Они обвиняются в убийстве девочки и издевательствах над детьми. Государственное обвинение запросило для них от пяти до 12 лет лишения свободы. Воспитательницы свою вину признавать отказываются. «Медуза» коротко рассказывает о том, что происходило в приюте.

Кадр: «Россия-1. Ярославль»

Православный приют в деревне Мосейцево (Ярославская область) основан в 2000 году, официально он называется Межрегиональная благотворительная общественная организация «Угоднический дом милосердия». Его основали Людмила Любимова (по одной из версий, это произошло после того, как она ушла от мужа, который ее бил), Раиса Гусманова и Гюзель Семенова.

В приюте воспитывались шестеро приемных детей Любимовой, периодически в нем останавливались или жили другие люди, в том числе с несовершеннолетними детьми. С самого начала обитатели приюта вели крайне замкнутый образ жизни, не общаясь ни с кем из внешнего мира. С местным священником основательницы приюта были в ссоре.

Приют и раньше попадал в криминальную хронику. В 2008 году работавший здесь скотником Михаил Вахнов вызвался провожать жившую здесь и собиравшуюся в Москву женщину — и по дороге убил ее. В январе 2009-го суд приговорил его к 16 годам заключения; вину Вахнов полностью признал.

В 2011-м сбежавшая из приюта женщина (у нее было диагностировано психическое расстройство) рассказала, что девочек из приюта, возможно, принуждают к занятиям проституцией: «Куда-то везли и оставляли в красивых домах с дяденьками». Правоохранительные органы начали проверку, но слова женщины подтвердить не смогли. Людмила Любимова даже выиграла суд у написавшей об этом ярославской «Комсомольской правды».

Наконец, уже в марте 2017 года жившую в приюте 56-летнюю Наталью Роговую суд оштрафовал (и освободил от ответственности за истечением срока давности) за ненадлежащее обращение с малолетними. Она избивала троих своих приемных детей, вырывала им волосы и ставила их на колени.

В ноябре 2014 года в приюте до смерти была избита 13-летняя приемная дочь Людмилы Любимовой — Татьяна. На ее теле обнаружены 29 сильных повреждений, причиной смерти стала черепно-мозговая травма. Вскоре после убийства ее тело пытался похитить из морга неизвестный человек (но не смог этого сделать). Гусмановой, Семеновой и Любимовой инкриминируют ненадлежащее обращение с малолетними, истязания и избиения, которые привели к смерти по неосторожности. Женщины были арестованы, Любимову позже суд перевел под домашний арест — по состоянию здоровья.

Одна из воспитательниц приюта Людмила Любимова. Кадр: «Россия-1. Ярославль»

Дети из приюта подтверждают, что над ними издевались. По свидетельствам девочек, их били, у них вырывали волосы — так, чтобы на голове остался след в виде креста. «Тане вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток», — говорится в одном из свидетельских показаний.

Сторона обвинения 2 марта 2017 года попросила приговорить Гусманову и Семенову к 12 годам колонии, Любимову — к 5,5 года. Трое обвиняемых свою вину категорически отрицают, они отказались проходить проверку на детекторе лжи «из религиозных соображений» и говорят, что «за свои грехи ответят перед Богом». Шестеро их адвокатов настаивают, что причиной плохого физического состояния детей являются не избиения, а то, что они нездоровы от рождения: происходят из неблагополучных семей, где родители употребляли алкоголь и наркотики.

Ростовский городской суд вынес приговор трём фигуранткам «Мосейцевского дела» - Рифе Гусмановой, Гузели Семеновой и Людмиле Любимовой. Суд признал трёх руководительниц организованного ими в селе Мосейцево под Ростовом «Угодического дома милосердия» виновными по всем статьям предъявленных им обвинений в истязании детей, умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего, и неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетних.

Уголовное дело об убийстве тринадцатилетней Тани Любимовой – приёмной дочери одной из осужденных «матушек», Людмилы Любимовой – было возбуждено в ноябре 2014 года (подробнее в «НГР» от ). Оглашение приговора заняло три дня и завершилось 11 октября. Разбирательство вскрыло целый ряд обстоятельств. В частности, выяснилось, что зарегистрированный как благотворительная организация «Угодический дом милосердия» функционировал фактически как нелегальный детский дом. Шесть его несовершеннолетних воспитанниц были в возрасте от одного до трёх лет удочерены Любимовой – одинокой пожилой женщиной. По данным Следственного комитета РФ, сигналы о систематическом нарушении их прав и избиениях поступали в районный отдел по опеке и попечительству неоднократно, однако проверки по этому поводу не проводились, а меры по защите детей не были приняты – это послужило причиной для обвинения его тогдашней начальницы Галины Рассамагиной в преступной халатности. Юридически никакой связи между многодетной семьёй Любимовой, которая вела хозяйство вместе с удочерёнными девочками и своими подругами Рифой Гусмановой и Гузелью Семеновой, и «Угодическим домом милосердия» не было, кроме присутствия фамилии Любимовой в перечне учредителей благотворительной организации. Однако это не мешало «матушкам» называть частный дом в Мосейцево, где проживали удочерённые Любимовой девочки, включая и убитую Татьяну, «православным приютом».

«В Ярославской епархии нет православных приютов, и семья из Мосейцево никогда не была таковым», – сообщала в марте 2016 года пресс-служба Ярославской епархии РПЦ в специальном заявлении. Однако одним из представлявших интересы обвиняемых «матушек» общественных защитников стал клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш), который присутствовал и на оглашении приговора.

Следствие установило, что гибель девочки осенью 2014 года произошла в результате того, что Гусманова избила её за отказ принимать пищу и плохую работу по хозяйству, сообщил 11 октября с.г. сайт Следственного управления СК РФ по Ярославской области. Ей было назначено самое строгое наказание – 12 лет лишения свободы в колонии общего режима. Гузель Семёнова получила 5 лет и 6 месяцев колонии, а мачеха убитой девочки Людмила Любимова – 5 лет. Обвинение, сообщает ярославское сетевое издание 76. ru, согласно с приговором. Представители защиты заявили о том, что он будет обжалован. При этом девочки, которые были удочерены Любимовой, больше не носят её фамилию: решением суда «матушка» была лишена родительских прав.

