В начале XVII в., когда польско-литовские войска Лжедимитрия II осадили Москву, а сильные отряды его лучших воевод Сапеги и Лисовского разграбили северные провинции, захватив Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Углич, Суздаль, Нижний Новгород и другие города, Троицкий монастырь оказал героическое сопротивление врагу. Крепостные сооружения монастыря, построенные более пятидесяти лет назад, проходили теперь суровые боевые испытания.

В условиях полной изоляции, без какой-либо надежды на помощь со стороны, монастырь мужественно противостоял многотысячному, хорошо вооруженному войску польско-литовских интервентов, имевшему богатый опыт ведения войн. И ни внушительное превосходство сил противника, ни угрозы „порубать" всех, если монастырь не будет сдан добровольно, не испугали его защитников, состоявших в основном из простых людей - жителей окрестных городов и деревень, укрывшихся за его стенами вместе с семьями и скарбом 1.

Не сумев овладеть монастырем штурмом, интервенты вынуждены были перейти к планомерной осаде по всем правилам военного искусства. Оборудовав два укрепленных лагеря („табора") для размещения войск, они перехватили все дороги специальными „сторожами" (заставами), а на высотах с запада и юга установили девять артиллерийских батарей из шестидесяти орудий. С восточной, равнинной стороны перед монастырскими стенами поляки нарыли много траншей и ям, а под юго-восточную угловую башню повели подземный подкоп для ее взрыва.

Осажденные, в свою очередь, деятельно готовились к обороне. Прежде всего они сожГли все селения, окружавшие монастырь, „дабы не было врагу пристанища". Разбившись на отряды, они распределили между собой оборону стен и башен по участкам, выделив специальные силы для организации вылазок и в резерв („в прибавку к приступным местам"). В подошвенном бое крепостных стен и по башням был расставлен артиллерийский наряд. На высокой звоннице Духовской церкви располагался постоянный дозор, следивший за передвижением противника. В случае опасности звонили в висевшие здесь колокола, один из которых так и назывался „всполошным". Запасы продовольствия были "взяты на строжайший учет, а „питие" в погребах запечатано и выдавалось „из под печати" только больным или раненым2.

Шестнадцать месяцев -с 23 сентября 1608 г. по 12 января 1610 г. длилась эта беспримерная оборона. Русские люди с напряженным вниманием следили за неравным поединком небольшой группы храбрецов с отборными отрядами Сапеги и Лисовского, наводившими ужас на всю Северо-Восточную Русь. Сохранившиеся документы, а также подробное описание осады, составленное Авраамием Палицыным, бывшим в то время келарем монастыря, дают возможность день за днем восстановить эти героические события 3.

Ни непрерывный обстрел из шестидесяти трех орудий и многочисленные штурмы, ни подкопы и лишение осажденных воды, ни засылка лазутчиков с целью посеять измену - ничто не смогло поколебать мужества защитников крепости. Мощный огонь артиллерии не давал врагу приблизить к стенам монастыря лестницы и „стенобитные хитрости"-рубленые „щиты" с амбразурами для стрельбы и специальные башни, возимые на санях или на колесах (туры-„турусы"). Тех, кто все-таки пробивался к стенам, поражали сверху, используя для этого камни и кирпичи, кипящую смолу и вар, известь и серу. Несмотря на то, что иногда штурмы длились несколько суток подряд, врагу ни разу не удалось забраться на стены, хотя сами поляки говорили, что монастырь „некрепок" и „низкостенен"4.

1 О численности войск, осаждавших монастырь, точных сведений нет. Различные источники определяют их от десяти до тридцати тысяч человек (Е. Е. Голубинский. Указ. соч., стр. 360-363). Наиболее вероятной следует считать цифру в 21,5 тысячи, называемую смоленскими лазутчиками („Акты исторические", т. II, стр. 200). Число

людей, способных носить оружие, среди защитников крепости не превышало двух тысяч четырехсот человек (Е. Е. Голубинский. Указ. соч., стр. 364).

2 „Акты исторические", т. II, стр. 282.

3 „Сказание Авраамия Палицына". М.- Л., 1955, стр. 126-194. Описанию осады отведены отдельные главы в указ. трудах А. Горского и Е. Голубинского; см. также: Т. В. Николаева. Народная защита крепости Троице-Сергиева монастыря в 1608-1610 годах. М., 1954.

4 „Сказание Авраамия Палицына", стр. 134.

В тяжелых условиях тесноты и голода осажденные не только оборонялись, но и систематически нападали на противника, принося ему значительный урон. Недаром польские источники отмечали, что под одним Троицким монастырем Лисовский „претерпел более, чем во всех обширных провинциях и городах, им покоренных и разоренных"1. Под огнем противника защитники выкопали ров вдоль восточной стены; узнав о подкопе под Пятницкую башню, они сделали против нее на территории монастыря другую стену и, предприняв вылазку, взорвали подкоп.

Особые трудности для осажденных принесла наступившая зима. Не хватало дров, на топливо разбирались деревянные здания, от скученности, недостатка свежей воды и продуктов начались эпидемические болезни-„моровое поветрие". Ежедневно умирало по нескольку десятков человек, так что и Успенский собор, куда сносили умерших, „по вся дни мертвых наполняшеся"2. Авраамий Палицын сообщает, что в течение зимы „старцев и

ратных людей побито и померло своею смертию от осадные немощи... 2125 человек, кроме женьска полу и недорослей и маломощных и старых...". Способных носить оружие оставалось не более двухсот человек.

И в этих условиях защитники находили в себе силы не только обороняться, но и по-прежнему организовывать вылазки, хотя порой, по словам Авраамия Палицына, „и не ведущие же, что сотворити: или мертвых погребати, или стен градских соблюдати"3.

Они стойко держались до тех пор, пока к ним не пробился сперва небольшой отряд из Москвы, а затем подоспело подкрепление от регулярного войска воеводы Скопина-Шуй-ского, двигавшегося от Новгорода Великого. После ряда решительных схваток 12 января 1610 г. интервенты беспорядочно бежали от стен монастыря, бесславно завершив шестнадцатимесячную осаду героической русской крепости.

Но боевые испытания Троицкого монастыря на этом не окончились. Вскоре он опять оказался в центре военных событий. Пытаясь взять реванш, очередной польский претендент на русский престол - королевич Владислав после безуспешной попытки овладеть Москвой в 1618 г. со всем своим войском появился у монастырских стен, рассчитывая взятием хотя бы этой богатой крепости в какой-то мере сгладить горечь своих неудач.

Еще не залечив тяжелых ран только что перенесенной осады, монастырь снова стал готовиться к отражению врага. Снова, как и десять лет назад, были преданы огню уже успевшие отстроиться подмонастырские села и слободы, приведены в боевую готовность все наличные силы. Сильный артиллерийский огонь, которым встретила врага прославленная крепость, сразу же лишил его всяких иллюзий относительно легкой победы. Понимая безвыходность положения, поляки не могли пойти на повторную длительную осаду и искали возможности как можно скорее окончить свой бесславный поход. В Троицкий монастырь были вызваны царские послы, и 1 декабря 1618 г. в подмонастырском селе Деулино состоялось подписание перемирия между Россией и Польшей, положившее конец многолетней интервенции. В память об этом событии монастырские власти поставили в Деулино церковь Сергия Радонежского (сгорела в 1860 г.), а само село долгое время называлось Мирным.

Героическая защита Троицкого монастыря получила широкую известность в стране. Ее оборона была поистине всенародным делом. В числе защитников крепости Авраамий Палицын называет имена „сотников со своими сотнями"-туляков Ивана Есипова и Силы Марина, переславльцев Юрия и Афанасия Редриковых, Бориса Зубова, алексинца Ивана Ходырева, владимирца Ивана Болоховского4, а также жителей многих других городов и деревень. Каждый из них, защищая монастырь, видел в нем частицу родины, сражался за честь земли русской, оберегая ее от поругания. Недаром сами поляки отмечали, что Троицкая крепость была „вооружена людьми, железом и мужеством"5.

Троицкий монастырь стал символом чести родины в глазах народа, превратился в общерусский центр организации отпора захватчикам. Не случайно именно отсюда рассылали по всей стране грамоты с призывом постоять за отечество „крепко и мужественно", обращаясь к народу от имени народа.

У стен Троицкого монастыря, обильно политых кровью простых русских людей, осенью 1612 г. в течение пяти дней проходили последние приготовления народного ополчения, руководимого Мининым и Пожарским, перед решающими боями за освобождение Москвы от поляков. Именно сюда привозили на излечение тяжело раненного Дмитрия Пожарского, а также перенесли останки руководителя первого ополчения Прокопия Ляпунова (погребен у юго-западного угла Успенского собора).

Длительная осада тяжело отразилась на состоянии монастыря; Авраамий Палицын писал, что „от подкопов и от слухов и от пушечного бою башни и стены градные разседошяся, а в иных местах мало и не падошя, и строениа; во обители службы и келий брацкиа бес покрова бышя и многие келий и службы в монастыре погорели"1.

Но блестящий исход обороны еще более укрепил авторитет монастыря и подчеркнул его значение в качестве первоклассной военной крепости. Сразу же после изгнания интервентов в монастырь стекаются огромные средства в виде пожертвований и вкладов. Необычайно быстро растут размеры его земельных угодий и вотчин и увеличивается число крепостных крестьян. Монастырское хозяйство не только восстанавливается, но и значительно расширяется. Современники отмечали, что доходы монастыря стали достигать половины царских доходов, а все его ценности по своей стоимости не уступали царским2. Троицкие власти имели возможность не только быстро залечить раны, полученные монастырем в тяжелые годы „литовского разорения", но и украсить его ансамбль сооружением новых монументальных зданий.

Первая половина XVII в. проходит под знаком интенсивного строительства. По-видимому, по требованию правительства в это время были предприняты колоссальные работы по восстановлению и дальнейшему укреплению оборонительных сооружений монастыря3. Крепостные стены на всем их протяжении были не только капитально отремонтированы, но почти вдвое увеличены по ширине и высоте, а боевые башни надстроены или переложены вновь. В оврагах, с трех сторон окружавших монастырь, была устроена система запруд, усиливавшая его обороноспособность, а ров, вырытый вдоль восточной стены еще во время осады, углублен и выложен камнем. Одновременно большие работы велись и внутри монастыря - наряду с капитальным ремонтом и реконструкцией старых сооружений было построено много новых зданий. В связи с огромным размахом работ монастырские власти в 1644 г. специально обращались к царю с просьбой о выделении им таких вотчин, где можно „камня уломити и извести ужечь".

Учитывая уроки недавней обороны, были приняты меры и по обеспечению монастыря постоянным воинским гарнизоном. Из числа крепостных крестьян и „охочих людей" были набраны стрельцы и пушкари. Для них были отстроены специальные слободы с западной стороны монастыря *.

Быстрыми темпами шло восстановление и других подмонастырских поселений. Так, уже через пять лет после того, как они в последний раз были выжжены с приближением войск королевича Владислава, в селе Клементьево было двести восемьдесят девять вновь отстроенных дворов, в Служней слободе - сто дворов, в Пушкарской и Стрелецких слободах - двести семнадцать5. Большое число ремесленников, мастеровых и других „работных людей", привлекаемых монастырем для сооружения и укрепления монументальных зданий, значительно увеличивает население посада, образуя специальные слободы6.

1 „Сказание Авраамия Палицына", стр. 204.

2 Д. Скворцов. Дионисий Зобниковский, архимандрит Троице-Сергиева монастыря. Тверь, 1890, стр. 393.

3 Павел Алеппский прямо говорит, что на сооружение новых крепостных стен были истрачены огромные суммы „из монастырской казны по приказанию царя" (Павел Алеппский. Указ. соч., вып. IV, стр. 36).

* Одна из расположенных здесь улиц современного города Загорска до сих пор сохраняет название Пушкарской.

6 Писцовые книги 1623-1624 гг.; Арсений. Село Клементьево, ныне часть Сергиевского посада. М., 1887, стр. 19.

в Опись 1642 г. помимо Служных, Пушкарских и Стрелецких слобод называет Иконную слободу, Поварскую, Тележную, Конюшенную и Кокуеву.

Симон Азарьин, бывший казначеем, а затем келарем монастыря с 1623 по 1654 г., писал, что если люди, видевшие состояние монастыря после „литовского разорения", сокрушенно говорили, что „не быти уже Сергиеве обители по-прежнему", то теперь такое „многолюд-ственное число человек в слободах на тех местах идеж рощи велици были", сколько тогда в тех рощах „древес толико не бысть"1.

В результате бурной строительной деятельности Троицкий монастырь к середине XVII в., по существу, был капитально перестроен. Сохранив неизменными свои прежние размеры и планировку, он вместе с тем получил новое качество, существенно изменившее его архитектурный облик.

Интересные сведения о Троицком монастыре этого времени сообщает нам подробная опись всех его зданий и имущества, составленная в 1641 -1643 гг. Опись производилась по царскому указу в виде ревизии хозяйственной деятельности монастыря и представляет собой огромный трехлетний труд специальной комиссии в составе окольничего, дворянина, двух дьяков и восьми подьячих.

Начинается Опись так: „Лета 7150 (1641) сентября в 1 де по гсудреву цреву и великого кнзя Михаила Федоровича всеа Руси указу околничей Федор Василевич Волынской, Микита Федорович Панин да дьяки Иван Федоров, Дмитрий Прокофьев, переписали у Живоначал-ные Троицы в Сергиеве Мнстыре, в церквах... образы... и сосуды. ..ив книгохранител-нице книги црковные и казенные и у казначея старца Симона в казне книги ж и денежную казну. ..ив мнстыре всякое строение и в оружейной казне всякую ратную збрую налицо, на городе пушки и пищали... и всякие пушечные запасы и в житницах и в сушилех и на погребах мнстырские хлебные и рыбные и медвеные и всякие запасы и погребные и поваренные всякие суды и архимаричьи и келарские и казначейские и братцкие кельи и в них черных попов и дияконов и старцев и в мнстырских слободах служек и служебников и стрельцов и пушкарей и затинщиков и воротников, и жилецких и мастеровых и всяких работных людей дворы и во дворех людей поимянно, и на конюшенном дворе жеребцы и иноходцы и санники и кони и подемьные мерины и всякие стоялые и пашенные лошади и на волових дворех волы и коровы и всякую мелкую животину, а где что переписано и то все писано в сех книгах подлинно..."2.

