Насер гамаль абдель краткая биография. Насер, Гамаль Абдель – краткая биография

Гамаль Абдель Насер родился в 1918 г. Его дед был простым феллахом (крестьянином) из де­ревни Бени Мур в Верхнем Египте, а отец - мелким почтовым чиновником. Родители будущего президента жили скромно, как и многие другие египтяне среднего достатка. Детство Насера прошло в Александрии, а закончил он среднюю школу в столице страны Каире.

Это событие произошло в 1936 г. Именно тогда Египет, находившийся в зависимости от Англии, впервые получил возможность иметь довольно мно­гочисленную армию. Чтобы подготовить для неё офицеров, королевское правительство открыло две­ри военного училища в Каире для простонародья. Насер подал прошение о зачислении на первый курс. Но ему не повезло - он не выдержал кон­курсных экзаменов. После такой неудачи Насер по­ступил на юридический факультет Каирского уни­верситета. Однако желание стать офицером его не покинуло. В 1937 г. Насер предпринял ещё одну попытку попасть в академию, на этот раз удачную.

В конце 1938 г. вместе с тремя своими сокурсни­ками он начал службу в Маккабадском гарнизоне, рядом с суданской границей. Казалось, выбор в пользу карьеры профессионального военного был сделан раз и навсегда, но политическая борьба тоже привлекала юношей. Зависимость, несамостоятель­ность Египта (как и подчинённое положение араб­ской нации в тогдашнем мире вообще) оскорбляли их чувства. Только прибыв в Маккабад, выпускни­ки военного училища дали друг другу на горе Джебель-шериф клятву. Целью их жизни, считали они, отныне должна стать борьба за уход английских войск из Египта и реорганизацию армии, которая должна уметь защитить интересы арабов от кого угодно. Уже тогда, в дальнем гарнизоне, в конце 30-х - начале 40-х гг. стали складываться контуры организации молодых офицеров, через десяток лет захватившей власть в стране.

Политические взгляды молодого Насера (как, впрочем, и его друзей) в те времена были путаны и противоречивы. С одной стороны, его привлекали идеи западной демократии, с другой - монолитность и дисциплина народов, управляемых железной рукой диктату­ры. С одной стороны, ему импонировали взгляды арабских националистов на «особый путь арабов», с другой - хотелось опереться на поддержку меж­дународной организации «Братья-мусульмане», ко­торая выступала за возвращение египтян к тради­циям раннего ислама времён пророка Мухаммеда. Пожалуй, лишь неприязнь к англичанам, распо­ложившимся в Египте как хозяева, была у Насера неизменна. Один из его ближайших товарищей, Анвар ас-Садат, во время Второй мировой войны даже пошёл на сотрудничество с немецкой агентурой. Стараясь навредить Британии, он обещал переда­вать в штаб фельдмаршала Роммеля данные о рас­положении английских войск в Египте, но был арестован. Насер не делал таких необдуманных ша­гов. Его служба шла ровно и спокойно. Он подни­мался по лестнице чинов пехотного офицера, окон­чил школу военных инструкторов, административ­ную школу, штабной колледж, затем преподавал в этом заведении тактику. Но при этом собирал во­круг себя военных - выходцев, как и он, из семей крестьян со средним достатком, чиновников и ин­теллигентов, налаживал связи между ними, ско­лачивая организацию для будущих действий.

На фронтах арабо-израильских сражений, быст­ро выявивших превосходство израильтян, Насер и другие египетские офицеры убедились в неспособ­ности короля Фарука обеспечить защиту арабов, пришли к выводу, что король находится под влия­нием Запада. В организацию «Свободные офицеры» вошли капитаны, майоры, в небольшом количестве

Более высокие чины. Их возраст был, как пра­вило, около тридцати или слегка за тридцать лет. Они готовились к решительным мерам для того, чтобы завоевать египтянам достойное место в род­ной стране и арабской нации - в мире.

Переворот 23 июля 1952 г. прошёл очень удачно, переход власти в руки офицерства осуществился бескровно. Но какой-либо программы действий у Совета революционного командования не было. На­серу представлялось, что всё египетское общество

Единая семья, в которой есть «хорошие и пло­хие» люди. Поэтому задача любого государствен­ного деятеля Египта должна состоять в том, чтобы наладить в стране добрые отношения, помочь хо­рошим и наказать плохих. Египетская революция, по его убеждению, призвана стать общеарабской. В Египте не должно существовать никаких политиче­ских партий, ибо именно это давало иностранцам возможность пагубно влиять на жизнь страны, иметь там своих агентов и с их помощью разрушать всё то полезное, что создавалось патриотами.

