Суфии кто они суфийские притчи. Находить часы во сне сонник

Джалаладдин Руми

Дорога превращений. Суфийские притчи

Составление, перевод, религиозно-философский комментарий Дмитрия Щедровицкого.

Этико-психологический комментарий Марка Хаткевича.

Возникновение религиозно-мистического движения суфиев (араб. тасаввуф - возможно, от «суф» - шерсть, власяница как одежда аскетов, но скорее от греч. «софия» - мудрость; известны и другие этимологии) принято приурочивать к VIII веку, когда Ислам распространялся по обширным пространствам Азии, Африки и отчасти Европы. Зачатки суфизма некоторые исследователи прослеживают уже в VII веке, связывая их с окружением самого Пророка Мухаммада, в т. ч. с его знаменитым зятем Али.

Но существует и другая точка зрения, согласно которой основы суфизма восходят к гораздо более ранним временам человеческой истории. Ряд его признаков прослеживается в культурных традициях, существовавших за тысячелетия до Ислама. Среди самих суфиев популярно изречение: «Наши отцы (т. е. ранние суфии) пили вино (символ экстатического Богопознания) еще до того, как Ной насадил виноградную лозу».

В суфизме, несомненно, присутствуют элементы наследия самых разных религиозных и мистико-экстатических систем человечества: иудейской каббалы и раннехристианского гностицизма, зороастрийской этики и индуистской теологии… Наблюдаются даже связи между некоторыми положениями суфизма и представлениями древних египтян и жителей Месопотамии о сути и смысле бытия. Однако все теоретические построения суфиев и вся их духовная практика подчинены концепции строгого Единобожия (Ат-Таухид - Единство [Бога]) и идее поэтапного восхождения бессмертного человеческого духа к единению с Творцом.

Это и есть суфийский Путь - тарикат , который ученик (мюрид ) проходит под руководством своего учителя-духовидца (шейха ). Тарикату предшествует предварительная часть пути - шариат , скрупулезное следование всем этическим и обрядовым предписаниям мусульманского вероучения. А сам тарикат возводит адепта на уровень, именуемый Хакикат (Истина): здесь достигается непосредственное, интуитивное, Богопознание, связанное с духовным прозрением, и начинается жизнь, исполненная откровений свыше…

В своем обычном, «невозрожденном», состоянии человек рассматривается суфиями как «мертвый» или «спящий» по отношению к духовному миру, поскольку он отчужден от Бога и нечувствителен к тонким воздействиям незримых, высших, миров. Для своего «воскрешения» или «пробуждения» он должен пройти ряд ступеней и приобрести определенные устойчивые внутренние состояния на стезях тариката . Последовательность духовных ступеней, или макамат (мест, стоянок), согласно нормативным суфийским представлениям, следующая: тауба (покаяние), вара (воздержание), зухд (отречение), таваккул (упование), факр (нищета), сабр (терпение), шукр (благодарность) - и, как итог, рида (удовлетворенность).

Среди внутренних состояний (хал), постепенно достигаемых адептом, обычно упоминаются курб (близость [к Богу]), махабба (любовь), хауф (благоговение), раджа (надежда), шаук (страсть), унс (доверие), итманина (покой), мушахада (свидетельство), и, наконец, йакин (утвержденность, уверенность). Существуют и другие варианты описаний Пути.

Важно, что помимо практики постепенного достижения все более высоких уровней общения со Всевышним в суфизме существует и возможность «мгновенного» прохождения некоторых стадий Пути с помощью вспыхнувшей в сердце подлинной любви к Богу. Она может проявляться одновременно и как любовь к определенному человеку (часто - наставнику или собрату по общим мистическим исканиям), составляя с этой последней одно целое.

Вообще, любовь (махабба), по мнению многих суфиев, является наивысшим состоянием человека, приводящим к единению между любящим и Возлюбленным. Подобное же учение содержится в Новом Завете, где оно представлено как обобщение заповедей Торы: «…Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя…» (Матф. 22, 37–39; ср. Втор. 6, 4–5 и Лев. 19, 18); см. также: «…Не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (I Иоан. 4, 20–21).

