«Свободу Анджеле Дэвис!»: куда исчезла самая знаменитая американка 1970-х, и чем завершилась ее борьба

«Свободу Анджеле Дэвис!» – этот лозунг хорошо знаком даже тем, кто не знает, почему же у нее эту свободу отняли и откуда ее нужно вызволять. «Свободу Анджеле Дэвис!» – произносит перед отлетом в США герой Виктора Сухорукова в фильме «Брат-2», этот же лозунг стал названием песни Гарика Сукачева и «Неприкасаемых». Сегодня о ней перестали петь и говорить, тем временем Анджела Дэвис празднует свое 73-летие и продолжает бороться, правда, уже под другими знаменами.

Виктор Сухоруков в фильме "Брат-2"- "Свободу Анжеле Дэвис!"

Анджела Дэвис родилась в 1944 г. в обеспеченной семье. Он получила хорошее образование, проходила стажировку в Сорбонне, где ей прочили блестящую научную карьеру. Но с 16 лет Анджела увлекалась идеями марксизма и ходила на студенческие митинги, за что нередко привлекалась к ответственности. Большое влияние на формирование мировоззрения Анджелы Дэвис оказал философ-неомарксист Герберт Маркузе, о котором девушка говорила: «Он научил меня, как можно одновременно быть учёной, активисткой, исследовательницей и революционеркой».

В 1960-х гг. борьба темнокожих за свободу в США набирала обороты. В 1968 г. был убит лидер движения за права темнокожих Мартин Лютер Кинг, а также другие сторонники этого движения. Поэтому после стажировки во Франции и Германии Анджела вернулась в США и планировала продолжить борьбу и защитить диссертацию. Но она вступила в компартию, после чего ее карьера в учебном заведении была обречена. Будущий президент США Рональд Рейган, который на тот момент был губернатором Калифорнии, личным распоряжением уволил Анджелу с работы за ее политические убеждения.

В этот период у Анджелы завязался роман с Джорджем Джексоном – активистом радикальной организации «Черные пантеры», отстаивавшей права афроамериканцев. Власти видели в этой организации угрозу существующему политическому строю США и считали ее членов террористами. В августе 1970 г. в зале суда, где рассматривалось дело Джексона, обвиняемого в нападении на полицейских, члены «Черных пантер» захватили в заложники обвинителя, нескольких судей и присяжных. В ходе операции по освобождению заложников были убиты Джексон-младший и один из судей. Выяснилось, что оружие в руках Джексона принадлежало Анджеле Дэвис. И хотя она сама отсутствовала на этом судебном заседании, ее привлекли к ответственности за соучастие в убийстве.

"Самая опасная преступница в США в 1970-х"- Анжела Дэвис
В октябре 1970 г. Анджелу Дэвис арестовали и отправили в тюрьму предварительного заключения, где она пробыла почти 1,5 года. В это время имя узницы стало известно на весь мир. В США и Европе проходили митинги в поддержку чернокожей заключенной, а в СССР ее имя стало символом борьбы с капитализмом. Тогда и появился лозунг «Свободу Анджеле Дэвис!». Школьники и трудящиеся со всего Союза писали письма в поддержку американской социалистки, а на экраны вышел фильм «Наш друг Анджела». В июне 1972 г. наконец состоялось судебное заседание, на котором Анджелу признали невиновной и оправдали.

После своего освобождения Анджела стала членом ЦК компартии США, от которой дважды баллотировалась на пост вице-президента США. Она побывала во многих странах Европы и в СССР. Впервые она приехала в Союз в 1972 г., а в 1980 г. во время ее визита с ней встретился Леонид Брежнев. Анджела Дэвис была невероятно популярной фигурой в СССР, ее воспринимали как «своего» человека по ту сторону железного занавеса и даже вручили Ленинскую премию, а в «Артеке» приняли в почетные пионеры. На Западе она пользовалась не меньшей популярностью. О ней писали песни Джон Леннон и Мик Джаггер.

Анджела Дэвис в СССР

Ей неоднократно предлагали переехать в СССР, но она заявляла, что чернокожие в США больше нуждаются в ее защите, а здесь «права всех национальностей соблюдались и граждане были равны и свободны». В конце 1980-х об Анджеле Дэвис постепенно перестали упоминать в прессе, а потом и вовсе забыли. В 1991 г. активистка вышла из рядов компартии США, обвинив ее руководителей в поддержке ГКЧП, а также в бездеятельности и пустопорожней болтовне.

Джозеф Эдвард Дэвис

Дэвис, Джозеф Эдвард (р. 1876) - посол США в СССР (1936-1938), видный деятель демократической партии, по профессии адвокат.

В 1913-1915 Дэвис был правительственным комиссаром по наблюдению за деятельностью корпораций, а в 1915-1918 - председателем и вице-председателем Федеральной торговой комиссии. Во время Парижской мирной конференции 1919 Дэвис был консультантом президента Вильсона по экономическим вопросам.

В августе 1936 Дэвис был назначен послом в СССР, где способствовал успешному завершению переговоров о торговом соглашении между СССР и США. Изучение СССР привело Дэвиса к убеждению, что правительства Англии и Франции совершают огромную ошибку, "умиротворяя" Гитлера и пытаясь изолировать Советский Союз.

Летом 1938 Дэвис был назначен послом США в Бельгии и посланником в Люксембурге, а в январе 1940- специальным помощником государственного секретаря США.

В ноябре 1940 Дэвис в соответствии с его желанием был освобождён от работы в государственном департаменте. В 1941 он был поставлен во главе созданного при президенте Комитета по объединению деятельности всех организаций, занимающихся вопросами помощи союзникам во время войны.

Основываясь на своём знании Советского Союза, Дэвис через два дня после нападения Германии на СССР заявил, что "мир будет удивлён размерами сопротивления, которое окажет Россия". Дэвис выступал в печати, по радио, на многочисленных митингах, призывая американцев отказаться от предрассудков в отношении Советского Союза и оказывать помощь СССР. Дэвис настойчиво требовал открытия второго фронта. Разоблачая реакционеров, клеветавших на Советский Союз, Дэвис указывал, что "Советское правительство не стремится навязать свою волю другим народам и выступает только против Гитлера и против тех, кто хочет поработить человечество".

Вышедшае в 1942 книга Дэвиса "Миссия в Москву" и фильм под тем же названием способствовали укреплению симпатий к СССР среди американского народа.

Дэвис - один из организаторов и почётный председатель Национального совета американо-советской дружбы. В одной из своих речей Дэвис заявил, что "среди всех Объединённых наций не будет более верного, более стойкого в деле поддержания и защиты постоянного мира в свободном свете народа, чем советский народ".

Летом 1943 Дэвис совершил поездку в Москву со специальным поручением Рузвельта к И. В. Сталину .

Дэвис входил в состав делегации США на Берлинской конференции трёх держав (июль-август 1945).

Поддерживая позицию СССР по вопросу о контроле над атомной энергией, Дэвис указывал, что "Россия имеет все моральные данные добиваться раскрытия секрета атомной бомбы".

В мае 1946 Дэвис заявил, что мир можно обеспечить лишь "посредством всеобщего признания завета Рузвельта - единства Англии, США и СССР".

В декабре 1946 Дэвис был назначен членом комиссии по изучению вопроса о применении закона о всеобщей воинской повинности в мирное время.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18. V 1945 Дэвис награждён орденом Ленина "за успешную деятельность, способствовавшую укреплению дружественных советско-американских отношений и содействовавшую росту взаимного понимания и доверия между народами обеих стран".

Дипломатический словарь. Гл. ред. А. Я. Вышинский и С. А. Лозовский. М., 1948.

Дэвис Джозеф Эдвард (1876-1958). Государственный и политический деятель США, дипломат. В 1913-1915 гг. - правительственный комиссар по наблюдению за деятельностью корпораций, в 1915-1918 гг.- председатель и вице-председатель федеральной торговой комиссии. Во время Парижской мирной конференции 1919 г.- консультант президента Вильсона по экономическим вопросам. В августе 1936 г. был назначен послом в СССР. Способствовал успешному завершению переговоров о торговом соглашении между СССР и США. С 1938 г. - посол США в Бельгии и посланник в Люксембурге, с 1940 г.--специальный помощник государственного секретаря. В 1941 г. возглавил созданный при президенте комитет по объединению деятельности всех организаций, занимающихся вопросами помощи союзникам во время войны.

После нападения гитлеровской Германии на СССР Дэвис заявил, что «мир будет удивлен размерами сопротивления, которое окажет Россия». Он стал одним из организаторов и почетным председателем Национального совета американо-советской дружбы. В одной из своих речей Дэвис заявил: «Среди всех Объединенных Наций не будет более верного, более стойкого в деле поддержания и защиты постоянного мира в свободном свете народа, чем советский народ». Настойчиво требовал открытия второго фронта в Европе, Дэвис входил в состав делегации США на Потсдамской конференции 1945 г.

Где только мог, Дэвис использовал устную и печатную трибуну, чтобы защищать Сталина и его политику. В публикациях и интервью он рисовал американцам «дядю Джо» как строгого, но справедливого руководителя, заботящегося исключительно о благе государства и народа. Дэвис, в частности, присутствовал на всех трех московских процессах и всегда находил оправдания (как правило, почерпнутые из советской прессы) для необоснованной жестокости вынесенных приговоров. «Совершенно ясно, - заявил он в одном из своих выступлений, - что все эти процессы, чистки и ликвидации, которые в свое время казались такими суровыми и так шокировали весь мир, были частью решительного и энергичного усилия сталинского правительства предохранить себя не только от переворота изнутри, но и от нападения извне... Чистка навела порядок в стране и освободила ее от измены».

Этой фанатичной идее Дэвис останется верен всю жизнь и приложит все усилия, чтобы убедить Рузвельта в святом праве Сталина избавиться от «изменников». Он напишет книгу «Миссия в Москву» (1942), где станет активным проводником сталинской политики. По этой книге будет снят фильм «Mission to Moscow» (1943). Дэвис сам привезет его в Москву вместе с личным посланием Рузвельта, в котором президент называет бывшего посла своим «старым другом», и лично покажет картину Сталину. Генсек купит фильм, и он во время войны заполонит советские киноэкраны.