Ко времени составления описи относятся самые ранние из известных изображений монастыря на небольших иконах, которые, возможно, служили ей графическим приложением. При всей известной условности изображения - характерной вытянутости пропорций и стилизованной трактовке архитектуры - эти иконы являются ценными документами для изучения монастырского ансамбля, особенно тех его зданий, которые не сохранились3. Изображение монастыря выполнено так, будто художник смотрит на него откуда-то с очень высокой точки, с западной стороны.

Таким образом, сочетание подробной описи монастырских зданий с изображением их на иконах, дополненное материалами исследования в натуре, позволяет достаточно точно представить архитектурный облик монастыря в середине XVII в.

На иконах наглядно виден принцип построения монастырского ансамбля - кельи и другие здания располагаются параллельно крепостным стенам, обрамляя центральную площадь, на которой возвышается белокаменный Троицкий собор с Никоновским приделом, Духовская церковь, пятиглавый Успенский собор, Трапезная и Поварня.

Кипучая строительная деятельность первой половины XVII в. не миновала и этих древнейших монастырских зданий.

К восточной стене ермолинской Трапезной примкнула новая каменная церковь (1621), был несколько расширен (сделан „болши первые") Никоновский придел (1623), тесовая кровля паперти Троицкого собора, пристроенной к его западной стене еще в XVI в., была заменена каменными сводами (1642), деревянные покрытия куполов церквей и соборов сменила блестящая жесть („белое неметцкое железо"), а многие кресты получили сверкающую позолоту4.

1 ,Книга о чудесах преподобного Сергия, творение Симона Азарьина".-„Памятники древней письменности", вып. 70, Спб., 1888, стр. 10.

2 Опись хранится в Загорском музее (№ 289).

3 Таких икон известно три: одна находится в собрании ЗМ, другая принадлежит церкви Рогожского старообрядческого кладбища в Москве. Третья икона издана Е. Голубинским со ссылкой на тот же собор Рогожского кладбища (Указ. соч., табл. 1 а), но в настоящее время ее местонахождение неизвестно. При общем сходстве

в изображении зданий каждая из этих икон имеет свои особенности в трактовке некоторых деталей.

* .Краткий летописец...", стр. 180-181.

Большие работы были проведены и по украшению интерьеров названных зданий. Так, получили роспись стены и своды Трапезной (1621), рублевская стенопись Троицкого собора заменяется новой (1635)х, впервые расписываются стены Никоновского придела (1635), а затем и Духовской церкви (1655).

По-видимому, в это же время была построена и каменная колокольня, показанная на иконах рядом с Духовской церковью. Точная дата сооружения этой колокольни неизвестна, но отсутствие упоминания о ней в „Сказании" Авраамия Палицына, а также то, что в осадное время сторожевой дозор располагался на звоннице Духовской церкви, а не на более высокой колокольне, дает основание полагать, что последняя в то время еще не существовала.

Опись 1642 г. говорит о колокольне очень скупо: „меж церквей Пресвятыя Троицы и Сошествия св. Духа колокольница каменная", и далее следует описание колоколов, висевших на ней и на звоннице Духовской церкви. Более подробные сведения приведены в описи 1735 г.: „Подле церкви Сошествия св. Духа колокольня каменная на пяти столбах, на ней шатер и под главою крыто черепицею. Крест и глава обиты жестью. А на колокольнице колокола..."2. Эта колокольня была разобрана в 1738 г., но представление о ней помимо иконного изображения помогают составить гравюры И. Зубова начала XVIII в., а также план, составленный перед ее разборкой архитектором И.Ф.Мичуриным3.

Колокольня была многоярусной, прямоугольной в основании и восьмигранной в верхней части. Стройный шатер, обрамленный двумя рядами кокошников, завершался небольшой главой. Сооружения такого типа пришли на смену древним звонницам.

Строители колокольни не стали ставить еще одно отдельное здание в тесном пространстве между Троицким собором и Духовской церковью, а примкнули его к юго-западному углу последней. Этим они объединили древнейшую звонницу и новую колокольню в единую архитектурную группу, не ослабив, а усилив таким образом значение Духовской церкви. Характерно, что как единую группу рассматривали оба эти здания и составители Описи 1642 г.: начав с перечисления колоколов нижних ярусов колокольни, они перешли к описанию их на звоннице Духовской церкви и затем снова вернулись к колоколам, висевшим на верхних ярусах колокольни4.

Против западного входа в Успенский собор на иконе показана ермолинская Трапезная XV в. („Трапезная братцкая с хлебодарнею... под трапезою хлеба и иные службы, на Трапезе келья, живет в ней часовник старец..."). У ее восточной стороны видна церковь Михаила Малеина, „камена на подклете", пристроенная в 1621 г. Вход в церковь был, очевидно, из „царской" палаты, располагавшейся на втором этаже.

Около трапезной виден ряд деревянных зданий-„амбар с хлебом" „изба хлебодара", „кельи, где живут мукасеи и которые квашни месят, хлебы пекут", колодец в виде рубленой башни с шатровым верхом, а рядом с ним небольшой пруд. Несколько западнее стоит каменная Поварня, совмещавшая в себе „братскую поварню" и царскую, „где стряпают в государев приход".

На северной стороне монастыря, там, где прежде располагался дворец Ивана Грозного, видны заново отстроенные „царские хоромы". Это длинное деревянное здание из шести отдельных срубов с самостоятельными лестничными всходами, обращенными в сторону главной монастырской площади. Подобная „секционная" схема построения была характерна не только для деревянных, но и для каменных сооружений XVII в.

О времени сооружения дворца и его внушительных размерах можно судить по записи во Вкладной книге монастыря, где сказано, что в 1620 г. было позволено в лесах Пере-

1 Роспись 1635 г. восстановлена и освобождена от поздних записей в результате реставрационных работ 1949-1952 гг.

2 „Книги росписные Троице-Сергиева монастыря церквам божиим и ризной казне 1735 году" (ЗМ, № 54).

3 И. Мичурин был специально послан в Троицкий монастырь для наблюдения за разборкой колокольни и составления чертежей, „какова та колокольня была". К сожалению, эти чертежи не сохранились, кроме плана колокольни, нанесенного на общий план монастыря (ЦГАДА, ф. 248, Дела правительствующего сената, кн. 7811 и 1146).

4 В нижних ярусах колокольни висело два больших „благовестных" колокола „дачи" Бориса Годунова, в которые звонили „в празднества большие" (один из них весил 625 пудов), два колокола для звона по определенным дням недели и один „застольный" колокол. На Духовской церкви было также пять колоколов - помимо „всполошного", которым подавался сигнал тревоги в осадное время, здесь висел колокол для благовеста

„в государев приход о подъеме". В верхних ярусах колокольни размещались колокола для „повседневного" и „красного" звону, а также „призвонные", „зазвонные" и „часовые". Всего на колокольне и Духовской церкви Опись перечисляет тридцать два колокола.

славского уезда „на государевы хоромы красного лесу высечь 1000 бревен да на брусье 300 бревен"К

На южной стороне монастыря, на месте прежних деревянных келий видно несколько расположенных в одну линию зданий. Самое почетное место, против Троицкого собора, занимают деревянные хоромы царицы и царевича-„две палаты, промеж сени каменные"2.

К западу от палат царицы и царевича располагались двухэтажные кельи архимандрита („четыре кельи деревянные с сенми") и каменная одноэтажная („поземная") палата „старого дела", где живут „архимандричьи сторожа", с восточной стороны к ним примыкает длинный двухэтажный каменный корпус келий, построенный в 1640 г.

Корпус келий также состоит из самостоятельных секций, с шестью деревянными крыльцами-всходами. Крайняя секция со стороны царицыных палат („келья камена, переделана на-двое, перед нею сени каменные же") служила гостиницей. Подклетный этаж корпуса предназначался для „слуг монастырских", занятых управлением вотчинами, которым по ходу службы „доведетца в монастыре дневать и ночевать", а верхний этаж, вероятно, отводился свите царицы и другим почетным гостям. В остальной части здания (пять секций) располагались кельи монахов, а часть подклетей занимали „книжные переплетчики".

Восточная линия келий к этому времени также была отстроена в камне. Двухэтажные корпуса с большим числом крытых деревянных лестниц, ведущих непосредственно в верхние этажи, расположены по обе стороны церкви Сергия „на воротех". Вокруг церкви видна открытая паперть с висящими на ней колоколами. Две каменные стенки соединяют церковь с Красной башней, образуя замкнутый дворик перед главным входом в монастырь, который имел большое значение в его обороне.

Северо-восточный угол монастыря занимал Житный двор. Здесь показано семь деревянных зданий различной формы и размеров-„житницы и амбары и клети", а также кельи, где жили „житничные старцы" и „анбар, иде же приход и расход хлебу писаху". Среди них выделяется невысокое каменное здание с широкой дверью на фасаде - это палата, в которой хранился „пищальный порох".

Западную сторону монастыря ограничивали здания, где размещались административные и хозяйственные учреждения монастыря - приказы. (На иконном изображении они лишь.частично видны из-за крепостной стены.) Так, начиная с юга (справа), здесь располагались „келья тройня деревянная с сенью", служившая „для счетного и сыскного дела". Далее шли вместительные „погребы и ледники каменные", вплотную примыкавшие к Пивной башне. При погребах находилась келья „чашника" с палаткой для угощения3. Против Пивной башни за стенами монастыря на иконе показан Бочаренный двор.

Около погребов располагалась палата с „ризной казной", где хранились богатая церковная утварь и наиболее ценные вклады, зачастую представлявшие собой первоклассные образцы иконописи, художественного шитья, ювелирной работы, резьбы и т. д. Недаром Павел Алеп-пский, посетивший ризницу, писал, что он видел здесь вещи „поражающие ум изумлением и удивляющие умного больше глупца"4.

В одну линию с ризницей помещались Келарские палаты и палаты, где „сидит казначей. .. для казенного збору". Несколько в стороне („посторонь") стояла палата Крепостная, где хранились документы (крепостные акты) на вотчинные владения монастыря. „А по обе стороны и позади казначейские палаты и поверх палаты со всякою монастырскою казною". Затем шли палаты соборные, „а в них сидят архимандрит Ондреян, да келарь старец Авра-мей и казначей старец Симон для расправы всяких монастырских дел".

Западную линию зданий замыкали надстроенные в 1635 г. Больничные палаты с шатровой церковью Зосимы и Савватия. Против них находилась „палата каменная, куют в ней кузнецы всякое железное дело" (на иконе не видна). Рядом с кузницей опись называет „анбар

1 Вкладная книга 1673 г., л. 434 (ЗМ).

2 В 1654 г. царица распорядилась „на своих государевых кельях зделать чердаки, чтоб были немалые и в них бы велеть выскоблить глатко" (ЦГАДА, Дела Московской Оружейной палаты, оп. 5, д. 5333, л. 1-6).

3 Троицкий монастырь широко славился содержимым своих погребов. Многие иностранцы с восторгом отзывались о хранившихся в них „очаровательных питиях" (Е. Е. Голубинский. Указ. соч., стр. 128). Во время описи 1642 г. в погребах при Пивной башне хранились восемьдесят две бочки полных и двадцать пять бочек неполных „брацких медов и вина церковного, и пива привариванного, и сборного, и поддельного, и простова и уксусу и квасу ячного и вишень и яблок в патоке и воды вишневые и брусничные и яблочные"- общей емкостью на шесть тысяч четыре ведра. Кроме того, меда сырца было три тысячи триста пятьдесят восемь пудов.

* Павел Алеппский. Указ. соч., вып. IV, стр. 30-31.

деревянной", где хранились запасы оружия. Очевидно, это и есть то здание с одним входом и большим числом плотно посаженных друг к другу окон треугольной формы, которое показано несколько к северу от Поварни и снабжено надписью: „Оружейная палата".

Линия зданий, занимаемая монастырскими учреждениями, располагалась очень близко к крепостной стене, отделяясь от нее лишь узким двориком; поэтому сама крепостная стена здесь также стала приспосабливаться для размещения некоторых служебных помещений. Так, в 1593 г. посередине западной крепостной стены, напротив Келарских палат находилась келарская гостиная - помещение, где производилось угощение знатных посетителей монастыря. Это лежало на обязанности келаря и обставлялось особенно пышно и торжественно.

К середине XVII в. роль келаря особенно возросла - он был бесконтрольным распорядителем всего огромного монастырского хозяйства. Недаром Павел Алеппский отмечал, что в этой стране „почитают трех правителей - царя, патриарха и келаря святой Троицы"1.

Прежние кельи келаря и гостиница теперь стали тесны, и в период составления описи сооружался целый комплекс новых келарских служб непосредственно на крепостной стене. Симон Азарьин сообщает, что в 1643 г. „созидаемы убо келарские службы каменным гостин-ным палатам ветхости ради наново, идеж гостей подчиваху и идеж служебницы тоя службы иноки и миряне живу"ще... В нижних же полатех... потребная всякая пища на братию и мирским ту готовашеся..."2. Икона изображает келарские службы в виде высокой башни с двумя пристройками. По карнизу южной пристройки видна надпись-„гостиница", а над северной пристройкой (слева от башни) - „Келарская палата"3.

