Понятие смерти в философии кратко. Смерть с точки зрения Буддизма

Тренинги

Жизнь и смерть - вечные темы духовной культуры человечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики. Вряд ли найдется взрослый человек, который рано или поздно не задумался бы о смысле своего существования, предстоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли приходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Только раннее детство или старческий маразм избавляют человека от необходимости решения этих проблем. А. Л. Чехов в одном из писем написал: “Зафилософствуй - ум вскружится”, имея в виду тот или иной способ решения проблем жизни и смерти. Однако подлинное философствование невозможно без обращения к этим вечным темам. Во всех философских системах так или иначе решался этот вопрос, а Шопенгауэр считал, что “смерть – подлинный гений, вдохновитель или Мусагет философии, отчего Сократ и определил жизнь как “подготовку к смерти”.
По сути дела, речь идет о триаде: жизнь -- смерть -- бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти и обретению бессмертия в жизни иной, а сама человеческая жизнь трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, что бы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.
За небольшими исключениями у всех времен и народов люди высказывались о жизни достаточно негативно. Жизнь - страдание (Будда, Шопенгауэр и др.); жизнь - сон (Веды, Платон, Лабрюйер, Паскаль); жизнь - бездна зла (древнеегипетский текст “Разговор человека со своим духом”). “И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, ибо все - суета и томление духа” (Экклезиаст); “Человеческая жизнь жалка” (Сенека); “Жизнь - борьба и странствие по чужбине” (Марк Аврелий); “Все пепел, призрак, тень и дым” (Иоанн Дамаскин); “Жизнь однозвучна, зрелище уныло” (Петрарка); “Жизнь - это повесть глупца, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная смысла” (Шекспир); “Жизнь человеческая не что иное, как постоянная иллюзия” (Паскаль); “Вся жизнь - лишь цена обманчивых надежд” (Дидро); “Моя жизнь - вечная ночь... что такое жизнь, как не безумие?” (Кьеркегор); “Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду” (Ницше).
Об этом же говорят пословицы и поговорки разных народов типа “Жизнь - копейка”. Ортега-и-Гассет определил человека не как тело и не как дух, а как специфическую человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не складывалась жизнь, как бы она не была длительна - конец ее неизбежен. Автор Экклезиаста так сказал об этом: “Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву”. Столетия спустя греческий мудрец Эпикур пытался решить этот вопрос вопросов так: “Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем”.
Смерть и потенциальное бессмертие - самая сильная приманка для философствующего ума, ибо все наши жизненные дела должны так или иначе соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышления о смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом. Правда, животные чуют приближение смерти, особенно домашние, и их предсмертное поведение чаще всего напоминает мучительные поиски уединения и успокоения. Смерть вообще - расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные практически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое существо. Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с генокодом.
Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы теоретически опровергнуть, этот тезис, доказать, а затем и воплотить в жизнь реальное бессмертие. Однако идеалом такого бессмертия является не существование амебы и не ангельская жизнь в лучшем мире. С этой точки зрения человек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете сил, напоминая гетеского Фауста. “Остановись мгновенье”,- это девиз такого бессмертия, импульсом которого является по словам Ортега-и-Гассета “биологическая витальность”, “жизненная сила”, родственная той, “что колышет море, оплодотворяет зверя, покрывает дерево цветами, зажигает и гасит звезды”. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой грандиозной картины Вселенной, не испытывать “насыщения днями” как библейские пророки - может ли что-то быть более заманчивым?
Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть - пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни постоянно делались и делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие “там” и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, “смертью смерть поправ”. Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал Махатма Ганди: “Мы не знаем, что лучше - жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, не трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант”. А еще задолго до этого в “Бхагавадгите” сказано: “Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном - не скорби!”
Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог И. И. Мечников, размышлявший о возможности “воспитания инстинкта естественной смерти”, писал о Л. Н. Толстом: “Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас увидел, что это - напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем же им жить? Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина - смерть”.

Вопрос о смысле жизни на всех этапах развития философии был в центре внимания и был тесно переплетен с системой другими этическими вопросами – о жизни и смерти, добре и зле, совести и вере, свободе воли и предопределенности etc.

В философии древней Греции наблюдаются различные решения данного вопроса. Сократ смысл жизни видел в счастье, достижение которого связано с добродетельной жизнью, трепетным отношением к законам, принятым государством, знанием нравственных понятий; Платон - в заботах о душе; Аристотель и его последователи - в доблестной жизни, стремлении стать ответственным гражданином государства; Эпикур и киренаики - в избежании неприятностей, достижении покоя и блаженства; Диоген Синопский - во внутренней свободе, презрении к богатству; Стоики - в является жизни, согласной с человеческой природой и покорности судьбе; Пифагор в научном знании совершенного числа души; Метродор в крепости тела и в твердой надежде, что на него можно положиться и т.д.

До XVII века европейская философская мысль базировалась на теологической базе, заложенной Блаженным Августиноми Фомой Аквинским. В Учении Августина конечную цель человеческих устремлений составляет блаженство. Оно заключается в познании Бога. Отсюда смысл человеческой жизни «во Христе» в единении с Богом в «царстве Божьем».

XVII-XVIII век кроме расцвета науки принес ослабление влияния церкви и христианской этики. Постепенно как и в античной философии, вновь появиляется разнообразие в воззрениях на смысл жизни в различных философских системах. Кант видел смысл жизни в следовании принципам нравственного долга, Фейербах - в стремлении к счастью на основе всеобщей любви людей друг к другу, Маркс и Энгельс - в борьбе за коммунистические идеалы, Ницше - в «воле к власти», английский философ XIX века Милль - в достижении выгоды, пользы, успеха.

Идеалистические и особенно христианские религиозные учения, позволяют сделать достаточно логичные построения для нахождения смысла человеческого существования. В работах русских философов начала XX века Бердяева, Франка,Соловьева, Трубецкого и др. вопрос о вере в бога становится главным условиям наличия смысла жизни. В то же время в материалистической философии, где человеческая жизнь конечна и за ее порогом ничего нет, само существование условия для решения этого вопроса становится затруднительным и в полный рост встают сложно разрешимые этические проблемы.

Особо следует отметить роль экзистенциальной философии, которая берет начало в творчестве Сьерена Кьеркегора. В XX веке Сартр, Камю, Хайдеггер, Ясперс и др. рассматривают «жизнь как бытие к смерти». Перед лицом смерти человек способен обрести понимание смысла жизни, освободившись от ложных целей и ненужных мелочей. Он начинает иначе смотреть на себя и окружающий мир. Таким образом, в экзистенциальной философии анализ проблемы смерти приобретает важное значение для постижения тайн жизни человека, определения ее смысла. Другим важным постулатом экзистенциализма является отрицание универсального смысла, смысл жизни может быть только уникальным, как уникальна человеческая индивидуальность.

Известно, что животные чуют приближение смерти, особенно домашние, и их предсмертное поведение чаще всего напоминают мучительные поиски уединения и успокоения. Смерть вообще – расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные практически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое существо. Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с геномом.

