После разгрома организации «Народная воля» в 1880-х годах многие бывшие ее участники стали лидерами или идеологами разных политических сил

Официально «Народная воля» перестала существовать в 1887 году. Историк Фриче писал тогда в статье «Крушение Народной воли»: Разгром «Народной воли» был прежде всего равносилен крушению веры во всемогущество интеллигенции, в ее историческую миссию, в ее творческие силы».

Однако Фриче поспешил выдать желаемое за действительное. «Народная воля» образовалась после раскола народнической «Земли и воли» на «Черный передел» и «Народную волю». Чернопередельцы делали ставку на пропаганду социалистических идей в крестьянстве и среди городских рабочих. А «Народная воля» быстро встала на более радикальные позиции, считая, что революцию можно подтолкнуть террором. Именно народовольцы 1 марта 1881 года убивают царя Александра II. Реакция общества оказывается совсем не такой, на которую рассчитывали радикальные революционеры. Царское правительство вскоре смогло разгромить оставшуюся в изоляции организацию.

«Народная воля» не умерла бесследно, а дала жизнь новым политическим, общественным и даже научным движениям в России. Активные народовольцы породили марксистские движения, еврейскую организацию БУНД, «цивилизованный монархизм» и русский национализм. По сути почти все российские политические силы того времени выросли из «Народной Воли».

Степан Халтурин: классический народоволец

3 апреля (22 марта) в Одессе был казнен соучастник убийства прокурора города Василия Стрельникова. За четыре дня до этого ненавидимый революционерами прокурор был застрелен на Приморском бульваре из револьвера в затылок. Террористы пытались скрыться, но были задержаны прохожими.

Степан Халтурин.

На допросе они представились вымышленными именами, уже через три дня в Одессу пришел приказ царя Александра III «судить убийц военно-полевым законом, и чтобы в 24 часа они были повешены без всяких отговорок».

На следующее утро двух террористов казнят, их имена станут известны позже. Непосредственным убийцей Стрельникова был Николай Желваков, а его помощником - Степан Халтурин. Именно Халтурин за два года до этого организовал взрыв в царском Зимнем дворце. После убийства царя 1 марта 1881 года партия «Народная воля» была практически разгромлена, но Халтурин избегает ареста и два года ведет агитацию на юге страны, до убийства Стрельникова.

Будущий революционер родился в семье зажиточных крестьян, рано увлекается народовольческой литературой. Из Вятской земской учительской семинарии его исключают в 1875 году за плохую успеваемость. К этому времени с группой единомышленников он решает уехать в Америку и основать коммуну. Но попутчики украли паспорт Халтурина и уезжают с ним из Петербурга. Оставшийся без документов и средств к существованию Халтурин берется за самые разные временные работы, пока не устраивается столяром в железнодорожные мастерские. Он быстро знакомится с петербургскими народниками, в частности с Георгием Плехановым. Во время раскола народнической «Земли и воли» Халтурин поддерживает сторонников террора.

К 1879 году революционер под именем Степана Батышкова попадает на работу на императорскую яхту. Царскому чиновнику нравится его работа, и осенью его нанимают для столярных работ в Зимнем дворце. Халтурина селят в подвальное помещение, сюда он небольшими порциями приносит динамит, всего около двух пудов (более 30 кг). Целью народовольцев к тому времени было убийство царя, Халтурин планировал взорвать Александра II во время обеда. Помещение народовольца-столяра располагалось двумя этажами ниже столовой. По случайности царь во время взрыва был далеко, он встречал опаздывающего брата императрицы. К тому же перекрытия между этажами оказались надежными, никто из царской семьи не пострадал. Погибли 11 солдат из караульного помещения, располагавшегося между комнатой Халтурина и столовой, еще 56 человек были ранены. Халтурин так и не был арестован, по распоряжению «Народной воли» он уехал в Москву, а уже потом на юг.

В советское время Халтурин был одним из самых почитаемых народовольцев, в том числе из-за большой симпатии к нему лидера большевиков Владимира Ленина. Создатель советского государства неоднократно упоминал рабочего-народовольца в своих работах, а кабинет вождя в Кремле был украшен горельефами Маркса и Халтурина.

БУНД

К осени 1881 года из 28 членов исполнительного комитета «Народной Воли» на свободе остались всего восемь человек (остальные были либо казнены, либо осуждены). К власти в НВ пришли молодые народовольцы, среди которых выделялся 26-летний еврей Савелий Златопольский. Одновременно вместе с ним в исполнительный комитет были приняты шесть новых членов, что примечательно - все не евреи. Лидерами этой нееврейской части стали Лебедев и Романенко.

В этот же 1881 год в связи с убийством царя Александра II по России прокатилась волна еврейских погромов. «Народная воля» не могла оставаться в стороне от таких событий и напечатала прокламацию. Эта бумага поразила большую часть российской интеллигенции, и особенно - евреев: НВ выступила в поддержку еврейских погромов!

«Все внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах, шинкарях, ростовщиках, словом, на евреях, этой местной «буржуазии», поспешно и страстно, как нигде, обирающей рабочий люд».

Савелий Златопольский

Еврей и фактический руководитель НВ в то время Савелий Златопольский был полон возмущения и приказал уничтожить оставшуюся часть журнала с антисемитской статьей. Но внутреннюю фракцию антисемитов (себя она называла «рабочая фракция») в «Народной воле» уже было не остановить. Русская часть организации брала верх, евреи стали выдавливаться из НВ, но чаще - уходить сами. Более того, некоторая часть народовольцев сама участвует в погромах, оправдывая это тем, что они «экспроприируют деньги у жидов на революцию».

Через два года в «Приложении» к «Листку Народной воли», вышедшем в июле 1883 года, появилась новая статья «По поводу еврейских беспорядков» (ее написал Лебедев). Она окончательно оформила «новый курс» НВ. В ней еврейские погромы истолковывались как начало всенародного движения, «но не против евреев как евреев, а против «жидов», то есть народных эксплуататоров. «Народ отлично понимает, что и начальство поддерживает их вовсе не как евреев, не как угнетенный народ и тем более не как интеллектуальную силу, которую оно жестоко преследует, а только как жидов, то есть людей, помогающих держать народ в кабале, и как людей, делящихся с ним, дающих ему взятки», - говорилось в статье.

К концу статьи автор счел нужным напомнить, что и Великая французская революция началась с избиения евреев, и сослался на Карла Маркса, «который когда-то прекрасно объяснил, что евреи воспроизводят, как зеркало (и даже не в обыкновенном, а удлиненном виде), все пороки окружающей среды, все язвы общественного строя, так что, когда начинаются антиеврейские движения, то можно быть уверенным, что в них таится протест против всего порядка и начинается движение гораздо более глубокое».

Народоволец Дейч по поводу нового, антисемитского курса «Народной воли» писал Аксельроду: «Еврейский вопрос теперь действительно, на практике почти неразрешим для революционера. Ну что им, например, теперь делать в Балте, где бьют евреев? Заступиться за них, это значит вызвать ненависть против революционеров, «которые не только убили царя, но и жидов поддерживают». И приходится им быть между двумя противоречиями. Это просто безвыходное противоречие как для евреев, так и для революционеров, на практике и в действии».

Неудивительно, что те же Дейч и Аксельрод стали склоняться к марксизму, который в то время только проникал в Россию. «Народная воля» не только для них, но и для других евреев, состоявших в этой организации, стала враждебной.

Вторым движением, после марксизма, куда вынуждены были направиться евреи-народовольцы, стали сионистские организации. Первые чисто еврейские рабочие кружки появились в Минске уже в 1883 году. Основателем их был Хаим Хургин, впоследствии видный сионист. А в 1884-1885 годах сионизм стал завоевывать другие города запада Российской империи.

Но настоящий «взрыв» ожидал еврейские социалистические организации. В начале 1890-х группа еврейских социалистов организовала «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России» - на идише аббревиатура БУНД. В числе отцов-основателей этой организации было немало бывших народовольцев. К примеру, один из них, Исай Айзенштадт, уже будучи в эмиграции в Германии, в 1920-е вспоминал процесс организации БУНДА: «Мы процентов на восемьдесят заимствовали программу «Народной воли» периода ее расцвета - народный социализм. А остальные двадцать процентов - это уже еврейская повестка».

В конечном итоге именно на основе БУНДа выросла и РСДРП (и большевиков, и меньшевиков - после их разделения).

Монархисты

Несколько видных народовольцев положили начало и «цивилизованному» (как они сами его называли) монархизму. Переход от радикального, террористического социализма к сытому, бюргерскому варианту «Православия, самодержавия и народности» совершили Иван Петров, Лев Тихомиров и еще около десяти бывших народников. Самой заметной фигурой среди них стал Лев Тихомиров.

Лев Тихомиров.

Тихомиров застал период расцвета движения. В 1873 году он был арестован, четыре года затем провел в тюрьме – в Петропавловской крепости. В 1877 году народник оказывается на свободе, уже, как он говорил сам, в качестве «авторитетного революционера».

Лев Тихомиров стал членом Исполнительного комитета, Распорядительной комиссии и редакции «Народной воли». Но главное - он признанный главный теоретик и идеолог организации.

После убийства Александра II, с наступлением в стране реакции Тихомиров бежит за границу. В 1882 году в Женеве он предлагает еще одному видному народовольцу, впоследствии основателю русского марксистского движения, Георгию Плеханову создать Заграничный центр НВ. Тот не верит в перспективы народовольчества и советует Тихомирову изучать анархизм или марксизм - именно они, как говорит Плеханов, в будущем поднимут Россию на дыбы.

Тихомиров впадает в депрессию. Он переезжает в Париж и там еще по инерции редактирует несколько лет «Вестник “Народной воли”». Психосоматические заболевания приводят Тихомирова к православному фанатизму. Глубокой верой он отличался еще в годы руководства «Народной волей». Вера Фигнер вспоминала российский период его увлечения религией:

«Лев Тихомиров - наш признанный идейный представитель, теоретик и лучший писатель, уже в 1881 году отличавшийся некоторыми странностями и, быть может, носивший в душе зачатки психологического переворота, который привел его к полному изменению прежней идеологии и сделал из революционера и республиканца - монархиста, из атеиста - религиозного ханжу, а из социалиста - единомышленника Каткова и Грингмута.

Еще в мартовские дни (1881 года. - РП) в Петербурге он изумлял нас. Так, после 1 марта он явился к нам с траурной повязкой на рукаве, какую носили военные и чиновники по случаю смерти Александра II. В другой раз он сообщил, что ходил в церковь и принес присягу новому императору. Мы не знали, чем объяснить эту комедию, но, по словам Тихомирова, это было необходимо, чтобы легализировать его в глазах дворника, который так любознателен, что забирается в квартиру, когда хозяев нет дома. Шпиономания, по-видимому, овладела им. Так, в Москве, живя в меблированных комнатах, он вообразил, что соседи сделали отверстие в стене и подслушивают разговоры в его помещении. Тотчас он оставил эту квартиру и отправился на богомолье в Троицко-Сергиевскую лавру».

В Париже Тихомиров изнуряет себя многочасовыми молитвами и постами. Его жена вспоминала, что шпиономания не покидала Льва и там: «Он никогда не ходил прямым путем, а только кружным. Он искал в квартире отверстия, через которые русская полиция подсматривает за ним и подслушивает».

В мае 1888 года Тихомиров закончил свою книгу «Почему я перестал быть революционером». В августе книга вышла небольшим тиражом в Париже. Он присылает экземпляр книги товарищу министра (заместителю министра. - РП) внутренних дел Плеве вместе с прошением о возвращении на Родину. В октябре 1888 года Лев Тихомиров обращается с Александру III с письмом о помиловании. Он получает ответ: амнистия и пять лет гласного надзора.

В январе 1889 года Тихомиров уезжает из Парижа, вскоре за ним возвращается в Россию и его семья. Министерству внутренних дел был выгоден «раскаявшийся революционер», и оно, что называется, ведет Тихомирова по жизни. Его устраивают редактором в «Московские ведомости» по повышенной ставке - 180 рублей в месяц (из них 100 рублей платит МВД). Столько же в то время получал армейский полковник.

В июле 1890 года по высочайшему повелению с Тихомирова был снят полицейский надзор. Вместе с философом Константином Леонтьевым он создает тайную общественную организацию для противодействия революционному движению - снова под патронажем МВД (охранка за эту деятельность еще доплачивает Тихомирову - 100 рублей в месяц).

Когда жизнь становится хорошо обеспеченной стараниями МВД, Лев Тихомиров получает возможность для работы над книгами. Главной из них становится капитальный труд «Монархическая государственность». В ней он отстаивает идею о синтезе самодержавия и народного представительства (тот самый «цивилизованный монархизм»). Тихомиров пишет, что необходимо бороться не только с революционным движением в стране. «Главный враг России - либерализм. Он - главный виновник революционизирования русского общества». Тихомиров предлагает монархии (через работу МВД, как это было в его случае) привлекать «способных интеллигентов к государственности. А кто не согласен - то пусть пеняют на себя». Именно Тихомиров разработал основы взаимодействия власти и интеллигенции, которые затем станут основополагающими для всех российских режимов (вплоть до сегодняшнего).

