Министры иностранных дел ссср.

Глава VI Председатель Совета министров Попытка создания коалиционного кабинета Закономерно возникает вопрос: почему Столыпин был выбран Николаем II для назначения на пост главы правительства? Кстати, для психологической характеристики премьера характерно то, что он сам

Будущий руководитель ТАССР был причиной ареста и гибели «железного наркома» Лаврентия Берии. Часть 2-я

Один из самых загадочных политиков СССР Семен Денисович Игнатьев - первый секретарь Татарского обкома КПСС в 1958 - 1960 годах, стал героем книги профессора-историка Булата Султанбекова «Семен Игнатьев: свет и тени биографии сталинского министра». Во второй части биографического очерка «БИЗНЕС Online» рассказывает историю восхождения, политического краха и чудесного спасения последнего сталинского министра государственной безопасности СССР.

ПЕЩЕРА АЛАДДИНА В ЗАКРОМАХ БЕРЛИНА

Сразу по приезде в Москву в конце декабря 1950 года, после беседы с Маленковым, Политбюро утверждает Семена Игнатьева заведующим отделом партийных, комсомольских и профсоюзных организаций ЦК ВКП(б). Это был ключевой отдел, ведавший назначением и перемещением всей советской политической элиты. В рамках новой должности Игнатьев был включен в специальную комиссию ЦК, возглавляемую Георгием Маленковым , по проверке взаимных жалоб министра госбезопасности Виктора Абакумова и заместителя министра МВД Ивана Серова . Они уличали друг друга в присвоении трофеев, краже отпускаемых Сталину продуктов и других дурно пахнущих поступках.

Действительно, некоторые из «власть имущих» в побежденной Германии ложку мимо рта не проносили. И поплатились за масштабы мародерства. Например, в эти же годы был арестован генерал Алексей Сиднев , занимавший пост министра госбезопасности Татарии, в 1945 году - начальник оперативного сектора МВД СССР в Берлине, подчинявшийся непосредственно Серову. Протоколы его допросов напоминают описание содержимого пещеры Аладдина. Только во время одной из многочисленных поездок из Берлина в Ленинград он вывез на свою квартиру 40 чемоданов, набитых драгоценностями, антиквариатом и мехами. Увы, таких Сидневых было немало. Одно дело, когда по указанию Сталина солдатам и младшим офицерам разрешали отправлять домой обнищавшим семьям несколько небольших посылок с носильными вещами, во множестве валявшимися в брошенных складах, магазинах и домах, и совершенно другое, когда везли трофеи машинами, вагонами, самолетами.

Правда, в доносах Серова, кроме обвинений «трофейного» характера, были и политические попытки. В частности, он написал, что Абакумов в октябре 1941 года приобрел для себя и приближенных генералов болотные сапоги. Это якобы свидетельствовало о неверии в победу и подготовке к бегству. Хотя известно, что осенью 1941 года не исключалась сдача Москвы, и различные структуры власти, в том числе и спецслужбы, готовились к работе в оккупированном городе и его окрестностях. Минировались здания, в которых могли разместиться штабы противника, создавались подпольные диверсионные группы и т. п., и приобретение такой экипировки было связано, очевидно, с этими обстоятельствами. Вообще, Серов, судя по содержанию показаний, предстает мелким провокатором и доносчиком. Абакумов как личность был намного крупнее.

В общем, «трофейную» склоку двух высокопоставленных чекистов, которая началась еще в 1948 году, до 1951-го по существу не рассматривали. Очевидно, для Сталина она представлялась недостаточно значительной. В информации «фигурантов» не было политики, а воровством у нас никого не удивишь. И вдруг история приобретает актуальность, для ее расследования назначается ни много ни мало специальная комиссия ЦК. Почему?

К этому времени борьба за власть и влияние на стареющего вождя достигла апогея. А сам Сталин, предвидя печальную судьбу, ждущую отставного лидера в СССР, стремился сохранить, а значит - укрепить свое положение. Боязнь усиления роли спецслужб и желание ограничить их влияние сочеталось с постоянным стремлением использовать их для укрепления собственных позиций. За мгновенно возникающими и столь же быстро распадающимися союзами чувствовалась его рука, его режиссура. А один из «героев» разыгрывающегося смертельного фарса был ни кто иной, как генерал-полковник Виктор Абакумов, в годы войны возглавлявший знаменитый СМЕРШ. В 1946 году он сменил на посту министра госбезопасности СССР Всеволода Меркулова , который, по мнению Сталина, был слишком предан Лаврентию Берии , и такая «связка» становилась опасной. Абакумов тогда существенно ослабил влияние Берии на органы госбезопасности, но теперь, через 5 лет, пришел и его черед потесниться.

