Образ и характеристика Воланда в романе «Мастер и Маргарита», описание внешности. Образ и характеристика Воланда в романе «Мастер и Маргарита», описание внешности Каким предстает воланд на страницах романа

Цитаты

«… ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой - золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. По виду - лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз чёрный, левый почему-то зёленый. Брови чёрные, но одна выше другой.»

"Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые не очень зоркие люди… Но какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому ведомству?" Милосердие - "ведомство" Иешуа Га-Ноцри."

Характеристика героя

Описание данное Воланду в романе красноречиво. Однако не стоит забывать, что впоследствии у Воланда появляется хромота. И она является неотъемлемым атрибутом его внешности. Причин тут много. Но, особо стоит подчеркнуть то обстоятельство, что и Воланд и вся его свита - обладатели какого-то дефекта внешности. В чём тут причина? Причина проста.

Наличие дефектов внешности есть не более чем глумление над библейскими правилами, взятыми из Ветхого Завета, а также над правилами, установленными в христианской церкви. Как известно, события романа, происходившие в Москве, равно как и бал, проведённый сатаной накануне Пасхи были ни чем иным, как масштабной чёрной мессой, посвящённой чёрной пасхе - исходу сил зла в мир. Следовательно, и Воланд, и каждый из членов его свиты выполняли свою роль в этом «священодействии», сатанинской литургии. Согласно книге Левит (гл. 21) не имеет права быть священником тот, у кого есть какой-либо физический недостаток, включая приобретённый. Как мы видим, Воланд на правах тёмного первосвященника имеет сразу несколько недостатков внешности: вставные зубы, кривой рот, разноцветные глаза, хромота. Причём, надо отдать должное своеобразной «деликатности» Воланда в объяснении этой хромоты. Однако, согласно раввинистической литературе, хромота дьявола отнюдь не ломота в костях (дух не может иметь телесные болезни), причина проще: на ангелов, как на содействующих Божественному священнодейству, распространены те же правила, что и на людей - отсутствие дефектов, в том числе и внешности. А во время низвержения сатаны и его сподручных из Царства, сатана повредил ногу и тем самым лишился навсегда права участвовать в богослужении пред Богом. В Православии есть ещё одно правило, которое касается крови: в храме не должно более проливать кровь, ибо кровь Христова, пролитая на Голгофе, была последней кровавой жертвой во искупление человечества. Не случайно если у священника пойдет кровь, будет порез или произойдет что-то ещё, что вызовет кровотечение, священник обязан приостановить службу, выйти из храма, и только тогда, когда течение крови закончится, продолжить службу с места её остановки. На балу сатаны мы видим обратную картину: Маргарита натёрла ноги до крови, продолжает «священодействовать» как королева бала; барона Майгеля убивают и его кровь используется как вино причастия и т. д.

Предполагаемые прообразы

Сатана

Нет, недаром Булгаков пишет этот роман - «Мастер и Маргарита». Главным героем этого романа, как известно, является дьявол, действующий под именем Воланд. Но это дьявол особый. Роман открывает эпиграф из Гёте: «...так кто ж ты, наконец? - Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Появившись в Москве, Воланд обрушивает всю свою дьявольскую силу на власть имущих, творящих беззаконие. Воланд расправляется и с гонителями великого писателя - Мастера. Под палящим летним солнцем 1937 года, в дни московских процессов, когда другой дьявол уничтожал дьявольскую партию, когда один за другим гибли литературные враги Булгакова, писал Мастер свой роман... Так что нетрудно понять, кто стоял за образом Воланда.

Отношение Сталина к самому М.А. Булгакову и его творчеству известно из статьи Сталина в защиту Булгакова, опубликованной в газете «Правда », а также из его устных выступлений на встрече Сталина с группой украинских писателей, которая состоялась 12 февраля 1929 года .

Второе пришествие Христа

Существует версия, что образ Воланда имеет многие христианские черты. В частности эта версия основывается на сравнении некоторых деталей в описаний Воланда и Иешуа . Иешуа предстал перед прокуратором с большим синяком под левым глазом - у Воланда левый глаз «пустой, мёртвый». В углу рта Иешуа ссадина - у Воланда «угол рта оттянут к низу». Иешуа был сжигаем солнцем на столбе - «кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжёг загар». Разорванный голубой хитон Иешуа превращается в грязные тряпки, от которых отказались даже палачи - Воланд перед балом «одет в одну ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече». Иисуса именуют Мессией - Воланда мессиром .

Также, эта версия иногда основывается на сравнении некоторых сцен романа с теми или иными библейскими цитатами.

Иисус говорил: «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них». Воланд появился во время беседы об Иисусе:

Разрешите мне присесть? - вежливо попросил иностранец, и приятели как-то невольно раздвинулись; иностранец ловко уселся между ними и тотчас вступил в разговор.

Наконец, в разговоре Воланд свидетельствует о Христе: «Имейте в виду, что Иисус существовал».

Тем не менее, данная трактовка образа содержит ряд неточностей.

1. Явная. Левий Матвей передаёт Воланду приказ от Иешуа о дальнейшей судьбе Мастера и Маргариты.
2. Воланд показан свидетелем, а не участником ершалаимских сцен. По собственному признанию, при разговоре Иешуа и Пилата Воланд присутствует инкогнито , что можно понимать двояко. Однако вечером Пилат на миг видит таинственную фигуру среди теней.

Данную трактовку также можно признать достаточно спорной, поскольку необходимо учитывать ряд моментов, которые имеют важное значение при прочтении и понимании образов выведенных в романе. Согласно христианской точке зрения, антихрист - это лицо не столько противостоящее Христу, сколько его подменяющее. приставка «анти» имеет двойной перевод:

• отрицание, противник
• вместо, замещающий.

К тому же, не стоит забывать, что Иешуа - пародийный персонаж романа о Понтии Пилате, автором которого является сам Воланд. Следовательно, повторение некоторых элементов образа своего персонажа указывает на примеривание Воландом на себя образа Христа, пусть и в таком карикатурном виде. Отсюда понятны некоторые аллюзии, приведенные выше.

Не стоит забывать и то, что эта версия сильно расходится с полным контекстом Библии, согласно которой Второе Пришествие Христа случится после прихода власти антихриста и будет очевидным для всех людей: «Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого» (Мф.24:27).

Также стоит вспомнить, что Иван Бездомный защищается от Воланда иконой неизвестного святого.

Апостол Пётр

Апостол - бывший рыбак; Воланд с видом знатока рассуждает, что не бывает осетрины второй свежести. Апостол Пётр основал Римскую церковь - в книге много римских мотивов. Азазелло заявил, что «Рим лучше», финансовый директор Римский уехал в бывший Санкт-Петербург («город святого Петра»).

Апостол Пётр утверждал: «Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетённым басням последуя, но быв очевидцами его величия». Воланд: «Я лично присутствовал при всём этом».

Данная трактовка также является весьма спорной, поскольку слова Христа к апостолу Петру были приложимы к вполне конкретной ситуации, а именно, к моменту, когда Петр просит Христа не идти навстречу суду и казни. Если вспомним, то в Гефсиманском саду Христос молит о том, чтоб не миновала Его чаша, уготованная ему как Спасителю - то есть, арест, суд, казнь, смерть и воскресение. Петр, по сути, просит Христа отказаться от жертвенной миссии. Отсюда и слова Христа к Петру - отойди от меня сатана (противник).

Образ Воланда в кинематографе

• Олег Басилашвили - телесериал 2005 года (Россия)

Примечания

См. также

Ссылки

(сочинение по роману М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»)

Несколько лет назад я прочитал знаменитый роман величайшего русского писателя XX века Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита». «Ох, вот это роман!» — подумал я тогда. Действительно, великое произведение великого писателя было увлекательным, а самое главное — с философией. Вы знаете, я не люблю литературные произведения, где есть очень увлекательный сюжет, но нет внутреннего смысла. А в «Мастере и Маргарите» есть и то, и другое. Меня тогда привлекло и то, что здесь философия не навязана, как например, у Толкина (Tolkien’а), а присутствует в «авторском» тексте, в действиях героев и часто выходит из уст у Воланда, Мастера, Фагота Маргариты и т. д.

В романе персонаж, которого зовут Воланд, — дьявол. Полагают некоторые, что роман-то не о Мастере и Маргарите, а просто, о дьяволе. И действительно, мы ведь знаем, что первые названия романа «Астарот», «Черный маг», «Князь тьмы» и другие, но не «Мастер и Маргарита» и даже не «Творчество и Любовь». Он первоначально был задуман и создавался как «роман о дьяволе».

Воланд в некоторых случаях сохраняет традиционность. Да, он предводитель иеархии зла. Он очень похож на Мефистофеля из «Фауста» Гёте — и тот и другой не богоборцы, они оба не человеко-убийцы. Оба дьявола близки с Богом. Мефистофель как бы «друг» Бога, Бог считает его слова не ненавистными Ему, но в то же время дьявол Гете — это противоположник и искуситель Фауста, и он считает, что «погубил» его, хотя на самом деле совсем иначе. Но Воланд, всеведущий, хитрый Воланд намного больше развит, чем Мефистофель. Он не остается в дураках, как сатана Гёте. О нет, Воланду доступно то, чего нет у его предшественника — понимание высших и глубинных сил, которые решают судьбу мира.

Я могу назвать несколько примеров нетрадиционности этого образа. Во-первых, Воланд не ужасный, не отвратительный и не омерзительный, хотя описание его, мягко говоря, не очень-то и приятное. Во-вторых, в романе никто, абсолютно никто не продал душу дьяволу. А договор с Маргаритой — был справедливым контрактом, никто ни кого не обманывал, и та грех на душу таким образом не получала. В-третьих, Воланд — не уничтожитель прекрасного, он не ассоциируется с мрачным величием уныния, с смертью. В-четвертых, Воланд — судья, он наказывает грешных за НЕСОБЛЮДЕНИЕ ХРИСТИАНСКОЙ МОРАЛИ. В-пятых, Воланд наделен атрибутами Бога: он всеведущий, может воскрешать мёртвых и т.д. Булгаков понял, что не будет добра — не будет зла, не будет зла — не будет добра. Эти два полюсы жили были всегда, есть сейчас и будут навеки. В-шестых, У Воланда есть свита, а раньше в литературе и мифологии Дьявол, хотя и имел приспешников (ведьм, колдунов), никогда раньше не был со своей личной свитой.

Воланд во всех редакциях романа появляется именно в первой главе. (Вы очень сильно удивитесь, но я прочитал все сохранившиеся редакции). Однако его образ всегда неясен и спорен. Кто же все-таки Воланд на самом деле? Для Ивана Бездомного — бедного поэта, ставшего потом историком — он — иностранный шпион, для Берлиоза — профессор истории, сумасшедший иностранец, для Степы Лиходеева — «черный маг», для мастера — литературный персонаж. Бездомному и Берлиозу Воланд сообщает, что он приехал в Москву с целью изучить рукописи Герберта Аврилакского. Многим москвичам он представляется как артист, приехавший с гастролями, буфетчику Сокову «признается», что просто хотел повидать москвичей. Истинная цель его приезда становится известной только перед Балом: она состоит в том, что Воланд и его свита намерены устроит очередной Великий Бал у Сатаны. Нет сомнений в том, что Воланд в структуре романа имеет большой смысл, он как бы скрепляет все части романа, в том числе московские события с ершалаимскими.

Его портрет дает нам двоякое представление о герое. Сводки с описанием его давали и дают противоречивые данные. А весь его портрет четко разделен на две половины: «...с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой — золотые», «брови черные, одна выше другой», разные глаза: «левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый — пуст, черен и мертв», серый берет заломлен на одну сторону. Даже мнения о нем расходятся: «...на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу скорее понравился, то есть не то чтобы понравился, а... как бы выразиться — заинтересовал, что ли».

Имя Воланду досталось от гетевского Мефистофеля. В поэме «Фауст» оно звучит всего один раз, когда Мефистофель просит нечистую силу расступиться и дать ему дорогу: «Дворянин Воланд идет!» В старинной немецкой литературе черта называли еще одним именем — Фаланд. Оно возникает и в «Мастере и Маргарите», когда служащие «Варьете» не могут вспомнить имя мага: «...Может быть, Фаланд? » — вопрошали они. Булгаков долго искал имя дьяволу, расматривались разные имена, например, Азазелло (впоследствии ставшая именем одного из членов свиты Воланда). Кстати, в разговоре с Бездомным и Берлиозом Воланд признается, что он «пожалуй, немец... ». Этим он опять будто делает сноску на героя Гете.