В монастыре было трое башенных часов. Они висели на Трапезной, колокольне и одной из башен. Мелодичный перезвон их боя дополнял общий оркестр колокольного звона, состоявшего из тридцати двух колоколов Духовской церкви и колокольни при ней, пяти колоколов на церкви Зосимы и Савватия и двух колоколов у паперти надвратной церкви.

Монастырь был хорошо благоустроен. На его территории зеленели сады, в прудах разводили рыбу. Хлебня и Поварня снабжались водой по каменной трубе, проведенной от Белого пруда из-за стены монастыря. Колодцы имели специальные устройства для подъема воды и подачи ее в помещения по медным трубам4.

Вокруг монастыря, иногда примыкая к его стенам, располагались различные хозяйственные дворы. Так, с западной стороны в районе Пивной башни размещался Бочаренный (или Пивной) двор, а с северной, за оврагом - Конюшенный, Воловий, Коровий, Полозовый, Тележный и другие дворы. На одном Конюшенном дворе Опись перечисляет 431 ездовую лошадь (иноходцы, жеребцы, санники, кони, мерины, жеребчики), да на воловьем дворе стояли 285 рабочих лошадей.

Для обеспечения материалами огромного строительства монастырь имел собственные кирпичные заводы. Они составляли специальный Кирпичный двор к северу от монастыря. Здесь были два горна, где „жгут кирпич синей", вместимостью на 1250 штук кирпича; печь, в которой делают „мурамленое дело" (то есть поливные изделия) и еще три печи, куда одновременно „садитца" 44200 штук „стенового" кирпича. Был также специальный горн для отливки колоколов.

На речках и запрудах вокруг монастыря стояли водяные и ветряные мельницы „с мельничными анбарами", в прудах были рыбьи садки. Несмотря на огромные богатства и обширное хозяйство монастыря, братия его насчитывала всего лишь двести тридцать шесть монахов. Опись перечисляет их всех поименно6.

При Введенской и Пятницкой церквах, восстановленных после осады, был устроен самостоятельный женский монастырь, имевший тринадцать келий для „стариц". Монастырь был окружен забором. Колодец, существовавший здесь еще со времен Сергия, был „выкладен белым камнем, над ним шатер покрыт тесом, на шатре крест".

1 Павел Алеппский. Указ. соч., вып. IV, стр. 161.

2 Симон Азарьин. „Книга о чудесах преподобного Сергия...", стр. 57.

3 Е. Голубинский, а за ним и другие исследователи неправильно считали, что надпись „Келарская полата" должна относиться к помещениям за крепостной стеной, и делали вывод, что она помещена здесь ошибочно (Е. Голубинский. Указ. соч., стр. 235 и 404). См.: В. Балдин. Пояснительная записка к проекту реставрации.- ЦНРМ, 1955 г., № 54-205.

4 Павел Алеппский. Указ. соч., вып. IV, стр. 35.

6 Число монахов в Троицком монастыре никогда не было велико. Так, известно, что в 1595 г. их было около двухсот человек, в 1746 - не более ста и по штатам 1764 г. было положено иметь также сто человек. В 1829 г. насчитывалось двести пятьдесят два монаха (Е. Голубинский. Указ. соч., стр. 140-143).

Здания, сооруженные в Троицком, монастыре в первой половине XVII в. (кроме крепостных стен и башен), или совсем не дошли до нашего времени, или подверглись таким капитальным переделкам и застройкам, что полностью утратили свой первоначальный вид. Только реставрационные работы, проводимые в последние годы, начинают выявлять древние части или восстанавливать первоначальный облик некоторых сооружений.

Так, в линии зданий, ограничивающей монастырскую площадь с западной стороны и составленной из большого числа разнообразных и разновременных сооружений, перестроенных со временем под один общий безликий фасад казарменного типа, теперь выявлены некоторые самостоятельные постройки. Здесь прежде всего следует назвать комплекс Больничных палат с церковью Зосимы и Савватия, замыкающих эту линию с севера1. В облике этих палат, поставленных в 1635 г. на месте старой больницы и включивших в себя ряд древних построек, хорошо видны те новые черты, которые стали характерными для зодчества первой половины XVII в.

Двухэтажные Больничные палаты с обширными белокаменными подвалами состоят из нескольких самостоятельных объемов, перекрытых высокими крышами. Маленькие окна с наличниками живописно располагаются по фасадам, расчлененным лопатками и междуэтажными тягами и увенчанным сложным узорчатым карнизом; часть окон имеют не арочные, а характерные для XVII в. горизонтальные перемычки.

Второй этаж здания „разорван" в середине, и на образовавшейся свободной площадке, как на пьедестале, поставлена стройная одноапсидная церковь во имя соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия с высоким каменным шатром. Это единственная шатровая церковь, сохранившаяся в ансамбле монастыря. Она отличается стройными пропорциями и богатым убранством фасадов, в то время как ее внутреннее пространство оформлено очень скромно и весьма невелико, так как шатер, отрезанный каменным сводом на уровне пят закомар, представляет собой чисто декоративную надстройку.

Видимо, культовое назначение здания мало интересовало строителей храма; всю свою выдумку и незаурядное мастерство они направляли прежде всего на его внешнее оформление. На апсидах повторен эффектный прием декора Духовской церкви, грани далеко видимых восьмерика и шатра украшены двумя рядами кокошников и разделены множеством тяг, лопаток и поясков. Здесь применен также новый, характерный для XVII в. способ украшения здания вставками зеленых поливных изразцов. В церкви Зосимы и Савватия они располагаются то поясами по фризам, венчающим четверик и восьмерик, то группами по полю закомар и кокошников, то рассыпаются одиночными вкраплениями по граням шатра. Как отзвук недавних ратных подвигов, многие изразцы имеют изображения воинов и пушек.

Строители Больничных палат, вводя здание в круг построек уже сложившегося комплекса, постарались согласовать свое произведение с другими сооружениями, подчинить его тому главному, что было положено в основу всего архитектурного ансамбля. Так, сложная композиция палат строится с расчетом наивыгоднейшего обозрения их с главной площади, от Троицкого собора. Это нашло выражение в разной величине северной и южной лоджий, расположенных по обеим сторонам церкви, в различной степени насыщенности декором правого и левого крыльев палат, в несимметричном, сдвинутом в сторону Троицкого собора положении окон на апсидах церкви и др.

Наряду с прихотливым силуэтом, узорчатостью фасадов и красочностью изразцового декора в облике Больничных палат с церковью Зосимы и Савватия особенно ярко проявилась наметившаяся в архитектуре первой половины XVII в. тенденция к сглаживанию контраста церковных и гражданских зданий; хотя здесь, как и прежде, церковь доминирует в архитектурной композиции, но она уже является одним из элементов комплекса гражданских построек, пусть пока еще в качестве наиболее нарядной, но все-таки лишь составной части ансамбля.

Больничные палаты связаны с другими сооружениями западной линии келий переходом над арочным проездом у южного торца здания. Объемы других древних сооружений пока

1 Реставрация этого памятника производилась в 1938-1950 гг. под руководством арх. И. В. Трофимова. См. его статью: „Больничные палаты с ц. Зосимы и Савватия XVII в. и их реставрация".-СЗМ, вып. 3, стр. 107- 129, и кн. „Памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры", стр. 81-133. Наряду с тщательным, научно обоснованным выявлением облика палат XVII в. при реставрации их, к сожалению, были допущены произвольные дополнения (крыльцо и паперть с западной стороны), а также восстановлена не первоначальная белая окраска, а пестрая расколеровка красным и белым цветом, относящаяся к концу XVIII в.

все еще скрываются за поздними фасадом и переделками Казначейского корпуса; но реставрационные работы 1958-1960 гг. уже выявили объем Крепостной палаты, которая помогает представить характер одного из располагавшихся здесь монастырских учреждений1.

Крепостная палата -четырехъярусная прямоугольная башня, выступающая от общей линии корпуса келий в сторону крепостной стены. Каждый ярус башни представляет собой просторную палату перекрытую, сомкнутым сводом. Ярусы сообщаются каменными лестницами в толще стен; в одном из этажей имеется небольшое помещение, расположенное ниже уровня пола („палатка с комнатою"), служившее, очевидно, своеобразным тайником или сейфом для хранения особо ценных документов.

Здание носит следы двух строительных периодов - нижняя часть с оконными проемами, лишенными обрамлений, относится к XVI в., а верхняя, отличающаяся более нарядной отделкой и обилием света, надстроена уже после героической обороны монастыря. Оконные проемы верхней части сгруппированы по три: два внизу и одно круглое вверху, напоминая схему расположения окон на фасадах ермолинской Трапезной XV в. Некоторые окна обрамлены наличниками в виде треугольников с ромбами по углам. Верхний ярус палаты специальным переходом сообщался с западной крепостной стеной. Подобные переходы имели многие монастырские здания, располагавшиеся вблизи крепостных стен.

Несмотря на значительные искажения последующих лет (надстройку дополнительных ярусов, изменение формы сводов, растеску древних оконных проемов и пробивку новых и др.). исследования позволяют выявить также первоначальную структуру Келарских палат, сооруженных в 1643 г.

Квадратная в плане Келарская башня выступает не наружу крепостных стен, а внутрь монастыря, вплотную примыкая к западной линии зданий, и разделяет собой дворик между ней и крепостной стеной; проезд, соединяющий обе части дворика, расположен в первом этаже башни. Каждый этаж (включая и первый) имел вид сводчатой палаты с мощным опорным пилоном в середине.

Несмотря на чисто мирское назначение, Келарские палаты были приспособлены и для обороны. В стенах нижнего яруса сохранялись обычные боевые казематы, а окна верхних ярусов в любое время могли быть использованы для стрельбы. На иконном изображении XVII века видно, что Келарские палаты, подобно другим башням крепости, завершались машикулями и зубцами. (В период составления Описи в палате было установлено шесть орудий.)

Интересный пример совмещения боевой крепостной стены и парадных залов гражданского назначения вскрыли реставрационные работы, проводимые в северной пристройке Келарской башни2. На протяжении 25 м крепостная стена здесь уширена в сторону монастыря за счет пристройки сводчатых палат размером 16 X 17 X 7,5 м. Напольная сторона крепостной стены на этом участке полностью сохраняет боевой строй своих бойниц, а три пояса машикулей показывают последовательное нарастание ее высоты. Обширные помещения северной пристройки предназначались, очевидно, для каких-то собраний или приемов, имевших место в разнообразной деятельности келаря, осуществлявшего управление огромным монастырским хозяйством.

Бытующее название этих помещений Бондарными палатами основано на недоразумении и не имеет ничего общего с их действительным назначением.

Часть дворика, примыкающего к палатам со стороны монастыря, была перекрыта многоярусными сводами, опиравшимися на мощный белокаменный пилон. Благодаря этому здесь создавалась сложная система лоджий, галерей и переходов, связывавших Келарские службы с Крепостной палатой и другими помещениями западных зданий. Даже те конструкции, которые восстановлены здесь пока фрагментарно, дают представление о масштабе древних сооружений, поражая смелостью замысла и своеобразным сочетанием различных форм.

Представление об архитектуре рядовых братских келий XVII века помогает составить корпус, расположенный к югу от надвратной церкви, древний облик которого в основном восстановлен в 1960 г.3. Корпус этот представляет собой длинное здание размером 53 X 14 м.

1 См.: В. Балдин. Материалы исследования и проект реставрации Крепостной палаты (ЦНРМ, 1955 г., № 54-351, 409, 566) и научный отчет о реставрационных работах (1962 г., № 54-823).

2 В. Балдин, Г. Тейковцев, Б. Осетров, Технический проект реставрации (ЦНРМ, 1954-1955 гг., № 54-206, 207, 208). Реставрационные работы выполнены в 1956-1960 гг.

3 Корпус носит название Предтеченского по надвратной церкви, которая после перестройки ее в конце XVII в. была посвящена Иоанну Предтече. См.: В. Балдин, А. Устинов. Материалы исследования и проект реставрации Предтеченского корпуса келий (ЦНРМ, 1960 г., № 41-116 и 117) и Научный отчет о реставрационных работах (I960 г., № 41-762 а).

Он расположен на крутом косогоре, вследствие чего его южная часть имеет три этажа, а северная-только два. В плане здание расчленено на одинаковые, изолированные друг от друга секции-кельи. Каждая секция состоит из трех помещений - сеней и жилой комнаты, окна которых обращены в сторону главной площади монастыря, и большой палаты за ними, предназначавшейся для работы („послушания"). Возможно, это и есть тот тип келий, который носил название „келья-тройня". Согласно Описи 1642 г., помимо соборных старцев здесь жили иконописцы и серебряники.

Число дверей на главном фасаде здания соответствует числу келий - их двенадцать. Вход в верхние этажи осуществлялся по деревянным наружным лестницам, конструкция которых хорошо видна на иконном изображении. Одно южное крыльцо отличалось более крупными размерами, так как объединяло входы в две смежные кельи. Каждая келья имела также выход в сторону крепостной стены, а палаты верхнего этажа сообщались с ней деревянными переходами.

Братские кельи были тщательно отделаны внутри: подоконники некоторых комнат сохранили глазурованные („муравленые") кирпичи с зеленой поливой, а под поздней штукатуркой обнаружены следы своеобразной росписи в виде панели из вертикальных полос шириной в 6-7 см, с чередующимися колерами - белым, оранжевым, голубым, желтым, зеленым, коричневым, снова белым и т. д.1. На высоте в 123 см панели отделялись небольшой филенкой синего тона, выше которой окраска стен и сводов имела легкий сиреневый оттенок. Фрагменты красных „опушек" и орнаментальной росписи были найдены также вокруг окон и на их откосах.