В суде города Ростов в Ярославской области рассматривается дело против трех воспитательниц православного приюта в деревне Мосейцево. Они обвиняются в убийстве девочки и издевательствах над детьми. Государственное обвинение запросило для них от пяти до 12 лет лишения свободы. Воспитательницы свою вину признавать отказываются.

Православный приют в деревне Мосейцево (Ярославская область) основан в 2000 году , официально он называется Межрегиональная благотворительная общественная организация «Угоднический дом милосердия». Его основали Людмила Любимова (по одной из версий , это произошло после того, как она ушла от мужа, который ее бил), Раиса Гусманова и Гюзель Семенова.

В приюте воспитывались шестеро приемных детей Любимовой, периодически в нем останавливались или жили другие люди, в том числе с несовершеннолетними детьми. С самого начала обитатели приюта вели крайне замкнутый образ жизни, не общаясь ни с кем из внешнего мира. С местным священником основательницы приюта были в ссоре.

Приют и раньше попадал в криминальную хронику

В 2008 году работавший здесь скотником Михаил Вахнов вызвался провожать жившую здесь и собиравшуюся в Москву женщину — и по дороге убил ее. В январе 2009-го суд приговорил его к 16 годам заключения; вину Вахнов полностью признал.

В 2011-м сбежавшая из приюта женщина (у нее было диагностировано психиатрическое расстройство) рассказала , что девочек из приюта, возможно, принуждают к занятиям проституцией: «Куда-то везли и оставляли в красивых домах с дяденьками». Правоохранительные органы начали проверку, но слова женщины подтвердить не смогли. Людмила Любимова даже выиграла суд у написавшей об этом ярославской «Комсомольской правды».

Наконец, уже в марте 2017 года жившую в приюте 56-летнюю Наталью Роговую суд оштрафовал (и освободил от ответственности за истечением срока давности) за ненадлежащее обращение с малолетними. Она избивала троих своих приемных детей, вырывала им волосы и ставила их на колени.

В ноябре 2014 года в приюте до смерти была избита 13-летняя приемная дочь Людмилы Любимовой — Татьяна

На ее теле обнаружены 29 сильных повреждений, причиной смерти стала черепно-мозговая травма. Вскоре после убийства ее тело пытался похитить из морга неизвестный человек (но не смог этого сделать). Гусмановой, Семеновой и Любимовой инкриминируют ненадлежащее обращение с малолетними, истязания и избиения, которые привели к смерти по неосторожности. Женщины были арестованы, Любимову позже суд перевел под домашний арест — по состоянию здоровья.

Одна из воспитательниц приюта Людмила Любимова

Дети из приюта подтверждают, что над ними издевались

По свидетельствам девочек, их били, у них вырывали волосы — так, чтобы на голове остался след в виде креста. «Тане вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток», — говорится в одном из свидетельских показаний.

Сторона обвинения 2 марта 2017 года попросила приговорить Гусманову и Семенову к 12 годам колонии, Любимову — к 5,5 года

Трое обвиняемых свою вину категорически отрицают, они отказались проходить проверку на детекторе лжи «из религиозных соображений» и говорят, что «за свои грехи ответят перед Богом». Шестеро их адвокатов настаивают, что причиной плохого физического состояния детей являются не избиения, а то, что они нездоровы от рождения: происходят из неблагополучных семей, где родители употребляли алкоголь и наркотики.

Внешние ссылки откроются в отдельном окне О том, как поделиться Закрыть окно

Ростовский районный суд приговорил трех наставниц православной общины в селе Мосейцево Ярославской области к разным срокам заключения по делу о гибели одной из воспитанниц. Людмила Любимова, которую СМИ называли фактической руководительницей общины, получила пять лет колонии. Раиса Гусманова, по версии следствия тяжело избившая жертву, приговорена к 12 годам. Еще одна наставница, Гузель Семенова, получила пять с половиной лет.

Корреспондент Русской службы Би-би-си разбирался, почему власти и общество не предотвратили смерть ребенка.

Скакалка

Между школьными уроками и занятием в шахматном кружке десятилетняя Марфа забегает домой на чай. К чаю дома - конфеты. По словам Ирины Алексеевой, в ярославской квартире которой сейчас живут Марфа и ее семья, раньше девочка вообще отказывалась от сладкого.

"Что вам за это было?" - спрашиваю я. "[Били] скакалкой", - худенькая девочка отвечает невозмутимо, не отрываясь от чая с конфетой.

До 2012 года Марфа вместе с сёстрами была воспитанницей православной общины в Мосейцево. И там однажды украла с кухни конфеты и съела их ночью под одеялом вместе с подружками. "Что вам за это было?" - спрашиваю я.

"[Били] скакалкой", - худенькая девочка отвечает невозмутимо, не отрываясь от чая.

Марфа попала в Мосейцево еще младенцем вместе с мамой и двумя старшими сестрами. Её мама - Марина Бокова - страдает олигофренией в стадии имбецильности. Детство и молодость она провела в детдомах и приютах. Повзрослев, вышла замуж, но брак оказался неудачным. Говорит, что муж её избивал. Тогда Марина сбежала из дома с тремя детьми и в 2008 году прибилась к мосейцевской общине.

Первое время в Мосейцево "все было хорошо", она была "вместе с детьми". Но спустя несколько месяцев Марину перевезли сначала в одно село - ухаживать за больными в частном приюте, а потом в другое - работать в коровнике. А дети остались в Мосейцево. "Я все… это… хотела к детям, к детям, но меня не пускали", - жалуется она.

Из сбивчивого рассказа Марины можно предположить, что постепенно она перестала подчиняться наставницам приюта. К августу 2010 года их отношения окончательно испортились, и Марину решили отвезти в очередную деревню. "Запирали меня, потому что хотели увезти в другую сторону, оторвать от детей. Стала думать: как… это… убежать-то. Хотела из окна прыгнуть, а там высоко - не стала прыгать. Говорю: я пошла [на улицу] в туалет. Пошла - и по кустам", - так Марина сбежала из Мосейцево.

Следующие пять дней она пешком шла в Ярославль. Здесь беглянка прибилась к группе бродяг. Один из них привел женщину к семье Алексеевых, которые иногда кормили бездомных. Алексеевы сразу обратили внимание, что Марина почти не приспособлена к самостоятельной жизни, и приютили ее. Вскоре приживалка рассказала, что в селе остались трое ее детей. Тогда Алексеевы отвезли Марину в Мосейцево - проведать дочерей.