Примечательно поэтому, что Насер и его бли­жайшее окружение, придя к власти, первым делом запретили деятельность партий - даже «Братьев-мусульман», претендовавших на роль идейных ру­ководителей антииностранной революции. На пер­вый план выдвигался арабизм. Провозглашалось, что арабов объединяет не только общность языка и

религии, но и общность истории и судьбы. «Нах-нуль араб!» («Мы - арабы!») - этот лозунг пропа­гандировался новым руководством.

Но как добиться создания справедливого, бога­того и независимого арабского общества, пока ещё было неясно. В 1952 г. Насер прежде всего хотел укрепить своё положение политического лидера страны, а затем по-настоящему подумать о буду­щем. В первые два года после установления власти офицеров-националистов официальным лидером Египта являлся генерал Мухаммед Нагиб, подпол­ковник Насер стал заместителем премьера, а с мая 1953 г. - одновременно министром внутренних дел. Закон об аграрной реформе, обнародованный в сентябре 1952 г., стал первым шагом новой власти, затем было принято решение об упразднении мо­нархии. Однако когда Совет революционного ко­мандования принял решение о ликвидации парла­мента, считая, что «болтовня политиканов» замед­лит преобразования в стране, дело дошло до откры­того столкновения между Нагибом и Насером. Ге­нерал, выступавший за сохранение парламента и за свободную деятельность политических партий, был отправлен под домашний арест, а 36-летний под­полковник стал президентом страны. Он уже был очень популярен среди получивших долгожданную землю феллахов.

В октябре 1954 г. был подписан договор о выводе английских войск из Египта, а в июне 1956 г. пос­ледний британский солдат покинул зону Суэцкого канала. Эта крайне важная во всех отношениях зо­на была настоящим золотым дном для англичан, контролировавших её. Компания канала была нас­тоящим «государством в государстве», не подчиня­лась местным законам, хотя и считалась египет­ским предприятием. Наоборот, компания диктова­ла законы Египту. До 1952 г. правительство, как правило, не утверждалось двором до тех пор, пока своё слово не говорил президент компании. Она да­вала громадную прибыль - в 1955 г. акционеры получили 33 млн. фунтов стерлингов, причём на до­лю Египта приходилось всего 5 млн. В годы после Второй мировой войны по каналу проходила 1/6 морских перевозок мира, 1/4 объёма английской внешней торговли, 8% торговли Франции, большая часть нефтеперевозок США.

Когда в июле 1956 г. недовольные растущим на­ционализмом Египта американские лидеры заяви­ли, что лишают Египет обещанных кредитов на строительство Асуанской плотины, Насер провоз­гласил переход компании Суэцкого канала в руки государства. Такой шаг, произведший настоящий шок на Западе, был характерен для гордого и чув­ствительного президента. Далеко не всегда в своих действиях он руководствовался трезвым расчётом, делая часто ставку на мгновенные, продиктованные гневом или обидой решения. Иногда они ставили Египет перед серьёзными испытаниями.

В октябре 1956 г. Израиль напал на Египет, а вскоре его по сути дела поддержали Англия и Фран­ция. «Суэцкий кризис», как его стали называть, был разрешён только после вмешательства СССР и США, понимавших всю опасность военных дейст­вий в этом регионе. Но всё же Насер довёл дело до конца. Более того, правительство объявило о при­нудительной «египтизации» анг­лийских и французских банков, страховых компаний, торговых и промышленных фирм и т. д. Это уже был настоящий вызов Западу со стороны арабского национализ­ма. Насер считал, что такие шаги принесут новой власти популяр­ность в народе. В глазах египтян он и его соратники стали нацио­нальными героями, людьми, спо­собными постоять за достоинство родной страны.