Я чрезвычайно люблю этот роман и кстати, недавно начал читать его заново. Опять пересмотрел телесериал. Я не перестаю удивляться таланту Булгакова. Нетрудно догадаться, какой образ, а вернее, какие образы нравятся мне больше всего. Это, конечно, Воланд и его свита. Нравятся они мне за их справедливость. Несомненно, Он справедлив, ибо наказывает грешных, хотя и не должен. Он и его свита помогают тем, кому помощь нужна (то есть, Маргарите и Мастеру), нужна по-настоящему. Да, конечно, Воланд — дьявол, Он — тот самый Лукавый, которого обвиняют во всех пороках людей. И в романе то же дьявола винят в том, что он, мол, обманывает простых москвичей, он лгун, хитрец и так далее. О нет, конечно это не правда. Воланд всего-навсего показывает пороки, раскрывает их... Хотя, как сказал Азазелло, он же Фиелло, «оскорбление является обычной наградой за хорошую работу» И говоря его же словами, «Проснитесь же!» И на этой грустной ноте свое сочинение я, юный философ из села, заканчиваю. Лучше закончу по традиции Булгакова: и не по-тревожат меня сейчас никто. «Ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат».

7 класс

МОУ «Старокурмашевская СОШ», Актанышского муниципального района, Республики Татарстан

В произведении Михаила Афанасьевича Булгакова обобщенный образ властелина темных сил представлен персонажем Воланда. Традиционно подобный персонаж в литературных произведениях олицетворяет абсолютное воплощение зла. Но подобно остальным основным персонажам произведения, образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита» Булгакова весьма неоднозначен.

Особенности создания образа

Роман Булгакова построен в двух хронологических плоскостях и местностях: советской Москвы и Древнего Иерусалима. Интересна и композиционная задумка романа: произведение в произведении. Однако Воланд присутствует во всех композиционных плоскостях.

Итак, в советскую Москву весной 1935 года прибывает таинственный незнакомец. «Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях… под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду – лет сорока с лишним… Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом – иностранец». Такое описание Воланда в романе дает Булгаков.

Он представлялся заграничным профессором, артистом в области фокусов и чародейства, некоторым героям и, в частности, читателю он раскрывает свое истинное лицо – повелителя тьмы. Однако сложно назвать Воланда олицетворением абсолютного зла, ведь в романе ему присущи милосердие и справедливые поступки.

Москвичи глазами гостей

Для чего же Воланд прибывает в Москву? Литераторам он говорит, что приехал для работы над рукописями древнего чернокнижника, администрации варьете – для выступления с сеансами черной магии, Маргарите – для проведения весеннего бала. Ответы профессора Воланда различны, как и его имена и обличья. Зачем же на самом деле князь тьмы прибыл в Москву? Пожалуй, искренний ответ дал он лишь заведующему буфетом варьете Сокову. Цель его приезда в том, что он хотел посмотреть на жителей города массово, для этого и утроил представление.

Воланд хотел посмотреть, изменилось ли человечество за века. «Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…», – таков портрет москвичей глазами персонажа.

Роль свиты Воланда

В оценке общества, наведении порядка и возмездия властелину теней помогают его верные приближенные. По сути, он сам ничего плохого не делает, а лишь принимает справедливые решения. Как у каждого короля, у него есть свита. Однако Коровьев, Азазелло и Бегемот выглядят скорее прирученными шутами, нежели верными слугами. Исключение составляет лишь образ Геллы.

Автор мастерски экспериментирует в создании приближенных демонического властелина. Традиционно темные персонажи изображаются страшными, злыми, пугающими, а свита Воланда в романе Булгакова – это сплошные шутки, ирония, каламбуры. Подобный художественный прием автор использует, чтобы подчеркнуть абсурдность ситуаций, в которые загоняют сами себя москвичи, а также с целью выделить серьезность и мудрость Воланда на фоне шутовского окружения.

Олицетворение всесильности

Михаил Булгаков вводить персонаж Воланда в систему персонажей в качестве оценивающей и решающей силы. Неограниченность его возможностей с первых мгновений пребывания в Москве становиться ясной. Признает это и Маргарита, когда он даровал ей счастье снова быть рядом с возлюбленным. Таким образом, суть характеристики Воланда в романе «Мастер и Маргарита» в его всесильности и безграничности возможностей.

Проделки сатаны и его свиты хотя и страшны, однако все беды с людьми случаются лишь по их собственной вине. В этом и противоречивость булгаковского сатаны. Зло исходит не от него, а от самих людей. Он лишь констатировал многочисленные грехи горожан и наказывал их по заслугам. С помощью образа Воланда, через призму тех таинственных и необъяснимых событий, которые происходили с москвичами за период пребывания темных сил в городе, автор показал сатирический портрет современного ему общества.

Справедливость поступков

За период пребывания в Москве Воланд успел познакомиться со многими будущими обитателями своего темного потустороннего мира. Это и мнимые представители искусства, думающие лишь о квартирах, дачах и материальной наживе, и работники общепита, ворующие и реализующие просроченные продукты, и продажная администрация, и родственники, готовые порадоваться смерти близкого за возможность получить наследство, и низкие люди, которые узнав о смерти коллеги, продолжают есть, ведь еда остынет, а мертвому уже и так все равно.

Жадность, коварство, лицемерие, взяточничество, предательство были жестоко, но справедливо наказаны. Однако персонажам, сохранившим чистое сердце и душу, Воланд простил их ошибки, а некоторых даже наградил. Так, вместе со свитой Воланда Мастер и Маргарита покидают земной мир с его проблемами, страданиями и несправедливостью.

Значение образа Воланда

Значение персонажа Воланда заключается в том, чтобы показать людям их же грехи. Не сможет быть хорошим тот, кто не знает разницу между добром и злом. Свет может оттенить лишь тень, так утверждает Воланд в разговоре с Левием Матвеем. Можно ли справедливость Воланда считать добротой? Нет, он просто попытался указать людям на их ошибки. Кто сумел стать искренним и честным с собой и остальными, того месть сатаны не коснулась. Однако не он изменил Бездомного или Римского. Они изменились сами, так как в их душе тьму победил свет.

Поступки Маргариты и слабость Мастера не позволили им перенестись в свет, но за их готовность пожертвовать собою ради любимого человека и истинного искусства Воланд дарует им вечный покой в своем царстве тьмы. Таким образом, нельзя говорить, что в романе он является воплощением абсолютного зла, и уж тем более не стоит ассоциировать его с добром. Роль Воланда и его поступков объясняется справедливостью. Он пришел в Москву в роли своеобразного зеркала, и тот, кто истинно обладает добрым сердцем, сумел рассмотреть в нем свои ошибки и сделать выводы.

Тест по произведению

Баранова Анна

Реферат представляет собой исследование образа Воланда, его прототипов, места в системе персонажей романа.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Негосударственное образовательное учреждение

частная общеобразовательная школа «Академия Языка»

РЕФЕРАТ ПО ЛИТЕРАТУРЕ

НА ТЕМУ:

«ОБРАЗ ВОЛАНДА В РОМАНЕ

М.А.БУЛГАКОВА «МАСТЕР И МАРГАРИТА»»

Выполнила: ученица 11 «Б» класса

Баранова А.И.

Проверил: учитель русского языка

и литературы

Мочульская А.В.

Москва 2007

План

Введение …………………………………………………………………… … 3 Глава I. Образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита» ……………… … 4

§1. Интерпретация образа Воланда в критической литературе ……….. … 5

1.1. Воланд и Мефистофель …………………………………………….. 6

1.2. Воланд и дьявол …………………………………………………….. 6

1.3. Воланд и Сталин ……………………………………………………. 7

1.4. Воланд и Ленин ……………………………………………………... 7

1.5. Воланд и Калиостро ………………………………………………… 8

1.6. Воланд и Христос ……...……………………………………………. 9

1.7. Воланд и Булгаков …………………………………………………... 10

§2. Образ в художественном тексте …………………………………………. 10

Глава II. Изображение Воланда в литературной

И философской традиции …………………………………………………... 11

Заключение …………………………………………………………………… 12

Литература ………….. ……………………………………………………….. 13

Введение

Значительное количество критических и литературоведческих работ, посвящённых осмыслению художественного, проблемно-тематического, философского своеобразия романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», исследуют его с точки зрения композиционной структуры, жанровых особенностей, системы внутренних соответствий персонажей и событий, подробно анализирует образы Мастера и Маргариты и связанные с этими образами темы любви и творчества.

Однако данные темы не исчерпывают сложного, многоуровнего философского содержания произведения. Эпиграф к роману:

«…так кто же ты, наконец?

Я - часть той силы,

Что вечно хочет

Зла и вечно совершает благо»

(Гете «Фауст») -

вводит в текст философскую проблематику, заявляет в частности, тему противостояния добра и зла, справедливости, возмездия, для рассмотрения которой необходимо исследовать образ Воланда.

Целью данного реферата является систематизирование наиболее известных в современной научной литературе интерпретаций образа Воланда и его роли в тексте романа.

Как представляется, дальнейшая работа – исследование прочих демонических образов романа и осмысления их роли в произведении – может стать отправным пунктом для исследования религиозно-философских, этических взглядов Булгакова. Однако данная цель в нашем исследовании не ставится.

Образ Воланда несёт в романе огромную смысловую нагрузку. Булгаков вводит его в повествование под личиной сатаны, неоднократно подчёркивая и повторяя это утверждение. Но стоит вспомнить слова известного литературоведа Лидии Марковны Яновской, которая была, несомненно, права, сказав: «…в литературоведении главное – не придумывать версий, которые закрывают вопрос, ничего не решая…».

Эпиграф из «Фауста» - намёк на идентичность образа Воланда с Сатаной - формирует определённый стереотип, не разрушаемый даже парадоксальными (в устах дьявола) восклицаниями «черт вас возьми!». Тем не менее, отождествлять Воланда исключительно с дьяволом - значит существенно обеднять этот художественный образ. В тексте романа мы найдём немало указаний на другие прототипы данного образа. Их можно условно разделить на две большие группы: мифические и реальные. Рассмотрим каждую из групп.

Несомненно, главным мифическим прототипом Воланда стал дьявол (сатана, Люцифер), на что указывает его имя. Faland (нем.) в переводе на русский язык значит «дьявол, лукавый, обманщик». Л. Яновская, подчёркивая общность булгаковского дьявола с сатаной, писала о том, что загадочный бриллиантовый треугольник на золотом воландовом портсигаре есть не что иное, как греческая заглавная буква «дельта». Литературная родословная Воланда, использованная Булгаковым, чрезвычайно многогранна.

Воланд - персонаж романа «Мастер и Маргарита», возглавляющий мир потусторонних сил. Воланд – это дьявол, сатана, «князь тьмы», «дух зла и повелитель теней» (все эти определения встречаются в тексте романа). Воланд во многом ориентирован на гетевского Мефистофеля. Само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается.

Глава I .Образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита»

Несомненно, в структуре романа образ Воланда несёт большую смысловую нагрузку. Он зримо присутствует в романе на протяжении текста. По его словам, он был даже при допросе Иешуа Пилатом: «… Я лично присутствовал при всём этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас - никому не слова и полнейший секрет!... Тсс!» Воланд никогда не говорит неправды - ему это ни к чему.

Неоспорим тот факт, что дьявол имеет самую яркую, колоритную и необычную внешность в романе: «росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой – золотые. рот какой-то кривой Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, но одна выше другой» подобный портрет наталкивает нас на мысль о том, что внутренняя сущность Воланда должна быть противоположна: за маской нелепого иностранца М.А. Булгаков прячет дьявольские черты героя.

Интересны пометки автора, характеризующие Воланда. С одной стороны, Булгаков подчёркивает «значимость», властность, о чем, в первую очередь, свидетельствуют интонации персонажа и то, что герой «говорил внушительно, тяжёлым голосом и с иностранным акцентом». С другой стороны, пометы автора подчёркивают явную несуразность, комичность дьявольского образа: «развязно сказал он, но уже без акцента, который у него, чёрт знает почему, то пропадал, то появлялся».

В описании самой внешности Воланда можно особо отметить разноцветные глаза. По ходу сюжета происходит внутренняя метаморфоза: цвет глаз меняется. Если в середине романа – «правый с золотою искрою на дне, сверлящий любого до глубины души, и левый – пустой и чёрный, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней», то в самом начале произведения – «левый, зелёный у него совершенно безумен, а правый, чёрен и мёртв».

Внешний вид Воланда тоже двояк. В одном случае дьявол одет в серый костюм, и выглядит внушительно и броско («он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма туфлях»), в другом - «одет в ночную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече», с одной стороны он – «Великий Воланд», с другой – иностранец.

На мой взгляд М.А. Булгаков не случайно обращает особое внимание именно на цвет глаз дьявола. Описание глаз - это важнейшее средство создания психологического портрета персонажа.

