Основные идеи структурализма:

культура рассматривается как совокупность знаковых систем (язык, наука, искусство, мода, религия и т.п.);

необходимо искать принципы и способы культурной организации человеческого опыта существования, совместной жизни и деятельности, понимаемого как построение знаковых и символических систем;

допускается существование универсальных культуроорганизующих универсалий во всех сферах человеческой деятельности;

утверждается первичность психических принципов в процессе создания устойчивых символов культуры;

различные виды и типы культуры невозможно упорядочить с точки зрения единой школы развития, они представляют собой вариации психических принципов на неоднородный исходный «природный материал»;

динамика культуры обусловлена постоянной трансформацией внешних и внутренних стимулов культурной деятельности, сортировкой их по степени значимости, преобразованием их во внутренние психические принципы, сравнением их с друшими символическими формами, ведущим к подтверждению или изменению существующих культурных порядков.

Э. Эванс-Причард (1902-1973). Эдуард Эванс-Притчард - представитель английской социальной антропологии.

Суть концепции:

Элементы системы взаимно влияют друг на друга, а структурный подход изучает связи между этими элементами. Социальные и культурные системы составляют единое целое, поскольку создаются человеком, и отвечают его потребностям в упорядоченных отношениях с окружающим миром.

Необходимо исследовать несколько однородных объектов, определить существенные черты их структурных форм и причины их изменений. Сначала необходимо извлечь «социальный факт из культурной формы». Такой факт обладает первичными качествами (структура - то, что действительно существует и играет роль причины) и вторичные качества (культура – порожденная путем воздействия окружающего мира на органы чувств человека и выбором символических знаков в данном обществе).

Любые отношения людей представляют собой своеобразную структуру, а взятые все вместе, эти структуры составляют между собой определенную иерархию – социальную систему.

Таким образом, этнология не может оперировать только такими понятиями, как племя, род, семья и т.п., поскольку они не являются основополагающими для функционирования социальной системы, важны понятия, обозначающие социальные ситуации, различные виды отношений и отношения между этими отношениями, именно так можно сформулировать общие законы социального развития.

К. Леви-Стросс (р. 1908). Клод Леви-Строс - представитель структурализма во Франции.

Основные научные труды:

«Структурная антропология» (1958)

«Печальные тропики» (1959)

«Тотемизм сегодня» (1962)

«Мифология» (1964)

Суть концепции:

Все многообразные явления нашего мира есть модификации некой исходной единой модели, ее раскрытие; поэтому все они могут быть строгим образом систематизированы и классифицированы, между ними можно установить связи и соответствия, показывающие их положение по отношению друг к другу и к исходной модели. Дл этого необходимо составить максимальный полный перечень отдельных частных фактов, установить взаимосвязи между ними, выявить их связи и сгруппировать.

Единство человеческого разума на всех стадиях исторического развития. Вся человеческая деятельность и все формы сознания людей подчинены строгой логике, в человеческом сознании преобладает разумное, а не эмоциональное и не подсознательное начало. Каждая сторона быта и культуры – замкнутая система, имеющая свою логическую закономерность. Чаще всего они находятся в бинарных оппозициях – парных противоположностях, главная из которых «природа-культура». Основная цель – обнаружение таких логических закономерностей, которые лежат в основе всех социальных и культурных явлений. Феномены не обладают каким-либо значением, только их комбинации имеют смысл.

Понятие «структура» носит абстрактный характер, больше соответствует не эмпирической действительности, а ее модели. Социальные модели – строительный материал для создания моделей.

Миф – фундаментальное содержание коллективного сознания, основа устойчивых социальных структур.

Еще по теме Структурализм:

1. Лекция № 11. Лингвистическая концепция Ф. де Соссюра и ее значение. Европейский и американский структурализм.

Структурализм - магистральное направление семиотики, не утратившее своего значения до сих пор, несмотря на поспешные декларации постструктуралистов и постмодернистов о смене научной парадигмы. Предшественником отечественного структурализма в XIX в. является А. А. Потебня - русский гумбольдтианец, совершивший теоретическое разведение индивидуального и социального аспектов языка (в последнем совершается единообразное оформление, делающее возможным социальное использование языка), разрабатывавший проблемы эстетической и поэтической функций языка, теорию поэтического образа.

Импульс развитию структурализма придала женевская школа Ф. де Соссюра с его программой семиотических исследований языка, с новой моделью знака, принципиальным различением двух реальностей: языка и речи. Структурализм сохранил как "наследственную черту" внимание прежде всего к словесным, вербальным текстам, хотя его методы применимы ко всем знаковым системам в принципе.

В первой половине XX в. можно выделить два крупных исследовательских направления структурализма: русский формализм и пражскую школу.

Пражский кружок представлен в первую очередь следующими именами: В. Матезиус, Я. Мукаржовский, Б. Трика, Б. Гавранек, Й. Вахек, Вл. Скаличка, Й. Коржинек, П. Трост, С. О. Карцевский. Данная структуралистская школа сформировалась под влиянием прежде всего идей Соссюра, имела единомышленников из числа русских ученых (Р. О. Якобсон, Ю. Н. Тынянов, Г. О. Винокур, Б. В. Томашевский, Б. М. Эйхенбаум). Для нее характерны: представления о языке как системе, выделение социальных аспектов языка (цель как категория языка), обращение внимания на текст и его исследование, теория оппозиций и дифференциальных признаков элементов языковой структуры, но без сведения их к чистому набору дифференциальных признаков, как в копенгагенской глоссематике, теория стиля, речевой нормы и нормативистской деятельности (пражцы фактически пришли к отрицанию абсолютной нормы, утверждению ее социоконвенциональной природы), теория эстетической функции, поэтического языка. В России родственные идеи вынашивала "русская формальная школа", представленная прежде всего Обществом изучения поэтического языка (ОПОЯЗ). Обе указанные школы сосредоточили свое внимание в основном на исследовании вербальных текстов, хотя выявленные ими закономерности могут быть экстраполированы и на иные знаковые системы. Само название работы Ю. Тынянова "Как сделана "шинель" Гоголя" переносит акценты на выяснение объективной структуры текста, оставляя за гранью исследования непроверяемое, служащее предметом домыслов, в том числе и "психологию героев" (уже потому, что, будучи не людьми, а условными единицами текста, человеческой психологией они обладать не могут и перенесение на них черт психики живого человека непозволительно, это напоминало бы убеждение ребенка, что кукла живая, так как имеет общие черты с человеком).

В. Б. Шкловский фактически был главой формальной школы. Он развивал теорию самодостаточности художественного слова - или, как предпочитали говорить сами "формалисты", - художественной формы слова ("самовитое слово", особое внимание уделялось при этом словотворчеству футуристов). Шкловский противопоставил поэтический и обыденный, практический языки, показав глубокие функциональные различия между ними, обусловленные не только разницей целей, но и особенностями функционирования. Ему принадлежит фундаментальное, программное для формальной школы понятие остранения, т.е. особого текстового феномена, который позволяет нарушить "автоматизацию" восприятия и текста, и той реальности, к которой текст относится (последнее особенно важно для текстов реалистического типа) с помощью семантического сдвига; "деавтоматизация" становилась одной из основных тенденций искусства, обеспечивающих новизну и нетривиальность видения и вещи, и мира. В области творческого процесса Шкловский отдавал предпочтение процессу создания над результатом творчества. Эстетика понималась Шкловским как исследование словесных составляющих - т.е. налицо творческая программа структурно-семиотической эстетики. Шкловскому принадлежит теория различения сюжета и фабулы, кажущаяся в настоящее время чем-то простейшим и самим собою разумеющимся, но в тот момент бывшей важным достижением структурализма (о теории сюжета и фабулы будет писать также Л. С. Выготский). Занимался он и теорией невербальных и синтетических искусств. Все исследования Шкловского показывают его научные приоритеты: исследование знаковых систем с позиций приоритетного учета их структурного характера и структурных особенностей. Шкловский тяготел к изолированному исследованию текстов с вынесением за скобки культурно-исторических реалий их создания, сосредоточенность на которых подменяет понимание текста знанием второстепенных, эпифеноменальных (только косвенно относящихся к тексту) "утензилий" - по ироничному выражению Г. Г. Шпета.

Даже позднее, когда Шкловский декларировал использование социологических методов при исследовании произведения, он все же склонялся к примату внутренней организации произведения искусства, текста.

Ю. Н. Тынянов подобно Шкловскому исследовал так называемый литературный быт, сферу "стершегося", "рудиментарного автоматизированного искусства". Тынянова больше, чем Шкловского, интересовали исторические, диахронные законы развития искусства. Он ввел понятие динамики, ставшее ключевым для его исследовательского метода, - склонность искусства к непрестанному восстановлению стершейся, угасшей формы (что может происходить непрерывно или в виде скачков). Закономерности развития обусловлены двумя родами факторов: внутренними (внутриструктурными) и внешними, куда помимо чисто социальных факторов входят отношения с текстами иных родов. Фактически речь идет о взаимодействии текстов в семиосистеме и о разнообразных текстовых связях.