Одновременно разрыв Насера с западными странами означал сближение с Советским Союзом. Москва была очень заинтересова­на в том, чтобы многомиллион­ный Египет стал её союзником и опорой на Ближнем Востоке. Ког­да после «египтизации» Запад объявил Египту экономическую блокаду, СССР поставил арабам остро необходимые им нефть и зерно. Не менее важным для Насе­ра показателем дружбы между Каиром и Москвой стали поставки советского оружия для египетской армии. С конца 50-х гг. Советский Союз стал оказы­вать Египту серьёзную экономическую помощь, предоставлял выгодные займы, построил огромную Асуанскую плотину. Однако Насер никогда не отка­зывался от мысли, что, являясь великой державой, СССР преследует на берегах Средиземного моря, в долине Нила особые цели, которые не всегда со­ответствуют интересам Египта. Кроме того, комму­нистические идеи, основанные на борьбе классов, никогда не нравились президенту. Время от вре­мени он разворачивал целые кампании по пресле­дованию египетских коммунистов, сажал их в тюрьмы. Правда, он заявил о «социалистической ориентации» своей страны, обещал народу постро­ить «египетский социализм» и даже подчёркивал, что подписался бы под 18 из 20 условно сформули­рованных пунктов марксизма, но по сути дела пре­зидента интересовали в социализме такие вещи, как быстрый рост промышленности и контроль го­сударства над экономикой.

Советский Союз в свою очередь пугали непосле­довательные и часто плохо продуманные шаги На­сера во внешней политике. Он, например, решил в 1958 г. объединить Египет и Сирию в единое го­сударство, видя его основой будущего всеарабского единства, а себя - всеарабским лидером. Из этой затеи ничего не получилось, новообразованное го­сударство вскоре распалось. Не стеснялся Насер и поддерживать антиправительственные силы в со­седних странах, если считал, что, придя к власти, они будут способны занять пронасеровские позиции. Короче говоря, Египет при Насере проводил не всегда понятную, часто непредсказуемую внеш­нюю политику. Поэтому и отношения с СССР были далеко не безоблачными, знали времена серьёзных размолвок, хотя наличие общих противников - Израиля и США - сделало союз Каира и Москвы достаточно прочным. Чтобы подчеркнуть проч­ность дружбы СССР и Египта, советское руковод­ство даже присвоило Насеру звание Героя Совет­ского Союза.

Кроме того, если бы не помощь кредитами, тех­никой и специалистами со стороны СССР, Египту вряд ли удалось бы модернизировать общество, про­двинуть его вперёд по пути промышленного раз­вития. Насер решил ликвидировать отсталость страны не по рецептам Запада, а с использованием успешного, как он считал, опыта СССР. В 1958 г. началась разработка пятилетнего плана развития хозяйства, в 1966 г. - плана семилетки. Никогда в Египте не строили столько предприятий, школ, больниц, как в эти годы. Огромное большинство новых заводов и фабрик принадлежало государст­ву, и расходы на них ложились тяжёлым грузом на бюджет. Часто на государственных предприятиях «работало» огромное число рабочих, не делавших ничего полезного, - так пытались бороться с без­работицей. Правительство пыталось контролиро­вать не только предпринимателей-частников, но и торговцев. Насер поощрял развитие кооперативов в сельском хозяйстве. Однако и здесь был велик соблазн добиться быстрого успеха приказом, «за

Президент ОАР Гамаль Абдель Насер в машине проезжает по г. Баку во время своего пребывания в Азербайджане.

шиворот привести народ» к счастью. Характерным примером является про­ект создания «новых деревень» на об­воднённых, отвоёванных у пустыни землях, отно­сящийся ещё к 50-м гг.

Эти территории были объединены в новую про­винцию ат-Тахрир («Освобождение»), Вся земля была поделена на равные участки и продана на вы­годных условиях крестьянам из самой перенаселён­ной провинции Мануфия (их было около 30 тыс. человек). С самого начала они были намеренно от­резаны от родных мест, чтобы не занести в «новые деревни» традиционные болезни. Жильё там, пост­роенное за счёт государства, было городского типа и ничем не напоминало грязные хижины в старых поселениях, неплохо было налажено медицинское обслуживание, хорошо поставлено просвещение. Феллахи этих деревень жили по специально ут­верждённому властями распорядку, выходили на работу в определённое время. Но провинция ат-Тахрир стала буквально «золотой», потому что ежегод­но требовала расходов в 17-18 млн. египетских фунтов. Никакая, даже самая высокая производи­тельность труда феллахов, никакие урожаи арбу­зов, дынь, апельсинов на землях, отвоёванных у пустыни, не могли покрыть эти расходы. В довер­шение всего местные власти оказались взяточника­ми и казнокрадами. Проект новых деревень по об­разцу ат-Тахрира пришлось отложить до лучших времён.

