Цензурный устав 1826. Число книг к новому изданию

Интернет

Уставы николаевской эпохи: становление цензурного аппарата

«Чугунный» устав 1826 г. переизбыток руководящих правил и структурирование цензурного аппарата. Третий цензурный устав 1828 г. и его дополнения: «обязанность давать направление словесности», ограничение субъективизма цензоров, цензурный аппарат и субординация его составляющих.

С именем императора Николая I связано 30 лет истории России (1825–1855), при его правлении происходит укрепление государства и его бюрократии, стремившейся сохранить привилегии дворянства, интересы которого она представляла и защищала. Сам государь обзаводится Собственной Его Императорского Величества Канцелярией. Одним из важных направлений ее деятельности было укрепление государственности через активное законотворчество. В 1826 г. граф М.М. Сперанский начал работу по подготовке к изданию Полного собрания законов Российской империи. Оно вышло в 1830 г. в виде 45 громадных томов. На их основе был подготовлен и издан в 1833 г. 15-томный Свод законов Российской империи, вобравший в себя те документы, которые были годны к действию в то время.

Другое направление деятельности С. Е. Императорского Величества Канцелярии осуществлялось созданным при ней, по предложению графа А.X. Бенкендорфа, III отделением как органом высшего государственного надзора, политической полицией страны. Граф Бенкендорф еще в 1825 г. подавал Александру I записки о тайных обществах и об организации тайной полиции. Николай I, начав царствование с подавления выступления декабристов, 26 июля 1826 г. назначил Бенкендорфа главным начальником III отделения, а затем и шефом корпуса жандармов, одной из основных задач которого было политическое наблюдение и сыск на местах.

В ходе следствия по делу декабристов Николай I тщательно изучал документы, те мотивы, которые подвигнули блестящих гвардейских офицеров к мятежу. Как свидетельствуют историки, всю свою жизнь он возвращался к документам следствия. Это способствовало осознанию Николаем I всей остроты крестьянского вопроса в стране. Уже в 1826 г. он создает секретный комитет для выработки нового положения «об устройстве всех состояний людей», позднее – особое управление для государственных крестьян – Министерство государственных имуществ (1833). Возглавивший его в 1837–1856 гг. граф П.Д. Киселев, практик и организатор, разработал проект закона о постепенном освобождении крестьян. Закон был принят в 1842 г., но суть его была выхолощена поправками. Однако графу П.Д. Киселеву все-таки удалось провести в жизнь ряд узаконений, которые подготовили почву к освобождению крестьян от крепостной зависимости позднее. Важно то, что уже в этих документах крепостной крестьянин рассматривался как человек. В 1841 г. было запрещено продавать крестьян в розницу. В 1843 г. безземельным дворянам было запрещено покупать крестьян. С 1847 г. министр государственных имуществ получил право приобретать за счет казны население дворянских имений. В.О. Ключевский считает, что «в царствование Николая I законодательство о крепостном праве стало на новую почву и достигло важного результата – общего молчаливого признания, что крепостной крестьянин не есть частная собственность землевладельца; закон 1842 г. достиг перемещения в праве, но не в положении крестьян». Конечно, надо иметь в виду то обстоятельство, что мощная бюрократическая машина, созданная в то время, умело обходила, когда это было выгодно, любой закон.

В борьбе с крамолой, с чего и началось правление Николая I, естественно император опирался на полицию и цензуру. В отношении последней ему не пришлось изобретать что-то новое: на первых порах его вполне устроила та политика, которую проводил министр духовных дел и народного просвещения в 1824–1828 гг. А.С. Шишков в конце жизни Александра I. Именно при Николае I этот государственный деятель смог реализовать свои идеи о цензуре, не имевшие поддержки Александра I. А.С. Шишков сразу же был принят новым императором, выслушавшим его и давшим ему указание разработать новый цензурный устав. А.С. Шишков задолго до назначения министром занимался проблемой реформирования цензуры. Еще в 1815 г. он выступил на заседании Государственного совета со своим мнением при обсуждении вопроса о разграничении цензурных полномочий между министерствами народного просвещения и полиции. Он утверждал, что главные пороки цензурного устава 1804 г. – «недостаточность руководящих правил», «отсутствие у цензуры довольного доступа и голоса к защите или одобрению хорошей и к остановке или обличению худой книги». Кроме того, он отмечал, что в стране вообще слишком мало цензоров. Шишков предлагал свой проект цензурного аппарата. По нему цензурное управление должно состоять из двух комитетов: верхнего (министры народного просвещения, полиции, обер-прокурор Синода и президент Академии наук) и нижнего («избранные, возмужалые, добронравные люди», ученые, знающие языки и словесность), включающего отделы по родам подлежащих цензуре книг.

Многие из идей А.С. Шишкова получат поддержку в ходе цензурной реформы 1826 г. Следует отметить, что в Министерстве духовных дел и народного просвещения еще до назначения Шишкова министром создавался проект цензурного устава. Но новый министр нашел его «далеко недостаточным до желательного в сем случае совершенства» и внес замечания, с учетом которых составлялся цензурный устав 1826 г. В «Записках А.С. Шишкова» говорится: «Я, не могший по слабости моего зрения и здоровья заняться великим сим трудом, употребил на то директора канцелярии моей князя Шихматова, человека благоразумного и усердного, к пользам престола и отечества». Таким образом, у нового цензурного устава было два творца – А.С. Шишков и князь П.А. Ширинский-Шихматов, один из крупных государственных деятелей николаевского периода.

Новый цензурный устав был принят 10 июня 1826 г. и лег в основу осуществляемой цензурной реформы. В противоположность цензурному уставу 1804 г. он был крайне подробен (его объем был в пять раз больше) и состоял из 19 глав и 230 параграфов. Новый устав был пронизан стремлением регламентировать все возможные задачи цензуры и действия ее аппарата. В 11 главах определялись цели и задачи цензуры, излагались ее организационные основы, фактически предлагалась первая в истории России структура цензурного аппарата. В остальных 8 главах подробнейшим образом раскрывался характер, способы и методы цензуры разных типов произведений печати.

Основные положения цензурного устава 1826 г. сводились к следующему:

Цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусства при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление;

Цензура должна контролировать три сферы общественно-политической и культурной жизни общества: 1) права и внутреннюю безопасность, 2) направление общественного мнения согласно с настоящими обстоятельствами и видами правительства, 3) науку и воспитание юношества;

Традиционно цензура вверялась Министерству народного просвещения, а руководило всею ее деятельностью Главное управление цензуры. «В помощь ему и для высшего руководства цензоров» утверждался Верховный цензурный комитет, состоявший в соответствии с тремя направлениями цензуры из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел;

Правителем дел Верховного цензурного комитета состоит директор Канцелярии министра народного просвещения. Ежегодно он составляет наставления цензорам, «долженствующие содержать в себе особые указания и руководства для точнейшего исполнения некоторых статей устава, смотря по обстоятельствам времени»;

В стране создавались Главный цензурный комитет в Петербурге, местные цензурные комитеты – в Москве, Дерпте и Вильно. Главный цензурный комитет подчинялся непосредственно министру, остальные – попечителям учебных округов;

Право на цензуру, кроме того, оставалось за духовным ведомством, академией и университетами, некоторыми административными, центральными и местными учреждениями, что закладывало простор для субъективизма цензуры.

Устав 1826 г. определял должность цензора как самостоятельную профессию, «требующую постоянного внимания», «многотрудную и важную, поэтому она не могла быть соединена с другой должностью». Это был, без сомнения, шаг вперед в осознании роли Цензора, так как профессионала можно спросить за предпринятые действия сполна, лишить его работы и т.д. Кроме того, штат цензоров был увеличен, повышены их оклады. Так, Главный цензурный комитет в Петербурге имел ранее 3-х цензоров, в новом качестве – 6. Их оклады выросли с 1200 руб. в год до 4000, цензоров местных комитетов – до 3 тыс.

Деятельность цензуры регламентировалась в 8 главах устава. В них строгость ее доводилась до крайних пределов: запрещались

Места в сочинениях и переводах, «имеющие двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам», т.е. цензор получил право по-своему улавливать заднюю мысль автора, видеть то, чего нет в произведении, которое он рассматривает;

«всякое историческое сочинение, в котором посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь»;

Рассуждения, обнаруживающие неприятное расположение к монархическому правлению;

Медицинские сочинения, ведущие «к ослаблению в умах людей неопытных достоверности священнейших для человека истин, таковых, как духовность души, внутреннюю его свободу и высшее определение в будущей жизни. Цензоры должны были отсекать в рассматриваемых ими сочинениях и переводах всякое к тому покушение».

«сочинения и рукописи на языке отечественном, в коих явно нарушаются правила и чистота русского языка или которые исполнены грамматических погрешностей, не пропускаются к напечатанию без надлежащего со стороны сочинителей или переводчиков исправления»;

В документе давались подробные правила для руководства не только цензоров, но и изложение прав и обязанностей книгопродавцев, содержателей библиотек для чтения, типографий и литографий, а также рекомендации по ведомостям и повременным изданиям, особо о еврейских книгах, правила об ответственности цензоров, книгопродавцев, работников типографий, распространителей печати и т.д.

По мнению графа С.С. Уварова, второй устав содержал в себе «множество дробных правил и был очень неудобен для практики». В целом, характер этого документа получил устами современников точное определение: его назвали чугунным. Действовал он чуть более года. Когда в 1827 г. министр внутренних дел В.С. Ланской приступил к разработке особого цензурного устава, регламентирующего деятельность иностранной цензуры, он столкнулся с необходимостью отступить от сути параграфов «чугунного» устава. В связи с этим он обратился к Николаю I, и тот сразу же увидел в этом предлог отказаться от недавно утвержденного им цензурного устава. Император повелел не только не придерживаться его отдельных правил, но и пересмотреть его в целом.