В. Я. Пропп, работая над эмпирическим материалом русских волшебных сказок, впервые с употреблением точных методов выявил структурный инвариант текста, обладающий матричными и порождающими (генеративными) функциями, заложив таким образом основу русского структурализма XX в. как научно состоятельной исследовательской школы. Тексты сказок были вполне репрезентативными, но в то же время относительно простыми для исследования, пребывавшего еще в стадии становления. Константами оказались и количество ключевых персонажей, и их функции, взаимоотношения друг с другом, сюжетные узлы. Пропуск того или иного элемента структуры в конкретном тексте тоже подчинялся определенным правилам. Структуралистский метод мог быть распространен не только на иные виды литературы (в том числе весьма сложные), но и на любой текст как семиотическое явление. Единообразие структур Пропп пытался объяснить посредством привлечения мифа (фактически приближаясь к теории архетипа). Исследования Проппа внесли также вклад и в разработку семиотики карнавала и карнавальности в искусстве.

Б. М. Эйхенбаум, сосредоточивший свои интересы на исследовании литературных текстов, пытался выявить законы развития литературы. Он отвергал дискретность литературного процесса - традиции литературного слова соединяются друг с другом сложно и неединообразно. Исследуя эстетический факт, Эйхенбаум фактически применяет феноменологическую редукцию, утверждая, что для понимания этого факта не имеют значения ни обстоятельства появления, ни какие-либо привходящего рода факты, относящиеся к личности автора. В творческом процессе происходит освобождение внутренних творческих возможностей (отсюда - "заумная литература", игра в искусстве, разного рода непонятности и семантические трудности).

Деятельность обеих указанных школ была прервана в силу привходящих обстоятельств.

Выполнение их творческой программы продолжила Тартуско-московская школа (Ю. М. Лотман, Б. Н. и В. Н. Успенские, 3. Г. Минц, И. А. Чернов, Ю. А. трейдер, В. Топоров, Вяч. Вс. Иванов, В. М. Живов, П. Г. Богатырев, Б. М. Гаспаров). Деятельность этой школы (датой возникновения которой следует считать 1962 г., а 1964 - началом выхода эпохального серийного издания, "Трудов по знаковым системам") является расцветом отечественного структурализма. Строя модель культуры как семиосферы, Лотман и его последователи анализировали самые разные артефакты искусства, не ограничиваясь лишь искусством слова, хотя первоначально преимущественным объектом изучения оказывалось именно оно, причем рассматриваемое с точки зрения классической современной лингвистики. Знание и анализ языка любого произведения искусства так же необходимы для его понимания, как знание вербального языка для прочтения книги, на котором она написана; "понятность" таких искусств, как живопись или кинематограф, мнимая. Искусство - прежде всего феномен структурный. Кроме того, в нем выделяется когнитивный, познавательный момент, организующий разнообразные виды культурной коммуникации, в которой артефакты и их комплексы выступают в качестве текстов. Лотман склонялся к мнению, что произведение искусства является носителем и передатчиком особого рода информации (см.: "Информационная эстетика"). Текст входит в пространство коммуникации даже независимо от намерений автора. Любое искусство создано при помощи языка, а язык является моделирующей системой. Для акцентирования особого статуса языка искусства (подобно русским формалистам и пражским структуралистам) делается уточнение - система вторичная, т.е. возникающая в порядке усложнения уже имеющейся системы, уже наличествующего языка культуры. Коммуникативные процессы лотмановская школа предпочитает описывать как процессы информационные, хотя информация может пониматься здесь весьма нетривиально. Искусство отличается от иных видов познания тем, что воссоздает заново действительность при помощи имеющегося в распоряжении языка. Центром эстетического анализа, таким образом, становится текст и его простейший компонент - знак. Периодически встречающиеся у представителей лотмановской школы пассажи об отражающей функции искусства являются обычно только данью нормативной для своей эпохи научной фразеологии.

Искусство, выполняя одновременно две функции: более простую - познания и более сложную - информации, определяет двойную функцию художественного текста - моделирующую и знаковую. В семиотическом аспекте "художественный текст - действительность" искусство выступает как средство познания, в аспекте "текст - читатель" - как средство передачи информации. Отсюда - целая программа эстетических исследований в семиотической парадигме. Для тартуского структурализма было характерным тяготение к пантскстуализму. При описании функционирования художественного текста выделяется феномен своеобразного "укрупнения" текста. С точки зрения ортодоксальной лингвистической семиотики текст является комплексом знаков, выстроенных по законам синтактики. В художественном тексте информацию передает весь текст целиком, в его тотальности, он становится единым знаком; а то, что прежде было самостоятельными знаками (например, слова), превращается в элемент глобального текста-знака. В невербальных знаковых системах изолированное изучение плана выражения и плана содержания знака невозможно. Уже здесь мы можем видеть отход тартуской семиотики от вербоцентризма. Искусство никогда не "отражает" жизнь (если это настоящее искусство), оно моделирует действительность, притом так, чтобы был задействован принцип остранения. Искусство, в отличие от жизни, обладает большой степенью свободы, когда один и тот же жизненный факт мы можем моделировать разными средствами искусства, добиваясь реализации разных целей. Дистанция между жизнью и искусством принципиальна. В знаковой системе искусства соединены настоящее (в котором реципиент воспринимает текст) и прошлое, поскольку текст дан целиком, и то, что он репрезентирует, полагается уже законченным, свершившимся. Искусство, перенося человека в мир свободы, способно показать ему, каковы могли бы быть его поступки, и спровоцировать их этическую оценку. Искусство можно рассматривать как опыт того, что не случилось (см. "Семантика возможных миров"). Отличие феноменов эстетических от феноменов жизненных (например, двух фотографий - художественной и нехудожественной - изображающих одно и то же лицо) в том, что художественный текст всегда "нагружен" глубокой многоуровневой семантикой (более информативен - в системе терминов тех, кто трактует семиотику в информационистском ключе). Большие возможности искусства проистекают из его знаковой природы, когда мы можем сказать, что знак нечто означает. Стремление искусства XX в. к все большей имитации действительности парадоксальным образом создает только более условные, более семиотичные тексты. Лотмановская семиотика описала и процессы опошления, выхолащивания искусства, превращения его в эпигонство. Лотман полагал, что искусство обладает свойством саморазвития, и мы находимся внутри его меняющегося пространства. Простейшая модель любой семиосферы - в том числе и искусства - состоит из трех элементов: "я", "другой" и "семиотическая среда" вокруг нас.

Блестящим примером эстетики Пражского кружка являются взгляды Я. Мукаржовского. В его эстетике сказывается влияние Гегеля, феноменологии, Женевской лингвосемиотической школы (Ф. де Соссюр), русского "формализма". Эстетическая сторона имеется в любом человеческом деянии вместе с практической и теоретической. Эстетические функции - субъективные и знаковые. Эстетическая функция присуща всем видам деятельности человека, а в искусстве ома доминирует, из-за чего в разных сообществах реципиентов один и тот же текст может пониматься как художественный и как внехудожественный. Текст расценивается как искусство при доминировании эстетической функции. Функция может меняться исторически (например, переход богослужебных предметов в разряд памятников искусства).

Иная важнейшая проблема - эстетическая норма. Принципиально различны нормы в тексте, рассматриваемом чисто лингвистически, и в тексте эстетическом. В первом случае нарушение нормы грозит разрушением смысла; во втором - увеличивает смысловую насыщенность и помогает появлению новых значений у знаковых единиц. Лингвистически понимаемый текст стабилен, эстетически понимаемый должен постоянно обновляться в сознании аудитории (почему в этом случае небезразлично, слышат текст или читают). Норма - "скорее, энергия, чем правило". Норма оказывает влияние и на формирование текста, но и сама формируется и меняется при этом. Художественный текст может быть одновременно спроецирован на несколько норм, причем они могут отрицать одна другую, когда возникает переплетение норм. Если эстетическая функция стабилизируется и сводится к одному нормативу, то мы уходим из сферы искусства. Взгляд на эстетическую ценность у Мукаржовского также отличается динамичностью, процессуальностью.

Художественный текст есть сложная композиция старого и нового, индивидуального и уже известного. Истинно художественный текст сопряжен с нарушениями норм того языка, на котором он написан. Привычность, автоматизация нормальна для языка как лингвистического объекта. Но для языка в модусе эстетики это гибель. Поэтический язык - особый способ употребления национального языка (а не некий пласт в последнем). В нем вносится свобода в механизм отношения плана содержания и плана выражения, их соотношения в сознании реципиента деавтоматизируются. Искусство склонно вводить иконическое сходство двух планов знака (в то время как для вербального языка, с которым в первую очередь имели дело структуралисты, отношение двух планов обычно не иконическое, а конвенциональное). Художественный язык обладает экспликационностью - на всех уровнях своей системы он предлагает художнику большой диапазон выбора средств.

Важным достижением в области эстетики невербальных языков является семиотика кино. Кино весьма специфически моделирует время и пространство. Пространство кино существенно отлично от пространства театрального (максимально близкого кинематографу). Кинопространство условно, хотя кинофильм всегда воспринимается как нечто более живое, чем условный театральный спектакль. В кино у актеров отнята роль абсолютных элементов текста (здесь кино сближается с живописью); возможно кино без актеров. Различны и способы "направления взглядов". Эстетика кино усложняется и обогащается за счет приемов монтажа.

