Хрущёв родился 15 апреля 1894 года в семье шахтёра, проживавшего на территории нынешней Курской области. Живя в селе, в учебное время будущий коммунист посещал школу, а в каникулы подрабатывал пастухом. Следующим шагом в его карьере было решение стать слесарем на шахте, откуда его забрали на фронт Первой Мировой войны. В 1918 году будущий глава государства вступил в партию большевиков и на её стороне принял участие в Гражданской войне. После Никита Сергеевич занялся политикой и хозяйством на Донбассе.

В 1929 году Хрущёв переехал в Москву и поступил в Промышленную академию, где его избрали секретарём парткома, а ещё через четыре года он возглавил Московский Городской Комитет ВКП(б) и непосредственно руководил репрессиями в столице, вынося расстрельные приговоры сотням людей в день. Вскоре его назначили первым секретарем ЦК КП(б) Украины, он также стал членом Политбюро. Во время Второй Мировой войны Хрущёв принимал не самые удачные решения, однако в 1945 году получил звание генерала-лейтенанта. В 1949 году он вернулся в Москву в прежней должности.

Мировоззрение политика полностью поменялось после смерти Иосифа Сталина . Если раньше он поддерживал любое его решение, то теперь активно выступал против культа личности вождя. В 1953 он стал первым секретарем ЦК КПСС и в стране началась «оттепель».

Хрущёва пытались свергнуть Молотов, Маленков и Каганович, однако сторонникам Никиты Сергеевича во главе с маршалом Жуковым удалось одержать над ними победу. Вскоре после исключения из партии своих врагов первый секретарь уволил и Жукова, занимавшего должность министра обороны.

Во времена своего правления Хрущёв пытался ввести в плановую экономику Советского Союза элементы рыночной – так называемые «косыгинские» реформы. При нём активно осваивалась целина, осуществлялось покорение космоса (свой легендарный полёт Юрий Гагарин совершил именно в эпоху правления Никиты Сергеевича). Проводилась программа десталинизации: вынос тела вождя из Мавзолея, снесение памятников, переименование всех названных в его честь городов и улиц. Жертвы политического террора были реабилитированы, а мир оказался на грани ядерной войны в связи с Карибским кризисом.

«Вечёрка» предлагает вашему вниманию подборку ярких высказываний Никиты Хрущёва.

1. «Я вам покажу Кузькину мать!»

Эту легендарную фразу первый секретарь ЦК КПСС произнёс на трибуне ассамблеи ООН. Переводчики были в шоке. В итоге выражение «мать Кузьмы» стало на Западе идиомой, означающей советские ядерные ракеты. А точнее - термоядерную бомбу, разработанную группой физиков во главе с Курчатовым и Сахаровым по личному указанию Хрущёва. 30 октября 1961 года «супербомба» была испытана на Новой земле. Толчок ощутили люди, находившиеся на расстоянии нескольких тысяч километров от взрыва, а ударная волна трижды обогнула земной шар. Так Советский Союз перегнал США в гонке по созданию смертоносного оружия.

2. «Мы вас закопаем!»

В беседе с американскими дипломатами в Москве коммунист хотел процитировать Маркса , сказав, что социализм – могильщик капитализма. Однако несколько переиначил суждение философа.

3. «...Это чтобы я не забыл, что этот город должен уцелеть, когда полетят наши ракеты»

Именно так обратился Хрущёв к одному понравившемуся ему американскому сенатору, предварительно спросив, откуда он и обведя его родной город на карте мира.

4. Диалог Хрущёва и Джона Кеннеди

Кеннеди: У нас достаточно ракет, чтобы тридцать раз уничтожить вас.
Хрущёв: У нас хватит только для одного раза, но нам этого достаточно.

Главы враждующих государств не раз собирались обсудить сложившуюся ситуацию в разгар Карибского кризиса. Во время одной из встреч и произошел этот диалог.

5. «Я думаю, мы получаем одну и ту же информацию и, возможно, от тех же самых людей» , - заявил Хрущёв шефу ЦРУ Алану Даллесу в 1959 году.

6. «Запретить! Всё запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю! Я говорю!» , - сказал разъяренный Никита Сергеевич на выставке художников-авангардистов студии «Новая реальность» в Манеже, приуроченной к 30-летию московского отделения Союза художников СССР. Также известны следующие его реплики по этому поводу:

7. «Что это за безобразие, что за уроды? Где автор?»

8. «Кто им разрешил так писать, всех на лесоповал - пусть отработают деньги, которые на них затратило государство!»

9. «Как вы могли так представить революцию? Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует!»

10. «Что это? Почему нет одного глаза? Это же морфинистка какая-то!»

Результатом реакции главы СССР на современное искусство стало начало кампании против формализма и абстракционизма в государстве.

11. «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»

Пожалуй, одна из немногих фраз Никиты Сергеевича, не имеющая юмористического подтекста. Ее он произнес XXII съезде КПСС в 1961 году. Высказывание вошло в Программу КПСС, принятую на этом съезде, и являлось заключительной фразой этого документа.

