Намереваясь противопоставить растущему влиянию Великобритании, Германии и Франции в Китае расширение зоны своего экономического, а затем и политического влияния, правительство США предоставило в 1912 г. правительству Китая заем на строительство Ханьянской железной дороги, проходящей через долину реки Янцзы. 3 декабря 1912 г. в послании Конгрессу США президент Тафт изложил свое видение нового курса американской дипломатии, получившего название «дипломатия доллара».

Уильям Говард Тафт (1857-1930)

Сенату и палате представителей.

Дипломатия действующей администрации имела своей целью решить современные проблемы коммерческих взаимоотношений. Эта политика отличалась тем, что предусматривала замену пуль долларом. Такая политика равным образом отвечает идеалистическим человеколюбивым чувствам, велениям разумной политики и стратегии и легитимным коммерческим целям. Это является попыткой, открыто преследующей цели расширения американской торговли, основанной на самоочевидном принципе, что Правительство Соединенных Штатов окажет всю необходимую поддержку любому легитимному и полезному американскому предприятию за рубежом.
В Китае политика поощрения капиталовложений в целях содействия тому, чтобы эта страна могла помочь себе, уже обеспечила этой стране новую жизнь и практическое применение политики открытых дверей. Постоянной целью нынешней администрации являлось поощрение использования американского капитала в развитии Китая путем оказания содействия в проведении тех основополагающих реформ, которые Китай обязался осуществить согласно своим договорам с Соединенными Штатами и другими государствами. Операции с иностранными банками, предусматривающие выдачу под заклад статей национального дохода, от которых зависели эти реформы, некоторых промышленных предприятий, например ханьянских железных дорог, дали на начальном этапе повод Государственному департаменту потребовать участия американских граждан в таких предприятиях, с тем чтобы Соединенные Штаты могли располагагь равными правами в решении всех вопросов, имеющих отношение к распределению соответствующих общественных доходов. Аналогичная политика содействия согласию между государствами, заключившими такие же договоры, что и мы, в области проведения реформ, которые невозможно осуществить без общего согласия всех заинтересованных сторон, может быть проведена в жизнь в случае с займом, запрошенным Китаем с целью реформирования своей валюты.
В Центральной Америке оказание содействия таким странам, как Никарагуа и Гондурас, имело целью создание условий, чтобы они могли помочь себе сами. Они и получат непосредственную выгоду от этой помощи. В национальном масштабе выгода для Соединенных Штатов двойная. Во-первых, ясно, что доктрина Монро гораздо более важна для региона Панамского канала и зоны Карибского моря, чем где бы то ни было еще. И там поддержка этой доктрины является в значительной степени летом Соединенных Штагов. Таким образом, необходимо, чтобы от стран этого региона была отведена опасность, связанная с наличием тяжелого внешнего долга, хаотичным состоянием национальной финансовой системы и вечными международными осложнениями в результате внутренних беспорядков. Поэтому Соединенные Штаты были рады поддержать и поощрить американских банкиров, изъявлявших готовность протянуть руку помощи таким странам, поскольку финансовое оздоровление и защита таможен от посягательств будущих диктаторов мгновенно избавят их и от угрозы, исходящей от иностранных кредиторов, и от угрозы революционных беспорядков.
Вторым выгодным для Соединенных Штатов обстоятельством является то, что это коснется в первую очередь всех южных портов и портов, расположенных на побережье Мексиканского залива, а также промышленности и всей деловой жизни Юга. Республики Центральной Америки и региона Карибского моря обладают огромными природными богатствами. Им необходимы лишь определенная стабильность и средства для финансового возрождения, чтобы вступить в эру мира и процветания, принести прибыть и счастье им самим и одновременно с этим создать условия, которые обязательно приведут к процветанию торгового обмена с нашей страной.

11 июля 1921 года - 3 февраля 1930 года Предшественник: Эдвард Уайт Преемник: Чарльз Хьюз

1-й временный губернатор Кубы

29 сентября - 13 октября 1906 года Президент: Теодор Рузвельт Предшественник: должность учреждена Преемник: Чарльз Магун

42-й военный министр США

1 февраля 1904 года - 30 июня 1908 года Президент: Теодор Рузвельт Предшественник: Элиу Рут Преемник: Люк Райт 4 июля 1901 года - 23 декабря 1903 года Президент: Уильям Мак-Кинли
Теодор Рузвельт Предшественник: должность учреждена
Артур Макартур-младший Преемник: Люк Райт Вероисповедание: унитарианство Рождение: 15 сентября (1857-09-15 )
Цинциннати , штат Огайо Смерть: 8 марта (1930-03-08 ) (72 года)
Вашингтон , федеральный округ Колумбия Отец: Альфонсо Тафт Мать: Луиза Торрей Супруга: Хелен Херрон Тафт Дети: Роберт Альфонсо Тафт
Хелен Тафт Мэннинг
Чарльз Фелпс Тафт Партия: Республиканская партия США Автограф:

До избрания президентом занимал судебные и военные посты (пик карьеры - военный министр), близкий друг Теодора Рузвельта , который в 1908 году поддержал его как будущего преемника. Президентство Тафта охарактеризовалось некоторым усилением роли государства в экономике.

