Гаврила Романович Державин, знаменитый русский поэт: "Самое лучшее предназначение есть защищать своё Отечество"

Михаил Васильевич Ломоносов, знаменитый русский ученый: "Могущество и богатство государства состоит не в обширности территорий, а в сохранении и размножении русского народа"

Столыпин Петр Аркадьевич, премьер-министр Российской империи: "Народ, который не имеет национального самосознания, является навозом, на котором произростают другие народы" "Необходимо думать и о низах, нельзя уходить от черной работы, нельзя забывать, что мы призваны освободить народ от нищенства, от невежества, от бесправия. <…> главное, что необходимо, это, когда мы пишем закон для всей страны, иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых"

СКОБЕЛЕВ Михаил Дмитриевич, русский генерал, герой русско-турецкой войны: «Я готов написать на своём знамени - Россия для Русских и по-русски, и поднять это знамя как можно выше»

ПОПОВ Александр Степанович, русский физик и электротехник, изобретатель радио: «Я всегда гордился тем, что родился Русским»

ДОСТОЕВСКИЙ Фёдор Михайлович, русский писатель:

«Хозяин России есть один лишь Русский, так есть и всегда должно быть»

«Русская земля принадлежит русским, одним русским, и есть земля русская, и ни клочка в ней нет татарской земли. Татары, бывшие мучители земли русской, на этой земле пришлецы. Но, усмирив их, отвоевав у них назад свою землю и завоевав их самих, русские не отомстили татарину за двухвековое мучительство, не унизили его <…> а, напротив, дали ему с собой такое полное гражданское равноправие, которого вы, может быть, не встретите в самых цивилизованных землях столь просвещенного, по-вашему, Запада» Кто не православный, тот не русский

Александр Васильевич Суворов, знаменитый русский полководец: "Мы русские, и с нами Бог"

МЕНДЕЛЕЕВ Дмитрий Иванович, русский химик, открывший периодический закон химических элементов: «Национализм во мне столь естественный, что никогда никаким интернационалистам меня из него не вытравить»

Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, вдвойне горе тому, кто действительно без нее обходится. (Иван Тургенев)

Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.

(Николай Бердяев) Наше нормальное состояние - это ползти и выползать. Это уникальная способность России выползать из пропастей с перебитыми костями, иногда на зубах, если зубов нет - на деснах.

(Александр Иванович Лебедь)

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Русских легче убивать, чем принуждать к отступлению.

(Фридрих II) "Никогда ничего не замышляйте против России - на любую нашу хитрость они найдут свою глупость" Славян невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но славянам можно привить лживые ценности, и тогда они победят сами себя". "Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских… Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это нерушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей"-Отто фон Бисмарк на небе есть Бог, а на земле есть Россия.

Сербская пословица. "Насколько человек русский - настолько он черносотенец. Насколько человек церковен - настолько он черносотенец. Насколько он интернационален - настолько он не русский!" (В.И. Ульянов-Ленин) Россия – единственная страна, у которой в настоящее время есть будущность, которая может ждать, может обещать! Россия - явление обратное жалкой нервности мелких европейских государств

Фридрих Ницше

Братья Славяне давайте встанем с колен и будем достойными сынами нашей Руси.

"Русский народ не встанет с одра, если не пробудятся в нём силы религиозные и

национальные. Не политические партии спасут Россию, её воскресит воспрянувший

к свету вечных святынь народный дух."

Новгородцев П.И

"Самое лучшее предназначение есть защищать своё Отечество."

Гаврила Романович Державин

А. Нарышкин ― Всем здравствуйте. В эфире радиостанция «Эхо Москвы», телеканал RTVi. Сегодня со своим особым мнением Александр Баунов, главный редактор сайта Carnegie.ru. Приветствую вас.

А. Баунов ― Добрый вечер. С Новым годом!

А. Нарышкин ― С Новым годом и вас, и наших слушателей и зрителей. Разумеется. С такой экономическо-политической новости давайте начнем. «Альфа-банк» еще в том году заявил и сегодня подтвердил, что отказывается обслуживать российские оборонные предприятия. Потому что санкции, все дела. Хотя там была плотная кооперация. Что это такое? Это для кого плохо? Для «Альфа-банка», для оборонных предприятий. Может быть, это плохо для Путина, потому что скоро все поймут, что под санкциями живется фигово и возьмут Путина куда-нибудь скинут.

А. Баунов ― Логика очень простая. Недавно, может быть, месяц назад я открывал огромную инфографику на сайте CNN, вышедшую под заголовком – многочисленные связи команды Дональда Трампа с Владимиром Путиным. Каждая из цепочек там несколько звеньев, 2-3, где-то 5 кончалось словом «Путин» и «Раша». И вот в нескольких этих цепочках фигурировал «Альфа-банк», который, будучи крупным глобальным банком, естественно, присутствовал тем или иным образом на американском рынке. На фондовых рынках. И в разных инвестиционных портфелях разных американских бизнесменов, которые в том числе являются по совместительству политиками или спонсорами политиков. Но это частный банк, насколько я понимаю, сейчас крупнейший российский частный банк. Но в американской голове картина путинской России гораздо проще, чем даже в голове российского обывателя. Для него не может быть крупного частного банка в диктатуре, они считают, что в России диктатура. Работающего свободно от воли диктатора. Поэтому, не сильно обосновывая это свое решение поставить логотип «Альфа-групп» в цепочке, которая связывает тех или иных американских персонажей с Путин и «Раша», они это делают на том основании, что это просто большой русский банк. А раз большой русский банк – это «Раша» и Путин. Естественно, для «Альфа-банка» может быть, на обывательском уровне это работает, но это все-таки серьезная финансовая организация, они хотят сохранить себя вдали от подозрений и от будущих санкций. Конечно. Потому что следующий год будет годом борьбы за вхождение или не вхождение в новые американские санкционные списки. Поскольку «Альфа-банк» по-прежнему частный и в отличие от других, скажем так олигархических или крупных компаний, пришедших из 90-х, насколько я помню, я могу что-то забыть, не получал огромной финансовой помощи государственной в финансовый кризис 2008-09 года. И ему хочется как можно более внятно это объяснить американцам, прежде всего, тем американским институциям, которые будут принимать решения о персональном составе будущих списков.

А. Нарышкин ― То есть история с оборонными предприятиями это в первую очередь для американцев. Нет, нет, мы с государством не имеем никаких контактов.

А. Баунов ― Ну, разумеется. Это руководство «Альфа-банка», конкретные люди, конкретные капиталисты, мы их знаем по именам. Это еще русский бизнес из 90-х. В общем, нельзя сказать, что они не контактируют, конечно, с руководством Путина, может быть, даже вместе с другим русским бизнесом они помогали Ельцину, скажем так, в той передаче власти, которая была в тот момент запланирована и проведена в разной степени. Хотя насчет «Альфы» я не помню, чтобы они там были на первых ролях. Но да, совершенно верно, они еще раз говорю, вот мои слуховые так сказать ощущения от общения здесь с разными людьми, в том числе в среде, скажем так, людей, так или иначе, связанных с российской политической бюрократией. И в том числе людей, так или иначе, связанных с российским бизнесом. Люди не хотят, чтобы их компании, они лично попадали в поле зрения тех людей по другую сторону океана, которые будут формировать новые списки. Это совершенно реальный страх. С другой стороны люди по ту сторону океана, с которыми я общался в ноябре, ищут ответ на два вопроса, а именно: кто… То есть вопрос о том, составлять новый список или нет – он не стоит. Новый список будет составляться. Такова общая политическая воля американского политического класса. Россию надо наказывать, у них накопилось много претензий. Что было последней каплей – отдельный разговор. Насколько их анализ российского вмешательства в выборы верный – отдельный разговор. Но они этот список составлять будут. Наказывать Россию они будут. И наказывать российских персоналий. Закон, тот закон, где Россия, Иран и Северная Корея фигурируют в месте закона о противниках Америки, написан может быть нарочито, может быть по упущению языком скорее риторическим, чем юридическим. То есть это политический закон. Часть американских экспертов и действующих бюрократов, с которыми я разговаривал, признают, что закон написан расплывчато в юридическом смысле не вполне точно, и так сказать в этом смысле это тоже политические законы, они не очень понимают, как именно его применять. То есть конкретику применения. Но то, что его будут применять, - в этом нет никаких сомнений. То есть будет составлен некоторый широкий список людей, которые должны будут попасть под санкции новые. Он будет составлен разными ведомствами. Он будет передан в конгресс. Конгресс, вероятно, сделает из этого списка невероятно отточено шорт-лист так сказать. Более узкий и точный список. И он будет передан для исполнения в казначейство, в Минюст, в администрацию президента, который его подпишет, как мы понимаем.

