2011.01.25 19:34

Журнал "Вопросы истории" 1995, № 2

ПОЛИТИЧЕСКИЙ АРХИВ XX ВЕКА

Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года

[Стенограмма данного заседания пленума в стенографическом отчете не печаталась.]

Андреев (председательствующий). Слово имеет т. Евдокимов, следующий Литвинов.

Евдокимов.

Товарищи, когда я слушал доклад т. Ежова, должен перед членами пленума ЦК прямо сказать, горел от стыда и от обиды, что в таком положении оказались наши органы НКВД, в которых я проработал 14 лет, вплоть до 1933 г.- в годы самой острой борьбы. (Голос с места. Говори громче!) Я редко волнуюсь, но сейчас волнуюсь. Здесь выступил Ягода. Как воспринимается его речь? Как гнилая, непартийная речь. Он говорит: «Я, видите ли, виноват, опоздал раскрыть эти дела - и вот жертвы».

О каких жертвах говоришь? Эти люди, о которых говорили здесь по первому вопросу,- они жертвы, о них сожалеешь? Душа с них вон... Об одном надо жалеть, что поздно раскрыли их контрреволюционные дела и что потеряли С. М. Кирова. Вот о чем нам нужно жалеть. Не так нужно было выступать, т. Ягода. Нужно было сказать нам о том, как ты руководил органами НКВД, как и почему получились провалы в работе органов НКВД, а не изображать из себя ягненка. Знаем мы, что ты не ягненок. При чем тут разговоры об органах НКВД как о какой-то замкнутой организации и что они-де варились в собственном соку и прочее? Зачем клеветать на эти органы? Они были тесно связаны с партией. Этой нашей связи с партией нас учил Дзержинский. Именно на связи наших органов ВЧК-ОГПУ с партией, с трудящимися массами основаны все наши успехи в борьбе с контрреволюцией. Вы помните, как Дзержинский нам говорил: «Нет случайных раскрытий; красноармеец, рабочий, кухарка, дворник - все это наша опора». А в 1934 г., по словам Ягоды, чекисты якобы оторвались от масс, приходят к нему и спрашивают, где контрреволюция? Ему задают здесь на пленуме вопрос, кто же спрашивал из чекистов? Скажи фамилии. Он не ответил. Зачем клеветать на чекистов? Замкнутость! - Кто ее прививал? Я Ягоду, слава богу, хорошо знаю. Именно он, Ягода, культивировал ведомственную замкнутость в аппарате. Именно он, Ягода, производил специфический подбор людей. (Ягода. Кого я подбирал?) Да вот взять хотя бы того же Молчанова- откуда он взялся? (Ягода. Еще кто?) Сосновский. (Ягода. Это не мой.) А чей же? Сосновский в аппарате работал с 1920 года. Ты же всегда выставлял себя основоположником органов. В 1930 г. при моем участии Сосновского с границы убрали по

известным тебе причинам недоверия к нему, зачем ты его взял в заместители начальника особого отдела центра? Вверил ему охрану Красной армии? А теперь нам тут голову крутишь. Вот вам, товарищи, пример небольшевистского подбора т. Ягодой своих людей.

Политическое воспитание работников НКВД было в загоне, а сколько копий ломали мы в свое время по этому вопросу, добиваясь организации широкого политического обучения чекистских кадров! Сила чекиста всегда заключалась в том, что наши аппараты постоянно пополнялись крепкими большевистскими кадрами. Все негодное и слабое отсеивалось. Нельзя изображать дело так, что вот-де сидел Молчанов - отсюда и безобразия, которые мы имеем. Дело не только в этом. Канцелярско-бюрократический стиль работы, защиту чести мундира, чванливость - мое-де превыше всего, подхалимство, благодушие, настроения - все в порядке и т. д. насаждал т. Ягода, подбор таких жучков, как Сосновский, он производил. Надо только посмотреть на морду этого Сосновского - чужая морда! (Смех. Ежов. Четыре жены были - все иностранки и все шпионки. Об этом все знали.) Вызывало недоумение, что Сосновский работает в органах, у вас ходит к тому же на больших ролях.

О работе с агентурой. Все мы знаем, какое огромное значение имеет правильная постановка агентурной работы. В самый острый период борьбы с контрреволюцией в годы гражданской войны все крупные дела раскрывались через агентуру, и иначе быть не могло. Я знаю это по опыту своей работы в Москве, на Украине, на Северном Кавказе, в Средней Азии. Так работали и в других местах. Правильно говорит т. Берия, и в Закавказье. Мы это все знаем. Я даже сегодня могу на память перечислить всех ликвидированных петлюровских атаманов на Украине. Так, в результате агентурной комбинации были взяты: Тютюнник, холодноярские атаманы - Завгородный, Гупало, Железняк и другие. Об этом украинские товарищи хорошо знают. А на Северном Кавказе! Т. Микоян и т. Ворошилов помнят, как мы разделали плеяду улагаевских бандитов, войсковых старшин: Ковалева, Козлихина, Орлова и других - и разделали в короткие сроки. Причем эти же товарищи могут подтвердить, что я им загодя рассказывал о делах в зачаточном состоянии и дальнейшем развертывании дел вплоть до ликвидации. Все это нам удавалось благодаря работе с агентурой и через агентуру. А теперь здесь нам рассказываете, что агентуры не было, клевещете на чекистов. Она была, но вы ее раздраконили. Какую теорию вы вместе с Прокофьевым разводили насчет агентуры? Вы помните, т. Ягода, об этом. Не вы ли говорили, что нужно отказаться от прежних методов работы потому якобы, что агентура себя не оправдывает. И дела можно следственным путем открывать. А ваша теория так называемого верхнего чутья...

Спор у нас с ним был. Я доказывал, что разведчика можно сделать, надо учить народ, а он утверждал, что разведчиком надо родиться, как поэтом. (Смех. ) Чепуху пороли, не понимая сути дела, не понимали основ построения и работы наших органов безопасности.

О двойниках. А почему забыли дело Оперпута? Почему выводов из него не делали? А мало ли было других подобных дел и по эсерам и по попам! Почему не учили на этих делах народ и не воспитывали кадры работе с агентурой? А теперь, выходит, с разговорчиками вообще мощи открывает. (Смех. Голос с места. Кто мощи открывает?) Ягода. Не годится так выступать.

Теперь он говорит, что они в 1934 г. оторвались от масс. И привел Шахтинское дело как пример раскрытого дела на основе связи органов ОГПУ с массами. Я хочу рассказать сжато, как было раскрыто Шахтинское дело и кому мы обязаны открытием этого Шахтинского дела. Обязаны мы т. Сталину (Микоян. Расскажи подробнее.) История поучительная со всех сторон - и с точки зрения того, как агентурная мысль у нас тогда билась, и с точки зрения нашей связи с массами, и с точки зрения текущих вопросов: как нащупывать и раскрывать врагов.

Вы помните 1926–27 годы. В нашей стране на ряде крупных предпри-

ятий прошла полоса пожаров и аварий. Естественно, что мы, чекисты, задумались, как, каким способом повести борьбу, как нащупать врага. И мы на Северном Кавказе над этим думали. В Москве в 1926 или в 1927 г., точнее не помню, в ОГПУ было совещание полномочных представителей ОГПУ, на котором был поставлен доклад на тему «Борьба с диверсиями». Вопрос очень важный, однако руководители ОГПУ почему-то на себя не взяли этот доклад, а выпустили докладчиком помощника начальника особого отдела Стырно. В докладе был выдвинут такой тезис - говорю по памяти,- что для борьбы с диверсией - пожарами, авариями - надо применить метод так называемого легендирования чисто диверсионной группы. Что это означало? Создается группа из наших людей, выдающих себя за диверсантов. Эта группа посылается за рубеж с тем, чтобы там установить связи с действующими против нас диверсионными центрами эмиграции и таким путем раскрыть организаторов диверсии и их агентов в нашей стране, на наших предприятиях. Вообще метод так называемой легенды в деле раскрытия контрреволюционных организаций нами применялся. По этому методу были взяты: первым - Тютюнник, вторым - Савинков. Однако я и ряд товарищей с мест выступили против этого метода «чисто диверсионного легендирования» по следующим соображениям (по крайней мере, я их выдвигал).

Во-первых, в легендах, которые у нас применялись для поимки Тютюнника и Савинкова, мы вкраплялись в соответствующие на наших территориях диверсионные организации и таким образом проникали в зарубежные центры. А тут предлагалось создавать чисто диверсионные группы из наших людей, не имея связи на нашей территории с действующими диверсионными организациями. Какой напрашивается поэтому вопрос? Ладно, группу сколотили из самых крепких большевиков, пошлем ее за границу. А там ей скажут: «Хорошо, вы - диверсанты. Ну так взорвите что-нибудь в Советской стране, и мы вас тогда узаконим».

Второе соображение, которое я выдвинул в то время, что в качестве действующих на нашей территории диверсантов являются не только посланные из-за рубежа специальные агенты (как бы слабо тогда не охранялась граница, но мы много брали шпионов, и не так-то свободно было гулять через границу), очевидно, полагал я, основные кадры диверсантов имеются внутри страны и сидят у нас непосредственно на предприятиях. (Голос с места. Кадры.) Тогда я даже образно так выразился- товарищи чекисты могут подтвердить, они действуют, говорил я, не торпедами, не плавающими минами, а и фугасами. Так что диверсантов нужно искать среди людей, работающих на наших предприятиях. Так, т. Ягода, или нет? (Ягода. Когда это было?) Ах, ты уже забыл! К этому периоду мы в основном с бандитизмом покончили. (Ягода. Какой год?) 1926–27 гг., дорогой товарищ, перед Шахтинским делом. К этому времени, как известно, мы произвели разоружение на Северном Кавказе, Чечне и Дагестане и добивали остатки бандитских шаек. В этот период в стране восстанавливалось хозяйство, промышленность. Враг вначале не верил, что мы с этим делом справимся, но потом видит, что дела у нас идут успешно, он все свое понимание в борьбе с Советами сейчас же переключает на хозяйство. Борьба с бандитизмом отвлекала наше внимание от охраны промышленности.

Когда я вернулся на Северный Кавказ с совещания из Москвы, я собрал чекистов и поставил задачу как вывод из всех наших разговоров в Москве - говорил о том, что нам нужно покрепче заняться изучением всех наших промышленных предприятий, особенно тех, где аварии происходят. Поставил и вторую задачу - выяснить, кому эти предприятия принадлежали в прошлом, каким фирмам, каким акционерным обществам, кто на этих предприятиях из старых служащих работает, и пустил в ход маленькую догадку - кто из этих старых служащих через АРА получал помощь. Здесь находятся товарищи, работавшие тогда на Северном Кавказе, могут подтвердить. (Голоса с мест. Правильно.) Когда мы занялись предприятиями, натолкнулись первым делом на срыв работы на предприятиях цветной

промышленности - Кавцинке, на Садонских рудниках. Т. Миронов, работавший тогда во Владикавказе, здесь и может подтвердить. (Голос с места. Здесь.) Наблюдая работу на Кавцинке, мы обнаружили, что до 1926 г. это предприятие работало и развивалось неплохо, кривая шла вверх. В 1927 г.- это совпало как раз с нотой Керзона - начались неполадки. Кривая повернула вниз. Одновременно по Осетии пошел хабар, что скоро Советская власть падет, придут англичане и прочие. (Голоса с мест. Что такое «хабар»?) Слово «хабар» у горских народов Северного Кавказа означает то же, что и в Средней Азии «узун кулак» - слухи. Факты, имевшие место на предприятиях Кавцинка, в связи с осетинским хабаром говорили нам о наличии контрреволюционной организации. Среди работников этих предприятий обнаруживаем чуждых и враждебных людей, связанных с эмигрантскими кругами за границей, в том числе и в Польше. Провели аресты. Среди арестованных оказались бывшие офицеры, жены расстрелянных и прочие.

В 1927 г. я встретился в Сочи с т. Сталиным. Он, как обычно, спрашивает, как дела. Я ему рассказал, и, в частности, рассказал об этом деле. Он внимательно выслушал, расспрашивал 6 подробностях дела. Я в конце беседы сказал о следующем: «Для меня ясно, что мы имеем дело с людьми, сознательно срывающими производство, но для меня не ясно, кто ими руководит. Или это идет по линии штабов, в частности, Польского штаба, или в срыве производства заинтересованы фирмы, которым в прошлом принадлежали эти предприятия, то есть по линии Бельгийского акционерного общества». Помню точно, т. Сталин мне сказал: «Когда окончишь дело, пришли его в ЦК». Вы сами понимаете, это меня вздыбило, как боевого коня. Вернулся я, собрал братву, извиняюсь за выражение, товарищей (Смех. ), говорю- так и так, беритесь. Взялись мы за это дело, крутили, крутили, однако не сумели доказать в то время вредительство, арестованные не «раскололись» (Смех. ) и путали нас. Одновременно, товарищи, мы накопили материалы о всякого рода неполадках на шахтах Донецко-Грушевского рудоуправления, а этих неполадок-аварий и прочего было огромное множество. Мы все материалы привели в известный порядок, систематизировали, причем связали происшествия с людьми, от которых зависел ход производства, которые руководили шахтами. Прояснили их прошлое и настоящее, их политическую физиономию. В результате выяснилось, что неполадки неслучайного характера и зависят от чужих людей, сидящих у руководства, занимавшихся, кстати, контрреволюционными разговорами в быту. Произвели аресты первой группы, и вот тут, товарищи, начинаются, как говорится, перипетии. Вот я смотрю, кто там был. Да, вот т. Рухимович знает это дело. Ломова нет? (Ломов. Здесь, как же.) Билик тоже знает это дело. В общем достаточно разговоров было у нас с вами. Должен здесь в порядке самокритики сказать, что обвиняли нас в головотяпстве, в том, что мы действуем методами 1918–1919 годов. Я спрашиваю, вот вы, Ягода, были тогда моим начальником, какая помощь с вашей стороны была в этом деле оказана? (Ягода . В Шахтинском деле? Вы сами в него не верили.)

Брось ты мне петрушку тут крутить. Брось трепаться, ты никакой помощи в работе не оказал. Тут люди живые и могут подтвердить. (Голос с места. Верно, т. Евдокимов.) Я с Семеном Шварцем разговаривал на пленуме. Он меня спрашивал, зачем я посадил шахтинцев. Я сказал, что эти люди связаны с контрразведкой, и он сразу успокоился. Возились мы с арестованными месяца 2 или 3. Раза 2 или 3 я докладывал о деле на бюро крайкома (тогда секретарем крайкома был т. Чудов). Что было неясно на первых порах? Неясны были особенности контрреволюционной деятельности вредителей. Тогда еще не было и таких слов, как вредительство. Мы в то время работали ощупью, нюхом, и в этом деле в начале центральный аппарат ОГПУ - говорю прямо - никакой помощи не оказал. К моменту приезда т. Андреева в край в качестве секретаря крайкома мы получили показания арестованных о вредительстве и приоткрыли завесу над происходившими на шахтах неполадками. Когда я доложил т. Андрееву об этих

показаниях, он тут же написал телеграмму в ЦК, а я послал ЦК обзор Шахтинского дела. Когда я поехал в Москву, то с собой захватил кипу документов, информационных донесений в ОГПУ, потому что я знал, что Менжинский будет мне говорить, почему мы послали материал в ЦК помимо ОГПУ, почему это сделали не они. Факт это или не факт? (Голоса с мест. Факт.) Так оно и случилось. С Менжинским я объяснение имел. Вы, т. Ягода, сидели в центральном аппарате сложа ручки и ничего не делали в этом отношении. Если бы мы понадеялись только на вас, если бы не послали в ЦК материал, то я не знаю, как бы выглядело Шахтинское дело и увидело ли бы оно вообще белый свет. Что вообще вредительство независимо от Шахтинского дела было бы открыто - в этом нет сомнений, к этому шли наши органы. Но было бы ли оно первым делом, открывшим вредительство, в этом я сомневаюсь. Это вполне понятно, потому что нам всем известно, как т. Ягода относился к Рыкову, и знаем отношение Рыкова к этому вопросу и политическую оценку Рыковым Шахтинского дела. А вы, т. Ягода, с Рыковым тогда, что называется, в одной постели спали, и его влияние на вас сказывалось. Вот, в чем дело, и вот, к чему речь моя клонится. (Ягода. Да что вы думаете, что я в этом деле участвовал?)