Фасад корпуса келий четко расчленен по этажам и секциям горизонтальными тягами и пилястрами. Ритм пилястр неодинаков и сперва кажется случайным, но на самом деле их положение точно отражает внутреннюю планировку; каждая пилястра отвечает поперечным стенам, разделяющим здание на секции и комнаты. Подобный прием обработки фасадов очень прост и логичен: он как бы повторяет в камне конструктивную схему рубленных из дерева клетей. Небольшие арочные окна, лишенные обрамлений, не нарушают глади стен. Легкие деревянные крыльца еще более усиливали монументальность здания. Такое сочетание дерева и камня было излюбленным приемом зодчих XVII в.

Другие братские кельи, располагавшиеся на северной и южной сторонах монастыря, строились по такой же схеме, как и Предтеченский корпус. Восстановление их первоначального облика - задача будущих реставрационных работ.

Как ни велики были перестройки внутри монастыря в первой половине XVII в., еще более грандиозный размах получили работы по коренному усовершенствованию его оборонительных сооружений2.

Крепостные стены были почти вдвое увеличены по ширине и высоте - до 6 X 10 (14) м. Открытый прежде первый ярус (подошвенный бой) после реконструкции стал состоять из серии изолированных казематов с самостоятельными входами со стороны монастыря. Эти казематы использовались для размещения гарнизона и в качестве кладовых для хранения оружия и припасов. Второй ярус, расположенный на уровне верхней площадки прежней стены, был перекрыт сводами и получил вид ряда сообщающихся между собой ячеек, открытых в сторону монастыря. Каждая ячейка имела орудийную бойницу. Надстроенный третий ярус повторял конструкцию верхней площадки старой стены, только в увеличенных размерах. Его боевой парапет также имел два пояса бойниц: узкие вертикальные щели для стрелков, закрывавшиеся на засов деревянными щитами-ставнями, и навесные машикули с небольшими отверстиями над ними5.

1 Интересно отметить, что аналогичная расцветка панелей из чередующихся полос разных цветов обнаружена в 1960 г. при реставрационных работах в Софийском соборе Новгорода на откосах одного из дверных проемов,в алтарной части (датируется концом XVI - началом XVII в.).

2 Непосредственных указаний на дату перестройки крепостных стен нет, но мы знаем, что при составлении

Описи в 1641-1643 гг. они еще не были надстроены (см. выше, стр. 26), а в 1655 г. Павел Алеппский уже видел монастырь окруженным „огромной высоты стеной новой постройки", причем надстройка стены с одной из сторон была „еще не кончена" (Указ. соч., вып. IV, стр. 36).

3 Существует мнение, что квадратные отверстия над машикулями, равные по высоте двум рядам кирпичной кладки, предназначались для высовывания брусьев, по которым устраивался настил и скатывались бревна на Галереи второго и третьего ярусов, проходившие по всему периметру крепостных стен монастыря, создавали необходимые условия для маневренности гарнизона и артиллерии в боевой обстановке, а система расположения амбразур обеспечивала создание высокой плотности огня: каждая точка поля, находившаяся в пределах 100-150 м от крепостных стен, могла поражаться из нескольких десятков бойниц одновременно.

Часто расположенные башни также были значительно увеличены в размерах, еще более усилив обороноспособность крепости. Выступая за плоскости крепостных стен, они обеспечивали наиболее губительный перекрестный огонь непосредственно перед ними. Особой грандиозностью отличались вновь выстроенные восьмигранные угловые башни.

Мы имеем возможность наглядно представить мощь и силу оборонительных сооружений Троицкого монастыря середины XVII в., так как крепостные стены и большинство башен дошли до наших дней, сохранив в основном облик, полученный в то время. Последующие искажения коснулись главным образом формы бойниц и характера покрытий башен, почти не затронув их конструктивной основы1.

При подходе к монастырю со стороны Москвы первой видна угловая Пятницкая башня - одна из самых мощных. Выстроенная на месте башни, разрушенной взрывом во время осады, она имеет в высоту 25 м (до верха зубцов) и разделена на шесть ярусов2. Этажи, перекрытые бревенчатыми накатами, сообщались с помощью лестниц. Только самый нижний ярус, размещавшийся под землей (пороховая камера), был отрезан каменным сводом, и вход в него вел из помещения для подошвенного боя примыкающей крепостной стены.

В середине башни на всю высоту проходит каменный полый пилон, служивший опорой для балок междуэтажных перекрытий. Башня завершалась высоким шатром с дозорной вышкой, или „смотрильней"8. Восьмигранная форма плана придает ей особую конструктивную устойчивость. Значительно превышая высоту крепостных стен, эта башня обеспечивала круговой обстрел и могла обороняться в условиях полной изоляции.

Несмотря на свои большие размеры, Пятницкая башня не производит впечатления сурового крепостного сооружения: искусные мастера-горододельцы „оживили" ее фасады тягами из тесаного кирпича, лопатками, полуколоннами, арочками и валиками, включив в декор даже бойницы, придав им разную форму.

Три другие угловые башни - Житничная (расположенная против Житного двора), Плотничная (близ нее находился Плотничный двор) и Водяная башня с воротами к реке - по своей восьмигранной форме и одинаковому числу ярусов с подземной пороховой камерой повторяют конструктивный тип Пятницкой башни, отличаясь от нее только отсутствием центрального пилона. Даже число бойниц на каждой из них одно и то же - семьдесят семь4. Несмотря на такое сходство, угловые башни далеки от скучного однообразия; каждая из них украшена по-своему. Особой нарядностью отличается Житничная (Уточья) башня: плоские лопатки, перемежаясь с гуртами жгутов, проходят почти на всю ее высоту, толщина мощных стен подчеркнута углублениями в нижней части, в обрамления фигурных бойниц включены резные белокаменные вставки.

Прямоугольные („плоские") башни крепости были надстроены в высоту путем увеличения толщины стен прикладкой изнутри помещений. Таким образом, в основании существующих прямоугольных башен, как и у крепостных стен, оказались включенными сооружения XVI в.

Бревенчатый накат, разделявший башни на три этажа, соответствовал уровню галереи крепостных стен, обеспечивая свободный обход по всему периметру крепости; четвертый ярус башен с поясом машикулей и зубцов поднимался выше крепостных стен.

головы подступившего к стенам врага (Е. Е. Голубинский. Указ. соч., стр. 163; Н. Коробков. Указ. соч., стр. 50). Но вряд ли это так; скорее всего сюда заводился брус или жердь для подвески специального приспособления - „козы", с помощью которого через бойницы машикулей выливалась горящая смола или кипящий вар. Такие брусья являлись неотъемлемой частью „коз". Опись осадных приспособлений Кирилло-Белозерского монастыря, например, называет две „козы на деревье посаженных" (См.: А. Н. Кирпичников и И. Н. Хлопин. Крепость Кирилло-Белозерского монастыря и ее вооружение в XVI-XVIII вв.-„Материалы и исследования по археологии СССР", № 77, М., 1958, стр. 180).

1 Исключение составляют значительно перестроенные Красная и Пивная башни, а также башня над Каличьими воротами, выстроенная заново в конце XVIII в.

2 Размеры башен, их вооружение и др. сведения приведены в сводной таблице на стр. 47.

3 Существующая шатровая кровля устроена после пожара в 1923 г. по проекту архитектора Д. П. Сухова; она не совсем точно передает характер древнего завершения башни и не имеет „смотрильни".

4 В настоящее время Водяная и Плотничная башни имеют сводчатые перекрытия, устроенные в XIX в. Житничная башня в конце XVII в. получила декоративную надстройку, что совершенно изменило также и первоначальный вид ее интерьера. По каменному изображению утицы на высоком шпиле надстройки она стала называться Уточьей.

Расположение прямоугольных башен по сторонам крепости определялось строгим расчетом в зависимости от условий местности и необходимости создания эффективного огня перед каждым ее участком. Самая длинная, восточная, сторона монастыря имеет две башни (не считая угловых) - Красную воротную и Сушильную.

Красная башня подверглась основательной перестройке в XIX в. и утратила крепостной характер. Материалы исследования показывают, однако, что все необходимые данные для восстановления ее древнего облика сохранились1. Сушильная башня дошла до нас почти без искажений, только поздний контрфорс скрывает ее подошвенный бой да сферическая кровля заменила собой высокий шатер XVII в. со сторожевой вышкой.

Восточная сторона монастыря не имела естественных препятствий в виде оврагов или речек. Ров, вырытый здесь еще во время осады, теперь был углублен, а один его откос (от монастыря) выложен белым камнем и кирпичом. Опись указывает размеры рва: „глубина две сажени с получетвертью, ширина четыре сажени с полусаженью" (4 X 8,86 м).

Против ворот Красной башни через ров был перекинут деревянный мост на каменных сводах; в его устоях размещались орудийные казематы.

Уже после составления Описи 1641 -1643 гг. к северу от Красной башни были пробиты еще одни ворота хозяйственного назначения (на иконе не изображены). Они располагались по оси Успенского собора и назывались Успенскими. С их устройством главные ворота под Красной башней получили парадное назначение и отворялись только для входа патриарха или царя, а Успенские предназначались „для народа и животных"2. Против Успенских ворот также был устроен перекидной мост через ров.

Северная стена крепости, проходя по берегу оврага, повторяет его изгиб; икона изображает здесь три башни - Кузничную, Соляную и Каличью („о двух верхах"). При надстройке стен одна из башен - Соляная - была упразднена: очевидно, для обеспечения огня на этом довольно коротком отрезке стены теперь было достаточно и двух усиленных башен. Местонахождение Соляной башни обнаружено при реставрационных работах в 1961 г., когда была раскрыта часть ее фундамента, выходившего за крепостные стены3.

Кузничная башня (получившая в XVIII в. название Звонковой) - одна из самых нарядных башен монастыря. Ее расположение вблизи царского дворца очевидно сказалось на украшении ее фасадов большим числом пилястр, поясков, поребриков и арочек; из всех башен крепости одна она сохраняет до сих пор древний характер шатрового покрытия XVII в.

Третья башня - Конюшенная, или Каличья,- имела проездные ворота, выводившие на хозяйственный двор, располагавшийся за оврагом с этой стороны монастыря. Башню XVI в., изображенную на иконе в виде двух увенчанных шатрами объемов, в 1651 г. сменила другая, одноверхая, с проездом под ней в виде буквы „Г".

Западная сторона крепости проходит по крутому склону холма, и здесь была только одна Пивная башня. Опыт минувшей обороны показал, что противник считал эту сторону крепости наиболее слабой, расположив против нее большую часть своей артиллерии. В результате массированного обстрела западная крепостная стена получила наибольшие разрушения. После осады она была не просто надстроена в высоту, как по всем другим сторонам, а несколько вынесена вперед, получив таким образом новый фасад от основания до зубцов. (Этим и объясняется отсутствие здесь промежуточного пояса машикулей, соответствующего высоте стены XVI в.) Пивная башня после надстройки получила еще более грандиозные размеры; она не уступала заново выстроенным угловым башням крепости, а по числу боевых ярусов и бойниц даже превосходила их. Кроме того, как уже отмечалось, эта сторона крепости была дополнительно усилена сооружением в 1643 г. Келарских служб в виде башни и двух пристроек к ней, приспособленных к обороне.

Наиболее короткая южная сторона крепости, хорошо простреливаемая с угловых башен, имела только одну прямоугольную башню, поставленную в центре стены. Она называлась Луковой по располагавшимся перед ней огородам.

Троицкая крепость была хорошо вооружена. На ее стенах и башнях стояло много орудий, у которых в постоянной готовности держались заряды и ядра. Для варки смолы в осадное время служили два котла на сто и двести ведер. Запасы пороха („пушечного зелья")

1 В. Балдин. Красная башня Троице-Сергиева монастыря. Исследование и проект реставрации.- СЗМ, вып. 3, стр. 96-106.

2 Павел Алеппский. Указ. соч., вып. IV, стр. 26.

3 См.: В. Балдин, А. Устинов. Проект реставрации участка крепостной стены между Каличьей и Звонковой башнями (ЦНРМ, 1961 г., № 41-207). Е. Голубинский ошибочно отождествляет Соляную башню с Кузничной (Указ. соч., стр. 168).

в подвалах Больничных палат по данным описи составляли шестьсот пудов да, кроме того, им была набита специальная каменная палатка на Житном дворе.

Артиллерийский наряд крепости отличался большим разнообразием. Здесь были и пищали разных калибров (большие крепостные ружья-„затинные", „полковые", „полуторные"), и стрелявшие „дробом" (картечью) тюфяки, и мощные пушки, и так называемые арганки - малые артиллерийские орудия, соединенные по три-четыре ствола „в одном станку". Большинство орудий было отечественного производства, но встречались стволы и иностранного происхождения; Опись именует их „вальконейками" (от немецкого слова falke - сокол) или „полонянками"-отбитыми у неприятеля.

Монастырь располагал собственными мастерскими по изготовлению и ремонту оружия. Троицкие кузнецы-оружейники славились своим искусством. Крепостные ружья с их клеймом отличались хорошими боевыми качествами и отлично зарекомендовали себя во время недавних военных испытаний.

О степени вооружения Троицкого монастыря в середине XVII в. лучше всего судить, сравнив его с другими, наиболее сильными крепостями того времени. Так, если при длине крепостных стен Троицкого монастыря, определяемых Описью 1641 - 1643 гг. в 547,5 саж., на них было установлено девяносто орудий (не считая тех, что хранились отдельно), то, например, стены Нижнего Новгорода при длине в 1000 саж. имели восемьдесят три орудия (1663), на укреплениях Смоленска протяженностью в 2500 саж. было сто шесть орудий (1651); кремль Новгорода Великого вместе с обоими земляными городами общей протяженностью в 3390 саж. был вооружен только восьмидесятью девятью орудиями (1649)2.