На волне успеха его идей во власти Тихомирова вновь настигает психосоматическое расстройство. Только теперь ему кажется, что за ним шпионит не охранка, а евреи и либералы. Он вместе с семьей ищет спасения в Сергиевом Посаде, где каждодневно молится в церквях.

В 1919 году он публично раскаивается в своей монархической и провокаторской деятельности. Большевики, помня его заслуги во время периода народничества, прощают Тихомирова. Он умирает своей смертью 16 октября 1923 года в Загорске.

Русский национализм

Впервые идею русского национализма в России стал разрабатывать тоже бывший народоводец - наполовину немец и дворянин Иосиф Каблиц.

В народническом движении Каблиц основал кружок, а потом и течение «вспышкопускателей». Основатели кружка разделяли концепцию анархиста Бакунина о готовности русского крестьянства к немедленному восстанию, пропагандировали идею организации отдельных крестьянских выступлений («вспышек», отсюда название кружка) с целью революционного воспитания народа.

После разгрома «Народной воли» в 1881 году Каблиц уходит из революционного движения в академическую работу. Он перекрещивается из лютеранства в старообрядчество (семейского согласия) и начинает заниматься проблемами русского народа.

Каблиц разделяет российское общество на две большие группы - европейскую аристократию (царский двор, высшие дворяне, немцы и т.д.) и собственно русский народ, «еще не пробудившийся». Необходимость свержения самодержавия он обосновывает именно из такого разделения общества: «Россией правит чуждая, почти колониальная элита. Русские должны скинуть ее».

Положительным примером решения национального вопроса для Каблица выступала Франция с ее унитаризмом. «Русский народ в своих отношениях к чужим племенам, вошедшим в состав его политического тела, способен отнестись беспристрастно и справедливо к их этнографическим требованиям», - писал Каблиц. Российское государство должно было оставаться преимущественно русским, при безусловном доминировании русского этнического, языкового и культурного элемента, которое, впрочем, обеспечивалось не юридическим закреплением преимуществ русских, а преобладанием численности и развитой культурой. Политическая автономия национальных регионов исключалась, допускалась автономия этнографическая, то есть культурно-национальная.

Иосиф Каблиц умер молодым, в 1893 году, прожив всего 45 лет. Позднее на основе его наследия усилиями белоэмигрантов будет развиваться «русский фашизм».

Польский национализм

Глава получившей независимость после Первой мировой войны Польши Юзеф Пилсудский был в юности народовольцем. Со своим старшим братом Брониславом он еще в 15 лет кружок самообразования для чтения книг на польском языке.

Юзеф Пилсудский.

Братья были выходцами из знатного шлехетского рода, их отец во время польского восстания 1863 года был комиссаром национального правительства. Закончив гимназию в Вильно, Юзеф Пилсудский поступает в Харьковский университет на медицинский факультет. Здесь он примыкает к народовольцам. В 1886 году Пилсудский просит о переводе в Дерптский (современный Тарту. - РП) университет в Эстонии, но, не получив ответа, возвращается в Вильно и вступает в кружок к местным социалистам. Учившийся в Петербурге Бронислав Пилсудский тем временем входит в состав группы народовольцев во главе с Александром Ульяновым, планировавших покушение на Александра III. Сам Юзеф, хотя, видимо, и сочувствовал народовольцам, непосредственно в заговор посвящен не был. Тем не менее после раскрытия террористической ячейки будущий основатель независимой Польши получает пять лет административной ссылки с Восточную Сибиль, хотя на процессе народовольцев и выступает как свидетель. Дело в том, что в Вильно Юзеф Пилсудский несколько раз помогал с размещением народовольцам из террористической группы, суд это расценил как соучастие в антиправительственной деятельности. Наказание для Бронислава Пилсудского было куда строже: сначала его приговаривают к смертной казни, которая в дальнейшем была заменена на 15 лет каторжных работ на Сахалине.

Возвратившись в 1892 году из Сибири, Юзеф Пилсудский в Польскую социалистическую партию, вскоре становится одним из ее лидеров. В 1900 году он вновь арестован, но имитирует психическое заболевание и бежит из психиатрической больницы. К этому времени Пилсудский убежденный польский националист, во время русско-японской войны он едет в Японию и предлагает создавать польский легион из пленных, которые сражались бы против царской армии. Между двумя революциями Пилсудский руководит военизированными группировками, занимавшимися, в том числе экспроприациями. Именно он в 1918 году возглавляет независимое польское государство.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

В половине 1879 г. произошел раскол между двумя группами прежде единой организации "Земля и воля ". Первая группа, присвоившая себе наименование "Черного Передела", осталась на старой анархической позиции в политическом вопросе, но сохранила также свою глубоко демократическую позицию в вопросе о том, что только сам народ, на почве своих насущных интересов, должен творить свое будущее.

К этой группе примкнули из евреев - Дейч, Аксельрод. Аптекман. Аксельрод и Дейч эволюционировали затем к социал-демократии , а Аптекман на долгие годы изъят был из жизни якутской ссылкой.

Другая группа, оценившая высоко значение политической свободы для проповеди социальных идей и вступившая в кровавую борьбу с властью, присвоила себе имя "Народной Воли ". Эта группа собрала в свои ряды большинство бывших землевольцев. Талантливый и мудрый вождь демократической интеллигенции - М.А.Натансон был в ссылке, большинство же его друзей примкнуло к новой боевой организации.

Сравнительно немного людей принадлежало к народовольческому центру, но широкая масса общества, несомненно, окружила деятелей этой эпохи своим сочувствием, оказывала им помощь и этим придала небывалую силу выступлениям партии.

Из евреев вошел в первоначальный Исполнительный Комитет Зунделевич, сторонник "политики", т. е. борьбы за политическую свободу. Из 10 человек первоначального состава Комитета он был в начале единственным евреем . К делу о покушении на жизнь Дрентельна он отношения не имел. Но он участвовал, как мы знаем, в обсуждении вопроса об акте 02 апреля 1879 г. Тогда же настойчиво заявлял свое желание выступить Гольденберг, принявший затем участие в ряде предприятий "Народной Воли ". Тот же Гольденберг был одним из 11 членов липецкого съезда, положившего. собственно, основание партии "Народной Воли ".

Приглашен был, конечно, и Зунделевич, но приехать не мог. Вскоре оба они были изъяты благодаря аресту (первого - Зунделевича. 22 октября и второго 14 ноября). На воронежский съезд явились из народников (евреев) 2 человека (Аптекман и Хотинский) из 21-го участника: "политики" (Гольденберг и Зунделевич) отсутствовали: Зунделевич - случайно, Гольденберг не был приглашен. В августе 1879 г. организовался Исполнительный Комитет партии "Народной Воли " из 38 человек. Из них - 3 еврея, два уже известные, третий же - Савелий Златопольский.

Агентами Комитета являлись немногие лица, среди них Арончик, принимавший участие в более опасных предприятиях, и Цукерман и Лубкин, работавшие в первой народовольческой типографии. К агентам же мы можем причислить, по ее деятельности, и Гесю Гельфман. За время наиболее энергичной деятельности комитета к нему примкнуло еще 9 человек, из них ни одного еврея.

В первой половине 1884 г. членом Исполнительного Комитета был (до отъезда за границу) А.Н.Бах. Таким образом, из 44 человек, перебывавших членами Исполнительного Комитета, с 1879 по 1885 г., евреев было 4 человека. При этом с ноября 1879 г. по апрель 1882 г. членом Комитета был лишь один - Савелий Златопольский.

Агентов за эти же 6 лет (1879-1885) было тоже 4 липа. Но к партии, как таковой, примыкало, конечно, большее количество евреев. Возвращаясь к принятой нами системе изложения - по годам и по лицам - мы должны прежде всего остановиться на человеке, участь которого была очень печальна; не менее печальна была судьба и с тем, с кем он соприкасался в течение своей революционной деятельности. Начавши свою деятельность землевольцем, он продолжал ее в качестве народовольца. Имя его - Гольденберг.

Сын купца 2-й гильдии, Григорий Давидович Гольденберг, родился в Бердичеве, учился в киево-подольской прогимназии, вышел из 4 класса. Отец его торговал сукном, был человек уважаемый. Гр. Гольденберг уже в конце 1875 г. вошел в сношения с киевскими радикалами. Весной 1876 г. познакомился с ним в Киеве Ал. Михаилов и с большой охотой водил с ним дружбу.

Михайлову он показался человеком добрым и преданным делу, но его восторженное преклонение, по-видимому, не понравилось А.Михайлову. Весной 1877 г. Гольденберг вращался в кружке Чубарова, Давиденко, Дебагория, участвовал в попытке очистить конспиративную квартиру Дейча, Стефановича и Бохановского. Он предлагал ворваться в дом и силой овладеть имуществом, не останавливаясь перед пальбой из револьверов.

Но тактический план Гольденберга был отвергнут. Вещи вынесли из квартиры другим, более мирным образом. Дебагорий говорит, что в 1877 г. Гольденберг обратил на себя среди других его внимание. Был он человек совсем еще молодой, очень впечатлительный, страшно много споривший, предложения его были и рискованны, я непрактичны.

Знакомства Гольденберга, а м.б., и его повеление, были причиной того, что его арестовали по подозрению в соучастии в покушении на убийство товарища прокурора Котляревского и выслали административно (13 апреля 1878 г.) в Холмогоры, Архангельской губернии, откуда он 22 июня 1878 г. бежал (вместе с Орловым).

В Киеве, живя уже нелегально, он сошелся с Валерием Осинским, А.Зубковским и др. В декабре 1878 г. ему пришлось прочесть брошюру "Заживо погребенные", описывавшую жизнь политических заключенных в Харьковских каторжных "централах". Под влиянием этой книги у Гольденберга возникла мысль о мести харьковскому губернатору кн. Кропоткину, как за политических преступников, так и за студентов харьковского университета, избитых нагайками во время беспорядков в половине декабря.

Получивши 20 рублей и револьвер от Орлова и Зубковского и рекомендательную записку от Осинского, Голъденберг съездил в Харьков, где с Глушковым, Эм.Воронцом и другими обсуждал план убийства харьковского губернатора. Вернувшись в Киев, он, с товарищами, пришел к мысли о необходимости конспиративной квартиры в Харькове, для собраний заговорщиков и облегчения бегства после убийства.

В качестве пособника прибыл в Харьков (около половины января 1879 г.) Кобылянский, а Зубковский и Людмила Александровна Волкенштейн поселились на конспиративной квартире в качестве мужа и жены. Особой конспиративностью Гольденберг не отличался, потому что передал в тюрьму товарищу по университету, сидевшему там, записку, где писал, что приехал "обделать хорошее дельце" и подписался "Гришка". Так что тюрьма уже в день покушения знала, кем совершено убийство. 09 февраля, вечером, он выстрелил в окно губернаторской кареты, смертельно ранил князя Дм.Кропоткина, который 10 февраля скончался.

Гр. Гольденберг собственноручно написал воззвание "К русскому обществу", в котором он называл общество "единственным попустителем жестокостей, совершаемых над социалистами", излагал причины, почему он поднял руку на Кропоткина. и призывал "возвысить голос за поруганное человеческое достоинство". После убийства Гольденберг скрылся в Киеве, оттуда через Харьков проехал в Петербург.

Здесь он видался с Зунделевичем и Михайловым, с которыми "теоретически" беседовал о значении возможного покушения на жизнь шефа жандармов Дрентельна, но никто не говорил ему о практической возможности этого дела. В марте 1879 г. кроме Голденберга, приехали Кобылянский и Соловьев. Все три в одно время, каждый самостоятельно, пришли к мысли о цареубийстве.

Первым предложил свои услуги центру "Земли и Воли" Голъденберг. Зунделевич особенно горячо отверг участие его как еврея , другие высказались против поляка Кобылянского, и акт 2 апреля был совершен Соловьевым. 31 марта Гольденбергу, как нелегальному, партия предложила покинуть Петербург.

С начала апреля до середины июня Гольденберг был в беспрерывных разъездах в Харькове, Киеве, Петербурге, Чернигове и т.д. Гольденберг, как террорист и сторонник политической борьбы, получил приглашение на Липецкий съезд, куда он прибыл уже к концу съезда. По показанию Квятковского, Гольденберг находился в это время в психически возбужденном состоянии.

Мысль его, фиксированная на вопросе, который он возбуждал перед 02 апреля, заставила его впоследствии изобразить съезд, как совещание единственно о цареубийстве. На Воронежский съезд, где собирались члены организации "Земля и Воля", Гольденберга, как не принадлежащего к партии, не пригласили.