Товарищи, из того, что мы слышали здесь, на пленуме, о делах НКВД, из доклада т. Ежова и из выступлений товарищей совершенно ясно, что обстановка, создавшаяся за последние годы в органах НКВД, никуда не годится, и главным виновником этого является Ягода. Я думаю, что дело не кончится одним Молчановым. (Ягода. Что вы, с ума сошли?) Я в этом особенно убежден. Я думаю, что за это дело экс-руководитель НКВД должен отвечать по всем строгостям закона, как привыкли мы, работая в ЧК, отвечать за все то, что нам было поручено. Надо привлечь Ягоду к ответственности. И надо крепко подумать о возможности его пребывания в составе ЦК. Снять с него звание генерального комиссара Государственной безопасности, хотя бы в отставке. Он его не оправдал.

Андреев. Слово имеет т. Литвинов.

Литвинов.

Я слышал, некоторые товарищи выражали удивление моему появлению здесь. (Берия. Тем более, до Наркомвнудел.) Я имею дело и к НКВД. Прежде всего я член партии, я член ЦК и имею дело до всего. Мне кажется, что мы самокритику понимаем слишком узко, ограничивая ее пределами лишь собственного учреждения, наркомата. Между тем мы должны самокритику рассматривать шире, применяя ее ко всему государственному аппарату.

Правда, особенно трудно было критиковать Наркомвнудел. Мы все люди более или менее ведомственные, но в Наркомвнуделе этот принцип ведомственности доведен до геркулесовых размеров. Наркомвнудел почему-то считал себя неприкосновенным, недотрогой. Я хочу остановиться на одной стороне деятельности Наркомвнудела, которая мне известна, тем более, что об этой стороне говорил т. Ежов,- об агентуре. Я мало знаком с агентурой в СССР, но я имею понятие об агентуре за границей, т. е. не о ее составе, а о ее продукции. Должен сказать, что Наркомвнудел своей заграничной информацией оказывает нам ценнейшие услуги. Я не говорю о работе НКВД по выявлению контрреволюции. Я имею в виду информацию о наших врагах капиталистического мира, которую дают органы НКВД. В смысле этой информации надо сказать, что она поставлена на должную высоту, она лучше, чем в каком-либо другом государстве. (Калинин. В Англии не хуже.) Нет, по-моему, ни у кого нет такой обширной достоверной информации, как у нас. Но наряду с этой ценной информацией попадают документы, которые ничего не стоят. Правда, за последнее время я их меньше стал получать, но одно время я получал довольно много таких документов. Я человек грамотный, умею читать эти документы, я могу различить, что соответствует фактам и что есть выдумка. И очень часто приходилось иметь дело с липовыми документами. Видно было, что есть такие сотрудники секретные, которые просто имеют задание давать информацию, но, не имея возможности доставать ее, они либо копируют передовицы буржуазных газет, компилируют их, либо в этом направлении строят

свои выдумки. Такие липовые документы наводили на мысль, что НКВД был не особенно разборчив, но назначал агентом, кого угодно, и в результате получалось много ненужной макулатуры, а то и дезинформации.

То же по части охраны. Мне приходилось часто ездить за границу. Лет десять подряд я ездил без всякой охраны, я сам принимал меры, и довольно эффективные. Но за последнее время, в связи с развитием фашизма, НКВД стал давать мне охрану. Но стоит мне выехать за границу, как НКВД начинает получать сведения то ли из Парижа, то ли из Праги, то ли из Вены, что готовится покушение на Литвинова. Иногда указывают организации, готовящие покушение, называют людей, национальность их паспортов, место, где они остановятся, где будет покушение. Приходится об этом извещать местную полицию для принятия нужных мер. Но я должен сказать, что ни разу эти сведения не получили подтверждения. (Смех. Голос с места. Какое же нужно подтверждение? Постышев. И хорошо, что не было подтверждений.) Смею вас уверить, товарищи, что я нисколько не в обиде на Наркомвнудел, что меня не убили... (Смех. ) Но когда что-нибудь готовится, никогда не бывает, чтобы это было совершенно незаметно, а тут не только я не замечал, охрана не замечала, больше того, местная полиция, которая тоже охраняла, она тоже ничего не замечала. (Берия. Что вы полагаетесь на местную полицию?) Давали же указания, что должны были приехать люди с такими-то паспортами, но никто не приезжал, никто их не видел. Например, до последнего года местное женевское правительство было социал-демократическое, и глава правительства - Николь, человек, очень нам близкий, не доверяя местной полиции, брал дело охраны меня в собственные руки и сам следил, и никогда ничего не подтверждалось. Становилось иногда даже неловко за наши осведомительные органы, как будто мы излишне нервничаем. (Постышев. Ну и хорошо, что не подтверждалось (Смех ). Я все это говорю к тому, что имеется масса никчемных агентов, которые, зная и видя по газетам, что «Литвинов выехал за границу», чтобы подработать, рапортуют, что готовится покушение на Литвинова. (Ворошилов. Это философия неправильная.)

Литвинов. Совершенно правильная. Это указывает на то, что эти агенты подбираются с недостаточной разборчивостью. Много есть таких, которые ничего не могут давать. Надо более осторожно к ним подходить, и я думаю, что если так дело обстоит за границей, то, может быть, что-нибудь подобное имеется по части агентуры и в Советском Союзе. И об этой неразборчивости т. Ежов говорил. Агенты нужны, агентура необходима, без нее нельзя работать, но это не значит, что каждый человек может быть агентом, что каждый человек может что-то давать, что каждому человеку надо доверять. И здесь вообще применим принцип Ленина: «Лучше меньше, да лучше», здесь надо гнаться не за количеством, а за качеством. Вот все, что я хотел сказать.

Андреев. Слово имеет т. Миронов.

Миронов.

Товарищи, тот позорный провал, в котором очутились органы Наркомвнудела, произошел по многим причинам, на которых я останавливаться не буду, потому что они достаточно освещены и в докладе т. Ежова и в прениях. Но все же я хочу здесь сказать о нескольких наиболее важных причинах. Первая причина заключается в том, что несмотря на систематические указания, какие мы получали от ЦК партии, о том, что осколки контрреволюционных оппозиционных элементов из троцкистов и правых уклонистов оживают, о том, что это является главной опасностью на нашем пути и что все силы органов государственной безопасности должны быть сосредоточены, удар должен быть направлен сюда, несмотря на это эти указания ЦК партии никакого отражения не получали в директивах, которые давались по Наркомвнуделу. Мы не имеем ни одного оперативного приказа, где бы чекистские массы поднимались, мобилизовывались на борьбу против троцкистско-зиновьевских элементов в нашей стране. Поэтому нашу чекистскую массу убийство т. Кирова застигло врасплох. Вот почему после убийства Кирова обнаружилось, что наш

чекистский аппарат не вооружен в борьбе против троцкистско-зиновьевских организаций. Это произошло по вине бывшего нашего руководителя т. Ягоды, который не вооружил ЧК теми партийными указаниями, которые он получал из ЦК партии. Даже и после убийства т. Кирова настоящей мобилизации чекистских сил на то, чтобы направить удар против троцкистов, зиновьевцев и правых, против террористических групп, создаваемых на нашей территории, против всех их преступной и подлой деятельности, этой мобилизации не было произведено.

Эта мобилизация была заменена суетой, крикливыми приказами и массовыми операциями по вышедшим наружу мелким проявлениям контрреволюционного троцкизма. Мы брали то, что плавает сверху, а так как плавало очень много, то естественно, что аппарат был загружен мелочными делами, но серьезных ударов по организованному контрреволюционному троцкизму мы не наносили. Мало того. Когда в 1936 г. при прямой помощи ЦК, когда был выделен секретарь ЦК т. Ежов для того, чтобы непосредственно руководить начинающимся раскрытием и разгромом троцкистско-зиновьевских организаций, были неоднократные попытки, и в этом направлении особенно старался Молчанов, свернуть дело в тот именно момент, когда оно начинало, что называется, набирать пары, когда дело подходило к раскрытию и разгрому троцкистско-зиновьевского центра.

Т. Ежов в своем докладе и другие выступающие здесь говорили о том, что на ольбергско-шемелевском эпизоде видно, как Молчанов и Ягода хотели это дело свернуть. По крайней мере мы получали указания о том, что дело нужно сворачивать, что потом, когда мы это дело свернем, тогда можно будет снова развернуть работу. А это был момент, когда Зиновьев и Каменев даже не были привлечены к ответственности и находились в изоляторе. Тогда еще в распоряжении следствия таких прямых показаний относительно того, что Зиновьев и Каменев являются организаторами убийства т. Кирова, не было, хотя это вытекало из тех многочисленных агентурных сигналов, которые были в распоряжении секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР.

Я в это время был как раз в Ленинграде. Я не стану останавливаться здесь на том, что рассказывал т. Заковский о моей работе в Ленинграде, не это сейчас важно. Во всяком случае могу сказать, что силами ленинградских работников и силами тех работников, с которыми я приехал туда из Москвы, были получены показания Бусыгина, Седых, Яковлева, Маторина и других. В этих показаниях были прямые доказательства того, что Зиновьев и Каменев и троцкистско-зиновьевский центр в известном всем составе не только идейно-политически руководил той организацией, которая убила т. Кирова, но непосредственно практически осуществлял все мероприятия, вплоть до малейших деталей вел подготовку убийства т. Кирова.

Тогда в Ленинграде следствием было установлено, что Каменев приезжал на свидание с Яковлевым, ныне расстрелянным террористом, и инструктировал Яковлева. Было установлено, что Бакаев приезжал на свидание с Моториным и инструктировал его. Словом, были получены прямые доказательства непосредственного участия Зиновьева и Каменева в убийстве т. Кирова. (Берия. Куда же дели эти материалы?) Это было в 1936 году. Этому предшествовала попытка свернуть дело. Даже на пленуме ЦК в июне 1936 г. в своем докладе т. Ягода упустил этот важнейший момент. К тому времени протоколы были в Москве, протоколы были в ЦК, именно протоколы о том, что Зиновьев и Каменев причастны к убийству. И вот т. Ягода, выступая на пленуме ЦК и докладывая о ходе всех дел, забывает рассказать об этом главнейшем моменте, который, собственно говоря, открывает новую страницу в истории этого дела.

Все, вероятно, помнят, что после Ягоды выступил т. Сталин, который ознакомил пленум с содержанием протоколов и со всеми вытекающими отсюда последствиями. (Молотов. К сожалению, некоторые чекисты, например, Молчанов, находили доклады Ягоды очень хорошими.) Я об этом сейчас скажу. Выводы. Не поставлена была борьба с троцкистско-зиновьевскими организациями в центре, не поставлена. И это доказано последующим ходом событий.

Когда пришел к нам Н. И. Ежов и непосредственно взялся за дело, мы видим, что тот же аппарат, те же чекистские силы с успехом раскрыли и провели дело троцкистского центра, а сейчас громят правых. Партийного руководства работой Наркомвнудела при Ягоде не было, и это одна из самых основных и главных причин того колоссального провала, который мы сейчас переживаем.

Относительно Молчанова. О Молчанове у нас в аппарате были всегда невысокого мнения. В первую очередь после т. Ягоды за убийство С. М. Кирова должен отвечать начальник секретно-политического отдела - Молчанов. Но как-то странно получается. Именно после убийства С. М. Кирова Молчанов начинает выдвигаться в первые ряды, превращается в центральную фигуру Наркомвнудела по оперативной работе.

Молотов. Неужели не видно и вам, что не в оперативности Ягоды дело, а в партийности, партийном кругозоре? Оперативник Ягода неплохой, а вы - «оперативность, оперативность». Главное не в оперативности, а в партийности.

Миронов. Я это и сказал и повторяю, что центр тяжести вопроса - в правильном партийном руководстве, которого при Ягоде не было. Но сейчас я хочу ответить на вопрос - почему Молчанов имел возможность заниматься предательством, прятать целый ряд материалов, не реализовать их и тем самым покрывать и содействовать деятельности троцкистов, зиновьевцев и правых. (Молотов. Если бы ваши работники были политически грамотны, то они бы увидели. Куда они смотрели? «Молчанов, Молчанов». Берия. Самокритики побольше. Молотов. Надо призадуматься над этим.) Товарищ Молотов, не то что думаем, а буквально голова трещит от дум. (Молотов. Это полезно.) Все мы понимаем, что это полезно. Конечно, у кого здоровая большевистская голова, тот выдержит, а у кого нет, у того она разлетится, и поделом. (Молотов. Учесть надо на будущее.) Политическое руководство при Ягоде было непартийное.

Я перейду теперь к вопросам другого порядка - по организационной линии. В вопросах организационных была такая неразбериха в органах Наркомвнудела, в особенности в органах Управления государственной Безопасности, такая неразбериха, что трудно себе представить. Я приведу пару примеров. Стоит ли повторять, что мы идем к войне, и то, что раз мы подходим к войне, то эта подготовка изменяет и формы классовой борьбы, это изменяет и формы борьбы иностранных разведывательных служб и германского рейхсвера, японских разведывательных органов и второго отдела польского генерального штаба, которые, готовясь к войне, очень усиленно насыщают нашу территорию многочисленным количеством резидентуры. Между прочим в наших организациях совершенно не было организовано контрразведывательного отдела. (Голос с места. Кто его ликвидировал?) С 1929 г. контрразведывательного аппарата нет, и мы его только сейчас создаем. А что значит отсутствие контрразведывательного аппарата? Это значит, что мы фактически в нашей работе подготовкой войны пренебрегли. Практически в борьбе это значило, что все разведывательные организации, которые действуют на нашей территории, они с нашей стороны не встречают должного противодействия. Возьмем хотя бы один пример Хирасимо-Князев. Если бы у нас был настоящий контрразведывательный аппарат, если бы он вел свою работу по-большевистски, мы бы им по-настоящему руководили, то одно это дало бы огромное основание для раскрытия троцкистско-зиновьевских контрреволюционных организаций, потому что каждая из таких организаций имеет связь с закордоном, имеет связь с разведками иностранных государств. И если бы мы вели противоразведывательную работу, то, несомненно, троцкистско-зиновьевские организации были бы раскрыты гораздо раньше.

Я считаю, что при правильной большевистской постановке всей работы органов государственной безопасности мы не допустили бы тех непростительных ошибок и провалов, которые были допущены в результате по меньшей мере политической близорукости и слепоты бывшего руководителя НКВД т. Ягоды, мы бы, несомненно, могли бы этих крупнейших ошибок избежать.

Андреев. Есть предложение дать слово еще одному оратору и после этого прекратить прения. Потом будет заключительное слово т. Ежова.

Акулов. Я прошу дать мне слово. (Голоса с мест. Дать Акулову слово!)

Андреев. Сейчас слово имеет т. Вышинский.

Вышинский.

Товарищи! Среди ряда в высокой степени важных вопросов, которые т. Ежов осветил в своем докладе, он, мне кажется, совершенно справедливо остановился на том громадном значении, которое играет в работе чекистских органов, а я должен к этому добавить - и в работе прокуратуры и судебных органов, потому что судебная работа является в ряде случаев продолжением и завершением чекистской работы, агентура. Подобно тому, как судебное следствие опирается на предварительное следствие, качество которого решает судьбу судебного процесса, так качество предварительного следствия в значительной степени зависит от качества агентурного материала. Соприкасаясь с работой НКВД в течение ряда лет сначала в качестве заместителя прокурора Союза, а затем прокурора Союза ССР и в качестве работника, не только обвинителя, но человека, которому пришлось председательствовать в суде по таким делам, как Шахтинское дело, дело промпартии, дело электровредителей (Метро - Виккерс), я должен сказать, что в основе всех этих процессов лежал всегда материал вполне объективный, убедительный и добросовестный. Это же нужно сказать и о двух последних процессах. Но, однако, сплошь и рядом чувствуется, что в следственном производстве имеется целый ряд недостатков. А если подойти к делам ординарным, не привлекающим к себе столь большого нашего внимания, то окажется, что эти недостатки имеются сплошь и рядом. Это, на мой взгляд, объясняется основным недостатком, который имеется в работе следственных органов НКВД и органов нашей прокуратуры и который заключается раньше всего в тенденции построить следствие на собственном признании обвиняемого.

Наши следователи очень мало заботятся об объективных доказательствах, о вещественных доказательствах, не говоря уже об экспертизе. Между тем центр тяжести расследования должен лежать именно в этих объективных доказательствах. Ведь только при этом условии можно рассчитывать на успешность судебного процесса, на то, что следствие установило истину. В подготовке процессов НКВД и прокуратура широко использовали экспертизу, и во всех этих случаях экспертиза давала самые положительные результаты. Так, экспертиза, проведенная по Кемеровскому делу, дважды выдержала испытание - и на Кемеровском процессе, и на процессе по делу антисоветского троцкистского центра. Но, повторяю, в большинстве случаев следствие на практике ограничивается тем, что главной своей задачей ставит получение собственного признания обвиняемого. Это представляет значительную опасность, если все дело строится лишь на собственном признании обвиняемого. Если такое дело рассматривается судом и если обвиняемый на самом процессе откажется от ранее принесенного признания, то дело может провалиться. Мы здесь тогда оказываемся обезоруженными полностью, так как, ничем не подкрепив голое признание, не можем ничего противопоставить отказу от ранее данного признания. Это. Николай Иванович, и до последнего времени продолжается. Такая методика ведения расследования, опирающаяся только на собственное признание,- недооценка вещественных доказательств, недооценка экспертизы и т. д. - и до сих пор имеет большое распространение.

