АБУ-НАСР ИБН МУХАММЕД АЛЬ-ФАРАБИ (870–950) Философ, ученый-энциклопедист, один из главных представителей восточного аристотелизма, переплетающегося с неоплатонизмом. Прозвище - Второй учитель (после Аристотеля). Жил в Багдаде, Алеппо, Дамаске. Основные сочинения - «Геммы

Делийский султан Мухаммед Туглак По счастливому стечению обстоятельств до нас дошел точный портрет этого делийского султана, более точный, чем изображение любого другого восточного владыки. Знаменитый арабский путешественник Ибн Батута, объехавший в свое время весь

Тема 7 МУХАММЕД Мухаммед - основатель мусульманской религии и цивилизации. Основой его этико-нормативной программы является идея единого Бога. По его мнению, предпосылкой и гарантией индивидуального счастья и общественного согласия является безусловная вера в Бога в

АБУ ХАМИД АЛ-ГАРНАТИ

Ценные сообщения о народах Восточной Европы оставил Абу Хамид Мухаммад ибн Абд ар-Рахим ал-Гарнати ал-Андалуси (1080-1169/70) - испано-арабский писатель, проповедник и путешественник, побывавший в разных странах Северной Африки, Ближнего Востока, Средней Азии и Европы. В 30-50-х годах XII в. он посетил Восточную и Центральную Европу, проехал через Кавказ. Около 20 лет ал-Гарнати прожил в Саксине - городе, находившемся, по всей вероятности, на месте разрушенного Итиля, бывал в Волжской Булгарии и на Кавказе, жил в Венгрии. В 1150 г. он совершил путешествие из Саксина в Венгрию, проследовав через Волжскую Булгарию и Русь. В 1153 г. ал-Гарнати проделал этот путь в обратном направлении и на протяжении зимы останавливался у «царя славян», передав ему письмо венгерского короля Гезы II (1141-1162).

Описание своих путешествий ал-Гарнати оставил в двух сочинениях: «Ясное изложение некоторых чудес Магриба» («Му’риб ан ба’д аджа’иб ал-Магриб», [иное название по другой рукописи - «Выборка воспоминаний о чудесах стран» («Нухбат ал-азхан фи аджа’иб ал-булдан»)] и «Подарок умам и выборка из чудес» («Тухфат ал-албаб ва нухбат ал-а’джаб»). Из двух сочинений Абу Хамида «Тухфат ал-албаб» пользовалось большей популярностью и дошло до наших дней во множестве рукописей, тогда как «Му’риб» - только в двух. Книги содержат, кроме наблюдений и сведений о путешествиях Абу Хамида ал-Гарнати, множество рассказов о диковинках в соответствии с распространенным в арабской средневековой литературе жанром рассказов о чудесах {аджа’иб).

Данные Абу Хамида ал-Гарнати о Восточной Европе отличаются богатством и разнообразием. Подробно описаны те районы, где побывал ал-Гарнати, - Северный Кавказ, Нижняя Волга, Булгар, Киев, а также области, о которых ему рассказывали путешественники, - территории северных народов вису, йура и ару (летописные весь, югра и Арская земля). В сочинениях ал-Гарнати приведено описание интересных деталей бытового характера - ловля рыбы с судов на Волге; меновая торговля, распространенная среди народов европейского Севера; меховые деньги, имевшие хождение у славян.

Описание ал-Гарнати меновой торговли, которая практиковалась у народа йура, послужило источником для аналогичных описаний в сочинениях более поздних арабских авторов - Закарийи ал-Казвини, Абу-л-Фиды, Ибн Баттуты.

Абу Хамид ал-Гарнати - не единственный восточный автор, сообщающий о хождении меховых денег на территории Восточной Европы. Об использовании русами в качестве денег шкурок пушных животных имеются известия в поэме Низами «Искандер-намэ», а также у персидских географов Наджиба Хамадани (XII в.) и Амина Рази (XVI в.). Однако данные Абу Хамида имеют особую ценность, так как он передает не чужие сведения, знакомые ему по слухам, а описывает собственные впечатления.

Достоверность сообщений Абу Хамида долгое время вызывала сомнения среди многих востоковедов. Тем не менее, по мере исследования сочинений путешественника стало ясно, что к рассказам Абу Хамида следует подходить как к непосредственным сведениям очевидца, даже фантастические детали повествования которого могут иметь определенную ценность.

  Издания и переводы: Le Tuhfat al-albab de Abu Hamid al-Andalusi al-Garnati / Ed. G. Ferrand // JA. 1925. T. CCVII. P. 1-148, 193-304; Abu Hamid el Granadino у su relacion de viaje por tierras eurasiaticos / Ed. C. Dubler. Madrid, 1953; Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.) / Публ. О. Г. Большакова, А. Л. Монгайта. М., 1971; Abu Hamid al-Garnati. Tuhfat al-Albab (El regalo de los espiritus) / Tr. A. Ramos. Madrid, 1990; Большаков О. Г. Ал-Гарнати // ИТ. Т. II. С. 770-802.

  Литература: Hrbek 1955; Монгайт 1959; Корзухина 1978; Измайлов 2001; Мишин 2002. С. 39-41; Калинина 2005; Большаков 2006а.

ЯСНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ НЕКОТОРЫХ ЧУДЕС
МАГРИБА, ИЛИ ВЫБОРКА ВОСПОМИНАНИЙ
О ЧУДЕСАХ СТРАН

  (Описание Баку, Дербента и народов Кавказа)

  И отправился я по морю к стране хазар. И прибыл к огромной реке, которая больше Тигра во много-много раз, она будто море, из которого вытекают большие реки.

  И на ней находится город, который называют Саджсин , в нем сорок племен гуззов , и у каждого племени - отдельный эмир. У них [гуззов] большие дворы, а в каждом дворе - покрытый войлоками шатер, огромный, как большой купол, один вмещающий сто и больше человек. А в городе купцов разных народностей и чужеземцев и арабов из Магриба - тысячи, не счесть их числа. И есть в нем соборные мечети, в которых совершают пятничное моление хазары, которых тоже несколько племен. А в середине города живет эмир жителей Булгара, у них есть большая соборная мечеть, в которой совершается пятничное моление, и вокруг нее живут булгарцы. И есть еще соборная мечеть, другая, в которой молится народность, которую называют «жители Сувара», она тоже многочисленна.

  А в день праздника выносят многочисленные мимбары , и каждый эмир молится с многочисленными народностями. И у каждой народности есть кадии , и факихи , и хатибы ; и все толка Абу Ханифы , кроме «магрибинцев», которые толка Малика , иноземцы же толка Шафи’и , и дом мой сейчас среди них, и [среди них] невольницы-матери, и мои сыновья, и мои дочери.

  (Описание видов рыб, которые водятся в Нижней Волге)

  У них имеет хождение олово, каждые восемь багдадских манное 10 стоят динар 11 разрезают его на куски и покупают на него что хотят из фруктов, хлеба и мяса.

  А мясо у них дешевое, так что бывают бараны, когда приходят караваны неверных, один баран за полданика 12 , а ягненок за тассудж 13 . И у них столько разных сортов фруктов, что больше не бывает, и в том числе чрезвычайно сладкие дыни, и есть сорт дыни, который держится зимой.

  А зима у них очень холодная. Их зимние дома - из больших бревен сосны, положенных один поверх другого, а их крыши и потолки из деревянных досок. И разводят они [в домах] огонь, двери же у них маленькие, завешиваемые бараньими шкурами с мехом, и внутри домов жарко, как в бане, а дров у них много.

  И замерзает эта река так, что становится, как земля, ходят по ней лошади и телята и всякий домашний скот. И на этом льду они сражаются. И прошел я эту реку в ширину, когда она замерзла, и была ширина ее, без рукавов, которые вытекают из этой реки, тысяча шагов и восемьсот сорок с чем-то шагов моими шагами.

  А джинны сделали Сулайману 14 рядом с этой рекой тысячу рек, каждая река размером в милю, и вынули из них землю, и стало так, будто около этой реки гора, ширина ее - полет стрелы, а рядом с ней похожих на нее тысяча гор и тысяча рек, рек глубоких, наполненных водой из этой реки. И размножается в них рыба, и становится [многочисленной] подобно праху. И любое судно, которое приходит в одну из этих рек, ставит сеть в устье реки, и вводят они суда [в устье], наполняя суда [рыбой]. Даже если бы судов была бы сотня, то и они заполнились бы из одной реки разными видами рыбы, а эти реки не были бы исчерпаны. Нет ничего подобного этому.

  А за этими реками и горами на несколько дней пути протянулась земля, вся покрытая солью, красной, и белой, и синей, и разных других цветов. Наполняют ею суда и везут по этой реке в Булгар. А между Саджсином и Булгаром по этой реке [надо плыть] сорок дней.

  А Булгар тоже огромный город, весь построенный из сосны, а городская стена - из дуба. А вокруг него без конца [всяких] народов, они уже за пределами семи климатов. Когда день длинный, то длина его двадцать часов, а ночь - четыре часа. А когда наступает зима, длится ночь двадцать часов, а день - четыре часа.

  (Описание климата Булгарии)

  И есть в их земле кости племени Ад, ширина одного зуба - две пяди, а длина его - четыре пяди; а от головы его [т.е. великана] до плеча - пять ба 15 , а голова его, как большой купол, и их там много. А под землей есть бивни слонов, белые как снег, тяжелые как свинец, один - сто манное и больше и меньше, не знают, из какого зверя они выломаны. И вывозят их в Хорезм и Хорасан. Из них изготовляют гребни и шкатулки и другое, так же как изготовляют из слоновой кости, но только это - крепче слоновой кости: не ломается.

  И выше этой страны обитают народы, которым нет числа, они платят джизъю 16 царю булгар.