А. Нарышкин ― А санкции еще не доказали свою неэффективность?

А. Баунов ― Во-первых, судя по некоторому беспокойству опять же по обе стороны океана, а также в Европе, потому что я уже говорил, что новые санкции принимаются без консультации с Европой и Европа не очень хочет принимать в них участие. Хотя очень возможно будет вынуждена принимать участие. Потому что Америка умеет ставить вопрос: или/или. Или вы применяете санкции против наших противников, или мы применяем санкции против вас. И тут выбор очевиден. Европейские финансовые учреждения, всякие компании, банки, да и правительство, собственно говоря, естественно в данном случае нехотя, против воли, но все-таки будут двигаться в сторону применения американских санкций даже против своего желания. Но в том, что я беспокойство наблюдаю в России и в том числе интервью упомянутое Фридмана, одного из топ-менеджеров, одного из совладельцев «Альфа-групп», это беспокойство реальное. Оно связано в том числе с тем, что закон написан расплывчато и закон написан таким образом, что попасть могут даже те люди, которые не являются путинским окружением напрямую.

А. Нарышкин ― Например, окажется «Альфа-банк» в этом санкционном списке. И?

А. Баунов ― Ну любой банк или любой банкир, который окажется в этом списке потеряет в значительной степени возможности работать как глобальный бизнес-институт.

А. Нарышкин ― Это урон для компании. А вот глобально меняется ли что-то в России, меняются ли действия Кремля.

А. Баунов ― Сама по себе Россия становится, понимаете, чем больше, условно говоря, для Америки это тоже некоторый вопрос. Давайте всех их коврово перебьем, потому что все они так или иначе за 15 лет режима друг с другом повязаны. Ну, или, по крайней мере, взаимодействовали или получали госзаказы, поддержку, в конце концов, лично знакомы, так или иначе. Общались. Или мы все-таки будем продолжать проявлять дифференцированный подход…

А.Баунов: Следующий год будет годом борьбы за вхождение или не вхождение в американские санкционные списки

А. Нарышкин ― Точечный.

А. Баунов ― Потому что все-таки мы понимаем, что в авторитарной стране с лидером, который правит так много лет, понятно, что большая часть людей, которые, так или иначе, хотели бы изменить способ функционирования этой страны, тем не менее, работают внутри системы просто потому что система, чем более она авторитарная и длительная, тем больше поглощает она человеческих ресурсов.

А. Нарышкин ― Для Запада Владимир Путин единственная фигура, с которой можно иметь какие-то дела. Представляет ли себе Запад кого-то вместо Путина?

А. Баунов ― Да нет, для Запада Владимир Путин, особенно для американского Запада – та фигура, с которой может быть за исключением Трампа нельзя иметь дела. То есть…

А. Нарышкин ― Полностью дискредитировал себя.

А. Баунов ― Да, он слишком токсичен для любой сделки. Кроме тактического взаимодействия в отдельных вопросах в кризисных регионах где-нибудь в Северной Корее. И то там наступает действительно противоречие неразрешимое, если Россия и Иран и Северная Корея находятся в одном законе о санкциях, каким образом от России требуют, чтобы она помогала разрешению северокорейского кризиса. Да нет, общее настроение такое – Россия слишком большая, чтобы отказываться иметь с ней дело…

А. Нарышкин ― Но Путин уже достал.

А. Баунов ― Легитимность Путина как своего рода своеобразная, авторитарно обоснованная, тем не менее, легитимность Путина существует и его нельзя не принимать, по крайней мере, с ним нужно разговаривать. Но с ним нужно разговаривать только по большой нужде. И никаких пока, по крайней мере, такое настроение я вижу и не только в Америке, но и в Европе. Это большая разница по сравнению с предыдущими годами, когда Америка могла себе позволить большую степень изоляции России. Но и в Европе сейчас такое настроение. Ну да, деваться некуда. Работать мы с ними будем. Есть нормандский формат, Минск, Донбасс. Да мало ли что. Ближний Восток. Но никакого поворота в политике по отношению к России при этом человеке и это пока консенсус, мы совершать не будем. Даже простая смена лица на другого человека из его окружения, разумеется, не на большего «ястреба», представителя более жесткой линии с их точки зрения ситуацию бы уже разрядила. Но поскольку такой смены не предвидится, они пока ни к каким открытиям новых горизонтов на российском направлении не готовятся. Ничего такого не планируют. Ровно наоборот.

А. Нарышкин ― А, кстати, кто мог бы быть таким «ястребом»? От которого наоборот бы Запад еще содрогнулся и просил бы Путина: вернись скорее обратно.

А. Баунов ― Ну, есть группа политиков, чиновников, например, которые уже под санкциями в связи с событиями в Крыму и Донбассе. Тем более политики весомые внутри страны. Даже в принципе Шойгу, который не является «ястребом» по характеру и по своим воззрениям. По крайней мере, точно не сам он, просто в силу того, что он был министром обороны в тот момент, когда происходили крымские и донбасские события. Он для них не будет очень приемлемой заменой. Но ясно, что люди из какого-то экономического блока, условно говоря, скорее были бы приемлемой заменой. Но опять же, как мы понимаем, ничего такого не планируется в ближайшее время. Транзит будет долгим. Они понимают, что он начался. И это, кстати, для них один из способов думать, как действовать с Россией. То есть прижимать всю верхушку или все-таки пытаться различать какие-то группы внутри политической бюрократии, которая, несомненно, с одной стороны представляет собой единое целое, поскольку это политическая бюрократия авторитарного государства. Но с другой стороны очевидно для всех кроме, может быть, самых далеких от международных дел американских журналистов и конгрессменов, что она, конечно, не монолитна, не едина. Там, разумеется, есть борьба мнений, взглядов и такая же борьба мнений, взглядов и течений в Иране сейчас привела к протестам.

А. Нарышкин ― Про Иран еще поговорим. Правильно ли я вас понял, что сверхзадача санкций на самом деле свалить Путина?