Я получил на днях копию одного протокола. Тут говорили о прошлом, я потом к этому перейду. Но вот несколько слов о настоящем. Я должен сказать, что в аппарате НКВД, конечно, имеются прекрасные - и это в подавляющем большинстве - работники, понимающие и умеющие правильно решать задачи, поставленные перед нами нашей партией, но рядом с этим имеются люди, которые до сих пор так и не поняли, чего требует от них партия, как нужно работать. Вот несколько примеров. У меня в руках выписка из протокола от 19 декабря 1936 года. Я получил эту выписку от бригадвоенюриста прокурора Черноморского флота т. Войтека.

Эта выписка показывает, как ведется допрос некоторыми работниками НКВД. Допрашивается Дубс. Вопрос: «Ничем не прикрытая подлая ложь. Вы об этом знали так же, как знали об отравлении лошади». Ответ: «Я слыхал, что хотели украсть, а что украли, не слыхал». Вопрос: «Вы своими ответами сечете сами себя. Кажется, вы настолько обнаглели, что не чувствуете этого». Ответ: «Нет, не чувствую»... (Смех. ) Вот как ведется допрос. Какое же это следствие? Какое это расследование? К чему клонится все дело? Чтобы получить от обвиняемого признание: «Да, я почувствовал». А на суде, что будет делать прокурор, если подсудимый скажет: нет, я не чувствую? (Смех. )

Вот позвольте процитировать второй протокол. Том 2-й, дело №2547. В Крыму есть такой младший лейтенант государственной безопасности Тараканов. Допрашивается тот же Дубс. Вопрос: «Не молчите и не крутите, отвечайте ясно и прямо. Докажите, что это не так...» То есть обвиняемый должен доказать, что это не так, а не обвинитель должен доказать, что «это так», должен подвести под обвинение такую материальную базу, чтобы обвиняемому некуда было деваться.

Далее в протоколе записывается: «Обвиняемый в течение 15 минут положительного ответа не дал». И опять. Вопрос: «Ну и нахал, а где же вы были?» Ответ: «Дома был». Вопрос: «Лжете нахально, лжете» (Смех. ) Вопрос обвиняемому Пеличеву: «Ответ наш хитрый и неубедительный, другого объяснения этому нет». Допрашиваемый, так отмечено в протоколе, молчал 45 минут, потом соглашается с выводом следователя (Смех. ). Читаю протокол дальше. Вопросы обвиняемому Дубсу Адольфу Андриасовичу: «Что, сегодня так же намерены лгать, как лгали 11 декабря 1936 года? Вы еще ничего не говорили, а уже лжете» (Смех. ) (Голос с места. Это прямо какой-то шутник.)

Что с таким расследованием делать? Вот прокурор мне пишет, что он, потребовал изъять эти протоколы из производства. И таких примеров немало. Очевидно, не так легко избавиться от этих недостатков, перестроить эту работу. (Берия. Похоже на то, что и у вас есть в Прокуратуре.) Это верно. Вы, может быть, думаете, т. Берия, что я скажу что-нибудь о прокуратуре в связи с агентурной работой НКВД? Ничего не могу сказать. Вам хорошо известно, что агентура - столь секретное дело, что Прокуратура туда доступа не имеет. (Ежов. И не будет иметь. Голос с места. И не нужно иметь.) Совершенно правильно. Задача прокуратуры заключается в том, чтобы, когда заканчивается агентурная разработка и дело уже переходит в стадию следствия, проверить следственное производство и обеспечить направление в суд доброкачественных и полноценных следственных материалов. Качество следственного производства у нас недостаточно, и не только в органах НКВД, но и в органах Прокуратуры. Наши следственные материалы страдают тем, что мы называем в своем кругу «обвинительным уклоном». Это тоже своего рода «честь мундира», если уж попал, зацепили, потащил обвиняемого, нужно доказать во что бы то ни стало, что он виноват.

Если следствие приходит к иным результатам, чем обвинение, то это считается просто неудобным. Считается неловко прекратить дело за недоказанностью, как будто это компрометирует работу. По крайней мере среди прокуроров такой взгляд существует, это я утверждаю. Если прокурор приходит к убеждению, что дело надо прекратить, он чувствует себя как будто бы оскандаленным, и ему неудобно перед другими товарищами. Засмеют или во всяком случае поставят ему прекращение дела в минус. «Ах,- скажут,- у тебя дело прекращено, а у меня нет прекращенных дел». В органах прокуратуры эта болезнь свила себе крупное гнездо, да и в органах НКВД она тоже существует (Молотов. Опасная болезнь.) Да, опасная болезнь. Благодаря таким нравам вместо действительного виновника на скамью подсудимых иногда попадают люди, которые впоследствии оказываются или виновными не в том, в чем их обвиняют, или вовсе невиновными. Ведь известно, что у нас около 40% дел, а по некоторым категориям дел - около 50% дел, кончаются прекращением, отменой или

изменением приговоров. Против этой болезни и была еще в 1933 г. направлена инструкция 8 мая, о которой говорил т. Ежов. В чем заключается основная мысль этой инструкции? Она заключается в том, чтобы предостеречь против огульного, неосновательного привлечения людей к ответственности. Я должен добавить, что, к сожалению, до сих пор инструкция 8 мая выполняется плохо, что недоброкачественные действия отдельных должностных лиц не встречали должного отпора со стороны старого руководства НКВД и тогда, когда прокуратура об этом сигнализировала т. Ягоде. Вот здесь т. Реденс сообщил, что т. Ягода упрекал его за то, что он по какому-то делу пошел в ЦК партии. У меня тоже был такой случай. Может быть, вы припомните, т. Ягода, такой неприятный случай, когда вы мне заявили претензию за то, что я сообщил об одном факте в ЦК партии. В мои руки попал документ, прислали его в Москву не в прокуратуру, а в НКВД. Это было письмо одного уполномоченного, я точно не помню, кого, о том, как он организовал следствие по одному делу - по делу харьковского депо «Октябрь». В этом документе были безобразнейшие вещи. Один уполномоченный хвалился перед другим о некоторых совершенно незаконных своих действиях. Хотя дело само по себе было правильное и вина обвиняемых установлена, этот уполномоченный своими действиями поставил судебный процесс под угрозу провала и проявил отвратительно карьеристские свои наклонности. Там в конце письма была приписка: «Прошу учесть проведенное мною дело при представлении к награде». Я это письмо направил в ЦК партии, потому что такие письма нередко попадают в руки прокуратуры (Голоса с мест. Нечасто!) Да, виноват, нечасто. Т. Ягода мне позвонил и сказал: «Что это такое: во-первых, ваши прокуроры воруют наши документы, а во-вторых, зачем вы об этом написали в ЦК? (Ягода. Я не так сказал, я спросил, почему вы мне не сообщили, мы бы проверили этот факт.) Нет, именно так, как я передаю. А я вам ответил, что я в ЦК писал и впредь буду писать, потому что от ЦК не может быть никаких секретов. Случайностью было это письмо? Нет, такова у вас, т. Ягода, была школа. Я недавно послал т. Ежову один документ, подтверждающий, что это была школа. Этот документ, очевидно, исходил из какого-либо соответствующего циркуляра НКВД. Надо будет поискать, Николай Иванович, этот циркуляр; вероятно, можно будет найти в НКВД документы о том, как вести следствие. В Азово-Черноморском крае один из уполномоченных или помощников уполномоченных НКВД дал инструкцию, как вести следствие. Он говорит буквально следующее: «Если допрашиваешь обвиняемого и он говорит то, что тебе выгодно для обвинения, и добавляет то, что невыгодно для обвинения, ставь точку на том, что выгодно, а то, что невыгодно, не записывай. А если обвиняемый будет настойчиво требовать, чтобы ты внес в протокол все, что он показывал, то ты занеси то, что невыгодно для обвинения, на отдельный лист и объясни обвиняемому, что это будет приложено к протоколу». Это совершенно незаконно. Я послал Николаю Ивановичу этот документ. Булах в этом документе ссылается на указания, которые даны ему в центральном порядке центральным аппаратом. Это тоже свидетельствует о том, что при т. Ягоде не было настоящего руководства, что руководство было гнилое, непартийное (Голос с места. Надзор есть ваш?) Наш надзор ограничивается следствием. Мы не можем осуществлять надзор за агентурой и не осуществляем. Должен в порядке самокритики сказать, что наш надзор очень слабый благодаря тому, что наш аппарат тоже засорен. Вячеслав Михайлович здесь сказал, что арестованных за связь с троцкистами и как троцкистов имеется 17 работников суда и прокуратуры. Я должен сказать, что их, к сожалению, больше (Молотов. Это уже осужденных.) Если осужденных, то это правильно. В действительности арестованных гораздо больше. Одних прокуроров арестовано 20 человек (Молотов. Я цифры приводил только об осужденных.) Тогда это совершенно точно. За последнее время благодаря материалам, которые мы получили от НКВД, мы увидели, что в рядах прокуратуры имеются троцкисты, предатели,

и в значительном количестве. Таковы, например, бывший генеральный прокурор Украины, бывший наркомюст Михайлин, его помощник Бенедиктов, бывший киевский прокурор Старовойтов, бывший прокурор Днепропетровской области Ахматов, зам. прокурора АЗК Петренко и другие. Это все троцкистская агентура, сидевшая в нашем аппарате. И естественно, с такими людьми не было никакой возможности правильно осуществлять надзор, правильно бороться за социалистическую законность.

Кроме того, есть у нас люди и другого рода - это люди благодушные, люди, которые привыкли жить в мире и дружбе с работниками НКВД, которые не хотят с ними.ссориться, драться за дело, и таких немало. Я кончаю. Необходимо сказать, что те требования, которые предъявляются органам прокуратуры, а партия требует от нас очень много, мы умеем требования выполнить и справиться с возложенной на нас задачей, решительно очистив наши ряды от негодных, подлых людей, от предателей и изменников. Я должен сказать, что нам надо крепким вальком пройтись по нашей периферии, очистить ее от всех негодных и предательских элементов. Я уверен, что ЦК поможет нам в этом деле, а мы постараемся отблагодарить ЦК своей честной, своей преданной, энергичной работой.

Андреев. Товарищи, прения прекращаются. Есть предложение в виде исключения дать слово т. Акулову. Слово имеет т. Акулов.

Акулов.

Товарищи, уже из тех материалов, которые были розданы пленуму ЦК, было видно, как много ошибок было в работе НКВД - Главного управления государственной безопасности в деле троцкистско-зиновьевских бандитов. Из прений на пленуме ЦК по первому пункту дня о правых контрреволюционерах точно так же выяснилось, как много промахов было в работе органов НКВД в деле правых контрреволюционеров. Я бы, товарищи, не хотел касаться вопросов оперативной работы, о которой говорили здесь многие из работников НКВД. Я хотел бы сказать несколько слов о партийной, политической работе, имевшей место в органах НКВД, потому что я одно время - с лета 1931 г. до лета 1932 г.- работал в этих органах.

Но прежде чем перейти к этому, я должен отметить следующее. Если сигналы, о которых ряд товарищей говорил здесь по докладу т. Ежова, действительно имели место, если Заковский и Балицкий и целый ряд других работников сигнализировали центральному аппарату о троцкистах, зиновьевцах и если эти сигналы не находили в центральном аппарате НКВД никакого отклика, это свидетельствует, что политически руководство НКВД стояло на очень низком уровне, политически руководство было равно нулю (Ягода. Сигналы-то первые были при вас!) Генрих Григорьевич, если мне дадут время, я расскажу начистоту (Голоса с мест. Расскажи начистоту. Багиров. Время дано для того, чтобы говорил начистоту. Молотов. Разве до этого ты говорил не начистоту?) Вячеслав Михайлович, я и до этого говорил начистоту, я бросил эту реплику т. Ягоде.

Все эти сигналы ни в какой мере не реализовались несмотря на то, что партия в течение этого времени много раз ставила вопрос о том, что зиновьевцы, троцкисты активизировались, что остатки враждебных классов активизировались. Сталин неоднократно напоминал, в каждом выступлении Сталина говорилось об этом. Одновременно концентрировались антипартийные враждебные силы на Украине, в Ленинграде, и несмотря на это центральный аппарат спал. Те предложения, которые сейчас вносятся ЦК и которые конкретно развиты в докладе т. Ежова, дадут возможность ликвидировать недостатки, которые были в органах НКВД.

Несколько слов относительно аппарата НКВД. Я считаю, что в аппарате НКВД, как нигде у нас,- масса преданнейших партии людей, людей исключительной работоспособности, людей, прекрасно знающих свое дело, прекрасных оперативных работников. Но я должен сказать, что, к сожалению, очень часто не эти прекрасные работники задавали тон. Если бы эти люди, которые несмотря на все провалы в работе органов НКВД вывозили на себе работу, если бы они задавали тон, тогда не могло бы быть места

Молчановым, Сосновским, они не могли бы в течение ряда лет сидеть в аппарате и руководить очень ответственными участками работы. Играли роль Молчановы, Сосновские, Шанины, Островские. Мне т. Ягода скажет, что Островский никакого внимания на оперативную работу не имел, но Островский был своим человеком (Голос с места. Он подмазывал кого надо.) Он подмазывал кого надо, был информатором о настроениях, которые существуют у того или иного работника. Ведь все эти люди неслучайно в этом аппарате пользовались очень большим значением и занимали очень крупные места. Почему? Потому что руководство аппаратом, руководство со стороны т. Ягоды было неправильное.

Т. Ягода совершенно не интересовался партийной и политической жизнью, которой жил аппарат Центрального Управления. За год, который мне пришлось проработать в органах НКВД, выяснилось, что партийная работа, политическая работа, которая проводилась в органах НКВД, Ягоду почти совершенно не интересовала. Я ни в одном учреждении, ни у одного руководящего работника не встречал такой ведомственности и исключительности, какая была присуща Ягоде. Ягода воспитывал этот дух ведомственности, исключительности и корпоративности, и многие работники, занимавшие немалые места в аппарате, следили за ним. Сознание того, что чекисты - прежде всего большевики, что это вооруженный отряд партии, отряд, поставленный на один из ответственнейших участков нашей работы, сознание, что чекисты - прежде всего члены партии, это сознание аппарату не прививалось (Андреев. Т. Акулов, кончайте.) Сейчас, сейчас (Косиор. Мы думали, что ты начистоту будешь говорить, а ты к этому все никак не подойдешь. Смех, шум в зале. ) Этот отрыв работников аппарата НКВД (ОГПУ) от общепартийной работы, этот отрыв сказался на всей работе.

Должен сказать, что за то время, которое я пробыл в органах НКВД, тогда еще ОГПУ, мне не удалось преодолеть этого ведомственного сопротивления, которое шло со стороны определенной части аппарата. Недостатком моей работы в органах ОГПУ было, что я ни в какой мере не сумел преодолеть этой ведомственности и этой исключительности аппарата, насаждавшейся Ягодой, и я за это несу ответственность. Несколько слов, товарищи. Так как мое имя было названо Ягодой в связи с Молчановым, я хотел бы рассказать, как произошло назначение Молчанова. Как вам известно... (Ворошилов. Ты должен рассказать, как ты все-таки улучшал работу НКВД. Тебя туда послали все-таки с партийной целью оздоровить аппарат. Берия. Именно, было даже специально записано в протоколе Политбюро.) Климент Ефремович, я сказал, что я очень мало или почти ничего не сделал. Я в органах НКВД проработал один год (Берия. Это немало.) Нет, это очень мало для работы в органах, которые складывались 15 лет (Ворошилов. Ежов через три месяца, которые,он там проработал, сделал сообщение о том, что он там нашел, а ты через год ничего не мог сказать. Косиор. Ты начистоту все расскажи.) Я не собираюсь здесь считаться с Ежовым, было бы глупо это делать, но не забывайте, что я совершенно свежим был посажен в эти органы. В то самое время, как Николай Иванович Ежов в делах следствия уже давно участвует (Ворошилов. Об этом и говорят.) Николай Иванович участвует в следственной работе органов НКВД во всяком случае не меньше двух лет. Это надо учитывать.

