Блок «Двенадцать» – анализ. «Двенадцать» — поэма Блока о революции

Художественный и концептуально-смысловой мир поэмы «Двенадцать», написанной А.Блоком в начале 1918 года, неизмеримо велик, что и позволило ряду исследователей творчества поэта воспринимать это произведение:

• Итоговым для всего его литературного пути
• Воплощением символистского миропонимания автора
• Текстом с множественными контекстуальными отношениями

Меж тем, для анализа данной конкретной блоковской произведения в рамках привычного метода литературоведения для начала рассмотрим ее основные теоретические позиции по сюжету, теме, жанру, образам и символике.

История создания «Двенадцать» и мировосприятие поэта

Это художественное произведение писалось Блоком единовременно с известной статьей . Из-за этого иногда может возникать упрощение или даже иллюзия, что «Двенадцать» создавалась как поэтическая иллюстрация основных идей поэта, провозглашенных им в своей публицистике. Разумеется, существует некая смысловая «перекличка» между этими двумя работами, но саму поэму нельзя трактовать лишь в таком «оформительском» плане. Напомним, что и публицистическое творчество поэта было особенным, Блок оперировал в нем словом не в его понятийном или терминологическом качестве, а как художественным сцеплением разных смыслов. Поэтому и в поэзии, и в публицистике для него характерно использование ассоциативного и метафорического принципа.

Общеизвестно, что поэт принял произошедшую в России революцию – и Февраль, и Октябрь 1917 года для Блока стали событиями как важными, так и желанными. Этому объяснение находится в его особом миропоэтическом и даже историософском концепте понимания истории, в котором существенные позиции занимали две категории – стихия и музыка.

Понятия «стихии» и «музыки» у Блока

В понятие «стихии» поэт вкладывал целый комплекс категорий и состояний – природных и космогонических, социальных и психоэмоциональных, духовных и исторических. Сама эта категория появилась у него в лирике задолго до революционных событий. Уже в 1910 годах поэт пытается разделить и структурировать ее по принципам этики. Так у Блока возникает следующая важнейшая для его творчества категория – музыки. Это понятие у поэта также многозначно и объемно. Под ее целью Блок понимает организацию и гармонизация всей истории и мироздания. Разумеется, категория «музыки» вводилась поэтом не в ее искусствоведческом значении, а в смысле

«..мистической первоосновы» мира, «первостихии» всей истории (Ф.Степун).

Поэтому в миросозерцании поэта случившаяся в России революция была воспринята как зарождение «новой музыки», слушать которую Блок и призывал. То есть «музыка революции» в поэме «Двенадцать» — это не просто прямые звуки городского шума с выстрелами, криками, песнями, а почти мистическое звучание ветра («мирового циклона», ветра с «запахом апельсиновых рощ» и т.д.). А стихия революционных масс – это восстановление закона нравственности в обществе, поэтому она может быть оправдана (и оправдывается поэтом). Когда стихия революция «чревата» музыкой, то все разрушения являются творческим актом, который ведет к дальнейшему одухотворению жизни. Эти умозаключения из статьи Блока позволяют понять, как именно воспринимал поэт саму революцию – для него она была балансом этих двух категорий – музыки и стихии.

Анализ поэмы «Двенадцать» — тема, образы, жанр и символы

Образ времени-пространства

Город в поэме у Блока одновременно подается как весь «божий свет», то есть не имеет топографической конкретики. Его:

• «Урбанистические признаки» — это здания (упоминание о них появляется в тексте лишь дважды)
• Социальные признаки – это маркеры кабаков, погребов

В пространстве поэмы «господствует» и природная стихия – это сугробы, лед, ветер — задачей которой становится уничтожение контуров созданного человеком, т.е. города. Блок привносит в текст таким образом и космогоническое звучание, которое «дополняется» также и цветовой символикой. Черным и белым у поэта обозначены не конкретные объекты, а именно явления космологические:

• Время – «черный вечер»
• Осадки – «белый снег»
• Мифообраз – «в белом венчике»

Функция светообразов здесь – обозначить свет и тень самого мироздания.

Для красного же света Блок оставляет «маркировку» энергии случившего взрыва.

Время в «Двенадцати» не имеет привычной линейности от прошлого к грядущему. Здесь они не отделяются друг от друга, а соединены в настоящем, которое пульсирует от их взаимодействия.

Время соединено в поэме также посредством красноармейцев.

Образы красноармейцев

По логике эти персонажи должны выражать собой грядущее, но у Блока они остаются «носителями старого мира»:

«В зубах — цигарка, примят картуз, / На спину б надо бубновый туз!»