А. Баунов ― Так никто, конечно, в этом никто не признается. И более того, я не думаю, что они всерьез предполагают, что Путина можно свалить при помощи персональных или даже корпоративных или даже отраслевых санкций. В идеале таком, если предположить санкции по программе максимум, которую мы не очень представляем, в связи с чем могла бы быть принята. Что-то такое, что было сделано в отношении Ирана. Запрет на покупку российской нефти по всему миру. Отключение от СВИФТ, от глобальных платежных систем. Все, что обсуждалось, так или иначе, в 14-15 году, но к чему даже близко не подошли, потому что Россия все-таки очень большая страна. Для того чтобы с ней легко было экспериментировать таким образом. Тогда это, наверное, могло бы теоретически вызвать недовольство, протесты и так далее. Но я не думаю, что это планируется таким образом. Расчет, конечно, идет на то, чтобы российский политический класс испытывал дискомфорт, российский бизнес испытывал дискомфорт. Российские инвестиции на Западе были бы токсичны и отвергались. Западные инвестиции в Россию были бы рискованны и не предпринимались. Таким образом, что Россия увеличивала бы отставание в экономической гонке, в технологической гонке и, в конечном счете, еще раз проиграла бы эту мини холодную войну, в которой она сейчас находится с Западом.

А. Нарышкин ― А Запад и США и ЕС заинтересованы в том, чтобы в России была сильная, по крайней мере, более сильная оппозиция, чем сейчас.

А. Баунов ― В смысле?

А. Нарышкин ― Заинтересован ли Запад в том, чтобы Алексей Навальный, например, был зарегистрирован на выборах? Чтобы какие-то еще нынешние не системные силы переходили в легальное поле и составляли более весомую конкуренцию для власти.

А. Баунов ― На риторическом уровне, на идеологическом уровне – безусловно, да. Потому что все-таки Алексей Навальный это понятный сюжет. Лидер протеста, который борется за то, чтобы быть зарегистрированным на выборах, потом борется за то, чтобы честно посчитали голоса, поданные за него на выборах, и вообще борется за то, чтобы взломать систему и, в конечном счете, сменить власть. При этом представляя недовольных, свободолюбивый лидер протеста. Это для них понятный сюжет.

А. Нарышкин ― Так нравится как некая сила, которая просто Путина держит в тонусе.

А.Баунов: Путин для Запада – фигура, с которой может быть за исключением Трампа нельзя иметь дела

А. Баунов ― Он им нравится, несомненно, как человек, который этот сюжет приводит в их картину мира. Пока в России все слишком непонятно. Собчак, например, для них непонятна. Грудинин для них - это сложно и непонятно. А Навальный… Ну, правда, он вроде против Путина, но вроде коммунист. Вроде бы у него есть потенциал хороший привести каких-то новых людей на выборы. И сделать так, чтобы проголосовали не за Путина, а за кого-то другого. Но он для них непонятное что-то.

А. Нарышкин ― Мутный.

А. Баунов ― Мутная часть элиты с коммунистическим лейблом. Пусть не член партии. С этим непонятно, что делать. С Ксенией Собчак тоже непонятно, что делать. Ее проще проанализировать как спойлера, как фейкового кандидата, как шоу кандидата. А Навальный это понятный простой сюжет и им просто и приятно его поддерживать. И, кроме того, он действительно тот политик, который не пытается играть внутри системы, по крайней мере, публично, а говорит, что систему надо взламывать снаружи. Все-таки демократическая оппозиция против авторитарного режима предполагает воздействие на этот режим снаружи, а не изнутри. Если ты сидишь внутри этого режима и воздействуешь на него изнутри, то ты как бы не совсем демократический, не совсем оппозиция. Начинаются какие-то двойные игры. Это сложно. Вот такой простой парень, который ведет людей на улицы на выборы. Под либеральными или демократическими лозунгами. Это понятно. И он в этом смысле очень точно попадает в ту ячейку, которая не должна быть пустой. В любой авторитарной стране такой человек должен быть. Понятно, что ни один другой оппозиционный политик из тех, по крайней мере, которых мы видим, в эту ячейку либо не попадает, либо просто занимает слишком мало места в общественном сознании, чтобы пока о нем всерьез говорить.

А. Нарышкин ― Сказали, что Западу удобно поддерживать Навального.

А. Баунов ― Да. Это не значит, что они в него влюблены или что он их креатура. Но он находится в той ячейке, которая в западном сознании должна существовать. Он ее хорошо занимает, прочно. К нему всегда были вопросы по поводу его национализма, бывшего, по крайней мере. Всегда, когда бываешь в Америке, говорят: ну да, Навальный, лидер демократического протеста.

А. Нарышкин ― Но…

А. Баунов ― Но он же ходил на «Русские марши»…

А. Нарышкин ― В Германии то же самое…

А. Баунов ― Да, это и в Европе, и Америке.

А. Нарышкин ― Не могут простить. А деньги дают? Хотели бы давать, понятно, что по закону это нельзя провернуть. Какие-то инструменты у Запада есть?

А. Баунов ― Мне про это ничего неизвестно. Я думаю, что напрямую все-таки скорее нет.

А. Нарышкин ― Вот Россию обвиняют в том, что на протяжении полутора лет она вмешивалась в американские выборы, французские поддерживала. В немецкие. А Запад к российским выборам в этом смысле интерес какой-то…

А. Баунов ― В этом одно из противоречий современного мира. Ведь действительно западное сознание, в частности американское очень легко позволяет себе это противоречие обходить. Это же мы вмешиваемся, мы вмешиваемся ради свободы и ради справедливой, политически понятой. Не социально понятой, а политически. Чтобы у всех были равные возможности выйти на выборы, агитировать, избираться. Поэтому мы вмешиваемся ради хорошего. А они вмешиваются ради плохого. Поэтому нам можно, а им нельзя. Опять же напрямую это так не формулируется, но когда Байден выпустил сейчас, вице-президент США бывший мемуары, где он рассказывает о том, как он звонил Януковичу и говорил ему: «Янукович, уходи, видишь уже…

А. Нарышкин ― Песенка спета.

А. Баунов ― Время уходить. Это вмешательство в украинскую политику или нет? То есть давление со стороны Кремля это вмешательство, а звонок от Байдена это что? Ну вроде как тоже вмешательство, но…

А. Нарышкин ― В американской голове это выглядит нормально.

А.Баунов: Собчак, например, для них непонятна. Грудинин для них - это сложно и непонятно. А Навальный…

А. Баунов ― В американской голове эти две вещи существуют. Потому что это голова очень ценностно-заряженная. В каком-то смысле даже идеологизированная. Или вот поддержка протестов в Иране, высказанная и администрацией Трампа и конгрессом, и Госдепартаментом, это вмешательство в иранскую политику или нет? Вообще-то да, но они считают, что они имеют на это право. А вот Иран не имеет права, например, вмешиваться в сирийскую политику.

А. Нарышкин ― Сейчас сделаем перерыв. Александр Баунов, главный редактор сайта Carnegie.ru сегодня в эфире со своим особым мнением.

А. Нарышкин ― Александр Баунов, главный редактор сайта Carnegie.ru сегодня в эфире со своим особым мнением. Вы перед перерывом описывали американцев и в принципе как принято, наверное, описывать в России, что это мировой жандарм, которому можно все, потому что они за все хорошее…

А. Баунов ― Я просто говорил о том, что для нас выпукло это, для многих в России это противоречие или его наши политики называют лицемерием, отношение к своему вмешательству в чужую политику и чужому вмешательству не только в американскую политику, а в политику третьих стран. Это связано не с тем, что они не замечают то противоречие, а с тем, что просто по-другому трактуют. У свободы больше прав, чем у несвободы. И если свободная страна вмешивается в политику несвободной, то она права. А если несвободная страна вмешивается в политику страны свободной или стремящейся к свободе, то она не права. И для них уравнивать эти два вмешательства это моральный релятивизм. Как вы можете уравнивать российское вмешательство на Украине или в Америке и американское вмешательство или американскую поддержку демократических протестов в Иране. Вот так это выглядит. И с этим ничего не поделаешь. Ну и я не знаю, надо ли с этим что-то делать. Но в моем случае это так.

А. Нарышкин ― Надо жить, наверное, с этим.

