Теракт террорист взрыв. Хроника терактов в россии

Два знаменитых сражения греко-персидской войны. При Фермопилах 300 спартанцев царя Леонида героически сдерживали натиск многотысячной армии персов. При Саламине произошло крупное морское сражение, ознаменовавшее перелом в войне в пользу греков.

После Марафонского сражения наступила десятилетняя передышка в войне греков с персами. В это время в Афинах разгорелись споры по поводу характера подготовки к дальнейшим военным действиям. Землевладельцы под руководством Аристида доказывали, что центр тяжести обороны следует перенести на сушу. Торгово-ремесленная группа, которой руководил Фемистокл, напротив, полагала необходимым развивать флот. Победа Фемистокла означала победу афинской демократии. В 483 г. до н. э. Аристид был изгнан из Афин. Жители Аттики принялись за усиление флота. Доходы от эксплуатации богатых серебряных рудников Лавр иона, расположенных на юго-востоке Аттики, теперь шли на строительство триер. К 480 г. до н. э. Афины имели более 150 боевых кораблей (триер). Одновременно укреплялась афинская гавань Пирей.

В V в. до н. э. морской военный флот стал основной силой афинского государства. С его помощью, как мы увидим впоследствии, греки отразили нападение персов и получили возможность оспаривать у Спарты гегемонию в Греции.

Военные суда афинян в это время разделялись на боевые («длинные корабли») и транспортные. Основным типом военного корабля была трехпалубная триера. Ее нос был обит медью. Экипаж триеры состоял из 170 гребцов, 20 матросов, которые управлялись с парусами, а в момент боя брали в руки мечи, и 12 солдат. Иногда солдат могло быть и больше, кроме того, на борту могли быть и лучники, а также небольшие метательные орудия – баллисты.
В морском бою афиняне стремились зайти с борта и ударом обитого металлом носа протаранить корабль противника. Иногда, сбив на вражеских кораблях весла и руль, афиняне бросались на абордаж. Тренируя свои экипажи в ежегодных учебных походах, заканчивавшихся двусторонними маневрами, афиняне достигли верха совершенства в технике морского боя.

* * *

Не прекращались переговоры между греческими полисами о возможности военного сотрудничества, ведения коллективной борьбы против захватчиков. Мнения о методах такой борьбы были разные. Так, спартанцы предлагали перегородить стенами Истмийский перешеек в надежде остановить таким образом наступление Ксеркса. Но, господствуя на море, царь легко мог взять прибрежные города, и грекам все равно пришлось бы покориться. Это отлично понимали в Афинах.
Чтобы не оттолкнуть спартанцев, которые все еще надеялись отсидеться за истмийскими стенами и не спешили выступать, афиняне согласились предоставить им командование не только в армии, но и во флоте. В 480 г. до н. э. был организован военный союз из 31 полиса, во главе которого стояло воинственное государство Лаконики.
Персия также готовилась к войне. После смерти Дария власть оказалась в руках его сына Ксеркса. Греция по-прежнему была объектом главных притязаний царя. К моменту начала второй греко-персидской войны численность персидского войска достигла небывалых размеров. В него входили представители самых разных племен и граждане многих государств.
Для обеспечения спокойного передвижения по морю персы вблизи мыса Афон прорыли канал. Флот Ксеркса насчитывал более тысячи судов (в том числе мелкие транспортные суда), в армии, готовой воевать с греками, находилось, вероятно, более 100 тысяч человек. (Сами греки утверждали, что воевали с пятимиллионным войском. Это было, конечно, преувеличением, но все равно такой огромной армии, как у персов, земля Эллады, пожалуй, до того не видела.)
Узнав, что персы готовят поход, афиняне послали троих лазутчиков, чтобы они разузнали о силах Ксеркса. Лазутчики были пойманы и приговорены к казни. Однако царь приказал немедленно освободить их, показал им свое войско и флот, а затем отпустил домой. Ксеркс надеялся, что афиняне, услышав о том, как велики его силы, откажутся от сопротивления.
В 480 г. до н. э. персидское войско было сосредоточено в Сардах – столице малоазийского государства Лидия. Первая попытка персов переправиться через Геллеспонт потерпела неудачу. Мост сооружали финикийцы и египтяне на папирусных и льняных канатах. Шторм разрушил непрочное сооружение, и разгневанный царь приказал высечь море цепями. Во второй раз роль моста исполнил длинный ряд стоящих вплотную друг к другу кораблей. В течение семи дней через пролив во Фракию переправилась сотня тысяч пехотинцев, двадцать тысяч конников, несколько тысяч повозок.
Пройдя некоторое расстояние по фракийскому побережью, Ксеркс решил устроить генеральный смотр своим силам. На обширной равнине расположилось огромное войско. Тут были персы и мидяне в войлочных шапках-тиарах, пестрых хитонах и чешуйчатых панцирях, вооруженные короткими мечами, копьями, луками; ассирийцы в медных шлемах, с дубинами и щитами; парфяне, хорезмийцы, бактрийцы с луками и секирами; индийцы в длинных одеждах; эфиопы в барсовых и львиных шкурах, с раскрашенными белой и красной краской телами, с луками из пальмового дерева; фракийцы в лисьих шкурах и длинных пестрых плащах, с дротиками и маленькими щитами; кавказские народы в шлемах, украшенных бычьими ушами, с кожаными щитами и короткими копьями. Выстроилась и конница персов, мидян, бактрийцев и арабов. Отдельно стоял отборный десятитысячный отряд воинов из знатных персидских юношей, называвшихся «бессмертными», поскольку каждого выбывшего из строя сейчас же заменяли другим, не менее достойным, так что число «бессмертных» всегда оставалось неизменным. Копья и вся их одежда сверкали золотом.
После долгих совещаний собравшиеся на Истме члены греческого военного союза решили послать флот примерно из 300 судов под командой спартанца Еврибиада к мысу Артемисию, на побережье Эвбеи, а войско – к Фермопилам, горному проходу, через который шел путь из Фессалии в Среднюю Грецию. Проход этот столь узок, что по нему могла проехать только одна повозка. С запада тянулась неприступная отвесная гора, а на востоке до самого моря простирались непроходимые болота. Некогда жители Фокиды, обороняясь от соседних фессалийцев, перегородили этот проход стеной; около нее протекали теплые источники, от них сам проход и получил название Фермопилы – «теплые ворота». Здесь маленькое войско, твердо решившее выполнить свой долг, могло надолго задержать самого сильного врага.
Греческое войско у Фермопил насчитывало 300 спартанцев, 1120 аркадийцев, 400 коринфян и еще тысячи полторы воинов из других городов Пелопоннеса плюс более тысячи воинов из Средней Греции. Остальные силы союзников должны были прибыть позже, по окончании проходивших как раз в это время Олимпийских игр. Отрядом у Фермопил командовал спартанский царь Леонид.
В августе еще до подхода подкрепления воинам стало известно о приближении полчищ Ксеркса. Несмотря на отчаянное положение, греки не теряли мужества. Когда им сказали, что персов идет такое множество, что они своими стрелами заслонят солнце, один из воинов ответил: «Будем сражаться в тени!»
Основная часть греческого войска была поставлена защищать так называемые Средние ворота. Остальные солдаты разместились высоко в горах, где проходила узкая лесная тропа, тянувшаяся к ущелью.
Некоторое время персидский царь стоял к северу от Фермопил, полагая, что вскоре небольшой греческий отряд благоразумно отступит. Однако шли дни, а войско Леонида и не думало уходить из прохода. На пятый день Ксеркс двинул на передовой отряд греков мидян, но все атаки последних были отбиты. Тогда в бой пошли «бессмертные». И они не смогли преодолеть оборонительные ряды эллинов. В узком проходе «бессмертные» не могли использовать численного превосходства, в единоборствах же греки оказывались сильнее. Несколько раз защитники начинали вроде бы отступать, но затем, в разгар погони за ними, неожиданно разворачивались и отбрасывали противника.
К несчастью, среди греков нашелся предатель. Звали его Эфиальт. Он показал персам обходной путь к Фермопилам. «Бессмертные» опрокинули фланг защитников и устремились по показанному Эфиальтом пути на тропу, где располагался небольшой отряд под руководством Леонида. Тем уже было известно, что противник идет в обход. Леонид отослал своих союзников, не желая, чтобы Греция потеряла столько солдат. Сами спартанцы остались. Порядки в их городе были таковы, что отход с занятой позиции покрыл бы их несмываемым позором. Кроме них, не пожелали отступать и жители города Феспии, но основная слава досталась тремстам спартанцам.
Эллины встретили врага у выхода из теснины, с ожесточением отражая натиск многочисленных персидских отрядов. Когда у греков ломались копья, они рубили мечами, если ломались мечи, они с отчаянной храбростью действовали кулаками и зубами. Пал сам Леонид, и над его телом завязалась жестокая схватка. Четыре раза обращали спартанцы в бегство персов, старавшихся завладеть телом доблестного вождя. Все меньше и меньше оставалось в живых греков, но и множество персов погибло под Фермопилами. Два брата Ксеркса были убиты в этом знаменитом сражении.
Греки постепенно отступили за теснину и ограждавшую ее стену. Здесь после отчаянной последней схватки они все до одного были перебиты. Ксеркс приказал отыскать труп Леонида и обезглавить его.
В течение нескольких дней греки отбивали атаки персов у Фермопил. В это время греческий флот сумел отойти к Афинам. По всей видимости, если бы персы быстро прорвались в Среднюю Грецию, под давлением с моря и суши греческие триеры погибли бы вместе с экипажами.
Но оборона Фермопил имела, кроме стратегического, и огромное патриотически-воспитательное значение для греков – как современников описанных событий, так и последующих поколений. Впоследствии на месте исторической битвы был установлен памятник в виде льва, на котором были начертаны слова поэта Симонида:

Странник! Ступай и поведай ты гражданам Лакедемона,
Что, их заветам верны, здесь мы костями легли.

Спартанец, посланный Леонидом за подкреплением и таким образом оставшийся в живых, через некоторое время покончил с собой.
Пройдя Фермопильское ущелье, персы вошли в центральную часть Греции. Беотия немедленно подчинилась завоевателям. Основные силы греков в это время находились у Истма. В этой ситуации граждане Афин пошли на крайние меры, приняв план Фемистокла: все боеспособные мужчины сели на корабли, отправив жен, детей и стариков на о. Саламин и в соседнюю Трезену. Захватив крупнейший город Греции, персы предали его разорению, сжигая дома и разрушая храмы (некоторые памятники увезли в Персию).
Спартанцы продолжали убеждать остальных членов союза в том, что оборону надо вести на Истме, а флот отвести к Пелопоннесу. Однако Фемистокл, веря в афинский флот, настаивал на морском сражении поблизости от берегов Аттики. Оно и произошло у острова Саламин 23 сентября 480 г. до н. э.
Персидский флот состоял более чем из семисот боевых судов и в два раза превышал по численности греческие корабли. Фемистокл опасался блокады своего флота персидским, пока мощный сухопутный контингент противника будет высаживаться на суше, позади защитников перешейка. Поэтому он послал Ксерксу секретное сообщение, предупреждая его, что если персидский флот атакует, афиняне присоединятся к персам и остаток греческого флота уйдет. Ксеркс приказал флоту начать движение этой же ночью. Пока египетский контингент войск блокировал западный выход южнее Саламина, основной флот – 500 судов – выстроился в линию для сражения в районе восточного входа в пролив. Перед рассветом в полной тайне персидский отряд высадился на островке Пситаллия. На материке, сидя на золотом троне и просматривая весь пролив с горы, Ксеркс приготовился наблюдать сражение.
Часть греческого флота отправилась защищать узкий западный пролив, остальные триеры выстроились в линию за изгибом, в восточной части пролива, ожидая появления персидского флота. Персидские корабли подошли к проливу, обогнув излучину; здесь пролив сужался, и кораблям пришлось сгрудиться; в этот момент греки атаковали. Маневр для персов теперь был невозможен, численное превосходство не имело значения. Преимущество было у греческих триер, на которых находилась вся афинская армия – около 6 тыс. человек. Греки прекрасно знали фарватер, корабли их были подвижны и хорошо маневрировали. Началась схватка, длившаяся более 7 часов.
Вот как писал об этом участник сражения знаменитый драматург Эсхил:

Сперва стояло твердое войско персов;
Когда же скучились суда в проливе,
Дать помощи друг другу не могли
И медными носами поражали
Своих же – все тогда они погибли,
А эллины искусно поражали
Кругом их… И тонули корабли,
И под обломками судов разбитых,
Под кровью мертвых – скрылась гладь морская…

Половина кораблей персидского флота была затоплена или захвачена, греки потеряли всего 40 кораблей. Остатки персидского флота бежали в Фалерский залив. Греческий контингент войск – в основном афиняне – высадился во главе с Аристидом на Пситталию и перебил находившийся там десант персов.

