Рихард зорге биография. Почему Сталин не обменял Зорге

Бизнес идеи

(нем.) русск. (1852-1907), занимавшегося нефтедобычей на фирме Нобеля на Бакинских промыслах. Мать Рихарда, вторая супруга Зорге, Нина Степановна Кобелева - русская, из семьи железнодорожного рабочего. Семья была многодетной . Двоюродный дед Рихарда - Фридрих Адольф Зорге (1826-1906) - был одним из руководителей Первого Интернационала , секретарём Карла Маркса . В краткой автобиографии в 1927 году Рихард Зорге писал: «Семья моего отца является семьей потомственных интеллигентов и в то же время семьей со старыми революционными традициями. И мой родной дед, и оба моих двоюродных деда, в особенности Фридрих Адольф Зорге, были активными революционерами накануне, во время и после революции 1848 г. » .

В 1898 году семья Зорге уехала из России в Германию . Сам он впоследствии вспоминал: «Вплоть до начала войны мое детство проходило в сравнительно спокойном окружении обеспеченной буржуазной германской семьи. В нашем доме не слыхали о финансовых трудностях» .

Своим московским друзьям Рихард как-то шутливо заметил: -Вообще-то я могу считать себя азербайджанцем. Только вот беда - ни слова по - азербайджански не знаю... Да, он действительно родился в Азербайджане, в селении Аджикенд, в семье инженера нефтяной компании.

В 1917 году получил аттестат о среднем образовании, затем, в 1918 году, - диплом императорского университета имени Фридриха Вильгельма в Берлине. После демобилизации поступил на факультет общественных наук Кильского университета. Когда в Гамбурге открылся университет, Зорге записался туда как соискатель учёной степени на факультет государства и права, с отличием выдержал экзамен и получил учёную степень доктора государства и права (в августе 1919 года получил степень по экономике в университете Гамбурга).

С ноября 1920 по 1921 год редактировал партийную газету в Золингене . Был научным сотрудником , более известного как «Франкфуртская школа ».

Вскоре после запрета деятельности германской компартии в 1924 году Зорге с одобрения руководства по приглашению исполкома Коминтерна приехал в Москву . В 1925 году вступил в ВКП(б) , получил гражданство Советского Союза и был принят на работу в аппарат Коминтерна , работал референтом информационного отдела, политическим и учёным секретарём организационного отдела при ЦК ВКП(б) .

Статьи Зорге о проблемах революционного движения в США и Германии публиковались в журналах "Мировое хозяйство и мировая политика", "Большевик ", "Коммунистический Интернационал", "Красный Интернационал профсоюзов".

В 1929 году состоялась командировка в Англию и Ирландию. В Англии Зорге был задержан полицией. При этом никакие его особо важные связи раскрыты не были. Американский исследователь Роберт Ваймант писал о том, что предположительной целью приезда Зорге в Англию была встреча с одним из старших офицеров британской разведывательной организации MI6 и получение от него ценной военной информации. Кристина Герлах, первая жена Зорге, много лет спустя вспоминала, что Рихард встречался тогда с каким-то очень важным агентом. В 1966 году, в ходе расследования советского проникновения в британские разведывательные органы, её даже просили опознать этого человека. Она пробовала сделать это, но после стольких лет смогла отвечать только приблизительно и предположительно Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]] .

В Москве Зорге познакомился с Екатериной Александровной Максимовой, которая впоследствии стала его женой .

Перед этим он посетил Францию, где встретился с курьером советской разведки, а затем США, где на основании рекомендательного письма профессора из Мюнхена Карла Хаусхофера японскому послу в США Кацуи Дебуси сумел получить от японского посольства рекомендательное письмо в министерство иностранных дел Японии .

В Японии

С 1936 года работал в Японии.

В мае 1938 года Зорге разбился на мотоцикле, только чудо спасло от раскрытия всю резидентуру. Он позволил себе потерять сознание, только после того, как передал Максу Клаузену (радист-шифровальщик группы) секретные бумаги и доллары, бывшие при нём. Клаузен приехал на место аварии по вызову Зорге, переданному через знакомых, не посвящённых в тайную деятельность обоих. Клаузен также успел изъять из дома Рихарда Зорге компрометирующие документы до того, как сотрудники германского посольства опечатали его бумаги.

Волна репрессий 1937 года не обошла и Разведуправление Генштаба, равно как и его агентов за рубежом. Во второй половине 1937 года принимается решение об отзыве Рамзая и ликвидации всей резидентуры. Это решение через несколько месяцев всё же отменяется. Отмены добился и. о. нач. Разведуправления С. Г. Гендин, переведённый на эту должность из НКВД. Он смог если не защитить, то сохранить резидентуру Зорге, несмотря на сильные подозрения, что сведения, передаваемые ею, - дезинформация. Резидентура сохраняется, но уже с сомнительным грифом «политически неполноценной», «вероятно вскрытой противником и работающей под его контролем». В апреле 1938 года Зорге сообщил о своей готовности вернуться, однако это осталось без внимания центра.

В письмах и шифротелеграммах Зорге неоднократно просил указать ему твёрдый срок времени его пребывания в Японии, а именно: сможет ли он уехать сразу же как кончится война или он должен рассчитывать ещё на несколько месяцев (Письмо Зорге в Центр от 22 июля 1940 года). После нескольких таких сообщений. Генерал Проскуров И. И. приказал продумать, как компенсировать отзыв Зорге. Составить телеграмму и письмо с извинениями за задержку с заменой и изложением причин, по которым ему необходимо ещё поработать в Токио. Зорге и другим членам его организации выдать единовременную денежную премию. Подобрать замену Зорге не смогли, в связи с чем он продолжал дальнейшую работу.

В 1941 году Зорге получал различную информацию о скором нападении Германии на СССР от германского посла Отта, а также морских и военных атташе . Впоследствии стало известно, что 15 февраля 1941 фельдмаршал Кейтель подписал директиву о дезинформации советского военного командования через германских атташе в нейтральных странах . Таким образом, информация, полученная Зорге, постоянно менялась. В мартовском донесении Зорге утверждает, что нападение произойдет после войны с Англией. В мае Зорге указывает на нападение в конце месяца, однако с оговорками «в этом году опасность может и миновать» и «либо после войны с Англией». В конце мая, после того, как ранняя информация не подтвердилась, Зорге сообщает, что нападение произойдёт в первой половине июня. Два дня спустя уточняет дату - 15 июня. После того, как срок «15 июня» прошёл, Зорге сообщил, что война задерживается до конца июня. 20 июня Зорге не сообщает дат и лишь уверен в том, что война обязательно состоится.

Второй шанс оценить профессионализм «Рамзая» командованию выпал через пару месяцев. Зорге сообщал в Ставку, что Япония до конца 1941 года и в начале 1942 года не выступит против СССР, чем избавит Сталина от изнурительной войны на два фронта.
К этому донесению Зорге уже прислушались: Ставка смогла без особого риска снять с восточных границ страны 26 свежих, хорошо обученных сибирских дивизий и перебросить их на Западный фронт, под Москву , предотвратив захват гитлеровцами нашей столицы .

В 2001 году сотрудник пресс-бюро Службы внешней разведки РФ В. Н. Карпов на «круглом столе» в газете «Красная звезда» заявил :

- К. З. : Что конкретно знало высшее руководство СССР о планах Гитлера?
- Карпов : Что именно удалось вскрыть разведке? Только военные приготовления и примерные сроки нападения. Остались неизвестными цели, которые преследует Гитлер , характер предстоящей войны, направление главных ударов. Не до конца было ясно, будет ли Германия вести войну против нас в одиночку или в коалиции и с кем именно. Даже количество дивизий было установлено приближённо, тем более что танковые соединения Гитлер перебросил к границам СССР буквально за двое суток до нападения. Благодаря утечке информации распространялись слухи, доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападет на Советский Союз 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 июня… Эти дни наступали, а война не начиналась. Ведь и Рихард Зорге называл несколько сроков, которые не подтвердились.
- Разве так? Ещё в 60-е годы опубликована телеграмма «Рамзая» с предупреждением: война начнётся 22 июня… После этого и говорилось: «Зорге точно назвал дату».
- Карпов : К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущёвские времена. Разведка не назвала точной даты, не сказали однозначно, что война начнётся 22 июня.

Арест, суд

18 октября 1941 Зорге был арестован «гражданской» японской полицией. Аресты японских членов резидентуры начались раньше: Мияги - 10 октября, Одзаки - 14 октября 1941 года. При обыске домов основных членов группы документы, свидетельствующие о шпионской деятельности, были найдены у всех, начиная с самого Зорге, что впоследствии позволило легко расшифровать все телеграммы Зорге. Японские радиопеленгаторы регулярно засекали выходившую в эфир радиостанцию. Засечь точно работающий передатчик, или даже приблизиться к нему достаточно близко, японским спецслужбам так и не удалось. Мнение о провале группы как следствие успешно работавших пеленгаторов - это не более чем художественный вымысел. Первая радиограмма была перехвачена в 1937 году. С тех пор донесения перехватывались регулярно. Однако, расшифровать ни одну из перехваченных радиограмм японским спецслужбам так и не удалось до самого начала арестов членов группы Зорге. И только после того, как на первом же допросе радист Макс Клаузен выдал всё, что он знал о кодах шифрования, японцы смогли расшифровать и прочитать всю подборку перехваченных донесений за несколько лет. Эти донесения фигурировали в материалах следствия, и по ним обвиняемые давали свои пояснения.

В январе 1942 года прошла вторая волна арестов по этому делу, на основании показаний подследственных, арестованных в октябре 1941 года. Всего по делу группы Зорге было арестовано 35 человек, привлечено к суду 17. Дознание длилось до мая 1942 года. Следствие по делу «Рамзай» вели сначала чиновники японской тайной полиции, а затем - прокуратуры. 16 мая 1942 года официальные обвинения были предъявлены первым 7 обвиняемым: Зорге, Одзаки, Максу Клаузену, Вукеличу, Мияги, Сайондзи и Инукаи. Остальным обвинения были предъявлены позднее. В июне 1942 года дела 18 обвиняемых были направлены в Токийский окружной уголовный суд. Однако прежде чем начались судебные заседания, Зорге и остальные обвиняемые в течение полугода подвергались повторным допросам - теперь уже со стороны судей. Зорге допрашивал судья Кадзуо Накамура. Его допросы закончились 15 декабря 1942 года. Допросы остальных обвиняемых продолжались. Судебные заседания начались 31 мая 1943 года. Дело каждого обвиняемого рассматривалось отдельно тремя судьями. По каждому обвиняемому выносился отдельный приговор. Приговоры основным обвиняемым были вынесены 29 сентября 1943 года, где Зорге и Одзаки были приговорены к смертной казни через повешение, Вукелич и Клаузен - к пожизненному тюремному заключению, Мияги умер в тюрьме ещё до вынесения приговора. В декабре 1943 года были вынесены приговоры:

Сигэо Мидзуно (13 лет);
Фусако Кудзуми (8 лет);
Томо Китабаяси (5 лет).

В январе-феврале 1944 года:

Ёсинобу Косиро (15 лет);
Угэнда Тагути (13 лет);
Масадзанэ Ямана (12 лет);
Сумио Фунакоси (10 лет);
Тэйкити Каваи (10 лет);
Кодзи Акияма (7 лет);
Хатиро Кикути (2 года).

Верховный суд 20 января 1944 года отклонил кассационную жалобу Зорге под формальным предлогом, что эта жалоба была доставлена в Верховный суд на одни сутки позже установленного срока. 5 апреля 1944 года был оставлен в силе смертный приговор Одзаки, хотя его кассационная жалоба и была представлена вовремя. Немецкие официальные лица после ареста Рихарда Зорге долго ставили под сомнение его вину. После предоставления неопровержимых доказательств (расшифрованные радиограммы, показания Зорге) Гитлер лично потребовал от японских властей выдачи предателя, но безуспешно.

Зорге обвинялся как агент Коминтерна в Японии. Из-за опасений Зорге, что дело его может быть передано военной полиции «Кэмпэйтай », Зорге в самом начале следствия, когда он только начал давать показания, делал упор на то обстоятельство, что он работал в Китае и Японии на Коминтерн, а вовсе не на советскую военную разведку, которую он признавал чисто техническим органом, способствующим передаче его информации в Коминтерн и ЦК ВКП(б). Зорге показал, что работал на Коминтерн, находясь в Японии, он «вёл коммунистическую работу», поддерживая при этом связи с сотрудниками советского посольства. Официальные сообщения об аресте группы Зорге и следствии по делу были предельно скупы - всего несколько коротких заметок в газетах. При этом особо подчёркивалось, что группа работала на Коминтерн, а Советский Союз и его разведорганы даже не упоминались. Полиция и прокуратура стремились обвинить арестованных в нарушении закона «О поддержании общественного порядка», что позволяло японским властям проще и более жёстко вести следствие. После окончания следствия в специальном бюллетене МВД Японии 17 мая 1942 года появилось краткое об этом сообщение, дезориентировавшее советскую сторону. В связи с чем в анкете в личном деле Зорге появилась фраза: «По данным НКВД, расстрелян японцами в 1942 году». Советские разведывательные органы установили, что японцы арестовали немца, который активно сотрудничает со следствием. Так в январе 1942 года органы госбезопасности пытались установить принадлежность арестованных к Коминтерну, в связи с чем был направлен совершенно секретный запрос начальника ИНО НКВД П. М. Фитина руководителю Коминтерна - Георгию Димитрову, следующего характера:

«Один из арестованных немцев в Токио некий ЗОРГЕ (ХОРГЕ) показал, что он является членом коммунистической партии с 1919 года, в партию вступил в Гамбурге. В 1925 году был делегатом на конгрессе Коминтерна в Москве, по окончании которого работал в Информбюро ИККИ. В 1930 году был командирован в Китай. Из Китая выехал в Германию и для прикрытия своей работы по линии Коминтерна вступил в члены национал-социалистической партии. После вступления в национал-социалистическую партию через Америку выехал в Японию, где, являясь корреспондентом газеты „Франкфуртер Цейтунг“, вёл коммунистическую работу. В Токио поддерживал связь с советскими сотрудниками ЗАЙЦЕВЫМ и БУТКЕВИЧЕМ. Прошу сообщить насколько правдоподобны данные сведения».

Показания Зорге о работе в Японии его разветвлённой разведывательной сети на Коминтерн сыграли существенную роль в разыгранной японскими спецслужбами операции по компрометации японских коммунистов и разгрому коммунистической партии Японии. На всех подконтрольных Японии территориях прошли аресты японских коммунистов.

После провала советской резидентуры, возглавляемой Рихардом Зорге, разведка СССР не имела надёжного источника информации в Японии, исправлял это уже Шамиль Хамзин .