Основные данные по крепостным сооружениям Троице-Сергиева монастыря 17 века

Следует напомнить, что вооружение, приводимое нами по Описи 1641 -1643 гг., соответствовало еще не усиленным крепостным сооружениям Троицкого монастыря; совершенно очевидно, что с увеличением числа ярусов на стенах и башнях после их реконструкции должен был соответственно пополниться и запас оружия крепости. Недаром двенадцать лет спустя Павел Алеппский видел в помещениях монастырских арсеналов „пушки без счета, ружья большие и малые без числа, оружие во множестве: луки, стрелы, мечи, пистолеты, копья, кольчуги и железные брони, каких ни одной не найдешь в турецкой земле... Как сказал нам келарь, в этом монастыре оружия и снарядов хватит более чем на 30 000 человек (понятно, что эта цифра преувеличена.- В. Б.). Есть порох в бесчисленных бочках, есть также ядра и голыши для железных пушек, цепи и пр."3.

Троицкий монастырь середины XVIII в. представлял одну из сильнейших крепостей страны, надежно прикрывая северные подходы к столице; его арсенал служил своеобразным хранилищем оружия государственного масштаба. Укрепления крепости производили большое впечатление на иностранцев. Подробное описание его стен и башен Павел Алеппский заканчивает восторженным восклицанием: „Ум не может представить их неприступность и красоту... Поистине монастырь вполне неприступен!"4.

Овеянная легендарной славой, Троицкая крепость служила образцом при строительстве других укрепленных монастырей. Так, власти Кирилло-Белозерского монастыря, приступая в 1654 г. к строительству новых крепостных стен, писали царю, что им „желательно, чтобы велено было в Кирилловой монастыре новый каменны город впредь строить таким образом, как у Троице в Сергиевом монастыре город строен"5.

Архитектурный ансамбль Троицкого монастыря этого времени послужил образцом при сооружении Саввино-Сторожевского монастыря близ Звенигорода (1650-1651) \ оказал влияние на строившийся в 1652-1659 гг. Валдайский Иверский монастырь2 и ряд других монастырей.

Внешний облик Троицкого монастыря к середине XVII в., таким образом, существенно изменился. Теперь это был уже целый город, очень далекий от монастырского аскетизма и прежней крепостной суровости. Его архитектуру отличает чисто мирская жизнерадостность и нарядность, характерная для зодчества того времени. Не только соборы и колокольни, но и кельи, как и большинство других служебных и хозяйственных построек, стали каменными. Размещение зданий, отвечавшее требованиям монастырской жизни, сложилось исторически и было наиболее удобным.

Надстроенные крепостные стены и башни уже не ограничиваются ролью невысокой ограды, обрамляющей монастырские сооружения. Благодаря размерам, причудливому силуэту и богатому декору они мало чем отличаются от затейливо украшенных общественных зданий и наряду с храмами составляют основу объемной композиции ансамбля. Белый цвет, который получили стены и башни после надстройки, еще более объединил их с белокаменными и белеными зданиями внутри монастыря, придавая гармоничное единство и цельность всему его облику. „Белый как голубь"- поэтично говорит о Троицком монастыре этого времени Павел Алеппский3.

Темные, покрытые зеленоватым мхом деревянные кровли крепостных стен и высокие шатры башен отмечали пространственные границы монастырского ансамбля. Их живописный силуэт дополнялся высокими кровлями келий, палат и хором, окружавших центральную группу храмов. Искорки золотых крестов и блеск покрытых белым „немецким" железом куполов, среди которых выделялась горящая золотая глава Троицкого собора, были далеко видны со всех точек разросшегося посада, масса утопающих в зелени домов которого, сливаясь на горизонте с силуэтом темного леса, широкой полосой охватывала крепость.

Величественный архитектурный ансамбль монастыря-крепости перекликался с вертикалями приходских церквей, разбросанных по посаду и отмечавших собой планировочные центры отдельных сел и слобод. Характерно, что уже в это время во всех шести приходах, расположенных вокруг монастыря, было по две поставленных рядом церкви4.

Так происходило дальнейшее формирование художественного облика общей панорамы монастыря и окружавшего его посада.

Муромский Спасо-Преображенский монастырь («Спасский что на Бору») — мужской монастырь, расположенный в городе Муроме, на левом берегу реки Оки. Древнейшая иноческая обитель на Руси была основана князем Глебом (первый русский святой, сын Крестителя Руси великого Киевского князя Владимира). Получив в удел город Муром, святой князь основал княжеский двор выше по Оке, на крутом, поросшем лесами берегу. Здесь он построил храм во имя Всемилостивого Спаса, а затем и монашескую обитель.

Монастырь упоминается летописными источниками раньше всех других монастырей на территории России и фигурирует в «Повести временных лет» под 1096 годом в связи с гибелью под стенами Мурома князя Изяслава Владимировича.

В стенах монастыря пребывали многие святые: святитель Василий, епископ Рязанский и Муромский, святые благоверные князья Петр и Феврония, Муромские чудотворцы, преп. Серафим Саровский посещал своего сотаинника святого старца Спасской обители Антония Грошовника.

Одна страница истории монастыря связана с царем Иваном Грозным. В 1552 году Грозный пошел на Казань. Один из путей его рати лежал через Муром. В Муроме царь устроил смотр своему войску: с высокого левого берега он наблюдал, как ратники переправляются на правый берег Оки. Там Иван Грозный дал обет: если возьмет Казань — поставит в Муроме каменный храм. И сдержал слово. По его указу в 1555 году в городе был воздвигнут Спасский собор монастыря. В новый храм государь даровал церковную утварь, облачения, иконы и книги. Во второй половине XVII века в монастыре был построен второй каменный теплый Покровский храм.

Не лучшим образом сказался на жизни монастыря период правления Екатерины Великой — она издала Указ, по которому монастыри лишались собственности и земельных наделов. Но Спасо-Преображенский выстоял. В 1878 году со Святой горы Афон настоятелем архимандритом Антонием в монастырь была привезена икона Божией Матери «Скоропослушница». С тех пор она стала главной Святыней обители.

После революции 1917 года поводом к закрытию Спасо-Преображенского монастыря стало обвинение его настоятеля епископа Муромского Митрофана (Загорского) в соучастии в восстании, произошедшем в Муроме 8—9 июля 1918 года. С января 1929 года Спасский монастырь заняли военные и частично отделение НКВД, в это же время началось уничтожение монастырского некрополя, а доступ на его территорию гражданских лиц был прекращен.

Весной 1995 года воинская часть № 22165 покинула помещения Спасского монастыря. Наместником возрождающейся обители был назначен иеромонах Кирилл (Епифанов), которого встретила в древнем монастыре полная разруха. В 2000—2009 годах монастырь был капитально реставрирован при поддержке Счетной палаты Российской Федерации.

Монашество и монастыри в России XI?XX века: Исторические очерки

B. C. Румянцева. МОНАСТЫРИ И МОНАШЕСТВО В XVII ВЕКЕ

Из книги История Поместных Православных церквей автора Скурат Константин Ефимович

16. Монастыри Важное место в истории Болгарской Православной Церкви занимают монастыри. В монастырях свято исповедовалась православная вера и воплощался дух восточного аскетизма. Кроме того, монастыри в годы турецкого ига были крепкой опорой национальных чувств болгар,

Из книги История русской церкви автора Никольский Николай Михайлович

Церковь и государство в XVII веке Превращение церкви из орудия господства феодалов в орудие господства дворянского государства получило свое завершение в XVII в., когда после смуты дворянство окончательно захватило руководящее положение в Московском государстве и

Из книги Молдавский старец Паисий Величковский. Его жизнь, учение и влияние на православное монашество автора (Четвериков) Сергий

Глава 5. Молдовлахийское монашество в XVIII веке. Жизнь Платона в Трейстенах. Неудача в поварском послушании. Встреча со старцем Василием. Прибытие иеросхимонаха Михаила с другом Платона Алексеем. Повесть об уходе Алексея от матери. Беседы о. Михаила с братиею. Послушание

Из книги Русское монашество. Возникновение. Развитие. Сущность. 988-1917 автора Смолич Игорь Корнильевич

5. Меры, принятые в XVII веке до 1648 г. Политические, социальные и экономические потрясения Смутного времени (1598–1613) могли бы вызвать определенные перемены в правительственной политике по вопросу о монастырских владениях. Однако, анализируя эту политику, мы в 1–й

Из книги История русской церкви (Синодальный период) автора Цыпин Владислав

4. Рост монастырских земельных владений в Понизовье в XVI и XVII веке как пример колонизационной деятельности монастырей Чтобы сделать общую картину монастырского хозяйства наглядней, обратимся к одной из областей страны, а именно к Понизовью, ибо, используя богатый

Из книги Монашество и монастыри в России XI?XX века: Исторические очерки автора

Глава X. Монашество и церковная письменность XVI–XVII вв.

Из книги Зеркало ислама автора Игнатенко Александр

1. Проникновение западных влияний в XVII веке В последней четверти XVII в. монашество снова активно включилось в религиозную жизнь Москвы. Богословский спор о времени преложения Святых Даров на Божественной литургии характерен тем, что здесь мы явно видим два направления в

Из книги Церковное Право автора Цыпин Владислав Александрович

4. Женские монастыри в XIX веке Значительное увеличение числа женских монастырей в XIX в., по нашему мнению, нельзя объяснить одним только подъемом аскетических настроений у русских женщин - это было не только проявление религиозных исканий. Религиозный подъем и искания

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

П. Н. Зырянов. РУССКИЕ МОНАСТЫРИ И МОНАШЕСТВО В XIX–НАЧАЛЕ XXВЕКА Выдающийся представитель русского монашества XIX в., московский митрополит Филарет (В. М. Дроздов) писал, что «сыну обители… деянием должно обрести в видение восход, т. е. трудолюбным и неослабным исполнением

Из книги автора

Из книги автора

Монашество. Монастыри

Из книги автора

Монастыри и монашество в России Русские монастыри в первые века после Крещения (а расположенные на окраинах страны - и в последующие века) являлись центрами христианского просвещения, а также главными очагами духовной жизни. По своему устройству они не отличались от

Ответ оставил Гость

Монастырь быстро стал культурным и религиозным центром Российского государства. Здесь переписывались рукописи, писались иконы, летописи. В росписи самого храма принимали участие выдающиеся иконописцы Андрей Рублев и Даниил Черный. Для иконостаса собора была написана знаменитая Троица Андрея Рублева. Лавра была всегда излюбленным местом паломников, еще начиная с царских времен. В монастыре был крещен Иван Грозный, а для царевны Софьи Алексеевны, царевиче Ивана и Петра был убежищем. Даже Петр I укрывался здесь, когда спасался из Москвы бегством.

Сегодня в Троице-Сергиеву Лавру приезжают не только помолиться, но и на экскурсии. Здесь можно посмотреть построенный в 15-веке Троицкий собор, церковь Сошествия Святаго Духа на Соборной площади, у северной стены которой покоятся мощи преподобного Максима Грека, Успенский собор, где находятся мощи святителей Филарета и Иннокентия, Трапезный храм, а также самую высокую колокольню России высотой 88,5 метров. Именно с нее 20-к монастырь сброшен и разбит царь-колокол. Есть экскурсии по монастырю для детей и взрослых, они проводятся на разных языках.

Также можно посетить Ризницу Троице-Сергиевой Лавры и посмотреть иконы, рукописные старинные книги, произведения шитья, изделия из золота и серебра. Кроме того, здесь есть несколько целебных источников, в которых можно набрать воду.

Александро-Невская Лавра

Александро-Невская ЛавраФото: lavra.spb.ru

В конце Невского проспекта в Санкт-Петербурге находится Александро-Невская лавра – ныне действующий мужской монастырь, а также оазис русской духовной жизни на Монастырском острове. Решение о строительстве на этом месте монастыря приписывают Петру I. Считается, что в этом месте, где речка Монастырка впадает в Неву, в 1240 году была битва дружины князя Александра Невского над шведами. В память о тех событиях, а также в честь победы над шведами в 1704 году монастырю и дали название - Свято-Троицкий Александро-Невский монастырь.

Заложен он был в 1710 году. Позже здесь были построены Благовещенская церковь и часовня, началась застройка монастырской слободы, Митрополичий дом. В 1797 году монастырь приобрел высший статус – статус лавры. Троицкий собор Алексанро-Невской лавры является основным в ансамбле монастыря. На территории монастыря есть Лазаревское и Ново-Лазаревское кладбище, где захоронены Д.И. Фонвизин, М.В. Ломоносов, Н.М. Карамзин, И.А. Крылов, В.А. Жуковский, Ф.М. Достоевский и другие известные деятели страны.

Александро-Невская лавра является одним из красивейших архитектурных ансамблей Санкт-Петербурга. Туристы приезжают посмотреть на красоту и строгость монастырских корпусов и приклонить голову перед выдающимися деятелями России, покоящимися здесь. Паломники прибывают в монастырь, чтобы поклониться мощам Святого Александра Невского, которые находятся в Троицком соборе лавры.

Валаамский монастырь

Валаамский монастырьФото: Анатолий ЖДАНОВ

Один из красивейших монастырей – Валаам, расположенный на острове Ладожского озера в Карелии. Действующий мужской монастырь со всех сторон окружен водой и как будто создан для тихой монашеской жизни. Здесь необычайно красивая природа, что еще больше привлекает сюда паломников и туристов. Это место называют Северным Афоном. Начало создания обители здесь связывают с деятельностью Сергия и Германа Валаамских Чудотворцев.

За свою историю монастырь неоднократно подвергался нападениям и разорениям из-за близости к границе со Швецией. Но сами монахи никогда не брали в руки оружие, предпочитая умереть. В начале XVII века монастырь даже был полностью разрушен, но потом обитель монахов восстановили. В свое время Валаам посещали Императоры Александр I и Александр II, другие члены императорской фамилии, живописцы Шишкин, Васильев, Куинджи, писатели и поэты Лесков, Тютчев, Шмелев, Зайцев, композиторы Чайковский и Глазунов, ученые Миклухо-Маклай, Менделеев и др.