Подводя итоги своей эстетической теории, Мукаржовский объединяет эстетический артефакт, его творца и реципиента в коммуникативную цепочку.

Западный структурализм представлен также именами Р. Барта, А.-Ж. Греймаса, К. Бремона, Ю. Кристевой, Ц. Тодорова, Ж. Женнета ("парижская школа"), К. Леви-Стросса, М. Фуко, Ж. Лакана, М. Риффатера, Ж.-К. Кокке.

В Европе расцвет структурализма приходится на послевоенный период, в США он сохраняет влияние до 1970-х гг. Идеи женевской школы Соссюра и американской семиотической школы Пирса-Морриса были положены в его теоретический фундамент. Большое внимание уделялось конвенциональное™ знака (здесь необходимо отметить принципиальное расхождение с отечественной школой философии имени Соловьева - Флоренского - Лосева). Речь является упорядоченной силой, вовлекающей субъекта в деятельность по уже установленным языковым законам. Для французского структурализма, наряду с признанием богатства и разнообразия языков, характерен, тем не менее, вербоцентризм, ориентация на вербальные языки как на образцовые, стержневые в системе культуры. Структура понималась как целостность, обладающая функциями саморегуляции и преобразующаяся упорядочение. В отличие от русской формальной школы и пражского структурализма французская семиотика исследовала знаковые системы преимущественно в диахронии. Структура признавалась в значительной степени универсальной, вневременной, способной одинаково осуществлять свою генеративную, порождающую способность. Она, являясь глубинной реальностью, манифестирует в виде конкретных языковых явлений, генерирует их. Выявление и описание структур - цель структурализма и структуральной эстетики. Эстетическое в такой парадигме может пониматься как одна из функций языка (возможны, впрочем, и иные эстетические предпосылки). "Репертуар" текстовых структур может быть очень большим, но он принципиально ограничен, поэтому анализ эмпирического материала - произведений искусства - подразумевает сведение их многообразия к тем или иным структурным инвариантам. Смысл и смыслоусмотрение зависят от особенностей структуры, сама структура может считаться механизмом смыслопостроения. По мнению многих структуралистов, структура есть феномен несознаваемый, глубинный и скрытый, поэтому необходимо применение специальных выявляющих, эксплицирующих методов. Также для рассматриваемой семиотической школы характерно сближение с теорией лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Структурализм признавал, что язык формирует и определяет видение мира. Особая разновидность языка - язык поэтический.

Целая череда дискуссий была связана с проблемой перенесения структуралистских моделей на иные виды искусства (невербальные коды), а также с проблемой самодостаточности (герметичности, закрытости) текста.

Иногда структурализм разделяют на три направления: структурное, коммуникативное и грамматику текста, породившую в итоге грамматологию. Коммуникативные структуралистские теории создавали ситуацию сближения с теорией информации и информационистской эстетикой.

Структуральный подход, безусловно, относим к любому тексту (даже не обязательно вербальному), но среди исследователей текстов выделилось направление, нацеленное на исследование именно художественного текста; изучение эстетической функции становится тогда не только неизбежным, но и приоритетным.

В дальнейшем структурализм усвоил достижения теории речевых актов Дж. Серля и Дж. Остина. Несомненно родство структурализма с искусствометрией, которая во многом обязана структурализму своим возникновением.

Классический структурализм пытался превратить науку о текстах в науку строгую (в отличие, например, от более иррациональной и субъективистской герменевтики), с применением методов моделирования и математического аппарата. В то же время такие тенденции не позволяют отождествить структурализм с примитивным и прямолинейным бихевиоризмом.

В работах Р. Ингардена наметилось сближение феноменологии и структурализма, когда открывающиеся реципиенту смысловые "слои" художественного текста могут быть описаны как элементы стандартной структуры этого текста. Это лишний раз свидетельствует о том, что разделение некоторых направлений современной эстетики является условным.

Р. Барт - крупнейший представитель французского структурализма, в творчестве которого выделяются "доструктуралистский" (50-е гг.), "структуралистский" (60-е гг.) и "постструктуралистский" периоды. При всей неоднозначности его творчества Барт серьезно повлиял на семиотику, литературоведение и эстетику. Ему принадлежит заслуга ввода в научный обиход ряда терминов и терминологических выражений ("письмо", "удовольствие от текста", "прогулка но тексту"). В ранний период творчества Барт исходил из представлений о языке не как пассивном инструменте, когда носитель языка подбирает к означаемому некое означающее, которым и начинает пользоваться как условным эквивалентом предмета. Напротив, язык сам создает обозначаемую реальность, а значит, можно говорить о культурной (в том числе политической, идеологической) ангажированности языка (и литературы в целом), даже если таковая и не заметна на первый взгляд. Здесь теория Барта обретает ряд общих черт с франкфуртской школой и теорией Сепира-Уорфа. Для Барта действительность, несомненно существующая, настолько заслонена многообразными явлениями знакового характера, что обнажить ее ("демифологизировать") становится все труднее. Здесь понятия мифа и знаковой деятельности оказываются сближенными.

Позднее интересы Барта отчетливо смещаются в область знака, текста и дискурса. Это связано с влиянием более старых структуралистских школ (включая копенгагенскую лингвистическую школу). Барт так и не расстался с идеями внутренней связи текста (речи и письма) и реальности, однако это не мешало ему высказать ряд текстоцентрических взглядов, когда реальные события интерпретировались как текстовые явления. Ничто не мешает истолковывать любую часть мира как знак. Большое внимание Барт уделяет исследованию коннотативных - разного рода добавочных - значений знака, а это уже напрямую открывает дорогу к построению семиотической эстетики, так как существование эстетических коннотаций не только несомненно, но и весьма важно для теории и социальной практики. Цель семиотической деятельности в пределах структурализма - моделирование предметов исследования с выявлением структуры. Барт разрабатывает систему исследовательских парадигм в сфере семиологии, набрасывает классификацию знаков.

Основная знаковая деятельность - вербальная (Барт не пришел к окончательному семиологическому универсализму). С этим связано и преимущественное внимание его к литературе. Одно из направлений научной критики Барта - преодоление пережитков позитивистской эстетики. Программная задача - превратить науку об искусстве из пустой болтовни в настоящую полноценную научную дисциплину.

Кроме того, школа Барта построила оригинальную теорию текста и дискурса, исследовала природу эстетического восприятия и наслаждения. Сам Барт оставил классические образцы семиотического анализа текстов (от литературной классики до текстов-предметов, втянутых в обиходную повседневность). Рассматривая семантику знака, Барт указывал на его полисемантичность, на ряд подспудных, неявных значений, возникших в результате сложных процессов бытия и функционирования знака в социуме. Бартовский семиоанализ преодолел представления о знаковой деятельности (семиозисе) как простом, рутинном процессе.

У. Эко сочетает классический структуралистский подход (анализ знаковой семантики, представление языка как кода, знаковая коммуникация, передача информации, выявление специфики знаковых систем разного рода) с отдельными представлениями постструктурализма.

Эко активно интересовался эстетической проблематикой, и сближение эстетики и семиотики в его работах не случайно. Современная эстетическая ситуация мыслится Эко как пограничная, иррациональная, возникшая в результате кризиса европейской рациональности, когда язык, с его традиционными структурами, не в состоянии адекватно выразить эту новую реальность, но при этом постоянно делает попытки этого. Эко резко разводит эстетику и культуру модернизма, с одной стороны, и постмодернизма - с другой. Перенасыщение культурного текстового пространства в эпоху постмодерна изменило характер знаковой референции, когда почти любое знаковое выражение находит свой аналог если не в современности, то в одной из минувших эпох. Цитатное мышление и цитатное творчество становятся глобальными и неизбежными; утрачена новизна художественного творчества. Реальность и язык стали рассогласованными.

В анализе эстетического текста Эко использует категорию открытости. Теория открытого произведения содержала серьезные коррективы структурализма. Произведение уже не мыслилось как замкнутая структура, оно выступало принципиально несовершенным, а читатель, осуществляя интерпретации в весьма широких пределах незаконченности произведения, фактически становился автором, присваивая авторские функции. От классической полисемантичное™ знака теорию Эко отличает установка на практически безграничный горизонт свободных интерпретаций. При этом не выстраивается никакой иерархии интерпретаций (подобно способам истолкования библейского текста в Средневековье), все варианты допустимы и равноположены. Предельным следствием такой теории должен стать бесконечный, принципиально незавершаемый процесс интерпретаций с перенасыщением и так перенасыщенного пространства тестов и смыслов культуры. Эко в принципе склонен сомневаться в реальности текстовых структур и считать их только полезными методологическими гипотезами (когда для классического структурализма они суть совершенная реальность). Эко тяготеет к пантекстуализму, когда вопрос о предтекстовой реальности мира почти упраздняется. Между реальностью и текстом нет прямых референтных отношений. Эстетический текст становится самодостаточным, он сам создает и моделирует реальность.