Размышляя о смерти, начинаешь понимать, что смерть, пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие «там» и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, «смертию смерть поправ». Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказала Махатма Ганди: «Мы не знаем, что лучше – жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, не трепетать перед мыслью о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант.» А еще задолго до этого в «Бхагавадгите» сказано: «Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном – не скорби!»

Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог И.И.Мечников, размышляя о возможности «воспитания инстинкта естественной смерти», писал о Л.Н.Толстом: «Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тот час увидел, что это – напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как их отец? Зачем жить? Зачем мне любить их, растить и блюсти их. Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия. Любя их, я не могу скрыть от них истины, - всякий шаг их ведет к познанию этой истины. А истина – смерть».

Уж более тридцати веков мудрецы, пророки и философы разных стран и народов пытаются найти водораздел между жизнью, смертью и бессмертием. Чаще всего полагают, что все дело в осознании факта предстоящей смерти: мы знаем, что умрем и лихорадочно ищем путь к бессмертию. Все остальное живое тихо и мирно завершает свой путь, успев воспроизвести новую жизнь или послужить удобрением почвы для другой жизни. Человек же обречен на пожизненные мучительные раздумья о смысле жизни или о ее бессмысленности, изводит этим себя, а часто других, и вынужден топить эти проклятые вопросы в вине и наркотиках. Отчасти это верно, но возникает вопрос: как быть с фактом смерти новорожденного ребенка, который еще не успел ничего понять, или умственно отсталого человека, который не в состоянии ничего понять? Считать ли началом жизни момент зачатия (который невозможно точно определить в большинстве случаев) или момент рождения? Безвестная и никого не трогающая смерть маленького существа, кроме его матери, от голода где-нибудь в Африке и пышные похороны всемирно известных лидеров – перед лицом вечности не имеют различия. В этом смысле глубоко прав английский поэт Д.Донн, сказавший, что «смерть каждого человека умаляет все человечество, и поэтому никогда не спрашивай, по кому звонит колокол, он звонит по тебе».

Очевидно, что специфика жизни, смерти и бессмертия человека прямо связаны с разумом и его проявлениями, с успехами и достижениями человека в течении его жизни, с оценкой его современниками и потомками. Смерть многих гениев в молодом возрасте, бесспорно трагична, но при этом нет оснований считать, что их последующая жизнь, если бы она состоялась, дала бы миру нечто еще более гениальное. Здесь действует какая-то не вполне ясная, но эмпирически очевидная закономерность, выражаемая христианским тезисом: «Бог прибирает в первую очередь лучших».

В этом смысле жизнь и смерть не охватываются категориями рационального познания, не укладывается в рамки жестокой детерминистической модели мира и человека. Рассуждать об этих понятиях можно хладнокровно до определенного предела. Он обусловлен личной заинтересованностью каждого человека и его способностью к интуитивному постижению предельных оснований человеческого бытия. В этом отношении каждый подобен пловцу, прыгавшему в волны среди открытого моря. Надеяться надо только на себя, несмотря на человеческую солидарность, веру в Бога, высший Разум и т.д. Уникальность человека, неповторимость личности проявляется здесь в высочайшей степени.

1.2 Понятие смерти с точки зрения философии

2 Взгляды мировых религий на вопросы жизни и смерти 2.1 Христианское понимание жизни и смерти

Христианское понимание жизни, смерти и бессмертия исходит из ветхозаветного положения: «День смерти лучше дня рождения» (Экклезиаст) и новозаветной проповеди Христа: «… я имею ключи от ада и смерти». Богочеловеческая сущность христианства проявляется в том, что бессмертие личности как целостного существа мыслимо только через воскресение. Путь к нему открыт искупительной жертвой Христа через крест и воскресение. Это сфера тайны и чуда, ибо человек выводится из сферы действия природно-космических сил и стихий, и становится как личность лицом к лицу с Богом, который тоже есть личность. Целью жизни человека является обожение, движение к жизни вечной. Без осознания этого, земная жизнь превращается в сон, пустую и праздную мечту, мыльный пузырь. В сущности, она есть приготовление к вечной жизни, которая не за горами для каждого. Поэтому и сказано в Евангелии: «Будьте готовы: ибо, в который час не думаете, придет Сын Человеческий». Чтобы жизнь не превратилась, по словам М.Ю.Лермонтова, «в пустую и глупую шутку», необходимо всегда помнить о смертном часе. Это не трагедия, а переход в иной мир, где уже обитают мириады душ, добрых и злых, и где каждая новая входит на радость или муки. По образному выражению одного из православных иерархов: «Умирающий человек – заходящее светило, заря которого уже блещет над другим миром». Смерть разрушает не тело, а тленность его и поэтому она не конец, а начало жизни вечной.

Евангелист Лука так определил суть христианского подхода к жизни и смерти: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ибо у него сме живы». Христианство категорически осуждает самоубийство, так как человек не принадлежит сам себе, его жизнь и смерть «в воле Божьей».

Вот как говорит об этом в «Литературной газете» автор, отмечающий свою личную заинтересованность в положительном решении проблемы эвтаназии. По его мнению, в данном случае речь идет «об одном из важных прав – о праве тяжелобольного человека на легкую (без мучений), достойную и быструю смерть тогда, когда сам человек сочтет ее своевременной». Можно ли выдвинуть серьезные возражения против...

Отношение к миру и познанию, а также на его отношение к необходимости развития той или иной конкретной области знания (например, ядерной физики, евгеники, генной инженерии и т.п.). Взаимозависимость философии и частных наук хорошо выразил И.В. Гете. «От физика, - писал он, - нельзя требовать, чтобы он был философом; но...он должен быть знаком с работой философа, чтобы доводить феномены вплоть до...

И отечественные нормативные правовые акты, регламентирующие права психических больных, слабоумных и других «деградированных» лиц, свидетельствуют о дискриминационном характере подобных суждений. Естественное право на жизнь принадлежит и «деградированной» личности. В этой связи использование института «прижизненного завещания» на случай обусловленной болезнью «деградации» личности более чем...

В отечественной теории и практике психологических измерений. Хотя концепт осмысленности измерения развивается с трансформацией идей Стивенса и разработкой проблем статистики и логики, его положения относительно шкалирования, по проблемам измерений в психологии и связанной с ними осмысленностью измерений требуют, на наш взгляд, критического анализа привычной практики использования психологического...

Философское понимание смерти не может быть сведено к описанию смерти как внешнего наблюдаемого факта. Задача философии - выявлять сущность явления, которая раскрывается не с позиции внешнего знания, но с позиции самосознания. В опыте самосознания жизнь дана как движение к смерти - т.е. состояние жизни, опыт умирания и опыт посмертного существования.

В философском осмыслении смерти можно выделить следующие подходы.

Восприятие собственной смерти и восприятие смерти внешне, со стороны, то есть восприятие смерти другого.

Восприятие смерти другого можно разделить на биологическое понимание и личностное понимание.

В биологическом смысле смерть характеризуется как естественное умирание организма. Здесь в смерти нет никакой трагедии - ведь это этап естественного природного кругооборота рождений и умираний. В личностном смысле смерть - это трагедия расставания, безвозвратной утраты. Однако внешнее восприятие смерти ни в ее биологическом аспекте, ни в личностном еще не указывает сущностную специфику смерти.