У Ирины Алексеевой остались положительные ощущения от первого посещения Мосейцево. Насторожило только одно: "Вот знаете, приехали туда - вроде все ничего. Единственное, что постоянно напрягало, если ты туда вошла, села на диванчик, шаг вправо, шаг влево - это расстрел. Вокруг тебя всевозможные тетушки, девочки, тетеньки в этих длинных юбках. Ходить нельзя никуда, детей брать на руки нельзя, ничего нельзя".

Либо вы сегодня приезжаете и забираете детей, либо завтра они будут в детдоме

Руководила общиной в Мосейцево Людмила Любимова. По словам Алексеевых, сначала они с Любимовой решили, что помогут Марине и детям купить дом в Мосейцево на средства материнского капитала (несмотря на тяжелый диагноз, Бокова считается дееспособной). Но окончательно договориться о переезде никак не удавалось. Тогда Алексеева пожаловалась на ситуацию депутату Госдумы от Ярославской области, лидеру местной "Справедливой России" Анатолию Грешневикову.

В феврале 2012 года Алексеевым позвонила Любимова. По словам Алексеевой, она поставила ультиматум: "Либо вы сегодня приезжаете и забираете детей, либо завтра они будут в детдоме". Алексеевы вспоминают, что возвращение детей матери чем-то напоминало обмен пленными шпионами. Трех девочек пересадили из приютской машины в автомобиль Алексеевых прямо на трассе.

С тех пор Марина с тремя детьми живет вместе с Алексеевыми в их трехкомнатной квартире в Ярославле. По словам Алексеевой, примерно через год после того, как детей увезли из приюта, они начали откровенно рассказывать о том, как там жилось. "[Их заставляли] работать, наказывали за плохо выполненную работу, не обучали и [толком] не кормили", - перечисляет она. Примерно так же, согласно показаниям, описывают свою жизнь в общине и другие девочки.

Выслушав девочек, Алексеева обратилась в прокуратуру. Правоохранительные органы провели две проверки: одну в связи с заявлениями о физических истязаниях - и не нашли повода для возбуждения уголовного дела, вторую - по подозрению в сексуальном насилии над воспитанницами. По ее итогам дело открыли.

В феврале 2013-го об этих обвинениях написала ярославская редакция "Комсомольской правды". Любимова отреагировала на публикацию гражданским иском о клевете, который в сентябре 2014 года удовлетворил Мосгорсуд. Инстанция признала ряд высказываний из публикации не соответствующими действительности и порочащими честь и достоинство Любимовой. Несмотря на это, расследование, по словам Алексеевых, продолжается.

Спустя два месяца после того как Любимова выиграла суд о клевете, она постучалась домой к мосейцевскому фельдшеру Нине Касауровой. Когда медик вышла на улицу, Любимова взволнованно, но без истерики объявила: "Вот, Нина Константиновна, у нас девочка умерла, Таня".

Действительно, труп: ни дыхания, ни пульса, ни реакции зрачков на свет - ничего

Касаурова вспоминает, что для неё эти слова прозвучали "как гром среди ясного неба": "Я, конечно, про себя подумала: что значит "умерла"?! Может, обморок какой?"

Фельдшер схватила набор для экстренной помощи и бросилась домой к Любимовой. "И вот прихожу, она лежит там в зале одетая. И под правым глазом гематома. Действительно, труп: ни дыхания, ни пульса, ни реакции зрачков на свет - ничего", - со спокойствием профессионала перечисляет Касаурова. Это было тело 13-летней Тани Любимовой.

Работница медпункта говорит, что сразу настояла, чтобы Любимова вызвала полицию, и сама попыталась осмотреть труп еще до приезда правоохранительных органов. Но Любимова попросила этого не делать, объяснив, что уже приготовила тело к похоронам. Медик не стала настаивать. "Я работаю с живыми людьми, труп - это уже дело не мое", - оправдывается она.

Все эти обстоятельства Касаурова буднично пересказывает под звук бубнящего в фельдшерском пункте радио, иногда прерываясь, чтобы ответить на телефонный звонок. И только в конце разговора немного дает волю эмоциям. "Если честно, я настолько устала [от воспоминаний о смерти ребенка], в душе так неприятно! Мы же все здесь коренные!… Наши прадеды здесь выросли и выжили… Никогда такого не было! В жизни никогда! И вдруг - на тебе: дожили - в кавычках - до коммунизма!"

Заветы игумена

При коммунизме без кавычек в Мосейцево жили около 500 человек и работал колхоз "Заветы Ильича". Сейчас, по разным данным, в селе осталось от 200 до 300 жителей. Газа нет, автобусы ходят нерегулярно - это тупиковое направление, потому что село находится на окраине области. На автомобильной трассе, проложенной в конце 80-х, стоят знаки "Осторожно, дикие животные!"

Постоянной работы в Мосейцево почти нет. Большинство селян перебивается подсобным хозяйством и случайными заработками. В сезон местные иногда зарабатывают на продаже дикой клюквы.

Школу в селе закрыли еще в 2000-м году. Тогда же в Мосейцево и окрестных деревнях стали появляться приезжие и скупать дома. Многих из них благословил поселиться в Ярославской области окормлявший сотни, если не тысячи верующих со всей России игумен Борис (Храмцов).

Для его прихожан регион подходил для переезда как нельзя лучше. Во-первых, он находится относительно недалеко от Москвы и от Сергиева Посада, где жил игумен. Во-вторых, родной брат игумена Бориса - архимандрит Димитрий - незадолго до этого возглавил Никитский мужской монастырь в Ярославской области. В-третьих, Ярославская область в целом и Ростовский район в частности известны своими православными традициями. В-четвертых, многие местные храмы и монастыри находились в плохом состоянии и требовали восстановления. Наконец, в районе было легко найти уединенные села, далекие от мирской суеты.

Одним из переселившихся в мосейцевскую округу по призыву отца Бориса был житель Москвы, бывший машинист столичного метро Александр Петраков. 54-летний многодетный отец выглядит значительно моложе своих лет. Вместе с женой он разводит в Мосейцево поросят, кроликов и пчел. На досуге любит порассуждать о "цифровом рабстве", инопланетянах и скором конце света.

