Борис пуго: что произошло с последним министром мвд ссср. Борис Карлович Пуго: биография

Родился в Твери в семье партийного работника. Латыш. По-русски говорил лучше, чем по-латышски. Его отец - Карл Янович Пуго - был участником революции и Гражданской войны, подпольщиком, «латышским стрелком», затем секретарем Рижского горкома партии.

Окончил Рижский Политехнический институт. Член КПСС с 1963 года. С 1961 года на комсомольской работе: секретарь комитета комсомола завода, затем второй и первый секретарь райкома комсомола, затем заведующий сектором ЦК ЛКСМ, затем первый секретарь ЦК ЛКСМ, затем секретарь ЦК ВЛКСМ, затем инспектор ЦК КПСС, затем заведующий отделом ЦК Компартии Латвии, затем первый секретарь Рижского горкома партии.

С 1977 года работал в КГБ Латвийской ССР. С 1980 года председатель комитета государственной безопасности Латвийской ССР.

Был первым секретарем ЦК Компартии Латвии (1984-1988). Был депутатом Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва.

Был членом ЦК КПСС (1986-1990). Председатель комитета партийного контроля при ЦК КПСС (1988-1990) и кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС в сентябре 1989 - июле 1990. Член и председатель ЦКК КПСС в июле 1990-апреле 1991 .

С 11 декабря 1990 года министр внутренних дел СССР (сменил на этом посту В. В. Бакатина, уволенного М. С. Горбачёвым в отставку).

С марта 1991 г. - член Совета безопасности СССР.

ГКЧП и самоубийство

Член ГКЧП. Прокуратурой СССР в отношении Пуго Б. К. возбуждено уголовное дело за участие в антиконституционном заговоре, за членство в ГКЧП. В Москве ему позвонил В. А. Крючков и пригласил в Кремль, где в ночь на 19-е был образован ГКЧП.

Жена министра, Валентина Ивановна Пуго, кандидат технических наук, доцент Московского энергетического института, умерла в больнице через сутки, так и не придя в сознание.

Почему в августе 91-го застрелился министр внутренних дел и застрелил свою жену? Ведь ни в СССР, ни в нынешней демократической России, высшие чиновники не стреляются.