* * *

После столь успешной битвы греки могли легко перерезать коммуникации персидской армии, так что Ксерксу пришлось с половиной войск уйти из Греции, оставив армию Мардония.
Саламинский бой был переломным моментом в ходе греко-персидской войны. Первая морская победа греков над персами способствовала сплочению греческих полисов. Афины же заняли среди греческих государств доминирующее положение, а усилению военного флота теперь уделялось особое внимание.
В следующем году в сухопутной битве при Платеях и морской у берегов Малой Азии при Микале исход войны был окончательно решен в пользу греков (хотя конец греко-персидским войнам положил лишь Каллиев мир в 449 г. до н. э.).

Битва при Саламине - морское сражение которое произошло между греческим и персидским флотами в ходе Греко-персидских войн, в 480 году до н. э. близ острова Саламин в Сароническом заливе Эгейского моря рядом с Афинами. Битве при Саламине предшествовали события, которые могли в значительной мере оказать влияние на дальнейший ход войны.

Когда в Афины дошла весть, что гражданам необходимо оставить город и отдать его неприятелю, они в тупом отчаянии отказывались следовать этому совету, а толкование божественного изречения по поводу деревянных стен еще не было разгадано. В конце концов, выяснилось, что священная городская змея не поглотила своего ежемесячного жертвенного пирога; как следствие, необходимо было признать, что она также покинула город. Последовать такому божественному примеру не постыдились теперь и афинские граждане.

Население перевезли частично на пелопоннесский берег, частично же лишь на Саламин. Для перевозки большого количества людей с их движимым имуществом, всех вместе, на пелопоннесский берег не хватило бы средств. Крестьяне бежали в горы. В то время как остров Саламин предоставлял убежище для афинских граждан, к этому месту стягивался флот. Тем не менее – согласно преданию — произошел якобы большой спор между военачальниками, надо ли теперь же у Саламина принять бой с персидским флотом.

Мы не можем с достоверностью распознать природу этого спора, а потому методологически было бы абсолютно неправильным выдавать за подлинную историю рассказ, подобный данному рассказу Геродота, даже если бы получилось очистить его от очевидных нелепостей и противоречий. Возможно, весь этот спор военачальников миф, в котором имеется лишь зернышко истины, а именно, что соображения, надо ли давать сражение при Саламине или в другом месте, были всесторонне взвешены на военном совете.

Прежде всего надо установить, что речь шла только о том, где должно произойти сражение, а не о том, должно ли было оно произойти. Если бы у греков не было мужества отважиться на сражение в море, то Греция должна была бы подчиниться персам; при отсутствии противодействия со стороны флота персы обошли бы прегражденный стеною Истм, а то, что сухопутное войско не рассчитывало дать бой персам в открытом поле, это мы уже знаем. Если бы сражение произошло теперь между Саламином и материком и было бы проиграно, то побежденные были как бы отрезаны, — и только немногие суда смогли бы спастись через Мегарский пролив, если бы персы не преградили и его.

Морское сражение имело, следовательно, то преимущество, что опасность при этом не достигала высшего предела. Однако для исхода войны это не имело значения; поражение флота, даже несколько менее полное, в любом случае решало войну, так как без флота и сухопутное войско не было способно оказать сопротивления. Кроме этого, отступление к Истму передало бы в руки неприятеля не только Саламин с афинянами, но также Эгину и Мегару. Это представляется нам безусловно решающим обстоятельством, и мы в первую очередь беспомощны отыскать хоть какой-то рациональный мотив, который должны были бы все же выставлять сторонники дальнейшего отступления.

Ведь легенда удовлетворяется тем, что объясняет это простой глупостью и трусостью; на самом деле события происходили не так, и абсолютно очевидно, что спартанский царь Эврипид и вождь коринфян Адеймант, которого соотечественники его превозносили как героя и считали настоящим победителем при Саламине, приводили в защиту своего плана еще и другие доводы, кроме сохраненных до нас Геродотом. В самом деле мы и в рассказе Геродота находим еще один факт, который по сей день оставался абсолютно, незамеченным, но мог бы дать нам искомый ключ к решению вопроса, если только вообще в основе этого рассказа лежит что-то реальное.

Мы узнаем, что флот в составе 60-ти керкирских триер уже достиг южной оконечности Пелопоннеса. Греки поздней высказывали подозрение, что керкирцы, которых якобы задержали ветра, оздали нарочно, чтобы выждать решения и присоединиться к победителю. Но нельзя, считать невероятным, что в совете греческих военачальников каждый момент ждали их прибытия, а потому, идя на самые тяжелые жертвы, предпочитали отступить еще на шаг и сделать победу при помощи керкирцев еще более надежной.

Решающую роль со всей смелостью его натуры сыграл будто бы Фемистокл, который, притворившись изменником, сам оповестил царя Ксеркса о раздоре между греками и тем подтолкнул его на немедленное наступление. Относительно содержания того, что Фемистокл приказал сообщить царю, греки были не совсем единодушны во мнениях. У Эсхила («Персы», стих 336) сказано, что один человек сообщил Ксерксу, будто греки ночью обратятся в бегство и рассеются, чтобы спасти свою жизнь.

Геродот добавляет к этому еще слова, что, когда персы подплывут, греки начнут борьбу между собою. Диодор (конечно, по Эфору) заставляет посланного сказать, что греки хотят плыть к Истму, чтобы соединиться там с сухопутными войсками. Близок к этому и, конечно, почерпнут из этого источника рассказ Плутарха. Причина подобного рода изменений в рассказе ясна: были люди, для которых не было очевидным, что царь был заинтересован в том, чтобы помешать грекам рассеяться.

Потому как, когда дело дошло бы до этого, персидский флот не только с легкостью разбил бы любой отряд греческого флота, если бы только тот вообще отважился держаться в открытом море, но и смог бы добиться также решающей победы на суше, высадив часть персидского войска где-то на Пелопоннесском материке и тем самым вынудив греков уйти со своей последней, недоступной для обхода позиции за стеной Истма.

Отсюда и добавление Геродота, что греки вступят в борьбу друг с другом, т.е. часть их перейдет на сторону персов; это в крайнем случае делает нападение персов до известной степени понятным. Эфор осознавал, что и этого недостаточно, а так как не было никакого другого достоверного предания, он ввел в рассказ вместо роспуска флота лишь отступление к Истму и соединение с сухопутным войском.