В начале 1930 года Тафт начал испытывать галлюцинации. 3 февраля он ушёл в отставку за 33 дня до смерти (8 марта 1930 года), которая пришлась на один день со внезапной смертью члена Верховного суда США Эдварда Терри Сэнфорда. Традиция обязывает членов Верховного суда присутствовать на похоронах своих коллег, что привело к «логистическому кошмару», потребовав сначала поездки в Ноксвилл (штат Теннесси), на похороны Сэнфорда, а затем в Вашингтон на похороны Тафта .

Напишите отзыв о статье "Тафт, Уильям Говард"

Литература

• Pringle H. F. V. 1-2 // Life and Times of William Howard Taft. - New York, 1939.
• Anderson J. I. William Howard Taft. An Intimate History. - New York, 1981.
• Colleta P. E. Presidency of William Howard Taft. - Lawrence, 1987
• Mellander, Gustavo A. (1971) The United States in Panamanian Politics:The Intriguing Formative Years. Danville, Ill.: Interstate Publishers, OCLC 138568
• Mellander, Gustavo A.; Nelly Maldonado Mellander (1999). Charles Edward Magoon: The Panama Years. Río Piedras, Puerto Rico: Editorial Plaza Mayor. ISBN 1-56328-155-4 . OCLC 42970390..

Примечания

Ссылки

• Тафт У. .

1-10 (1789-1841) 11-20 (1841-1881) 21-30 (1881-1929) 31-40 (1929-1989) 41-44 (1989 - н. в.)

Вице-президент Государственный секретарь Министр финансов Военный министр Генеральный прокурор Генеральный почтмейстер Министр военно-морских сил Министр внутренних дел Министр сельского хозяйства Министр торговли и труда

Кабинет Уильяма Говарда Тафта Вице-президент Государственный секретарь Министр финансов Военный министр Генеральный прокурор Генеральный почтмейстер Министр военно-морских сил Председатели Государственного совета (1976-Наст.вр.)

Отрывок, характеризующий Тафт, Уильям Говард

– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.

Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n"etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l"ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d"arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C"est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu"il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m"avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball"я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d"autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l"heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu"allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.

Вместе с семью братьями и сестрами Тафт провел заботливо оберегаемую юность в Цинциннати в доме их родителей, уважаемого судьи Альфонсо Тафта и его второй жены Луизы Марии. Пред-ставления родителей о ценностях, которые перенял моло-дой Тафт, были консервативными и отличались ярко выраженным индивидуализмом, который сочетался с чув-ствительной социальной совестью, интенсивным право-сознанием. Доброго, умного, обходительного и оптимис-тически настроенного молодого Уильяма любили повсюду. Очень рано он начал бороться с проблемой влияния и проявил уже тогда боязнь конфликтов и пас-сивность, которые во время его президентства перешли в депрессивные фазы. Наряду с честолюбием матери и хорошими связями отца как движущая сила его карьеры действовала (после женитьбы в 1886 году) его высокоин-теллигентная и очаровательная жена Элен, которая не ограничивала своего честолюбия вос-питанием троих детей, а мечтала о должности президен-та для своего мужа.

Собственные амбиции Тафта сначала не шли дальше поста главного судьи Верховного суда. Эта целевая уста-новка говорит о реальной оценке собственных способнос-тей и характера, которому не хватало политической ха-ризмы. То, что он предоставил свою кандидатуру республиканской партии вопреки неприязни к предвыборной борьбе и общественной работе, указывает на вли-яние его жены и его брата Чарльза, поддерживавшего его также и финансово.

Во время президентства Тафту не удалось выйти из тени своего предшественника. Успехи Рузвельта были тем аршином, которым Тафт мерил себя и которым его измеряла общественность. Несмотря на противоположность характеров, Тафт и Рузвельт были и политически, и в частной жизни друзьями. Динамика политика Руз-вельта и непретенциозная рассудительность активного юриста дополняли друг друга. Рузвельт ценил доброже-лательную неторопливость Тафта, его неподкупный ха-рактер, острый юридический ум и безусловную лояль-ность. Тафт наслаждался дружбой и положением доверия, которое занял в 1904 году как один из самых близких советников президента. Обоих связывали их республиканско-демократические представления о ценностях и их активность в обновлении государства и общества, хотя Тафт при этом постоянно представлял более консерва-тивные позиции. Поэтому Рузвельт был убежден, что Тафт как президент продолжит его политику реформ. Доброжелательные советы своего наставника Тафт скоро начал воспринимать как мелочную опеку, так что восхищение Рузвельтом все сильнее вступало в противоречие с собственным желанием самоутвердиться. Но когда Тафт пошел своей дорогой, и в результате этого возникла угро-за провала, то и установка Рузвельта превратилась в соперничество и, наконец, во враждебность.