Говоря о Дэвисе и его взаимоотношениях со Сталиным, невозможно не упомянуть о хобби американского посла, точнее, о страсти, всепоглощающей страсти к коллекционированию. Дэвис собрал в России и вывез в США, с санкции советского руководства и лично Сталина. гигантскую коллекцию антиквариата, предметов культа, картин... Причем большинство шедевров его коллекции было куплено им по символическим ценам или просто подарено ему из Гохрана." Вероятнее всего, Сталин, уступая за бесценок Дэвису музейные экспонаты, просто «покупал» его. И надо сказать, что в этом случае Сталин оказался достаточно дальновидным. Культурные ценности были превращены Сталиным в политическое оружие.

«Лично для Сталина продажа музейных ценностей имела больше политическое, чем экономическое значение. И покупатели отборного антиквариата и изысканных произведений искусства были далеко не случайны... Важной политической фигурой для Сталина был американский посол в Москве Д. Дэвис. Вместе со своей супругой М. Пост, страстной поклонницей романовских драгоценностей и русской живописи, послу удалось за два года пребывания в СССР собрать внушительную коллекцию русских икон XVI-XVIII веков, в том числе из фондов Третьяковской галереи, из Киево-Печерской лавры и Чудова монастыря, сделать великолепную подборку живописи Айвазовского, Левицкого и других великолепных русских художников, сформировать коллекцию фарфора, керамики и художественного серебра" (Васильева О.Ю., Кнытевский П.Н. Красные конкистадоры. М., 1994. С. 234 ).

«Американского посла озолотили за то, - пишет А. Мосякин, - что он... проводил политическую линию Рузвельта на сближение с Советским Союзом, которая, как и торговое соглашение с США 1935 г., предопределила новый торговый договор 1937 г. Дело в том, что тридцать седьмой год - разгар,ежовщины", которая роковым образом подорвала доверие к СССР и могла сказаться на отношении Рузвельта к нам, что было нежелательно» (Мосякин А. Продажа // Огонек. № 7. 1989. С. 18 ).

Усилия Дэвиса были замечены Сталиным. Сразу же после войны - Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1945 г. - Дэвис, единственный из всех западных дипломатов за всю историю Советского государства, был награжден орденом Ленина с выразительной формулировкой: «За успешную деятельность, способствующую укреплению дружественных советско-американских отношений и содействовавшую росту взаимного понимания и доверия между народами обеих стран». По случаю вручения награды Дэвису 21 ноября того же года в Вашингтоне советское посольство устроило в его честь грандиозный прием.

1) Гохран - Государственное хранилище ценностей РСФСР - учреждено при Центральном бюджетно-расчетном управлении декретом Совнаркома от 3 февраля 1920 г. «для централизованного хранения и учета всех принадлежащих РСФСР ценностей, состоящих из золота, платины, бриллиантов, цветных драгоценных камней и жемчуга» и д своей деятельности должно руководствоваться «особыми положениями и инструкцией, издаваемыми Народным комиссариатом финансов по соглашению с Высшим советом народного хозяйства (ВСНХ), народными комиссариатами торговли и промышленности и государственного контроля».

Использованы материалы кн.: Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000.

Публикуются переводы стихотворений Уильяма Генри Дэвиса

Уильям Генри Дэвис (1871-1940)

Спящие

Я был однажды на причале.

Царил сырой безмолвный мрак.

На фермах петухи молчали,

не слышен был и лай собак,

и не пробил пяти утра

Вестминстер - не пришла пора.

Я был однажды на причале.

Он весь притих в промозглой мгле.

Там сотня разной нищей швали

заснула, лёжа на земле.

Подумал: их спасенье - труд,

не то недолго проживут.

Но вдруг сверкнул, придя к причалу

автобус, вёзший работяг.

Я глянул: было в нём немало

худых и мрачных бедолаг -

пока не крикнут им: “Подъём!” -

они объяты крепким сном.

Машины шли, а у причала

у них был временный бивак.

По двадцать мертвецов лежало

в любой! Однако же - не так!

Воскресли! Ждал их тяжкий труд.

Но всё ж недолго проживут.

WILLIAM HENRY DAVIES

1871 - 1940

THE SLEEPERS

This silent morning, wet and dark;

Before the cocks in farmyards crowed,

Before the dogs began to bark;

Before the hour of five was struck

By old Westminster"s mighty clock:

As I walked down the waterside

This morning, in the cold damp air,

I saw a hundred women and men

Huddled in rags and sleeping there:

These people have no work, thought I,

That moment, on the waterside,

A lighted car came at a bound;

I looked inside, and saw a score

Of pale and weary men that frowned;

Each man sat in a huddled heap,

Carried to work while fast asleep.

Ten cars rushed down the waterside

Like lighted coffins in the dark;

With twenty dead men in each car,

That must be brought alive by work:

These people work too hard, thought I,

And long before their time they die.

Уильям Генри Дэвис Досуг (Не жизнь - сплошная баламуть)

Перевод с английского.

Вся жизнь в заботах. Недосуг

спокойно посмотреть вокруг.

Нет времени, чтоб под ветвями

бездумно тешиться цветами.

Досуга нет, чтоб поутру

следить за белками в бору.

Нет времени на переезде

в воде всмотреться в блеск созвездий.

Нет времени, заметив стать

красотки, вышедшей плясать,

дождаться, чтоб шепнули губы

нам пару слов, что сердцу любы.

Несчастна жизнь, где недосуг

спокойно посмотреть вокруг.

William Henry Davis Leisure

What is this life if, full of care

No time to stand beneath the boughs

And stare as long as sheep or cows.

No time to see, when woods we pass,

Where squirrels hide their nuts in grass,

No time to see, in broad day light,

Streams full of stars, like skies at night.

No time to turn at beauty"s glance

And watch her feet, how they can dance.

No time to wait till her mouth can

Enrich that smile her eyes began.

A poor life this if, full of care,

We have no time to stand and stare.

(from “Songs of Joy and Others”, 1911)

Уильям Генри Дэвис Бездельник

(Перевод с английского).

Я с кружкой сидра или пива

сижу-курю в тени густой,

а выбранное мною чтиво

пленяет сладкой простотой,

зовёт смеяться над царями,

что шлют указы из дворцов,

да над хвалёными князьями,

кумирами толпы глупцов.

Мои мечты во мне застряли,

как в космах дурочки осот.

(А верит, что её едва ли

хоть кто красою превзойдёт).

Смеётся глупая девица,

как королевна меж подруг,

и мне в мечтах моих всё мнится,

что я - король для всех вокруг.

William Henry Davies The Sluggard

A jar of cider and my pipe,

In summer, under shady tree;

A book by one that made his mind

Live by its sweet simplicity:

Then must I laugh at kings who sit

In richest chambers, signing scrolls;

And princes cheered in public ways,

And stared at by a thousand fools.

Let me be free to wear my dreams,

Like weeds in some mad maiden"s hair,

When she believes the earth has not

Another maid so rich and fair;

And proudly smiles on rich and poor,

The queen of all fair women then:

So I, dressen in my idle dreams,

Will think myself the king of men.

Уильям Генри Дэвис Мимолётная страсть

(Перевод с английского).

Не смейся, никуда не рвись.

Целуя, затаим дыханье.

Как будто угасает жизнь.

Как будто Смерть в твоём лобзанье.

Прижму к твоей груди ладонь

среди безмолвного горенья.

Но ты спокойна, как ни тронь,

а я - весь в страстном возбужденье…

Настанет утро, стихнет блажь.

Все чувства станут холоднее.

Ты думаешь, какой плюмаж

тебе куплю я за гинею.

А мне приснится сельский тракт

да птички, что глядят в тревоге,

с сердцами, бьющими не в такт,

как скачут кони по дороге.

William Henry Davies A Fleeting Passion

Thou shalt not laugh, thou shalt not romp,

Let"s grimly kiss with bated breath;

As quietly and solemnly

As Life when it is kissing Death.

Now in the silence of the grave,

My hand is squeezing that soft breast;

While thou dost in such passion lie,

It mocks me with its look of rest.

But when the morning comes at last,

And we must part, our passions cold,

You"ll think of some new feather, scarf

To buy with my small piece of gold;

And I"ll be dreaming of green lanes,

Where little things with beating hearts

Hold shining eyes between the leaves,

Till men with horses pass, and carts.

Уильям Генри Дэвис Сходство

(Перевод с английского).

Я шёл, не отрывая взгляда

от облаков, скрывавших высь,

и думал, повстречавши стадо,

откуда все они взялись.

С достоинством и не тревожась,

текла отара, как река,

а сверху шли, являя схожесть,

серебряные облака.

Кольнула мысль о дивном сходстве,

о волнах шерстяных вокруг,

где спорили о превосходстве

лазурь небес и летний луг.

William Henry Davies The Likeness

When I came forth this morn I saw

Quite twenty cloudlets in the air;

And then I saw a flock of sheep,

Which told me how these clouds came there.

That flock of sheep, on that green grass,

Well might it lie so still and proud!

Its likeness had been drawn in heaven,

On a blue sky, in silvery cloud.

I gazed me up, I gazed me down,

And swore, though good the likeness was,

"Twas a long way from justice done

To such white wool, such sparkling grass.

Уильям Генри Дэвис Эль

(Перевод с английского).

Ты безутешен всю неделю

с тех пор, как в море сгинул друг.

А ну-ка, выпей кварту эля,

и ты избавишься от мук.

Как только станешь пьяным в дым,

он вспомнится тебе живым.

Мечтаешь мир переустроить,

да не по силам эта цель.

Так пей! И Джек, и Джим - все трое -

налягте-ка на добрый эль.

Раз глух он на свою беду,

так пусть весь мир горит в аду!

Наш эль такой владеет властью,

что к нам бессмертие придёт,

и сердце станет полным счастья,

а ум - свободным от забот.

Где пьётся эль, светлеет ночь,

и Смерть бежит постыдно прочь.

Налей скорей мне кварту эля!

Поверь, что я не из бродяг.

Хоть я - без крова, без постели,

лишь лунный отблеск - мой очаг,

но чей бы призрак ни грозил,

глотнув, засну и меж могил.

William Henry Davies Ale

Now do I hear thee weep and groan,

Who hath a comrade sunk at sea?

Then quaff thee of my good old ale,

And it will raise him up for the

Thoul"t think as little of him then

As when he moved with living men.

If thou hast hopes to move the world,

And every effort it doth fail,

Then to thy side call Jack and Jim,

And bid them drink with thee good ale;

So may the world, that would not hear,

Perish in hell with all your care.