Тема всеохватной духовной любви, возвращающей душу в лоно Божие, а все множество творений - к единению с Творцом, лаконично выражена в притче Руми «Я и Ты»:

…Теперь ты понял тайну бытия:

С твоею сутью слита суть Моя!

Ты - это Я. Теперь вопрос решен:

Неразделимы корень и бутон!

…Итак, суфизм можно рассматривать как синтез ряда более ранних учений о любви к Богу и восхождении к Нему посредством духовного самосовершенствования. Эти учения, развивавшиеся в различных религиозно-мистических традициях, получили догматическую завершенность в рамках Ислама.

Большое влияние оказал суфизм и на развитие некоторых идей и направлений христианской цивилизации, особенно начиная с эпохи Ренессанса. Отголоски влияния суфиев можно наблюдать, например, в проповеди Франциска Ассизского, а также в русском «духовном Христианстве» (т. н. Христововерии). Определенные черты суфийского мировоззрения прослеживаются в творчестве столь многих европейских писателей и поэтов - от Данте до Блейка и Андерсена, - что трудно перечислить все их имена. В русской поэзии, например, влияние суфизма в различной степени ощущается в творчестве Пушкина, Тютчева, Фета, Блока, Кузмина, Клюева. Следует заметить, что, если одни европейские писатели глубоко проникались суфийским мировоззрением, то другие использовали в своем творчестве только некоторые идеи и образы суфизма.

Что же касается непосредственно мусульманских суфийских авторов, то к ним относятся величайшие мыслители и поэты исламского мира, писавшие по-арабски, на фарси, на тюркских и некоторых других языках: это такие гении Средневековья, как Аттар, Санайи, Аль-Газали, Омар Хайям, Саади, Джами, Навои, Ибн-Сина, Низами, Насими, Ибн аль-Араби, Ибн аль-Фарид, Хафиз, Юнус Эмре и ряд других. Из авторов XX века в этой связи можно для примера упомянуть хотя бы Мухаммада Икбала, Джебрана Халиля Джебрана и выдающегося популяризатора суфизма Идриса Шаха.

К суфизму принадлежали и некоторые из великих иудейских средневековых мистиков и поэтов, в том числе Иегуда Галеви, Моисей Ибн-Эзра, Соломон Ибн-Габироль.

Одна из составляющих суфийского мировоззрения - утверждение полноправия различных религиозных учений человечества, каждое из которых по-своему отражает Единую Истину. Такой взгляд сближает людей разных вер, уничтожает вражду и недоверие между ними, делает любовь к ближнему поистине всечеловеческой.

Эта точка зрения изложена, например, Омаром Ибн аль Фаридом (1181–1235 гг.) в его поэме «Стезя праведного». В ней от лица Бога приводятся такие слова.

Суфий Аджмаль Хусейн постоянно подвергался нападкам со стороны учёных мужей, которые боялись, как бы его авторитет не затмил их собственный.

Они не жалели сил, сея сомнения в его познаниях и обвиняя в том, что он использует мистицизм как прикрытие от их критики, и даже вменяли ему в вину сомнительные занятия.

Однажды один юродивый повстречал Гарун аль-Рашида Багдадского.

Ты откуда идёшь, странник? - спросил правитель.

Из ада, - ответил тот.

И что же ты делал там?

Нужен был огонь, чтобы раскурить трубку, и я решил спросить, не поделятся ли жители ада им со мной.

В жизнеописании Буллы Шаха, великого Пенджабского святого, можно прочитать одну из самых поучительных историй о первых годах его обучения, когда вместе со своими сверстниками его отправили в школу. Там ему учитель преподавал алиф, первую букву Арабского алфавита. Когда остальные мальчики его класса уже закончили весь алфавит, он продолжал осваивать всё ту же букву.

Жил да был честный человек, который никогда за всю свою жизнь не искал превосходства над другими. Он был добр и трудолюбив, но никак не мог добиться успеха в жизни.

Дело было в том, что этого человека, назовем его Простаком, постоянно предавали и использовали в своих интересах все кто только мог это сделать. Но его это ничуть не беспокоило, и он полагал - и вполне справедливо, - что мерзости со стороны других людей не в силах поколебать его целеустремлённость.