Взяв в свои руки расследование дела Абакумова и его подчиненных, Игнатьев по требованию Сталина и Маленкова одновременно реанимировал «дело врачей», заведенное задолго до его прихода в ЦК. Речь шла о создании картины сионистского заговора против страны. Были арестованы крупные медики, в том числе и личный врач Сталина профессор Владимир Виноградов . Их обвиняли в причастности к смерти ряда видных деятелей партии и международного коммунистического движения. По сравнению с взаимными обвинениями в «барахольстве» все становилось намного серьезнее.

Автор книги «Семен Игнатьев. Свет и тени биографии сталинского министра» профессор-историк Булат Султанбеков подчеркивает, что в «деле врачей» Игнатьев играл подсобную роль. Султанбеков поддерживает точку зрения одного из основных фигурантов «дела» профессора Якова Рапопорта : сценарий был разработан самим Сталиным, а главным исполнителем стал подполковник Михаил Рюмин, которого он лично инструктировал. Рюмин в июле 1951 года сделал стремительную карьеру от старшего следователя до заместителя министра госбезопасности СССР. Вот как описывает известный исследователь истории спецслужб Константин Столяров содержание информации, предоставленной Сталину: «Рюмин придумал еврейский заговор и во главе поставил своего бывшего министра. По Рюмину выходило, что евреи решили сделать марионеточным диктатором Абакумова, а на самом деле собирались править страной сами... Сталину схема понравилась».

2 июля 1951 года Рюмин прямо в кабинете Игнатьева написал докладную записку Сталину о том, что Абакумов покрывает врагов народа и сионистов. В тот же день при помощи Маленкова записка дошла до адресата.

(Впоследствии Рюмин по поручению Сталина стал главным исполнителем в расследовании «дела Абакумова», самолично избивая того на допросах. В присутствии членов Политбюро и Игнатьева он докладывал Сталину о ходе следствия и получал дальнейшие инструкции. После завершения самой грязной работы Рюмин немедленно был признан человеком малограмотным, морально разложившимся, допускающим поступки и действия, компрометирующие «органы». 17 ноября 1952 года М.Д. Рюмин был смещен с поста замминистра, а после смерти Сталина арестован, судим и расстрелян).

Дальше события развивались в духе шекспировских трагедий. В половине первого ночи 5 июля 1951 года в кабинете Сталина собрались члены Политбюро Молотов, Булганин, Берия и Маленков, которые были ознакомлены с запиской Рюмина. В приемной в ожидании вызова сидели Абакумов и его заместитель Сергей Огольцов . Отдельно от них в соседнем кабинете находился в «засаде» Рюмин. Через полчаса вызвали Абакумова, и Берия объявил ему, что он снят с поста министра, кратко повторив обвинения, содержавшиеся в письме Рюмина. Когда оторопевший от неожиданности Абакумов попытался оправдываться, в кабинете появился Рюмин и в течение получаса разоблачал уже бывшего министра, делая особый упор на его связи с сионистами. Потом на пять минут был приглашен Огольцов, ему объявили, что он будет исполнять обязанности министра, а заместителем станет Рюмин. После этого все трое в 2 часа 25 минут покинули кабинет, а через 20 минут вышли члены Политбюро.

11 июля 1951 года, глубоким вечером, состоялось короткое заседание Политбюро, на котором Сталин объявил Игнатьеву о назначении его представителем ЦК в МГБ. Игнатьев должен был возглавить следствие по делу Абакумова.

12 июля Абакумова арестовали, предъявив обвинение по статье 58-1 б УК РСФСР «Измена Родине, совершенная военнослужащим». Единственная мера наказания - расстрел. (Виктор Семенович Абакумов был предан закрытому суду в Ленинграде и 19 декабря 1954 года расстрелян в Левашово под Ленинградом. В 1997 году Военной коллегией Верховного суда был частично реабилитирован: с него было снято обвинение в измене Родине, а приговор был переквалифицирован по статье «Воинско-должностные преступления» и заменен 25 годами заключения).

9 августа 1951 года указом Президиума Верховного Совета СССР С.Д. Игнатьева назначают министром госбезопасности СССР. Одновременно за ним сохранялся пост руководителя отдела ЦК.

ИГНАТЬЕВ БРАЛ САЛФЕТКУ...