А. Баунов ― С этим, по крайней мере, надо жить.

А.Баунов: Американский президент и американский политический класс несут свою миссию раздельно

А. Нарышкин ― Про Иран несколько раз мы сказали. А что там происходит? Объясните тем, кто может быть уже начал отмечать Новый год…

А. Баунов ― Объяснять надо иранистам. Если взять этот сюжет на глубине вспашки в один сантиметр, такой плуг, никуда не погружающийся. То это тот самый сюжет: народ против диктатуры. И он собственно так и подается в части западной прессы. Но к чести западной прессы не только таким образом. В тех же американских газетах мы видим и более сложное. В «Нью-Йорк таймс» было болей сложный рассказ о том, что происходит в Иране. В Иране происходят массовые протесты, они там происходят регулярно. Вообще Иран общество достаточно легко поднимающееся на массовые протесты. Вообще Иран совершил 30 лет назад революцию. 40 уже почти. 1979 год. Которая была совершенно в понимании иранцев в тот момент не за власть клириков, а против шаха.

А. Нарышкин ― Тогда же посольство было…

А. Баунов ― Чуть позже. В феврале 17-го года в марте русские не совершали революцию за большевиков, они совершили революцию против отсталого царского режима. Иранцы - это общество, которое умеет протестовать и даже умеет менять власть с помощью протестов. Предыдущие крупные протесты были в 2009 году, когда Ахмадинежад переизбирался на второй срок. Как раз тоже на Новый год. Более того, иранская революция 1979 года произошла ровно в Новый год. Кстати, как и кубинская.

А. Нарышкин ― Но это их собственный протест или где-то подогревается извне?

А. Баунов ― Есть некоторая разница, насколько я могу прочесть и увидеть, предыдущие иранские протесты против Ахмадинежада были в большей степени либеральными и столичными. Городскими. И в этом смысле были больше похожи на московскую Болотную площадь зимой 2011-12 года. Нынешний контингент несколько менее столичный и несколько менее либеральный. Скорее опять же, как я могу прочесть, хотя протесты начались в крупном городе в Мешхеде, но не в столице, обратите внимание. Это религиозный город. Очень религиозный. В отличие от Тегерана, который религиозный не очень. И очень много протестов в средних и малых городах. И лозунги если в 2009 году были с самого начала политические, были связаны с переизбранием Ахмадинежада, который был страшно непопулярен у образованных горожан, то сейчас основа лозунгов социальная и только отчасти политическая. И она политическая таким образом, что мы не всегда сходу понимаем, против кого они направлены. В этом смысле группа нынешних протестующих чуть ближе к группам, опять же это условное уподобление, но группам протестующих Навального. Много молодежи, вопросы к социальным лифтам и гораздо более тесная смычка социального и политического протеста. Чем, например, в Иране 2009 года и в Москве 2011-12 года. Дальше причина, причина гораздо интереснее. Похоже, что причиной, по крайней мере, событием, которое запустило процессы, все-таки была внутриэлитная борьба. Грубо говоря, иранское общество поделено примерно так же, как российское, но только гораздо дольше и в гораздо более жестком варианте. Прагматики, они же реформаторы, люди, которые за открытый Иран, за сотрудничество с Западом. За ядерную сделку. И «ястребы», которые за большую изоляцию, за национал-патриотизм, религиозно окрашенный. За верность идеалам революции, которые не столько уже революционные, сколько националистические. Часто революционная страна постепенно становится диктатурой скорее националистической. Как Китай коммунистический, например, да и сталинский Советский Союз, например. И каким образом они начались? – они начались с того, что кто-то слил цифры бюджета, в том числе секретных статей и цифры финансирования религиозных фондов… Часть имущества государственного общественного распределяется через религиозные фонды. И выяснилось, что очень большие секретные статьи, в том числе на поддержку всякой зарубежной деятельности и религиозной деятельности и, например, на поддержку тех формирований, которые воюют в Сирии на стороне Асада, а с другой стороны сокращаются всякие социальные выплаты. В общем, всякая монетизация льгот. Сокращаются прямые социальные дотации. И косвенные социальные дотации, например, в очередной раз должны повысить цены на бензин, которые когда-то были близки к нулю. Поскольку Иран нефтедобывающая страна. И дальше это можно проинтерпретировать, как попытку восстановить общественное мнение Ирана одной стороной против другой. Но собственно, я так понимаю, что прагматики каким-то образом хотели показать, что религиозники эти, религиозные «ястребы» слишком много себе берут. Эти фонды забирают огромные деньги, тратят их на свои нужды. Тратят на внешнеполитическую исламскую деятельность, а вот у вас забирают дотации. С другой стороны я видел более подробные отчеты о демонстрациях в Мешхеде, где кричали «Смерть диктатору!», но если посмотреть, там вроде бы кричали и «Смерть Рухани!», Рухани это не диктатор. Это как раз президент прагматик. То есть получается, что религиозники вывели каких-то людей как бы под политическими лозунгами против собственного президента. То есть та внутриэлитарная борьба, которая выплеснулась на улицы. Что характерно для периодов старой осенней вечереющей авторитарной власти. И поскольку мы находимся, так или иначе, тоже в периоде политического транзита, тоже нужно присмотреться к этому явлению. Как именно внутриэлитарная борьба может использовать в своих интересах уличные протесты.

А. Нарышкин ― А у нас внутриэлитарная борьба в России когда будет?

А. Баунов ― Она идет.

А.Баунов: То есть давление со стороны Кремля это вмешательство, а звонок от Байдена это что?

А. Нарышкин ― Где ее признаки? Но Навальный же не элита.

А. Баунов ― Посадка Улюкаева, например, признак борьбы, скажем так, Сечина с правительством и теми людьми в правительстве, которые независимо от вопроса о виновности Улюкаева в конкретном деянии…

А. Нарышкин ― А где же тут борьба, если Улюкаев взял на себя…

А. Баунов ― Вообще много внутриэлитарных конфликтов. Ну так он проиграл. И в его лице, кстати, проиграла довольно большая часть и политической бюрократии и экономической верхушки.

А. Нарышкин ― За Улюкаева никто не заступался. Ни общественность, ни Медведев.

А. Баунов ― Непублично заступались.

А. Нарышкин ― Но Сечин настолько влиятельный.

А. Баунов ― Более того были моменты, мы это обсуждали здесь, чтобы не повторяться, в августе-сентябре, когда казалось, что их шансы уравниваются. Когда были слиты разговоры. Когда стало ясно, что доказательная база у Сечина не так велика, когда он из обвинителя стал свидетелем. Когда Феоктистов, генерал, который организовывал операцию, не смог вернуться на службу, куда хотел. Был момент, когда казалось, что шансы несколько более равны, чем казались вначале. Но, в конечном итоге, да, один из этих конфликтов был решен в пользу одного из его участников. А именно Сечина. Я думаю, то есть не то, что думаю, я уверен, я знаю, что таких конфликтов больше, чем один.

А. Нарышкин ― А еще?

А. Баунов ― Мы видим вокруг Мединского конфликты. В целом, честно говоря, эта тема связанная, в общем, для этого нужно больше времени. И, наверное, просто более подробный разговор. И более ответственный.

А. Нарышкин ― То есть Мединский, может быть в качестве анонса на будущее тоже может, по-вашему как-нибудь пасть жертвой каких-то разборок?

А. Баунов ― Ну например.

А. Нарышкин ― Тоже уголовное дело.

А. Баунов ― Нет, не уголовное дело, просто аппаратные конфликты.

А. Нарышкин ― Хорошо. Про Северную Корею. Со стороны Трампа это совсем несерьезно и по-моему глупо то, что он пишет в твиттере про мериться ядерными кнопками.