Несколько слов относительно Молчанова. Как было дело? В 1931 г. Вельский ушел с работы в ОГПУ. Стал вопрос о том, кого посадить Московским полномочным представителем. С работы в органах НКВД (тогда ОГПУ) был снят т. Агранов и назначен вместо т. Вельского Московским полномочным представителем. Он до этого руководил секретно-политическим отделом. Тогда встал вопрос, кого назначить начальником секретно-политического отдела. Кто первый сказал «э», трудно вспомнить. Во всяком случае кандидатура Молчанова, который в это время был полномочным представителем по Ивановской области, была совершенно единогласно всеми, в том числе и мной, принята на оперативном совещании

в составе: Менжинского, меня, Ягоды и Балицкого. Таким образом, Молчанов был взят из Ивановской области и назначен в секретно-политический отдел. Вот как было дело. Нужно сказать, что я Молчанова в то время совершенно не знал.

Андреев. Кончайте. Слово для справки имеет т. Каминский [Текст выступления Каминского был им проверен, внесена поправка, но затем исключена из стенограммы по следственному заявлению автора: «С согласия т. Шкирятова и т. Кагановича я это исключаю, внося существо сказанного в речь. 20/1У 37 г. Г. Каминский».] .

Каминский. Я хочу дать следующую справку, чтобы не получилось неясности в связи с моим ответом на отдельные реплики (Косиор. А ты прямо начистоту говори.) Я уже рассказал о том, что в январе 1933 г. ко мне приехал Лурье, которого я заставил изложить его сообщение в письменном виде. Я об этом доложил т. Кагановичу. Т. Каганович сказал, что это дело очень серьезное, и предложил мне немедленно передать его т. Ягоде, что я и сделал (Шкирятов. Это яснее!) А что вы думаете, что я сам не передал бы это дело Ягоде? (Каганович. Мне сказали, что получилось такое впечатление, будто он передал мне об этом уже после Ягоды. Шкирятов. Правильно, так и получилось. Каганович. А он по моему прямому поручению передал это Ягоде.)

Андреев. Слово для заключения имеет т. Ежов [Заключительное слово по докладу об уроках вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов по НКВД публикуется по неправленной стенограмме.] .

Ежов.

Прежде всего несколько частных справок. Дело Дерябина, о котором говорил Каминский,- вопиющее дело. Заявление действительно было передано Ягоде. Но так как в НКВД существовали такие порядки, в которых Ягода был вынужден здесь расписаться и сказать, что он не владел аппаратом, он спустил это заявление в аппарат, а там оно пошло по канцелярскому пути. Только с приездом Дмитриева на Урал это дело разрыли. (Молотов. В каком году?) Он туда выехал в конце 1936 г. и в начале 1937 г. это дело разрыл. По этим дерябинским показаниям, с одной стороны, а с другой стороны, по всяким иным делам была вскрыта вся сеть троцкистских организаций, в том числе и председатель исполкома Головин, о котором и тогда были сведения, записанные в дневнике Дерябина, о том, что он является членом организации.

Вторая справка относительно протоколов. По этому вопросу была перепалка между Ягодой и Реденсом. Я должен прямо сказать, что существовала такая практика: прежде чем протокол давать на подпись обвиняемому, его вначале просматривал следователь, потом передавал начальству повыше, а важные протоколы доходили даже до наркома. Нарком вносил указания, говорил, что надо записывать так, а не эдак, а потом протокол давали подписывать обвиняемому (Молотов. Практика довольно плохая.) Практика не плохая, а просто преступная практика (Молотов. Правильно.) Вообще я не исключаю такого положения, когда следователь, записав показание со слов, приходит к начальнику и спрашивает: так ли я записал, так ли я уловил мысль, конечно, дают арестованному, тот корректирует. Но чтобы заранее решать, что надо записать то-то и то-то, а то-то и то-то надо выбросить,- это никуда не годится.

Насчет следствия. То, что говорил здесь т. Вышинский, все это правильно, я могу привести и более разительные факты. К сожалению, у нас в низовых аппаратах очень скверно дело обстоит. Люди сидят замечательные, но люди малограмотные. В этом не только мы грешим, но не меньше грешат и следственные органы. Поправлять надо, и мы поправим, но надо не так только поправлять, чтобы мы давали указания, но нужно поправить кое-что и организационно, изменить кое-что организационно, о чем речь уже шла и о чем есть предварительное решение ЦК партии.

Теперь, товарищи, разрешите мне по существу сделать несколько замечаний. Можно ли было предупредить убийство т. Кирова, судя по тем материалам и по данным, которые мы имеем? Я утверждаю, что можно было, утверждаю. Вина в этом целиком лежит на нас. Можно ли было после убийства т. Кирова во время следствия вскрыть уже тогда троцкистско-зиновьевский центр? Можно было. Не вскрыли, проморгали. Вина в этом и моя персонально, обошли меня немножечко, обманули меня, опыта у меня не было, нюху у меня не было еще.

Первое - начал т. Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и Косарева и говорит: «Ищите убийц среди зиновьевцев». Я должен сказать, что в это

не верили чекисты и на всякий случай страховали себя еще кое-где и по другой линии, по линии иностранной, возможно, там что-нибудь выскочит.

Второе - я не исключаю, что по этой именно линии все материалы, которыми располагал секретно-полицейский отдел, все агентурные материалы, когда поехали на следствие, надо было забрать, потому что они давали направление, в них много было фактов, благодаря которым вскрыть можно было тогда же и доказать непосредственное участие в убийстве т. Кирова Зиновьева и Каменева. Эти материалы не были взяты, а шли напролом. Неслучайно мне кажется, что первое время довольно туго налаживались наши взаимоотношения с чекистами, взаимоотношения чекистов с нашим контролем. Следствие не очень хотели нам показывать, не хотели показывать, как это делается и вообще. Пришлось вмешаться в это дело т. Сталину. Тов. Сталин позвонил Ягоде и сказал: «Смотрите, морду набьем». Результат какой? Результат - по Кировскому делу мы тогда благодаря ведомственным соображениям, а кое-где и кое у кого благодаря политическим соображениям, например, у Молчанова, были такие настроения, чтобы подальше запрятать агентурные сведения. Ведомственные соображения говорили - впервые в органы ЧК вдруг ЦК назначает контроль. Люди не могли никак переварить этого. И немалая доля вины за то, что тогда не смогли вскрыть центра, немалая доля вины и за убийство т. Кирова лежит на тех узколобых ведомственных антипартийных работниках, хотя и убежденных чекистах.

Второе, товарищи, о чем я хочу здесь сказать,- это вопрос о развороте троцкистских дел сейчас. Я уже в докладе говорил, что виновником раскрытия дела был по существу т. Сталин, который, получив предварительные материалы об Ольберге и некоторые другие материалы, в резолюции написал: «Чрезвычайно важное дело, предлагаю троцкистский архив передать Ежову, во-вторых, назначить Ежова наблюдать за следствием, чтобы следствие вела ЧК вместе с Ежовым». Я эту директиву понимал так, что надо ее реализовывать во что бы то ни стало, и сколько было у меня сил, я нажимал. Должен здесь сказать, что я встречал не только лояльные сопротивления, но иногда и прямое противодействие. Приведу факты. Секретаря Центрального Комитета партии, назначенного Политбюро наблюдать за следствием, прямо обманывают. Я сейчас только это дело обнаружил. Ольберг был известен с 1931 года. Когда дело со следствием подходило к концу, я говорил на узком совещании в ЧК, где присутствовали тт. Вышинский, Ягода, я и некоторые другие. Я говорю товарищам: «Так как процесс на носу, процесс будет иметь огромнейшее международное политическое значение, надо все до мелочей документировать, собрать исчерпывающие справки - есть ли такая гостиница или нет, есть ли такая вывеска или нет, есть ли такая улица и т. д. Справки были собраны. На одном совещании представили документ, который является письмами Троцкого к Ольбергу. На этом совещании присутствовали Вышинский, Молчанов и я. «Вот,- говорит,- письма есть Троцкого к Ольбергу, хорошо было бы пустить в процесс». Я схватился за это дело - замечательно. Троцкий - Ольберг, это будет очень хорошо. Молчанов тогда говорит: «Нельзя никак этого делать».- «Почему?» - «Агент, который добыл этот материал, он сидит в гестапо, это наш единственный агент, и мы его неизбежно провалим, мы идем на большой риск, он один-единственный сидит в гестапо». Оказывается, что эти письма, вернее, фотографии этих писем, они еще в 1931 г. были пересланы Коминтерном, Мануильский переслал как характеристику связи Ольберга с Троцким. Таким образом, меня прямо обманывали. Молчанов говорил, что добыл эти письма его агент, сидящий в гестапо, что мы его провалим и т. д. А такого агента вообще не существует в природе (Вышинский. И на этом основании письма не могли фигурировать на процессе.) На этом основании письма не могли фигурировать на процессе. Что это значит, товарищи? Если люди идут на такие вещи, сознательно обманывают... А я еще сдуру, сейчас-то я понимаю, что меня о

Текст научной статьи на тему «ДОКУМЕНТЫ ИЮНЬСКОГО 1937 Г. ПЛЕНУМА ЦК ВКП(Б)»

Документы Июньского 1937 г. пленума ЦК ВКП(б)

Публикация и комментарии Владимира Осиповича Пятницкого

(Санкт-Петербург)

1937 г. подходил к своей середине. Страна молча и покорно переживала бушующий террор. Счет репрессированным шел уже на сотни тысяч. Убиты Киров и Серго Орджоникидзе. Спился Куйбышев. Казнены лучшие командные кадры Красной армии. Брошены за решетку Каменев, Зиновьев, Бухарин и Рыков. Истреблена лучшая часть партии, ее интеллектуальные силы, ее ленинская гвардия. В стране насаждался культ личности Сталина, укреплялся режим личной власти диктатора. Одновременно происходило резкое возрастание роли НКВД в государственном механизме СССР, и руководитель НКВД Ежов становился вторым человеком в партии и государстве и получал в свои руки практически неограниченные полномочия.

С другой стороны, растет и внутреннее сопротивление тех, кто сохранил совесть и честь, тех, кто не променял принципы и идеалы большевизма на чечевичную похлебку привилегий и льгот. Эти остатки ленинской гвардии в силу своих возможностей пытались сплотиться и сопротивляться. Затормозить маховик произвола и репрессий, кровавой лавиной расползающихся по стране, - вот их цель. В этой накаленной, взрывоопасной обстановке и проходила подготовка к Июньскому пленуму ЦК.

Сталинские опричники готовили расправу над деятелями «право-троцкистского» блока. Главное, что они хотели от пленума, - это продление чрезвычайных полномочий своему карательному аппарату - НКВД. На пленуме собирались открыто выступать против террора, а значит, против Сталина, - остатки ленинской гвардии. Все это происходило в обстановке строгой секретности, скрытой от большинства партийцев, не говоря уже о беспартийных.

Только в конце июня 1937 г. центральная газета партии «Правда» сообщила о состоявшемся пленуме ЦК ВКП(б). Газета сообщала, что Июньский пленум рассмотрел проект положения о выборах в Верховный совет СССР и одобрил его. Далее пленум рассмотрел вопросы об улучшении семян зерновых культур, введении правильных севооборотов и о мерах улучшения работы МТС (Правда. 1937. 30 июня).

Долгое время в отечественной историографии работа этого пленума трактовалась именно так. А что же происходило на этом пленуме на самом деле? Об это рассказывает протокол № 10 заседания пленума, «подлинник», подписанный самим генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Сталиным, обнаружен в так называемой «Особой папке», хранившийся в его секретариате и, конечно же, глубоко засекреченный.

Я привожу его в первозданном виде, так как в средствах массовой информации он не приводился и большинству моих соотечественников он не известен.

ПРОТОКОЛ №10

Присутствовали:

Члены ЦК ВКП(б): Андреев, Бадаев, Бауман, Берия, Бубнов, Варейкис, Ворошилов, Евдокимов, Ежов, Жданов, Зеленский, Иванов, Икрамов, Л. Каганович, М. Каганович, Косарев, С. Косиор, Кржижановский, Криницкий, Крупская, Лебедь, Литвинов, Межлаук, Микоян, Мирзоян, Молотов, Николаева, Носов, Постышев, Пятницкий, Рухимович, Рындин, Сталин, Стецкий, Хатаевич, Хрущев, Чернов, Чубарь, Чувырин, Эйхе, Яковлев.

Кандидаты в члены ЦК ВКП(б): Багиров, Буденный, Булганин, Булин, Бройдо, Быкин, Вайнберг, Гикало, Гринько, Грядинский, Демченко, Егоров, Еремин, Завенягин, Затонский, Исаев, Калыгина, Каминский, Кульков, Лепа, Лозовский, Любченко, Марков, Мехлис, Михайлов, Пахомов, Позерн, Поскребышев, Прамнек, Розенгольц, Саркисов, Семенов, Серебровский, Смородин, Стриев-ский, Угаров, Филатов, Шварц, Юркин.

Члены Ревизионной комиссии: Адорадский, Алексеев, Владимирский, Попов, Реденс, Хлоплянкин, Янсон.

Члены бюро Комиссии партийного контроля: Акулов, Петере, Ярославский.

Члены бюро Комиссии советского контроля: Беленький, Землячка.

От 23.06.37 года

П. 1 О тт. Алексееве П., Любимове, Сулимове, Курицине, Мусабекове, Осинском и Сидельникове.

От 25.06.37 года

ЦК ВКП(б) выражает политическое недоверие членам ЦК ВКП(б): Алексееву, Любимову, Сулимову и кандидатам в члены ЦК ВКП(б): Курицину, Муса-бекову, Осинскому и Сидельникову и постановляет: исключить из членов ЦК ВКП(б) Алексеева, Любимова и Сулимова, из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) Курицина, Мусабекова, Осинского и Сидельникова.

От 25.06.37 года

П. 2. Об Антипове, Балицком, Жукове, Кнорине, Лаврентьеве, Лобове, Ра-зумове, Румянцеве, Шеболдаеве, Благонравове, Вегере, Голодеде, Калмановиче, Комарове, Кубяке, Михайлове В., Полянском, Попове Н.Н., Уншлхите, Арон-штаме, Крутове.

За измену партии и Родине и активную контрреволюционную деятельность исключить из состава членов ЦК ВКП(б) и из партии: Антипова, Балиц-кого, Жукова, Кнорина, Лаврентьева, Лобова, Разумова, Румянцева, Шеболдае-ва.

Из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из партии: Благонравова, Вегера, Голодеда, Калмановича, Комарова, Кубяка, Михайлова В., Полянского, Попова Н.Н. и Уншлихта.

Из состава Контрольной Ревизионной комиссии: Аронтштама и Крутова.

Передать дела перечисленных выше лиц в Наркомвнудел.

От 26.06.37 года

П. 3. О. Каминском.

Исключить Каминского, как не заслуживающего доверия, из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из партии.

От 27.06.37 года

П. 4. О новом избирательном законе (Яковлев).

От 28.06.37 года

П. 5. Об улучшении семян зерновых культур (Яковлев).

От 29.06.37 года

П. 6. О введении правильных севооборотов (Чернов).

П. 7. О мерах улучшения работы МТС (Чернов).

П. 8. О курсах подготовки руководящих партийных кадров (Жданов).

П. 9. О Кодацком, Чудове, Павлуновском и Струппе.

Исключить Чудова и Кодацкого из состава членов ЦК ВКП(б) и из партии и Павлуновского и Струппе из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из партии ввиду поступивших неопровержимых данных о причастности их к контрреволюционной группировке.

Опросом членов ЦК ВКП(б) от 31.03 - 01.04.37 года

1. О Ягоде.

Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК ВКП(б):

Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений Наркома связи Ягоды, совершенных в бытность его Наркомом внутренних дел, считать необходимым исключение его из партии и ЦК и санкционировать его арест.

Опросом членов и кандидатов в члены ЦКВКП(б) от 17-19.05.37 года

2. О Кабакове.

Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК ВКП(б):

На основании имеющихся материалов, в которых член ЦК ВКП(б) Кабаков обвиняется в принадлежности к контрреволюционному центру правых, исключить Кабакова из состава ЦК ВКП(б) и из партии с передачей его дела в Наркомвнудел.

3. Об Орахелашвили и Элиаве.

На основании имеющихся материалов, в которых член Контрольной Ревизионной комиссии ЦК ВКП(б) Орахелашвили и кандидат в члены ЦК ВКП(б) Элиава обвиняются в том, что они знали о контрреволюционной работе Грузинского Троцкистского Центра, но скрыли это от ЦК, исключить Орахелашвили из состава Контрольной Ревизионной комиссии ЦК ВКП(б) и из партии и исключить Элиава из кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из партии с высылкой обоих из Москвы.