Этот эпизод в общем отражает положение еги­петского хозяйства во время президентства Насера. Огромная роль государства во всех его отраслях, огромные расходы, огромные стройки. При Насере Египет действительно сильно продвинулся по пути превращения в индустриальное государство, но очень часто модернизация становилась целью, «ко­торая оправдывала всё», что делалось властью на пути к ней.

Своеобразной была политическая система Егип­та 60-х гг. - времён «социалистической ориента­ции». Режим не собирался развивать демократию, считая её идеи чуждыми и вредными для населе­ния. Противники Насера и «египетского социализ­ма» подвергались преследованиям. Роль главной опоры президента играла партия «Арабский соци­алистический союз», развернувшая свою деятель­ность к началу 1964 г. Чтобы египтянин мог на­деяться на получение какой-либо должности или занятие какого-либо поста, ему нужно было стать членом АСС. Через три года в рядах союза насчи­тывалось, по различным оценкам, от 5 до 7 млн. человек, т. е. значительная часть взрослого насе­ления страны. Но в недрах АСС Насер создал ещё одну секретную организацию, которая называлась «Авангард социалистов». Её члены имели специ­альную связь, склады оружия и были готовы в любой момент подавить выступления противников ре­жима. Основным при приёме в ряды тайной органи­зации считался принцип личной преданности пре­зиденту, т. к. Насер был убеждён, что только отоб­ранные таким образом люди смогут защитить су­ществующий строй.

Многолетняя напряжённость в арабо-израиль­ских отношениях закончилась тем, что 5 июня 1967 г. израильские войска напали на Египет. Страна знала о приближающейся войне, но была не готова к ней. В ходе знаменитой «шестидневной войны» египетская армия была разбита наголову, богатый нефтью Синайский полуостров оккупиро­ван врагом, Суэцкий канал закрыт. Модернизация Насера не выдержала испытания. 9 июня вечером президент выступил по каирскому телевидению. Заявив, что он, а не кто-то другой, отвечает за всё случившееся, Насер подал в отставку. Однако на улицы египетских городов вышли сотни тысяч лю­дей, требовавших его возвращения. Через день На­сер снова приступил к руководству страной и под­писал соглашение о прекращении огня. Отныне и до конца дней его главной заботой стали политиче­ская борьба против Израиля и заботы об обороне. Насер, очень остро переживший синайскую траге­дию, понимал, что новая война с Тель-Авивом не принесёт арабам желанной победы, и сделал ставку на урегулирование. В его адрес раздались открытые обвинения и даже оскорбления, но Насер не давал воли своим чувствам. Многократно усилившаяся советская военная помощь и деньги бывшего врага, короля Саудовской Аравии Фейсала, делали своё дело - египетская армия превращалась в значи­тельную силу. Война 1973 г. между Египтом и Си­рией, с одной стороны, и Израилем - с другой, подчеркнув это превращение, закончилась «вни­чью», но к этому времени Насера уже не было в живых. Он скоропостижно скончался 28 сентября 1970 г. в возрасте 52 лет.

Многие люди, встречавшиеся с Насером, подчёр­кивают, что его единственным увлечением была по­литика. К власти он стремился не для того, чтобы стать богатым человеком. Он жил вместе с семьёй в том небольшом доме в Каире, который принадле­жал ему ещё до июля 1952 г., на президентское, умеренное, в общем-то жалованье. У него не было текущих счетов в иностранных банках, как у его «коллег» из других стран Африки. Он вёл очень скромный, даже аскетический образ жизни. Уже незадолго до смерти он всё ещё работал по 18 часов в сутки. Возвышение арабской нации, включение её в число передовых и культурных народов мира было главной целью его жизни. Говорят, что в по­следние годы Насер несколько раз повторял, что «лишь история рассудит, насколько он смог при­близить арабов к их великому дню».

Гамаль Абдель Насер

О Насере написано много, и многое еще предстоит написать. Как революционер и политический деятель он появился тогда, когда Египту, арабскому миру и Африке как раз был необходим человек, способный возглавить борьбу против прогнивших монархий, феодальных порядков и колониализма.

Насер был нужный человек в нужное время.