Позднейшие писатели, такие как Непот, Юстин, Фронтин, вернулись к первоначальной легенде и заставляют передавать царю такой совет: греки намереваются рассеяться, а потому он должен быстро напасть на них, чтобы захватить их всех вместе. Ни в какой сказке не удается так великолепно одурачить задорного короля. Но настоящий солдат, каким был Фемистокл, вероятно, сказал бы себе, что Ксеркс ответил бы ему так: «Это довольно радостное известие; теперь я без риска могу разбить их поодиночке одного вслед за другим». Более вероятным было бы, конечно, примерно такое сообщение: в пути находятся еще 60 керкирских триер, а потому персам необходимо начать сражение до их прибытия.

До этого момента я мог сохранить изложение в том виде, как оно было в первых двух изданиях. Дальнейшее является новым. Достойно удивления, что путем тщательных филологических исследований удалось открыть совершенно новый факт, ставящий совершившееся при Саламине как в тактическом, так и в стратегическом отношениях на абсолютно другую основу, чем это было принято до сих пор. Все изыскания относительно Саламина исходили из предпосылки, что остров Пситталея, занятый во время сражения персами, которые после победы греков были отрезаны и уничтожены, идентичен нынешнему острову Лейпсокутали, расположенному еще перед входом в пролив.

Бесконечные старания были потрачены на то, чтобы сообщения о сражении, которые имеются у Эсхила и Геродота, привести в согласие друг с другом и с такой топографической предпосылкой. Но теперь Юлиус Белох установил, что исследователи были введены в заблуждение внешним созвучием названий «Пситталея» и «Лейпсокутали», что оба названия не имеют между собой ничего общего и что остров Пситталея, вблизи которого происходило сражение, с гораздо большим основанием можно считать островом Хагиос Георгиос, находящимся значительно дальше к северу в самом проливе.

С работой Белоха в руках я прошел по берегу вдоль пролива, и тогда с моих глаз как бы спала пелена: я пришел к выводу, что сражение вообще произошло не в этом проливе, так как в нем слишком мало места. Сражение могло произойти только по ту сторону пролива, в Элевсинской бухте.

С учетом этого основного положения первоисточники этого предания были еще раз проработаны одним из моих учеников Готфридом Цинном, в результате этого получилась картина сражения, бесспорная и тактически и стратегически. Все сообщения источников, казавшиеся настолько запутанными, что объяснить их считали возможным только искажениями текстов то в том, то в другом месте, находятся теперь в прекраснейшей гармонии.

После занятия Афин персы прождали добрых две недели, прежде чем они предприняли решительные действия (занятие города — приблизительно 10 сентября; сражение — 28 сентября). Несмотря на все предшествующие успехи, обстановка была для них трудной, и нелегко было решить, какой способ действия был бы лучшим. Греческий флот находился у северного берега острова Саламина, где имеется достаточно прибрежных песков (почти весь восточный берег обрывистый). Так как на острове слишком мало воды, чтобы обеспечить ею весь флот (приблизительно 300 кораблей с 50 -60 тыс. экипажа), то часть кораблей стояла, вероятно, у побережья Мегары.

Можно было бы себе представить, что Ксеркс предварительно обсудил, должен ли он одновременно с нападением на море предпринять также нападение и на суше, по дороге из Афин в Мегару. Но так как об этом ничего не сообщается, то мы можем только установить, что по крайней мере персы до Мегары не доходили, а как следствие, не чувствовали себя достаточно сильными для этого и ограничились лишь наступлением флота, которое предполагало тщательную и длительную предварительную разведку.

Чтобы подойти к грекам, персидскому флоту было необходимо пройти или через Саламинский пролив, весьма извилистый, заполненный островами и подводными камнями, или через еще более узкий проход с другой, мегарской стороны острова — через бухту Трупика. Решили, наконец, атаковать греков одновременно с обеих сторон; в случае победы греческий флот был бы разбит и весь уничтожен. Обе части флота выступили еще ночью, чтобы на утро проникнуть в Элевсинскую бухту одновременно обоими путями.

Как только было получено сообщение о приближении противника, греки также приготовились к бою, тоже разделились на части и поплыли навстречу неприятелю. Перед этим Фемистокл нашел еще время произнести зажигательную речь. В его намерение не входило преградить путь неприятелю при входе последнего в открытую бухту, он стремился напасть на противника еще во время развертывания его в узком проходе.

Передовые корабли греков, конечно, те из них, которые несли наблюдательную и сторожевую службу при входе в пролив, вначале отплыли на некоторое расстояние назад. После чего началось наступление, во время которого пытались охватить правый фланг персов, т.е. фланг, который двигался в направлении на Элевсин, как абсолютно правильно замечает Геродот. Персы защищались самым храбрым образом, но узкий пролив лишь медленно выпускал их корабли, в то время как греки немедленно могли ввести в дело свои и без того превосходившие персов силы.

В таких условиях финикийско-ионические корабли, несмотря на превосходство их маневроспособности, вынуждены были терпеть урон и были снова загнаны в пролив. А так как отходившие назад корабли встречались с кораблями, еще стремившимися вперед, то они попадали в величайший беспорядок и несли тяжелые потери.

Относительно боя в противоположном морском проходе у Мегары мы ничего не знаем. Но мы можем с достоверностью принять, что этот бой разыгрался точно таким же образом, ибо афиняне рассказывали Геродоту, что коринфские корабли отошли к этой стороне (по мнению афинян для того, чтобы спастись бегством), а коринфяне чествовали своего полководца Адейманта как героя.

Все искажения, которые делали традиционную версию столь непонятной, теперь исчезли.

Если до этого времени не могли понять, почему узость фарватера должна была оказаться губительной именно для персов (что как раз подчеркивает Эсхил), хотя финикяне и ионийцы были, конечно, лучшими мореплавателями, чем афинское ополчение, то теперь ясно, каким образом стратегический гений Фемистокла действительно смог так организовать сражение, что узость прохода помогла грекам, а противник при всем своем мореходном искусстве не мог выровнять положение, потому как узость прохода имеет отношение не к самому бою, а к моменту подхода к месту боя.

Противоречие, которое заключалось в том, что греки при Артемизии успешно сражались в открытом море, а теперь при увеличившейся численности кораблей якобы нарочно выбрали для боя узкое пространство, устранено, так как узкий пролив представлял собой не место боя, а только подход к месту боя.