Философская проблематизация опыта смерти возможна только при ее ценностном осмыслении, преодолевающем ограниченность физиологического подхода. В этом ценностном плане смерть мы должны понимать более широко, не просто как смерть биологического организма, но как смерть личности. При этом смерть личности может и не характеризоваться признаками физического умирания. Распад личности, сумасшествие, амнезия - это все разные формы смерти, которые не предполагают физического умирания. Если к этому вопросу подойти более глубоко, то можно видеть, что само развитие личности всегда сопровождается ее умиранием в каких-либо частных аспектах: какими-то моментами болезни, утраты, забвения, самоотрицания, разочарования. Иными словами, смерть может пониматься не только как окончательное завершение жизни, но и как частичное воплощение в каких-то этапах жизни. На протяжении жизни человек может в большей или меньшей степени чувствовать близость смерти, может переживать ее частично в каких-то кризисах своей жизни. В этом плане смерть можно трактовать не как одномоментное событие, но как растянутое во времени событие, разбросанное на всем протяжении жизни человека. При таком понимании смерть понимается как такое завершающее жизнь событие, которое в своих частных формах выражения циклично воспроизводится на всем протяжении жизни.

Для этого необходимо раскрыть смерть как факт собственного бытия. Здесь можно выделить три подхода:

Осмысление своего движения к смерти – опыт движения своего к концу. Это предполагает ценностное осмысление смерти.

Осмысление опыта умирания. Это предполагает феноменологическое описание умирания.

Осмысление посмертного бытия. Это предполагает раскрытие историко-культурных представлений о посмертном существовании человека.

В традиционных культурах смерть никогда не понималась как полное и окончательное уничтожение, цикличное присутствие отдельных смертей на протяжении жизни было связано с присутствием отдельных моментов жизни и после смерти. Таково было понимание древних греков, с одной стороны, учивших об осознанности смерти на протяжении жизни, как формы проникновения смерти в жизнь, так и о тенеподобном несовершенном пребывании в Аиде, как формы проникновения жизни в смерть.

В древнекитайской традиции, когда еще не вполне оформилось окончательное представление о загробном мире, широко было распространено представление об естественном кругообороте жизни и смерти. Жизнь - это сосредоточение энергии ци, смерть - ее рассредоточение. Смерть сменяется жизнью. А жизнь смертью точно так же, как сменяют времена года друг друга, как осуществляется круговорот воды в природе и т.д. В последствии в связи с распространением культа предков развивалось и представление о посмертном бытии, которое не отличалось принципиально от жизни.

В Индии издревле сложились представления безначальности и нескончаемости жизнь. Смерть и жизнь - циклы единого колеса перерождений. Бесконечность жизни, в которой с неотвратимостью воспроизводятся одни и те же страдания, пугала древнего индийца. Отсюда целью всех индийских религий был выход за пределы жизни. Уже в упанишадах говорится о пути освобождения через познание иллюзорности содержания жизни. Постичь эту иллюзорность можно только при помощи мысли о смерти. Благодаря ей, человек учится отказываться от всего временного и преходящего, открывая тем самым подлинную непреходящую реальность - Атман, слияние с которым и составляет окончательный путь спасения.

В буддизме, абсолют, спасение от бесконечности жизни мыслилось как ее угасание в нирване. Постепенно, с развитием буддизма сформировалось представление о загробном мире как промежуточном существовании между смертью и новым рождением.

В христианском понимании смерть истолковывается как трагедия жизни, вызванная грехопадением. Смерть понимается как болезнь, переход в неполноценное состояние, исцелить которое может только победа над грехом, осуществленная Христом в Его Крестной Смерти. Эта победа означает воскресение, Окончательная победа над смертью - это всеобщее воскресение, возводящее людей к Вечной Жизни через Страшный Суд. Поэтому христианство – это, прежде всего благая весть о вершившейся победе над смертью.

Во всех этих случаях смерть понимается не столько как финал биологического существования, сколько этап, связанный с распадом личности, итог которого может быть зафиксирован и в биологической форме смерти. Однако смерть личности можно осмыслить не только как финал, итог, окончание, но и как начало нового рождения. В этом случае смерть будет пониматься, как подготовка к возрождению личности и должна быть усвоена как неотъемлемый момент самой жизни, а не как ее завершение. Таким образом, смерть может быть понята как стояние перед концом, - то есть характеристика непосредственно экзистенциального измерения человека, и как перспектива будущего возрождения - характеристика религиозного измерения человека, направленного не на непосредственное бытие в настоящем, а на будущее.

Однако и внутри экзистенциально бытия в непосредственно настоящем можно истолковать смерть не только как предстояние перед концом, но и как возрождение, хотя эта возможность не была в полной мере реализована в истории философии до самого недавнего времени.

В связи с этим выделим два разных модуса смерти: смерть как финал - движение от жизни к смерти, и смерть как условие нового рождения - движение от смерти к жизни. Первый модус превалирует в традиционном для истории культуры понимании смерти, второй - в интуиции, характерной для женского мировосприятия, что дает право К. Эстес соотносить природу первозданной женщины с архетипическим образом Жизнь-Смерть-Жизнь, смысл которого предстоит раскрыть в настоящем исследовании.

С позиции понимания смерти как движения жизни к своему концу смерть может быть истолкована негативно - как обессмысливание жизни, и позитивно - как освобождение от иллюзорных ценностей, раскрытие подлинности жизни. Негативное понимание смерти, которое ведет к обесцениванию жизни, предполагает поиск других суррогатных ценностей, которые ставятся выше жизни – общество, светлое будущее, государство, коммунизм и т.д. В истории философии негативное понимание смерти н оставило какого-либо заметного влияния, однако в коммунистической идеологии оно активно использовалось как инструмент подчинения человека государству.

Позитивное ценностное осмысление смерти имеет богатую историко-философскую традицию, в которой можно выделить сотериологический 1 , гносеологический и экзистенциальный уровни понимания ценности смерти. Здесь можно выделить несколько философских периодов осмысления смерти:

1) Античный период, характеризуемый рационалистическим отношением к смерти, он связан со стремлением превратить размышление смерти в философские методы достижения внутренней безмятежности, возвышения над судьбой, истинного познания.

2) Средневековый период, связанный с религиозным отношением смерти - как следствием грехопадения человека. Смерть, с одной стороны - трагедия человеческой жизни, с другой, условие его будущего воскресения и спасения.

3) Новое время. В этот период происходит синтез античного и средневекового отношения к смерти.

4) Современный период. Возникает экзистенциалистская 2 проблематика, в которой тема смерти становится центральной.

Если выделить общую идею, которая лежит во всей этой традиции понимания смерти, то можно сформулировать ее так: смерть понимается как ценность, которая позволяет переосмыслить содержание направленной на нее жизни. При этом смерть исключает какую-либо дальнейшую перспективу жизни. Жизнь оценивается в аспекте предшествования смерти. Иначе говоря, жизнь истолковывается как ретроспективный аспект осознания смерти.