Суфий сказал:

Никто не поймёт человека, пока не осознает связи между алчностью, угодливостью и невозможностью.

Это, - сказал ученик, - головоломка, которую я не в состоянии постичь.

Суфий промолвил:

Не ищи понимания с помощью решения головоломок, когда его можно достичь посредством опыта.

Как-то раз султан Махмуд из Газны прогуливался с мудрецом Ахмедом Хусейном. В ту пору ходили слухи, что Ахмед может заглянуть в душу любого человека и прочесть его мысли. Султану страсть как хотелось вынудить Хусейна показать свою силу. Но Ахмед всегда отказывал просьбам Махмуда, не изменил он себе и на этот раз. Тогда султан решил прибегнуть к хитрости и поставить мудреца в такие условия, чтобы тот, пусть непроизвольно, но выказал свои способности.

Вы могли никогда не слышать о суфизме и быть суфи, если вы - религиозны. Кришна - суфи, Христос тоже и Махавира суфий, и Будда тоже, а все они никогда не слышали об этом слове.

Одно без другого

Известно, что однажды к Ахмеду Ясави Cуфию Туркестана, пришел человек и сказал:
- Я хочу учиться, но учиться без помощи книг, и без помощи учителя, который стоял бы между мной и истиной, потому что любой учитель бренен, а любая книга пуста. Ясави отвечал:
- Я вижу, ты хочешь научиться есть, не пользуясь ртом, и переваривать пищу без помощи желудка? Быть может ты еще хочешь ходить без ног, и покупать, не внося платы. Возможно, я и помогу тебе, но это случится только после того, как ты расстанешься с соответствующими органами своего тела! Представь на секунду, как ты можешь есть без пищеварительной системы, найти суфия без помощи слов, которые ты так не любишь, как ты можешь жаждать истины и не желать подходящего тебе ее источника? Возможно, это и забавно: размышлять об учении без книг, как основы и упражнениях без учителя. Так же забавно, наверное, мечтать о чудесах и магии. Но кроме забавы: как насчет непосредственного результата?

Еретики

Рассказывают, что Имам аль-Газали был однажды приглашен на собрание судей, и больший из них сказал ему:
- Ты ученый человек, также как и мы все... многие приходят к тебе, чтобы ты разъяснил им священный закон Шариата. Нам стало известно, ты рекомендуешь им не соблюдать пост в священный месяц Рамадан. Также нам известно, что ты отговаривал людей совершать паломничество в Мекку. Говорят о тебе также и то, что ты запрещаешь людям говорить "Нет Бога кроме Аллаха". Все - бесспорное свидетельство твоей неверности. Твоя репутация - вот то единственное, что защищало тебя до сих пор от смерти за отступничество. Людей надо защищать от таких, как ты. Газали отвечал со вздохом:
- В Священном Законе Ислама записано, что люди, не понимающие Закон и того, что он означает, не преступники и не подлежат его суду. Сюда входят дети и слабоумные, но сюда же следует отнести и тех, кому не хватает понимания. Если человек постится, не осознавая, зачем он это делает, или отправляется в паломничество, только для того, чтобы страдать, или произносит Символ Веры, а веры не имеет - этому человеку недостает понимания, и его не следует поощрять к продолжению того, что он делает, но наставить на путь. Говоря вашими словами, людей следует защищать от таких как вы, ибо вы поощряете их не за добродетели и наказываете не за преступления. Если человек не способен ходить, если он хром, велите ли вы ему идти, во что бы то ни стало, или все-таки дадите ему костыли и средства для лечения его болезни? Это о вас сказал Пророк, предсказывая ваше появление, "Ислам пришел как чужак, как чужак и уйдет". Понимание смысла вещей лежит вне ваших намерений, вашей подготовки и ваших способностей. Вот почему вам не остается ничего более, кроме как пугать людей смертью за отступничество, и все же отступники - не я, а вы.