  (Рассказ о посетившем Булгар мусульманском купце из Бухары)

  А у него [Булгара] есть область, [жители которой] платят харадж 17 , между ними и Булгаром месяц пути, называют ее Вису 18 . И есть другая область, которую называют Ару 19 , в ней охотятся на бобров, и горностаев, и превосходных белок. А день там летом двадцать два часа. И идут от них чрезвычайно хорошие шкурки бобров.

  (Описание повадок бобра)

  А за Вису на море Мраков есть область, известная под названием Йура 20 . Летом день у них бывает очень длинным. Так что, как говорят купцы, солнце не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. Купцы говорят, что Мраки недалеко от них и что люди Йура ходят к этому Мраку, и входят в него с факелами, и находят там огромное дерево вроде большого селения, а на нем - большое животное, говорят, что это птица. И приносят с собой товары, и кладет [каждый] купец свое имущество отдельно, и делает на нем знак, и уходит; затем после этого возвращаются и находят товар, который нужен в их стране. И каждый человек находит около своего товара что-нибудь из тех вещей; если он согласен, то берет это, а если нет, забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары.

  И привозят люди мечи из стран ислама, которые делают в Зенджане, и Абхаре, и Тебризе, и Исфахане, в виде клинков, не приделывая рукоять и без украшений, одно только железо, как оно выходит из огня…

  И эти мечи как раз те, которые годятся, чтобы везти в Иуру. А у жителей Йуры нет войны, и нет у них ни верховых, ни вьючных животных - только огромные деревья и леса, в которых много меда, и соболей у них очень много, а мясо соболей они едят. И привозят к ним купцы эти мечи и коровьи и бараньи кости, а в уплату за них берут шкуры соболя и получают от этого огромную прибыль.

  А дорога к ним по земле, с которой никогда не сходит снег; и люди делают для ног доски и обстругивают их; длина каждой доски ба, а ширина - пядь. Перед и конец такой доски приподняты над землей, посредине доски место, на которое идущий ставит ногу, в нем отверстие, в котором закреплены прочные кожаные ремни, которые привязывают к ногам. А обе эти доски, которые на ногах, соединены длинным ремнем вроде лошадиных поводьев, его держат в левой руке, а в правой руке - палку длиной в рост человека. А внизу этой палки нечто вроде шара из ткани, набитого большим количеством шерсти, он величиной с человеческую голову, но легкий. Этой палкой упираются в снег и отталкиваются позади, как делают моряки на корабле, и быстро двигаются по снегу. И если бы не эта выдумка, то никто не мог бы там ходить, потому что снег на земле вроде песка, не слеживается совсем. И какое бы животное ни пошло по этому снегу, проваливается в него и умирает в нем, кроме собак и легких животных вроде лисицы и зайца, а они проходят по нему легко и быстро. А шкуры лисиц и зайцев в этой стране белеют так, что становятся вроде ваты, таким же образом белеют и волки. В области Булгара их шкуры белеют зимой.

  А эти мечи, которые привозят из стран ислама в Булгар, приносят большую прибыль. Затем булгарцы везут их в Вису, где водятся бобры, затем жители Вису везут их в Йуру, и [ее жители] покупают их за соболиные шкуры, и за невольниц, и невольников. А каждому человеку, живущему там, нужен каждый год меч, чтобы бросить его в море Мраков. И когда они бросят мечи, то Аллах выводит им из моря рыбу вроде огромной горы…

  (Описание огромной рыбы, обитающей в море Мраков)

  Жителям Вису и Йура запрещено летом вступать в страну Булгар, потому что когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодают, как зимой, и у людей гибнут посевы. Это у них проверено. Я видел группу их в Булгаре во время зимы: красного цвета, с голубыми глазами, волосы их белы, как лен, и в такой холод они носят льняные одежды. А на некоторых из них бывают шубы из превосходных шкурок бобров, мех этих бобров повернут наружу. И пьют они ячменный напиток, кислый, как уксус, он подходит им из-за горячести их темперамента, объясняющейся тем, что они едят бобровое и беличье мясо и мед.

  (Описание птицы, обитающей в Вису и Йуре)

  Когда я поехал в страну славян 21 , то выехал из Булгара и плыл на корабле по реке славян 22 . А вода ее черная, как вода моря Мраков, она будто чернила, но притом она сладкая, хорошая, чистая. В ней нет рыбы, а есть большие черные змеи, одна на другой, их больше, чем рыб, но они не причиняют никому вреда. И есть в ней животное вроде маленькой кошки с черной шкурой, зовут его водяным соболем. Его шкуры вывозят в Булгар и Саджсин, а водится он в этой реке.

  Когда я прибыл в их страну, то увидел, что эта страна обширная, обильная медом и пшеницей и ячменем и большими яблоками, лучше которых ничего нет. Жизнь у них дешева.

  Рассчитываются они между собой старыми беличьими шкурками, на которых нет шерсти, и которые нельзя ни на что никогда использовать, и которые совсем ни на что не годятся. Если же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету [славян] серебряный дирхем, связывают [шкурки] в связку и называют ее джукн 23 . И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которого хватает сильному мужчине.

  На них покупают любые товары: невольниц, и невольников, и золото, и серебро, и бобров, и другие товары. И если бы эти шкурки были в какой-нибудь другой стране, то не купили бы тысячу их вьюков за хаббу 24 и не пригодились бы они совсем ни на что. Когда они [шкурки] испортятся в их домах, то их [иногда даже] рваные, несут в мешках, направляясь с ними на известный рынок, на котором есть некие люди, а перед ними работники. И вот они кладут их перед ними, и работники нанизывают их на крепкие нитки, каждые восемнадцать в одну связку, и прикрепляют на конец нитки кусочек черного свинца, и припечатывают его печаткой, на которой имеется изображение царя 25 . И берут за каждую печать одну шкурку из этих шкурок, пока не опечатают их все. И никто не может отказаться от них, на них продают и покупают 26 .

  А у славян строгие порядки. Если кто-нибудь нанесет ущерб невольнице другого, или его сыну, или его скоту или нарушит законность каким-нибудь образом, то берут с нарушителя некоторую сумму денег. А если у него их нет, то продают его сыновей и дочерей и его жену за это преступление. А если нет у него семьи и детей, то продают его. И остается он рабом, служа тому, у кого он находится, пока не умрет или не отдаст то, что заплатили за него. И совсем не засчитывают ему в его цену ничего за служение господину.

  А страна их надежная. Когда мусульманин имеет дело с кем-нибудь из них и славянин обанкротился, то продает он и детей своих и дом 27 свой и отдает этому купцу долг.

  Славяне храбры. Они придерживаются византийского толка нестори-анского христианства 28 .

  А вокруг них - народность, живущая среди деревьев, бреющая бороды 29 . Живут они на [берегах] огромной реки и охотятся на бобров в этой реке. Мне рассказывали о них, что у них каждые десять лет становится много колдовства, а вредят им их женщины из старух колдуний. Тогда они хватают всех старух в своей стране, связывают им руки и ноги и бросают в реку: ту старуху, которая тонет, оставляют и знают, что она не колдунья, а которая остается поверх воды - сжигают на огне.

  Я оставался у них с караваном длительное время, страна их безопасна. Харадж они платят булгарам. И нет у них религии, они почитают некое дерево, перед которым кладут земные поклоны. Так мне сообщил тот, кто знает их обстоятельства.

  (Описание путешествия в Венгрию)

  И вот просил я у царя башкирд разрешения выехать в страну мусульман, в Саджсин, и сказал: «Ведь дети мои и жены мои там, а я вернусь к тебе, если пожелает Аллах». И сказал он: «Оставь здесь своего старшего сына Хамида, и я пошлю с тобой посланца из мусульман, чтобы он набрал для меня из беднейших мусульман и тюрков тех, кто хорошо мечет стрелы». И послал со мной письмо к царю славян 35 и запечатал красным золотом, на котором было изображение царя. И послал он со мной человека, которого звали Исмаил ибн Хасан, одного из тех, кто читал под моим руководством. И был он из сыновей храбрых мусульманских эмиров, которые открыто исповедуют свою религию, а вместе с ним были его гулямы 36 и группа его присных.

  И когда я прибыл в страну славян, то царь ее оказал мне почет, уважая его письмо и боясь его [царя Венгрии]. И перезимовали мы у него, а к весне выехали в страну тюрок, направляясь в Саджсин. И выехал вместе со мной Абд ал-Карим ибн Файруз ал-Джаухари, который выехал из страны славян со своей женой и сыном, оставил свою жену в Саджсине, а потом вернулся в страну славян.

(Перевод О.Г. Большакова по: Гарнати. С. 27-37, 44)

Абу Хамид аль-Газали (450/1058 – 505/1111) – великий ученый, правовед (факих ), суфий и философ, еще при жизни завоевавший высшую ученую степень своего времени «Худжжат аль-ислам » (Довод ислама), – был одним из самых выдающихся мыслителей «золотой» эпохи ислама. Он оказал значительное влияние на формирование облика исламской культуры. Его также называли «Мухий ад-дин » (Оживителем веры) и «Муджаддид » (Обновителем ислама).

Причиной этому послужила его масштабная деятельность по защите ислама в наиболее критический для последнего период, когда здание мусульманской веры расшатывали различные противоборствующие религиозно-идейные направления и множество расплодившихся сект. Без идейного наследия аль-Газали невозможно представить исламскую культуру. Все, что было им накоплено за годы учебы, преподавания и полемики с идейными оппонентами, вылилось в книги, трактаты, число которых доходит до 999. Но в историю он вошел в первую очередь как автор энциклопедического сочинения «Возрождение религиозных наук» (Ихйа’ ‘улум ад-дин ).