Однако не может быть речи об общей враждебности Тафта к реформам, так как он довел до конца многие из начатых при Рузвельте и взялся за новые. Он провел трудную реформу почты и создание сберегательной кас-сы почтового ведомства, продвинул вперед реформу фе-дерального управления с оплатой по труду. Министерст-ву торговли и труда было подчинено собственное ведомство, целью которого являлось ограничение детско-го труда. В 1910 году законом Манна-Элкинса удалось расширить государственный контроль над железнодо-рожными компаниями. В 90 антитрестовских процессах, заслушанных в суде, Тафт действовал намного энергич-нее Рузвельта против незаконного использования рыноч-ной власти большими предприятиями, несмотря на свое дружеское расположение к предпринимателям. Однако эта непреклонная антитрестовская политика ослабила его политический фундамент в республиканской партии и среди близких к ней предприятий.

Важнейшим внутриполитическим намерением Тафта была давно назревшая реформа таможенного тарифа. Высокие таможенные тарифы закона Дингли от 1897 года должны были быть снижены. Рузвельт сознательно избе-гал этой щекотливой задачи. Крыло республиканцев, выступавшее за высокие защитные пошлины и сопротив-лявшееся таможенной реформе, было сформировано из представителей отраслей промышленности, центральным интересом которых являлась защита американского рын-ка от дешевых продуктов их европейских конкурентов и которые, во всяком случае, одобряли снижение пошлин на импорт сырья. Прогрессивное крыло представляло интересы сельского хозяйства и некоторых перерабаты-вающих промышленных предприятий, которые хотели добиться повышения экспорта путем либерализации внеш-ней торговли. В действительности последствия финансо-вого прилива осенью 1907 года и последовавший за ним экономический спад сделали необходимой, как никогда, смену курса в экономической и финансовой политике. Но сторонники неизменности партийных установок блокировали в Конгрессе повышение налога с наследства и введение подоходного налога, которые предусматрива-лись как компенсация за потерю доходов в результате снижения пошлин. В августе 1909 года законом Пейна - Олдрича они, не обращая внимания на инсургентов, настояли на своих «пошлинных» желаниях, после того как президент Тафт практически не предпринял ника-ких усилий, чтобы обуздать безграничный эгоизм заин-тересованных группировок и настроить собственную пар-тию на курс компромиссов. Среди прогрессивных республиканцев усилилось впечатление, что президент входит в консервативный лагерь. В длительной поездке по западным штатам с целью агитации за свою политику, Тафт столкнулся с открытым неприятием, которое еще больше усилилось, когда в ходе 1909 года резко повы-сился прожиточный минимум, и ответственность за это была возложена на новый таможенный закон. В волне забастовок в 1910 года, открыто проявилось широко рас-пространенное недовольство.

Во внешней политике Тафт также шел своим путем. Несмотря на повторные настойчивые предостережения Рузвельта от обременения отношений с Японией кали-форнийским расовым законодательством и от политиче-ской опасности в Восточной Азии, ни Тафт, ни Нокс не были готовы продолжить сдержанную до этого политику по отношению к Японии и терпеть японскую экспансию в Китае. Более того, оба были убеждены, что ничто не сможет приглушить «японскую опасность для Дальнего Востока» эффективнее, чем засилье американских бан-ков и предприятий в Китае. В рамках «политики дол-лара» американский капитал должен был содействовать экономическому развитию Китая, что могло бы привести к политической стабильности и усилить американское влияние. Одновременно это должно было положить ко-нец устремлениям колониальных держав разделить Китай на сферы интересов. Миф о неисчерпаемых возмож-ностях сбыта на китайском рынке являлся важным сти-мулом, одновременно многие работающие в Китае мис-сионерские общества получили представление об «особом отношении» собственной страны к «стране середины» в жизни. Само правительство, а не Уолл-стрит, было дви-жущим элементом политики с Китаем, только особая настойчивость и гарантии правительства побудили аме-риканских финансистов к рискованным контактам с Ки-таем. С помощью энергичного нажима на китайское пра-вительство Ноксу удалось, вопреки сопротивлению европейских держав, добиться участия американских бан-ков в крупном проекте строительства железной дороги Ханькоу -Цзиньчжоу. Его план нейтрализации желез-ных дорог в Маньчжурии был направлен на устранение русского и японского влияния. Попытка столкнуть при этом Англию и Германию с Россией и Японией не уда-лась, так как ввиду напряженного положения в Европе обе державы не хотели позволять распоряжаться собой американской политике в Китае. Когда Россия и Япония 4 июля 1910 года в связи с американскими попытками вмешательства договорились о своих интересах в Мань-чжурии, политике Нокса был нанесен тяжелый удар. В 1911 году американским банкам удалось возглавить так называемый консорциум шести для реформы китайской валюты, однако все крупные державы были рассержены агрессивной американской политикой в Китае. Но и мо-ральные предпосылки «особого отношения»- оказались прикрытием державно-политических целей, когда пра-вительство Тафта вместе с другими крупными держава-ми выступило против китайских устремлений к незави-симости и в 1911 году, после начала революции и свержения императорского дома, отказалось признать новое правительство. Революция закончила все дальней-шие американские проекты экспансии. В марте 1913 года американские банки вышли из консорциума шести, ког-да новое американское правительство Вудро Вильсона отклонило дальнейшие гарантии для американского капитала и вместо этого признало новое китайское прави-тельство Юань-Ши-Кая.

