Амнистия 53. Ошибка или тщательно продуманный план

Народ окрестил амнистию «Ворошиловской» - по имени нового председателя Президиума Верховного Совета, подписавшего документ об амнистии 27 марта 1953 года. Однако ключевой фигурой в принятии этого решения был не он, а Лаврентий Берия - первый зампред Совмина СССР и глава МВД. В то время многие в народе говорили «Ворошиловская амнистия», намекая на то, что освободили тех, кого надо было расстреливать «Ворошиловским стрелкам».

Берия направил в Президиум ЦК проект указа об амнистии и пояснительную записку, в которой утверждал: лишь менее 10 процентов заключенных, содержащихся в лагерях, тюрьмах и колониях, являются особо опасными государственными преступниками. А большинство населения ГУЛАГа, в том числе подростки, беременные женщины, престарелые и больные люди, серьезной опасности для общества не представляют, и их содержание в местах заключения не вызывается государственной необходимостью.

Уже на следующий день, 27 марта, был подписан указ Президиума Верховного Совета об амнистии. Решено было более не содержать в местах заключения лиц, совершивших преступления, не представляющие большой опасности для государства, и своим добросовестным отношением к труду доказавших, что они могут вернуться к честной трудовой жизни и стать полезными членами общества. Амнистированы были все заключенные, чей срок не превышал 5 лет, кроме осужденных на 10-25 лет.

В каждом лагпункте заседала специальная комиссия, которая рассматривала зэковские формуляры и выносила свое решение. При этом лагерное начальство всеми силами стремилось освободиться от вредных блатняков и воров, диктующих зоне свои законы. В итоге, наряду «с полезными членами общества», на волю хлынула целая волна «отморозков» и покатилась по стране, подобно смерчу, наводя ужас на граждан и целые населенные пункты.

В последующие дни, после объявления амнистии, из многочисленных лагерей ГУЛАГа на волю хлынули тысячи зэков. Наступило «холодное лето пятьдесят третьего года». Амнистию 1953 года, освободившую осужденных на срок до пяти лет включительно, большинство граждан восприняли как начало глобальных перемен, ведь случилась она практически сразу после смерти Сталина.

«Ворошиловская» амнистия «в поисках популярности у народа затопила всю страну волной убийц, бандитов и воров, которых с трудом переловили после войны», свидетельствует в свою очередь Александр Солженицын. Бывших зэков, «как крыс, распустили на всю страну», отмечает он в своем исследовании «Архипелаг ГУЛАГ».

Рост преступности становился неконтролируемым, и уже 2 июля 1953 года Президиум ЦК КПСС одобрил проект указа «О неприменении амнистии к лицам, осужденным за разбой, ворам-рецидивистам и злостным хулиганам».

Однако из общего числа освобожденных уголовники составляли все же меньшую часть. Благодаря объявленной амнистии свободу обрели все осужденные за должностные и хозяйственные преступления, в том числе директора, председатели колхозов, управленцы разного уровня - каждый, кто что-то делал и за что-то отвечал, а это далеко не всегда были преступники.

Свободу обрели люди пожилые, престарелые, матери с малолетними детьми, беременные женщины. Амнистия стала спасением для многих и многих тысяч безвинно осужденных советских граждан. Всего из-за колючей проволоки вышло тогда более 1,2 млн человек.

Холодное лето пятьдесят третьего

27 марта 1953 года был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии», благодаря которому нас свободу вышло более 1 миллиона заключенных. На долгие месяцы наша страна столкнулась с невиданным разгулом преступности.

Просчитались

Пугающие цифры

Уголовная преступность в 1953 году по сравнению с предыдущим выросла более чем в 2 раза: с 153 199 до 347 134 правонарушений. К примеру, если в 1952 году в Ленинграде было зафиксировано 5945 преступлений, то в 1953 году их стало 8065. В Москве число криминогенных случаев возросло на 75%. Всплеск преступности во многом был спровоцирован большим притоком амнистированных в плотно заселенные регионы. Так в полуторамиллионную Пензу разом нагрянуло более 1000 бывших «зэков», многие из которых вернулись к своему традиционному ремеслу: грабежам, разбоям и убийствам. Особенно гражданам досаждали хулиганы, чьи выходки составляли до 50% среди других видов преступлений амнистированных.