Наряду с преданием, что Ксеркс наблюдал за сражением с одной из высот у Саламинского пролива, сохранилось и другое (у Плутарха), что Ксеркс поставил свой трон на высоте у границы Мегары. Каким образом могло бы возникнуть такое предание, если бы сражение произошло у южного входа в Саламинский пролив, в 10-12 км от того пункта? Теперь возможно признать это предание, хотя, по-видимому, и недостоверным, но построенным вполне рационально.

Наконец, найдено и нужное для сражения пространство; указание Геродота о направлении правого фланга персов на Элевсин и поведение коринфян объяснены.

Наоборот, во всех источниках, в которых имеются эти предания, нет ни одного момента, который говорил бы против той реконструкции сражения, которую произвел Цинн.

Греки одержали победу, но победа не была настолько великой, чтобы они могли преследовать персов далеко в море. Они ожидали даже повторения нападения персов. Но Ксеркс убедился, что он не в состоянии, в особенности если бы прибыли еще керкирцы, одолеть греков на море. Потому он отослал флот домой, — тот флот, который ни для чего уже не был нужен, если он не мог победить греков.

Война тем самым еще ни в какой мере не была проиграна. Правда, против позиции греков на Истмийском перешейке теперь уже ничего нельзя было предпринять, но персы удерживали все же в своих руках Среднюю Грецию и Аттику, а греки не рисковали подставить им свой лоб на суше. Потому, если сухопутное войско оставалось в Греции и заставляло покоренные области кормить себя, то надо полагать, что греки, точней афиняне, не были в состоянии защищать свою страну от повторных вторжений и со временем оказались бы покоренными. Не могли же они каждый год покидать город и бежать за море.

Война должна была принять теперь затяжной характер. Причем самому царю в Элладе уже нечего было делать, его присутствие требовало бы больших и блестящих дел, которых пока не предвиделось. Напротив, и с военно-политической точки зрения было правильным, что лично Ксеркс вернулся в Азию. Слабым пунктом в позиции персов была малая надежность ионийских греков. Если бы последние отпали, то находившемуся в Элладе персидскому войску грозила бы опасность оказаться абсолютно отрезанным от родины.

А так как Ксеркс не мог располагать еще новыми крупными частями войск, то личный авторитет царя был лучшим средством для того, чтобы держать в повиновении ионийских греков. Потому Ксеркс передал верховное командование Мардонию и возвратился в Сарды, где он сначала и остался. Мардоний отступил в Северную Грецию, где он не рисковал подвергнуться неожиданному нападению и мог заставить покоренные области кормить его войско. Отсюда он мог в любой подходящий момент снова предпринять наступление.

Спасение Греции зависело главным образом от флота. Отступив к Саламину, спартанский стратег Эврибиад велел вытащить корабли на берег этого острова. Потери, понесенные греками в сражении при Артемисии , были с избытком наверстаны новыми подкреплениями: кроме кораблей, присланных пелопоннесскими государствами, пришли триеры из Наксоса, Мелоса, Сифна, других Кикладских островов, и с западного берега Греции из Левкады и Амбракии. Даже из Кротона пришла триера: ее привел атлет Фаилл, снарядивший ее на свой счет. Эгинцы оставили 40 триер для защиты своего острова, остальные свои корабли прислали к Эврибиаду, флот которого у Саламина состоял теперь вместе с их эскадрой из 163 триер и 7 кораблей, имевших по 50 весел. Но больше всего этого числа прислали под его команду афиняне, когда их флот кончил перевозку эмигрантов из Аттики: к Эврибиаду пришли 108 афинских триер. С неимоверной деятельностью афиняне исправили свои поврежденные корабли и снарядили несколько новых.

Эллинская трирема эпохи греко-персидских войн

Когда караульные на берегу Эгины сообщили греческим морякам, что афинский акрополь зажжен и что персы опустошают всю Аттику, начальники пелопоннесских кораблей очень упали духом. Уже и прежде многие из них говорили, что флот должен быть переведен от Саламина в Коринфскую гавань Кенхрею, чтобы, при нападении персов, сухопутное войско могло помогать обороне кораблей. Теперь число приверженцев этого мнения увеличилось. Не слушая возражений афинян, мегарян и эгинцев, некоторые из начальников эскадр пошли со своими матросами на корабли, чтобы на следующее же утро идти в Кенхрею.

Узнав об этом, Фемистокл подплыл ночью к тому кораблю, на котором был Эврибиад, с целью убедить главнокомандующего, что должно запретить отъезд. Фемистокл растолковал Эврибиаду, что если флот отойдет с нынешней своей позиции у Саламина, то его уже нельзя будет снова собрать, что начальник каждой эскадры уведет свои корабли в свое государство и раздробление сил погубить Грецию. Утром Эврибиад созвал начальников эскадр. Большинству их не понравилось, что этим замедляется решенный ими отъезд. Они сердились на Фемистокла, и когда он заговорил на совещании раньше своей очереди, начальник коринфской эскадры Адимант закричал ему: «Кто на играх начинает раньше, чем следует, того бьют!» – «А кто промедлит, не получает победы», – отвечал Фемистокл и стал красноречиво доказывать, что Греция может быть спасена только в том случае, если битва будет дана у Саламина, где площадь моря невелика и многочисленный неприятельский флот не может хорошо развернуть своих сил, по недостатку места; что если греческий флот станет у Истма, то даст неприятелю выгоду сражения на открытом море. Притом, уйти от Саламина значит отдать на верную погибель этот остров, на который афиняне перевезли своих жен и детей, отдать на разорение Эгину и Мегару, открыть персам путь к Пелопоннесу.

Фемистокл привел и предвещание оракула, предсказавшего грекам победу при Саламине. Адимант сказал Фемистоклу низкие слова, что у него теперь нет отечества, потому он не должен иметь и голоса на этом совещании. Фемистокл отвечал ему суровым упреком и сказал, что у афинян еще остается отечество, более могущественное, чем Коринф: у них 200 триер с полным экипажем; это такая сила, с какой не может бороться ни одно из греческих государств; в конце своей речи он, обращаясь к Эврибиаду, сказал: «Если ты пойдешь к Истму, то погубишь Грецию и свою честь; а мы, афиняне, возьмем на корабли своих жен и детей и пустимся в Италию к устью реки Сириса; там, по древним предсказаниям богов, мы построим себе новый город; и тогда вы припомните мои слова». Эта угроза произвела свое действие. После отплытия от Саламина афинских кораблей, остальные греки не имели бы возможности продолжать борьбу с персами. Потому было решено остаться при Саламине. Начальники флота принесли жертвы, прося богов о помощи, и решили перевезти с Эгины на корабли статуи Эакидов Аякса и Теламона, покровителей Эгины, чтобы они вновь были бойцами за греков против варваров, как некогда под стенами Трои .