В задачи персонажей входит «мировой пожар», уничтожение «незримого врага» и т.д. То есть они являются для Блока не «новым человеком», а скорее – «ветхим». В попутчиках у красноармейцев обнаруживается «паршивый пес», которого считают:

• Образом «старого мира»
• Образом теневой стороны всего мироздания (пес – как символ дьявола)

Жанр «Двенадцати»

Блок определяет жанр «Двенадцати» как поэму. Но произведение не выдержано в нем как лиро-эпический текст. Скорее, здесь очевидно соединение разножанровых фрагментов, переходы меж которыми также не обусловлены конкретными задачами эстетики. Основной характеристикой по жанровому решению можно назвать разноречие, посредством которого и организован весь строй поэмы:

• Лирическое отступление – речевая характеристика лирического героя
• Повествование – речь рассказчика
• Диалог, частушка, романс, солдатская песнь – речь персонажей

Подытожим, такая жанровая разнородность требовалась Блоку для передачи того самого стихийного состояния, неупорядоченности мироздания и предчувствия его революционного обновления.

Композиция поэмы

Но творческие возможности стихии, ее потенциал «уравновеситься» музыкой Блок представляет в «Двенадцати» в их композиционном решении. Цельность поэме, такой разнородной по жанрам, придает ритм марша. Его преобладание над иными текстовыми интонациями ощущается как общая доминанта. Маршевая ритмика подается не отдельным субъектом, а всеми участниками произведения – от рассказчика и красноармейцев до лирического героя. Можно сказать, что так Блок «озвучил» саму стихию, показав ее потенциал самоорганизации в творческом акте.

Сюжет поэмы

Сюжетное построение в данном произведении очень простое, хотя его «очертания», по мысли М.Волошина, «несколько затуманены». Этот критик и современник Блока считал, что фабульная конструкция всей поэмы не является ее сущностью. Главным в ней он определял «волны ее лирических настроений», проходящих по душам 12-ти ее основных персонажей.

Меж тем, исследователи произведения определяют сюжет поэмы как историю героя Петрухи.

Поэт в нем реализует свое понимание сущности человека, который на своем пути:

• пребывает в стадии стихийного (вначале он просто «ветхий человек»)
• может откликнуться на вызов мира (духовный конфликт)
• внять ритмической гармонии мироздания (преобразиться)

Эти стадии и проходит красноармеец, совершая обход ночного города.

1. Петруха может ощущать этот мир лишь телесно. Его отношение к Катьке неодухотворено ничем. Его восприятие мира эгоцентрично. Получив обиду, он озадачен местью. Это действия «ветхого человека»
2. Свершается преступление, убита женщина, к которой Петруха испытывал чувства. Обидчик же жив. Разрушительный порыв становится преступлением против самого героя, т.е. саморазрушением
3. Раскаянием, пришедшим вслед убийству, Петруха «перерождается» — этот процесс у Блока подан как однозначно созидающий. Более того, поэт даже выделяет этого персонажа из общей группы красноармейцев – Петруха «сбился» с ритма, потерял «лицо» как убийца, а затем, вняв общей «музыкальности», становится частью общего «мы».
4. Злоба уходит со словами прощения-«молитвы»: «упокой…»

Образ Христа в поэме «Двенадцать»

Осознавая себя в контексте эпохи, Блок выстраивал свою версию отношений личности и истории, которая нашла выражение в незавершенной поэме “Возмездие”. Поэма была задумана в 1910 г., но работу над ней поэт продолжил до 1921 г. Традиционную тему человека и среды Блок переосмыслил в соответствии с исторической ситуацией XX в. В предисловии к поэме он писал о том, что мировая история засасывает человека в свою воронку, в результате личность либо перестает существовать, либо “неузнаваемая, обезображенная, искалеченная” становится “вялой дряблой плотью и тлеющей душонкой”; однако каждое последующее поколение крепнет, потомки начинают воздействовать на среду. Таким образом, испытавший на себе возмездие эпохи род со временем творит собственное возмездие над эпохой. В поэме показана цепь преображений рода (“угль превращается в алмаз”) - от индивидуалиста байронического типа до потомка, с песней матери обретающего идеалы самопожертвования, готовности идти на штыки, на эшафот ради свободы.

Личность включена в ход истории России, а Россия судьбоносна для мировой истории. Увидевший в России исключительное, мессианское начало, Блок во многом разделил свои взгляды со “скифами” - писателями, философами, объединившимися вокруг сборников “Скифы”: А. Белым, С. Есениным, М. Пришвиным, Н. Клюевым, А. Ремизовым и др. Идеологом скифства был литературный критик, исследователь общественной мысли Р.В. Иванов (Иванов-Разумник). Скифство - это почвенничество, но с явным революционным уклоном, с неприятием буржуазного благополучия, с восприятием революции как социального и духовного преображения, с повышенным интересом к стихийным началам в мировом процессе. Блок, принявший революцию как духовное преображение страны и мира, стремился к сохранению в ней скифских идеалов. В миссии русских, как он полагал, “последних арийцев”, была гарантия жизнеспособности Запада, его защиты от Востока.