А.Баунов: Если свободная страна вмешивается в политику несвободной, то она права

А. Баунов ― Чья длиннее или чья шире?

А. Нарышкин ― Я не знаю, шире, длиннее. По-моему там в оригинале длиннее. Как это все соотносится с тем, что вы говорили чуть выше про сознательность американцев, про понимание мира.

А. Баунов ― Пункт один: сознательность американцев проявляется в данный момент в том, что они как раз не очень поддерживают Трампа. То есть мы находимся в парадоксальном историческом периоде, когда американский президент и американский политический класс несут свою миссию раздельно. Если раньше они исполняли свою миссию хранителей свободы и демократии по всему миру более-менее вместе, тут они несут миссию раздельно. И, во-вторых, последняя новость про то, как Ким Чен Ын вдруг предложил съездить на Олимпиаду и восстановить общение, южнокорейский президент откликнулся на предложение северного диктатора. Ставит Трампа в сложное положение. Потому что он вдруг, отстаивая, вернее пытаясь наказать Кима за его ядерную программу и ракетную, он в ситуации, когда юг и север Кореи вдруг начали разговаривать, оказывается больше южным корейцем, чем сами южные корейцы. Эту линию ему сложно будет провести.

А. Нарышкин ― В какой перспективе мы ждем уже может быть мирного соглашения между КНДР и Южной Кореей.

А. Баунов ― Нет, это…

А. Нарышкин ― До этого далеко.

А. Баунов ― Конечно.

А. Нарышкин ― Спасибо огромное. Александр Баунов, главный редактор сайта Carnegie.ru был сегодня со своим особым мнением в нашем эфире.

Российский тележурналист Александр Невзоров рассказал о пропаганде, декоммунизации, кто такие Путин и Кадыров и какой видит национальную идею РФ.

Дмитрий Гордон: В эфире программа «Гордон», и сегодня мой гость известный тележурналист Александр Невзоров. Александр Глебович, добрый вечер!

Александр Невзоров: Мое глубочайшее почтение. Слава Украине!

— Героям слава! У меня много друзей в России: артистов, писателей, художников, спортсменов, и 90% из них дружно сошли с ума по украинскому вопросу. Вы удивительным образом сохранили трезвость взглядов и ясность мыслей. Почему так случилось с вами и с ними?

— Потому что в отличие от них я понимаю, что такое причинно-следственные связи. Более того, у меня довольно жесткое и очень прагматичное мышление. Все происходящее я вижу, наверное, в абсолютно реалистических тонах. Вообще, мнению артистов не надо придавать особого значения. Украина сейчас, конечно, абсолютно имеет право на все свои выходки в отношении певцов и певуний, которых она то пускает, то не пускает, потому что певцы и певуньи не понимают, до какой степени тема Крыма, России, Донбасса кровоточива и болезненна для Украины. Они все это воспринимают как некую игру, которой можно поиграть, а потом бросить и забыть.

— У вас нет телевизора, может быть, вы поэтому вот так вот понимаете все процессы? Телевизор же навязывает свою точку зрения.

— Телевизор же не приносят автоматчики, не устанавливают и не включают. Это каждый выбирает для себя сам. Мне пришлось иметь дело с украинским телевидением, и там молодой человек показывал удивленных крымчан, которые не понимают, как, оказавшись под властью России, они столкнулись с чудовищным количеством бытовых, социальных проблем. Я не понимаю этих людей. Ведь даже отправляясь в туристическое путешествие, человек изучает страну, в которую он едет. А если он собирается вообще менять гражданство и каким-то образом и интегрироваться в эту страну, он тем более обязан это сделать. Причем, не на основании рекламных буклетов, каковым является официальная пресса, а на основании того же самого интернета, который предлагает более менее объективную картину.

И вот они теперь удивляются. Они что, не знали, что Россия — это страна гнилых полов, раздолбанных дорог, чудовищных очередей в поликлиники, что это страна грязи, скотства, кошмара. Что есть два более-менее цивилизованных места: Москва и Санкт-Петербург. Но все, что находится за пределами этих городов, утопает в огромных, чудовищных проблемах. Они удивляются, что у них идиот-руководитель в Крыму, но, извините, мы не можем найти более-менее вменяемых руководителей вообще ни в один регион. Три четверти губернаторов — тяжело больные кретины, которые мало вменяемы. И это проблема кадров. Почему они думали, что им в Крым спустят архангела или некоего гения управленческого. Нет таких в России. Там такой же романтический дурак, который будет делать все ошибки и доведет этот Крым до ручки. До такой же, как находится, например, Вологодская область. А чем Крым лучше? Они стремились в такую Россию.

— По опросам вы признаны лидером мнений в Санкт-Петербурге. Значит, еще не все сошли с ума в России?

— Еще не признан, идет голосование. Не все еще сошли с ума, судя, по крайней мере, по результатам этого голосования. Это очень странно и удивительно, притом, что все знают мою позицию по украинскому вопросу. Она разумная была с самого начала. Я не украинофил и чужд всякого пристрастия в отношении любого государства и любого народа, но здесь я просто понимаю трагизм игры, в которую играет Россия.

— Какую основную ошибку совершила Россия по отношению к Украине?

— Никакой. Просто под словом Россия вы обязаны понимать то историко-политическое образование, которое, в принципе, свою жизнь видит в захвате, в агрессии, в насаждении себя, в грубых попытках устранения любого инакомыслия. И это традиционно для России уже на протяжении нескольких веков. Она никогда другой и не была. От того, что несколько безумных интеллигентов нарисовали вам Россию как квинтэссенцию каких-то возвышенных мыслей, представлений… это не так.

Даже вот это некое освобождение Европы советскими войсками в 1945 году. Давайте вдумаемся, что это было за освобождение. Освободить — это значит дать свободу. А советские войска освобождали государства и страны, чтобы опутать их своей колючей проволокой, насадить свои марионеточные правительства, изолировать, преследовать за инакомыслие и купать эти страны в крови, когда они смели возмущаться. Мы помним венгерские, польские, чешские и все остальные события. Т.е., Россия не совершает ошибки как таковые. Она всего-навсего соответствует своему историческому образу, который сложился и который не будет другим — не обольщайтесь. Только очень ослабевшая Россия может прикинуться добренькой, несчастной и благодушной в отношении соседей.

— Что делать сегодня с Крымом и Донбассом и Украине, и России?

Контекст

Украина секонд-хенда

Новое время страны 10.07.2017

Война на Донбассе - часть стратегии Кремля

EurasiaNet 10.07.2017

Украина и Россия: два пророчества

Обозреватель 07.07.2017

Смерть - не побочный эффект войны

La Repubblica 05.07.2017 — Полагаю, что если Украине еще будут нужны эти земли, то она их получит, скорей всего, обратно. Просто потому, что ни кадровых возможностей, ни финансовых бесконечно тянуть все это нет. На примере Донбасса мы видим, что это все замышлялось как красивая романтическая история распространения русского мира. Но, опять-таки, все уперлось в то, что нет исполнителей этой идеи русского мира, и вместо неких московских рыцарей в сияющих латах туда пришли просто урки, просто уголовники разной степени романтичности, не способные ни на что, кроме как террором удерживать ситуацию, забивать подвалы трупами. Это не может продолжаться долго. Донбасс закончится вполне естественным образом — я подозреваю, что все эти захарченки и плотницкие рано или поздно потребуют либо у украинского, либо у российского правительства миллион долларов, ящик водки, блондинку в чулках и вертолет. Просто на этом все закончится, точно так же, как всегда это заканчивается у террористов.