Исключение из правил

Примечательно, что при таком количестве подлежащих амнистии заключенных многие, осужденные по клевете, ошибке или идеологическим соображениям, продолжали отбывать наказание. Вячеслав Харитонов свой срок коротал в ВЯТЛАГе. Бывшего милиционера осудили в 1951 году на десять лет по ложному доносу. Харитонов допрашивал вора, укравшего чемодан, однако и не подозревал, что вскоре сам окажется за решеткой. Вор решил поквитаться со своим обидчиком и обвинил милиционера в антисоветской пропаганде. Харитонова объявили врагом народа и по статье 58 - «особо опасные преступники» - отправили в лагерь. Выйти на свободу надежды не было: амнистия на политзаключенных не распространялась. Однако дело бывшего милиционера было пересмотрено. Выяснилось, что приговор подписывал замминистра госбезопасности, которого признали изменником родины. В конце лета 1953 года Вячеслав Харитонов благодаря счастливому стечению обстоятельств вышел на свободу.

Забаррикадироваться и не выходить

Да, среди амнистированных были невиновные, но еще больше было уголовной «шушеры» - воров, мошенников, насильников, - которая загремела в лагерь не на долгий срок. За короткий период пребывания в неволе они не только не отвыкли от своих старых привычек, но и, как оказалось, соскучились по «настоящему делу». Неслучайно весной-летом 1953 года вся эта криминальная масса двинулась в «хлебные» районы, где были деньги и обеспеченные граждане. За короткое время криминогенная ситуация в некоторых регионах СССР достигла критического уровня. Некоторые населенные пункты на время полностью перешли под власть бывших арестантов, превратились в «горячие точки». Так было в Улан-Удэ и Магадане. Власти призывали граждан забаррикадировать двери, окна и даже носа на улицы не совать. Очевидцы вспоминали, как по утрам собирали трупы: граждан, погибших от рук бандитов или рецидивистов, павших под пулями правоохранителей.

«Криминальные поезда»

1953 год донес до наших дней ряд историй о железнодорожных составах захваченных «зэками», которые совершали массовые налеты на встречающиеся по ходу движения поезда станции. Реакция властей, как утверждают свидетели, была незамедлительной — «отморозков» блокировали войсками и уничтожали на месте. В одну из июльских ночей 1953 года нечто похожее произошло под Казанью. Поднятым по тревоге курсантам военного училища выдали оружие, боеприпасы, а затем доставили их на полустанок, расположенный рядом с городом. Как выяснилось, там остановился грузовой поезд, в котором было свыше тысячи амнистированных уголовников. Преступники вырвались на свободу и разбежались по поселку, попутно грабя, насилуя и убивая не успевших опомниться граждан. Служащие армейской дивизии и двух военных училищ с работниками органов внутренних дел окружили поселок и постепенно, сужая кольцо, вынуждали уголовников вернуться в вагоны. Оказывавших сопротивление расстреливали на месте. Были жертвы и среди военнослужащих. Для большинства заключенных амнистия на этом закончилась.

Хаос на окраине

В некоторых районах страны царил форменный беспредел. Бывший сотрудник Министерства Юстиции СССР Надежда Куршева отмечала, что в июне 1953 столица Бурят-Монгольской АССР Улан-Удэ превратилась в территорию настоящих военных действий. В начале 1950-х в Улан-Удэ сходились все пути из Колымы, Магадана и Внутренней Монголии. В период амнистии город стал перевалочным пунктом для уголовного элемента. Кто-то задерживался здесь на несколько дней, а кто-то на недели. Во второй половине июля в Улан-Удэ скопилось большое число «зэков», что повлекло беспрецедентный рост преступности. Все госучреждения были вынуждены перейти на казарменное положение, служащие здесь дневали и ночевали. Окна первого этажа были заложены мешками с песком, в специальных гнездах установлены пулеметы. Бандиты разграбили все магазины, кафе и другие общественные заведения. Они врывались в общежития, насиловали работниц местных предприятий, а при попытке сопротивления убивали. Милиция не справлялась с таким количеством преступников, служители порядка были вынуждены ходить только группами, держа наготове оружие. Больше недели в городе шли погромы, и даже республиканские воинские подразделения не могли справиться с тысячами разгулявшихся заключенных. Положение было критическим. Только когда в Улан-Удэ были переброшены регулярные части советской армии из Читы и соседних регионов порядок был восстановлен. Никто не берется подсчитать, сколько тогда было уничтожено заключенных.

