Вивекананда Свами (псевдоним; настоящее имя Нарендранатх Датт) (12.1.1863, Калькутта, - 4.1.1902, Белур), индийский мыслитель-гуманист, религиозный реформатор и общественный деятель; ученик Рамакришны.

В 1880-84 изучал философию в Калькуттском университете; в 1893 выезжал в США, Великобританию, Японию с целью пропаганды веданты. В 1897 основал религиозно-реформаторское общество «Миссию Рамакришны». Был крупнейшим представителем йоги. Вивекананда - идеолог так называемого индийского Возрождения, выражавшего стремление Индии к национальной независимости и социальному благоденствию. Выступал против угнетения, расизма и экспансионистских тенденций. Причины колониального положения страны видел в потере ею национальной индивидуальности.

Вивекананда верил в социальную справедливость, связывая её наступление с деятельностью «низших классов», которые «покончат» с «имущественным неравенством и установят своё господство» (The complete works, v. 4, Mayavati, 1950, p. 401), однако свои надежды Вивекананда возлагал не на революционную деятельность народных масс, а на воспитание личности в духе веданты, на создание характера у индивидуума и нации.

Социальная функция пропагандируемой Вивеканандой «универсальной» реформированной религии заключается, по Вивекананде, в оказании помощи нуждающимся и голодным. Демократическое содержание проповеди Вивекананды способствовало освободительному движению в Индии.

Книги (17)

Афоризмы Патанджали

Существуют состояния бытия за пределами мысли, намного превосходящие ее. Начатки религиозной жизни появляются за пределами интеллекта. Оставив позади и мысль, и интеллект, вы делаете первый шаг к Богу, а это - начало жизни. То, что мы обычно называем жизнью, является ее эмбриональной стадией...

Бог и человек

Как бы крепко ни держался человек за свои чувства, как бы твердо ни верил он в действительность внешнего мира, среди которого он живет, тем не менее бывают моменты в жизни как отдельных людей, так и целых народов, когда они невольно задают себе вопрос - да действительно ли все это реально?

Божественная любовь. Женщина Индии

Книга посвящена теме любви — любви божественной и любви человеческой, объединенных величием идеала Женщины-Матери.

В сборник вошли две лекции Св.Вивекананды: «Божественная Любовь» и «Женщина Индии», прочитанные им в Америке в 1900 году. Обе они являются важными для преображения жизни современного человека.

Йога идет на Запад

«...Пока хоть одна собака в моей стране не имеет пищи, накормить ее — вот моя религия» — слова Свами Вивекананды. Это имя, которое сотни миллионов индийцев произносят с замиранием сердца. На Всемирном конгрессе религий (1893) в США он сумел стать воплощением чаяний индийского народа и человеком, принесшим в западный мир мудрость Вед.

Мыслитель-гуманист, религиозный реформатор, общественный деятель, ученик великого Рамакришны и создатель работающей и сегодня Миссии Рамакришны, Вивекананда похож на стрелу, выпущенную из древнего лука индуизма на Запад. Это стрела мира, стрела света и стрела человечности. Его книги — песня о любви, жизнь — воплощение веры, а судьба — подвиг воплощения духа.

Карма-йога

Сборник лекций Свами Вивекананды печатается по отдельным изданиям 1911 года в переводах Я.К.Попова и является на сегодняшний день первым и пока единственным наиболее полным сводом основных выступлений этого трибуна духовного знания - единственного знания, полного в своей истинности - Знания человеческого сердца, примиряющего и объединяющего мятущиеся человеческие сознания всех стран и народов.

Миссия Будды - Миру

Второй выпуск серии, включающей работы индийского мыслителя Свами Вивекананды, посвящен буддизму. В него вошли речи: "Миссия Будды - Миру", произнесенная 18 марта 1900 года в Сан-Франциско, и "Буддизм как завершение индуизма", с которой Вивекананда выступил на Конгрессе Религий в Америке 26 сентября 1893 года, а также помещено его краткое слово "О Будде".

Речи Свами Вивекананды о буддизме дают читателю редкую возможность ощутить красоту личности Великого Учителя и прикоснуться к основам полного жизни и любви Учения Будды.

Мудрость йоги

Книга представляет собой сборник произведений индийского мыслителя и демократа-проветителя Свами Вивекананды.

В его работах представлено своего рода энциклопедическое изложение различных йог, которые являются эффективными методами приобщения к духовно-религиозному опыту, представляя собой конкретные методики психического и духовного самопознания, самосовершенствования и самореализации.

«Раджа-йога» составлена по записям лекций Вивекананды в Нью-йорке в 1895-1896 гг. На русском языке публиковалась в 1906 г., 1911 г.

«Джнана-йога» составлена по записям лекций Вивекананды в Нью-йорке в 1895-1896 гг. На русском языке была опубликована в 1914 г.

Пара-бхакти или высшее богопочитание

Мы окончили рассмотрение так называемой подготовительной Бхакти, и, чтобы приступить к изучению ПараБхакти, или высшего Богопочитания, нам остается только сказать об окончательном подготовлении к нему. Такое подготовление, состоящее в повторении священных имен, в обрядах, формах, символах, имеет целью только очищение души, из всех же средств очищения самое главное, без которого никто не может достигнуть высшего Богопочитания (Пара-Бхакти), - отречение.

Практическая Веданта

Веданта проповедует единство жизни во всем, и - следовательно - раз она становится религией, кажущееся различие между религией и жизнью должно исчезнуть. Религиозные идеалы должны обнимать все поле жизни, проникать каждую нашу мысль и все больше и больше выражаться в нашей деятельности.

Раджа-йога

На страницах истории, начиная с древнейших ее летописей, встречаются рассказы о разных необыкновенных явлениях и случаях, которых люди были очевидцами. И в позднейшие времена, даже среди обществ, просвещенных ярким светом новейшей науки, нет недостатка в свидетелях, удостоверяющих действительность таких же явлений.

Шесть наставлений о Раджа-йоге

"Шесть наставлений по Раджа-Йоге" - это учебные беседы Свами Вивекананды, проводившиеся для узкого круга лиц в доме Сары Булл, преданной американской ученицы Свами, которая собрала и сохранила эти материалы, впервые издав их для личного пользования в 1913 г.

Комментарии читателей

Майк / 18.02.2019 Никитушка! С какого перепугу ты решил что Блаватская и Лазарев - представители индуизма или адвайты?

Никита / 12.02.2019 Конечно, существует много духовных и религиозных учений, которые представляют свой взгляд на мир и предлагают свои методы духовного развития. И каждый человек ищет истину там, где ему подсказывает сердце. Но если быть точным и последовательным, если внимательно перечитать и вдуматься, то можно понять, что Адвайта – Веданта предлагает спасение и достижение божественности ТОЛЬКО ИНДУСАМ. Не индус НЕ СМОЖЕТ ДОСТИЧЬ БОЖЕСТВЕННОСТИ С ПОМОЩЬЮ этого учения. Так как для этого необходимым условием является полноценное, доскональное изучение Вед и практик джняна-йоги. А этого можно достичь ТОЛЬКО РОДИВШИСЬ В ИНДИИ И БУДУЧИ ИНДУСОМ. А европейцам нет доступа туда. Тут и для самих индусов запретов полно и даже они сами, не всегда имеют право изучать Веды. А для европейцев, американцев, англичан, французов, русских Адвайта-Веданта закрыта. А если и открыта, то не в полной мере, а лишь наполовину, в определённой мере.. Не смогут не индусы достичь просветления с её помощью. Это кардинальное отличие Адвайта-Веданты от буддизма, который обещает спасение, просветление всем людям, независимо от пола, возраста, расы, этноса, нации и секс. ориентации.

Здесь вспоминается случай, который произошёл между Еленой Блаватской и Субба Роу.
Субба Роу обладал глубоким знанием древних священных писаний Индии и их оккультного смысла, поэтому он был выбран махатмами для помощи Блаватской в её работе над книгой «Тайная доктрина». Однако, ознакомившись с первым вариантом рукописи, он нашёл текст слишком многословным и хаотичным и отказался от дальнейшего участия в написании книги. К тому же он был категорически не согласен с Блаватской в отношении допустимости более широкого "разглашения тайн" сокровенной индийской философии по сравнению с тем, что уже было опубликовано в её книге «Разоблачённая Изида». В начале 1885 года, когда христианские миссионеры развивали своё наступление на Теософское Общество, в частности, предоставив «информацию» Ричарду Ходжсону, он заявил Блаватской:

«Вы виноваты в самом страшном из всех преступлений. Вы выдали наиболее священные и сокровенные из наших оккультных тайн. Лучше пожертвовать вами, нежели тем, что никогда не предназначалось для европейцев».
В 1887 году Субба Роу начал с Блаватской полемику по вопросу о количестве "принципов" в конституции человека, и в том же, 1887, году он вышел из Теософского Общества.
Конечно не стоит судить только по Субба Роу. Но всё равно, по его словам, можно уже сделать выводы об отношении индусов к европейцам и прочему западному народу. Приятного мало конечно. Есть какие-то направления духовной и эзотерической мысли. Которые могут быть доступными для всех людей, а какие-то только для человека определённого пола, расы и национальности. Так было всегда. И именно этот случай мы имеем в данной конкретной ситуации с Адвайтой. Конечно, её сейчас пытаются продвигать на Западе. Но это скорее дань теософии, восточным учениям и просто некий пик популярности и влияния Нью Эйджа. Конечно что-то востоковеды дадут западному человеку. А потом возьмут и скажут: «Стоп. Дальше тебе пути нет. Ты западный человек, европеец и никогда не сможешь понять нас и наше учение».
Возможно, кто-то и не согласится со мной и раскритикует меня в пух и прах!! Но я (да и не только я, а и многие другие люди) заметил, что именно индийские религии делают из человека психованного невротика и истерика. Даже христианство с исламом, уж насколько они воздействуют на сознание человека. Но даже они ему так мозг не обрабатывают.
В течение многих лет я с огромным уважением относился к религиям и эзотерическим направлениям Индии, и к индийскому эпосу - Махабхарате, Бхагавад - Гите и т.д. Но со временем пересмотрел свои взгляды и изменил своё отношение.
Осознал, что все эти учения о неизбежности и предопределённости кармы, божественных лилах, делающих из человека игрушку в руках богов и прочее вызывают депрессию, неврозы, зависимости. Огромное число больных неврозами, порожденных чувством вины и ожиданием кармической расплаты, появилось в 90-е после выпуска книг того же Лазарева. Был даже термин в около-медицинских кругах - лазаревщина.
Но книги Лазарева не произвели на меня такого впечатления, хотя и прочитал их 10 штук. А вот религии Индии, та же самая Адвайта-Веданта, а затем и теософия мадам Блаватской, которая преподнесла учения Востока западному человеку в изменённом и искажённом виде, очень сильно во мне отозвались. В течение нескольких лет, шёл в русле мировоззрения теософии.
Затем от много пришлось избавляться. Не от всего конечно. Но от очень многого.
Недаром один человек сказал: «Адвайта - течение интересное. Когда воспринимаешь ее как идею, не начиная ей (идее) служить».

uskaan / 16.06.2017 Могу перевести книгу "meditation and it"s methods" по запросу конечно же...

Николай / 30.10.2016 Я видел книгу на английском "Meditation and It"s methods". Кто-нибудь знает, есть ли перевод на русский этой книги? Книга, действительно, очень полезная.

Гость / 15.02.2016 Народ что за бред, книги он не писал вообще. Они были составлены по стенограммам. Он говорил на кафедре, а люди записывали его мысли. Так и появились книги.

Гость / 1.11.2015 Всем духовного пробуждения.Занимайтесь медитацией.

Сергей с Полтавы / 22.04.2015 Огромное спасибо библиотеке КУБ!

Лариса Сорокина Москва / 12.01.2015 С днем рождения любимого...почитаемого...Свами Вивекананды...Вивекананда родился 12 января 1863 года в 6 часов 49 минут на восходе солнца во время большого религиозного праздника. С Ганга доносились песни и молитвы - так встретил его мир.

Прочтенные Вами книги – лучшие наставники. Не знаю более высокого выразителя Мудрости Востока, нежели Вивекананда. Он – носитель и прекрасных заветов своего Учителя Рамакришны.
Мудрость Востока, конечно, является основою истинного знания.Е.Рерих

olavn / 15.10.2014 огромная благодарность за эти чудесные книги

Алексей / 19.08.2014 С огромной благодарностью к этому Учителю адвайты-веданты читаю его книги.Воистину Великий и Светлый был человек.!

Александр Воскресший / 29.11.2013 Сильно даёт информацию. Респект этому Мастеру!

Сурья / 25.10.2013 Тексты Мастера,это зеркало.Каждый видит свое.

Имя / 26.09.2013 Потрясающая ясность мысли, рациональность - ни грамма тумана и мистики.

Дмитрий / 13.09.2013 Вивекананда был великим человеком и великой душой. Спасибо ему за труд!

Сергий Донской / 29.08.2013 Уважаемые Читатели!!!
Вивекананда эти Книги писал для того, чтобы человек начал свой Путь, а не для "впечатлений, восхищений..." и другой лабуды!
Будьте Идущими!

Сва́ми Вивекана́нда (бенг. স্বামী বিবেকানন্দ, хинди स्वामी विवेकानन्द; имя при рождении - Нарендрана́тх Да́тта ; 12 января 1863, Калькутта, Бенгалия-4 июля 1902, Белурский монастырь вблизи Калькутты) - индийский философ Веданты и йоги, общественный деятель, ученик Рамакришны и основатель Ордена Рамакришны (Рамакришна Матх) и Миссии Рамакришны.

Рождение и юность

Родителями Нарендранатха Датты были Вишванатх Датта и Бхуванешвари Деви. Даже в детстве он проявил развитой ум и острую память. Он практиковал медитацию с того же раннего возраста. Учась в школе, он показывал хорошие результаты в учёбе, а также в различных играх. Он организовал любительскую театральную студию и гимнастический клуб и брал уроки в фехтовании, борьбе, гребле и других видах спорта. Он также изучал инструментальную и вокальную музыку. Он был лидером среди своих друзей. Даже когда он был молод, он подверг сомнению обоснованность суеверных обычаев и дискриминации, основанных на кастовых различиях и религии.

В 1879 году Нарендра поступил в Президентский колледж (Presidency College) в Калькутте для продолжения учёбы. Проучившись там один год, он перешёл в Шотландский церковный колледж и изучал философию. В течение курса он изучал логику, западную философию и европейскую историю.