По Высочайшему повелению для этого была организована авторитетная комиссия, состоявшая из В.С. Ланского, А.X. Бенкендорфа, князя И.В. Васильчикова, тайного советника графа С.С. Уварова, действительного статского советника Д.В. Дашкова. Комиссия выработала проект нового цензурного устава, который был вынесен на Государственный совет. Мнение последнего, представленное Николаю I, довольно основательно и вполне объективно показывало преимущества этого нового цензурного документа. В мнении Государственного совета подчеркивалось существенное различие в определении действия цензуры, которое «заключено в пределах более соответствующих истинному ее назначению. Ей не поставляется уже в обязанность давать какое-либо направление словесности и общему мнению; она долженствует только запрещать издания или продажу тех произведений словесности, наук и искусства кои, в целом составе или в частях своих, вредны в отношении к вере, престолу, добрым нравам и личной чести граждан». Для наглядности в этом документе цензура сравнивалась с таможнею, которая «не производит сама добротных товаров и не мешается в предприятия фабрикантов, но строго наблюдает, чтобы не были ввозимы товары запрещенные, но лишь те, коих провоз и употребление дозволено тарифом».

При сравнении нового устава со старым очевидным было существенное различие задач цензурного ведомства, что вело и к более четкому и точному определению обязанностей возлагаемых на цензоров. В Мнении отмечалось, что по проекту нового устава цензоры «не поставлены судьями достоинства или пользы рассматриваемой книги. Они только ответствуют на вопрос: не вредна ли та книга и все их действия ограничиваются простым решительным на сей вопрос ответом». Таким образом, Государственный совет констатировал, что «проект нового устава дает менее свободы собственному произволу цензоров и тем способствует успехам истинного просвещения, но в то же время дает им возможность запрещать всякую вредную книгу на основании положительного закона и не входя в предосудительные прения с писателем».

Мнение Государственного совета по проекту нового цензурного устава было принято во внимание Николаем I. 22 апреля 1828 г. третий цензурный устав был им утвержден. Долгие годы, фактически до 60-х годов, он служил законным руководством для цензурного аппарата страны. Новый документ не имел крайностей «чугунного» устава. Во-первых, он был компактнее, меньшего размера: в нем было 117 параграфов, причем 40 из них – об иностранной Цензуре, о чем вообще не было сказано в уставе 1826 г.

В противоположность старому уставу устав 1828 г. предписывал цензорам:

«принимать всегда за основание явный смысл речи, не дозволяя себе произвольное толкование оной в дурную сторону», не придираясь к словам и отдельным выражениям;

Не «входить в разбор справедливости или неосновательности частных мнений или суждений писателя», а также и в «суждение о том, полезно или бесполезно рассматриваемое сочинение»;

«исправлять слог или заменять ошибки автора в литературном отношении», т.е. не выступать в качестве редактора.

Таким образом, целый ряд положений третьего цензурного устава был направлен на ограничение субъективизма в действиях цензора, введение цензуры в законные рамки. Как это положение устава реализовалось на практике, будет показано ниже.

Существенно отличалась по новому цензурному уставу в сравнении с прежним организационная структура цензурных учреждений: она упрощалась, а число цензоров увеличивалось, и их труд облегчался. Впервые создавался столь представительный и авторитетный орган, объединявший разные заинтересованные в цензурной политике стороны:

Высшей инстанцией стало Главное управление цензуры при Министерстве народного просвещения. Оно состояло из товарища министра народного просвещения, министров внутренних и иностранных дел, управляющего III отделением С. Е. Императорского Величества Канцелярии, президентов Академий наук и художеств, представителей духовного ведомства, попечителя Петербургского учебного округа;

Местные цензурные комитеты под председательством попечителей учебных округов организовывались в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Риге, Вильно и Тифлисе. Отдельные цензоры назначались в Казани, Дерпте, Ревеле;

Для рассмотрения привозимой из-за границы печатной продукции учреждалось новое организационное звено в аппарате цензуры Комитет цензуры иностранной (КЦИ).

Созданная по уставу 1828 г. структура цензурного аппарата стала основой на последующие годы.

В этом же году была регламентирована деятельность духовной цензуры: 22 апреля, после многих лет волокиты со стороны церковных иерархов, был утвержден императором устав духовной цензуры, действовавший впоследствии много лет. Основные функции цензуры выполнял сам Святейший Синод. При всей централизации церковной жизни и издательского дела церкви, сосредоточенного еще по указу Петра III в Московской синодальной типографии, Святейший Синод при всем желании не мог собственной цензурою охватить всю духовную печатную продукцию. В те годы сложившаяся практика тормозила печатное дело православия, не давала возможность контролировать проповеди, да и выпускаемые на местах издания, поэтому еще в 1808 г. митрополит Платон выдвинул право духовных академий на самостоятельную цензуру. Оно было занесено в проект устава духовно-учебных заведений, и затем выработано положение о цензурных комитетах при духовных академиях. Были организованы цензурные комитеты в 1809 г. при Петербургской Духовной академии, в 1814 г. – при Московской.

Высочайший указ Александра I 1814 г., обращенный к комиссии духовных училищ, развивал целую программу духовного просвещения. В ней определенное место отводилось и духовной цензуре, в частности, правилам деятельности духовных цензурных комитетов. Одновременно началась работа над уставом духовной цензуры. В 1817 г. преосвященным Амвросием (Протасовым) при правлении Казанской Духовной академии был создан комитет, занимавшийся цензурой проповедей священников города Казани и его уезда. Наконец, в 1819 г. при Киевской Духовной академии тоже возник цензурный комитет. В 1824 г. в период борьбы православной церкви с мистицизмом был создан особый комитет для изучения мистической литературы и периодики и вынесения решения в каждом конкретном случае по изданию. Цензурный комитет при Казанской Духовной академии появился лишь в 1845 г. Комитеты цензуры активно очищали поток религиозной литературы от еретических, сомнительных сочинений, о чем свидетельствуют цифры, приведенные в 1909 г. историком Ал. Котовичем, сведенные в таблицу (см. таблицу № 1).

В 1844–1855 гг. в духовную цензуру было представлено 6904 произведения, ею допущено к печати 4380, т.е. чуть меньше одной трети всех рассмотренных цензурой сочинений не получили ее одобрения.

Не меньшей «эффективностью» работы отличалась и светская цензура в николаевскую эпоху. Казалось бы, Россия в 1828 г. получила вполне прогрессивный по тем временам цензурный устав. Но, как это обычно бывает в законодательной практике, он быстро с помощью самого императора Николая I стал обрастать дополнениями, поправками, новыми узаконениями, соответствующими требованию определенного момента времени, правителя или его бюрократии. Устав 1828 г. стали приспосабливать к текущим потребностям власти и власть имущих. Уже в 1830 г. профессор Петербургского университета и цензор А.В. Никитенко записал в своем дневнике: «Цензурный устав совсем ниспровержен». И он был недалек от истины.

Таблица № 1

Итоги деятельности комитетов духовной цензуры за 15 лет (1828 –1843 гг.)

Тематика литературы	Число рукописей		Число книг к новому изданию
Тематика литературы	одобр.	неодобр.	одобр.	неодобр.
Догматико-апологетическая и экзегетическая
Священно-церковно- историческая
Нравоучительная и религиозно-бытовая
Богослужебная и уставная
Слова и речи
Мелкие произведения: азбуки, стихотворения и др. в том числе: Учебного характера Периодические издания, Картины, эстампы и др.

Во-первых, постепенно расширялся круг ведомств и учреждений, имевших право на цензуру, а этим расширялась возможность цензурного произвола. Рядом повелений императора Николая I 30–40-х годов разным ведомствам и учреждениям: Министерствам Двора, Финансов, Военному, Внутренних дел, II и III отделениям С. Е. Императорского Величества Канцелярии, Военно-топографическому депо, шефу жандармов, Почтовому департаменту, Вольно-Экономическому обществу, Комиссии построения Исаакиевского собора, Кавказскому комитету, Главному попечительству детских приютов, Управлению государственного Коннозаводства и т д. – было предоставлено право просматривать и одобрять к печати книги, журнальные и газетные статьи, которые касались их интересов. Как замечает историк С.В. Рождественский, «одна только чистая поэзия и беллетристика подлежали ведению цензурных комитетов, все же прочее сверх их отдавалось на просмотр того или другого ведомства».

А.В. Никитенко несколько позже в своем дневнике производил такие подсчеты: «Итак, вот сколько у нас ныне цензур: общая при Министерстве народного просвещения, Главное управление цензуры, верховный негласный комитет, духовная цензура, военная, цензура при Министерстве иностранных дел, театральная при Министерстве императорского двора, газетная при почтовом департаменте, цензура при III отделении Собст. Е. В. Канцелярии и новая педагогическая (в 1850 г. был учрежден цензурный комитет для рассмотрения учебных книг и пособий. – Г.Ж.). Итого, десять цензурных ведомств. Если сосчитать всех лиц, занимающихся цензурою, их окажется больше, чем книг, печатаемых в течение года. Я ошибся: больше. Еще цензура по части сочинений юридических при II отделении Собственной канцелярии и цензура иностранных книг – всего 12».

Кроме того, говоря о цензуре начала 30-х годов, надо иметь в виду воздействие на внутреннюю политику России международных событий: во Франции произошла Июльская революция 1830 г., развернулась бельгийская война за независимость, происходили народные волнения в Европе. Уже 4 августа 1830 г. Николай I существенно ограничил и без того дозированный диапазон политической и международной информации в прессе.

Император повелел, «чтобы во все издаваемые в России журналы и газеты заимствованы были известия о Франции токмо из одной прусской газеты, выходящей под заглавием «Preussische Staats Zeitung» и чтобы статьи из сей газеты, которые должны быть помещаемы во французском журнале «Journal de St-Petersbourg», были представляемы князю X.А. Ливену, генерал-адъютанту, «на предварительное просмотрение».

Значительно активизировалась деятельность графа А.X. Бенкендорфа, нередко дававшего указания по цензуре, выходившие за рамки цензурного устава 1828 г., что на первых порах вызывало некоторое возмущение и даже противодействие министра народного просвещения князя К.А. Ливена. Так, в январе 1831 г. III отделение сообщило ему повеление императора о прямой ответственности сочинителей и издателей за каждую опубликованную статью. Князь К.А. Ливен усмотрел в этом нарушение §47 Цензурного устава и представил свое мнение в докладе Николаю I. Для решения вопроса был создан особый комитет, который через некоторое время пришел к выводу, что новое правило никак не нарушает устав. В этом же году Главное управление цензуры распорядилось, чтобы цензоры вели секретный журнал имен авторов статей.