«В созданном аль-Газали учении отразились не только культурные достижения арабо-мусульманского общества (Халифата), но и судьбы античной философской традиции, итоги ее осмысления за те пять веков, которые предшествовали его появлению». Аль-Газали систематизировал все достижения великой мусульманской цивилизации за пять веков. Тематика сочинений аль-Газали чрезвычайно разнообразна: в его трудах нашли свое воплощение достижения основных интеллектуальных дисциплин мусульманского общества того времени – правоведения (фикх ), богословия (калам ), философии и суфизма. В историю ислама он вошел как защитник исламской религии и как ее обновитель. Согласно хадису (высказыванию Пророка Мухаммада мир ему и благословение), приводимого, в частности, Ибн ‘Асакиром, в котором говорится о приходе обновителя (муджаддид е) ислама в каждое столетие, мусульмане воспринимали аль-Газали как обновителя V столетия ислама.

«Абу Мухаммад аль-Казаруни сказал: “Если все науки исчезнут, то их можно будет воссоздать из сочинения “Возрождение религиозных наук” (Ихйа’улум ад-дин )”. А шейх Абу аль-Хасан аш-Шазили, эпоним суфийского братства Шазилийа, сказал, что Пророк Мухаммад (мир ему и благословение) будет гордиться имамом аль-Газали перед пророками Мусой (Моисеем) и ‘Исой (Иисусом Христом) и что «он спросит их, есть ли в их общинах (иудейской и христианской) такой ученый муж, и они ответят, что нет». Крупнейший исламовед И. Гольдциер (1850 –1921) пишет, что уже следующее за аль-Газали поколение мусульман признало его «Оживителем веры» (Мухий ад-дин ) и «Обновителем [религии]» (Муджаддид ). В своей книге И. Гольдциер также приводит слова исламского ученого-законоведа ан-Навави (631/1233 – 676/1277): «Книга “Ихйа’ ‘улум ад-дин ” чуть не стала вровень с Кораном». Громадное воздействие идейного наследия аль-Газали на различные направления научной, философской и религиозной мысли исламского мира обязано тому, что аль-Газали оставил после себя большое количество сочинений с оригинальными решениями проблем богословия, философии и этики. Многогранное творчество аль-Газали в наибольшей мере нашло свое отражение в его энциклопедическом сочинении «Возрождение религиозных наук» (Ихйа’ ‘улум ад-дин ) (далее в тексте будет приводиться его сокращенное название – Ихйа’ ), которое оказало и продолжает оказывать глубочайшее воздействие непосредственно на исламскую культуру и косвенном образом на мировую культуру в целом.

Аль-Газали олицетворяет целую эпоху мусульманской культуры со всеми ее философскими, теологическими и религиозно-политическими направлениями и течениями.

В мире ислама результаты исследования многогранного творчества и неординарной жизни аль-Газали были закреплены в многочисленных сочинениях, где собраны биографические и библиографические данные об аль-Газали, обобщены его высказывания и сведения о нем.

Таковы сочинения вышеупомянутого Ибн ‘Асакира (ум. в 571 или 581/1175 или 1185), Ибн аль-Джаузи (ум. в 597/1200) и аз-Захаби (ум. в 751/1327). Некоторые мусульманские авторы, ведя заочную полемику с аль-Газали по философским проблемам или отстаивая правоту своих школ богословия (калам а) и правоведения (фикх а), дали возможность глубже выявить алгоритмы, истоки и движущие мотивы творчества аль-Газали и понять

направления развития его взглядов. Это выдающий мусульманский философ Ибн Рушд (ум. в 595/198), «Великий шейх суфизма» Ибн ‘Араби (ум. в 638/1240), Ибн Саб‘ин (ум. 669/1270), Ибн Таймийа (ум. в 728/1327) и другие.

Неоценимую помощь современным исследователям творчества аль-Газали оказывают сочинения средневековых мусульманских авторов, написанные в защиту аль-Газали, где содержатся чрезвычайно ценные сведения о нем, глубокий анализ его идей и подробные комментарии. Это, в первую очередь, многотомный труд аз-Зубайди по прозвищу «аль-Муртада» (ум. в 1206/1795), сочинения аль-Бармуни (ум. в 894/1488) и Ба‘лави (ум. в 1038/1628) .

Бесспорно, что аль-Газали внес ощутимый вклад в мировую теологическую и философскую мысль. Его идеи оказали воздействие на духовную атмосферу христианской Европы. Исследователи отмечают, что аль-Газали повлиял на средневековую христианскую теологию Фомы Аквинского и на его схоластическую систему. Великий немецкий философ Гегель был знаком с творчеством аль-Газали.

Европейскими востоковедами, начиная с XIX века, была проделана большая работа по изучению биографии аль-Газали на основе научных принципов и заложена добротная основа для исследования его идей. Фигуру аль-Газали не обошли своим вниманием известные русские востоковеды А. Э. Шмидт и А. Е. Крымской. В отечественной научной литературе советского периода интерес к творчеству аль-Газали не угасал. Идеи аль-Газали привлекали интерес Е. Э. Бертельса, В. В. Бартольда и В. К. Чалояна. Также следует указать на работу Г. М. Керимова «Газали и суфизм» (Керимов Г. М. Газали и суфизм. Баку, 1969). В книге С. Н. Григоряна «Средневековая философия народов Ближнего и Среднего Востока» (Москва, 1966) есть глава, посвященная идеям и взглядам аль-Газали. В целом творчество аль-Газали получило освещение в трудах таких отечественных исследователей как Б. Э. Выховский, В. А. Гордлевский, М. М. аль-Джанаби, В. А. Жуковский, Т. Ибрагим, А. А. Игнатенко, Н. С. Кирабаев, А. Д. Кныш, З. Кули-заде, И. П. Петрушевский, М. Б. Пиотровский, С. М. Прозоров, А. А. Хисматулин, А. К. Аликберов, А. В. Сагадеев, А. В. Смирнов, М. Т. Степанянц и других.

Особо следует отметить перевод некоторых глав «Ихйа’ », выполненный видным отечественным арабистом В. В. Наумкиным. Его перевод снабжен большой вводной статьей и комментариями, сохраняющими принципиальное значение до сегодняшнего дня. Проделанные В. В. Наумкиным фундаментальное исследование и анализ этого сочинения аль-Газали и сейчас остаются образцом научного исследования для тех ученых, которые обращаются к изучению творчества аль-Газали.

Благодаря усилиям А. В. Сагадеева русскоязычному читателю стало доступно автобиографическое сочинение аль-Газали «Мункиз мин ад-далал » (Избавляющий от заблуждения. Анализу влияния идей аль-Газали на культуру и реформаторство в мусульманском мире уделил внимание И. П. Петрушевский в книге «Ислам в Иране в VII-XV вв.» (Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII-XV вв. Ленинград, 1966). Последнее крупное исследование творчества аль-Газали проведено российским философом М. М. аль-Джанаби и изложено в его четырехтомном труде, каждый из которых посвящен, соответственно, философии, богословию, суфизму и этике.

В нашей стране на сегодня наметилась тенденция возрастания интереса к творчеству аль-Газали. Это проявляется главным образом в появлении переводов его сочинений: Ал-Газали. Кимийа-йи са‘адат. – Абу Хамид Мухаммад ал-Газали ат-Туси. Кимийа-йи са‘адат. Ч. 1: ‘Унваны 1-4. Рукн 1. Пер. с перс., введ., коммент. и указ. А. А. Хисматулина. СПб., 2002. (Перевод А. Хисматулина снабжен научным предисловием и комментариями).

Ал-Газали. ‘Илм-ладуни. Пер. с перс. А. А. Хисматулина / В книге: А. А. Хисматулин. Суфизм. СПб, 2003. Ал-Газали, имам Абу Хамид Мухаммад ибн Мухаммад. Бидая- ятуль Гьидаят (Начало наставления на истинный путь) /Пер. с араб. Шамиля ибн Омара. Махачкала, 2000.

Западноевропейские и американские востоковеды внесли существенный вклад в изучение наследия аль-Газали. Среди них следует выделить таких известных корифеев ориенталистики как Д. Б. Макдональд, Карра де Во, М. Асин Паласиос, Л. Массиньон, В. М. Ватт (Уотт) и Дж. Хаурани. Нужно упомянуть и арабских ученых – Ф. Жабре и ‘Абд ар-Рахмана Бадави.

Творчество аль-Газали нашло свое полное выражение в его четырехтомном сочинении «Возрождение религиозных наук» (Ихйа’ ‘улум ад-дин ), первый том которого находится в ваших руках. Эта книга является плодом систематизации аль-Газали новых идей, с которыми он выступил против засилья косной догматической мысли в области религиозных наук. Эта книга демонстрирует его энциклопедическую эрудицию, является предметным свидетельством его способности выйти за рамки слепой веры и бороться с догматическим авторитаризмом ради «оживления» суннитского ислама. Свою задачу он видел в обобщении всех идейных направлений Халифата.

В результате его трактат «Ихйа’ » стал универсальной альтернативой всему омертвелому. «Он создает систему, в которой суфизм рассматривается как духовно-практический костяк абсолютной этики, а калам (богословие) низводится до уровня политизированной теологии для толпы».

Системное изложение аль-Газали своих взглядов на проблемы веры, основы вероучения, соотношения свободы мысли и авторитета демонстрирует его принципиальное неприятие догматизма и слепой веры и решимость защищать устои ислама, который оказался под

угрозой со стороны «дурных ученых» – погрязших в мелочных изысканиях правоведов (факих ов) и упражняющихся в бесплодных спорах богословов (мутакаллим ов).

Сочинение «Ихйа’ » является не просто изложением умозрительного исследования аль-Газали вопросов веры и морали. Напротив, в этом сочинении он в наиболее систематизированной форме излагает свою нравственную максиму – единство знания и действия. Ведь наиболее существенным элементом человеческой активности аль-Газали считает моральную устремленность, а традиционная идея обновления исламской религии в каждое столетие приобрело у него вид интеллектуально-морального обновления, единства борьбы с догматизмом и «очищения сердца».

Для уяснения существа сочинения «Ихйа’ » следует совершить краткий обзор социально-экономической, политической и религиозно-культурной обстановки, которая сложилась в V в. хиджры (XІ в. по хр. л.) в Халифате.