One quart of good ale, and I

Feel then what life immortal is:

The brain is empty of all thought,

The heart is brimming o"er with bliss;

Time"s first child, Life, doth live; but Death,

The second, hath not yet his breath.

Give me a quart of good old ale,

Am I a homeless man on earth?

Nay, I want not your roof and quilt,

I“ll lie warm at the moon”s cold hearth;

No grumbling ghost to grudge my bed,

His grave, ha! ha! holds up my head.

Уильям Генри Дэвис Богат или беден

(Перевод с английского).

Ты любишь! - Я богат, как Крёз,

богаче самого Харона,

что требует за перевоз

с кого казну, с кого корону.

Когда не любишь, я - бедняк,

как пассажиры-горемыки:

любой из обнищавших скряг

и сдавшие венцы владыки.

William Henry Davies Rich or Poor

With thy true love I have more wealth

Than Charon"s piled-up bank doth hold;

Where he makes kings lay down their crowns

And life-long misers leave their gold.

Without thy love I"ve no more wealth

Than seen upon that other shore;

That cold, bare bank he rows them to -

Those kings and misers made so poor.

Уильям Генри Дэвис Без хозяина

(Перевод с английского)

Я не служу другим и рад,

что не грозит ничей диктат.

Никто мне не нарушит отдых,

пока ещё все птицы в гнёздах.

Никто не дёрнет за рукав,

желая укротить мой нрав.

Никто мне не чинит помехи,

когда иду я по орехи.

Никто не смеет солнце дня

закрыть и спрятать от меня.

Хотя я брату или другу

охотно окажу услугу -

когда попросят, помогу -

приказами пренебрегу.

Всем крикунам, богатством гордым

я откажу с презреньем твёрдым.

Да и ругну. Мне дорог труд,

когда не злят и не гнетут,

в лесу, где рядом плещет пруд.

Я не ищу себе заботы.

готов прожить и без работы,

как нищий или вор хотя б,

но не желаю жить как раб.

William Henry Davies No Master

Indeed this is the sweet life! my hand

Is under no proud man"s command;

There is no voice to break my rest

Before a bird has left its nest;

There is no man to change my mood,

When I go nutting in the wood;

No man to pluck my sleeve and say -

I want thy labour for this day;

No man to keep me out of sight,

When that dear Sun is shining bright.

None but my friends shall have command

Upon my time, my heart and hand;

I"ll rise from sleep to help a friend,

But let no stranger orders send,

Or hear my curses fast and thick,

Which in his purse-proud throat would stick

Like burrs. If I cannot be free

To do such work as pleases me,

Near woodland pools and under trees,

You"ll get no work at all, for I

Would rather live this life and die

A beggar or a thief, than be

A working slave with no days free.

Уильям Генри Дэвис Простая жизнь

(Перевод с английского).

Что золото? Мне солнечная ясь

его охотно сыплет, не скупясь.

И яркий блеск алмазов мне не нужен:

роса с утра блестит милей жемчужин.

А книги - сухи. Лучше птичий свист.

Он полон счастья, весел, звонок, чист.

К чему картины? Облачные гряды,

сменяясь сто раз в день, приятней взгляду.

И мне не нужно крепкого вина,

когда поёт мне нежная весна.

И ни к чему богатые наряды:

зверюшки учат - лишнего не надо!

William Henry Davies A Plain Life.

No idle gold - since this fine sun, my friend,

Is no mean miser, but doth freely spend.

No prescious stones - since these green mornings show,

Without a charge, their pearls where"er I go.

No lifeless books - since birds with their sweet tongues

Will read aloud to me their happier songs.

No painted scenes - since clouds can change their skies

A hundred times a day to please my eyes.

No headstrong wine - since, when I drink, the spring

Into my eager ears will softly sing.

No surplus clothes - since every simple beast

Can teach me to be happy with the least.

Уильям Генри Дэвис В июне

(Перевод с английского).

Неделю назад без костра

я мог подхватить простуду.

Неласково дули ветра,

гоня меня отовсюду.

А нынче в лугах благодать

и в лютиках все тропинки.

Где брёл я, легко угадать -

пыльца золотит ботинки.

В саду суетятся шмели,

ныряют в цветы, как в кружки.

Часами, где пойло нашли,

трясутся мохнатые тушки.

William Henry Davies All in June

A week ago I had a fire

To warm my feet, my hands and face;

Cold winds, that never make a friend,

Crept in and out of every place.

Today the fields are rich in grass,

And buttercups in thousands grow;

I"ll show the world where I have been -

With gold-dust seen on either shoe.

Till to my garden back I come,

Where bumble-bees for hours and hours

Sit on their soft, fat, velvet bums,

To wriggle out of hollow flowers.

Уильям Генри Дэвис Слишком короткие дни

(Перевод с английского).

Когда стартует первоцвет,

затем фиалки и ромашки;

когда в ветвях засвищут пташки

и запоют ручьи им вслед;

когда салютом в праздник свой

взметает бабочек природа,

а пчёлы, жаждущие мёда,

в цветы ныряют с головой;

когда меня, сводя с ума,

приводит небо в восхищенье,

мне жаль, как быстро, в завершенье,

на смену дню, приходит тьма.

Когда дневные облака

дивят серебряным свеченьем,

я постигаю с огорченьем,

как светлая пора кратка.

William Henry Davies Days Too Short

When primroses are out in Spring,

And small, blue violets come between;

When merry birds sing on boughs green,

And rills, as soon as born, must sing;

When butterflies will make side-leaps,

As though escaped from Nature"s hand

Ere perfect quite; and bees will stand

Upon their heads in fragrant deeps;

When small clouds are so silvery white

Each seems a broken rimmed moon-

When such things are, this world too soon,

For me, doth wear the veil of night.

Уильям Генри Дэвис В деревне

(Перевод с английского).

Брожу в лесу, и жизни рад:

здесь нет некормленных ребят,

нет женщин, съеденных заботой,

нет изнурения работой.

Не спорю: я себялюбив -

сбежал от тех, кто еле жив,

и будь мне это безразлично,

я б выглядел эгоистично.

Мне тяжко там, где все в нужде,

где голод вечно и везде.

Стыжусь, что не имею средства

помочь живущим по соседству.

Мне странен вид: стоит колосс,

а люд в подножье гол и бос.

И что сказать о парках томных,

что стали кровом для бездомных?

William Henry Davies In the Country

This life is sweetest; in this wood

I hear no children cry for food;

I see no woman, white with care;

No man, with muscled wasting here.

No doubt it is a selfish thing

To fly from human suffering;

No doubt he is a selfish man,

Who shuns poor creatures, sad and wan.

But "tis a wretched life to face

Hunger in almost every place;

Cursed with a hand that"s empty, when

The heart is full to help all men.

Can I admire the statue great,

When living men starve at its feet!

Can I admire the park"s green tree,

A roof for homeless misery!

Уильям Генри Дэвис Радость и Довольство

(Перевод с английского).

Дом Радости - порой лачуга,

а дом Довольства - особняк,

но не споют в нём друг для друга

так звонко, как споёт бедняк.

Довольство, будто моль ночная,

ведёт балеты при свечах,

а Радость - бабочка дневная -

танцует в солнечных лучах.

Довольство вишни или сливы,

как жадная оса, сосёт,

а Радость пьёт неторопливо,

как пчёлка, свой цветочный мёд.

Довольство, наравне с кукушкой,

с кем ни подружит, тем - беда.

А Радость сходится с подружкой,

как жаворонок, - навсегда.

Довольство, хвастая искусством,

споёт в компании чужой,

а Радость искренне и с чувством

поёт и не кривит душой.

William Henry Davies Joy and Pleasure

Now, joy is born of parents poor,

And pleasure of our richer kind;

Though pleasure"s free, she cannot sing

As sweet a song as joy confined.

Pleasure"s a Moth, that sleeps by day

And dances by false glare at night;

But Joy"s a Butterfly, that loves

To spread its wings in Nature"s light.

Joy"s like a Bee that gently sucks

Away on blossoms its sweet hour;

But pleasure"s like a greedy Wasp,

That plums and cherries would devour.

Joy"s like a Lark that lives alone,

Whose ties are very strong, though few;

But Pleasure like a Cuckoo roams,

Makes much acquaintance, no friends true.

Joy from her heart doth sing at home,

With little care if others hear;

But pleasure then is cold and dumb,

And sings and laughs with strangers near.

Уильям Генри Дэвис Деньги

(Перевод с английского).

Когда б имел я много денег,

а не был беден, как теперь,

тогда б - на горе мне - частенек

стал жадный стук друзей мне в дверь.

Я б стал страдать, как мальчик с дудкой:

вдруг кто-то помер, дуть - запрет…

Богатство будет скверной шуткой,

когда вокруг фальшивый свет.

Скажу в ответ на кривотолки:

нам, бедным, легче! Нет забот,

хоть жёны и жужжат, как пчёлки,

что мучат их мужей, как скот.

Гляжу: бедняк горазд смеяться,

а богачу невпрок харчи.

Не нужно беднякам богатства.

Нет! Пусть худеют богачи.

Когда б имел я много денег,

в друзья полез бы всякий сброд.

Но, слава Богу, нет тех денег.

Друзья ж верны, хоть мал их счёт.

William Henry Davies Money

When I had money, money, O!

I knew no joy till I went poor;

For many a false man as a friend

Came knocking all day at my door.

Then felt I like a child that holds

A trumpet that he must not blow

Because a man is dead; I dared

Not speak to let this false world know.

Much have I thought of life, and seen

How poor men"s hearts are ever light;

And how their wives do hum like bees

About their work from morn till night.

So, when I hear these poor ones laugh,

And see the rich ones coldly frown-

Poor men, think I, need not go up

So much as rich men should come down.

When I had money, money, O!

My many friends proved all untrue;

But now I have no money, O!

My friends are real, though very few.

Уильям Генри Дэвис Смешливая Роза

(Перевод с английского).

Если б вдруг я стал Апрелем,

стал бы дуть сквозь смех и слёзы,

рвал бы ленты, как под хмелем,

из волос смешливой Розы.

Если б вдруг я стал Апрелем,

щёки б ей омыл дождями,

чтоб они, назло капелям,

разгорались будто пламя.

Пусть смеётся в нос Апрелю

и над каждою угрозой:

смысл всей этой канители

лишь в игре с весёлой Розой.