С игуменом Петраков познакомился в начале 90-х и сразу понял, что это особенный человек. Бывший машинист рассказывает, что визиты к отцу Борису помогли ему справиться с многими жизненными трудностями: от сдачи экзамена на водительские права до восстановления душевного равновесия после смерти маленькой дочери.

Игумен умер 16 лет назад, но Петраков до сих пор хранит его фото в паспорте. Я замечаю это, когда бывший машинист показывает мне, что в вензелях российского паспорта можно разглядеть три шестерки - "число зверя".

"Приучить к православию и самостоятельности"

В 2000 году Петраков обратил внимание на здание закрывающейся школы и предложил брату отца Бориса - настоятелю Никитского монастыря - организовать там православный приют. По словам Петракова, архимандрит Димитрий осуществлял "самое общее руководство" проектом: одобрил идею, нашел исполнителей и, возможно, спонсоров, несколько раз бывал в селе, а также принимал наставниц из Мосейцево и их подопечных в монастыре.

При этом формально ни детского дома, ни православного приюта, ни религиозной общины в Мосейцево никогда не существовало. Была лишь группа верующих, которая в 2000 году получила в свое распоряжение здание школы.

Единственная организация, которая имеет косвенное отношение к проекту - это благотворительное объединение "Угодический дом милосердия", зарегистрированное в 2000-м году. У объединения десять учредителей, среди которых числятся подсудимые Людмила Любимова и Раиса Гусманова. Последняя доступная финансовая отчетность "Угодического дома милосердия" публиковалась девять лет назад.

Ярославские следователи употребляют в отношении группы верующих только определение "семья". Но и они признают , что в этой семье "в различные периоды времени проживали несовершеннолетние, в том числе без своих законных представителей". Петраков тоже рассказывает, что некоторые родители оставляли детей в Мосейцево, чтобы "приучить к православию и самостоятельности".

Официально у Любимовой было шесть приемных дочерей. Но с уверенностью можно утверждать, что на территории бывшей школы жили не только они. Например, на любительской видеосъемке детского рождественского концерта в Мосейцево, сделанной московскими благотворителями в 2011 году, не менее 20 детей.

Ее звали-то Маша, это Любимова ей уже поменяла [имя] на Таню

Трое собеседников Русской службы Би-би-си, видевшие подопечных Любимовой, говорят, что временами в мосейцевском приюте могли находиться до 30 детей. При этом они отмечают, что число воспитанниц не было постоянным. Их перемещали между Мосейцево и окрестными селами, где у наставниц тоже были дома.

По словам Петракова, погибшая девочка стала жить в Мосейцево на несколько лет раньше приемной матери. "Ее звали-то Маша, это Любимова ей уже поменяла [имя] на Таню", - припоминает он.

"Будешь слушаться?"

До того как общину в Мосейцево возглавила Людмила Любимова, наставницы регулярно сменяли друг друга. Любимова, по словам Петракова, в селе стала появляться с середины двухтысячных. А примерно в 2008 году окончательно перебралась в Мосейцево.

Установить по открытым источникам подробную биографию женщины сложно. Сейчас Любимовой 72 года. Сама она в интервью "Первому каналу" говорила, что, прежде чем приехать в Мосейцево, работала "в совместном швейцарском предприятии". В селе же наставницу знали как бывшего педагога. Фельдшер Касаурова говорит, что Любимова производила впечатление начитанного и рассудительного человека.

На телевидении Любимова рассказывала, что первых двух детей взяла под опеку еще младенцами в 2000 году. Тогда ей было пятьдесят четыре. Женщина объяснила, что деньги на содержание девочек брала из собственных накоплений. Еще приюту активно помогала взрослая родная дочь Любимовой, "обеспеченная значительными суммами".

Любимова девчонку тыркала лицом в землю: "Будешь слушаться? Будешь слушаться?"

Он вспоминает, что детей поднимали в пять утра, заставляли работать наравне со взрослыми, мало кормили. Местный житель говорит, что на службе в местной церкви маленькие девочки должны были стоять "как свечки", не шелохнувшись. Также Петраков рассказывает, что его сыновья однажды заметили, как Любимова наказывает во дворе приюта одну из девочек. Мальчики рассказали, что "Любимова девчонку тыркала лицом в землю: "Будешь слушаться? Будешь слушаться?"

Алексеевы считают, что в 2013 - 2014 году ситуация в приюте начала выходить из-под контроля наставниц, что и спровоцировало эскалацию насилия, приведшую к гибели ребенка. По словам Ирины, в этот период произошло сразу несколько событий, которые тяжело ударили по общине. Во-первых, Мосейцево покинули дети Боковой. Во-вторых, дочери Любимовой, достигшие переходного возраста, перестали беспрекословно ей подчиняться (примерно в это время одна из воспитанниц совершила попытку побега). В-третьих, разгорелся скандал из-за обвинений в сексуальной эксплуатации.

Любимова в эфире "Первого канала" категорически отрицала, что воспитанниц регулярно наказывали, заставляли тяжело трудиться и не учили. В частности, она сослалась на характеристику, которую девочки получили в реабилитационном центре после изъятия из семьи. "Дети были коммуникабельные, дети хорошо друг к другу относились, дети умели рисовать, пели, читали, старшая даже сочиняла стихи, любили читать книги. Вот какие были дети!" - говорила она.

Смерть приемной дочери Тани Любимова назвала несчастным случаем. По ее словам, Таня, будучи подвижной девочкой, часто падала, но никогда не получала серьезных травм. По версии Любимовой, 13 ноября девочка упала с печки, 17-го свалилась в погреб, а 22-го умерла. Она подробно описала, как произошли оба инцидента, но призналась, что не придала им значения (после этого интервью Любимову отправили в СИЗО за нарушение условий подписки о невыезде).

Главные претензии защиты связаны с показаниями детей, говорит один из адвокатов подсудимых Борис Кудрявцев. В беседе с Русской службой Би-би-си он подчеркивает, что основной свидетель обвинения - еще одна дочь Любимовой Лиза, а "другие девочки в принципе дублируют то, что слышали от Лизы".

Есть определенные технологии ювенальной юстиции, [в том числе] в зарубежных странах. Говорят о том, что родители тебя не любят, что родители эти не родные

Кудрявцев предполагает, что с приемными детьми после изъятия из Мосейцево "была произведена определенная работа". "Есть определенные технологии ювенальной юстиции, [в том числе] в зарубежных странах. Говорят о том, что родители тебя не любят, что родители эти не родные. Там идет настройка даже и против родных родителей. И ребенок перенастраивается и как бы уже дает такие показания", - рассуждает адвокат.