Так какую же роль играет мотив глаз в характеристике сущности Воланда? Несмотря на внутреннюю метаморфозу, глаза не теряют своих основных оттенков: зелёного и чёрного. Мне кажется, что Булгаков таким образом даёт понять читателям, какова сущность героя. В литературной традиции зелёный цвет является символом демонических сил, а в произведениях Булгакова появляется ещё и несколько значений, а именно – мудрости, стремления к познанию. Чёрный цвет, кроме основных ассоциаций со смертью, является символом возрождения, переходом души в иное бытие, бессмертия. Считается, что чёрный цвет наряду с зелёным указывает на тёмное начало человеческой души.

Расшифровав значение цветовой гаммы глаз Воланда, можно сделать вывод, что Булгаков не только хотел дать понять, что перед нами не кто иной, как дьявол, но и подчёркивал в его характере такие черты, как вселенская мудрость и стремление к познанию (вспомним, с каким поистине человеческим интересом Воланд расспрашивал двух литераторов о религиозных взглядах москвичей: «иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привзвизгнув от любопытства: «вы - атеисты?». Мне кажется, что два разноцветных глаза Воланда имеют ещё одно символическое значение – ярко выраженную «двойственность» сущности, наличие полярных по значению качеств, одним из которых являются черты всеведения и неведения. Образ Воланда предстаёт перед нами в единстве человеческого и сверхчеловеческого.

К «сверхчеловеческому» мы отнесём следующее: знание прошлого и будущего всего человечества (присутствие на балконе Понтия Пилата, завтрак с И. Кантом и предсказание Берлиозу, какой смертью умрёт литератор: «Вам отрежут голову!»); умение читать чужие мысли, видение любого человека насквозь («мне этот Никанор Иванович не понравился он выжига плут») Воланд располагает не только всеми знаниями, которые накапливались всеми людьми, но и собственными «волшебными» знаниями, т.е. тем, что полагается знать дьяволу как некой «третьей силе» - это и тайна пятого измерения, и умение принимать разные обличья, и свободное перемещение во времени и пространстве, и вечная жизнь. Все это придаёт его образу мистичность, загадочность и таинственность.

К человеческому можно отнести то, что сатана, несмотря на своё могущество, подвержен человеческим слабостям и болезням. Так, Воланд говорит: «нога разболелась, а тут ещё этот бал» (а ведь демону не пристало болеть, и, тем более, иметь хронические заболевания), «я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаровательной ведьмой, с которой близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году на Чёртовой горе».

М.А.Булгаков соединяет в образе Воланда трудносовместимые, на первый взгляд, черты. С одной стороны, дьявол задумчив, серьёзен (вспомним, какой интерес герой проявляет к людям их Москвы: «я вовсе не артист, просто хотелось посмотреть на москвичей в массе, я лишь сидел и смотрел»), с другой – склонен к паясничеству (на слова Берлиоза о том, что атеизмом в Москве никого не увидишь, восклицает: «Ох, какая прелесть!» «Ах, как интересно!»), благодаря чему образ Воланда выглядит довольно противоречиво.

Особое внимание стоит обратить на отношение М.А.Булгакова к своему дьяволу. Подчёркивая, в какому «ведомству» относится персонаж. Булгаков этим «ведомством» называет «покой». Возможно «покой» - это воплощённая Булгаковым древняя идея о конечном примирении Бога и дьявола. Покой у Булгакова – не божественный, а телесно – душевный - потому и обманный, что не божественный. Автор отказывается изображать сатану согласно церковным канонам. В общей сложности, писатель оставляет неизменной функцию Воланда как карателя преступлений. В остальном Булгаков придерживается своих представлений о дьяволе, а именно: не считает своего героя сосредоточием вселенского зла, или коварным искусителем.

§ 1. Интерпретация образа Воланда в критической литературе

Борис Соколов писал: «Булгаковские образы нередко ориентированны на множественность ассоциаций и имеют несколько литературных и реальных источников».

Эта фраза известного литературоведа как нельзя лучше подходит для того, чтобы начать разговор о существующих в критической литературе точках зрения на образ Воланда. Критики проводят параллели между образом Воланда в романе и целым рядом возможных прототипов: Мефистофелем, дьяволом, Христом, Калиостро, Сталиным, Лениным, и самим Булгаковым. Пожалуй, стоит ознакомиться с этими точками зрения поподробнее.

Но более всего Булгаковский Воланд связан с Мефистофелем из «Фауста» Гете. Напомним еще раз: само имя взято Булгаковым из «Фауста», является одним из имен дьявола в немецком языке и восходит к средневековому «Фоланду». В «Фаусте» имя «Воланд» появляется лишь один раз: так называет себя Мефистофель в сцене «Вальпургиева ночь», показывая себе и Фаусту дорогу на Брокен среди мчащейся туда нечисти. Из «Фауста» же взят в булгаковском переводе и эпиграф к роману, формулирующий важный для писателя принцип взаимозависимости добра и зла. Это слова Мефистофеля: «Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». В трактовке Булгакова имя «Воланд» становится единственным имени сатаны, как бы не литературным, а подлинным. Под этим именем его знает Мастер.

1.1 Воланд и Мефистофель

Значительное количество литературоведческих работ анализируют образ Воланда, сравнивая его с Мефистофелем.

Отдавая дань традиции, обозначим главные пункты этого подхода.

В качестве первого обоснования возможности проведения сравнительной характеристики этих двух персонажей обычно приводят эпиграф к роману «Мастер и Маргарита», взятый из трагедии «Фауст» Гёте.

Так читатель подталкивается к пониманию сцены; в первой главе романа фаустовские аллюзии должны прояснить действие, и к тому же они придают явлению Воланда своеобразное зловещее очарование.

Булгаков разыгрывает крошечную интермедию, где даётся как бы сравнение Мефистофеля и Воланда:

«- Вы - немец? - осведомился Бездомный.

Я-то? - переспросил профессор и вдруг задумался. - Да, пожалуй немец…-сказал он».

М.Гаспаров отмечает: «Заглавие романа и эпиграф вызывают ощущение сильнейших реминисценций с этим произведением, и прежде всего в отношении главных героев (имя Маргариты в заглавии, слова Фауста в эпиграфе). Это ожидание оказывается обманутым: герои романа совсем не похожи на героев поэмы; более того, настойчиво вводится в структуру романа оперный вариант - так сказать, ‘апокриф’ «Фауста»».

Оперная окраска облика Воланда постоянно подчеркивается упоминанием о его низком басе; делается намек на исполнение им басовых партий (Германа из «Евгения Онегина», романса Шуберта). В свою очередь, романс Шуберта «Скалы, мой приют», исполняемый Воландом по телефону, отсылает нас не только к Мефистофелю, но и к Демону - опять-таки «оперному, Демону Рубинштейна. Мы имеем в виду декорации пролога оперы «Демон» в знаменитой постановке с участием Шаляпина - нагромождения скал, с высоты которых Демон - Шаляпин произносит свой вступительный монолог «Проклятый мир». Данное сопоставление важно тем, что персонифицирует Воланда - Мефистофеля как оперный образ именно в воплощении Шаляпина (высокий рост, импозантную оперную внешность героя Булгакова)».

Действительно, в романе имеются указания на все оперные партии, хрестоматийно связанные с именем Шаляпина: Мефистофель, Демон, Гремин, Борис Годунов.

Трость с набалдашником в виде головы пуделя - тоже перекликается с Мефистофелем – он ведь впервые явился Фаусту в виде чёрного пуделя, «выходца бездны»

1.2. Воланд и дьявол

Образ Воланда несёт в романе огромную смысловую нагрузку. Булгаков вводит его под личиной Сатаны. Однако постепенно образ Воланда постепенно отдаляется от представлений о Сатане.

Образ дьявола - нетрадиционен, ведь он владеет некоторыми явными атрибутами Бога. Булгаков был хорошо знаком с книгой английского церковного историка и епископа Ф. В. Фаррара "Жизнь Иисуса Христа" (1873). Выписки из нее сохранились в архиве писателя.

Символику треугольника на портсигаре Воланда упоминают многие критики, такие как: Андрей Зеркалов, Татьяна Поздняева, а также Ирина Белобровцева и Светлана Кульюс. Треугольник Воланда как раз и символизирует краеугольный камень - отвергнутый камень, сделавшийся главой угла. Треугольник считается важным элементом магических ритуалов, символизирующий власть над душами. Подчёркнутое неопределённое положение треугольника на портсигаре (треугольник остриём вверх-добро, остриём вниз-зло) оттеняет необычность, двойственность фигуры Воланда. Князя тьмы, который, однако, не творит зла. Это вполне согласуется с эпиграфом к роману.

Воланд многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски.

Воланд - это художник, переосмысленный автором образ Сатаны.

Не дьявол страшен автору и его любимым героям. Дьявола, скорее всего, для Булгакова не существует, как не существует и богочеловека. В его романе живет иная, глубокая вера в человека и человечность, нравственные непреложные законы. Читая роман, постоянно находишь подтверждение тому, что такого дьявола в мировой литературе до Булгакова действительно не было. Воланд с его холодным всеведением и жесткой справедливостью порою кажется покровителем беспощадной сатиры, что вечно обращена к злу и вечно совершает добро. Он жесток, как бывает жестокой сатира, и дьявольские шутки его приближенных тоже воплощение каких-то сторон этого удивительнейшего из видов искусств; издевательские провокации и глумливое фиглярство Коровьева, неистощимые шутки лучшего из шутов - Бегемота, "разбойничья" прямота Азазелло. Сатирическое будто вскипает вокруг Воланда. Всего на три дня появляется Воланд со своей свитой в Москве - и неистовством сатиры и, конечно, колдовством, врезается в будничную повседневность.

1.3. Воланд и Сталин

Некоторые литературоведы проводили параллель между Воландом и Сталиным. «Однако, - пишет А. В. Вулис - эта теория: Сталин как прототип Воланда, Сталин как прототип Пилата - документально не доказана. Елена Сергеевна всякие мои гипотезы этого ряда встречала дипломатическими недомолвками, расставляя намеки при помощи интонаций, которые ведь в архив не сдашь и к делу не подошьешь».

В. Я. Лакшин, говоря об исследованиях, склонных считать произведение М.А. Булгакова зашифрованным политическим трактатом, категорически заявляет: «трудно представить себе что-либо более плоское, одномерное, далекое от природы искусства, чем такая трактовка булгаковского романа».

Итак, что же такое прототип для Булгакова? «Автор берет у реальной личности черту характера, поступок или даже контур образа как бы ради этой реальной личности: чтоб запечатлеть ее вдохновенной словесной кистью. Не столь уж любопытны ему жизненные достоинства (равно как и недостатки) прототипа. Прототип привлечен не сценическую площадку ради роли чисто посреднической. Он помогает автору распахнуть душу свою, выместить на виновниках неких бытовых, психологических деловых неурядиц... свои образы.

Прототип необходим в той мере, в какой он пробуждает у публики фиксированные ассоциации, однозначные условные рефлексы. Не персонально Сталин, а неотвратимая угроза, жестокий (но мотивированный!) гнев небес - вот что такое Воланд».

1.4. Воланд и Ленин

Вторая группа литературоведов (М. Чудакова, Б. Соколов) считает прототипом Воланда В. Ленина. Б. Соколов приводит в пример эпизоды из жизни Ленина, перенесённые М.А. Булгаковым на страницы романа. Например, ситуация, когда осенью 1917 года Ленин скрывался от временного правительства и его искала полиция с помощью пса по имени Треф, напоминает эпизод их романа, где речь идёт о поисках Воланда и его свиты сыщиками из уголовного розыска и их ищейкой Тузбубен.

Также, по свидетельству очевидцев странных событий в романе, зубы у Воланда то ли из золота, то ли из платины, то ли из обоих материалов вместе. Здесь якобы подразумевается орден Ленина, с 1934 года его изготавливали из золота, а с 1936 года барельеф стали чеканить из платины. И наконец, Воланд – это сочетание величия и скромности, это высший справедливый судья, как и В.И.Ленин.

Образ Воланда как бы нанизывается на народные представления
о добром и справедливом Ленине, воскресшем и увидевшем общественный
непорядок, что приводит его к мысли начать все сначала. Известно, что
многие врачи Ленина отождествляли его с дьяволом.

1.5. Воланд и Калиостро

Одним из прототипов Воланда можно так же назвать графа Калиостро. Между Калиостро из "Разговора в Трианоне" и Воландом есть портретное сходство. Калиостро "был сыном юга, /По виду странный человек: /Высокий стан, как шпага гибкой, /Уста с холодною улыбкой, /Взор меткий из-под быстрых век". Воланд - "росту был... просто высокого", неоднократно устремлял на Берлиоза пронзительный зеленый глаз и смеялся странным смешком. Бездомному в какой-то миг кажется, что трость Воланда превратилась в шпагу, и на шпагу опирается Воланд во время Великого бала у сатаны, когда Маргарита видит, что "кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар". Это действительно делает сатану похожим на выходца из теплых южных краев.