Популярны в народе афоризмы Хрущева, уже не привязанные к конкретным историческим событиям:

12. «Существуют два мнения: одно моё, другое глупое».

13. «Кто ударит нас по щеке, тому мы голову оторвём».

Свобода слова при Хрущеве

«Ощущение какой-то невероятной свободы и ощущение того, что ты можешь что-то изменить в этой жизни, и твое слово услышано, и у тебя много единомышленников. Что ты не должен где-то там сидеть, включив воду погромче, чтобы никто не слышал…»

Из воспоминаний Аллы Гербер

Провозглашенная с подачи Ильи Эренбурга оттепель советской журналистики, пожалуй, началась после XX съезда партии. Курс на ликвидацию последствий культа личности, взятый новыми советскими руководителями, отразился и на печати. К концу правления Сталина газеты и журналы выдавали постановления, сообщения об очередных успехах и с гневом писали о разоблачениях очередных шпионов и врагов. А уже в первую половину 50-х годов периодика оказывала все меньшее воздействие на советского гражданина.

Литературные журналы тоже долго осторожничали в выборе материала. Перед глазами у очень многих все еще стояли строчки из постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград». Но пришедшее в середине десятилетия в журналистику новое поколение понемногу ломало шаблоны и стереотипы, да и в самой КПСС понимали, что необходимо оживить интерес к некоторым темам. На страницы периодических изданий стали просачиваться дискуссии о реальной ситуации в экономике, о борьбе с беззаконием на местах и преодолении культа личности.

С подачи КПСС создаются: специализированная промышленно-экономическая газета «Экономическая жизнь», «Социалистическая индустрия», «Советская торговля», «Советская авиация», будущий флагман перестроечной прессы газета «Московские новости» и «Советская Россия». Впрочем, сам доклад Хрущева о культе личности так и не появился в те годы ни в одном советском периодическом издании. Но основные его положения все же изложила после съезда газета «Правда» в редакционной статье «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?» Так периодика положила начало общественным дискуссиям по этой проблеме. «Правда» Украины почти два года публиковала материалы о внутрипартийной жизни и стилях работы партийных организаций республики. А «Известия» занялись вопросами расширения прав республик и автономных областей в хозяйственной и культурной сферах.

К началу 60-х на страницах прессы стала обсуждаться и экономическая реформа. Великим редактором оттепели многие называли Алексея Аджубея, пять лет – с конца 50-х и до отставки Хрущева – возглавлявшего «Известия». До него считалось, что ни на что, кроме написания банальностей банальными словосочетаниями, «Известия» уже не способны. При Аджубее газета стала популярной: как писал один современник, зайдешь в метро – у каждого «Известия». Газета была смелая, и журналистам многое позволялось. Как считалось, из-за того, что Аджубей был зятем Никиты Сергеевича.

Журналистка Алла Гербер вспоминала, как обнаружила в Туркмении, в Небит-Даг, подпольный публичный дом, который посещали все местные комсомольские и партийные боссы. Она провела там журналистское расследование и обнаружила, что работают в этом доме буквально рабыни, которых содержали эти самые местные партийные лидеры. Но написать о партийных руководителях она не решилась, тем более что сама не была членом партии и понимала – такое ни за что не напечатают. Поэтому решила написать о комсомольских руководителях. Прошла по их домам, поговорила с их женами, которые тоже жили как рабыни, написала статью «Не проходите мимо» и предложила в «Известия» Аджубею. И этот материал напечатали. Понятно, что, наверное, Аджубею позволялось больше, чем другим, при таком родстве. Но главное, для чего именно он использовал свои родственные связи. У него был потрясающий коллектив журналистов – Анатолий Аграновский, Элла Максимова, Ирина Овчинникова, Любовь Иванова и многие другие.

«Комсомольская правда» тоже начала свою звездную жизнь именно во времена оттепели, и ее первым редактором был все тот же Аджубей. Он изменил облик газеты, верстку газеты, стиль газеты, он изменил стиль самой журналистики. Газета стала яркой, очень активной, она повернулась лицом к жизни. Он очень следил за тем, какие там заголовки, сама манера подачи материала.

Для журналов оттепель началась с того, что Константин Симонов напечатал в своем «Новом мире» роман «Не хлебом единым» Дудинцева, после чего лишился поста главного редактора. К руководству журналом вновь после четырехлетнего перерыва вернулся Александр Твардовский. Четыре года спустя произошло кульминационное событие – вышел номер «Нового мира» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Чтобы его издать, Твардовский пошел ва-банк, отправив Хрущеву рукопись с просьбой о поддержке. В результате одиннадцатый номер журнала за 1962 год пришлось допечатывать дополнительным тиражом. В начале следующего года «Один день Ивана Денисовича» перепечатал «Роман-газета», а летом он вышел отдельной книгой.