— Сейчас востребованность на урок. Украинский народ голосовал за Януковича, сейчас дружно ходит на похороны гиви, моторолл. Почему не лучшие образцы привлекают, а худшие?

— Хомо — достаточный порочный тип по своей природе. Когда у него есть необходимость выбирать между добром и злом, между правдой и ложью — как правило, он выбирает ложь и зло. Это наша с вами общечеловеческая черта. Человек — довольно гадкое явление. Но трудно сказать безошибочно, какое количество людей пришло добровольно, сколько из них безумных и искренних фанатиков. Я подозреваю, что на самом деле фанатиков не много.

— Вы сказали, что вы на стороне Украины, но боитесь ее победы. Почему?

— Потому что вы очень азартны, и, одержав какие-то весомые победы, всерьез нарушив тот мерзкий, хрупкий, но все равно грязный, кровавый баланс, который есть сейчас на Донбассе (который называется минскими соглашениями), вы очень увлечетесь. Вы меня поразили — когда вся эта история началась, я думал, что вы не продержитесь и 3-4 дней, потому что на вас была кинута практически вся тайная военная мощь России, но вы выстояли и сумели закрепиться на тех рубежах, на которых в тот момент было разумно закрепляться. Я же понимаю, что более глубокое вхождение в территории Донбасса для вас сделает необходимыми люстрации, зачистки. Это неизбежно. Таким образом вы потеряли бы очень много сторонников, потому что понятно, в какие цвета бы были окрашены ваши действия российской и мировой прессой. Здесь Украина бы больше потеряла. Хорошо, что вы не двинулись дальше. И хорошо, что у вас пока нет возможности расставить точки в этом вопросе.

— Того же самого, что вы уже получали. До тех пор, пока Россия будет существовать в контексте осуществления своей «исторической роли», до тех пор, пока она будет играть в имперство, империю, в царя, в православие — она другой не может быть. Нужно открыть те книжки, которые рассказывают вам о России 18-20 веков, и той России, которая была замаскирована словами Советский Союз, и мы увидим всю ту же самую напирающую имперщину и понимаем, что это и есть форма существования. Глупо читать морали акуле за то, что она вырывает кусок мяса из своей жертвы. Глупо предъявлять России претензии за то, что она существует в своем собственном историческом контексте.

— Что вы думаете о Наде Савченко?

— Она мне нравилась — я восхищался ее великолепием, ее стойкостью, ее мужеством. Но, как выясняется, человек в тюрьме — это сильный человек, в очень удобной среде, где можно демонстрировать лучшее. А вот испытание волей, политикой, возможностями, мне кажется, она сейчас не выдерживает.

— Второй Майдан я считаю окончательным прощанием Украины с советской властью. У нас полным ходом идет декоммунизация. Что вы об этом думаете?

— А вы делаете, что хотите на своей земле. Что вы меня спрашиваете? Меня судьба всех этих идолов, монументов абсолютно не волнует. Я не болен никакой идеей и стерилен от политических пристрастий вообще.

— Но вы бы хотели, чтобы в Питере сняли памятник Ленину, убрали названия Ленина, Свердлова и т. д. с улиц, с площадей?

— Во-первых, мне все равно. Во-вторых, если убирать названия одних палачей, то, как подсказывает опыт — на смену им приходят другие, не менее отвратительные. И замена одних негодяев на других не может меня никак ни вдохновить, ни порадовать. Хотя, в русских народовольцах есть некое обаяние — они все-таки выходили сражаться. Все террористы — романтики, романтизм и религиозность — основа терроризма. Но они мечтали передвинуть Россию на какой-то более цивилизованный путь — в сторону развития свободы, науки, Европы, т. е., освободить ее от этого вечного имперского маразма, когда Россия приносит в жертву поколение за поколением мелкой идее, которую сама не может сформулировать.

Как выясняется, идеи «русского мира» заключаются в том, что поликлиники всего мира должны быть с гнилыми полами, и дороги должны быть такими, чтобы по ним ехать было нельзя. Никаких других осязаемых проявлений русской идеи нет. Русскую идею надо каким-то образом продвинуть, поэтому для того, чтобы сделать абсолютно гнилой пол в поликлинике, надо сперва эту территорию, где будет находиться поликлиника, разутюжить танками. Странно, но все эти англичане, поляки, украинцы не хотят гнилых полов, разбитых дорог, хреновой социалки, тотального ворья. Они не хотят оценить этих «потрясающих, прекрасных» сторон русской идеи. Они не хотят быть интегрированными в этот стиль жизни.

— Четыре созыва вы провели в Государственной думе. Сегодня это другая Государственная дума?

— Да, конечно. Я же пришел в первую, совершенно вольную Думу, где можно было менять очень многое. Где можно было быть дерзким, наглым, иметь круг единомышленников, людей вольномыслящих в контексте того времени. Тогда Россией управляли так называемые демократы, которые были такой же совершенно сволочью, как и те, кто это делает сегодня. Просто демократы сегодня так несчастны потому, что у них отняли право закрывать издания, кого-то репрессировать, публично шельмовать. Сейчас этим занимаются те самые черносотенцы, которых они гнобили в 90-ых. Я думаю, что колесо фортуны повернется еще несколько раз при нас с вами, но суть от этого не поменяется.

— С кем-то в Кремле вы сегодня поддерживаете отношения?

— Поддерживаю, потому что невозможно жить в медийном поле, не поддерживая отношения в Кремле.

— Вы сказали, что с презрением относитесь к процедуре выборов, и считаете, что пришло время мировых правительств.

— Конечно, потому что, живя в России, сохранять иллюзии о том, что выборы — это нечто разумное — совершенно невозможно. Если соберется 50 тысяч алкоголиков и дураков, и они что-то решат — ты вправе будешь посмеяться над этим решением. Но когда их гораздо больше, людей, которые неспособны с собственной судьбой разобраться, — а тут им предлагают решить судьбу страны. Они бывают очень хорошие, среди них есть масса чудесных, добрых, но они не могут оценить силу и важность проблемы, не в состоянии решать столь глобальные вещи. Во Франции — президентская власть пшик, там все ограничено, а в России в результате всех этих бесконечных манипуляций с доверчивыми, но, преимущественно, феноменально невежественными людьми получается политический результат, который должен быть, как правило, страшен.

— Осень 2017-го года у вас никаких ассоциаций не вызывает?

— Нет. Россия давно нуждается в революции. В ней никогда не было революций. То, что происходило в 17-ом году, в течение всей ее истории — это все не были революции. Это все была замена одних мерзавцев на других — при этом коренной принцип взаимоотношения власти и народа никогда не менялся. Он всегда оставался точно таким же, просто царей меняли секретари ЦК, а позже — президенты. Вот эта неограниченная возможность распоряжаться жизнями и судьбами миллионов, по своему усмотрению увечить, изолировать, обогащать, награждать — вот этот принцип никуда не делся. А так уже не живут в мире — это нежизнеспособная конструкция, которая будет отвергнута всем остальным человечеством.

— Вам жаль Немцова, которого убили на глазах у всего мира?

— Нет, не жаль. Во-первых, я вообще не жалостлив. Он был очень милый, симпатичный человек, мы с ним были в прекрасных отношениях, но он в свое время продемонстрировал те же патологические черты, которые демонстрирует любой человек, добравшийся до власти в России. Зря вы думаете, что он был таким большим и близким другом Украины.

— Что вы думаете о Навальном?