Вот уж этого звонка я никак не ожидал:
-Добрый день, Юрий, вас беспокоит некто Вадим Пуго.
-Простите... Кто?
-Ну, сын того Пуго, который... помните? Он был министром внутренних дел... до Ельцина и застрелился вместе с женой в августе девяносто первого.
-Да, конечно помню, слушаю вас.
-Мне бы хотелось встретиться. Дело в том, что... Отец...он так и остался для всех путчистом. А он был человеком чести. Я бы хотел встретиться.
Похож. Очень похож - плотный, среднего роста, залысины лба, внимательный умный взгляд: Пуго Вадим Борисович, в прошлом офицер элитного подразделения КГБ, ныне - банкир.
Я прекрасно помню август девяносто первого, когда мы с женой плакали у телевизора от радости, что демократия победила, когда боготворили потрясающего Ельцина и те два выстрела в центре Москвы... Они казались всем закономерностью и никого не коробила аэрозольная надпись на витрине: “Забил в заряд я тушку Пуго”, никого не передернули аплодисменты в Кремле, когда 22 августа шла сессия Верховного Совета и докладчик, прервав выступление, радостно сообщил, что вот только что в своей квартире застрелились бывший министр внутренних дел путчист Пуго и его жена. Да, ответом на это известие были аплодисменты зала.
И никто не подумал тогда, что в СССР большие начальники не стреляются. Никто не удивился этому прошловековому поступку, а ведь было чему удивляться. Если бы знал Борис Карлович, доставая из стола тяжелый “Вальтер”, что отсидит пару месяцев в Лефортово и потом будет жить наверняка лучше, обеспеченнее - с его-то связями! - чем жил министром внутренних дел, - нажал бы он курок? Если бы знал кадровый “гэбэшник” Пуго, приставляя ствол к виску любимой женщины, что никакого позора за ГКЧП не будет, он бы нажал курок? Ну как он мог знать, что всего через несколько лет все они, “гэкэчеписты”, на фоне того, что начнется, станут если не героями, то оракулами - да, они хотели, как лучше, а получилось, как всегда.
-...Ты знаешь, - говорит Вадим, наливая уже, наверное, по десятой чашке кофе,- никто не верит в это, но я уверен, что отец и мать застрелились после ГКЧП не столько потому, что считали, что их ждет позор и тюрьма, а потому, главным образом, чтобы отсечь свое прошлое от моего будущего. Чтобы груз их жизни не мешал их сыну, потому что они понимали, что грядет совсем другая жизнь с другими ценностями, в которой они беспомощны, а я в ней чувствую себя, как рыба в воде. Если бы я знал их исход, как сегодня, я все равно бы принес отцу пистолет...
В новейшей истории страны такого самоубийства чести, да еще мужа и жены одновременно, не было. Я слушал Вадима много часов, мне стал безумно интересен человек по имени Борис Карлович Пуго. И его жена - Валентина Ивановна, кандидат технических наук, доцент МЭИ, она была на год моложе мужа.
Забегая вперед, вернее - назад, в самый конец истории - скажу, что ни одной машины, ни дачи, ни счета в банке после смерти отца его единственному ребенку - Вадиму в наследство не досталось. Только скромная по нынешним меркам квартира, 6000 рублей на общей сберкнижке родителей, которые по закону можно было получить через полгода, и 1000 рублей в сейфе отцовского кабинета: остатки зарплаты министра внутренних дел. Похоронить родителей было не на что, МВД на это не дало ни копейки, Вадим занимал деньги.
...Сыну революционного подпольщика, "латышского стрелка", а затем - секретаря рижского горкома партии, Борису Пуго карьера была уготована: высшую должность отца в той же Риге он занял в 38 лет, председателем КГБ Латвии стал в 43 года, первым секретарем ЦК компартии Латвии - в 47 лет, председателем КПК при ЦК КПСС - в 51 год, министром внутренних дел СССР его назначил Горбачев в 1990 году.
А Горбачева Пуго боготворил: “Он на порядок выше меня”,- таких слов от него не слышал никто, никогда и ни о ком. Когда же перед самым “путчем” Борис Карлович летел с женой в Москву из отпуска, из санатория ЦК “Южный”, что совсем рядом с Форосом, где в это же время отдыхал его президент с женой, то грустно сходил по трапу - не то, что встречи, звонка не удостоился министр внутренних дел... Но тогда он еще ни о чем не догадывался. Даже о том, почему его из отпуска отозвали.
18 августа в 20.30 на служебной даче, где собралась вся семья, зазвонил телефон ВЧ - правительственной связи. Вадим снял трубку, потому что стоял рядом, и услышал голос Крючкова, своего шефа, председателя КГБ:"Бориса Карловича, пожалуйста."
Отец слушал молча и все видели, как он на глазах мрачнеет:
- Мне надо ехать, началась война на Кавказе, - сказал отец и уехал. Под утро он вернулся. Вадим и Валентина Ивановна еще не спали Отец был возбужден выше всякой меры:.
- Ну все, свалили, убрали мы этого...- сказал он, а уходя с женой в спальню, добавил Вадиму:- Я пойду спать, а ты включи телевизор в шесть утра, будет выступать Лукьянов - обо всем узнаешь...
...Получив должность первого секретаря Рижского горкома партии, почти год Пуго с женой и сыном жили в гостинице. "Неудобно раньше других получать",- отвечал на недоуменные вопросы родственников и друзей Борис Карлович. Потом получили квартиру - трехкомнатную. Когда брат Бориса, кадровый военный, решил строить дачу, Борис Карлович, уже первый секретарь компартии Латвии, чуть ли не каждую неделю напоминал ему о "нормах дачных строений" и просил не дай бог соорудить себе лишний квадратный метр или еще чего, что позволит хоть пятнышко положить на их фамилию, которая в Латвии слишком известна. Когда Вадим решил жениться на дочери подполковника, отец попросил его, во-первых, удалить свадьбу от людских глаз - за город, а во-вторых, - "пригласить ограниченное число людей - самых близких”. Сели вдвоем за список, гостей набралось под сотню. Сократили его до тридцати двух человек. Обиженных было!..
...Отец уехал на работу ночью, когда Вадим еще спал. Уже потом, на работе, Вадим ничего не мог понять: по телевизору новости ГКЧП, а по “Радио России” и “Эхо Москвы” совсем другое. Советоваться с сослуживцами, спрашивать о таком - не принято. К тому же отцу он свято верил. Так прошел день.
В шесть утра отец позвонил им на дачу по ВЧ. Разговаривал с мамой, но потом попросил дать трубку и сыну:
- Вадим, обстоятельства очень серьезны. Горбачев не способен управлять страной, нами введено чрезвычайное положение.
"Кем - вами?"- спросил Вадим. "Сын, слушай радио",- такой был ответ.