Точка отсчета

Байазид Вистами, суфийский Мастер, написал в своей автобиографии: "Когда я был молод, основой всех моих молитв было желание изменить мир. Я просил:
- Господи, дай мне силы, чтобы я мог изменить мир! Мне все казалось неверным. Я был революционером, я хотел изменить лицо Земли. Когда я повзрослел, я стал молиться так:
- Это, кажется, многовато, жизнь уходит из моих рук. Прошла половина, а я еще не изменил ни одного человека. Поэтому, позволь, о Господи, изменить мою семью! А когда я состарился, я осознал, что даже семья - это слишком много. Ко мне пришла мудрость, и я понял, что если мне удастся изменить самого себя, этого будет достаточно, более чем достаточно. И я начал молиться так:
- Господи, я все понял, и хочу изменить самого себя! Позволь мне сделать это! И тогда Бог ответил мне:
- Теперь уже у тебя не осталось времени. С этого следовало начинать. Ты должен был подумать об этом в самом начале".

Вставай!

Один ученик спросил своего наставника суфия:
- Учитель, что бы ты сказал, если бы узнал о моем падении?
- Вставай!
- А на следующий раз?
- Снова вставай!
- И сколько это может продолжаться - все падать и подниматься?
- Падай и поднимайся, покуда жив! Ведь те, кто упал и не поднялся, мертвы.

Тень на солнечных часах

Один восточный властелин решил доставить радость своим подданным и привез им, не знавшим, что такое часы,из своих странствий солнечные часы. Этот подарок изменил жизнь людей в его царстве. Они научились распределять свое время,стали более точными, аккуратными, надежными, прилежными, и в все разбогатели. Наступило полное благоденствие. Когда царь умер, его подданные стали думать, как бы им достойно отметить заслуги умершего. А так как солнечные часы являли собой символ благосклонности царя к своим подданным и были причиной их успехов, то они решили построить вокруг солнечных часов великолепный храм с золотым куполом. Когда же храм был возведен и купол возвышался над солнечными часами, солнечные лучи уже не могли дойти до часов и тень, которая показывала людям время, исчезла. Люди перестали быть точными, исполнительными, прилежными. Каждый пошел своим путем. А царство распалось.

Путь к Богу

Один священник приехал в незнакомый город. Такси бастовали, а ему нужно было добраться до церкви, потому что он должен был произнести проповедь этим вечером. Вот он и спросил маленького мальчика, где церковь. И мальчик отвел его туда. Когда они пришли к церкви, он поблагодарил мальчика и сказал ему: "Я очень тебе благодарен за то, что ты помог мне - ты не только показал, ты и привел меня. Если ты вообще интересуешься знанием, где находится Бог, приходи этим вечером на мою проповедь. Я буду говорить о пути нахождения Божественного". Мальчик засмеялся и сказал: "Ты не знаешь пути к церкви, как ты можешь знать путь к Божественному? Я не приду".

Кому же верить

Мог бы ты мне одолжить твоего осла на сегодня? - спросил у муллы один крестьянин.
- Дорогой друг, - сказал мулла, - ты знаешь, что я всегда готов оказать тебе помощь, если ты в ней нуждаешься. Мое сердце просто жаждет дать тебе, праведному человеку, моего осла. Я буду рад видеть, как ты привезешь домой плоды со своего поля на моем осле. Но вот, что я должен тебе сказать, друг мой сердечный: к сожалению, я одолжил осла другому человеку.
Растроганный до глубины души словами муллы крестьянин поблагодарил его:
- Хотя ты и несмог мне помочь, по твои добрые речи очень помогли мне. Да поможет тебе Бог, о благородный, добрый и мудрый мулла". Он застыл в глубоком поклоне, и вдруг из ослиного стойла раздалось оглушительное: "И-A!" Крестьянин изумился, поднял удивленно глаза и наконец спросил с недоверием:
- Что это я слышу? Ведь твой осел здесь. Я только что слышал его вопль. Мулла покраснел от гнева и заорал:
-Ах ты, неблагодарный! Я же сказал тебе, что осла здесь нет. Кому ты больше веришь, мне, мулле, или глупому крику еще более глупого осла?