Казнь

Казнь Зорге состоялась в токийской тюрьме «Сугамо » в 10:20 утра 7 ноября 1944 года, после чего был казнён и Одзаки. Врач зафиксировал в протоколе, что после того как Зорге сняли с виселицы его сердце билось ещё 8 минут. В печати об этом ничего сообщено не было. Японские власти, кроме заявления от 17 мая 1942 года, никакой информации об этом деле не давали.

Рихард Зорге плохо владел японским языком, но последнюю фразу произнёс именно на нём, а не на русском или немецком. Сделал это, чтобы все присутствующие во время казни запомнили его слова: «Сэкигун (Красная Армия)! Кокусай кёсанто (Коминтерн)! Собиэто кёсанто (Советская компартия)!» (яп. 赤軍！国際共産党！ソビエト共産党！ ) .

Похоронен во дворе тюрьмы Сугамо, в 1967 году его останки перезахоронены американскими оккупационными властями на кладбище Тама в Токио с отданием воинских почестей. Перезахоронила Зорге на этом кладбище его японская гражданская жена Исии Ханако, с которой Зорге познакомился в Токио. Это она обнаружила и опознала останки Зорге (по следам от трёх ранений на ногах, очкам, пряжке на поясе, золотым коронкам). Урну с прахом Зорге она хранила у себя дома до 8 ноября 1950 года.

На могиле установлены две гранитные плиты. Одна - с описанием жизни Зорге, вторая - с именами и датами смерти его соратников:

Рихард Зорге 1944.11.7 смертный приговор (Сугамо);
Кавамура Ёсио 1942.12.15 умер в тюрьме (Сугамо);
Мияги Ётоку 1943.8.2 умер в тюрьме (Сугамо);
Одзаки Ходзуми 1944.11.7 смертный приговор (Сугамо);
Бранко Вукелич 1945.1.13 умер в тюрьме (Абасири);
Китабаяси Томо 1945.2.9 умерла через 2 дня после освобождения из тюрьмы;
Фунагоси Нагао 1945.2.27 умер в тюрьме;
Мидзуно Нару 1945.3.22 умер в тюрьме (Сэндай);
Тагути Югэнда 1970.4.4 умер;
Кудзу Михоко 1980.7.15 умерла;
Каваи Садаёси 1991.7.31 умер.

Могила Зорге, по японским меркам занимает значительную площадь. Место захоронения содержится в идеальной чистоте. Каменные плиты ведут к могиле, на которой установлен овальный камень из базальта, с надписью на немецком и японском языках: «Рихард Зорге» и даты жизни. На камне - плита из полированного чёрного мрамора с надписью на русском языке: «Герой Советского Союза Рихард Зорге», изображением медали и лавровой ветви. Ниже - надпись на японском языке, слева и справа - гранитные плиты. Перед овальным камнем на мраморной плите - урна с прахом гражданской или, как уточняют японцы, «японской» жены Зорге Ханако Исии.

В 2004 году в Японии были обнаружены и опубликованы газетой «Асахи» документы с описанием казни советского разведчика Рихарда Зорге и его ближайшего помощника Хоцуми Одзаки. Это были фотографии четырёх листков с описанием приведения в исполнение двух смертных приговоров от 7 ноября 1944 года. Их случайно разыскал в одном из букинистических магазинов Токио исследователь деятельности группы Зорге Томия Ватабэ среди старых документов штаба оккупационных войск США. Как сообщил Ватабэ, эта находка ставит точку в череде домыслов о последних минутах жизни выдающегося разведчика. В выписке из «Регистрационной книги приведения в исполнение смертных приговоров в тюрьме Итигая и токийском изоляторе Сугамо за 1932-1945 гг.», в частности, говорится: «Начальник тюрьмы Итидзима, проверив имя и возраст осужденного, сообщил ему, что, согласно приказу министерства юстиции, приговор будет исполнен в этот день и от него ожидают, что он спокойно встретит смерть. Начальник тюрьмы спросил, не желает ли осуждённый что-либо добавить к своему завещанию, составленному ранее, относительно своего тела и личных вещей. Зорге ответил: „Моё завещание остаётся таким, каким я его написал“. Начальник спросил: „Хотите ли вы ещё что-то сказать?“ Зорге ответил: „Нет, больше ничего“. После этого разговора Зорге повернулся к присутствовавшим тюремным служащим и повторил: „Я благодарю вас за вашу доброту“. Затем его завели в камеру исполнения приговоров. В соответствии с волей казнённого, а также со статьей 73, параграфом 2 и статьей 181 тюремного регулирования тело было захоронено в общей могиле». После казни Рихарда Зорге его гражданская жена Ханако Исии добилась разрешения на перезахоронение останков любимого человека в отдельной могиле.

Дальнейшее признание

Американцы, оккупировав Японию, получили доступ к документам японских спецслужб, в том числе, касающимся Рихарда Зорге и его группы. Документы эти сохранились не полностью. Часть их сгорела во время пожаров во время одного из сильнейших налётов авиации США на Токио , проведённого 10 марта 1945 года (участие в налёте приняло 334 самолета B-29). На основании этих документов начальник токийского отдела военной разведки (G-2) оккупационных сил США в Японии генерал-майор Уиллоуби составил отчёт и направил его в Вашингтон с рекомендациями использовать его в военных училищах для исследования советских разведтехник. 10 февраля 1949 года доклад Уиллоуби был передан в токийскую прессу. Публикация сразу же вызвала острый интерес во всём мире, кроме СССР.

Советский Союз в течение 20 лет не признавал Зорге своим агентом. В 1964 году Н. С. Хрущёв увидел фильм Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?». По рассказам, он был буквально поражён увиденным. Узнав от руководителей советских спецслужб, присутствовавших на кинопоказе, о том, что Рихард Зорге не вымышленный персонаж, а вполне реальный человек, Хрущёв приказал подготовить ему все материалы по этому делу. В Главном разведывательном управлении Генштаба была создана комиссия под руководством генерал-майора А. Ф. Косицына для изучения материалов по делу Зорге. В материалы этой комиссии вошли, помимо архивных документов, справки и воспоминания людей, знавших и работавших с Рихардом Зорге. Газета «Правда» 4 сентября 1964 года опубликовала статью о Рихарде Зорге. В ней он описывался как герой, первым получивший достоверную информацию о подготовке немецкого вторжения. После этого он множество раз предупреждал Сталина о грядущей катастрофе, нависшей над СССР. «Однако Сталин не обратил внимания на это и на другие подобные доклады», говорилось в этой статье. 5 ноября 1964 года Р. Зорге присвоили звание Героя Советского Союза (посмертно). Несколько членов его группы были награждены боевыми орденами. Некоторые, как и Зорге, посмертно.

Рихардом Зорге были написаны три книги и мемуары. Мемуары писались в японской тюрьме (при жизни Зорге опубликовал три книги) :

Роза Люксембург. Накопление капитала. Популярное изложение. Р. И. Зорге. Харьков: 1924; И. К. Зорге.
План Дауэса и его последствия. Гамбург: 1925 (нем.); Р. Зонтер (Зорге).
Новый немецкий империализм. - Л. , 1928.

Семья

Был дважды женат, детей у Зорге не было.

Кроме того, он долгое время жил с японкой Ханако Исии . Она организовала его перезахоронение с тюремного на общее кладбище и навещала могилу Зорге вплоть до своей смерти в 2000 году .

«Если бы мне довелось жить в условиях мирного общества и в мирном политическом окружении, то я бы, по всей вероятности, стал учёным. По крайней мере, я знаю определённо - профессию разведчика я не избрал бы», - отмечал Зорге про себя .

Последние исследования, проведённые историком Владимиром Михайловичем Чунихиным в 2009 году, обнаруживают, что многие значимые, общепринятые факты биографии и деятельности Зорге, не соответствуют действительности .
Личное дело Зорге для ознакомления запрашивал Сталин .
В августе 1951 года делом Рихарда Зорге занимался Конгресс США . В ходе слушания неоднократно предпринимались попытки доказать, что советская военная разведка, в том числе в лице нелегальной резидентуры «Рамзай», стремилась направить агрессивные действия Японии против Соединённых Штатов Америки .
О Зорге снято несколько художественных фильмов (см. ).
6 сентября 1998 года японская газета «Асахи» среди «ста людей ХХ века» назвала имя Рихарда Зорге - советского разведчика, историка и международного журналиста. Зорге знаменит тем, что за полгода до нападения Германии на СССР, - писала журналистка Ёситака Сасаки, - «сообщил из Токио о возможности начала агрессии. Сталин не доверял информации Зорге и в конце концов бросил его группу на произвол судьбы. Зорге, отдавший жизнь за Советский Союз, был предан Москвой…».
Анкета в личном деле Зорге заканчивается фразой: «По данным НКВД, расстрелян японцами в 1942 году».
На собственной машине участвовал вместе с Чан Кайши в гонках.[[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]
В Токио ездил на мотоцикле фирмы «Цундап ».[[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]
Очередным подтверждением высокой степени доверия со стороны нацистской Германии служит письмо - поздравление с днём рождения, датированное 4 октября 1938 года, от Риббентропа . Было обнаружено в букинистическом магазине в Токио в 2015 году .

Память

Именем Зорге названы улицы во многих городах России - в Липецке , Брянске (Фокинский район), Волгограде , в г. Петров Вал Волгоградской области, в г. Волжский Волгоградской области, в Калининграде , улица (с 1964 года), музей (с 1967 года) и памятник (с 2015 года), а также станция (с 2016 года) МЦК в Москве , в Твери , Уфе , Ростове-на-Дону , Апшеронске (Краснодарский край), Пятигорске , Сегеже (Республика Карелия),Туле (Пролетарский район), Кургане , Чебоксарах , улица и монумент Зорге в Кировском районе Новосибирска , улица и монумент в Казани , в Санкт-Петербурге (Красносельский район), улица Р. Зорге в г. Сарове , улица Зорге в г. Новокузнецке , улица Зорге в г. Якутске , в г. Кызыле (Республика Тува). Также есть улицы в Астане , Шымкенте и Алма-Ате (Казахстан). В Баку (Азербайджан), где родился Р. Зорге, в его честь названы парк, где установлен монумент разведчику , и одна из главных улиц города. Кроме того, в Баку, в посёлке Сабунчи , на стене дома, в котором с 1895 по 1898 год жил Рихард Зорге, установлена мемориальная доска.
В столице Удмуртия г.Ижевск перед школой №63 установлен памятник Рихарду Зорге.
На Украине улица Р. Зорге есть в г. Новая Каховка (Херсонская обл.)
Именем разведчика в сентябре 1969 была названа одна из улиц (de:Richard-Sorge-Straße) в Восточном Берлине , в городском районе Фридрихсхайн. Название сохранилось и после объединения Германии .
В честь Рихарда Зорге в СССР были названы корабли, улицы и школы. Кроме того, в СССР и ГДР были выпущены почтовые марки с его изображением.
На базе школы № 141 Москвы (ул. Зорге, дом 4) действует мемориальный музей Рихарда Зорге с 1967 года. В 2015 году на школьном дворе был установлен памятник Рихарду Зорге.
Имя Рихарда Зорге носит школа при посольстве РФ в Японии.
В Казани 22 июня 2016 года, в День памяти и скорби , открыли памятник советскому разведчику, Герою Советского Союза Рихарду Зорге. Установка в сквере Славы бюста легендарному герою стала началом реализации в Татарстане проекта «Аллея российской славы». Памятник Рихарду Зорге расположен на пересечении Проспекта Победы и улицы Рихарда Зорге.

Лидер и солист известной альтернативной рок-группы Санкт-Петербурга Tequilajazzz , после её распада в 2010 году, основал новый коллектив под названием Zorge . В названии новой группы, со слов Евгения Фёдорова, в том числе зашифровано имя известного советского разведчика.

Фильмография

«Живая история. Рихард Зорге. Резидент, которому не верили» - документальный фильм, снятый телекомпанией «Останкино » в 2009 г.

Киновоплощения

Пауль Мюллер «Предательство Германии/Дело д-ра Зорге» / Verrat an Deutschland/Der Fall Dr. Sorge (ФРГ, 1954).
Томас Хольцман «Кто вы, доктор Зорге? » / Qui etes-vous, Monsieur Sorge? (Франция-Италия-Япония, 1961).
Юозас Будрайтис «Битва за Москву » (СССР, 1985).
Йен Глен «Шпион Зорге» (Япония, 2003).

См. также

Бранко Вукелич - югославский разведчик, работавший в сети Зорге.

Напишите отзыв о статье "Зорге, Рихард"

Примечания

.
.
.
Сергей Земляной.
.
на IMDB .
на IMDB .
.
Гупало С. .

Отрывок, характеризующий Зорге, Рихард

Окситания цвела, как прекрасный яркий цветок, впитывающий жизненную мощь светлой Марии. Казалось, никакая сила не могла противостоять этому мощному потоку Знания и светлой, вселенской Любви. Люди всё ещё поклонялись здесь своей Магдалине, обожая её. Будто она до сих пор жила в каждом из них... Жила в каждом камушке, в каждом цветке, каждой крупинке этой удивительной, чистой земли...
Однажды, гуляя по знакомым пещерам, Светодар набрёл на новую, потрясшую его до самой глубины души... Там, в спокойном тихом уголке стояла его чудесная мать – любимая Мария Магдалина!.. Казалось, природа не смогла забыть эту дивную, сильную женщину и вопреки всему, создала её образ своей всемогучей, щедрой рукой.

Пещера Марии. В самом углу пещеры стоит, природой созданная, высокая статуя прекрасной женщины,
окутанной очень длинными волосами. Местные катары говорили, что статуя появилась там сразу же после
гибели Магдалины и после каждого падения новой капли воды становилась всё больше и больше на неё похожа...
Эта пещера и сейчас называется «пещерой Марии». И все желающие могут увидеть стоящую там Магдалину.

Повернувшись, чуть поодаль Светодар увидел другое чудо – в другом углу пещеры стояла статуя его сестры! Она явно напоминала кудрявую девочку, стоявшую над чем-то лежащим... (Веста, стоявшая над телом своей матери?..) У Светодара зашевелились волосы!.. Ему показалось, что он начал сходить с ума. Быстро повернувшись, он выскочил из пещеры.

Изваяние Весты – сестры Светодара. Окситания не пожелала их забывать...
И создала свой памятник – капля по капле ваяя дорогие её сердцу лица.
Они стоят там веками, а вода продолжает свою волшебную работу, делая
их всё ближе и всё более похожими на настоящих...

Позже, чуть отойдя от потрясения, Светодар спросил у Марсилы, знает ли она о том, что он увидел. И когда услышал положительный ответ, его душа буквально «зарыдала» слезами счастья – в этой земле и вправду всё ещё жива была его мать – Золотая Мария! Сама земля Окситании воссоздала в себе эту прекрасную женщину – «оживила» в камне свою Магдалину... Это было настоящим творением любви... Только любящим зодчим была природа.