Примерно в это время в уме молодого Нарендры стал остро возникать вопрос о том, есть ли Бог и возможно ли Его видеть. По этой причине он вступил в Брахмо-самадж, влиятельное религиозное движение того времени, руководимое Кешаб Чандра Сеном. Но приходские молитвы и религиозные песни Самаджа не могли удовлетворить желание Нарендры осознания Бога. Он спрашивал лидеров Брахмо-самадж: видели ли они Бога. Он никогда не получал от них удовлетворительный ответ. Примерно в это время профессор колледжа У. Хасти рассказал ему о Рамакришне из Дакшинешвара.

Ученик Рамакришны

Нарендра впервые встретил Рамакришну в ноябре 1881 года. Он задал Рамакришне тот же вопрос, который он задавал другим религиозным лидерам: видел ли он Бога. Рамакришна немедленно ответил: «Да, я видел Бога, подобно тому, как я вижу тебя, только более ясно». Нарендра был поражен и озадачен. Он чувствовал, что слова этого человека были честными и вышли из глубин его опыта. Он начал часто посещать Рамакришну.

Все же, хотя Нарендра не мог сразу принять Рамакришну и его видения, он не мог пренебрегать им. Нарендре было свойственно всегда всё тщательно проверять, прежде чем он мог бы принять это. Он проверял всё, что делал и говорил Рамакришна, но учитель был терпелив, снисходителен, весел и полон любви. Он никогда не просил Нарендру, чтобы тот отказался от здравого смысла, и он встречал все аргументы и исследования Нарендры с бесконечным терпением. По прошествии времени Нарендра принял Рамакришну, и когда это случилось, его принятие было искренним. В то время, как Рамакришна преимущественно учил философии двойственности и пути бхакти других его учеников, он учил Нарендру адвайта-веданте, философии не-дуализма.

В течение пяти лет его подготовки под руководством Рамакришны, Нарендра был превращен из беспокойного, озадаченного, нетерпеливого молодого человека в зрелого человека, который был готов отречься от всего для реализации Бога. Вскоре после этого у Рамакришны развился рак горла, и он ушёл из жизни в августе 1886 года. После этого Нарендра и основная группа учеников Рамакришны, состоявшая в основном из молодых людей, приняла монашеские клятвы и отреклась от всего мирского. Они стали жить в доме в районе Калькутты, Баранагоре. Этот дом стал первым монастырем Ордена Рамакришны. Они просили милостыню, чтобы удовлетворить свой голод, а об их других потребностях позаботились состоятельные ученики-домохозяева Рамакришны.

Странствия по Индии

Скоро молодые монахи Баранагорского монастыря захотели вести жизнь странствующих монахов, не имея ничего, кроме какой-то одежды и чаши (патры) для подаяния. В июле 1890 года Вивекананда отправился в долгое странствие, не зная, куда путь должен привести его. В этом путешествии он прошёл вдоль и поперек весь Индийский субконтинент. В это время Вивекананда принимал различные имена подобно Свами Сатчидананда, Вивидишананда и т. п., Утверждается, что принять имя Вивекананда, которое значит на санскрите «блаженство различения», было предложено ему махараджей Кхетри перед его отправкой в США.

В течение этого периода странствий Вивекананда останавливался как во дворцах махараджей, так и в хижинах бедняков. Он вошёл в тесный контакт с культурой других регионов и различных классов людей в Индии. Вивекананда заметил отсутствие равновесия в обществе и тиранию высших каст по отношению к низшим кастам. Он осознал потребность в омоложении нации, для того, чтобы Индия выжила как таковая. Он добрался до Каньякумари, мыс Коморин, самой южной точки Индийского субконтинента 24 декабря 1892 года. Там, по утверждениям его последователей, он переплыл через пролив и стал медитировать на одиноко стоящей скале. Таким образом он размышлял в течение трёх дней и, как он сказал позже, он размышлял о прошлом, настоящем и будущем Индии. Сейчас на этой скале в Каньякумари находится мемориал, посвящённый Свами Вивекананде.

Вивекананда отправился в Мадрас и рассказал о его планах для Индии и индуизма молодёжи Мадраса. Они были впечатлены личностью и идеями молодого монаха и стали уговаривать его поехать в США, чтобы представить индуизм на Всемирном парламенте религий. Таким образом, при помощи его друзей из Мадраса, раджи Рамнада и махараджей Майсура и Кхетри, Вивекананда отправился в своё путешествие в Америку.

На Западе

Вивекананда выступил в 1893 году на Всемирном парламенте религий в Чикаго, где ему устроили овацию в начале его речи, когда он обратился ко всем со словами: «Сёстры и братья Америки». Прибытие Вивекананды в США многие считают отправной точкой в начале интереса к индуизму на Западе.

В течение нескольких лет после Парламента он основал центры веданты в Нью-Йорке и Лондоне, читал лекции в основных университетах и всюду, куда бы он ни приезжал, разжигал интерес Запада к индуизму. Его успех не обошёлся без конфликтов, большинство из которых были связаны с христианскими миссионерами, к которым у него было жёстко критическое отношение. После четырёх лет постоянных турне, чтения лекций и ретритов на Западе он вернулся в Индию в 1897 году.

Возвращение в Индию

Его поклонники заявляют, что он был ошеломлён приемом, который он получил по своему возвращению. В Индии он прочитал серию лекций, и считается что этот цикл лекций, известный как «Лекции от Коломбо до Алморы», поднял моральное состояние подавленного в то время индийского общества. В 1897 году он основал Миссию Рамакришны. Эта организация теперь одна из самых больших монашеских орденов индуистского сообщества в Индии и ныне пользуется особым авторитетом и уважением среди многочисленных религиозно-общественных и благотворительных организаций.

Принципы и философия

Вивекананду называют одним из предшественников движения нью-эйдж. Он полагал, что

Бог один, отличаются лишь его имена, - утверждал он. - Одни называют его Аллахом, другие - Богом, кто-то Брахманом, кто-то Кали, кто-то - Рамой, Хари, Иисусом, Буддой

Вивекананда был известным и оригинальным мыслителем. Одним из его наиболее важных вкладов в мировую философскую мысль является демонстрация того, как идеи адвайта-веданты могут быть не только философски возвышенными и духовными, но и сугубо практическими и имеющими общественное, даже политическое значение. Он заявлял, что он получил одну важную идею от Рамакришны - ту, что «Джива есть Шива» (каждая личность является божественной сама по себе). Эта идея стала его мантрой, и он создал понятие «даридра нараяна сева» - служение Богу, видя Его присутствие в бедных людях. Если на самом деле существует единство Брахмана, лежащее в основе всех явлений, тогда на какой основе мы считаем себя лучше или хуже, или даже лучше или хуже чем другие? Это было тем вопросом, который он задал себе. В конце концов он решил, что эти различия растворяются в ничто в свете единства, которое йог испытывает в состоянии Самадхи. Что возникает затем - сострадание к тем «индивидуумам», которые остаются в неведении об этом Единстве и решимость помогать им. Вивекананда не был сторонником популярных в то время парапсихологии, астрологии и т. п. (один пример этому можно обнаружить в его речи «Человек - творец своей судьбы», ПСС, Том 8) говоря, что эта форма любопытства не помогает в духовном прогрессе, а препятствует ему.

Свами Вивекананда принадлежал к тому течению Веданты, которое утверждало, что никто не может быть истинно свободен до тех пор, пока не свободны все. Даже желание личного спасения должно быть оставлено, и только неутомимая работа для спасения других может быть истинным признаком просветленного человека. Он основал Матх (монастырь) и Миссию Рамакришны основываясь на принципе «Атмано Мокшартхам Джагаддхитая Ча» (आत्मनॊ मोक्षार्थम् जगद्धिताय च) (Для собственного освобождения и на благо мира).

Вивекананда советовал стяжать святость, быть бескорыстными и иметь веру в себя. Он настойчиво рекомендовал практику брахмачарьи (целибата). В одной из бесед с его другом детства Шри Прия Натх Синхом он приписывает свои физические и умственные силы и красноречие практике брахмачарьи.

Тем не менее, Вивекананда также настаивал на строгом разделении между религией и государством (церковью и государством), и этого идеала твёрдо придерживается основанная им организация. Хотя общественные традиции были сформированы в прошлом под влиянием религии, в настоящее время религия не должна вмешиваться в такие вопросы как, например, брак, наследство и так далее. Идеальное общество должно быть смесью брахманского знания, кшатрийской культуры, эффективностью вайшьи и уравнительного характера шудр. Преобладание какой-либо из них ведет к появлению различного рода односторонне развитых гражданских обществ. Вивекананда не считал, что религия или какая-либо другая сила такого рода должна быть использована, чтобы построить идеальное общество, поскольку это было чем-то, что должно развиваться естественно с изменением на индивидуальном уровне, когда настанут соответствующие для того условия.

В России Вивекананду переводил Я. К. Попов. С 1906 по 1914 г.г. были сделаны переводы основных сочинений Вивекананды.

Сочинения

• Бхакти-йога
• Жнана-йога (1895)
• Карма-йога
• Мой учитель
• Пара-бхакти, или Высшее богопочитание
• Практическая веданта (10 ноября 1896)
• Раджа-йога
• Шесть наставлений о раджа-йоге
• Скачать все книги Вивекананды Свами на русском в Библиотеке Индостан. Ру
• Все работы в chm формате
• Йога-сутры Патанджали в изложении Вивекананды

Память

В честь Вивекананда назван аэропорт в Райпуре.

И может быть мне понадобится еще тысячу раз приходить на эту землю и страдать, но я буду приходить до тех пор, пока люди не поймут, что они едины с Богом. Пусть я буду рожден еще и еще, и пусть я буду страдать и мучиться в тысячу раз больше, но я буду служить и поклоняться Единому Богу, распростертому во всем Сущем! (Вивекананда)

НАЧАЛО ПУТИ

Нарендранатх Датта (получивший впоследствии имя Свами Вивекананда) родился 12 января 1863 г. в семье зажиточного калькуттского адвоката Вишванатха Датты.

Он родился 12 января 1863 года в Калькутте. Мать его была очень образованная, царственно-величавая женщина, в которой сказания индусского эпоса воспитали героический дух. Отец его вел жизнь бурную и роскошную. Он открыто проявлял свободомыслие, равнодушие к кастам, покоившееся как на сильно развитом чувстве гуманности, так и на спокойном сознании своего превосходства. Но дед его, судья, богатый и образованный, покинул жену, детей, высокие должности, богатство, общество и удалился в лес, чтобы стать санниясином. С тех пор его уже больше не видели.

Детство и отрочество Вивекананды протекали, как у юного князя - любителя искусств эпохи Возрождения. Он был богато одарен телесно и духовно и всесторонне развивал все свои таланты. Он был красив, как лев, небрежный и порывистый, словно дикий зверь, крепок физически. Сложен, как атлет. Он достиг совершенства во всех физических упражнениях. Он умел боксировать, плавать, грести, страстно любил лошадей. Он был любимцем молодежи и судьей в вопросах вкуса. Он был очень искусен в исполнении торжественных религиозных плясок. У него был прекрасный голос, и его песни впоследствии восхищали Рамакришну. Он изучал в продолжение четырех или пяти лет вокальную и инструментальную музыку со знаменитыми индусскими и мусульманскими профессорами. В дальнейшем он пишет музыку и серьезное «Исследование» о науке и философии индусской музыки. Повсюду он признается музыкальным авторитетом. Музыка остается для него входом в храм, преддверием дворца Всевышнего.

В университете он выделялся своим блестящим умом, охватывающим с одинаковым увлечением математику, астрономию, философию, языки Индии и Запада. Он читал английских и санскритских поэтов, упивался историческими произведениями Грина и Гиббона. Он восхищался французской революцией и Наполеоном. С детства он ежедневно упражнялся (как и большинство индусских детей) в сосредоточении мысли. По ночам он стал размышлять над Подражанием Иисусу Христу и над Ведантой. Он любил спорить о философских вопросах. Жажда спорить, критиковать и дознаваться принесла ему впоследствии прозвище Вивекананда. Он искал гармонию в эллинской красоте и в индогерманской мысли. Этот универсальный человек, словно созданный по канону Леонардо и Альберти, добавил к их духовной власти над жизнью венец религиозной души. Абсолютная чистота. Этот прекрасный юноша, свободный, страстный, которому жизнь предоставляла все блага и наслаждения, наложил на себя строгий обет целомудрия.

Многочисленные дары природы и бурные страсти заставили его много лет прожить в душевном смятении, до тех пор, пока не определилась его личность. Между 17 и 21 годами (1880 - конец 1884) он проходит через ряд умственных кризисов, которые становятся все острее и внезапно разрешаются успокоением в религии.

Как всех молодых интеллигентов Бенгалии, его привлек чистый свет Кешаб Чандер Сена (главу Брахмо-самаджа). Его имя было внесено в список членов нового Брахмо-самаджа. Он присоединился к движению молодых брахмосов Бенгалии, стремившихся объединить широкие массы индийского народа, без различия каст, рас и верований. Тогда он заставил себя вести жизнь аскета - жить в темной и сырой комнате, спать на полу на одеяле. Повсюду были разбросаны его книги, кипящий чайник стоял прямо на земле, и днем и ночью Нарен читал и предавался медитации; временами его мучила острая головная боль. Он не мог примирить противоречивые страсти своей натуры. Их борьба тревожила его даже во сне.

«Начиная с юности, - рассказывал он, - каждую ночь, когда я засыпал, два сна являлись мне. В одном я видел себя среди великих мира сего, обладателем богатства, почестей, могущества и славы, и я чувствовал, что способность достигнуть этого была во мне. Но через минуту я видел себя отказавшимся от всего земного, одетым в простое рубище, живущим милостыней, спящим под деревом, и я думал, что я способен жить так, подобно древним «Риши». Из двух картин вторая была ярче, и я думал, что только этим путем я смогу достичь высшего блаженства. И я засыпал, предвкушая это блаженство. И каждую ночь все это повторялось».

Таковы были умонастроения молодого индийского студента в столь знаменательном для него 1881 г. - году, когда произошла его встреча с человеком, коренным образом изменившим течение его жизни, - Рамакришной Парамахамсой (1836 - 1886).

Рамакришна относился к Нарену особенно: с первого взгляда он избрал его еще тогда, когда юноша не ведал, что он должен стать духовным вождем человечества. Приведем здесь видение, которое было явлено Рамакришне.