Сегодня паломники могут посетить Валаам только через специальную паломническую службу. Гостей здесь принимают в гостинице, обустроенной в кельях обители. Здесь можно просто отдохнуть в тишине от мирской суеты, принять участие в богослужениях, посетить монастырские выставки, и даже самому поучиться различным видам декоративно-прикладного искусства.

Новодевичий женский монастырь

Новодевичий монастырьФото: Татьяна ЧЕРНИКОВА

Монастырь был основан в 16-м веке в пригороде Москвы на Девичьем поле. Соборный храм обители построен по образцу Успенского собора Кремля. Стены и башни монастыря строились в XVI-XVII, а большинство строений выполнены в стиле «московское барокко».

Здесь захоронены представительницы царских и княжеских родов, в том числе великая княгиня Софья Алексеевна. Также гости монастыря могут посетить могилы поэта Давыдова, писателя Чехова, на новом кладбище монастыря похоронены Гоголь, Булгаков и многие деятели русской культуры.

Наряду с существовавшими ранее монастырями в Московской Руси созидаются новые обители, развивается монашеская жизнь, основываются новые монастыри, причем не только в городах, но и в глухих местах. Их строительство может начаться одновременно с началом создания нового города, и место для них выделялось сразу при начале устроения крепости и межевания земель для посада. Так был основан Троицкий монастырь в Свияжске в 1551 году . С развитием населенных мест некоторые монастыри, возникшие первоначально как пригородные, могли в последующее время оказаться в черте города и стать городскими. Примером этого может служить московский митрополичий Высоко-Петровский монастырь, основанный в начале XIV века как подмосковная пригородная обитель на холме близ села Высокое. В XVI веке он оказался в черте городских укреплений Белого города и вокруг него располагались дома и дворы московского посада.

Нечасто, но имели место случаи, когда при перепланировке в городе или по другой причине происходило перенесение монастыря на другое место. Так, в XV веке в связи с развернувшимся строительством в Кремле при Великом князе Иоанне III Спасский монастырь был переведен на новое место. Поэтому он получил именование Новоспасского. Алексеевский монастырь, основанный святителем Алексием (†1378; пам. 12 февр.) около 1358 года на Остоженке, после большого пожара 1547 года был перенесен в Чертолье . При Новгородском архиепископе Пимене (1552–1570) было совершено перенесение Перекомского монастыря с затопляемого места на более сухое. Поскольку земля на новом месте, куда переносился монастырь, была дворцовой, то игумен, “взем благословение убо архиепискупа Пимена”, направился к царю в Москву. “И помощию Божию и Пречистыя Его Матере, и молитвами великаго в чудесех преподобнаго Ефрема великий государь Царь и Великий князь Иоанн Васильевичъ, всея Росии самодержицъ, имея любовь ко святым Божиим церквям, паче же ко преподобному Ефрему, и нимало укоснив, повеле дати свою государя жалованную грамоту на вышепомянутую землю и деревню Клинково во веки неотъемлемо, и да буде на той земли обитель и собрание монахом, да молят Бога о нем и о всем синклите, палате его и воинстве” . При этом на новое место были перенесены и святые мощи преподобного Ефрема Перекомского “чесно архиерейскими рукама со освещеным собором” .

Наряду с городскими монастырями создавались обители и в уединенных местах. Жития русских святых, основателей монастырей, повествуют о начале новых обителей среди девственной природы. Пустынные монастыри создавались на берегах рек, озер, на холмах, вдали от мирской суеты, среди “разумных” лесов и т. д. В XV–XVI веках монастыри начинают активно возделывать окружающую природу, что характерно для преподобного Пафнутия Боровского, Нила Столобенского и особенно для игумена Филиппа на Соловках.

Необходимо отметить освящающий аспект в истории создания монастырей. Если в более глубокой древности храмы и монастыри на Руси создавались на месте языческих “требищ”, то теперь обители нередко основывались подвижниками в труднодоступных местах, где располагались притоны разбойников. Преподобный Корнилий Комельский в 1487 году обратил разбойнический притон в Комельском лесу в иноческую обитель. Разбойники были удивлены, найдя свое пристанище занятым старцем, а лес около него вырубленным. Чтобы заставить преподобного Корнилия удалиться, они стали всячески его притеснять и угрожать ему. Преподобный, противопоставляя их злобе и дерзости кротость и терпение, проводил ночи в пламенной молитве, пребывал непоколебимым в своем благом намерении и вскоре случилось так, что атаман разбойников был убит, а его сотоварищи рассеялись. Подвижник же соделал новую обитель колыбелью и рассадником иноческих подвигов, много способствуя утверждению веры и благочестия в округе.

В структуре монастыря все было наполнено смыслом. Святые врата, служившие главным входом в обитель, которые обычно могли иметь роспись, символизировали тесные врата спасения, через которые мнози взыщут внити, и не возмогут (Лк 13:24). Над вратами мог строиться храм, называемый надвратным, который свидетельствовал о небесном покровительстве и заступлении монастырю.

Первоначальные строения в монастыре, обычно деревянные, со временем заменялись каменными. Каменные жилые корпуса могли быть двухэтажными, с отдельными входами в каждую секцию келий. В обители обязательно была звонница или колокольня, традиционно располагавшаяся около алтаря. По колокольному звону благочестивые паломники могли различать монастыри, по нему же богомолец судил о приближении к обители задолго до того, как ее можно было увидеть.

Трапезная в русских обителях обычно размещалась к югу, западу или к северу от монастырского храма, но не впереди алтаря, что было целесообразно во время шествия с панагией по окончании Литургии. В крупных монастырях обязательно устраивали больничные кельи для престарелых и больных монахов. Иногда в них находился больничный храм. В Кирилло-Белозер­ском монастыре больничный комплекс со временем значительно разросся и составил отдельный Иоанновский монастырь.

Учитывая, что монастырь воспринимался как образ Царства Небесного, а иноки именовались “земными ангелами”, то, нужно думать, на планировку и композицию монастыря влияло стремление уподобить его Небесному граду - горнему Иерусалиму. Православная гимнография нередко уподобляет монашеские обители вертограду духовному, то есть райскому саду. В самих же монастырях как прообраз рая насаждались сады .

Крупные монастыри традиционно имели подворья в Москве. Настоятели монастырей, посещая Москву, бывали на царском дворе и представлялись царю, поздравляли с праздником, вручали ему освященную в монастыре святую воду, получали царскую милостыню. При этом решались вопросы об уплате податей, о различных хозяйственных монастырских проблемах.

Монастыри платили подати в государстве. «Например, Волоколамский монастырь платил в царствование Ивана IV со своего подмосковного села Ангелово “татарский корм” - может быть, пережиток времен Василия Темного» . Монастыри участвовали в строительстве Белого города в Москве при Феодоре Иоанновиче, заботились о мощении улиц, об их чистоте и охране в ночное время.

В монастыри совершались паломничества, пример этому подавали сами московские государи. Во время своих объездов они посещали монашеские обители; при этом могли решаться важные вопросы о построении каменных стен вокруг монастырей, и те, становясь твердынями, прикрывали своей мощью направления возможных вражеских ударов. Например, во время осады Пскова в 1580–1582 годах в тылу армии Стефана Батория находился Псково-Печерский монастырь, его гарнизон мужественно оборонялся и делал вылазки, уничтожал вражеские обозы. Как отмечает М. Ильин, “смутное время со всей очевидностью показало, насколько дальновидна была политика военного строительства монастырей-крепостей Московского государства в XVI веке” .

Pyccкoe монашество XVI века подвизалось во время сложения централизованного государства и последующего покорения Казани. Каменная “летопись” Московской Руси того времени свидетельствует об этом славном событии. В память великой победы в Москве был воздвигнут обетный храм у Флоровских ворот - собор Покрова на рву, известный ныне как храм Василия Блаженного на Красной площади . Во время штурма Казани походная церковь, в которой молился царь, стояла на Зилантьевой горе. Там были затем погребены павшие воины и устроен монастырь во имя Успения Пресвятой Богородицы и Всех святых . “В честь взятия Казани в Коломенском кремле основывается Брусенский монастырь и строится каменная шатровая соборная церковь Успения” . В Муроме на месте царской стоянки был воздвигнут шатровый храм святых бессребренников Космы и Дамиана . Будучи в 1545 году в Ростове, Иоанн Грозный взял оттуда святыню - посох преподобного Авраамия Ростовского (†1077; пам. 29 окт.), которым был некогда сокрушен идол Велес. Позднее над гробницей святого был построен собор в благодарность “за отнятую от гроба трость на победу и одоление Казанского царства” . Во время похода на Казань Иоанну Грозному во сне было явление Тихвинского образа Богоматери. Это произошло в Нижегородских пределах “близ погоста Сакмы”. Затем на данном месте благодарный царь построил храм и устроил Троицкий на реке Пьяне Сакминский монастырь, прислав из Тихвина копию чудотворного образа .

В связи с царским венчанием в 1547 году было сделано важное распоряжение о старшинстве монастырей в Русской Церкви, а в 1561 году первой обителью в Русской Церкви стал Троице-Сергиев монастырь.

Время становления каждой обители - это особое, духоносное время, характерное своего рода духовным лучеиспусканием, когда насельники данного монастыря становятся основателями других монастырей, неся и распространяя традиции своей обители. Светочем и родоначальником монашества в Московской Руси является преподобный Сергий Радонежский (†1392; пам. 25 сент.). У него было множество учеников, стопам которых последовали их ученики. В последующее время они были причислены Русской Церковью к лику святых. Среди русских святых встречается имя потомка татарского баскака - преподобного Пафнутия Боровского (†1477; пам. 1 мая). Он основал обитель во имя Рождества Пресвятой Богородицы. О его духовной родословной узнаем из текста челобитной царю Иоанну Грозному Рязанского епископа Леонида (1573–1586): “Пафнутья, государь, постриг старец Никита, ученик Сергея Чудотворца” . В обители преподобного Пафнутия полагали начало своим подвигам преподобный Иосиф Волоцкий, преподобный Левкий Рузский, преподобный Давид Серпуховской, преподобный Даниил Переславский, святитель Макарий Московский (†1563; пам. 30 дек.).

Начало XVI века - это время подвигов преподобных Иосифа Волоколамского (†1515; пам. 9 сент.) и Нила Сорского (†1508; пам. 7 мая). Их усилиями под духовным водительством святителя Геннадия Новгородского (†1505; пам. 4 дек.) была обличена и побеждена ересь жидовствующих. Эта присноблаженная троица единомышленных святых мужей открывает начало нового века в истории монашеских подвигов и русской святости .

В древности игумен монастыря был, как правило, духовником своей братии. Известным духовником Древней Руси в XVI веке был преподобный Даниил Переславский (1540; пам. 7 апр.), который был уроженцем Переславля. Приняв постриг в Пафнутиево-Боровском монастыре, он со временем возвратился в Переславль и первоначально подвизался в Горицком монастыре. Преподобный Даниил подъял на себя подвиг служения ближним - погребения по христианскому обычаю всех безродных, а также скончавшихся в дороге путников, убиенных и пр. На месте их погребения, “иже зовется Божий дом”, неоднократно в последующее время видели горящие свечи. Затем на этом “скудельном” месте по благословению Митрополита Симона (1495–1511) была устроена обитель в память Всех святых. 15 июля 1508 года был освящен Троицкий храм, положивший начало Данилову монастырю .

Великокняжеские бояре Иван и Василий Андреевичи Челяднины, близкие к преподобному Даниилу, содействовали расположению к святому подвижнику князя Василия III, который возлюбил Даниилов монастырь и неоднократно, посещая Переславль, бывал в Даниловской обители (в сентябре 1510 г., летом 1523 г., осенью 1528 г.); при этом он жаловал ее льготными грамотами (1525, 1526 гг.). Преподобный Даниил был крестным отцом обоих сыновей Великого князя - Иоанна Грозного и Юрия. При создании монастыря Преподобный путешествовал в Великий Новгород к святителю Макарию за церковной утварью, “бяху бо <…> единыя обители пострижение имущи” .

Наряду с погребением странных, преподобный Даниил занимался также лечением больных, предлагая им травы и прежде всего духовное врачевство. В своем подвиге он являет пример сочетания духовного и телесного врачевания для приходящих в обитель. В его Житии читаем об этом: “…мнози прихождаху к нему и велми ползовахуся, и мнози к нему исповедаху грехи своя. Преподобный же <…> яко премудрый (и) искусен врач, целяще милостивыми словесы, лечебные былие прилагая и с разсужением Божествеными Заповедми обязуя, и многих от грех престати увещая, и покаянием исправляя”. Поэтому нередко больных и убогих просто оставляли у стен монастыря, которые призревались в нем. Среди иноков Даниловой обители подвизался его ученик “именем Нил, родом немецкия области; навыкновение име лекарьского художства” .

Следует отметить, что монастырское врачевание в Московской Руси восходит своими истоками к обители преподобного Сергия Радонежского. Как отмечается, построенная «еще при Сергии в XIV веке больница <…> впоследствии приобрела значение “образца” монастырского больничного уклада для всех монастырских больниц. Московские больничные заведения быстро возобновили давно забытый из-за татарского ига порядок внутренней жизни» .

Скончался преподобный Даниил 7 апреля 1540 года. Как отмечает агиограф, в этот день на небе “солнце дряселуя бяше”, то есть день кончины Святого совпал с солнечным затмением. Из его учеников известен преподобный Герасим Болдинский (†1554; пам. 1 мая) и священник Андрей, ставший позднее духовником Иоанна Грозного, а затем - Всероссийским Митрополитом Афанасием (1564–1566).

Важным событием в жизни Русского государства было присоединение к Московской Руси в 1514 году Смоленска. Вскоре после его присоединения в нем был основан Вознесенский женский монастырь . В Москве в память этого события в 1524 году был основан Новодевичий монастырь, где первой настоятельницей была игумения Елена (Девочкина; †1547; пам. 18 нояб.), переведенная из Покровского монастыря в Суздале. Сохранилась ее Духовная грамота, написанная по благословению Митрополита Макария незадолго перед кончиной и обращенная к сестрам обители со словами наставления .