Тенденция роста числа ведомств, обладающих цензурными Функциями в условиях развития николаевского бюрократического режима, была постоянной. Каждое ведомство ревностно следило за публикациями, содержавшими любую информацию о нем, и, нередко при этом проявляя самодурство, требовало их на просмотр. 7 декабря 1833 г. светлейший князь А.И. Чернышев, военный министр в 1832–1852 гг., добился высочайшего повеления о том, «чтобы о современных военных событиях помещаемы были в журналах лишь официальные реляции». И тем не менее он также требовал предварительного представления к нему всех статей, помещаемых в российской прессе о современных военных событиях. Затем, в 1834 г., военное ведомство запретило «Санкт-Петербургским ведомостям», «Сыну Отечества», «Северной пчеле» печатать выписки из высочайших приказов о производстве и назначении генералов. Привилегию в этом имела только одна газета – «Русский инвалид». В этом же году граф А.X. Бенкендорф инициировал повеление императора о том, чтобы чиновники отдавали свои литературные произведения и переводы в газеты и журналы только после предварительного разрешения своего начальства. Наконец, в 1845 г. министры добились права быть цензорами всего касающегося деятельности их ведомств.

Таким образом, помимо организованной к середине XIX столетия сети цензурных комитетов, в стране сложилась еще одна – из ведомственных учреждений и организаций, обладающих цензурными полномочиями, которую недреманно контролировала высшая ее инстанция – III отделение С. Е. Императорского Величества Канцелярии во главе с деятельным и бдительным министром внутренних дел, шефом жандармов графом А.X. Бенкендорфом.

В 1826 г. был учрежден новый Устав о цензуре, который отличался чрезвычайной строгостью и предоставлял широкие возможности для произвольных толкований. Согласно Уставу, цензура выделялась в особое ведомство во главе с верховным цензурным комитетом в составе министров народного просвещения, внутренних и внешних дел. Согласно Уставу, получившему название «чугунный», запрещалось критиковать правительство и любые власти, а также делать любые предложения о преобразованиях. Запреты касались и обсуждения вопросов внешней политики. Запрещалось пропускать в печать места, имевшие двоякий смысл, и даже ставить многоточия вместо вырезанных цензурой мест.

С именем императора Николая I связано укрепление государства и его бюрократии, стремившейся сохранить привилегии дворянства, интересы которого она представляла и защищала. В борьбе с крамолой, с чего и началось правление Николая I, император опирался на полицию и цензуру. В отношении последней ему не пришлось изобретать что-то новое: на первых порах его вполне устроила та политика, которую проводил министр народного просвещения в 1824–1828 гг. Александр Семенович Шишков в конце жизни Александра I. При новом императоре Шишков смог реализовать свои идеи о цензуре, не имевшие поддержки Александра I. Дело в том, что Шишков задолго до назначения министром занимался вопросами реформирования цензуры. Так, еще в 1815 г. он выступил на заседании Государственного совета с критикой цензурного устава 1804 г. и малочисленности цензорского корпуса. Шишков предлагал свой проект цензурного управления, состоящего из двух комитетов: верхнего (министры народного просвещения, полиции, обер-прокурор Синода и президент Академии наук) и нижнего («избранные, возмужалые, добронравные люди», ученые, знающие языки и словесность), включающего отделы по родам подлежащих цензуре книг. Многие из идей министра просвещения получат поддержку в ходе цензурной реформы 1826 г.
В Министерстве духовных дел и народного просвещения еще до назначения Шишкова министром был создан проект цензурного устава. Но новый министр нашел его недостаточным «до желательного в сем случае совершенства» и внес замечания, с учетом которых и составлялся цензурный устав 1826 г. У нового цензурного устава было два автора: адмирал Шишков и князь П.А. Ширинский-Шихматов, один из крупных государственных деятелей николаевского периода.
Утвержденный 10 (22) июня 1826 г. Устав о цензуре лег в основу осуществляемой цензурной реформы. Он был пронизан стремлением регламентировать все возможные задачи цензуры и действия ее аппарата. В силу этого, по своему объему новый Устав был в пять раз больше Устава 1804 г.: он состоял из 19 глав и 230 параграфов. Если в 11 главах излагались цели и задачи цензуры, и ее организационные основы, то в остальных 8 главах подробно раскрывались характер, способы и методы цензуры разных типов печатной продукции.
Согласно уставу 1826 г. цензура контролировала три сферы общественно-политической и культурной жизни общества: права и внутреннюю безопасность; направление общественного мнения; науку и воспитание юношества. Как и ранее, цензура вверялась министерству народного просвещения, а руководило ее деятельностью Главное управление цензуры, в помощь которому создавался Верховный цензурный комитет в составе трех министров. Верховному комитету были подчинены цензурные комитеты в Петербурге, Москве, Дерпте и Вильно. Помимо того, в сферу цензуры были вовлечены: духовное ведомство, Академия наук, университеты и ряд административных учреждений центрального и местного уровня. То есть в организационном плане это порождало дублирование функций и, как следствие, субъективизм цензурных и около цензурных органов.
«Чугунный» устав запрещал исторические сочинения, в которых: «посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь»; если в них обнаруживалось «неблагоприятное расположение к монархическому правлению»; любые сопоставления форм правления; рассуждения об историческом процессе. Из философских трудов допускались только учебники. Параграф 115 Устава не позволял пропускать в печать «места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, если один из них противен цензурным правилам». Это шло в разрез не только с цензурным Уставом 1804 г., но с последующей цензурной практикой.
Цензурный устав 1826 г. был насыщен излишними подробностями, не имевшими прямого отношения к цензуре и перегружавшими текст. Например, в документе давались подробные правила для руководства не только цензоров, но и изложение прав и обязанностей продавцов книг, содержателей библиотек, типографий и литографий и т.п.
Устав 1826 г. определял должность цензора как самостоятельную профессию, «требующую постоянного внимания» и потому не соединенную с другой должностью. Штат цензоров был увеличен, а оклады им повышены. Например, Главный цензурный комитет в Петербурге имел теперь не трех цензоров, а шесть. Их оклады выросли с 1200 руб. в год до 4 тыс., а у цензоров местных комитетов – до 3 тыс. руб.
Сначала новые правила выполнялись довольно строго, но затем возобладало мнение об опасности помещения всей печатной продукции под жесткую опеку правительства. Когда в 1827 г. министр внутренних дел В.С. Ланской приступил к разработке особого цензурного устава, регламентирующего деятельность иностранной цензуры, он столкнулся с необходимостью отступить от сути параграфов «чугунного» устава. На его обращение Николай I повелел не только не придерживаться отдельных правил Устава, но и пересмотреть его в целом. По Высочайшему повелению была организована комиссия, состоявшая из В.С. Ланского, А.X. Бенкендорфа, князя И.В. Васильчикова, тайного советника графа С.С. Уварова и действительного статского советника Д.В. Дашкова. Комиссия выработала проект нового цензурного устава, который был вынесен на Государственный совет. Так, в 1828 г. на свет появился третий по счету и более мягкий цензурный устав, допускавший публикацию сведений по истории, географии и статистики России. Он был построен на принципе, что цензура должна запрещать издание или продажу только тех произведений, «кои вредны в отношении к вере, престолу, добрым нравам и личной чести граждан».
Хотя новый Устав предписывал вникать в «явный смысл речи», без произвольных толкований и разбора частных суждений автора, эти нормы были парализованы рядом запретительных статей, в частности, относительно рассуждения о современных правительственных мерах. Практически изъяты из обсуждения были вопросы внутренней жизни государства. Была запрещена литературная полемика. И при этом цензоры не должны были пропускать в печать даже намеки на строгость цензуры. Окончательно независимость цензуры исчезла с учреждением в 1848 г. особого негласного комитета. «Вредные» сочинения (особенно исторические труды) теперь передавались в III отделение.
Новый документ, который служил руководством для цензурного аппарата страны до 1860-х гг., был компактнее (всего 117 параграфов, причем 40 из них – об иностранной цензуре, чего вообще не было в Уставе 1826 г.). В отличие от «чугунного» Устава, документ 1828 г. предписывал цензорам: принимать за основание только явный смысл речи, не придираясь к отдельным словам и выражениям. Цензор не должен был входить в разбор справедливости или неосновательности частных мнений или суждений писателя» и выступать в качестве редактора. Организационная структура цензурных учреждений упрощалась, число цензоров увеличивалось, а их труд облегчался. Высшей инстанцией стало Главное управление цензуры при Министерстве народного просвещения, состоявшее из: товарища министра народного просвещения, министров внутренних и иностранных дел, управляющего III Отделением, президентов Академий наук и художеств, представителей духовного ведомства и попечителя Петербургского учебного округа. Под председательством попечителей учебных округов в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Риге, Вильно и Тифлисе создавались местные цензурные комитеты, а в Казани, Дерпте и назначались отдельные цензоры. Новый Устав, по мнению Госсовета, давал меньше свободы «собственному произволу цензоров» и тем способствовал «успехам истинного просвещения».