Истинная любовь

Однажды, когда Будда со своими учениками отдыхал в тенистой прохладе деревьев, одна куртизанка подошла к нему. Как только она увидела Божественное лицо, сияющее небесной красотой, она влюбилась в него и громко воскликнула:
- О, прекрасный, сияющий, я люблю тебя! Ученики, давшие обет безбрачия, были очень удивлены, услышав, что Будда сказал куртизанке:
- Я тоже люблю тебя, но, любимая моя, прошу, не притрагивайся ко мне сейчас. Куртизанка спросила:
- Вы называете меня любимой, и я люблю вас, почему же вы запрещаете мне прикасаться к вам? Будда ответил:
- Любимая, я повторяю, что сейчас - не время, я приду к тебе позже. Я хочу проверить свою любовь! Ученики подумали: "Неужели Учитель влюбился в куртизанку?" Несколько лет спустя, когда Будда медитировал со своими учениками, он внезапно воскликнул: - Мне нужно идти, любимая женщина зовет меня, теперь я действительно ей нужен. Ученики побежали за Буддой, который, как им показалось, был влюблен в куртизанку и бежал, чтобы встретиться с ней. Все вместе они прибыли к тому дереву, где встретили куртизанку несколько лет назад. Она снова была там. Некогда прекрасное тело было покрыто язвами. Ученики остановились в растерянности, а Будда взял ее изможденное тело на руки и понес в больницу, говоря ей:
- Любимая, вот я и пришел, чтобы проверить свою любовь к тебе и исполнить свое обещание. Я долго ждал возможности проявить свою подлинную любовь к тебе, ибо я люблю тебя, когда всякий другой прекратил любить тебя, я обнимаю тебя, когда все твои друзья не желают прикасаться к тебе. После излечения куртизанка примкнула к ученикам Будды.

Лучше иметь разумного врага, чем глупого друга

Император шел по лесу и заблудился. Когда он увидел человека, спящего под деревом, он обрадовался, подумав, что, может быть, тот укажет ему дорогу. Но, подойдя ближе, он увидел, что у того открыт рот - некоторые люди спят с открытым ртом - и в рот заползла змея. Император увидел хвост змеи. Он поднял хлыст и стал хлестать человека. Он внезапно проснулся - и ничего не мог понять! Он закричал: "Что ты делаешь? За что ты меня бьешь? Что плохого я сделал? Боже мой! Какой это злой человек. Он силен, он сильнее лошади, он так силен, что я не могу даже бороться с ним". Император заставил его съесть гнилые фрукты, которые лежали на земле. Он не останавливался и изо всех сил хлестал человека хлыстом. Человек плакал и ел, фрукты были гнилые и воняли. Император хлестал его так сильно, что заставил съесть столько фруктов, что того стошнило, и он потерял сознание. Когда его стошнило, из него вывалилась змея. Когда этот человек увидел змею, он понял, что произошло. Он поклонился императору и сказал:
- Из огромного сострадания ты исхлестал меня и заставил есть гнилые фрукты, пролил мою кровь. Это великая удача. Бог послал тебя в нужный момент, иначе я умер бы. Но я хочу сказать одно: если бы ты сказал, что я проглотил змею или что змея заползла в меня, я не стал бы ругать и проклинать тебя. Император ответил:
- Если бы я тебе сказал, извлечь змею было бы невозможно. Ты умер бы от страха. Но от побоев ты не умер. Если бы я сказал тебе, что ты проглотил змею, я не смог бы тебя заставить есть фрукты, ты потерял бы сознание, и невозможно было бы тебя спасти. Поэтому я должен был заставить себя промолчать и вместо этого побить тебя. Меня заботило только, как сделать так, чтобы тебя стошнило. Мне пришлось перестать заботиться о тебе, потому что, если бы я сделал так, чтобы тебя стошнило, это выбросило бы из тебя змею.