«Однажды я почувствовал, как мой дух улетал в высоты Самадхи по дороге света. Вскоре он миновал страну звезд и вошел в неощутимую область идей. Поднимаясь все выше, я видел с двух сторон дороги образы богов и богинь. Дух достиг внешних границ этой области, светозарного барьера, отделявшего сферу относительного существования от сферы Абсолютного. Дух прошел этот барьер. Он вошел в царство трансцендентального, где не видно было ни одного существа во плоти. Даже боги не осмеливались бросить туда взгляд. Они довольствовались пребыванием далеко внизу. Но через минуту я нашел здесь семь почитаемых мудрецов, находившихся в Самадхи. Я подумал, что эти мудрецы превзошли в знании, святости, отрешении от мира и любви не только людей, но и богов. Преисполненный восхищения, я был поглощен их величием, и вдруг увидел, как частица этой однородной светозарной области уплотнилась, приняла форму ребенка. Дитя приблизилось к одному из мудрецов, нежно обвило его шею своими маленькими ручками и, обращаясь к нему ангельским голоском, старалось вернуть его дух с высот Самадхи. Это магическое прикосновение вывело мудреца из его надсознательного состояния, он остановил свои полуоткрытые глаза на чудесном ребенке. Восхищенное выражение его лица указывало, что дитя было сокровищем его сердца. Странное дитя радостно сказало ему: - «Я спускаюсь: ты должен тоже спуститься со мной». Мудрец молчал, но его взгляд, полный нежности, говорил о согласии. В то время, как он созерцал ребенка, он вновь впал в Самадхи. Я с удивлением увидел, как часть его тела и его духа спустилась на землю в виде снопа сверкающего света. Не успел я взглянуть на Нарендру, как я узнал в нем мудреца...».

Рамакришна признался своим ученикам, что дитя в его видении - это был он сам. Он рассудил правильно. Его большому сердцу, полному любви, которую он должен был раздать всему миру, нужно было сильное тело, руки, чтобы перевернуть землю, и ноги, чтобы обойти ее, нужна была рабочая сила и голова, управляющая ею. Рамакришна сумел сразу увидеть в колеблющемся отроке, мятежном и буйном, каким был тогда Нарендра, - будущего вождя, евангелиста, которого он ждал.

Их первая встреча, которая произошла в доме Рамакришны в Дакшинесваре, произвела на Нарена двойственное впечатление. С одной стороны, он увидел в Рамакришне образ простого и спокойного мудреца, а с другой его смутили слова учителя, сказанные ему наедине:

"Ах! Вы приходите так поздно! Почему вы были так недобры и заставили меня долго ждать? Мои уши устали слушать ненужные слова этих людей. О, как томился я желанием влить мой дух в дух того, кто был бы способен принять мои внутренние испытания!.." "Господин, я знаю, что вы древний мудрец Нара, воплощение Нараджаны (одно из изображений Брахмана, космического Человека, великой Ипостаси), родившейся на земле, чтобы уничтожить страдания человечества".

Через месяц он возвращается в Дакшинесвар. Вот что он пишет, вспоминая о новой встрече с Рамакришной: «Я нашел его одного, сидящим на своей маленькой кровати. Он был счастлив увидеть меня и, ласково обратившись ко мне, заставил сесть подле себя на краю кровати. Но через минуту я увидел, что он потрясен каким-то волнением. Устремив на меня глаза, что-то шепча, он медленно приближался. Я подумал, что он, может быть, сделает что-нибудь необычайное, как в прошлый раз. Но, прежде чем я мог предупредить это, он поставил на мое тело свою правую ногу. Его прикосновение потрясло меня. С открытыми глазами я увидел, что стена и все, что было в комнате, закружилось и исчезло в небытии... Вся вселенная, а с нею и моя личность, казалось, готовы были растаять в безыменной пустоте, которая поглощает все сущее. Меня охватил ужас, я подумал, что нахожусь перед лицом смерти. Не будучи в состоянии сдержаться, я закричал: - «Что вы делаете! У меня дома родители!» Тогда он засмеялся и, проведя рукой по моей груди, сказал: - «Хорошо, оставим это пока! Все придет в свое время!..» Не успел он произнести эти слова, как странное явление исчезло. Я обрел самого себя. Все и внутри и снаружи было по-прежнему...»

При третьем посещении, которое произошло, вероятно, через неделю, Нарен держится настороже, вооруженный всей силой своего критического отношения. Он не позволяет к себе приблизиться, и Рамакришна не делает никаких к этому попыток. Они гуляют в саду. Потом возвращаются в гостиную, и Рамакришна впадает в экстаз. Нарен наблюдает за ним. Но посреди наблюдения он сам захвачен и в свою очередь теряет сознание. Придя в себя он видит Рамакришну, который смотрит на него и проводит рукой по его груди. Впоследствии учитель рассказал своим ученикам: "В то время, как он был в таком состоянии, я задал ему несколько вопросов о его предках, его происхождении, о его назначении в мире, о продолжительности его земной жизни. Он погрузился в глубины самого себя и принес мне ответ, который только подтвердил то, что я видел в нем. Это останется тайной, Но таким образом я узнал, что он мудрец, опытный в медитации, достигший в ней наибольших высот, и что в день, когда он придет к познанию своей настоящей природы, он сбросит с себя свое тело действием силы воли".

Нарен, однако, не торопился принять звание ученика. Ему не хотелось быть чьим бы то ни было учеником. Он был поражен непонятной силой Рамакришны. Она притягивала его, как магнит железо, но он был из крепкого металла. Его разум не признавал этой власти. Он твердо решил сохранить свою независимость, ничего не принимать от учителя, строго не проконтролировав этого собственным разумом. Вера других без критики вызывала в нем презрение.

Не чувствуя себя оскорбленным, Рамакришна любил его за это еще больше. Ожесточенная критика Нарена, его страстные споры приводили его в восторг. Он был полон уважения к этой горячей искренности ума, к этой бешеной погоне за правдой. Но минутами жестокая, беспощадная критика заставляла обливаться кровью сердце старого учителя. Нарен говорил ему в глаза:

Что вы знаете о ваших «Единениях с богом?» Не являются ли они причудами вашего больного мозга, галлюцинациями?

И Рамакришна смиренно уходил искать в тревоге утешения у Матери, которая говорила ему:

Терпение! Скоро глаза Нарена раскроются!

В течение 5 лет он близко наблюдал Учителя, не позволяя себе поддаваться обаянию его личности. И Рамакришна ни разу не потребовал от своего ученика слепой веры. Он любил его беззаветно. "Я люблю тебя, потому что вижу в тебе Божественное проявление. В день, когда я больше не увижу в тебе Бога, я не брошу на тебя ни одного взгляда".

Наступило, однако, время, когда роли переменились и присутствие Нарена воспринималось Рамакришной с полным равнодушием. Он, казалось, не замечал его и беседовал с другими. Такое положение продолжалось в течение нескольких недель. И все-таки Нарен терпеливо возвращался. Рамакришна спросил его, для чего это, если он даже не говорит с ним, и Нарен ответил ему:

Не только ваши слова меня привлекают, Я люблю вас. Мне нужно вас видеть.

Жестокий бич несчастия внезапно вырвал его из спокойного сомнения, из интеллектуализма роскоши, где ему нравилось пребывать, и столкнул его лицом к лицу с трагической проблемой существования и зла.

В начале 1884 года утрата беззаботного и расточительного отца, внезапно унесенного сердечным припадком, привела семью к разорению. Нужно было прокормить шесть или семь ртов. Туча кредиторов. На другой же день Нарен узнал нищету, погоню за работой, эгоистическое безразличие света и отказ от него друзей. В неистовом возмущении он восстал против небес. Он объявил войну богу.

Он никогда не умел скрывать свои мысли, И он начал публично высказываться против бога. Он доказывал, что его нет или он злобен. Репутация атеиста установилась за ним. Ученикам Рамакришны, пришедшим к нему для благочестивых увещаний, он отвечал, что только трус может из боязни верить в бога. И он прогнал их. Однако он страдал от мысли, что Рамакришна может осудить его, как другие. Но гордость его вопила:

- «Пускай! Если репутация человека покоится на таких хрупких основах, я попираю ее ногами».

Все считали его погибшим. Один Рамакришна в своем убежище в Дакшинесвере сохранил к нему доверие. Позднее Вивекананда говорил: «Рамакришна был единственным человеком, поверившим в меня без колебаний. Даже моя мать и мои братья не были к этому способны. Его непоколебимое доверие привело меня к нему навсегда. Он один умел любить».

Лето прошло. Нарен все время продолжал свою изнуряющую погоню за заработком. Однажды вечером, голодный, измученный, мокрый от дождя, он опустился на краю дороги у порога какого-то дома. Лихорадочная дрожь охватила его распростертое тело. Внезапно как бы разорвались покровы его души. И настал свет. Все сомнения прошлого разрешились сами собой. Он вернулся домой и провел ночь в размышлениях. Назавтра решение его было принято. Он решил отказаться от света, как это сделал его дед. И он установил день для окончательного выполнения своего обета.

Но в этот же день внезапно явился в Калькутту Рамакришна. Он попросил Нарена пойти с ним на всю ночь в Дакшинесвар. Напрасно Нарен старался избавиться от этого. Он должен был следовать за учителем.

Кроткий учитель из Бенгалии сломил сопротивление гордой души. Рамакришна не имел более покорного сына, чем великий кшатрия, созданный, чтобы повелевать народами.

Вспоминая учителя, Вивеканада говорил:

Один его взгляд мог изменить целую жизнь.

И Нарен узнал это. Нарен, горячо защищавший из противодействия ему свои философские сомнения, почувствовавший, что они тают на этом непрерывном огне, и, наконец, признавший себя побежденным. Он сам испытал то, что возвестил ему Рамакришна, - «что живая вера может быть передана и принята более осязаемо и реально, чем любая вещь в мире».

Уже будучи тяжело больным, Рамакришна очень заботился о своем любимом ученике, как о своем наследнике. Он узнавал в нем все знаки бхакта - верующего любовью. Бхакта не свободны, подобно джнани (верующим познанием духа), от внешних предметов, они созданы, чтобы любить и служить людям. Они должны возрождаться и вновь возрождаться для блага человечества. Позднее Вивекананда скажет:

Он был весь бхакта снаружи, весь джнани внутри. Я же - совершенная противоположность.

Однажды учитель сказал Нарену:

Я оставлю этих молодых людей на твое попечение. Стремись развить их духовные силы.

И, подготовляя их к монастырской жизни, он убеждает своих учеников идти просить милостыню во всех домах без различия каст. Ученики следуют его просьбе. И вскоре после смерти любимого учителя организуют общину.

Община апостолов не имела никаких средств к существованию. Четыре семейных ученика ободряли их и помогали им создать свой очаг. Один из них дал денег для покупки в Баранагоре, около Ганга, полуразрушенного дома. Это был первый матх, или монастырь. Около двенадцати учеников сгруппировались там под монастырскими именами, заменившими впоследствии их собственные. Тот, кто был Нареном, кто стал известен в дальнейшем под именем Вивекананды, взял на себя, по молчаливому соглашению, управление ими. Он был самый энергичный, самый живой, и учитель избрал его. Между тем как все другие стремились погрузиться в опьяняющую тоску по воспоминаниям и мечте, великий ученик, знавший лучше кого-либо притягательную силу этой пучины, но знавший и ее опасности, посвятил себя их воспитанию. Он проносился среди этих отшельников как огненный вихрь; он стряхивал с них их скорбь и блаженное состояние, вырывал их из слишком удобной власти единой навязчивой мысли; он принуждал их знакомиться с другими идеями в мире; он затоплял их питающим дождем своего обширного ума, он заставлял их пробовать от всех плодов древа познания: различных религий, наук, истории, социологии, он хотел, чтобы они достигли универсальных знаний: он устраивал между ними плодотворные дискуссии, не переставая ни на мгновение поддерживать священный огонь.

БАРАНАГОРСКОЕ БРАТСТВО

Первые месяцы, первый год в Баранагоре были посвящены взаимной подготовке учеников. Никто из них не был склонен проповедовать людям. Они чувствовали потребность сосредоточиться на стремлении к мистическому познанию бога, но радости внутренней жизни отвлекали их взоры от внешнего. Нарен, который разделял их тоску о бесконечном, но сознавал опасность для пассивной души этого стихийного притяжения, действующего как сила тяготения на падающий камень, - Нарен, у которого все, даже мечта, было действием, не мог вынести этого оцепенения в зыбучих песках дум. Он сделал этот период монастырского сосредоточения деятельным ульем мысли, высшей школой духа. Превосходство его дарований и знаний уже сразу предрешало его руководство товарищами, молчаливое, но властное, хотя многие из них были годами старше его.

Нарен решительно взял в руки управление этой молодой школой и не позволил своим ученикам предаваться праздности в размышлениях о боге. Он держал их начеку, он неутомимо пришпоривал умы; он читал им великие произведения человеческой мысли, излагал им эволюцию вселенского духа, принуждал их внимательно и горячо обсуждать все великие философские и религиозные проблемы, неутомимо направлял их к обширным горизонтам беспредельной Истины. Но индусскому монаху несвойственно оставаться на одном месте. С самого основания их союза группа никогда не собиралась вся полностью. Два главных ее члена, Йогананда и Лату, не присутствовали при освящении общины на Рождестве 1886 года. Другие последователи в Бриндабан за вдовой Рамакришны. Третьи, наконец, как юный Сарадананда, исчезли внезапно, не сказав, куда уходят. Нарен, стремившийся сохранить целость общины, сам терзался тем же желанием вырваться...

Нарен два года противостоял стремлению бежать. Но наконец в 1891 году, без спутника, без имени, с посохом и чашей, как неведомый нищий, он растворился на целые годы в безбрежной Индии. Он внезапно покинул Калькутту, в 1888 году прошел через Бенарес, Дайодию, Лукнов, Агру, Бриндабан, северную Индию, Гималаи.

В первом же из этих странствий, в 1888 году? покинув Бриндабан, он на маленькой железнодорожной станции Гатрас, не ища, обрел своего первого ученика - человека, который за минуту до того, еще не зная его, подчиняясь лишь чарам его взгляда, бросил тут же все, чтобы следовать за ним, и остался ему верен до самой смерти: это был Сарат Чандра Гупта (принявший имя Садананды). Они бродили, как нищие, часто терпя отказ, иногда умирая от голода и жажды. Когда Садананда заболел, Нарен пронес его на плечах сквозь полные опасности джунгли. Затем он заболел в свою очередь и был вынужден вернуться в Калькутту.

Из второго своего путешествия, в 1889 году в Гхазипур, он вынес, по-видимому, идею Вселенского Евангелия, которое писали с закрытыми глазами, неведомо для себя, молодые демократы Запада. Он рассказывал своим братьям, как «на Западе древний идеал божественного права, бывший некогда прерогативой одного, стал понемногу признаваться собственностью всех, без различия классов, и таким образом человеческий ум приходит к представлению о божественности Природы и Единства». Он видит и тут же провозглашает необходимость перенесения в Индию этих идей, с успехом проводимых в Америке и Европе.