Терять нечего

Многие уголовники, приговоренные к максимальному сроку, с воодушевлением восприняли амнистию. И хотя им освобождение не грозило, под общий шумок и они мечтали вырваться на свободу. Попытка не пытка, ведь терять им было нечего. Дело в том, что в 1947 году была отменена смертная казнь. Ее восстановили через три года, но только в отношении «изменников родины, шпионов и подрывников-диверсантов». Рецидивистам - самым страшным обитателям лагерей - смертная казнь не грозила. Они этим и пользовались. Могли совершенно безнаказанно убить любого заключенного даже по самому пустяковому поводу: душили удавками, закалывали вилками, забивали арматурой. Только жесткие меры смогли подавить этот беспредел. К примеру, в Джидинской колонии была проведена показательная казнь: семерых бандитов, совершивших тяжкие преступления, находясь в заключении, поставили перед строем и расстреляли из автоматов. Подобное повторили и в других лагерях. Мера подействовала. Обстановка стала относительно спокойной. Несмотря на принятые предостережения, 1953 год отметился массовыми побегами особо опасных преступников. В одном из лагерей заключенные разобрали кирпичную стену, и на свободу вырвалось более 900 человек. Ловили беглецов не очень активно, поймали несколько десятков человек. Остальные погибали от голода, переохлаждения или становились добычей медведей, росомах и волков. Тысячи квадратных километров тайги стали гораздо более серьезным препятствием, чем лагерная охрана.

27 марта 1953 г., всего лишь через три недели после смерти И. В. Сталина, Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "Об амнистии" для всех заключенных ГУЛАГа, чей срок не превышал пяти лет. В первую очередь из лагерей освобождались несовершеннолетние, беременные женщины и имеющие малолетних детей, заключенные преклонного возраста и инвалиды.

Амнистия не распространялась на заключенных, осужденных на 10 - 25-летние сроки за бандитизм, умышленное убийство, за контрреволюционные преступления и за хищения социалистической собственности в особо крупных размерах. К иностранным гражданам, содержащимся в ГУЛАГе, она применялась на общих основаниях.

Сразу после принятия Указа "Об амнистии" началось освобождение заключенных. Число освобождаемых соответствовало тем их контингентам, которые в то время доминировали в ГУЛАГе.

"Для Солженицына ГУЛАГ, - отмечает французский историк Николай Верт в своей книге "История советского государства. 1900 -1991", - являлся территорией особой "зековской нации" со своей собственной культурой, своими кодексами и законами, языком, обществом, структурированным в рабочие бригады, для которых назначалась коллективная норма выработки и где применялись принципы коллективной ответственности; обществом, разделенным на "политических" и "уголовников", со сложной иерархией надзирателей, зеков, произведенных в мастера, "сачков", которым удалось благодаря тому, что они владели какой-либо редкой и нужной специальностью, добиться от администрации освобождения от общих работ, всесильных блатных ("воров в законе" на лагерном жаргоне), помыкавших люмпен-пролетариатом, "внутренних рабов", зачастую превращенных в пассивных гомосексуалистов. Существование этой параллельной "нации" не было только результатом репрессивной политики, проводившейся в отношении отдельных лиц и групп, подозреваемых в политической оппозиционности.

Оно отражало общую криминализацию социального поведения. Вопреки солженицынскому образу ГУЛАГа, символом которого является интеллигент-диссидент, "политические" составляли меньшинство лагерного населения. В то же время большинство заключенных все же не были "уголовниками" в обычном понимании этого слова. Чаще всего в лагеря попадали обычные люди за нарушение одного из бесчисленных репрессивных законов. Цель законодательства состояла в том, чтобы заставить работать и дисциплинировать массы, не горевшие желанием участвовать в продлении функционирования системы и ее воспроизводства".

Действительно, согласно опубликованным в последнее время рассекреченным архивным документам в исправительно-трудовых лагерях, тюрьмах и колониях СССР на момент начала амнистии содержалось 2526402 человека, из которых: осужденных на срок до 5 лет - 590 тыс., от 5 до 10 лет-1216 тыс., от 10 до 20 лет -573 тыс. и свыше 20 лет - 188 тыс. человек. Из общего числа заключенных "особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.)" находилось в особых лагерях МВД СССР всего 221435 человек. На них амнистия по Указу от 27 марта 1953 г. не распространялась.

Что же касается лагерей Дальстроя, то в них без "особо опасных государственных преступников" Особого лагеря № 5 (Берлага) в середине марта 1953 г. содержалось 145405 заключенных. Исходя из первоначального плана предполагалось освободить по амнистии следующие категории осужденных: за хищение личной собственности граждан -14617 человек, за хищение социалистической собственности -10402, за разбой -1047, за хулиганство - 2673, за должностные и хозяйственные преступления -1745, за спекуляцию -1007, за имущественные преступления - 855, за незаконное хранение оружия - 545, воров-рецидивистов - 485, за воинские преступления - 2326, за нарушение Закона о паспортизации - 252 и за другие - 3951, то есть всего 39905 человек.