Скифские взгляды нашли свое развитие в произведениях Блока 1918 г. - в поэме с явным преобладанием эпического начала “Двенадцать” и в стихотворении “Скифы”.

В его восприятии революции соединились идея народного возмездия и идея Божьего прощения этого возмездия. Еще в статье “Народ и интеллигенция” Блок писал о любви к больной, страдающей России: “К этой любви нас ведет теперь сам Бог. Без болезней и страданий, которые в таком множестве накопились внутри ее и которых виною мы сами, не почувствовал бы никто из нас к ней сострадания”. Мотивы возмездия, а также болезней России, которые интеллигенту необходимо принять и понять, выразились в образах двенадцати безбожников-революционеров, олицетворявших собой острожную, разбойную, стихийную Россию.

Содержание “Двенадцати” не имеет политического характера. Поэма не выражала политическую программу ни эсеров, ни большевиков. “Поэтому те, - писал Блок в “Записке о “Двенадцати””, - кто видят в “Двенадцати” политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой, - будь они враги или друзья моей поэмы”.

Смысл поэмы метафизический. Незадолго до Октября Блок определил происходящее в России по-скифски - как “вихрь атомов космической революции”. Ho в “Двенадцати”, уже после Октября, оправдывающий революцию Блок написал и об угрожающей силе стихии. Еще летом веривший в мудрость и спокойствие революционного народа, Блок в поэме рассказал и о катаклизмах, разразившихся “на всем Божьем свете”, и о стихиях мятежных страстей, о людях, для которых абсолютом свободы являлась воля для себя.

Стихия - символический и сквозной мотив поэмы. Она олицетворяет вселенские потрясения: двенадцать апостолов революционной идеи обещают раздуть “мировой пожар”, разыгрывается вьюга, “снег воронкой занялся”, в переулочках “пылит пурга”. Причем изображена святочная вьюга, за которой традиционно закреплена мифология бесовских бесчинств. Разрастается и стихия личных страстей. Городское бытие также обретает характер стихийности: лихач “несется вскач”, он “летит, вопит, орет”, на лихаче “Ванька с Катькою летит” и т.д.

Свобода нарушать Христовы заповеди, убивать и блудить (“Свобода, свобода, / Эх, эх, без креста! / Тра-та-та!”, “Свобода, свобода, / Эх, эх, без креста! / Катька с Ванькой занята”), трансформируется в стихию вседозволенности, глобальных разрушений: “Пальнем-ка пулей в Святую Русь - / В кондовую, / В избяную, / В толстозадую!” В крови двенадцати дозорных - “мировой пожар”, безбожник готов пролить кровь, будь то изменившая Катька или буржуй: “Ты лети, буржуй, воробышком! / Выпью кровушку / За зазнобушку / Чернобровушку”.

Страсти “голытьбы” выражены в босяцких интонациях вроде “эх ты, горе-горькое, / Сладкое житье! / Рваное пальтишко, / Австрийское ружье!”, в уголовных - “отмыкайте етажи, / Нынче будут грабежи!”

Любовная интрига играет ключевую роль в раскрытии темы напрасной крови, насилия как черты исторических возмездий. Катька - гулящая, на ее теле - следы жестокой ревности: “У тебя на шее, Катя, / Шрам не зажил от ножа. / У тебя под грудью, Катя, / Ta царапина свежа”. Она гуляла с офицером, с “юнкерьем”, а теперь гуляет с “солдатьем” - с Ванькой, которого дозорные бранят за измену: он был одним из них, а стал солдатом, “буржуем”, богатым. Мотивы предательства и богатства увязаны между собой и в линии Катьки: она не только изменила, у нее “керенки есть в чулке”. Конфликт интимный перерастает в конфликт социальный. Дозорные воспринимают любовное вероломство Ваньки, его гулянье “с девочкой чужой” как зло, направленное не только против Петрухи, но и против них: “Мою, попробуй, поцелуй!” Убийство Катьки - кульминационное событие в любовной линии поэмы - рассматривается ими как правое дело.

Петруха - убийца “бедный”, у него от переживаний “не видать совсем лица”. Ho его не мучают чувство вины, жалость к Катьке, ему жаль свою любовь к ней, “ночек черных, хмельных”, проведенных с “этой девкой”. Потому Петруха легко соглашается с доводами товарищей: не то время, чтоб жалеть о “дуре”, “холере” Катьке, впереди “потяжеле будет бремя”. Так злодейство оправдывается еще большим грядущим злодейством. После того как убийца Петька упоминает Спаса, следует саркастическое замечание его товарищей: “От чего тебя упас / Золотой иконостас?”