Зачем говорить

Когда Будда стал просветленным, семь дней он оставался в молчании, думая: "Какой смысл говорить людям то, что не может быть сказано? И даже если им сказать, они обязательно все поймут неправильно. Более того, если кто-то может понять твои слова, он обязательно сможет и найти истину сам по себе". История говорит, что тогда Боги спустились с небес. Они коснулись ног Будды и стали умолять его говорить.
- Зачем? - сказал Будда. - Девяносто девять процентов людей вообще ничего не поймут, а тот один процент, который поймет, сможет найти истину, даже если я ничего не скажу. Какой смысл что-то говорить? Боги были озадачены. Логика была верной, но все же что-то было не так, потому что в древние времена будды говорили. Они стали совещаться между собой, как опровергнуть доводы Будды. Они нашли способ, и хорошо, что нашли, иначе мы лишились бы этих безмерно важных посланий Будды. Они вернулись и сказали:
- Ты прав; большинство никогда не поймет. И есть некоторые люди, которые доберутся до истины, даже если ты ничего не скажешь. Но разве ты не можешь себе представить, что есть люди между этими двумя группами, на границе между ними? Если ты заговоришь, ты дашь им великий вызов, вдохновение. Если ты не заговоришь, они могут заблудиться. Говори для этих немногих, которые как раз на границе, для тех, кто может заблудиться без твоих слов и найти свет при помощи твоих слов.

Суфизм - это особое, мистическое, религиозно-философское течение в рамках ислама, представители которого считают возможным посредством личного психологического опыта входить в непосредственное духовное общение (созерцание или соединение) человека с Богом. Оно достигается путём экстаза или внутреннего озарения, ниспосланных человеку, идущему к Богу с любовью к Нему в сердце. Мистицизм - это особый способ приближения к Истине, использующий интуицию и эмоциональные способности, дремлющие и не раскрытые обычно до той поры, пока их не приведут в действие тренировкой под руководством наставника. Конечная цель подобной тренировки, которая считается «прохождением Пути», - сбрасывание завесы, скрывающей истину от личного «я» и, таким образом, трансформация, или погружение в состояние неразрывного единства человеческой сущности и Истины. Познания Истинного (Бога) нельзя достичь с помощью немистической веры, кодифицированной в исламе или в других религиях, - считают суфии. Опыт непосредственного общения с Богом убедил ищущих в том, что ислам не укладывается в рамки богословских канонов. Они стремились получить ясные этические представления, которые были переориентированы, или же приспособлены к главной цели суфизма - достижению мистического понимания Истины.
Путь суфия - это путь пылкого влюбленного. Его возлюбленная - сама жизнь во всех ее проявлениях, воспетая суфийскими Мастерами в восточной лирике 8 - 15 вв.. Каждое такое произведение несет в себе зашифрованное знание о горнем пути и становится понятным, если знать, что красота возлюбленной - это красота Истины; вино - это поток божественных откровений; виночерпий - сам Владыка Небес; кувшин - источник вдохновения; чаша - это сам искатель Истины; роза - это сердце человека; жемчуг - крупицы Истинного знания.
Суфии знают, что погружение в мысли о любви приводит к экстазу. Но если индуистские и буддийские мистики считают, что экстаз - это единение с Богом и, следовательно, вершина религиозных достижений, суфии признают ценность экстаза только в том случае, если человек, достигший этого состояния, сможет потом вернуться в мир и жить в нем в соответствии с приобретенным опытом.

Тарикат – суфийский Путь

...А что до мысли – от ее игры Порой зависят целые миры! Руми, из притчи «Два невольника»