Как и Калиостро, Воланд указывает на непредсказуемость человеческих действий, часто приводящих к результатам, прямо противоположным тем, которые предполагались, особенно в долгосрочной перспективе. Дьявол убеждает литератора, что человеку не дано предвидеть свое будущее. Но Берлиоз, правоверный марксист, не оставляет в жизни места явлениям непредсказуемым, случайным, и за свой вульгарный детерминизм платит в полном смысле слова головой.

Подобно Воланду на Патриарших, Калиостро вспоминает, как присутствовал при суде над Христом:

Я был в далекой Галилее;
Я видел, как сошлись евреи
Судить мессию своего;
В награду за слова спасенья
Я слышал вопли исступленья:
"Распни его! Распни его!"
Стоял величествен и нем он,
Когда бледнеющий игемон
Спросил у черни, оробев:
"Кого ж пущу вам по уставу?"
- "Пусти разбойника Варравву!"
Взгремел толпы безумный рев.

И в рассказе Воланда, тайно присутствовавшего и при допросе Пилатом Иешуа и на помосте во время объявления приговора, прокуратор именуется игемоном и содержится мотив "робости" (трусости) Пилата, хотя боится он здесь не воплей толпы, а доноса Иосифа Каифы кесарю Тиверию (43 или 42 до н. э. - 37 н. э.).

1.6. Воланд и Христос

На мой взгляд, в образе Воланда действительно присутствуют некоторые черты Христа, а именно: покровительство людям, достойным этого, функции судьи и палача и то, что персонаж ставит правилом своей деятельности возмездие. Воздаяние.

Однако все здесь не так просто, как кажется на первый взгляд. Сатана (от греч. «противодействующий», «противник») или дьявол (от греч. «клеветник») предстает как в Ветхом, так и в Новом Завете, во-первых, как «начальник злых духов, враг Божий и искуситель и губитель душ человеческих», как скептик и циник, подстрекатель и наушник, обвинитель рода человеческого пред Высшим судией. Во-вторых, что для нас особенно важно, и в Библии и в «Фаусте» Гете Сатана (Мефистофель) хотя противостоит Богу, но не на равных основаниях, не как божество или антибожество зла, но как падшее творение Бога и мятежный подданный его державы, который только и может что обращать против Бога силу, полученную от него же, и против собственной воли в конечном счете содействовать выполнению божьего замысла – «творить добро, желая людям зла».

Булгаков же постепенно, неуверенно отходит именно от такого толкования образа Сатаны в сторону дуалистических ересей, признававших равенство добра и зла в мире, издавна существовавших в истории христианства и нашедших отражение в «Божественной комедии» Данте Алигьери. Причина такого отступления заключается в том, что Булгаков отдаляет Воланда от Мефистофеля (Сатаны) в поисках более точного осмысления природы добра и зла и их соотношения между собой в реальной земной жизни.

«Каждое ведомство должно заниматься своими делами», - объясняет Воланд Маргарите распределение обязанностей в этом мире. Есть «ведомство» Иешуа Га-Ноцри, и есть «ведомство» его, Воланда. А соотношение их между собой вполне соответствует Евангелию и вековой христианской традиции: Воланд – это «князь мира сего» (Ин. 12, 31 и другие), тогда как Иешуа Га-Ноцри может повторить вслед за своим библейским Прообразом: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36).

«Мир сей» - это его, Воланда, территория. Он и его свита появляются в

Москве не с целью доказать, подобно гётевскому Мефистофелю, что человек по

своей природе плох. Высмеивая действия органов, общественную и литературную жизнь страны, они вершат суд и над государственным строем, то есть нечистая сила, борясь со злом реальным, выполняет функцию «другого ведомства», при этом не боясь ответственности за восстановленный роман Мастера и награждение влюбленных «покоем». Защищая добро, она играет новую для нее роль. Но нетрадиционной является не только роль нечистой силы в произведении: она тоже не соответствует устоявшимся христианским представлениям. И это естественно, ведь, создавая образы Бегемота, Азазелло, Коровьева – Фагота, Булгаков обращался к разным источникам.

Так, Лесскис указывает, что на мысль сделать Бегемота котом могли повлиять народные поверья, в которых кошки числятся спутниками нечистой силы, а само прозвище Бегемот писатель, наверное, взял из драмы Гете, в которой Фауст сравнивает пуделя, а в его облике появился Мефистофель, с Бегемотом.

Доказательством обращения Булгакова к «Фаусту» в данном случае служит пристрастие писателя к этому философскому произведению. В трех своих романах он упоминает либо оперу «Фауст», либо саму драму. Булгаков мог также прочесть в Энциклопедическом словаре Брокгауза, что «арабы считают бегемота исчадием ада воплотившимся диаволом».

Воланд - олицетворение дьявола, зла, Иешуа - олицетворение Бога, добра. Итак, «Мастер и Маргарита» - двойной роман. Оба «романа противопоставлены» друг другу, и появление главного действующего лица романа Мастера о Понтии Пилате – Иешуа – в романе о Мастере невозможно, так как он повествует нам о времени самого писателя, эпохе, символом которой был Воланд – сатана. Добро же в реальной жизни могло быть только относительным, частичным. В ином случае существования его становилось невозможным. Поэтому-то Мастер и Маргарита, воплощение добра в романе о Мастере, и вынуждены вступать в «союз» с Воландом, то есть идти на компромиссы с совестью, лгать, чтобы сохранить любовь и истину о Христе, открывшуюся Мастеру. Это и объясняет двойственность персонажей. Святость и добро порой сочетаются в их образах со злом, ложью и предательством.

Так, Маргарита выступает не только в качестве ведьмы, устраивающей разгром в квартире критика Латунского: она утешает плачущего ребенка, что в народных легендах свойственно или святой, или самой Пречистой Деве. Мастер же, восстанавливая в своем романе о Понтии Пилате ход событий, происшедших в Ершалаиме «четырнадцатого числа весеннего месяца нисана», является, безусловно, личностью талантливой и незаурядной, но сломленной преследованиями – отрекается от творчества, предавая открывшуюся ему истину. Единственный ученик Мастера, поэт Иван Бездомный бросает писать стихи по совету учителя, но все-таки случившееся с ним потом считает только тяжким наваждением, болезнью.

Добро в романе о Мастере хоть и не абсолютно, но реально. Иначе изображено в нем зло: оно представлено как реальное, порожденное государственным строем, и сверхъестественное, библейское.

Воланд и его свита появляются на страницах романа с целью разоблачить зло реальное. Булгаков наделяет их функциями судей, чтобы высмеять общественную жизнь, литературную атмосферу и показать относительность власти.

1.7. Воланд и Булгаков

Прежде всего необходимо отметить, что образ Воланда в романе М.Булгакова является во многом автобиографичным. Безусловно, Воланд с его скепсисом, иронией, склонностью к театральности – это также часть "собственного существа" автора романа "Мастер и Маргарита". Ирония и скепсис писателя проявились уже в ранних его сатирических произведениях, в романе "Белая гвардия", а страсть М.Булгакова к импровизации, театральности общеизвестна, она зародилась в детские годы, со сценой была связана вся жизнь писателя. Собственное существо" М.Булгакова придало то обаяние его герою – Воланду, которое ощущают читатели романа. Кроме того, мы помним слова М.А. Булгакова из его Письма к правительству СССР: "Я – мистический писатель".

В жизни Булгакову приходилось сталкиваться с Берлиозами, Босыми,
Лиходеевыми, Бездомными, Римскими, Варенухами. В душе его накопилась горечь от этих людишек, их живучести, их врастания в социалистическую
действительность. Булгаков - сатирик ведет борьбу против этой напасти
последовательно и логично. Наверное, отсюда и возникла такая форма его
произведения, где карающим мечом становится Воланд и его помощники.

§ 2. Образ в художественном тексте

Воланд в романе является двигателем сюжета: все события в «московском пласте» происходят по его инициативе, он же вводит сюжет о Христе. Воланд в булгаковском повествовании уравновешивает реальное и нереальное. Воланд - это мир фантастики, иронии, сомнения и отрицания.

Воланд в романе - прежде всего, исследователь. Он изучает реальный мир, цель его - узнать, изменились ли люди в Москве. С позиции наблюдателя Воланд не вмешивается в естественный ход событий, не устраивает революции и не утверждает царства справедливости на земле. Все московские безобразия происходят объединенными усилиями многих людей, свита же Воланда лишь провоцирует их. Со своей стороны Воланд проводит с людьми «индивидуальную воспитательную работу» - тем или иным способом предупреждает их о дальнейшей судьбе. Люди по-разному реагируют на эти предупреждения: Берлиоз не принимает во внимание, буфетчик Соков бежит к врачу. Некоторые после столкновения с непостижимым в корне меняют свою жизнь, как Иван Бездомный, но для многих она продолжает протекать в том же русле.

Воланд в романе прежде всего проясняет внутреннюю природу реального мира. Интересно, что никто, кроме мастера и Маргариты, не опознает в Воланде Сатану. Почему? Ряд людей не допускает существования в мире чего-либо сверхъестественного. И в этом, возможно, причина массового безумия, вызванного появлением Воланда. От сумасшествия Ивана Бездомного цепочка тянется дальше, и в конце концов целое управление организованно отправляется в клинику Стравинского. Они просто не в состоянии вместить в себя мысль о существовании дьявола. Но если есть дьявол - есть Бог. Таким образом, чертовщина, которую творит Воланд в Москве 30-х годов, является способом доказательства существования Бога «от противного».

Воланд в романе - не носитель всемирного зла, скорее он воздает по заслугам, вершит справедливость. Он наказывает пороки: директора варьете Лиходеева - за пьянство, Никанора Босого - за взятки и доносительство.

Воланд не только наказывает настоящее зло, но и дарует свободу тем, кто достаточно настрадался. Он явно не враг того Бога, которому подвластны недоступные для мастера области света. При внимательном чтении романа обнаруживается, что Воланд, обладая властью над землей, со всеми ее бьющими в глаза несправедливостями и злом, не в силах решить, когда обрываться человеческой жизни. И последнее слово в решении судьбы Мастера и Маргариты тоже принадлежит не ему - даже если они и отправляются в подвластные ему области. Да и Пилату приносит свободу заступничество Иешуа. Отсюда, кстати, ясно, что Иешуа - не Бог, ибо как бы он мог ходатайствовать перед самим собой? При всех своих надмирных качествах Иешуа все-таки не Вседержитель.

Иешуа - не традиционный Иисус. Но и Воланд далек от традиционного Мефистофеля, веселого и злорадного искусителя. При всех явных перекличках с образами, созданными Гете и Гуно, Воланд куда величественнее. Сарказм, а не ирония - вот его основная черта. Это и в самом деле падший ангел, главный грех которого составляла гордыня. «Отец лжи» выступает в «Мастере и Маргарите» защитником истины.

Однако, в отличие от Мефистофеля, если Воланд и испытывает людей, если и расставляет для них ловушки, то всегда дает искушенным возможность выбора между добром и злом, шанс использовать свою добрую волю! Поэтому он и не оставляет, подобно Мефистофелю, впечатления существа, стремящегося творить зло, а Добро совершающего лишь невольно.

Всего на три дня появляется Воланд в Москве со своей свитой, но исчезает рутина жизни, спадает покров с серой повседневности. Мир предстает в своей истинной и неизменной, хотя и вечно меняющейся сущности. В этом значение образа Воланда в романе «Мастер и Маргарита».

Глава II. Изображение Воланда в литературной и философской традиции

Создавая фигуру Воланда, Булгаков опирался на устоявшуюся литературную традицию, которая сменила средневековые представления о дьяволе и злых демонах, иначе сформировав, как писал В. М. Жирмунский, "загадочный и сложный, опоэтизированный и фантастический мир сверхъестественных существ... бессмертных, но открытых страстям и страданиям, а главное - не поддающихся однозначной оценке с точки зрения традиционных критериев добра и зла. Эти существа оказываются таинственным образом связанными с человеком: он может вступать с ними в общение и даже подчинять своей воле, хотя бы на время".

Автор романа опирался на древнейшие книги, раскрывающие сущность добра и зла, - Ветхий завет, Талмуд и многие другие. Там он нашел, по-видимому, и такую функцию Воланда, которая приводит в недоумение сегодняшнего даже искушенного читателя: почему именно Воланд выполняет волю Иешуа относительно судьбы Мастера? А ведь в Ветхом завете Сатана еще не враг Бога и людей, как в Новом завете, а земной администратор божественного правосудия, нечто вроде судебного исполнителя. Исследования показывают, что здесь, как и в древневосточной книжности, место Сатаны определяется нередко как место управителя мира, то есть вещей земных и временных, в противоположность тому, кто ведает вечным и духовным.
Итак, подводя итог сказанному, хочу заметить, что Воланд - фантастический персонаж. Но когда нам необходима встреча с ним, мы всегда найдем его в себе. И он всегда подскажет, за какое дело, сотворенное нами, мы обязаны нести ответственность, чтобы это зло не росло, не множилось, не превратилось в глобальную катастрофу.