Однако октябрьские события 1917 г. не воспринимались Блоком только как воплощение вихрей, стихий. Параллельно с анархическими, разрушительными настроениями в “Двенадцати” развивается мотив воплощенной в образе Христа вселенской целесообразности, разумности, упорядоченности, не понятого новыми апостолами высшего смысла. Еще 27 июля 1918 г. Блок отметил в дневнике: “В народе говорят, что все происходящее - от падения религии...” Если в 1904-1905 гг. поэт, увлеченный борьбой со старым миром, желая “бытьжестче”, “много ненавидеть”, уверял, что не пойдет “врачеваться к Христу”, никогда не примет Его, то в поэму “Двенадцать” он ввел образ Христа.

К Небу обращаются и созерцатели в революции, и ее двенадцать бойцов. Старушка не понимает, в чем практический смысл плаката “Вся власть Учредительному собранию!”, она не принимает и большевиков (“Ох, большевики загонят в фоб!”), но она верит в Богородицу (“Ох, Матушка-Заступница!”). Бойцы же проходят путь от свободы “без креста” к свободе с Христом, и эта метаморфоза происходит помимо их воли, без их веры в Христа, т.е. фатально, как проявление высшего, метафизического порядка.

Одиннадцатая глава начинается с констатации факта безбожия дозорных: “...И идут без имени святого / Все двенадцать - вдаль. / Ко всему готовы, / Ничего не жаль...” Кульминация всего сюжета содержится в двенадцатой главе: бойцы, не предполагая, что за домами появляется Христос, не ведая, что творят, стреляют в Него: “Эй, товарищ, будет худо, / Выходи, стрелять начнем”, и дальше следует: “Трах-тах-тах!” Ho Иисус “от пули невредим”. Более того, Он идет впереди них. С кровавым, красным флагом, Христос олицетворяет не только веру Блока в святость революции, святость возмездия, в “святую злобу” революционного народа, но и идею принятия на Себя очередного кровавого греха людей (в том числе и отрекшегося от Него Петрухи, убийцы с апостольским именем), и идею прощения, и надежду на то, что переступившие через кровь все-таки придут к Его заветам, к идеалам любви и братства. Поэт верил в преодоление кровавого греха, в исход из кровавого настоящего к гармоничному будущему. 30 июля 1917 г. он записал в дневнике: “Это ведь только сначала - кровь, насилие, зверство, а потом - клевер, розовая кашка”. Дозорным словно предстоит пройти путь апостола Павла.

Идея объединить в поэме Христа и дозорных как попутчиков в гармонический мир была Блоком выстрадана. Он верил в сродство революционных и христианских истин и полагал, что если бы в России было истинное духовенство, оно пришло бы к этой же мысли. Характерно, что на эту же тему написаны и поэмы Есенина “Товарищ” и Белого “Христос воскрес”.

Революционная стихия, ее выразители - двенадцать бойцов - и дореволюционный мир составляют конфликт поэмы. Христос не со старым миром, который в поэме ассоциируется с безродным, голодным псом, что бредет позади двенадцати. В неотправленном письме З.Н. Гиппиус Блок высказал уверенность в том, что прежней России уже не будет, как не стало Рима, как не будет Англии, Германии, Франции.

Старый мир в “Двенадцати” статичен, новый - в динамике. Действия дозорных целенаправленны; те же, кто назван в поэме “врагом” или “всяким”, переживают драму неустойчивости, растерянности: один не стоит на ногах, другой - “бедняжечка!” - скользит, третий, четвертый и так далее - “раздет, разут”.

Блок, показывая драму “всякого”, внес в поэму и комическую ноту. Порождающая смех несообразность, нелогичность заключена в антитезе вьюжной - природной, планетарной - стихии и бойцов, с одной стороны, и буржуя на перекрестке, старушки, витийствующего писателя, который в революционных катаклизмах видит гибель России, попа, барыни в каракуле, другой барыни, ссутулившегося бродяги, изменника Ваньки “с физиономией дурацкой”, Катьки - опять же “дуры”, с другой стороны. Юмор (барыня “... - бац - растянулась!”) снижает драму (“Уж мы плакали, плакали...”). Есть в поэме и пародия: подобное Учредительному собранию собрание проституток, постановивших: “На время - десять, на ночь - двадцать пять... /...И меньше - ни с кого не брать”.

Россию Блок изобразил как расколотый мир, в котором противостоя!" черное и белое. Россия старая и 19)7 года ассоциировалась в сознании Блока с черным; он записал в дневнике: “В России все опять черно и будет чернее прежнего?” В поэме он выразил свои надежды на преображение России черной в Россию белую. Символика цвета выражает и грандиозность и будничность противостояния: с одной стороны, черный вечер, черное небо, черная людская злоба, названная и злобой святой, черные ремни винтовок, черный ус Ваньки, а с другой - “зубки блещут жемчугом” у обреченной Катьки, белый снег, Христос в белом венчике из роз идет “снежной россыпью жемчужной”. Между черным и белым состоянием России - выраженный символикой красного цвета мотив кровавого преступления: это и простреленная голова Катьки, и упоминание Красной гвардии, красного флага, который “в очи бьется”.