Смерть в опыте самосознания предполагает, что жизнь осознается как движение к смерти, и должна быть ценностно переосмыслена с позиции смерти. Смерть знаменует собой заключительный этап умирания, с позиции которого переосмысляется то, что ему предшествует. Это переосмысление может носить как положительный, так и негативный характер, причем, философской рефлексии подвергался именно этот первый, позитивный смысловой момент смерти. Смерть понимается как конец, осознание которого обесценивает то или иное содержание жизни. Если речь идет об обесценивании именно ложных ценностей, то понимание смерти может способствовать к осознанию подлинности человеческого существования. Если это обесценивание относится к самой жизни, то смерть будет пониматься чисто негативно, и такое понимание приводит к возникновению мировоззрений, которые провозглашают высшей ценностью уже не самого человека (который смертен), а что-то другое, например справедливый социальный порядок, государство и т.д. Однако позитивный вклад в развитие истории философии внесли те концепции, которые выделяют в смерти положительный смысл, который раскрывает свободу от страданий, истинное познание, подлинность личности.

Смерть всегда выступает как принцип обесценивания, но обесцениваться может не вся жизнь, а те или иные ее аспекты, связанные с ее ограничением. В этом случае ценность смерти позволяет утвердить подлинность жизни. Если речь идет об обесценивании тех ложных ценностей, стремление к которым приводило к страданиям, то мы раскрываем сотериологический аспект ценности смерти, если обесцениванию подвергаются установки, препятствующие познанию истины, то мы можем выделить гносеологический аспект ценности смерти, если обесцениванию подвергаются ложные стереотипы, отчуждающие подлинную личность человека, то мы можем выделить экзистенциальный аспект смерти. Все эти аспекты представлены в истории философии.

Сотериологический аспект ценности смерти характерен для философии стоицизма. Смысл философии по мнению стоиков состоит в том, чтобы научить человека противостоять слепом року, быть выше страданий, которые несет с собой слепая судьба. Это стоическое возвышение над судьбой возможно только тогда, когда человек следует свой истинной природе, которую стоики видели в человеческом разуме, являющимся выражением мирового разума - логоса. А поскольку логос является высшим Благом, то следование собственной разумной природе означает следование Благу, т.е. добродетель. Таким образом, поступать не в соответствии с внешними обстоятельствами, но в соответствии со своей разумной природой является высшим нравственным императивом. Это предполагает свободу от внешних обстоятельств, от страстей и от привязанностей к жизни, подчиненной слепому року. Достичь этой свободы можно лишь тогда, когда человек познает иллюзорность всех ценностей, которые делают его подверженным страданиям, которые приносит с собой его рок. Человек должен освободиться от страха перед болью и несчастиями, от стремления к богатству, власти и знатности, он должен равнодушно принимать любые подарки судьбы, независимо от того, хорошее или плохое она ему несет. Эта становится возможным, когда внутри человека появляется критерий, в соответствии с которым он мог выявить иллюзорный или ложный характер всех этих ценностей. Таким критерием является смерть.

Страдания обуславливаются тем, что человек привязывается к тому, что впоследствии утрачивает. Однако когда он стоит перед лицом смерти, то он обнаруживает иллюзорность всего того, к чему был привязан, а значит, и иллюзорность собственных страданий. Подлинные ценности остаются неизменными и не зависят от длительности жизни человека. Эти подлинные ценности являться предметом познания философии, а способом обнаружения их становится обращенность к смерти. Имея это в виду, один из ярких представителей позднего стоицизма - Сенека - пишет: “А если явится и позовет смерть, пусть преждевременная, пусть обрывающая жизнь посредине, плод этой жизни давно отведан: ведь такой человек познал природу в большей ее части и знает, что от времени честности не прибавляется. Тем всякий век непременно покажется коротким, кто мерит его пустыми и потому бесконечными наслаждениями” 3 .

Все, к чему бы человек не стремился - слава, богатство, власть и т.д., все это отнимает у него смерть. Лишь добродетель, по мнению стоика, смерть отнять не может, так как добродетель определяется по причастности бессмертному мировому разуму. В соответствии с этим смерть разоблачает все то ложное и иллюзорное, что заставляло человека поступать в соответствии с внешними обстоятельствами. Вместе с памятью о смерти возникает чувство освобождения от всех иллюзорных ценностей, которые заставляли человека постоянно суетиться, чего-то добиваться, к чему-то стремиться, из-за чего-то расстраиваться и страдать. Вместе с этим освобождением человек становится неподверженным любым невзгодам, которые преподносит ему судьба. Ему нет более нужды бороться с судьбой (тем более что по мнению стоиков это было изначально бессмысленно) теперь человек может равнодушно следовать за своей судьбой, ибо внутренне он все равно выше ее. Это чувство освобождения вызывает ощущение внутреннего катарсиса, дарует безмятежность души и облегчение от тяжести жизни. В силу этого для некоторых стоиков мысль о смерти не только теряет свой пугающий характер, но напротив, становится притягательной. Это видно на примере философии Сенеки, который столь увлекся этим катарсическим эффектом памятования о смерти, что начинает воспевать самоубийство как способ освобождения от всего того, что привязывает в жизни и сообщает ей страдания. Так ценностно-положительный момент смерти при определенной его гиперболизации мог легко переходить в свою противоположность.

Надо сказать, обращение к смерти как философскому методу исцеления души от переживаний и страданий характерно не только для философии стоицизма, но практически для всех античных школ этого периода несмотря на то, что их философские взгляды очень разнились. Всех их объединяет рационалистическое отношение к смерти. Понять смерть – значит, избавиться от власти рока, от страданий, при этом сама по себе онтологическая трактовка не смерти не принципиальна. Так, например, если ранние стоики говорили о переселении душ, поздние - ничего не говорили о посмертном бытии, а Эпикур и вовсе его отрицал - это разнообразие пониманий никак не повлияло на философское понимание ценности смерти как средства освобождения от страданий.

Отрицая смерть, событие жизни и уверяя в полном распаде человека, Эпикур преследовал ту же самую цель, что и стоики - избавить человека от всего того, что смущает его душу и мешает принимать жизнь такой, какая она есть. Эпикур говорил: “Привыкай думать, что смерть для нас - ничто: ведь все и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому если держаться правильного знания, что смерть для нас - ничто, то смертность жизни станет для нас отрадна: не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от нее отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни. Поэтому глуп, кто говорит, что боится смерти не потому, что она причинит страдания, когда придет, а потому, что она причинит страдания тем, что придет; что и присутствием своим не беспокоит, о том вовсе напрасно горевать заранее. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Стало быть, самое ужасное из всех зол, смерть, не имеет к нам отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых” 4 .

Поэтому можно говорить об общем рационалистическим типе отношения к смерти в античной философии, которое П.П. Гайденко противопоставляет ветхозаветному, которое легло в основу средневековой христианской культуры, пришедшей на смену античности: “Не смотря на то, что по своему содержанию сократовско-платоновское и эпикуровско учения противоположны, их объединяет специфически греческий рационализм в самом подходе к факту смерти: опору для человека в час смерти греческая философия ищет или в вечности (учение о бессмертии души и ее переселении), или же в сознании роковой неизбежности самого кругооборота бытия, его неотменимости. В этом отношении противоположность греческому переживанию факта смерти представляет древне-еврейское мировоззрение, нашедшее выражение в ветхозаветной литературе” 5 .