Но он был избран членом Исполнительного Комитета новой партии "Народная Воля ", ездил после съезда на юг для свидания с Колоткевичем и Савелием Златопольским, участвовал 26 августа 1879 г. на том совещании в Петербурге, на котором решена была участь имп. Александра II .

В 20-х числах сентября 1879 г. он был в Харькове, где он на сходках выступал с Желябовым в пользу террора и политической борьбы; участвовал в обсуждении плана одесского взрыва, хранил динамит. Его кличка в это время была "Биконсфильд".

В октябре, по вызову Ширяева, он поехал принять участие в подкопе под Московско-Курскую железную дорогу. 9 ноября ему предложили поехать из Москвы в Одессу за недостающим динамитом. 12-го он был в Одессе у Колоткевича, получил от Фроленки динамит, от Савелия Златопольского 300 рублей; 14 ноября на станции Елисаветград он был задержан с динамитом в чемодане.

Взрыв свитского поезда 19 ноября 1879 г. показал, какого важного государственного преступника задержали в Елисаветграде. Посаженный в Петропавловскую крепость Гольденберг сперва отказался от показаний. Но еще ранее, в Одессе, к нему посадили предателя Курицына, который узнал от него кое-какие данные.

На это прямо указывает Плеве в письме к графу Лорис-Меликову (от 14 октября 1880 г.), что "в январе 1880 г. была прислана в Петербург из Одессы тетрадка с теми данными, которые были почерпнуты от Гольденберга, ранее его сознания, подсаженными к нему (в Одессе) агентами".

На допросе 15-го января (в Петербурге) Гольденберг заявил, что он "по своим убеждениям - социалист", принадлежит "к фракции дезорганизаторов, или политиков, иначе сказать, террористов", цель же фракции - политическая борьба, которая облегчила бы "активное, а главное, продуктивное народное движение".

На допросе 02 февраля Гольденберг показал, что он был убийцей князя Кропоткина. Шестого же мая он дал такое подробное показание обо всех, кого он видел, знал, о ком слыхал, что перед правительством развернулась впервые яркая картина происходившего в лагере его врагов. Показания свои он подробно мотивировал.

С одной стороны, он видел "тяжелый и кровавый путь" социальной партии и фракции террористов, "усилия, мучения и страдания всей молодежи", с другой стороны, "ни в народе, ни в обществе, ни среди молодежи нигде ничего не сделано". Он находил, что "политические убийства не только не приблизили Россию к политической свободе", но "вызвали страшную всесокрушающую реакцию".

Его испугала мысль, что новые смертные казни вызовут новые политические убийства, "а эти в свою очередь заставят правительство принять еще более крайние меры... пока победителем из этой неравной борьбы не выйдет все-таки правительство"... Его путала и мысль, что "то отрадное по своим стремлениям движение в пользу политической реформы, которое мы видим сейчас, может под влиянием всех преследований в конце концов заглохнуть на долгое время".

Поэтому, "желая содействовать скорейшему переходу к другому лучшему положению вещей, желая многих спасти от угрожавшей им смертной казни, он решился на самое страшное и ужасное дело... раскрыть всю организацию и все ему известное, и, таким образом, предупредить ужасное будущее"... Цель его была, "чтобы правительство отказалось от целого ряда репрессивных мере", "отнеслось спокойно к виновникам печальных событий, на которые они, однако, шли под влиянием своих гражданских убеждений, а не личных каких бы то ни было выгод".

После такого предисловия Гольденберг выдал себя, свою невесту, своих личных друзей, все, что знал, притом без всякого расчета. Автор биографии А.Желябова не считает Гольденберга изменником. "Несомненно, что он был храбр, жизнью не дорожил, и виселицы не мог испугаться". По мнению того же лица, Гольденберг, как человек недалекий от природы, был введен в заблуждение следователем, который будто бы нарисовал ему картину примирения партии и правительства, изменения правительственной системы.

Гольденбергу почудилось, что в стране и даже в среде правительства сильны конституционные стремления, которые глохнут под влиянием реакции, вызываемой, в свою очередь, террором. Показание Гольденберга, опубликованное в октябре 1880 г., дает возможность думать, что это было так. Кому-то из товарищей, случайно встреченных в крепости, Гольденберг закричал, что скоро его освободят, так как он, Гольденберг, ведет переговоры с правительством относительно конституции.

Однако, когда исчерпывающие показания были уже получены, обращение с ним изменилось. В обвинительном акте по делу 16-ти сказано, что и Гольденберг должен был бы судиться по этому делу, но умер. О причине его смерти сообщают, что он будто бы сказал прокурору (новому уже), который насмешливо с ним говорил:

- Помните, г.Прокурор, что если хоть один волос упадет с головы моих товарищей, я себе этого не прошу - Уж не знаю насчет волос, - отвечал будто бы остроумный прокурор, - ну, а что голов много слетит, так это верно

Вскоре после этого разговора Гольденберг повесился в своей камере на полотенце (17 июня 1880 г.). Дебагорий считает вполне естественным самоубийство Гольденберга. Когда он понял вред, причиненный движению и людям его показаниями, он, как человек впечатлительный и болезненно нервный, должен был поддаться угрызениям совести.

Таким образом, пред нами, в связи с биографией террориста, развертывается картина движения в 1879 г., и не менее яркая картина, какими оригинальными способами добывались сведения о движении в 1880 г. Как ни трагична смерть Гольденберга, она не искупает его предательства, столь колоссального по размерам, что один лишь Азеф может быть сравним с ним.

Историки, общество, и товарищи Гольденберга по участию в движении, все они свыклись с мыслью о том, что Гольденберг покончил с собою. И есть что-то дьявольское в том сообщении, которое делает господин Б. Глинский, "по сведениям, полученным им от одного типа, игравшего в тогдашней административной жизни видную роль".

По словам этого лица, Гольденберг был просто предателем. "Его удалось склонить в пользу правительства и к выдаче своих единомышленников. За эту услугу ему была дарована не только жизнь, но и свобода. Он куда-то скрылся, и притом так искусно, что и до сих пор в нашей революционной литературе по сему предмету нет никаких сведений. Человек точно канул в воду, но имеются некоторые данные предполагать, что он жив еще и поныне" (1913 г.). Мне лично сообщение господина Б.Глинского представляется совершенно ложным и необоснованным. Того же мнения и В.Л.Бурцев

К числу видных народовольцев-евреев принадлежал Арончик, главная деятельность которого падает на 1879 года. Арончик принадлежал к числу народников, вовлеченных в политическую, тем более в террористическую борьбу лишь под влиянием чрезвычайных событии 1878-1879 гг. Тем не менее, вся его деятельность, о которой мы знаем, относится всецело к эпохе "Народной Воли ".

Гомельский мешанин. Айзик Борисович Арончик родился в 1859 г. По окончании одесского реального училища он поступил в институт инженеров путей сообщения. но вышел из него до окончания в 1879 г.

Сведения о нем сохранены нам, главным образом, показаниями Гольденберга, который познакомился с Арончиком еще летом 1878 г. в Киеве. Предатель Богославский сообщил, что Арончик познакомил его в 1878 г. с членами революционного кружков [в] Кременчуге, бывшими учениками кременчугского реального училища, евреями - Борисом Членовым, Лурье и Гуревичем, которые доставляли средства партии "Земля и воля" и оказывали ей разные услуги. Гольденберг считал Арончика народником, который "пристал к фракции террористов только под влиянием текущих событий".

По показанию Голъденберга, на Липецком съезде возник вопрос о посылке кого-либо в г.Повенец (Олонецк. губ.) для освобождения находившихся там в административной ссылке Самарской и Воскресенской, и он, Гольденберг, предлагал свои услуги для этого, но участники съезда решили поручить это освобождение Арончику, а не Гольденбергу. Арончик был арестован в Петербурге, 17 марта 1881 г., по подложному паспорту Золотницкого, при обыске у него был найден листок "От исполнительного комитета имп. Александру III " от 3 марта 1881 г.

Было установлено, что одновременно поселился и одновременно выбыл с ним из гостиницы "Москва" Ник. Саблин, застрелившийся 3 марта в конспиративной квартире на Тележной улице. Самое серьезное обвинение было выдвинуто против Арончика Гольденбергом, который сообщил, что Арончик, хотя и недолго, работал в подкопе на Московско-Курской дороге, в Москве; работал плохо и от работы был отстранен. Затем ему дали роль хозяина конспиративной квартиры, там же, в Москве, которую он и исполнял с Галиной Чернявской пол именем супругов Силантьевых.

Эта квартира служила убежищем для участников покушения 19 ноября 1879 г. на взрыв царского поезда. Арончик виновным себя не признал, объясняя, что осенью 1879 г. он разыскивал в Архангельской и Вологодской губерниях своего товарища Колтановского, будто бы сосланного туда административно, а, когда узнал, что Колтановский - по приговору Одесского военно-окружного суда - находится в каторжном "централе" во Мценске, то ездил гуда оказать ему денежную помощь.

Но оговор Гольденберга был косвенно подтвержден Исаевым. Кроме того, выяснилось, что Ал.Михайлов, получавший секретные сведения департамента полиции от служившего там революционера Клеточникова, уезжая из Петербурга, познакомил его с Арончиком, которому Клеточников и продолжал доставлять сведения. Арончик признал знакомство с Клеточниковым через А.Квятковского, но заявил, что знал Клеточникова мало, иногда Клеточников оставлял у него пакеты для Квятковского, но какого рода были отношения этих двух лиц, Арончик не знал.

Уж впоследствии обнаружилось еще, что Арончик, в качестве одного из наиболее доверенных агентов Исполнительного Комитета "Народной Воли ", наряду с Желябовым, Перовской, Франжоли, вел сношения с Нечаевым, заключенным в Петропавловской крепости. На суде по делу 20-ти народовольцев Арончик энергично отрицал, что был хозяином конспиративной квартиры. Он не признал и принадлежности к партии "Нар. Воли".

Он сказал при этом: "Если тайным сообществом называть известную группу лиц, имеющих известную программу действий, то к такому сообществу я никогда не принадлежал и никогда ни с кем не соглашался ни на какие действия. Я даже должен заявить, что я никогда не разделял и не разделяю даже и принципиальных убеждений фракции "Народной Воли " или "Черного Передела". В основе и той, и другой фракции лежит

Задомом Склифосовского, где он жил, был установлен надзор, и обнаружено знакомство Фукса с супругами Файнштейн, которые оказались супругами Меером и Эсфирью Геллис. Задержанный у Файнштейнов (Геллис) мещанин Абрам Фихтенгольц имел при себе 10 экземпляров "Хитрой Механики" и другие революционные издания.

При обыске у Геллис найден пепел от сожженных бумаг. Установлено, что их посещало много молодежи, и Абрам Фихтенголъц сразу же стал выдавать. Он рассказал, что он товарищ Геллиса по училищу, в 1874 г. Ис. Фукс, Геллис и он отправились за границу, в Женеве были наборщиками "Общины", в мае 1878 г. вернулись в Одессу. Здесь Фукс носил Геллису революционные издания. Знакомый Фукса Абрам Рублев говорил, что тайная типография находится у какого-то студента Цукермана, адъютанта девицы Южаковой.

Из показаний Фихтенгольца выяснилось, что Геллис - чистый анархист. Геллис объяснял Фихтенгольцу, что группа (казненного) Ковальского признает центральную власть, а он, Геллис. ее не признает. Группа Геллиса - тоже за конституцию, чтобы через нее прийти к анархическому устройству общества. Члены "партии Геллиса" являлись на сходку вооруженными.

В августе 1878 г. Геллис и Верцинский решили образовать кружок "Самообразование" на квартире воспитанника коммерческого училища (еврея) Михеля Заметки, а потом у Фихтенгольца и Гоштовта. Потом, на этой квартире, вместо Фихтенгольца, поселились Соломон Медведев, Надеин, Егор Минаков. В ноябре 1878 г. предполагалась демонстрация у церкви святого Николая, на манер Казанской демонстрации 6 декабря 1876 г. С появлением Минакова, Геллис от посещения кружка отказался, но давал Фихтенгольцу прокламации (о Дрентельне) и предлагал их расклеивать.

Геллис одобрял убийство Кропоткина. Фихтенгольц, уже сидя в тюрьме, донес, что про свое знакомство с офицером Властопуло Геллис сказал, что имел с ним "дело отдельное". В тюрьме же Фихтенгольц слыхал слова Геллиса, "по Фукс хорошо справился с расклейкой в Синеве. Рублев сообщал в тюрьме Геллису, что Фукс бежал и что его снабдили заграничным паспортом и деньгами. Геллис говорил, что Властопуло - Друг Ковальского и живым не сдался бы.