Вера Тафта в благословение либерально-демократи-ческого невмешательства, отчетливо проявилась в «долла-ровой дипломатии» в Латинской Америке. Особенно, в неспокойных государствах Центральной Америки. Однако в Никарагуа в 1912 году попытка достичь политической стабильности только спровоцировала при-менение американских частей военно-морского флота. Усилия Нокса навязать Никарагуа американский тамо-женный контроль, также как он уже был введен Рузвельтом в Доминиканской Республике, тоже провалилась, благодаря тому, что американский сенат отказался его одобрить. Подоб-ная судьба постигла попытки Тафта с помощью амери-канских банков контролировать финансы Гондураса. Американское влияние все-таки усиливалось, так как новый никарагуанский президент Адольфо Диас был всего лишь марионеткой, поддерживаемой присутствием американских войск. Нокс осуществил вооруженную интервенцию также и в Доминиканской Республике в 1911 - 1913 гг., после того как не оправдалось ожида-ние, что с установленным в 1907 году американским таможенным контролем будет достигнута политическая ста-билизация, и насильственно было свергнуто правительство, и начались кровавые волнения. Однако ни провал доми-никанского таможенного контроля, ни начавшаяся в 1910 году революция в Мексике не могли поколебать веру Тафта в плоды американских инвестиций для лати-ноамериканских соседних государств. При этом, как раз мексиканская революция была характерным примером социальной взрывной силы одностороннего экономичес-кого развития, финансируемого, прежде всего, американ-ским капиталом. С беспокойством Тафт реагировал на растущее антиамериканское настроение в Мексике, поэтому он мо-билизовал американские вооруженные силы. Заверше-ние срока его президентства избавило Тафта от необхо-димости и дальше заниматься мексиканской революцией.

В общем, результатом «долларовой дипломатии» Тафта, была тяжелая потеря доверия и престижа США в Латинской Америке.

Европейские великие державы реагировали на лати-ноамериканскую политику Тафта не менее раздраженно, чем на его китайские проекты. Только растущая поляризация в Европе и особенно англо-германский ан-тагонизм препятствовали более острым разногласиям. Даже на переговорах по новым арбитражным договорам с европейскими державами в 1912 году, Тафту было от-казано в успехе. И здесь он доказал чрезмерную склон-ность к законности и недостаточное чутье на политичес-кие противоречия. Стремлением сделать арбитражную процедуру обязательной для всех международных кон-фликтов он слишком много потребовал от европейских партнеров по договору и от своих собственных полити-ческих друзей. Рузвельт и сенатор Генри Кэбот Лодж резко выступили против намерения больше не касаться в арбитражной процедуре вопросов национальной «чести, независимости и неприкосновенности», и сенат прова-лил выторгованные с Францией и Великобританией до-говоры.

Победа демократов на промежуточных выборах в 1910 году, отчетливо продемонстрировала потерю власти Тафтом. Президент видел сам, что шансы для его переизбрания тают. Но после того, как Рузвельт решился на выдвижение своей кандидатуры в качестве кандидата на пост президента от республиканцев против Тафта, в Тафте проснулся дух противоречия. Глубоко обиженный поведением бывшего друга, воспринятым как предательство, Тафт боролся в первую очередь за соб-ственное уважение и сам себя возвышал и убеждал, что должен защитить американскую конституцию от «деспо-тических» намерений «демагога» Рузвельта. Хотя боль-шинство предварительных выборов были в пользу Руз-вельта, Тафт с помощью партийного руководства смог пройти выдвижение на республиканском съезде в Чика-го 18 июня 1912 года. Четыре дня спустя новообразованная Прогрессивная партия назвала Рузвельта своим кандидатом на пост президента.

Тафт еще взывал к консервативным представлениям о ценностях американцев, хотя сам уже не надеял-ся на победу в выборах. Так как он давно потерял доверие избирателей, его поражение можно было предвидеть. Вудро Вильсон победил на выборах с 6,3 миллиона голосов Рузвельта (4,1 миллиона). Тафт по-лучил 3,5 миллиона голосов и был третьим. В сенате и палате представителей демократы добились солидного большинства. Никогда прежде президент не проигрывал переизбрание так катастрофически.

Не беря в расчет безрадостных сопутствующих обсто-ятельств, уход с нелюбимой должности означал для Тафта большое облегчение. Вернувшись в Йельский универси-тет, он стал работать профессором права.

Умер Тафт 8 марта 1930 года. Хотя он и был лишен славы как президент, зато он вошел в историю как один из величайших научных судей Соединенных Штатов.