От 20-22.05.37 года

4. Об Уханове.

Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК ВКП(б) :

Ввиду того, что по показаниям ряда арестованных участников антисоветской организации правых (Ягода, Смирнов А.П., Прокофьев, Карахан, Гибер и др.) член ЦК ВКП(б) Уханов изобличен как активный член контрреволюционного заговора против Советской власти - исключить Уханова из состава членов ЦК ВКП(б) и из партии и передать его дело органам НКВД.

От 25-26.05.37 года

5. О Тухачевском и Рудзутаке.

На основании данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Рудзутака и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского в участии в антисоветском Троцкист-ско-правом заговорщическом блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии, исключить из партии Рудзутака и Тухачевского и передать их дела в Наркомвнудел.

От 30.05. - 01.06.37 года

6. О Якире и Уборевиче.

Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК ВКП(б):

Ввиду поступивших в ЦК ВКП(б) данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Якира и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Уборевича в участии в военно-фашистском Троцкистско-правом заговоре и в шпионской деятельности в пользу Германии, Японии и Польши, исключить их из рядов ЦК ВКП(б) и передать их дела в Наркомвнудел.

Печать ЦКВКП(б)

Секретарь ЦК И. Сталин

Но имеется и другой документ, освещающий работу пленума и также подписанный Сталиным. Из него следует, что пленум ЦК ВКП(б) проходил с 23 по 29 июня 1937 года. Заседания Пленума с 23 по 26 июня не стенографировались. Это удостоверяет запись Сталина:

«27 июня - 5-й день заседаний. На утреннем заседании председательствует Молотов, на вечернем Любченко. Заслушивается доклад Яковлева о новом избирательном законе - «Положение о выборах в Верховный Совет СССР». В прениях по докладу выступили: Любченко, Булганин, Калинин, Григманов, Стецкий, Грядинский, Исаев, Молотов и Шестаков.

28 июня - 6-й день заседаний. Председательствует Андреев. На утреннем заседании выслушивается доклад Яковлева об улучшении семян зерновых культур. В прениях выступили: Быкин, Хатаевич, Горкин, Чернов, Евдокимов, Демченко, Клейнер. На вечернем заседании - доклад Чернова по «введению правильного севооборота». В прениях выступили: Демченко, Косиор, Долбицин, Михайлов, Горкин, Филатов, Икрамов, Буланов, Криницкий.

29 июня - 7-й день заседания. Председательствует Андреев. Продолжаются прения по докладу Чернова. Выступают: Евдокимов, Ашуров, Варейкис, Юркин, Грядинский, Чернов и Молотов. Заслушивается доклад Чернова о «мерах улучшения работы МТС». В прениях по докладу выступили: Эйхе, Прамнек и Яковлев».

Затем слово берет Сталин. Он сообщает о данных, поступивших на Кодац-кого, Чудова, Павлуновского, и предлагает вывести их из состава ЦК. Пленум голосует «за».

ПЯТНИЦКИЙ ВЛАДИМИР ОСИПОВИЧ - 2009 г.

ИЗ ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ ЛИЧНЫХ ФОНДОВ А.В. ЛУНАЧАРСКОГО, Ю.О. МАРТОВА И А.А. БОГДАНОВА В РГАСПИ

АНТОНОВА НИНА СЕРГЕЕВНА - 2009 г.

ПОЖАРОВ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ - 2009 г.

Назначение февральско-мартовского пленума достаточно понятно, и действующие лица его известны: со времени публикации полной стенограммы пленума в 1992-1995 годах и историки, и общественное мнение на редкость единодушны в оценках. Сегодня же стоит вспомнить, как именно он проходил. Стенограмма позволяет воспроизвести атмосферу, поведенческие характеристики, стиль общения политических лидеров — как «подсудимых», так и «массовки».

Под маркой пленума проходило сразу три события. Во-первых, осуждение лидеров «правых» — Николая Бухарина и Алексея Рыкова (нечто вроде показательного судебного процесса с отложенным на год приговором). Во-вторых, мобилизация номенклатуры (с целью выживания) при подготовке к выборам в Советы по новым процедурам после принятия Конституции 1937 года. В-третьих, оценка масштабов «контрреволюционных действий» («вредительства, шпионажа, диверсий») и очерчивание круга внутренних врагов, которые и стали обоснованием массового террора.

«Правое» дело

«Бухаринско-рыковский» вопрос был, по сути, поставлен несколькими месяцами ранее — во время двух первых больших московских процессов: Зиновьева — Каменева (август 1936 года) и Пятакова — Радека (январь 1937 года) — (см. NT , № 3 от 1 февраля 2016 года, № 26-27 от 29 августа 2016 года , № 1 от 23 января 2017 года). В промежутке происходили передопросы арестованных ранее «правоуклонистов», в особенности учеников Бухарина. Михаил Томский*, не дожидаясь развязки, покончил с собой. Ни Бухарина, ни Рыкова это не выручало, скорее наоборот. Вот Бухарин говорит в отчаянии фразу о своем состоянии, близком к самоубийству, и что он слышит в ответ? «Я не могу выстрелить из револьвера, потому что тогда скажут, что я-де самоубился, чтобы навредить партии; а если я умру, как от болезни, то что вы от этого теряете? (Смех. Голоса с мест. Шантаж! Ворошилов. Подлость! Типун тебе на язык. Подло. Ты подумай, что ты говоришь.) Но поймите, что мне тяжело жить. (Сталин. А нам легко?)»**

Все выступавшие нервно обсуждали угрозу, исходящую от демократических выборов, находя группы жаждущих использовать их в «контрреволюционных» интересах

Вот Рыков в своем выступлении говорит о том, что он не знал о связях Томского с террористическими группами, которые могли быть. Реакция из зала следует незамедлительно: «Берия. Что же вы на мертвых ссылаетесь, на живых надо. Шум. Голос с места. Легче на мертвых сваливать».

Линия самозащиты Бухарина состояла в том, что хотя он и допускал ранее отдельные ошибки, но никаких «контрреволюционных» заговоров и организаций не создавал и в них не участвовал. Категоричнее всего он протестовал против обвинения в организации террора: «Я не понимаю, каким образом может быть предъявлено ко мне такое обвинение, мне это абсолютно не понятно, я смотрю на все это как «баран на новые ворота». (Позерн. Не новые ворота — вот в чем дело.) Тебе виднее, может быть не новые ворота, но я все-таки не баран».

Позиция Рыкова была более «уклонистской». Выступая после Бухарина, он уже находился в «обязательном положении» — говорить не только о себе, но и о Бухарине. И начал с осуждения поведения Бухарина, объявившего о своей «голодовке до конца» в канун пленума: «И я лично сомневаюсь в том, искренне или нет написана эта записка в ЦК. Потому что если человек хочет умереть, так зачем заранее писать об этом в ЦК партии? (Общий смех. Голос с места. Это хорошо сказано. Ворошилов. Это значит умереть со звоном. Петровский. Не со звоном, а со скандалом. Голос с места. Самоубийство в рассрочку)».

К чести Рыкова, он отказался признавать своего соратника по «правому» делу преступником. Как и Бухарин, отверг обвинения в свой адрес, особенно в терроризме: «Это коренным образом противоречит всем моим убеждениям и всей моей совести».

Гул одобрения, смех

Выступавшие по «бухаринско-рыковскому делу» не стеснялись в выражениях. Под стать были и реплики из зала. Выступает Иван Кабаков, первый секретарь Уральского обкома (расстрелян в октябре 1937 года). Говорит о том, что Бухарин постоянно «виляет», ссылается на то, что был то в отъезде, то на отдыхе в то время, когда его уличали в тех или иных конспиративных совещаниях или в том, что он игнорировал пленумы ЦК: «Это мировой жулик. (Гул одобрения, смех). Как только острый вопрос, так он в кусты, обязательно куда-нибудь уедет: или в отпуск, или на Памир. (Постышев. Куда-нибудь подальше. Каганович. Чтобы вызвать было труднее. Буденный. В Эксекуль)». Последняя реплика говорит о «широте» географических познаний маршала Буденного, который, видимо, имел в виду озеро Иссык-Куль.

Валериана Осинского связывали с Бухариным многие годы совместной работы в партии, в журналистике (в редакции «Известий»), в Академии наук, куда оба были избраны академиками по партийной квоте. Осинский не скрывал, что его вынудили выступить против Бухарина: «Я вызван, так сказать, на трибуну по инициативе тт. Берия, Постышева и других». Его линия состояла в том, чтобы «держать дистанцию» от Бухарина. Иногда Осинский, выступление которого также непрерывно прерывали ядовитыми репликами, не выдерживал, отвечал достаточно жестко. Однако под давлением зала он закончил свое выступление теми словами, которых от него ждали: «Для привлечения Бухарина и Рыкова к суду имеются все логические и юридические данные».

Итог подвел Сталин: были разногласия по поводу решения — предать суду или не предавать, верх одержало предложение направить дело Бухарина и Рыкова в Наркомвнудел. Сталин и его ближний круг только отсрочили на год время показательного судебного процесса над лидерами «правых» и теми, кого к ним причислили, включая часть из выступавших за самые жесткие меры в отношении Бухарина и Рыкова (Генрих Ягода, Акмаль Икрамов*).

Номенклатурный страх

Политическое уничтожение партийной оппозиции было лишь прологом к следующим двум сюжетным линиям пленума. Секретарь ЦК Андрей Жданов давал разъяснения о программе «демократизации советской и партийной жизни» в связи с предстоявшими выборными кампаниями в советские и партийные органы. Восстановить демократический принцип (всеобщие, прямые, равные выборы при тайном голосовании) предстояло и в партийных рядах, и в советских органах всех уровней. Номенклатуру как корпорацию подстерегали угрозы потенциального неизбрания на обоих фронтах.

Жданов прямо обозначал опасность того, что демократические выборы могут быть (и даже наверняка, по его мнению, будут) использованы враждебными власти силами. Это вылилось в навязчивую идею. Все выступавшие следом нервно обсуждали угрозу, находя группы жаждущих использовать выборность в «контрреволюционных» интересах. Одни называли таковыми священнослужителей и многочисленные круги верующих, другие опасались бежавших из деревни кулаков и вышедших на свободу ранее осужденных. Но еще более аудиторию озадачил своими цифрами лидер коммунистов Западной Сибири Роберт Эйхе. Он привел данные о масштабах исключенных и выбывших из партии по региону с 1926 года: «Если взять исключенных и выбывших из партии, то за 11 лет из партии выбыло и исключено 93 тыс. человек… А в партии у нас сейчас 44 тыс. коммунистов, то есть в два с лишним раза больше людей, которые прошли через партию за эти годы!. Настроения среди этих людей самые разные… У нас в крае есть еще одна особенность — это бывшие кулаки, которых у нас порядочное количество, частично от т. Косиора** и других. (Косиор. Признаем свою ошибку. Веселое оживление в зале)». Эйхе имел в виду ссыльных крестьян, находившихся на спецпоселении в комендатурах края (на тот момент 200 тыс. человек), среди которых имевшие право голосовать составляли около половины, значительная доля крестьян — высланные из Украины. Отсюда — «веселая» реплика Косиора о «признании ошибки» и «веселое оживление в зале», которое уместнее назвать нервным, нездоровым оживлением.

Кругом враги

В любом случае угрозу выборов трудно считать главным поводом или спусковым механизмом в развязывании «большого террора». Эту роль сыграло выдвижение на первый план другой опасности — наличие в стране громадного числа «вредителей, шпионов и диверсантов», «беспощадной борьбе» с которыми были посвящены выступления Молотова, Кагановича и, конечно же, Ежова. Тон, заданный этой «тройкой», был дополнен выступлением Сталина о том, что враги «везде» («Чтобы построить большой железнодорожный мост, для этого требуются тысячи людей. Но чтобы его взорвать, на это достаточно всего несколько человек. Таких примеров можно было бы привести десятки и сотни»). Фактически директивой «выявлять и обезвреживать вредительство, шпионаж и диверсии» повсюду Сталин дал зеленый свет государственному террору, в котором трудно найти логическое основание, как невозможно его обнаружить в тотальной войне «всех против всех».

Жестокая ирония истории — «цвет партии» превратился в расстрельный прах для одних и в прах забвения для других

Неуверенность в том, что возможно уцелеть, распространилась не только среди номенклатуры. Страх лавинооб-разно провоцировал доносы на сослуживцев и соседей, массовое вовлечение низового люда в осуждение «врагов народа» не только из «московского далека», но и во время прошедшей по стране с осени 1937-го до весны 1938 года волны показательных процессов районного уровня, где осуждалась районная номенклатура с некоторой «прибавкой» колхозников, чаще всего с расстрельными приговорами.

Как минимум вот уже два поколения отечественных и зарубежных историков ведут дискуссии о причинах, природе и последствиях «большого террора». При всем разнообразии мнений общепринятые аргументы сводились к наличию нескольких базовых факторов перехода массовых репрессий в террористическую фазу: угроза «большой войны», охранительно-мобилизационный тип режима, личные свойства Сталина. К этому ряд исследователей добавляет резкое ухудшение ситуации в аграрном производстве (неурожай 1936 года и угроза нового голода), постоянно растущий уровень криминализации и маргинализации общества, что создавало и усиливало у сталинского руководства ощущение опасности и угрозы для власти от многомиллионной и при этом трудноуловимой пресловутой «пятой колонны».

Неумолимая статистика свидетельствует: из 73 человек, выступивших на мартовском пленуме, примерно 70% были обречены. Из них 50 были арестованы и затем расстреляны вскоре, начиная с лета 1937-го (часть из них еще до августа 1937 года, то есть до ввода в действие секретного приказа НКВД за № 00447)***. Треть переживших государственный террор, которому эти люди в разной степени поспособствовали, похоронена в пределах Красной площади или на престижных кладбищах Москвы — в отличие от тех, кого после расстрелов кремировали (Коммунарка, Донское кладбище). Жестокая ирония истории — «цвет партии» превратился в расстрельный прах для одних и в прах забвения для других.

* Михаил Томский — крупный советский партийный и профсоюзный деятель, в последние годы жизни работал заведующим Объединенным государственным издательством (ОГИЗ).
** Пунктуация и оформление протоколов здесь и далее сохранены.

* Акмаль Икрамов — член ЦК ВКП(б), секретарь Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б).

** Станислав Косиор — с 1928 по 1938 год генеральный, затем первый секретарь ЦК компартии Украины, один из организаторов коллективизации, высылки кулаков, в том числе его считают ответственным за голодомор в Украине 1932-1933 годов.

*** «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», 30 июля 1937 года.

Авторские разделы

Открываем историю

Экстремальный мир

Инфо-справка

Файловый архив

Дискуссии

Услуги

Инфофронт

Информация НФ ОКО

Экспорт RSS

Полезные ссылки

Важные темы

Не путать бдительность с массовыми репрессиями

numer140466 указывает на доклад Иосифа Виссарионовича Джугашвили 1937.03.03 на заключительном заседании февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б). По давнему личному опыту рекомендую прочесть доклад полностью, дабы постичь разницу между указанным в докладе курсом на бдительность и самообразование — и последовавшей почти полуторагодичной (с 1937.07.30, когда издан оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», по 1938.11.17, когда подписавшего этот приказ Николая Ивановича Ежова сменил Лаврентий Павлович Берия) вакханалией Большого Террора. Полагаю, этого сравнения уже достаточно, чтобы снять с Джугашвили обвинения в коварстве и жестокости.

Анатолий Вассерман

Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года

Андреев (председательствующий). Заседание открывается. Слово для доклада имеет т. Сталин [Выступление И. В. Сталина публикуется по стенографическому отчету (Архив Президента Российской Федерации, ф. 3, № 9457. с. 3-10).] .

Сталин.

Товарищи! Из докладов и прений по ним, заслушанных на пленуме, видно, что мы имеем здесь дело со следующими тремя основными фактами.

Во-первых, вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в числе которых довольно активную роль играли троцкисты, задела в той или иной степени все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные и партийные.

Во-вторых, агенты иностранных государств, в том числе троцкисты, проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты.

В-третьих, некоторые наши руководящие товарищи, как в центре, так и на местах, не только не сумели разглядеть настоящее лицо этих вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, но оказались до того беспечными, благодушными и наивными, что нередко сами содействовали продвижению агентов иностранных, государств на те или иные ответственные посты. Таковы три бесспорных факта, естественно вытекающие из докладов и прений по ним.