Аль-Газали жил в эпоху развитого феодального общества на Ближнем и Среднем Востоке, когда там сложилась военно-ленная система (икта‘ ). Она начала складываться еще при Омейядах и получила дальнейшее развитие при ‘Аббасидах. В ІІІ в. хиджры (VІІ в. по хр. л.) были заложены предпосылки для развития экономической жизни Халифата, которое продолжалось быстрыми темпами и в ІV в. хиджры (ІX в. по хр. л.). Интенсивно развивались города и городская жизнь. Улучшалось благоустройство городов, увеличивалось городское население. Быстро увеличивалось количество ремесел и число людей, занятых в них. Удобное расположение Ирака на пересечении сухопутных и морских путей сообщения благоприятствовало развитию торговли, что, в свою очередь, способствовало дальнейшему развитию товарно-денежных отношений и банковского дела. Торговцы широко использовали денежные чеки, имевшие надежное обеспечение. «В первые века аббасидского периода одновременно развивались лишенный собственности рабочий класс и состоятельная бюргерская прослойка. Начался процесс индустриализации, совершенствовались орудия ремесла, особенно в производстве тканей и оружия, создавались новые отрасли, такие, как изготовление бумаги».

Но экономическое развитие Халифата, достигнувшее своего пика в ІV в. (X в. по хр. л.), вызвало социальное расслоение общества, привело к обогащению торгового и ремесленного прослоек и обнищанию малоимущих слоев. В среде деклассированных элементов, люмпенов и безработных людей, возникают общества ‘аййарун и шуттар , первоначально членов шаек разбойников. Их отряды в дальнейшем трансформировались в полузакрытые полувоенные общества со сложной иерархией.

Халифат сотрясали массовые выступления представителей обедневших слоев населения, в авангарде которых были ‘аййарун и шуттар . Смуту усиливала борьба между предводителями наемных отрядов из числа тюрков и дейлемитов. Ситуация усугубилась после возникновения религиозных движений карматов и исмаилитов, которые выступали под лозунгами социальной справедливости и непризнания власти ‘Аббасидов. Если карматы перешли к прямым военным действиям путем совершения набегов, то исмаилиты прибегали к тактике индивидуального террора, к убийствам неугодных им правительственных чиновников и духовных лиц. Религиозная жизнь приобрела еще более сложный и противоречивый характер. Объективной причиной этого стало включение в состав Халифата территорий, на которых проживали народы, находившиеся на более высоком культурном уровне и исповедовавших другие религии. Уже в эпоху Омейядов появилось движение зандака . Представители движения (зандака ) являлись последователями немонотеистических религий – манихей цев, маздакид ов, хуррамит ов, лишь внешне соблюдавших предписания ислама, но продолжавших исповедовать неисламские взгляды. В IV в. хиджры (X в. по хр. л.) центральная власть Халифата ослабевает. Усиливаются центробежные силы, правители отдельных провинций превращаются почти в независимых царьков, а власть халифов становится призрачной и формальной. Смуты и войны нарушали экономические устои Халифата, отрицательно сказывались на товарно-денежном обращении. В казне не хватало денег.

Центральная власть ослабевала, в обществе нарастала стагнация во всех сферах жизни. Утрата людьми веры в способность правящей элиты установить более-менее «божеский» порядок в обществе вызвала «внутреннюю эмиграцию», уход людей во внутреннюю жизнь, желание найти опору в «сердце».

В этот критический момент для мусульманской общины делается попытка «оживления» или «возрождения» ислама, предпринятая аль-Газали, ради которого и была им составлено сочинение «Возрождение религиозных наук» (Ихйа’ ‘улум ад-дин ).

Абу Хамид Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад ибн Ахмад аль-Газали родился в 450/1058 г. в г. Тус (иранская провинция Хорасан), где получил начальное образование. Его отец был неграмотным ремесленником, занимавшимся прядением и продажей шерсти. Он был набожным мусульманином, часто посещал собрания ученых правоведов (факих ов) и суфийских шейхов. Незадолго до своей смерти он завещал своему соседу, суфию, взять на воспитание его сыновей – Абу Хамида и Ахмада, младшего брата Абу Хамида. После того, как деньги, выделенные на воспитание сирот, закончились, сосед отдал братьев

аль-Газали учиться в медресе (мусульманское учебное заведение), где их бесплатно кормили. Абу Хамид аль-Газали изучал правоведение (фикх ) в течение 465/1073 г. под руководством суфия Ахмада ибн Мухаммада ар-Радакани. Затем аль-Газали отправился в г. Джурджани, где он стал обучаться под руководством Абу аль-Касима Исма‘ила ибн Мас‘ада аль-Джурджани (ум. в 477/1083), известного хадисоведа-шафиита.

В 473/1079 г. аль-Газали отправился в Нишапур и изучал под руководством аль-Джувайни, Абу аль-Ма‘али ‘Абд аль-Малика ибн ‘Абдаллаха по прозвищу Имам аль-Харамайн (ум. в 478/1085), правоведение (фикх ), логику (мантик ) и основы религии (усул ад-дин ). От аль-Джувайни аль-Газали перенял идеи ашаритского учения. Суфийское учение аль-Газали воспринял от Абу ‘Али аль-Фадла ибн Мухаммада аль-Фармади ат-Туси (ум. в 477/1084).

После смерти своего учителя, вышеупомянутого аль-Джувайни, аль-Газали отправился в военный лагерь Малик-шаха Сельджуки под Нишапуром, где встретился с могущественным визирем Низамом аль-Мулком, который покровительствовал наукам, приближал к себе ученых и литераторов. Низам аль-Мулк преследовал амбициозную цель реформации суннизма и защиты его от исмаилит ов. Он был покорен умом и энциклопедическими знаниями молодого аль-Газали. В 483/1091 г. Низам аль-Мулк назначил аль-Газали на профессорскую должность в медресе «Низамийа» в Багдаде. Вскоре он приобрел необычайную популярность в Багдаде, увеличилось число его сторонников, как, впрочем, и идейных оппонентов.

Через четыре года преподавательской работы аль-Газали оставил преподавание и уехал из Багдада. Причинами, которые побудили его к этому поступку, являются следующие обстоятельства. Всю свою сознательную жизнь аль-Газали искал, по его собственному признанию, «знание об истинах вещей» (хака’ик ал-’умур ), и что к этому поиску он был предрасположен божественным замыслом от рождения. Ради этого он ознакомился с особенностями различных (исламских и неисламских) религиозных и идейных направлений и сект, в совершенстве овладел тонкостями исламской теологии (калам ), мусульманского права (фикх ) и различных течений философии. В своих поисках «достоверного знания» (якин ) он первоначально полагался на традиционные знания и считал, что в методологическом плане следует полагаться на опытное знание, подкрепленное рациональным методом.

Постепенно растущий скепсис в отношении чувственного и рассудочного познания побудил его обратиться к занятию теологической наукой (калам ом) и составлению сочинений по теологическим и богословским вопросам. Но даже после овладения в совершенстве этой наукой он понимал, что искомой цели все еще не достиг. В его душе шла борьба между стремлением, с одной стороны, оставить мирские дела, полностью посвятить себя подготовке к будущей жизни на том свете (ахира ) и обрести знания, которые могут помочь в этом деле, и, с другой стороны, желанием вести привычный образ жизни. В итоге, по его собственному признанию, он прибег к помощи Всевышнего Бога и бесповоротно оставил свою должность, отказался от карьеры главы исламских ученых и покинул, как он сам тогда предполагал навсегда, Багдад, чтобы полностью посвятить себя изучению суфийских наук. Так начался 11-летний период его странствий. В 488/1095 г. он уехал в Дамаск. Затем в течение двух лет он попеременно жил в Дамаске, Иерусалиме, Хевроне (Палестина), посетил Мекку и Медину. Он вернулся в Багдад из Иерусалима буквально незадолго до захвата «Священного города» крестоносцами в 491/1099 г.

В итоге аль-Газали осознал, что та или иная исламская дисциплина, взятая сама по себе отдельно, не может обеспечить обретение полноты истины, и что для этого требуется объединение исламских дисциплин в рамках чего-то единого. Этим, по его убеждению, является суфизм (тасаввуф ), поскольку он (суфизм) является не просто суммой книжного знания, но интегральным учением, единством теории и практики, знания и действия, веры и нравственного самосовершенствования на пути самопознания и обретения искренности в поклонении Богу. На своем личном опыте за годы странствий он тверд-до убедился, что именно суфии – те люди, которые находятся на Пути Богопознания и что их жизненный путь и является самым лучшим путем, что их нравы являются самыми чистосердечными и достохвальными. По его убеждению, даже если самые лучшие умы из знатоков религиозных наук и самые сведущие мудрецы пожелают что-то изменить к лучшему из способов Богопознания, все равно они не смогут предложить альтернативы суфийскому способу Богопознания и образу жизни суфиев. Аль-Газали был убежден в том, что суфии обретают все свои действия, как в движении, так и в покое, в явном и скрытом, от одного источника – из ниши пророческого знания.

После возвращения из странствий аль-Газали не приступил к преподаванию, а продолжал пребывать в созерцательном уединении от мира и занимался составлением сочинений. Он жил попеременно в Тусе, Хамадане и Нишапуре.

В 499/1106 г. Фахр аль-Малик, сын Низама аль-Мулка, сумел вернуть аль-Газали к преподавательской деятельности в медресе «Низамийа» в Нишапуре. Но всего через несколько месяцев Фахр аль-Мулк, как и его отец, был убит исма‘илит ом. Ал-Газали, тяжело переживавший утрату своего покровителя, покинул Нишапур, и, вернувшись в Тус, уединился от мира. Рядом с его домом было построено медресе, где он занимался обучению студентов обычным религиозным знаниям. Также там было построено странноприимное заведение (ханака ) для суфиев. Он тщательно распределял свое время для обучения студентов таким дисциплинам, как знание Корана, шариатским дисциплинам, и обучения суфиев, стремясь добиться того, чтобы обучающиеся получали максимальную пользу. По утверждению шазилийского шейха Абу ‘Аббаса аль-Мурси, аль-Газали достиг сиддикийа – степени Богопознания, самой близкой к степени пророчества.