Именно благодаря деятельности Насера возникли и умножились сначала египетско-советские деловые и дружественные связи, а потом и связи СССР со всем арабским миром. И надо сказать, что советско-арабские отношения на долгие годы стали важным фактором всей мировой политики.

Личность Насера вызывала у меня огромный интерес: я постоянно старался узнать о нем как можно больше. Может быть, Насер был даже одним из последних романтиков в политике: он уважал достойного собеседника, держал свое слово, верил в счастливое будущее своего народа.

В течение долгих лет работы в Египте в двух командировках (около 10 лет) я написал много служебных телеграмм и почтовых корреспонденции, где главным действующим лицом был Гамаль Абдель Насер. Даже когда он ушел из жизни и президентом Египта стал Садат, все равно, анализируя деятельность последнего, я неизбежно возвращался к Насеру, постоянно сравнивая одного с другим.

Не место здесь, в личных воспоминаниях, далее углубляться в вопросы политической значимости Насера, тем более что каких-либо сенсаций на этот счет мной не припасено. Я просто хочу посвятить несколько страниц своим наблюдениям, тому, что отложилось в памяти, чтобы читатель мог лучше представить себе Насера не только как руководителя страны и политика, но прежде всего как реального человека.

В наших партийных и служебных характеристиках, если нужно было подчеркнуть общественную значимость человека, долгие годы писалось: «Общественные интересы ставит выше личных». Вот это наше бюрократическое клише наилучшим образом по своей сути подходит к Насеру. Он рано осознал свою значимость как политического деятеля и подчинил всего себя служению Египту и национально-освободительному движению. Мало сказать, что Насер пользовался высоким авторитетом во всем арабском мире. Арабы по-настоящему любили его и гордились им. Он олицетворял для них надежду на лучшее будущее. Во всех арабских странах на стенах частных домов, лавок, кафе можно было увидеть портреты Насера, за исключением, естественно, тех ситуаций, когда это грозило прямыми репрессиями. Меня лично поразило обилие портретов Насера и проявление к нему чувств необычайного уважения и признательности в королевской Ливии. Я провел там несколько дней в ноябре 1963 года и обнаружил, что буквально в каждой лавке на базаре в Триполи висит большой цветной портрет Насера, а рядом - маленький черно-белый портрет Идриса, о чем, конечно, не мог не знать и сам король.

К вещам, личному благополучию и тем более к каким-либо видам накопительства Насер был совершенно равнодушен и жил лишь интересами идейно-политическими. Эти качества Насера хорошо иллюстрирует его собственное жилище. Он прожил всю жизнь в том самом доме на территории военного городка в районе Аббасийя, который занимал, будучи бекбаши - подполковником египетской армии. Позднее дом был лишь несколько модернизирован.

Насер устоял от соблазна повысить себя в воинском звании, что сделали почти все правители из военных. Взять хотя бы того же Садата - он изобретал для себя знаки отличия, придумал себе форму Верховного Главнокомандующего (он выдумал себе еще и титул «верховного военного правителя»). Садат столько накрутил себе золотых разводов на фуражку, на погоны, на петлицы, на ленту через плечо, что в глазах у смотрящего появлялись рябь и мерцание от избытка этих украшений. Кстати говоря, мундир Садата стал прекрасной мишенью 6 октября 1981 года во время парада по случаю 8-й годовщины «дня Победы», когда Садат и был убит.

В западной прессе распространялось много небылиц о личной жизни Насера и, в частности, систематически появлялись публикации о переводе им своих личных (понятно, что незаконных) капиталов в швейцарские банки. Но действительность и прежде всего скромный образ жизни Насера находились в таком вопиющем противоречии с этими утверждениями, что подобные «сенсации» лопались одна за другой и в конечном счете от них ничего не осталось. После смерти Насера на его личном счету оказалось всего 600 египетских фунтов!

Во время первого визита Насера в Советский Союз (апрель-май 1958 года) Н.С.Хрущев как-то спросил его, чем он занимается в свободное время. Насер ответил, что в редкие свободные часы увлекается любительской киносъемкой. Вокруг этой темы завязался разговор, в ходе которого Хрущев сказал, что цветная кинопленка смотрится куда лучше, чем черно-белая. На это Насер ответил, что цветная кинопленка ему не по карману. Причем сказано это было безо всякой рисовки, просто как констатация житейского порядка.