Ритм поэмы не характерен для блоковской поэзии. Рисуя картину вселенской дисгармонии, поэт в пределах одной строфы соединил разные размеры, например хорей с анапестом; ввел в текст соответствующие теме народной революции ритмы частушки и раешника, романса, марша, молитвы, плаката, а также плясовой ритм. После частушечного стиха о зазнобушке и буржуе следует написанный в ритме церковного песнопения стих о жертве дозорных, звучит обращенное к Господу моление за душу Катьки: “Успокой, Господи, душу рабы твоея...” Образ современного города, в котором разыгрываются вселенские стихии, создан и благодаря лексической полифонии, а именно смешению жаргона, уличных слов, балаганного балагурства с политическими понятиями. Это новаторство Блока привлекло к себе внимание современников. Так, А. Ремизов, поразившийся лексической образности “Двенадцати”, удивившийся тому, что в поэме “всего несколько книжных слов”, сказал: “...по-другому передать улицу я не представляю возможным”.

Ритмическая и лексическая специфика соотносятся с жанровым своеобразием текста. Эта эпическая поэма включает в себя фрагменты с самостоятельными жанровыми характеристиками, среди которых есть жестокий городской романс, городская частушка, воровская песня, революционный марш, очерк в стихах. В “Двенадцати” синтезируются также признаки различных родов. Преобладание реплик в эпизоде убийства Катьки, а также диалоги говорят в пользу драмы; акцент на песне, частушке в главах с третьей по пятую и с восьмой по десятую - черта лирики; в двух первых и двух последних главах сохранена чистота эпоса.

Поэма “Двенадцать” была воспринята по-разному. Б. Зайцев увидел в ней нигилизм, а образ Христа, по его мнению, был упомянут всуе. М. Волошин, поняв финальные эпизоды как расстрел Христа, посчитал, что поэма написана против большевиков. К этому выводу склонялся и С. Маковский. К. Мочульский увидел в образе блоковского Христа тему преодоления противоречий черной и белой России, гармонического их объединения. В. Жирмунский определил главной тему спасения души и Петрухи, и его одиннадцати товарищей, и всей разбойной России. М. Пришвин в образе Христа увидел самого Блока, готового, подобно Христу, принять на себя грех убийц. Характерно, что в лирике Блока действительно присутствовал мотив соотнесенности судеб Христа и лирического героя. В “Осенней любви” (1907) мы читаем: “Пред ликом родины суровой / Я закачаюсь на кресте”; без ответа тогда остался вопрос о том, будет ли челн с Христом причален к “распятой высоте” лирического героя. В стихотворении “Ты отошла, и я в пустыне...” (1907) поэт писал

0 себе и России: “Да. Ты - родная Галилея / Мне - невоскресшему Христу”.

Блок, но его собственному признанию, стремился увидеть “октябрьское величие за октябрьскими гримасами”. В обращенном к осудившей поэму Гиппиус стихотворении 1918 г. “Женщина, безумная гордячка!..” он выразил свое отношение к революции как безотчетное, интуитивное, стихийное: “Страшно, сладко, неизбежно, надо / Мне - бросаться в многопенный вал”. Однако в поздней лирике Блока появились трагические мотивы, которые передали душевные страдания поэта, его неудовлетворенность “гнетущим” ходом событий, осознание своей обманутости: “Что за пламенные дали / Открывала нам река! / Ho не эти дни мы звали, / А грядущие века”, “Пушкин! Тайную свободу / Пели мы вослед тебе! / Дай нам руку в непогоду, / Помоги в немой борьбе!” (“Пушкинскому Дому”, 1921).

От “Двенадцати” до стихотворения “Пушкинскому Дому” Блок прошел путь разочарований. В его дневниках содержатся записи об “азиатском рыле” народа, который бездельничает и побирается налогами на помещиков; о государстве, которое расстреливает людей зря, об “исключительной способности” большевиков уничтожать людей, о том, как выбрасывают из квартир интеллигенцию, об умолкнувшей “под игом насилия” человеческой совести. Теперь свой идеал свободы он видел в пушкинском “Из Пиндемонти”, в котором мы встречаем такое ее понимание: “Никому / Отчета не давать, себе лишь самому / Служить и угождать; для власти, для ливреи / He гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи”. 18 апреля он констатировал: “...вошь победила весь свет, это уже совершившееся дело, и все теперь будет меняться только в другую сторону, а не в ту, которой жили мы, которую любили мы”.

Юный Блок писал в анкете 1897 г. о том, что желал бы умереть “на сцене от разрыва сердца”. Он скончался 7 августа 1921 г. вследствие воспаления сердечных клапанов.