Чем объяснить, что наши руководящие товарищи, имеющие богатый опыт борьбы со всякого рода антипартийными и антисоветскими течениями, оказались в данном случае столь наивными и слепыми, что не сумели разглядеть настоящее лицо врагов народа, не сумели распознать волков в овечьей шкуре, не сумели сорвать с них маску? Можно ли утверждать, что вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, действующих на территории СССР, может являться для нас чем-либо неожиданным и небывалым? Нет, нельзя этого утверждать. Об этом говорят вредительские акты в разных отраслях народного хозяйства за последние 10 лет начиная с шахтинского периода, зафиксированные в официальных документах.

Можно ли утверждать, что за последнее время не было у нас каких-либо предостерегающих сигналов и предупреждающих указаний насчет вредительской, шпионской или террористической деятельности троцкист-

ско-зиновьевских агентов фашизма? Нет, нельзя этого утверждать. Такие сигналы были, и большевики не имеют права забывать о них.

Злодейское убийство т. Кирова было первым серьезным предупреждением, говорящим о том, что враги народа будут двурушничать и, двурушничая, будут маскироваться под большевика, под партийца, для того, чтобы втереться в доверие и открыть себе доступ в наши организации.

Судебный процесс «Ленинградского центра», равно как судебный процесс «Зиновьева — Каменева», дал новое обоснование урокам, вытекающим из факта злодейского убийства т. Кирова.

Судебный процесс «Зиновьевско-троцкистского блока» расширил уроки предыдущих процессов, показав воочию, что зиновьевцы и троцкисты объединяют вокруг себя все враждебные буржуазные элементы, что они превратились в шпионскую и диверсионно-террористическую агентуру германской полицейской охранки, что двурушничество и маскировка являются единственным средством зиновьевцев и троцкистов для проникновения в наши организации, что бдительность и политическая прозорливость представляют наиболее верное средство для предотвращения такого проникновения, для ликвидации зиновьевско-троцкистской шайки.

Центральный Комитет ВКП(б) в своем закрытом письме от 18 января 1935 г. по поводу злодейского убийства т. Кирова решительно предостерегал партийные организации от политического благодушия и обывательского ротозейства. В закрытом письме сказано: «Надо покончить с оппортунистическим благодушием, исходящим из ошибочного предположения о том, что по мере роста наших сил враг становится будто бы все более ручным и безобидным. Такое предположение в корне неправильно. Оно является отрыжкой правого уклона, уверяющего всех и вся, что враги будут потихоньку вползать в социализм, что они станут в конце концов настоящими социалистами. Не дело большевиков почивать на лаврах и ротозействовать. Не благодушие нам нужно, а бдительность, настоящая большевистская революционная бдительность. Надо помнить, что чем безнадежнее положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за крайние средства как единственные средства обреченных в их борьбе с советской властью. Надо помнить это и быть бдительным».

В своем закрытом письме от 29 июля 1936 г. по поводу шпионско-террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока ЦК ВКП(б) вновь призывал партийные организации к максимальной бдительности, к умению распознавать врагов народа, как бы хорошо они ни были замаскированы. В закрытом письме сказано: «Теперь, когда доказано, что троцкистско-зиновьевские изверги объединяют в борьбе против советской власти всех наиболее озлобленных и заклятых врагов трудящихся нашей страны,— шпионов, провокаторов, диверсантов, белогвардейцев, кулаков и т. д., когда между этими элементами, с одной стороны, и троцкистами и зиновьевцами, с другой стороны, стерлись всякие грани,— все наши партийные организации, все члены партии должны понять, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован».

Значит, сигналы и предупреждения были. К чему призывали эти сигналы и предупреждения? Они призывали к тому, чтобы ликвидировать слабость партийно-организационной работы и превратить партию в неприступную крепость, куда не мог бы проникнуть ни один двурушник. Они призывали к тому, чтобы покончить с недооценкой партийно-политической работы и сделать решительный поворот в сторону всемерного усиления такой работы, в сторону усиления политической бдительности.

И что же? Факты показали, что сигналы и предупреждения воспринимались нашими товарищами более чем туго. Об этом красноречиво говорят всем известные факты из области кампании по проверке и обмену партийных документов. Чем объяснить, что эти предостережения и сигналы не возымели должного действия? Чем объяснить, что наши партийные товари-

щи несмотря на их опыт борьбы с антисоветскими элементами, несмотря на целый ряд предостерегающих сигналов и предупреждающих указаний оказались политически близорукими перед лицом вредительской и шпионско-диверсионной работы врагов народа?

Может быть, наши партийные товарищи стали хуже, чем они были раньше, стали менее сознательными и дисциплинированными? Нет, конечно, нет! Может быть, они стали перерождаться? Опять же нет! Такое предположение лишено всякого основания. Так в чем же дело? Откуда такое ротозейство, беспечность, благодушие, слепота?

Дело в том, что наши партийные товарищи, будучи увлечены хозяйственными кампаниями и колоссальными успехами на фронте хозяйственного строительства, забыли просто о некоторых очень важных фактах, о которых большевики не имеют права забывать. Они забыли об одном основном факте из области международного положения СССР и не заметили двух очень важных фактов, имеющих прямое отношение к нынешним вредителям, шпионам, диверсантам и убийцам, прикрывающимся партийным билетом и маскирующимся под большевика.

Что это за факты, о которых забыли или которых просто не заметили наши партийные товарищи?

Они забыли о том, что советская власть победила только на одной шестой части света, что пять шестых света составляют владения капиталистических государств. Они забыли, что Советский Союз находится в обстановке капиталистического окружения. У нас принято болтать о капиталистическом окружении, но не хотят вдуматься, что это за штука — капиталистическое окружение. Капиталистическое окружение — это не пустая фраза, это очень реальное и неприятное явление. Капиталистическое окружение — это значит, что имеется одна страна, Советский Союз, которая установила у себя социалистические порядки, и имеется, кроме того, много стран — буржуазных стран, которые продолжают вести капиталистический образ жизни и которые окружают Советский Союз, выжидая случая для того, чтобы напасть на него, разбить его или, во всяком случае, подорвать его мощь и ослабить его.

Об этом основном факте забыли наши товарищи. А ведь он именно и определяет основу взаимоотношений между капиталистическим окружением и Советским Союзом.

Взять, например, буржуазные государства. Наивные люди могут подумать, что между ними существуют исключительно добрые отношения как между государствами однотипными. Но так могут думать только наивные люди. На самом деле отношения между ними более чем далеки от добрососедских отношений. Доказано как дважды два четыре, что буржуазные государства засылают друг к другу в тыл своих шпионов, вредителей, диверсантов, а иногда и убийц, дают им задание внедриться в учреждения и предприятия этих государств, создать там свою сеть и «в случае необходимости» взорвать их тылы, чтобы ослабить их и подорвать их мощь. Так обстоит дело в настоящее время. Так обстояло дело и в прошлом. Взять, например, государства в Европе времен Наполеона I. Франция кишела тогда шпионами и диверсантами из лагеря русских, немцев, австрийцев, англичан. И, наоборот, Англия, немецкие государства, Австрия, Россия имели тогда в своем тылу не меньшее количество шпионов и диверсантов из французского лагеря. Агенты Англии дважды устраивали покушение на жизнь Наполеона и несколько раз подымали вандейских крестьян во Франции против правительства Наполеона. А что из себя представляло наполеоновское правительство? Буржуазное правительство, которое задушило французскую революцию и сохранило только те результаты революции, которые были выгодны крупной буржуазии. Нечего и говорить, что наполеоновское правительство не оставалось в долгу у своих соседей и тоже предпринимало свои диверсионные мероприятия. Так было в прошлом, 130 лет тому назад. Так обстоит дело теперь, спустя 130 лет после Наполеона I. Сейчас Франция и Англия кишат немецкими шпионами и диверсантами и, наоборот, в Германии в свою очередь подвизаются англо-французские

шпионы и диверсанты. Америка кишит японскими шпионами и диверсантами, а Япония — американскими. Таков закон взаимоотношений между буржуазными государствами.

Спрашивается, почему буржуазные государства должны относиться к советскому социалистическому государству более мягко и более добрососедски, чем к однотипным буржуазным государствам? Почему они должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засылают их в тылы родственных им буржуазных государств? Откуда вы это взяли? Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства? Не ясно ли, что пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств?

Обо всем этом забыли наши партийные товарищи, и, забыв об этом, оказались застигнутыми врасплох. Вот почему шпионско-диверсионная работа троцкистских агентов японо-немецкой полицейской охранки оказалась для некоторых наших товарищей полной неожиданностью.

Далее. Ведя борьбу с троцкистскими агентами, наши партийные товарищи не заметили, проглядели, что нынешний троцкизм уже не тот, чем он был, скажем, лет 7-8 тому назад, что троцкизм и троцкисты претерпели за это время серьезную эволюцию, в корне изменившую лицо троцкизма, что ввиду этого и борьба с троцкизмом, методы борьбы с ним должны быть изменены в корне. Наши партийные товарищи не заметили, что троцкизм перестал быть политическим течением в рабочем классе, что из политического течения в рабочем классе, каким он был 7-8 лет тому назад, троцкизм превратился в оголтелую и беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданиям разведывательных органов иностранных государств.

Что такое политическое течение в рабочем классе? Политическое течение в рабочем классе — это такая группа или партия, которая имеет свою определенную политическую физиономию, платформу, программу, которая не прячет и не может прятать своих взглядов от рабочего класса, а наоборот, пропагандирует свои взгляды открыто и честно, на глазах у рабочего класса, которая не боится показать свое политическое лицо рабочему классу, не боится демонстрировать своих действительных целей и задач перед рабочим классом, а наоборот, с открытым забралом идет в рабочий класс для того, чтобы убедить его в правоте своих взглядов. Троцкизм в прошлом, лет 7-8 тому назад, был одним из таких политических течений в рабочем классе, правда, антиленинским и потому глубоко ошибочным, но все же политическим течением.

Можно ли сказать, что нынешний троцкизм, троцкизм, скажем, 1936 г., является политическим течением в рабочем классе? Нет, нельзя этого говорить. Почему? Потому, что современные троцкисты боятся показать рабочему классу свое действительное лицо, боятся открыть ему свои действительные цели и задачи, старательно прячут от рабочего класса свою политическую физиономию, опасаясь, что, если рабочий класс узнает об их действительных намерениях, он проклянет их как людей чуждых и прогонит их от себя. Этим, собственно, и объясняется, что основным методом троцкистской работы является теперь не открытая и честная пропаганда своих взглядов в рабочем классе, а маскировка своих взглядов, подобострастное и подхалимское восхваление взглядов своих противников, фарисейское и фальшивое втаптывание в грязь своих собственных взглядов.

На судебном процессе 1936 г., если вспомните, Каменев и Зиновьев решительно отрицали наличие у них какой-либо политической платформы. У них была полная возможность развернуть на судебном процессе свою политическую платформу. Однако, они этого не сделали, заявив, что у них нет никакой политической платформы. Не может быть сомнения, что оба они лгали, отрицая наличие у них платформы. Теперь даже слепые видят,

что у них была своя политическая платформа. Но почему они отрицали наличие у них какой-либо политической платформы? Потому что они боялись открыть свое подлинное политическое лицо, они боялись продемонстрировать свою действительную платформу реставрации капитализма в СССР, опасаясь, что такая платформа вызовет в рабочем классе отвращение.

На судебном процессе в 1937 г. Пятаков, Радек и Сокольников стали на другой путь. Они не отрицали наличия политической платформы у троцкистов и зиновьевцев. Они признали наличие у них определенной политической платформы, признали и развернули ее в своих показаниях. Но развернули ее не для того, чтобы призвать рабочий класс, призвать народ к поддержке троцкистской платформы, а для того, чтобы проклясть и заклеймить ее как платформу антинародную и антипролетарскую. Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с фашистскими силами Германии и Японии для приближения войны с Советским Союзом, борьба за войну и против политики мира, территориальное расчленение Советского Союза с отдачей Украины немцам, а Приморья — японцам, подготовка военного поражения Советского Союза в случае нападения на него враждебных государств и как средство достижения этих задач — вредительство, диверсия, индивидуальный террор против руководителей советской власти, шпионаж в пользу японо-немецких фашистских сил — такова развернутая Пятаковым, Радеком и Сокольниковым политическая платформа нынешнего троцкизма.

Понятно, что такую платформу не могли не прятать троцкисты от народа, от рабочего класса. И они прятали ее не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но даже от руководящей троцкистской верхушки, состоявшей из небольшой кучки людей в 30-40 человек. Когда Радек и Пятаков потребовали от Троцкого разрешения на созыв маленькой конференции троцкистов в 30-40 человек для информации о характере этой платформы, Троцкий запретил им это, сказав, что нецелесообразно говорить о действительном характере платформы даже маленькой кучке троцкистов, так как такая «операция» может вызвать раскол.

«Политические деятели», прячущие свои взгляды, свою платформу не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но и от руководящей верхушки троцкистов,— такова физиономия современного троцкизма. Но из этого вытекает, что современный троцкизм нельзя уже называть политическим течением в рабочем классе.

Современный троцкизм есть не политическое течение в рабочем классе, а беспринципная и безыдейная банда вредителей, диверсантов, разведчиков, шпионов, убийц, банда заклятых врагов рабочего класса, действующих по найму у разведывательных органов иностранных государств. Таков неоспоримый результат эволюции троцкизма за последние 7-8 лет. Такова разница между троцкизмом в прошлом и троцкизмом в настоящем.

Ошибка наших партийных товарищей состоит в том, что они не заметили этой глубокой разницы между троцкизмом в прошлом и троцкизмом в настоящем. Они не заметили, что троцкисты давно уже перестали быть идейными людьми, что троцкисты давно уже превратились в разбойников с большой дороги, способных на любую гадость, способных на все мерзкое вплоть до шпионажа и прямой измены своей родине, лишь бы напакостить советскому государству и советской власти. Они не заметили этого и не сумели поэтому вовремя перестроиться для того, чтобы повести борьбу с троцкистами по-новому, более решительно. Вот почему мерзости троцкистов за последние годы явились для некоторых наших партийных товарищей полной неожиданностью.

Дальше. Наконец, наши партийные товарищи не заметили того, что между нынешними вредителями и диверсантами, среди которых троцкистские агенты фашизма играют довольно активную роль, с одной стороны, и вредителями и диверсантами времен шахтинского периода, с другой стороны, имеется существенная разница.

Во-первых. Шахтинцы и промпартийцы были открыто чуждыми нам людьми. Это были большей частью бывшие владельцы предприятий, бывшие управляющие при старых хозяевах, бывшие компаньоны старых акционерных обществ либо просто старые буржуазные специалисты, открыто враждебные нам политически. Никто из наших людей не сомневался в подлинности политического лица этих господ. Да и сами шахтинцы не скрывали своего неприязненного отношения к советскому строю. Нельзя то же самое сказать о нынешних вредителях и диверсантах, о троцкистах. Нынешние вредители и диверсанты, троцкисты,— это большей частью люди партийные, с партийным билетом в кармане, стало быть, люди формально не чужие. Если старые вредители шли против наших людей, то новые вредители, наоборот, лебезят перед нашими людьми, восхваляют наших людей, подхалимничают перед ними для того, чтобы втереться в доверие. Разница, как видите, существенная.

Во-вторых. Сила шахтинцев и промпартийцев состояла в том, что они обладали в большей или меньшей степени необходимыми техническими знаниями, в то время, как наши люди, не имевшие таких знаний, вынуждены были учиться у них. Это обстоятельство давало вредителям шахтинского периода большое преимущество, давало им возможность вредить свободно и беспрепятственно, давало им возможность обманывать наших людей технически. Не то с нынешними, вредителями, с троцкистами. У нынешних вредителей нет никаких технических преимуществ по отношению к нашим людям. Наоборот, технически наши люди более подготовлены, чем нынешние вредители, чем троцкисты. За время от шахтинского периода до наших дней у нас выросли десятки тысяч настоящих технически подкованных большевистских кадров. Можно было бы назвать тысячи и десятки тысяч технически выросших большевистских руководителей, в сравнении с которыми все эти Пятаковы и Лившицы, Шестовы и Богуславские, Мураловы и Дробнисы являются пустыми болтунами и приготовишками с точки зрения технической подготовки.