В качестве примера философской позиции, раскрывающей гносеологический аспект смерти, можно привести философию Платона, выдвинувшего тезис о том, что умирание является методом философии.

Соединение идеи смерти и философии у Платона наиболее ярко прослеживается в диалоге “Федон” посвященном последней беседе учеников с Сократом пред казнью. В этом диалоге Сократ высказывает парадоксальную на первый взгляд мысль: “Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним - умиранием и смертью” 6 .

Главный критерий смерти по Платону – это не уничтожение тела, а отделение души от тела: “Не что иное, как отделение души от тела, верно? А "быть мертвым" - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, - тоже сама по себе? Или, быть может, смерть - это что-нибудь иное? - Нет, то самое, - сказал Симмий” 7 . Но ведь отделение души от тела не обязательно связано с процессом физического умирания, оно может проводиться в созерцании, когда философ перестает обращать внимание на телесное бытие: “Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей? - Да, пожалуй” 8 .

Такое истолкование смерти позволяет ее понимать не только в физическом плане, но и в философском созерцании. Платон показывает, что такого рода “философская смерть” становится источником истинного познания. Пока разум человека сосредоточен на случайных чувственных вещах, он склонен выносить ошибочные суждения относительно вечных истин. Ведь нельзя вывести из случайного - необходимое, а из изменчивого – неизменное. Чтобы пронять истину необходимо отрешиться от случайного и изменчивого, то есть от чувственных вещей и, прежде всего, от собственного тела, что, по мнению Платона, и есть умирание: “И лучше всего мыслит она, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили, - ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к [подлинному] бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом? - Так оно и есть. - Значит, и тут душа философа решительно презирает тело и бежит от него, стараясь остаться наедине с собою? - Очевидно, так” 9 .

Таким образом, Платон трактует умирание как метод очищения созерцания от всего преходящего, случайного, телесного, подверженного ошибке: “А очищение - не в том ли оно состоит (как говорилось прежде), чтобы как можно тщательнее отрешать душу от тела, приучать ее собираться из всех его частей, сосредоточиваться самой по себе и жить, насколько возможно, - и сейчас и в будущем - наедине с собою, освободившись от тела, как от оков? - Совершенно верно, - сказал Симмий. - Но это как раз и называется смертью - освобождение и отделение души от тела? - Да, бесспорно. - Освободить же ее, - утверждаем мы, - постоянно и с величайшею настойчивостью желают лишь истинные философы, в этом как раз и состоят философские занятия - в освобождении и отделении души от тела” 10 .

Очищение, таким образом, является первой причиной, согласно которой следует считать умирание методом философии. Если истина носит вечный, неизменный характер, то познать истину может тоже такая же вечная и неизменная часть человека. Эту часть можно выделить только путем отрешения от телесного, что и есть по Платону умирание: “достигнуть чистого знания чего бы то ни было мы не можем иначе как отрешившись от тела и созерцая вещи сами по себе самою по себе душой” 11 .

Наиболее целостно и последовательно позиция Платона в отношении смерти была раскрыта в философии неоплатонизма. Причем, сохраняя общую позицию Платона, разные представители неоплатонизма делали акцент на разные аспекты учения о смерти Платона. Так, Плотин делал аспект на гносеологической стороне, относясь к смерти чисто созерцательно. Он, хотя и разделял платоновские идеи перерождения, но был безразличен их, будучи восхищенным идеей созерцания мира эйдосов, Его ученик, Порфирий. Наоборот, больше говорит о сотериологической стороне платоновского учения о смерти. Для него главное спасение души, а созерцание идей, которое для Плотина самоценно, лишь служит средством для этого спасения. Об этом А.Ф.Лосев пишет так: “Вместо платоновского перевоплощения душ у Порфирия проповедуется конечное спасение души и освобождение от всякого тела” 12 .

Вместе с тем именно Порфирию как никому другому наиболее четко удалось выделить квинтэссенцию платоновского учения именно о “философском”, а не о физическом умирании. Порфирий утверждал, что отделение души от тела не обязательно ведет к смерти тела. “Философское” отделение души может и должно происходить уже при земной жизни. И в этом как раз и заключается главная задача философии. Философское умирание, это не негативный, а позитивный акт, поскольку его цель не в том, чтобы убежать от трагизма жизни, а в том, чтобы соединиться с высшей умопостигаемой областью, спасти душу от смерти. При этом философское умирание нисколько не препятствует физической жизни человека: “философское отделение души от тела не вредит и не мешает телу жить нормальным образом, подобно тому, как тело не страдает во время сна” 13 .

Раскрытие экзистенциального аспекта смерти имеет долгую историко-философскую предисторию, однако наиболее полное свое выражение находит в традиции экзистенциализма. Основной предмет философии экзистенциализма - отношение к собственному существованию. Существование первично по отношению к любым сущностям. Поскольку речь идет не о существовании вообще, но именно о личностном существовании, то для его обозначения используют специальный термин - экзистенция. Ничто не определяет экзистенцию, и ничто не предшествует ей, экзистенция - это акт полагания субъектом собственного существования. Экзистенциалисты исходят из того, что весь мир открывается в личностном существовании - Dasein (по Хайдеггеру), и никакого иного мира вне этого личностного существования они не рассматривают.

До Хайдеггера в западноевропейской философской традиции о смерти говорили сравнительно мало, и если говорили, то в основном воспроизводили античные философские позиции (например, в “Опытах” Мишеля Монтеня мы видим воспроизведение позиции Эпикура 14). Исключение составляет предтеча философии экзистенциализма Серен Кьеркегор. По сути, именно с Серена Кьеркегора в европейской философии вырабатывает принципиально новое экзистенциального осмысления смерти, которое не сводится ни к рационалистическому античному пониманию, ни к средневековому христианскому.

Кьеркегор раскрывает осознание собственной смертности в отчаянии, которая понимается им как “болезнь к смерти” 15 . Это к какое-нибудь аномальное, эмоциональное состояние или психическое расстройство, но болезнь самого бытия, оно заложено в самой абсурдности человеческого существования. Поэтому в нашем мире нет средств исцеления этой болезни - ведь весь мир также является абсурдным продолжением этой болезни. Единственный путь излечение - это обращение к Высшему, к Богу, который несоизмерим с нашим миром. Именно эта несоизмеримость исключает любое оправдание бытия. Лишь полное доверие Богу, вопреки этическому сознанию, вопреки стремлению разумному, вопреки абсурдности мира, которая не только не исчезает, но достигает своего высшего напряжения в религии, возможно чудо - исцеление от болезни к смерти.

Дальнейшее развитие тема смерти обретает в философии Мартина Хайдеггера.

Исходная точка философствования Мартина Хайдеггера - Dasein - это бытие личностное, бытие человека. Его можно перевести как вот-бытие. Основная его характеристика - временность, которую Хайдеггер истолковывает как заботу. Забота является структурой человеческого бытия в его целостности как единство трех моментов: бытие-в-мире, бытие-при-внутримировом сущем, забегание вперед. Бытие-в-мире (модус прошлого) означает неразрывность человека с миром. Бытие-при-внутримировом-сущем (модус настоящего) - форма отношения к вещам, не как к наличным (предполагающим дистанцию), а как сподручным (интимно-близким). Забегание вперед (модус будущего) означает, что человеческое бытие есть то, что оно не есть, оно ускользает от себя, убегая вперед, и потому есть всегда своя возможность - проект. Человеческое бытие – бытие, проектирующее себя, всегда нечто большее, чем есть в данный момент. Забота - это взаимопроникающие друг в друга прошлое-настоящее-будущее - все они наличествуют сразу в данности “теперь”.

