «кротость» в какой-то степени раскрывает изречение Апостола: «Великое приобретение - быть благочестивым и довольным» (1 Тим. 6).

Однако, нельзя забывать: цель приобретения смирения и кротости – достижение евангельской любви, посредством стяжания благодати Божией. Ибо именно эти добродетели дают возможность ничем невозмутимой, непоколебимой, как скала, душе стать вместилищем Духа Святого. А в этом, по словам преп. Серафима Саровского, и заключается смысл христианской жизни.

Андрей СИГУТИН, г. Обнинск