В чем же в таком случае состоит сила современных вредителей, троцкистов? Их сила состоит в партийном билете, в обладании партийным билетом. Их сила состоит в том, что партийный билет дает им политическое доверие и открывает им доступ во все наши учреждения и организации. Их преимущество состоит в том, что, имея партийные билеты и прикидываясь друзьями советской власти, они обманывали наших людей политически, злоупотребляли доверием, вредили втихомолку и открывали наши государственные секреты врагам Советского Союза. «Преимущество» — сомнительное по своей политической и моральной ценности, но все же «преимущество». Этим «преимуществом» и объясняется, собственно, то обстоятельство, что троцкистские вредители как люди с партбилетом, имеющие доступ во все места наших учреждений и организаций, оказались прямой находкой для разведывательных органов иностранных государств. Ошибка некоторых наших партийных товарищей состоит в том, что они не заметили, не поняли всей этой разницы между старыми и новыми вредителями, между шахтинцами и троцкистами, и, не заметив этого, не сумели вовремя перестроиться для того, чтобы повести борьбу с новыми вредителями по-новому.

Таковы основные факты из области нашего международного и внутреннего положения, о которых забыли или которых не заметили многие наши партийные товарищи. Вот почему наши люди оказались застигнутыми врасплох событиями последних лет по части вредительства и диверсий. Могут спросить: но почему наши люди не заметили всего этого, почему они забыли обо всем этом? Откуда взялись все эти забывчивость, слепота, беспечность, благодушие? Не есть ли это органический порок в работе наших людей? Нет, это не органический порок. Это — временное явление, которое может быть быстро ликвидировано при наличии некоторых усилий со стороны наших людей. В чем же тогда дело?

Дело в том, что наши партийные товарищи за последние годы были всецело поглощены хозяйственной работой, они были до крайности увлече-

ны хозяйственными успехами и, будучи увлечены всем этим делом, забыли обо всем другом, забросили все остальное. Дело в том, что, будучи увлечены хозяйственными успехами, они стали видеть в этом деле начало и конец всего, а на такие дела, как международное положение Советского Союза, капиталистическое окружение, усиление политической работы партии, борьба с вредительством и т. п., не стали просто обращать внимания, полагая, что все эти вопросы представляют второстепенное или даже третьестепенное дело.

Успехи и достижения — дело, конечно, великое. Наши успехи в области социалистического строительства, действительно, огромны. Но успехи, как и все на свете, имеют и свои теневые стороны. У людей, мало искушенных в политике, большие успехи и большие достижения нередко порождают беспечность, благодушие, самодовольство, чрезмерную самоуверенность, зазнайство, хвастовство. Вы не можете отрицать, что за последнее время хвастунов у нас развелось видимо-невидимо. Неудивительно, что в этой обстановке больших и серьезных успехов в области социалистического строительства создаются настроения бахвальства, настроения парадных манифестаций наших успехов, создаются настроения недооценки сил наших врагов, настроения переоценки своих сил и как следствие всего этого появляется политическая слепота. Тут я должен сказать несколько слов об опасностях, связанных с успехами, об опасностях, связанных с достижениями.

Об опасностях, связанных с трудностями, мы знаем по опыту. Вот уже несколько лет ведем борьбу с такого рода опасностями и, надо сказать, не без успеха. Опасности, связанные с трудностями, у людей нестойких порождают нередко настроения уныния, неверия в свои силы, настроения пессимизма. И, наоборот, там, где дело идет о том, чтобы побороть опасности, проистекающие из трудностей, люди закаляются в этой борьбе и выходят из борьбы действительно твердокаменными большевиками. Такова природа опасностей, связанных с трудностями. Таковы результаты преодоления трудностей.

Но есть другого рода опасности, опасности, связанные с успехами, опасности, связанные с достижениями. Да, да, товарищи, опасности, связанные с успехами, с достижениями. Опасности эти состоят в том, что у людей, мало искушенных в политике и не очень много видавших, обстановка успехов — успех за успехом, достижение за достижением, перевыполнение планов за перевыполнением — порождает настроения беспечности и самодовольства, создает атмосферу парадных торжеств и взаимных приветствий, убивающих чувство меры и притупляющих политическое чутье, размагничивает людей и толкает их на то, чтобы почить на лаврах.

Неудивительно, что в этой одуряющей атмосфере зазнайства и самодовольства, атмосфере парадных манифестаций и шумливых самовосхвалений люди забывают о некоторых существенных фактах, имеющих первостепенное значение для судеб нашей страны, люди начинают не замечать таких неприятных фактов, как капиталистическое окружение, новые формы вредительства, опасности, связанные с нашими успехами, и т. п. Капиталистическое окружение? Да это же чепуха! Какое значение может иметь какое-то капиталистическое окружение, если мы выполняем и перевыполняем наши хозяйственные планы? Новые формы вредительства, борьба с троцкизмом? Все это пустяки! Какое значение могут иметь все эти мелочи, когда мы выполняем и перевыполняем наши хозяйственные планы? Партийный устав, выборность парторганов, отчетность партийных руководителей перед партийной массой? Да есть ли во всем этом нужда? Стоит ли вообще возиться с этими мелочами, если хозяйство у нас растет, а материальное положение рабочих и крестьян все более и более улучшается? Пустяки все это! Планы перевыполняем, партия у нас неплохая, ЦК партии тоже неплохой, какого рожна еще нам нужно? Странные люди сидят там, в Москве, в ЦК партии: выдумывают какие-то вопросы, толкуют о каком-то вредительстве, сами не спят, другим спать не дают...

Вот вам наглядный пример того, как легко и «просто» заражаются

политической слепотой некоторые наши неопытные товарищи в результате головокружительного увлечения хозяйственными успехами. Таковы опасности, связанные с успехами, с достижениями. Таковы причины того, что наши партийные товарищи, увлекшись хозяйственными успехами, забыли о фактах международного и внутреннего характера, имеющих существенное значение для Советского Союза, и не заметили целого ряда опасностей, окружающих нашу страну. Таковы корни нашей беспечности, забывчивости, благодушия, политической слепоты. Таковы корни недостатков нашей хозяйственной и партийной работы.

Как ликвидировать эти недостатки нашей работы? Что нужно сделать для этого?

Необходимо осуществить следующие мероприятия.

1) Необходимо прежде всего повернуть внимание наших партийных товарищей, увязающих в «текущих вопросах» по линии того или иного ведомства, в сторону больших политических вопросов международного и внутреннего характера.

2) Необходимо поднять политическую работу нашей партии на должную высоту, поставив во главу угла задачу политического просвещения и большевистской закалки партийных, советских и хозяйственных кадров.

3) Необходимо разъяснять нашим партийным товарищам, что хозяйственные успехи, значение которых бесспорно очень велико и которых мы будем добиваться и впредь, изо дня в день, из года в год, все же не исчерпывают всего дела нашего социалистического строительства. Разъяснять, что теневые стороны, связанные с хозяйственными успехами и выражающиеся в самодовольстве, беспечности, в притуплении политического чутья, могут быть ликвидированы лишь в том случае, если хозяйственные успехи сочетаются с успехами партийного строительства и развернутой политической работы нашей партии. Разъяснять, что сами хозяйственные успехи, их прочность и длительность целиком и полностью зависят от успехов партийно-организационной и партийно-политической работы, что без этого условия хозяйственные успехи могут оказаться построенными на песке.

4) Необходимо помнить и никогда не забывать, что капиталистическое окружение является основным фактом, определяющим международное положение Советского Союза. Помнить и никогда не забывать, что пока есть капиталистическое окружение — будут и вредители, диверсанты, шпионы, террористы, засылаемые в тылы Советского Союза разведывательными органами иностранных государств, помнить об этом и вести борьбу с теми товарищами, которые недооценивают значения факта капиталистического окружения, которые недооценивают силы и значения вредительства. Разъяснять нашим партийным товарищам, что никакие хозяйственные успехи, как бы они ни были велики, не могут аннулировать факта капиталистического окружения и вытекающих из этого факта результатов. Принять необходимые меры для того, чтобы наши товарищи, партийные и беспартийные большевики, имели возможность знакомиться с целями и задачами, с практикой и техникой вредительско-диверсионной и шпионской работы иностранных разведывательных органов.

5) Необходимо разъяснить нашим партийным товарищам, что троцкисты, представляющие активные элементы диверсионно-вредительской и шпионской работы иностранных разведывательных органов, давно уже перестали быть политическим течением в рабочем классе, что они давно уже перестали служить какой-либо идее, совместимой с интересами рабочего класса, что они превратились в беспринципную и безыдейную банду вредителей, диверсантов, шпионов, убийц, работающих по найму у иностранных разведывательных органов. Разъяснить, что в борьбе с современным троцкизмом нужны теперь не старые методы, не методы дискуссий, а новые методы, методы выкорчевывания и разгрома.

6) Необходимо разъяснить нашим партийным товарищам разницу между современными вредителями и вредителями шахтинского периода, разъяснить, что если вредители шахтинского периода обманывали наших

людей на технике, используя их техническую отсталость, то современные вредители, обладающие партийным билетом, обманывают наших людей на политическом доверии к ним как к членам партии, используя политическую беспечность наших людей.

Необходимо дополнить старый лозунг об овладении техникой, соответствующий периоду шахтинских времен, новым лозунгом о политическом воспитании кадров, об овладении большевизмом и ликвидации нашей политической доверчивости, лозунгом, вполне соответствующим нынешнему переживаемому периоду.

Могут спросить: разве нельзя было лет десять тому назад, в период шахтинских времен, дать сразу оба лозунга — и первый лозунг об овладении техникой, и второй лозунг о политическом воспитании кадров? Нет, нельзя было. Так у нас дела не делаются в большевистской партии. В поворотные моменты революционного движения всегда выдвигается один какой-либо основной лозунг как узловой, для того, чтобы, ухватившись за него, вытянуть через него всю цепь. Ленин так учил нас: найдите основное звено в цепи нашей работы, ухватитесь за него и вытягивайте его для того, чтобы через него вытянуть всю цепь и итти вперед. История революционного движения показывает, что эта тактика является единственно правильной тактикой. В шахтинский период слабость наших людей состояла в их технической отсталости. Не политические, а технические вопросы составляли тогда для нас слабое место. Что касается наших политических отношений к тогдашним вредителям, то они были совершенно ясны как отношения большевиков к политически чуждым людям. Эту нашу техническую слабость мы ликвидировали тем, что дали лозунг об овладении техникой и воспитали за истекший период десятки и сотни тысяч технически подкованных большевистских кадров.

Другое дело теперь, когда мы имеем уже технически подкованные большевистские кадры и когда в роли вредителей выступают не открыто чуждые люди, не имеющие к тому же никаких технических преимуществ в сравнении, с нашими людьми, а люди, обладающие партийным билетом и пользующиеся всеми правами членов партии. Теперь слабость наших людей составляет не техническая отсталость, а политическая беспечность, слепое доверие к людям, случайно получившим партийный билет, отсутствие проверки людей не по их политическим декларациям, а по результатам их работы. Теперь узловым вопросом для нас является не ликвидация технической отсталости наших кадров, ибо она в основном уже ликвидирована, а ликвидация политической беспечности и политической доверчивости к вредителям, случайно заполучившим партийный билет.

Такова коренная разница между узловым вопросом в деле борьбы за кадры в период шахтинских времен и узловым вопросом настоящего периода. Вот почему мы не могли и не должны были давать лет десять тому назад сразу оба лозунга — и лозунг об овладении техникой, и лозунг о политическом воспитании кадров. Вот почему старый лозунг об овладении техникой необходимо теперь дополнить новым лозунгом об овладении большевизмом, о политическом воспитании кадров и ликвидации нашей политической беспечности.

7) Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы все более и более ручным. Это — не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу дает возможность оправиться для борьбы с советской властью.

Наоборот, чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных.

Надо иметь в виду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР. Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств. Об этом не могут не знать остатки разбитых классов. И именно потому, что они об этом знают, они будут и впредь продолжать свои отчаянные вылазки. Так учит нас история. Так учит нас ленинизм. Необходимо помнить все это и быть начеку.

8) Необходимо разбить и отбросить прочь другую гнилую теорию, говорящую о том, что не может быть будто бы вредителем тот, кто не всегда вредит и кто хоть иногда показывает успехи в своей работе. Эта странная теория изобличает наивность ее авторов. Ни один вредитель не будет все время вредить, если он не хочет быть разоблаченным в самый короткий срок. Наоборот, настоящий вредитель должен время от времени показывать успехи в своей работе, ибо это — единственное средство сохраниться ему как вредителю, втереться в доверие и продолжать свою вредительскую работу. Я думаю, что вопрос этот ясен и не нуждается в дальнейших разъяснениях.

9) Необходимо разбить и отбросить прочь третью гнилую теорию, говорящую о том, что систематическое выполнение хозяйственных планов сводит будто бы на нет вредительство и результаты вредительства. Подобная теория может преследовать лишь одну цель: пощекотать ведомственное самолюбие наших работников, упокоить их и ослабить их борьбу с вредительством. Что значит — «систематическое выполнение наших хозяйственных планов»?

Во-первых, доказано, что все наши хозяйственные планы являются заниженными, ибо они не учитывают огромных резервов и возможностей, таящихся в недрах нашего народного хозяйства.

Во-вторых, суммарное выполнение хозяйственных планов по наркоматам в целом еще не значит, что по некоторым очень важным отраслям так же выполняются планы. Наоборот, факты говорят, что целый ряд наркоматов, выполнивших и даже перевыполнивших годовые хозяйственные планы, систематически не выполняет планов по некоторым очень важным отраслям народного хозяйства.

В-третьих, не может быть сомнения в том, что если бы вредители не были разоблачены и выброшены вон, с выполнением хозяйственных планов дело обстояло бы куда хуже, о чем следовало бы помнить близоруким авторам разбираемой теории.

В-четвертых, вредители обычно приурочивают главную свою вредительскую работу не к периоду мирного времени, а к периоду кануна войны или самой войны. Допустим, что мы стали бы убаюкивать себя гнилой теорией о «систематическом выполнении хозяйственных планов» и не трогали бы вредителей. Представляют ли авторы этой гнилой теории, какой колоссальный вред нанесли бы нашему государству вредители в случае войны, если бы дали им остаться в недрах нашего народного хозяйства под сенью гнилой теории о «систематическом выполнении хозяйственных планов»? Не ясно ли, что теория о «систематическом выполнении хозяйственных планов» есть теория, выгодная для вредителей?

10) Необходимо разбить и отбросить прочь четвертую гнилую теорию, говорящую о том, что стахановское движение является будто бы основным средством ликвидации вредительства. Эта теория выдумана для того, что бы под шумок болтовни о стахановцах и стахановском движении отвести удар от вредителей.

Тов. Молотов в своем докладе демонстрировал целый ряд фактов, говорящих о том, как троцкистские и нетроцкистские вредители в Кузбассе и Донбассе, злоупотребляя доверием наших политически беспечных товарищей, систематически водили за нос стахановцев, ставили им палки в колеса, искусственно создавали целый ряд препятствий для их успешной работы и добились, наконец, того, что расстроили их работу. Что могут сделать

одни лишь стахановцы, если вредительское ведение капитального строительства, скажем, в Донбассе, привело к разрыву между подготовительными работами по добыче угля, которые отстают от темпов, и всеми другими работами? Не ясно ли, что само стахановское движение нуждается в реальной помощи с нашей стороны против всех и всяких махинаций вредителей для того, чтобы двинуть вперед дело и выполнить свою великую миссию? Не ясно ли, что борьба с вредительством, борьба за ликвидацию вредительства, обуздание вредительства является условием, необходимым для того, чтобы стахановское движение могло развернуться во всю ширь? Я думаю, что вопрос этот так же ясен и не нуждается в дальнейших разъяснениях.

11) Необходимо разбить и отбросить прочь пятую гнилую теорию, говорящую о том, что у троцкистских вредителей нет будто бы больше резервов, что они добирают будто бы свои последние кадры. Это неверно, товарищи. Такую теорию могли выдумать только наивные люди. У троцкистских вредителей есть свои резервы. Они состоят прежде всего из остатков разбитых эксплуататорских классов в СССР. Они состоят из целого ряда групп и организаций за пределами СССР, враждебных Советскому Союзу.

Взять, например, троцкистский контрреволюционный IV интернационал, состоящий на две трети из шпионов и диверсантов. Чем это не резерв? Разве не ясно, что этот шпионский интернационал будет выделять кадры для шпионско-вредительской работы троцкистов? Или еще взять, например, группу пройдохи Шефло в Норвегии, приютившую у себя обершпиона Троцкого и помогавшую ему пакостить Советскому Союзу. Чем эта группа не резерв? Кто может отрицать, что эта контрреволюционная группа будет и впредь оказывать услуги троцкистским шпионам и вредителям?