Возникновение религиозно-мистического движения суфиев (араб. тасаввуф – возможно, от «суф» – шерсть, власяница как одежда аскетов, но скорее от греч. «софия» – мудрость; известны и другие этимологии) принято приурочивать к VIII веку, когда Ислам распространялся по обширным пространствам Азии, Африки и отчасти Европы. Зачатки суфизма некоторые исследователи прослеживают уже в VII веке, связывая их с окружением самого Пророка Мухаммада, в т. ч. с его знаменитым зятем Али. Но существует и другая точка зрения, согласно которой основы суфизма восходят к гораздо более ранним временам человеческой истории. Ряд его признаков прослеживается в культурных традициях, существовавших за тысячелетия до Ислама. Среди самих суфиев популярно изречение: «Наши отцы (т. е. ранние суфии) пили вино (символ экстатического Богопознания) еще до того, как Ной насадил виноградную лозу». В суфизме, несомненно, присутствуют элементы наследия самых разных религиозных и мистико-экстатических систем человечества: иудейской каббалы и раннехристианского гностицизма, зороастрийской этики и индуистской теологии... Наблюдаются даже связи между некоторыми положениями суфизма и представлениями древних египтян и жителей Месопотамии о сути и смысле бытия. Однако все теоретические построения суфиев и вся их духовная практика подчинены концепции строгого Единобожия (Ат-Таухид – Единство Бога) и идее поэтапного восхождения бессмертного человеческого духа к единению с Творцом. Это и есть суфийский Путь – тарикат, который ученик (мюрид) проходит под руководством своего учителя-духовидца (шейха). Тарикату предшествует предварительная часть пути – шариат, скрупулезное следование всем этическим и обрядовым предписаниям мусульманского вероучения. А сам тарикат возводит адепта на уровень, именуемый Хакикат (Истина): здесь достигается непосредственное, интуитивное, Богопознание, связанное с духовным прозрением, и начинается жизнь, исполненная откровений свыше...
В своем обычном, «невозрожденном», состоянии человек рассматривается суфиями как «мертвый» или «спящий» по отношению к духовному миру, поскольку он отчужден от Бога и нечувствителен к тонким воздействиям незримых, высших, миров. Для своего «воскрешения» или «пробуждения» он должен пройти ряд ступеней и приобрести определенные устойчивые внутренние состояния на стезях тариката. Последовательность духовных ступеней, или макамат (мест, стоянок), согласно нормативным суфийским представлениям, следующая: тауба (покаяние), вара (воздержание), зухд (отречение), таваккул (упование), факр (нищета), сабр (терпение), шукр (благодарность) – и, как итог, рида (удовлетворенность). Среди внутренних состояний (хал), постепенно достигаемых адептом, обычно упоминаются курб (близость к Богу), махабба (любовь), хауф (благоговение), раджа (надежда), шаук (страсть), унс (доверие), итманина (покой), мушахада (свидетельство), и, наконец, йакин (утвержденность, уверенность). Существуют и другие варианты описаний Пути.
Важно, что помимо практики постепенного достижения все более высоких уровней общения со Всевышним в суфизме существует и возможность «мгновенного» прохождения некоторых стадий Пути с помощью вспыхнувшей в сердце подлинной любви к Богу. Она может проявляться одновременно и как любовь к определенному человеку (часто – наставнику или собрату по общим мистическим исканиям), составляя с этой последней одно целое.
Вообще, любовь (махабба), по мнению многих суфиев, является наивысшим состоянием человека, приводящим к единению между любящим и Возлюбленным.
Подобное же учение содержится в Новом Завете, где оно представлено как обобщение заповедей Торы: «...Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя...» (Матф. 22, 37–39; ср. Втор. 6, 4–5 и Лев. 19, 18); см. также: «...Не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (I Иоан. 4, 20–21).
Тема всеохватной духовной любви, возвращающей душу в лоно Божие, а все множество творений – к единению с Творцом, лаконично выражена в притче «Я и Ты»:

Теперь ты понял тайну бытия:
С твоею сутью слита суть Моя!

Ты – это Я. Теперь вопрос решен:
Неразделимы корень и бутон!

Итак, суфизм можно рассматривать как синтез ряда более ранних учений о любви к Богу и восхождении к Нему посредством духовного самосовершенствования. Эти учения, развивавшиеся в различных религиозно-мистических традициях, получили догматическую завершенность в рамках Ислама.
Большое влияние оказал суфизм и на развитие некоторых идей и направлений христианской цивилизации, особенно начиная с эпохи Ренессанса. Отголоски влияния суфиев можно наблюдать, например, в проповеди Франциска Ассизского, а также в русском «духовном Христианстве» (т. н. Христововерии). Определенные черты суфийского мировоззрения прослеживаются в творчестве столь многих европейских писателей и поэтов – от Данте до Блейка и Андерсена, – что трудно перечислить все их имена. В русской поэзии, например, влияние суфизма в различной степени ощущается в творчестве Пушкина, Тютчева, Фета, Блока, Кузмина, Клюева. Следует заметить, что, если одни европейские писатели глубоко проникались суфийским мировоззрением, то другие использовали в своем творчестве только некоторые идеи и образы суфизма. Что же касается непосредственно мусульманских суфийских авторов, то к ним относятся величайшие мыслители и поэты исламского мира, писавшие по-арабски, на фарси, на тюркских и некоторых других языках: это такие гении Средневековья, как Аттар, Санайи, Аль-Газали,

Странствующий суфийский мастер подошёл к группе людей. Они, изо всех сил ухватившись за верёвку, тянули из реки крокодила. Увидев, что рептилия ещё жива и может кого-нибудь убить, если они втащат её на берег, суфий перерезал натянутую веревку. Люди схватили суфия и избили его, выкрикивая:

Подумать только, а ещё разоделся суфием. Вредитель, да ещё и лицемер! Настоящие суфии делают только добро.