Поэма Блока является реакцией на революцию 1917 года. Содержание весьма однозначное, поэт рассказывает о том кем вершится революция, о том откуда и куда ведет. Собственно вся канва повествования подводит читателя к известным строчкам кульминации, когда позади 12 шелудивый пес прежнего мира, а впереди Христос как символ мира нового, чистого.

Ницше описывал человека как канат от животного к сверхчеловеку, растянутый над пропастью. У Блока мы видим похожую конструкцию, эти 12 и являются тем самым канатом, который висит над пропастью, над бездной. Подтверждение этому факту мы снова видим у Ницше: «В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель».

Герои поэмы, которые олицетворяют собой весь революционный народ, голытьбу и прочий низкий люд, являются этим переходом, они как таковые не заслуживают сочувствия, Блок подчеркивает наступившее безбожие, отсутствие моральных устоев. Тем не менее, именно они символически по числу апостолов являются предтечами новой эры, новой веры, новой правды. На руинах прежней Руси создается нечто иное, другое, настоящее.

Поэт представляет типичных фигур из прежней Руси: старушка, которая сетует о плакате, «невеселый товарищ поп», «барыня в каракуле», «писатель, вития». Также характерна фигура буржуя, который пару раз упоминается как типичный представитель своего времени и шелудивого пса, который прячется за буржуем как старый мир. Они представляют собой типажи, которые утратили подлинность, изжили себя.

Теперь на свободу вырвалась народная революционная стихия. Они «идут без имени святого» и «ко всему готовы». Этот факт подчеркивается в поэме описанием зверств совершаемых двенадцатью и Петькой в частности.

Они не понимают, кто идет перед ними, и могут только выстрелить вперед, окликать, но в ответ получают только смех, который метелью носится по всей поэме. Этот смех суровый, смех стихии, которая является значительно большим чем сами 12. Подтверждается сам факт роли людей в процессе революции, которые представляют собой не более чем канат над пропастью, только переход и не более того.

Блок противопоставляет противоположности с самого начала. Вечер у него черный, как дела героев поэмы, но снег белый, в том числе и снег всеохватывающей метели. Этот белый снег и есть символ новой истины, которая больше всего прежнего и представляет собой цель всего действа.

Анализ поэмы Двенадцать Блока

Сегодня можно смело утверждать, что поэма Блока «Двенадцать» - это и ода революционным переменам 1917 года, и реквием по ним же: запирайте етажи, нынче будут грабежи.

Можно даже предположить, что в одном произведении Блок и благословляет революцию, и проклинает её. Так о чём же она?

Сам поэт, слушая «музыку» революции, вначале был потрясён, даже поглощён ею, но впоследствии, разочаровавшись её итогами, эмигрировал за границу. Но от своего творения не отрёкся. Ведь изначально революция 17 года представляла собой не столько политическую игру, сколько радостную стихию наступающих перемен. Многие передовые люди того периода были одушевлены мыслью, что новая Россия, уничтожив мир рабов и господ, будет способствовать установлению на всей земле «царствия Божия».

Поэтому и звон разбивающихся стёкол, и потрескивание уличных костров, и смерть Катьки, и бегство её дружка, воспринимаются нами единственно возможными исходами происходящих событий.

Поэма состоит из двенадцати глав. В первой поэт погружает читателя в мир проклятий и упрёков, слышащихся в адрес новой власти. Но отряд красноармейцев, тоже, кстати, состоящий из двенадцати человек, запугивает всех на своём пути. Это отряд, который уполномочен без суда и следствия расстрелять любого, кто нарушит законы комендантского часа в военном Петрограде.

Но завязка произведения заключена во второй главе. Именно здесь прорисовываются «живые» лица, которые, получив власть, могут отомстить своим обидчикам. Но за что?

Кульминация произведения - шестая глава: встреча отряда с Катькой и Ванькой. Решение принимается мгновенно: огонь на поражение.

Последующие главы – своеобразная развязка. Это и сомнения бывшего ухажёра Катьки, и его выбор в пользу служения идеям революции.

Но чем же закачивается поэма?

Несмотря на ветер, красноармейцы идут вперёд. И ведёт их Иисус Христос.

Смысл концовки неоднозначен. С одной стороны, мы готовы признать, что старый мир без насилия изменить невозможно. И чтобы изменить мир к лучшему, «новые апостолы» готовы взвалить на свои плечи всю тяжесть ответственности за содеянное.

С другой, образ Иисуса Христа в поэме. Это попытка автора хоть как-то освятить ошибки революции, её итоги. Попытка защитить её саму от самой себя. И это вера в светлое будущее, без которой всё стало бы просто бессмысленным.