Последующие краткие путешествия в Аллахабад и в Гхазипур вносят еще большую ясность в его универсальную концепцию. Мы видим, что в своих «беседах» в Гхазипуре он приближается к синтезу индийской религии и современной науки, идеалов Веданты и социальных достижений сегодняшнего дня, чистого Духа и бесчисленных божеств, являющихся его «субидеями», необходимыми, как проявления совести, различных методов и различных этапов развития человеческого духа, который кое-как взбирается к вершинам своего бытия.

Это пока еще молнии, краткие наброски его будущей мысли. Но все накопляется и все бродит в его мозгу. Гигантская сила переполняет этого юношу, которому тесно в баранагорском монастыре, в той роли, которая ему теперь предназначена даже в общине его друзей. Ему больше не выдержать! Он должен порвать все, что его связывает, бросить эти цепи, эту роль, это имя, это тело - всего этого Нарена, создать себе все заново, новое «я», в котором могло бы свободно дышать выросшее гигантское существо, родиться снова: - это будет Вивекананда!

И вот он отрывается от дорогого ему очага в Баранагоре, от этого «гнезда души», где его вырастил Рамакришна. В феврале 1891 года, вопреки настояниям друзей, он, один, ушел из Дели. На сей раз это был великий исход. Как пловец, он погрузился в океан Индии. Среди его волн он был в нем, подобно тысяче других, лишь неведомым «санниясином» в желтом рубище. Но в глазах его - огонь гения. Переодетый принц. Не всякий, кто захочет, скроется под чужой личиной.

ИНДИЙСКИЙ СТРАННИК

Великое двухлетнее странствие по Индии, затем трехлетнее путешествие вокруг света явилось адекватным откликом инстинкта на двоякую потребность его натуры: в независимости и в служении. В его жизни не было ни одного часа, когда бы он ни соприкасался с горестями и желаниями, злоупотреблениями и нищетой и всей лихорадочной жизнью бедных и богатых, городов и полей; он разделял их существование, и великая книга жизни открывала ему то, чего не могут дать книги всех библиотек. Он был не только на одре бедняка. Он был на равной ноге со всеми. Сегодня презренный нищий, которому дают приют парии. Завтра - гость князей, беседующий, как равный, с министрами и магараджами. Брат угнетенных, сочувствующий их тяжелой доле, он проникал в роскошную жизнь вельмож, пробуждая в их спящей душе заботу об общем благе. Он одинаково пристально изучал и науку пандитов и проблемы городского и сельского хозяйства. Он учил и учился. И шаг за шагом делался Совестью Индии, ее Единством, ее Судьбами.

Он брал не меньше, чем давал: он нес повсюду подражание Христу и, вместе с Бхагавадгитой, распространял мысль Иисуса. Молодых людей он побуждал изучать науку Запада.

Но расширение его кругозора сказывалось не только в сфере идей. Произошла революция и в его взглядах на людей и взаимоотношениях с ними. Никто не обладал в большей степени гордостью юноши, нетерпимостью интеллигента, аристократическим презрением ко всему, что не соответствует его высокомерному идеалу чистоты, чем молодой Нарендра.

В двадцать лет, - говорит он, - я был фанатиком, лишенным снисходительности, неспособным на малейшую уступку.

В первые же месяцы его странствий у магараджи Кхетри, близ Джайпура, маленькая танцовщица дала ему, сама того не зная, урок смирения. Когда она появилась, монах с презрением встал, чтобы удалиться. Князь попросил его остаться. Маленькая танцовщица запела:

«О, Господин, не смотри на мои дурные качества! Ты говоришь, Господин: «В моих глазах все едино». Сделай нас обоих Брахманами. Один кусок железа - часть статуи в храме. Другой - нож в руках мясника. Коснувшись философского камня, они оба обращаются в золото. Не смотри же, Господин, на мои дурные качества! Ты говоришь: «в моих глазах все едино!»

«Одна капля воды - в священной Джумне. Другая - в грязной канаве. Когда они попадают в Ганг, они обе становятся святыми. Не смотри же, Господин, на мои дурные качества. Ты говоришь: «в моих глазах все едино».

Нарен был потрясен. Доверчивая вера этой простой девушки проникла в него на всю жизнь. Еще много лет спустя! вспоминал ее с волнением.

Одни за другим рушились его предрассудки, даже те, которые он считал наиболее обоснованными. В Гнмалаях жил среди племен тибетцев, допускающих многомужие. В других местах он жил среди подонков воровского мира и увидел среди воров на большой дороге «грешников, которые могут стать святыми». Всюду он разделял лишения и унижения угнетенных классов. В центральной Индии он жил в селах метельщиков-париев. Он открыл сокровища души этих простолюдинов, которых общество попирает ногами; их нищета привела его в отчаяние. Узнав из газет, что в Калькутте люди умирали голода, он рыдал.

Но как помочь? Денег нет, а время не ждет. Щедрые подарки магараджей или пожертвования отдельных групп благожелательно настроенных людей не могут удовлетворить и тысячной доли самых неотложных нужд. Прежде чем Индия очнется от своего бездействия и организуется во имя общего блага, она погибнет окончательно... Он обращает взор к океану, за моря. Нужно обратиться ко всему миру!

В начале 1893 года он публично объявляет о намерении отправиться с миссией на Запад. Его пламенная любовь к Индии пробудила горячий отклик в соотечественниках. Набобы и банкиры предлагают ему деньги на путешествие за море. Он отказывается. Он просит своих учеников, организующих подписку, обращаться предпочтительно к средним классам, ибо...

Я ведь иду ради народа и ради бедных!

Итак в Бомбее он садится на пароход, отправляющийся на Запад. В момент отплытия он надевает на себя платье из красного шелка и желтый тюрбан и принимает имя Вивекананды, которое вскоре станет известным всему миру.

ВЕЛИКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД И ПАРЛАМЕНТ РЕЛИГИЙ

Юный Свами пускается в путь наобум, с закрытыми глазами. Он смутно слышал разговоры о каком-то Парламенте религий, который когда-то должен открыться где-то в Америке, и он отправляется туда, причем ни он сам ни кто-либо из его индийских учеников и друзей, студентов, пандитов, министров, магараджей, - не потрудились навести точные справки. Он не знает ничего, ни даты открытия, ни условий участия в собрании. У него нет никакого документа, подтверждающего его полномочия. Он идет вперед, уверенный в успехе, как будто ему достаточно было только проявиться в свой час - в час, указанный богом.

В Америке (в Чикаго) все для него ново, все поражает. Он никогда не мог себе представить мощи, богатства, западного мира. Вивекананда дышит здесь свободно; он испытывает от всего этого опьяняющий подъем. Двенадцать дней он поглощает жадными глазами этот новый мир. Затем он вспоминает о том, что ему следует отправиться в информационное бюро Парламента религий. О неожиданность! Он узнает, что Парламент открывается лишь после 10 сентября, что срок записи делегатов прошел, и что, прежде всего, запись не принимается без официальных полномочий.

Полагаясь на судьбу, вместо того чтобы в бездеятельности беречь несколько оставшихся у него долларов, он тратит их на поездку в Бостон. Судьба ему помогает. Судьба всегда помогает тем, кто умеет ей помогать. Человек, подобный Вивекананде, не может нигде пройти незамеченным. Этот незнакомец околдовывает всех. В вагоне бостонского поезда его вид, его ответы поражают соседнюю пассажирку, богатую даму из Массачусетса, она его расспрашивает, заинтересовывается им, приглашает его к себе в дом, знакомит с эллинистом Дж. Г. Райтом, профессором Гарвардского университета, и тот, пораженный с первой же встречи одаренностью молодого индуса, предоставляет себя в его распоряжение: он настаивает на том, чтобы Вивекананда представлял индуизм в Парламенте религий; он пишет председателю комитета; он дает оставшемуся без средств страннику железнодорожный билет в Чикаго, рекомендательные письма в комиссию по предоставлению делегатам помещения. Итак, все улажено.

В понедельник, 11 сентября 1893 года, открылись заседания Парламента. Вивеканада – этот молодой незнакомец, не бывший ничьим представителем, но представлявший все, человек, не принадлежавший ни к какой секте, но принадлежащий всей Индии притягивал взоры тысяч слушателей. После холодных рассуждений других докладчиков, он зажег души толпы слушателей. Едва он произнес простые слова:

Мои американские сестры и братья!.. - как сотни людей поднялись со своих мест, приветствуя его.

В своей речи он представил индуизм как мать всех религий, которая дала людям двойную заповедь:

Примите, поймите друг друга!

Он привел два прекрасных текста из священных книг: «Если кто приходит ко мне в каком бы то ни было образе, Я сам прихожу к нему». «Все люди трудятся на путях, которые в конце приводят ко Мне».

Другие ораторы говорили каждый о своем боге, о боге своей секты. Он - он один - говорил о боге их всех, объединяя их всех во вселенском Существе.

В следующие дни он выступал десять или двенадцать раз. И каждый раз он повторял, с новыми доводами и с той же силой убеждения, свое положение о вселенской религии, о наиболее широких представлениях о творце, выдвинутых современной наукой, сливающей их в грандиозном гармоническом синтезе, который не подавляет надежды отдельной личности, а, наоборот, помогает всем надеждам расти и развиваться, согласно природе каждого человека. Нет иного догмата, кроме божества, начертанного в человеке, и способности последнего бесконечно развиваться...

Впечатление, произведенное речами Вивекананды было громадно. Через голову официальных представителей Парламента они были обращены ко всем и всколыхнули общественное мнение. Американская пресса признавала это: «Он, без всякого сомнения, самая крупная фигура в Парламенте религий. Мы чувствовали, слушая его, как нелепо посылать миссионеров в эту прекрасную страну...».

Легко понять, что подобное утверждение не слишком ласкало слух официальных представителей Парламента религий. Успех Вивекананды вызвал у них жестокое озлобление, которое в дальнейшем не остановилось перед применением самого недостойного оружия.

Каковы же были его чувства при этой победе? Слава заставляла Вивекананду страдать – ведь он ехал сюда не ради славы, а ради служения горячо любимой Родине.

Отчасти чтоб послужить делу несчастной Индии, и также чтоб избавиться от опеки своих богатых покровителей, он принял предложение одного лекционного бюро совершить поездку по Соединенным Штатам

Первое впечатление изумления и восторга перед мощью молодой республики рассеялось. Вивекананда почти сразу же наткнулся на грубость, умственную ограниченность, узкий фанатизм, колоссальное невежество, на подавляющую наивную и самоуверенную неспособность понять все то, что думает, что верует, иначе, чем избранный народ рода человеческого. Он был терпеливым. Он не щадил ничего. Он клеймил пороки и преступления западной цивилизации, присущие ей черты насилия, хищничества, разрушения.

Перед взором Вивекананды открывается задача двоякого рода: распространить в Индии деньги и блага, приобретенные западной культурой; распространить на Западе духовные сокровища Индии. Равный обмен. Братская взаимопомощь.

Он оценил не только материальные блага Запада. Он оценил блага социальные, блага моральные. Он был полон восхищения перед кажущимся равенством, при виде миллиардера и женщины из простого народа, сидящих рядом в одном трамвае. Он приписывал этому более реальное значение, чем то, что скрывается под этим обманом зрения, помогающим орудовать машине, которая крошит всех. И тем болезненнее он чувствовал убийственное неравенство и кастовость в Индии.

Он преклонялся также перед высоким интеллектуальным уровнем многих женщин в Америке и благородным употреблением ими своей свободы. Он противопоставил их эмансипацию затворничеству женщин в Индии; и воспоминание о страданиях одной из сестер, которую он потерял, заставляло его работать над их освобождением, выполняя долг любви.

Вера в человека, которая так развита в молодой Америке, была для него первой ступенью, основой для надежды. Будучи далека от того, чтоб унижать эту веру, как это отчасти делает европейское христианство, его энергия видела в ней свою младшую сестру, благородную по рождению, но ослепленную новым солнцем и идущую большими, поспешными шагами по краю бездны. Он считал себя признанным вернуть ей зрение, повести ее выше, на широкие террасы жизни, откуда можно видеть в Боге.

Вивекананда предпринял поэтому в Америке ряд апостольских путешествий, чтобы посеять на обширных пространствах нетронутых душ семена ведантического учения. Проводя бесчисленные лекции, он постепенно собирал вокруг себя преданных учеников.

Но лекционные курсы, которые, благодаря богатым сборам, были на руку его менеджерам, не позволяли создать ничего прочного, и он решил собрать постоянных учеников и открыть бесплатные курсы. Богатые друзья, предлагавшие его «финансировать», ставили ему неприемлемые условия: они готовы были заставить его ограничиться исключительно обществом «порядочных» людей. Им овладевали приступы бешенства. Он восклицал: «Шива! Шива!.. Случалось когда-нибудь, чтобы великое дело выросло благодаря богачам? Творят сердце и мозг, а не кошелек...»

Несколько преданных и не особенно удачливых учеников взяли на себя финансовую ответственность за предприятие. Наняли в «нежелательном» квартале несколько неказистых комнат. Никакой мебели. Все садились, где попало, он сам - на полу. Вначале - десять-двенадцать человек. Затем пришлось открыть дверь на лестницу: устраивались на ступеньках и на площадке. Вскоре пришлось думать о более просторном помещении. Эта первая серия лекций происходила с февраля по июнь 1895 года. Он разъяснял в них Упанишады. Он побуждал каждый день нескольких избранных учеников практиковать двойной метод Раджа-йоги и Джнана-йоги; одна - скорее специально психофизиологическая, имеющая целью интенсивное сосредоточение путем овладения жизненной энергией, путем подчинения организма разуму, путем молчания, предписанного веем внутренним, волнующимся потоком, чтоб мог слышаться единый и полный голос Существа; другая - чисто интеллектуальная, родственная научному разуму, которая стремится к единению духа с суровым Законом, с абсолютной Действительностью.

До июня 1895 года он закончил редакцию своего знаменитого трактата о Раджа-йоге, которому предстоит привлечь внимание американских физиологов, и позднее вдохновить Толстого.

План действий ясно определился у Вивекананды во время непосредственно следующего за этим периода в июне - августе 1895 года за несколько недель, проведенных летом среди избранного круга преданных людей в Парке Тысячи островов. На холме, близ леса, над рекой св. Лаврентия, в имении, полностью предоставленном в распоряжение учителя для его ведантических занятий, собралось человек двенадцать избранных учеников. Он начал свои лекции 19 июня чтением Евангелия от Иоанна. И в течение семи недель он не только излагал священные книги Индии, но (основное обучение - в его глазах!) он прилагал усилия к тому, чтобы пробудить героические силы в душах, отдавшихся в его руки: «свобода», «мужество», «целомудрие», «грех считать себя слабым» - таковы были темы его бесед.