William Henry Davies Laughing Rose

If I were gusty April now,

How I would blow at laughing Rose;

I"d make her ribbons slip their knots,

And all her hair come loose.

If I were merry April now,

How I would pelt her cheeks with showers;

I"d make carnations, rich and warm,

Of her vermillion flowers.

Since she will laugh in April"s face

No matter how he rains or blows -

Then O that I wild April were,

To play with laughing Rose.

Уильям Генри Дэвис Апрельское очарование

(Перевод с английского).

Когда ковры подснежников в лесах

укроют бурый прошлоглдний прах

и жаворонки, тая в небосклоне,

напомнят нам о звёздном перезвоне;

когда, седлая самый старый бук,

там дятел заведёт свой мерный стук;

когда кукушка сотни раз, без счёта,

повеселит нас песней на две ноты;

когда ручей, нестрашный малышам,

поднимет шум, добравшись к шалашам;

когда фиалки запестрят без шика

и первый цвет покажет земляника -

в такие дни погода манит вдаль;

заботы - прочь, и мчится прочь печаль -

как дым с сырых дровец, с искрой да с паром…

И только угли золотятся жаром.

William Henry Davies April"s Charms

When April scatters charms of primrose gold

Among the copper leaves in thickets old,

And singing skylarks from the meadows rise,

To twinkle like black stars in sunny skies;

When I can hear the small woodpecker ring

Time on a tree for all the birds that sing;

And hear the pleasant cuckoo, loud and long -

The simple bird that thinks two notes a song;

When I can hear the woodland brook, that could

Not drown a babe, with all his threatening mood;

Upon these banks the violets make their home,

And let a few small strawberry blossoms come:

When I go forth on such a pleasant day,

One breath outdoors takes all my cares away;

It goes like heavy smoke, when flames take hold

Of wood that"s green and fill a grate with gold.

Уильям Генри Дэвис Прекрасная пора

(Перевод с английского).

Прогулка, до каких я падок:

земля цветением пестра,

кукушка в окруженье радуг.

Великолепная пора!

А встретил стадо -

и сердце радо.

Трава увлажнена дождём.

Хочу взглянуть на всё поближе.

Кукушку с радугой потом

навряд ли я ещё увижу.

В загробный край

не ступит Май.

William Henry Davies A Great Time

Sweet Chance, that led my steps abroad,

Beyond the town, where wild flowers grow -

A rainbow and a cuckoo, Lord,

How rich and great the times are now!

Know, all ye sheep

And cows, that keep

On staring that I stand so long

In grass that"s wet from heavy rain -

A rainbow and a cuckoo"s song

May never come together again;

May never come

This side the tomb.

Уильям Генри Дэвис Приветствие

(Перевод с английского).

Здравсивуйте, Жизнь и Свет!

Всей Красоте - привет!

Пусты мои карманы,

но сыплет неустанно

Солнце - как верный друг -

золото всюду вокруг.

Привет небесный кров

и нежность облаков!

Привет всем птичьим стайкам,

снующим по лужайкам.

Привет цветущий луг

и скромный мир лачуг!

Приветствую девиц

с их белым цветом лиц,

умеющих рядиться

и в тонкий шёлк и в ситцы.

Здравствуйте, Жизнь и Свет!

Всей Красоте - привет!

William Henry Davies A Greeting

Good morning, Life-and all

Things glad and beautiful.

My pockets nothing hold,

But he that owns the gold,

The Sun, is my great friend-

His spending has no end.

Hail to the morning sky,

Which bright clouds measure high;

Hail to you birds whose throats

Would number leaves by notes;

Hail to you shady bowers,

And you green field of flowers.

Hail to you women fair,

That make a show so rare

In cloth as white as milk-

Be"t calico or silk:

Good morning, Life-and all

Things glad and beautiful.

Уильям Генри Дэвис Давай сыщем…

(Перевод с английского).

Давай, подруга, не в посёлке,

а в чаще леса сыщем дом,

чтоб радоваться каждой пчёлке,

зависшей с шумом над цветком.

Вокруг там будут белки, зайцы.

Там самых сладких песен жди:

засвищут птахи, будто яйца

свои снесли в твоей груди.

Любимая!

В тепле да неге, в твоей груди!

Дивлюсь, как многие, враждуя,

лишь губят попусту себя.

А мы заладим жизнь другую,

не ненавидя, а любя.

Шагая летом, утром ранним,

друг с другом об руку, в лесу,

мы Солнцу пособим дыханьем

сбивать холодную росу.

Любимая!

Сбивать дыханьем с ветвей росу!

William Henry Davies Come, Let Us Find

Come, let us find a cottage, love,

That"s green for half a mile around;

To laugh at every grumbling bee,

Whose sweetest blossom"s not yet found.

Where many a bird shall sing for you,

And in your garden build its nest:

They"ll sing for you as though their eggs

Were lying in your breast,

Were lying warm in your soft breast.

"Tis strange how men find time to hate,

When life is all too short for love;

But we, away from our own kind,

A different life can live and prove.

And early on a summer"s morn,

As I go walking out with you,

We"ll help the sun with our warm breath

To clear away the dew,

To clear away the morning dew.

Уильям Генри Дэвис Нелл Барнс

(Перевод с английского).

Они три года жили врозь,

Билл Барнс и Нелл, супруга.

Ему - с кем тешиться - нашлось,

у Нелл житьё шло туго.

Нередко с ней один пентюх

бывал у лавки Билла:

у Билла резко падал дух,

а Нелл лицо кривила.

Но вот дошла в дурной денёк

до мужнего квартала,

а на двери висел замок -

так обморок упала.

Билл где-то за пять тысяч миль

другое начал дело,

и Нелл, прознав такую быль,

жестоко заболела.

Была не в силах пить и есть,

ей сердце разорвала весть,

что не увидит мужа.

William Henry Davies Nell Barnes

They lived apart for three long years,

Bill Barnes and Nell his wife;

He took his joy from other girls,

She led a wicked life.

Yet ofttimes she would pass his shop,

With some strange man awhile;

And, looking, meet her husband"s frown

With her malicious smile.

Until one day, when passing there,

She saw her man had gone;

And when she saw the empty shop,

She fell down with a moan.

And when she heard that he had gone

Five thousand miles away;

And that she"s see his face no more,

She sickened from that day.

To see his face was health and life,

And when it was denied,

She could not eat, and broke her heart -

It was for love she died.

Уильям Генри Дэвис Счастливый ребёнок

(Перевод с английского).

Весь парк пестрел обильным цветом.

Ребёнок занят был букетом.

Борзых водили на ремне -

он радовался их возне.

Повсюду гомонили птицы -

он смог их пеньем насладиться.

Он видел сотни мотыльков,

вёл счёт всех мушек и жучков.

Среди травы резвились кони -

он к ним тянул свои ладони.

Тем днём я был как награждён,

ребёнок - просто упоён.

William Henry Davies The Happy Child

I saw this day sweet flowers grow thick -

But not one like the child did pick.

I heard the packhounds in green park -

But no dog like the child heard bark.

I heard this day bird after bird -

But not one like the child has heard.

A hundred butterflies saw I -

But not one like the child saw fly.

I saw the horses roll in grass -

But no horse like the child saw pass.

My world this day has lovely been -

But not like what the child has seen.

Уильям Генри Дэвис Пример

(Перевод с английского).

Примером одарит

и мотылёк:

садится на гранит,

как на цветок -

раз не сыскать цветов

в камнях крутых хребтов.

Жестка моя кровать,

но мне помог,

уча не унывать,

тот мотылёк,

которому всё впрок:

и камень, и цветок.

William Henry Davies The Example

Here"s an example from

A Butterfly;

That on a rough, hard rock

Happy can lie;

Friendless and all alone

On this unsweetened stone.

Now let my bed be hard

No care take I;

I"ll make my joy like this

Small Butterfly;

Whose happy heart has power

To make a stone a flower.

Уильям Генри Дэвис В мае

(Перевод с английского).

Сыскав среди деревьев тень,

здесь проведу весь майский день.

что сам не съем, пусть склюнут птицы.

Здесь выпасы с такой травой,

что овцы тонут с головой,

а птицы свищут, дух подъемля,

да так, что сманят в лёт всю Землю…

Вокруг меня всё бедный люд,

меня ж поля да лес влекут.

Я помню мудреца с Востока,

что каждый вечер одиноко

высматривал сигналы звёзд…

Занявшие сейчас тот пост,

как я, погружены в мечтанья.

Мы ждём, что лунное сиянье,

назло всем тёмным облакам,

даст волю звёздным огонькам.

Мне тяжко жить, где дружат с фальшью.

иметь свой домик, полный книг,

чтоб рядом был большой цветник,

чтоб пели птицы на просторе,

чтоб видеть корабли на море…

William Henry Davies In May

Yes, I will spend the livelong day

With Nature in this month of May;

And sit beneath the trees, and share

My bread with birds whose homes are there;

While cows lie down to eat, and sheep

Stand to their necks in grass so deep;

While birds do sing with all their might,

As though they felt the earth in flight.

This is the hour I dreamed of, when

I sat surrounded by poor men;

And thought of how the Arab sat

Alone at evening, gazing at

The stars that bubbled in clear skies;

And of young dreamers, when their eyes

Enjoyed methought a precious boon

In the adventures of the Moon

Whose light, behind the Clouds" dark bars,

Searched for her stolen flocks of stars.

When I, hemmed in by wrecks of men,

Thought of some lonely cottage then

Full of sweet books; and miles of sea,

With passing ships, in front of me;

And having, on the other hand,

A flowery, green, bird-singing land.

Уильям Генри Дэвис Очарования

(Перевод с английского).

Она блохой - в прыжках, в скольженье -

пойдёт в воде поверх теченья.

Беззвучно мчит по мостовой,

как будто это луг с травой.

При плесках юбочки крахмальной

я слышу шелест музыкальный.

Вскочила - вся как мотылёк.

Присев, похожа на цветок.

Бывает, звонко рассмеётся -

как плещется вода в колодце.

А как услышу шёпоток,

так вспомню тихий ручеёк.

Она встаёт, зарю приветя,

как жаворонок на рассвете.

Увидеть милую - бальзам

душе, рассудку и глазам.

Когда я с ней, с любимой, рядом,

меня ласкает Солнце взглядом -

мне кажется, что я богат,

добыв неимоверный клад.

Но вдруг хвачусь - нигде нет милой! -

Вся жизнь становится постылой.