После покорения Смоленска, далее за которым простиралась Литовская Русь, на западных рубежах страны подвизался преподобный Герасим Болдинский, ученик преподобного Даниила. В 1528 году преподобный Герасим в 15 км от Дорогобужа основывает Болдинский Троицкий монастырь. Наряду с этим подвижник в 1534 году создает Предтеченский монастырь вблизи Вязьмы на месте, где имели пристанище разбойные люди. В этот монастырь он определил игуменом своего ученика Симеона . Подвижником были созданы также Богородицкий Введенский в Брынском лесу на реке Жиздре, а также Рождественский Богородицкий в Сверковых лугах (в 36 км от Дорогобужа). Перед своей кончиной преподобный Герасим написал послание Митрополиту Макарию, вручая его попечению основанный им Болдинский монастырь .

На южных рубежах Московской Руси возникло несколько монастырей, главным образом во владениях служилых князей. Около 1525 года князь Иван Васильевич Бельский создал Спасо-Преображенский монастырь в Белеве. В 1515 году преподобный Давид (†1520; пам. 18 окт.), постриженник Пафнутиево-Боровского монастыря, основал в 25 км к северо-востоку от Серпухова Вознесенскую пустынь.

В первой половине XVI в. на реке Жиздре в 9 км к юго-западу от Перемышля старцем Феогностом (Шаровкой; †1545) при содействии князя А. И. Воротынского основывается Шаровкин монастырь, ставший вотчинным монастырем князей Воротынских . История основания рязанских монастырей в XVI веке, очевидно, начинается с декабря 1506 г., когда княгиня Аграфена Рязанская дала землю в Покровскую пустынь (в 15 км от Рязани). Этот вклад связывается с созданием пустыни . В 1514 г. после пожара был отстроен заново основанный еще в XV в. Духов монастырь в Рязани .

Из жития Христа ради юродивого Лаврентия Калужского (†1515; пам. 10 авг.) узнаем об обстоятельствах нападения на Калугу крымских татар в мае 1512 года. Святого подвижника видели бегающим в княжеском дворце и требовавшего топор, чтобы защитить попавшего в беду князя Семиона Иоанновича. В это время, находясь в судне на Оке, князь бился с татарами, наседавшими отовсюду. Вдруг среди русских воинов появился праведный Лаврентий и произошел перелом в схватке, воспрянули русские воины. Так была спасена от разорения Калуга, а ее князь - от неминуемой гибели. Благодарный князь после этого основал к северо-западу от Калуги обитель Рождества Христова, где затем нашел место своего упокоения святой Лаврентий .

Южные и юго-западные монастыри располагались по преимуществу или в городах, или в непосредственной близи от них, так как постоянные набеги крымцев и войны с Великим княжеством Литовским побуждали заботиться о безопасности монашеских обителей.

В Тверских пределах, во граде Старице, после 1514 года князь Андрей Иванович основал Успенский монастырь , где позднее, во второй половине XVI века, полагали начало своим монашеским подвигам первый Всероссийский Патриарх - святитель Иов (†1607; пам. 19 июня) и преподобный Дионисий Радонежский (†1633; пам. 10 мая). В Тверской епархии подвизался также преподобный Нил Столобенский (†1554; пам. 7 дек.). Святой подвижник происходил из Новгородских пределов, монашеский постриг он принял во Псковском Савво-Крыпецком монастыре. В 1515 г. он основал Серемскую пустынь, а затем в 1527 г. Столбенскую пустынь на Столбенском острове озера Селигер, недалеко от города Осташкова . Его изображение распространено в виде деревянной скульптуры - в согбенной позе старец опирается на костыли, что свидетельствует о его подвиге - спать только в таком положении.

Преподобный Никандр Псковский (в миру Никон) родился в селе Виделибье Псковского уезда (†1581; пам. 24 сент.), откуда родом был преподобный Евфросин Спасоелеазаровский (†1481; пам. 15 мая). Преподобный Никандр был так же, как и преподобный Нил, постриженником Крыпецкого монастыря. Его духовное возрастание началось с благословения блаженного Николая Псковского (†1576; пам. 28 февр.). Преподобный Никандр предсказал время своей кончины: когда на Псков нападут враги, что и произошло во время осады Пскова войсками Стефана Батория в 1581 году 24 сентября. На месте его подвигов была основана Благовещенская пустынь северо-западнее Порхова .

Особым почитателем Живоначальной Троицы явился преподобный Александр, прославившийся как Свирский подвижник (†1533; пам. 30 авг.). Постригшись первоначально в Валаамском монастыре, он в конце XV в. основал на реке Свири Троицкий монастырь (в 36 км от Олонца), а в 1506 г. рядом с ним - Спасский монастырь для погребения иноков . Ему, как и некоторым другим русским подвижникам, было явление Богоматери, но наиболее он известен явлением, как древле праотцу Аврааму, Пресвятой Троицы в виде трех ангелов. Это был духовный друг святителя Макария. Перед своей блаженной кончиной Преподобный послал грамоту Новгородскому владыке Макарию, поручая его попечению свою обитель. Скончался он в 1533 году, а через 12 лет игумен Иродион написал его Житие. В 1547 году он был канонизован на Макарьевском Соборе как общерусский святой.

В подвигах преподобного Александра Свирского есть много, что роднит его с преподобным Сергием Радонежским. Им обоим явилась Пречистая Богоматерь. Оба преподобных подвижника были особыми почитателями Святой Троицы. У них у обоих было множество учеников. В Свирской обители принял постриг преподобный Макарий Римлянин Новгородский чудотворец (XVI в.; пам. 19 янв.), пришедший на Русь из западных стран. Среди самых первых учеников преподобного Александра был преподобный Адриан Андрусовский (†1550; пам. 26 авг. и 17 мая), основавший в начале XVI в. Андрусовскую пустынь к западу от Олонца . В 1549 году он был восприемником при крещении царевны Анны в Новодевичьем монастыре в Москве.

Другой ученик преподобного Александра, преподобный Макарий, основал Макариевскую - Оредежскую пустынь в 110 км от Новгорода; преподобный Никифор (†1516; пам. 8 янв.), происходивший из крестьян Важинского погоста, основал Важеозерскую пустынь в 62 км от Олонца на Важе озере , а преподобный Афанасий - Сяндомскую пустынь в 22 км от Олонца.

Сын новгородского посадника Иван Климентьев занимался торговлей солью. В 1490 году пережил с опасностью для жизни сильную бурю на Онежском озере. Позднее, исполняя данный обет, он в 1520 г. на одном из островов Онежского озеpa основал Климецкий монастырь во имя Живоначальной Троицы , где принял монашеский постриг с именем Ионы (†1534; пам. 6 июня).

В связи с колонизацией Севера и миссионерской деятельностью Новгородского архиепископа Макария строятся храм и монастыри на Кольском полуострове, где проживали лопари. Так, преподобный Трифон (†1583; пам. 15 дек.), новгородец по происхождению, в 1533 году основал Печенгскую Троицкую обитель на реке Печенге на Мурманском берегу Кольского полуострова . Основав монастырь, он приходил в Великий Новгород за антиминсом к святителю Макарию. В эти же годы в городе Коле старец Феодорит основал Усть-Кольский Троицкий монастырь.

Преподобный Антоний Сийский (†1556; пам. 7 дек.) происходил из простых новгородцев. В миру его звали Андрей, родом он был из деревни Кехта Двинского края. Овдовев, он решил посвятить себя монашеской жизни, приняв постриг в Пахомиевской пустыни Каргопольского уезда на реке Кене от преподобного Пахомия Кенского

(XVI в.; пам. 14 мая). В 1513 г. он заложил на Шелони, в 194 км к юго-востоку от Онеги, Николаевский монастырь, а затем в 1519 или 1520 г.

Знаменитый Антониев Сийский монастырь в 78 км от Холмогор на реке Сии . Скончался он в 1556 году в возрасте 79 лет. Он был особо почитаем в царской семье, царевич Иоанн Иоаннович (†1581) написал житие и службу Преподобному .

Значительное число монашеских обителей было создано в Вологодском крае, получившем именование “Русская Фиваида”. Вологодская “пустыня”, подобно египетской, возрастила множество преподобных отцев, отечественных подвижников. Центром, откуда шла монастырская колонизация, стал Кирилло-Белозерский монастырь. В нем еще в конце ХV в. постригся дьяк великой княгини Марии Ярославны, вдовы Великого князя Василия II, Лукиан со своим племянником Корнилием (Крюко­вым, 1455–l537). Здесь подвижник выполнял различные послушания, переписывал книги. Преподобный Корнилий (†1537; пам. 19 мая) посетил Ростов, Савватиеву пустынь под Тверью, был у Новгородского архиепископа Геннадия. После многих странствий он затем в 1497 году основал Корнилиев монастырь в Комельском лесу, южнее Грязовца . В 1501 году, на четвертый год пребывания преподобного Корнилия на этом месте, была освящена церковь в честь Введения во храм Богоматери, а сам старец Корнилий был рукоположен Митрополитом Симоном во иеромонаха и назначен настоятелем основанной им обители. Построенная вскоре новая каменная церковь была освящена в 1515 году по благословению Митрополита Варлаама (1511–1521), как и прежняя, в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы.

По мере увеличения числа братии он составил Устав, при работе над которым был использован Устав преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. Его введение вызвало нестроения в обители, в связи с чем Преподобный оставил ее и некоторое время пребывал в Троице-Сергиевом монастыре. Пользуясь особым уважением Василия III, он по его ходатайству вернулся затем в свою обитель. Великий князь посетил Корнилиеву обитель зимой 1528/29 года. В 1528/29 и 1531 годах он дал льготные грамоты на монастырские владения .

Преподобный Корнилий был сострадателен и милостив к нищим, особенно в храмовые праздники обители. В праздники Введения во храм Пресвятой Богородицы и преподобного Антония Великого он подавал каждому нищему хлеба, просфору и деньгу. Но однажды случилось, что в канун праздника преподобного Антония Великого собралось в монастырь множество нищих, знавших обыкновение святого старца, а подавать было нечего. Блаженный припал с молитвой к Богу, прося ходатайства Богоматери и преподобного Антония, и на рассвете следующего дня пришел посланный от Великого князя Василия Ивановича, доставил от него Преподобному должную сумму. Так духовно утешенный игумен обители, не изменив традиции, с особенною любовью раздал нищим щедрую милостыню, ради них ему посланную.

В числе комельской братии полагали начало своим подвигам преподобные Кирилл Новоезерский (†1532; пам. 4 февр.), Даниил Шушгорский (XVI в.; пам. 21 сент.) и Геннадий Любимоградский (†1565; пам. 23 янв.). Преподобный Геннадий был уроженцем Литовской Руси. Его судьбу определила встреча с преподобным Александром Свирским во время путешествия по Московской Руси. Тот направил его к преподобному Корнилию Комельскому, который и постриг его со временем. В пустыни на озере Сурском невдалеке от Любима преподобный Корнилий оставляет своим преемником в Преображенской обители, которая позднее стала называться Геннадиевой пустынью, Геннадия Любимоградского . Он занимался написанием икон. Однажды, будучи в Москве и находясь у бояр Захарьиных, он предрек боярской дочери Анастасии, что она будет первой русской царицей. Позднее он был в Москве на крестинах дочери Иоанна Грозного .

В Вологодском крае между Грязовцом и самой Вологдой в 1527 году был основан Арсениев Комельский монастырь . Его основателем был преподобный Арсений Комельский, происходивший из рода Сахарусовых, издавна служившего Московским Митрополитам. Сам преподобный Арсений принял постриг в Троице-Сергиевом монастыре, в 1526–1527 годах был игуменом этой обители. Затем в 1527 году в вологодских лесах он основал Арсениев Комельский монастырь, для которого испросил у Василия III льготную грамоту. По рассказам столетнего старца Космы Любевцова, который весьма хорошо помнил его, в 1635 году написан был образ Преподобного и положен на раке, над которою устроена была и сень.

Иноком Покровского Глушицкого монастыря Стефаном (†1542; пам. 13 июня) южнее Вологды основывается Николаевский Озерский Комельский монастырь. Это было при Митрополите Данииле и Василии III, то есть около 1522–1533 годов . Ему было явление Богоматери и святителя Николая. В числе его немноголюдного братства нашлись не только необходимые для строительства обители мастера и плотники, а также иконописец Гурий, украсивший церковь святыми иконами. В 1534 году к великой радости пустынников церковь была освящена во имя святителя Николая и все было устроено для общежития. В 1542 году скончался преподобный Стефан, а основанная им обитель вскоре была разорена татарами. При ее возобновлении стали строить новую церковь вместо сожженной, поставив ее уже не на прежнем месте, а над могилой Преподобного, так как многие из благочестивых людей стали видеть над ней свет, как от горевших свечей. Тогда же, по свежей памяти, на гробнице Преподобного написано было его изображение, а другой образ его был поставлен в новоустроенном храме .

В Белоозерских пределах подвизался ученик Корнилия Комельского преподобный Кирилл Новоезерский (†1532; пам. 4 февр.). Он был пострижен в монашество в пятнадцать лет, а за ним вскоре и родители его приняли монашество. Затем подвижник обошел многие северные монастыри Московской Руси. В Тихвинском монастыре он провел три дня в непрестанной молитве, после чего ему было явление Богоматери. Повинуясь Ее голосу, он направился к месту своих подвигов, и небесный свет указал ему место на Красном острове Новоозера, где он основал Новоозерский монастырь. Здесь он в 1517 г. построил храм в честь Воскресения Христова и Богоматери Одигитрии в 30 км к юго-западу от Белоозера .