ГЛАВА ПЕРВАЯ
О Цензуре вообще.
§ 1. Цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусств, при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии, дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага Отечества направление.
§ 2. Из сего следует, что ведению Цензуры подлежат все вообще книги, сочинения, прописи, Географические и Топографические карты, рисунки, чертежи, планы, картины, портреты и музыкальные ноты, издаваемые внутри Государства.
§ 3. Обязанность Цензуры при рассматривании всех сих произведений состоит в ограждении Святыни, Престола, постановленных от него властей, законов Отечественных, нравов и чести народной и личной от всякого, не только злонамеренного и преступного, но и неумышленного на них покушения.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Управление и состав Цензуры.
§ 4. Главное Управление Цензуры вверяется Министру Народного Просвещения.
§ 5. Для пособия ему в разрешении важнейших по Цензуре дел, и высшего руководства Цензоров, учреждается верховный Цензурный Комитет.
§ 6. Три главнейшие в отношении к Цензуре попечения, а именно: а) о науках и воспитании юношества; б) о нравах и внутренней безопасности, и в) о направлении общественного мнения, согласно с настоящими политическими обстоятельствами и видами Правительства, определяют состав верховного Цензурного Комитета из трех членовъ: Министра Народного Просвещения, Министра Внутренних дел и Министра Иностранных дел, или исправляющих их должности.
§ 7. Место Правителя дел верховного Цензурного Комитета занимает Директор Канцелярии Министра Народного Просвещения.
§ 8. Прочие части, составляющие Цензуру, суть:
1. Главный Цензурный Комитет в С.-Петербурге.
2. Московский
3. Дертский
4. Виленский
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Состав Главного и других Цензурных Комитетов.
§ 9. Главный Цензурный Комитет состоит из шести Цензоров, между коими разделяется рассматривание книг на разных языках, и Председателя, который наблюдает за точным исполнением всего, что постановлено Цензурными учреждениями.
§ 12. Главный Цензурный Комитет подчинен непосредственно Министру Народного Просвещения, от которого и испрашивает нужные разрешения.
§ 14. Московский, Дерптский и Виленский Цензурные Комитеты состоят каждый из трех Цензоров, полагая в том числе и Председателей.
§ 18. Цензурные Комитеты подчинены Попечителям Учебных Округов, через которых и испрашивают в потребных случаях разрешения Министра.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Порядок определения и увольнения.
§ 20. Председатель Главного Цензурного Комитета определяется и увольняется Высочайшею Властью, по представлению Министра Народного Просвещения.
§ 25. Должность Цензоров вообще, требующая постоянного внимания, и сама по себе многотрудная и важная, не может быть соединена, в одном лице, с другой должностью.
Примечание. Исключения из сего правила могут быть допущены только по уважению особливых способностей и учености лиц, необходимых для Цензуры.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Порядок производства дел в Верховном Цензурном Комитете и обязанности онаго.
§ 29. Окончательному рассмотрению верховного Цензурного Комитета подлежат дела по Цензуре, требующия соображений в Государственном виде, как по отношению к внутреннему устройству России, так и внешних ее сношений.
§ 34… Правителем дел Верховного Цензурного Комитета, под наблюдением членов оного, оставляется ежегодно наставление Цензорам, долженствующее содержать в себе особые указания и руководства, для точнейшего исполнения некоторых статей Устава, смотря по обстоятельствам времени.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Порядок производства дел в главном и прочих Цензурных Комитетах и обязанности оных.
§ 47. Для облегчения действий Цензуры, и чтобы Цензурные Комитеты не могли быть безполезно затрудняемы рассматриванием книг и рукописей, уже запрещенных одним из них, но представляемых вновь в Цензуру под другими заглавиями, наблюдается, чтобы при исполнении предшествовавшего параграфа, означалось в донесениях не только заглавие книги или рукописи, число страниц и имя сочинителя, или издателя, но и содержание сочинения, по крайней мере в главных статьях.
§ 48. Главный Цензурный Комитет будет составлять ежегодно список о всех запрещенных им и другими Цензурными Комитетами книгах, для сообщения к сведению полиций, через Министра Внутренних дел, и объявления всем книгопродавцам ИИ содержателям Библиотек для чтения.
§ 50. Сочинитель, переводчик или издатель книги, также художник, желающий получить одобрение к напечатанию, литографированию или гравированию произведения своего, должен, при краткой просьбе в Цензурный Комитет, представить рукопись, рисунок, чертеж, географическую карту, и проч., что он предполагает издать в свет; при чем рукописи должны быть чисто, четко и исправно переписаны.
Примечание. К Цензурному рассмотрению ни в каком случае не могут быть представлены сочинения, предполагаемые к первому изданию, в отпечатанных уже листах, но непременно в рукописях, не исключая из сего правила и повременные издания.
§ 52. Сверх того, в случае, если издатель не сам сочинил рукопись или книгу, которую намерен напечатать, обязан он представить письменное удостоверение, что право собственности на оную приобретено им законным образом.
§ 57. Для ведомостей и повременных изданий, выходящих в известные сроки, установленный здесь порядок сокращается тем, что издатели при записках своих могут прямо препровождать рукописи к Цензорам, рассмотрению коих они подлежатъ; а сии могут обращать их с одобрением к издателям, без представления в Комитет. Но в подобных случаях Цензоры обязаны представлять о пропущенных ими нумерах повременных изданий еженедельные записки в Цензурный Комитет, который, соединив их вместе, составляет одно общее о сем дело.
§ 61. Замечания и перемены Цензоров означаются на рукописях красными чернилами.
§ 63. При новом представлении в Цензуру сей же самой, но исправленной рукописи, наблюдается, чтобы недозволенные Цензурою места не были заменяемы точками, могущими подать повод к неосновательным догадкам и превратным толкам.
§ 64. Если вся, или значительная часть рукописи, или печатной книги, будет подлежать запрещению, то Цензор обязан представить таковую в Комитет с письменным мнением своим, выписками и примечаниями, за верность коих он сам и ответствует.
§ 67. При разногласии Цензоров, дело о запрещении книги представляется из Главного Цензурного Комитета прямо к Министру, а из других Цензурных Комитетов через посредство попечителей, которые в сем случае прилагают свое мнение.
§ 68. Цензоры обязаны рассматривать и представлять в Цензурные Комитеты книги и сочинения по старшинству их вступления. Из сего правила исключаются ведомости, повременные издания и другие сочинения, коих главная цель состоит в том, чтоб быть изданными к известному времени. Сии сочинения всегда должны быть возвращаемы прежде других.
§ 69. Издатель, получив обратно одобренную Цензурою книгу или рукопись, волен отдать оную в какую разсудит типографию для напечатания.
§ 70. Сочинитель, переводчик или издатель, если пожелают, могут не печатать своего имени на сочинении; но имя содержателя типографии непременно должно быть выставлено на заглавном листе, также город, где печатана книга, и год, когда напечатана.
§ 72. Цензурный Комитет, получив от содержателя типографии отпечатанный экземпляр и одобренную рукопись, передает их для сличения тому Цензору, который одобрил рукопись к напечатанию.
§ 73. Цензор, сличив печатный экземпляр с рукописью и нашел их во всех частях сходным, надписывает на заглавном листе первого: книга сия может быть выпушена из типографии, и означив год, месяц и число, скрепляет сие свидетельство своею подписью. По исполнении сего, как экземпляр книги, так и рукопись, вносит в Комитет, который передает их в Библиотеку и Архив, а содержателю типографии выдает письменное позволение о выпуске книги, за подписанием Председателя и с приложением своей печати.
§ 76. Если бы Цензор, при сличении отпечатанного экземпляра с одобренной рукописью, усмотрел в первом из них несходство, превращающее смысл и дающее одной или нескольким статьям значение, противное правилам Устава, в таком случае, заметив сии статьи на экземпляре красными чернилами, представляет оный вместе с рукописью в Комитет, который дает знать издателю о перепечатании листов, на коих открылись означенные статьи, и доколе сие не исполнится, не дает позволения на выпуск экземпляров из типографии.
§ 77. По перепечатании означенных листов, новые оттиски представляются установленным порядком в Цензурный Комитет и подвергаются надлежащему рассмотрению, а прежние листы истребляются в присутствии Цензора, который их рассматривал.
§ 80. По жалобам от издателей на Главный Цензурный Комитет, Министр требует объяснения Комитета и разрешает их сам или приказывает внести на рассуждение Главного Правления Училищ.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Порядок производства дел в общих собраниях Цензурных Комитетов и случаи, подлежащие рассмотрению сих собраний.
§ 84. Случаи, подлежащие рассмотрению в общих собраниях. Запрещение печатания рукописей
Никакое произведение словесности, наук и искусств, предполагаемое к изданию в свет, не может быть подвергнуто решительному запрещению, без рассмотрения в общем собрании Цензоров того Комитета, в который таковое произведение представлено.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Обязанности книгопродавцев и содержателей библиотек для чтения
§ 90. Книгопродавцы и содержатели вольных библиотек не должны иметь для продажи или для чтения никаких книг, неодобренных Цензурой.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О содержателях типографий и литографий.
§ 97. Право содержать типографию и литографию не иначе может быть приобретено, как по представлении просителем достаточных свидетельств о его благонадежности. Свидетельства сии рассматривает Министерство Внутренних Дел и, в случае удовлетворительности оных, об открытии означенных заведений, сносится с Министерством Народного Просвещения.
§ 98. Если сие последнее с своей стороны не находит к тому никаких препятствий, то просителю выдается от Министерства Внутренних Дел письменное позволение.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Об исключениях из общих Цензурных правил.
§ 102. Книги Священного Писания, Догматическия, Церковные и вообще Духовного и Духовно-нравственного содержания на Славянском и Русском языках, подлежат рассмотрению Духовной Цензуры, состоящей в ведении Комиссии Духовных Училищ и Святейшего Синода. Сему же правилу подвергаются сочинения, касающияся до Церковного управления и Церковной Истории. Исключение из сего общего правила допускается только в пользу Униатов, о чем сказано пространнее в § 120.