William Henry Davies Charms

She walks as lightly as the fly

Skates on the water in July.

To hear her moving petticoat

For me is music"s highest note.

Stones are not heard, when her feet pass,

No more than tumps of moss or grass.

When she sits still, she"s like the flower

To be a butterfly next hour.

The brook laughs not more sweet, when he

Trips over pebbles suddenly.

My Love, like him, can whisper low -

When he comes where green cresses grow.

She rises like the lark, that hour

He goes halfway to meet a shower.

A fresher drink is in her looks

Than Nature gives me, or old books.

When I in my Love"s shadow sit,

I do not miss the sun one bit.

When she is near, my arms can hold

All that"s worth having in this world.

And when I know not where she is,

Nothing can come but comes amiss.

Уильям Генри Дэвис Печаль и Радость

(Перевод с английского).

Твержу Печали: "Ты - не мёд.

С тобой не столковаться Лире.

Где Радость десять раз споёт,

ты - лишь четыре.

Один часок с тобой вдвоём

умерит боль душевных ссадин,

а срок подольше - проклянём.

Будь он неладен!

Ты не прытка и не создашь

ни песен, ни холстов, ни статуй,

а Радость, если входит в раж -

творец завзятый.

Твой вздох глубок, слеза - сладка,

но ты не выучишь унылых

помочь себе наверняка.

А Радость - в силах!

Печаль! Сладка ты, но не мёд!

Пусть Радость процветает в мире

и десять раз для нас споёт,

где ты - четыре.

William Henry Davies Sadness and Joy

I pray you, Sadness, leave me soon,

In sweet invention thou art poor!

Thy sister, Joy can make ten songs

While thou art making four.

One hour with thee is sweet enough;

But when we find the whole day gone

And no created thing is left -

We mourn the evil done.

Thou art too slow to shape thy thoughts

In stone, on canvas, or in song;

But Joy, being full of active heat,

Must do some deed ere long.

Thy sighs are gentle, sweet thy tears;

But if thou canst not help a man

To prove in substance what he feels -

Then give me Joy, who can.

Therefore sweet Sadness, leave me soon,

Let thy bright sister, Joy, come more;

For she can make ten lovely songs

While thou art making four.

Уильям Генри Дэвис Поиски Красоты

(Перевод с английского).

Питьё из чистой зелени с лазурью,

чем Красота всё полнит мой бокал,

не станет льдом, не замутится хмурью.

Я пью и пью, и лишь сильней взалкал.

Роса в траве сверкает изумрудом -

мне этот миг милее всех утех.

Приглядываюсь к солнечным причудам,

и в пенье зяблика расслышал смех.

Вероника штурмует все просторы:

любой цветок - как звёздочка на вид.

Из лютиков вокруг - янтарные озёра.

Боярышник - весь кипенью облит.

Корявый дуб не клонится недужно -

то ласточка в листве, то дрозд.

Мышам под вечер для полётов нужно,

чтоб не зажглось ещё на небе звёзд.

Не возраст важен, если мне привычно

жить страстно поклоняясь красоте.

Когда ж она вдруг станет безразлична,

пусть лучше смерть, чем маяться в тщете.

William Henry Davies Seeking Beauty

Cold winds can never freeze, nor thunder sour

The cup of cheer that Beauty draws for me

Out of those Azure heavens and this green earth -

I drink and drink, and thirst the more I see.

To see the dewdrops thrill the blades of grass,

Makes my whole body shake; for here"s my choice

Of either sun or shade, and both are green -

A Chaffinch laughs in his melodious voice.

The banks are stormed by Speedwell, that blue flower

So like a little heaven with one star out;

I see an amber lake of buttercups,

And Hawthorn foams the hedges round about.

The old Oak tree looks now so green and young,

That even swallows perch awhile and sing:

This is that time of year, so sweet and warm,

When bats wait not for stars ere they take wing.

As long as I love Beauty I am young,

Am young or old as I love more or less;

When Beauty is not heeded or seems stale,

My life"s a cheat, let Death end my distress.

Уильям Генри Дэвис Песни Радости

(Перевод с английского).

Пой Песни Радости, душа,

как птицы, не боясь напасти,

в сиянье радуг мельтеша,

поют от счастья!

Забудь совсем, покуда Май,

про Смерть, тираншу с мрачным взглядом,

да и зимой не вспоминай,

хоть бродит рядом.

Влюблённость в деньги - это бредь!

Не всем дано зажить беспечно.

В пустых мечтать разбогатеть

ты - нищ навечно.

Настроимся не унывать.

Пусть людям скажут не палаты -

веселье в доме, а не кладь -

чем мы богаты.

Уменье мыслить - вот в чём суть,

а не в регалиях с перстнями.

Так сам себя не обессудь

и будь с мозгами.

Пой Песни Радости, душа!

Звучи сильнее да призывней,

как плещет, берег свой круша,

ручей в дни ливней.

William Henry Davies Songs of Joy

Sing out, my soul, thy songs of joy;

Sing as a happy bird will sing

Beneath a rainbow"s lovely arch

In the spring.

Think not of death in thy young days;

Why shouldst thou that grim tyrant fear?

And fear him not when thou art old,

And he is near.

Strive not for gold, for greedy fools

Measure themselves by poor men never;

Their standard still being richer men,

Makes them poor ever.

Train up thy mind to feel content,

What matters then how low thy store?

What we enjoy, and not possess,

Makes rich or poor.

Filled with sweet thought, then happy I

Take not my state from other"s eyes;

What"s in my mind - not on my flesh

Or theirs - I prize.

Sing, happy soul, thy songs of joy;

Such as a Brook sings in the wood,

That all night has been strengthened by

Heaven"s purer flood.

Уильям Генри Дэвис Милая домоседка

(Перевод с английского).

Ах, домоседка, мой дружок!

Тебя не кличет даль дорог,

и дух твой не томим стремленьем

к заплывам или приключеньям.

Ты не пускалась в Океан,

где сладок запах южных стран,

где вдоль плантаций винограда

плывёшь, не отрывая взгляда,

где в ночь так ярки светляки,

что можно вышивать платки.

А в Арктике весной свеченье -

как будто птичье оперенье

заключено в кристаллы льда!

Ты ж, сидя дома, никогда

не видела, как белый хлопок

сбирают пальцы эфиопок,

не слышала туземный хор,

не приседала возле гор

на камень, где земля с коварством

расправилась с античным царством.

Тебе побыть не повезло

там, где всё тесно поросло

такими дивными цветами,

что сердце полнится мечтами…

Пусть Бог тебя благословит:

тебя всё это не манит.

Взамен всего, что незнакомо,

ты любишь то, что видишь дома.

Хоть ты нигде не побыла,

ты добрым сердцем мне мила.

William Henry Davies Sweet Stay-at-Home

Sweet Stay-at-Home, sweet Well-content,

Thou knowest of no strange continent;

Thou hast not felt thy bosom keep

A gentle motion with the deep;

Thou hast not sailed in Indian seas,

Where scent comes forth in every breeze.

Thou hast not seen the rich grape grow

For miles, as far as eyes can go:

Thou hast not seen a summer"s night

When maids could sew by a worm"s light;

Nor the North Sea in spring send out

Bright hues that like birds flit about

In solid cages of white ice -

Sweet Stay-at-Home, sweet Love-one-place,

Thou hast not seen black fingers pick

White cotton when the bloom is thick,

Nor heard black throats in harmony;

Nor hast thou sat on stones that lie

Flat on the earth, that once did rise

To hide proud kings from common eyes.

Thou hast not seen plains full of bloom

Where green things had such little room

They pleased the eye like fairer flowers -

Sweet Stay-at-Home, all these long hours.

Sweet Well-content, sweet Love-one-place,

Sweet, simple maid, bless thy dear face;

For thou hast made more homely stuff

Nurture thy gentle self enough;

I love thee for a heart that"s kind -

Not for the knowledge in thy mind.

Уильям Генри Дэвис Лучшая из подруг

(Перевод с английского).

Седлать да в рысь?

Пройтись пешком?

Мне Радость говорит: “Пройдись!”

Забава требует: “Верхом!”

Собрать букет купавы?

Мне Радость говорит: “Присядь!”

“Букет!” - командует Забава.

Вздремнуть на славу?

Станцевать?

“Плясать!” - зовёт меня Забава.

А Радость шлёт в кровать.

Как выбрать без ошибки?

Любая мне мила.

Забава - вся в улыбке,

а Радость обняла.

William Henry Davies The Best Friend

Now shall I walk

Or shall I ride?

“Ride”, Pleasure said;

“Walk”, Joy replied.

Now what shall I -

Stay home or roam?

“Roam”, Pleasure said;

And Joy - “stay home.”

Now shall I dance,

Or sit for dreams?

“Sit,” answers Joy;

“Dance,” Pleasure screams.

Which of ye two

Will kindest be?

Pleasure laughed sweet,

But Joy kissed me.

Уильям Генри Дэвис Райская Птица

(Перевод с английского).

Пришла Кейт Саммерс, что за плату

обнимется хоть с кем:

"Вы знаете Нелл Барнс, ребята?

Проститесь насовсем!

Мужчин она не подпускала.

Была не из пичуг.

Но в целом свете было мало

столь преданных подруг.

Я с ней сидела каждый вечер,

превозмогала сон.

Но все мои благие речи

ей были не резон.

Бедняга начинала биться,

был крик - как дикий вой:

вверху, над головой!"

Я крем готовила яичный,

давала мармелад

да свежий виноград отличный

и отварных циплят.

Я обещала для могилы

купить большой венок.

На то бы денег одолжила

и отдала бы всрок.

Бедняга начинала биться.

Был крик, как дикий вой:

"Не трогай этой Райской Птицы

вверху, над головой!“”

William Henry Davies The Bird of Paradise

Here comes Kate Summers, who, for gold,

Takes any man to bed:

“You knew my friend, Nell Barnes,” she said;

"You knew Nell Barnes - she"s dead.

"Nell Barnes was bad on all you men,

Unclean, a thief as well;

Yet all my life I have not found

A better friend than Nell.

"So I sat at her side at last,

For hours, till she was dead;

And yet she had no sense at all

Of any word I said.

"For all her cry but came to this -

Perched on the bed-post there!"

"I asked her would she like some grapes,

Som damsons ripe and sweet;

A custard made with new-laid eggs,

Or tender fowl to eat.

"I promised I would follow her,

To see her in her grave;

And buy a wreath with borrowed pence,

If nothing I could save.