Через час Пуго-старший уже был дома, хотел отдохнуть хоть немного, но опять - ВЧ. Когда отец положил трубку, Вадим понял, что таким он отца еще не видел.
- Я им говорю, что его (Ельцина - Ю.Г.) надо брать!..- Потом он помолчал немного:- Мы не стремимся к власти, у нас ее достаточно, но мы прекрасно понимаем, что Горбачев ведет страну к голоду, хаосу, разрухе.
Отец появился дома только вечером 21-го. До смерти ему оставалась ночь. Вадим ждал его во дворе. Отец приехал со своей обычной охраной, вышел из машины и сказал:
- Все, ребята, вы свободны. Все.
- Не понял?- спросил начальник охраны. - Как так, Борис Карлович?
- А вот так - свободны все. Езжайте домой,
Тот подскочил к Вадиму: "Я ничего не понимаю, что делать?"
- Оставьте минимум, остальные уезжайте.
Из дюжины человек осталось двое самых-самых, и то - во дворе.
Отец и сын поднялись в квартиру. Отец был энергичным и каким-то умиротворенным. Вадим после танков, радио, газет и телевидения слегка обалдел от такого состояния отца.
- Давай выпьем,- было первое, что сказал отец.
Он был абсолютно трезв и Вадим понял, что за последние десятки часов отцу просто не с кем было выпить. Они выпили бутылку водки за десять минут. Пришли женщины - Инна, жена Вадима и Валентина Ивановна. Обе плакали.
- Девочки, идите на кухню, не мешайте,- сказал им Борис Карлович и добавил, склоняясь к сыну: - У меня в квартире наверняка стоят "жучки", у тебя тоже, пойдем на балкон.
На балконе было хорошо - прохладный ветер, огни большого города, конец лета. Отец стиснул рукой плечи сына:
-Вадим, все кончено. Горбатый меня предал. С Ельциным я не могу остаться, а с Крючковым и Янаевым не хочу, потому что не хочу больше крови,- он помолчал, глубоко дыша, глядя на огни вечерней Москвы: - Сегодня меня арестуют...- Врезал кулаком по перилам:- Умный у вас папашка, а купили его за пять копеек...
-Папа, а что будет потом?- задал сын глупый вопрос.
-Потом будет другая жизнь. Буду сидеть в тюрьме.
-А мать? А я, мы с Инной?
-Не знаю.
-Отец, я буду с тобой. До конца.
-Вадька, брось, у нас в доме столько оружия, будем отстреливаться!- он еще мог шутить! - А вообще-то, вот, возьми мой пистолет и спрячь его где-нибудь,- отец передал Вадиму "Вальтер", о котором в доме знали все.
Отец ушел, а Вадим пошел гулять с собакой только для того, чтобы незаметно спрятать под камень отцовский пистолет - только статьи за незаконное хранение ему не хватало.
Утром его разбудил отец:"Вадим, тебе пора на работу. Кстати, принеси пожалуйста мой пистолет".
Жить родителям оставалось всего один час.
Вадим опять пошел гулять с собакой, чтобы достать пистолет. Он отнес его отцу в 8.05, отец что-то писал, но перевернул листок:"Принес? Положи сюда и езжай на работу".
Вадим не сразу уехал. Он все понимал: отец не будет отстреливаться, пистолет ему нужен для себя. Но он не бросился отцу на шею, не заплакал: “Не надо, папа, я люблю тебя!” Он не имел на это права.
Вадим услышал звонок правительственного, потом ответ отца: "Конечно, приезжайте, я вас жду". Это - арест. Еще понятнее стало, когда отец набрал какой-то номер и сказал:
- Передайте всему личному составу мою большую благодарность... Да. А также передайте огромное мое спасибо всем тем, с кем я работал.
Позже стало известно, что звонил Борис Карлович своему первому заму - Шилову, и тот сразу все понял: это прощание. И он сказал тогда шефу:
- Зачем вы так, Борис Карлович? Не надо.
Но это было надо. Для отца. Это было просто необходимо.
Вадим не знал, что родители не спали всю ночь и решение уже приняли. Но догадывался. Он все медлил, не уезжал, надеясь на чудо. А отец все писал, он только кивнул Вадиму на прощание, не обнял его, не поцеловал. Живую маму Вадим видел в последний раз тоже на бегу - заплаканная, как и все последние три дня, она кивнула ему за сорок минут до смерти: “Езжай на работу, сын, тебе уже пора.” Она тоже его не обняла.
Бессонной ночью они договорились, что жизнь в позоре для них неприемлема. Уже потом Вадим словно увидел эту последнюю их ночь: "Валюша, я этого вынести не смогу". Она обняла его, поцеловала: "Боренька, я тоже не смогу. Я с тобой".
Отец передернул затвор "Вальтера", приставил дуло к маминому виску и, зажмурившись, нажал курок, а потом, не открывая глаз,- себе в висок.
Около десяти утра, на Рублевке, "девятку" Вадима остановил инспектор, но, прочитав фамилию в правах, отпрянул, как ошпаренный, махнул, ни слова не говоря, жезлом: проезжай! Вадим ничего не понял. С дачи он позвонил домой. Тесть взял трубку: “Все кончено, Вадим. Их больше нет.”
Назад он гнал 150, по Рублевке. На поворотах колеса визжали. Его никто не остановил. Во дворе было много народу и машин. Распоряжались всем коллеги Вадима по КГБ, самым активным из гражданских был демократ Явлинский.
Вадим не знал, что в то время, когда он не мог пробиться в спальню родителей, его мама с простреленной головой сидела на полу и говорила: "Господи, дайте же платок! Я вытру кровь, так неудобно... Дайте же платок!" Отец лежал на кровати лицом вверх, зажав в правой руке "Вальтер", и был мертв. Их увезли, и Вадим через несколько дней узнал, что его мама умерла только в час ночи.
Они оставили записки. Мама написала: "Дорогие мои! Жить больше не могу. Не судите нас. Позаботьтесь о деде. Мама."
Борис Карлович написал: "Совершил совершенно неожиданную для себя ошибку, равноценную преступлению. Да, это ошибка, а не убеждения. Знаю теперь, что обманулся в людях, которым очень верил. Страшно, если этот всплеск неразумности отразится на судьбах честных, но оказавшихся в очень трудном положении людей. Единственное оправдание происшедшему могло быть в том, что наши люди сплотились бы, чтобы ушла конфронтация. Только так и должно быть. Милые Вадик, Элинна, Инна, мама, Володя, Гета, Рая, простите меня. Все это ошибка! Жил я честно - всю жизнь".
На два гроба с трудом набралось восемь товарищей Вадима по КГБ - те, кому разрешили прийти. Только-только, чтобы донести гробы. Никого ни из друзей, ни из сослуживцев Пуго ни на кладбище, ни на поминках не было. Ни одного слова над могилой сказать не разрешили. Да и разрешили похоронить урны только весной - четыре месяца прах родителей простоял у Вадима на подоконнике.
Кто бы ты ни был, читатель, житель России! Если случайно на одном из московских кладбищ увидишь камень с именами: “Пуго Борис Карлович. Пуго Валентина Ивановна”- остановись. Положи цветок, а нет цветка - просто помяни добрым словом этих двоих, умерших в один день.
Они были людьми чести.