У меня на глазах блестели слёзы... И совершенно не было за это стыдно. Я очень многое бы отдала, чтобы встретить кого-то из них живыми!.. Особенно Магдалину. Какая же дивная, древняя Магия пылала в душе этой удивительной женщины, когда она создавала своё волшебное царство?! Царство, в котором правило Знание и Понимание, и костяком которого была Любовь. Только не та любовь, о которой кричала «святая» церковь, износив это дивное слово до того, что не хотелось долее его слышать, а та прекрасная и чистая, настоящая и мужественная, единственная и удивительная ЛЮБОВЬ, с именем которой рождались державы... и с именем которой древние воины бросались в бой... с именем которой рождалась новая жизнь... именем которой менялся и становился лучше наш мир... Вот эту Любовь несла Золотая Мария. И именно этой Марии мне хотелось бы поклониться... За всё, что она несла, за её чистую светлую ЖИЗНЬ, за её смелость и мужество, и за Любовь.
Но, к сожалению, сделать это было невозможно... Она жила столетия назад. И я не могла быть той, кто её знал. Невероятно глубокая, светлая печаль вдруг захлестнула меня с головой, и горькие слёзы полились потоком...
– Ну что ты, мой друг!.. Тебя ждут другие печали! – удивлённо воскликнул Север. – Прошу тебя, успокойся...
Он ласково коснулся моей руки и постепенно печаль исчезла. Осталась только горечь, будто я потеряла что-то светлое и дорогое...
– Тебе нельзя расслабляться... Тебя ждёт война, Изидора.
– Скажи, Север, учение катаров называлось Учением Любви из-за Магдалины?
– Тут ты не совсем права, Изидора. Учением Любви его звали не посвящённые. Для тех же, кто понимал, оно несло совершенно иной смысл. Вслушайся в звучание слов, Изидора: любовь по-французски звучит – амор (amour) – не так ли? А теперь раздели это слово, отделив от него букву «а»... Получится а’мор (а"mort) – без смерти... Вот и получается истинное значение учения Магдалины – Учение Бессмертных. Как я уже раньше тебе говорил – всё просто, Изидора, если только правильно смотреть и слушать... Ну, а для тех, кто не слышит – пусть остаётся Ученьем Любви... оно ведь тоже красиво. Да и истины толика в этом всё же остаётся.
Я стояла совершенно остолбенев. Учение Бессмертных!.. Даария... Так вот, что являлось учением Радомира и Магдалины!.. Север удивлял меня множество раз, но никогда ещё я не чувствовала себя столь потрясённой!.. Учение катаров притягивало меня своей мощной, волшебной силой, и я не могла себе простить, что не говорила об этом с Севером раньше.
– Скажи, Север, осталось ли что-то от записей катар? Должно же было что-то сохраниться? Даже если не самих Совершенных, то хотя бы просто учеников? Я имею в виду что-то об их настоящей жизни и учении?
– К сожалению – нет, Изидора. Инквизиция уничтожила всё и везде. Её вассалы, по приказу Папы, посылались даже в другие страны, чтобы уничтожить каждую рукопись, каждый оставшийся кусочек бересты, какой только могли найти... Мы искали хоть что-нибудь, но ничего не смогли спасти.
– Ну, а сами люди? Не могло ли остаться что-то у людей, кто сохранял бы это через века?
– Не знаю, Изидора... Думаю, даже если кто-то и имел какую-то запись, то её изменили за время. Человеку ведь свойственно всё перекраивать по-своему... А уж особенно не понимая. Так что вряд ли что-либо сохранилось, как оно было. Жаль... Правда, у нас сохранились дневники Радомира и Магдалины, но это было до создания катар. Хотя, думаю, учение не изменилось.
– Прости, за мои сумбурные мысли и вопросы, Север. Вижу, что потеряла много, не придя к вам. Но всё же, я пока жива. А пока дышу, я ещё могу тебя спрашивать, не так ли? Расскажешь ли мне, как закончилась жизнь Светодара? Прости, за то, что прервала.
Север искренне улыбался. Ему нравилось моё нетерпение и жажда «успеть» узнать. И он с удовольствием продолжил.
После своего возвращения, Светодар жил и учил в Окситании всего два года, Изидора. Но эти годы стали самыми дорогими и счастливыми годами его скитальческой жизни. Его дни, освещённые весёлым смехом Белояра, проходили в любимом Монтсегуре, в окружении Совершенных, которым Светодар честно и искренне пытался передать то, чему долгие годы учил его далёкий Странник.
Они собирались в Храме Солнца, который удесятерял собой нужную им Живую Силу. А также защищал их от нежелательных «гостей», когда кто-то собирался туда тайно проникнуть, не желая появляться открыто.
Храмом Солнца называли специально построенную в Монтсегуре башню, которая в определённое время суток пропускала в окно прямые солнечные лучи, что делало Храм в тот миг истинно волшебным. А ещё эта башня концентрировала и усиливала энергию, что для работающих там в тот момент катар облегчало напряжение и не требовало слишком большой отдачи сил.

В скором времени произошёл непредвиденный и довольно таки забавный случай, после которого ближайшие Совершенные (а потом и остальные катары) начали называть Светодара «огненным». А началось это после того, как во время одного из обычных занятий Светодар, забывшись, полностью раскрыл перед ними свою высокую энергетическую Сущность... Как известно, все без исключения Совершенные были видящими. И появление пылающей огнём сущности Светодара вызвало настоящий шок у Совершенных... Посыпались тысячи вопросов, на многие из которых даже у самого Светодара не было ответов. Ответить мог, наверное, только Странник, но он был недосягаемым и далёким. Поэтому Светодар вынужден был как то объясняться с друзьями сам... Удалось ему это или нет – неизвестно. Только с того самого дня все катары начали называть его Огненным Учителем.
(О существовании Огненного Учителя и правда упоминается в некоторых современных книгах про катар, только, к сожалению, не о том, который был настоящим... Видимо прав был Север, говоря, что люди, не понимая, переделывают всё на свой лад... Как говорится: «слышали звон, но не знают где он»... Например, я нашла воспоминания «последнего катара» Дэода Роше, который говорит, что Огненным Учителем был некий Штайнер(?!)... Опять же, к Чистому и Светлому насильно «приживляется» народ Израиля.... которого никогда не было среди настоящих Катар).
Прошло два года. Мир и покой царили в уставшей душе Светодара. Дни бежали за днями, унося всё дальше старые печали... Малыш Белояр, казалось, рос не по дням, а по часам, становясь всё смышлёнее и умней, перегоняя в этом всех своих старших друзей, чем сильно радовал дедушку Светодара. Но вот в один из таких счастливых, спокойных дней, Светодар вдруг почувствовал странную, щемящую тревогу... Его Дар говорил ему – в его мирную дверь стучится беда... Ничего вроде бы не менялось, ничего не происходило. Но тревога Светодара росла, отравляя приятные мгновения полного покоя.
Однажды, Светодар гулял по окрестностям с маленьким Белояром (мирское имя которого было – Франк) недалеко от пещеры, в которой погибла почти что вся его семья. Погода была чудесной – день стоял солнечный и тёплый – и ноги сами понесли Светодара проведать печальную пещеру... Маленький Белояр, как всегда, нарвал близ растущих полевых цветов, и дедушка с праправнуком пришли поклониться месту умерших.
Наверное, кто-то когда-то наложил проклятие на эту пещеру для его семьи, иначе невозможно было понять, как же они, такие необычайно одарённые, вдруг почему-то полностью теряли свою чувствительность, именно попадая только в эту пещеру, и как слепые котята, направлялись прямиком в кем-то расставленный капкан.
Весело щебетавший свою любимую песенку Белояр вдруг замолк, как это всегда случалось, стоило ему войти в знакомую пещеру. Мальчик не понимал, что заставляло его вести себя именно так, но как только они входили внутрь – всё его весёлое настроение куда-то испарялось, и оставалась в сердечке только печаль...
– Скажи мне, дедушка, а почему здесь всегда убивали? Это место очень печальное, я это «слышу»... Давай уйдём отсюда дедушка! Мне оно очень не нравится... Здесь всегда пахнет бедой.
Малыш боязливо передёрнул плечиками, будто и, правда, почувствовав какую-то беду. Светодар печально улыбнулся и крепко обняв мальчика, хотел уже выйти наружу, как у входа в пещеру неожиданно появились четверо незнакомых ему человек.
– Вас не приглашали сюда, незваные. Это семейная печальня, и сюда запрещён вход посторонним. Уходите с миром, – тихо произнёс Светодар. Он тут же горько пожалел, что взял с собой Белояра. Малыш испуганно жался к деду, видимо чувствуя нехорошее.
– Что ж, как раз это и есть подходящее место!.. – нагло захохотал один из незнакомцев. – Не придётся ничего искать...
Они начали окружать безоружную пару, явно стараясь пока не приближаться.
– Ну, прислужник Дьявола, покажи нам свою силёнку! – храбрились «святые войны». – Что, не помогает твой рогатый господин?
Незнакомцы нарочито себя злили, стараясь не поддаваться страху, так как про невероятную силу Огненного Учителя видимо были наслышаны достаточно.
Левой рукой Светодар легко задвинул малыша за спину, а правую протянул к пришедшим, как бы загораживая вход в пещеру.
– Я предупредил вас, остальное ваше дело... – сурово произнёс он. – Уходите и с вами ничего плохого не случится.
Четверо вызывающе загоготали. Один из них, самый высокий, вытащив узкий нож, нагло им размахивая пошёл на Светодара... И тут Белояр, испуганно пискнув, вывернулся из державших его дедушкиных рук, и пулей метнувшись к человеку с ножом, начал больно колотить по его коленям подхваченным на бегу увесистым камушком. Незнакомец взревел от боли и, как муху, отшвырнул мальчика от себя подальше. Но беда-то была в том, что «пришедшие» всё ещё стояли у самого входа в пещеру... И незнакомец швырнул Белояра именно в сторону входа... Тонко закричав, мальчик перевернулся через голову, и лёгким мячиком полетел в пропасть... Это заняло всего несколько коротких секунд, и Светодар не успел... Ослепший от боли, он протянул руку к ударившему Белояра человеку – тот, не издав ни звука, пролетел в воздухе пару шагов и грохнувшись головой об стенку, грузным мешком съехал на каменный пол. Его «напарники», видя столь печальный конец своего вожака, кучей попятились во внутрь пещеры. И тут, Светодар сделал одну-единственную ошибку... Желая увидеть жив ли Белояр, он слишком близко пододвинулся к обрыву и лишь на мгновение отвернулся от убийц. Тут же один из них, молнией подскочив сзади, нанёс ему в спину резкий удар ногой... Тело Светодара улетело в бездну следом за маленьким Белояром... Всё было кончено. Не на что было больше смотреть. Подлые «человечки» толкая друг друга, быстренько убрались из пещеры...
Какое-то время спустя, над обрывом у входа появилась белокурая маленькая головка. Ребёнок осторожно вылез на краешек уступа, и увидев, что внутри никого нет, горестно зарыдал... Видимо, весь дикий страх и обида, а может быть и ушибы, вылились водопадом слёз, смывая пережитое... Он плакал горько и долго, сам себе приговаривая, злясь и жалея, будто дедушка мог услышать... будто мог вернуться, чтобы его спасти...
– Я же говорил – эта пещера злая!.. Я говорил... говорил тебе! – судорожно всхлипывая, причитал малыш – Ну почему ты меня не послушал! И что мне теперь делать?.. Куда мне теперь идти?..
Слёзы лились по грязным щёчкам жгучим потоком, разрывая маленькое сердечко... Белояр не знал, жив ли ещё его любимый дедушка... Не знал, вернутся ли обратно злые люди? Ему просто было до дикости страшно. И не было никого, чтобы его успокоить... никого, чтобы защитить...
А Светодар неподвижно лежал на самом дне глубокой щели. Его широко распахнутые, чистые голубые глаза, ничего не видя, смотрели в небо. Он ушёл далеко-далеко, где ждала его Магдалина... и любимый отец с добрым Раданом... и сестрёнка Веста... и его нежная, ласковая Маргарита с дочкой Марией... и незнакомая внучка Тара... И все-все те, кто давно погиб, защищая свой родной и любимый мир от нелюди, называвшей себя человеками...
А здесь, на земле, в одинокой пустой пещере, на кругленьком камушке, сгорбившись, сидел человек... Он выглядел совсем ещё маленьким. И очень напуганным. Горько, надрывно плача, он яростно растирал кулачками злые слёзы и клялся в своей детской душе, что вот придёт такой день, когда он вырастет, и тогда уж он обязательно поправит «неправильный» мир взрослых... Сделает его радостным и хорошим! Этим человечком был Белояр... великий потомок Радомира и Магдалины. Маленький, потерянный в мире больших людей, плачущий Человек…