Но мужественное решение пелопоннесцев оказалось непрочным. Когда персидский флот отплыл от Гистэи, прошел Эврип и бесконечным рядом кораблей растянулся от Суния до Фалера, начальники пелопоннесских эскадр совершенно оробели и снова потребовали отступления. Вечером был созван третий военный совет. Пелопоннесцы бурно требовали отступления от Саламина; неужели из‑за погибшей области должно отдавать на погибель их жен и детей и весь Пелопоннес? – говорили они: неужели из‑за Аттики должно всем подвергаться опасности, что персы окружат их у Саламина и блокируют! Афиняне, эгинцы и мегаряне говорили, что должно остаться тут и не отступать перед врагом. В этом шуме Фемистокл незаметно ушел из совета. Он хотел покончить спор отважным делом, заставить самого врага прекратить несогласие между греками. Верный раб Фемистокла, дядька его детей, Сикинн, поплыл на шлюпке под покровом ночи к варварам с поручением от своего господина: Фемистокл послал его сказать Ксерксу, что «греки несогласны между собою и думают отступить; пусть Ксеркс не даст им уйти, пусть, немедленно нападает на них; он не встретит почти никакого сопротивления: греки, желающие покориться персам, и греки, не желающие этого, будут драться между собою. Фемистокл дает этот совет потому, что желает персам победы».

Карта греко-персидских войн с указанием места битвы при Саламине

Ксеркс в этот день совещался с начальниками своего флота, надобно ли дать битву при Саламине. Большинство голосов было подано за битву; потому Ксеркс не послушался предостережений Артемисии, царицы Галикарнасской, и велел кораблям строиться в боевой порядок, чтобы завтра утром начать сражение. Все приготовления были уже сделаны, когда Сикинн приехал с поручением, которое дал ему Фемистокл. Ксеркс тотчас же велел финикийским кораблям без шума идти по наступлении полночи в западный пролив, чтобы опоясать Саламин полукругом и отрезать греческому флоту путь отступления к Мегаре или к Истму. Вместе с тем отборный персидский отряд был послан занять маленький остров Пситталею, чтобы спасать своих и убивать врагов, которые будут приносимы туда волнами с кораблей, ломающихся в сражении. Скоро Саламин был окружен и с обращенной к Пирею восточной стороны растянувшимися в полукруг триерами ионийцев и карийцев. Египетские, кирийские и киликийские корабли стали по северному проливу до Элевсина; это был центр неприятельской линии, и сам Ахемен был тут. По берегу Аттики стало войско Ксеркса . Таким образом, остров Саламин и греческий флот были оцеплены персидским флотом, который стал кругом острова от Элевсина до Мунихии и концами своих флангов простирался и с запада и с востока дальше южного края острова.

Спор на совещании греков еще продолжался. Фемистокл возвратился в совет; через несколько времени его вызвали, сказав, что кто-то хочет говорить с ним. Это был Аристид , которому за несколько времени перед тем народ, по предложению самого Фемистокла, дозволил возвратиться в отечество и который теперь привез прежнему своему сопернику известие, что Саламин окружен персами и что он едва мог пробраться с Эгины между их кораблей. «Мы спорили о многом, – сказал он, – теперь пусть предметом нашего соперничества будет то, кто из нас лучше будет служить отечеству». Фемистокл признался Аристиду, что персы окружили Саламин по его совету, что он хотел этим принудить греков к битве. Он пригласил Аристида войти в собрание военного совета и передать совещающимся привезенное известие. Пелопоннесцам так не нравилась необходимость остаться при Саламине, что они не хотели верить словам Аристида; но через несколько времени пришел к Саламину теносский корабль, находившийся в персидском флоте и перешедший теперь на сторону греков; начальник его подтвердил, известие Аристида.

Греки стали готовиться к битве при Саламине, от исхода которой зависели спасение или погибель Греции. Аристид принял начальство над гоплитами, поставленными по берегам острова для защиты женщин и детей и для спасения греков, которые будут во время битвы принесены волнами с разбитых кораблей к острову. Остальные члены военного совета пошли ранним утром на свои корабли. Они говорили людям своих эскадр: «Сыновья Эллады! вам предстоит теперь освободить отечество, освободить наших жен и детей, храмы богов и гробницы предков. Все зависит от этой битвы». Фемистокл говорил своим согражданам тоном, сообразным с возвышенными чувствами их, напоминая им, что честью должно дорожить всегда больше всего. Перед началом битвы пришел корабль, которому было поручено привезти с Эгины статуи героев Аякса и Теламона. Греки увидели в этом благоприятное предзнаменование и поставили привезший статуи корабль на правом крыле, с которого началась битва.

Битва при Саламине. Схема

Девятнадцатое число месяца воэдромиона (20 сентября) 480 года до Рождества Христова было тем днем, когда произошла великая битва при Саламине. В ней сражались 370–380 греческих кораблей, многие из которых не имели достаточного числа гребцов и воинов, против флота, более, чем вдвое превосходившего их числом кораблей, имевших полный комплект воинов и гребцов. Греки пропели пеан, эхо скал вторило звукам его. Труба подала знак к атаке. Начать битву при Саламине должно было правое крыло, состоявшее из пелопоннесских кораблей; там был и Эврибиад. Они двинулись вперед, но вдруг остановились, испуганные неистовым военным криком, раздавшимся с кораблей варваров, начали грести назад, оставаясь однако же обращены носовой частью к неприятелю; дальше всех подались назад коринфяне. Но на левом фланге афинская триера, начальником которой был Аминий, быстро понеслась на финикийский корабль и ударила носом в его бок так крепко, что она и он уже не могли разойтись. Другие афинские триеры поспешили на помощь Аминию, и саламинский бой начался по всей линии.

Сначала персы держались упорно (говорит вестник в трагедии Эсхила «Персы»); но многочисленным кораблям их было тесно в узком саламинском проливе, они сталкивались и часто ломали один другому все весла целого борта. Греки кружились около персов, много персидских кораблей было разбито, моря не стало видно под обломками их и телами убитых, и берег был покрыт трупами. Вопли и стоны неслись из волн, пока все не одел мрак ночи.