Вот как описывают те события в политическом детективе «Евангелие от палача» братья Аркадий и Георгий Вайнеры : Все эти кровавые серуны попрятались по норам и ждали с ужасом приказа о назначении нового министра государственной безопасности. И, наконец, он грянул. И товарищ Сталин показал всем, почему ни Лавруха, ни Маленков, ни Каганович - вообще никто из его шайки не может с ним тягаться. А назначил он министром Семена Денисовича Игнатьева. Ни лихого бесстрашного проходимца Крутованова, ни хитроумного палача Кабулова, ни террориста Судоплатова, ни шпиона Фитина, ни убийцу Рухадзе, ни своих подрастающих молодых вожденят. Игнатьева, министра государственного ничтожества Семена Денисовича. Не личность и не профессионала сыска, но который мог гарантировать Пахану одно - бесшумную и безжалостную борьбу кланов в Конторе с неизбежным доносительством наверх о любом нелояльном поступке конкурента. И ладушки! Великая прихотливая изощренность изгибов судьбы... Ключи от главного хранилища тайн Абакумова попали к этому сумрачному тяжелоносому существу с бесприметным лицом понятого.

На второй день работы Игнатьев назначил расширенное совещание руководства и актива министерства. Изо всех государственных добродетелей Игнатьева самое большое впечатление произвела его чистоплотность. На столе около него лежала стопка белых бумажных салфеток, и когда раздавался звонок по правительственной связи, Игнатьев брал салфетку, аккуратно оборачивал ею телефонную трубку и тогда подносил к уху: «Игнатьев слушает!». С некоторыми из присутствующих он поздоровался за руку, и тут же побрызгал на ладонь из синего флакона духами «Огни Москвы» и тщательно протер салфеткой. И молвил свое первое слово веско и грозно: «Фатит!». Мы все замерли, а он разъяснил: «Фатит, товарищи, либеральничать. Пора всем нашим врагам, врагам нашей Родины, партии и лично товарища Сталина накрутить фосты по-настоящему!». Я взглянул на счастливое лицо Миньки Рюмина и понял, что отныне из уважения к дикции нового министра он станет называть меня «Фаткин».

Игнатьев стал третьим, после Феликса Дзержинского и Вячеслава Менжинского , руководителем госбезопасности, не имеющим ни воинского, ни специального звания (о чем позже, при оформлении пенсии, весьма сожалел). Опять же третьим в истории СССР, после Ежова и Берии, это был случай назначения партработника руководителем спецслужб. Вот таким образом сменив Виктора Абакумова, Семен Игнатьев стал последним министром госбезопасности СССР не только при Сталине, но и вообще в истории. После его снятия должность была упразднена в связи с реорганизацией силовых структур и дележом власти, вызванных кончиной вождя.

Ветераны спецслужб, помнившие приход нового министра, отмечали особенности стиля его работы. В отличие от своих предшественников Ежова, Берии и Абакумова, он всячески избегал личного участия в допросах и даже отказался подписывать расстрельные приказы, заметив, что это дело коменданта Лубянки, а не министра. Генерал Василий Рясной , работавший тогда в центральном аппарате МГБ, впоследствии говорил, что партийный работник Игнатьев попал на эту должность «как кур в ощип» и тяготился своими обязанностями.

Весьма интересный, но не во всем корректный анализ деятельности руководителей советских спецслужб содержится в публикациях «Комсомольской правды» «Кто был самым „железным наркомом“ Сталина?» и «Еще раз о „железных наркомах“ Сталина». Приводятся количественные сведения о политических репрессиях во время руководства ЧК-ОГПУ, НКВД, НКГБ и МВД Дзержинским, Менжинским, Ягодой, Ежовым, Берией, Меркуловым, Абакумовым, Игнатьевым, Кругловым. Из них следует, что наименьшее количество приговоренных к различным срокам заключения и смертной казни было как раз в период руководства Игнатьева. Некорректность этих сравнений, считает профессор Султанбеков, в том, что не учитывается срок пребывания указанных лиц на должности и ряд других важный обстоятельств. Например, из этой статистики следует, что по «бескровности» и «либерализму» второе место после Семена Игнатьева занимает... Феликс Дзержинский.

Так или иначе, но Сталин предупредил Игнатьева, что если подследственные по «делу врачей» не сознаются в своих преступлениях, то он сам окажется на их месте, или рядом с Абакумовым в одной из соседних камер. Как впоследствии писал один из публицистов, Игнатьеву приказали «снять белые перчатки». Игнатьев не просто попал, а влип в Большую Историю. Это дело, как сейчас представляется, было только верхушкой политического «айсберга», важной, но все-таки частью многоходовой комбинации, призванной «окончательно решить» еврейский вопрос в стране.

«ДЕЛО БЕЙЛИСА АТОМНОГО ВЕКА»

Не столь важно, был Сталин юдофобом или нет, но в государственных планах эта «еврейская карта», безусловно, имелась. Свою роль сыграло разочарование Сталина политикой государства Израиль, созданию которого на первых порах он весьма способствовал как дипломатическим путем (первой страной, признавшей де-юре еврейское государство в полном объеме 17 мая 1948 года, стал Советский Союз), так и содействием в снабжении оружием через Чехословакию. Сталин надеялся получить в лице Израиля базу влияния на Ближнем Востоке в противовес реакционным, прозападным режимам в арабских государствах. Однако его лидеры все более стали опираться на поддержку Англии, Франции и особенно США.