Свидетель Гулидов показал, что в кружке участвовали Сол. Медведев, Минаков и другие. Медведев и Надеин уговаривали его участвовать в убийстве предателя Гоштовта, При обысках найдены: у Рублева записки антиправительственного содержания и перехваченные письма из Казани к реакционному профессору Цитовичу. У Соломона Медведева - письмо о присылке "Земли и Воли" и шифр.

Арестованный маякский мещанин Меер (Герш) Янкелев Геллис сперва настаивал, что он - Файнштейн. Затем признался, что, уклоняясь от воинской повинности, в 1874 г., он приобрел турецкий паспорт на имя Файнштейна. с ним посетил Цюрих. Женеву (где работал в русской типографии Трусова), Париж и Брюссель. В июне 1878 г. вернулся в Одессу, где стал сперва наборщиком, потом преподавателем французского языка. Женился на девице Эсфири Шпунберг. Исайя Фукс - друг детства. Эсфирь Геллис виновной себя не признала, показала, что была содержательницей училища, давала уроки музыки.

Свидетели - Михель Заметка, Гитля Зубри, Мж. Тананаки и предатель - дворянин Гоштовт - показали, что супруги бывали оба на сходках, куда приносили преступные издания. Зубри давала Геллису деньги на заключенных и за "литературу". Тананаки показал, что, кроме Меера Геллиса, приносил книги и Пянкус Геллис - солдат. Гоштовт показал, что кличка Эсфири Геллис была "Манька".

Почерк Геллиса установлен был на конверте с № 4 "Земли и Воли", посланным в Кишинев антрепренеру театра. По словам Гоштовта, осужденный по делу Чубарова Эммануил Верков Медведев познакомил его с Минаковым, у которого бывали указанные (выше) Фихтенголъцем лица, читали в кружке "Вперед", "Общину", проектировали общественную мастерскую.

В доме Шмиаг с Гоштовтом поселились Фихтенгольц, Соломон Медведев, Минаков, Надеин. Минаков и Пинкус Геллис доставляли "литературу". Пинкус Геллис был инициатором (неосуществившейся) демонстрации у церкви святого Николая. 09 февраля 1879 г. на Гоштовта сделано было покушение. Сол.Медведев подтвердил, что жил с указанными лицами, но на сходках не бывал, найденные у него письма поднял на улице, Фихтенгольц заявил, что автор найденного у Медведева письма за подписью "Август" - Эммануил Медведев, брат Соломона, содержавшийся в николаевской тюрьме, что письмо писано к какому-то офицеру по вопросу об организации кружка матросов, с просьбою о присылке революционных изданий, а именно - по расшифровке Фихтенголъца - "Земли и Воли", "Работник", "Заживо погребенные"; еще зашифровано было слово "матросы". Медведеву предлагали Минаков и Говорюхин на демонстрации у церкви св. Николая выбросить красное знамя.

Рублев показал, что, не окончивши гимназии, он поехал в 1873 г. в Цюрихский, а затем в Мюнхенский - политехникумы, в 1875 г. вернулся в Одессу. Давал М.Геллису и Фуксу уроки математики, письмо к профессору Цитовичу поднял на улице, статья же о социалистических учениях приготовлена им как критика для легального журнала, Гоштовт показал, что о принадлежности к социально-революционной партии Рублева говорил ему М.Геллис. Студент Цукерман заявил, что он просил Гоштовта познакомить его с одесскими "радикалами", так как их учения и мнения его интересуют.

Но он отверг обвинение Гоштовта в революционных речах, а равно - в прикосновенности к типографии и в знакомстве с Южаковой. Пинкус Геллис признался, что бывал на сходках у Гоштовта, которые посещали его брат Меер, Эсфирь Шпунберг, Надеин, Минаков и др.; по поручению брата носил революционные брошюры. Общество, собиравшееся у Гоштовта, имело характер не самообразовательный, а "политико-социальный".

О демонстрации слыхал от Говорюхина, но не был ее инициатором. Таким образом, привлеченным по процессу лицам были поставлены в вину тайное сообщество с революционной целью, сходки, сборы денег, печатание и распространение изданий, подготовка демонстрации, покушение на убийство Гоштовта, расклейка прокламации в Кишиневе 2 апреля и т.п.

Судьба лиц, обнаруженных следствием, была такова. Ис.Фукс бежал удачно за границу с помощью членов кружка. Дальнейшие следы его теряются, Меер, Пинкус и Эсфирь Геллис, Цукерман, Медведев и Рублев признаны были членами тайного преступного сообщества, при обстоятельствах, уменьшающих вину. М.Геллис приговорен к каторжным работам в рудниках без срока; Рублев туда же на 15 лет, а Цукерман, П.Геллис и С.Медведев на 10 лет; Эсфирь же Геллис к каторжным работам на заводах на 15 лет.

Принимая во внимание, что все, кроме Меера Геллис, действовали не самостоятельно, подвергаясь влиянию более развитых лиц, суд ходатайствовал: Эсф.Геллис, П.Геллис и Рублева - сослать в отдаленные места Сибири, Цукермана также на поселение в места не столь отдаленные. Медведеву же дать лишь 3 месяца тюремного заключения. Приговор был утвержден в этом именно виде. О личности подсудимых имелись в обвинительном акте следующие данные:

Соломон Беркович Медведев, николаевский мещанин, 17 лет, учился в николаевском уездном училище. Ничтожность данного ему наказания (ему дали меньше, чем предателям Гоштовту и Надеину. которым суд назначил по 6 месяцев тюрьмы) объясняется, по-видимому, не только молодостью его, но и другими обстоятельствами.

Моисей Абрамович Цукерман, 26 лет, одесский мещанин, учился в 3 Одесской гимназии, но курса не кончил. Абрам Мордкович Рублев, тираспольский мещанин, 26 лет, учился во второй одесской гимназии, курса не кончил. Сосланный в Западную Сибирь он, с С.Чудновским, в Томске оказывал в 60-х гг. немало услуг политическим ссыльным.

Рядовой 56 пехотного житомирского полка Пинкус Янкелев Срулев Геллис родился в 1850 г., учился в училищах: казенном еврейском, коммерческом, уездном и ремесленном (Об-ва "Труд"), но нигде курса не кончил. В одной партии с братом проследовал в Восточную Сибирь. Дальнейших сведений нет.

Эсфирь Моисеевна Геллис, дочь ветеринарного врача Шпунберга. 21 года, училась в казенном еврейском училище, курса не кончила. Последовала за мужем в Карийскую каторжную тюрьму, жила на Каре, в 1881 г. была выслала в Акатуй, Забайкальской области, в 80-х гг. переехала в Иркутск, вернулась в Европейскую Россию.

Трагична была судьба М.Я.Геллис. 16 окт. 1880 г. он прибыл на Кару, здесь пробыл менее 2 лет. В мае 1882 г. был отправлен в Петербург, в Трубецкой бастион, где пробыл ужасное время 1882-1884 гг. В 1884 г. с товарищами переведен в Шлиссельбург. Здесь цинга и чахотка свели его в могилу. Таким образом, Геллису суждено было погибнуть в Шлиссельбурге. Единственное счастье, улыбнувшееся ему перед смертью, заключалось в том, что, по требованию заключенных, его не унесли в старую тюрьму и, умирая, он мог еще подавать товарищам весть о себе стуком.

К 1879 г. относится деятельность двух более мелких пропагандистов (Тюрина и Ронес). Второй из них - еврей Мендель Ронес (20 лет) с фельдшером Тюриным (19 лет) вел пропаганду среди крестьян Ананьевского уезда Харьковской губернии.

Тюрин был присужден к ссылке в Сибирь, Ронес к тюремному заключению на год. Административно пострадала в Киеве Елизавета Натанзон, которую предатель Богославский обвинял в сочувствии к террористам и в том, что она вращалась в киевском революционном кружке. Студент Панкеев предлагал будто бы Богославскому заняться революционным делом. "за известное от него, Панкеева, вознаграждение", просил найти резчика для печати, которую нужно доставить на квартиру Натанзон. Кроме того, у Натанзон в феврале 1879 г. скрывался будто бы беглый солдат, привезенный Панкеевым из Одессы.

Нет, конечно, никакой возможности составить список административно высланных в 1879 г. евреев. Студент Шефтель был арестован в Петербурге в ноябре 1879 г. из-за студенческих волнений. Студент Хедеровер был выслан из Одессы. В конце 1879 г. были арестованы в Одессе окончившие реальное училище Ибнер и Дашевский.

К 1879-1880 гг. относится работа в Киеве той группы, в которой М.Р.Попов, один из вождей "Земли и Воли", пытался объединить народовольцев и народников под старым общим именем. Главными деятелями были М.Р.Попов и Игн. Иванов. Дело о них и об их товарищах слушалось в июле 1880 г.

Среди них генерал Шебеко называет евреями четырех человек; Фанни Реферт, Шейву Шехтер, Викторию Левенсон и Соломона Лотрингера. Виктория Викторовна Левенсон, жена почетного гражданина Гр.Левенсона, судившегося по делу Мирского, арестована была 5-го марта 1880 г., не признала себя виновной в принадлежности к сообществу. От роду ей 25 лет (рол. в 1855 г.).

В Киеве поселилась с осени 1879 г., по паспорту Ворониной, боясь административной высылки, так как ее муж был привлечен. По сведениям охраны, ее посещали молодые люди и девицы, имеющие вид "курсисток", посещали также ее Клименко и М.Диковский. По образованию - гимназистка, а затем слушательница курсов повивального искусства при Еленинском родовспомогательном институте в Петербурге. На допросе признала себя социалисткой, но не принадлежащей ни к "Народной Воле", ни к "Черному Переделу"; сочувствует же обеим фракциям.

Предатель Забрамский показал, что студент Клименко, к которому Забрамского направили из тюрьмы, сказал ему, что он сам не принимает участия в кружке, но что жена его состоит членом такового и даст ему нужные сведения. При этом он познакомил его с Ворониной (Левенсон). Кружок собирался у Левенсон, здесь говорили о распространении пропаганды среди рабочих Киева, раздавали революционные издания и т. д. "Здесь же обсуждался вопрос об убийстве генерал-губернатора Черткова, причем исполнение этого акта возлагалось на Левенсон, которая должна была направиться к генерал-губернатору в качестве просительницы и из револьвера убить его"...

Затем, чтобы обмануть Забрамского, был пущен слух, якобы у Клименко и Левенсон не следует собираться потому, что о них получены неблагоприятные сведения. Это было сделано по настоянию Левенсон, которая раньше других и правильнее оценила Забрамского.

Свидетели, жандармы, по старой киевской традиции набрасывать тень не только на политическую, но и на нравственную благонадежность, так много говорили, что хозяева конспиративной квартиры Клименко и Левенсон, жившие под видом супругов, жили, действительно, как муж и жена, что Левенсон возмущенно спросила, наконец. на суде, в чем, собственно, ее обвиняют, в безнравственном поведении или в государственном преступлении

Мещанка г.Одессы, Софья Наумовна Шехтер (обвинительный акт именует ее то Шейвой Нусимовной, то Хаимовной). 24 лет, окончила в Одессе Мариинскую женскую гимназию. Один год была слушательницей медицинских курсов при Медико-хирургической академии. Арестована она была в имении Козловка, куда приехала по делу киевского революционного кружка к Мих.Стаховскому.

На ее несчастье, там произошла семейная драма, причем старик Стаховский предательски застрелил своего сына, объявивши, что убил его, как революционера. Шехтер заявила, что ее вызвали сиделкой к раненому Стаховскому. Арестованная, она послала 2 записки - сестре в Одессу и Ф.Реферт в Киев. Здесь она сообщала, что дала показания, будто бы приехала учиться фельдшерскому искусству; что "Змей" - в Курске, "Змей и Женя" обвиняются в московском взрыве. "Не мстите за меня, - проведены обыски в Одессе и Киеве". Фанни Реферт была арестована. Шехтер от показаний отказалась, приписку: "да здравствует революция..." объяснила негодованием на обращение при аресте, письма Шехтер чрезвычайно ее компрометировали, в смысле сношения с людьми, обвиняемых в покушении на цареубийство, которые могут "мстить" и т. п.

Фанни Семеновна Реферт, 22 лет, мещанка г. Тараши, слушательница акушерских курсов при клинике университета святого Владимира, хранила у себя № 1 "Черного Передела", тетради с записками и выписками. Между прочим, внимание жандармов было привлечено рассуждением об обществе, где говорилось, что вверху - тонкий слой интеллигенции, внизу же - бурная стихия народа, могучая и грозная, слепая и бессознательная. Горе обществу, которое не предусмотрит и не предотвратит грозящей опасности.