Говоря о скромности Насера, уместно упомянуть и о его отношении к своей личной безопасности. Когда он ездил на автомашине по Каиру, его всегда окружало довольно плотное кольцо охранников. Но этим, по существу, дело и ограничивалось. Никаких других мер безопасности не принималось, и сам Насер не отличался какой-либо повышенной подозрительностью. Об этом я сужу на основании фактов.

Дело в том, что через моего друга из окружения Насера в 1956 году поступила просьба о присылке в Каир специалистов для консультаций по вопросам организации более надежной охраны главы государства. Мы эту просьбу поддержали, и вскоре в Каир прилетели два руководителя 9-го управления КГБ. Насер пригласил нас к себе на обед и в очень теплой домашней обстановке высказал несколько пожеланий, как соответствующие египетские службы должны были бы воспользоваться нашим опытом для организации охраны высшего египетского руководства. Просьба о приезде наших специалистов была вызвана тем, что египетская разведка и контрразведка стали с некоторых пор (а дело было как раз накануне тройственной агрессии) получать информацию о зарубежных и внутренних планах физического устранения Насера.

В ходе нескольких бесед с лицами, которые обеспечивали охрану Насера в пути, в местах собраний и манифестаций, на службе, во время поездок за границу и дома, мы убедились, что никакой охраны, кроме группы телохранителей, вообще не существует. Хлеб, как выяснилось, повар Насера покупал в лавке напротив дома президента, а мясо и овощи - на ближайшем базаре. Никакого медицинского контроля за продуктами питания не было, и никто на этот счет не проявлял беспокойства. Не было в ту пору и никакой надежной сигнализации в системе охраны помещений, где жил и работал Насер. Обсуждали мы и проблему возможного заноса в служебные помещения и залы заседаний радиоактивных и отравляющих веществ.

Египтяне хотели получить от нас специальную аппаратуру для обнаружения таких веществ и были шокированы, когда наши генерал и полковник порекомендовали проверять помещения при помощи птички в клетке. Если птичка погибнет - значит, и человеку находиться в этом помещении опасно. Египтяне никак не могли поверить в эффективность этого способа и все время спрашивали, нет ли более современной технологии. Наши авторитетные специалисты отвечали, что кое-какие работы в этом направлении ведутся, но «птичка все равно лучше». Потом эта «птичка» долго упоминалась в наших разговорах с египетскими коллегами: «И то хорошо, и то прекрасно, но птичка все-таки лучше».

Насер был прекрасным оратором. Он часто выступал перед массовой аудиторией, и его всегда слушали с большим вниманием, как завороженные. Надо иметь в виду, что Насер обращался одновременно и к грамотному, и к совершенно неграмотному населению и последнее обстоятельство всегда принимал в расчет. Он по нескольку раз повторял одну и ту же мысль или даже одну и ту же фразу с небольшими вариациями. Таким способом он добивался, чтобы мысль пробила дорогу в сознание слушателя и прочно усвоилась.

Одевался Насер просто, не любил разных украшений вроде запонок, заколок для галстука, но костюм на его представительной фигуре сидел всегда отлично. Стригся он коротко, и все в нем выдавало человека военного, навсегда усвоившего армейскую привычку к строгости в одежде и к подтянутости во внешнем виде.

Он и сам определял по внешнему виду человека, служил тот в армии или нет. Для него это было важно. Во время первого визита Насера в Москву мы с Викентием Павловичем Соболевым подошли к нему для согласования каких-то вопросов, а он нам вместо приветствия бросил: «Ребята, что-то у вас выправка и шаг чисто военные!» Насер, конечно, пошутил: ему хорошо была известна наша ведомственная принадлежность.

Насер никогда и никому не подражал, для него в этом и не было необходимости - он сам был цельной натурой, достойной подражания. И здесь вновь напрашивается сравнение с Садатом, который все время играл какую-нибудь роль, жил постоянно «в образе»: изображал из себя то философа, то отца нации, то хитроумного политика, то военного стратега. Многим в Египте известно, что в молодости образцом для подражания ему служил Гитлер. Это объясняется и политическими обстоятельствами: немцы в годы второй мировой войны одно время одерживали победы над англичанами в Африке, и некоторые египетские политические деятели и армейские офицеры ждали прихода в Каир Роммеля как избавителя от английской оккупации. На долгие годы внимание Садата привлекли такие фигуры, как Черчилль и Сталин. Им он тоже стремился подражать, изучал их биографии и особенно манеру их поведения. Садата преследовало желание произнести перед народом непременно историческую речь, которая бы навсегда запомнилась нации и имела решающее значение в политической жизни страны. В связи с этим он испытывал повышенный интерес к известному обращению Сталина к народу 3 июля 1941 года. По мнению ряда историков, эта речь сыграла большую роль в мобилизации советского народа на борьбу с немецкими оккупантами. Именно такую речь и хотелось произнести Садату, в чем он признался нашему послу В.М.Виноградову. Но вернемся к Насеру.