В СССР начинается антиеврейская истерия, охватившая не только медицину. Расхожим становится термин «убийцы в белых халатах», внедренный прессой в массовое сознание граждан. В составе 2-го управления МГБ СССР 1 декабря 1951 года создается 13-й антисионистский отдел, о чем было сразу доложено Сталину и получено его одобрение (правда, со смертью вождя он так и не успел приступить к работе). Создается Еврейская автономная область на Дальнем Востоке, высказываются версии, что готовилась массовая депортация евреев на Восток страны, и чуть ли не эшелоны уже подгоняли к Москве. Даже в биографии Берии пытались отыскать еврейские корни!

С осуждением антиеврейской кампании в СССР выступили президент США Дуайт Эйзенхауэр , английский премьер Уинстон Черчилль , многие видные ученые и деятели культуры. В западных СМИ появилось хлесткое определение «делу врачей» - «дело Бейлиса атомного века».

Профессор истории Булат Султанбеков работал в 1954 - 1961 годах инструктором Татарского обкома КПСС и выполнял некоторые личные, в том числе конфиденциальные поручения Игнатьева, несколько раз доверительно с ним беседовал. Вот что он пишет: «Однажды, по неосторожности, задал ему вопрос о „деле врачей“. Ответ был краток и сух: „Оно было начато Сталиным и Маленковым до меня, я раз в неделю докладывал о его ходе по телефону или лично“. Чувствовалось по тону, что тема для него крайне неприятна и болезненна, но для меня этот бестактный, как я потом понял, вопрос, негативных последствий не имел».

«ИГНАТЬЕВЩИНА» ПРОТИВ «БЕРИЕВЩИНЫ»

Пребывание на посту министра госбезопасности страны сделало имя Игнатьева нарицательным, что не часто бывает даже с очень крупными деятелями. Не случайно Лаврентий Берия, рвавшийся к власти после смерти вождя и обещавший провести либеральные реформы в марте-июне 1953 года, неоднократно заявлял, что он ликвидировал в свое время «ежовщину», а теперь покончит и с «игнатьевщиной», обозначив этим термином новый разгул репрессий в последние годы жизни Сталина. Хрущев же в июле 1953 года на пленуме ЦК КПСС, посвященном ликвидации уже «бериевщины», говорил, что не надо было Игнатьеву соглашаться на должность министра госбезопасности: по своему характеру он слишком мягок и не походит для такой работы. Упрощенно говоря, по оценке Берии Игнатьев - прямой наследник и продолжатель кровавых дел Ежова, по мнению Хрущева - случайно попавший на Лубянку мягкотелый либерал. Все остальные оценки - а их немало - располагаются между этими двумя крайностями. Что же касается согласия занять пост силового министра, то его у Игнатьева не спрашивали, предложения вождя исполнялись беспрекословно.

Период с конца 1952-го и по 5 марта 1953 года (день смерти Сталина) - пик всей государственной карьеры Семена Игнатьева. В этих временных рамках было завершено «дело врачей», разгромлена «абакумовско-сионистская группа» в МГБ. Игнатьеву же Сталин поручил расследование и так называемого «мингрельского дела», косвенно направленного против Берии, мингрела по национальности. Все это сделало Игнатьева любимцем вождя и вызвало у Берии настороженность, переросшую в прямую вражду. Однако Маленков пока успешно блокировал его попытки уменьшить влияние своего выдвиженца.

Многие во властных структурах полагали, что Игнатьев может занять более высокий пост, чем министерский, и для этого были веские основания. Ему поручают аресты ряда лиц из окружения вождя, в том числе и начальника его личной охраны, вороватого, но преданного генерала Николая Власика . Тот был уволен «за злоупотребления» в мае 1952 года и послан на небольшую должность в один из исправительно-трудовых лагерей на Урале. Вскоре его вызывают в Москву и 15 декабря арестовывают. Игнатьев доложил об этом Сталину и получил от него указание допрашивать Власика жестко, без скидок на прежние заслуги. Власика судили, дали 10 лет, но в 1956 году помиловали.