«Личность - мой лозунг, - писал он одному из своих тогдашних учеников, - я стремлюсь формировать личности».

Он говорил также:

«Если я в моей жизни помогу хоть одному человеку достигнуть свободы, мои труды не потрачены даром».

С лета 1895 года несколько западных учеников ответили на его призыв, и он дал посвящение некоторым из них. В дальнейшем они проявили себя весьма различно. Но среди этого множества он пожал изумительные привязанности. Из учеников того времени никто не был для него так ценен, как - наряду с Маргарит Нобель - молодой англичанин Дж. Дж. Гудвин, отдавший ему всю жизнь: с конца 1895 года он стал его секретарем, его правой рукой, как называл его Вивекананда; именно благодаря ему сохранилось слово, посеянное Вивеканандой в Америке.

Три года путешествий по Новому свету, постоянное соприкосновение с мыслью и верой Запада помогли созреть его идеалу вселенской религии. Его индусский образ мыслей получил от них, в свою очередь, толчок. Чтобы великая религиозная и философская мысль Индии могла развить свой победоносный порыв и свое движение вперед, чтоб она могла проникнуть в дух Запада и оплодотворить его, необходимо было, как он говорил еще в Мадрасе в 1893 году, перестроить ее всю целиком. Построить мост, который связал бы ее с метафизическими понятиями Запада. Он мечтал написать Всеобщее Евангелие. Он побуждал своих индийских учеников помочь ему в подборе материалов, необходимых для этой перестройки. Дело шло о том, говорил он, чтобы перевести индийскую мысль на европейский язык, «сделать из сухой философии, из мифологии, из странной психологии религию легкую, простую, доступную и в то же время удовлетворяющую требования наиболее возвышенных умов».

ВСТРЕЧА ИНДИИ С ЕВРОПОЙ

Под сухим и блестящим небом Нью-Йорка, в этой наэлектризованной атмосфере, на этой лихорадочно деятельной ниве, дух действия Вивекананды горел подобно факелу. Все свидетельства сходятся, говоря о чрезмерном напряжении Вивеканандой своих сил, о том, что на проводимых им собраниях сообщался публике электрический разряд. Некоторые слушатели уходили с них изнеможении и были вынуждены отдыхать после них несколько дней как от потрясения. Во время последнего пребывания в он читал до семнадцати лекций в неделю и вел два раза в день курс. И притом здесь дело шло не об отвлеченных, приготовленных заранее чтениях. Каждая мысль была страстью, каждое слово было верой, речь была бурной, как поток импровизаций. Он загнал сам себя. Расход сил в мысли, в писаниях, в страстном слове серьезно отзывался на его уже подорванном здоровье (первые симптомы диабета, от которого он умер, появились в годы его юности, когда ему было семнадцать. В Индий он также страдал он многочисленных и сильных припадков малярии. Он чуть не умер от дифтерита, заразившись во время одного путешествия и т.д.)

Можно было думать, что поездка в Европу развлечет его.

Но, куда бы он ни ехал, для него это всегда значило - расходовать себя. Он трижды побывал в Англии: с 10 сентября по конец ноября 1895 года, с апреля по июль 1896, с октября по 16 ноября 1896 года.

Впечатление от Англии было у него еще глубже и еще неожиданнее, чем от Америки.

Конечно, ему не приходилось жаловаться на нее. Несмотря на враждебные выпады, на которые он мог натолкнуться, и на Ярмарку Тщеславия, от которой ему приходилось себя защищать, он нашел там самые нежные симпатии, самую самоотверженную помощь и землю, еще девственную, которую только и оставалось засеять.

Но с первых же шагов на Старом континенте он почувствовал совсем иное направление интеллекта. Здесь это уже не было жадное и варварское стремление молодого народа переоценить свою волю, которое заставляло его броситься на йогу, проповедовавшую энергию Раджа-йогу, чтоб, искажая ее, требовать от нее детских, нездоровых, тайных рецептов для покорения мира. Здесь это была тысячелетняя работа ума, который, изучая Индию, шел прямо к тому, что было наиболее существенно и для адваитиста Вивекананды: к методам познания, к Джнана-йоге, и который не нуждался в особых объяснениях и прохождении приготовительного класса для ее понимания, а судил со знанием и уверенностью.

Хотя в Соединенных Штатах Вивекананда встречался с некоторыми высокообразованными людьми, такими, как профессор Райт, философ Вильям Джемс и великий физик Николай Тесла, проявившими к нему дружеское расположение, но они были в области индусского метафизического размышления по большей части учениками, которым предстояло еще все изучить, как и дипломированным специалистам Гарварда.

Величие философской и филологической науки Запада открылось ему в своем терпеливом гении и своей неподкупной честности. Открытие Англии потрясло его не только этим. Он шел сюда как враг. И он оказался покоренным. С самого возвращения в Индию он громко заявил об этом, со своей чудесной прямотой.

«Никто никогда не высаживался на берег Англии с большей ненавистью в сердце против целого народа, чем моя ненависть против англичан... Никто из вас не любит английский народ так, как я его люблю сейчас...»

«Мои представления об англичанах претерпели революцию». Он открыл «нацию героев: настоящие кшатрии!.. Смелые и постоянные. Их воспитание приучает их не проявлять своих чувств. Но под этой надстройкой героической воли скрывается глубокий источник сердца. Если вы тронули это сердце, оно ваше навсегда. Если только в этот мозг внедрилась какая-нибудь мысль, ничто ее уже не вырвет; благодаря сильному практическому смыслу народа, она приносит прекрасные плоды... Они разрешили задачу повиновения без угодливости и величайшей свободы, соединенной с уважением к закону...»

Народ, достойный зависти. Он заставляет даже тех, кого притесняет, уважать себя, Даже те, кто могут быть названы пламенной совестью своего порабощенного народа, стремящиеся его поднять - люди, подобные Рам Мохан Рою, Вивекананде, Тагору, Ганди, - вынуждены признать величие победителя, законность победы и, может быть, полезность общей с ним работы.

В первое же свое путешествие в Лондон Вивекананда писал одному из учеников в Мадрасе:

«Моя работа в Англии поистине великолепна». Успех последовал сразу же. Общая пресса выражала восхищение. Нравственный облик Вивекананды сравнивали с величайшими религиозными явлениями - не только с его индийскими предшественниками, Рам Мохан Роем, Кешабом, но с Буддой и Христом. Он был принят с почетом в аристократических кругах, и даже главы церквей выражали ему свою симпатию.

Во время второго пребывания в Англии он открыл регулярные курсы ведантической науки; здесь уверенный, что имеет умственно одаренную аудиторию, он начал йогой разума - Джнана-йогой. Он видел серьезность английских слушателей столь противоположную поверхностному увлечению американской публики. Менее блестящие, более консервативные, чем американцы, англичане долго хранили некоторую сдержанность, но, раз открывшись, они уже открывались всецело. Вивекананда, почувствовав доверие, больше шел им навстречу. Он говорил о том, кого всегда тщательно скрывал от взоров непосвященных, - о своем дорогом учителе Рамакришне. Он говорил со страстным смирением, что всем, чем он был он обязан ему, что ни одна бесконечно малая мысль не принадлежит ему лично, что все его мысли исходят от учителя.

Англия дала ему еще больше: дружеские привязанности, может быть, самые значительные в его жизни: Дж. Дж. Гудвина, Маргарет Нобль, г-на и г-жу Севье.

Знакомство с первым из них произошло в конце 1895 года в Нью-Йорке. Нужен был хороший стенограф, чтоб в точности сохранить уроки Свами, но было очень трудно найти достаточно образованного человека. Пригласили молодого Гудвина, только что приехавшего из Англии. Еще не прошла первая пробная неделя, как преображенный мыслями, которые ему пришлось записывать, он бросил все и посвятил себя учителю. Он отказывался от всякой оплаты, работая днем и ночью, всюду сопровождая Вивекананду, любовно следя за ним. Он принял обет Брахмачарья. Он отдал учителю всю жизнь - в полном смысле слова, и умер преждевременно, в Индии, последовав за тем, кто был его семьей, его родиной и чьей вере он пламенно служил.

Маргарет Нобль столь же всецело отдала себя всю и свое будущее навсегда соединила с Вивеканандой. (имя, которое она приняла при посвящении - Ниведитта). Она была начальницей школы в Лондоне. Вивекананда читал в ее школе. Она сразу подпала под его обаяние. Но она долго защищалась. Однако когда она уступила, это было навеки.

Ей было двадцать восемь лет, когда она решилась вручить свою судьбу в руки Свами. Он послал ее в Индию, чтобы она посвятила себя воспитанию индусских женщин. И он предписал ей, чтобы завоевать их доверие, самой стать индуской, «индуизировать свои мысли, свои понятия, свои привычки, забыть даже память о своем собственном прошлом». Она приняла обет Брахмачарья и была первой европейской женщиной, допущенной в монашеский орден Индии.

Дружба обоих Севье носила тот же характер абсолютной любви и доверия, дающих все и навсегда. Сам Севье был отставной капитан, ему было сорок девять лет. И он и его жена интересовались религиозными вопросами. Мысли, слова, личность Вивекананды их поразили. Они уехали с ним, реализовав все свои небольшие сбережения. Но Вивекананда, больше заботившийся о будущем своих старых друзей, чем они сами, не позволил им отдать все его делу и настоял, чтоб они сохранили часть для себя. Они смотрели на Свами, как на своего сына. Они посвятили себя, организации в Гималаях Адваита Ашрам, о котором он мечтал, для размышлений о безличном Боге: ибо именно Адваитизм привлек их более всего в учении Вивекананды, и для него это было также самое насущное. Г-н Севье умер в 1901 году в построенном им монастыре. Г-жа Севье пережила его так же, как и Вивекананда. Около пятнадцати лет она оставалась единственная из европейцев в этом отдаленном месте, в глубине гор недоступных на целые месяцы, занимаясь обучением индийских детей.

Преданные друзья, следившие за страстно переутомившимся Вивеканандой, увлекли его в путешествие для отдыха, в Швейцарию. Он провел там большую часть лета 1896 года, и, по-видимому, поправился, наслаждаясь воздухом, снегом, потоками, горами, которые напоминали ему Гималаи. В деревушке, в глубине Альп, между Монбланом и Сен-Бернаром, у него впервые зародилась мысль основать в Гималаях монастырь, где объединились бы ученики Запада и Востока. Сопровождавшие его Севье подхватили эту мысль: она стала задачей их жизни.

В его горное убежище пришло письмо от профессора Пауля Дейссена, который приглашал его к себе в Киль. Чтоб увидеться с ним, он сократил свое пребывание в Швейцарии и отправился обычным путем студентов через Гейдельберг, Кобленц, Кельн, Берлин: ему хотелось получить хотя бы общее впечатление от Германии, материальная мощь и большая культура которой его поразили.

Он провел еще два месяца в Англии, встречаясь вновь с Максом Мюллером, с Эдуардом Карпентером, Фредерико Миэром, читая новый цикл лекций о Веданте, об индусской теории Майи и об Адваите. Но его пребывание в Европе подходило к концу. Голос Индии призывал его. Его охватила тоска по родине.

Он выехал из Англии. 16 декабря 1896 года, проехал через Дувр, Калэ, Мон-Сени, закончил свое посещение Европы кратковременным путешествием по Италии, поклонился в Милане Тайной Вечере да-Винчи: особенно взволновал его Рим, который в его представлении занимал место, подобное Дели, и где в каждый момент его поражали черты сходства между католической литургией и индусскими обрядами. Он чувствовал ее великолепие и защищал красоту ее символа и производимого ею впечатления, возражая сопровождавшим его англичанам; его глубоко трогали воспоминания о первых христианских мучениках в катакомбах; он разделял нежное поклонение итальянского народа младенцу Христу и Матери Деве.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИНДИЮ

Успех Вивекананды в Парламенте религий не скоро дошел до Индии. Но когда о нем сделалось известно, это вызвало взрыв радости и национальной гордости. Новость распространилась по всей стране. Монахи Баранагора узнали ее лишь через шесть месяцев. Им не приходилось сомневаться в том, что чикагский триумфатор был именно их брат: письмо Вивекананды подтвердило это; в радости они вспоминали давнишнее пророчество Рамакришны: «Нарен перевернет мир до самых его основ...»

Возвращаясь, он рассчитывал найти свое воинство готовым встретить его, чтоб принять от него лозунг действия. Но он никогда не ожидал, чтобы вся нация, все народ Индии поднялись в ожидании парохода, который привез обратно их героя, победителя Запада. В больших городах образовались комитеты из всех классов общества для организации его встречи. Строились триумфальные арки, украшались улицы и дома. Возбуждение было так сильно, что многие не в состоянии были ждать, они бросились на юг Индии, к Цейлонской пристани, чтобы первыми его приветствовать.

Когда он приехал 15 января 1897 года, грандиозный шум приветствий поднялся из человеческого муравейника, покрывавшего набережные Коломбо. Множество народа бросилось, чтобы коснуться его ног. Организовалась процессия со знаменосцами во главе. Перед Вивеканандой бросали цветы. Его кропили розовой водой или святой водой, взятой из Ганга. У порогов домов курился ладан. Сотни посетителей, богатых и бедных, несли ему свои дары.

И Внвекананда еще раз пересек всю Индию с юга на север, как в те дни, когда он просил подаяния на дорогах, но теперь дорогой триумфатора, сопровождаемый восторженными толпами. Он приписывал всю честь не себе, а своей идее. Всю дорогу он расточал во все стороны свои слова, в ряде блестящих речей, самых прекрасных, самых героических, какие когда-либо слышала Индия, и вся Индия дрогнула, услышав их.

«То, чего сегодня ждет весь мир и, быть может, низшие классы больше, чем высшие, невежественные больше, чем аристократия ума, угнетенные больше, чем угнетатели, - это грандиозная идея духовного единства Вселенной... единственная и бесконечная Сущность, которая существует в вас, во мне, во всех, в моем я, в Душе... бесконечное единство Души, идея, что вы и я не только братья, но вы и я - одно... Европа нуждается в ней, как и наши угнетенные массы; и этот великий принцип служит в настоящее время, хоть и неосознанно, основой всех новейших политических и социальных стремлений Англии, Германии, Франции, Америки...»