Прошло время, и суфий повстречался с группой дервишей, полагавших, что с помощью действия они...

Сыграли молодые свадебку. На следующий день муж возвращается домой, после трудного рабочего дня.

Может на охоте был, может рыбу ловил или в поле урожай собирал. Стучит в дверь. Новоиспеченная супруга по имени Лейли спрашивает:

Кто там?
- Это я.
Жена опять:
- Кто там?
-Да открывай скорее, это я твой муж. Но в ответ:
-Кто там?
- Да это я твой муж, Маджнун, вчера только поженились.

Но вопрос повторялся и повторялся. Каких только ответов не прозвучало, ничего не помогло.

Всё, что мастер хотел сказать, он мог бы сказать и здесь. Однако Джалалиддин настаивал на своём:

Пойдемте со мной. Без этого вы не сможете понять то, о чём я говорю.

Оказалось, что фермер проделывал следующее: начав копать в одном месте, он отходил в сторону на пять-десять шагов и начинал копать вновь.

Не найдя воду, он начинал копать в новом месте. Фермер уже выкопал восемь ям и рыл девятую. Он испортил всё поле.

Руми сказал своим ученикам:
- Не будьте похожими на этого идиота...

Суфийский мастер Джунайд работал с одним юношей. Джунайд жил настолько обычной жизнью, что нужно было быть очень проницательным, чтобы понять, что рядом просветлённый. Во всём он был совершенно обычным.

Юноша, который с ним работал, постоянно показывал свою осведомлённость, и что бы Джунайд ни делал, он говорил:

Неправильно. Это нужно делать так. Так будет лучше.

В конце концов Джунайд засмеялся и сказал:

Молодой человек, я не настолько молод, чтобы знать так много.

Притча про свободу: «Тень».

На древней земле, в старом роду-племени, в семье земледельца, жил да был парень один. С детских лет был он не такой как все: пока другие мальчики в войну играли - любил пташек кормить да за бабочками бегать.

И в кого ты получился такой? – удивлялись родители.

Да кто же вырастет из него? – гадали соседи.

Время шло, рос мальчуган. Становился крепким и смышлёным на удивление всем. Превосходил сверстников сообразительностью, да и за себя мог постоять по...

В силу особенности Суфийской литературы, учителя Пути часто выдавали разрешения на толкование своих книг достойным людям.

Конечно, не все удовлетворяли требованиям, и находилось много "Суфи", сделавших для себя карьеру, толкуя книги суфийских мастеров.

Рассказывают, как некий дервиш рассуждал о смысле одной из поэм Джами, когда какой-то человек, пробившись в первый ряд, стал качать головой, все чаще и чаще, высказывая явное неодобрение словами ученого.

Все стали смотреть на чужака, и...

Вот прекрасное утверждение Джалалуддина Руми, одного из величайших суфийских мастеров. Прими его в свое сердце. Приходи, приходи, кто бы ты ни был: путешественник, паломник, любитель учения, это не имеет значения. Караван отчаяния не для нас.

Приходи, даже если ты нарушил обет тысячу раз. Приходи, приходи, опять приходи.

Мастер это трактирщик. Настоящие, подлинные мастера никому не отказывают, они этого не могут. Если вы пришли под дерево, тенистое дерево утомленные своей дорогой, над...

Некогда жил один человек, который мечтал стать учеником суфийского шейха. На самом деле он не был готов пройти по пути, приняв должный порядок событий, из-за своей жадности и легкой возбудимости; тех качеств, которые не позволяют большинству людей совершить Путешествие.

Шейх, однако, дал ему шанс, потому что у ученика все еще оставалась возможность увидеть, пройдя через последовательность неудач в своих делах, что ему следует применить совершенно иной подход и стать спокойнее и внимательнее...