Естественно, сразу возникла версия, что министр сначала выстрелил в жену, потом застрелился сам. Правда, Явлинскому показалось странным, что пистолет был аккуратно положен на тумбочку. Также были обнаружены три стреляные гильзы. Так появилась еще одна версия: последней стреляла жена. Ясность внес потом сын Пуго – Вадим. Он утверждал, что пистолет на тумбочку положил 90-летний дед: «…Они, по всей видимости, легли на кровать. Отец приставил пистолет к виску матери и выстрелил, после этого выстрелил в себя, а пистолет остался зажатым у него в руке. Дед услышал выстрел, хотя он плохо слышит, и зашел в спальню… Мать не умерла - она скатилась с кровати и даже пыталась забраться на нее. Дед взял у отца пистолет и положил его на тумбочку. И месяц об этом никому не говорил - боялся. Непонятно ему было: говорить - не говорить. И сказал он о пистолете через месяц, когда начались допросы…» Но существует и альтернативная версия, изложенная десять лет спустя в газете «Завтра». Мол, Ерин и Явлинский поднялись в квартиру первыми. Там в прихожей лежал труп человека. Пуго был еще жив и, с трудом приподнявшись на кровати, сказал Ерину: «Витя, как хорошо, что ты приехал! Одного я успел уложить...» После чего потерял сознание. Тут в квартиру зашли двое с автоматами и заявили Ерину: «Виктор Федорович, у вас есть семья, любимые дети, внуки... Вы ведите себя спокойно. Мы сейчас заберем нашего товарища, вас не тронем. Вы приехали на самоубийство – запомните, это было самоубийство...» Но, как известно, пресса падка на непроверенные сенсации. Официально эта информация не имеет никаких доказательств. Правда, интересен тот факт, что руководство МВД настояло на кремации четы Пуго. Процедура кремации была проведена за городом, в почти секретной обстановке. Однако администрации московских кладбищ наотрез отказывались предоставлять опальной семье место для погребения. Лишь четыре месяца спустя урны с прахом Пуго и его жены были наконец захоронены на Троекуровском кладбище.