«Да, пусть каждый человек, каждая женщина, каждый ребенок, без различия рождения, касты, силы или слабости, постигнет и узнает, что за слабыми и сильными, за могущественными и смиренными, за всеми и за каждым стоит эта бесконечная Душа, которая обеспечивает каждому бесконечные возможности и бесконечные способности величия и доброты! Встаньте! Пробудитесь! И не останавливайтесь, пока не достигнете цели! Пробудитесь! Пробудитесь от этого гипноза слабости! Никто на самом деле не слаб: Душа бесконечна, всемогуща всеведуща. Встаньте! Нам нужна религия, которая бы создавала людей. Нам нужно воспитание, которое бы создавало людей. Нам нужны учения, которые бы создавали людей. Вот пробный камень истины: все, что расслабляет вас физически, умственно, духовно - все это отбросьте. Это яд. Жизнь не в этом. Истина не в этом. Истина - это сила. Истина - это чистота. Истина - это свет. Она - источник энергии... Отбросьте ваш расслабляющий мистицизм и будьте сильными! Величайшие истины в мире просты, просты, как ваше собственное бытие...».

«...И вот почему мой план - создать в Индии учреждения, которые учили бы наших юношей проповедовать вечные истины в Индии и вне ее. Людей, людей! Все остальное найдется после. Но людей молодых, сильных, энергичных, полных веры, искренних до мозга костей, вот что мне нужно. Дайте мне сотню, и я переверну мир! Воля сильнее, чем мир. Все должно уступить воле. Ибо она - Бог. Чистая и мощная воля может все» .

«И если мне скажут, что брамин, по своему рождению, более способен к учению, чем пария, то не надо тратить денег на воспитание брамина, а тратьте их на парию! Давайте слабому, чтобы весь дар полностью был необходим! Если брамин родился способным, он научится без помощи. Вот в чем справедливость и разум, как я их понимаю»

Эта проповедь силы имела двойной смысл: смысл национальный, смысл мировой. И хотя для великого монаха Адваиты на первом месте стоял мировой смысл, Индия откликнулась всеми фибрами на другой - национальный. Ибо он отвечал пароксизмам лихорадки, охватывавшей мир в этот исторический момент, роковому толчку того национализма, гигантские результаты которого мы видим сейчас. Он был, неведомо для Вивекананды, полон опасностей. Можно было опасаться, что его высокая духовность претерпит уклонение в сторону животной гордости, расовой или национальной, и всех ее диких зверей. Нам это хорошо знакомо, нам, видевшим с тех пор, что столько идеальных стремлений - и самых чистых - поставлено на службу самым грязным национальным страстям. Но как, с другой стороны, внедрить в эти неорганизованные массы Индии смысл единства человечества, если не дать им почувствовать это единство в рамках своего собственного народа? Одно есть путь к другому.

ОСНОВАНИЕ МИССИИ РАМАКРИШНЫ

Вивекананда знал, что, для того чтобы вести народы к завоеванию идеала, мало воодушевить их; нужно еще создать вокруг них духовное воинство. Кто хочет воспитать народ, должен сначала воспитать избранных, предшественников, которые не только опережают, но и подготовляют будущее.

Вот почему Вивекананда, как только освободился под триумфов в Мадрасе и Калькутте, поспешил снова заняться своим монастырем в Алумбазаре (монахи Рамакришны перешли в 1892 году из Баранзгора в Алумбазар, близ Дакшинесвара, святилище Рамакришны).

Ему предстояло много дела, чтобы его ученики могли подняться до уровня его мысли. Могущественный странник обошел весь свет, и взгляд его охватывал обширные горизонты, в то время как они благочестиво сидели у очага и охраняли устарелые традиции. Они любили своего великого брата, но не узнавали его. Они не могли уяснить себе новый идеал социального и национального служения, захватывавший его. Им было трудно принести ему в жертву свои правоверные предрассудки, свою свободную и тихую жизнь в уединенном размышлении. Тем не менее, они приняли, не разделяя их, предписания, установленные для них Вивеканандой. Он принудил их принять в свою общину европейских учеников. Он наложил на них обязанности социального служения и помощи. Он строго запретил им продолжать думать о своем спасении. Он пришел, объявил он, создать новый орден санниясинов, которые, если нужно, пошли бы в ад для избавления других.

Первого мая 1897 года все монахи и светские ученики Вивекананды были созваны в Калькутте в жилище одного из них, Баларама. Вивекананда говорил там, как учитель. Основывая Миссию Рамакришны, он ставил такие задачи:

Цель - проповедовать истины, которые Рамакришна, для блага человечества, высказывал и осуществил в действительности примером своей собственной жизни, а также помогать другим следовать им в своей жизни, для их мирского, умственного и духовного усовершенствования;

Обязанности – «установление братства между приверженцами различных религий, помня, что все они - лишь различные формы единой вечной религии»;

Методы действия: 1) «приготовлять людей к преподаванию знаний и наук, могущих служить к увеличению материального и духовного благосостояния масс»; 2) «поощрять искусства и ремесла и оказывать поддержку»; 3) внедрять и распространять в массах ведантические и иные религиозные идеи в том виде, как они были разъяснены в жизни Рамакришны;

Две отрасли деятельности: 1) одна индийская - она будет иметь целью основывать матхи (монастыри) и ашрамы (обители, приюты) в различных местностях Индии для воспитания санниясинов и светских лиц (глав семьи), «желающих посвятить свою жизнь воспитанию народа», переходя из провинции в провинцию; 2) другая - заграничная: она будет посылать членов ордена за пределы Индии, чтобы основывать там духовные центры и чтоб «создать атмосферу взаимопомощи и взаимного расположения между Индией и другими странами»;

Так как цели и идеалы Миссии чисто духовные и гуманитарные, она не будет и не должна иметь никакой связи с политикой.

Все издания, выпускаемые в свет Миссией Рамакришны, снабжены причудливой эмблемой, идея которой принадлежит Вивекананде: подернутую рябью поверхность озера освещают лучи восходящего солнца, в этих лучах ясно видны цветок лотоса и белый лебедь, картину в целом завершают обрамляющие ее контуры гигантского змея. Лебедь в центре - символ "высшего Я".

Все остальные элементы символизируют различные виды йоги: подернутые рябью воды озера - карма-йогу (йогу действия), лотос - бхакти-йогу (йогу любви), восходящее солнце - джняна-йогу (йогу знания) и, наконец, гигантский змей - раджа-йогу ("царственную йогу" Патанджали).

Всякая миссия - драма. Она осуществляется за счет того, кто ее принимает, за счет части его природы, его покоя, здоровья, часто - за счет его прирожденных стремлений. Природа Вивекананды была близка природе людей его расы, их мечтаниям о Боге, их потребности бежать от жизни и мира путем ли размышления и познания, путем ли экстаза, или, как у странствующего монаха - вечного полета, свободного от уз духа, который не задерживается нигде, чтоб не утратить соприкосновения с Высшим. Но он не избрал для себя свою жизнь. Его миссия сделала за него выбор.

Ему нужно забыть себя, забыть свои желания, свое благо, само свое спасение ради блага других. И ему нужно внушить эту веру своему апостольскому воинству. Но это возможно сделать, лишь возбуждая их энергию и активность. Ему приходится иметь дело с народом «диспептиков», которые опьяняются своей собственной сентиментальностью, поэтому он делается с ними суровым, желая закалить их. Он хочет «на всяком поле деятельности воздвигнуть строгое величие духа, возжигающее героизм». Путем труда, физического и духовного, путем научных исследований, путем служения людям. Если он придает такое значение преподаванию Веданты, то потому, что в ней он видит наилучшее стимулирующее средство.

Великодушная страсть этого великого растерзанного сердца передалась и его братьям и ученикам. Все посвятили себя многообразным формам служения человечеству, которые он им указывал.

В течение четырех или пяти летних месяцев 1897 года Акхандананда с помощью двух учеников, посланных ему Вивеканандой, кормил и лечил от малярии сотни бедняков в округе Муршидабад, в Бенгалии; он собирал покинутых детей, основал в Могуле приют, затем ряд других. С чисто францисканским терпением и любовью Акхандананда посвятил себя воспитанию этих малышей, без различия каст и религий. В 1899 г. он, наряду с ремеслами - тканьем, шитьем, плотничьим делом, шелководством, - обучал их чтению, письму, арифметике и английскому языку.

В том же 1897 году Трагунатита открывает в Динадже пункт помощи голодающим; за два месяца он оказывал помощь 84 деревням. Другие подобные центры открываются в Дакшинесваре и Калькутте.

В следующем году, в апреле-мае 1898 года, можно видеть мобилизацию Миссии Рамакришны, всей целиком, на борьбу с чумой, разразившейся в Калькутте. Вивекананда больной, поспешно вернулся с Гималаев, чтобы руководить помощью.

Был нанят обширный участок, на нем были устроены; санитарные бараки, в которых соблюдались одновременна правила гигиены, и индусские религиозные предписания; явились в большом числе добровольные помощники. Вивекананда принял начальство над ними и велел чистить улицы и дома. Помощь, оказанная Миссией, сделала ее имя популярным в Калькутте.

В 1899 году чума возобновилась; и работа Миссии по борьбе с чумой вновь потекла энергично. Вивекананда ходил в лачуги, чтоб ободрить работавших. Во главе этого дела была поставлена сестра Ниведитта, недавно приехавшая из Европы. Свами Садананда и Шивананда следили за дезинфекцией и чистотой в четырех беднейших кварталах Калькутты. Вивекананда созвал студентов на митинг (апрель 1899 г.); он напоминал им обязанности во время стихийных бедствий. Они организовались в отряды, чтоб инспектировать беднейшие дома, раздавать брошюры по гигиене и подавать пример работой. Каждое воскресенье они приходили на собрания Миссии давать отчет о работе.

Миссия приняла также священный обычай справлять в годовщину рождения Рамакришны праздник бедных, тысячи которых и сейчас кормятся в этот день во всех центрах Ордена.

Так возник в Индии новый дух солидарности и братского общения между всеми классами народа.

Параллельно этому делу общественной взаимопомощи организовалось дело ведантического воспитания и проповеди. Вивекананда желал, чтобы Индия имела «исламское тело и ведантический дух». С 1897 года Рамакришнананда, который продолжал свои чтения в Мадрасе и окрестностях, открыл одиннадцать школ в предместьях Мадраса; он одновременно вел дело просвещения и помощи голодающим. В середине того же года Вивекананда послал Шивананду на Цейлон для ведантической проповеди. Священная страсть овладела воспитателями. Вивекананда с радостью слышал, как одна начальница женской школы, которую он посетил, говорила ему:

«Я поклоняюсь этим девушкам, как Богу, я не знаю иного культа».

Менее чем через два месяца после основания Миссии Рамакришны Вивекананда, вынужденный прервать свою собственную работу и заняться на несколько недель лечением в Альморе, мог уже написать:

«...Одна мысль горела в моем мозгу: пустить в ход машину, чтоб поднять массы в Индии, и я до. известной степени достиг этого. Ваше сердце радовалось бы, видя, как работают мои мальчики среди голода, нищеты, болезни, ухаживая за парием, больным холерой, валяющимся на рогожной постели, или кормя умирающего от голода чандалу. Господь посылает им всем помощь... Он со мной, Возлюбленный, как был со мной, когда я жил в Америке или странствовал по Индии!.. Я чувствую, что моя задача выполнена. Мне остается самое большее три или четыре года жизни. Я потерял всякое желание спастись сам. Я никогда не искал земных наслаждений. Мне необходимо как, следует привести машину в ход, и тогда, уверившись, что я в Индии, ради блага человечества, привел в действие рычаг, который никакая сила не сможет сбросить, я засну, не заботясь о том, что случится дальше.»

Но главное значение этого года (1898) было в том, что в этом году были приняты Вивеканандой его западные ученики. Они прибыли на его зов: мисс Маргарет Нобль в конце января, чтобы образовать вместе с мисс Мюллер образцовые институты для воспитания индийских женщин, мистрисс Оле Буль и мисс Жозефина Мак-Леод - в феврале. В марте Маргарет Нобль приняла обет Брахмачарья и имя Ниведитты («посвященная»). Чтобы прочнее искоренить в ней всю власть воспоминаний, рассудков и привычек ее страны, он взял ее вместе с группой учеников в путешествие на несколько месяцев в Индию прошлого. Нравственная дисциплина, которой Вивекаианда подвергал Ниведитту, была весьма суровой. Он нисколько не щадил ее ннстинной лояльности по отношению к своему народу; он на всякие лады унижал ее характер англичанки, гордой и рассудительной.

После пребывания в Альморе, где поселились Севье и где должен был быть воздвигнут Адваита Ашрам, затем после путешествия в Кашмир на трех маленьких пароходах, которые поднимались по реке в Сринагарской долине, Вивекананда предпринял в конце июля 1898 года вместе с Ниведиттой большое паломничество в Амарнатскую пещеру, в ледяное ущелье западных Гималаев. Они присоединились к толпе из двух-трех тысяч паломников, разбивавшей на каждой остановке целый город палаток. И Ниведитта была свидетельницей внезапной перемены, происходившей в ее учителе. Он стал одним из тысяч, соблюдая обряды самым тщательным образом, наряду с наиболее смиренными. Чтобы достигнуть цели, приходилось карабкаться целые дни по крутым склонам, совершать опасные переходы, идти несколько километров по ледникам, погружаться, несмотря на холод, в священные потоки... Второго августа, в день годового праздника, они подошли к огромной пещере, которая могла бы вместить целый собор: в глубине возвышался большой, изваянный изо льда Шива. Каждый должен был войти в пещеру нагим, с телом, посыпанным пеплом. Оставшись позади всех и дрожа от волнения, Вивекананда вошел, близкий к обмороку; и там ему, простертому в темноте, перед этой белизной, среди сотен поющих голосов, было видение... Ему явился Шива...

Он никогда не хотел рассказать о том, что он видел и слышал... Но впечатление, произведенное видением на его перенапряженные нервы, было таково, что он едва не умер. Когда он вышел из грота, у него оказалось кровоизлияние в левом глазу и расширение сердца, от которого ему не суждено было оправиться.

Месяцем позднее им, в свою очередь, овладевает Мать - Кали. Она присутствует всюду, Божественное Материнство. Он поклоняется ей даже в лице четырехлетней девочки. Но она проявляется перед ним не только в этом умиротворенном виде. Его интенсивное размышление приводит его к постижению темного лика символа. Ему является могучее видение Кали, сила разрушения, скрытая за завесой жизни, - страшное Единое, покрытое прахом живых, уходящих в небытие, пылью всех явлений, поднятой его ногами. Ночью, в лихорадке, он ощупью пишет свою знаменитую поэму «Кали-Мать» и падает в изнеможении.