"Yet still her cry but came to this -

"Not for the world! Take care:

Don"t touch that bird of paradise,

Perched on the bed-post there!" "

Уильям Генри Дэвис Малыш

(Перевод с английского).

Малыш, давай

резвей играй!

На то и воля

тебе дана,

чтоб бегать в поле,

пока весна!

Малыш, давай

не унывай!

Жди ярких радуг!

Смотри сквозь мглу

на бег лошадок,

прильнув к стеклу!

Малыш, давай

резвей играй!

Ступай неробко

своей ногой

на ту же тропку,

где шёл другой!

Где быстротечность -

там и вечность.

Стремись, как птица,

как мотылёк,

повеселиться

в любой денёк!

William Henry Davies The Boy

Go, little boy,

Fill thee with joy;

For Time gives thee

Unlicensed hours,

To run in fields,

And roll in flowers.

A little boy

Can life enjoy;

If but to see

The horses pass,

When shut indoors

Behind the glass.

Go, little boy,

Fill thee with joy;

Fear not, like man,

The kick of wrath,

That you do lie

In some one"s path.

Time is to thee

As to a bird

Or butterfly;

And in that faith

True joy doth lie.

Уильям Генри Дэвис Ребёнок и Моряк

(Перевод с английского).

Мой дед и бабка были славной парой,

Смотревшей - молча глядя в небеса -

как отрок Иисус играет с агнцем.

Они не сомневались в вере. Смерть

им виделась как радужная Вечность,

в которой будет только яркий свет.

Дед был суровым старым мореходом

и добряком, обросшим, как кокос

со сладким молоком. Весь день у моря

всё толковал он жёнам моряков,

каким судам и как везёт с погодой.

Взглянув на небо, твёрдо заявлял,

чтО будет в полдень вслед за бурным утром

и чем чревата благостная ночь.

Он избегал всех яростных скандалов,

но, если сильно трогал их шумок,

так сыпал, уходя, свои проклятья.

Он гнал одолевавших бедняков

и звал назад, чтоб оказать им помощь.

Моим жильём был капитанский дом,

куда стеклись вещицы из каюты:

ракушки, камни и модели кораблей,

кораллы, водоросли, карты,

да деревянные большие сундуки,

где в чашках были странные монеты.

Я их считал наследством мертвецов,

в котором тлеет жар от их касаний.

На красных бусах чудилась мне кровь.

Качнутся лампы - дом, казалось, едет.

Там был красивый костяной маяк.

Я помню три кораблика в бутылках

и множество вещиц, что с мастерством

усердно делают в пути матросы,

чтоб скоротать свободные часы.

Пленяли острова на старых картах,

где - знал я - много пальм и черепах,

и там пираты схоронили клады…

Вдруг в дедов дом вошёл нежданный гость,

бывалый мореход, его племянник,

высокий, сильный - он бы смог взойти

на холм Твим Барлум*, в боевой кольчуге,

и, ухватить врага, чтоб им лупить,

как палицей других. Он звался Генри.

Лишь так крестили всех в его семье.

Я думал, хоть он выглядел потёртым:

"Вот кто постиг все тайности морей!

Он видывал далёкие атоллы,

знавал смуглянок, льнущих к морякам,

богатым, вроде древних финикийцев,

что серебро грузили как балласт -

оно же шло и на кормушки коням.

Он видел пряди золотых волос,

вокруг голов резвящихся русалок

похожие на настоящих змей".

А у меня он занимал монетки.

Я с радостью давал - ведь он вернёт,

разбогатев в стране, где станет князем…

На деле же герой моей мечты

встречал везде одно пренебреженье.

Не вырос до командных должностей

и был годами палубным матросом,

с чем примирился, так что только Смерть

его могла бы уравнять с другими.

Он пропивал получки в кабаках

и застревал в портах, пока поили.

В последнем долгом рейсе он ходил

из Плимута туда, где сингалезы

живут в благоухании цветов.

К родне ж пришёл, лишь изведя все деньги.

Был старым только внешне, но лицом

напоминал утопленника в морге -

что бился обо всё, когда он всплыл.

Притом моряк дивил татуировкой -

как будто он под деревом сражён

ударом молнии - сюжет из редких!

Весь был в рисунках веток и листвы.

На пальцах - кольца, на руках - браслеты.

на шее - цепь, а плечи - в якорях,

а на груди плыла морская шхуна -

“Джейн Аппледор” - на полных парусах.

Он хрипло изъяснялся громкой глоткой.

Скорей бы конь пополз, чем он шепнул.

Сам на ветру ходил с открытой шеей,

а тех, кто кутается, презирал

и сравнивал с початком кукурузы.

Из сотен трав лишь водоросли знал.

Из птиц ценил попутчиц в дальних рейсах.

Отлично знал весь водный мир. Вникал

в его шумы, как все внимают звукам,

когда гремит орган… Он клялся мне,

что выбрал бы навек жилищем море,

хотя б штормило, как у мыса Горн;

что счастлив, слушая ворчанье бури,

мол, так звучит на бойне визг свиней.

Рождённый моряком, он жил с надеждой,

что он получит не обычный гроб,

а лодку - так же было с колыбелью.

Мол, ждёт его Нептун на свой погост.

На каботаж мой друг смотрел с презреньем.

Не уважал всех тех из моряков,

что могут день и ночь глядеть берег

с бортов своих судов в недальних рейсах

и по субботам видятся с семьёй.

Он говорил про кружки с добрым пивом,

про славный джин и крепкий ром:

его глотнёшь и пьёшь как пламень Ада,

а тянешь - будто райское питьё.

Привычных к притчам не тянуло к байкам:

успел и древний Лазарь надоесть.

Но к моряку стекались мальчуганы.

Его рассказы удивляли. Например,

в чудовищный прилив, у Аргостоли,

он перешеек пересёк на корабле;

а речь китайцев, как он смог заметить,

во многом схожа с пением дроздов.

У Мартиники раз он шёл на судне,

когда там пробудившийся вулкан

встряхнул Карибы, как сухие листья.

И Солнце село в море, как в огонь,

к нему добавив свой. Густейший пепел

скрыл палубу, и сыпал камнепад…

Затем полночи от повествований

метался я среди тревожных снов.

Он видел: острова порой тонули,

а в новом рейсе возникали вновь:

уйдут, придут - и путают все карты.

А раз был проклят целый экипаж,

когда матрос убил на мачте птицу…

Вот слышим мы, что чрева кораблей

порою море раздирает настежь;

об айсбергах, что в северных морях,

как призраки, встают на горизонте;

о волнах, что вздымают корабли

так высоко, что птицы пролетают

под влажным килем.

Я был удивлён,

как услыхал рассказы морехода

о том, что, утонув на глубине,

покойник может долго погружаться

и день за днём всё плыть да плыть до дна.

Он говорил и о себе. Однажды,

в ночной поездке, проходя Босфор,

знакомый только с музыкой от тренья

волны о борт и ветра о стволы,

он вдруг услышал пение из рощи.

Пел соловей. Казалось, что в Раю.

Так с палубы упасть моряк страшился…

За эти повести вся ребятня

совала моряку монетки в руки.

Но как-то утром, подрядившись в рейс,

Моряк исчез и больше не вернулся.

Ну как он мог исчезнуть без следа?

Конечно, он сыскал богатый берег,

где может вспоминать былую жизнь.

"Моряк - ни к чёрту, просто проходимец.

Дрянцо в порту и в море! - молвил дед.

William Henry Davies The Child and the Mariner

A dear old couple my grandparents were,

And kind to all dumb things; they saw in Heaven

The lamb that Jesus petted when a child;

Their faith was never draped by Doubt: to them

Death was a rainbow in Eternity,

That promised everlasting brightness soon.

An old seafaring man was he; a rough

Old man, but kind; and hairy, like the nut

Full of sweet milk. All day on shore he watched

The winds for sailors" wives, and told what ships

Enjoyed fair weather, and what ships had storms;

He watched the sky, and he could tell for sure

What afternoons would follow stormy morns,

If quiet nights would end wild afternoons.

He leapt away from scandal with a roar,

And if a whisper still possessed his mind,

He walked about and cursed it for a plague.

He took offence at Heaven when beggars passed,

And sternly called them back to give them help.

In this old captain"s house I lived, and things

That house contained were in ships" cabins once:

Sea-shells and charts and pebbles, model ships;

Green weeds, dried fishes stuffed, and coral stalks;

Old wooden trunks with handles of spliced rope,

With copper saucers full of monies strange,

That seemed the savings of dead men, not touched

To keep them warm since their real owners died;

Strings of red beads, methought were dipped in blood,

And swinging lamps, as though the house might move;

An ivory lighthouse built on ivory rocks,

The bones of fishes and three bottled ships.

And many a thing was there which sailors make

In idle hours, when on long voyages,

Of marvellous patience, to no lovely end.

And on those charts I saw the small black dots

That were called islands, and I knew they had

Turtles and palms, and pirates" buried gold.

There came a stranger to my granddad"s house,

The old man"s nephew, a seafarer too;

A big, strong able man who could have walked

Twm Barlum"s hill all clad in iron mail

So strong he could have made one man his club

To knock down others - Henry was his name,

No other name was uttered by his kin.

And here he was, sooth illclad, but oh,

Thought I, what secrets of the sea are his!

This man knows coral islands in the sea,

And dusky girls heartbroken for white men;

More rich than Spain, when the Phoenicians shipped

Silver for common ballast, and they saw

Horses at silver mangers eating grain;

This man has seen the wind blow up a mermaid"s hair

Which, like a golden serpent, reared and stretched

To feel the air away beyond her head.

He begged my pennies, which I gave with joy -

He will most certainly return some time

A self-made king of some new land, and rich.

Alas that he, the hero of my dreams,

Should be his people"s scorn; for they had rose

To proud command of ships, whilst he had toiled

Before the mast for years, and well content;

Him they despised, and only Death could bring

A likeness in his face to show like them.

For he drank all his pay, nor went to sea

As long as ale was easy got on shore.

Now, in his last long voyage he had sailed

From Plymouth Sound to where sweet odours fan

The Cingalese at work, and then back home -

But came not near my kin till pay was spent.

He was not old, yet seemed so; for his face

Looked like the drowned man"s in the morgue, when it

Has struck the wooden wharves and keels of ships.