§ 105. Книги, относящияся к Греко-Российскому исповеданию, хотя бы написаны были на иностранных языках, рассматриваются в Цензуре духовной.
§ 104. Но поелику и не в духовных, по главному содержанию, книгах, весьма часто могут находиться места собственно духовного содержания, то в подобных случаях, при, сомнении Цензурных Комитетов Министерства Народного Просвещения, обязаны они сноситься с духовною Цензурою и руководствоваться ее заключениями.
§ 106. Предполагаемые к гравированию, или литографированию, изображения Святых Угодников и вообще Священных предметов, подлежат рассмотрению духовной Цензуры.
§ 107. Университетам и Академиям ведомства Министерства Народного Просвещения и Медико-Хирургической с ее отделением в Москве, а также Медицинскому Совету при Министерстве Внутренних дел, предоставляется право рассматривать и одобрять к напечатанию, без участия Цензурных Комитетов, речи, ученые рассуждения и всякого рода другия сочинения, в собраниях сих сословий читанныя, и от имени оных, а не от лица Членов их издаваемые.
§ 108. Университетам, сверх того, поручается Цензура издаваемых оными, по утверждению Министра Народного Просвещения, повременных сочинений.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
О приобретении права издавать ведомости и другие повременные издания.
§ 127. Повременные издания вообще можно разделить на два разряда: на издаваемые от разных мест, находящихся в составе Государственного управления, или под наблюдением оных, и на издаваемые от частных лиц и обществ.
§ 128. В первом случае, по предварительном сношении главного начальства того места, которое намерено издавать повременное сочинение, с Министерством Народного Просвещения, испрашивается Высочайшее Государственное соизволение. Во втором предоставляется давать разрешения Министру Народного Просвещения.
§ 129. Право издавания в свет всякого повременного издания может быть предоставлено только человеку добрых нравов, известному на поприще отечественной словесности, доказавшему сочинениями хороший образ мыслей и благонамеренность свою, и способному направлять общественное мнение к полезной цели.
§ 130. Посему желающим получить таковое право предоставляется обращаться с просьбою в тот Цензурный Комитет, рассмотрению коего должны подлежать предполагаемые к изданию повременные сочинения; причем имеет быть представлено: а) обстоятельное изложение цели и содержания повременного сочинения; b) прежние просителя печатные сочинения; с) послужной список и другие свидетельства, если он имеет их, о ревностном исполнении обязанностей, понесенных, в разное время, по званию, какое он занимал в обществе.
§ 136. Если Цензурный Комитет, по немалому числу запрещенных им статей, удостоверится, что издатель повременного сочинения не имеет хорошего образа мыслей и намерен давать своему изданию вредное для читателей направление, то, сделав из таковых статей выписку, представляет, через кого следует, Министру Народного Просвещения, с мнением, о воспрещении, уличенному таким образом в неблагонамеренности, писателю, продолжать издание повременного своего сочинения.
§ 137. По рассмотрении дела сего в Главном Цензурном Комитете, Министр Народного Просвещения волен запретить всякое повременное издание, не дожидаясь окончания года, и тогда подписчикам предоставляется право отыскивать на издателе, или на издателях, следующие им по расчету, за невыданные части годового издания, деньги.
§ 138. Издатель, или издатели повременного сочинения, подвергшиеся единожды помянутому перед сим запрещению, навсегда лишаются права издавать повременные сочинения, как сами собою, так и в товариществе с другими.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Содержащая общие положения для руководства при рассматривании разного рода произведений
§ 139. В издаваемых вообще от частных людей книгах и сочинениях, разумея в том числе и повременные, запрещается помещать официальные статьи, известия о важных событиях, относящихся к России, и Высочайшие Рескрипты прежде, нежели они обнародованы будут от Правительства.
§ 140. Рескрипты в Бозе почивающих Государей отечественных, в свое время не обнародованные, не иначе могут быть напечатаны, как по особенному разрешению Министра Народного Просвещения, или Верховного Цензурного Комитета, с испрошением, в нужных случаях, Высочайшего на то соизволения.
§ 147. Политические известия в тех ведомостях и повременных изданиях, которые, по утвержденному Министром Народного Просвещения плану их, могут заключать таковые сведения, не иначе должны быть пропускаемы к напечатанию, как с указанием источников, откуда взяты оныя, и с соблюдением притом общих Цензурных правил.
§ 153. Статьи, под названием критик и антикритик, предполагаемые к напечатано в повременных изданиях, или отдельно, должны быть основаны на безпристрастных суждениях, и в таком случае, хотя бы содержали в себе неприятные, но справедливые возражения и нужные для пользы языка и словесности обличения в погрешностях, безпрепятственно одобряются к напечатанию. Причем, однако, наблюдается, чтобы в таковые статьи не вкрадывалось личное оскорбление, и чтобы оне не обращались в бранную, совершенно бесполезную для читателей переписку.
§ 158. Не нарушая общей строгости надзора за всеми в Цензуру поступающими книгами, Цензоры должны обращать особенное внимание на повременные и мелкие сочинения, кои быстрее других расходятся и, в случае предосудительного содержания, могут производить гораздо опаснейшие последствия.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Правила для руководства Цензоров.
§ 166. Запрещается всякое произведение словесности, не только возмутительное против Правительства и постановленных от него властей, но и ослабляющее должное к ним почтение.
§ 168. Всякое сочинение или перевод, в котором, прямо или косвенно, порицается Монархический образ правления, подвергается запрещению.
§ 169. Запрещаются к печатанию всякие частных людей предположения о преобразовании каких-либо частей Государственного управления, или изменении прав и преимуществ, Высочайше дарованных разным состояниям и сословиям Государственным, если предположения сии не одобрены еще Правительством.
§ 171. Равным образом запрещаются всякия рассуждения, в которых говорится, без надлежащего уважения, о Государях, Правительствах и политических властях вообще, или в которых предлагаются неуместные советы и наставления какому бы то нибыло Правительству.
§ 172. Само собой разумеется, что скромного и пристойного рассуждения о предметах управления иностранных Государств воспрещать не следует.
§ 178. Если сочинитель, описывая последовавшие в разных Государствах против законной власти возмущения, старается, прямо или косвенно, оправдывать виновников оных и закрывать произшедшее от того преступления, ужасы и злосчастия целых народов; если всех сих горестных последствий не представляет в спасительное поучение современникам и потомкам, то сочинение его, осуждаемое справедливостью и человечеством, подвергается строгому запрещению.
§ 179. Таковому же жребию подвергается всякое историческое сочинение, в котором посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам их наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслуживавшие лучшую участь.
§ 185. Карикатурные изображения, представляющие в смешном виде пороки людей, если они только не касаются личности, не подлежат никакому запрещению.
§ 204. Письменное разрешение Начальства снимает с Цензурных Комитетов всякую ответственность.
§ 207. Рассмотрение следствий по обвинениям на Цензоров Главного Цензурного Комитета и Председателей Цензурных Комитетов производится в общем Присутствии Главного Цензурного Комитета и потом в Главном Правлении Училищ.
§ 208. Чиновники сии отрешаются от должностей и предаются суду с Высочайшего разрешения.
§ 212. Если бы, паче чаяния, в Цензуру прислана была рукопись, исполненная мыслей и выражений, явно отвергающих бытие Божие, вооружающих против веры и законов Отечества, оскорбительных Верховной Власти, или совершенно противных духу общественного устройства и тишины; в таком случае Цензурный Комитет немедленно доводит о сем установленным порядком до сведения Министра Народного Просвещения и, по сношению сего последнего с Министром Внутренних дел, виновный в сочинении, или переводе означенной рукописи, подвергается ответственности по законам.
§ 213. Так как Устав о Цензуре не должен быть неизвестным никому из писателей, или художников, издающих в свет произведения свои, то, в случае важных обстоятельств, ответственность за содержание напечатанных уже творений их, не прекращается от того, что они напечатаны по одобрению Цензора. Ибо гораздо виновнее тот, кто, занимаясь на свободе одним только сочинением своим, обдумывает в тишине кабинета что-либо вредное для общественной безопасности и нравов, и потом издает в свет, нежели Цензор, рассматривавший сочинение его по обязанности своей на ряду со многими другими.
§ 221. Содержатели типографии, уличенные в печатании, без дозволения Цензуры, книг и сочинений, содержание коих противно Цензурным правилам, лишаются навсегда права содержать типографию и предаются суду, а экземпляры не дозволенной к напечатанию книги сожигаются.
§ 222. Все, что сказано в сей главе о содержателе типографии, имеет полную силу и в отношении к содержателю литографии.
§ 228. Званиям Председателей Цензурных Комитетов и Цензоров, сопряженным с многотрудными занятиями, требующим, при достаточных в разных науках сведениях, особенной проницательности, и которые подвержены преимущественной перед другими должностями ответственности, справедливым почитается предоставить некоторые особливые преимущества.
§ 229. Вследствие сего Председателям Цензурных Комитетов и Цензорам, прослужившим в сих званиях десять лет беспорочно, если они отличались притом усердием и ревностным исполнением возложенных на них должностей, обращается в пожизненный пенсион третья часть жалованья их, которым пользуются они продолжая службу и получив от оной увольнение.
§ 230. Пятнадцать лет беспорочной службы, с соблюдением условий, означенных в предшествовавшем параграфе, дают сим чиновникам право на получение в пенсион, при увольнении их вовсе от службы, половины получаемого ими жалованья.
Подлинный подписал: Александр Шишков.
Верно: Директор Кн. Ширинский-Шихматов.
На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою написано: Быть по сему.
НИКОЛАЙ.
Царское Село 10 Июня 1826 года.