Умер аль-Газали в 505/1111 г. в Тусе .

Аль-Газали – автор более 1000 сочинений, как было сказано выше. В них он предстает перед читателем как богослов и философ, суфий и правовед (факих ). Его сочинение «Возрождение религиозных наук» (Ихйа’ ‘улумад-дин ) является наиболее полным изложением его интегрального учения, которое соединяет положения ислама с суфийскими ценностями. Именно в этом 4-томном сочинении ему удалось системно изложить свои взгляды под лозунгом «возрождения» мусульманского вероучения, осуществить то, что будет названо суфийским теолого-философским синтезом (М. аль-Джанаби). В ходе выполнения своей задачи аль-Газали предстает перед читателем как суннитский теолог-ашарит, суфий, философ и шафиитский правовед (факих ). Как правовед-шафиит (факих ) он отстаивает законность как необходимую основу государственного единства и разрабатывает практические аспекты соединения права и морали. В области вероучения и познания он демонстрирует недюжинное знание философии и теологии (калам а), предлагая оригинальные подходы и решения проблем метафизики, теории познания и этики и критикуя косность и догматизм в мышлении. Он подвергает тотальной переоценке правоведение (фикх ) в стремлении подкрепить строгость его установлений духом суфийской этики (адаб а).

Аль-Газали не считает проблемы, которыми занимаются «ученые мужи» религии, надуманными и не имеющими отношения к действительности. Он призывает перевести рассмотрение этих проблем в практическую плоскость, применительно к ндивидуальному бытию каждого верующего. Религиозное знание будет полным, как он считает, если оно будет включать в себя особый метод познания, позволяющий постичь тайный, сокровенный смысл божественных слов, изложенных в Коране. И этот метод Богопознания не является спекулятивным (умозрительным) способом познания, а является единством познания и нравственного действия, это есть «действенное знание пути к потустороннему миру».

«Целью жизни человека объявляется “спасение”, а смысл его существования заключается, по утверждению Газали, в постижении “Истины”, то есть, в мистическом (интуитивном. – И. Н.) приближении к Богу, познании божественной сущности, приобретении достоверного знания”. Для достижения этой высшей цели человек должен пройти трудный путь самосовершенствования и накопления положительных качеств. На этом пути Газали отмечает в порядке нарастания совершенства “стоянки”, или стадии, – макамат .

Трактат Газали содержит основные идеи суфийской системы: идею мистической (интуитивной – И. Н.) близости к Богу, идею тарика – пути к этой близости, на котором отмечены “стоянки”, символизирующие определенные качества; идею суфийских идеалов терпения любви и т. п.

Газали доказывает, что этот путь, суфийская теория и практика, как он их излагает, не противоречит ортодоксальному суннизму, а, наоборот, полностью соответствует духу и основам мусульманской религии. В суфийском обновлении суннизма заключается одна из главных целей учения Газали, которую отмечают многие исследователи его творчества».

Суфизм – «целостная система религиозно-философских концепций и особых форм религиозной практики, приспособленных, с одной стороны, к духовным потребностям конкретного человека, стремящегося к непосредственному общению с Богом, а с другой – к общепринятым нормам исламской этики и морали».

В лице Абу Хамида аль-Газали мы имеем дело с суфием-энциклопедистом, жившим в начале той эпохи, V-VI вв. по хиджре (XI-XII вв. по хр. л.), которую исследователи называют эпохой трансформации мусульманского мира в целом, эпохи, породившей многие характерные признаки того, что стали называть мусульманской цивилизацией (см.: В. В. Наумкин, М. Б. Пиотровский).

Суфии выдвинули идеи и концепции о пути к Богу и способах интуитивного анализа личного общения с Всевышним. Книга «Ихйа’ » стоит в ряду классических суфийских трудов, таких, как «Китаб аль-лума‘ » Абу Насра ас-Сарраджа ат-Туси (ум. в 378/988 г.), «Китаб ат-та‘а-арруф » Абу Бакра аль-Калабади (ум. в 385/995 г.), «Кут аль-кулуб » Абу Талиба аль-Макки (ум. в 378/996 г.), «Табакат ас-суфийа » Абу ‘Абд ар-Рахмана ас-Сулами (ум. В 412/1038 г.), «Ар-Рисала фи ‘илм ат-тасаввуф » Абу аль-Касима аль-Кушайри (ум. в 463/1071 г.) и некоторых других.

Появление этих сочинений в этот период не было случайностью, в них нашло свое отражение объективный процесс развития мусульманской религиозно-философской мысли, начиная с XI в., в сторону суфизма, который утвердился практически во всем духовном пространстве исламского мира, абсорбируя и видоизменяя другие направления мусульманской религии. Соответственно, суфизм стал доминантой религиозной жизни многих представителей всех социальных слоев мусульманского общества. Он начинает отвечать одновременно духовным запросам простых верующих и исканиям интеллектуальной элиты, разочаровавшейся в логических построениях и рационализме.

Начался процесс «интериоризации» суфийских ценностей, превращения идей и концепций суфийских классиков во внутренние ценности и нравственные убеждения подавляющего большинства верующих с определенной долей упрощения этих идей, неизбежного в ходе доведения этих идей до сознания малообразованных верующих.

В пропаганде суфийских идей особая роль принадлежит аль-Газали, ибо он занимался не только теоретической работой по толкованию и раскрытию практических аспектов положений, лежащих в основе суфийской концепции пути к Богу (тарик), но и с подробностью разработал условия применения их на практике. Трактат «Ихйа’» стал логическим завершением оформления суфизма в особое духовно-практическое учение, в рамках которого осуществлялась интерпретация для широких масс верующих общих исламских ценностей в понятных для них образах и представлениях.

Трудно согласиться с утверждением, что целью создания трактата «Ихйа’ » было стремление приспособить суфизм к тому, что не вполне корректно называют «ортодоксальным» или «официальным» исламом, как полагают многие исследователи. Например, Г. Э. фон Грюнебаум утверждает: «И тот же Газали, не убоявшись нападок фанатиков, возвел поныне существующее здание веры, где равно находят приют теологический рационализм религиозных истин и благочестие, в котором нуждается простой народ. Духовное единство в мусульманской общине могло быть достигнуто лишь путем узаконения народных культовых форм, в первую очередь культа Пророка и святых, и отказа от мирских стремлений».

В. В. Наумкин пишет, что «его (аль-Газали – И. Н.) главный труд – Ихйа’ – соединяет ценности ортодоксального суннизма с суфийскими идеалами». Такое мнение зиждется на молчаливом допущении мысли о том, что суфизм есть явление, чуждое природе и мироощущению ислама. «Это представление сложилось у исламоведов в результате знакомства с трудами видных ханбалитов Ибн аль-Джаузи (ум. в 597/1200 г.) и Ибн Таймийи (ум. в 728/1328 г.), сурово критиковавших суфийские “новшества” (бид‘а ) в практическом и теоретическом плане, а также с негативной оценкой суфизма Ибн Халдуном (ум. в 809/1406 г.). Следовательно, противопоставление суфизма исламу нельзя считать изобретением западных ученых: оно восходит к средневековой мусульманской богословской полемике вокруг концепции “правоверия”.

Заблуждение ориенталистов заключалось в том, что они приняли мнение ряда богословов за “ортодоксальную” точку зрения, а позиции их оппонентов, отстаивавших “правоверие” суфизма, – за “еретическую”, или “гетеродоксальную” Что касается вопроса о взаимоотношениях суфизма и “правоверия” вообще, то, на наш взгляд, нельзя принимать полемические выступления отдельных богословов за мнение всей мусульманской общины».

Поэтому вряд ли правомерно говорить о «примирении” суфизма с суннитским традиционализмом, ведь в развитии и пропаганде его идей участвовали суфии различных богословско-правовых школ (мазхаб ов) – ханбалитского, шафи‘итского, маликитского и ханафитского.

Суфизм – явление многоликое. Но при всем многообразии суфизма как в теоретическом, так и в практическом плане, в нем есть несколько неизменных теоретических установок. «Мы считаем важнейшей из них концепцию “пути” (ат-тарик ), ведущего человека через морально этическое очищение, самоконтроль и самосовершенствование к постижению высших истин…С ней тесно связано понятие святости (вилайа ) (подробнее см.: Ходкевич), которая обретается суфием по достижению конечной цели мистического (интуитивного – И. Н.) пути и в силу ряда обстоятельств становится значительно социальной (а порой и политической) силой (см., например, Геертц)».

Аль-Газали и многие интеллектуалы его эпохи, принадлежавшие к различным идейным течениям, настаивали на правомерности дополнения обычного религиозного знания интуитивным знанием и демонстрировали, что это нисколько не мешает соблюдать религиозные предписания в полном соответствии с нормами и установлениями своих религиозно-правовых школ, и что суфизм полностью соответствует духу и основам мусульманской религии.

Аль-Газали доказывал необходимость придания этического характера положениям Закона (шариата). По его мнению, критерием любого действия верующего и суждения о нем является нравственное состояние души.

Бесспорное преимущество суфизма аль-Газали видел в соединении религиозного знания (‘илм ), нравственного состояния (хал ) души и действия (‘амаль ) в соответствии с этим знанием. Следовательно, стремление аль-Газали придать осмысленность ндивидуальному бытию каждого человека служит его главной задаче придания «живительного» импульса исламу в свете новых требований времени.