Лизу Кудрявцев описывает, как ребенка, страдающего рядом психических заболеваний, склонного к фантазиям и зависимого от мнения взрослых. По его словам, "страшные вещи", рассказанные девочкой об истязаниях в приюте, никак не соотносятся с результатами медицинского освидетельствования детей.

Также Кудрявцев критикует исследования, касающиеся обстоятельств и причин смерти ребенка. Он считает, что патологоанатомическая экспертиза и следственный эксперимент были проведены с нарушениями и не позволяют судить от чего, на самом деле, умерла Таня.

Расследование

Но следствие совершенно иначе видит картину жизни в воспитанниц в бывшей школе.

Все подсудимые систематически избивали детей деревянными прутьями, шнурами от электрических бытовых приборов и палками

"Все подсудимые систематически избивали детей деревянными прутьями, шнурами от электрических бытовых приборов и палками. Они привязывали их за руки веревкой или металлической цепью к кроватям и в таком положении удерживали длительное время. Злоумышленницы заставляли детей вести подсобное хозяйство, ухаживать за крупным рогатым скотом. По инициативе матери девочки в свое время были переведены на домашнее обучение, которое фактически не осуществлялось", - говорилось в одном из пресс-релизов следственного управления Следственного комитета Ярославской области.

В основу уголовного дела легли заключение судебно-медицинской экспертизы и показания сестер погибшей, которых изъяли из семьи. Одна из них, Лиза Любимова, заявила, что за три дня до смерти наставница Раиса Гусманова дважды избила Таню черенком от лопаты (ее показания также приводит радио "Свобода"). Любимова, вероятно, не присутствовала при избиении.

Патологоанатомическая экспертиза (документ оказался в распоряжении радио "Свобода") выявила на голове и теле погибшей более тридцати гематом, ссадин и кровоподтеков, полученных в разное время, а также закрытую черепно-мозговую травму и мозговое кровоизлияние. Вероятной причиной смерти стала одна из гематом на голове.

В эфире "Первого канала" житель Мосейцево, вызванный понятым в дом к Любимовой, Алексей Ерофеев рассказал, что ужаснулся, увидев тело погибшей. "Травмы были множественные: ссадины были на лице, кровоподтек был на лице, ноги были также полностью все в синяках", - перечислял он.

Уже после изъятия из семьи Лиза написала письмо, приобщенное к материалам дела и оглашенное в ходе судебного разбирательства: "Всё это произошло, начиная, что увидели у Тани мокрые трусы, и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток.

Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток, за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, имеется в виду в пятницу вечером, приехала Раиса и связала ей руки, и они у неё опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит".

Беспомощность или безразличие?

В сообщениях ярославского следственного управления подчеркивается: местным жителям, чиновникам, правоохранительным и контролирующим органам было очевидно, что жизнь и здоровье детей находятся под угрозой. Нужно было срочно принимать меры вплоть до изъятия детей из семьи, отмечают следователи . Но никто никаких мер так и не принял.

При этом Мосейцево неоднократно упоминалось в местной прессе в контексте различных преступлений. В 2008 году рабочий при общине Михаил Вахнов убил скотницу Елену Соколову и получил за это 16 лет колонии строго режима. В 2013 году началось расследование дела о сексуальном насилии над девочками. Ни то, ни другое происшествие не привели к изъятию детей из Мосейцево.

И даже после гибели ребенка вокруг приюта продолжали происходить таинственные события. Так, неизвестные пытались похитить труп девочки из морга. Похищение удалось предотвратить, но, по сообщению радио "Эхо Москвы Ярославль", "в отношении похитителей никаких мер предпринято не было". Представитель следствия объяснил журналистам "Эха", что "за хищение трупа уголовной ответственности у нас нет".

Из всего обширного перечня людей, которые, по версии следствия, потенциально знали, что происходило в общине, к ответственности привлекли только одного человека. Это начальница отдела опеки Ростовского района Галина Рассамагина. Обвинение считает, что, в том числе, ее халатность повлекла за собой смерть ребенка. Рассамагина вины не признает. Ее дело сейчас также рассматривается в суде.

Глава управления образования Ростовского района и бывший начальник Рассамагиной Антон Федосеев в беседе с Русской службой Би-би-си охарактеризовал ее как добросовестную работницу. При этом он подчеркнул, что за полгода совместной работы на регулярных планерках Рассамагина ни разу не упоминала Мосейцево. Федосеев также отметил, что у него нет информации о жалобах на семью Любимовой.

На фоне скандала вокруг гибели воспитанницы ушла в отставку тогдашний детский омбудсмен области Татьяна Степанова. Она посещала Мосейцево еще до трагических событий, но не заметила там ничего необычного. В интервью "Новой газете" она подчеркивала, что ей, как и органам опеки, никто на Любимову не жаловался.

В приёмную семью просто так не придёшь и не скажешь: "Здравствуйте, мы пришли к вам с поверкой!"

Нынешний детский омбудсмен Ярославской области Михаил Крупин полагает, что предъявлять претензии, нужно, в первую очередь, к органам опеки и называет Степанову "политической жертвой" трагедии в Мосейцево. "По большому счёту, она сама как бы вмешиваться в деятельность семьи не имела права", - объясняет он. "В приёмную семью просто так не придёшь и не скажешь: "Здравствуйте, мы пришли к вам с поверкой!" Это не социальное учреждение", - подчеркивает Крупин.

Он отмечает, что возможности государства контролировать семейную жизнь по понятным причинам ограничены. По словам Крупина, именно поэтому эксцессы в семьях среди специалистов часто называют "преступлениями четырех стен". "В нормальном обществе есть взаимодействие органов власти и, соответственно, общества, - говорит Крупин. - Здесь не сработали и общественные, и государственные институты".

Жители Мосейцево тоже не готовы взять на себя ответственность за случившееся.

Мосейцевский фельдшер Касаурова считает, что в рамках своих полномочий сделала все от нее зависящее. Медик рассказывает, что Любимова вызывала ее домой к заболевшим детям, но ничего подозрительно там не происходило. "Вот придёшь - они все время крутятся вокруг тебя, улыбаются … я бы не сказала, что забитые. Я бы усекла, если бы там что-то [было не так]", - оправдывается она.