Батурин Ю.М. Цензура против гласности: от Ивана Грозного до 1917 г. // Советское государство и право. 1989. № 3. С. 134-142.

Гринченко Н.А. История цензурных учреждений в России в первой половине ХIХ в. // Цензура в России. История и современность: Сб. науч. тр. Вып. 1. СПб., 2001. С. 15-46.

Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв. М., 2011.

Киняпина Н.С. Николай I: личность и политика // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 2000. № 6. С. 8-40.

Мироненко С.В. Николай I // Российские самодержцы: 1801-1917. 2-е изд. М., 1994. С. 91-158.

Как определял цель цензуры Устав 1826 г.?

Почему он получил наименование «чугунный»?

Каковы были функции Верховного цензурного комитета?

Какие произведения запрещали включенные в Устав Правила для руководства цензоров?

В чем Устав 1828 г. отличался от Устава 1826 г.?

После восстания декабристов – репрессивные меры. В Питере мало изданий, основные в Москве. Цензурная политика. 1826 – Николай Первый усиливает цензурный надзор. Новый род полиции и корпус жандармов, преобразование особой канцелярии МВД в 3 отделение. Начальник Бенкендорф Александр Христофорович. Запрещается касаться политических видов его величества. Только перепечатка из официальных источников. 1826 – Новый цензурный устав. Прозвище «чугунный», сложная цензурная иерархия. Во главе Главное управление цензуры, потом Верховный цензурный комитет из трех министров – МВД, Просвещения, Иностранных дел, потом Главный цензурный комитет в Питере и других городах. Запрещены места с двояким смыслом. Запрещено означать точками убранные места. 1828 – Новый устав, наверное еще более строгий, только видимость пересмотра политики. Изменяется только в структуре. В состав главного управления цензуры кроме трех министров входит представитель третьего отделения. Большая свобода действий цензоров. Завуалирование. Эзопов язык, иносказание. На первый план выходят научные и лит-ные интересы. Цензура при многих учреждениях. Мед цензура, театральная и т.д. Цензурные правила долго не пересматривались. К уставу 1828 дополнения. Революции в мире, Неспокойство в России, Франции, Бельгии, восстания в Польше и Севастополе. Холерные бунты. С 1830 в 3 отделение доставляются экземпляры абсолютно всех изданий России. 1831 – циркуляр, еще большая осторожность. Приостановка издания журнала Дельвига, журнал «Московский телеграф» закрывается в 1834.

1833 – Семен Сергеевич Уваров становится министром народного просвещения. Теория «Офиц народности»: православие, самодержавие, народность. Делает все возможное, чтобы уничтожить частные издания 1835 циркуляр – частным лицам нельзя вести подписку на издания. 1836 – нельзя новые периодические издания. Спец издания по личному разрешению царя. Правило перекупки права на издание периодики. 1846 Некрасов и Панаев у Плетнева права на «Современник».

1836-1856 нельзя создавать новые. Практика перекупки права. Можно спец издания. Можно при министерствах, писать завуалировано. Новые казенные издания. Поощерние правительства, должны конкурировать с частными изданиями. «Ученые записки МУ», журнал министерства нар просвещ и др. 1838 – система «губернских ведомостей», разветвленная. Октябрь 1830 положение об издании «губернских ведомостей». 1834 губернаторам предложено наладить систему. Астрахань, Казань, Ярославль, Нижегород – одни из первых. Подчинялись непосредственно губернатору. 2 части в газете – офиц и неофиц. Достаточно убогие. В газетах утверждается отдел беллетристики. Фельетон. Другое значение, это не столько жанр, сколько отдел, где публиковались рассказы, статьи. Другие названия: нравы, смесь, всякая всячина.

25. Журнал «Московский телеграф» н.А. И к.А. Полевых. Программа журнала.

Два раза в месяц, 1 и 15. Само слово «ж-ка» ввел Полевой. Первым среди прогрессивных журналов второй половины 20-30 гг. был «Московский телеграф» Н.А. Полевого. Начал издаваться он в канун восстания декабристов. Издателем его был выходец из купеческого звания, человек в высшей степени одаренный журналистскими способностями, получивший необходимые знания путем самообразования.

«Московский телеграф» был одним из наиболее удачных и популярных журналов после «Вестника Европы» Карамзина. В.Г. Белинский считал его лучшим от начала журналистики в России. По содержанию «Московский телеграф» носил энциклопедический характер. Полевой правильно понял, что время чисто литературного журнала проходит. Грамотный читатель интересовался уже и литературой, и политикой, и торговлей, и вопросами хозяйства. Надо было идти навстречу этому читателю. Еще Карамзин понимал, что успех журнала зависит от числа подписчиков, а это, в свою очередь, зависит от содержания журнала. Но одни журналисты шли навстречу читателю по пути приспособления к его невысоким еще вкусам. Так делали Булгарин, Сенковский. Другие шли сознательно на разрыв с массовым читателем, опираясь на узкий круг образованного дворянства. Так поступали дворянские аристократы. Полевой же принял заказ читателя на массовый разнообразный журнал, не отказавшись от того, чтобы идти впереди читателя, воспитывать его. Журналиста он называл «колонновожатым».

В политическом отношении Полевой добивался уравнения в правах дворян с купечеством. Памятник двум героям борьбы против интервенции 1612 г. купцу Минину и князю Пожарскому, установленный в Москве на Красной площади, он считал символом русского государственного устройства. Однако дворянство не собиралось с кем бы то ни было делить государственную власть. Поэтому критика Полевым дворянства как класса, как сословия вызывала враждебное отношение правительства к журналу. И в 1834 г., придравшись к критической рецензии на пьесу драматурга Н.В. Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла», правительство закрыло журнал Полевого.

Принятие «чугунного» цензурного устава произошло при правлении императора Николая I, политика которого была связана с укреплением государства и его бюрократического аппарата. Согласно новому уставу, цензура становилась отдельным ведомством. Почему этот документ называли «чугунным»? Об этом, а также о годе издания «чугунного» цензурного устава мы поговорим сегодня.

Общие сведения об уставе

Учрежденный Николаем I новый устав, регулирующий цензуру, был очень строгим и давал широкие возможности к произвольному толкованию. Согласно его положениям, создавалось специальное цензурное ведомство, которое возглавлялось Верховным цензурным комитетом. В этот комитет входили министры народного просвещения, внешних и внутренних дел.

«Чугунным» цензурный устав стали называть из-за имеющиХся в нем строжайших запретов. Так, например, он не допускал критики правительства, а также прочих властей, внесения каких бы то ни было предложений о преобразованиях.

Это в полной мере относилось и к обсуждению внешнеполитических вопросов. Был наложен запрет на пропуск в печать таких мест, которые могли подразумевать двойной смысл. Нельзя было заменять многоточиями места, вырезанные цензурой.

Борьба с крамолой

Как известно, правление императора Николая I началось в обстановке борьбы с крамолой. В ней он опирался на силы полиции и установление строжайшей цензуры. При этом деятельность государственного бюрократического аппарата была направлена на сохранение привилегий дворянства, который он, собственно, представлял и защищал.

Что касается цензуры, то здесь царю не было необходимости в каких-то новых изобретениях. Первое время он был полностью доволен политикой, проводимой еще при Александре I министром народного просвещения Шишковым А. С., который находился на этом посту с 1824 по 1828 год. Однако царь Александр не всегда поддерживал Шишкова, а при новом императоре ему удалось реализовать свои идеи, касающиеся цензуры.

Задолго до того как А. С. Шишков был назначен министром, он занимался реформированием цензуры, критикуя устав, принятый в 1804 году, и немногочисленность корпуса цензоров. Многие из его идей получили поддержку в период проведения реформы цензуры в 1826 году.

Издание «чугунного» цензурного устава

«Чугунный» цензурный устав, год издания которого - 1826-й, стал основой осуществления цензурной реформы. Он был насквозь пронизан стремлением к регламентации всех мыслимых задач цензуры, а также действий аппарата, призванного ее осуществлять.

В связи с этим объем нового устава в пять раз превышал объем устава 1804 года. Он содержал 19 глав, в которых было 230 параграфов. При этом:

11 глав обрисовывали цели и задачи, стоящие перед цензурой;
8 глав описывали характер цензуры в различных типах печатной продукции, раскрывали способы и методы ее осуществления во всех подробностях.

Организация цензуры

Согласно указаниям «чугунного» цензурного устава 1826 года, под контролем цензуры находились три сферы, относящиеся к общественно-политической, а также культурной жизни:

Права и внутригосударственная безопасность.
Формирование общественного мнения.
Научная сфера и воспитание молодежи.

Как и раньше, цензура осуществлялась министерством народного просвещения, а руководителем ее деятельности было Главное управление цензуры. Ему в помощь был создан Верховный цензурный комитет, состоящий из трех указанных выше министров.

В подчинении Верховного комитета находилось несколько других, расположенных в Петербурге, Москве, Вильно, Дерпте. Кроме этого, в цензурную сферу вовлекались:

Духовное ведомство.
Академия наук.
Все университеты.
Некоторые административные учреждения на центральном и местном уровне.

Таким образом, наблюдалось дублирование функций, что влекло за собой субъективизм в цензурных и околоцензурных органах.

Что запрещал документ?

«Чугунный» цензурный устав налагал запрет на печатание исторических сочинений в следующих случаях:

Когда в них лица, посягавшие на законную власть и справедливо наказанные за свои деяния, изображались как жертвы, достойные лучшей участи.
Если там выражалось неблагоприятное отношение к монархическому строю.
Когда присутствовало сопоставление различных форм правления.
Если имелись рассуждения, касающиеся исторического процесса.

Из всех сочинений философского характера к изданию допускались лишь одни учебники. Параграф № 115 устава запрещал к печати такие места из сочинений и переводов, в которых имелся двоякий смысл, когда один из смыслов противоречил правилам цензуры.

Опасность строгой цензуры

«Чугунный» цензурный устав изобиловал лишними подробностями, которые не имели прямого касательства к цензуре и сильно перегружали его текст. Так, в нем были даны подробные правила по руководству не только для самих цензоров, но и излагались права и обязанности книгопродавцов, руководителей типографий, литографий, библиотек.

Устав 1826 года характеризовал должность цензора как профессию самостоятельную, требующую неустанного внимания и, поэтому не совмещаемую с другой должностью. Штат цензоров увеличился, их оклады повысились в несколько раз.

Первое время правила нового устава выполнялись со всей строгостью, но впоследствии преобладающим стало мнение о том, что жесткая опека правительства над всей печатной продукцией несет в себе немалую опасность.

Смягчение цензуры

В 1827 году В. С. Ланской, министр внутренних дел, начал разработку специального цензурного устава, который регламентировал деятельность иностранной цензуры. При этом он счел необходимым отступить от основ «чугунного» цензурного устава. С обоснованием своих взглядов он обратился к Николаю I, который, вопреки ожиданиям, дал повеление, не только о том, что в определенных случаях не требуется следовать отдельным параграфам устава, но и о необходимости его пересмотра в целом.

В соответствии с высочайшим указом была создана комиссия, которая выработала проект нового устава, вынесенный на обсуждение Государственного совета. Таким образом, в 1828 году появился уже третий, более лояльный цензурный устав. Он допускал публикацию сведений из области истории России, ее географии и статистики и был основан на принципе, гласящем, что должно запрещать только те произведения, которые наносят вред вере, престолу, личной чести граждан и их добрым нравам.

Разрешение Московского цензурного комитета от 10 июня 1838 г. на выпуск книги А. Правдина "О железных и торцовых дорогах в России".