— Он мне, безусловно, симпатичен. Но я считаю жуликами всех. Есть успешные жулики, есть те, кто завидует успешным жуликам, а есть те, кто только мечтает стать успешными жуликами и начинает свое восхождение. Поступки, которые не объясняются нормальным рацио, нормальной корыстью, — это, скорей всего, поступки патологические, в основе которых лежит тот или иной фанатизм. А всегда приятней иметь дело с вором, чем с фанатиком. К тому же Навальный не прошел мой тест на «Крымнаш — Крымненаш». А это для меня примета наличия или отсутствия элементарных представлений о добре и зле, которые должны быть у так называемого политика, то есть у человека, который берется решать судьбы миллионов людей, а особенно в России.

— Навальный — проект ФСБ?

— Очень многие люди и многие организации были в свое время проектами ФСБ, потом они рвали фсбэшные поводки, уходили в свободное плавание, бросались на своих же бывших хозяев, потом снова возвращались к ним. Поэтому говорить об этом в России предельно глупо. Это никак не компрометирует человека. Порой ФСБ используется, чтобы сделать себе прочную стартовую площадку, а потом, взлетев, сделать неприличный жест рукой.

— Жириновский, по-вашему — гений?

— Если он гений, то только циркового искусства. У него есть, конечно, определенное количество поклонников, но это поклонники типа тех, что наблюдали раньше в римских цирках драки и убийства страусов. Пристрастие к Жириновскому в высшей степени патологично. Но в России те люди, которые сегодня клянутся в пристрастии к Жириновскому, могут оказаться вполне нормальными, и через полгода они будут любить кого-нибудь диаметрально противоположного.

— Что вы думаете о Кадырове?

— Кадыров на неком перепутье. Я боюсь, что он выберет неверный путь. У него либо есть шанс остаться таким феодальным примитивным царьком, и тогда его царствованию положит конец либо заряд тротила, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, либо большой кавказский кинжал — просто потому, что замкнутый в своем пространстве восточный деспот, как правило, таким образом и заканчивает. Либо Кадыров попробует интегрироваться в этот мир, в какие-то интеллектуальные возможности, и поймет, что для Чечни как для государства кавказская феодальная тупиковость — смертельна. Как и для любого другого государственного механизма сегодня. Шанс на то, что он это поймет — ничтожен, но, как говаривал Хокинг: «Самая малая вероятность — это еще не ноль».

— Что вы думаете о Путине?

— Глупо предполагать, что Путин — это некое отдельное от России явление. Он та вишенка на торте, которая и должна быть сегодня на той России, которой Россия хочет быть. У нее тот период, когда все ее страсти устремлены только в собственную силу, непререкаемость, в имитацию военной мощи, в имитацию влияния. Путин на этой «свадьбе» — идеальный тамада. Он ведь ничего, собственно, не придумал. Он всего-навсего идет жестко по той канве, которая для него была прочерчена той исторической дремучей Россией, к идеалу которой сегодняшняя Россия и стремится. Он всего-навсего — последователен.

— Ваш дедушка — генерал КГБ. Вас вербовали когда-нибудь в эту организацию?

— А зачем? Положение моего дедушки обеспечивало мне и помощь, и дружбу. Все меня помнили — я вырос в тех коридорах.

— Вы не боитесь, живя в России, так резко о ней высказываться?

— По счастью, пока все деньги, которые отпускаются на создание единой стройной идеологии, разворовываются по пути к тем идеологам, которые должны создать единую стройную систему. И некоего списка заблуждений, который предписывал бы россиянам, как именно надо думать — не существует. Кроме того, я как профессионал прекрасно знаю, где есть грани избыточного соприкосновения с законом. Я — боец, и моя задача — поражать идеологические цели, а не подставлять свой лоб. Пусть лоб подставляют новобранцы и глупцы. Моя задача — не только поразить и сжечь идеологические танки противника, но, и как у всякого профессионала-наемника, еще в этом бою и уцелеть.

— Что вы думаете о пропагандистском, одурманивающем мозги россиян, российском государственном федеральном телевидении?

— Если эта пропаганда работает, то она очень адресно и точно действует на те качества людей, которые в действительности есть. Страшно интересный вопрос — почему Россия каждый раз возвращается на круг свой, в свое обратное, исходное состояние? Причем всякие разговоры про необычайную благотворность русской культуры — это такой же блеф. В 1937 в России было больше всего Пушкина, и мы видим, как этот культурный фактор был беспомощен перед реальностью.

— Вы участвовали в акции «Бессмертный полк» на День Победы?

— Нет, потому что я, во-первых, ни в каких акциях не участвую, а, во-вторых, она мне не нравится. Не нравится бездумность, с которой выходят люди, потому что среди тех людей, портреты которых они несут — множество погибших по вине бесконечной тупости советского командования. Сейчас в России никто не может назвать точную цифру погибших во Второй мировой войне со стороны России. Начиналось с 12 миллионов, сейчас — 41 миллион. Я боюсь, что русских это не очень интересует — как гвозди, не считают себя. Каждый из них готов себя предоставить этому государству в его распоряжение, а с учетом того, что управляют государством, как правило, идиоты, то и это распоряжение абсолютно идиотское.

— Вы учились в Московской духовной семинарии, но в результате стали атеистом. Правда ли, что ни одно назначение, церковное, сколько-нибудь серьезное, не проходило без КГБ?

— Конечно, это так. А как бы ты предлагал идеологическому, тоталитарному, страстному в своей пропаганде государству относиться к какой-то другой идеологии. Эта идеология, эта церковь была насквозь, полностью пронизана ЧК.

— В чем заключается национальная идея России для вас?

— Для меня она заключается в том, чтобы обогнать Америку по числу нобелевских лауреатов. Это единственная достойная национальная идея. Она очень сложна. Я подозреваю, что Украина никогда не простит Россию. По крайней мере, в течение нашей с тобой жизни, все то мерзкое, что натворила Россия на Украине — не забудется. И это будет правильно. Но когда это все пройдет и это марево сгинет (а оно сгинет и оно разрушится), и маразм тоже прекратится, вот тогда Россия снова сможет мобилизовать те потенциалы, которые когда-то дали Вернадского, Павлова. Это та, настоящая Россия, которая тоже есть.

— За годы независимости 10-11 миллионов украинцев уехали за границу. Россия тоже разъезжается?

— Я не отслеживаю статистику, но понимаю, что для очень многих людей это абсолютно невозможно, потому что закабаленное сознание, отсутствие языков, отсутствие надежд на то, что удастся обустроиться в чужой стране. У вас случился Майдан — а у нас не случился. У вас случилась Революция Достоинства, а у нас она пока невозможна в силу множества причин. Действительно, абсолютно разные народы, абсолютно разные представления о добре и зле, абсолютно разные степени доблести и понимания того, что такое достоинство. Украинцы едут для того, чтобы приобрести некую лучшую долю, а русским, к сожалению, преодолевать эту культурную, государственную, пропагандистскую гравитацию России гораздо тяжелее.

— Я на Украине, вы — в России увидим ту нормальную жизнь на нашем веку, когда мы скажем, что все было не зря, и когда мы сможем спокойно ездить из Украины в Россию, из Россию на Украину и дружить, как прежде?

— Нет. Единственная примета нашей нормальности, это я говорю со стороны России, если мы наберемся мужества и скажем: «Все было зря. И Крым, и Донбасс».