По поводу этой выписки Реферт показала, что это не ее слова, но цитата из Луи Блана, поразившая ее своей правильностью мысли. В остальном Реферт от показаний отказалась. У нее были найдены письма Козловскому. Она писала, что "сильной веры в успех у нее нет". Кудрявскому (псевдоним) сообщала очень подробно о делах в Киеве, обнаруживая большую осведомленность.

По-видимому, ее симпатии были скорее на стороне народников. Ей была "печальна вражда народников и террористов (в Киеве), все идут к одной цели, только разными путями. Некоторые, да почти все народники говорят, что, благодаря народовольцам, возникли все строгости, а пользы они никакой не сделали"... В других процессах были даны сведения о Реферт.

Николаевский матрос Ключников, свидетель из процесса Виттенберга, показал, что Реферт в конце дек. 1878 г. посещала столовую Грибенюка, где собирались социалисты, была дружна с Самарской и беглым солдатом Гордеем. В деле 16-ти, уже по осуждении Реферт, оглашено было показание Гольденберга, что в сент. 1879 г. он разыскал в Одессе "свою старую знакомую по Киеву" Фанни Реферт и она дала ему связи, благодаря которым он мог свидеться с членом Исполнительного Комитета Савелием Златопольским.

Студент киевского университета Соломон Лотрингер, 21 год, австрийский подданный, окончивший вторую одесскую гимназию, сперва был в одесском университете. 15 апреля 1880 г. он был арестован. Лотрингер заявил, что С. Диковский искал с ним знакомства, вероятно, потому, что знал его по студенческим сходкам, как человека, проводящего либеральные идеи. Был знаком с М.Р.Поповым и догадывался, что Попов близок к революционным кругам. Позже Лотрингер заявил, что к "социальной партии не принадлежит и вполне привержен к Правительству".

Итого, по этому делу привлечено было 21 человек, из них 4 еврея. Очень мужественно и достойно держали себя на суде Левенсон, Реферт и Шехтер. Суд приговорил их всех к 15 годам каторжных работ, но ходатайствовал о замене каторгою же - Шехтер и Левенсон на 6 лет, Реферт - на 4 года; а Лотрингера - за недонесение на 4 месяца в тюрьму.

О личной судьбе упомянутых лиц можно сообщить следующее. Пропуская Лотрингера, мы отметим, прежде всего, Левенсон, как наиболее выдающуюся участницу процесса из женщин. Она пришла на Кару в феврале 1881 г., в 1884 г. вышла на поселение в Баргузин Забайкальской области, манифест 1883 г. к ней применен был. Вернулась в Европейскую Россию.

Шехтер прибыла на Кару в феврале 1881 г., по манифесту 1883 г. ей была сбавлена одна треть срока, с 1884 г. поселилась в Якутской области, как ссыльно-поселенка; вышла замуж за политического ссыльного Доллера, в 1895 г. переехала в Иркутск, в 1900 г. вернулась в Россию, в 1903 г. была выслана из Одессы в Вологодскую губернию. Наконец, Фанни Реферт. отправленная в Сибирь, отбыла срок каторги в красноярской тюрьме, была выпушена на поселение, но вскоре (21 июня 1884 г.) умерла в Минусинске.

К числу деятелей " Народной Воли " принадлежал рабочий Абрам Лубкин, самое имя которого долгое время не было известно ни друзьям, ни врагам. Осталось неизвестным и его прошлое. Родился он в 1857 г., умер в 1880 г. Когда Зунлелевич организовал типографию "Нар. Воли", он пригласил в нее Цукермана и, вероятно, Лубкина.

Товарищи прозвали Лубкина "пташкой" за его высокий, тонкий голос. "Выше среднего роста, худой, с тонкой шеей и едва пробивающимися усами, он казался очень молодым; вышел из рабочих и принадлежал к типу скромных, но отважных тружеников, которым сознание осуществляемого ими великого дела свободы давало нечеловеческие силы нести добровольное безотрадное затворничество. Пташка, как и Л.Цукерман жили безвыходно в типографии не прописанными, а потому из осторожности обречены были на полное затворничество".

По словам работавшей с ним в типографии "Нар. Воли" на Саперном переулке С.Ивановой, Абрам был товарищем Н.К.Буха. работавшего там же, еще по землевольческой типографии. "Застенчивый и скромный, он редко вступал в разговоры". Вместе с тем он был нервным и впечатлительным человеком, особенно когда узнавал об аресте кого-нибудь из близких людей.

Когда в ночь с 17 на 18 января полиция явилась с обыском на Саперный переулок, было оказано вооруженное сопротивление. Абрам стрелял в окно, когда уже начали ломать дверь, затем он торопливо перецеловал всех товарищей, говоря: "прощайте". Уйдя в заднюю комнату, он пустил себе пулю в голову и упал мертвым.

Совершенно индивидуальным деянием было покушение Млодецкого на жизнь диктатора Лорис-Меликова. 20 февраля 1880 при выходе Лориса из кареты Млолецкий выстрелил в него почти в упор из револьвера. Пуля пробила зимнее пальто и мундир, но не ранила графа. В публике говорили, что на нем была кольчуга. Млодецкий, видя неудачу, бросил револьвер и пытался бежать.

Следствие по делу длилось 2 часа, в течение 24 часов состоялся суд, приговоривший Млодецкого к смертной казни через повешение. Следствие выяснило, что Млодецкий, Ипполит Иосифович, родом еврей, родился в 1855 г., - сын мелкого торговца из города Случка. Минской губернии. Не получивши систематического образования, он. однако, самоучкой прошел курс гимназии и в 1875 г, сдал вступительный экзамен в Технологический Институт.

С 1875 г. он сблизился с социалистической русской молодежью, жил и работал в народе и для облегчения пропаганды крестился 13 авг. 1879г. в Вильне. Давал уроки немецкого языка, жил бедно. 6 января 1880 г. он был выслан за то, что прогуливался около Зимнего Дворца, рассматривал снаружи расположение подвалов.

Отправленный в Слуцк, он бежал 28 января, по дороге из Шнека, с револьвером полицейского офицера. Вернувшись в Петербург, он стал обдумывать покушение на графа Лорис-Меликова, назначение которого последовало вслед за взрывом 5 февраля 1880 г. в Зимнем Дворце; это назначение казалось Млодецкому вредным для социалистического дела. Покушение свое Млодецкии намечал на 19 февраля, когда праздновался 25-летний юбилей царствования Императора Александра II и когда оно должно было произвести наибольшее впечатление. Но обстоятельства не благоприятствовали его замыслу, и дело его удалось ему лишь 20-го.

Со смертным приговором Млодецкому связан один из наиболее красивых моментов в жизни Всеволода Мих. Гаршина. болезненно чуткая душа которого не могла вынести ужаса предстоящей казни. Эпизод с его ходатайством за Млодецкого общеизвестен: он сумел ворваться к диктатору, на другой день после покушения, заставил разбудить Лориса и принять себя. Но его заступничество оказалось тщетным. 22 февраля в 11 ч. на Семеновском плацу, при стечении громадной толпы, Млодецкии был повешен, успевши крикнуть, что он умирает за народ.

Исполнительный Комитет выпустил 23 февраля прокламацию, в которой после нескольких слов, посвященных Млолецкому и его смерти, он заявлял: "по поводу самого покушения 20 февраля Исполнительный Комитет - считает долгом заявить, что покушение это - единоличное, как по замыслу, так и по исполнению. Млодецкий действительно обращался в Исполнительный Комитет с предложением своих сил на какое-нибудь террористическое предприятие, но, не выждав двух-трех дней. совершил свое покушение не только без пособия, но даже без ведома Исполнительного Комитета.

Это обстоятельство, между прочим, отразилось и на технической стороне предприятия". Исполнительный Комитет выражал уверенность, что изыскал бы более верные средства против Лорис-Меликова. "если бы над ним состоялся смертный приговор". Из этих слов мы можем косвенно заключить, что единоличный шаг Млодецкого не был, собственно, одобрен наиболее видной и активной политической организацией. Это подтверждают и слова листка, что подобные деяния должны быть "осуществлением революционной справедливости" или вести к цели политического освобождения. Такова была оценка деяния Млодецкого, сделанная Исполнительным Комитетом.

Из дел, по которым судили народовольцев в 1880 г. на первом месте стоит, конечно, так называемый процесс шестнадцати, дело А.Квятковского, Преснякова и других. По этому делу судились два еврея: член Исполнительного Комитета Зунделевич и наборщик типографии " Народной Воли " Лейзер Цукерман.

Их биографии, включая сюда и описание процесса, изложены выше. Должны были судиться по этому процессу, но покончили самоубийством: член Исполнительного Комитета Григорий Гольденберг и наборщик Абрам Лубкин. Из дел, разбиравшихся в Киеве, заслуживают внимания дело Розовского и дело Прицкера.

Едва ли найдется хоть один человек, который удержался бы от самого глубокого волнения при чтении того места в романе "Воскресение", где Толстой простыми, но потрясающими словами рассказывает, как отправлялся на казнь юный студент Розовский. А между тем ни один историк русской общественности не собрал материалов об этом деле, которое даже в ту эпоху суровых репрессий поразило всех своею суровостью и несоразмерностью между наказанием и виною.

Иосиф Исаакович Розовский, сын бухгалтера торгового дома в Киеве, родился в 1861 г., и осенью 1879 г. был студентом 1 курса физико-математического факультета университета святого Владимира, по официальным сведениям, имя его ни разу не встречалось в связи с каким-либо государственным преступлением. Да это было и естественно: Розовскому было всего 18 лет.

По свидетельству М.Р.Попова, стоявшего во главе революционных групп в Киеве в 1879-80 г. и знавшего детально все дела и всех людей, Розовский пошел на эшафот ни за что. "Он решительно не принимал участия в революционных делах, если не считать его знакомства по университету со студентом Игн. Ивановым, который привел к нему на ночлег Сергея Диковского.

Кроме сочувствия к гонимым, за Розовским не было никакого другого преступления"... По полицейским данным, собирание сведений о Розовском было сопряжено с большим трудом, благодаря его запирательству, отказу давать показание и т.п. В результате всех усилий в обвинительном акте собраны были следующие данные. Дело началось с того, что помощник начальника станции Ольшанка Киево-Подольской железной дороги 18 декабря 1879 г., по отходе поезда, увидел на стене залы 1-2 класса прокламацию по поводу московского покушения 19 ноября.

По телеграмме, данной по линии, на станции Славуты жандарм заметил молодого человека, наружность которого обращала на себя внимание: красный шарф на шее, короткое пальто, высокие сапоги, длинные волосы. На стене оказалась также прокламация, и, вскочивши в отходивший поезд, жандарм обыскал молодого человека и нашел у него 2 экземпляра социально-революционного обозрения " Народная Воля ".

Юноша оказался сыном унтер-офицера Радионовым, уволенным за политическую неблагонадежность из Невской 2-й гимназии: его арестовали в мае 1879 г., вместе с другими 3 гимназистами, по подозрению в распространении революционных брошюр, но освободили; сперва Радионов показал, что прокламации он нашел вложенными в газ. "Молва" в Киевской публичной библиотеке, а "Народную Волю" дал ему неизвестный господин, ехавший в Одессу.

Но 20 декабря он показал, что 16 декабря, в Киеве, он отправился вечером к знакомому студенту Розовскому, остался у него ночевать, и там же ночевал неизвестный, который, уходя, вынул из-под полушки револьвер. Розовский сказал, что это известный радикал Сергей. Затем Розовский передал Радионову 2 прокламации для распространения, причем советовал не наклеивать, так как это опасно, а подбрасывать их, и 2 № "Нар. Воли", вместо "Общины", которую хотел получить от него Радионов.

При обыске у Розовского была найдена литографированная программа партии " Народной Воли ", нецензурное стихотворение (Некрасова) "Пир на весь мир", писаное рукою Розовского, бланки Новороссийского университета и несколько револьверных патронов. Розовский отрицал принадлежность ему программы, патронов и бланков. Не признал себя виновным в принадлежности к партии и в распространении прокламаций.

На суде Радионов признал себя виновным в распространении, ссылался на легкомыслие, отказался от оговора Розовского, говоря, что с ним не знаком, в квартире его не был, "Народную Волю" получил от лодочника Бежецкого. На Розовского же указал под влиянием тяжелой сцены со своим отцом после ареста, так как Розовского нельзя было заподозрить в принадлежности к социально-революционной партии.

На основании этих данных оба подсудимые были приговорены 27 февраля 1880 г. к смертной казни через повешение. Генерал-адъютант Ванновский заменил Радионову казнь 6-летними каторжными работами. Розовский же был повешен 05 марта.