1826 год. 22 июня (10 июня ст.ст.) был издан цензурный устав, прозванный современниками за громоздкость и излишнюю подробность «чугунным».

Верне О. Портрет Николая I. 1830 год

«В борьбе с крамолой, с чего и началось правление Николая I, естественно император опирался на полицию и цензуру. В отношении последней ему не пришлось изобретать что-то новое: на первых порах его вполне устроила та политика, которую проводил министр духовных дел и народного просвещения в 1824-1828 гг. А.С. Шишков в конце жизни Александра I. Именно при Николае I этот государственный деятель смог реализовать свои идеи о цензуре, не имевшие поддержки Александра I. А.С. Шишков сразу же был принят новым императором, выслушавшим его и давшим ему указание разработать новый цензурный устав. А.С. Шишков задолго до назначения министром занимался проблемой реформирования цензуры. Еще в 1815 г. он выступил на заседании Государственного совета со своим мнением при обсуждении вопроса о разграничении цензурных полномочий между министерствами народного просвещения и полиции. Он утверждал, что главные пороки цензурного устава 1804 г. - «недостаточность руководящих правил», «отсутствие у цензуры довольного доступа и голоса к защите или одобрению хорошей и к остановке или обличению худой книги». Кроме того, он отмечал, что в стране вообще слишком мало цензоров. Шишков предлагал свой проект цензурного аппарата. По нему цензурное управление должно состоять из двух комитетов: верхнего (министры народного просвещения, полиции, обер-прокурор Синода и президент Академии наук) и нижнего («избранные, возмужалые, добронравные люди», ученые, знающие языки и словесность), включающего отделы по родам подлежащих цензуре книг.

Джордж Доу. Портрет А.С.Шишкова. 1823-1825 гг.

Многие из идей А.С. Шишкова получат поддержку в ходе цензурной реформы 1826 г. Следует отметить, что в Министерстве духовных дел и народного просвещения еще до назначения Шишкова министром создавался проект цензурного устава. Но новый министр нашел его «далеко недостаточным до желательного в сем случае совершенства» и внес замечания, с учетом которых составлялся цензурный устав 1826 г. В «Записках А.С. Шишкова» говорится: «Я, не могший по слабости моего зрения и здоровья заняться великим сим трудом, употребил на то директора канцелярии моей князя Шихматова, человека благоразумного и усердного, к пользам престола и отечества». Таким образом, у нового цензурного устава было два творца - А.С. Шишков и князь П.А. Ширинский-Шихматов, один из крупных государственных деятелей николаевского периода.

Основные положения цензурного устава 1826 г. сводились к следующему:
- цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусства при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление;
- цензура должна контролировать три сферы общественно-политической и культурной жизни общества: 1) права и внутреннюю безопасность, 2) направление общественного мнения согласно с настоящими обстоятельствами и видами правительства, 3) науку и воспитание юношества;
- традиционно цензура вверялась Министерству народного просвещения, а руководило всею ее деятельностью Главное управление цензуры. «В помощь ему и для высшего руководства цензоров» утверждался Верховный цензурный комитет, состоявший в соответствии с тремя направлениями цензуры из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел;
- правителем дел Верховного цензурного комитета состоит директор Канцелярии министра народного просвещения. Ежегодно он составляет наставления цензорам, «долженствующие содержать в себе особые указания и руководства для точнейшего исполнения некоторых статей устава, смотря по обстоятельствам времени»;
- в стране создавались Главный цензурный комитет в Петербурге, местные цензурные комитеты - в Москве, Дерпте и Вильно. Главный цензурный комитет подчинялся непосредственно министру, остальные - попечителям учебных округов;
- право на цензуру, кроме того, оставалось за духовным ведомством, академией и университетами, некоторыми административными, центральными и местными учреждениями, что закладывало простор для субъективизма цензуры.

Устав 1826 г. определял должность цензора как самостоятельную профессию, «требующую постоянного внимания», «многотрудную и важную, поэтому она не могла быть соединена с другой должностью». Это был, без сомнения, шаг вперед в осознании роли Цензора, так как профессионала можно спросить за предпринятые действия сполна, лишить его работы и т.д. Кроме того, штат цензоров был увеличен, повышены их оклады. Так, Главный цензурный комитет в Петербурге имел ранее 3-х цензоров, в новом качестве - 6. Их оклады выросли с 1200 руб. в год до 4000, цензоров местных комитетов - до 3 тыс.

Деятельность цензуры регламентировалась в 8 главах устава. В них строгость ее доводилась до крайних пределов: запрещались
- места в сочинениях и переводах, «имеющие двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам», т.е. цензор получил право по-своему улавливать заднюю мысль автора, видеть то, чего нет в произведении, которое он рассматривает;
- «всякое историческое сочинение, в котором посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь»;
- рассуждения, обнаруживающие неприятное расположение к монархическому правлению;
- медицинские сочинения, ведущие «к ослаблению в умах людей неопытных достоверности священнейших для человека истин, таковых, как духовность души, внутреннюю его свободу и высшее определение в будущей жизни. Цензоры должны были отсекать в рассматриваемых ими сочинениях и переводах всякое к тому покушение».

Новый цензурный устав был перегружен такими подробностями, которые не имели прямого отношения к цензуре, загромождали и без того громоздкий его текст, а потому вносили путаницу в действия цензоров. Так, в уставе отмечалось:
- «сочинения и рукописи на языке отечественном, в коих явно нарушаются правила и чистота русского языка или которые исполнены грамматических погрешностей, не пропускаются к напечатанию без надлежащего со стороны сочинителей или переводчиков исправления».

По мнению графа С.С. Уварова, второй устав содержал в себе «множество дробных правил и был очень неудобен для практики». В целом, характер этого документа получил устами современников точное определение: его назвали чугунным. Действовал он чуть более года. Когда в 1827 г. министр внутренних дел В.С. Ланской приступил к разработке особого цензурного устава, регламентирующего деятельность иностранной цензуры, он столкнулся с необходимостью отступить от сути параграфов «чугунного» устава. В связи с этим он обратился к Николаю I, и тот сразу же увидел в этом предлог отказаться от недавно утвержденного им цензурного устава. Император повелел не только не придерживаться его отдельных правил, но и пересмотреть его в целом».

Цитируется по: Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв. М.: Аспект Пресс, 2001.

История в лицах

Сергей Глинка, «Записки»:
Милостивые государи, - сказал я им, - если будем буквально руководствоваться уставом, то нам ни одного слова нельзя будет пропустить. Устав обязывает отыскивать двоякий смысл, а каждое почти слово подвержено перетолкованию. Я целый год отбивался от цензурного стула, потерял три тысячи жалованья, и теперь одна смертельная нужда заставила меня принять звание цензора. Вы можете поверить, что я вник в устав и что я удостоверился, что он недолго проживет. Но и при мимолетном его существовании мы накличем на себя много бед, если, повторяю еще, будем придерживаться буквам устава. А потому составим цензуру совещательную."

Товарищи мои просили, чтобы я объяснил им, что значит цензура совещательная? Я отвечал: «Если в рукописях тех, которые постарее нас, заметим что сомнительное, то поедем к ним на дом для объяснения. А кто помоложе нас, того пригласим в комитет»

Цитируется по: Глинка С. Н. Записки. Спб., 1895. С. 351

Мир в это время

Жозеф Нисефор Ньепс. Первая в мире фотография, сделанная на сплаве олова со свинцом. 1826 год

Неизвестный художник. Портрет Жозефа Нисефора Ньепса в ранние годы. 1785 год

«Жозеф Нисефор Ньепс родился 7 марта 1765 года в городе Шалоне-на-Саоне (Châlons sur Saône), в зажиточной семье, предки которой, занимая довольно высокие государственные должности, получили дворянство. Таким образом, семья Ньепса принадлежала к лучшему обществу Франции дореволюционного периода. Во время революционных войн, в эту эпоху весьма сильного подъема у французской молодежи военно-патриотического духа и стремления найти во внешней войне избавление от раздиравших страну внутренних смут, Ньепс и его старший брат поступили на военную службу. Старший брат довольно долго был на военной службе, оставив ее уже в двадцатых годах в чине полковника. Нисефор Ньепс прослужил в войсках около трех лет, причем принимал участие в итальянской кампании и дослужился до чина подпоручика. Но вскоре тяжелая болезнь заставила его покинуть военную службу и искать гражданской. В 1794 году Ньепс был назначен уездным начальником округа Ниццы и занимал до 1801 года эту должность, соответствовавшую его скромным вкусам. После 1801 года он, оставив службу, переселился на родину, в Шалон, где поселился с младшим братом Клодом, молодость которого протекла среди продолжительных путешествий во всех частях света и была исполнена самых разнообразных приключений.

Оба брата, отличавшиеся страстью к научным и промышленным открытиям, объединились для общей работы и, поселившись в отцовском имении на берегу Саоны, занялись наукой и практическими опытами, которые были небезуспешны. Они изобрели какой-то двигатель пиреолофор, действовавший с помощью нагретого воздуха, и представили его на рассмотрение парижского института, где изобретение было удостоено похвального отзыва. Есть известие, что братья Ньепсы в 1805 году ездили по Саоне на лодке, приводившейся в движение при помощи изобретенной ими машины, но дальнейшая ее судьба осталась совершенно неизвестною.

В 1811 году братья расстались: Клод отправился в Париж, а оттуда в 1815 году в Англию, но тесная дружба по-прежнему связывала их, и они переписывались, сообщая друг другу о своих работах. Нисефор Ньепс вскоре по отъезде брата оставил город и поселился со своим семейством в деревне де-Гра.

Изобретенная в первые годы настоящего столетия литография была встречена публикой с особенным восторгом и одно время сделалась модным занятием. В замках французской аристократии заводились литографические мастерские. Дамы запасались литографическими карандашами и рисовали на камне, не заботясь о художественности работы, но радуясь новой игрушке. Ньепс находился в числе увлеченных новым изобретением; но нет сомнения, что его занимала гораздо более промышленная, чем художественная сторона дела.