Единственной трудностью было то, что Любимова категорически отказывалась ставить детей на учет. "С Людмилой Павловной мы на эту тему говорили-говорили, но она ни под каким предлогом. Я докладывала главному врачу… А что врач-то скажет? Силом не возьмешь", - разводит руками Касаурова.

Портал "Православие и мир" писал, что в какой-то момент местные жители все-таки забили тревогу и обратились в отдел по делам несовершеннолетних, но МВД в итоге не нашло повода для возбуждения дела.

"Я думаю, что это не могли предотвратить односельчане", - рассуждает житель Мосейцево Александр Петраков. Он уверен, что единственным, кто мог повлиять на ситуацию в Мосейцево, был настоятель Никитского монастыря. Петраков вспоминает, что регулярно обращал внимание архимандрита Димитрия на излишнюю строгость руководителей общины. "Мы когда жаловались отцу Димитрию на то, как тут с детьми обращаются, он ясно и понятно сказал: "Что Людмила Павловна говорит, все выполняйте. Ее слово как мое", - утверждает Петраков. По его словам, результатом этих жалоб стало только то, что Любимова перестала доверять ему и начала отгораживаться от односельчан.

Русская служба Би-би-си попросила архимандрита Димитрия об интервью через Переславскую епархию, к которой теперь относится его монастырь. Пресс-служба епархии ответила, что священнослужитель "отказался от встречи с корреспондентом". Он объяснил свою позицию тем, что "Никитский монастырь окормляет множество семей и отдельных прихожан, как и все приходы, к тому же не имеет отношения к рассматриваемому делу".

Что там можно было сделать ещё при всём при том, что объективно тайна исповеди у нас даже конституционно охраняется?

Пресс-секретарь Ярославской епархии (к ней относится Мосейцево и относился раньше Никитский монастырь) иерей Александр (Сатомский) говорит, что у епархии, как у структурного подразделения РПЦ не было и не могло быть никаких связей с отдельной группой верующих. Он тоже уверен, что церковные институты не могли предотвратить трагедию в Мосейцево. Отец Александр описывает тамошнюю общину, как "абсолютно закрытый социум, который даже со своим местным священником не общался". "Что там можно было сделать ещё при всём при том, что объективно тайна исповеди у нас даже конституционно охраняется?" - задается вопросом отец Александр.

Впрочем, и среди служителей церкви, и среди мирян нашлись те, кто выступил в защиту общины в Мосейцево. Общественным защитником женщин на суде стал известный клирик Ивановской епархии иеромонах Макарий (Маркиш). Он рассказывал порталу "Православие. ФМ" , что вступил в дело в память об игумене Борисе по просьбе адвокатов Людмилы Любимовой и с разрешения своего церковного руководства. Получить комментарий иеромонаха Макария Русской службе Би-би-си не удалось.

А на православном телеканале Царьград-ТВ (по словам акционера Константина Малофеева это СМИ является "голосом русского православного большинства") вышел сюжет в защиту руководителей мосейцевской общины.

Впрочем, показная религиозность наставниц, по словам приютившей семью Боковых Ирины Алексеевой, не обеспечила их воспитанницам элементарных знаний об основах православия: "Все, что они [девочки] нам сказали о религиозном воспитании, это 150 поклонов и ударов лбом об пол. "Богородичное правило" они это называли. Не бьешься - тебя набьют".

Алексеева добавляет: "Они не понимают, что это такое - вера. Я дала им детскую библию - у меня от внука осталась, в картинках. У них такое удивление... Они не знают этого ничего. Какое уж там религиозное воспитание..."

Любимова, Гусманова и Семенова отрицают причастность к избиению, неоказанию помощи и смерти девочки. Но еще на этапе предварительного следствия женщины заявили, что "за свои грехи ответят перед Богом".

Деревня Мосейцево

Напомню предысторию. В приюте в деревне Мосейцево при странных обстоятельствах умирает 13-летняя Таня — одна из шести приемных дочерей основательницы православного приюта Людмилы Любимовой. По утверждению Любимовой, смерть девочки наступила после ее падения во сне с печки. Эта версия сразу же вызывает сомнение у следствия, так как выясняется, что на протяжении нескольких лет общественники пытались привлечь внимание властей к странному приюту, где явно творилось неладное, были подозрения, что с детьми обращаются жестоко. Однако многократные заявления в органы опеки оказывались тщетными. Приют якобы неоднократно «проверяли», и репутация его оказывалась всякий раз безупречной. Вместе с Любимовой воспитанием детей, а сколько их достоверно прошло через приют, не знает никто, занимались ее единоверцы Руфа Гусманова и Гузель Семенова.

За несколько месяцев до трагедии в приют даже приезжала уполномоченная по правам ребенка Ярославской области Татьяна Степанова, которая дружески пообедала с Любимовой, умилилась чистеньким и благообразным деткам и сообщила, что «холодильник в семье был полон».

Через несколько месяцев, когда медэксперты обследуют тело девочки, умершей в приюте, они выдадут заключение: на теле ребенка найдено 29 следов ударов, 6 гематом на голове, девочка была истощена и погибла не от падения с печки, а умирала от травм в течение пяти-шести дней.

Публикация в «Новой газете» о гибели девочки в приюте в Мосейцевл

Правила праведного существования

Сусальные картинки благообразной жизни в «Угодическом доме милосердия» — межрегиональной общественной благотворительной организации (так официально называется приют в Мосейцево), регулярно с 2006 года появлялись в местных СМИ. Как правило, с просьбой оказать «посильную материальную помощь в воспитании детей-сирот». На фотографиях тех лет девочки в чистых сарафанчиках и платочках либо в храме, либо за чтением выглядят, как и требуется имиджу приюта, благопристойно.

На самом же деле жизнь детей, как выяснило следствие, в богадельне была иной. По словам государственного обвинителя Владимира Волкова, «дети фактически выполняли грубую мужскую работу: таскали груженые тачки с щебенкой, навозом, таскали воду в 10-12-литровых ведрах, чистили коровник.

Была разработана целая система наказаний. Могли быть удары прутьями, могли оставить без пищи, если человек плохо работал, и связывали на ночь, и на цепь сажали, и так держали на протяжении ночи, били палками».