And all his flesh was pricked with Indian ink,

His body marked as rare and delicate

As dead men struck by lightning under trees

And pictured with fine twigs and curlиd ferns;

Chains on his neck and anchors on his arms;

Rings on his fingers, bracelets on his wrist;

And on his breast the Jane of Appledore

Was schooner rigged, and in full sail at sea.

He could not whisper with his strong hoarse voice,

No more than could a horse creep quietly;

He laughed to scorn the men that muffled close

For fear of wind, till all their neck was hid,

Like Indian corn wrapped up in long green leaves;

He knew no flowers but seaweeds brown and green,

He knew no birds but those that followed ships.

Full well he knew the water-world; he heard

A grander music there than we on land,

The sea his home, though it was always roused

By such wild storms as never leave Cape Horn;

Happy to hear the tempest grunt and squeal

Like pigs heard dying in a slaughterhouse.

A true-born mariner, and this his hope -

His coffin would be what his cradle was,

A boat to drown in and be sunk at sea;

Salted and iced in Neptune"s larder deep.

This man despised small coasters, fishing-smacks;

He scorned those sailors who at night and morn

Can see the coast, when in their little boats

They go a six days" voyage and are back

Home with their wives for every Sabbath day.

Much did he talk of tankards of old beer,

And bottled stuff he drank in other lands,

Which was a liquid fire like Hell to gulp,

But Paradise to sip.

And so he talked;

Nor did those people listen with more awe

To Lazurus - whom they had seen stone dead -

Than did we urchins to that seaman"s voice.

He many a tale of wonder told: of where,

At Argostoli, Cephalonia"s sea

Ran over the earth"s lip in heavy floods;

And then again of how the strange Chinese

Conversed much as our homely Blackbirds sing.

He told us how he sailed in one old ship

Near that volcano Martinique, whose power

Shook like dry leaves the whole Caribbean seas;

And made the sun set in a sea of fire

Which only half was his; and dust was thick

On deck, and stones were pelted at the mast.

Into my greedy ears such words that sleep

Stood at my pillow half the night perplexed.

He told how isles sprang up and sank again,

Between short voyages, to his amaze;

How they did come and go, and cheated charts;

Told how a crew was cursed when one man killed

A bird that perched upon a moving barque;

And how the sea"s sharp needles, firm and strong,

Ripped open the bellies of big, iron ships;

Of mighty icebergs in the Northern seas,

That haunt the far hirizon like white ghosts.

He told of waves that lift a ship so high

That birds could pass from starboard unto port

Under her dripping keel.

Oh, it was sweet

To hear that seaman tell such wondrous tales:

How deep the sea in parts, that drownиd men

Must go a long way to their graves and sink

Day after day, and wander with the tides.

He spake of his own deeds; of how he sailed

One summer"s night along the Bosphorus,

And he - who knew no music like the wash

Of waves against a ship, or wind in shrouds -

Heard then the music on that woody shore

Of nightingales,and feared to leave the deck,

He thought "twas sailing into Paradise.

To hear these stories all we urchins placed

Our pennies in that seaman"s ready hand;

Until one morn he signed on for a long cruise,

And sailed away - we never saw him more.

Could such a man sink in the sea unknown?

Nay, he had found a land with something rich,

That kept his eyes turned inland for his life.

"A damn bad sailor and a landshark too,

No good in port or out" - my granddad said

Справка.

*Twm Barlum (иначе Twmbalwm, Twyn Barlwm, the Tump, the Pimple, the Nipple) - прославленный У.Г.Дэвисом холм высотой 419 м в Южном Уэльсе, возле города Ньюпорта.

С него открывается обширная панорама окружающей местности и виден Бристольский залив. Для архологов интересна насыпь вверху этого холма, сделанная либо кельтами, либо римлянами, либо норманнами. Холм был когда-то облюбован друидами. С ним связаны древние легенды.

Уильям Генри Дэвис Мрачный час

(Перевод с английского).

Вновь стал весёлый ветер дуть.

Вся роща посвежела,

но что-то мне стесняет грудь,

томится тело.

Хоть дождь мне люб и не силён,

а ветерок забавит,

но жизнь темна - как смутный сон:

гнетёт и давит.

Мой дух в унынье, для него

и в свете радуг

отрады нет ни от чего

и день не сладок.

Причина боли неясна.

Живу, её не зная.

Вокруг цветёт и зелена

краса земная.

Вблизи стоят - дивнее грёз -

куст белых роз налево,

направо - куст пунцовых роз,

как два напева.

А птицы радостно пищат,

заблеяли ягнята,

резвится пара жеребят,

в саду - ребята.

Вдруг вновь приходит мрачный час.

С чего бы - я в сомненье -

он в сердце вполз, как каждый раз

без объявленья?

William Henry Davies The Dark Hour

And now, when merry winds do blow,

And rain makes trees look fresh,

An overpowering staleness holds

This mortal flesh.

Though well I love to feel the rain,

And be by winds well blown -

The mystery of mortal life

Doth press me down.

And, In this mood, come now what will,

Shine Rainbow, Cuckoo call;

There is no thing in Heaven or Earth

Can lift my soul.

I know not where this state comes from -

No cause for grief I know;

The Earth around is fresh and green,

Flowers near me grow.

I sit between two fair rose trees;

Red roses on my right,

And on my left side roses are

A lovely white.

The little birds are full of joy,

Lambs bleating all the day;

The colt runs after the old mare,

And children play.

And still there comes this dark, dark hour -

Which is not borne of Care;

Into my heart it creeps before

I am aware.

Уильям Генри Дэвис Потоп

(Перевод с английского).

Любимая заснула,

а я подполз до стула

и шпильку утянул.

Волною золотою

укрыты были трое:

она, и я, и стул.

Ах, маленькая славка!

Тебе, должно быть мягко

в устеленном гнезде.

Но радости сравнимой

с волной волос любимой

не отыскать нигде.

Под смех, в ответ на вопли,

я был почти утоплен,

как судно без ветрил.

Но сжалилась подруга.

А я, хоть было туго,

спасенья не просил.

William Henry Davies The Flood

I thought my true love slept;

Behind her chair I crept

And pulled out a long pin;

The golden flood came out,

She shook it all about,

With both our faces in.

Ah! little wren, I know

Your mossy, small nest now

A windy, cold place is;

No eye can see my face,

Howe"er it watch the place

Where I half drown in bliss.

When I am drowned hald dead,

Flogged by her hair-waves, I

Withdraw my face from there;

But never once, I swear,

She heard a mercy cry.

Уильям Генри Дэвис Сокол

(Перевод с английского).

Ты не летишь, ты без опоры:

ты в воздухе висишь.

Внизу дороги и озёра.

Ты выше сельских крыш.

Сосредоточивши мышленье,

умеешь ты достичь

свободы в дерзностном паренье

и выбираешь дичь.

В моём мозгу подобный сокол -

мой дьявольский настрой.

Твердит, хоть нет на то намёка,

что смерть не за горой.

Сначала распрощусь с рассудком.

Костям окажут честь -

схоронят. Жаль, что незабудкам

на камне не зацвесть.

William Henry Davies The Hawk

Thou dost not fly, thou art not perched,

The air is all around:

What is it that can keep thee set,

From falling to the ground?

The concentration of thy mind

Supports thee in the air;

As thou dost watch the small young birgs,

With such a deadly care.

My mind has such a hawk as thou,

It is an evil mood;

It comes when there"s no cause for grief,

And on my joys doth brood.

Then do I see my life in parts;

The earth receives my bones,

The common air absorbs my mind -

It knows not flowers from stones

Уильям Генри Дэвис Ком рванья

(Перевод с английского)

Я шёл в глухую ночку

вдоль Темзы в одиночку

и чучело в рванье

заметил на скамье:

лицо его прикрыто,

но рот орёт сердито.

Идущий пароход

пронзительно ревёт -

ком тряпок с громким стуком

взвывает с тем же звуком.

На башне звон часов -

и он звенеть готов.

Задует ветер с воем -

и он поёт гобоем.

Настала тишина,

но в нём - своя струна:

он сыплет обвиненья,

а вслед благословенья,

хоть нет нигде врагов

и никаких дружков,

и что б ни нёс бедняга,

другим - ни вред, ни благо.

Покуда я там был,

лица он не открыл.

Должно быть, жил он жутко,

раз не сберёг рассудка,

встречал одни дожди

без радуг впереди.

Не жемчуга, лишь слёзы -

Увы! - несут нам грозы.

William Henry Davies The Heap of Rags

One night when I went down

Thames" side, in London Town,

A heap of rags saw I,

And sat me down close by.

That thing could shout and bawl,

But showed no face at all;

When any steamer passed

And blew a loud shrill blast,

That heap of rags would sit

And make a sound like it;

When struck the clock"s deep bell,

It made those peals as well.

When winds did moan around,

It mocked them with that sound;

When all was quiet, it

Fell into a strange fit;

Would sigh, and moan, and roar,

It laughed, and blessed, and swore.

Yet that poor thing, I know,

Had neither friend nor foe;

Its blessing or its curse

Made no one better or worse.

I left it in that place -

The thing that showed no face,

Was it a man that had

Suffered till he went mad?

So many showers and not

One rainbow in the lot?

Too many bitter fears

To make a pearl from tears?

Уильям Генри Дэвис Пустынник

(Перевод с английского).

Отшельника подчас волнуют не подъём

волны, что мощно бьёт, когда встаёт помеха;

которому в горах тревожно вторит эхо;

не треск внутри ствола упрямого дубка,

когда вдруг молния казнит его сурово;

не шум, с которым пробуждается река,

ломая по весне ледовые покровы, -

отшельник задрожит в свету ночных зарниц,

как ткнётся сослепу вдруг нетопырь в окошко;

не то как пролетит одна из мелких птиц,

а он решит: медведь пробил к нему дорожку.

Грызя подушку, моль смутит ночную тишь -

тот шум представится бедняге костоломным.

В обоях зашуршит, проделав норку, мышь:

её вообразит он тигром преогромным.

William Henry Davies The Hermit

WHAT moves that lonely man is not the boom

Of waves that break against the cliff so strong;

Nor roar of thunder, when that travelling voice

Is caught by rocks that carry far along.

"Tis not the groan of oak tree in its prime,

When lightning strikes its solid heart to dust;

Nor frozen pond when, melted by the sun,

It suddenly doth break its sparkling crust.

What moves that man is when the blind bat taps

His window when he sits alone at night;

Or when the small bird sounds like some great beast

Among the dead, dry leaves so frail and light.