Недавно стало известно, что Сталин поручал Игнатьеву организацию ряда «резонансных» террористических акций за рубежом. В частности, убийство руководителя Югославии маршала Иосипа Броз Тито , бывшего главы Временного правительства России Александра Керенского и некоторые другие операции подобного рода. Их осуществлению помешала смерть «заказчика». В начале 50-х годов Сталин предполагал осуществить крупные внешнеполитические проекты, в реализации которых значительная роль отводилась внешней разведке. Например, выдвинул идею создания единой Германии с учетом интересов Советского Союза. Министр Игнатьев еще до смерти вождя утвердил специальный зондажный вопросник советских спецслужб по этой теме. Также Сталина очень заинтересовал проект «Путь Британии к социализму», разработанный местной компартией, о чем советский лидер несколько раз совещался с Гарри Поллитом , руководителем британских коммунистов. Но самое большое значение Сталин придавал все-таки силовым методам достижения мирового господства. По инициативе Игнатьева Сталин проводит в декабре 1951 года совещание по дальнейшему совершенствованию деятельности внешней разведки и контрразведки. Еще до этого на Политбюро был утвержден разработанный совместно с Министерством обороны план превентивных диверсионных операций по уничтожению баз НАТО в Европе в случае угрозы войны.

Привлекался Игнатьев и к работе по решению проблем разукрупнения территорий, создания новых областей и укомплектования их кадрами. В ТАССР, например, были образованы Казанская, Чистопольская и Бугульминская области и, соответственно, Татарский крайком и обком партии, упраздненные вскоре после кончины диктатора. Круг вопросов, по которым он советовался с Игнатьевым, был широк и выходил далеко за пределы компетенции и обязанностей министра госбезопасности. Создается впечатление, что он в конце 1952 года, действительно, мог рассматриваться Сталиным в качестве одного из своих преемников. С 16 октября 1952 года Игнатьев становится членом Президиума ЦК партии, то есть одним из руководителей страны.

В росте авторитета Игнатьева в глазах вождя сыграл большую роль не только его огромный опыт руководящей партийно-государственной работы в целом, но и знание положения дел в национальных республиках. Никто из «ближайшего окружения» не имел такого опыта работы в «мусульманских» регионах, а они привлекали все большее внимание вождя по причинам как внутренним, так и международным.

С 19 мая 1952 года на Игнатьева возлагают и обязанности начальника личной охраны. Такого доверия не удостаивался ни один из руководителей спецслужб. Именно ему 1 марта 1953 года позвонили охранники, обнаружив лежащего без сознания Сталина. Игнатьев немедленно сообщил о случившемся Маленкову, Берии и Хрущеву. Последние дни он периодически приезжал на Ближнюю дачу. 5 марта Сталин умер, не приходя в сознание.

УБИЙЦА СТАЛИНА?

Историк и публицист Юрий Мухин выдвинул сенсационную версию роли Игнатьева в событиях начала марта 1953 года, назвав его вместе с Маленковым и Хрущевым «главным организатором убийства Сталина». Фигурирует и не названный врач, который якобы выполнял задание Игнатьева. Конечно, это только одна из многочисленных версий, которую повторил в более категоричной форме Сергей Кремлев в книге «Великий Берия. Лучший менеджер ХХ века». Называется зловещая «триада», осуществившая убийство. Вдохновитель - пятая колонна, сионисты. Покровитель - Хрущев. Ответственный исполнитель - Игнатьев. В книге появилось и новое средство, использованное для ликвидации вождя - сосуд с ртутью, спрятанный на чердаке дачи. Другой исследователь, Елена Прудникова , автор книги «Берия. Последний рыцарь Сталина», вообще живописует подробности, из которых следует, что Игнатьев вместе с Хрущевым стоял рядом с исполнителем убийства. Впрочем, кому только ни приписывают вину в смерти Сталина, но чаще всего вспоминают слова Берии, якобы сказанные Молотову: «Я его убрал, я вас всех спас».

В настоящее время большинство исследователей считает, что кончина Сталина последовала в результате обострения длительной болезни, приведшей к инсульту. Сыграли свою роль растерянность обслуживающего персонала и представителей кремлевского руководства, неприятие из-за этого срочных мер по оказанию медицинской помощи. Речь может идти, таким образом, о неумышленном, недостаточно добросовестном выполнении своих обязанностей целым рядом лиц - от охранников до руководителей партии и государства. Трагический исход связан также с несовершенством системы обслуживания оповещения, созданной самим Сталиным на Ближней даче, и тем, что в последние месяцы своей жизни он отказался от консультаций высококвалифицированных медиков.

Неожиданная смерть Сталина круто изменила ситуацию в стране, а последовавшие за ней события стали роковыми для политической карьеры Семена Игнатьева и даже чуть было не стоили ему жизни.