Источник - Википедия

Пуго, Борис Карлович (латыш. Boriss Pugo; 19 февраля 1937, Калинин - 22 августа 1991, Москва) - советский партийный и государственный деятель, первый секретарь ЦК КП Латвии (1984-1988), председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС/ЦКК КПСС (1988-1991), Министр внутренних дел СССР (1990-1991). Член ЦК КПСС (1986-1990), кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (сентябрь 1989 - июль 1990). Депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва (1984-1989) от Латвийской ССР, народный депутат СССР. C 18 по 21 августа 1991 года - член ГКЧП.

Родился в семье партийного работника в Калинине (ныне Тверь), латыш по национальности. По-русски говорил лучше, чем по-латышски. Его отец - Карл Янович Пуго - был участником революции и Гражданской войны, красным «латышским стрелком», подпольщиком, в 1930-е годы работал в Москве в НКВД, в конце 1940-х годов первым секретарём Рижского горкома партии.
Окончил Рижский политехнический институт. Член КПСС с 1963 года. С 1961 года на комсомольской работе: секретарь комитета комсомола завода, затем второй и первый секретарь райкома комсомола, заведующий сектором ЦК ЛКСМ, первый секретарь ЦК ЛКСМ, секретарь ЦК ВЛКСМ, инспектор ЦК КПСС, заведующий отделом ЦК Компартии Латвии, первый секретарь Рижского горкома партии.
С 1977 года первый заместитель председателя Комитета государственной безопасности Латвийской ССР. С 1980 года председатель КГБ Латвийской ССР с присвоением воинского звания генерал-майор. В 1984-1988 годах первый секретарь ЦК Компартии Латвии.
Председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС (1988-1990). «Пуго производил впечатление человека чрезвычайно пунктуального и порядочного, но несколько нервного и крайне чуткого к умалению роли тех органов партийной власти, которые он представлял», - свидетельствовал Рой Медведев о своём знакомстве с Пуго летом 1989 г. Член и председатель ЦКК КПСС с июля 1990 по апрель 1991 года.
С 1 декабря 1990 года министр внутренних дел СССР (сменил на этом посту В. В. Бакатина, отправленного М. С. Горбачёвым в отставку).
4 февраля 1991 года Борису Пуго было присвоено воинское звание генерал-полковника.
С марта 1991 года - член Совета безопасности СССР.

-), председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС/ЦКК КПСС ( -), Министр внутренних дел СССР (с до конца жизни). Член ЦК КПСС (1986-1990), кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (сентябрь - июль 1990). Депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва (1984-1989) от Латвийской ССР , народный депутат СССР . C 18 по 21 августа 1991 года - член ГКЧП .

Родился в семье партийного работника в Калинине (ныне Тверь), латыш по национальности. По-русски говорил лучше, чем по-латышски . Его отец, Карл Янович Пуго , был участником революции и Гражданской войны, красным «латышским стрелком », подпольщиком, в 1930-е годы работал в Москве в НКВД , в конце 1940-х годов первым секретарём Рижского горкома партии.

22 августа на арест Пуго выехали председатель КГБ РСФСР Виктор Иваненко , первый заместитель министра внутренних дел РСФСР Виктор Ерин , заместитель генерального прокурора РСФСР Евгений Лисов и в качестве понятого бывший заместитель председателя Совета Министров РСФСР Григорий Явлинский . Спустя два дня Явлинский дал интервью газете «Московский комсомолец », где рассказал о событиях . По его словам, они, не дожидаясь группы захвата, «начали действовать». Как сказал Явлинский, дверь им открыл тесть Пуго, сам Пуго и его жена были ещё живы («его голова откинулась на подушку, и он дышал», «она выглядела невменяемой. Все движения у неё были абсолютно не координированы, речь - несвязной»). Явлинский особо подчеркнул, что два обстоятельства показались ему странными:

Однако сын Пуго - Вадим Пуго (согласно публикации в газете «День », № 30, 1993 года) говорил, что пистолет положил на тумбочку 90-летний тесть: «…Они, по всей видимости, легли на кровать. Отец приставил пистолет к виску матери и выстрелил, после этого выстрелил в себя, а пистолет остался зажатым у него в руке. Дед услышал выстрел, хотя он плохо слышит, и зашёл в спальню… Мать не умерла - она скатилась с кровати и даже пыталась забраться на неё. Дед взял у отца пистолет и положил его на тумбочку. И месяц об этом никому не говорил - боялся. Непонятно ему было: говорить - не говорить. И сказал он о пистолете через месяц, когда начались допросы…»

Жена министра, Валентина Ивановна Пуго, кандидат технических наук, доцент , умерла в больнице через сутки, так и не придя в сознание.

Урны с прахом супругов Пуго захоронены на Троекуровском кладбище в Москве.

Тексты записок (по заявлению «Новой газеты»), найденных при осмотре квартиры Пуго Б. К. 22.08.1991 :

«Совершил абсолютно неожиданную для себя ошибку, равноценную преступлению. Да, это ошибка, а не убеждения. Знаю теперь, что обманулся в людях, которым очень верил. Страшно, если этот всплеск неразумности отразится на судьбах честных, но оказавшихся в очень трудном положении людей. Единственное оправдание происшедшему могло быть в том, что наши люди сплотились бы, чтобы ушла конфронтация. Только так и должно быть. Милые Вадик, Элина, Инна, мама, Володя, Гета, Рая, простите меня. Всё это ошибка! Жил я честно - всю жизнь» (записка Бориса Пуго).

«Дорогие мои! Жить больше не могу. Не судите нас. Позаботьтесь о деде. Мама» (записка Валентины Пуго).

Борис Пуго стал вторым министром внутренних дел СССР после Николая Щелокова , который покончил с собой.