При подготовке материала использовалась статья Рагнхилъда Фибига фон Хазе "Президент и Верховный федеральный судья"

Президент и Верховный федеральный судья

Когда Уильям Хоуард Тафт 4 марта 1909 года принес присягу на конституции, то уже имел за собой необычно успешную карьеру на государственной службе. Он родился 15 сентября 1857 года в Цинциннати, Огайо, посещал школу в своем родном городе, потом Йельский университет, где в 1878 году получил ученую степень, и юридическое образование в юридической школе Цинциннати. В 1880 году был допущен к адвокатской практике, в 1881 году перешел на государственную службу и в 1887 году стал судьей верховного суда штата Огайо. В 1890 году президент Гаррисон назначил его Главным прокурором Соединенных Штатов. В 1892 году он вернулся в Цинциннати, где восемь лет работал судьей в выездной сессии суда Соединенных Штатов. Мак-Кинли в 1900 году избрал его президентом Второй Филиппинской комиссии, которая должна была разработать конституцию для архипелага, с 1898 года оккупированного американскими войсками. Год спустя он стал первым губернатором Филиппин, эта должность требовала особой дипломатической ловкости из-за упорного филиппинского сопротивления американской оккупации. В 1904-1908 годах он входил как военный министр в кабинет президента Рузвельта. По предложению Рузвельта республиканская партия выбрала его в июне 1908 года своим кандидатом в президенты. В выборах в ноябре 1908 года он вместе со своим кандидатом на пост вице-президента сенатором Джеймсом Шерманом из Нью-Йорка победил кандидата от демократов Уильяма Дженнингса Брайана.

Долголетний опыт государственной службы, однако, не был гарантией успеха для президентства. В сегодняшней картине истории сгущается впечатление провала: еще во время президентства о нем говорили как о "халтурщике" и критиковали его нерешительность и летаргию. В 1912 году он проиграл президентские выборы сопернику от демократов Вудро Вильсону, после того как раскололась его собственная партия и экс-президент Рузвельт выступил против него как кандидат прогрессивного крыла. На этом закончился период почти неоспоримого господства республиканцев в Вашингтоне. Причины провала следует искать в характере Тафта, в его отношениях с Рузвельтом, состоянии республиканской партии, но прежде всего в политических предпочтениях и решениях Тафта.

Вместе с семью братьями и сестрами Тафт провел заботливо оберегаемую юность в Цинциннати в доме своих родителей, уважаемого судьи Альфонсо Тафта и его второй жены Луизы Марии, урожденной Торри. Представления родителей о ценностях, которые перенял молодой Тафт, были консервативными и отличались ярко выраженным индивидуализмом, который сочетался с чувствительной социальной совестью, интенсивным правосознанием. Доброго, умного, обходительного и оптимистически настроенного молодого Уильяма любили повсюду. Очень рано он начал бороться с проблемой влияния и проявил уже тогда боязнь конфликтов и пассивность, которые во время его президентства перешли в депрессивные фазы. Наряду с честолюбием матери и хорошими связями отца как движущая сила его карьеры действовала (после женитьбы в 1886 году) его высокоинтеллигентная и очаровательная жена Элен, урожденная Херрон, которая не ограничивала своего честолюбия воспитанием троих детей, а мечтала о должности президента для своего мужа.

Собственные амбиции Тафта сначала не шли дальше поста главного судьи Верховного суда. Эта целевая установка говорит о реальной оценке собственных способностей и характера, которому не хватало политической харизмы. То, что он предоставил свою кандидатуру республиканской партии вопреки неприязни к предвыборной борьбе и общественной работе, указывает на влияние его жены и его брата Чарльза, поддерживавшего его также и финансово.

Во время президентства Тафту не удалось выйти из тени своего предшественника. Успехи Рузвельта были тем аршином, которым Тафт мерил себя и которым его измеряла общественность. Несмотря на противоположность характеров, Тафт и Рузвельт были и политически, и в частной жизни друзьями. Динамика политика Рузвельта и непретенциозная рассудительность активного юриста дополняли друг друга. Рузвельт ценил доброжелательную неторопливость Тафта, его неподкупный характер, острый юридический ум и безусловную лояльность. Тафт наслаждался дружбой и положением доверия, которое занял в 1904 году как один из самых близких советников президента. Обоих связывали их республиканско-демократические представления о ценностях и их активность в обновлении государства и общества, хотя Тафт при этом постоянно представлял более консервативные позиции. Поэтому Рузвельт был убежден, что Тафт как президент продолжит его политику реформ. Доброжелательные советы своего наставника Тафт скоро начал воспринимать как мелочную опеку, так что восхищение Рузвельтом все сильнее вступало в противоречие с собственным желанием самоутвердиться. Но когда Тафт пошел своей дорогой и в результате этого возникла угроза провала, то и установка Рузвельта превратилась в соперничество и, наконец, во враждебность.