Ни в одном из воспоминаний о последних днях и похоронах Сталина имя Игнатьева не упоминается. Создается впечатление, что он был сразу же отстранен от всех видов деятельности, связанной с государственной безопасностью. 5 марта 1953 года, когда Сталин еще агонизировал на Ближней даче, в его кремлевском кабинете собрались шесть членов Президиума и несколько членов ЦК. Пригласили и Игнатьева. Этот весьма узкий круг участников, не имевший кворума, но названный потом в печати «совместным заседанием Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР», принял следующие решения: Маленков становился Председателем Совета министров, Хрущев «сосредотачивался» на работе в ЦК КПСС, Берия стал первым заместителем Маленкова и возглавил Министерство внутренних дел, куда вошло и Министерство госбезопасности. Игнатьев по предложению Маленкова был назначен секретарем ЦК КПСС. По словам самого Игнатьева, Берия, хотя и не возражал против этого назначения, но прокомментировал его «какой-то ехидной репликой».

В объявленном в газетах составе Президиума ЦК КПСС уже не было Игнатьева. Должность секретаря ЦК делала его второстепенной фигурой. Формально он призван был курировать органы госбезопасности, но все понимали, что ставший его руководителем политический «тяжеловес» Берия этого не допустит.

По предложению Берии на заседаниях Президиума ЦК КПСС были приняты решения о прекращении ряда следственных дел и освобождении уже осужденных. Наиболее резонансным было сообщение в печати 4 апреля 1953 года о полной реабилитации «врачей-вредителей». 14 профессоров и один врач (личный врач Жданова Г.М. Майоров) были признаны невиновными. Завершались сообщения в «Правде» и «Известиях» словами: «Лица, виновные в незаконном ведении следствия, арестованы и привлечены к уголовной ответственности». 6 апреля в редакционной статье «Правды» виновников беззакония перечислили уже по фамилиям. Бывший министр МГБ Игнатьев «проявил политическую слепоту и ротозейство, оказался на поводу у таких политических авантюристов, как бывший зам. министра и начальник следственной части, непосредственно руководивший следствием Рюмин, ныне арестованный». Рюмин был назван скрытым врагом государства и народа. Для Игнатьева эти официальные публикации означали гибель, пока политическую. Президиум ЦК по предложению Берии обязал бывшего министра представить объяснения. Его предстоящую судьбу можно было предугадать, исходя из завершающего пункта документа: «Внести на Пленум предложение об освобождении Игнатьева С.Д., ввиду серьезных ошибок в бытность его министром, от обязанностей секретаря ЦК». Это означало «сдачу» Маленковым своего выдвиженца и союзника, дабы заручиться поддержкой Берии. Игнатьева убрали не только из секретарей, но и вообще из состава ЦК.

ПИСТОЛЕТ ПОД ПОДУШКОЙ

Что было дальше? В «Листке по учету кадров» стоит загадочная строка: «IV. 1953 - XII.1953 - болен, был на лечении, гор. Москва». В некоторых публикациях говорится, что в конце марта у Игнатьева случился инфаркт, и в доверительном разговоре в Казани он как-то обмолвился, что во время болезни был окружен «санитарами» из своего бывшего ведомства. По воспоминаниям Камиля Фасеева , в 1959 - 1960 годах председателя Президиума Верховного Совета Татарской АССР, Игнатьев говорил, что спал с пистолетом под подушкой, зная, что его ждет, попади он в руки своих «лубянских соратников». Живым он сдаваться не собирался. Но это была бравада, не мог бывший шеф госбезопасности не знать, что в случае необходимости его возьмут так, что и руку под подушку сунуть не успеешь. Правда, Хрущев в своих воспоминаниях иронически заметил, что он сам себя посадил под домашний арест. Бесспорно одно: официально Игнатьева не арестовывали, и он находился в Москве.

Профессор КГУ Иван Ионенко , встречавшийся с Игнатьевым в неофициальной обстановке и друживший с его сыном Геннадием, вспоминал, что тот всячески избегал разговоров на тему своего несостоявшегося ареста, заметив только однажды: «Уцелел я чудом. Ордер на арест был уже выписан и лежал на столе прокурора». Счет, очевидно, шел уже не на дни, а на часы.

Вот как это выглядело. 25 июня 1953 года, за день до своего ареста, Берия направляет Маленкову материалы допроса бывшего заместителя министра Рюмина. Из них следовало, что Игнатьев, ссылаясь на мнение ЦК, требовал от него избиения подследственных медиков, якобы он также инспирировал не только «дело врачей», но и «ленинградское дело», ликвидацию членов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Дававший такие показания Рюмин, очевидно, был уже неадекватен: Игнатьев во время подготовки и проведения процесса по «ленинградскому делу» находился еще на второстепенных партийных должностях в Белоруссии и Узбекистане и никакого отношения к делу не имел. Процесс ликвидации ЕАК, начавшийся еще в январе 1949-го, тоже проходил до него, но став министром, он получил жесткое указание Сталина завершить его.