Заключение

Трудно подсчитать, сколько критических работ было посвящено роману Булгакова «Мастер и Маргарита», трудно представить, сколько будет создано еще. Причем каждому исследователю удается найти что-то свое, открыть некий иной смысл булгаковских символов. Роман порождает много трактовок, казалось бы, уже известных символов. Роман можно с непроходящим интересом перечитывать бессчетное количество раз. Помимо сложного и увлекательного сюжета, нас притягивает необыкновенное литературное мастерство автора: тончайшие детали связывают в единое целое части романа и многие исторические и литературные объекты.

Произведение сочетает в себе необычную авторскую философию, юмор, высмеивание существующего строя, и, наверное в первую очередь, это роман о людях, их пороках и слабостях, о любви и благородстве. Эта многогранность и позволяет читателю совершать открытия.

Большинство персонажей романа неоднозначны, они вызывают различные эмоции, их поступки не подчиняются привычным категориям добра и зла. Но одним из самых необычных и таинственных персонажей, несомненно, является Воланд. Первые ассоциации с ним обращают нас к известному произведению XIX века – «Фаусту» Гете. Однако эта параллель, как и многие другие, возникает лишь для того, чтобы потом читатель мог уйти от нее как можно дальше. Анализируя мотивы и символы прототипов Воланда, мы понимаем, что у Воланда нет прототипов в полном смысле слова. Он не похож ни на одного представителя темных сил, которые встречаются в литературе, мифологии, истории и религии. Его вообще трудно назвать «темной» фигурой, воплощением зла в романе. Чем дальше мы пытаемся понять образ Воланда, тем дальше уходим от тезиса о том, что он повелитель всеобщего зла.

Все символы, обращающие нас к другим демонологическим образам, были изменены Булгаковым до неузнаваемого состояния. Так произошло с символами луны и солнца, которые в трактовке автора приобрели прямо противоположный нашему пониманию смысл. Есть и другой вариант, когда Булгаков изображает символы и атрибуты демонических образов, в первую очередь Мефистофеля, чтобы потом показать, что они чужды герою его произведения. Символ Мефистофеля - черный пудель - присутствует в романе. Он появляется на набалдашнике трости у Воланда, но при реалистичном и выявляющем истину свете луны трость превращается в шпагу. И вот перед нами уже не повелитель тьмы, а благородный рыцарь, ищущий справедливость в этом грешном мире. Символ черного пуделя тяготит и Маргариту, представшую в роли хозяйки великого бала у Сатаны.

Интересен ход Булгакова с появлением свиты Воланда. Она также ставит его на отдельную ступень классификации персонажей. Необычная компания, состоящая из бывшего регента, двух демонов, при чем один из них перевоплощается в кота, и девушки-вампира, появляется в Москве 30-х годов ХХ века и переворачивает ее с ног на голову. Все они выполняют поручения Воланда, помогают ему в его миссии. Они призваны выявить недостатки общества и наказать людей за их грехи. Они не творят зла, они вершат справедливость. А эта вовсе не задача темных сил. Все это помогает окончательно отойти от трактовки Воланда как темного повелителя, но мы не можем отнести его и к силам добра. Граница между добром и злом уже не представляется в виде четкой линии, черты размываются, черное смешивается с белым.

Как же теперь понять, кто хорош, а кто плох? Жизнь учит нас делить все лишь на две категории, но Булгакову их мало. Он не может мыслить в этих рамках с четкими границами, он расширяет наше представление о добродетели и грехах, смешивает противоположное и создает новое. Именно поэтому в его философии в мифологическом устройстве мира появляется новшество. Булгаков не может делить мир лишь на добро и зло, помимо рая и ада выделяется «покой». Именно там должны найти спасение души Маргариты и Мастера. Возможно, к этому покою стремится и сам Воланд. Его стремления направлены лишь на то, чтобы люди могли видеть и осознавать истинную картину мира. Только зная все проблемы и «темные» стороны жизни, можно пытаться сделать ее лучше. Воланд обладает великим знанием, и его он несет людям. Это знание о добродетели и грехах. Ведь еще Сократ сказал, что поступать хорошо может только тот человек, который знает, что есть добро, а что есть зло.

Литература

1. Белоборовцева И., Кульюс С. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: комментарий. М., 2003.
2. Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. М., 1997.
3. Зеркалов А . Этика Михаила Булгакова. М., 2004.
4. Поздняева Т. Воланд и Маргарита. М., 2005.
5. Соколов Б. Тайны «Мастера и Маргариты». М., 1996.
6. http://gazeta.ksu.ru/f10/publications/kls/boduen/bodart1_1.php?id=10&num=13000000
7. http://www.bulgakov.ru/v/voland/

ВОЛАНД

Персонаж романа «Мастер и Маргарита», возглавляющий мир потусторонних сил. В. - это дьявол, сатана, «князь тьмы», «дух зла и повелитель теней» (все эти определения встречаются в тексте романа). В. во многом ориентирован на Мефистофеля «Фауста» (1808-1832) Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832), в том числе и на оперного, из оперы Шарля Гуно (1818-1893) «Фауст» (1859). Само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи, требуя от нечисти дать дорогу: «Дворянин Воланд идет!». В прозаическом переводе А. Соколовского (1902), с текстом которого Булгаков был знаком, это место дается так: «Мефистофель. Вон куда тебя унесло! Вижу, что мне надо пустить в дело мои хозяйские права. Эй, вы! Место! Идет господин Воланд!» В комментарии переводчик следующим образом разъяснил немецкую фразу «Junker Voland kommt!»: «Юнкер значит знатная особа (дворянин), а Воланд было одно из имен черта. Основное слово «Faland» (что значило обманщик, лукавый) употреблялось уже старинными писателями в смысле черта». Булгаков использовал и это последнее имя: после сеанса черной магии служащие Театра Варьете пытаются вспомнить имя мага: « - Во... Кажись, Воланд.

А может быть, и не Воланд? Может быть, Фаланд».

В редакции 1929-1930 гг. имя В. воспроизводилось полностью латиницей на его визитной карточке: «D-r Theodor Voland». В окончательном тексте Булгаков от латиницы отказался: Иван Бездомный на Патриарших запоминает только начальную букву фамилии - W («дубль-ве»). Такая замена оригинального V («фау») неслучайна. Немецкое «Voland» произносится как Фоланд, а по-русски начальное «эф» в таком сочетании создает комический эффект, да и выговаривается с трудом. Мало подходил бы здесь и немецкий «Faland». С русским произношением - Фаланд - дело обстояло лучше, но возникала неуместная ассоциация со словом «фал» (им обозначается веревка, которой поднимают на судах паруса и реи) и некоторыми его жаргонными производными. К тому же Фаланд в поэме Гёте не встречался, а Булгакову хотелось именно с «Фаустом» связать своего сатану, пусть даже нареченного именем, не слишком известным русской публике. Редкое имя нужно было для того, чтобы не искушенный в демонологии рядовой читатель не сразу бы догадался, кто такой В. Третья жена писателя Е.С. Булгакова запечатлела в дневнике чтение начальных глав последней редакции «Мастера и Маргариты» 27 апреля 1939 г.: «Вчера у нас Файко - оба (драматург Александр Михайлович Файко (1893-1978) с женой. - Б. С.), Марков (завлит МХАТа. - Б. С.) и Виленкин (Виталий Яковлевич Виленкин (1910/11 г. рождения), коллега Павла Александровича Маркова(1897-1980) по литературной части МХАТа. - Б.С.) Миша читал «Мастера и Маргариту» - с начала. Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения - а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я - дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему - сатана». Булгаков, несомненно, экспериментом был вполне удовлетворен. Даже такой квалифицированный слушатель как А. М. Файко В. сразу не разгадал. Следовательно, загадка появившегося на Патриарших прудах иностранного профессора с самого начала будет держать в напряжении большинство читателей «Мастера и Маргариты». Отметим, что в ранних редакциях Булгаков пробовал для будущего В. имена Азазелло и Велиар.

Литературная родословная В., использованная Булгаковым, чрезвычайно многогранна. Дьявол в «Мастере и Маргарите» имеет очевидное портретное сходство с Эдуардом Эдуардовичем фон-Мандро - инфернальным персонажем романа А. Белого «Московский чудак» (1925), подаренного Булгакову автором. По определению, данному А. Белым в предисловии к роману «Маски» (1933) из той же эпопеи «Москва», что и «Московский чудак», Мандро - это сочетание «своего рода маркиза де Сада и Калиостро XX века». В предисловии же к «Московскому чудаку» автор утверждал, что «в лице Мандро изживает себя тема «Железной пяты» (знаменитого романа Джека Лондона (Джона Гриффита) (1876-1916), появившегося в 1908 г. - Б. С.) (поработителей человечества)». Белый инфернальность своего персонажа всячески маскирует, так и оставляя читателя в неведении, сатана ли Мандро. Булгаков истинное лицо В. скрывает лишь в самом начале романа, дабы читателей заинтриговать, а потом уже прямо заявляет устами Мастера и самого В., что на Патриаршие точно прибыл сатана (дьявол). Версия с гипнотизерами и массовым гипнозом, которому якобы подвергли москвичей В. и его спутники, в «Мастере и Маргарите» тоже присутствует. Но ее назначение - отнюдь не маскировка. Таким образом, Булгаков выражает способность и стремление обыденного советского сознания объяснять любые необъяснимые явления окружающей жизни, вплоть до массовых репрессий и бесследного исчезновении людей. Автор «Мастера и Маргариты» как бы говорит: явись в Москву хоть сам дьявол со своей адской свитой, компетентные органы и марксистские теоретики, вроде председателя МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза, все равно найдут этому вполне рациональное основание, не противоречащее учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, и главное, сумеют убедить в этом всех, в том числе и испытавших на себе воздействие нечистой силы. Булгаков не мог быть знаком с теорией (или принципом) фальсификации выдающегося австрийского философа Карла Раймунда Поппера (1902-1993), появившейся уже после смерти создателя «Мастера и Маргариты». Поппер доказал, что марксистская теория, так же как и учение психоанализа австрийца Зигмунда Фрейда (1856-1939), способны объяснить в своих терминах любое явление и любой результат любого процесса, так что в принципе невозможно предложить какую-либо процедуру их опытной проверки. В «Мастере и Маргарите» Булгаков как бы сатирически предвосхитил теорию Поппера.

Подобно Мандро, Воланд, по утверждению Коровьева-Фагота, владеет виллой в Ницце. В этой детали отразилось не только знакомство с «Московским чудаком» и символическое значение Ниццы как курорта, где отдыхают богачи со всего мира, но и обстоятельства булгаковской биографии. Весной 1934 г., перед началом работы над киносценарием «Мертвые души», писатель с женой подали прошение о двухмесячной поездке за границу, во Францию. В письме своему другу П.С. Попову 28 апреля Булгаков делился в связи с этим старыми мечтами: «Давно уже мне грезилась средиземная волна, и парижские музеи, и тихий отель, и никаких знакомых, и фонтан Мольера, и кафе, и - словом, возможность видеть все это. Давно уже с Люсей (Е. С. Булгаковой. - Б. С.) разговаривал о том, какое путешествие можно было бы написать!». Началом будущей книги послужил набросок «Был май». 10 мая 1934 г., еще полный надежд на заграничную поездку, Булгаков, как зафиксировала на следующий день в дневнике Е. С. Булгакова, на дурацкое предложение режиссера фильма «Мертвые души» И. А. Пырьева (1901-1968): «Вы бы, М. А., поехали на завод, посмотрели бы...», шутливо ответил:

« - Шумно очень на заводе, а я устал, болен. Вы меня отправьте лучше в Ниццу». После унизительного отказа в зарубежной поездке автор «Мастера и Маргариты» впал в депрессию. С мечтой о Ницце пришлось расстаться навсегда. Зато В. получил теперь виллу на этом курорте.