Он был одержим ею несколько месяцев. Он не слышит иного голоса, кроме голоса Матери. Это отозвалось на его здоровье. Когда он вернулся, его монахи были испуганы происшедшей с ним переменой. Он оставался погруженным в сосредоточение, из которого его нельзя было вывести, даже повторив десять раз один и тот же вопрос.

Мы узнаем здесь ту, доведенную до пароксизма, героическую волю, которая является душой всех действий Вивекананды. Бесстрашная Истина, не признающая никакого смягчения, требующая, чтоб ее видели в ее грозной наготе. Вера, не ждущая ничего взамен своего бескорыстного дара - презирающая барышничество всяких «обоюдных деяний», обещающих вам рай, - вера, неразрушимая энергия которой подобна стали на наковальне под ударами кующего молота. Наши великие христианские аскеты также знали это мужественное наслаждение.

Он возвратился в монастырь, в новый матх Белура, который он освящает 9 декабря 1898 года. На несколько дней ранее, в Калькутте, 12 ноября, в день праздника Матери, открылась школа для девочек, под руководством Ниведитты. Несмотря на болезнь, на удушающие приступы астмы, после которых он выходил с лицом синим, как у утопленника, он энергично организует Миссию с помощью Сарадананды. Там обучают санскриту, восточной и западной философии, ручному труду и размышлению. Он сам подает пример: после уроков метафизики копает сад, роет колодец, месит хлеб. Он - живой гимн Труду.

ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

В 1899 году он предпринял второе путешествие на Запад, чтобы ознакомиться с учреждениями, которые были им основаны, и чтобы оживить их пламя. В этот раз он взял с собой самого ученого из своих братьев, Турьянанду, из высокой касты, погруженного в изучение санскрита.

В своем исхудалом теле он нес огонь энергии, от него веяло духом действия и борьбы.

Когда через полтора года он вернулся в Индию, он казался почти отрешенным от жизни и разочарованным в силе: этот раз он под маской увидел жестокое лицо западного империализма и полные ненависти глаза его хищных птиц. Ему пришлось признать, что при первом своем путешествии он видел единственную мощь, организованность и внешнюю демократичность Америки и Европы. Теперь он видел дух наживы алчность, божество - деньги и его грандиозные ухищрения его бешеную борьбу за господство. Он скажет Ниведитте:

«...Социальная жизнь Запада напоминает взрывы смеха: но под ними скрывается стон. Взрыв смеха переходит в рыдание. Живость, легкомыслие - лишь на поверхности. На деле душа Запада полна величайшего трагизма. Здесь (в Индии) внешность грустна и меланхолична, но под нею беззаботность и веселье».

Дневник его путешествия велся очень поверхностно: с ним не было более Гудвина. За исключением одного-двух интимных писем, из которых самое лучшее - к мисс Мак-Леод из Аламеды, до нас, к сожалению, дошли только сведения о его передвижениях и об успехах его миссии.

Лишь ненадолго посетив Лондон, он отправляется в Соединенные Штаты, где проводит почти год. Там он встречается с Абхеданандой и находит в полном разгаре его работу в области ведантизма. Туда, в Кембридж, он назначает Турьянанду. Сам он задерживается в Калифорнии, климат которой дает ему несколько месяцев здоровья. Он читает там многочисленные лекции. Он основывает новые ведические центры в Сан-Франциско, в Окленде, в Аламеде. Он получает в дар имение в полтораста арпанов среди лесов, в округе Санта-Клара, и создает там Ашрам, куда Турьянанда привлекает для монашеской жизни избранных учеников. Ниведитта, которая к нему там присоединилась, говорит также в Нью-Йорке об идеалах индусских женщин и о древнем искусстве Индии. Маленькая группа последователей Рамакришны, хорошо подобранная, проявляет большую деятельность. Дело процветает. Идея распространяется.

Он пересекает океан 20 июля 1900 года. Он отправляется в Париж, куда его пригласили на Конгресс истории религий, собравшийся по случаю Всемирной выставки. Комитет конгресса поручает ему осветить вопрос, исходит ли Ведическая религия из культа Природы. Он спорит с Оппертом. Он говорит о «Ведах, общей основе индуизма и буддизма». Он поддерживает приоритет Кришны и Гиты над буддизмом и отвергает положение об эллинистическом влиянии на драму, литературу и науки Индии.

Но большая часть его времени отдана французской культуре. Он поражен социальным и интеллектуальным значением Парижа. В статье, предназначенной для Индии, он говорит, что «Париж - центр и исток европейской культуры», что здесь сложилась этика и общественность Запада, что его университет - образец всех других университетов, что «Париж - очаг свободы, и он влил новую жизнь в Европу».

24 октября он возвращается на Восток через Вену и Константинополь. Но после Парижа ни один город не интересует его более. Европа его отталкивает и утомляет. Он чутьем предвидит войну. Слышен особый запах: «Европа, - говорит он, - обширный военный лагерь».

Хотя он несколько задержался на берегах Босфора, в беседах с монахами-суфиями, затем в Греции среди воспоминаний Афин и Элевзиса, наконец, в Каирском музее, - он более и более отрывается от внешних вещей. Он уходит в мышление. Ниведитта говорит, что последние месяцы на деле он подчас производил впечатление человека, равнодушного ко всему окружающему.

Внезапно он слышит повелительный призыв вернуться. Не медля более ни одного дня, он садится на первый пароход и один возвращается в Индию.

УХОД

Старый верный друг опередил его, Севье умер 28 октября в Гималаях, в Ашраме, им построенном. Вивекананда узнает об этом по возвращении. Он предчувствовал это на обратном пути. Не тратя времени на отдых в Белуре, он телеграфирует в Майявати, что отправляется в Ашрам. В это время года доступ на Гималаи был труден, опасен, особенно для человек в том состоянии, в котором находился Вивекананда. Необходимо было четыре дня идти по снегам, а зима в этот год выдалась особенно суровая. Не дожидаясь даже, чтобы собрались кули, необходимые носильщики, он отправляется с двумя своими монахами, и посланная из Ашрама охрана застает его в пути; но среди падающего снега, туманов облаков он едва идет, он задыхается, его спутники с трудом переносят его в монастырь Майявати. Он прибывает сюда 3 января 1901 года, и, несмотря на радость и волнение, которые он испытал от свидания с г-жой Севье, от сознания, что сделано порученное им дело, от созерцания прекрасного Ашрама, высящегося на снежных горах, он не может оставаться здесь долее пятнадцати дней; его душит астма; малейшее физическое усилие приводит его в изнеможение.

«Мое тело кончено», - говорит он. А ведь 13 января отпраздновано всего только тридцать восемь лет со дня его рождения!.. Но дух его по-прежнему силен. В этом Ашраме Адваиты, посвященном, согласно его желанию, лишь созерцанию Абсолютного, он находит залу, предназначенную для культа Рамакришны. И он, страстный ученик Рамакришны, который никогда не проявлял по отношению к своему учителю более полного поклонения, чем в эти последние годы, - он негодует на этот культ, кощунственный в подобном месте. Он с горячностью напоминает, что никакая дуалистическая религиозная слабость не должна иметь доступа в это святилище, посвященное высочайшему духовному монизму.

Лихорадка, гнавшая его сюда, вновь гонит его обратно. Ничто не может удержать его. Он покидает Майявати 18 января, четыре дня едет верхом по снегам, по скользким обрывам и возвращается в свой монастырь в Белуре 24 января. Если не считать последнего паломничества в обществе матери к святым местам восточной Бенгалии и Ассама - в Дакку, в Шиллонг, - откуда он возвращается в изнеможении, - ему предстоит выехать из Белура еще лишь для короткого путешествия в Бенарес.

В начале 1902 года все странствие его жизни закончено...

Он занимает в монастыре большую комнату во втором этаже - там много воздуха, три двери, четыре окна...

Он ведет деревенскую свято-буколическую жизнь францисканского монаха. Он работает в саду, в конюшне. Его, как и аскета Сакунталу, окружают любимые животные: собак Багха, коза Ганзи, маленький козленок Матру с ошейником из колокольчиков, с которым он бегает и играет, словно ребенок; антилопа, журавль, утки и гуси, коровы и овцы. Он идет, как в экстазе, напевая своим прекрасным голосом, нёжным и глубоким, или твердя отдельные слова, заполнивши его мысль, не замечая, как идут часы.

Но он может быть также великим настоятелем, с твердой рукой, который, несмотря на свои страдания, почти ежедневно до самой смерти руководит в монастыре занятиями по ведантизму, учит послушников приемам размышления; внушает работникам дух мужественной веры в себя; он строго наблюдает за дисциплиной и чистотой, вырабатывает распорядок на каждую неделю. Он поддерживает вокруг себя героическую атмосферу. Неопалимую купину духа, где всегда присутствует Господь.

За три месяца до смерти он ввел правило, чтобы в 4 часа утра ручной колокольчик переходил из комнаты в комнату, пробуждая монахов. Через полчаса все должны собраться для медитации. Но сам он был в храме всегда раньше всех.

Однако болезнь его прогрессирует. Диабет переходит в водянку: ноги больного пухнут, и некоторые части тела получают повышенную чувствительность. Сон почти исчез. Врач хочет запретить ему всякое усилие. Его заставляют следовать тяжелому режиму: ему нельзя выпить ни одной капли воды. Он подчиняется этому со стоическим терпением. В течение двадцати одного дня он не выпьет более ни капли воды, даже когда будет полоскать рот. Он дал обет...

«Тело - только маска духа. Дух повелевает, тело повинуется. Сейчас я даже не думаю о воде, не ощущаю в ней недостатка... Я вижу, нет ничего такого, чего бы я не мог выполнить». ..

Болезнь руководителя не должна, однако, мешать не только работе монастыря, но и его праздникам. Он хочет, чтоб они справлялись пышно, согласно ритуалу. Ибо этот свободный дух, не боящийся поднять шум, когда дело идет о социальных реформах, оскорбляющих бесчеловечную правоверность ханжей, питает нежное почтение к легендарной поэзии красивых обрядов, которые поддерживают в простых сердцах верующих источник живой веры.

Его беседы, его планы и пожелания, относящиеся к этому последнему году, были тщательно собраны его учениками. Он был все время занят вопросами возрождения Индии. И два проекта, наиболее близких его сердцу, были - основание в Калькутте ведической школы, где видные профессора преподавали бы древнюю арийскую культуру и санскритскую науку, и женский монастырь, аналогичный монастырю в Белуре на берегах Ганга, под руководством «Святой Матери» (вдовы Рамакришны).

Когда один из учеников-мирян указывал на трудность установления в Индии единства и гармонии, Вивекананда с раздражением ответил ему:

«Не приходите сюда, если какое-либо дело кажется вам слишком трудным! Милостью Господа все становится легко выполнимым. Ваш долг - служить несчастным и бедным без различия каст и верований. Для чего вам задумываться о плодах ваших деяний? Ваш долг - продолжать работать; и все устроится со временем... Вы все - просвещенные юноши, вы считаете себя моими учениками... Скажите же мне: что вы сделали? Неужели вы не можете отрешиться от одной только жизни ради любви к ближнему? Отложите на будущую жизнь чтение Веданты и размышление! Пусть тело, находящееся здесь, служит другим! И тогда я буду знать, что вы не напрасно приходили ко мне!»

И немного позднее он говорит:

«После такого долгой аскезы я узнал, что высочайшая истина следующая: - Он присутствует во всех существах. Все являются лишь его многообразными формами. Бесполезно искать другого Бога. Богу поклоняется лишь тот, кто служит всем существам!»

Ученики Вивекананды повиновались призыву. Миссия Рамакришны не переставала с тех пор приходить на помощь бедным людям, стоящим вне каст, и в особенности она берет под свое покровительство санталов, которых ее Свами, умирая, поручил ей.

Его великая гордость признала тщету гордости. Умирающий познал теперь истинное величие - величие малых: «по мере того как я старею, я все более и более ищу величия в малых вещах. В высоком положении кто угодно может быть великим. Даже трус станет храбрым, если он на виду: мир на него смотрит! Все более и| более истинное величие представляется мне в образе червячка, который делает свое дело молча и постоянно, из часа в час, из минуты в минуту!»

Он видел приближение смерти взглядом верным и точным. Он призвал всех своих учеников, даже тех, которые находились за морями. Его спокойствие вводило их в заблуждение: они полагали, что он проживет еще года три или четыре, тогда как он знал, что это - канун ухода. Он не высказывал никаких сожалений о том, что должен передать свое дело в другие руки:

«Как часто, - говорил он, - человек губил своих учеников тем, что постоянно оставался с ними!»

Ему казалось необходимым уйти, чтоб они могли сами свободно развиваться. С тех пор он уже не соглашался высказывать какое-либо мнение о современных вопросах. «Я не могу больше, - говорил он, - входить в эти дела. Я уже в пути».

В последний день, в пятницу 4 июля 1902 года, он был более бодр и весел, чем когда-либо за много лет. Он встал очень рано. Он пошел в часовню и, вопреки своему обыкновению все открывать, закрыл все окна и запер на задвижки двери. Он размышлял один от восьми до одиннадцати часов утра. Когда он вышел во двор, лицо его преобразилось, он говорил сам с собой и пел свой прекрасный гимн Кали. Он с аппетитом принимал пищу в кругу учеников. Почти сразу после этого он три часа занимался с послушниками санскритом и был полон жизни и одушевления. Затем он пошел с Преманандой гулять по дороге к Белуру и прошел более двух миль; он говорил о своем проекте ведической школы и говорил об изучении Вед:

Это убьет суеверия.

Пришел вечер. Он вел последнюю дружескую беседу со своими монахами. Он говорил о величии и падении народов. Он сказал:

Индия бессмертна, если она будет настойчиво искать Бога. Но если она займется политикой и социальной борьбой,- она умрет.

Семь часов... Монастырский колокол прозвонил к молитве. Он вернулся в свою комнату, некоторое время созерцал Ганг и отослал бывшего с ним послушника, прося, чтоб его не тревожили в его размышлении. Через сорок пять минут он призвал своих монахов, попросил открыть все окна, спокойно растянулся на полу и остался неподвижным, лежа на левом боку. Все думали, что он размышляет. Через час он повернулся, глубоко вздохнул - молчание, на несколько секунд - глаза закатились, взгляд обращен внутрь себя, - новый глубокий вздох... И молчание навеки.

«У него, - сказал послушник, - было немного крови в ноздрях, на губах и на глазах».

Похоже на то, что он отошел в добровольном Кундалини Шакти, великом последнем экстазе, который Рамакришна разрешил ему лишь тогда, когда его дело будет завершено. Ему было тридцать девять лет.

На другой день его, как и Рамакришну, отнесли на костер на плечах его братьев-санниясинов среди победных кликов.