К тому же, стоит отметить, что Христос и до сих пор воспринимается всеми, как мученик, взваливший на плечи свои грехи человечества, которое никак не может прийти к мысли о справедливости не только смерти, но и жизни.

Анализ стихотворения Анализ поэмы Блока Двенадцать по плану

Но здесь уже политический мыслитель (или не-мыслитель) Блок помешал лирическому поэту Блоку, и его поэма «Двенадцать» (см. её полный текст) глубоко не удовлетворяет.

Поэма А. Блока «Двенадцать»: «Без имени святого»

Хорошо воспроизводя стиль и ритм «товарищей » и их действа, вообще не чуждая, конечно, художественных достоинств, она все же не блещет ими сплошь, отталкивает местами своей, правда, намеренной грубостью, не бедна словесными шероховатостями, а главное, безо всякой внутренней связи, без органичности и необходимости, только внешне связывает свою фактическую фабулу с нашей революцией. Эта последняя к сюжету привлечена искусственно. В самом деле, разве то, что Петька, ревнуя к Ваньке, убил Катьку, – разве это не стоит совершенно особняком от социальной или хотя бы только политической революции? И разве революция – рама, в которую можно механически вставлять любую картину, не говоря уже о том, что и вообще рама с картиной не есть еще организм? Изображенное Блоком событие могло бы произойти во всякую другую эпоху, и столкновение Петьки с Ванькой из-за Катьки по своей психологической сути ни революционно, ни контрреволюционно и в ткань новейшей истории своей кровавой нити не вплетает. Правда, Петька, как и остальные его одиннадцать товарищей, – красногвардеец: вот эта дань недавней моде, этот, в эпоху создания поэмы, последний крик современности и позволил автору написать свое разбойное происшествие на фоне именно революции; так получилась политика.

Загадки поэмы Александра Блока «Двенадцать»

Сама по себе она у нашего поэта двойственна. С одной стороны, он как будто сокрушается, что у нас «свобода без креста»; он находит к лицу, или, лучше сказать, к спине своим двенадцати «бубновый туз»; он слышит на улице города, среди снежной вьюги, не покидающей Блока и здесь, слова женщин: «и у нас было собрание... вот в этом здании... обсудили... постановили... на время десять, на ночь – двадцать пять»; и много других штрихов заставляют думать, что писатель дал не столько поэму, сколько сатиру, – едкую сатиру на русскую революцию, на ее опошленные лозунги, на ее отношение к «буржуям», «попам», к «сознательным» и «бессознательным». С другой стороны, Блок серьезно, кажется, поступаясь художественностью, олицетворяет «старый мир» и говорит про него, будто он «стоит» позади «буржуя» «безмолвно как вопрос» (кстати: вопрос вовсе не безмолвен, – он, скорее, настойчив, шумлив, криклив, пока его не удовлетворят, пока на него не ответят), – да, так «старый мир» стоит, «как пес безродный, поджавши хвост» (кстати: «старый мир» меньше всего можно сравнить с «безродным» существом; он именно родовит, он стар, и как раз в том его сила, что за ним – длинный ряд поколений, внушительная галерея предков).

И самое название «Двенадцать», а не хотя бы «Тринадцать» (эта дюжина была бы здесь уместнее, чем обыкновенная) и не какое-нибудь другое число символически намекает, что поэт имеет в виду некий священный прецедент: хотя все двенадцать идут вдаль «без имени святого», у нас невольно, вернее – по воле автора, возникает воспоминание о двенадцати апостолах. И что такое сближение не является произвольной выходкой со стороны кощунствующего читателя, а предположено самим писателем, – это видно из неожиданного финала поэмы:

Так идут державным шагом –
Позади голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.

Этого уже за иронию никак нельзя принять. Помимо тона, заключительный аккорд поэмы, Христос с красным флагом, с кровавым флагом, должен еще и потому приниматься нами не как насмешка, а всерьез, что здесь слышатся давно знакомые и заветные лирические ноты Александра Блока – нежный жемчуг снега, снежная белая вьюга, дыхание небесной божественности среди земной метели. Двенадцать героев поэмы, собранные в одну грабительскую шайку, нарисованы, как темные и пьяные дикари, – что же общего между ними и двенадцатью из Евангелия? И пристало ли им быть крестоносцами (впрочем, они – без креста...) в борьбе за новый мир? Так не сумел Блок убедить своих читателей, что во главе двенадцати, предводителем красногвардейцев, оказывается Христос с красным флагом. Имя Христа произнесено всуе.

Поэма «Двенадцать» написана А.А. Блоком в 1918 году и навеяна революционными событиями. Уже в зимнем пейзаже поэмы подчеркнут контраст черного и белого, мятежная сти­хия ветра передает атмосферу общественных перемен. Дву­смысленно звучит строчка в первой главе произведения: «На ногах не стоит человек». В контексте поэмы ее можно истол­ковать как буквально (ветер сбивает путника с ног, лед под снегом скользкий и коварный), так и символически: в новую эпоху все стало зыбким, утрачены жизненные опоры.