Нетрадиционность В. проявляется в том, что он, будучи дьяволом, наделен некоторыми явными атрибутами Бога. Булгаков был хорошо знаком с книгой английского церковного историка и епископа Ф. В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1873). Выписки из нее сохранились в архиве писателя (см.: Христианство). К этой книге, очевидно, восходит эпизод, когда буфетчик Театра Варьете Соков узнает от В. о своей неизлечимой болезни и скорой смерти, но все равно отказывается потратить свои немалые сбережения. У Ф. В. Фаррара читаем: «Как при всей своей краткости богата рассказанная Им... маленькая притча о богатом глупце, который в своем жадном, до богозабвения самонадеянном своекорыстии намеревался делать то и другое и который, совсем забывая, что существует смерть и что душа не может питаться хлебом, думал, что душе его надолго хватит этих «плодов», «добра» и «житниц» и что ей достаточно только «есть, пить и веселиться», но которому, как страшное эхо, прогремел с неба потрясающий и полный иронии приговор: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лук. XII, 16-21)». В «Мастере и Маргарите» В. следующим образом рассуждает о будущем буфетчика, когда выясняется, что «умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате»:

« - Девять месяцев, - задумчиво считал Воланд, - двести сорок девять тысяч... Это выходит круглым счетом двадцать семь тысяч в месяц (для сравнения: зарплата Булгакова как консультанта-либреттиста Большого театра в конце 30-х годов составляла 1000 рублей в месяц. - Б. С.)? Маловато, но при скромной жизни хватит...

Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику, - продолжал артист, - какой смысл умирать в палате под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?»

В отличие от героя евангельской притчи Соков не наслаждается земными радостями, но не ради спасения души, а только из-за природной скупости. В. иронически предлагает ему уподобиться «богатому глупцу». Также и Берлиоз, думающий только о жизненных благах, вроде предстоящей поездки на отдых в Кисловодск, не внял предостерегающему гласу В., убеждающего литераторов, что «Христос существовал» и что человек «внезапно смертен», и тотчас испытал доказательство на себе: председателю МАССОЛИТа, в полном соответствии со словами сатаны, отрезало трамваем голову. На месте богача-гедониста оказались жулик-скряга и литератор-конъюнктурщик.

Через книгу Ф. В. Фаррара оказывается возможным постигнуть и одно из значений бриллиантового треугольника на портсигаре В. Автор «Жизни Иисуса Христа» писал: «Чтобы показать им (главным священникам, книжникам, раввинам, представителям всех классов Синедриона - высшего иудейского судебного органа. - Б. С.), что самое писание пророчественно обличает их, Христос спросил, неужели они никогда не читали в Писании (Пс. CXVII) о камне, который отвергнут был строителями, но который тем не менее, по чудесным целям Божиим, сделался главой угла? Как могли они дальше оставаться строителями, когда весь план их строительства был отвергнут и изменен? Разве древнее мессианское пророчество не показывает ясно, что Бог призовет других строителей на создание своего храма? Горе тем, которые притыкались, как это было с ними, об этот отвергнутый камень; но даже и теперь еще было время избегнуть конечной гибели для тех, на кого может упасть этот камень. Отвергать Его в Его человечестве и смирении уже значило терпеть прискорбную потерю; но оказаться отвергающим Его, когда Он придет во славе, не значило ли бы это «окончательно погибнуть от лица Господа?» Сесть на седалище суда и осуждать Его - значило навлекать погибель на себя и на народ; но быть осужденным от Него - не будет ли это значить быть «стертым во прах» (Дан. II, 34-44)?»

Треугольник В. как раз и символизирует этот краеугольный камень - отвергнутый камень, сделавшийся главой угла. И ход событий в «Мастере и Маргарите» полностью соответствует притче, истолкованной Ф. В. Фарраром. Михаил Александрович Берлиоз и Иван Бездомный, сидя на скамейке («седалище суда»), вновь, девятнадцать столетий спустя, судят Христа и отвергают его божественность (Бездомный) и само его существование (Берлиоз). Треугольник В. - еще одно предупреждение председателю МАССОЛИТа, напоминание притчи о строителях Соломонова храма, особенно в сочетании со словами: «Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится... Вы умрете другою смертью». Берлиоз предупреждению не внял, не уверовал в существование Бога и дьявола, да еще вздумал погубить В. доносом – и поплатился за это скорой смертью. Также слушатели Христа и их потомки, как подчеркивал Ф. В. Фаррар, не избегли мучительней гибели при взятии Иерусалима войсками Тита в 70 г. н. э., что предрекает председателю Синедриона Иосифу Каифе прокуратор Понтий Пилат. Бездомный после гибели Берлиоза уверовал в В. и историю Пилата и Иешуа Га-Ноцри, однако потом согласился с официальной версией, что сатана и его свита - только гипнотизеры. Поэт Иван Бездомный превратился в профессора Ивана Николаевича Понырева, пародийно обретя свой дом (фамилия связана со станцией Поныри в Курской области) и как бы став «другим» строителем, В этом же контексте надо воспринимать и слова В. о новом здании, которое будет построено на месте сгоревшего Дома Грибоедова - символа современной советской литературы. Однако храму новой литературы предстоит строиться по промыслу не Бога, а В. Новый строитель Понырев вообще отрекся от поэзии и уверовал в собственное всезнание.

Отметим, что в масонской символике треугольник восходит к легенде, развивающей притчу о Соломоновом храме. Треугольник В. имеет поэтому отношение и к Масонству. Отметим, что масоном является и герой «Московского чудака» Мандро. Подобно Эдуарду Эдуардовичу, В. через литературные источники связан с образом известного авантюриста, оккультиста и алхимика XVIII в. графа Алессандро Калиостро, за которого выдавал себя итальянец Джузеппе (Жозеф) Бальзамо (1743-1795). Эпизод с сожжением Дома Грибоедова и словами В. о неизбежном в будущем возведении на его месте нового здания очень напоминает одну из сцен беллетризованной повести Михаила Кузмина (1872-1936) «Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» (1916), во многом послужившей Булгакову образцом при написании «Мольера». У Кузмина неизвестный молодой человек в сером плаще встречает юного Иосифа Бальзамо и спрашивает его, показывая на красивое розовое здание:

« - Хотел бы ты иметь такой дом?

Мальчик не любил, когда посторонние говорили с ним на «ты» и притом совсем не был подготовлен к такому вопросу; поэтому он промолчал и только перевел глаза на розовое здание. Незнакомец продолжал:

Но насколько прекраснее выстроить такой дом, нежели владеть им.

Мальчик все молчал.

Как хорошо бы выстроить прекрасный светлый дом, который вместил бы всех людей и где все были бы счастливы.

Дома строят каменщики!

Да, дитя мое, дома строят каменщики. Запомни, что я тебе скажу, но забудь мое лицо.

При этом незнакомец наклонился к Иосифу, как будто именно для того, чтобы тот его лучше рассмотрел. Лицо его было прекрасно, и мальчик как бы впервые понял, что есть лица обыкновенные, уродливые и красивые. Молодой человек пробормотал:

Как ни таращь свои глаза, все равно ты позабудешь, что тебе не нужно помнить!»

Кара настигает Дом Грибоедова, где размещается МАССОЛИТ, за то, что оккупировавшие его литераторы не объединяют, а разъединяют и развращают людей своими лживыми конъюнктурными сочинениями, делают несчастным гениального Мастера. Кузминский человек в сером явно инфернален, и в полном соответствии с традицией изображения дьявола В. предстает то в сером костюме, то в черном трико оперного Мефистофеля. На Патриарших в разговоре с В. Бездомный наделен теми же чертами наивного ребенка, что и мальчик Бальзамо в разговоре с неизвестным. В финале он забывает встречу на Патриарших, а Мастер в последнем приюте забывает земную жизнь. Слова о каменщиках, строящих дома, здесь тоже заставляют вспомнить о масонстве, поскольку масоны - это вольные каменщики, строители Соломонова храма, и В. также оказывается связан с масонской символикой и обрядностью. Однако цель В. - не только построение нового храма литературы, где все объединятся и будут счастливы, но пробуждение литераторов к творчеству, плоды которого могут оказаться угодны как Богу, так и дьяволу.

Тот же граф Калиостро стал героем известного стихотворения Каролины Павловой (Яниш) (1807-1893) «Разговор в Трианоне» (1849). Как сообщила нам вторая жена Булгакова Л.Е. Белозерская, имя поэтессы было на слуху в том кругу друзей и знакомых, где писатель вращался в 20-е годы. «Разговор в Трианоне» построен в форме беседы графа Оноре Ми-рабо (1749-1791) и графа Калиостро накануне Великой Французской революции. Калиостро скептически настроен относительно просветительского оптимизма Мирабо:

Свергая древние законы,

Народа встанут миллионы,

Кровавый наступает срок;

Но мне известны бури эти,

И четырех тысячелетий

Я помню горестный урок.

И нынешнего поколенья

Утихнут грозные броженья;

Людской толпе, поверьте, граф,

Опять понадобятся узы,

И бросят эти же французы

Наследство вырученных прав».

В. тоже критикует казенный оптимизм «просвещенного» по-марксистски Берлиоза с позиций знания тысячелетий человеческой истории: «Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?» Как и Калиостро, В. указывает на непредсказуемость человеческих действий, часто приводящих к результатам, прямо противоположным тем, которые предполагались, особенно в долгосрочной перспективе. Дьявол убеждает литератора, что человеку не дано предвидеть свое будущее. Но Берлиоз, правоверный марксист, не оставляет в жизни места явлениям непредсказуемым, случайным, и за свой вульгарный детерминизм платит в полном смысле слова головой.

Между Калиостро из «Разговора в Трианоне» и В. есть портретное сходство. Калиостро «был сыном юга, /По виду странный человек: /Высокий стан, как шпага гибкой, /Уста с холодною улыбкой, /Взор меткий из-под быстрых век». В. - «росту был... просто высокого», неоднократно устремлял на Берлиоза пронзительный зеленый глаз и смеялся странным смешком. Бездомному в какой-то миг кажется, что трость В. превратилась в шпагу, и на шпагу опирается В. во время Великого бала у сатаны, когда Маргарита видит, что «кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар». Это действительно делает сатану похожим на выходца из теплых южных краев.

Подобно В. на Патриарших, инфернальный Калиостро К. Павловой вспоминает, как присутствовал при суде над Христом:

Я был в далекой Галилее;

Я видел, как сошлись евреи

Судить мессию своего;

В награду за слова спасенья

Я слышал вопли исступленья:

«Распни его! Распни его!»

Стоял величествен и нем он,

Когда бледнеющий игемон

Спросил у черни, оробев:

«Кого ж пущу вам по уставу?» -

«Пусти разбойника Варравву!»

Взгремел толпы безумный рев.

Отметим, что и в рассказе В., тайно присутствовавшего и при допросе Пилатом Иешуа и на помосте во время объявления приговора, прокуратор именуется игемоном и содержится мотив «робости» (трусости) Пилата, хотя боится он здесь не воплей толпы, а доноса Иосифа Каифы кесарю Тиверию (43 или 42 до н. э. - 37 н. э.). В редакции 1929 г. лексика диалога В. и Берлиоза была еще ближе к монологу Калиостро:

« - Скажите, пожалуйста, - неожиданно спросил Берлиоз, - значит, по-вашему, криков «распни его!» не было?

Инженер снисходительно усмехнулся:

Такой вопрос в устах машинистки из ВСНХ был бы уместен, конечно, но в ваших?.. Помилуйте! Желал бы я видеть, как какая-нибудь толпа могла вмешаться в суд, чинимый прокуратором, да еще таким, как Пилат! Поясню наконец сравнением. Идет суд в ревтрибунале на Пречистенском бульваре (здесь намеренно дано название, связанное с христианской традицией - на Пречистенке в 20-е годы действительно помещался штаб Московского военного округа, начальником которого был второй муж Е. С. Булгаковой Е. А. Шиловский, а при штабе должен был работать трибунал. - Б. С.), и вдруг, воображаете, публика начинает завывать: «расстреляй, расстреляй его!» Моментально ее удаляют из зала суда, только и делов. Да и зачем она станет завывать? Решительно ей все равно, повесят ли кого или расстреляют. Толпа - во все времена толпа, чернь, Владимир Миронович!»

Здесь устами В. Булгаков полемизирует с «Разговором в Трианоне». Автор «Мастера и Маргариты», имея за плечами опыт революции и гражданской войны, пришел к выводу, что чернь сама по себе ничего не решает, ибо ее направляют преследующие собственные цели вожди, чего не сознавали еще К. Павлова и другие русские интеллигенты середины XIX в., рассматривавшие народ, толпу, как самодовлеющий стихийный фактор хода и исхода исторических событий. Инженер В. также пародирует многочисленные призывы на собраниях общественности и в газетах применить высшую меру наказания ко всем подсудимым на фальсифицированном процессе группы инженеров, обвиненных во вредительстве (так называемое «шахтинское дело»). Этот процесс состоялся в Москве в мае - июле 1928 г. Тогда пятеро из подсудимых были приговорены к расстрелу.