Благодаря проективности заботы человек направлен к своей конечности - к смерти: “Умирание основано со стороны своей онтологической возможности в заботе” 16 . В этом уникальность человека, так как никакое сущее кроме человека не знает о своей конечности, смертности, только человеку ведома временность, а вместе с ней - бытие. Человек - это сущее, которое в состоянии поставить вопрос о смерти. Хайдеггер описывает это понимание смерти так: “Смерть есть возможность прямой невозможности присутствия. Таким образом смерть открывается как наиболее своя, безотносительная, не-обходимая возможность. Как таковая, она есть отличительное предстояние. Основа его экзистенциальной возможности в том, что присутствие себе самому сущностно разомкнуто, и именно по способу вперед-себя. Этот структурный момент заботы имеет в бытии к смерти свою исходнейшую конкретность. Бытие к концу становится феноменально яснее как бытие к означенной отличительной возможности присутствия” 17 .

Однако мир вещей заслоняет сознание собственной конечности и смертности что приводит к забвению своего подлинного бытия. Человек переходит в не подлинное бытие и начинает мыслить себя не как личность, а как одну из вещей, наряду с прочими вещами, в результате чего личность человека отчуждается от него самого. Осознание подлинного существования становится возможным лишь перед лицом смерти. Только благодаря своей смертности человек остается человеком. Отношение человека к собственному существованию Хайдеггер называет настроением. Страх - это такое настроение, которое открывает человеку его конечность, смертность, и вместе с этим - подлинность бытия.

Дальнейшее становление традиции экзистенциализма связано с развитием темы смерти. Так, например, тема смерти становится центральной для раскрытия абсурда как основополагающей характеристики человеческого бытия в философии А.Камю. Параллельно с развитием философии экзистенциализма тема смерти приобретает особое значение в традиции психоанализа, а в затем и в трансперсональной психологии.

1 Сотериология – учение о спасении. Термин используется для обозначения церковной дисциплины. Однако фислофская сотериология имеет более широкое значение – это обоснование ценностей, которые упорядочивают его внутреннюю жизнь: ведут к избавлению от страданий, сообщают ему внутреннюю безмятежность, позволяют возвышаться над судьбой.

2 Экзистенция – существование. В современной философии – личностное существование. Философия экзистенциализма рассматривает экзистенции как первичную по отношению к сущему (всем вещам мира) и описывает отношение личности к собственному существованию. Смерть носит определяющий характер для определения отношения к собственному существованию, через которое рассматриваются все остальные явления мира.

3 Сенека. Нравственные письма к Луцилию. – Кемерово: Кемеровское книжное изд-во, 1986. С. 187.

4 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. - М.: Мысль, 1979. С. 433.

5 Гайденко П.П. Смерть // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 591-592.

6 Платон. Федон // Платон. Собр. соч. в 4-х тт. Т.2. - М.: Мысль, 1993. С.14.

7 Платон. Федон // Платон. Собр. соч. в 4-х тт. Т.2. - М.: Мысль, 1993. С.15.

8 Там же. С.15.

9 Там же. С.16.

10 Платон. Федон // Платон. Собр. соч. в 4-х тт. Т.2. - М.: Мысль, 1993. С.18-19.

11 Там же. С.18.

12 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн.1. – М.: Искусство, 1988. С. 44.

13 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн.1. – М.: Искусство, 1988. С. 50.

14 Монтень М. Опыты. В 3-х т. Кн. 1. М.: Голос, 1992. С. 85-103.

15 Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. С. 251-350.

16 Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Marginem, 1997. С. 252.

17 Там же. С. 250-251.

Существование либо в божественный дар, после которого человека ожидает вечная и счастливая жизнь . У многих народов существовали представления о смерти, как о моменте, когда бессмертная душа человека расстаётся с телом и направляется к душам предков. Также имелись и обряды поклонения смерти.

Говоря об изучении смерти, академик В. А. Неговский в «Очерках по реаниматологии » писал:

…ход естествознания приостановился перед изучением смерти. Веками это явление было столь сложным и непонятным, что, казалось, находится за пределами человеческого познания. И лишь постепенно накапливающиеся робкие и вначале довольно элементарные попытки оживить человека и случайные успехи при этом разрушили эту непознаваемую стену, делающую смерть «вещью в себе».

Конец XIX и особенно XX век внесли в проблему смерти коренные изменения. Смерть перестала нести на себе отпечаток мистики, но тайна её сохранилась. Смерть, являясь закономерным завершением жизни, стала таким же объектом научных исследований, как и сама жизнь .

Один из основателей экспериментальной патологии , стоявший у истоков танатологии, знаменитый француз Клод Бернар в «Лекциях по экспериментальной патологии» писал: «…чтобы знать, как живут организмы животного и человека, необходимо видеть, как множество их умирает, ибо механизмы жизни могут быть вскрыты и обнаружены лишь знанием механизмов смерти.»

Изменение научного отношения к смерти, низведение смерти до естественного физиологического процесса, требующего квалифицированного физиологического анализа и изучения, пожалуй, особенно рельефно проявилось в высказывании И. П. Павлова : «…какое обширное и плодотворное поле раскрылось бы для физиологического исследования, если бы немедленно после вызванной болезни или ввиду неминуемой смерти экспериментатор искал с полным знанием дела способ победить ту и другую» (И. П. Павлов, собрание сочинений, т. 1, с. 364).

Социология

Смертность человека оказала огромное влияние на человеческое общество , став одной из важнейших причин появления и развития религий . Значительную роль религий в истории нашей цивилизации не станет отрицать никто, религиозные деятели всех времён и народов объявляли войны (крестовые походы , джихад), оправдывали захватнические войны религиозными целями, стояли в иерархии управления над правителями государств , определяли личную жизнь людей и направляли развитие культуры (архитектура , живопись , музыка , образование).

Неизбежность гибели и вера в загробную жизнь привели к появлению проблемы избавления от тел умерших или хранения этих тел. Различные религии, в различные эпохи решали этот вопрос по-разному. Такие представления привели к возникновению особых территорий, предназначенных для захоронения - кладбищ . Во многих религиях тело не имеет такого важного значения, и допускаются иные способы избавления, например, сожжение - кремация . Вера в загробную жизнь породила всевозможные коллективные ритуалы, призванные сопроводить умершего в последний в этом мире путь, такие, как торжественные похороны, траур и многие другие.

Биология и медицина

Виды смерти. Терминальные состояния

Выделяют несколько видов смерти: клиническая смерть , биологическая смерть и окончательная смерть . В подкатегорию попадает смерть мозга .