Восприятие революционных контрастов простым народом показано на примере образа старушки, которая переживает, что на плакат нашелся такой огромный лоскут, а на портянки для ре­бят ткани нет. Мерзнет буржуй на перекрестке, грустит поп, ба­рыня в каракуле падает на льду, писатель с длинными волосами рассуждает о гибели России, а бродяга хочет знать, что впереди.

Центральным образом второй главы становится образ сво­боды без креста. Поэт показывает анархические настроения солдат революции, готовых «пальнуть… в Святую Русь». Руб­леный синтаксис поэмы, изобилие диалогов и реплик удачно передают фрагментарные зарисовки из жизни того времени.

В третьей главе слышны фольклорные мотивы, характерные для солдатских песен. Они передают и народное восприятие эпо­хи: за «сладкое житье» надо еще «буйну голову сложить».

В четвертой и пятой главах центральным становится образ распутной толстоморденькой Катьки, которая раньше гуляла с офицерьем, а теперь с солдатами. В шестой главе красноар­мейцы убивают Катьку: человеческая жизнь в революцион­ную эпоху становится разменной монетой. В седьмой главе двенадцать солдат снова идут революционным шагом с ружь­ями в поисках врагов. «Лишь у бедного убийцы Не видать со­всем лица», - пишет А.А. Блок. Этот образ обезличенного человека перекликается с образом главного героя в рассказе Е.И. Замятина «Дракон». Там солдат революции, готовый без колебаний пристрелить буржуйскую морду, тоже утрачи­вает лик человеческий. Он словно исчезает в тумане, и вместо него остается лишь форма (сапоги, шинель, картуз), пустая форма, свободная от содержания. Вскоре выясняется, что убивший Катьку Петруха когда-то любил ее, а убил он девуш­ку сгоряча, из ревности. Так, под революционные порывы маскируются порой сугубо личные проблемы и поступки. Но Петруху никто не осуждает: «Не такое нынче время». Револю­ционная эпоха вседозволенности, как убедительно показывает

А.А. Блок, накладывает отпечаток на души людей. В вихре ре­волюционных событий без креста стираются порой грани ме­жду добром и злом, оправданной жестокостью и преступным деянием. Неприглядный образ восставшей голытьбы в финале седьмой главы поэмы рисуется как своеобразное предупреж­дение: «Запирайте етажи, Нынче будут грабежи! Отмыкайте погреба - Гуляет нынче голытьба!».

В девятой главе буржуй на перекрестке сравнивается с го­лодным псом. Лишившись богатства и привилегий, целый класс российского общества оказался на перепутье.

Вьюга постепенно усиливается. Постоянно меняется ритм поэмы, отразивший переменчивый характер описываемой в ней эпохи. Сквозь агитационные лозунги первых лет совет­ской власти явственно слышны грустные авторские раздумья: «…И идут без имени святого Все двенадцать - вдаль». Ко всему готовы, Ничего не жаль…». В поэме явственно слышны религиозные мотивы. Двенадцать солдат революции уподоб­ляются двенадцати апостолам. Красный флаг в последней главке назван кровавым. Именно его несет Иисус Христос, ко­торый «И за вьюгой невидим, И от пули невредим». Христос в блоковской поэме выступает не в терновом венце, а в белом венчике из роз. Он не покинул грешных бойцов революции, его нельзя убить или уничтожить, сорвав кресты. Двенадцать солдат прокладывают для России новый исторический путь. И Христос по-прежнему возглавляет его. Таким образом, рисуя революционные события в их мятежной, противоречивой и во многом трагической атмосфере, А.А. Блок все равно благо­словляет Россию на ее новом пути и надеется, что новый ве­нок из роз принесет ей счастье и процветание.

Блок встретил революцию восторженно и упоенно. Близкий поэту человек писал: "Он ходил молодой, веселый, бодрый, с сияющими глазами". В числе очень немногих тогда представителей художественной и научной интеллигенции поэт сразу же заявил о...

Александр Александрович Блок, своей поэзией воспевавший патриотические чувства и настроения, создавший восхитительнейший образ Прекрасной Дамы, получивший грандиозное признание при жизни и имевший громкий успех у представительниц слабого пола, которые...

Поэма А. А. Блока «Двенадцать» была создана в 1918 году. Поэма родилась как вдох-новенный порыв, гармонически цельно, но многие образы оказываются неясны самому поэту, что лишь доказывает сложность и глубину произведения. Поэма была напечатана в газете...

России суждено пережить муки, унижения, разделение; но она выйдет из этих унижений новой и - по-новому - великой. А. Блок Поэма Александра Блока "Двенадцать" была написана в первую зиму после октябрьского переворота. В стране постепенно...