Несмотря на импозантность всего облика Насера и исходившие от его фигуры силу и уверенность, при более длительном общении с ним можно было заметить и его нервное состояние и хроническое переутомление, связанные с постоянным недосыпанием и с работой на износ. Руки у него, когда он вел сложные переговоры, нервно подрагивали, а ногти всегда были обкусаны до живого мяса.

Когда мне приходилось видеть Насера после длительного перерыва, то сразу бросалось в глаза, как быстро он стареет. Заметно прибавлялось седины, и, главное, менялось выражение глаз. Они становились все более печальными, а в последние годы его жизни - и просто тоскливыми. Разочаровывали неудачи, отход некогда близких друзей, пагубно сказалось и поражение Египта в войне с Израилем в 1967 году.

Во второй командировке в Египет, куда я прибыл 8 сентября 1970 года, мне уже не удалось увидеть Насера живым. 28 сентября он скончался, а 1 октября состоялись его похороны, на которые собрался чуть ли не весь Египет. Тут уместно вспомнить и похороны Садата, за гробом которого в окружении многочисленных солдат и полицейских шло лишь немногим более 500 человек. Даже падкие на зрелища каирцы не пошли за гробом Садата.

Когда похоронный кортеж с телом Насера направлялся из центра Каира в сторону Гелиополиса, египтяне, вышедшие проводить Насера в последний путь, не только заполнили все улицы, крыши и балконы домов, но сидели также на электрических столбах, а несколько человек, как это ни удивительно, разместились прямо на проводах. Количество задавленных и растоптанных людей во время похорон Насера неизвестно, но их было очень много. Давка была и в том месте, где собрались высшие должностные лица Египта и иностранные делегации, прибывшие на похороны.

Закрытый гроб с телом Насера установили в одном из помещений бывшего Высшего совета революционного командования. Было жарко, душно, тревожно. Масса народа толкалась в помещении и вокруг него. Время от времени кому-то становилось плохо. Сначала рухнул ближайший соратник Насера Али Сабри, а потом и Анвар Садат решил упасть в обморок, чтобы никто не смог упрекнуть его в черствости и бездушии.

Каирская знать, дипкорпус, иностранные делегации напирали друг на друга, а когда катафалк с гробом, запряженный шестеркой лошадей, сдвинулся с места, все кинулись к нему и началось столпотворение. Часть охраны прибывшего на похороны А.Н.Косыгина была заблокирована в городе, и мы (несколько наших и местных охранников и сотрудников посольства) образовали живое кольцо вокруг Косыгина и подставили под удары свои спины и ноги. Потом, видя, что опасности быть задавленной подвергается премьер-министр Цейлона Сиримаво Бандаранаике, мы впустили ее в свой круг, а потом как бы по воздуху туда влетел и последний император Эфиопии - маленький и тщедушный Хайле Селассие. До того как началась эта давка, мы успели подойти к гробу и попрощаться с Насером, навеки закрывшим свои усталые и печальные глаза.

Из многочисленных высказываний по поводу кончины Насера приведу лишь одно, запомнившееся мне из-за его точности и ясности. В беседе с нашим послом, примерно через месяц после смерти Насера, вице-президент Египта Али Сабри сказал: «Насер в силу своего абсолютного авторитета мог объединить людей с самыми различными взглядами и заставить их работать вместе, двигаться в одном направлении. Умер Насер - и все распалось».

Исторически значимая и самобытная личность Насера, его деятельность по преобразованию Египта в современное государство, его роль в Движении неприсоединения, в котором он встал в один ряд с Джавахарлалом Неру и Иосипом Броз Тито, по-прежнему вызывают интерес к нему со стороны историков, политиков, журналистов. Думаю, со временем найдется и арабский писатель, который воссоздаст его образ в литературном произведении.