Целью Тафта сйачала была консолидация реформ Рузвельта, причем он больше считался с консервативным крылом своей партии, сторонниками неизменности партийных установок, и его могущественными представителями в Конгрессе сенатором Нельсоном Олдричем и республиканским спикером палаты депутатов Джозефом Кэнненом. Поэтому он вступил в конфликт с прогрессивным крылом республиканцев, так называемыми инсургентами вокруг сенатора Роберта М. Лафоллетта, которые ссылались на реформы Рузвельта. Первым поводом к разладу для Рузвельта послужил состав нового кабинета. Рузвельт ожидал, что Тафт продемонстрирует политическую непрерывность и в кадровом отношении, но был разочарован. Вместо старой гвардии на важнейшие посты в кабинете Тафт назначил лиц из круга своих собственных доверенных, среди которых были также два демократа, доминировали консервативные юристы с тесными связями в крупной промышленности. Так, адвокат по экономическим вопросам Филандер Нокс как министр иностранных дел взял на себя руководство внешней политикой. Резкой критике из круга реформаторов Тафт подвергся после назначения Ричарда А. Боллингера министром внутренних дел, так как он пересмотрел политику защиты природы Рузвельта на Западе и хотел предоставить большую часть оставленных за государством лесных площадей снова в пользование частным владельцам.

Однако не может быть речи об общей враждебности Тафта к реформам, так как он довел до конца многие из начатых при Рузвельте и взялся за новые. Он провел трудную реформу почты и создание сберегательной кассы почтового ведомства, продвинул вперед реформу федерального управления с оплатой по труду. Министерству торговли и труда было подчинено собственное ведомство, целью которого являлось ограничение детского труда. В 1910 году законом Манна Элкинса удалось расширить государственный контроль над железнодорожными компаниями. В 90 антитрестовских процессах, заслушанных в суде, Тафт действовал намного энергичнее Рузвельта против незаконного использования рыночной власти большими предприятиями, несмотря на свое дружеское расположение к предпринимателям. Однако эта непреклонная антитрестовская политика ослабила его политический фундамент в республиканской партии и среди близких к ней предприятий.

Важнейшим внутриполитическим намерением Тафта была давно назревшая реформа таможенного тарифа. Высокие таможенные тарифы закона Дингли от 1897 года должны были быть снижены. Рузвельт сознательно избегал этой щекотливой задачи. Крыло республиканцев, выступавшее за высокие защитные пошлины и сопротивлявшееся таможенной реформе, было сформировано из представителей отраслей промышленности, центральным интересом которых являлась защита американского рынка от дешевых продуктов их европейских конкурентов и которые, во всяком случае, одобряли снижение пошлин на импорт сырья. Прогрессивное крыло представляло интересы сельского хозяйства и некоторых перерабатывающих промышленных предприятий, которые хотели добиться повышения экспорта путем либерализации внешней торговли. В действительности последствия финансового кризиса осенью 1907 года и последовавший за ним экономический спад сделали необходимой, как никогда, смену курса в экономической и финансовой политике. Но сторонники неизменности партийных установок блокировали в Конгрессе повышение налога с наследства и введение подоходного налога, которые предусматривались как компенсация за потерю доходов в результате снижения пошлин. В августе 1909 года законом Пейна- Олдрича они, не обращая внимания на инсургентов, настояли на своих "пошлинных" желаниях, после того как президент Тафт практически не предпринял никаких усилий, чтобы обуздать безграничный эгоизм заинтересованных группировок и настроить собственную партию на курс компромиссов. Среди прогрессивных республиканцев усилилось впечатление, что президент входит в консервативный лагерь. В длительной поездке по западным штатам с целью агитации за свою политику Тафт столкнулся с открытым неприятием, которое еще больше усилилось, когда в ходе 1909 года резко повысился прожиточный минимум, и ответственность за это была возложена на новый таможенный закон. В волне забастовок в 1910 году открыто проявилось широко распространенное недовольство.

Во внешней политике Тафт также шел своим путем. Несмотря на повторные настойчивые предостережения Рузвельта от обременения отношений с Японией калифорнийским расовым законодательством и от политической опасности в Восточной Азии, ни Тафт, ни Нокс не были готовы продолжить сдержанную до этого политику по отношению к Японии и терпеть японскую экспансию в Китае. Более того, оба были убеждены, что ничто не сможет приглушить "японскую опасность для Дальнего Востока" эффективнее, чем засилье американских банков и предприятий в Китае. В рамках "политики доллара" американский капитал должен был содействовать экономическому развитию Китая, что могло бы привести к политической стабильности и усилить американское влияние. Одновременно это должно было положить конец устремлениям колониальных держав разделить Китай на сферы интересов. Миф о неисчерпаемых возможностях сбыта на китайском рынке являлся важным стимулом, одновременно многие работающие в Китае миссионерские общества получили представление об "особом отношении " собственной страны к "стране середины" в жизни. Само правительство, а не Уолл-Стрит, было движущим элементом политики с Китаем, только особая настойчивость и гарантии правительства побудили американских финансистов к рискованным контактам с Китаем. С помощью энергичного нажима на китайское правительство Ноксу удалось, вопреки сопротивлению европейских держав, добиться участия американских банков в крупном проекте строительства железной дороги Ханькоу-Цзиньчжоу. Его план нейтрализации железных дорог в Маньчжурии был направлен на устранение русского и японского влияния. Попытка столкнуть при этом Англию и Германию с Россией и Японией не удалась, так как ввиду напряженного положения в Европе обе державы не хотели позволять распоряжаться собой американской политике в Китае. Когда Россия и Япония 4 июля 1910 года в связи с американскими попытками вмешательства договорились о своих интересах в Маньчжурии, политике Нокса был нанесен тяжелый удар. В 1911 году американским банкам удалось возглавить так называемый консорциум шести для реформы китайской валюты, однако все крупные державы были рассержены агрессивной американской политикой в Китае. Но и моральные предпосылки "особого отношения" оказались прикрытием державно-политических целей, когда правительство Тафта вместе с другими крупными державами выступило против китайских устремлений к независимости и в 1911 году, после начала революции и свержения императорского дома, отказалось признать новое правительство. Революция закончила все дальнейшие американские проекты экспансии. В марте 1913 года американские банки вышли из консорциума шести, когда новое американское правительство Вудро Вильсона отклонило дальнейшие гарантии для американского капитала и вместо этого признало новое китайское правительство Юань-Ши-Кая.