Многие исследователи сочинения «Ихйа’ » отмечают, что он, представитель шафиитского богословско-правового толка (мазхаб ), прилагал усилия для примирения противоборствующих богословско-правовых школ суннитского ислама. Его попытка такого примирения являлась стремлением удовлетворить потребность верующих, представителей различных мазхаб ов, уставших от бесплодных споров богословов, найти общий язык между собой. Не зря аль-Газали цитирует коранический аят :

«Сегодня Я завершил для вас вашу религию, и закончил для вас Мою милость, и удовлетворился для вас исламом как религией» (Коран, 5:5). Аль-Газали полагает, что ислам и есть истинный и единственный мазхаб на практике и в теории. Поэтому он своей первой задачей считает защиту ислама от учений, подрывающих его устои, и обережение простых верующих (‘амма ) от философии и спекулятивного богословия (калам а), которые пагубно воздействуют на их неподготовленные умы и вводят их в соблазны.

Аль-Газали в «Ихйа’ » представил позитивную альтернативу «дурным ученым», изложил свое учение в виде целостной религиозно-правовой концепции и особых форм религиозной практики, приспособленных к общепринятым потребностям каждого верующего, стремящегося к непосредственному общению с Богом, а с другой – к общепринятым нормам исламской этики и морали.

В качестве самой необходимой ценности для человека выделяются состояние непосредственного присутствия (худур ) при Боге, созерцания (мушахада ) Его и «предстания» (фана’ ). Аль-Газали считает, что поклонение человека Богу вне связи с эмоционально-индивидуальным опытом есть вид проявления лицемерия. Для аль-Газали человек есть «срединное» место между Богом и сотворенным Им миром, место проявления смысла бытия – как божественного, так и профанного (тварного) бытия.

Аль-Газали не раз цитирует хадис «Кто познал себя, тот уже познал своего Господа». Бог выбрал человека из числа остальных созданий, чтобы разъяснить ему смысл бытия, который он, человек, должен постичь из собственного жизненного опыта и сверять им свое поведение.

Аль-Газали не противопоставляет опыт конкретного человека Закону (шариату), доведенного Пророком людям от Бога. Но опосредствованный путь передачи знания о божественных установлениях должен быть дополнен непосредственным знанием человека о Боге, которое может быть дано только в индивидуальном опыте переживания «высшего состояния» присутствия при Боге.

Благодаря состоянию присутствия (худур ) при Боге придается осмысленность индивидуальному, конечному бытию верующего, что должно было, по мнению аль-Газали, помочь организовать поведение людей в соответствии с требованием Закона не просто за счет использования внешних санкций, но и внутренних мотивов каждого члена мусульманской общины.

В центре внимания аль-Газали, в первую очередь, находится индивидуальный человек. «Осознание человеком своей задачи в жизни, познание им себя было одним из суфийских идеалов. Представляется, что роль Газали – «воскресителя» суннитской веры – состоит не столько в соединении суфизма с суннитской ортодоксией, сколько в попытке интериоризации догм ислама с помощью новой структуры, нового подхода к религии через призму человеческого существования, связанного с ценностями суфизма и соответствующими настроениями в мусульманском обществе. Для арабской культуры IV-V вв. (X-XI вв.) были характерны поиски нравственных идеалов, интерес к человеку, путям его совершенства, возникновение новых воззрений на человека и природу».

Всеохватная система, изложенная в «Ихйа’ », в которой находится место и науке поведения (взаимоотношения человека с Богом и с людьми) и науке о сокровенном [познании Бога], свидетельствует о том, что действительной задачей аль-Газали было создание идеологической системы социального регулирования посредством «оживления» ислама. «Ихйа’ » – это попытка кодифицировать сдвиги, произошедшие в социально-экономическом укладе жизни Халифата и общественном сознании.

Стремление аль-Газали примирить противоположные идейные тенденции в обществе, где доминировала религия, объясняется его желанием снять остроту социальных и идейных противоречий, разрушительным образом действующих на основы Халифата. Теолог аль-Газали, назначенный в свое время на руководящую должность в медресе «Низамийа» в Багдаде, не мог не понимать, что его усилия, как на поприще преподавания, так и на поприще составления сочинений, должны быть направлены на защиту централизованного государства, одного из видов воплощения на земле божественной воли.

Но уважение к законности должно быть уравновешено уважением к внутреннему миру человека, работой по «очищению» сердца и ради достижения состояния присутствия при Боге, искренности в намерениях, чистосердечия в делах. Идея «высшего состояния» (хал ), которое реализуется через безусловное исполнение действия, диктуемого знанием, полученным от Бога (опосредствованным или непосредственным путем), служит эталоном в системе поведенческих предписаний аль-Газали. «Главная роль высших, санкционированных Богом эталонов поведения заключается в их целеполагающей роли в этической системе философа. Так, смысл проповеди полного квиетического отречения от мира состоит не столько в стремлении добиться этого качества от каждого члена мусульманского общества, сколько в том, что с помощью включения этого, видимо, достаточно популярного качества в шкалу высших ценностей новой системы осуществляется воздействие на социальное поведение людей, которым предписаны определенные нормы действия. К этому сводится в конечном счете социальная роль системы «Ихйа’ ».

Суфийский теолого-философский синтез, предпринятый аль-Газали ради создания религиозно-этической системы в сочинении «Ихйа’ », – служит задаче снятия отчуждения, возникшего между массами верующих и духовных лиц, и, в конечном счете, задаче расширения социальной базы ислама. Аль-Газали отказывает суфизму в элитарности, разъясняя, что путь к Богу открыт для каждого, и что успех на нем зависит от двух условий: личных усилий и милости свыше. Суфизм аль-Газали – умеренный, онотеистический. По мнению аль-Газали, суфизм немыслим без приверженности нормам Закона (шариата). Но он исходил из необходимости придания этического характера положениям шариата, то есть, он стоял на позиции за трехступенчатый путь к Богу: шари‘а (установления Закона, шариата) – тарика (путь к Богу) – хакика (сокровенная Истина). Аль-Газали осознавал невозможность подъема в мир морального абсолюта без опоры и вне рамок конкретной регуляции поведения верующего Законом (шариатом). В этом он видел секрет возможности «оживления» ислама.

Идеи аль-Газали оказали на исламский мир колоссальное воздействие. Это было вызвано, в первую очередь, тем, что с V в. (XI в. по хр. л.) суфизм стал быстро заполнять духовное пространство мусульманского мира, поглощая другие направления в исламе. Это произошло потому, что теоретические положения суфизма отвечали духовным запросам мусульман и насущным требованиям времени. Предшественники аль-Газали, выдающиеся суфии-энциклопедисты, приложили немало усилий в деле доказательства «правоверия» суфизма. Аль-Газали поступил более радикально и сделал прорыв вперед, создав совершенно новый синтез исламского «правоверия» и суфизма (суфийский теолого-философский синтез по определению М. аль-Джанаби), в котором доля исламского «правоверия» была существенно увеличена. Всеобъемлющая система аль-Газали все больше стала восприниматься как наиболее систематизированное учение «правоверного» ислама. «Завершение доктринального оформления суфизма исследователи (см.: Уотт, 1963; Лауст, 1970) обычно связывают с именем Абу Хамида аль-Газали, точнее, с его Ихйа’ ‘улум ад-дин ». Суфийские ценности, в кодификации которых аль-Газали сыграл решающую роль, легли в основу организационных структур суфийских братств -тарикат ов, которые, в свою очередь, сыграли огромную роль в распространении ислама в ранее неисламизированных или слабо исламизированныхстранах. На периферии мусульманского мира, где ислам только начинал распространяться, и где отсутствовали,

кроме суфизма, другие идейные течения, ислам отождествлялся с суфизмом. Это в полной мере относится к той части территорий бывшей Российской империи – Средней Азии, Поволжью, Среднему и Южному Уралу, Западной Сибири, Северному Кавказу и Азербайджану – где коренным населением являются мусульманские народы. В Средней Азии и в Волго-Уральском регионе, в Западной Сибири и на Северном Кавказе именно суфии, первые исламские проповедники, часто брали на себя миссию идеологов многовекового процесса исламизации местного населения, затем становясь основными носителями и толкователями мусульманских законов и обрядов для населения этих регионов.

Исламизация Северного Кавказа, Поволжья и Урала продолжалась несколько веков, и этот процесс протекал неравномерно. Например, процесс исламизации Дагестана начался еще в период арабских походов в I в. (VII в. по хр. л.). Распространение ислама сопровождалось созданием системы мусульманского образования: медресе и школ обучения при мечетях. В медресе изучали арабский язык, грамматику, мусульманское право (фикх ) и этику, основы богословия и суфизма. Известный мусульманский ученый и суфийский шейх Дагестана Абд аль-Хамид-Афанди говорил, что человек, который не изучил сочинение «Ихйа’ », каким бы ни был он большим ученым, как будто еще не родился на свет.

«Изучение фондов рукописей, частных библиотек, а также полевые археографические разыскания не оставляют сомнений в широкой популярности суфийской литературы на Северном Кавказе…О широком распространении в Дагестане трудов аль-Газали, и прежде всего его Ихйа’ ‘улум ад-дин , свидетельствуют материалы, собранные А. Р. Шихсаидовым и А. Б. Халидовым. Ихйа’ встречается повсюду в многочисленных списках XI - XIX вв., многие из которых переписаны местными варрак ами и катиб ами». В Рукописном фонде Института истории, языка и литературы Дагестанского научного центра РАН хранится древнейший экземпляр сочинения «Ихйа’ ‘улум ад-дин » Абу Хамида аль-Газали, переписанный в Багдаде в 589/1191 г.

Выдающийся дагестанский суфийский шейх и религиозный ученый Хасан Хильми ибн Мухаммад ад-Дагестани ан-Накшбанди аш-Шазили аль-Кадири пишет: «О мой сын! Я велел тебе читать книгу [аль-Газали] «Ихья ’улюм ад-дин» (Возрождение религиозных наук) и запретил читать другие книги, где по большей части рассматриваются вопросы, связанные с земным миром и людьми мирского, по вышеупомянутой причине. Тебе надлежит усердно читать книгу аль-Газали и согласно ей следовать в поступках. Эта очень ценная книга, удостоившаяся всяческих похвал великих суфийских шейхов. То, что ты найдешь в ней, будет достаточным для тебя, да поможет тебе Всевышний Аллах в усвоении знаний и совершении благих поступков!»