Однако этот первоначальный план был очень быстро пересмотрен. Согласно новому его варианту из лагерей Дальстроя в начале апреля 1953 г. уже началось освобождение 49253 человек, в том числе: из Индагирско-го лагеря - 3510, из Западного - 3502, из Тенькинского - 2766, из Северного -2331, из Магаданского - 2291, из чукотских лагерей - 9511, из Ванино -2792, из Находки - 2607 человек, из Янского - 3500 человек.

Проходившее затем освобождение заключенных из лагерей Дальстроя привело к тому, что на 1 ноября 1953 г. всего убыло 78484 человека. Это если считать период, начиная с 1 января этого же года. Так, на 1 апреля 1953 г. в лагерях Дальстроя содержалось 145640 человек, на 1 мая

131958, на 1 августа -91370, на 1 ноября - 87644 человека. Из общего числа освобожденных было выпущено по амнистии 52099 человек, а остальные получили свободу по плановому освобождению или были переведены в другие лагеря ГУЛАГа.

Вместе с тем к концу 1953 г. в лагерях Дальстроя осталось всего 47 процентов от числа заключенных, которые содержались в них на день Указа "Об амнистии". Это поставило, по мнению моего коллеги, историка И. Д. Бацаева, "предприятия Дальстроя в критическое положение".

Таким образом, амнистия 1953 г. дала свободу большому числу заключенных. Однако лагерная система не прекратила своего существования.

Массовое освобождение по амнистии вполне определенных контингентов привело к резкому усилению криминогенной обстановки в стране, в том числе на территории, подведомственной Дальстрою. Особый лагерь был ликвидирован здесь только в 1954 г., исправительно-трудовые лагеря - в 1957г.

Александр КОЗЛОВ, старший научный сотрудник лаборатории истории и археологии СВКНИИ ДВО РАН

Утром 28 марта 1953 года газеты известили о широкой амнистии, которая стала возможной благодаря "упрочению советского общественного и государственного строя", "повышению благосостояния и культурного уровня населения" и "росту сознательности граждан". Из многочисленных лагерей ГУЛАГа на волю хлынули тысячи зэков. Наступило "холодное лето пятьдесят третьего года". Большинство граждан СССР, в то время еще не родившихся или не вступивших в сознательную жизнь, впервые узнали о нем лишь много лет спустя благодаря одноименному фильму Александра Прошкина.

С древних времен амнистия объявлялась в честь какого-то важного события – например, по случаю коронации или победы в войне. В СССР после победы над фашизмом, в июле 1945-го, тоже прошла амнистия – тогда на волю вышли те, кто имел срок до трех лет.

Амнистию 1953 года, освободившую осужденных на срок до пяти лет включительно, большинство граждан восприняли как начало глобальных перемен, ведь случилась она практически сразу после смерти Сталина.

Народ окрестил амнистию "ворошиловской" – по имени нового председателя Президиума Верховного Совета, подписавшего документ. Однако ключевой фигурой в принятии этого решения был не он, а Лаврентий Берия – первый зампред Совмина СССР и по совместительству глава МВД.

26 марта 1953 года Берия направил в Президиум ЦК проект указа об амнистии и пояснительную записку, в которой утверждал: лишь менее 10 процентов (примерно 220 тыс.) заключенных, содержащихся в лагерях, тюрьмах и колониях, являются особо опасными государственными преступниками. А большинство "населения" ГУЛАГа, в том числе подростки, беременные женщины, престарелые и больные люди, серьезной опасности для общества не представляют, и их содержание в местах заключения "не вызывается государственной необходимостью".

Шеф МВД знал, что говорит. К тому времени за колючей проволокой томилось более 2,5 млн человек! Страна, понесшая в Великой Отечественной войне колоссальные людские потери, с трудом несла бремя такого непомерно разбухшего ГУЛАГа, заглотившего, прежде всего, мужчин трудоспособного возраста.

Уже на следующий день, 27 марта, был подписан указ Президиума Верховного Совета об амнистии. Решено было более не содержать в местах заключения лиц, "совершивших преступления, не представляющие большой опасности для государства, и своим добросовестным отношением к труду доказавших, что они могут вернуться к честной трудовой жизни и стать полезными членами общества". Амнистированы были все заключенные, чей срок не превышал 5 лет, кроме осужденных на 10-25 лет за бандитизм, умышленное убийство, за контрреволюционные преступления и за хищения социалистической собственности в особо крупных размерах.