Or when the moths on his night-pillow beat

Such heavy blows he fears they"ll break his bones;

Or when a mouse inside the papered walls,

Comes like a tiger crunching through the stones.

Уильям Генри Дэвис Зимородок

(Перевод с английского).

Ты взял у Радуги расцветки,

как будто ты сродни ей сам.

Ты ярче, чем искрит на ветке

роса, подобная слезам.

Ты чувствуешь себя счастливым

поблизости к плакучим ивам.

В твоей блистательной раскраске

ты мог бы гордо, средь аллей,

павлином из восточной сказки,

сверкать у окон королей.

Взмахни крылом, присядь на арке.

Чаруй господ в дворцовом парке!

Но нет! Хоть ты и в дивном блеске,

тебе восторги не нужны…

И мне дороже перелески,

уют зелёной тишины,

укромный пруд, листва с травой

да шелест крон над головой.

William Henry Davies The Kingfisher

It was the Rainbow gave thee birth,

And left thee all her lovely hues;

And, as her mother"s name was Tears,

So runs it in my blood to choose

For haunts the lonely pools, and keep

In company with trees that weep.

Go you and, with such glorious hues,

Live with proud peacocks in green parks;

On lawns as smooth as shining glass,

Let every feather show its marks;

Get thee on boughs and clap thy wings

Before the windows of proud kings.

Nay, lovely Bird, thou art not vain;

Thou hast no proud, ambitious mind;

I also love a quiet place

That"s green, away from all mankind;

A lonely pool, and let a tree

Sigh with her bosom over me.

Уильям Генри Дэвис Свобода мысли

(Перевод с английского).

У Разума - свой слух, свой взгляд.

От плотских чувств они свободны:

глядят и слышат - как хотят.

Ум движется куда угодно.

Мой ум уже на судне мчит,

хоть телу вовсе не до спеха

и всем, на Странде, на Флит-стрит,

в толпе оно - одна помеха.

Бывает, попирая пыль,

по Чаринг-Кросс бреду потише

и там - за полтораста миль -

родной ручей отлично слышу.

Порой настолько даль близка,

что вижу в ней, как холм Твим Барлум

втыкает соску в облака

за куполом Святого Павла.

William Henry Davies The Mind"s Liberty

The mind, with its own eyes and ears,

May for these others have no care;

No matter where this body is,

The mind is free to go elsewhere.

My mind can be a sailor, when

This body"s still confined to land;

And turn these mortals into trees,

That walk in Fleet Street or the Strand.

So, when I"m passing Charing Cross,

Where porters work both night and day,

I ofttimes hear sweet Malpas Brook,

That flows thrice fifty miles away.

And when I"m passing near St Paul"s

I see beyond the dome and crowd,

Twm Barlum, that green pap in Gwent,

With its dark nipple in a cloud.

Уильям Генри Дэвис Луна

(Перевод с английского).

Скажи, Луна, куда мне деться?

В мечте заполучить тебя,

похоже, я впадаю в детство,

твоё сиянье возлюбя.

Вздымаю руки к небосклону,

чтоб, сняв тебя, притиснуть к лону.

Внимаю простодушным скерцо

тобой обласканных певцов,

но, молча, положусь на сердце.

Пусть, искреннее соловьёв

и в беспредельном обожанье,

беззвучно шлёт тебе признанья.

William Henry Davies The Moon

Thy beauty haunts me heart and soul,

Oh, thou fair Moon, so close and bright;

Thy beauty makes me like the child

That cries aloud to own thy light:

The little child that lifts each arm

To press thee to her bosom warm.

Though there are birds that sing this night

With thy white beams across their throats,

Let my deep silence speak for me

More than for them their sweetest notes:

Who worships thee till music fails,

Is greater than thy nightingales.

Уильям Генри Дэвис Дождь

(Перевод с английского).

Дождь льёт на кроны, на траву

и, сверху вниз шуруя,

стекают, теребя листву,

шальные струи:

в них пойло и купель

под радостную трель.

А следом хлынет яркий свет,

и Солнце, мир чаруя,

появится за ливнем вслед,

и смолкнут струи.

Вот будет славный вид,

как Солнце заблестит.

William Henry Davies The Rain

I hear leaves drinking rain;

I hear rich leaves on top

Giving the poor beneath

Drop after drop;

"Tis a sweet noise to hear

These green leaves drinking near.

And when the Sun comes out,

After this Rain shall stop,

A wondrous Light will fill

Each dark, round drop;

I hope the Sun shines bright;

"Twill be a lovely sight.

Уильям Генри Дэвис Злодей

(Перевод с английского).

Был лунный след на всех дорожках,

с небес струилась благодать.

Ягнята, шаткие на ножках,

взялись с усердием сосать.

Не зная горя и печали,

пичуги без забот свистали.

Но в том углу, где я стоял,

подул, мне волосы колебля,

внезапно налетевший шквал

и спутал в хлебном поле стебли…

William Henry Davies The Villain

While joy gave clouds the light of stars,

That beamed wher"er they looked;

And calves and lambs had tottering knees,

Excited, while they sucked;

While every bird enjoyed his song,

Without one thought of harm or wrong -

I turned my head and saw the wind,

Not far from where I stood,

Dragging the corn by her golden hair,

Into a dark and lonely wood.

Уильям Генри Дэвис Ночь

(Перевод с английского).

О Господи! Как ночь трудна.

Проходит время - я одна.

И вот Сова в Лесу Хайгетском,

дарит меня своим соседством.

“У-у! У-у!” - кричит она

любой звезде, что нам видна.

Не знаю, въявь, иль мнится мне:

я вижу призрак на Луне.

"Ах! Жизнь и Смерть! Ведь тот мертвец -

избранник мой!… Любви конец.

Зачем ты мёртв, а я жива?“”

“У-у! У-у” - кричит Сова.

William Henry Davies This Night

This night, as I sit here alone,

And brood on what is dead and gone,

The owl that"s in this Highgate Wood,

Has found his fellow in my mood;

To every star, as it doth rise -

Oh-o-o! Oh-o-o! he shivering cries.

And, looking at the Moon this night,

There"s that dark shadow in her light.

Ah! Life and death, my fairest one,

Thy lover is a skeleton!

“And why is that?” I question - “why?”

Oh-o-o! Oh-o-o! the owl doth cry.

Уильям Генри Дэвис Грозы

(Перевод с английского).

В моём мозгу не раз

вскипают злые грозы

и могут в тяжкий час

прогнать долой все розы,

и пение, и пляс.

Что ж! Пусть в тяжёлый час

бушуют эти грозы.

Ум парой добрых фраз

потом вернёт и розы,

и пение, и пляс.

William Henry Davies Thunderstorms

My mind has thunderstorms,

That brood for heavy hours:

Until they rain me words,

My thoughts are drooping flowers

And sulking, silent birds.

Yet come, dark thunderstorms,

And brood your heavy hours;

For when you rain me words,

My thoughts are dancing flowers

And joyful singing birds.

Уильям Генри Дэвис Истинный богач

(Перевод с английского).

В моём жилище много славных книг,

зовущих помечтать и к размышленью.

Дом тесноват, но сад вокруг велик:

уютный, весь в цветенье.

Еженедельный небольшой доход

даёт вполне достаточные средства.

Даритель мёртв, и он не отберёт

назад своё наследство.

Приятная и нежная жена,

довольная вниманием супруга,

хоть прелестью её обольщена

и бредит вся округа.

Она сама без лишних глупых слов

решила жить в моей весёлой клетке,

где слышно коноплянок и щеглов,

поющих с каждой ветки.

Притом сама умеет им в ответ

пропеть и мелодичнее и слаще

любой задорный красочный куплет -

на зависть птичкам в чаще.

Есть милый домик. Есть обширный сад.

Отнюдь не нищ. Не зол на неудачи.

Здоров. Счастлив. Подруга - просто клад.

Скажите: кто богаче?

William Henry Davies Truly Great

My walls outside must have some flowers,

My walls within must have some books;

A house that"s small; a garden large,

And in it leafy nooks.

A little gold that"s sure each week;

That comes not from my living kind,

But from a dead man in his grave,

Who cannot change his mind.

A lovely wife, and gentle too;

Contented that no eyes but mine

Can see her many charms, nor voice

To call her beauty fine.

Where she would in that stone cage live,

A self-made prisoner, with me;

While many a wild bird sang around,

On gate, on bush, on tree.

And she sometimes to answer them,

In her far sweeter voice than all;

Till birds, that loved to look on leaves,

Will doat on a stone wall.

With this small house, this garden large,

This little gold, this lovely mate,

With health in body, peace in heart -

Show me a man more great.

Уильям Генри Дэвис Летним утром

(Перевод с английского).

Лишь успею пробудиться,

лишь открою взор,

а душа уже, как птица,

рвётся в звонкий хор.

Свищет дрозд, кричат кукушки,

плещет ручеёк,

где-то в поле у опушки

стрёкает сверчок.

Тот концерт весь день не стихнет,

около ручья,

а в душе под вечер вспыхнет

песенка своя.

William Henry Davies When on a Summer"s Morn

When on a summer"s morn I wake,

And open my two eyes,

Out to the clear, born-singing rills

My bird-like spirit flies.

To hear the Blackbird, Cuckoo, Thrush,

Or any bird in song;

And common leaves that hum all day

Without a throat or tongue.

And when Time strikes the hour for sleep,

Back in my room alone,

My heart has many a sweet bird"s song -

And one that"s all my own.

Уильям Генри Дэвис В чём мы не схожи.

(Перевод с английского).

Она в согласии со мною.

Я с ней - почти что никогда.

Ей весело, когда я ною.

Зевнёт, когда со мной беда.

Я слепну, а она при книгах.

Пощусь - в ней зверский аппетит.

Она вольна, а я - в веригах.

Мне нужно встать - она всё спит.

По мне весь мир сосредоточен

ни в чём ином - лишь в ней одной.

Её ж рассудок озабочен

кольцом да ленточкой цветной.

William Henry Davies Where We Differ

To think my thoughts are hers,

Not one of hers is mine;

She laughs - while I must sigh;

She sighs - while I must whine.

She eats - while I must fast;

She reads - while I am blind;

She sleeps - while I must wake;

Free - I no freedom find.

To think the world for me

Contains but her alone,

And that her eyes prefer

Some ribbon, scarf, or stone.