Берия устно потребовал от Маленкова санкцию на немедленный арест Игнатьева. Возможно, именно тут он допустил роковую ошибку, стоившую ему не только политической карьеры, но и жизни. Арест Игнатьева неизбежно привел бы следствие к выявлению зловещей роли Маленкова в большинстве крупных политических дел послевоенного периода: Еврейского антифашистского комитета, «ленинградского», «дела врачей» и некоторых других. По инициативе Маленкова была создана спецтюрьма для руководящих работников «Матросская тишина», где заключенных содержали под номерами, их фамилии были неизвестны для охраны. Маленков неоднократно бывал в ней и участвовал в допросах. Нет сомнения в том, что необходимые показания из Игнатьева выбили бы быстро. Возглавивший МВД Берия сразу объявил Игнатьева главным виновником репрессий 1951 - 1952 годов. Очевидно, он планировал большой политический процесс, главным фигурантом которого стал бы Игнатьев, а соответчиками - Абакумов и Рюмин. Нет сомнения, что они многое рассказали бы и о роли Маленкова в организации репрессий, и не только в последние годы жизни Сталина. Игнатьев, судя по воспоминаниям Камиля Фасеева, говоривший ему, что «Маленков в апреле 1953 года сдал меня Берии», во время следствия молчать бы не стал и припомнил бы многочисленные факты участия Маленкова в организации репрессий, начиная с середины 1930-х годов. Такая мрачная перспектива окончательно избавила Маленкова от колебаний, и он принял самое активное участие в ликвидации своего недавнего друга и союзника.

Драматические обстоятельства ареста Берии, напоминавшие крутой голливудский детектив, неоднократно описаны, причем каждый из его участников, в первую очередь Хрущев, Маленков и Жуков, приписывал себе решающую роль в этой акции. Щедро делились воспоминаниями и другие лица, прямо или косвенно причастные к ликвидации Берии. Один заслуженный генерал всю жизнь гордился тем, что, охотно взяв на себя обязанности палача, «пустил пулю в лоб» связанному Берии. Впрочем, в общественном сознании тех лет приоритет в ликвидации Берии все же отдавали Маленкову.

Так судьба в очередной раз спасла Игнатьева. Он присутствовал в 1953 году на июльском пленуме ЦК КПСС, поставившем окончательную точку в политической биографии Берии. На нем Игнатьев был восстановлен в правах члена ЦК. Однако не выступал, хотя Хрущев отметил его среди присутствующих и даже дал в целом благожелательную оценку, назвав честным партийным работником, которому не по плечу оказалась сложная чекистская работа. Сам Игнатьев в разговоре с одним из друзей сказал тогда: «На Лубянке было неплохо, но на Старой площади намного лучше». В общем, произошла своеобразная политическая амнистия, но на Старую площадь, где находилось здание ЦК, его уже не вернули. Чересчур свежи были в памяти мрачные события 1951 - начала 1953 годов, которые, прямо или косвенно, связывали с именем Игнатьева.

Подготовил Михаил Бирин

Продолжение следует.

Сталин в тот вечер собрал совещание с участием членов правительства. Первым с докладом о развитии экономики СССР выступил министр финансов Арсений Зверев... Так начинается сценарий нового фантастического фильма, съемки которого намечены на 1 апреля.

"Ситуация стагнирует, но мы ее мониторим. Таргетируем инфляцию. Вы же знаете, товарищ Сталин, что США нас рестриктируют. Волатильность на рынке растет. Требуется имплементация новых мер. В частности, валоризация пенсий. Все ради народа. Баллы и коэффициенты разработали, теперь разбираемся зачем", - отметил Зверев.

"Чего-чего?" - спросил Сталин. "Не иначе как болен Зверев", - подумал он. "А что скажет глава Госплана (Минэкономразвития)?" - задал вопрос Сталин.

"Санкции тормозят, товарищ Сталин. Рейтинги падают. Но мы в докладе отметили. Инфляция достигнет пика во втором полугодии, потом пойдет на спад. Но не сразу. Надо гармонизировать с ЦБ. Да и Давос прошел. Инвестклимат страдает. Если прогнозы не сбудутся, как и все предыдущие, то выпустим новые, подкорректируем", - пояснил обстановку глава Госплана Максим Сабуров.

"Это кто сейчас выступил? - подумал Сталин. - На Сабурова похож, но говорит чепуху какую-то. Ладно, разберемся".

Следующим шел доклад главы Банка СССР Николая Булганина. "Ключевую ставку повысили, потом понизили. Вроде сработало. Хорошо или плохо - пока не знаем. Но сработало. Ипотека, правда, рухнула, но кто мог предусмотреть? Предприятия кредитов лишились, но кто мог подумать? Это уже не наше дело, а дело экспертов.