Литературная жизнь вообще оттаивала после смерти Сталина. «Юность» Валентина Катаева продвигала молодых и малоизвестных поэтов, и там же Василий Аксенов познакомил читателя с новым типом советской молодежи из романа «Звездный билет».

Но наряду с этим в конце 50-х годов развернулась травля Бориса Пастернака. Нобелевская премия, присужденная ему за напечатанного в Италии «Доктора Живаго», стала поводом для разгромных публикаций в «Литературной газете» и в «Правде». В итоге писатель отказался от награды и вскоре умер.

Если охарактеризовать хрущевское время одним словом, то его можно назвать юностью, в том числе юностью журналистики и литературы. В это время все двери открылись, и совсем молоденькая начинающая журналистка могла прийти в «Московский комсомолец» и сказать: «Здравствуйте, я хочу писать». И ей отвечали: «Пожалуйста, давайте, пишите. Вот вам задание». И не нужно было для этого никакого блата, никто не должен был звонить, никто не должен был рекомендовать.

Журнал «Юность» был создан в 1956 году и вскоре стал в какой-то степени лицом оттепели. В нем печатали стихи и Евтушенко, и Вознесенского, и Беллы Ахмадуллиной. Там же были и Григорий Горин, и Аркадий Арканов, и Марк Розовский. И даже после того как Хрущев в Манеже всех поставил, как он считал, на свое место, юность литературы и публицистики не закончилась. Андрей Вознесенский, когда скандал вокруг него обсуждали в Доме литераторов, сказал: «Ну, ничего, выкарабкались». А ему звонили иностранные журналисты и спрашивали Зою, его жену, не застрелился ли он.

Конечно, скандалы с Манежем и со встречей с писателями были спровоцированы командой силовиков и тех, кто понимал опасность для советской системы слишком большой свободы слова. Это была реакция на попытки Хрущева отменить цензуру – его самого ловко подвели к смене решения. Заодно это был сигнал для писателей и журналистов, чтобы не слишком расслаблялись. Но при этом ничего неожиданного для интеллигенции в таком резком повороте не было – все и так жили в постоянной уверенности, что свобода вот-вот сменится новым витком тоталитаризма.

И действительно, время было противоречивое: «оттепель» сопровождалась травлями, а разоблачение культа личности – замалчиваемыми трагедиями, как в Новочеркасске. То же самое было и в журналистике. В 1961 году в «Литературной газете» было опубликовано стихотворение Евтушенко «Бабий Яр». На следующий день по распоряжению секретариата Союза писателей заведующего отделом Феликса Кузнецова сняли с работы с выговором и занесением его в личное дело. Косолапова, который тогда был главным редактором, не сняли, но он тоже получил выговор. Впрочем, Кузнецова быстро взяли в другой журнал, а сам скандал притушили благодаря личному звонку Эренбурга Хрущеву.

Эта история со стихотворением Евтушенко очень показательна. Слово «холокост» тогда вообще не употреблялось, и над Бабьим Яром памятников не было. Роль же Союза писателей в раздувании шума и в карательных санкциях совсем не удивительна – в то время в нем верховодили сталинисты, поэтому он и возглавлял все скандалы и травли.

Интересно, что во времена Хрущева почти не было самиздата, он расцвел позже. А во время оттепели в этом как-то не было нужды – всех печатали, цензура очень мало что запрещала. К примеру, у Гроссмана не издали «Жизнь и судьбу», но зато напечатали его другие вещи, например «За правое дело», в том же «Новом мире». Журнал «Юность» напечатал «Бабий Яр» Кузнецова и многое другое. Издавали Некрасова и Аксенова, Шукшина и Войновича. Печатали всю поэзию. Подподушечное чтение началось уже во второй половине 60-х.

«Я очень много ездила по стране не только как журналист, но уже от Бюро пропаганды кино, потому что я уже стала писать о кино… Я непосредственно встречалась со своим читателем, с людьми, которые жаждали слова человеческого. Я помню, у меня была такая тема – авторская песня на экране. А у меня были подпольные кадры выступления Высоцкого, Окуджавы, Галича. И как меня вообще не арестовали, я до сих пор не понимаю. И я это все возила и показывала. Я помню, я была в Караганде, и там зал был на три тысячи человек. И невозможно было пройти, люди хотели это увидеть своими глазами, это услышать. Ведь никогда они не слышали живого Окуджаву, я уже не говорю о том, чем были его песни и кем был сам Окуджава в то время для нас. Это ни с чем невозможно сравнить».

Из воспоминаний Аллы Гербер

После снятия Хрущева оттепель сходила «на нет» достаточно постепенно. В 1965 году, когда было двадцатилетие Победы, вновь началась сталинизация, возвращение к имени вождя и учителя. Но при этом до 1970 года Твардовский еще оставался главным редактором «Нового мира», продолжал биться с цензурой и отстаивать все уменьшающиеся остатки свободы. В начале 60-х также началось постепенное нарастание в печати нового культа личности, теперь уже первого секретаря КПСС. Но окончательно давление на печать усилилось после прихода к власти Леонида Брежнева.