Ниведитта начала рыдать, как ребенок, катаясь по земле. Вдруг ветер покрыл ее голову куском оранжевой материи от его одеяния, и она сразу замолкала, приняв благословение своего Учителя. Священный пепел был развеян в водах Ганга. Место это теперь занимает храм, с престолом в центре, где тело Вивекананды было предано огню.

ЛИТЕРАТУРА

1. Костюченко В.С. Свами Вивекананда: жизнь и наследие.
2. Роллан Р. Жизнь Вивекананды.
3. Свами Никхилананда Вивекананда. Краткий перевод.

Свами Вивекананда (домонашеское имя Нарендранатх Датта) - выдающийся индийский философ и общественный деятель, родился 12 января 1863 г. в районе Симла в Калькутте (Западная Бенгалия).
Родителями Нарендранатха Датты были Вишванатх Датта и Бхуванешвари Деви. Даже в детстве он проявил развитой ум и острую память. Он практиковал медитацию с того же раннего возраста. Учась в школе, он показывал хорошие результаты в учёбе, а также в различных играх. Он организовал любительскую театральную студию и гимнастический клуб и брал уроки в фехтовании, борьбе, гребле и других видах спорта. Он также изучал инструментальную и вокальную музыку. Он был лидером среди своих друзей. Даже когда он был молод, он подверг сомнению обоснованность суеверных обычаев и дискриминации, основанных на кастовых различиях и религии.

В 1879 Нарендра поступил в Президентский Колледж (Presidency College) в Калькутте для продолжения учёбы. Проучившись там один год, он перешёл в Шотландский Церковный Колледж (Scottish Church College) и изучал философию. В течение курса он изучал логику, западную философию и европейскую историю.

Примерно в это время в уме молодого Нарендры стал остро возникать вопрос о том, есть ли Бог и возможно ли Его видеть. По этой причине он вступил в Брахмо Самадж, влиятельное религиозное движение того времени, руководимое Кешаб Чандра Сеном. Но приходские молитвы и религиозные песни Самаджа не могли удовлетворить желание Нарендры осознания Бога. Он спрашивал лидеров Брахма Самадж: видели они Бога. Он никогда не получил от них удовлетворительный ответ. Примерно в это время профессор колледжа У. Хасти рассказал ему о Шри Рамакришне из Дакшинешвара.

Нарендра впервые встретил Шри Рамакришну в ноябре 1881 года. Он задал Рамакришне тот же вопрос, который он задавал другим религиозным лидерам: видел ли он Бога. Рамакришна немедленно ответил: «Да, я видел Бога, подобно тому, как я вижу тебя, только более ясно». Нарендра был поражен и озадачен. Он чувствовал, что слова этого человека были честными и вышли из глубин его опыта. Он начал часто посещать Рамакришну.

Все же, хотя Нарендра не мог сразу принять Шри Рамакришну и его видения, он не мог пренебрегать им. Нарендре было свойственно всегда всё тщательно проверять, прежде чем он мог бы принять это. Он проверял всё, что делал и говорил Шри Рамакришна, но учитель был терпелив, снисходителен, весел и полон любви. Он никогда не просил Нарендру, чтобы тот отказался от здравого смысла, и он встречал все аргументы и исследования Нарендры с бесконечным терпением.

По прошествии времени Нарендра принял Шри Рамакришну, и когда это случилось, его принятие было искренним. В то время, как Шри Рамакришна преимущественно учил философии двойственности и пути Бхакти (Bhakti) других его учеников, он учил Нарендру Адвайта-веданте (Advaita Vedanta), философии не-дуализма.

В течение пяти лет его подготовки под руководством Шри Рамакришны, Нарендра был превращен из беспокойного, озадаченного, нетерпеливого молодого человека в зрелого человека, который был готов отречься от всего для реализации Бога. Вскоре после этого у Шри Рамакришны развился рак горла, и он ушёл из жизни в августе 1886 г. После этого Нарендра и основная группа учеников Шри Рамакришны, состоявшая в основном из молодых людей, приняла монашеские клятвы и отреклась от всего мирского.

Они стали жить в доме, про который говорили, что он наводнен привидениями, в районе Калькутты, Баранагоре. Этот дом стал первым монастырем Ордена Рамакришны. Они просили милостыню, чтобы удовлетворить свой голод, а об их других потребностях позаботились состоятельные ученики-домохозяева Шри Рамакришны.

Скоро молодые монахи Баранагорского монастыря захотели вести жизнь странствующих монахов, не имея ничего, кроме какой-то одежды и чашки для подаяния. В июле 1890 г. Вивекананда отправился в долгое странствие, не зная, куда путь должен привести его. В этом путешествии он прошёл вдоль и поперек весь индийский субконтинент. В это время Вивекананда принимал различные имена подобно Свами Сатчидананда, Вивидишананда и т. п., Утверждается, что принять имя Вивекананда, которое значит на санскрите «блаженство различения», было предложено ему махараджей Кхетри перед его отправкой в США.

В течение этого периода странствий Вивекананда останавливался как во дворцах махараджей, так и в хижинах бедняков. Он вошёл в тесный контакт с культурой других регионов и различных классов людей в Индии. Вивекананда заметил отсутствие равновесия в обществе и тиранию высших каст по отношению к низшим кастам. Он осознал потребность в омоложении нации, для того, чтобы Индия выжила как таковая. Он добрался до Каньякумари, мыс Коморин, самой южной точки Индийского субконтинента 24 декабря 1892 г.

Там, по утверждениям его последователей, он переплыл через пролив и стал на одиноко стоящей скале. Таким образом он размышлял в течение трёх дней и, как он сказал позже, он размышлял о прошлом, настоящем и будущем Индии. Сейчас на этой скале в Каньякумари находится мемориал, посвящённый Свами Вивекананде. Вивекананда отправился в Мадрас (Ченнай) и рассказал о его планах для Индии и индуизма молодёжи Мадраса. Они были впечатлены личностью и идеями молодого монаха и стали уговаривать его поехать в США, чтобы представить индуизм на Всемирном Парламенте Религий. Таким образом, при помощи его друзей из Мадраса, раджи Рамнада и махараджей Майсура и Кхетри, Вивекананда отправился в свое путешествие в Америку.

Вивекананда затмил всех остальных выступающих в 1893 г. на Всемирном Парламенте Религий в Чикаго, Иллинойс, где ему устроили овацию в начале его речи, когда он обратился ко всем со знаменитыми словами: «Сёстры и братья Америки». Прибытие Вивекананды в США называется многими отправной точкой в начале интереса к индуизму на Западе не просто как к экзотической восточной странности, но как к живой религиозной и философской традиции, в которой могло быть действительно что-то важное, что могло научить Запад.

В течение нескольких лет после Парламента он основал центры Веданты в Нью-Йорке и Лондоне, читал лекции в основных университетах и всюду, куда бы он ни приезжал, разжигал интерес Запада к индуизму. Его успех не обошелся без конфликтов, большинство из которых были связаны с христианскими миссионерами, к которым у него было жёстко критическое отношение. После четырёх лет постоянных турне, чтения лекций и ретритов на Западе он вернулся в Индию в 1897 г.

Его поклонники заявляют, что он был ошеломлён приемом, который он получил по своему возвращению. В Индии он прочитал серию лекций, и считается что этот цикл лекций, известный как «Лекции от Коломбо до Алморы», поднял моральное состояние подавленного в то время индийского общества. В 1897 году он основал Миссию Рамакришны. Эта организация теперь одна из самых больших монашеских орденов индуистского сообщества в Индии и ныне пользуется особым авторитетом и уважением среди многочисленных религиозно-общественных и благотворительных организаций.


Умер Свами 4 июля 1902 г. в Белурском Монастыре вблизи Калькутты.

Тематический материал на сайте:

Видео:

Свами Вивекананда (домонашеское имя Нарендранатх Датта) — выдающийся индийский философ и общественный деятель, родился 12 января 1863 г. в районе Симла в Калькутте (Западная Бенгалия).

Родителями Нарендранатха Датты были Вишванатх Датта и Бхуванешвари Деви. Даже в детстве он проявил развитой ум и острую память. Он практиковал медитацию с того же раннего возраста. Учась в школе, он показывал хорошие результаты в учёбе, а также в различных играх. Он организовал любительскую театральную студию и гимнастический клуб и брал уроки в фехтовании, борьбе, гребле и других видах спорта. Он также изучал инструментальную и вокальную музыку. Он был лидером среди своих друзей. Даже когда он был молод, он подверг сомнению обоснованность суеверных обычаев и дискриминации, основанных на кастовых различиях и религии.

В 1879 Нарендра поступил в Президентский Колледж (Presidency College) в Калькутте для продолжения учёбы. Проучившись там один год, он перешёл в Шотландский Церковный Колледж (Scottish Church College) и изучал философию. В течение курса он изучал логику, западную философию и европейскую историю.

Примерно в это время в уме молодого Нарендры стал остро возникать вопрос о том, есть ли Бог и возможно ли Его видеть. По этой причине он вступил в Брахмо Самадж, влиятельное религиозное движение того времени, руководимое Кешаб Чандра Сеном. Но приходские молитвы и религиозные песни Самаджа не могли удовлетворить желание Нарендры осознания Бога. Он спрашивал лидеров Брахма Самадж: видели они Бога. Он никогда не получил от них удовлетворительный ответ. Примерно в это время профессор колледжа У. Хасти рассказал ему о Шри Рамакришне из Дакшинешвара.

Нарендра впервые встретил Шри Рамакришну в ноябре 1881 года. Он задал Рамакришне тот же вопрос, который он задавал другим религиозным лидерам: видел ли он Бога. Рамакришна немедленно ответил: «Да, я видел Бога, подобно тому, как я вижу тебя, только более ясно». Нарендра был поражен и озадачен. Он чувствовал, что слова этого человека были честными и вышли из глубин его опыта. Он начал часто посещать Рамакришну.

Все же, хотя Нарендра не мог сразу принять Шри Рамакришну и его видения, он не мог пренебрегать им. Нарендре было свойственно всегда всё тщательно проверять, прежде чем он мог бы принять это. Он проверял всё, что делал и говорил Шри Рамакришна, но учитель был терпелив, снисходителен, весел и полон любви. Он никогда не просил Нарендру, чтобы тот отказался от здравого смысла, и он встречал все аргументы и исследования Нарендры с бесконечным терпением. По прошествии времени Нарендра принял Шри Рамакришну, и когда это случилось, его принятие было искренним. В то время, как Шри Рамакришна преимущественно учил философии двойственности и пути Бхакти (Bhakti) других его учеников, он учил Нарендру Адвайта-веданте (Advaita Vedanta), философии не-дуализма.

В течение пяти лет его подготовки под руководством Шри Рамакришны, Нарендра был превращен из беспокойного, озадаченного, нетерпеливого молодого человека в зрелого человека, который был готов отречься от всего для реализации Бога. Вскоре после этого у Шри Рамакришны развился рак горла, и он ушёл из жизни в августе 1886 г. После этого Нарендра и основная группа учеников Шри Рамакришны, состоявшая в основном из молодых людей, приняла монашеские клятвы и отреклась от всего мирского. Они стали жить в доме, про который говорили, что он наводнен привидениями, в районе Калькутты, Баранагоре. Этот дом стал первым монастырем Ордена Рамакришны. Они просили милостыню, чтобы удовлетворить свой голод, а об их других потребностях позаботились состоятельные ученики-домохозяева Шри Рамакришны.

Скоро молодые монахи Баранагорского монастыря захотели вести жизнь странствующих монахов, не имея ничего, кроме какой-то одежды и чашки для подаяния. В июле 1890 г. Вивекананда отправился в долгое странствие, не зная, куда путь должен привести его. В этом путешествии он прошёл вдоль и поперек весь индийский субконтинент. В это время Вивекананда принимал различные имена подобно Свами Сатчидананда, Вивидишананда и т. п., Утверждается, что принять имя Вивекананда, которое значит на санскрите «блаженство различения», было предложено ему махараджей Кхетри перед его отправкой в США.

В течение этого периода странствий Вивекананда останавливался как во дворцах махараджей, так и в хижинах бедняков. Он вошёл в тесный контакт с культурой других регионов и различных классов людей в Индии. Вивекананда заметил отсутствие равновесия в обществе и тиранию высших каст по отношению к низшим кастам. Он осознал потребность в омоложении нации, для того, чтобы Индия выжила как таковая. Он добрался до Каньякумари, мыс Коморин, самой южной точки Индийского субконтинента 24 декабря 1892 г. Там, по утверждениям его последователей, он переплыл через пролив и стал медитировать на одиноко стоящей скале. Таким образом он размышлял в течение трёх дней и, как он сказал позже, он размышлял о прошлом, настоящем и будущем Индии. Сейчас на этой скале в Каньякумари находится мемориал, посвящённый Свами Вивекананде.

Вивекананда отправился в Мадрас (Ченнай) и рассказал о его планах для Индии и индуизма молодёжи Мадраса. Они были впечатлены личностью и идеями молодого монаха и стали уговаривать его поехать в США, чтобы представить индуизм на Всемирном Парламенте Религий. Таким образом, при помощи его друзей из Мадраса, раджи Рамнада и махараджей Майсура и Кхетри, Вивекананда отправился в свое путешествие в Америку.

Вивекананда затмил всех остальных выступающих в 1893 г. на Всемирном Парламенте Религий в Чикаго, Иллинойс, где ему устроили овацию в начале его речи, когда он обратился ко всем со знаменитыми словами: «Сёстры и братья Америки». Прибытие Вивекананды в США называется многими отправной точкой в начале интереса к индуизму на Западе не просто как к экзотической восточной странности, но как к живой религиозной и философской традиции, в которой могло быть действительно что-то важное, что могло научить Запад. В течение нескольких лет после Парламента он основал центры Веданты в Нью-Йорке и Лондоне, читал лекции в основных университетах и всюду, куда бы он ни приезжал, разжигал интерес Запада к индуизму. Его успех не обошелся без конфликтов, большинство из которых были связаны с христианскими миссионерами, к которым у него было жёстко критическое отношение. После четырёх лет постоянных турне, чтения лекций и ретритов на Западе он вернулся в Индию в 1897 г.

Его поклонники заявляют, что он был ошеломлён приемом, который он получил по своему возвращению. В Индии он прочитал серию лекций, и считается что этот цикл лекций, известный как «Лекции от Коломбо до Алморы», поднял моральное состояние подавленного в то время индийского общества. В 1897 году он основал Миссию Рамакришны. Эта организация теперь одна из самых больших монашеских орденов индуистского сообщества в Индии и ныне пользуется особым авторитетом и уважением среди многочисленных религиозно-общественных и благотворительных организаций.