— Спасибо большое.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

А вот интересный рассказ из «Трех разговоров» нашего русского философа Владимира Сергеевича Соловьева. В первом разговоре ведется беседа, во время которой генерал рассказывает такой случай. "Во время Кавказской кампании, когда в связи с Арменией шла война с тур¬ками, мы медленно продвигались за противни¬ком, и однажды перед нами открылось огромное армянское село. Мы увидели там жуткую картину: совершенно спаленную деревню, телеги, к которым были привязаны армяне, не успевшие убежать, а под телегами разведенные костры – их садистки убивали. Но одна картина особенно поразила всех до глубины души. К оси телеги навзничь была привязана молодая женщина так, чтобы она никуда не могла повернуть головы. Она была мертва, у нее не было никаких признаков ран и насилия, лишь лицо было искажено. Что же случилось? Буквально перед ней стоял шест, к которому был привязан голый младенец, видимо, ее сын, весь почерневший и с выкатившимися от боли глазками, а у шеста валялась решетка с потухшими углями. Ясно, что сделали изверги.
Вдруг из какого-то сухого колодца к нам выбрался армянин. Кри¬чит, что турки пошли в находящееся рядом село. - Сколько их? - спрашиваю. - Сорок тысяч. А у нас было около пятисот человек и шесть пушек.
Но при виде этой женщины с младенцем мы пришли в такую ярость, что, спросив короткий путь к этому селу, не рассуждая, быстро двинулись. Получилось так, что наш отряд вышел как раз в то время, когда турки (их оказалось около четырех тысяч) входили в то армянское селение. Тогда небольшой отряд казаков поскакал к ним, а основная наша часть ос¬талась в засаде. Турки, заметив ка¬заков, не раздумывая, погнались за ними. Мы же, подпустив их, открыли по басурманам огонь картечью буквально в упор и успели сделать два залпа. Если бы турки оказались посмелее и про¬должали наступление, то нам всем бы несдобровать. Но они испугались и бросились назад. Тут мы еще произвели залп картечью и затем все ринулись на них. Турки в панике бежали, кидали оружие, просили пощады, но мы изрубили всех, никого не оставив в живых. И вот теперь, господа, - продолжал генерал,- говорю вам: я грешный человек, нет у меня никаких добрых дел, но это дело я до сих пор считаю единственно святым, истинно добрым в своей жизни. И когда вспоминаю этот случай, то у меня на душе светлое Христово Воскресение".
Отряд генерала перебил всех турок, никого не пощадил. Совершено зло? Соловьев же и отвечает на этот вопрос: «При убийстве зло состоит не в физическом факте лишения жизни, а в нравственной причине этого факта – в злой воле убивающего». То есть убийство является злом в том случае, когда оно соверша¬ется по личной злобе против другого человека, по ненависти к нему, зависти, ревности и родственным им страстей. Убийство же противника на войне это не грех, но вынужденный поступок, совершаемый ради защиты своего народа часто ценой своей жизни. Ибо противник на войне воспринимается не столько как личность, сколько как носитель и инструмент злой акции насилия, которой необходимо противостоять. И поэтому воин, не участвующий в этом, совершает тяжкий грех.
И в приведенном рассказе был показан истинный подвиг. Генерал с своим отрядом в 500 человек, напав на сорокатысячный (как они были уверены) корпус, шли на явную смерть. Они повторили бессмертный подвиг рязанских героев во главе с Евпатием Коловратом. Не по злобе они убивали, но по глубокому чувству праведного гнева и любви к беззащитным жертвам насилия. Их гнев в данном случае явился одной из существенных характеристик истинной любви. Это был гнев любви, а не злоба страстей, не жестокость безнаказанности.
Оказывается, и война, и убийство могут быть праведными, когда совершается подвиг, о котором сказал Христос: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин. 15;13).

«Почему хороший русский президент не разгонит плохое чужеродное правительство?» Хотелось бы. Но просто разогнать плохое правительство мало. Нужно изменить социально-экономическую политику, иначе не имеет смысла разгонять. Или вы замените людей плохих на еще более худших, как случилось на Украине. Там изгнали вора Януковича и в результате отдали власть людоедам, причем совершенно откровенным. Вот чтобы у нас то же самое не случилось. Проблема не в правительстве, проблема в политике. И очень многие люди в нашем правительстве вполне впишутся и в разумную социально-экономическую политику. Но президент не занимается социально-экономической политикой. Его сил хватает только на то, что составляет реальную угрозу для существования России. Это внешняя политика, оборона, некоторые стратегические вопросы. Никто не может подменить собой государство.

С другой стороны, если менять социально-экономическую политику, значит, нужно эту политику понимать. Президент экономистом не является, просто верит Кудрину и компании. И кудринцам, которые сейчас находятся в правительстве Медведева. Людям, которые служат глобальным спекулянтам. Президент сформировался как государственный деятель в окружении господина Собчака, поэтому я вполне допускаю, что он просто не подозревает о том, что может быть какая-то другая социально-экономическая политика, кроме либеральной. Я не разбираюсь в квантовой физике. А президент искренне не знает, что может быть нормальная социально-экономическая политика . Эта гипотеза мне представляется вполне вероятной.

Даже если представить, что он знает, какой должна быть социально-экономическая политика, и понимает, что это возможно, что значит – изменить социально-экономический курс? Это значит, что нужно заменить огромную часть нынешней элиты. Огромное количество людей должно быть уволено и просто выпасть из политической жизни. И эти люди будут отчаянно сопротивляться, это будет тихая гражданская война с элитой, а может, и не тихая. С другой стороны, нужно набирать новых руководителей, которые способы развивать страну. Это огромная морока сама по себе. А во-вторых, эти люди просто в силу неопытности неизбежно будут совершать простые ошибки. Я много раз присутствовал при приходе во власть новой команды. Я видел несколько команд, которые приходили. Моя работа в значительной степени заключалась в том, чтобы этим новым людям растолковывать, как правильно действовать в рамках государственной машины. Потому что сами они об этом не имели ни малейшего представления. А представители конкурирующих кланов, уходящей части государственной машины ни в малейшей степени не хотели их учить.

Очень плохо, что президент не хочет сменить социально-экономическую политику на разумную. Но это вызвано некоторыми объективными причинами. Я надеюсь, когда он осознает то, что разрушительная социально-экономическая политика грозит самому существованию России значительно больше, чем террористы из запрещенного у нас «Исламского государства », и значительно больше, чем агрессивные поползновения США, и даже украинских нацистов, я надеюсь, что тогда мы получим шанс на то, чтобы не сорваться в смуту, а обеспечить нормальное социально-экономическое развитие, нормальную гармоничную жизнь. Но пока даже признаков этого я не вижу.

«Зарплата должна быть одинаковой во всех регионах». Правильно. У нас единая страна, значит, правила игры должны быть едины во всех регионах. И уровень жизни, с учетом климатических и транспортных проблем, должен быть примерно един во всех регионах. В Советском Союзе это делали. Нужно было обеспечить ударное освоение севера – там платили больше зарплаты, люди ехали туда за длинным рублем. Да, там был более дорогой транспорт, на каждой банке консервов цены были для разных транспортных зон. При том, что эти цены были фиксированными. Но когда у нас сегодня уровень цен по регионам различается на десятки процентов, когда у нас зарплаты в разных регионах отличаются в разы, и это не Москва и Магадан, это Москва и соседние области, - эта ситуация абсолютно неприемлема и недопустима. Это разрушение территориальной целостности страны. Но правительство Медведева не прилагает ни малейших усилий для того, чтобы нормализовать ситуацию.

Крик души: «Пенсию, миленький! Хоть на одну тысячу! Лекарства, коммунальные – и 8-9 тысяч нет». Как я понимаю, пенсия у нас 11 с небольшим тысяч рублей средняя. По официальным данным, у нас в стране лекарства подешевели. За первые восемь месяцев этого года на 2,1 %. Это Росстат. Минимальный продуктовый набор подорожал за первые восемь месяцев года на 4,1 %. А в целом инфляция с начала года составила менее 2 %. Решения, принимаемые на основе этой статистики, по моим ощущениям, могут быть не людоедскими. Но нормальными и вменяемыми они быть не могут в принципе.