Всё услышанное из уст Севера затопило в очередной раз моё сердце печалью… Я снова и снова спрашивала себя – неужели все эти невосполнимые потери закономерны?.. Неужто не существует пути, чтобы избавить мир от нечисти и злобы?!. Вся эта страшная машина глобального убиения заставляла стыть в жилах кровь, не оставляя надежды на спасение. Но в то же время, мощный поток живительной силы втекал откуда-то в мою израненную душу, открывая в ней каждую клеточку, каждый вздох на борьбу с предателями, трусами и подлецами!.. С теми, кто убивал чистых и смелых, не стесняясь, любыми средствами, только бы уничтожить каждого, кто мог оказаться для них опасным…
– Расскажи мне ещё, Север! Расскажи мне, пожалуйста, про Катар… Сколько прожили они без своей Путеводной Звезды, без Магдалины?
Но Север вдруг почему-то заволновался и напряжённо ответил:
– Прости меня, Изидора, но, думаю, я расскажу тебе всё это позже… Я не могу здесь оставаться более. Прошу тебя, держись мой друг. Что бы ни случилось – постарайся быть сильной…
И, мягко растаяв, ушёл «дуновением»...
А на пороге уже снова стоял Караффа.
– Ну что ж, Изидора, надумали ли что-то порассудительнее? – не поздоровавшись, начал Караффа. – Я очень надеюсь, что эта неделя образумит Вас и мне не придётся прибегать к самым крайним мерам. Я ведь говорил Вам совершенно искренне – мне не хочется причинять вред Вашей прекрасной дочери, скорее наоборот. Я был бы рад, если бы Анна и дальше училась и познавала новое. Она пока ещё слишком вспыльчива в своих поступках и категорична в своих суждениях, но в ней живёт огромный потенциал. Можно только представить, на что она была бы способна, если позволить ему правильно раскрыться!.. Как Вы на это смотрите, Изидора? Ведь для этого мне нужно всего лишь Ваше согласие. И тогда снова у Вас будет всё хорошо.
– Не считая смерти моего мужа и отца, не так ли, Ваше святейшество? – горько спросила я.
– Ну, это было непредвиденным осложнением (!..). И ведь у Вас ещё остаётся Анна, не забывайте этого!
– А почему у меня должен вообще кто-то «оставаться», Ваше святейшество?.. У меня ведь была чудесная семья, которую я очень любила, и которая являлась для меня всем на свете! Но Вы её уничтожили… всего лишь из-за «непредвиденного осложнения», как Вы только что выразились!.. Неужели живые люди и впрямь не имеют для Вас никакого значения?!
Караффа расслабленно опустился в кресло и совершенно спокойно произнёс:
– Люди интересуют меня лишь настолько, сколь послушны они нашей святейшей церкви. Или сколь неординарны и необычны их умы. Но таковые попадаются, к сожалению, очень редко. Обычная же толпа не интересует меня вообще! Это сборище мало мыслящего мяса, которое не годится более ни на что, кроме как на выполнение чужой воли и чужих приказов, ибо их мозг не в состоянии постичь даже самую примитивную истину.
Даже зная Караффу, я чувствовала, как у меня от волнения закружилась голова... Как же возможно было жить, думая такое?!.
– Ну, а одарённые?.. Вы ведь боитесь их, Ваше святейшество, не так ли? Иначе Вы бы так зверски не убивали их. Скажите, если Вы всё равно в конце сжигаете их, то зачем же так бесчеловечно их мучить ещё до того, как взойдут на костёр? Неужели для Вас недостаточно того зверства, которое Вы творите, сжигая живьём этих несчастных?..
– Они должны покаяться и признаться, Изидора! Иначе их душа не очистится, несмотря на то, что я предам их пламени святого костра. Они обязаны избавиться от зарождения в них дьявола – должны избавиться от своего грязного Дара! Иначе их душа, придя на Землю из тьмы, снова окунётся в такую же тьму... И я не смогу выполнить свой долг – присоединить их падшие души к Господу Богу. Понимаете ли Вы это, Изидора?!
Нет, я не понимала... так как это был самый настоящий бред крайне сумасшедшего человека!.. Непостижимый мозг Караффы был для меня загадкой за семью самыми тяжёлыми замками... И постичь эту загадку, по-моему, не мог никто. Иногда святейший Папа казался мне умнейшим и образованнейшим человеком, знающим намного больше, чем любой ординарный начитанный и образованный человек. Как я уже говорила раньше, он был чудесным собеседником, блиставшим своим цепким и острым умом, который полностью подчинял себе окружавших. Но иногда... то, что он «изрекал» не было похоже на что-нибудь нормальное или понятное. Где же находился в такие минуты его редкий ум?..
– Помилуйте, Ваше святейшество, Вы ведь говорите сейчас со мной! Зачем же притворяться?!. О каком «господе» здесь идёт речь? И к какому «господу» Вы желали бы присоединить души этих несчастных «грешников»? Да и вообще, не скажете ли, какому господу Вы сами верите? Если, конечно же, верите вообще...
Вопреки моему ожиданию – он не взорвался в гневе... А всего лишь улыбнулся и учительским тоном произнёс:
– Видите ли, Изидора, человеку не нужен Бог, чтобы во что-то верить, – видя моё ошарашенное лицо, Караффа весело рассмеялся. – Не правда ли, забавно слышать это именно от меня, Изидора?.. Но правда – она правда и есть, хотя я понимаю, что из уст Римского Папы это должно звучать более чем странно. Но повторяю – человеку истинно не нужен Бог… Ему для этого хватает и другого человека. Возьмите хотя бы Христа... Он ведь был просто очень одарённым, но всё же ЧЕЛОВЕКОМ! А достало ему всего лишь пройтись по воде, оживить полумёртвого, показать ещё несколько таких же «фокусов», ну, а нам – правильно объявить, что он является сыном Бога (а значит – почти что Богом), и всё пошло точно так, как было всегда – толпа, после его смерти, с радостью понеслась за своим искупителем... даже хорошенько не понимая, что же такое он по-настоящему для них искупил...

Радомир (Иисус Христос), умевший ходить по воде...

Как я уже говорил Вам ранее, людей надо уметь направлять и правильно ими управлять, Изидора. Только тогда возможно полностью держать над ними контроль.
– Но Вы никогда не сможете контролировать целые народы!.. Для этого нужны армии, святейшество! И даже, допустив, что Вы эти народы как-то подчинили бы, я уверена, снова нашлись бы смелые люди, которые повели бы остальных отвоёвывать свою свободу.
– Вы совершенно правы, мадонна, – кивнул Караффа. – Народы не подчиняются добровольно – их надо подчинять! Но я не воин, и я не люблю воевать. Это создаёт большие и ненужные неудобства… Поэтому, чтобы подчинять мирно, я использую очень простой и надёжный способ – я уничтожаю их прошлое... Ибо без прошлого человек уязвим... Он теряет свои родовые корни, если у него нет прошлого. И именно тогда, растерянный и незащищённый, он становится «чистым полотном», на котором я могу писать любую историю!.. И поверите ли, дорогая Изидора, люди этому только радуются...так как, повторяю, они не могут жить без прошлого (даже если сами себе не желают в этом признаваться). И когда такового не имеется, они принимают любое, только бы не «висеть» в неизвестности, которая для них намного страшнее, чем любая чужая, выдуманная «история».
– И неужели Вы думаете, что никто не видит, что по-настоящему происходит?.. Ведь на Земле так много умных, одарённых людей! – возмущённо воскликнула я.
– Ну почему не видят? Избранные – видят, и даже пытаются показать остальным. Но их мы время от времени «подчищаем»... И всё снова становится на свои места.
– Так же, как Вы «подчищали» когда-то семью Христа с Магдалиной? Или сегодня – одарённых?.. Что же это за «бог», которому Вы молитесь, Ваше Святейшество? Что за изверг, которому надобны все эти жертвы?!
– Если уж мы говорим откровенно, я не молюсь богам, Изидора... Я живу РАЗУМОМ. Ну, а Бог нужен всего лишь безпомощным и нищим духом. Тем, кто привык просить – о помощи... о выгоде... да обо всём на свете! Только бы не бороться самому!.. Это – людишки, Изидора! И они стоят того, чтобы ими управляли! А остальное уже дело времени. Вот поэтому я и прошу Вас помочь мне дожить до того дня, когда я обрету полную власть в этом ничтожном мире!.. Тогда Вы увидите, что я не шутил, и что Земля будет полностью мне подчиняться! Я сделаю из неё свою империю... О, мне нужно только время!.. И Вы его мне дадите, Изидора. Вы просто пока об этом не знаете.
Я потрясённо смотрела на Караффу, очередной раз понимая, что на самом деле он намного опаснее, чем я ранее представляла. И я точно знала, что он ни за что не имеет права далее существовать. Караффа был Папой, не верящим в своего Бога!!! Он был хуже, чем я могла это себе вообразить!.. Ведь можно попытаться как-то понять, когда человек вершит какое-то зло во имя своих идеалов. Такое нельзя было бы простить, но как-то можно было бы понять... Но Караффа и в этом лгал!.. Он лгал во всём. И от этого становилось страшно...
– Знаете ли Вы что-либо про Катар, Ваше Святейшество?.. – не утерпев, спросила у него я. – Я почти уверена, что Вы об этом немало читали. Это была чудесная Вера, не правда ли? Намного правдивее, чем та, которой так лживо кичится Ваша церковь!.. Она была настоящей, не то, что Ваш сегодняшний пустозвон…
Думаю, (как делала это часто!) я намеренно злила его, не обращая внимания на последствия. Караффа не собирался отпускать или жалеть нас. Поэтому, я без угрызений совести разрешала себе это последнее безобидное удовольствие… Но как оказалось, Караффа обижаться не собирался… Он терпеливо выслушал меня, не обращая внимания на мою колкость. Потом поднялся и спокойно произнёс:
– Если Вас интересует история этих еретиков – не откажите себе в удовольствии, сходите в библиотеку. Надеюсь, Вы всё ещё помните, где она находится? – Я кивнула. – Вы найдёте там много интересного… До встречи, мадонна.
У самой двери он вдруг остановился.
– Да, кстати… Сегодня Вы можете пообщаться с Анной. Вечер в Вашем полном распоряжении.
И, повернувшись на каблуках, вышел из комнаты.
У меня резко сжалось сердце. Я так страдала без моей милой девочки!.. Так хотела её обнять!.. Но радоваться особо не спешила. Я знала Караффу. Знала, что по малейшему изменению его настроения он мог всё очень просто отменить. Поэтому, мысленно собравшись и постаравшись не слишком надеяться на «светлое» обещание Папы, я решила сразу же воспользоваться разрешением и посетить когда-то сильно потрясшую меня папскую библиотеку…
Немного поплутав в знакомых коридорах, я всё же довольно быстро нашла нужную дверь и, нажав на небольшой изящный рычажок, попала в ту же огромную, до потолка забитую книгами и рукописными свитками, комнату. Всё здесь выглядело совершенно как прежде – будто никто никогда не доставлял себе беспокойства, пользуясь столь дивным кладезем чужой мудрости… Хотя я точно знала, что Караффа тщательно изучал каждую, даже самую невзрачную книгу, каждую рукопись, попавшую в эту потрясающую книжную сокровищницу…
Не надеясь быстро найти в этом хаосе интересующий меня материал, я настроилась своим любимым способом «слепого смотрения» (думаю, так когда-то называли сканирование) и сразу же увидела нужный уголок, в котором целыми стопками лежали рукописи… Толстые и однолистные, невзрачные и расшитые золотыми нитями, они лежали, как бы призывая заглянуть в них, окунуться в тот удивительный и незнакомый мне, мистический мир Катар, о котором я не знала почти ничего… но который безоговорочно притягивал меня даже сейчас, когда надо мной и Анной висела страшная беда, и не было малейшей надежды на спасение.
Моё внимание привлекла невзрачная, зачитанная, перешитая грубыми нитками книжечка, выглядевшая выцветшей и одинокой среди множества толстенных книг и золочёных свитков… Заглянув на обложку, я с удивлением увидела незнакомые мне буквы, хотя читать могла на очень многих, известных в то время языках. Это меня ещё более заинтересовало. Осторожно взяв книжечку в руки и осмотревшись вокруг, я уселась на свободный от книг подоконник и, настроившись на незнакомый почерк, начала «смотреть»…
Слова выстраивались непривычно, но от них шло такое удивительное тепло, будто книга по-настоящему со мною говорила… Я услышала мягкий, ласковый, очень уставший женский голос, который пытался поведать мне свою историю…
Если я правильно понимала, это был чей-то коротенький дневник.
– Меня зовут Эсклармонд де Пэрэйль… Я – дитя Света, «дочь» Магдалины… Я – Катар. Я верю в Добро и в Знание. Как и моя мать, мой муж, и мои друзья, – печально звучал рассказ незнакомки. – Сегодня я проживаю мой последний день на этой земле… Не верится!.. Слуги Сатаны дали нам две недели. Завтра, с рассветом, наше время заканчивается…
У меня от волнения перехватило горло… Это было именно то, что я искала – настоящая повесть очевидца!!! Того, кто пережил весь ужас и боль уничтожения… Кто на себе прочувствовал гибель родных и друзей. Кто был истинным Катаром!..
Опять же, как и во всём остальном – католическая церковь бессовестно лгала. И это, как я теперь поняла, делал не только Караффа...
Обливая грязью чужую, ненавистную для них веру, церковники (скорее всего, по приказу тогдашнего Папы) в тайне от всех собирали любую найденную об этой вере информацию – самую короткую рукопись, самую зачитанную книгу... Всё, что (убивая) легко было найти, чтобы после, тайком как можно глубже всё это изучить и, по возможности, воспользоваться любым, понятным для них, откровением.
Для всех остальных же бессовестно объявлялось, что вся эта «ересь» сжигалась до самого последнего листка, так как несла в себе опаснейшее учение Дьявола…