В материалах следствия есть расшифровка допроса приемной дочери Гузели Семеновой Ксении. Из него следует, что жизнь девочек выглядела так:

«Наказывали всегда. Каждый месяц. Наказывали Людмила Павловна, Раиса и другие воспитатели. Иногда били прутьями, иногда ремнем, но по большей части заставляли делать поклоны. — Когда вас били прутьями, это физическую боль доставляло? — Да. — Вы видели, как других детей наказывали? — Обычно уводили, но мы могли подглядывать. — Один человек наказывал? — Иногда два, когда дети вырывались. Один держал. — За что применялись эти виды наказания? — Если не хотели молиться, работать или не слушалась. — Какая работа предлагалась и от какой нельзя было отказаться? — Полоть грядки, ухаживать за скотиной, доить, убирать за ней, воду носить, таскать кирпичи. — Во сколько вы просыпались? Какой был вообще распорядок дня? — Подъем в пять утра. Мы читали утренние правила. Потом шли убирать за скотиной. Потом опять молились и шли на обед. Дальше мы либо работали опять, либо молились. — Ужин во сколько был? — В шесть часов. Давали кашу или картошку. — После ужина что происходило? — Снова ухаживали за скотиной или молились. В 10 вечера отбой. — Вы учились? — Не каждый день. — Бывало такое, что вы недели и месяцы не учились? — Да, так и было. Обычно перед экзаменом учились, за две недели».

О последних днях Тани следствию стало известно от Лизы, ее сестры. Уже находясь после трагедии в социально-реабилитационном центре, девочка написала письмо, приобщенное к делу. Она назвала виновницей гибели Тани Руфу (Раису) Гусманову.

По ее словам, за несколько дней до смерти Таня отказалась есть горчицу, которой девочек якобы лечили в приюте, тогда Гусманова десять раз ударила ее черенком от лопаты по голове, а потом залила ей в рот кипяток.

«Меня и мою сестру Таню связывали руки за спину и говорили делать поклоны много раз. Когда она слегла, и мы перестали делать поклоны, привязывали нас к кровати, спали сидя. Все это произошло, начиная с того, что увидели у Тани мокрые трусы и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток. Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, приехала Раиса [Гусманова] и связала ей руки, и они у нее опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама [Людмила Любимова] развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит».

Экспертиза удостоверила почерк девочки.

У всех детей из приюта, по словам заместителя главного врача областной детской клинической больницы Надежды Папылевой, выявлено плоскостопие, которое было вызвано неправильной обувью и нагрузками, не соответствующими их возрасту. Из-за недостатка питания у девочек была нарушена эндокринная функция, с этим же связаны и гормональные изменения, приведшие к задержке полового развития и синдрому неправильного пубертата.

Попросту говоря, дети плохо развивались от изнурительных нагрузок и недоедания, а не из-за плохой наследственности, как пытались уверить следствие обвиняемые.

Неприкасаемый приют

То, что приют в Мосейцеве имеет покровителей, почти не вызывает сомнений. Поводов так думать достаточно. И это даже не регулярное появление джипов с московскими номерами в глухом селе, о чем неоднократно рассказывали местные жители.

Первый повод — сам эпизод удочерения Любимовой в 2007 году шести малолетних девочек.

Отсутствие стандартного российского паспорта Любимова объясняла его бесовской сущностью. Ей удалось по недействительному паспорту зарегистрироваться в районе и купить недвижимость — большое здание старой школы.

Любимова дает интервью журналисту в суде. Скриншот Youtube

Дальше еще интересней: многодетная мать сразу же отказалась от положенных по закону льгот. Но более чем странная глава семейства все эти годы не интересовала органы опеки, хотя фактически дети были переданы гражданке, живущей «вне закона». После гибели Тани было возбуждено уголовное дело о халатности в отношении Галины Рассамагиной, тогдашней начальницы отдела опеки и попечительства управления образования Ростовского муниципального района. Рассамагина находится под подпиской о невыезде, своей вины не признает. Следствие же выяснило, что с 2012 по 2014 год в службу опеки неоднократно поступали сигналы о тревожной ситуации в Мосейцове, но Рассамагина бездействовала. Сейчас чиновница утверждает, что по закону опека должна регулярно следить за семьей в течение первых трех лет. А потом — только по заявлениям. Но ведь заявления поступали.

Уверенность, что за домом милосердия в Мосейцове стоят заинтересованные лица, подтверждает и то, что в 2012 году в село уже заглядывали правоохранители. Следственным комитетом Ростовского района Ярославской области было возбуждено уголовное дело по факту сексуального насилия в отношении детей одной из трудниц приюта Марины Бойковой, которая бежала оттуда вместе с детьми. Журналистка «Комсомольской правды» в Ярославле Галина Онучина опубликовала тогда свою версию случившегося. Но следствие приостановило расследование в связи с «недостаточностью улик», и Любимова тут же подала в суд иск к изданию об оскорблении чести и достоинства. Причем выиграла его в рекордные сроки — за два месяца. Между тем дети из приюта рассказывали следователям, что им якобы закрывали глаза, везли на каких-то машинах и оставляли в «красивых домах с дяденьками».

Представить, что многодетная, малоимущая, пожилая женщина будет действовать столь напористо и почти нагло без солидной поддержки, почти невозможно. Ведь в той же Ярославской области четыре года тюрьмы за педофилию получил Руслан Вахапов, который всего-то помочился на обочине, не заметив проходивших мимо детей. Но Вахапов теперь сидит в колонии, а Любимова ездит на телевизионное ток-шоу Гордона в столицу.

Еще интереснее выглядит со стороны соревновательная сторона процесса. У Любимовой, Семеновой и Гусмановой за это время сменилось 36 адвокатов (!), многие приезжали из Москвы. Постоянно в процессе участвуют шестеро. В качестве общественного защитника Любимовой выступает иеромонах Иваново-Вознесенской епархии Макарий (Маркиш) . В интервью интернет-изданию «Православие FM» он так отозвался о Любимовой:

«Есть перед кем преклониться. Какую колоссальную отвагу надо иметь, чтобы выдерживать такие трудности. Удочерить этих несчастных девочек, вместо того чтобы подумать: «Да о них государство позаботится». Это вызывает колоссальное уважение. И эта их уверенность в божественной справедливости и людской, насколько можно на нее рассчитывать. Это просто до слез».