Учеником преподобного Корнилия Комельского был преподобный Филипп Ирапский (†1537; пам. 14 нояб.). Он с детства был сиротой и жил подаянием недалеко от Комельской обители. Около 12 лет его принял в монастырь преподобный Корнилий и через три года постриг в монашество. Позднее, уже став иеромонахом, он, благодаря содействию князя Шелешпанского, основал в 1517 году к северо-западу от Череповца на реке Андоге Красноборскую пустынь во имя Святой Троицы .

В Галичском уезде в результате монастырской колонизации также возникло несколько монастырей. Одним из них был Макарьево-Успенский монастырь, основанный при Василии III в Солигаличе в благодарность преподобному Макарию Унженскому за спасение во время казанского набега в 1532 году . Из-за частых набегов казанских татар монастыри юго-восточного края создавались преимущественно в городах или рядом с ними, выполняя одновременно и оборонительные функции . Беды страны отражались и на положении монастырей. В январе 1538 года казанские татары во время набега в Вологодских пределах предавали все огню и мечу. В Комельском лесу они неожиданно напали на Иннокентиеву пустынь, основанную преподобным Иннокентием Комельским (†1521; пам. 19 марта). В ней они сожгли церковь и кельи, убили трех старцев и захватили много пленных. В 7 км к востоку от Любима при впадении Шерны в Обнору при князе Василии III создается Шеренский Успенский монастырь “от татарского збега”, то есть для обороны края от набегов казанских татар.

В 1560 году был возобновлен разоренный ранее Троицкий Авнежский монастырь, куда святитель Макарий посылал для собирания сведений о жизни и чудесах преподобных Григория и Кассиана, игумена Данилова монастыря Иоасафа, а также Махрищского игумена Варлаама - освятить храм и собрать точные сведения об обретении мощей и о чудесах, совершаемых от них, что тот и исполнил. При многолюдном стечении народа со всем окрестным духовенством он освятил церковь на праздник Покрова Пресвятой Богородицы, причем был свидетелем нового чуда Преподобных .

В 1560 году был устроен Тихвинский монастырь в Новгородской епархии; начало этому положил молебен, совершенный Митрополитом Макарием в Успенском соборе в сослужении Новгородского архиепископа Пимена и другого духовенства. Затем Новгородский владыка отправился в Великий Новгород и после совершения молебна в Софийском соборе отбыл в Тихвин . “И лета 7068-го году царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел богомолцу своему архиепископу Пимину да Федору Дмитриеву сыну Сыркова устроить монастырь общежителный. А которые были около церкви причта церковнаго и посадцких людей дворы и лавки и те дворы все царь и великий князь велел от церкви отставити подале” . Сопровождал архиепископа Пимена Спасо-Хутынский настоятель игумен Филофей . При проведении указанных работ “на той же старой обежной пашенной земле поставлена ново ж слобода Пречистые ж Тихвинского <…> а перенесены те дворы в слободу, которые были по обе стороны Тихфины реки около церкви” . На Тихвинской иконе Богоматери имеется клеймо с изображением посещения Тихвинской обители царем Иоанном Грозным, где также помещены образ Митрополита Макария в саккосе и архиепископа Пимена в фелони и митре .

В 1555 году в Москву был принесен из Хлынова чудотворный образ святителя Николая Великорецкого, который поновлял сам святитель Макарий. С этого времени на Руси распространяется почитание этого чудотворного образа. Одна из икон находилась в обители преподобного Агапита Маркушевского (†1584; пам. 21 мая), который был постриженником Соловецкого монастыря. От иконы совершалось множество чудес, к иконе святителя Николая приходили для поклонения верующие люди в обитель преподобного Агапита.

Подвизались в русских обителях и иностранцы. В Павло-Обнорский монастырь при игумене Протасии (1538–1546) пришел из Москвы некто Феодор пушкарь, родом фрязин, страдавший простудою. Кроме уроженца западных стран, преподобного Макария Римлянина Новгородского, а также инока Нила, родом “немецкия земли” в Даниловом монастыре, поморские предания сохранили сведения об иноке-уроженце “Свейской” земли на Соловках приигумене Филиппе. Уроженцем Сербии был псковский святой - преподобный Савва Крыпецкий (†1495; пам. 28 авг.). В 1556 году в Троице-Сергиевом монастыре скончался преподобный Максим Грек, родившийся в Греции, впитавший в себя при обучении в Италии западную ученость.

Менее известен преподобный Серапион Кожеезерский (†1611; пам. 27 июня), в миру Туртас Гравирович. Это был сын казанского мурзы. После покорения Казани в 1552 году он в малолетнем возрасте был приведен в Москву и здесь при крещении назван Сергием. В то же время в Москве были крещены татарские царевичи Утемиш-Гирей и Едигер-Магмет. Свои детские годы будущий святой провел в семье боярина Захарии Ивановича Плещеева (†1571), который был женат на астраханской царице Ельянше, нареченной во святом крещении Иулианией.

Позднее, около 1560 года, святой уходит на крайний север и основывает здесь монашескую обитель. “Кожеезерский <…> монастырь на Локском полуострове, омываемом водами озера Коже (которое по своим береговым очертаниям имеет вид распростертой кожи)”. Начавший подвизаться ранее иеромонах Нифонт постриг его с именем Серапион. Со временем к нему начинают приходить желающие подвизаться в обители, даются вклады. Преподобный Серапион путешествовал в Москву, и царь Феодор Иоаннович утвердил за обителью земли, а Митрополит Дионисий (1581–1586) дал благословенную грамоту. В обители были построены храмы: Богоявленский и Благовещенский .

Годы подвижничества преподобного Серапиона пришлись на тяжелое время для Русского государства: начало опричнины, затянувшаяся Ливонская война, пресечение царской династии, начало Смутного времени. Однако Кожеезерская обитель явилась школой благочестия и воспитания иноческого духа. В ней подвизались преподобные Леонид Устьнедумьский († 654; пам. 17 июля) и Никодим Кожеезерский (†1640; пам. 3 июля). С 1642 по 1646 год здесь настоятельствовал будущий Патриарх Никон (†1681).

Современником преподобного Серапиона был преподобный Трифон Вятский (†1612; пам. 9 окт.). В 22-летнем возрасте он принял постриг в Пыскорском монастыре на Каме. Затем в пределах нынешней Перми он просвещал Евангельским учением остяков и вогулов. На реке Чусовой он основал монастырь в честь Успения Богоматери. В 1580 году он, испросив благословение у Митрополита Антония (1572–1581), основал в Хлынове Успенский монастырь.

Нестроения в миру иногда являлись причиной ухода из него. В малолетство Иоанна Грозного при дворе оживилась борьба боярских партий. У боярина Ивана Федоровича Бельского, происходившего из рода Великого князя Литовского Ольгерда и состоявшего в родстве с русским великокняжеским домом, был сын, родившийся в Москве в 1535 году. Во святом крещении он был наречен Гавриилом. Его отцу, игравшему важную роль в управлении Русским государством, покровительствовали Митрополиты Даниил и Иоасаф, он был приближен к Иоанну Грозному во время его малолетства. В январскую ночь 1542 года он был без ведома малолетнего государя схвачен Шуйскими и сослан на Белоозеро. Приближенные И. Ф. Бельского, опасаясь, чтобы Шуйские не погубили и сына его Гавриила, скрыли отрока и отправили его в Старицу, внушив ему скрывать от всех свое родство. Пробыв в Старице не очень долгое время, он, по внушению Божию, направился в Вологду. Здесь он со временем принял монашество с именем Галактион. Во время разорения Вологды в Смутное время он пострадал, и его имя записано в софийском Синодике в числе убитых поляками (†1612; пам. 24 сент.) .

Имеются некоторые сведения о количестве братии в монастырях. В результате монастырской реформы святителя Макария возросло число монашествующих в обителях. “А егда устроиша общежители, тогда нача благодать множитися и все благочиние пребывати, и брати в монастыри начаша приходити: идеже было 2 или 3, ту 12 и 15; идеже 6 или 7, ту 20 и 30, а в прочих 40 и множае” . В Комельской обители ко времени кончины преподобного Корнилия было около 90 человек монастырской братии. В Соловецком монастыре в 1566 году по свидетельству посетившего обитель англичанина было 200 человек братии . Что же касается числа монастырей, то во второй половине XVI века в Московской Руси, по мнению С. Б. Веселовского, было не менее 200 обителей .

Следует отметить еще одну особенность монашеского бытия того времени. Приводя в действие решения Московского Собора 1503 года о монастырях, святитель Макарий выделил несколько монастырей для монахинь, поставил над ними игумений. Богослужение в женских обителях по его благословению стало совершать белое духовенство. Как отмечает Н. Лебедев, “в древности не только у нас в России, но и в Греции в необщежительных монастырях жили вместе и иноки и инокини. Монастырь обыкновенно образовывался из отдельный келий, расположенных около церкви, подобно тому, как устроены и нынешние раскольничьи скиты. В этих отдельных кельях поселялись монахи и монахини. Начальствовал как над мужчинами, так и над женщинами игумен. Так как у каждого было отдельное хозяйство, то связующим началом была только церковь” .

Важную роль в жизни монастырей могла играть воля Великого князя. До наших дней не сохранился княжеский документ Василия III, посвященный монастырям. О его законодательстве по данному вопросу сохранились только отрывочные сведения. Так, в приговоре 11 мая 1551 года, сделанном по завершении работы Стоглавого Собора, говорилось: “Исстари по Уложению Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии и по Уложению Великого князя Василья Ивановича всея Русии во Твери, и в Микулине, и в Торшку, и в Оболенску, на Белеозере, на Резани, мимо тех городов людем вотчин не продавати и по душам в монастыри без докладу не давати” . Уложение Василия III продолжало законодательство его отца Иоанна III. В этих районах, согласно Уложению, запрещались и вклады в местные монастыри. Если же в других частях Русского государства “напишет хто в духовных и в даных и всяких крепостях, кому будет их вотчины роду, и их роду искуп дадут столько, сколько в духовной или в ыных крепостях дати искупу, - и те вотчины вотчичем по духовным и по даным крепостям по старине по тому ж указу, как было преж сего при Великом князе Василье Ивановиче всеа Руси” . Указ Василия III, таким образом, стимулировал выкуп монастырских вотчин светскими землевладельцами. Возможно, при Василии III был регламентирован и размер денежных поступлений в монастыри и церкви . Во всяком случае, сохранилось несколько его ружных, то есть льготных грамот .

Воля князя, являвшегося покровителем обители, могла оказывать существенное влияние на жизнь в ней. В таких обителях ее насельники подлежали суду своего игумена, а самого игумена судил князь. Лишь в духовных вопросах настоятелей обители “ведал” епархиальный архиерей. Влияние Великого князя на избрание нового настоятеля в монастыре, находившемся под его покровительством, отражает 86-я глава Стоглавого Собора 1551 года о порядке поставления архимандритов и игуменов. В самом начале главы говорится, что они должны поставляться “по цареву слову и по совету”, и добавляется: “избрав, посылают их к благочестивому царю, и, аще будут Богу угоден и царю”. Таким образом, предложенный братией и утвержденный царем кандидат может быть поставлен в настоятели обители. Предписания Стоглава зафиксировали уже существовавшую церковную практику того времени.

По отношению к “своим” монастырям Великий князь мог выступать и в роли блюстителя традиций церковной жизни. Согласно “Житию” преподобного Иосифа Волоцкого, именно Великий князь Василий III после кончины Святого предписывает старцам обители хранить устав Преподобного. “Аще ли не будете хранити, аз исправлю, и вам будет не любо”. Князья заботятся о монастырях в своих посмертных распоряжениях. Известны грамоты 1499–1500 гг., изымавшие некоторые монастыри из юрисдикции Новгородского архиепископа и уплаты ему “пошлин”, а также запрещавшие десятинникам и другим “лю­дям владычным” въезд в монастырские земли. Согласно этим грамотам, они переходили в ведение Великого князя. В процессе сложения единого Русского государства некоторые монастыри, наоборот, могли перейти из княжеского подчинения в ведение епархиального владыки. Чаще же в подобных ситуациях происходила смена удельно-княжеского патроната на великокняжеский. В качестве примера можно указать на переход Иосифо-Волоколамского монастыря из юрисдикции местного князя в юрисдикцию Великого князя Московского.

Обители, находившиеся под княжеским покровительством, несли материальную ответственность перед великокняжеской властью. В 49-й главе “Стоглава” читаем: “А монастыри и казну монастырскую и всякие обиходы монастырские царя и Великого князя дворецким по всем монастырем ведати и посылати считати, и отписывать и отдавати по книгам”. Даже если отмеченные здесь нормы были для середины XVI в. нововведением, их появление было бы едва ли возможно без существования впредшествующий период каких-то форм контроля над монастырскими доходами и расходами со стороны княжеской администрации. XVI век начался вопросом об изъятии монастырских земель и завершился соборными постановлениями 1580, 1584 годов о запрещении приобретать в монастырское владение земельные угодья.

При всем многообразии истории монастырей оставалось главное: святые обители являлись рассадниками духа, училищами благочестия, книжными центрами. Постриженники обителей возглавляли архиерейские кафедры. В монастырях создавались Жития святых подвижников, которые были любимым назидательным чтением для благочестивых русских людей. Сюда из поколения в поколение русские люди несли все самое лучшее. Поэтому обители становились очагами культуры и просвещения. В монастыри шли люди разного социального происхождения и возраста. Русский человек находил в монастыре утешение, подчас подвизался здесь в конце своей жизни, обретая здесь место своего упокоения. Важное значение в жизни святых подвижников имеет их духовная родословная. Поэтому необходимо изучение вопроса о духовном руководстве подвижников, когда они полагали начало своим подвигам, с какими подвижниками они встречались в течение своей жизни, в честь кого основывали свои монастыри и т. д.