Вот где находились истинные записи Катар!!! Вместе с остальным «еретическим» богатством их бессовестно прятали в логове «святейших» Пап, в то же время безжалостно уничтожая хозяев, когда-то их писавших.
Моя ненависть к Папе росла и крепла с каждым днём, хотя, казалось, невозможно было ненавидеть сильнее... Именно сейчас, видя всю бессовестную ложь и холодное, расчётливое насилие, моё сердце и ум были возмущены до последнего человеческого предела!.. Я не могла спокойно думать. Хотя когда-то (казалось, это было очень давно!), только-только попав в руки кардинала Караффы, я обещала себе ни за что на свете не поддаваться чувствам... чтобы выжить. Правда, я ещё не знала тогда, как страшна и беспощадна будет моя судьба... Поэтому и сейчас, несмотря на растерянность и возмущение, я насильно постаралась как-то собраться и снова вернулась к повести печального дневника…
Голос, назвавшей себя Эсклармонд, был очень тихим, мягким и бесконечно грустным! Но в то же время чувствовалась в нём невероятная решимость. Я не знала её, эту женщину (или девочку), но что-то сильно знакомое проскальзывало в её решимости, хрупкости, и обречённости. И я поняла – она напомнила мне мою дочь… мою милую, смелую Анну!..
И вдруг мне дико захотелось увидеть её! Эту сильную, грустную незнакомку. Я попыталась настроиться… Настоящая реальность привычно исчезла, уступая место невиданным образам, пришедшим ко мне сейчас из её далёкого прошлого…
Прямо передо мной, в огромной, плохо освещённой старинной зале, на широкой деревянной кровати лежала совсем ещё юная, измученная беременная женщина. Почти девочка. Я поняла – это и была Эсклармонд.
У высоких каменных стен залы толпились какие-то люди. Все они были очень худыми и измождёнными. Одни тихо о чём-то шептались, будто боясь громким разговором спугнуть счастливое разрешение. Другие нервно ходили из угла в угол, явно волнуясь то ли за ещё не родившегося ребёнка, то ли за саму юную роженицу…
У изголовья огромной кровати стояли мужчина и женщина. Видимо, родители или близкая родня Эсклармонд, так как были сильно на неё похожи… Женщина была лет сорока пяти, она выглядела очень худой и бледной, но держалась независимо и гордо. Мужчина же показывал своё состояние более открыто – он был напуганным, растерянным и нервным. Без конца вытирая выступавшую на лице испарину (хотя в помещении было сыро и холодно!), он не скрывал мелкого дрожания рук, будто окружающее на данный момент не имело для него никакого значения.
Рядом с кроватью, на каменном полу, стоял на коленях длинноволосый молодой мужчина, всё внимание которого было буквально пригвождено к юной роженице. Ничего вокруг не видя и не отрывая от неё глаз, он непрерывно что-то нашёптывал ей, безнадёжно стараясь успокоить.
Я заинтересованно пыталась рассмотреть будущую мать, как вдруг по всему телу полоснуло острейшей болью!.. И я тут же, всем своим существом почувствовала, как жестоко страдала Эсклармонд!.. Видимо, её дитя, которое должно было вот-вот родиться на свет, доставляло ей море незнакомой боли, к которой она пока ещё не была готова.
Судорожно схватив за руки молодого человека, Эсклармонд тихонько прошептала:
– Обещай мне… Прошу, обещай мне… ты сумеешь его сберечь… Что бы ни случилось… обещай мне…
Мужчина ничего не отвечал, только ласково гладил её худенькие руки, видимо никак не находя нужных в тот момент спасительных слов.
– Он должен появиться на свет сегодня! Он должен!.. – вдруг отчаянно крикнула девушка. – Он не может погибнуть вместе со мной!.. Что же нам делать? Ну, скажи, что же нам делать?!!
Её лицо было невероятно худым, измученным и бледным. Но ни худоба, ни страшная измождённость не могли испортить утончённую красоту этого удивительно нежного и светлого лица! На нём сейчас жили только глаза… Чистые и огромные, как два серо-голубых родника, они светились бесконечной нежностью и любовью, не отрываясь от встревоженного молодого человека… А в самой глубине этих чудесных глаз таилась дикая, чёрная безысходность…
Что это было?!.. Кто были все эти люди, пришедшие ко мне из чьего-то далёкого прошлого? Были ли это Катары?! И не потому ли у меня так скорбно сжималось по ним сердце, что висела над ними неизбежная, страшная беда?..
Мать юной Эсклармонд (а это наверняка была именно она) явно была взволнована до предела, но, как могла, старалась этого не показывать и так уже полностью измученной дочери, которая временами вообще «уходила» от них в небытиё, ничего не чувствуя и не отвечая… И лишь лежала печальным ангелом, покинувшим на время своё уставшее тело... На подушках, рассыпавшись золотисто-русыми волнами, блестели длинные, влажные, шелковистые волосы... Девушка, и правда, была очень необычна. В ней светилась какая-то странная, одухотворённо-обречённая, очень глубокая красота.
К Эсклармонд подошли две худые, суровые, но приятные женщины. Приблизившись к кровати, они попытались ласково убедить молодого человека выйти из комнаты. Но тот, ничего не отвечая, лишь отрицательно мотнул головой и снова повернулся к роженице.
Освещение в зале было скупым и тёмным – несколько дымящихся факелов висели на стенах с двух сторон, бросая длинные, колышущиеся тени. Когда-то эта зала наверняка была очень красивой… В ней всё ещё гордо висели на стенах чудесно вышитые гобелены… А высокие окна защищали весёлые разноцветные витражи, оживлявшие лившийся в помещение последний тусклый вечерний свет. Что-то очень плохое должно было случиться с хозяевами, чтобы столь богатое помещение выглядело сейчас таким заброшенным и неуютным…
Я не могла понять, почему эта странная история целиком и полностью захватила меня?!. И что всё-таки являлось в ней самым важным: само событие? Кто-то из присутствовавших там? Или тот, не рождённый ещё маленький человек?.. Не в состоянии оторваться от видения, я жаждала поскорее узнать, чем же закончится эта странная, наверняка не очень счастливая, чужая история!
Вдруг в папской библиотеке сгустился воздух – неожиданно появился Север.
– О!.. Я почувствовал что-то знакомое и решил вернуться к тебе. Но не думал, что ты будешь смотреть такое… Не нужно тебе читать эту печальную историю, Изидора. Она принесёт тебе всего лишь ещё больше боли.
– Ты её знаешь?.. Тогда скажи мне, кто эти люди, Север? И почему так болит за них моё сердце? – Удивлённая его советом, спросила я.
– Это – Катары, Изидора… Твои любимые Катары… в ночь перед сожжением, – грустно произнёс Север. – А место, которое ты видишь – их последняя и самая дорогая для них крепость, которая держалась дольше всех остальных. Это – Монтсегюр, Изидора… Храм Солнца. Дом Магдалины и её потомков… один из которых как раз должен вот-вот родиться на свет.
– ?!..
– Не удивляйся. Отец того ребёнка – потомок Белояра, ну и, конечно же, Радомира. Его звали Светозаром. Или – Светом Зари, если тебе так больше нравится. Это (как было у них всегда) очень горестная и жестокая история… Не советую тебе её смотреть, мой друг.
Север был сосредоточенным и глубоко печальным. И я понимала, что видение, которое я в тот момент смотрела, не доставляло ему удовольствия. Но, несмотря ни на что, он, как всегда, был терпеливым, тёплым и спокойным.
– Когда же это происходило, Север? Не хочешь ли ты сказать, что мы видим настоящий конец Катар?
Север долго смотрел на меня, словно жалея.... Словно не желая ранить ещё сильнее… Но я упорно продолжала ждать ответа, не давая ему возможности смолчать.
– К сожалению, это так, Изидора. Хотя мне очень хотелось бы ответить тебе что-нибудь более радостное… То, что ты сейчас наблюдаешь, произошло в 1244 году, в месяце марте. В ночь, когда пало последнее пристанище Катар… Монтсегюр. Они держались очень долго, десять долгих месяцев, замерзая и голодая, приводя в бешенство армию святейшего Папы и его величества, короля Франции. Их было всего-навсего сто настоящих рыцарей-воинов и четыреста остальных человек, среди которых находились женщины и дети, и более двухсот Совершенных. А нападавших было несколько тысяч профессиональных рыцарей-воинов, настоящих убийц, получивших добро на уничтожение непослушных «еретиков»... на безжалостное убийство всех невинных и безоружных… во имя Христа. И во имя «святой», «всепрощающей» церкви.
И всё же – катары держались. Крепость была почти недоступной, и чтобы её захватить, необходимо было знать секретные подземные ходы, или же проходимые тропинки, известные только жителям крепости или им помогавшим жителям округи.

Но, как это обычно случалось с героями – «на сцену» явилось предательство... Вышедшая из терпения, сходившая с ума от пустого бездействия армия рыцарей-убийц попросила помощи у церкви. Ну и естественно, церковь тут же откликнулась, использовав для этого свой самый проверенный способ – дав одному из местных пастухов большую плату за показ тропинки, ведущей на «платформу» (так называли ближайшую площадку, на которой можно было устроить катапульту). Пастух продался, погубив свою бессмертную душу... и священную крепость последних оставшихся Катар.

У меня от возмущения бешено стучало сердце. Стараясь не поддаваться нахлынувшей безысходности, я продолжала спрашивать Севера, будто всё ещё не сдавалась, будто всё ещё оставались силы смотреть эту боль и дикость произошедшего когда-то зверства...
– Кто была Эсклармонд? Знаешь ли ты что-то о ней, Север?
– Она была третьей, и самой младшей, дочерью последних сеньоров Монтсегюра, Раймонда и Корбы де Перейлей, – печально ответил Север. – Ты видела их у изголовья Эсклармонд в твоём видении. Сама же Эсклармонд была весёлой, ласковой и всеми любимой девочкой. Она была взрывной и подвижной, как фонтан. И очень доброй. Её имя в переводе означало – Свет Мира. Но знакомые ласково называли её «вспышкой», думаю, за её бурлящий и сверкающий характер. Только не путай её с другой Эсклармондой – была ещё у Катар Великая Эсклармонд, Дама де Фуа.
Великой её прозвали сами люди, за стойкость и непоколебимую веру, за любовь и помощь другим, за защиту и Веру Катар. Но это уже другая, хотя очень красивая, но (опять же!) очень печальная история. Эсклармонд же, которую ты «смотрела», в очень юном возрасте стала женой Светозара. И теперь рожала его дитя, которое отец, по договору с ней и со всеми Совершенными, должен был в ту же ночь как-нибудь унести из крепости, чтобы сберечь. Что означало – она увидит своего ребёнка всего на несколько коротких минут, пока его отец будет готовиться к побегу... Но, как ты уже успела увидеть – ребёнок всё не рождался. Эсклармонд теряла силы, и от этого всё больше и больше паниковала. Целых две недели, которых, по общим подсчётам, должно было наверняка хватить для рождения сына, подошли к концу, а ребёнок почему-то никак не желал появляться на свет... Находясь в совершенном исступлении, измождённая попытками, Эсклармонд уже почти не верила, что ей всё же удастся сохранить своё бедное дитя от страшной гибели в пламени костра. За что же ему, нерождённому малютке, было испытывать такое?!. Светозар, как мог, пытался её успокоить, но она уже ничего не слушала, полностью погрузившись в отчаяние и безнадёжность.
Настроившись, я снова увидела ту же комнату. Вокруг кровати Эсклармонд собралось около десяти человек. Они стояли по кругу, все одинаково одеты в тёмное, а от их протянутых рук прямо в роженицу мягко втекало золотое сияние. Поток становился всё гуще, будто окружавшие её люди вливали в неё всю свою оставшуюся Жизненную мощь...
– Это Катары, правда ведь? – тихо спросила я.
– Да, Изидора, это Совершенные. Они помогали ей выстоять, помогали её малышу родиться на свет.
Вдруг Эсклармонд дико закричала... и в тот же миг, в унисон, послышался истошный крик младенца! На окружавших её измождённых лицах появилась светлая радость. Люди смеялись и плакали, словно им вдруг явилось долгожданное чудо! Хотя, наверное, так оно и было?.. Ведь на свет родился потомок Магдалины, их любимой и почитаемой путеводной Звезды!.. Светлый потомок Радомира! Казалось, наполнявшие залу люди начисто забыли, что на восходе солнца все они пойдут на костёр. Их радость была искренней и гордой, как поток свежего воздуха на просторах выжжённой кострами Окситании! По очереди приветствуя новорождённого, они, счастливо улыбаясь, уходили из залы, пока вокруг не остались только родители Эсклармонд и её муж, самый любимый ею на свете человек.
Счастливыми, сверкающими глазами юная мать смотрела на мальчика, не в состоянии произнести ни слова. Она прекрасно понимала, что эти мгновения будут очень короткими, так как, желая уберечь новорождённого сына, его отец должен будет тут же его забрать, чтобы попытаться ещё до утра убежать из крепости. До того, как его несчастная мать взойдёт на костёр вместе с остальными....
– Благодарю тебя!.. Благодарю тебя за сына! – не скрывая катившихся по уставшему лицу слёз, шептал Светозар. – Радость моя ясноглазая... пойдём со мной! Мы все поможем тебе! Я не могу тебя терять! Он ведь не знает ещё тебя!.. Твой сын не знает, как добра и прекрасна его мать! Пойдём со мной, Эсклармонд!..
Он умолял её, заранее зная, каков будет ответ. Он просто не мог оставить её на гибель. Ведь всё было рассчитано так великолепно!.. Монсегюр сдался, но попросил две недели, якобы для подготовки к смерти. По-настоящему же они ждали появления потомка Магдалины и Радомира. И рассчитали, что после его появления у Эсклармонд останется достаточно времени, чтобы окрепнуть. Но, видимо, правильно говорят: «мы предполагаем, а судьба располагает»... Вот она и распорядилась жестоко... разрешив новорождённому лишь в последнюю ночь появиться на свет. У Эсклармонд не оставалось сил, чтобы пойти вместе с ними. И теперь она собиралась закончить свою короткую, совсем ещё не житую жизнь на страшном костре «еретиков»...

Резидент советской военной разведки в Японии Зорге, оперативный псевдоним Рамзай, с риском для жизни проработал в Токио немыслимо долго и фантастически успешно - с 15 февраля 1932 года и по октябрь 1941-го. Рядом с ними были преданные, проверенные помощники - югославский журналист Бранко Вукелич, уроженец Германии радист Макс Клаузен с русской женой Анной и два даже не агента, а друга - советник премьер-министра страны Ходзуми Одзаки и художник Етоку Мияги.

Вот только некоторые важнейшие сведения, переданные за эти годы в московский Центр.

Зорге назвал точную дату нападения Германии на СССР.

Зорге сообщил о том, что Япония в 1941 году не собирается вступать в войну с Советским Союзом.

Зорге сумел во многом перевернуть ход Второй мировой войны: под влиянием в том числе группы Рамзая Токио принял решение разгромить вооруженные силы США на островах. Тем самым Штаты были вынуждены объявить войну Японии, став активными участниками антигитлеровской коалиции.

Как же все-таки японцы вышли на Рамзая?

Рассекреченные подробности пыток

На этот счет существует множество версий, причем у каждой спецслужбы наготове собственная. Но дополнительный свет проливают на трагедию разведчика совсем недавно рассекреченные "Трофейные японские документы о деятельности Рихарда Зорге и его группы". В том числе протоколы допросов Зорге и его товарищей. В них подробнейшие характеристики изуверов, истязавших разведчиков. Следователи соревновались друг с другом в жестокости, а высокие чины отстраняли от работы тех, кто, по их мнению, проявлял к обвиняемым чудившееся палачам великодушие.

Особенно поражают представления к награждениям - чем чудовищнее пытки, тем выше награда.

И, быть может, пришла пора признать, что пытки сломали многих. Выдержать их было не в человеческих силах. Как только следователи чувствовали, что низший полицейский чин устал избивать, мучить узника, его заменяли на другого палача.

Первым, судя по "Трофейным документам", не выдержал радист Макс Клаузен. Вырвали признание из югослава Вукелича. В конце концов признался Одзаки, подписав протокол допроса: да, являлся членом группы, боровшейся не против своей страны, а за свободную Японию. И даже из железного Мияги выбили слова, нет, не раскаяния, а, наоборот, гордости: он, коммунист, вместе с товарищами сражался против фашизма.

Назвал цель, ради которой рисковал жизнью, и Зорге.

Но не торопитесь обвинять Рамзая в слабоволии. Зорге признал, что является коминтерновцем. Избрал тактику защиты. Его главный враг - фашизм, против которого он и сражался. Стараясь выгородить членов группы, Рамзай взял всю вину на себя, сознательно преуменьшив роль остальных.

29 сентября 1943 года судьи вынесли приговор: Зорге и Одзаки - к смерти через повешение, Клаузена и Вукелича - к пожизненному заключению. Анна Клаузен получила семь лет.

Жизнь на волоске

Жизнь Зорге висела на волоске еще в начале 1930-х. Тогда покушения на него собирались совершить... немецкие коммунисты. Товарищи по партии не простили Рихарду "измены". Как мог он, твердый коммунист, сражавшийся на баррикадах и отсидевший в тюрьме, вдруг изменить марксистским убеждениям и вступить в Национал-социалистическую рабочую партию Германии? Проделать путь от коммуниста до нациста? И даже вступить в 1933 году в НСДАП?!

Откуда соратникам было знать, что их верный друг выполнял тяжелейшее задание Коминтерна и Москвы по внедрению в нацисты...