Образ В. полемичен по отношению к тому взгляду на дьявола, который отстаивал в книге «Столп и утверждение истины» (1914) философ и богослов П.А. Флоренский: «Грех бесплоден, потому что он - не жизнь, а смерть. А смерть влачит свое призрачное бытие лишь жизнью и насчет Жизни, питается от Жизни и существует лишь постольку, поскольку Жизнь дает от себя ей питание. То, что есть у смерти - это лишь испоганенная ею жизнь же. Даже на «черной мессе», в самом гнезде диавольщины, Диавол со своими поклонниками не могли придумать ничего иного, как кощунственно пародировать тайнодействия литургии, делая все наоборот. Какая пустота! Какое нищенство! Какие плоские «глубины»!

Это - еще доказательство, что нет ни на самом деле, ни даже в мысли ни Байроновского, ни Лермонтовского, ни Врубелевского Диавола - величественного и царственного, а есть лишь жалкая «обезьяна Бога»...». В редакции 1929-1930 гг. В. еще во многом был такой «обезьяной», обладая рядом снижающих черт: хихикал, говорил «с плутовской улыбкой», употреблял просторечные выражения, обзывая, например. Бездомного «врун свинячий», а буфетчику Театра Варьете Сокову притворно жалуясь: «Ах, сволочь-народ в Москве!» – и плаксиво умоляя на коленях: «Не погубите сироту». Однако в окончательном тексте «Мастера и Маргариты» В. стал иным, «величественным и царственным», близким традиции лорда Джорджа Байрона (1788-1824) и Иоганна Вольфганга Гёте, Михаила Лермонтова (1814-1841) и иллюстрировавшего его «Демона» (1841) художника Михаила Врубеля (1856-1910).

В. разным персонажам, с ним контактирующим, дает разное объяснение целей своего пребывания в Москве. Берлиозу и Бездомному он говорит, что прибыл, чтобы изучить найденные рукописи Герберта Аврилакского (938-1003), средневекового ученого, который, даже став римским папой Сильвестром II в 999 гг., сочетал свои обязанности с интересом к белой, или натуральной, магии в отличие от черной магии, направленной людям во благо, а не во вред. В редакции 1929-1930 гг. В. прямо называл себя специалистом по белой магии, как и Герберт Аврилак-ский (в окончательном тексте В. говорит уже о черной магии). Сотрудникам Театра Варьете и управдому Никанору Ивановичу Босому В. объясняет свой визит намерением выступить с сеансом черной (в ранних редакциях - белой) магии. Буфетчику Театра Варьете Сокову уже после скандального сеанса сатана говорит, что просто хотел «повидать москвичей в массе, а удобнее всего это было сделать в театре». Маргарите Коровьев-Фагот перед началом Великого бала у сатаны сообщает, что цель визита В. и его свиты в Москву - проведение этого бала, чья хозяйка должна непременно носить имя Маргарита и быть королевской крови. По утверждению помощника В., из ста двадцати одной Маргариты не подходит никто, кроме героини романа. В. многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски, дает совсем несхожие ответы о целях своей миссии. Между тем, все приведенные версии служат лишь для маскировки истинного намерения - извлечения из Москвы гениального Мастера и его возлюбленной, а также рукописи романа о Понтии Пилате. Сам сеанс черной магии отчасти понадобился В. для того, чтобы Маргарита, прослышав о происшедшем в Театре Варьете, уже была бы подготовлена к встрече с его посланцем Азазелло. При этом всевидение сатаны у В. вполне сохраняется: он и его люди прекрасно осведомлены как о прошлой, так и о будущей жизни тех, с кем соприкасаются, знают и текст романа Мастера, буквально совпадающего с «евангелием Воланда», тем самым, что было рассказано незадачливым литераторам на Патриарших. Неслучайно Азазелло при встрече с Маргаритой в Александровском саду цитирует ей фрагмент романа о Понтии Пилате, чем и побуждает, в конце концов, возлюбленную Мастера согласиться отправиться к могущественному «иностранцу» - В. Поэтому удивление В., когда после Великого бала у сатаны он «узнает» от Мастера тему его романа - всего лишь очередная маска. Действия В. и его свиты в Москве подчинены одной цели - встрече с извлекаемым из лечебницы творцом романа об Иешуа Га-Ноцри и Понтии Пилате и с его возлюбленной для определения их судьбы.

Появление В. и его свиты на Патриарших прудах дано автором «Мастера и Маргариты» в традициях Эрнста Теодора Амадея Гофмана (1776 -1822), создателя философско-мистической фантастики, первого в этом жанре среди плеяды немецких романтиков, автора острых сатир на обывателей. В., Коровьев-Фагот и Бегемот буквально «соткались из воздуха». Здесь вспоминается фельетон «Столица в блокноте» (1923), где есть конкретное указание на литературный источник:

«... Из воздуха соткался милиционер. Положительно, это было гофманское нечто». Сцена на Патриарших перекликается с романом Гофмана «Эликсир сатаны» (1815-1816). В предисловии к нему действие разворачивается в аллее парка тогда, когда «алое, как жар, солнце садится на гребне». Автор приглашает читателя разделить с ним общество на каменной скамье под сенью платанов, где «с томлением неизъяснимым смотрели бы мы с тобой на синие причудливые громады гор». Повествование в «Эликсире сатаны» ведется от лица издателя записок, составленных монахом-капуцином Медардом. Устами этого рассказчика Гофман размышляет: «Наши, как мы их обычно именуем, грезы и фантазии являются, быть может, лишь символическим откровением сущности таинственных нитей, которые тянутся через всю нашу жизнь и связывают воедино все ее проявления; и я подумал, что обречен на гибель тот, кто вообразит, будто познание это дает ему право насильственно разорвать тайные нити и схватиться с сумрачной силой, властвующей над нами». Издатель напутствует читателя: «Ты весь преисполнился таинственного трепета, навеянного чудесами житий и легенд, здесь воплощенными; тебе уже мерещится, что все это и впрямь совершается у тебя на глазах, - и ты всему готов верить. В таком-то настроении ты стал бы читать повествование Медарда, и странные видения этого монаха ты едва ли счел бы тогда одной лишь бессвязной игрой разгоряченного воображения...» В «Мастере и Маргарите» события начинаются «в час небывало жаркого заката», «когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо». Перед появлением В. и его свиты Берлиоза охватывает «томление неизъяснимое» - неосознанное предчувствие скорой гибели. В редакции 1929 г. В. говорил, что «дочь ночи Мойра допряла свою нить» (Мойра - древнегреческая богиня судьбы), намекая, что «таинственная нить» судьбы председателя МАССОЛИТа вскоре прервется. Берлиоз обречен на смерть, поскольку самонадеянно полагал, что его знания позволяют безоговорочно отрицать и Бога, и дьявола, и сами живые, не укладывающиеся в рамки теорий, основы жизни. В. предъявил ему «седьмое доказательство» от противного: литератора настиг рок в виде Аннушки-Чумы, нерасчетливо пролившей подсолнечное масло на рельсы, и девушки-вагоновожатой, не сумевшей поэтому затормозить.

В. - носитель судьбы, и здесь Булгаков находится в русле давней традиции русской литературы, связывавшей судьбу, рок, фатум не с Богом, а с дьяволом. Наиболее ярко проявилось это у Лермонтова в повести «Фаталист» (1841) - составной части романа «Герой нашего времени». Там поручик Вулич спорит с Печориным, «может ли человек своевольно располагать своею жизнью, или каждому из нас заранее назначена роковая минута», и в доказательство стреляет в себя из пистолета, но происходит осечка. Печорин предсказывает Вуличу скорую смерть, и в ту же ночь узнает, что поручик был зарублен пьяным казаком, который до этого гнался за свиньей и разрубил ее надвое. Обезумевший убийца заперся в избе, и Печорин, решив испытать судьбу, врывается к нему. Пуля казака срывает эполет, но отважный офицер хватает убийцу за руки, и ворвавшиеся следом обезоруживают его. Однако Печорин фаталистом все равно не делается: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает». Здесь как бы продолжена евангельская притча о бесах, что, выйдя из человека («бесноватого»), вошло в стадо свиней. Стадо затем бросилось с обрыва и погибло (Лук., VIII, 26-39). Разрубив свинью, казак выпустил из нее беса, который вошел в него, сделал безумным (бесноватым) и толкнул на бессмысленное убийство. Именно бес требует себе душу фаталиста Вулича, когда на вопрос поручика: «Кого ты, братец, ищешь?», казак отвечает: «Тебя!» и убивает несчастного. Тем самым Лермонтов говорит нам, что рукой судьбы, несущей гибель человеку, управляет не Бог, а дьявол. Бог же дает свободу воли, дабы своими действиями, смелыми, решительными и расчетливыми, отвратить дьявольский рок, как это удается Печорину в финале «Фаталиста». У Булгакова В., как ранее инфернальный Рок в «Роковых яйцах», олицетворяет судьбу, карающую Берлиоза, Сокова и других, преступающих нормы христианской морали. Это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа.

У В. есть еще один прототип - из современной Булгакову версии «Фауста». Написанное литератором и журналистом Эмилием Львовичем Миндлиным (1900-1981) «Начало романа «Возвращение доктора Фауста»« (продолжения так и не последовало; уже после Второй мировой войны Эмилий Львович написал новую редакцию этого романа, до сих пор не опубликованную) было напечатано в 1923 г. в том же самом втором томе альманаха «Возрождение», что и повесть «Записки на манжетах» (экземпляр альманаха сохранился в архиве Булгакова). В «Возвращении доктора Фауста» действие происходит в начале XX в., причем Фауст, во многом послуживший прототипом Мастера ранней редакции «Мастера и Маргариты», живет в Москве, откуда потом уезжает в Германию. Там он встречает Мефистофеля, на визитке которого курсивом черным по белому выведено: «Профессор Мефистофель». Точно так же у В. на визитной карточке значится «профессор Воланд». В редакции 1929 г. эта надпись цитируется латиницей, а в окончательном тексте не воспроизводится: литераторы на Патриарших видят ее на визитной карточке, но не запоминают. Портрет В. во многом повторяет портрет Мефистофеля из романа Миндлина: «Всего... замечательнее было в фигуре лицо ее, в лице же всего замечательнее - нос, ибо форму имел он точную до необычайности и среди носов распространенную не весьма. Форма эта была треугольником прямоугольным, гипотенузой вверх, причем угол прямой приходился над верхней губой, которая ни за что не совмещалась с нижней, но висела самостоятельно... У господина были до крайности тонкие ноги в черных (целых, без штопок) чулках, обутые в черные бархатные туфли, и такой же плащ на плечах. Фаусту показалось, что цвет глаз господина менялся беспрестанно». В таком же оперном обличье В. предстает перед посетителями Нехорошей квартиры, и в его лице сохранены те же неправильности, что и у миндлиновского Мефистофеля, а также разный цвет глаз, присутствовавший еще у поручика Мышлаевского в романе «Белая гвардия»: «Правый в зеленых искорках, как уральский самоцвет, а левый темный...» Из воспоминаний первой жены Булгакова Т. Н. Лаппа известно, что прототипом Мышлаевского послужил друг юности писателя Николай Сынгаевский. Однако, скорее всего, глаза у прототипа были одного цвета, и Булгаков просто и Мышлаевскому, и В. дал разные глаза, традиционные для дьявола, чтобы подчеркнуть инфернальность обоих героев.

У Миндлина Мефистофель - это фамилия, а зовут профессора из Праги (такого же иностранца в Германии, как В. в России) Конрад-Христофор. В редакции 1929 г. В. звали Теодор, что отражалось и на его визитке. Интересно, что оба имени оказываются парадоксально связаны с Богом. Христофор значит в переводе с греческого «Христоносец», что у Миндлина имеет пародийное значение. В «Возвращении доктора Фауста» Мефистофель с Богом не связан и предлагает Фаусту участвовать в организации коллективного самоубийства человечества, для чего они должны вернуться в Россию. Возможно, под самоубийством подразумевалась Первая мировая война. Нельзя исключить и намек на Октябрьскую революцию, и поэтому продолжение романа не увидело свет. У Булгакова В. в ранних редакциях звали Теодор, что в переводе с древнегреческого значит «божий дар».

Здесь это не только пародия, но и указание на связь В. с Иешуа Га-Ноцри, который решает судьбу Мастера и Маргариты, но выполнить это решение просит В. Подобная «взаимодополняемость» Бога и дьявола восходит, в частности, к «Путевым картинам» (1826-1831) - основному публицистическому произведению немецкого поэта, сатирика и романтика Генриха Гейне (1797-1856). Здесь аллегорически изображена борьба между партиями консерваторов и либералов в Великобритании как борьба Бога и дьявола. Гейне иронически замечает, что «господь бог сотворил слишком мало денег» - этим и объясняется существование мирового зла. В. мнимым образом восполняет мнимый же недостаток в деньгах, одаривая толпу червонцами, превращающимися позднее в простые бумажки. В «Путевых картинах» Гейне рисует яркую картину того, как Бог занял при сотворении мира денег у дьявола под залог Вселенной. В результате Господь не препятствует своему кредитору «насаждать смуту и зло. Но черт, со своей стороны, опять-таки очень заинтересован в том, чтобы мир не совсем погиб, так как в этом случае он лишится залога, поэтому он остерегается перехватывать через край, а господь бог, который тоже не глуп и хорошо понимает, что в корысти черта заключается для него тайная гарантия, часто доходит до того, что передает ему господство над всем миром, т. е. поручает черту составить министерство». Тогда «Самиэль берет начало над адским воинством, Вельзевул становится канцлером, Вицлипуцли - государственным секретарем, старая бабушка получает колонии и т.д. Эти союзники начинают тогда хозяйничать по-своему, и так как, несмотря на злую волю в глубине сердец, они, ради собственной выгоды, вынуждены стремиться к мировому благу, то они вознаграждают себя за это принуждение тем, что для благих целей применяют самые гнусные средства».