Или еще взять, например, другую группу такого же пройдохи, как Шефло,— группу Суварина во Франции. Чем они не резерв? Разве можно отрицать, что эта группа пройдох также будет помогать троцкистам в их шпионско-вредительской работе против Советского Союза? А все эти господа из Германии, всякие там Рут Фишеры, Масловы, Урбансы, продавшие душу и тело фашистам,— чем они не резерв для троцкистской шпионско-вредительской работы?

Или, например, известная орда писателей из Америки во главе с известным жуликом Истменом, все эти разбойники пера, которые тем и живут, что клевещут на рабочий класс СССР,— чем они не резерв для троцкизма?

Нет, надо отбросить прочь гнилую теорию о том, что троцкисты добирают будто бы последние кадры.

12) Наконец, необходимо разбить и отбросить прочь еще одну гнилую теорию, говорящую о том, что так как нас, большевиков, много, а вредителей мало, так как нас, большевиков, поддерживают десятки миллионов людей, а троцкистских вредителей — лишь единицы и десятки, то мы, большевики, могли бы и не обращать внимания на какую-то кучку вредителей.

Это неверно, товарищи. Эта более чем странная теория придумана для того, чтобы утешить некоторых наших руководящих товарищей, провалившихся на работе ввиду их неумения бороться с вредительством, и усыпить их бдительность, дать им спокойно спать.

Что троцкистских вредителей поддерживают единицы, а большевиков — десятки миллионов людей — это, конечно, верно. Но из этого вовсе не следует, что вредители не могут нанести нашему делу серьезнейший вред. Для того, чтобы напакостить и навредить, для этого вовсе не требуется большое количество людей. Чтобы построить Днепрострой, надо пустить в ход десятки тысяч рабочих. А чтобы его взорвать, для этого требуется, может быть, несколько десятков человек, не больше. Чтобы выиграть сражение во время войны, для этого может потребоваться несколько корпусов красноармейцев. А для того, чтобы провалить этот выигрыш на фронте, для этого достаточно несколько человек шпионов где-нибудь в штабе армии или даже в штабе дивизии, могущих выкрасть оперативный

план и передать его противнику. Чтобы построить большой железнодорожный мост, для этого требуются тысячи людей. Но чтобы его взорвать, на это достаточно всего несколько человек. Таких примеров можно было бы привести десятки и сотни.

Стало быть, нельзя утешать себя тем, что нас много, а их, троцкистских вредителей, мало. Надо добиться того, чтобы их, троцкистских вредителей, не было вовсе в наших рядах.

Так обстоит дело с вопросом о том, как ликвидировать недостатки нашей работы, общие для всех наших организаций, как хозяйственных и советских, так и административных и партийных. Таковы меры, необходимые для того, чтобы ликвидировать эти недостатки.

Что касается специально партийных организаций и недостатков в их работе, то о мерах ликвидации этих недостатков достаточно подробно говорится в представляемом на ваше усмотрение проекте резолюции. Я думаю поэтому, что нет необходимости распространяться здесь об этой стороне дела. Хотелось бы только сказать несколько слов по вопросу о политической подготовке и усовершенствовании наших партийных кадров.

Я думаю, что если бы мы смогли, если бы мы сумели наши партийные кадры, снизу доверху, подготовить идеологически и закалить их политически таким образом, чтобы они могли свободно ориентироваться во внутренней и международной обстановке, если бы мы сумели сделать их вполне зрелыми ленинцами, марксистами, способными решать без серьезных ошибок вопросы руководства страной, то мы разрешили бы этим девять десятых всех наших задач.

Как обстоит дело с руководящим составом нашей партии? В составе нашей партии, если иметь в виду ее руководящие слои, имеется около 3-4 тыс. высших руководителей. Это, я бы сказал,— генералитет нашей партии. Далее идут 30-40 тыс. средних руководителей. Это — наше партийное офицерство. Дальше идут около 100-150 тыс. низшего партийного командного состава. Это, так сказать, наше партийное унтер-офицерство. Поднять идеологический уровень и политическую закалку этих командных кадров, влить в эти кадры свежие силы, ждущие своего выдвижения, и расширить таким образом состав руководящих кадров,— вот задача.

Что требуется для этого? Прежде всего необходимо предложить нашим партийным руководителям, от секретарей ячеек до секретарей областных и республиканских партийных организаций, подобрать себе в течение известного периода по два человека, по два партийных работника, способных быть их действительными заместителями. Могут сказать: а где их достать, двух заместителей на каждого, у нас нет таких людей, нет соответствующих работников. Это неверно, товарищи. Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не переставали на старом месте и не начинали гнить. Ищите да обрящете.

Далее. Для партийного обучения и переподготовки секретарей ячеек необходимо создать в каждом областном центре четырехмесячные «Партийные курсы». На эти курсы надо направлять секретарей всех первичных партийных организаций (ячеек), а потом, по прохождении курсов и возвращении их на место,— их заместителей и наиболее способных членов первичных парторганизаций.

Дальше. Для политической переподготовки первых секретарей районных организаций необходимо создать по СССР, скажем, в 10-ти наиболее важных центрах, восьмимесячные «Ленинские курсы». На эти курсы следует направлять первых секретарей районных и окружных партийных организаций, а потом, по прохождении курсов и возвращении их на место,— их заместителей и наиболее способных членов районных и окружных организаций.

курсы следует направлять первых или вторых секретарей городских организаций, а потом, по прохождении курсов и возвращении их на место,— наиболее способных членов городских организаций.

Наконец, необходимо создать при ЦК ВКП(б) шестимесячное «Совещание по вопросам внутренней и международной политики». Сюда надо направлять первых секретарей областных и краевых организаций и центральных комитетов национальных коммунистических партий. Эти товарищи должны дать не одну, а несколько смен, могущих заменить руководителей Центрального Комитета нашей партии. Это необходимо и это должно быть сделано.

Я кончаю, товарищи. Мы изложили, таким образом, основные недостатки нашей работы, как те, которые общи для всех наших организаций — хозяйственных, административных, партийных, так и те, которые свойственны лишь специально партийным организациям, недостатки, используемые врагами рабочего класса для своей диверсионно-вредительской и шпионско-террористической работы. Мы наметили, далее, основные мероприятия, необходимые для того, чтобы ликвидировать эти недостатки и обезвредить диверсионно-вредительские и шпионско-террористические вылазки троцкистско-фашистских агентов иностранных разведывательных органов. Спрашивается, можем ли осуществить все эти мероприятия, есть ли у нас для этого все необходимые возможности?

Безусловно, можем. Можем, так как у нас есть в нашем распоряжении все средства, необходимые для того, чтобы осуществить эти мероприятия. Чего же не хватает у нас?

Не хватает только одного: готовности ликвидировать свою собственную беспечность, свое собственное благодушие, свою собственную политическую близорукость. В этом загвоздка. Но неужели мы не сумеем разделаться с этой смешной и идиотской болезнью, мы, которые свергли капитализм, построили в основном социализм и подняли великое знамя мирового коммунизма?

У нас нет оснований сомневаться в том, что, безусловно, разделаемся с ней, если, конечно, захотим этого. Разделаемся не просто, а по-большевистски, по-настоящему. И когда мы разделаемся с этой идиотской болезнью, мы можем сказать с полной уверенностью, что нам не страшны никакие враги, ни внутренние, ни внешние, нам не страшны их вылазки, ибо мы будем их разбивать в будущем так же, как разбиваем их в настоящем, как разбивали их в прошлом. (Аплодисменты. ).

Андреев. Есть предложение объявить перерыв на 10 минут. Нет возражений?

Февральско-мартовский пленум 1937 года

Меньше чем через месяц после завершения процесса, в период с 22 февраля по 7 марта 1937 состоялся пленум Центрального Комитета партии. Многие историки признают пленум поворотным в политике террора, несмотря на то, что в течение многих лет о работе пленума было известно только по сплетням и слухам. {270} Редакторы журнала «Вопросы истории» отмечают, что «на февральско-мартовском пленуме был дан сигнал к новой волне массовых репрессий». {271} Д. А Гетти. и О. Наумов считают, что пленум перенаправил репрессии с низового уровня партии на ее региональных руководителей. {272} Некоторые историки, проанализировав работу пленума, сосредоточили свой интерес в основном на судьбах Бухарина и Рыкова. Однако пленум был действом, богатым событиями, трудным для понимания. «Новая волна массовых репрессий» была вызвана не только арестом Бухарина и Рыкова. Более важным было то, что на пленуме был сделан новый, беспрецедентный акцент на понятии «демократия». Некоторые основные докладчики, включая Сталина и А. А. Жданова - секретаря ЦК, первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), подчеркивали необходимость тайного голосования кандидатур, выдвигаемых на посты в партии, в органах государственной власти и профсоюзах. Они резко критиковали политическую культуру, которая становилась все более консервативной и бюрократической, подчеркивая необходимость возродить руководящие институты снизу. Таким образом, пленум, задачей которого было обеспечить будущие исключения из партии, распахнул двери для молниеносной мобилизации масс.

Повестка дня пленума включала пункты относительно судьбы Бухарина и Рыкова, вопросы промышленного вредительства и приближающихся выборы в советы, необходимости большей демократии в партии и профсоюзах, а также вопросы, связанные с троцкизмом. Обсуждение Бухарина и Рыкова сопровождалось грубыми обвинениями в их адрес и жалкими оправданиями с их стороны. В итоге Центральный Комитет проголосовал за то, чтобы исключить их из партии и отправить с пленума прямо в тюрьму Спустя год они оба были казнены по окончании последнего московского показательного судебного процесса. {273} Основные две темы пленума: репрессии и демократия, на первый взгляд кажущиеся диаметрально противоположными, оказались тесно переплетенными между собой. Докладчики употребляли слово «демократия», под которым подразумевали тайное голосование, прямые выборы по отдельным кандидатам вместо голосования за список, открытое обсуждение достоинств кандидатов, критику снизу, народовластие и массовый контроль. Например, Сталин настаивал не только на тайном голосовании на выборах, но также считал необходимым, чтобы партийные руководители отчитывались перед народом, который они представляли. {274} Партийные верхи, возмущенные неспособностью низовых партийных организаций очистить свои ряды от бывших оппозиционеров, внесли предложение о привлечении к чистке рядовых членов партии. Таким образом, демократия была одним из способов усилить поддержку партии массами, вдохновить рядовых членов партии и тем самым обеспечить более тщательную чистку региональной партийной элиты.

Несмотря на то, что руководители партии ссылались на идеалы демократии, сам пленум трудно было назвать демократичным. Руководство Политбюро заранее подготовили сценарий, а также тщательно проверили тексты основных выступлений и окончательных резолюций пленума. {275} , Во время дискуссий, следовавших сразу после основных выступлений, делегаты пленума не вступали в спор между собой и не выражали противоречивых мнений. В адрес Сталина звучали льстивые почтительные речи. Председатель СНК СССР В. М. Молотов, которого Бухарин когда-то назвал «“толстожопым”, который все еще с трудом понимает, что такое марксизм» {276} , часто ссылался на подходящие случаю высказывания Сталина для того, чтобы обеспечить себе необходимую устойчивость для ведения корабля по зыбким политическим волнам. Разногласия выражались в основном в форме личных нападок. В. И. Полонский - секретарь ВЦСПС - начал резкую атаку на первого секретаря ВЦСПС Н. М. Шверника. Я. А. Яковлев - первый заместитель Председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) - подорвал доверие к Председателю Московского городского и областного комитета партии Н. С. Хрущеву. А. А. Андреев - секретарь ЦК, осудил первого секретаря Таганрогского комитета партии С. X. Варданяна. Иными словами, пленум являл собой странный спектакль, разыгранный руководящими членами партии, защищавшими демократию путем предъявления друг другу обвинений в бюрократизме. Еще более горячо обсуждение проблем демократии походило среди слоев низовых партийных организациях. Она явилась причиной серьезного недовольства в рядах партии, поскольку у местных кадров появился интерес к своим вождям. {277} Дискуссия о демократии вышла за пределы партии, что способствовало принятию одного из непредусмотренных пленумом решений: организовать выборы путем тайного голосования в профсоюзах. Меньше чем через месяц после пленума принципы демократии, сформулированные на пленуме, перевернут вверх дном профсоюзы и послужат началом яростной борьбы за власть и выживание.

Из книги 1937. АнтиТеррор Сталина автора Шубин Александр Владленович

Февральско-мартовский пленум На состоявшемся сразу после гибели Орджоникидзе пленуме ЦК ВКП(б) Сталин, опираясь на результаты двух первых антибольшевистских процессов, подвел идеологическую основу под террористический удар, который обрушится на партию несколькими

Из книги Берия. Судьба всесильного наркома автора Соколов Борис Вадимович

Пляски на костях: июльский пленум 1953 года Берия был еще жив, еще сидел под арестом в бункере Московского военного округа, но для своих товарищей по верхнему эшелону власти он был уже человеком мертвым. Члены Президиума поспешили оформить его падение соответствующим

Из книги Большой террор. Книга I. автора Конквест Роберт

ФЕВРАЛЬСКО-МАРТОВСКИЙ ПОЕДИНОК «Лившиц признал себя виновным и его приговорили к расстрелу. Позже стало известно, что перед расстрелом он крикнул: „За что?“». Об этом шептались в высших кругах партии. Член Центрального Комитета командарм Якир, услышав это, сказал в

Из книги Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг. автора Платошкин Николай Николаевич

Из книги Ежов. Биография автора Павлюков Алексей Евгеньевич

Глава 20 Февральско-мартовский пленум После завершения процесса «параллельного троцкистского центра» пришло время вернуться к вопросу о бывших лидерах «правой оппозиции» - Бухарине и Рыкове. По распоряжению Сталина всем членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б), в том числе

Из книги Политическая биография Сталина. Том 2 автора Капченко Николай Иванович

5. Бараны, идущие на бойню: февральско-мартовский пленум 1937 года По мере приближения срока начала очередного пленума ЦК ситуация становилась все более напряженной. Сталин замыслил провести не просто пленум, а настоящее генеральное наступление против остатков уже

Из книги Хронология российской истории. Россия и мир автора Анисимов Евгений Викторович

1937, февраль-март Пленум ЦК: «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов», разгул террора Особую роль в нагнетании истерии и развязывании массовых репрессий сыграл специальный пленум ЦК в феврале-марте 1937 г. В докладе Сталина «О

Из книги 1937 автора Роговин Вадим Захарович

XXV Февральско-мартовский пленум: Бухарина и Рыкова обвиняют Первым пунктом повестки дня пленума было «дело тт. Бухарина и Рыкова». Рассмотрение этого дела призвано было служить проверкой участников пленума и одновременно должно было преподать им внушительный урок -

Из книги 1937 автора Роговин Вадим Захарович

XXIX Февральско-мартовский пленум: вопросы партийной демократии После завершения дела Бухарина - Рыкова разговор на пленуме перешёл в совершенно иную плоскость. Второй пункт повестки дня внешне носил абсолютно «мирный» и даже «демократический» характер. Его

Из книги 1937 автора Роговин Вадим Захарович

XXX Февральско-мартовский пленум о вредительстве Следующий пункт повестки дня был сформулирован таким образом: «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов по народным комиссариатам тяжёлой промышленности и путей сообщения».Уже при

Из книги 1937 автора Роговин Вадим Захарович

XXXIII Февральско-мартовский пленум о «партийной работе» На вечернем заседании 3 марта пленум перешёл к рассмотрению последнего пункта повестки дня: «О политическом воспитании партийных кадров и мерах борьбы с троцкистскими и иными двурушниками парторганизаций». Об

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 19 ПЛЕНУМ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КПСС- ОКТЯБРЬ 1957 года СтенограммаЗАСЕДАНИЕ ПЕРВОЕ Утреннее, 28 октябряПредседательствующий тов. ХРУЩЕВ.Товарищи, из 126 членов Центрального Комитета прибыло и находится здесь ПО членов Центрального Комитета; из 117 кандидатов прибыло

Из книги Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством автора Павловский Глеб Олегович

120. Январско-февральский пленум 1937 года. Мертвые как живые в сталинском уме - У Сталина с Бухариным диалекты поначалу не столь различны. Каким станет итог, зависит как от первого, так и от второго - от их диалога судеб. В феврале 1937-го пленум ЦК рассматривает дело товарища

Из книги Записки о революции автора Суханов Николай Николаевич

автора Ферр Гровер

Глава 3 «Произвол Сталина по отношению к партии» Что в действительности установила «комиссия Поспелова»? Февральско-мартовский Пленум 1937 года Постышев и «требования» обуздать репрессии 10. Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов,

Из книги Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда автора Ферр Гровер

14. Выступления Сталина на февральско-мартовском (1937) Пленуме ЦК ВКП(б) Хрущёв: «В докладе Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года “О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников” была сделана попытка теоретически