Наступлению смерти всегда предшествуют терминальные состояния - преагональное состояние , агония и клиническая смерть , - которые в совокупности могут продолжаться различное время, от нескольких минут до часов и даже суток. Вне зависимости от темпа наступления смерти ей всегда предшествует состояние клинической смерти . Если реанимационные мероприятия не проводились или оказались безуспешными, наступает биологическая смерть , которая представляет собой необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях нервной системы, т.к. они являются наиболее критичными к требованиям дыхания. Вследствие процессов разложения происходит дальнейшее разрушение организма, что постепенно уничтожает структуру нервных связей, делая принципиально невозможным восстановление личности. Этот этап называется информационная смерть (или «информационно-теоретическая смерть», то есть смерть с точки зрения теории информации). До информационной смерти человек теоретически может быть сохранён в состоянии анабиоза , например, с помощью крионики , что предохранит его от дальнейшего разрушения, а позднее потенциально может быть восстановлен.

Преагональное состояние

В преагональном состоянии происходит нарушение функций центральной нервной системы (сопор или кома), снижение артериального давления, централизация кровообращения. Дыхание нарушается, становится неглубоким, нерегулярным, но, возможно, частым. Недостаток вентиляции лёгких приводит к недостатку кислорода в тканях (тканевой ацидоз), но основным видом обмена веществ остаётся окислительный. Длительность преагонального состояния может быть различной: оно может полностью отсутствовать (например, при тяжёлом механическом поражении сердца), а может сохраняться длительное время, если организм в состоянии каким-либо образом компенсировать угнетение жизненных функций (например, при кровопотере).

Без проведения лечебных мероприятий процесс умирания прогрессирует, и преагональное состояние сменяется терминальной паузой . Она характеризуется тем, что после учащенного дыхания внезапно наступает его полное прекращение. Также обнаруживаются преходящие периоды асистолии длительностью от 1-2 до 10-15 с.

Агония

Агония - попытка организма в условиях угнетения функций жизненно важных органов использовать последние оставшиеся возможности для сохранения жизни. В начале агонии увеличивается давление, восстанавливается сердечный ритм, начинаются сильные дыхательные движения (но лёгкие при этом практически не вентилируются - одновременно сокращаются дыхательные мышцы, ответственные и за вдох, и за выдох). Может кратковременно восстановиться сознание.

Из-за отсутствия кислорода в тканях быстро накапливаются недоокисленные продукты обмена. Обмен веществ идёт преимущественно по анаэробной схеме, во время агонии организм теряет 50-80 г массы за счёт сжигания АТФ в тканях . Продолжительность агонии обычно невелика, не более 5-6 минут (в отдельных случаях - до получаса). Затем артериальное давление падает, сердечные сокращения прекращаются, дыхание останавливается, и наступает клиническая смерть.

Клиническая смерть

Клиническая смерть продолжается с момента прекращения сердечной деятельности, дыхания и функционирования ЦНС и до момента, пока в мозгу не разовьются необратимые патологические изменения. В состоянии клинической смерти анаэробный обмен веществ в тканях продолжается за счёт накопленных в клетках запасов. Как только эти запасы в нервной ткани заканчиваются, она умирает. При полном отсутствии кислорода в тканях омертвение клеток коры головного мозга и мозжечка (наиболее чувствительных к кислородному голоданию отделов мозга) начинается через 2-2,5 минуты. После смерти коры восстановление жизненных функций организма становится невозможным, то есть клиническая смерть переходит в биологическую.

В случае успешного проведения активных реанимационных мероприятий за длительность клинической смерти принимают обычно время, прошедшее от момента остановки сердца до начала реанимации (поскольку современные методы реанимации, такие как поддержание минимально необходимого артериального давления, очистка крови, искусственная вентиляция лёгких, обменное переливание крови или донорское искусственное кровообращение, позволяют поддержать жизнь нервной ткани достаточно долгое время).

В обычных условиях продолжительность клинической смерти составляет не более 5-6 минут. На длительность клинической смерти влияет причина умирания, условия, продолжительность, возраст умирающего, степень его возбуждения, температура тела во время умирания и другие факторы. В отдельных случаях клиническая смерть может продолжаться до получаса, например при утоплении в холодной воде, когда из-за пониженной температуры обменные процессы в организме, в том числе и в головном мозге, существенно замедляются. С помощью профилактической искусственной гипотермии длительность клинической смерти может быть увеличена до 2 часов. С другой стороны, некоторые обстоятельства могут сильно сократить длительность клинической смерти, например, в случае умирания от сильной кровопотери патологические изменения в нервной ткани, делающие невозможным восстановление жизни, могут развиться ещё до остановки сердца .

Клиническая смерть в принципе обратима - современная технология реанимации позволяет в ряде случаев восстановить функционирование жизненно важных органов, после чего «включается» ЦНС, возвращается сознание. Однако в действительности количество людей, переживших клиническую смерть без серьёзных последствий, невелико: после клинической смерти в условиях медицинского стационара выживают и полностью восстанавливаются порядка 4-6 % больных, ещё 3-4 % выживают, но получают тяжёлые нарушения высшей нервной деятельности, остальные умирают . В ряде случаев, при позднем начале реанимационных мероприятий или их неэффективности, обусловленной тяжестью состояния пациента, пациент может перейти к так называемой «вегетативной жизни ». При этом необходимо различать два состояния: состояние полной декортикации и состояние смерти мозга .

Диагностирование смерти

Страх ошибиться в диагностике смерти толкал врачей на разработку методов диагностики смерти, созданию специальных жизненных проб, либо на создание специальных условий захоронения. Так, в Мюнхене более 100 лет существовала усыпальница, в которой руку умершего обматывали шнурком от звонка. Звонок прозвенел один-единственный раз, а когда служители пришли, чтобы оказать помощь очнувшемуся от летаргического сна пациенту, оказалось, что произошло разрешение трупного окоченения . Вместе с тем, из литературы и медицинской практики известны случаи доставки в морг живых людей, которым врачи по ошибке диагностировали смерть.

Проверка сохранности функции дыхания. В настоящее время достоверных признаков сохранности дыхания не существует. В зависимости от условий внешней среды можно использовать холодное зеркало, пушинку, производить аускультацию дыхания или пробу Винслова, которая заключается в том, что на грудь пациента ставят сосуд с водой и по колебанию поверхности воды судят о наличии дыхательных движений грудной стенки. Порыв ветра или сквозняк, повышенная влажность и температура в помещении или проходящий транспорт могут оказать влияние на результаты этих исследований, и выводы о наличии или отсутствии дыхания будут неверными.