Позднее взгляды Эко вновь приближаются к классическому структурализму, бесконечная открытость текста сменяется полисемантичностью, отношения текста и контекста становятся более строгими. Возникает модель корреляции интерпретативной деятельности и самого произведения, которое может "сопротивляться" неадекватным истолкованиям. Обращаясь к традиционным взглядам на словесные знаки (а именно из них и состоит литература), Эко говорит об изношенности слов в постмодернистскую эпоху, о потере словами действенности, внутренней силы.

Пытаясь объяснить закономерности наступления постмодернистской эпохи, Эко даже предложил триадическую схему, согласно которой периоды художественной классики, модернизма и постмодернизма сменяют друг друга с закономерным чередованием, хотя эта схема явно создана под влиянием гегелевской логики и не представляется убедительной. Вместе с тем Эко допускал и внеисторичную трактовку постмодернизма, который может быть "свой" у каждой эпохи.

Кризис структурализма, не приведший, конечно, к полной его дискредитации, породил такие явления, как поздний структурализм, постструктурализм, и во многом повлиял на становление эстетики постмодернизма.

30. Структуралистская эстетика

Ее представители придерживаются имманентного подхода к искусству и рассматривают его в качестве замкнутой знаковой системы, отделенной от окружающего мира. Относительная независимость и внутренняя логика искусства при этом преувеличиваются или абсолютизируются. Структурализм в эстетике выступает против “иллюзий реализма” и связанного с ним “фетишизма истины и правдоподобия”, подкрепляя свою позицию тем, что в истории искусства и эстетической мысли вопрос о реализме будто бы ставился не как вопрос об отношении искусства к действительности, но о соотношении искусства с “общепринятым мнением”.

31. Основные эстетичные категории: прекрасное и уродливое

Прекрасное - это сфера свободы человека, то есть вполне освоенное явление. Оно не содержит в себе ничего отталкивающего и пугающего.

Явления действительности, в которых проявляется максимальное для данного уровня исторического развития общества господство человека над окружающим материальным миром, выступают непосредственно как прекрасные.

Идея понятия прекрасного является социальным и жизненным смыслом, являющегося достоянием общественной практики, и соответственно, это смысл указал на главный источник прекрасного - человеческий труд. Оценка прекрасного зависит от вкуса и идеала личности. Оценка бывает истинной или же ложной. Это зависит от того насколько она соответствует ценности прекрасного. Следовательно, прекрасное как эстетическая категория характеризует явления, которые характеризуются относительно их ценностного эстетического совершенства.

Ужасное, как и прекрасное, является одной из основных эстетических категорий, которая еще с давних времен обращала внимание философов и теоретиков искусства.

В эстетической практике человека ужасное имеет особое значение. В античные времена понятие ужасного выступало просто как что - то противоположное красоте.

Ужасное стало как бы сознательной угрозой человека касающейся его существования.

32. Основные эстетичные категории: трагическое и комичное

Трагедия - суровое слово, полное безнадежности. Оно несет в себе холодный отблеск смерти, от него веет ледяным дыханием. Но подобно тому, как свет и тени заката делают предметы для зрения объемными, сознание смерти заставляет человека острее переживать всю прелесть и горечь, всю радость и сложность бытия. И когда смерть рядом, то в этой «пограничной» ситуации ярче видны все краски мира, его эстетическое богатство, его чувственная прелесть, величие привычного, отчетливей проступают истина и фальшь, добро и зло, сам смысл человеческого существования.

Трагедия - всегда оптимистическая трагедия, в ней даже смерть служит жизни.

Итак, трагическое раскрывает:

гибель или тяжкие страдания личности;

невосполнимость для людей ее утраты;

бессмертные общественно ценные начала, заложенные в неповторимой индивидуальности, и ее продолжение в жизни человечества;

высшие проблемы бытия, общественный смысл жизни человека;

активность трагического характера по отношению к обстоятельствам;

философски осмысленное состояние мира;

исторически, временно неразрешимые противоречия;

трагическое, воплощенное в искусстве, оказывает очищающее воздействие на людей.

Комическое - прекрасная сестра смешного, порождающая социально значимый, одухотворенный эстетическими идеалами, светлый, высокий смех, отрицающий одни человеческие качества и общественные явления и утверждающий другие. В зависимости от обстоятельств явление может быть или смешно, или комично. Когда у человека неожиданно падают брюки, окружающие могут рассмеяться. Однако здесь нет истинного комизма. Но вот в короткометражном венгерском фильме «Месть брака» изображен нерадивый работник пошивочной мастерской, надевший брюки собственного производства. Когда падают брюки с этого виновника собственных злоключений, смех обретает комедийный характер.

Комизм социален своей объективной (особенности предмета) и своей субъективной (характер восприятия) стороной. Восприятие комического всегда социально обусловлено. То, что смешно одному, другому может представляться печальным. Историческое, национальное, классовое и общечеловеческое находятся в комическом в сложном диалектическом единстве.

Существенные особенности комического менялись от эпохи к эпохе; менялась и сама действительность, и исходная позиция комедийного анализа жизни.

33. Основные эстетичные категории: «мера», «гармония», «эстетичное» и др

В истории существовали по меньшей мере три основных типа понимания гармонии: математический, эстетичный и художественный. Однако слишком редко существовали они в «чистом» виде, потому что, тесно переплетаясь друг с другом, составляли по большей части нерасчлененное единство.

Современная эстетичная наука широко использует философские категории гармония и мера. Одной из кардинальных ее проблем есть вопрос о гармонии природы и даже больше - о гармонии Вселенной. Отвечают ли измерения человека измерениям природы? Эстетичная наука ищет ответа на эти вопросы в широком контексте философского и естественного знания. И очень важным аспектом изучения гармонии является решение современных экологических проблем, сожительства человека и биосферы, сохранения и воссоздания природы. Не менее актуальной является проблема воспитания гармоничного человека. Эта широта проблематики свидетельствует об универсальности гармонии как важной эстетичной категории.

Гармония - единство многообразного, согласие противоречивого. Гармония - это истинность бытия, созвучность космосу. Музыкальная гармония - частный случай гармонии мировой, ее звуковое выражение («Все небо - гармония и число»).

Эстетическое - метакатегория, то есть самая широкая и фундаментальная категория эстетики. Она отражает то общее, что присуще прекрасному, безобразному, возвышенному, низменному, трагическому, комическому, драматическому и другим эстетическим свойствам жизни и искусства. Эстетическое было осознано как самостоятельная и основополагающая для системы эстетических знаний категория только во второй половине ХХ в. (Л. Столович, В. Ванслов, Ю. Борев). До этого разработка коренной категории эстетики - прекрасного - предвосхищала теоретическое осознание и «появление» эстетического (эстетических свойств).

Концепции, которые трактовали эстетическое как бесполезное, наоборот развивали понимание эстетического как сферы сугубо человеческого и духовного отношения. 2. Понятийно – категориальный аппарат. Как и все науки, этика и эстетика располагают богатым арсеналом категорий. Именно они наряду с законами, принципами, методами составляют основу содержания любой науки. Само слово « ...

Этическим учениям в эпоху античности и средневековья и подавляющему большинству в новое время, а рассмотрение счастья в качестве существенной определяющей основы нравственной жизни человека является отличительным признаком особого направления, традиции в этике - эвдемонизма. Характерное для эвдемонизма отождествление счастья с высшим благом было формой утверждения самоценности личности. Как и...

Лицо, какую-либо деятельность, профессию, товар». Данное определение неэтичной рекламы можно в полной мере применить и к социальной рекламе. 2.2 Проблемы этики и эстетики в социальной рекламе Сегодня для социальной рекламы наступают «новые времена». С одной стороны, ее популярность способствует становлению в России цивилизованного рынка социальной рекламы. Для креаторов это означает...

Красоты, что делает искусство эпохи Возрождения непревзойденным либо за счет его рационализации в эпоху классицизма, либо за счет его эстетизации в современную эпоху. возрождение этика эстетика эпоха 2. Этические взгляды эпохи возрождения Этика итальянских гуманистов (Пико дела Мирандола, Лоренцо Валла) Итальянские гуманисты 14-15 веков активно выступили против церковной схоластики, за...

(К.Леви-Строс, Р.Барт, М.Фуко, Ж.Лакан и др.)

Задача, которую изначально поставили перед собой структуралисты, – преодолеть описательность в философском анализе, поставить философию на строго научную основу с использованием точных методов естественных наук, включая формализацию, математическое моделирование, компьютеризацию. В качестве образца для философских и культурологических исследований используется лингвистика

Фердинанд де Соссюр разработал структурный метод, который применяется для изучения разных сфер жизни человечества – в частности, культуры). Акцент ставится на исследование форм, в которых протекает духовная культуротворческая деятельность человека, всеобщих схем и законов деятельности интеллекта. Эти всеобщие формы обозначены понятием структуры (совокупность отношений, которые остаются устойчивыми на протяжении длительного исторического периода и действуют как бессознательные механизмы). В качестве таких структур или знаковых систем рассматриваются мифология, религия, язык, обычаи, традиции. Например, К. Леви-Строс в качестве структур изучает бинарные оппозиции (природа-культура, растительное-животное, правое-левое, мужское-женское, жизнь-смерть), считая, что все установления социально-культурной жизни (браки, мифы, ритуалы и т.д.) основываются на этих подсознательных структурах. В работах Леви-Строса разрабатывается так же идея сверхрационализма, которая постулирует тезис о том, что с развитием культуры должна установиться гармония чувственного и рационального начал, утраченная современной европейской цивилизацией, но сохранившаяся на уровне первобытного мифологического мышления.