Партийный приговор "отступнику" был вынесен: ликвидировать как предателя. Однако по существовавшим правилам компартия Германии уведомила о своем решении Коминтерн. Там ужаснулись. Забили тревогу. Категорически запретили приводить приговор в исполнение.

Немецкие коммунисты не успокоились. Снова попросили санкцию на ликвидацию. И снова... Конечно, им отказывали, но и это представляло опасность для советского разведчика. А вдруг кто-то из осведомленных людей будет захвачен фашистами и, не выдержав допросов в гестапо, станет предателем? Да просто проговорится...

Знал ли Рихард, что на него ведут охоту немецкие коммунисты? У меня нет ответа.

Зато вполне очевиден ответ на вопрос: что стало бы с Зорге, вернись он в СССР, как предлагало московское начальство, в 1937-1938 годы. Скорее всего, Рамзай разделил бы трагические судьбы сотен коллег по профессии. Он отклонил приказание Центра под вполне объективным предлогом, но этого хватило, чтобы возник так называемый вопрос о доверии к Зорге.

Примером отношения к нему накануне войны может служить телеграмма за подписью "Директор" (читай военной разведки):

"Дорогой Рамзай! Внимательно изучив присланные материалы за 1940 год, считаю, что они не соответствуют поставленным задачам".

Зорге, тратившего по существу собственные деньги на обеспечение работы резидентуры (Центр наложил финансовые ограничения), упрекали и в том, что он слишком щедро расходует государственные средства на оплату японских и прочих иностранных источников в Токио. "Мудро" предлагали сократить расходы на агентов...

И только после катастрофы 22 июня 1941 года к Зорге начали вновь прислушиваться. В токийском театре, который посещали в основном европейцы и где даже вездесущей японской наружке за всеми было не уследить, ему назначили встречу со связником советской военной разведки. Место для этого было, простите за пикантную подробность, самое незаметное - мужской туалет. Тут Зорге и сообщили, что всю его группу отметят высокими наградами, а урезанное финансирование обязательно увеличат.

Но Рамзай и тут проявил не строптивость, а честность. Перебил связника, пренебрегая его высоким статусом. Сказал, что вся его группа - коммунисты, ни один не трудится ради денег и наград. И задал вопрос, который стоило оставить при себе: почему игнорировали его предупреждения о начале войны?

Вернувшись в Москву, связник проинформировал вышестоящих о состоявшемся разговоре. Поведение Рамзая вызвало недовольство. Но санкций за откровенность не последовало. Не до того было: немцы рвались к Москве. От Рамзая с тревогой ждали информации о том, нападет ли на нас Япония.

Это был не первый случай, когда случайное стечение обстоятельств уберегло Рамзая.

В его карьере был момент, когда провал казался неминуем. В 1933 году в Берлине злой рок явился на прощальный перед отъездом в Токио ужин прессы в лице некого Густава Хильгера, приглашенного по совету одного из покровителей Зорге. Всмотревшись в лицо будущего корреспондента в Токио, тот без предисловий осведомился: где я мог раньше видеть доктора Зорге? И сам же ответил: кажется, месяца четыре назад в Большом театре в Москве. И даже припомнил, что Рихард был с очаровательной спутницей.

Память не подвела Хильгера - многолетнего заместителя заведующего отделом торговой политики, советника по вопросам экономики посольства Германии в СССР. А по некоторым свидетельствам, и опытнейшего разведчика. В тот день Зорге действительно пригласил жену Катю Максимову в Большой - так они отметили вступление в брак (пусть официально и не оформленный)...

Рихард вывернулся. "Вспомнил", что они действительно совсем недавно виделись с Хильгером в редакции мюнхенской газеты. Привел имя человека, который присутствовал при той мимолетной встрече - своего собственного брата, как и он, Рихард, доктора наук. Брат, конечно, подтвердил бы его слова.

Хильгеру достаточно было заглянуть в полицейский архив и проверить, что за журналист отправляется в Японию. Но этого не сделали и высокие фашистские бонзы, отправлявшие Зорге в Японию. А ведь за годы, проведенные в Москве, Рихард написал под собственной фамилией три публицистических книги, понятно какого направления. Можно только предполагать, почему немецкая контрразведка проворонила это. В Германии сменилась власть, нацисты не сразу взялись за старые архивы. На всякий случай для Зорге была заготовлена версия: он разочаровался в юношеских увлечениях левым движением, повзрослев, полностью разделяет идеологию национал-социализма...

Но, к счастью, он воспользовался этой не вполне убедительной версией лишь однажды, уже после Хильгера. Тогда советского разведчика пощадил (а может, до конца не понял всего ему внезапно открывшегося) морской атташе германского посольства в Японии Пауль Веннекер.

... и проглядел морской атташе

Веннекеру, приехавшему в отпуск из Токио в Германию, пришла в голову мысль навестить мать друга Рихарда. Мама ушла накрывать на стол, а морской атташе, копаясь с ее разрешения в домашней библиотеке друга, случайно наткнулся на написанную Зорге еще 13 лет назад брошюру о Розе Люксембург. Сугубо марксистский подход фашиста-единомышленника к изложению событий поразил Веннекера. Если бы брошюру нашли гестаповцы, концлагерь грозил бы всем родственникам Зорге, а уж автору...

Веннекер привез книжечку в Токио и отдал Рихарду. Тот на глазах Пауля тотчас сжег ее. Но все же не избежал вопроса: "Ты, Рихард, коммунист?" Зорге отшутился: мол, давным-давно был, как и многие молодые, розовым и глупым.

Веннекер шутку принял. Уже осенью 1941го, когда Рамзай почувствовал, что кольцо вокруг его группы сжимается, он сложил в саквояж все наиболее ценное. Даже некоторые секретные бумаги. И отнес в дом Пауля Веннекера. Как объяснить этот поступок? Высшей степенью доверия? Узнав об аресте Рихарда, ошарашенный атташе не потащил саквояж в посольство. Чем это могло для него закончиться? Но он взял и сжег бумаги.

Что это было? Забота о собственной шкуре или товарищеский жест? А может, жест сочувствующего? Или, что ничем и никак не доказано, поступок соратника?

В группе Рамзая было четверо приехавших в Японию иностранцев. Остальные - японцы: бизнесмены, государственные служащие, военные, ученые, журналисты. На них работали втемную или по идеологическим убеждениям 160 источников. Самая важная птица - ни о чем не подозревавший принц и премьер-министр Коноэ.

Как при таком огромном количестве источников, агентов и агентов влияния за восемь с лишним лет не произошло ни единой утечки? И все-таки кто вывел японцев на группу Рамзая? Давайте рассмотрим все версии - их, по моим подсчетам, пять.

ПЕРВАЯ ВЕРСИЯ

Художник Етоку Мияги

Дело Рамзая было раскрыто в Японии не военной контрразведкой, а политической охранкой. Эта служба, работавшая "по коммунистам", случайно вышла на художника-коммуниста Мияги. Он был завербован нашими в США, где жил до конца 1932 года. Тогда-то начальнику военной разведки Яну Карловичу Берзину пришла мысль использовать Мияги в Японии для помощи резиденту Рамзаю. Осенью 1933 года его посылают на связь с Зорге. И все бы ничего, но каждый коммунист на территории Японии был тогда под особым присмотром. Один из них после банальной квартирной склоки со страху сболтнул что-то про Мияги в полицейском участке...

Так художник попал "под колпак". Очень быстро выяснилось, что Мияги - действительно коммунист, да еще сующий нос куда не надо, и к тому же общающийся с иностранцами. "Топтуны" установили: художник постоянно встречается с корреспондентом уважаемых немецких газет Рихардом Зорге. Что может быть общего между коммунистом и нацистом, не вылезающим из немецкого посольства?

Охранка незамедлительно передала Мияги контрразведке. С него и начались аресты. Когда за художником пришли, он, все поняв и стремясь избежать неминуемых пыток, совершил харакири. По одной версии - с помощью самурайского меча, с которым ему позировали натурщики. По другой - воткнул в живот старинный нож. Но художника доставили в тюремную больницу и откачали. Тогда он ухитрился, обманув охрану, выброситься с третьего этажа. Но и на этот раз самоубийство не удалось.

Мияги не суждено было умереть легкой смертью. Его допрашивали с неимоверной жестокостью. Тюремщики прозвали художника фанатиком. Етоку терял сознание, его обливали водой, снова били. В бреду звал умершего отца и жену.

Во время следствия Мияги сделал заявление. Вот часть его:

"Понимая, что главная задача заключается в том, чтобы избежать войны между Японией и СССР, я принял решение вступить в организацию, как простой солдат. Я принял участие в ней, отдавая себе отчет, что в военное время буду приговорен к смерти". Мияги проявил себя стоиком.

Неизлечимо больной, страдающий от туберкулеза в последней его стадии, он скончался в тюрьме 2 августа 1943 года.

ВТОРАЯ ВЕРСИЯ

Коммунист Рицу Ито

В эту версию, судя по токийским изданиям, верят сами японцы, а натолкнули их на нее американцы. Группу Зорге якобы выдал один из руководителей японской компартии Рицу Ито. Формальных доказательств нет. Есть лишь ссылка на протокол допроса Ито, который действительно был знаком с Мияги. Допрос вели "умело", и Ито не выдержал, назвав двоих коммунистов: женщина случайно оказалась одной из малозначащих помощниц Зорге, вторым был все тот же художник.

Когда после войны Рицу Ито пытались допросить его товарищи по компартии, он сбежал в Китай. Но и там бывшие соратники его нашли. Они вроде бы даже просили уничтожить Ито, как предателя, но гуманные китайцы лишь засадили его за решетку на 27 лет. Ито, как ни странно, выжил, вернулся в Японию, где заклейменный врагом собственными соратниками скончался в преклонном возрасте, так ни в чем и не признавшись.

Эпизод с Рицу Ито видится совместной японо-американской попыткой дискредитировать коммунистов, представлявших в конце 1940-х - начале 1950-х годов определенную силу и имевших в Японии немало сторонников. Если Ито действительно под пытками кого-то и выдал, то именно двух коммунистов, никак не подозревая о глубоко законспирированной группе Рамзая.

ТРЕТЬЯ ВЕРСИЯ

Американский след

Эта версия выглядит достаточно правдоподобно. В начале 1940-х в Токио с подозрительностью смотрели на все с клеймом "сделано в США". Полицейские составили список японских граждан, которые, проведя годы в Штатах, вернулись домой. Время от времени проводилась выборочная проверка каждого такого "американца". Настал и черед Мияги. А дальше все, как следовало ожидать.

Без всяких предателей-коммунистов и стукачей-соседей засекли его регулярные встречи с Одзаки. Они охранку насторожили. Когда поняли, что больной туберкулезом соотечественник встречается еще и с югославским журналистом Вукеличем, и с немцем из пресс-службы германского посольства, поднялся переполох.

На исходе второй недели слежки выяснилось, что после этих встреч доктор Зорге спешит в дом коммерсанта Клаузена. Тот самый дом, в котором, как свидетельствовал пеленгатор, работала рация. Почерк радиста совпадал с тем, что действовал поблизости от жилищ Зорге и Вукелича.

Сомнения почти отпали. Хотя оставались спорные моменты, было решено взять Мияги и Одзаки, а затем остальных.

ЧЕТВЕРТАЯ ВЕРСИЯ

Запеленгованная рация

Еще одна точка зрения высказана полковником разведки, писателем Анатолием Георгиевичем Смирновым в его книге "Висбаден" всегда на связи", в которой профессионально разбирается деятельность Зорге. Книга вышла в 2012 году в издательском доме Дальневосточного федерального университета. Может, из-за гигантских нашенских расстояний она не добралась в нужном количестве до Москвы и заслуженной известности недополучила. А зря. "Висбаден" - это Владивосток, в котором и принимали радиошифровки из Токио. И было их столько, особенно в начале Великой Отечественной войны, что японцы рацию запеленговали, установили радиста и его друзей.

Смирнов уверен, что это и стало решающим фактором в разоблачении всей группы.

Здесь тоже нет однозначных ответов. Группа Рамзая действовала в Токио больше восьми лет. Огромный срок именно для организованной группы, передающей свои сообщения в основном при помощи радиосвязи. Примеры подобной живучести разведгрупп редки. Но японцы вышли на радиостанцию только в последние 16 месяцев работы группы - в 1940-1941-м. И то лишь потому, что объем радиопередач резко возрос. Рихард и его люди сознательно отбросили постоянно проявляемую раньше осторожность. Надвигалась война с Германией, и они понимали ценность своих сообщений. Откладывать их, переносить на потом было губительно для СССР. И товарищи Зорге сознательно рисковали.

Нежданную помощь в разоблачении группы Рамзая профессионалам из японской контрразведки оказали местные радиолюбители. Какую же они проявили настырность! Это их усилиями Клаузен и попал под колпак. В его присутствии в доме был нагло проведен несанкционированный обыск, правда, ничего не давший.

Но дотошные японцы почерк радиста изучили досконально. Были уверены, что он принадлежит одному, лишь одному и очень квалифицированному специалисту. И если даже радиостанция пеленговалась в разных точках, радист оставался тот же. Радиус поисков сужался. Все передачи в отличие от прошлых лет велись из дома немца Зорге, его соотечественника коммерсанта Клаузена или югославского журналиста Вукелича.

Офицер японской контрразведки явился в немецкое посольство с предупреждением: подданные Германии занимаются в Токио деятельностью, несовместимой с официальным пребыванием в стране. Самоуверенные немецкие дипломаты дали решительный отлуп "этим наглым японцам". Посол Отт в разговоре с Зорге обвинил их в шпиономании.

Наверное, развязка могла бы наступить и быстрее, если бы японская контрразведка смогла точнее оценить все имеющиеся в ее руках данные. Но японцы с трудом представляли, что угроза может исходить от разведки дружественной Германии. С СССР Япония воевать в данный момент не собиралась. Значит, остаются США, граждане которой и вызывали главные подозрения у Токио.

ПЯТАЯ ВЕРСИЯ

Цепь случайностей

Эту классическую версию только в 1995 году - и в мягкой форме - обозначили бывшие непосредственные руководители Зорге из военной разведки. По этой версии, на Рамзая вышли случайно. Его никто не выдавал и не предавал. Просто группа работала очень долго. И лишь цепь случайностей, а вовсе не допущенные ошибки или предательства, на девятом году активнейшей деятельности привела Зорге к неизбежному концу.

Хочется в это верить. Уж очень славных, достойных людей собрал резидент военной разведки Рихард Зорге под красные знамена, которые на допросах назвал коминтерновскими.