Приговор этот произвел потрясающее впечатление: общественное мнение было поражено тем, что казнен был несовершеннолетний, притом же за передачу 2 прокламаций. Тот самый Сергей Диковский, который ночевал у Розовского, получил 20 лет каторжных работ в июле того же 1880 года. Помимо казни сына, решено было принять строжайшие меры против родителей Розовского в административном порядке

10 мая 1880 г. в Киеве, произведена была попытка социалистической пропаганды среди еврейского населения. Один мальчик, остановив на Спасской улице рабочего-столяра, поинтересовался узнать, не еврей ли он. Получив утвердительный ответ, мальчик вынул из кармана запечатанный конверт и предложил рабочему передать этот конверт кому-нибудь из старших в семье. Тот отказался.

Мальчик поспешно отошел от него, а домовладелец Калинович указал на беглеца городовому. При мальчике оказалось 23 напечатанных на гектографе листа, воззвания "ко всем евреям". В нем предлагалось евреям принять участие в социалистическом движении и в русской революционной работе. Мальчик оказался бывшим учеником 3-й киевской гимназии Абрамом Прицкером (Прицчер), которому обвинительный акт давал 18 лет.

Референт же "Киевлянина" в отчете о процессе дал Прицкеру не более 14 лет. Подсудимый объяснялся по-русски без акцента; заявил, что думал, будто в прокламациях говорится "только о свободе печати", которой он хотел бы всемерно содействовать. Уже на суде заявил, что содержит себя собственным заработком, прокламации же дал ему "Сербинский".

Этот последний оказался Влад. (Вольтом) Серпинским; задержать его удалось лишь в 1881 г. Суд приговорил Прицкера к арестантским ротам на полтора года, но генерал-губернатор Чертков смягчил это наказание до одного месяца тюремного заключения.

По-видимому, молодость подсудимого, его сознание имели значение при смягчении приговора. Но вряд ли мы ошибемся, если скажем, что в 1880 г., даже в эпоху суровых репрессий, пропаганда на еврейском языке, среди еврейских рабочих, еще не казалась очень опасной.

В связи с прокламациями Серпинского (Прицкера) нельзя не упомянуть, что в 1880 г. группа евреев-социалистов выступила с заявлением, что решила основать в Женеве "Вольную еврейскую типографию", с целью "сделать возможным организацию социалистической литературы для проведения основ социализма в среду евреев в России и Галтщиц на их разговорных (жаргонных) языках".

До этого в 70-х гг. в "Гоэмес" (Вена, 1877), журнале Либермана, принимал участие известный уже нам доктор Исаак Каминер. После закрытия "Гоэмес" и суда над Либерманом его единомышленники, молодые литераторы А.В.Рабинович и М.Винчевский попытались проводить социалистические идеи в русско-еврейскую среду при посредстве кенигебергского еврейского журнала "Асефат хахомим" (1877-1878), где участвовали Лилиенблюм и доктор Каминер.

Закон о социалистах в Германии (21 октября 1878 г.) прекратил существование журнала, который русская цензура уже воспретила ввозить в Россию. Упомянутая выше группа евреев - русских социалистов разошлась во мнениях с собранием русских социалистов (26 мая) в Женеве и выпустила (по-русски) свое воззвание о целях и средствах социалистической работы в России, высказываясь против федерации кружков и за сильную централизованную организацию.

Мы не имеем возможности останавливаться также на выступлениях русского антисемитизма, который к прежним обвинениям еврейства прибавил с 1879- 1880 г. обвинение в революционности. Знаменитая статья "Нового Времени" - "Жид идет", появившаяся в начале 1880 г., открывала собою эпоху обвинений еврейства в социализме и революционизме. "Новое время" писало, что евреи "подтачивают общество" с двух сторон, сверху - капиталисты, снизу - социалисты. Насчитывая лишь 3% евреев в России, газета устанавливала 7% евреев, арестованных по политическим делам.

Норд-Вест (Н.Минский) доказывал (и для своего времени совершенно правильно), что Незнакомец (Суворин) говорит неправду, что евреи-революционеры ничего общего не имеют с еврейским народом. "В самом деле, - писал "Рассвет", - если бы в теории наших социалистов была внесена хоть одна капля специально еврейских интересов, тогда вопрос о пролетарии-ремесленнике должен был бы занимать в программе наших социалистов если не первенствующее, то, во всяком случае, видное место"...

Однако "лозунги "Земля и воля", " Народная Воля ", "Черный передел" - представляют для еврейского народа мертвые слова, лишенные всякого жизненного значения"... И "Рассвет" доказывал, что евреи-социалисты этого времени - чисто русские социалисты и чисто русские революционеры. "Только парализованный член остается бесчувственным, когда все тело испытывает сильное потрясение. Но еврейство - не парализованный орган русского общества: они оба находятся между собою в жизненной органической связи".

Автор статистического обзора государственных преступлений в "Народной Воле" 1880 г. полемизировал также с "Новым Временем" по вопросу о проценте еврейского участия в революции, устанавливая его в 4%. И, действительно, нападки на евреев за их участие в революции, особенно в то время, когда их процент не превышал процента в населении, объясняются вовсе не особой активностью, склонностью к крайним решениям - и решительным действиям и т.п.

Поход на "революционерствующее иудейство", на "жидов-переустроителей России" и т.п., объясняется злобой реакции на то, как осмелилась принять участие в политическом движении эта бесправная часть населения, как она могла помыслить о такой дерзости.

Мы видели выше, что в анархические и мечтательные увлечения русской молодежи евреи вносили элемент трезвой политической мысли, практического организационного строительства, строгой партийной дисциплины. Они же давали лучших "техников", исполнителей практических предприятий.

На еврейскую молодежь, участвовавшую в русском освободительном движении, шли нападки и с другой стороны сторонников национально-буржуазного движения. В 1881 г. (в феврале), после истории на акте 8 февраля, "Рассвет" довольно подробно высказался о еврейской революционной молодежи.

Он писал следующее: "На днях одна газета, относящаяся, впрочем, к евреям довольно беспристрастно, делая обзор интересам дня, нашла возможным обратить по адресу нашей интеллигенции, следующие слова: "И еще одно замечание мы желали бы сделать евреям, именно, интеллигентной части нашего еврейского населения. Какая это темная сила двигает еврейскую молодежь на безумное поле политической агитации. Отчего это в редком политическом процессе не фигурируют евреи, и непременно в видных ролях. Что за причина и того явления, что в университетском беспорядке 8-го февраля главным виновником был еврей?"

Мы уже не раз и по другим случаям доказывали, что роль евреев в политическом движении у нас далеко не так значительна, как некоторые полагают. Но мы уверены, что даже этот незначительный процент евреев не принимал бы участия в беспочвенных увлечения наших "непримиримых"; трезвый еврейский ум должен предохранить евреев как от политического обскурантизма, так и от политической разнузданности: но дело в том, что еврейскую молодежь, действительно, темная сила двигает на безумное поле агитации, имя этой темной силы "исключительность".

Молодой человек из евреев чувствует себя в среде своих товарищей в исключительном, изолированном положении. Он знает, что на нем тяготеет тысячелетняя ненависть, что за ним упрочилась репутация жида, кочевника, труса. А между тем молодая душа жаждет дружбы, доверия, общения.

И вот, если молодой человек попадет в "политический кружок", где люди задаются широкими, размашистыми, пестрыми, бьющими в глаза мечтами, он очаруется, привяжется, отдаются всеми силами своей души. Притом, в подобных кружках, все члены, по крайней мере на вид, считаются равными.

Молодому еврею протягивают руку, как товарищу, ему милостиво позволяют играть роль в перекраивании мировой жизни, в пересоздании человечества. И молодой еврей знает, как ценить это доверие; он знает, что он преимущественно должен показать себя достойным этого доверия, он хорошо знает, что если он откажется от какого-нибудь сумасбродного поручения, целесообразность которого он, может быть, и не разделяет, то для этого его поступка найдется только одна оценка: жид, трус, и как таковой он будет выгнан из кружка с позором.

А это для мечтателя значит потерять все, потерять почву, где он может воображать себя членом общества, деятелем. Вот та сила, которая иногда гонит еврейскую молодость на "безумное поле политической агитации". Еврейская же интеллигенция тут ни при чем, ее влияние на политических агитаторов - нуль.

Не знаем, как другие; мы же называем еврейской интеллигенцией таких людей из среды евреев, которые с солидным общим образованием и гражданской зрелостью соединяют любовь к еврейству и его лучшим традициям. А эта интеллигенция не причастна ни к каким политическим эксцентричностям, ни к какой предосудительной агитации. Политические агитаторы, разумеется, также далеки от еврейской интеллигенции; в их агитации нет и тени специфически еврейского"...

Таким образом, еврейская буржуазия отгораживалась от евреев, участников освободительного движения. И она была права, потому что в движении этом принимали участие представители еврейской демократии.

И только в дальнейшем движении, когда еврейство поняло, что его национальное освобождение неразрывно связано с общерусским, круг, из которого пополнялись ряды деятелей освободительного движения, расширился. Это расширение контингента, в связи с кровавыми ужасами 1581- 1883 гг., внесло новый элемент в еврейское движение во имя политической свободы в России: элемент национально-политический и национально-социалистический.

Но сознание, что евреи, борясь за общерусскую реформу, борются также за национальное освобождение, пришло не сразу. И, наоборот, что еврей, мечтающий о счастье своего народа, не может миновать этапа борьбы за освобождение России, эта мысль также не сразу была воспринята националистическими элементами еврейства.

Восьмидесятые годы, особенно тяжело отразившиеся на судьбах еврейства, были годами перелома во многих областях русско-еврейского миросозерцания. К чести евреев нужно сказать, что даже эта эпоха, когда евреи почувствовали, что им даны скорпионы за то, за что другим полагались бичи, не угасила их высокого идеалистического напряжения во имя свободы, не уменьшила их любви к русскому народу и не отвратила евреев от борьбы за общерусское дело.

Известная часть интеллигенции продолжала идти по старому пути беззаветного служения интересам всего русского народа, по прежнему пути борьбы во имя счастья всех трудящихся.

Другая часть интеллигенции попыталась пойти к низам родного народа, работать среди них во имя освобождения еврейского пролетариата.

Наконец, третья часть остро осознала свою национальную сущность и уже не по влечению сердца, а из соображений трезвого и холодного политического расчета связала судьбу еврейской свободы с судьбою русского освобождения и стала работать для последнего во имя родного народа

2 октября 170 лет назад родился “предтеча” самой известной террористической организации девятнадцатого века «Народная воля» Сергей Нечаев. В советское время народовольцы романтизировались и героизировались, а сейчас они практически забыты. Что же это были за люди, к чему стремились? Мы беседуем об этом с кандидатом исторических наук Глебом Елисеевым.

Корни

Какие процессы в политической и культурной жизни России создали почву для появления революционеров-террористов?

Явление «Народной воли» выросло не на пустом месте и давно подготавливалось настойчивой революционной пропагандой, которая организованно велась из-за границы и на зарубежные деньги со времен «Колокола» А. Герцена и Н. Огарева. Реформы середины XIX века и сопровождавшая их значительная либерализация общественной жизни и издательской деятельности привели к распространению так называемых «нигилистических» воззрений - радикальных, антигосударственных и атеистических.

Идейный «нигилизм», существовавший в различных формах, реально воплотился в 1861 году в организацию «Земля и воля», ставившую своей целью подготовку революционного переворота в России. Ее духовным наследником стала «Народная расправа», возникшая в 1869 году. В ее деятельности и идеологии отразились будущие черты других радикальных российских организаций, а во главе встал С. Г. Нечаев, жестокий и беспринципный убийца (на истории этой организации и построил свой роман «Бесы»). Разгром нечаевской организации не привел к исчезновению «нигилистических» идей - в 1876 году «Земля и воля» возродилась, в 1879 году в ней возникла террористическая фракция «Свобода или смерть». И в том же году вторая «Земля и воля» раскололась на организацию «Народная воля» и «Черный передел». И если «народовольцы» взяли курс на террористическую деятельность, то «чернопередельцы» - на агитацию и постепенную подготовку крестьянской революции. (А позднее значительная часть «чернопередельцев» вообще стала придерживаться социал-демократических воззрений.)

Смертельно раненый император Александр II. Общественное достояние, Ссылка

Многие люди путают народовольцев и народников, то есть интеллигентов, шедших учить, лечить и просвещать крестьян. А есть что-то общее у этих двух движений? Пересекались ли они идейно и, так сказать, кадрово?

Народничество не было просто стремлением «лечить и просвещать народ». Это обширное явление в русской духовной жизни, изначально замешанное на чувстве «народопоклонства» и «вине образованных классов перед народом». Подобные представления, вызванные незнанием и чрезмерной идеализацией народа, доминировали в русском общественном сознании вплоть до революции 1917 года. Народ считался хранителем «исконной мудрости» и жертвой государственной власти.