К основным принципам структурализма можно отнести установку на синхронизм (одновременное исследование явлений), акцент на структурности изучаемых явлений, рассмотрение языка как сложной иерархической системы, где каждый элемент получает значение не сам по себе, а в контексте языковой структуры.

Постструктурализм стремится преодолеть неисторизм ряда философских школ, выявить и проанализировать противоречия, возникающие в ходе познания человека и общества, с помощью языковых структур. Так, Р.Барт рассматривает проблемы анализа языка как «бытия смыслов», текста как пространства, в котором спорят разные (враждебные) виды письма и языка.

М. Фуко говорит о свободе человека как понимании и использовании языка. В европейской истории он вычленяет 3 эпистемы, основывающиеся на соотношении «слов» и «вещей» и перипетий языка в культуре.

Ж. Лакан анализирует культуру через призму бессознательного, развивая мысль о сходстве или аналогии между структурами языка и механизмами действия бессознательного. Основными понятиями постструктурализма становятся «децентрация» (выявление и разоблачение основных оппозиций в разных областях социальной жизни: например, центр – периферия, власть – подчинение), «детерриторизация» (ориентация на поиск свободных социальных пространств, находящихся вне контроля власти, т.е. материальных зон бытия человека и культуры), а так же «деконструкция» (интеллектуальная стратегия, позволяющая обнаружить репрессивную логику государства и власти в любых социокультурных феноменах, представленных как текст).

Постструктурализм сближается с философствованием постмодернизма.

Философия постмодернизма

(Ж.Делез, Ф.Гваттари, Ж.-Ф. Лиотар, Ж.Даррида и др.)

Постмодерн – определенная общекультурная ситуация конца ХХ столетия, проявляющаяся во всех сферах жизни современного общества. Постмодерн правомерно считать еще одним аспектом цивилизации конца ХХ века, создающим «новое умственное зрение», позволяющим пересмотреть всю предшествующую культурную традицию.

В дискуссиях о постмодернизме первые трудности возникают в связи с переходом на новый философский язык. Последним философом, представлявшим знание о мире в виде стройной системы логически организованных категорий, был Гегель. Господствующие в постмодернизме эклектика (смешение жанров), скептицизм порождены противоречием между нравственным дискомфортом, переживаемым культурным человеком в современном Западном обществе и комфортными условиями его повседневной жизни. Еще Эпикур считал, что самым большим врагом наслаждения является его избыток. Постмодернизм эту проблему пытается решить по-своему, быть может, осознавая себя не как «конец философии», а как переходное состояние между закатом и рассветом.

В своих трудах философы постмодерна неоднократно заявляют о том, что исчерпаны традиционные формы философствования, необходимо переходить к новому – нетрадиционному, не скованному границами мышлению. На первый план в этой философии выходят проблемы языка, новой субъективности, иронии, культуры «цитат и кавычек». Посмодернизм снимает саму проблему объективной реальности, переключаясь на субъективность индивида. В результате мир воспринимается как условность, действительность как нечто мнимое, которое хорошо описывается метафорой сновидения. Часто используемый философами постмодернизма термин «следовое восприятие» означает скольжение субъекта по поверхности явления без понимания сущности последнего. Таким образом, постмодернистская мысль пришла к заключению, что все, принимаемое за действительность, на самом деле не что иное, как представление о ней, зависящее к тому же от точки зрения, которую выбирает наблюдатель, и смена которой ведет к кардинальному изменению самого представления.

Посмодернисты настаивают на множественности истины (в этом смысле логический закон исключенного третьего теряет свой смысл) - т.е. каждый субъект может высказывать об объекте противоположные, но одинаково справедливые суждения. Таким образом, истина для постмодерниста – только слово, обращенное к собеседнику, прием позволяющий наладить взаимопонимание. Слово – часть текста, сообщения. По-новому анализируя проблему текста, постмодернизм считает, что текст не отображает адекватно реальность, а творит ее заново. Тем самым, создается как бы множество реальностей, поскольку существует соответствующее число интерпретаций текста. Значит, истиной реальности просто нет. Взамен нам предлагается целый ряд реальностей виртуальных. С точки зрения постмодернизма сегодня можно говорить о возникновении нового типа рациональности, характеристиками которого являются насилие и дибилизм (ограниченность и ослабленность).

Понимание мира как хаоса сопряжено в философии постмодернизма с отказом от установки на целостность, закономерность мира. На смену представлений об упорядоченности мира приходит констатация факта «ризоматических» изменений, т.е. лишенных определенного направления и регулярности. Картина реальности в философии постмодерна состоит из «симулякров», не имеющих оснований во внешней реальности (симулякры – точные копии, оригинал которых никогда не существовал).

По своей природе философия постмодерна мозаична и цитатна. Своеобразно понимается здесь и «историчность»: возможно «произвольно» включать в свои произведения любые «отрывки» истории, делая их частью своего настоящего. Истории одинаковой для всех просто не существует. На одном из этапов развития общества произойдет распад истории, и это будет её логичным концом.

25. Философия ХХ века. Герменевтика и психоанализ (В.Шлейермахер, В.Дильтей, Х.-Г..Гадамер, З.Фрейд, К.Юнг, Э.Фромм и др.).Герменевтика – искусство и теория истолкования текстов, одно из основных направлений западной фило­софии XX в. Истоки В древнегреческой филологии герменевтика – это искусство истолкования текстов, выявления смысла литературных, религиозных, философ­ских и исторических произведений, понимание которых было затруднено по причине их древности, фрагментарного характера или насыщенности иносказаниями и много­значной символикой. Разработанные в античный период принципы филологической герменевтики используются в библейской экзегетике, где получает развитие аллегори­ческое истолкование библейских текстов, часто замещающее их буквальный смысл.

26. Формирование герменевтики как философско-методологической теории понима­ния и истолкования (интерпретации) начато немецким теологом и филологом Ф. Шлейермахером (1768–1834), поставившим задачу создания универсальной герменев­тики, принципы которой не зависят от правил и приемов истолкования, используемых в специфических областях. Герменевтика Ф. Шлейермахера принимает вид универсального метода истолкования, цель которого – понять автора и его труд лучше, чем он сам по­нимал себя и свое творение.

27. Наряду с диало­гом к основным ее принципам относится герменевтический круг. Герменевтический круг у Ф. Шлейермахера – это принцип понимания текста или совокупности текстов, ос­нованный на диалектике части и целого: понимание целого складывается из понимания отдельных частей, а для понимания частей необходимо предварительное понимание целого.
С этой точки зрения понимание текста есть движение как бы по кругу от цело­го к части и от части к целому.

28. Вслед за Ф. Шлейермахером наиболее существенное влияние на развитие герменев­тики оказал В. Дильтей (1833–1911), обратившийся к задаче обоснования гуманитарных наук. Разделив все науки на два класса – «науки о природе» и «науки о духе», В. Дильтей выделил в качестве особой об­ласти последних духовные сущности, которые в отличие от природных обладают неповторимой индивидуальностью и не сущест­вуют независимо от человека. Поэтому их изучение не может быть сведением частного к общему, что допустимо в отношении природных явлений, а требует особых способов познания, а именно: понимания и истолкования, т. е. герменевтического метода.

29. Большое влияние на становление философской герменевтики оказали идеи М. Хайдеггера (1889–1976), понимающего герменевтику как истолкование языка. Язык, сущность которого наиболее полно проявляется в языке поэтов, рассматривается М. Хайдеггером как выражение бытия, поэтому герменевтика приобретает характер онтоло­гии, становится теорией экзистенциального понимания и истолкования.

30. Признанным лидером философской герменевтики является немецкий философ Х. Гадамер (р. 1900). основоположником собственно философской герменевтики. Герменевтика Х. Центральное место в его философии занимает проблема языка. Язык, с точки зрения Х. Гадамера, – это центр человеческого бытия, человеческая коммуникация, игра.

31. предлагает новый метод исследования, основанный на принципах понимания. Согласно Х. Гадамеру, понимание, носителем которого выступает язык, возникает лишь в процессе диалога. Понимание и истолкование становятся способом освоения всей совокупности человеческого опыта – традиций философии, искусства и самой истории.

32. Проблема традиции явилась предметом дискуссии между Х. Гадамером и Ю. Хабермасом (р. 1929) Ю. Хабермас считает язык не носителем традиции, а выразителем идеологического господства и социальной власти, служащим узакониванию отношений организованного насилия.

33. Таким образом, герменевтика признала единственно доступным и ценным ми­ром мир человеческого общения. Внутри него образуется мир культуры, ценностей, смыслов, основа которых – язык..