Не все арестованные по делу Зорге понесли наказание. Один из информаторов Одзаки, 46-летний Кен Инукаи - богатый землевладелец, член японского парламента и сын премьер-министра Японии Цуесси Инукаи, убитого в 1932 году, был помилован. Помогла принадлежность к японской правящей верхушке. После войны Кен Инукаи даже занимал пост министра.

Еще один участник группы, Сайондзи Кинкадзу, сын князя Сайондзи Киммоти, был советником в кабинете министров Японии. Ввиду высокого происхождения и занимаемого поста осужден на три года тюрьмы условно.

Стефан Иосифович МРОЧКОВСКИЙ

(14.08.1885-22.02.1967)

Оперативный псевдоним: Томсон

Зона: Германия (1930-1933), Франция (1933-1939), США (1940-1942).

Первый шаг: с 1921 г. выполнял отдельные поручения военной разведки.

Разведдеятельность: в 1922 г. возглавил акционерное общество "Востваг", входившее в "Мобилизационную сеть коммерческих предприятий" советской военной разведки за рубежом, а в 1928 г. - всю сеть. Фирмы МСКП были прикрытием и базой для агентурной работы, в случае войны эта сеть должна была обеспечить мобилизационную готовность ГРУ.

Результат: создал уникальную разведывательную сеть, охватившую Германию, Францию, Великобританию, Польшу, Румынию, Ирак, Иран, Китай, США и Канаду. Из прибыли МСКП ежегодно выделялось до 1 млн долларов на осуществление закупок новейших образцов военной техники.

Судьба: в 1939 г. в Париже арестован и заключен в лагерь, освобожден, перебрался в США. Вернулся в СССР после ликвидации МСКП по приказу Центра. В 1943 г. арестован, 9 лет провел в тюрьме, ожидая суда. В 1952-м приговорен к 15 годам лишения свободы по обвинению в шпионаже, через год приговор был отменен.

Деталь: в 1953-м восстановлен в кадрах армии и вышел в отставку в звании корпусного комиссара, упраздненного еще в 1942 г.

Награды: орден Ленина.

Рихард ЗОРГЕ

(Ика Рихардович Зорге)

(4.10.1895-7.11.1944).

Оперативный псевдоним: Рамзай.

Зона: Китай (1930-1932), Япония (1933-1941).

Первый шаг: в 1925 г. принял советское гражданство и вступил в ВКП(б). В 1929 г. завербован руководителем военной разведки Я. Берзиным.

Разведдеятельность: в качестве немецкого журналиста-международника работал в Китае. В 1933 г. вступил в нацистскую партию и отправился в Японию, где стал доверенным лицом немецкого военного атташе, а с 1938 г. - посла в Японии О. Отта.

Результат: с января 1936-го по октябрь 1941 г. направил в Центр 805 срочных донесений, сообщил точную дату нападения Германии на Советский Союз, выяснил, что Япония не собирается вступать в войну с СССР; это дало возможность перебросить части дальневосточных и сибирских дивизий под Москву.

Судьба: 8 октября 1941го арестован японской полицией, в 1943 г. приговорен к смертной казни через повешение. Казнен 7 ноября 1944 г.

Деталь: двоюродный дед Рихарда - Фридрих Адольф Зорге был секретарем Карла Маркса.

Награды: немецкий Железный крест II степени, Герой Советского Союза (посмертно).

Семен Яковлевич ПОБЕРЕЖНИК

(02.02.1906-22.04.1992).

Оперативный псевдоним: Семен.

Зона: Италия (1938-1939), Болгария (1939-1944).

Первый шаг: в 1936 г. был личным шофером советского военного советника в Испании Пабло Фрица (П.И. Батова). Однажды вынес его тяжелораненого с поля боя. Был рекомендован в разведку и вывезен в СССР.

Разведдеятельность: в Италии под видом английского инженера Альфре да Джозефа Муни осуществлял сбор сведений о боевом составе итальянского флота. С августа 1939 г. - в Болгарии. Чтобы закрепиться в стране, женился на внучке влиятельного священника Т. Панджарова, у которого бывали министры болгарского правительства и царь Борис; получал сведения из первых уст.

Результат: сообщал о переброске немецких войск и базировании германских подлодок в болгарских портах. На последнее сообщение Наркомат иностранных дел отреагировал нотой протеста, немецкие подводные лодки ушли в румынские порты. Выяснил, что Болгария не собиралась воевать на Восточном фронте.

Судьба: из-за предательства партнера в 1943 г. арестован, после освобождения Болгарии попал в руки "Смерш", осужден на 10 лет лагерей и 2 года спецпоселения за шпионаж. В 1957-м вернулся в родную деревню.

Деталь: после освобождения разыскал Пабло - дважды Героя Советского Союза генерала армии П.И. Батова, по его ходатайству разведчик был реабилитирован и награжден.

Награды: орден Отечественной войны II степени, иностранные медали.

Артур Александрович АДАМС

(25.10.1885-14.01.1969).

Оперативный псевдоним: Ахилл.

Зона: США (1935-1938), (1939-1946).

Первый шаг: был завербован Я. Берзиным, будучи помощником начальника Главного управления авиационной промышленности.

Разведдеятельность: в США легализовался как канадский радиоинженер, открыл фирму "Технические лаборатории" и создал агентурную сеть для добывания научно-технической информации.

Результат: за 1944-1946 годы отправил в Центр свыше 10 000 листов секретных материалов по атомному проекту, образцы урана, плутония, бериллия и различного оборудования.

Судьба: в августе 1938 г. был обвинен НКВД в шпионаже и уволен из разведки, но смог доказать свою невиновность. В мае 1939 г. вернулся к работе в США. В 1945 г. попал под подозрение ФБР, был вынужден уйти в подполье, в 1946м вернулся в СССР. До 1948 г. Адамс работал в ГРУ, затем политическим обозревателем ТАСС.

Деталь: по возвращении из США Адамсу присвоили звание инженер-полковник. Это единственный случай, когда нелегал после работы за рубежом получил высокое офицерское звание.

Награды: Герой России (посмертно)

Шандор РАДО

(05.11.1899-20.08.1981)

Оперативный псевдоним: Дора.

Зона: Швейцария (1935-1944).

Первый шаг: с 1929 г., будучи известным ученым-географом, сотрудничал с советской разведкой.

Разведдеятельность: в Швейцарии под прикрытием собственной издательской фирмы "Геопресс" в 1940-1942 гг. создал широкую агентурную сеть из 77 человек.

Результат: только за 1942-1943 гг. передал в Центр более 3000 листов донесений о стратегических планах немцев на лето 1942 г., о переброске войск на Восточный фронт, о немецких разработках химического и атомного оружия. 4 радиограммы оказались дезинформацией.

Судьба: в 1943-1944 гг. швейцарская полиция начала аресты, Радо перебрался во Францию, откуда ему было приказано вылететь в СССР. Опасаясь обвинений, Радо пытался получить политическое убежище в посольстве Великобритании в Каире, был передан египтянами НКВД. Осужден на 10 лет за шпионаж, в 1954м освобожден, в 1956 реабилитирован, вернулся в Венгрию. Доктор географических и экономических наук, профессор Будапештского университета, начальник отдела Государственного управления геодезии и картографии Венгрии, председатель Географического комитета Венгерской академии наук.

Деталь: в 1940 г. наладить работу разведывательной сети ему помогала разведчик Урсула Кучински (Соня).

Награды: орден Отечественной войны I степени, орден Дружбы народов.

Арнольд ШНЕЕ

(08.05.1897-(?)1944)

Оперативный псевдоним: Гарри

Зона: Германия (1933-1936), Великобритания (1937-1940), Франция (1940-1942).

Первый шаг: сотрудничал с советской резидентурой в Германии в 1923-1924 гг., завербован в 1933 г. по указанию Я. Берзина.

Разведдеятельность: с 1937 г. под именем Генри Робинсон руководил нелегальной резидентурой в Англии. Добывал от агентов во Франции, Германии, Италии, Англии информацию по военной технике. После 1940 г. собирал сведения о германских частях на территории Франции.

Результат: военно-технические материалы, которые добывал Гарри, "экономили миллионы рублей".

Судьба: по заданию Центра в 1941 г. вышел на связь с Л. Треппером - "большим шефом" "Красной капеллы", передавал донесения через него. После его ареста гестапо в 1942 г. вышло на Шнее. На допросах не выдал ни своих товарищей, ни шифра, ни других важных сведений. Казнен в 1944 г.

Деталь: из тюрьмы Гарри удалось передать на клочке бумаги донесение в Центр. Последние строки: "Мой судебный процесс еще не состоялся... Буду обезглавлен или расстрелян - победа будет за нами. Ваш Гарри".

Ильзе ШТЁБЕ

(17.05.1911-22.12.1942).

Оперативный псевдоним: Арним, Альта.

Зона: Польша (1932-1939), Германия (1939-1942).

Первый шаг: с 1931 г. входила в разведгруппу Р. Гернштадта, своего жениха.

Разведдеятельность: в Польше, будучи немецкой журналисткой и членом нацистской партии, собирала и обрабатывала политические сведения; с началом войны фактически возглавляла резидентуру в Берлине, устроилась в информационный отдел МИД рейха.

Результат: 29 декабря 1940 г. - через 11 дней после утверждения Гитлером - передала в Центр сведения о плане "Барбаросса". В первой половине 1941 г. передавала данные, уточнявшие план операции, ход подготовки и сроки нападения Германии на СССР.

Судьба: в 1942 г. арестована гестапо. За связь с советской разведкой приговорена к смертной казни на гильотине. Казнена в ночь с 23 на 24 декабря 1942 г.

Деталь: приговор Имперского военного суда от 14 декабря 1942 г., вынесенный Ильзе Штебе, был утвержден лично Гитлером.

Награды: орден Красного Знамени (посмертно).

Ян Петрович (Янкель Пинхусович) ЧЕРНЯК

(06.04.1909-19.02.1995).

Оперативный псевдоним: Джен.

Зона: Германия (1933-1935), Швейцария (1936-1938), Франция (1938-1940), Великобритания (1941-1945), США (1945-1946).

Первый шаг: в 1930 г. стал агентом советской военной разведки, передавал в СССР содержание секретных документов румынской армии.

Разведдеятельность: создал одну из лучших агентурных сетей в истории разведки - в "Кроне" за 11 лет не было ни одного провала. Лично завербовал 20 агентов, в том числе физика А. Мэя. Действовал под видом корреспондента ТАСС.

Результат: в 1941 г. передал в Центр копию плана "Барбаросса", в 1943 г. - план немецкого наступления под Курском. Передал в Центр 12 500 листов технической документации, 102 образца аппаратуры, 130 листов по британскому атомному проекту.

Судьба: работал референтом в центральном аппарате ГРУ, после 1950го - переводчиком в ТАСС.

Награды: Орден Трудового Красного Знамени, Герой России.

Жорж Абрамович КОВАЛЬ

(25.12.1913-31.01.2006).

Оперативный псевдоним: Дельмар

Зона: США (1940-1948).

Первый шаг: выходец из США и аспирант Московского химико-технологического института заинтересовал разведку в 1939 г., в 1940м прошел спецподготовку и был командирован в США.

Разведдеятельность: единственный гражданин СССР, которому удалось лично проникнуть на секретные атомные объекты США. В 1943 г. призван в американскую армию, где обучался на специальных курсах и был отправлен на работу в атомный центр в Ок-Ридже. В 1945 г. переведен в лабораторию в Дейтоне. В 1946м демобилизован, из-за угрозы разоблачения вернулся в СССР.

Результат: передавал сведения о технологических процессах и объемах производства плутония, полония и других материалов, в 1945-1946 гг. передал особо важную информацию, которая помогла Курчатову решить проблему нейтронного запала атомной бомбы.

Судьба: после увольнения из разведки окончил аспирантуру МХТИ и преподавал в этом вузе около 40 лет.

Деталь: Александр Солженицын в романе "В круге первом" упоминает разведчика: "..на этих днях в Нью-Йорке советский агент Георгий Коваль получит... важные технологические детали производства атомной бомбы в радиомагазине".

Награды: Герой России (посмертно)

Урсула КУЧИНСКИ

(15.05.1907-07.07.2000).

Оперативный псевдоним: Соня, Маргарет

Зона: Китай (1930-1933), Маньчжурия (1934-1935), Польша (1936-1937), Швейцария (1938-1940), Великобритания (1941-1947).

Первый шаг: завербована в Китае Рихардом Зорге.

Разведдеятельность: хозяйка конспиративной квартиры в Китае. В Манчжурии установила связь с китайскими партизанами. В Польше обеспечивала радиосвязью резидента военной разведки. В Швейцарии создала свою резидентуру военной разведки. В Великобритании установила контакт с физиком Клаусом Фуксом.

Результат: организовала передачу материалов и образцов по британскому атомному проекту.

Судьба: после ухода из разведки стала писателем (псевдоним Рут Вернер), активным общественным деятелем.

Деталь: за 20 лет работы в разведке родила троих детей. Лишь однажды материнство помешало ей выполнить обязанности: "...находилась в роддоме и дважды не выходила в эфир, так как отмечала наблюдение за домом подозрительных лиц".

Награды: два ордена Красного Знамени, орден ГДР "За заслуги перед Отечеством", орден Карла Маркса, орден Дружбы.

Зорге Рихард
4 октября 1895

Рихард Зорге родился в семье немецкого инженера Густава Вильгельма Рихарда Зорге 4 октября 1895 года в селе Сабунчи Бакинской губернии. Мать Зорге, Нина Степановна Кобелева, была русской. В 1898 году семейство Зорге перебралось из России в Германию, и детство юный Рихард провёл в Берлине. В октябре 1914 года Зорге, не закончив училище, пошёл добровольцем в немецкую армию и участвовал в многочисленных боях Первой мировой войны: получил боевые ранения, звание унтер-офицера 43-го резервного полка полевой артиллерии и даже Железный крест II степени. После демобилизации будущий разведчик поступил на факультет общественных наук Кильского университета. В 1917—1919 годах Зорге состоял в Независимой социал-демократической партии, а в 1919 году вступил в Коммунистическую партию Германии. В начале двадцатых годов в Веймарской республике наступили тяжёлые времена для коммунистов, и вскоре после официального запрета деятельности германской компартии, в 1924 году, Рихард Зорге с одобрения руководства по приглашению исполкома Коминтерна приехал в Москву, где год спустя уже вступил в ВКП(б) и был принят на работу в аппарат Коминтерна. В ноября 1929 года Зорге перешёл на работу в Разведывательное управление РККА. В 1930 Зорге перебрался в Шанхай, но пробыл там относительно недолго - и уже в 1933 году был перенаправлен командованием в Японию. В период 1939—1941 годов знаменитому разведчику удалось раскрыть планы нападения Германии на Советский Союз, но Ставка по каким-то непонятным причина просто отказывалась слушать разведчика. Спустя несколько месяцев после начала войны Зорге сообщил Ставке, что Япония до конца 1941 года и в начале 1942 года не планирует выступать против СССР. На сей раз, к ценной информации прислушались, и 26 свежих, хорошо обученных сибирских дивизий были переброшены с восточных границ страны на Западный фронт, под Москву, что в дальнейшем во многом помогло предотвратить тотальное наступление германо-фашистских войск на столицу.