В каждом лагпункте заседала специальная комиссия, которая рассматривала зэковские формуляры и выносила свое решение. При этом лагерное начальство всеми силами стремилось освободиться от вредных блатняков и воров, диктующих зоне свои законы. В итоге, наряду "с полезными членами общества", на волю хлынула целая волна "отморозков" и покатилась по стране, подобно смерчу, наводя ужас на граждан и целые населенные пункты.

Конечно, указ об амнистии оговаривал, кого выпускать, а кого нет. Но ощущение тогда было такое, что выпустили всех уголовных скопом, – вспоминает известный историк Рой Медведев, в то время учительствовавший в поселке под Нижним Тагилом. – По крайней мере, и тех, кто вышел, хватило, чтобы округа испуганно замерла. Амнистированным надо было ехать по домам, а Тагил – узловая станция. Вчерашние заключенные нахлынули на город разом, как саранча, ошалев от внезапной воли, без денег. Началась дикая волна преступлений: хулиганство, кражи, насилие, бесконечные ограбления магазинов. Наш поселок особо не затронуло, но местный люд работал в Тагиле, и я помню эти бесконечные рассказы о том, что там творится. В город ввели войска, по улицам ходили патрули. Стреляли ли? У нас в поселке – нет, а в Тагиле, говорили, ночами случалось. Когда закончилось? Пока амнистированные сами собой не разъехались – не закончилось…

"Ворошиловская" амнистия "в поисках популярности у народа затопила всю страну волной убийц, бандитов и воров, которых с трудом переловили после войны", свидетельствует в свою очередь Александр Солженицын. Бывших зэков, "как крыс, распустили на всю страну, отмечает он в своем исследовании "Архипелаг ГУЛАГ".

По прошествии времени при слове "амнистия 1953-го" чаще всего вспоминаются негативные моменты, наверное, потому что негатив всегда более на виду. Однако из общего числа освобожденных уголовники составляли все же меньшую часть. Благодаря объявленной амнистии свободу обрели все осужденные за должностные и хозяйственные преступления, в том числе директора, председатели колхозов, управленцы разного уровня – каждый, кто что-то делал и за что-то отвечал, а это далеко не всегда были преступники и воры. Свободу обрели люди пожилые, престарелые, матери с малолетними детьми, беременные женщины. Амнистия стала спасением для многих и многих тысяч безвинно осужденных советских граждан. Всего из-за колючей проволоки вышло тогда более 1,2 млн человек.

Ответственность за все несет Лаврентий Берия. Именно ему была полезна напряженность в стране, которая возникла после того, как на волю вырвались уголовники.

Правда, в народе амнистию 1953 года называли «ворошиловской», потому что указ подписал Климент Ефремович. А вообще она была какой-то непонятной, немотивированной. Умер великий вождь, объявлен траур, а ведь ранее заключенных всегда освобождали только по каким-то праздникам. Логика властей представлялась людям загадочной.

В указе от 27 марта перечислялись статьи УК, по которым следовало амнистировать, но реально выпускали намного больше зэков, причем осужденных за совершенно другие преступления. Все уголовные зоны — с 1949 года воры и бандиты сидели отдельно - опустели. Доходило до того, что приходилось останавливать стройки, на которых они трудились. Например, в Нижнем Тагиле. Я в то время там жил.

Люди рассматривали амнистию 53?го как настоящее бедствие. Ведь на свободу вышли те, кто сидел за наиболее тяжкие преступления. И они тут же принимались за старое - грабить, убивать. В стране произошел беспрецедентный всплеск преступности. Причем не сразу, а спустя несколько месяцев. Весной выпустили немногих, летом 53?го процесс принял уже массовый характер.

Игорь ФРОЯНОВ, историк:

Амнистия 1953 года - логическое продолжение той антисталинской линии, которую проводил партаппарат СССР после окончания Великой Отечественной войны. Из тюрем и лагерей выпустили уголовников, полицаев, предателей-власовцев, националистов, сепаратистов, дезертиров, вредителей, шпионов, воров и политических противников власти - троцкистов, кулаков и прочий антисоветский элемент. Именно эта публика помогала Хрущеву уничтожать то, что было сделано в стране за предыдущие три десятилетия. Она стала «социальной подкладкой» его политической линии. Реабилитированные создавали благоприятную почву для той волны, которую Никита Сергеевич гнал на Сталина. Именно они готовили советских людей к ХХ съезду - сеяли сомнения, поливали грязью все светлое, то есть дестабилизировали общество.