34. 8.5. Философия жизни

36. Философия жизни – это направление, которое складывается в конце XIX в. и существует вплоть до настоящего времени. Оно начинается с философии Ф. Ницше и затем развивается В. Дильтей, Г. Зиммель, А. Бергсон, О. Шпенглер. Своего пика известности философия жизни достигла в 20–30-е гг. XX в. Уже само название указывает на центральное понятие данного на­правления – «жизнь». Жизнь – это первичная реальность, целостный процесс, непре­рывное творческое становление «живого». Жизнь противостоит нежизни, т. е. всему не­органическому, застывшему. В результате в понятие жизни включались биологические и культурно-исторические явления. Так как «жизнь» находится в постоянном движении и противоречии, наука не может быть эффективным средством ее познания.

37. Наука и лежащий в ее основе рассудок пользуются аналитическими методами. Наука может выяснить связи между предметами, а потому она способна изменить мир в пользу человека, создавать новые предметы и прочее. Однако она (и вообще разум) не в состоянии понять сущность мира, «жизнь». Поэтому на первое место выходят не рацио­нальные, а иные формы познания, а именно: интуиция, понимание, миф, формы симво­лического образного познания, например, в рамках искусства. Поскольку процес­сы интуиции, понимания протекают прежде всего в сознании лично­сти и не могут быть доступными каждому человеку, возникает проблема «аристократизации» познания.

38. Познание истины носит недемократический характер, оно не дается каждому. От­сюда – высокая оценка личности и ее творчества. Человек реализует себя как личность в истории и культуре. Его творчество соответствует «жизни», оно есть процесс и одно­временно результат биологической и социальной приспособляемости.

39. Общая история людей – это фикция. У людей нет единой культуры, а есть множество отдельных культур и цивилизаций, каждая из которых имеет свою судьбу. Философия жизни выделяла следующие установки и ценности: стремление к жизни, отсутствие страха смерти, желание быть сильнее других, волю к власти, благо­родство и аристократизм духа.

Основы психоанализа как философской концепции были зало­жены
З. Фрейдом (1856–1939).

Опираясь на свой клинический опыт диагностики и лечения истерических и невротических рас­стройств психики, З. Фрейд разработал концепцию бессознательных психических процессов и мотиваций, перенеся ее и на социальные явления. Основной предпосылкой психоанализа является выделение в психике человека трех уровней: сознательного; предсознательного; бессознательного. Развивая учение о трех уровнях психики,
З. Фрейд выдвигает модель личности, которая соотносилась с соответствующими систе­мами психики и включала «Оно» (бессознательное), «Я» (предсознательное) и «сверх-Я» (сознание, проявляющееся как совесть).

После формирования «сверх-Я» в результа­те интроекции социальных норм, воспитательных запретов и поощрений весь психический аппарат начинает действовать как целое. Поведение человека, по З. Фрейду, опреде­ляется эрос, половой инстинкт. Все остальные стремления – только следствия неудовлетворенности и сублимированного переключе­ния либидо (сексуальной энергии) на другие области. Механизм сублимации оказыва­ется основным источником творчества.

Одна из важнейших категорий психоанализа – «эдипов комплекс» – обозначает эротическое бессознательное влечение к родителю противоположного пола и агрессив­ное чувство к родителю собственного пола. Расширяя сферу использования психоанализа, З. Фрейд применил его к проблемам межличностных отношений, психологии масс, институтам культуры, которые интерпретировал в духе психологизма.

Главная проблема – это проблема конфликта человека и общества. По З. Фрейду, каждый человек стремится к удовлетворению своих инстинктов и влечений, а общество подавляет эти устремления, что вызывает враждеб­ное отношение человека к обществу, его культуре, которая предстает как чуждая, враждебная человеку внешняя сила

Принципы и методы психоанализа З. Фрейд использует и для анализа религии и ре­лигиозности. По его мнению, эти феномены возникают в силу биологических и психо­логических причин. При этом он обращает внимание на такие функции религии, как иллюзорная защита человека от произвола природы и защита человека от несправедли­востей культуры.

В отличие от З. Фрейда, игнорировавшего роль социального фактора в поведении человека, А. Адлер трактует влечения как явления социальные по своей природе; они вырастают из «жизненного стиля» человека как системы его целенаправленных стремлений.

К. Юнг (1875–1961) разрабатывал теорию внеперсонального, «родового», или коллек­тивного, слоя бессознательного, которое состоит из совокупности архетипов (прообразов) древних способов понимания и пережи­вания мира. Архетип – это система установок и реакций на мир древних людей, когда мир открывался жутким, кошмарным, не­известным, но к которому люди приспосабливались через объяс­нение и интерпретацию.

Главой нового направления в психоанализе – неофрейдизма – по праву считают Э. Фромма (1900–1980), который, критикуя ортодоксальный фрейдизм, преодолел его пансексуализм, отказался от учения о либидо, сублимации и типах индивидов, раз­личающихся наличием у них тех или иных эротических зон. Центральным понятием учения Э. Фромма стало понятие социального характера, в котором выражается совокуп­ность фундаментальных потребностей человека. Имеются в виду, во-первых, потребно­сти, схожие с потребностями животных (потребности самосохранения, продолжения рода, пищи и т. д.), и, во-вторых, потребности собственно человеческие (честолюбие, зависть). Первые обусловлены биологически, вторые детерминиро­ваны социальной средой.

Выделение различных типов социального характера осуществляется
Э. Фроммом по признаку ориентации человека на продуктивные или непродуктивные межличностные отношения. Социальным характером продуктивной ориентации является производя­щий тип – тип человека свободного, любящего, разумного, ответственного, созидаю­щего. Социальные характеры непродуктивной ориентации: рецептивный (зависимый), эксплуататорский (авторитарный), рыночный (обманывающий), накопительный – свя­зываются Э. Фроммом с отчуждением, разрушением, корыстной выгодой, подавлением индивидуальности и другими факторами. Социальный характер складывается под влиянием общества. Но изменение общества начинается с изменения социального ха­рактера. Если социальный характер в новых условиях остается «старым», то люди, об­ладающие им, будут стремиться воспроизвести прежнюю социальную структуру, счи­тает Э. Фромм.

Рассуждая о смысле жизни, Э. Фромм приходит к идее о двух модусах бытия. Пер­вый модус связан с обладанием, присвоением пищи, одежды, благ; второй – с самооп­ределением, самореализацией созидательных способностей человека. На вопрос «Что главное в жизни: иметь или быть?»
Э. Фромм отвечает: «Быть».

Основным мотивом поведения человека Э. Фромм считал страсти (влечения), кото­рые обусловлены конкретной общественной структурой (ненависть, апатия, цинизм возникают на почве социально-экономических кризисов). Их может укротить только разум, обеспечивающий знания о вещах независимо от того, какими мы хотим их видеть. Мо­дер­ни­за­цию общества на гуманистических началах Э. Фромм сводит лишь к изменению сознания и распространению новых форм психодуховной ориентации, которые эквива­лентны религиозным системам прошлого.

40. Философия ХХ века. Структурализм и постмодернизм (Ж.Лакан, К.-Л.Стросс, М.Фуко, Ж.Делез, и др.).

41. Структурализм - (от лат. - structure - строение, порядок) направление философско-гуманитарном познании 1950-70-е гг. XX ст., базирующееся на выявлении структуры - устойчивых многоуровневых самовоспроизводящихся связей и свойств объекта, системы. В античности понятие структуры было синонимом понятия «форма». Современная философия понимает структуру как совокупность устойчивых внутренних связей объекта как целого и тождественного самому себе, а учение структурализма объясняет мир с помощью понятия «структура».

42. Становление структурализма включает 4 этапа:
1) становление метода (в структурной лингвистике Р. Якобсон, Р. Трубецкой, Ф. де Соссюр);
2) распространение метода (культурология Ю. Лотмана в Эстонии), (этнография К. Леви-Стросса, психоанализ Ж. Лакана литературоведение Р. Барта
3) размывание метода;
4) критика и самокритика.

43. К методам структурного анализа относят: структурно-функциональный анализ, гештальтпеихологию, лингво-семиотический анализ, методы аналогии и социологики. Различают:
- русскую формальную школу;
- Пражский лингвистический кружок;
- Копенгагенскую и Иельскую школы.

44. Отличительные черты структурализма:
- безличная логика;
- порядок;
- целостность;
- слаженный ансамбль;
- органическое единство.

45. В этнографии Леви-Стросс использует бинарные композиции как природа-культура, растительное-животное. В трудах «Структурная антропология» (1958) и «Структурная антропология - два» (1973) рекомендует при исследовании культуры обращать внимание не на субъекты, но на такие культурные структуры жизни как мифы, ритуалы.языки как на знаковые структуры и изучать их синхронно - увязывая факты в целое. Универсальные знаковые отношения Определяют как прошлое, так и современное мышление, т.е. культуру целом. Названные безличные механизмы функционирования культуры полагались основой знаний, противопоставлялись истории и сознанию. Р. Барт, выявляет такие социокультурные структуры как еда, мода, журналистика (письменная речь, текст), структуры города. Структуралистское мировоззрение, по Барту, универсально. Фуко, используя материал истории науки, вводит «эпистемы» (универсальные коды любой культуры) как инвариантные структуры, позволяющие определить особенности мысли и познания отдельной культурной эпохи - возрожденческой, классической, современной. «Человек исчезает, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке».