Труды аль-Газали также были популярны в Волго Уральском регионе и в других местах компактного проживания мусульманского населения дореволюционной России. Образованные мусульмане хорошо знали такие сочинения аль-Газали, как Ихйа’ , Мункиз мин ад-далал и другие, использовали их в ходе обучения учеников в многочисленных медресе. В дооктябрьской России мусульманские священнослужители (имам ы) использовали идейное наследие аль-Газали в своих пятничных проповедях, буквально воспроизводя места из Ихйа’ .

Известный тюрколог Заки Валиди Тоган в своих мемуарах пишет, что его отец, простой башкирский мулла, занимался сочинением небольших трактатов на религиозные темы и ссылался в них на труды аль-Газали. Также он в своих пятничных проповедях в сельской мечети цитировал аль-Газали из Ихйа’ для подкрепления своих слов. «Отец же смотрел на эту проблему глазами исламского мыслителя 12 в. аль-Газали, которого считал единственным муршидом …В своих произведениях отец с воодушевлением использовал цитаты из труда аль-Газали “Возрождение религиозных наук”… В десять лет я знал дату смерти аль-Газали – 505 год хиджры или 1111 год по христианскому летоисчислению». А вот что пишет Заки Валиди Тоган о видном религиозном деятеле и выдающемся ученом дореволюционной России, шейхе Зайналлахе аш-Шарифи (Зейнулле Расулеве) (1835 – 1917):

«Он (Зейнулла-ишан) при всех протянул мне золотую десятирублевую монету: “Купи себе что-нибудь”. Я пошел в татарскую книжную лавку и купил один из трудов аль-Газали по критике теологии, книги об исламском обществе и философии, “Крейсерову сонату” Толстого и другие русские романы в переводе на арабский язык; для изучения французского языка купил турецко-французский разговорник, а в русской книжной лавке приобрел произведения Толстого о большом голоде в наших краях в 1891 г., году моего рождения... Во время следующих встреч про книгу аль-Газали “Аль-мункиз мин ад-далал”

(Избавляющий от заблуждения) он (Зейнулла аш-Шарифи) сказал, что мне ее еще не понять, но я ответил, что прочту потом, когда продвину свой арабский язык; он погладил меня по спине и дал еще денег. Потом на собраниях шейх говорил, что, несмотря на свои 15 лет, я верно выбираю книги. Когда я слышал это, меня, конечно, распирало от гордости. Положительные отзывы обо мне человека, столь уважаемого в нашей среде, очень вдохновили меня на занятия наукой» (там же, стр. 34). Еще в одном месте своей книги Заки Валиди Тоган упоминает имя аль-Газали: «На перевале через горы нас застиг неистовый ветер, о котором мы знали из истории этих мест.

Пришлось сойти с лошадей и укрыться за камнями. 11марта, в воскресенье, мы добрались до развалин знаменитого города Тус, посетили могилы имама аль-Газали и Фирдоуси. Невозможно было назвать мавзолеем развалившиеся сооружения над их могилами. Достаточно было взглянуть на скромные надгробия, чтобы понять, как мало ценит родина этих двух великих людей, произведения которых я читал и о которых столько слышал» (там же, стр. 371).

Можно сказать, что общеисламские ценности доходили до сознания простых верующих в газалиевской интерпретации, ибо великий теолог сумел найти более доступные для широких масс верующих образы и формы интерпретации положений исламской религии. Большую роль в популяризации идей аль-Газали играли религиозные авторитеты российских мусульман. На последней странице одного экземпляра сборника статей вышеупомянутого башкирского шейха, выдающегося мусульманского ученого Зайналлаха (Зайнуллы) аш-Шарифи Расулева (1835 – 1917) сохранилась короткая авторская надпись, содержащая совет читателю читать сочинения аль-Газали, в частности, «Аль-Мункиз мин ад-далал». Автор выражает твердую убежденность, что суфизм (тасаввуф ) не противоречит Исламу. Как сообщает видный дагестанский ученый и шейх Сайфулла-Кади (ум. 1919 г.), шейх Зайнулла аш-Шарифи обладал чрезвычайно высокой степенью знания религиозных и умозрительных наук – в хадисоведении (знанием наиблизкого извода (иснад ) хадисов к Пророку Мухаммаду (мир ему и благословение) и в остальных науках. Об этом Сайфулла-Кади пишет в своей книге «Мактубат».

Идейное наследие аль-Газали и в современном мире не теряет своей актуальности. Мир ислама раздирается религиозно-политическими и социальными противоречиями. Это касается и исламской «составляющей» российского общества. В Российской Федерации, особенно в тех национальных республиках, где коренное население состоит из этнических мусульман, процесс реисламизации протекает в сложных, а порой и в трагических формах. Причинами противоречий между сторонниками различных идейных исламских течений на территории РФ служат не только амбиции лидеров этих течений.

«Другая особенность “российского” ислама, способствовавшая, кстати, сложению представления о “фанатизме” мусульман, – низкий уровень религиозных знаний среди самих мусульман, слабое развитие исламских институтов, утрата исламской правовой культуры…Одна из причин такого положения – изоляция “российских” мусульман от исламского мира в целом».

Следует надеяться, что идейное наследие аль-Газали, один раз послужившее мусульманской общине в деле разрешения конфликтов между разными религиозными течениями на основе общеисламских ценностей и идеи равноценности и равноправия всех богословско-правовых школ в исламе, будет востребовано российскими мусульманами. «Проблема правоверия в принципе неразрешима в рамках ислама, который не знает единой церковной канонизации текстов, идей, учений или “святых”» . А раз нет единой для всех мусульман «идеальной» модели ислама, если нет «правильного» и «неправильного» ислама, значит каждый человек, принявший ислам, имеет право называться мусульманином, и нет оснований делить мусульман на «правильных» и «плохих», «истинных» и «неистинных».

Опыт снятия Абу Хамидом аль-Газали противоречий между различными идейными направлениями ислама на основе универсальных исламских принципов может оказаться полезным в деле разрешения внутриисламских разногласий и противоречий в современной России, подогреваемых амбициями лиц, претендующих на роль выразителей интересов российских мусульман и готовых ради достижения узкокорыстных целей идти на обострение разногласий между верующими. Как похожи эти «лидеры российского ислама» на «дурных ученых», погрязших в мелочных спорах ради достижения дешевой славы и мирских благ и которых аль-Газали подвергает убийственной критике в «Ихйа’ »! Состав новоявленных «лидеров» российских мусульман довольно пестрый – это бывшие артисты и отставные рок-музыканты, выпускники техникумов и культпросветучилищ, не имеющих к исламским учебным заведениям никакого отношения. Действительно, после начала преобразований в нашей стране в начале 90-ых гг. XX в. на поверхность общественной жизни всплыло много пены. Но по мере роста сознания людей пена эта обязательно схлынет. И в том, что сочинение аль-Газали «Возрождение религиозных наук» (Ихйа’ ‘улум ад-дин ) обязательно сыграет очищающую роль в этом, нет никакого сомнения. Издание «Ихйа’ » на русском языке является не только возвращением творческого наследия аль-Газали мусульманам, для которых он в первую очередь составлял свои сочинения и трактаты. Духовное наследие аль-Газали, будучи одним из ярких проявлений самосознания человечества, обязательно будет по достоинству оценено российскими читателями, которые так высоко ценят духовность творческих личностей, независимо от их конфессиональной принадлежности.

• 4060 просмотров

Отец имама Аль-Газали был бедным и благочестивым человеком, он жил только на то, что зарабатывал своими руками. Он прял шерсть и продавал её в своей лавке в городе Тусе (ныне город в Иране). Он постоянно посещал алимов и проповедников, общался с ними и оказывал им свою помощь и услуги. Каждый раз, когда он слушал их речи, он плакал и просил Аллаха о том, чтобы Он даровал ему сына, похожего на него. Всевышний Аллах внял его мольбам, и вскоре у него родились два сына, одного из которых он назвал Абу Хамидом Мухаммадом (позднее его стали звать имам Аль-Газали), который впоследствии стал великим ученым, а другого – Абуль Футух Ахмад (он стал одним из известных проповедников). Умер он в 520 г. Хиджры.

Перед кончиной он поручил воспитание сыновей своему другу, который был суфием , и сказал ему: «Я очень жалею, что не смог достичь знаний, и хочу, чтобы этого достигли оба моих сына. Обучи их любым способом, даже если это будет стоить всего того, что я оставляю им в наследство».

Позднее, рассказывая об этом другим, имам Аль-Газали выразил сущность своего юношеского прошлого словами: «Мы начали искать знания не ради Аллаха, но Он захотел, чтобы это было только ради Него». О его матери, к сожалению, не сохранилось никакой информации, кроме того, что она оставила его сиротой, когда он был еще младенцем.

Аль-Газали (полное имя Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад ат-Туси аш-Шафии) является шейхом, имамом, редкой личностью своего времени, большим авторитетом в Исламе. Он – совершенный духовный руководитель учёных. Будучи муджтахидом своего времени, он является автором многих полезных изданий, искусно разбирающийся в мазхабах , основах Ислама, разногласиях и спорах и логике. Обладая глубоким аналитическим умом, он в совершенстве изучил философию.

Его жизнь можно разделить на следующие этапы в соответствии с многократными путешествиями, совершенными в поисках знаний:

Город Тус

Там он родился в 450 г. и вырос. В нем же сделал первые шаги к знаниям и изучил мусульманское право у своего первого учителя имама Ахмада Ар-Разакани.

Город Горгон

Когда ему еще не исполнилось и 20 лет, в 470 г. в поисках знаний он отправился в Горгон. Он взял с собой книгу «Комментарии по вопросам мусульманского права» в нескольких томах, автором которой является Абу Наср Аль-Йсмаили.