18 октября 1941 Рихард Зорге был арестован японской полицией, а в сентябре 1943 года приговорён к смертной казни через повешение на рояльной струне. Гитлер лично долгое время требовал от японского руководства немедленной выдачи предателя, но его просьбы не увенчались успехом. Японцы же предлагали Сталину обменять советского разведчика, но Отец народов на такое не пошёл: скорее всего, он просто не мог простить Зорге то, что разведчик под пытками сознался в своей причастности к агентуре СССР. Казнь Зорге состоялась в токийской тюрьме «Сугамо» в 10.20 утра 7 ноября 1944 года.

Советский Союз долгое время не признавал Зорге своим агентом, несмотря ни на что. Почти что спустя 20 лет после казни разведчика, 5 ноября 1964 года Рихарда Зорге рассекретили и посмертно присвоили ему звание Героя Советского Союза.

04.10.1895 - 07.11.1944
Герой Советского Союза

Даты указов

05.11.1964

Памятники

		Надгробный памятник
		Аннотационная доска в Кургане
		Аннотационная доска в Санкт-Петербурге

З орге Рихард - журналист; советский разведчик - руководитель организации антифашистов-интернационалистов, действовавшей в Японии в период 2-й мировой войны.
Родился 4 октября 1895 года в посёлке Сабунчи, под городом Баку (ныне Азербайджан) в семье немецкого техника-нефтяника. Немец. В 1899 году скопивший состояние отец Зорге уехал с семьёй в Германию. Рихард окончил повышенную среднюю школу в Берлине, рано увлёкся историей, философией, политикой.
В 1914 году он ушёл добровольцем на фронт, был ранен. Вернувшись в Германию, поступил в Берлинский университет, но, не доучившись, ушёл на Восточный фронт. В 1916 году сблизился с левыми социалистами и стал убеждённым коммунистом. На Восточном фронте Рихард получает три ранения, последнее из которых в 1918 году делает его хромым на всю жизнь - одна нога становится короче на 2,5 см. В этом же году унтер-офицер Зорге был демобилизован, получив за участие в войне Железный крест 2-й степени.
Перешёл доучиваться в Кильский университет. Участвовал в восстании моряков в Киле в ноябре 1918 года. Для понимания условий жизни рабочего класса пошёл работать на шахты Рурского угольного басейна, где трудился почти год. В декабре 1919 года вступил в Коммунистическую партию Германии (КПГ). Затем окончил университет со степенью доктора политических наук, преподавал, был редактором коммунистической газеты, работал в частном институте. За политическую деятельность подвергался репрессиям.
В 1924 году Рихард Зорге переезжает в Советский Союз, принимает советское гражданство, работает в советских учреждениях, пишет ряд работ по международным отношениям. Член ВКП(б) с 1925 года. В 1925-1929 годах он занимался научной работой в Институте марксизма-ленинизма. В 1929 году Зорге был завербован руководителем советской военной разведки Я.К. Берзиным и выполнял задания в Германии, Китае.
В первой половине 1930-х годов, под псевдонимом Рамзай, Зорге работал в Шанхае (Китай). За годы работы в Китае под видом немецкого журналиста и "истинного арийца", он хорошо зарекомендовал себя в нацистских кругах и в 1933 году "вступил" в нацистскую партию.
В том же году он прибыл в Японию в качестве сотрудника немецкой газеты. Неординарная во многих отношениях личность, тонкий аналитик, талантливый журналист, Зорге стал ценнейшим источником информации. Созданная им в Японии организация антифашистов-интернационалистов собирала важную информацию об агрессивных планах германских фашистов и японских милитаристов перед Великой Отечественной войной и в начальный её период. Смысл работы группы Зорге заключался в предотвращении возможности войны между Японией и СССР, что им было блистательно исполнено. Осенью 1941 года Зорге сообщил, что Япония не вступит в войну против СССР, а будет воевать на Тихом океане против США. Это позволило СССР перебросить войска на запад. Так сибирские дивизии стали той ударной силой, которая помогла выиграть битву за Москву. После ареста в СССР руководителей Зорге Берзина и Урицкого, уничтожения жены 3.Е. Максимовой он отказывался приезжать в СССР "в отпуск" и, естественно, не пользовался доверием Сталина.
18 октября 1941 года Рихард Зорге был арестован японскими властями. В 1943 году его приговорили к смерти. Попытки обменять Зорге на японского резидента СССР не предпринимались. 7 ноября 1944 Зорге был казнен в тюрьме Сугамо. Похоронен в Токио.
З вание Героя Советского Союза Рихарду Зорге присвоено посмертно Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1964 года.
Именем Героя Советского Союза названа улица в Москве, где установлена скульптурная композиция. Имя легендарного разведчика носят улицы многих городов России и бывшего СССР.
В начале 60-х годов XX-го века французским кинорежиссёром Ивом Чампи создан художественный фильм "Кто Вы, доктор Зорге?".
Сочинение:
Статьи. Корреспонденции. Рецензии. М., 1971.

В Москве Зорге познакомился с Екатериной Александровной Максимовой, которая впоследствии стала его женой .

В Японии

С 1936 года работал в Японии.

Второй шанс оценить профессионализм «Рамзая» командованию выпал через пару месяцев. Зорге сообщал в Ставку, что Япония до конца 1941 года и в начале 1942 года не выступит против СССР, чем избавит Сталина от изнурительной войны на два фронта.
К этому донесению Зорге уже прислушались: Ставка смогла без особого риска снять с восточных границ страны 26 свежих, хорошо обученных сибирских дивизий и перебросить их на Западный фронт, под Москву , предотвратив захват гитлеровцами нашей столицы .

- К. З. : Что конкретно знало высшее руководство СССР о планах Гитлера?
- Карпов : Что именно удалось вскрыть разведке? Только военные приготовления и примерные сроки нападения. Остались неизвестными цели, которые преследует Гитлер , характер предстоящей войны, направление главных ударов. Не до конца было ясно, будет ли Германия вести войну против нас в одиночку или в коалиции и с кем именно. Даже количество дивизий было установлено приближённо, тем более что танковые соединения Гитлер перебросил к границам СССР буквально за двое суток до нападения. Благодаря утечке информации распространялись слухи, доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападет на Советский Союз 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 июня… Эти дни наступали, а война не начиналась. Ведь и Рихард Зорге называл несколько сроков, которые не подтвердились.
- Разве так? Ещё в 60-е годы опубликована телеграмма «Рамзая» с предупреждением: война начнётся 22 июня… После этого и говорилось: «Зорге точно назвал дату».
- Карпов : К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущёвские времена. Разведка не назвала точной даты, не сказали однозначно, что война начнётся 22 июня.

Арест, суд

Сигэо Мидзуно (13 лет);
Фусако Кудзуми (8 лет);
Томо Китабаяси (5 лет).

В январе-феврале 1944 года:

Ёсинобу Косиро (15 лет);
Угэнда Тагути (13 лет);
Масадзанэ Ямана (12 лет);
Сумио Фунакоси (10 лет);
Тэйкити Каваи (10 лет);
Кодзи Акияма (7 лет);
Хатиро Кикути (2 года).

«Один из арестованных немцев в Токио некий ЗОРГЕ (ХОРГЕ) показал, что он является членом коммунистической партии с 1919 года, в партию вступил в Гамбурге. В 1925 году был делегатом на конгрессе Коминтерна в Москве, по окончании которого работал в Информбюро ИККИ. В 1930 году был командирован в Китай. Из Китая выехал в Германию и для прикрытия своей работы по линии Коминтерна вступил в члены национал-социалистической партии. После вступления в национал-социалистическую партию через Америку выехал в Японию, где, являясь корреспондентом газеты „Франкфуртер Цейтунг“, вёл коммунистическую работу. В Токио поддерживал связь с советскими сотрудниками ЗАЙЦЕВЫМ и БУТКЕВИЧЕМ. Прошу сообщить насколько правдоподобны данные сведения».

Казнь

Рихард Зорге 1944.11.7 смертный приговор (Сугамо);
Кавамура Ёсио 1942.12.15 умер в тюрьме (Сугамо);
Мияги Ётоку 1943.8.2 умер в тюрьме (Сугамо);
Одзаки Ходзуми 1944.11.7 смертный приговор (Сугамо);
Бранко Вукелич 1945.1.13 умер в тюрьме (Абасири);
Китабаяси Томо 1945.2.9 умерла через 2 дня после освобождения из тюрьмы;
Фунагоси Нагао 1945.2.27 умер в тюрьме;
Мидзуно Нару 1945.3.22 умер в тюрьме (Сэндай);
Тагути Югэнда 1970.4.4 умер;
Кудзу Михоко 1980.7.15 умерла;
Каваи Садаёси 1991.7.31 умер.

Дальнейшее признание

Роза Люксембург. Накопление капитала. Популярное изложение. Р. И. Зорге. Харьков: 1924; И. К. Зорге.
План Дауэса и его последствия. Гамбург: 1925 (нем.); Р. Зонтер (Зорге).
Новый немецкий империализм. - Л. , 1928.

Семья

Был дважды женат, детей у Зорге не было.

Последние исследования, проведённые историком Владимиром Михайловичем Чунихиным в 2009 году, обнаруживают, что многие значимые, общепринятые факты биографии и деятельности Зорге, не соответствуют действительности .
Личное дело Зорге для ознакомления запрашивал Сталин .
В августе 1951 года делом Рихарда Зорге занимался Конгресс США . В ходе слушания неоднократно предпринимались попытки доказать, что советская военная разведка, в том числе в лице нелегальной резидентуры «Рамзай», стремилась направить агрессивные действия Японии против Соединённых Штатов Америки .
О Зорге снято несколько художественных фильмов (см. ).
6 сентября 1998 года японская газета «Асахи» среди «ста людей ХХ века» назвала имя Рихарда Зорге - советского разведчика, историка и международного журналиста. Зорге знаменит тем, что за полгода до нападения Германии на СССР, - писала журналистка Ёситака Сасаки, - «сообщил из Токио о возможности начала агрессии. Сталин не доверял информации Зорге и в конце концов бросил его группу на произвол судьбы. Зорге, отдавший жизнь за Советский Союз, был предан Москвой…».
Анкета в личном деле Зорге заканчивается фразой: «По данным НКВД, расстрелян японцами в 1942 году».
На собственной машине участвовал вместе с Чан Кайши в гонках.
В Токио ездил на мотоцикле фирмы «Цундап ».
Очередным подтверждением высокой степени доверия со стороны нацистской Германии служит письмо - поздравление с днём рождения, датированное 4 октября 1938 года, от Риббентропа . Было обнаружено в букинистическом магазине в Токио в 2015 году .

Память

Именем Зорге названы улицы во многих городах России - в Липецке , Брянске (Фокинский район), Волгограде , в г. Петров Вал Волгоградской области, в г. Волжский Волгоградской области, в Калининграде , улица (с 1964 года), музей (с 1967 года) и памятник (с 2015 года), а также станция (с 2016 года) МЦК в Москве , в Твери , Уфе , Ростове-на-Дону , Апшеронске (Краснодарский край), Пятигорске , Сегеже (Республика Карелия),Туле (Пролетарский район), Кургане , Чебоксарах , улица и монумент Зорге в Кировском районе Новосибирска , улица и монумент в Казани , в Санкт-Петербурге (Красносельский район), улица Р. Зорге в г. Сарове , улица Зорге в г. Новокузнецке , улица Зорге в г. Якутске , в г. Кызыле (Республика Тува). Также есть улицы в Астане , Шымкенте и Алма-Ате (Казахстан). В Баку (Азербайджан), где родился Р. Зорге, в его честь названы парк, где установлен монумент разведчику , и одна из главных улиц города. Кроме того, в Баку, в посёлке Сабунчи , на стене дома, в котором с 1895 по 1898 год жил Рихард Зорге, установлена мемориальная доска.
В столице Удмуртия г.Ижевск перед школой №63 установлен памятник Рихарду Зорге.
На Украине улица Р. Зорге есть в г. Новая Каховка (Херсонская обл.)
Именем разведчика в сентябре 1969 была названа одна из улиц (de:Richard-Sorge-Straße) в Восточном Берлине , в городском районе Фридрихсхайн. Название сохранилось и после объединения Германии .
В честь Рихарда Зорге в СССР были названы корабли, улицы и школы. Кроме того, в СССР и ГДР были выпущены почтовые марки с его изображением.
На базе школы № 141 Москвы (ул. Зорге, дом 4) действует мемориальный музей Рихарда Зорге с 1967 года. В 2015 году на школьном дворе был установлен памятник Рихарду Зорге.
Имя Рихарда Зорге носит школа при посольстве РФ в Японии.
В Казани 22 июня 2016 года, в День памяти и скорби , открыли памятник советскому разведчику, Герою Советского Союза Рихарду Зорге. Установка в сквере Славы бюста легендарному герою стала началом реализации в Татарстане проекта «Аллея российской славы». Памятник Рихарду Зорге расположен на пересечении Проспекта Победы и улицы Рихарда Зорге.

Лидер и солист известной альтернативной рок-группы Санкт-Петербурга Tequilajazzz , после её распада в 2010 году, основал новый коллектив под названием Zorge . В названии новой группы, со слов Евгения Фёдорова, в том числе зашифровано имя известного советского разведчика.

Фильмография

«Живая история. Рихард Зорге. Резидент, которому не верили» - документальный фильм, снятый телекомпанией «Останкино » в 2009 г.

Киновоплощения

Пауль Мюллер «Предательство Германии/Дело д-ра Зорге» / Verrat an Deutschland/Der Fall Dr. Sorge (ФРГ, 1954).
Томас Хольцман «Кто вы, доктор Зорге? » / Qui etes-vous, Monsieur Sorge? (Франция-Италия-Япония, 1961).
Юозас Будрайтис «Битва за Москву » (СССР, 1985).
Йен Глен «Шпион Зорге» (Япония, 2003).

См. также

Бранко Вукелич - югославский разведчик, работавший в сети Зорге.

Напишите отзыв о статье "Зорге, Рихард"

Примечания

.
.
.
Сергей Земляной.
.
на IMDB .
на IMDB .
.
Гупало С. .

Отрывок, характеризующий Зорге, Рихард

– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.

Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.

Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j"envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu"il lui dira, surtout lorsqu"il exprimera les sentiments d"estime et de particuliere consideration que j"ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n"etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu"il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l"on me regardait comme le premier moteur d"un accommodement quelconque. Tel est l"esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.

Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.

Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!

На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.

На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.