Столь эмоциональным отец Макарий был в начале суда. Однако и теперь, когда суд огласил подробности следствия, он регулярно появляется на слушаниях. Видимо, по-прежнему считая Любимову безвинно пострадавшей. Защищая Любимову, он заявил, что волосы на голове у одной из сирот из приюта были не вырваны, а якобы выпали от облучения, поскольку девочке делали 48 рентгеновских снимков. В качестве доказательства был предъявлен диск компьютерной томографии. Но то, что КТ действительно может дать несколько десятков «срезов» (изображений) за одно исследование, общественному защитнику не объяснили.

А у девочек из Мосейцева фактически нет адвокатов. То есть формально они есть — это директора детдомов, в которых они сейчас содержатся. Но ездить на слушания директора регулярно не могут. Они и не ездят. В суде интересы детей представляет прокуратура.

На сайте Ростовского районного суда можно наглядно увидеть, что процесс затягивается изо всех возможных процессуальных сил — из 114 назначенных судебных заседаний 55 было отменено с формулировкой «другие основания для отложения дела».

Бесхозный приют

Сразу после трагедии Ярославская епархия официально открестилась от приюта: «Данная семья именуется «православным приютом», но это абсолютно не соответствует действительности. В Ярославской епархии нет православных приютов, и семья из Мосейцева никогда не была таковым».

Однако весь уклад приютской жизни шел по православным канонам: ранние подъемы, молитвы, посты, многочасовые земные поклоны. Более того, Любимова имела духовника, девочки вместе с ней регулярно ездили в Никитский монастырь в Переславле-Залесском. Об этом рассказывал в суде Михаил Баранов, бывший послушник монастыря. «Мы просто здоровались и проходили мимо. На людях не было заметно, что с детьми очень строги, но я прекрасно знаю, в каких условиях воспитываются дети в подобных «семьях».

И вот вопрос: если Ярославская епархия, а по сути РПЦ, всячески дистанцируется от приюта, то почему уважаемый в церковных кругах иеромонах Макарий (Маркиш), автор многочисленных книг и публикаций, один из разработчиков «Основ учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека», принятых Архиерейским собором РПЦ в 2008 году, взялся защищать Любимову?

Поддержку она нашла и в лице Александра Чернавского — координатора так называемого Родительского комитета «За православное воспитание детей».

На сайте информационно-аналитической службы «Русская народная линия» в 2015 году он опубликовал «На православные приюты ведется наступление демонических сил», в которой Любимова характеризовалась как оклеветанная праведница и мать с большой буквы.

Редакция «Русской народной линии» тоже не осталась в стороне, сделав приписку в конце статьи: «Отметим, что <…> застреленный депутат Ярославской областной думы шестого созыва, известный либеральный политик Борис Немцов в свое время принимал участие в травле матушек из Мосейцева».

Важно ли понимать, стоят ли за делом приюта люди из РПЦ? Важно. Хотя возражение, что церковь не несет ответственности за преступления всех носящих крест, вполне резонное. Но вопрос, кто финансирует адвокатов «матушек», с чьей помощью Любимовой удалось столь «блестяще» выиграть в 2014 году дело о защите чести и достоинства у издания, предположившего педофильский след в приюте, так и остается без ответа.

И пока этот вопрос повисает в воздухе, православный «дух» дела в Мосейцеве выходит на первый план.

Невидимки

Александр Галанов, психолог и директор лаборатории психологической безопасности все эти годы следит за приютским делом.

Галанов считает, что самая большая опасность сейчас — это дать мосейцевскому делу «замылиться».

Александр Галанов

психолог и директор лаборатории психологической безопасности

— Мне сейчас не так уж важно, насколько жестким будет приговор Любимовой и ее соратницам. Потому что главное в этой истории — не частный случай жестокого обращения с детьми, а система воспитания, которая насаждается в так называемых приютах. Как только ребенок попадает в приют, он становится недоступен для внешнего мира. С ним безнаказанно можно делать все что угодно — унижать, наказывать, морить голодом.

А контролировать такие семьи законодательно невозможно — нет правовой нормы. Нужны поправки в Семейный кодекс. Смысл их в том, чтобы любой ребенок, попадающий в семью, которая существует в изоляции, ежегодно проходил образовательную аттестацию и медосмотр. Родителей необходимо обязать делать это, независимо от их желания и уж тем более вероисповедания. Таким детям нужно обязательно выдавать паспорт с фотографией, чтобы можно было идентифицировать ребенка. Их же не видит ни школа, ни соседи. Опека с этим контролем не справляется.

Тенденция

Первый приговор по Мосейцевскому делу уже прозвучал. Его выслушала 6 марта Наталья Роговая — еще одна приемная мать троих детей из обители Любимовой. Как выяснило следствие, Роговая тоже избивала ремнем, наказывала, заставляла молиться своих дочерей. Старшей приемной девочке в то время было 10 лет, младшим, когда Роговая испытывала на них педагогические праведные приемы, — год и два года.

Суд вынес вердикт: 7 тысяч рублей штрафа, который тут же отменили в связи с истечением срока давности. Этот безболезненный приговор Роговой выглядит не только цинично по отношению к несчастным детям, но и определяет тенденцию, которая вполне может оказаться рабочей.

Если учесть, какими темпами продвигается судебное слушание, то можно предположить, что смягчение наказания или вовсе истечение его сроков будут по этой же схеме «отработаны» на Любимовой, которой скоро исполнится 70 лет, и на Семеновой. Они, конечно, издевались над детьми, но ведь не убили.

На самом деле страшная история в Мосейцове еще и о том, как демонстрация истовой веры может обеспечить моральную индульгенцию. В зашоренном сознании крест и молитва, особенно демонстрируемые публично, часто ассоциируются у обывателя с праведностью высшей пробы.

Этот прием в последние годы вполне успешно отработала для укрепления имиджа российская властная элита.

Гособвинение просит для Любимовой и Семеновой по пять с половиной лет колонии общего режима. Для Гусмановой, от рук которой погибла девочка, — 12 лет колонии общего режима.

P.S.

За все время слушаний обвиняемые ни в чем не раскаялись и не признали своей вины. «Ответим за все перед Богом» — их единственный аргумент.

«Новая газета» отправила запрос уполномоченной по правам ребенка в России Анне Кузнецовой. Нас, в частности, интересует, есть ли у уполномоченной сведения о количестве негосударственных приютов в России и каким образом осуществляется контроль над их деятельностью?