Афинские корабли прорвали в битве при Саламине полукруг финикиян и погнали их суда, – одни к берегу, другие к центру персидской линии. Киприйцы и киликийцы, составлявшие центр, держались несколько времени храбро; но, когда был убит отважный киликийский царь Сиэнзен, они обратились в бегство, пустились на юг и на восток, преследуемые эгинцами, бившимися храбрее всех греков после афинян. Прежние враги соперничали теперь между собою в храбром содействии спасению общего отечества.

Битва при Саламине. Картина В. фон Каульбаха, 1868

Афинские корабли дошли до ионийцев и карийцев, стоявших на левом крыле саламинской битвы перед Пиреем. Фемистокл напал на большой корабль, на котором был Ариабигн, брат Ксеркса, начальствовавший на том крыле. Корабль Фемистокла был встречен густою тучею стрел и дротиков. Но Аминий пробил медным носом своей триеры бок корабля Ариабигна, так что он стал тонуть. Храбрый Ариабигн с мужественнейшими из своих воинов пошел биться на афинскую триеру, но пронзенные копьями гоплитов, все они упали в море. Артемисия нашла тело Ариабигна плававшее между обломками кораблей и послала его царю. Фемистокл погнался за обратившимся в бегство сидонским кораблем, но раньше Фемистокла настигла этот корабль эгинская триера, которой начальствовал сын Крия, много лет содержавшегося в плену у афинян; она проломила носом сидонский корабль и сын Крия саркастически закричал Фемистоклу: «Так доказывают эгинцы, что они передались мидянам!» Храбрее всех в персидском флоте сражались у Саламина ионийцы и Артемисия Галикарнасская. Самофракийский корабль потопил одну из афинских триер, но сам был потоплен эгинскою; быстро бросились самофракийцы со своего утопающего корабля на эгинскую триеру, столкнули эгинцев в море и ушли на их триере. Другая афинская триера настигла корабль Артемисии. Артемисия направила свой корабль на корабль царя карийского города Калинды и ударила этот корабль в бок так сильно, что он потонул со всеми бывшими на нем. Аминий, начальствовавший афинским кораблем, догонявшим Артемисию, принял её корабль за один из греческих и повернул тогда против другого неприятельского корабля. Конечно, ему было бы большею радостью взять в плен царицу Артемисию и получить награду, назначенную тому, кто возьмет ее. Ксеркс, которому сказали, что Артемисия потопила неприятельский корабль, воскликнул: «Женщины стали мужчинами, мужчины женщинами!» Он никогда не узнал истины, потому что не осталось никого, кто мог бы сообщить ее ему. Все, бывшие на калиндском корабле, утонули.

Не бездействовал между тем и Аристид. Увидев, что неприятельский флот обращается от Саламина в бегство, он посадил храбрейших из своих гоплитов на лодки и пустился на остров Пситталею. Персы, стоявшие там, встретили его лодки стрелами и камнями, но были, после храброго сопротивления, побеждены и убиты все до последнего человека. Вечером на вершине скалы, образующей этот остров, Аристид зажег костер, чтобы все греки, видящие это пламя, знали, что их соотечественники победили.

В битве при Саламине греки одержали славную победу. Более 200 неприятельских кораблей со всеми бывшими на них людьми погибли; обломки их лежали на дне моря или носились по волнам. Греки потеряли не более 40 триер, и многие из бывших на этих триерах спаслись, успев доплыть до саламинского берега. Ксеркс, смотревший на бой при Саламине с утеса, выступавшего в море, рвал на себе волосы, рвал одежду, в печали и гневе: он ожидал победы, готовился к пиру торжества и вместо того увидел поражение. В тот же вечер он велел казнить начальников финикийской эскадры, которая раньше всех других частей его флота обратилась в бегство; эта казнь так напугала других начальников, что многие из них ушли ночью со своими кораблями, чтобы избегнуть такой же судьбы.

Саламинское сражение (год 480 до н. э.) - это битва на море, проходившая между греческой и персидской армиями. Её название объясняется просто. Сражение произошло вблизи Афин, неподалёку от острова Саламин. По некоторым данным, флот греков насчитывал 311 или 380 судов. Этого вполне хватило, чтобы победить 1 тыс. персидских кораблей в узком проливе. Именно Саламинское сражение (5 класс любой общеобразовательной школы в обязательном порядке изучает эту войну на уроках истории) переломило ход греко-персидских войн. В данной статье мы кратко расскажем об этом событии.

С чего всё началось?

Участники Саламинского сражения - это греки и персы. Битве предшествовало несколько событий, существенно повлиявших на дальнейший ход войны. Персидские солдаты вторглись в Афины и разрушили их. Всех жителей города успели предварительно эвакуировать на остров Саламин. Между ним и материком в узких проливах оказался сосредоточен весь греческий флот. Существуют разные мнения по поводу количества кораблей, но неизменно лишь одно - у персов было численное превосходство. В большинстве источников фигурируют такие цифры: 310 греческих судов-триер (согласно Геродоту - около 380, Эсхилу - 311 кораблей), против 1200 персидских. Хотя, по мнению известного советского историка, профессора С.Лурье, со стороны персов в сражении принимало участие не больше 500 судов. Очень важен и такой момент: большинство персидских кораблей были крупнее и тяжелее греческих. В ту эпоху ещё отсутствовала корабельная артиллерия, поэтому на море с противником боролись лишь двумя средствами - тараном и абордажем. Так что размер судна и количество умещавшихся на нём воинов, имели весьма существенное значение.

Хитрость Фемистокла

Среди греков возникли довольно серьёзные разногласия. Большая часть военачальников предлагали покинуть Саламин и бросить все силы на оборону Коринфского перешейка. Будучи хорошим стратегом, возглавлявший греческий флот Фемистокл сообщил, что эллины смогут победить превосходящие по количеству суда персов только в узких проливах. Но к его мнению никто не прислушался. И Фемистокл пошёл на хитрость: он отослал к Ксерксу доверенного гонца с важным сообщением. Тот рассказал персидскому царю, что греки планируют бежать и если он хочет уничтожить вражеский флот, то стоит напасть на них прямо сейчас (более подробно мы расскажем об этом ниже).

Для эллинов битва в узком пространстве была единственным способом одолеть неприятеля. Ведь только так можно нивелировать численный перевес персидского флота. Заплывая в проливы между островом и материком, персы лишали себя преимуществ. Начав Саламинское сражение, дата которого указана в начале статьи, они совершили стратегическую ошибку, определившую исход битвы и исход войны в целом.