Вера Тафта в благословение либерально-демократического невмешательства отчетливо проявилась в "долларовой дипломатии" в Латинской Америке. Особенно в неспокойных государствах Центральной Америки следовало заменить "пушечные ядра на доллары" Однако в Никарагуа в 1912 году попытка достичь таким образом политической стабильности только спровоцировала применение американских частей военно-морского флота. Усилия Нокса навязать Никарагуа американский таможенный контроль, как он уже был введен Рузвельтом в Доминиканской Республике, также провалилась, потому что американский сенат отказался его одобрить. Подобная судьба постигла попытки Тафта с помощью американских банков контролировать финансы Гондураса-Американское влияние все-таки усиливалось, так как новый никарагуанский президент Адольфо Диас был всего лишь марионеткой, поддерживаемой присутствием американских войск. Нокс осуществил вооруженную интервенцию также и в Доминиканской Республике в 1911-13 годах, после того как не оправдалось ожидание, что с установленным в 1907 году американским таможенным контролем будет достигнута политическая стабилизация, и насильственно было свергнуто правительство, и начались кровавые волнения. Однако ни провал доминиканского таможенного контроля, ни начавшаяся в 1910 году революция в Мексике не могли поколебать веру Тафта в плоды американских инвестиций для латиноамериканских соседних государств. При этом как раз мексиканская революция была характерным примером социальной взрывной силы одностороннего экономического развития, финансируемого прежде всего американским капиталом. С беспокойством Тафт реагировал на растущее антиамериканское настроение в Мексике и мобилизовал американские вооруженные силы. Завершение срока его президентства избавило Тафта от необходимости и дальше заниматься мексиканской революцией. В общем, результатом "долларовой дипломатии" Тафта была тяжелая потеря доверия и престижа США в Латинской Америке.

Европейские великие державы реагировали на латиноамериканскую политику Тафта не менее раздраженно, чем на его китайские проекты. Только растущая поляризация в Европе и особенно англо-германский антагонизм препятствовали более острым разногласиям. Даже на переговорах по новым арбитражным договорам с европейскими державами в 1912 году Тафту было отказано в успехе. И здесь он доказал чрезмерную склонность к законности и недостаточное чутье на политические противоречия. Стремлением сделать арбитражную процедуру обязательной для всех международных конфликтов он слишком много потребовал от европейских партнеров по договору и от своих собственных политических друзей. Рузвельт и сенатор Генри Кэбот Лодж резко выступили против намерения больше не касаться в арбитражной процедуре вопросов национальной "чести, независимости и неприкосновенности", и сенат провалил выторгованные с Францией и Великобританией договоры.

Уже победа демократов на промежуточных выборах в 1910 году отчетливо продемонстрировала потерю власти Тафтом. Все яснее президент видел сам, что шансы для его переизбрания тают. Но после того, как Рузвельт решился на выдвижение своей кандидатуры в качестве кандидата на пост президента от республиканцев против Тафта, в Тафте проснулся дух противоречия. Глубоко обиженный поведением бывшего друга, воспринятым как предательство, Тафт боролся в первую очередь за собственное уважение и сам себя возвышал и убеждал, что должен защитить американскую конституцию от "деспотических" намерений "демагога" Рузвельта. Хотя большинство предварительных выборов были в пользу Рузвельта, Тафт с помощью партийного руководства смог пройти выдвижение на республиканском съезде в Чикаго 18 июня 1912 года. Четыре дня спустя новообразованная Прогрессивная партия назвала Рузвельта своим кандидатом на пост президента.

Тафт еще взывал к консервативным представлениям о ценностях американцев, но одновременно уже не надеялся на победу на выборах. Он давно потерял доверие избирателей, и можно было предвидеть поражение 5 ноября 1912 года. Вудро Вильсон победил на выборах с 6,3 миллиона голосов Рузвельта (4,1 миллиона). Тафт получил 3,5 миллиона голосов и был третьим. В сенате и палате представителей демократы добились солидного большинства. Никогда прежде президент не проигрывал переизбрание так катастрофически.