С этими книгами у него приключилась курьезная история. Вот что об этом говорит он сам: «В пути на наш караван напали разбойники. Они отобрали у меня все мои вещи, а когда стали уходить, я последовал за ними. Меня заметил их старший, который, пригрозив мне, сказал: «Горе тебе, возвращайся назад, а не то ты погибнешь». Я сказал ему: «Ради Аллаха, прошу тебя возвратить мне только мои книги. Вам нет от них никакого толка, а мне они очень нужны». Тот спросил: «Что это за книги?» Я ответил: «Те, что в той торбе. Я очень много трудился над ними, слушал, писал и познал то, что в них». Он посмеялся и сказал: «Как же ты можешь знать то, что в них? Ведь когда мы их у тебя забрали, ты остался без знаний!» Затем он повелел своим людям вернуть их мне.

Далее имам Аль-Газали говорит: «Тогда я обратился к самому себе и сказал: «Поистине эти слова Аллах специально вложил в уста тому человеку, чтобы направить меня на более правильный путь в моей учебе». И когда возвратился из города Горгона, я изучал эти книги в течение трех лет, пока не выучил их наизусть, чтобы не остаться без знаний, если на меня нападут разбойники».

Город Нисабур

Приобретенные им знания не могли удовлетворить его, ибо он жаждал большего. И поэтому в 473 г. он отправился в Нисабур и довольно серьезно взялся за учебу, а впоследствии и сам писал книги. В это время oн был женатым человеком в возрасте 28 лет.

Королевский лагерь в городе Аль-Муаскар

В 478 г. из Нисабура он отправился в Аль-Муаскар, где познакомился с главой министров Низамом аль-Мульком , и тот приблизил его к себе в виду его знаний, авторитета, высокой степени перед Аллахом и умения дискутировать, и вскоре он занял высокое положение в Совете министров. Всего в Аль-Мусакаре он пробыл 5 лет.

Багдад

Затем в 484 г. Низам аль-Мульк назначил имама Аль-Газали на должность главного учителя медресе «Ан-Низамия» в Багдаде . У него было 300 своих учеников. Тогда ему было 43 года. Он удивлял людей своим характером, красноречием, благородством, и все очень полюбили его. Они чаще стали посещать его и получать исчерпывающие ответы на интересующие их вопросы. Так продолжалось до тех пор, пока он не отрекся от мирской суеты, отказавшись от своей славы и высокой должности.

Пробыв в Багдаде всего 4 года, он в 488 г., назначив родного брата своим заместителем и оставив все, что имел, покинул город. Что же могло послужить причиной этому?

Вот что он впоследствии сказал об этом случае, придавая своим словам огромное значение: «Затем, понаблюдав за собой со стороны, я нашел свое положение опасным для меня, и что я очень привязался ко всему тому, что приобрел из благ земной жизни, и всему тому, что окружало меня. Затем я, проследив за своими делами, заметил, что лучшее, чем я могу быть занят, – это преподавание и обучение. Но это были науки, не приносящие пользы на том свете и не столь важные для земной тленной жизни. Я вспомнил о своем намерении обучать, и оказалось, что делаю это не чисто ради Аллаха, а ради славы и почета. Тогда я убедился, что нахожусь на краю пропасти и в итоге могу попасть в Ад, если не возьмусь за исправление своего положения. И поэтому я решил выехать из Багдада, поскольку мысли о моем положении не давали мне покоя, но моей душе (нафсу) это отнюдь не понравилось, и она стала мне противиться.

И, таким образом, я стал колебаться между своей необузданной страстью и эгоизмом и призывами того света до тех пор, пока дело не перешло от выбора к необходимости...»

В это время имам Аль-Газали заболел настолько сильно, что не мог промолвить ни одного слова. Он говорит: «Я постарался преподавать хотя бы один день, чтобы успокоить сердца тех, кто часто посещал меня, но все оказалось тщетным. Язык мой завязался, не переваривал пищу из-за переживаний, она стала для меня горькой. Я не мог пережевать даже кусочек хлеба, тело очень ослабло, и ни один доктор не нашёл для меня исцеления.

Тогда я обратился за помощью к Всевышнему Аллаху, как это случается с тем или иным человеком, попавшим в беду. И Тот, Кто отвечает на зов взывающего к Нему, внял моим мольбам и облегчил мое положение, помогая моему сердцу отказаться от славы и денег.

Всем моим знакомым я объявил, что уезжаю в Мекку , сам же направился в Аш-Шам (ныне территория Сирии , Иордании, Палестины и Ливана), чтобы остаться там навсегда. А поступил я так во избежание уговоров Халифа и моих друзей.

Таким образом, я покинул Багдад и все свое имущество, взяв с собой только самое необходимое для себя и семьи».

Дамаск, Иерусалим и Священная Земля «Хиджаз»

В 489 г. он прибыл в Дамаск. Там он всерьез занимался (приблизительно в течение двух лет) уединением (халват), внутренними упражнениями (риязат), духовным старанием (муджахадат). Он погрузился также в самоочищение, избавляясь от дурных качеств и приобретая благие, а также очищением сердца от любви к земной мимолетной жизни, чтобы оно в каждый миг поминало Всевышнего Аллаха. Обо всем этом он узнал из науки о суфизме («ат-тасаввуф», то есть «тарикат» – исламская наука о постижении Истины на Пути к Аллаху посредством внутреннего очищения и постоянного ощущения на себе взора Аллаха).

Некоторое время он пребывал в служении Аллаху (и´тикаф) в Омеййядской Соборной Мечети . Затем он отправился в Байт уль-Мукаддас (Иерусалим) . Каждый день он выбирал отдельное место в Мечети Куббат ас-Сахра (расположенной на одном участке земли с Мечетью аль-Акса , с которой вознесся Пророк Мухаммад (мир ему и благословение Аллаха), третьей по святости после мечетей «аль-Харам» в Мекке и «ан-Набави» в Медин, где похоронен Пророк Мухаммад (ради которого создан этот мир и который является печатью всех Пророков), и там проводил время в служении Аллаху .

Там же имам Аль-Газали начал работу над своей четырехтомной книгой под названием «Воскрешение наук о вере», а завершил ее в Дамаске. Вскоре она получила широкую известность во всем мире. Далее он говорит: «Затем во мне загорелось желание отправиться в Мекку, чтобы совершить Хадж и достичь благословения (баракят) Мекки и Медины, совершить зиярат к могилам Посланника Всевышнего Аллаха Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, пророка Ибрахима, мир ему, (ныне в г. Шалиурфа, Турция). И я отправился в благословенные земли Хиджаза. Вскоре мои дети стали просить меня о возвращении на родину, но я долго отказывал им в этом, пока они многократными просьбами не уговорили меня, ибо я намеревался остаться здесь навсегда. Всего в уединении я пробыл 11 лет».

Нисабур (вторично)

В 499 г. имам Аль-Газали, оставив уединение, возвратился в Нисабур. Причиной этому явилось то, что люди стали отклоняться от основных принципов исламского вероубеждения и стали придавать значение суевериям. Сердце подсказало ему, что он должен прекратить уединение и выйти к людям. Аль-Газали, обратившись к самому себе, сказал: «Нет, уединение не поможет тебе ничем, когда болезнь (то есть ослабление Веры) распространилась повсеместно, и сами доктора заболели, и люди находятся на грани гибели».

Я посоветовался по этому поводу с шейхами, и они все единодушно посоветовали прекратить уединение, и, согласившись с ними, я стал обучать людей Исламу.

Но я был уже уверен, что, возвратившись к прежнему положению, я не обманусь мирскими соблазнами и своей славой, а наоборот, использую свой авторитет и богатство для распространения исламских наук и вероучения. Такова моя цель, и Аллах этому Свидетель. Теперь я искренне верю, что, действительно, нет мощи и силы ни у кого, кроме как у Аллаха Великого, Высочайшего.

Я понял, что все это заставил меня сделать Сам Аллах, чтобы я видел в Истине Истину и следовал ей, и во лжи – ложь и остерегался ее».

Он познакомился с шейхом Абу Али Аль-Фармади (являющимся седьмым в цепочке (сильсиля) великих ученых и святых угодников Накшбандийского тариката, именуемых Грядою Великих) и служил Аллаху под его руководством и наставлением, пока не прошел все ступени «ат-тасаввуфа» и не открылось ему то, что скрыто от других. Это и стало причиной его счастья.

Тус (вторично)

Покинув Нисабур, он возвратился на свою родину, в свой дом. Рядом с ним он построил медресе и обитель для суфиев. Строго распределив свое время, он преуспевал в богоугодных делах: обучении Корану, общении с суфиями, преподавании исламских наук. Ни одно мгновение он не проводил без пользы. Каждый свой день он завершал чтением хадисов и общением с семьей.

В 505 г., в понедельник, 14 числа месяца джумада аль-ахира, он покинул этот бренный мир и переселился в мир вечности .

Имам Аль-Газали, да смилуется над ним Аллах, прожил всего 55 лет.

Он был человеком редчайшей простоты, скромности и умеренности. Ему не раз предлагали богатство, деньги, но он каждый раз отказывался от них. Он располагал достаточными средствами для содержания семьи, заработанными честным трудом. Он всегда довольствовался тем, что имел. Аль-Газали не имел привычки просить у кого бы то ни было помочь ему в материальном отношении.

О нем отзывались очень много учёных, но нам достаточно привести здесь высказывания лишь двоих из них:

Ибн Касир – известный толкователь Корана:

«Он был очень способным и одаренным ученым, проницательным во всем, что говорил».

Мухаммад ибн Яхйя ан-Нисабури – известный ученый в Нисабуре:

«Никто в мире, кроме тех, кто достиг или уже достигает совершенства интеллекта разума, не в состоянии узнать и понять имама Аль-Газали и его достоинств подобающим образом».