Он употребил значительную часть своего состояния на производство изысканий литографского камня в Лионе и в ближайших провинциях Франции, но эти поиски не привели ни к каким результатам. Тогда Ньепсу пришло на мысль заменить камень металлом и именно пластинками отполированного олова. Сын его, Исидор Ньепс, следующим образом рассказывает о первых опытах отца с оловянными пластинками: «Отец мой намазывал пластинки различными лаками своего изобретения, затем накладывал на них гравюры, делая их предварительно прозрачными, и все это выставлял на свет в окне своей комнаты». Таково было, конечно, еще крайне несовершенное, начало гелиографии.

Но Ньепс не желал ограничиться гравюрами; он задался мыслью закрепить изображения, даваемые камерой-обскурой. Когда этот прибор у него испортился, он заменил его другим, и сохранившееся письмо его от 6 мая 1816 года к брату Клоду дает нам представление о трудностях задуманного открытия, а также о достигнутых уже им к тому времени результатах.

«Я уже писал тебе в моем последнем письме, что я разбил объектив в моей камере-обскуре и что рассчитываю заменить его имеющимся у меня другим. Но ожидания мои не сбылись: фокусное расстояние этого стекла оказалось слишком коротким, почему я и не мог им воспользоваться. В прошлый понедельник мы были в городе, но у Скотти я также не мог найти ничего подходящего. Вернулись мы сюда в среду вечером; но с тех пор все время стояла пасмурная погода, что не позволяло мне продолжать мои наблюдения. И это меня тем более огорчает, что я ими крайне интересуюсь. Приходится часто выходить из дому, бывать в гостях или принимать их, а это для меня очень утомительно. Признаюсь, что в настоящее время я с большим удовольствием поселился бы в пустыне.

Когда разбился мой объектив и мне нельзя было больше пользоваться камерой-обскурой, я сделал отверстие в небольшой шкатулке, принадлежащей Исидору. По счастью, мне попались чечевицы от солнечного микроскопа, который, как ты знаешь, принадлежал еще нашему деду Барро. Одна из этих крохотных чечевиц оказалась с надлежащим фокусным расстоянием и, приспособив ее к шкатулочке, я получил весьма отчетливые изображения, правда, не более чем полтора дюйма в диаметре. Этот маленький прибор стоит в моем рабочем кабинете, у открытого окна, против птичника. Я сделал уже известный тебе опыт и получил на листе бумаги изображение всего птичника, а также и оконных рам, менее освещенных, чем находящиеся за окном предметы. Опыт этот еще далеко не совершенный, но изображение предметов было чересчур уж крошечное. Все же возможность производить снимки при помощи моего способа представляется мне почти доказанною; если мне наконец удастся усовершенствовать мою выдумку, я не замедлю тебе о том сообщить в благодарность за трогательное участие твое в моих хлопотах. Не скрою от тебя, что представляется масса затруднений, особенно в улавливании естественных красок предметов; но ты знаешь, что с трудом и с большим запасом терпения можно сотворить весьма многое. То, что ты предсказывал, случилось в действительности. Фон изображений черный, а самые предметы белые, или, лучше сказать, гораздо светлее фона».

Это письмо интересно как доказательство того, что уже в 1816 году Ньепс был очень близок к открытию светописи. По счастью, ни он, ни Дагер не были учеными-профессионалами. Поставив себе почти одновременно трудную задачу, они, без сомнения, и не подозревали, что сызнова начинают тернистый путь изысканий, уже пройденный целым рядом ученых от Цельсия, Фабрициуса и Порты до Хэмфри Дэви, которые безуспешно истощили все богатства науки единственно для того, чтобы прийти к заключению, что задача неразрешима. Быть может, если бы Дагер и Ньепс имели понятие об этом долгом пути утомительных попыток и разочарований, они отступили бы, как и их предшественники, перед трудностью предприятия или так же признали бы его недостижимым. Но один был пламенный, влюбленный в искусство художник, другой - практический делец, а оба - неутомимые искатели, бросившие проторенные дороги и не смущавшиеся встречавшимися затруднениями, только бы добиться успеха.

Что было за вещество, употреблявшееся Ньепсом при производстве опытов в тот период времени, к которому относится вышеприведенное письмо его к Клоду, об этом в переписке обоих братьев не встречается никаких пояснений. Известно, однако же, что в поисках различных подходящих веществ Ньепс обращался поочередно к хлористому железу, перекиси марганца, гваяковой смоле, фосфору и прочему, пока не остановил свое внимание на асфальте.

Это вещество черного цвета встречается у берегов Каспийского, а в особенности Мертвого морей; оно растворимо в некоторых жидких маслах, в скипидаре, лавандовой эссенции, а также в эфире и нефти. Под влиянием света вещество это окисляется, становится нерастворимым и обесцвечивается.

Ньепс растворял сухой асфальт в лавандовой эссенции, получая таким образом довольно густой лак, которым он, при помощи ватного тампона, равномерно смазывал медную или оловянную пластинку. Пластинка, покрытая раствором асфальта, вставлялась в камеру-обскуру. Но предварительно Ньепс подвергал свою пластинку умеренному нагреванию; в результате пластинка покрывалась плотно прилегающим слоем неощутимого асфальтового порошка. После помещения пластинки в камеру-обскуру и некоторого ее там выдерживания на ней появлялось не слишком отчетливое изображение, для закрепления которого Ньепс обмывал пластинку смесью из одного объема лавандовой эссенции с десятью объемами нефти. Он заканчивал обработку пластинки тщательным обмыванием ее водою. В полученном таким путем изображении светлые места соответствовали освещенным частям предмета, а темные - теням. Полутени соответствовали тем областям, где асфальт, сделавшийся под влиянием полусвета менее растворимым, мог быть только частично удален последовательной обработкой пластинки, так что на этих местах оставался более или менее толстый слой смолы. Желая удалить производимую обнаженным металлом зеркальность, сильно вредившую отчетливости изображения, Ньепс пробовал изменить металлическую поверхность сначала парами йода, а потом сернокислым натрием, но успеха не добился.

Не довольствуясь получением изображения внешних предметов, даваемого камерой-обскурой, Ньепс задумал превратить свои пластинки в доски, годные для печатания. Для этого он подвергал поверхность пластинки действию кислоты, которая выедала металл в тех местах, где последний оставался обнаженным, и не действовала на него в местах, защищенных асфальтом. Затем он счищал асфальт золой и получал таким образом гравировальную доску.

Ньепс попробовал применить такие доски к печатанию эстампов. Как и в начале своих работ, он покрывал асфальтированные пластинки гравюрами, которые предварительно делал прозрачными и выставлял пластинку вместе с гравюрою на свет, причем получал на досках воспроизведенные рисунки.

Таковы были окончательные результаты, полученные Ньепсом. Без сомнения, гелиография, как называл свое открытие изобретатель, не могла иметь особенно полезных практических применений.

Жозеф Нисефор Ньепс. Кардинал д"Амбуаз. 1827 год. Отпечаток получен с гелиографической гравюры, сделанной в 1826 году.

Снимки получались в камере-обскуре с крайней медленностью: обыкновенно пластинка должна была находиться в ней от шести до восьми часов. Понятно, что в такой долгий промежуток времени освещение снимаемых предметов успевало несколько раз измениться, поэтому свет и тени на изображении не имели правильного расположения.

Что касается гелиогравюры, то на пластинках Ньепса получались лишь очень неглубокие линии; поэтому отпечатанные гравюры выходили слишком слабыми, так что для получения сколько-нибудь ясного отпечатка доски необходимо было давать граверу обрабатывать резцом. Так, Ньепс в 1826 году послал несколько подобных пластинок своему другу, знаменитому парижскому граверу Леметру, у которого эти первые образцы светопечатания хранились до его смерти в конце семидесятых годов, а впоследствии были переданы в архив института. Таким образом, на первый взгляд добытый Ньепсом результат может показаться весьма посредственным. Но не следует забывать, что результат этот, как бы он ни был незначителен, принадлежит Ньепсу всецело. Он совсем не имел предшественников в настоящем значении этого слова, которые расчистили бы ему дорогу. Кроме того, мы уже знаем, что Ньепс не был вооружен особенными научными познаниями, и приняв все это к сведению, необходимо признать, что его двадцатилетние разыскания составляют неоспоримую научную заслугу.

Как бы то ни было, около 1826 года Ньепс уже изобрел свою гелиогравюру. По-видимому, он не остановился на полпути и не терял надежды добиться со временем более совершенных результатов.

Желая иметь оптический прибор настолько хорошего устройства, чтобы хоть с этой стороны обставить надлежащим образом свои исследования, изобретатель в 1826 году поручил своему старшему брату купить у лучшего парижского оптика Шарля Шевалье только что появившуюся тогда так называемую призму-мениск. Исполняя это поручение, полковник Ньепс в разговоре с Шевалье объяснил, что призма-мениск нужна для его брата, которому удалось закрепить на пластинке изображения, даваемые камерой-обскурой. Присутствовавшие в магазине, как известно уже читателю, приняли это сообщение за басню, но сам Шевалье, тогда уже знакомый с Дагером и до известной степени посвященный в его попытки закреплять изображения камеры-обскуры, отнесся к сообщению полковника Ньепса с доверием. Записав адрес его брата, вскоре после этого посещения он отправился к Дагеру, причем стал советовать ему войти в письменные сношения с Ньепсом; но художник, по-видимому тогда уже приближавшийся к цели своих также поглотивших немало времени и труда разысканий, сначала не последовал этому совету. Шевалье, однако, настаивал на своем, и плодом его стараний было то, что Дагер в конце концов решился списаться с неизвестным соискателем. Переписка эта сначала шла необыкновенно вяло из-за крайней недоверчивости Ньепса, но когда последний, наведя справки о Дагере у гравера Леметра, несколько успокоился от опасений, что у него могут вырвать плоды его работ, переписка несколько оживилась и наконец Ньепс решился послать Дагеру одну из своих гелиографических пластинок».

Цитируется по: Буринский В.Ф. Луи Дагер и Жозеф Ньепс. Их жизнь и открытия в связи с историей развития фотографии// Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф. Павленкова, 1839-1900