Более информативными для диагностики смерти являются пробы, указывающие на сохранение сердечно-сосудистой функции . Аускультация сердца, пальпация пульса на центральных и периферических сосудах, пальпация сердечного толчка - эти исследования нельзя в полной мере считать достоверными. Даже при исследовании функции сердечно-сосудистой системы в условиях клиники очень слабые сердечные сокращения могут быть не замечены врачом, либо сокращения собственного сердца будут оценены как наличие такой функции. Клиницисты советуют проводить аускультацию сердца и пальпацию пульса короткими промежутками, длительностью не более 1 минуты. Весьма интересна и доказательна даже при минимальном кровообращении проба Магнуса, заключающаяся в тугой перетяжке пальца. При имеющемся кровообращении в месте перетяжки кожный покров бледнеет, а периферический - приобретает цианотичный оттенок. После снятия перетяжки происходит восстановление окраски. Определенную информацию может дать просмотр на просвет мочки уха, которая при наличии кровообращения имеет красновато-розовый цвет, а у трупа - серо-белый. В XIX веке для диагностики сохранности функции сердечно-сосудистой системы предлагались весьма специфичные пробы, например: проба Верня - артериотомия височной артерии, или проба Бушу - стальная игла, вколотая в тело, у живого человека через полчаса теряет блеск, первая проба Икара - внутривенное введение раствора флюоресцеина даёт быстрое окрашивание кожи у живого человека в желтоватый цвет, а склер - в зеленоватый и некоторые другие. Эти пробы имеют в настоящее время только исторический, а не практический интерес. Вряд ли разумно проводить артериотомию у человека, находящегося в состоянии шока и на месте происшествия, где невозможно соблюдать условия асептики и антисептики, либо ждать полчаса пока потускнеет стальная игла, а тем более вводить флюоресцеин, который на свету у живого человека вызывает гемолиз .

Сохранность функции центральной нервной системы является важнейшим показателем жизни. На месте происшествия констатация смерти мозга принципиально невозможна. Функция нервной системы проверяется по сохранению или отсутствию сознания, пассивному положению тела, расслаблению мускулатуры и отсутствию её тонуса, отсутствию реакции на внешние раздражители - нашатырный спирт , слабые болевые воздействия (покалывания иглой, растирание мочки уха, поколачивания по щекам и другие). Ценными признаками являются отсутствие роговичного рефлекса, реакции зрачков на свет. В XIX веке для проверки функции нервной системы использовались чрезвычайно необычные и подчас весьма жестокие способы. Так, предлагалась проба Жоза, для проведения которой были изобретены и запатентованы специальные щипцы. При ущемлении складки кожи в этих щипцах человек испытывал сильные болевые ощущения. Также в расчёте на болевую реакцию основана проба Дегранжа - введение в сосок кипящего масла, или проба Разе - удары по пяткам , или прижигание пяток и других участков тела раскалённым железом. Пробы очень своеобразные, жестокие, показывающие до каких ухищрений доходили врачи в сложной проблеме констатации функции центральной нервной системы.

Одним из наиболее ранних и ценных признаков наступления смерти является «феномен кошачьего зрачка», иногда называемый признаком Белоглазова. Форма зрачка у человека определяется двумя параметрами, а именно: тонусом мышцы, суживающей зрачок, и внутриглазным давлением. Причём основным фактором является тонус мышцы. При отсутствии функции нервной системы прекращается иннервация мышцы, суживающей зрачок, и тонус её отсутствует. При сдавлении пальцами в боковом или вертикальном направлениях, которое необходимо проводить осторожно, чтобы не повредить глазное яблоко, зрачок приобретает овальную форму. Способствующим моментом для изменения формы зрачка является падение внутриглазного давления, определяющего тонус глазного яблока, а оно, в свою очередь, зависит от артериального давления. Таким образом, признак Белоглазова, или «феномен кошачьего зрачка» свидетельствует об отсутствии иннервации мышцы и одновременно о падении внутриглазного давления, которое связано с артериальным.

Инструкция по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий, утвержденная Минздравом России в 2003 г., предусматривает констатацию смерти человека либо биологической смерти на основании наличия трупных изменений , либо при смерти мозга , которая устанавливается в предусмотренном порядке. Реанимационные мероприятия могут быть прекращены только при констатации смерти человека на основании смерти мозга или при их неэффективности в течение 30 минут. При этом реанимационные мероприятия не проводятся при наличии признаков биологической смерти, а также при наступлении состояния клинической смерти на фоне прогрессирования достоверно установленных неизлечимых заболеваний или неизлечимых последствий острой травмы, несовместимой с жизнью.

Классификация смертей

Несмотря на сложность проблемы смерти, в медицине уже давно существует чёткая конкретная классификация, которая позволяет врачу в каждом случае наступления смерти установить признаки, определяющие категорию, род , вид смерти и её причину.

В медицине выделяют две категории смерти - смерть насильственную и смерть ненасильственную .

Вторым квалифицирующим признаком смерти является род . И в той, и в другой категории принято выделять три рода смерти. К родам ненасильственной смерти относятся - смерть физиологическая, смерть патологическая и смерть скоропостижная. Родами насильственной смерти являются убийство , самоубийство и смерть в результате несчастного случая .

Третьим квалифицирующим признаком является вид смерти . Установление вида смерти связано с определением группы факторов, вызвавших смерть, и объединённых по своему происхождению или воздействию на организм человека. В частности, как отдельный вид смерти, отличающийся от классической смерти с первичной остановкой кровообращения, рассматривают смерть мозга .

Одним из сложнейших этапов классификации смерти является установление причины её наступления. Независимо от категории, рода и вида смерти, причины её наступления делятся на основную , промежуточную и непосредственную . В настоящее время в медицине не разрешается использовать термин «смерть от старости» - всегда нужно устанавливать более конкретную причину смерти. Основной причиной смерти считается нозологическая единица в соответствии с Международной классификации болезней : повреждение или заболевание, которое само стало причиной смерти или вызвало развитие патологического процесса (осложнения), приведшего к смерти .

Понятие смерти в религии

Все основные религии имеют учение, описывающее, что происходит с человеком после смерти. Поскольку большинство религий утверждает существование нематериальной души , они, в основном, полагают смерть человека лишь гибелью тела и описывают различные варианты дальнейшего существования личности в виде духа или последующего возрождения в новом теле , либо вечного, либо заканчивающегося достижением нирваны (в буддизме) или жизни вечной (в христианстве).

Необыкновенные формы смерти

Во многих религиях существуют представления о том, что особо святые люди умирают иначе - «возносятся к небу» или «засыпают», притом вместо процесса гниения «труп» «благоухает». Кроме того останки - мощи - порой не поддаются гниению .
- Вознесение Бахауллы празднуется 29 мая См. Календарь бахаи
- Вознесение Абдул-Баха празднуется 28 ноября См. Календарь бахаи

Смерть и воскрешение

Во многих религиях описываются случаи чудесного воскрешения после смерти.

Смерть в искусстве и литературе

Смертельно больные киногерои

Образ смерти

В искусстве образ смерти часто представляют в виде костлявого существа (живого скелета) в чёрном балахоне с косой .

Духовная смерть

В литературе, искусстве, религии имеется понятие духовной смерти - психической деградации личности. Примеры:

Живой труп (фильм, 1968) , фильм по пьесе
Ходячий труп (фильм)

См. также

Примечания

Литература

Ильясов Ф. Н. Феномен страха смерти в современном обществе // Социологические исследования . - 2010. - № 9. - С. 80-86.
Лаврин А. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. - 4-е издание, доп. и перераб. - Новосибирск: "Сибирское университетское издательство", 2009. - 544 стр., 32 стр. полноцветных илл. с. - печатается по заказу экз. - ISBN 978-5-379-01217-5
Робинсон К. Состояние сознания в процессе смерти: научно-медицинский и буддистский подходы // Религиоведение (журнал) . - 2007. - № 3. - С. 168-187. -