Подготовка персов

В 490 году до н. э. под командованием Артаферна и Датиса был направлен флот для покорения Афин. По пути персы завоевали и разрушили Эритрею. Войско высадилось в Аттике, но было разбито платейцами и афинянами в битве при Марафоне. Потерпев неудачу, персидский царь Дарий начал собирать большое войско, чтобы покорить всю Грецию. Планам правителя помешало египетское восстание 486 года до н. э. А потом Дарий скончался. Трон по праву достался его сыну Ксерксу. Подавив восстание, он решил продолжить начатое отцом дело и возобновил сбор войск для похода на Грецию.

Сильный греческий флот

Тем временем к власти в Афинах пришёл Фемистокл. Он вплотную занялся созданием мощного флота. По обычаю афиняне делили между собой прибыль от серебряных рудников, находящихся в Лаврионе. Они принадлежали государству. Но когда свергли тиранов, госимущество стало собственностью всех граждан. Если после оплаты всех государственных расходов в казне оставался излишек, то он в равной мере делился между всеми афинянами.

Фемистокл предложил направить полученные деньги на постройку кораблей. Идею восприняли весьма неоднозначно. Приняв его, каждый афинянин добровольно лишал себя небольшого денежного пособия. Когда Фемистокл готовил флот для войны с персами, он прекрасно понимал, что афиняне вряд ли поддержат его решение. Ведь греки не считали серьёзной угрозой побеждённых под Марафоном варваров. Поэтому Фемистокл убедил сограждан, что мощный флот и новые корабли нужны для войны с Эгиной (этот остров вёл с Афинами непрерывную битву). Именно эта политика и привела в итоге к тому, что эллины выиграли Саламинское сражение.

Общегреческий конгресс

В 481 году до н. э. Ксеркс отправил послов во все греческие города-государства, кроме Спарты и Афин. Персидский царь требовал «земли и воды». Осень того же года было созвано общегреческое собрание. Эллины осознали грозящую им опасность и заключили между собой союз, прекратив междоусобные войны. Во все греческие колонии отправили послов с просьбой о помощи. Но, с технической точки зрения, выполнить распоряжения общегреческого совета было сложно из-за разрозненности эллинов и взаимной враждебности.

Поход на Грецию

В 480 году до н. э. персидский царь начал переправку своих войск из Азии в Европу. Помимо сухопутных солдат у Ксеркса был мощный флот.

Всю весну и лето персидская армия передвигалась вдоль побережья Эгейского моря. Им попытался преградить путь спартанский царь Леонид вместе с тремя сотнями воинов. Но все они были убиты персами в Фермопильском ущелье. Затем войско Ксеркса ворвалось в центральную Грецию. Персидские корабли встретились с эллинским флотом у мыса Артемисия. Греки вынуждены были отступить к югу и встали в западной части побережья Аттики.

Невыгодная позиция

По всем канонам морского искусства, расположение греческого флота у острова Саламин было максимально неудобным. Корабли греков стояли в узком пространстве, оба выхода из которого легко контролировались противником. Развернуть триеры для битвы было негде, да и отступать в случае атаки некуда. Но Фемистокл решил сознательно пойти на риск, чтобы выиграть Саламинское сражение. «Невыгодную» позицию своего флота он сделал приманкой для персов. Хитрость была в том, что эллины учли все условия местности. Они великолепно знали все отмели, рифы и течения в проливах и бухтах Саламина. Управлением персидских кораблей в основном занимались финикийцы, которые считались прекрасными мореходами. Но именно у берегов малоизученного острова весь их огромный опыт оказался полностью бесполезным.

Тем не менее «позиционная хитрость» Фемистокла была лишь половиной дела. Ведь в сложившейся ситуации персы не особо горели желанием ввязываться в бой. И это являлось серьёзной проблемой. Многие флотоводцы Ксеркса рассуждали очень здраво: пусть греки остаются в западне, а когда им надоест отсиживаться - выплывают и атакуют сами. Эти доводы приводятся в сочинении историка Геродота, подробно описавшего Саламинское сражение. Несмотря на явное превосходство собственного флота, Ксеркс не решался идти в наступление.

Ложное предательство

Будучи опытным военачальником, Фемистокл догадывался о намерениях противника. Кроме того, среди эллинов тоже не было единого мнения насчёт позиции у Саламина. Командующий флотом Спарты Эврибиад, формально стоявший на лестнице военачальников немного «выше» Фемистокла, очень настойчиво предлагал перебазировать корабли на Коринфский перешеек, ближе к Пелопоннесу. Он даже отдал приказ своим солдатам о подготовке к прорыву. Фемистокл понимал, что в открытом море Саламинское сражение (кратко описано в данной статье) будет ими проиграно. Поэтому решил действовать быстро, выманив персов на бой. Афинянин пошёл на беспрецедентный для того времени обман, который можно назвать «ложное предательство».

Раб Фемистокла по имени Сикин, имевший персидское происхождение, отправился к Ксерксу с сообщением. Он передал царю, что отряд его господина перейдёт в бою на сторону персов. «В доказательство преданности Фемистокл раскрывает Ксерксу все планы греков. Царю нужно запереть два выхода из Саламинского пролива и не дать эллинам уйти», - сообщил Сикин. Ксеркс поверил рабу. Так персидские корабли направились прямо в ловушку Фемистокла, запирая выходы из пролива, в том числе наиболее неудобный и узкий для больших кораблей - у мыса Каматеро. Как раз там и развернулись главные события битвы.

Результаты

Саламинское сражение, краткое содержание которого было описано выше, прошло по плану Фемистокла. Некоторые персидские судна сели на мель, где их благополучно захватили греки. Несколько кораблей наткнулись на рифы и отправились на морское дно без вмешательства противника. Ну а большая часть персидских кораблей пала жертвой очередной хитрости Фемистокла: грек притворился, что его суда в центре позиции начали отступление. Тем самым флотоводец «затянул» персов в то место пролива, где чисто физически нельзя развернуться.

Враги были вынуждены отходить в беспорядке, сталкиваясь при этом со своими же судами и топя их. Уже к вечеру флотилия персов сократилась вдвое и спешно отплыла от рокового для неё острова. Греки выиграли Саламинское сражение и смогли вернуть себе господство на море. А всего через год, в битве при Платеях, они полностью разгромили пешую персидскую армию, положив конец плану Ксеркса по завоеванию Греции.