Пока держим огромные резервы в US Treasures. Они (США - ред.) наши противники и одновременно коллеги. Глобализация, товарищ Сталин. Работаем над этим. Думаем канадские доллары скупать в резервы. И австралийские. Для народа. Народу доллары нужны, мы для него и закупаем.

US Treasures несут копеечку в виде процентов, а цент, как говорится, доллар бережет (копейка рубль бережет - ред.). Продавать и пускать эти резервы на строительство заводов и детдомов в России нельзя, население может поразить "голландская" болезнь, товарищ Сталин.

А отток капитала ($1,2 трлн за последние 20 лет - ред.) запрещать нельзя. Не поймут инвесторы в США, Малайзии и Того. Отток - это приток, поскольку выводят наши же компании. То есть деньги у них же и остаются. Короче, приток полный", - признал Булганин.

"Что он говорит? - подумал Сталин. - Старею, перестаю понимать. Ну да ладно. Вроде глава Госбанка, он не может глупости говорить".

Затем с докладом выступил нарком путей сообщения Лазарь Каганович. "Работаем, товарищ Сталин. Не сидим. Ездим. На подъеме. В плацкарте ездим. В СВ дорого. Отменили, вот, почти 300 электричек для народа. Нерентабельно, субсидии нужны, регионы страдают. Сейчас вплотную занялись развитием ночного ж/д сообщения во Франции. Надо помочь французам.

Но декларацию о личных доходах я не подам. У меня дети, а кругом враги. Тверской вагонный завод остановили наполовину, Брянский машзавод полностью остановили. Дадим работникам отдохнуть, товарищ Сталин, они и так тяжело работали. Все для народа".

Сталину стало плохо, поднялось давление. "Как с этими наркомами страну поднимать? Надо выгонять всех в "поле", в регионы, пусть на местах работают. Хватит умничать и говорить по-английски на форумах. Столичные посидельщики", - подумал Сталин. Доклады других наркомов он не стал заслушивать, поскольку это вовсе могло привести к инфаркту.

Внезапно Сталин проснулся. "Приснится же... Так и страну потерять (ненормативная лексика заменена - ред.) можно. НАТО и новая война до ворот СССР дойти могут. Приснилось вот, что Украина уже в огне. Старики и дети гибнут... Да, пора собирать совещание наркомов, как развивать и защищать страну. Наркомы у меня толковые, в Англию детей не посылают. И жестче отвечать Западу надо, по-другому он не понимает. Запрета на импорт яблок из ЕС мало", - подумал Сталин.

"Сталинские наркомы" - плеяда талантливых, выдающихся министров и государственных деятелей довоенного, военного и послевоенного времени.

Арсений Зверев - знал наизусть и держал в памяти имена даже начальников цехов крупных предприятий, тысячи показателей работы различных отраслей промышленности. Работавшие с ним сотрудники поражались его памяти, работоспособности и дисциплинированности.

Дмитрий Устинов - поднимал военную промышленность. Посещал предприятия по всему СССР, не отдыхал от командировок, никогда не работал менее 16 часов в сутки. Энергии этого наркома хватало на тысячи руководителей заводов. Заложил основу ВПК СССР, на которой до сих пор стоит ВПК России.

Алексей Шахурин - нарком авиационной промышленности. "Будут самолеты, товарищ Шахурин?" - спрашивал Сталин. "Будут, товарищ Сталин. Страну самолетами обеспечим", - отвечал Шахурин. Работал по 18-20 часов в сутки, лично проверял работу всех авиазаводов в СССР. Заложенная наркомом основа позволила довести парк одного только "Аэрофлота" до 1,5 тыс. самолетов, не говоря уже о военной авиации.

Что сказать о других наркомах? Ванников, Байбаков, Хрулев... Работали на совесть, для страны. Наркомы из легенды, ушедшие в прошлое и оставившие нынешним министрам в наследство огромную промышленность и 1/6 часть суши. Развивайте, управляйте, берегите, завещали легендарные наркомы Сердюкову и другим министрам.

Но как тут работать министрам, в таких-то условиях? То санкции, то доллар, то нефть, то ИГИЛ... Голова кругом идет. Лучше бы сидеть в совете директоров какой-нибудь нефтегазовой компании. Проклятье России - нефть, что не раз звучало на различных инвестфорумах. Поэтому многие высокопоставленные чиновники предпочитают быть проклятыми, поближе к нефти, к трубе. И детей своих проклинают (ту же долю в компаниях завещают - ред.).

Однако сталинские наркомы-то в войну работали, в послевоенные годы. Нисколько не легче время было.. Просто люди другие были, сейчас таких почти не осталось. Остались те, кого перетаргетировали по программе утилизации.