Поэтому и народничество состояло из множества групп и движений - от желавших прикоснуться к этой народной «мудрости» (консервативные группы в народничестве) до движений, мечтавших освободить народ от «подавлявшего его государства» (радикальное народничество). Вообще-то в народничестве нередко выделяют целых пять направлений: от консервативного до анархического. И «народовольцы», являясь членами конкретной революционной организации «Народная воля», по своим убеждениям безусловно были радикальными народниками. Например, А. И. Желябов и Н. А. Морозов участвовали в так называемом «хождении в народ», П. Л. Лавров и Л. А. Тихомиров были сотрудниками и авторами народнических изданий.

Цели и средства

Какие цели ставили перед собой народовольцы? Каким им представлялось желаемое будущее России? Насколько вообще они верили в успех своего дела?

На конкретные цели, которые ставили перед собой «народовольцы», накладывало сильное влияние их утопическое, основанные на «народопоклонстве», представление о реальности. Они считали, что только злое, эксплуататорское правительство мешает проявиться лучшим чертам в изначально благом и добром народе. И стоит лишь сокрушить государственную власть, как в России быстро возникнет равное и справедливое общество. Да, у них было представление о некоторых шагах, которые надо предпринять в случае успешной революции: созвать учредительное собрание, ввести демократические свободы, раздать землю крестьянам, а фабрики и заводы - рабочим. Но как воплотить эти идеи в жизнь и что следует предпринять, если они вызовут сопротивление - об этом мечтатели-утописты толком не задумывались. Их больше интересовала практика революционной борьбы, чем проза будущего государственного строительства. Тем паче, что некоторые из них считали, что русский народ «социалистичен» по своей сути и легко способен объединиться в самоуправляющиеся общины без всякого внешнего воздействия.

Почему именно террор народовольцы избрали своим основным методом? Хотели ли они с помощью точечного террора прийти к власти или рассчитывали поднять восстание масс?

Именно вопрос о применимости террора как средства борьбы и стал поводом к расколу единой «Земли и воли» на «Народную волю» и «Черный передел». Идеологи-«народовольцы» во многом вдохновлялись идеями французского революционера Луи Огюста Бланки, который разрабатывал тактику прихода революционеров к власти в результате всеобщего восстания, которое будет спровоцировано успешным государственным переворотом. Отечественные «бланкисты» считали, что индивидуальный террор может ослабить государственную власть и, следовательно, облегчить возможность переворота и начала революции.

И, тем не менее, «народовольцы» все-таки надеялись скорее на революцию, нежели на непосредственный захват власти, так как серьезно, в стиле тех же большевиков, к перевороту не готовились. Видимо, здесь сыграло свою роль плохое знание ими русского народа, преувеличенное мнение о его готовности восстать в любой момент и свергнуть «ненавистный царский режим».

Мундир Сапёрного лейб-гвардии батальона, находившийся на Александре II в момент покушения. Автор: Testus – собственная работа , CC BY-SA 4.0 , Ссылка

Что это были за люди в нравственном отношении? Были ли они только чудовищами-маньяками? Способны ли они были на благородство, сострадание, милосердие - сочетавшиеся с жестокостью и непреклонностью?

Проблема с «народовольцами» та же, что и с любыми деятелями террористических движений (в том числе и современных). Идейные террористы способны проявлять лучшие человеческие чувства, но только по отношению к «своим» - к единомышленникам или к «жертвам царизма». А вот их политические противники лишаются человеческой сущности - их можно с чистой совестью «ликвидировать», как вредных насекомых. У революционеров возникает этакая избирательность духовного зрения - морально только то, что служит делу революции и помогает революционной организации.

Поэтому не надо умиляться личному благородству Желябова или доброте Кибальчича - чувств Родиона Романовича Раскольникова по отношению к своим жертвам у них возникнуть не могло. Они уже поделили все человечество на «истинных людей» (революционеров) и «нелюдей» (их противников). Это не одержимость маньяка-убийцы, а четкое подавление эмоций и чувств идеологическими конструктами, в жертву которым приносится что угодно.

Разная публика

Насколько фактологически точно изобразил таких людей Достоевский в «Бесах»? Можно ли воспринимать его роман как анатомическое исследование душ народовольцев?

Конечно, в основу романа Достоевского легла деятельность не самой «Народной воли», а ее предшественника - нечаевской организации. (И даже конкретное дело - убийство революционерами студента Иванова 21 ноября 1869 года.) Но величие литературного гения как раз и заключается в том, что он создает универсальные образы - в данном случае, типажи любых революционеров вообще - от фанатика-атеиста Кириллова до циника-теоретика Шигалева. И духовно сходных героев мы можем найти и в истории «Народной воли», и в истории более поздней «Боевой организации» социалистов-революционеров.

Роман «Бесы» навсегда останется блестящим литературным анализом психологии русских революционеров. (Впрочем, это касается и замечательных «антинигилистических» романов XIX в., вроде «На ножах» и «Некуда» Н. Лескова, или более поздних текстов писателей-эмигрантов, например, «Истоков» М. Алданова, что посвящены именно «народовольцам».)

Были ли все народовольцы поголовно атеистами, и если да, то какого происхождения был их атеизм? Что способствовало утрате их веры и пытались ли они оформить свое отношение к Богу и к Церкви в виде некого цельного учения?

Среди «народовольцев» в этом плане была разная публика - и откровенные атеисты, и религиозно индифферентные, и придерживавшиеся умеренного деизма. Не было только откровенно православных, католиков или истинно верующих иудеев. Потому что все революционеры давно предали «веру своих отцов». На место религии в их душе встала идеология, базировавшаяся на «человекобожии», «народопоклонстве» и убеждении в универсальной силе революции, способной чудом исправить недостатки общества. А вырастали эти идеи все из того же «нигилизма» 60-х годов XIX века.

И надо сказать, что такое же отношение к вере было в то время характерно для множества образованных людей, вполне благонамеренных, политикой не занимавшихся. Ничем особенным в этом смысле народовольцы не выделялись.

Жертвы взрывов на набережной Екатерининского канала. Общественное достояние, Ссылка

Каково было отношение к народовольцам либеральной русской интеллигенции того времени? Была ли у них в этой среде массовая идейная поддержка? Или, напротив, от них шарахались как от отморозков?

К сожалению, русское образованное общество второй половины XIX века было откровенно и безусловно духовно больно. Больно тем же самым утопизмом и «народопоклонством», пусть и в более легкой степени. Подавляющее большинство представителей так называемой интеллигенции также бездумно уверилось в том, что стоит уничтожить самодержавное правление, как в России тут же возникнет «рай на земле». А для этого не жалко истребить и некоторое количество «царских сатрапов». Ведь только морально больные люди могли бы рукоплескать оправданию террористки Веры Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, - а это реально произошло 12 апреля 1878 года!

И все же убийство Государя большинству подданных Российской империи показалось таким чудовищным актом, что они почти инстинктивно отшатнулись от «Народной воли» и ее методов. «Народовольчество» угасло не только потому, что успешно действовали полицейские силы, но и потому, что потеряло значительную часть поддержки в глазах жителей России. Произошло чуть ли не прямо обратное тому, чего ожидали сами «народовольцы»: вместо всенародной симпатии - гнев, испуг и негодование.

Преступление и наказание

1 (14) марта 1881 года народовольцы убили императора Александра II. Есть версия, что это убийство крестьяне считали местью дворян за отмену крепостного права. Действительно ли было в крестьянской среде распространено такое мнение?

Мы плохо знаем, что реально думали крестьяне (в массе своей) об убийстве Государя. Профессиональных социологических служб ни в Российской империи, ни где-либо в мире еще не существовало. Ясно лишь одно - никакой поддержки со стороны простого народа акт цареубийства не вызвал. Зафиксированное общее крестьянское мнение - «царя убили злодеи». Но, конечно же, современники отмечали и представление о том, что Государя убили за отмену крепостного права. Только оно точно не было слишком массовым - ведь с 19 февраля 1861 года прошло уже двадцать лет.

Чего конкретно хотели добиться народовольцы этим убийством? Это планировалось как старт революции - или просто как громкий самопиар?

Мы уже говорили о недостаточной «умственной трезвости» «народовольцев». Вот и в данном случае они уповали на своеобразную «стратегию чуда» - на то, что неожиданное убийство Государя парализует все государственное управление, а затем вызовет всеобщее народное возмущение против власти, что оно станет сигналом, которого якобы только и ждут «революционно настроенные крестьянские массы».

Но, с другой стороны, были и представления о том, что убийство окажется всего лишь «демонстрацией силы», первым актом в череде будущей упорной борьбы, рассчитанной на десятилетия. «Народоволка» Софья Перовская говорила: «Мы затеяли большое дело. Быть может, двум поколениям придется лечь на нем, но сделать его надо».

Храм Спас-на-Крови, построенный на месте убийства Александра II. Автор: Yaropolk – собственная работа , Общественное достояние, Ссылка

Не слишком ли жестоко правительство Александра III преследовало народовольцев? При советской власти народовольцы описывались как страдальцы-мученики. Действительно ли с ними свирепо расправились?

Впечатление жестокости от действий Александра III возникло в обществе потому, что от нового государя ожидали продолжения довольно мягкой политики Царя-Освободителя в борьбе с революцией. А император поступил строго по закону - не стал миловать убийц отца. И, кстати, репрессии были строго ограничены и основывались на решении открытого суда - казнили только пятерых человек.

Другое дело, что в последующие годы разгрому подверглась вся структура «Народной воли» в общероссийском масштабе. И участники антигосударственной террористической организации (реальные участники, а не вымышленные, как в сталинские времена) понесли положенное наказание, которое, кстати, впоследствии обычно смягчалось. Например, на «процессе двадцати одного» «народовольца» И. Гейера сначала приговорили к смертной казни, а в итоге он получил только 4 года каторги; также поступили и с П. Елько.

Воспетые и отпетые

Тема народовольчества отразилась и в современной (или относительно современной) литературе и кино. В советское время была книга Юрия Давыдова «Глухая пора листопада», в постсоветское был «Статский советник» Бориса Акунина, экранизированный в 2005 году. Насколько точно там они показаны? Нет ли романтизации?

Романтизация была даже в досоветское время, у авторов, сочувствовавших революционному движению. А уж в советское время писателям приходилось это делать по цензурным соображениям, ибо «народовольцы» априори считались «хорошими» - ведь так сам Ленин написал. Существовала целая книжная серия «Пламенные революционеры» с соответствующей тематикой, где выходили сочинения не самых последних авторов.

Например, была издана книга «Нетерпение» Юрия Трифонова об Андрее Желябове, Владимира Войновича - о Вере Фигнер, Владимира Савченко - о Николае Клеточникове, Юрия Давыдова - о Германе Лопатине. И не всегда создатели подобных книг кривили душой - некоторые из них, имея диссидентские убеждения, искренне ненавидели не только СССР, но и историческую Россию, считая СССР ее прямым продолжением. Поэтому борцов с исторической Россией - в том числе и народовольцев - они романтизировали, отождествляя их с советскими инакомыслящими. Что конечно же антиисторично: достаточно сравнить взгляды, цели и, главное, методы. А среди отдельных «упертых» романтизация убийц из «Народной воли» сохраняется и сейчас. Ведь писал уже в новые времена профессор Н. Троицкий, что «народовольцами» двигала “пламенная страсть” бороться за освобождение русского народа от самодержавного деспотизма, чиновничье-помещечьего гнета, бесправия и нищеты, бороться всеми средствами, вплоть до террора».

Что же касается вышедшего в 2005 году фильма «Статский советник» по одноименному роману Бориса Акунина, то, на мой взгляд, народовольцы там показаны вполне адекватно, как люди, одержимые своей безумной идеей и готовые ради ее торжества лить как свою, так и чужую кровь. Как люди без каких-либо моральных барьеров.

Казнь народовольцев

Народовольцев нет уже давным-давно. Но тот тип мышления, который им был присущ, тот способ отношения к реальности, к людям - ушел ли он в прошлое? Или это нечто вневременное, в разных формах возрождающееся вновь и вновь?

Ничто в истории точно не повторяется. И некоторые черты мировоззрения «народовольцев», вроде «народопоклонства» или упования на изначально добрую природу человека, задавленную злым правительством, остались в прошлом навсегда. Современный террорист куда более жесток, зол и циничен.

Но вот деление на «своих», которые единственно и заслуживают право на жизнь, и на «чужих», которых можно без зазрения совести истреблять, - это, видимо, самая универсальная часть мировоззрения любых «пламенных революционеров», независимо от их конкретной идеологии.

И воспроизводиться подобный подход к жизни и смерти всегда будет там, где кто-нибудь возьмет курс на насильственное изменение жизни общества.