Не беря в расчет безрадостных сопутствующих обстоятельств, уход с нелюбимой должности означал для Тафта большое облегчение. Он вернулся в Йельский университет профессором права. Здесь возникли три книги "Ни родного правительства": "Его сущность, его постоянство и его опасность" (1913 г.), "Антитрестовский закон и Верховный суд" (1914 г.) и "Наш главный судья и его власть" (1916 г.), в которых он научно обработал свой опыт судьи и президента и резко выступил за более узкую трактовку президентских полномочий. После начала войны он поддерживал политику нейтралитета Вильсона и как президент Лиги борьбы за мир выступал за новый глобальный мирный порядок. В назначении главным судьей Верховного суда в 1921 году Тафт, наконец, нашел предназначенный для него круг деятельности. Уже в 1922 году он провел обширную реформу американского судоустройства. Личность Тафта и его правовая философия, по которой закон может сохранять свою действенность только тогда, когда он осторожно и медленно приспосабливается к социальному и экономическому изменению, доминировали в суде и после его смерти 8 марта 1930 года. Он был лишен славы как президент, но зато вошел в историю как один из величайших главных судей Соединенных Штатов.

Тафт Говард родился 15 сентября 1857 года в Цициннати, штат Огайо, США. Его отец был известным судьей, а сам Уильям с юности отличался консерваторским мышлением, неподкупностью и боязнью конфликтов.

Двигателем всей его политической карьеры во многом стали честолюбивые планы вначале родителей, а затем его жены, которая видела своего мужа только президентом и не меньше. Сам Тафт вполне удовлетворился бы постом главного судьи Верховного суда.

Окончил Йельский колледж в 1878 году, а через два года юридическую школу в Цинциннати, затем работал в министерстве юстиции. В 1900 году Тафт во главе специальной комиссии был направлен на Филиппины, с целью сформировать гражданское правительство на островах. Через год он стал первым гражданским губернатором архипелага.

Его деятельность на этом посту, направленная на восстановление нормальной жизни в стране, привлекла к нему внимание президента Рузвельта. В 1904 году Тафт был назначен военным министром в администрации Рузвельта и стал ближайшим советником президента.

Именно по рекомендации Рузвельта он был выдвинут кандидатом в президенты от Республиканской партии и, выиграв выборы, занял этот пост в 1909 году. Во время президентства Тафта постоянно сравнивали с его предшественником – Рузвельтом. В обычной жизни они, несмотря на разность характеров, были друзьями, но излишнее желание Рузвельта опекать Тафта на политической арене привело к зарождению враждебности со стороны последнего.

Часть реформ, начатых Рузвельтом, Тафт довел до конца, затем взялся за новые. В годы его правления, 1909-1913, была проведена трудная реформа почты и создана сберегательная касса почтового ведомства. Он также учредил структуру, занимавшуюся ограничением детского труда, расширил государственный контроль над железнодорожными компаниями, вел непреклонную антитрестовскую политику, которая в итоге ослабила его политический фундамент в республиканской партии.

Во время правления Тафта назрела реформа таможенного тарифа. Этот вопрос был весьма щекотливым, так как консервативные республиканцы, в основном, промышленники и предприниматели, выступали резко против снижения пошлин, в то время как прогрессивное крыло настаивало на снижении. Консерваторам удалось решить вопрос в свою пользу, что усилило неприязнь к Тафту со стороны прогрессивных сил. В 1909 году резко вырос прожиточный минимум, и массовое недовольство вылилось в волну забастовок.

Внешнеполитическая обстановка тоже была неспокойной. Вопреки сопротивлению европейских держав США добились участия своих банков в крупном проекте строительства железной дороги Ханькоу-Цзиньчжоу в Китае. Однако китайская революция положила конец этим замыслам.

Еще одним провальным проектом времен правления Тафта стало установление «долларовой дипломатии» в ряде стран Латинской Америки, что привело к революционным настроениям в этих странах и потребовало ввода войск США. От необходимости урегулировать конфликт Тафта избавило завершение президентского срока. Результатом «долларовой дипломатии» стало снижение престижа США в Латинской Америке, а также возросшее раздражение со стороны Европы.

Окончательным сигналом потери власти стала победа демократов на промежуточных выборах в 1910 году. Тафт видел, что шансов на его переизбрание не осталось, но после того как Рузвельт решился на выдвижение своей кандидатуры на пост президента от республиканцев, тоже баллотировался на выборы 1912 года. Впрочем, выборы выиграл третий игрок - Вудро Вильсон, оставивший позади и Рузвельта, и Тафта.

Покинув Белый дом, Тафт вернулся в Йельский университет, где до 1921 года преподавал право, профессор, а затем председательствовал в Верховном суде США. Именно по инициативе Тафта проводились регулярные конференции членов высших судов первой инстанции, и по его представлению Конгресс принял закон, предоставлявший Верховному суду право отказываться от слушания определенных категорий дел. После сердечного приступа в 1930 году он вышел в отставку.