В ранней редакции «Мастера и Маргариты» упоминался канцлер нечистой силы, а в подготовительных материалах к роману остались выписанные из книги М. А. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (1904) имена различных демонов и сатаны, в числе которых упоминаемые Гейне Самиэль, Вельзевул, а также «Аддрамалех - великий канцлер ада». Один из названных в «Путевых картинах» демонов - Вицлипуцли - сохранился и в окончательном тексте романа, где он оказывается тесно связан с Коровьевым-Фаготом.

Гейне иронически обыгрывал то место из гетевского «Фауста», которое стало эпиграфом к «Мастеру и Маргарите»:

«... так кто ж ты, наконец? - Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». У автора «Путевых картин», наоборот, потусторонние силы вынуждены стремиться к благим целям, но применять для этого самые негодные средства. Немецкий романтик смеялся над современными политиками, которые провозглашают стремление к мировому благу, но в повседневной своей деятельности выглядят весьма несимпатично. У Булгакова В., как и герой Гёте, желая зла, должен совершать благо. Чтобы заполучить к себе Мастера с его романом, он карает литератора-конъюнктурщика Берлиоза, предателя Барона Майгеля и множество мелких жуликов, вроде вора-буфетчика Сокова или хапуги-управдома Никанора Ивановича Босого. Однако стремление отдать автора романа о Понтии Пилате во власть потусторонних сил - лишь формальное зло, поскольку делается с благо-славления и даже по прямому поручению Иешуа Га-Ноцри, олицетворяющего силы добра. Однако, как и у Гейне, добро и зло у Булгакова творится, в конечном счете, руками самого человека. В. и его свита только дают возможность проявиться тем порокам и добродетелям, которые заложены в людях. Например, жестокость толпы по отношению к Жоржу Бенгальскому в Театре Варьете сменяется милосердием, и первоначальное зло, когда несчастному конферансье захотели оторвать голову, становится необходимым условием для проявления добра - жалости к лишившемуся головы конферансье.

Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла наиболее полно раскрывается в словах В., обращенных к Левию Матвею, отказавшемуся пожелать здравия «духу зла и повелителю теней»: «Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп». Здесь, помимо «Путевых картин» Гейне, приходит в голову философский трактат французского писателя, лауреата Нобелевской премии Анатоля Франса (Тибо) (1867-1923) «Сад Эпикура» (1894), где утверждается: «Зло необходимо. Если бы его не существовало, то не было бы и добра. Зло единственная причина существования добра. Без гибели не было бы смелости, без страдания - сострадания.

На что бы годились самопожертвование и самоотвержение при всеобщем счастье? Разве можно понять добродетель, не зная порока, любовь и красоту, не зная ненависти и безобразия. Только злу и страданию обязаны мы тем, что наша земля может быть обитаема, и жизнь стоит того, чтобы ее прожить. Поэтому не надо жаловаться на дьявола. Он создал по крайней мере половину вселенной. И эта половина так плотно сливается с другой, что если затронуть первую, то удар причинит равный вред и другой. С каждым искорененным пороком исчезает соответствующая ему добродетель».

Это место «Сада Эпикура», очевидно, написано не без влияния «Путевых картин». Однако оно имеет еще один значительно более экзотический источник, известный, по всей видимости, Гейне, но уж точно неизвестный Булгакову - роман скандально знаменитого и весьма почитавшегося Анатолем Франсом маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) «Новая Жюстина» (1797), где, вместе с Вольтером (Мари Франсуа Аруэ) (1694-1778), автор риторически вопрошал: «... Не имеют ли люди, обладающие более философским складом ума, права сказать, вслед за ангелом Иезрадом из «Задига» (повесть Вольтера «Задиг, или Судьба» (1748). - Б. С.), что нет такого зла, которое не порождало бы добро, и что, исходя из этого, они могут творить зло, когда им заблагорассудится, поскольку оно в сущности не что иное, как один из способов делать добро? А не будет ли у них повод присовокупить к этому, что в общем смысле безразлично, добр или зол тот или иной человек, что если несчастья преследуют добродетель, а процветание повсюду сопровождает порок, поскольку все вещи равны в глазах природы, бесконечно умнее занять место среди злодеев, которые процветают, нежели среди людей добродетельных, которым уготовано поражение?»

Вольтер, на которого ссылался де Сад, все же ставил добро выше зла, хотя и признавал, что на свете злодеев куда больше, чем праведников: «Что же, - спросил Задиг, - значит необходимо, чтобы были преступления и бедствия и чтобы они составляли удел добрых людей?» - «Преступные, - отвечал Иезрад, - всегда несчастны, и они существуют для испытания немногих праведников, рассеянных по земле. И нет такого зла, которое не порождало бы добра». - «А что, - сказал Задиг, - если бы совсем не было зла и было бы одно добро?» - «Тогда, - отвечал Иезрад, - этот мир был бы другим миром, связь событий определила бы другой премудрый порядок. Но этот другой, совершенный порядок возможен только там, где вечно пребывает верховное существо, к которому злое не смеет приблизиться. Это существо создало миллионы миров, из которых ни один не походит на другой. Это бесконечное разнообразие - один из атрибутов его неизмеримого могущества. Нет двух древесных листов на земле, двух светил в бесконечном пространстве неба, которые были бы одинаковы, и все, что ты видишь на маленьком атоме, на котором ты родился, должно находиться на своем месте и в свое время согласно непреложным законам всеобъемлющего. Люди думают, что это дитя упало в воду случайно, что так же случайно сгорел тот дом, но случая не существует, - все на этом свете есть либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвидение».

Вольтер, стилизовавший свое сочинение под «восточную повесть» из «персидской жизни», дуализм добра и зла воспринял от древнеперсидской религии - зороастризма, где бог света Ормузд, или Ахурамазда, упоминаемый в повести, находится в постоянном сложном взаимодействии с богом тьмы Ариманом, или Анграмайнью. Оба они олицетворяют два «вечных начала» природы. Ормузд не может отвечать за зло, которое порождается Ариманом и принципиально неустранимо в этом мире, а борьба между ними - источник жизни. Вольтер помещает праведников под покровительство верховного существа - создателя иного совершенного мира. Де Сад же сделал добро и зло равноправными в природе. К доброму началу человека, как он доказывает в «Новой Жюстине» и других своих романах, можно склонить не благодаря его изначальной предрасположенности к добру, а лишь внушив отвращение к ужасам зла. Почти все герои, готовые творить зло ради достижения собственного удовольствия, в романах де Сада погибают. Франс, подобно де Саду, из вольтеровской концепции исключил верховное существо, а добро и зло уравнял в их значении. Такое же равноправие добра и зла отстаивает В. у Булгакова, причем автор «Мастера и Маргариты», в отличие от Вольтера, не был жестким детерминистом, поэтому В. наказывает Берлиоза как раз за пренебрежение случайным.

В. выполняет поручения Иешуа Га-Ноцри - таким оригинальным способом Булгаков осуществляет взаимодополняемость доброго и злого начала. Эта идея, по всей вероятности, была подсказана отрывком о йезидах из труда итальянского миссионера Маурицио Гардзони, сохранившимся среди материалов к пушкинскому «Путешествию в Арзрум» (1836). Там отмечалось, что «йезиды думают, что бог повелевает, но выполнение своих повелений поручает власти дьявола» (этот отрывок впервые был включен в собрание сочинений А. С. Пушкина в 1931 г. и вряд ли прошел мимо внимания создателя пьесы «Александр Пушкин»). Иешуа через Левия Матвея просит В. взять с собою Мастера и Маргариту. С точки зрения Га-Ноцри и его единственного ученика, награда, дарованная Мастеру, несколько ущербна - «он не заслужил света, он заслужил покой». А с точки зрения В., покой превосходит «голый свет», ибо оставляет возможность для творчества, в чем сатана и убеждает автора романа о Понтии Пилате: «...Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено? (т. е. продолжать уже завершенный роман. - Б. С.)... о трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?» В., как и Иешуа, понимает, что «голым светом» способен наслаждаться лишь преданный, но догматичный Левий Матвей, а не гениальный Мастер. Именно В. с его скепсисом и сомнением, видящий мир во всех его противоречиях (каким видит его и истинный художник), лучше всего может обеспечить главному герою достойную награду.

Слова В. в Театре Варьете: «Горожане сильно изменились... внешне, я говорю, как и сам город, впрочем. О костюмах нечего уж и говорить, но появились эти... как их... трамваи, автомобили... Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая... аппаратура... сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?» удивительно созвучны мысли одного из основателей немецкого экзистенциализма Мартина Хайдеггера (1889-1976), высказанной в работе «Исток художественного творения» (1935-1936): «Самолеты и радиоприемники, правда, принадлежат теперь к числу ближайших вещей, но когда мы думаем о последних вещах, мы вспоминаем иное. Последние вещи - это Смерть и Суд». Однако, хотя соответствующие доклады были прочитаны философом в 1935-1936 гг., напечатана работа Хайдеггера была только после Второй мировой войны. Правда, чисто теоретически, автор «Мастера и Маргариты» мог узнать об «Истоке художественного творения» опосредованно от кого-то из слушателей (он дружил с философом П. С. Поповым). Может быть, краткий реферат доклада появился в каком-либо из научных журналов (слова В. об аппаратуре были написаны только на последней стадии работы над романом, в конце 30-х годов). Однако, скорее всего, просто мысли писателя и философа чудесным образом совпали. Интересно, что и следующие рассуждения Хайдеггера, непосредственно следующие за словами о Смерти и Суде, находят параллель в деяниях В.: «Если брать в целом, то словом «вещь» именуют все, что только не есть вообще ничто. Тогда в соответствии с таким значением и художественное творчество есть вещь, коль скоро оно вообще есть нечто сущее». У Булгакова В. в буквальном смысле возрождает сожженный роман Мастера; продукт художественного творчества, сохраняющийся только в голове творца, материализуется вновь, превращается в осязаемую вещь.

В подготовительных материалах к «Мастеру и Маргарите» сохранилась выписка, посвященная графу Калиостро: «Калиостро, 1743-1795, родился в Палермо. Граф Александр Иосиф Бальзамо Калиостро-Феникс». Первоначально, в варианте 1938 г., Калиостро был среди гостей на Великом балу у сатаны, однако из окончательного текста соответствующей главы Булгаков графа Феникса убрал, дабы прототип не дублировал В. Отметим, что ни один из литературных и реальных прототипов В. в «Мастере и Маргарите» не упоминается и не фигурирует в качестве действующего лица.

В., в отличие от Иешуа Га-Ноцри, считает всех людей не добрыми, а злыми. Цель его миссии в Москве как раз и заключается в выявлении злого начала в человеке. В. и его свита провоцируют москвичей на неблаговидные поступки, убеждая в полной безнаказанности, а затем сами пародийно наказывают их.

Важным литературным прототипом В. послужил Некто в сером, именуемый Он из пьесы Леонида Андреева (1871-1919) «Жизнь человека» (1907). Отметим, что этот персонаж упоминался в хорошо известной автору «Мастера и Маргариты» книге С.Н. Булгакова «На пиру богов» (1918), а андреевская пьеса во многом дала идею Великого бала у сатаны. В прологе «Жизни человека» Некто в сером, символизирующий Судьбу, Рок, а также «князя тьмы», говорит о Человеке: «Неудержимо влекомый временем, он непреложно пройдет все ступени человеческой жизни, от низа к верху, от верха к низу. Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимается нетвердая нога его; ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час - минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствиями, волнуемый надеждами и страхом, он покорно совершит круг железного предначертания». В. предсказывает гибель «ограниченному знанием» Берлиозу, терзаемому тревожными предчувствиями, и предоставляет «последний приют» «ограниченному зрением» Мастеру, которому не дано увидеть свет Божественного Откровения и встретиться с Иешуа Га-Ноцри.

Сущ., кол во синонимов: 2 боги кузнецы (5) велунд (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

ВОЛАНД - Всесоюзное общество любителей анархизма в неформальном движении с 1989 организация