Беседовал Виталий Каплан

Деятельность народовольцев

Программа и цели движения

Идеология организации неоднократно становилась предметом исследования отечественных зарубежных историков. Парадокс заключается в том, что принципиально террор не занимал главного места ни в программных документах, ни – за исключением отдельных периодов – в деятельности партию. И все же в историю "Народная воля" вошла, благодаря серии покушений на императора, завершившихся цареубийством 1 марта 1881 года, прежде всего как террористическая организация. Все последующие террористические организации в России отталкивались от народовольческого опыта, принимая его за эталон или пытаясь его каким-либо образом модифицировать к другим условиям. Все последующие идеологи политического терроризма с пристрастием изучали документы, касающиеся деятельности "Народной воли", пытаясь уяснить, в чем причина поражения партии – во внешних ли обстоятельствах, или же в самой системе взглядов народовольцев.

Трехлетнее изучение жизни народа, его нужд и истории привело в 1876 году к выработке программы, так называемой народнической, которая и легла в основание всей последующей деятельности революционной партии и была только дополнена в 1879 г. вновь организованной фракцией "Народной Воли", но, по существу, уже не изменялась больше. Основные начала ее таковы: естественный путь прогресса заключается в постоянном удовлетворении насущных и уже сознанных потребностей народа. Всякая система, несоответствующая сложившимся в народе представлениям, его умственной и нравственной природе, не служит к улучшению его жизни, поэтому должно стремиться к таким государственным формам, при которых бы народ мог не только выразить свое понимание жизни и свои нужды, но удовлетворить их и идти дальше по пути развития. Исходя из такого основного начала, программа ставит только такие требования, как обязательные, которые признаны уже наукой и историей всех народов необходимыми условиями прогресса, без которых невозможно всестороннее развитие так же, как дыхание без кислорода, а именно: свобода мысли, совести и слова, уничтожение всех сословных привилегий, право каждого на землю и орудия труда и свободу обществ и ассоциаций, не имеющих явно вредных целей, которые будут определены законом. Вот единственные регламентированные требования партии; что же касается остальных экономических и политических вопросов, то партия не признает за собой права и компетентности ставить их как обязательные, так как истину в этом случае может сказать только сам народ. В виду этого партия находит нужным для решения всех общегосударственных вопросов созыв Земского Собора.

В основание этой программы легла мысль, что русский народ, как и всякий другой, находящийся на известной ступени исторического развития, имеет свое самобытное миросозерцание, соответствующее уровню нравственных и умственных понятий, которые могли бы в нем выработаться при условиях, среди которых он жил. В народное мировоззрение входят, как часть, известные отношения народа к вопросам, как политическим, так и экономическим. При обыкновенном течении жизни, без изменения учреждений, окружающих народную жизнь, переформировать раз установившиеся взгляды его на эти вопросы - вещь крайне трудная. Поэтому необходимо сделать попытку при революционной деятельности в народе - отправляться от присущих ему в данный момент отношений, стремлений и желаний и на своем знамени выставить уже самим народом сознанные идеалы. Таким идеалом в области экономической является земля и трудовое начало, как основание права собственности. Относительно земли народ никак не может и не хочет примириться с мыслью, что она может принадлежать кому-нибудь, кроме него, ее сеятеля и ревнителя; он смотрит на нее, как на дар божий, которым должен пользоваться лишь трудящийся над нею; на современное же положение земельной собственности - как на временное пленение его поительницы и кормилицы; но рано или поздно - эта земля вся отойдет к нему.

1. Мы полагаем, что, как социалисты и народники, мы должны поставить своей ближайшей задачей снять с народа подавляющий его гнет современного государства, произвести политический переворот с целью передачи власти народу. Этим переворотом мы достигнем, во – 1 - х, что развитие народа отныне будет идти самостоятельно, согласно его собственной воле и наклонностям, во - 2 - х, того, что в нашей русской жизни будут признаны и поддержаны многие чисто социалистические принципы, общие нам и народу.

2. Мы полагаем, что народная воля была бы достаточно хорошо высказана и проведена Учредительным собранием, избранным свободно, всеобщей подачей голосов, при инструкциях от избирателей. Это, конечно, далеко не идеальная форма проявления народной воли, но единственно в настоящее время возможная на практике, и мы считаем нужным поэтому остановиться на ней.

3. Таким образом, наша цель - отнять власть у существующего правительства и передать ее Учредительному собранию, составленному, как сейчас сказано, которое должно пересмотреть все наши государственные и общественные учреждения и перестроить их согласно инструкциям своих избирателей".

В "Программе Исполнительного комитета" террору отводилось скромное место в разделе "Д". "Деятельность разрушительная и террористическая" расшифровывалась в подпункте 2) как "состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны правительства, администрации и т. п., имеет своей целью подорвать обаяние правительственной силы, давать непрерывное доказательство возможности борьбы против правительства, поднимать таким образом революционных дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные и привычные к бою силы".

Однако такая "дезорганизаторская" деятельность все больше напоминала политическую борьбу, а террор все меньше казался вспомогательным средством.

Террористическая деятельность "Народная воли"

Прежде всего, стоит определить, чем, собственно, является политический терроризм, который был ключевой составляющей деятельности "Народной воли". Я бы определил терроризм так: это политическая тактика, связанная с использованием и выдвижением на первый план тех форм вооруженной борьбы, которые определяются как террористические акты, представляющие собой уничтожение одного, реже нескольких лиц, препятствующих прогрессу, народному благу и народной воле; террористические акты осуществляются с целью повлиять на власть.

Обращение к террору - это отказ от попыток логического убеждения общества в правильности своего образа мыслей, переход к полемике с ним на уровне более глубоком, чем существующие в обществе политические учения, на уровне национальной психики.

Ключевым в истории российского терроризма стал 1878 год, политически начавшийся выстрелом Веры Засулич. Дело Засулич высветило еще один мотив перехода радикалов к терроризму – при отсутствии в России гарантий личных прав и, разумеется, демократических свобод, оружие казалось тем людям, которые не могли взглянуть на человеческую история с точки зрения вечности, единственным средством самозащиты и справедливого возмездия.

После выстрела Засулич последовал еще ряд террористических актов, самым громким из которых стало убийство землевольцем С. М, Кравчинским; августа 1878 года в Петербурге шефа жандармов генерал-адъютанта Н. В. Мезенцева. По случайному совпадению это случилось через день после расстрела в Одессе революционера И. М. Ковальского, приговоренного к смертной казни за вооруженное сопротивление при аресте; и хотя Мезенцев был убит в отметку за то, что он убедил императора не смягчать приговоры осужденным по процессу "193-х" и настоял на административной высылке освобожденных из заключения, в глазах общества убийство Мезенцева выглядело как немедленный ответ на казнь Революционера, кстати, первую после казни Каракозова.

Первые террористы даже не ставят эту цель – истребление, физическое уничтожение объектов своих покушений. Для них сам звук выстрела важнее этих его последствий, ведь главное здесь – привлечь внимание общества, пробудить его активность, явственно, ощутимо выразить протест".

Со временем, убедившись, что наибольшие успехи партии, рост ее авторитета в революционной среде и в обществе связаны прежде всего с террором, народовольцы возлагают на него все большие надежды. Уже в "Подготовительной работе партии" (весна 1880 г.) террор рассматривается как важнейший элемент при захвате власти: "Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент действий, начать дело и довести го до конца. Искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10 – 15 человек – столпов современного правительства, приведет правительство в панику, лишит его единства действия и в то же время возбудит народные массы: т. е. создаст удобный момент для нападения. Пользуясь этим моментом, заранее собранные боевые силы начинают восстание и пытаются овладеть главнейшими правительственными учреждениями. Такое нападение легко может увенчаться успехом, если партия обеспечит себе возможность двинуть на помощь первым застрельщикам сколько-нибудь значительные массы рабочих".

Тем временем к тому же выводу приходили и члены партии, находившиеся в городах. Оправданная судом присяжных Вера Засулич едва не была арестована; в то время как вся Россия рукоплескала приговору суда, члены царской фамилии делали визиты Трепову. Когда по "процессу 193-х" Сенат признавал возможным смягчить наказание, царь увеличивал его; на каждое обуздание произвола его слуг он отвечал усилением реакции и репрессиями; военное положение было следствием нескольких политических убийств. Становилось странным бить слуг, творивших волю пославшего, и не трогать господина; политические убийства фатально приводили к цареубийству.

С осени 1879 народовольцы развернули настоящую охоту на царя. Их не смущало число возможных жертв, даже случайных. В конце 1879 г. - начале 1880 г, в программных и тактических установках "Народной воли" получила преобладание линия А. И. Желябова и А. Д. Михайлова - на подготовку заговора и восстания широким фронтом при сочетании террористических актов с пропагандистско-организационной работой среди рабочих, офицеров и студентов.

Были организованы сеть конспиративных квартир, ряд типографий, "паспортное бюро", динамитные мастерские, была у партии и своя разведка, наладилась работа мощной рабочей группы, разветвленной сети студенческих кружков и крепкой военной организации. Во главе всего этого сложного организма встал знаменитый Исполнительный Комитет "Народной Воли".

2 апреля 1879 года народовольцем А. Соловьевым было произведено первое покушение на императора. Соловьев дождался Александра Второго на дворцовой площади и несколько раз неудачно выстрелил в него из револьвера. После 4-го выстрела его схватила охрана. Александр остался цел, пулей был задет всего лишь рукав его шинели. В ответ Третье отделение за одну святую неделю произвело сотни арестов и высылок из столицы. Некоторые организации страшно разгромлены. "Северно-русский рабочий Союз", едва только ставший на ноги, разбит.

Осенью 1879 г. были предприняты три попытки при помощи взрыва железнодорожного полотна устроить крушение царского поезда на возможных путях возвращения царя из Крыма. Подкопы велись сразу в трех местах: под Одессой, Александровском Екатеринославской губ. и в предместье Москвы. Одновременно, с железнодорожными, в Зимнем дворце шла подготовка к покушению, осуществленном Степаном Халтуриным 5 февраля 1880 г. Однако, кроме всемирной известности, ничего другого эти покушения "Народной Воле" не принесли.

Исполнительный комитет в представлении всех - демократической молодежи, обывателей, разного ранга чиновников и т. п. - стал казаться всемогущей таинственной силой, которой одни симпатизировали (в основном, правда, пассивно), а другие, боясь, отнюдь не пассивно противодействовали. В такой напряженной атмосфере отказ от дальнейших покушений становился для народовольцев психологически невозможным - он означал падение престижа, крушение надежд и больших ожиданий. Цареубийство становилось главной целью, все остальное - второстепенной. Сил на это остальное просто не хватало. Пришлось даже оставить подготовку планировавшихся террористических актов против одесского, киевского и петербургского генерал-губернаторов - Тотлебена, Гессе и Гурко, некоторых других видных чиновников. Все сосредоточилось на царе. Летом 1880 года организуется еще одна попытка покушения - на этот раз мина подкладывается под Каменный мост через Екатерининский канал. Результат тот же - безуспешно.

С осени 1880 г. за ним устанавливается постоянное наблюдение. За всеми поездками Александра II по Петербургу следит специальная группа во главе с Софьей Перовской.

Приближавшееся к апогею отчаянное единоборство народовольцев с самодержавием сопровождалось тяжелыми потерями в рядах революционеров. 4 ноября 1880 г. были казнены осужденные по "процессу 16-ти" А. А. Квятковский и А. К. Пресняков. 28 ноября жертвой собственной неосторожности стал А. Д. Михайлов. В январе 1881 г. буквально один за другим были арестованы Г. М. Фриденсон, А. И. Баранников, Н. Н. Колодкевич, Н. В. Клеточников, Л. С. Златопольский.

И вот, наконец 1 марта 1880 года "Народная воля" достигла цели, к которой столь упорно стремилась. В четыре часа дня 1 марта над Зимним дворцом поднялся траурный флаг - знак смерти императора. Это был апогей их деятельности, ставший началом конца "Народной воли". Первомартовские события, безусловно, были ударом по самодержавию. Но единичный террористический акт не был поддержан и подкреплен широким народным движением. В решающий момент народовольцы оказались полководцами без армии и потерпели поражение при штурме самодержавия силами только своей организации.

Распад "Народной воли"

В первые недели после смерти Александра II вступивший на престол 36-летний сын царя, ставший Александром III, и весь сановный Петербург находились в состоянии растерянности, близком к панике. Александр III боялся ездить по улицам своей столицы и старался не выходить из дворца. Зимний дворец окапывался траншеей в поисках минных подкопов, наподобие обнаруженному под Малой Садовой. 27 марта Александр III тайно уехал в Гатчину.

Между тем растерянность, поразившая в первое время правящие верхи, довольно быстро прошла, тем более что полиции удалось произвести ряд важных арестов. На второй день после ареста морально сломленный Рысаков стал давать подробные показания. Они позволили жандармам 3 марта захватить квартиру на Тележной улице, была арестована Г. М. Гельфман. Н. А. Саблин застрелился. В засаду попал Т. М. Михайлов. 10 марта на Невском проспекте была опознана и задержана С. Л. Перовская. 17 марта арестовали Н. И. Кибальчича. Наступило время реакции.