46. Постструктурализм - это общее название ряда подходов в социально-гуманитарном и философском познании 1970-80-х гг. в период научного интереса к этике индивидуализма, этике гедонизма (вседозволенности желаний и наслаждений, раскрепощение желаний и поиск удовольствий в любом жизненном акте). Это философия изнанки структуры, когда тело и власть становятся объектами первостепенного интереса и значат больше, чем язык и объект. Структуралистские методики покинули социальную сферу и нашли выражение в философии, социологии, истории, искусствоведении. Постструктурализм, отрицая социальность, акцентируется на самодостаточности события, дух противоречия царит над каждой субстанцией: вводится новый понятийный аппарат, концепции, подходы, эмоции и аффекты, случайность, фрагментарность, разнородность, машинные механизмы, биологически конструкции. Постструктурализм концептуально снимает систему противопоставлений, абсолютизирует различия (сингулярности, партикулярности), «тексты», «дискурсы», «стили письма» понимает значимыми по причине своей бессвязности, принципиальной необобщаемости, характеризуется размыванием жанровых критериев философского рассуждения, метафоричностью. Постструктурализм - это яркая реакция на лишенное жизненного смысла традиционное философствование.

47. Постмодернизм как относительно новый этап философии постструктурализма начинается в работах французских мыслителей Ж. Дерриды и Ж. Делёза.

48. Постмодернизм в философии декларируется как «новая философия», которая «в принципе отрицает возможность достоверности и объективности..., а такие понятия как «справедливость» и «правота» утрачивают свое значение...». К факторам возникновения философии постмодернизма относят:
1) исчерпанность управленческого потенциала государства;
2) антигуманность процессов технологической коммуникации;
3) активное включение в социальный процесс новых социальных групп (феминисты, экологи).

49. В основе мировоззрения постмодернизма лежат принципы космизма, экологизма, феминизма, постгуманизма, новой сексуальности как ответы на новые проблемы нового мира. Мировоззренческие элементы постмодернизма могут быть реконструированы в культурную программу постмодернизма - парадигму, эписгему, новую онтологию, новую гносеологию, новую логику. Философия noстмодернизма возникла как внутри, так и на периферии этой программы как попытка сохранить и одновременно преодолеть современный мировоззренческий потенциал, используя принцип рациональной эклектики, древние софистические дискурсы, риторику, социологию, психологию. Постмодернизм сторонится «тотализирующих моделей», чем знаменует смену познавательной парадигмы, пересматривает позиции субъекта как центра и источника системы мировоззренческих представлений, идеографическая и электронная культура постмодернизма стирает различия между истиной и ложью, а в логике признает существование более чем одной истины. Основной метод-деконструкции разборка-сборка, письмо-чтение текстов, направлен на освобождение человека от разрушающего и деформирующего влияния репрессивного государства. Культура постмодернизма специализируется на де-универсанализации по всем возможным регистрам: гандартизации, де-унификации, де-массификации, утверждая торжество индивидуальности» и отказ от общих правил; ориентирована на бегство человека от себя или из современности.

50. Представители посмодернизма: Р. Барт, Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Бодрийар, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, К. Кристева, Ж.Ф. Лиотар, Ж. Деррида, Р. Рорти, др. Фуко исследует «технологии власти» - механизмы власти и нормирующие практики, порождающие знание. Лакан исследует особенности влияния системы «реальное-воображаемое-символическое» на человеческую культуру. Лиотар написал первую философскую книгу «Состояние постмодерна» (1979), где отмечает, что продуктом рационалистического индустриального прогресса стали тоталитаризм, противостояние севера и юга, безработица и Аушвиц. Деррида - автор концепции деконструкции, увязывал разрушение идейной программы разума с трансформацией логоса, голоса, с потерей статуса мужского начала; отмечал культурную ситуацию вторичности и комментаторства текстов былых эпох, обнаруживающую остатки логических смыслов. Барт фокусирует внимание на проблеме происхождения текстов, на изучение множественности текстового смысла. Ж. Батай выдвигает программное требование упразднения «идентичностей», идентичны сущностей, осознание неидентичности, идентификация мыслится как акт террора, провозглашается свобода от идентификаций. П. лОоссовски заявляет о бессмысленности поиска моментов суверенности, вводит язык симулякров, позволяющий фиксировать бытие, как вечное становление. М. Мерло-Понти формулирует тезис о необходимости для социального познания ориентации на поиск истины в данной ситуации. Ж. Делез и М. Фуко актуализируют понята «событие», «идеальное событие», а И. Пригожий его уточняет называет феномен кооперации «событием локальным».

1. Проблема истины и ее критериев.

Главная цель познания - достижение научной истины .

Применительно к философии истина является не только целью познания, но и предметом исследования. Можно сказать, что понятие истины выражает сущность науки . Философы давно пытаются выработать такую теорию познания, которая позволила бы рассматривать его как процесс добывания научных истин. Основные противоречия на этом пути возникали в ходе противопоставления активности субъекта и возможности выработки им знания, соответствующего объективному реальному миру. Но истина имеет множество аспектов, она может быть рассмотрена с самых различных точек зрения: логической, социологической, гносеологической, наконец, богословской.

Что же такое истина? Истоки так называемой классической философской концепции истины восходят к эпохе античности. Например, Платон считал, что “тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, - лжет”. Долгое время классическая концепция истины доминировала в теории познания. В главном она исходила из положения: что утверждается мыслью, действительно имеет место. И в этом смысле понятие соответствия мыслей действительности совпадает с понятием “адекватность”. Иными словами, истина - это свойство субъекта, состоящее в согласии мышления с самим собой, с его априорными (доопытными) формами. Так, в частности, полагал И. Кант. Впоследствии под истиной стали подразумевать свойство самих идеальных объектов, безотносительных к человеческому познанию, и особый вид духовных ценностей. Августин развивал учение о врожденности истинных идей. Не только философы, но и представители частных наук сталкиваются с вопросом, что понимать под действительностью, как воспринимать реальность или реальный мир? Материалисты и идеалисты понятие действительности, реальности отождествляют с понятием объективного мира, т.е. с тем, что существует вне и независимо от человека и человечества. Однако и сам человек - часть объективного мира. Поэтому, не учитывая этого обстоятельства, прояснить вопрос об истине просто невозможно.

С учетом имеющихся в философии направлений, принимая во внимание своеобразие индивидуальных высказываний, выражающих субъективное мнение того или иного ученого, истину можно определить как адекватное отражение объективной реальности познающим субъектом, в ходе которого познаваемый предмет воспроизводится так, как он существует вне и независимо от сознания. Следовательно, истина входит в объективное содержание человеческого знания. Но коль скоро мы убедились, что процесс познания не прерывается, то возникает вопрос и о характере истины.

Ведь если человек воспринимает объективный мир чувственным образом и представления о нем формирует в процессе индивидуального познания и своей мыслительной деятельности, то естественен вопрос - каким образом он может удостовериться в соответствии его утверждений самому объективному миру? Таким образом, речь идет о критерии истины, выявление которого составляет одну из главнейших задач философии . И в данном вопросе среди философов согласие отсутствует. Крайняя точка зрения сводится к полному отрицанию критерия истины, ибо, по мнению ее сторонников, истина либо отсутствует вообще, или же она свойственна, кратко говоря, всему и вся.

Идеалисты - сторонники рационализма - в качестве критерия истины полагали само мышление, поскольку оно обладает способностью ясно и отчетливо представить предмет. Такие философы, как Декарт, Лейбниц исходили из представления о самоочевидности первоначальных истин, постигаемых с помощью интеллектуальной интуиции. Их доводы опирались на возможности математики объективно и беспристрастно в своих формулах отображать многообразие реального мира. Правда, при этом возникал другой вопрос: как, в свою очередь, убедиться в достоверности их ясности и отчетливости? На помощь здесь должна была прийти логика с ее строгостью доказательства и его неопровержимостью.

Так, И. Кант допускал только формально-логический критерий истины, в соответствии с которым познание должно согласовываться со всеобщими формальными законами рассудка и разума. Но и опора на логику не избавила от трудностей в поисках критерия истины. Оказалось не так-то просто преодолеть внутреннюю непротиворечивость самого мышления, выяснилось, что порой невозможно добиться и формально-логической согласованности суждений, выработанных наукой, с исходными или вновь вводимыми утверждениями (конвенциализм).

Даже стремительное развитие логики, ее математизация и разделение на множество специальных направлений, а также попытки семантического (смыслового) и семиотического (знакового) объяснения природы истины не устранили противоречий в ее критерии.

Субъективные идеалисты - сторонники сенсуализма - усматривали критерий истины в непосредственной очевидности самих ощущений, в согласованности научных понятий с чувственными данными. Впоследствии был введен принцип верифицируемости, получивший свое название от понятия верификация высказывания (проверка его истинности). В соответствии с этим принципом всякое высказывание (научное утверждение) только тогда является осмысленным или имеющим значение, если возможна его проверка. Главный упор при этом делается именно на логическую возможность уточнения, а не на фактическую. К примеру, в силу неразвитости науки и техники мы не можем наблюдать физические процессы, идущие в центре Земли. Но посредством предположений, опирающихся на законы логики, можно выдвинуть соответствующую гипотезу. И если ее положения окажутся логически непротиворечивы, то ее следует признать истинной. Нельзя не принять во внимание и другие попытки выявить критерий истины с помощью логики, характерные в особенности для философского направления, именуемого логическим позитивизмом.

Сторонники ведущей роли активности человека в познании пытались преодолеть ограниченность логических методов в установлении критерия истины . Была обоснована прагматическая концепция истины, согласно которой сущность истины следует усматривать не в соответствии ее с реальностью, а в соответствии с так называемым “конечным критерием”. Его же предназначение - в установлении полезности истины для практических поступков и действий человека. Важно отметить, что с точки зрения прагматизма сама по себе полезность не является критерием истины, понимаемой как соответствие знаний действительности. Иными словами, реальность внешнего мира недоступна человеку, поскольку человек непосредственно имеет дело именно с результатами своей деятельности. Вот почему единственное, что он способен установить - не соответствие знаний действительности, а эффективность и практическая польза знаний. Именно последняя, выступая в качестве основной ценности человеческих знаний, достойна именоваться истиной. И все же философия, преодолевая крайности и избегая абсолютизации, приблизилась к более или менее верному пониманию критерия истины. Иначе и быть не могло: окажись человечество перед необходимостью поставить под сомнение не только последствия сиюминутной деятельности того или иного человека (в отдельных, и нередких, случаях весьма далеких от истины), но и отрицать собственную многовековую историю, жизнь невозможно было бы воспринимать иначе, как абсурд. Только понятие объективной истины, опирающееся на понятие объективной реальности, позволяет успешно развивать философскую концепцию истины. Подчеркнем еще раз, что объективный или реальный мир существует не просто сам по себе, но только когда речь идет о его познании.

Похожая информация.

Ответ партнёра TheQuestion

«Структурализм» и тем более «постструктурализм» – очень условные названия, скорее, публицистические клише, чем точные термины, поэтому ответ на данный вопрос может быть только очень и очень приблизительным. Как правило, под «структурализмом» имеют ввиду франкоязычный тренд гуманитарного знания 30 - 60-х гг. 20 века – этнологии, лингвистики, психоанализа.

В качестве одного из основных вдохновителей французского структурализма называют швейцарского языковеда Фердинанда де Соссюра, который в своем «Курсе общей лингвистики» ввел понятие семиологии, распространив таким образом языковые законы на многие, казалось бы, внеязыковые аспекты жизни общества. Последователями де Соссюра были лингвист Роман Якобсон, антрополог Клод Леви-Стросс, который употребил впервые выражение «структурализм», и психоаналитик Жак Лакан, которого, однако, сложно однозначно классифицировать как представителя того или иного направления. Чуть позже в Советском Союзе начало развиваться течение, во многом схожее с французским структурализмом (московско-тартуская семиотическая школа), но советские ученые практически не выходили за рамки литературной проблематики.

Структурализм тех лет постулировал наличие в обществе общих моделей или структур, в соответствии с которыми организована жизнь социума. Утверждалось, что подобные структуры функционируют на бессознательном уровне и не могут быть воспринятыми непосредственно. Структуры представляют собой устойчивые связи (меновые, производственные, сексуальные, политические, религиозные, военные и т. д.), по отношению к которым конкретные элементы социальных систем – институты и индивиды – являются вторичными. В подобном подходе нет ничего принципиально нового, в этом смысле говорят, что «протоструктуралистами» были Карл Маркс, Бенедикт Спиноза и многие другие.

Во второй половине 60-х под сильным влиянием марксизма, феминизма, психоанализа и осмысленного на новом витке гегельянства все чаще стала звучать историцистская критика структурализма. Такие авторы как Жиль Делез, Феликс Гваттари и Жак Деррида все чаще стали поднимать проблему непрерывного исторического развития или становления, а также уникальности или сингулярности вещей и событий, что подрывало представление о структурах как долговечных и устойчивых способах организации общества. Все чаще стало звучать понятие децентрализации (децентрированности), введенное Жаком Лаканом, которое описывает нескончаемое движение и неоднозначность психосоциальной жизни. Круг исследуемых проблем значительно расширился, стиль текстов изменился, тем не менее ученые нового поколения не разрывали с классическим структуралистским периодом, что привело к появлению в публицистике слова «постструктурализм». Одним из ключевых моментов «постструктурализма» стал эффект парадокса – разнообразные когнитивные и логические сложности, возникающие у субъекта при попытках познать собственное устройство.

Важно помнить, что четкую границу между структурализмом и постструктурализмом провести невозможно. Так, ранний период творчества семиолога Ролана Барта часто относят к структурализму, а зрелый и поздний – уже к постструктурализму, а, например, марксиста Луи Альтюссера часто вспоминают в контексте и того, и другого подхода. Уместно говорить скорее о двух этапах развития и без того противоречивой континентальной философии, границы которых не являются фиксированными.

В чем суть философии структурализма и в чем отличие структурализма от постструктурализма?

Толчком для развития структурализма послужил методологический прорыв в лингвистике, где благодаря заслуге крупнейшего швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра удалось показать, что речь, при всей своей спонтанности, восходит к определенным правилам – правилам грамматики, которые для области речи есть не что иное, как закон. Объясняя, как язык связан с речью, и возможно ли то и другое сделать предметом научного рассмотрения, Соссюр впервые применяет т.н. структурное объяснение.

Структурализм намерен продемонстрировать, что по ту сторону всякого проявления духа расположена некая жесткая закономерность, некий «сюжет» или «сценарий», не имеющий ни малейшего отношения к авторскому замыслу – он совершенно бессубъектен, но именно он организует порядок любых смысловых проявлений. Для этого им понадобится обнаружить жесткие и неизменные законы, к которым отсылает любая гуманитарная выборка фактов, и объявить эти факты частными случаями строгой системы отношений – структуры.

Примером того как работает структурализм может послужить то, как, например, русский исследователь сказок, формалист, работающий вс структуралистской парадигме, Вл. Пропп показывает, что компоненты мотивов сказок не соединяются произвольно, но представлены конечным числом действий-функций, исполняемых конечным же числом действующих лиц, и позиционированы в определенном порядке. Всего может быть насчитано 32 функции (например, пропажа, свадьба, награждение, запрет) и 7 персонажей (Вредитель, Даритель, Помощник, Царевна, Отправитель, Герой, Лжегерой) , которые вместе образуют структуру сюжета сказки. Эту структура упрощенно может быть представлена следующим образом: вследствие нарушения запрета и в результате действий вредителя возникает пропажа, которая затем устраняется в результате действий героя и при участии дарителя и помощника. Совершается победа героя над вредителем, разоблачение ложного героя и награждение истинного героя при участии «царевны».

Постструктурализм в свою очередь, укажет, что применяя структурное объяснение мы всегда сталкиваемся с проблемой. Она состоит в том, что анализ некоторого материала не позволяет найти в структуре соответствие каждому из данных этого материала. В ходе соотнесения некоего культурного явления со структурой, исследователь вынужден констатировать наличие большого остаточного материала. Иными словами, когда мы группируем события некоего повествования в структурные ряды, то на уровне содержания повествования сохраняются такие данные, которые не удается вписать в структуру.

Проблемой также является и то, что процедура группирования событий повествования по структурному принципу, протекает с серьезными смысловыми потерями. Трудность состоит не только в том, что каких-то героев или какие-то события нам не удается вписать в структуру, но в первую очередь в том, что не удается до конца объяснить почему, сюжет разворачивается именно в такой последовательности и в таком семантическом исполнении, ведь соблюсти структурность можно было бы и предъявив совсем другой повествовательный ряд. Иными словами до конца непроясненными остаются, так называемые, сюжетозапускающие механизмы произведения (ритуала, обряда, мифа, сновидения). Эта проблема заключается в том, что после того как мы разбили все повествование на конечное число элементов и отношений между ними неясными остаются механизмы порождения именно этого сюжета. Проблемой является также то, что само структурное объяснение также нуждается в интерпретации (создании еще одной структуры). К тому же структуры взаимообратимы. Так, фрейдовскую теорию Эдипова комплекса можно рассматривать как еще одну вариацию мифа об Эдипе и, наоборот. Если процедура истолкования и сама не свободна от нуждающихся в структурном прояснении содержаний, то такой анализ грозит никогда не закончиться. Поэтому, структура, не удерживая в себе смысловой центр все время расползается. В этом смысле постструктурализм укажет на то, что появление смысла всегда случайно, контингентно и непредсказуемо и лучше описывается не в терминах реализации структуры, а в терминах События – самодостаточного, каждый раз нового, изменчивого, ситуативного и неуловимого.